Иеромонах Фотий (Мочалов) из Свято-Пафнутьева Боровского монастыря считает свое участие в популярном российском телепроекте "Голос" на Первом канале дерзким поступком, но говорит, что согласовал его и получил благословение митрополита. В преддверии финала конкурса он рассказал в интервью для проекта "Религия и мировоззрение" РИА Новости о целях беспрецедентного и неоднозначного участия монаха в светском шоу, о том, где и как он учился пению, что привело его в церковь, как устроена современная монашеская жизнь, интересен ли старцу Власию Григорий Лепс и что будет после "Голоса". Беседовали Алексей Михеев и Ольга Липич.
Отец Фотий, вопрос, который вам уже задавали, наверное, много раз, но, возможно, вы как-то переосмысливаете ответ на него: какова цель, с которой вы пришли в телешоу "Голос"? Это некая миссия или простое человеческое желание реализовать заложенные в себе таланты, победить?
— Конечно, я пришел на "Голос" прежде всего как простой человек, чтобы действительно реализоваться как-то, показать дар, который мне Господь дал. Это желание было не совсем мое — большую роль сыграли друзья. И я хотел попасть еще на второй сезон проекта, но тогда не удалось получить благословение.
- Не успели просто или не дали?
— Вначале я просто побоялся обратиться к более высоким церковным властям. А в этот раз имею благословение митрополита (Калужского и Боровского Климента, который является правящим архиереем Калужской митрополии, на территории которой расположен Боровский монастырь — ред.). Уже и патриарх знает об этом.
- Патриарх уже после того, как вы начали участвовать в проекте, об этом узнал?
— Да, он по факту узнал и неофициально высказал свое отношение после переговоров с владыкой о том, что можно это сделать и что он благословит меня на этот конкурс.
- Долго ли вы сами решались на участие в проекте, были какие-то сомнения?
— Когда еще на второй сезон "Голоса" подавал заявку, думал, может быть, это не совсем правильно. И когда у меня не получилось это организовать, я посчитал, что это знак Божий, что все это не нужно, что, может, действительно, дело это не монашеское. Хотя и так и так оно не монашеское… Тогда я сказал себе, что я не буду этого делать, чтобы никого не вводить в соблазн и не повредить своей душе.
- А что потом заставило все-таки поменять решение?
— Меня спрашивали друзья: почему ты все же не попробовал? Говорили: напиши заявку еще раз! Я думал, что уже, наверное, не будет больше "Голоса" или прием заявок закончился, но зашел на сайт Первого канала и оказалось, что прием анкет в самом разгаре. И решил: была — не была, напишем. Мне позвонили с телеканала и спросили, в силе ли мое желание участвовать? Я ответил: да, только нужно получить благословение владыки. И они предложили сами написать ему письмо, от канала. Владыка благословил, сказал, что не против.
- Ваш духовный наставник — савтарец схиархимандрит Власий - тоже вас благословил и поддержал?
— Поддержал. Я у него спрашивал об этом.
- Это, наверное, первый человек, у которого вы спросили?
— Да, это кратчайший путь разрешения всех вопросов, потому что он - духовник и все-таки важнее, чем административное начальство.
- А сейчас он вам как-то помогает в ходе проекта?
— Я, конечно, ему рассказываю. И он даже посматривает за моими выступлениями - келейник показывает. Он меня спрашивает: "Да, ну как Лепс? Что ты там, прошел или не прошел?"
- Даже на сайте монастыря объявляется, когда будет ваше выступление. Вы чувствуете поддержку братии в целом?
— Конечно. И даже те, кто неоднозначно относится к этому проекту, стараются не показывать этого, чтобы меня не расстраивать. Они просто молчат об этом, но, в принципе, ко мне дружелюбны.
Думаю, те, кто поддерживает, воспринимают ваше участие в "Голосе" как миссию. Какую пользу с точки зрения церковной это приносит, на ваш взгляд?
— Люди испытывают большую радость, когда видят меня на экране — для них это как глоток свежего воздуха. Все привыкли видеть на экране только накрашенные, расфуфыренные лица. Шоу есть шоу. И даже если кто-то поет оперную арию, это не приносит такого эффекта, как появление батюшки. Самое приятное, что люди, увидев меня, задумываются о чем-то духовном.
- То есть привлекаете к размышлению о духовном?
— Да, напоминание какое-то о совести, о храме. Я получаю комментарии, что люди, увидев меня, хотят пойти в храм после того, как 10 лет в нем не были.
- В монастырь стало приезжать больше паломников — послушать ваше пение на клиросе?
— Не знаю, насколько больше. У нас в основном едут к отцу Власию. Но паломники меня встречают, узнают, хотят сфотографироваться. И наши постоянные прихожане, трудники, даже те, которые с первого раза не поняли моего шага, спустя месяц, послушав другие мои выступления, изменили свое отношение.
А не было мысли участвовать в этом конкурсе инкогнито, под мирскими именем, без подрясника, а потом в финале или на каком-то этапе сообщить о том, что вы монах? Для большего эффекта?
— Вряд ли это бы принесло дополнительный эффект. И я не имею права выступать в мирской одежде: я уже монах и везде на публике должен быть в монашеском одеянии, в подряснике.
То, что вы попали в проект и успешно участвуете в нем, для вас это знак, что Господь благоволит этому начинанию? Или вы воспринимаете происходящее как плоды смелого поступка, который может иметь разные последствия?
— Естественно, это был дерзкий поступок. Но я его согласовывал, то есть это было не по самочинию. Как монах я обязательно должен спрашивать благословения на все, что я делаю, тем более на то, чтобы выезжать из монастыря куда-то. До сих пор на каждое выступление, на каждую репетицию я пишу бумагу, чтобы меня настоятель отпустил. Я человек несвободный, не могу делать все, что я хочу. И, конечно же, я увидел во всем этом промысел Божий. Раз все так складывается, что митрополит Климент благословил и на кастинге ко мне было такое доброжелательное отношение со стороны продюсеров.
- Продюсеры учитывают вашу непохожесть на других конкурсантов, монашество?
— Да, и руководство канала, и музыкальные редакторы. И когда я пришел на слепое прослушивание, то увидел доброе отношение к себе наставников, Григория Лепса. Для него, конечно, это был шок. Некоторые писали в комментариях, что Лепс к нему повернулся, это была его ошибка, он его сольет в ближайшие баттлы. Сейчас мы понимаем, что это не ошибка Лепса. Он повернулся на голос: этот голос ему понравился — и он решил его развивать. Впоследствии я увидел, что он очень мной заинтересовался, не хочет отпускать из проекта.
- Но изначально вы хотели себе в наставники более академического Градского?
— Да, я рассчитывал на это. К Лепсу у меня было отношение поверхностное, я его рассматривал как певца рок-эстрады, которую я не люблю и не слушаю.
- Он стал вашим наставником, это что-то поменяло в вас?
— Я даже благодарю Бога за то, что он стал моим наставником. Потому что у Градского непонятно, смог бы я пройти дальше.
А вас не смущает в этом шоу соревновательный аспект, ринг, арена? У христианства ведь, в силу истории, особое отношение к такого рода вещам…
— Конечно, правила в конкурсе жесткие, 50 процентов участников уходят. И иногда кажется, что несправедливо убирать людей, когда только с ними познакомились. Но в течение конкурса не чувствуешь соперничества. От тебя мало что зависит — решает же наставник, не ты.
- А что потом? Если вы победите, это изменит вашу жизнь монашескую?
— Если так получится, что меня выведут в победители, это не означает, что я победитель как вокалист. Первый канал с помощью этого конкурса показывает, что хорошего есть в нашем обществе, какие есть певцы, которые могут быть примером для других. Допустим, раньше в "Голосе" выиграли Сергей Волчков, Александра Воробьева, Дина Гарипова — это не были такие звезды, которые создают шоу: побеждает не это, не нужно быть эпатажным, суперкрутым артистом сразу же. Побеждает именно зрительский интерес, наверное, спрос на что-то душевное, что берет сердца.
— Вернусь, конечно. Я и так живу в монастыре, делаю просто периодически такие вылазки.
- Как часто, кстати?
— Вначале — каждый месяц, потом вот неделя всего между выступлениями. Думаю, меня не будут раскручивать как поп-звезду. Меня нет смысла раскручивать — я уже ушел из мира. Будут приглашать иногда туда-то или туда-то, но так, чтобы не казалось, что я триумфально шагаю по телевидению, везде-везде. Чтобы это было максимально культурно и целесообразно.
А есть ли сейчас и предвидите ли в будущем ограничения в репертуаре, жанрах, лексике, в передачах, местах, где вам позволено выступать? Ограничения, продиктованные вашим внутренним цензором или тем человеком, который вас благословляет?
— Об этом мне никто никогда не говорил. Это действительно уже внутренний цензор — все зависит от моего вкуса, моего понимания приличия. Я не пою рок-музыку. Могу какие-то эстрадные композиции петь, но больше лирические.
- Почему рок не поете?
— Как жанр он мне не нравится. Не потому, что я священник. Просто я его не слушаю и, не имея симпатий к нему, не смогу его правильно исполнить.
- А какая музыка вам больше всего импонирует?
— Я меломан. Я люблю всякую музыку.
- А какие любимые жанры?
— Кроссовер — соединение классики с эстрадой. В таком стиле поют Джош Гробан, Андреа Бочелли.
- А из отечественного — эстрада или классика?
— Могу и Пугачеву спеть, если мне нравится песня, типа баллады, с мудрым философским содержанием, не попса.
- Сколько языков в вашем певческом активе?
— Много. Знаю я только немецкий и английский, немножко греческий. А пою на многих - итальянский, английский, испанский, немецкий, латинский, греческий, сербский…
- Кто вам помогает в этом музыкальном развитии? Есть педагог, с которым вы постоянно занимаетесь?
— Во время этого проекта я спрашиваю иногда своего педагога, с которым занимаюсь вокалом уже 10 лет. Как только пришел в монастырь, попал к хорошему педагогу. Здесь узнали, что я пою, что я музыкант, и сразу отправили меня к педагогу. Он из Москвы, и периодически всех певчих с клироса отправляли к нему на занятия. Во мне они увидели особый талант, и я провел в Москве даже больше времени, чем полагалось: всем обычно 10 уроков дают, а мне дали 20. Когда я приехал после этих уроков, произошли заметные изменения в моем голосе, звук стал ярче, звонче, как бы вторая ломка моего голоса произошла.
- А вы могли бы назвать этого педагога?
— Виктор Витальевич Твардовский, один из потомков нашего известного поэта. Он из Владимира, заканчивал Московскую консерваторию. У него очень интересная методика, он учит классическому итальянскому бельканто. Добавляются новые обертона, высокие частоты, певческий аппарат приобретает совершенно новое качество.
— А мы и занимаемся. Он сейчас приезжает к нам в монастырь и дает уроки, которые оплачивает монастырь.
Если вернуться к репертуару, то почему, идя на шоу с миссионерской задачей, вы не поете на нем духовных песен?
— Это не нужно. Если уж я пришел в такой светский конкурс, надо петь светские песни.
- В чужой монастырь не со своим уставом?
— Это тоже, да. Я священник, от меня ожидают духовного - и это будет для проекта неинтересно. Иное дело, когда кто-то мирской будет петь духовную песню, думаю, это будет более адекватно восприниматься.
- А есть какие-то табу для вас — в лексике, манере исполнения? "Рюмку водки на столе" споете?
— Нет, мне это не будут давать. Мне дают такие песни, которые соответствуют моему голосу и которые другие не споют.
- Как вы считаете, вас стараются не смущать?
— Продюсеры, в частности Юрий Аксюта, максимально стараются сделать так, чтобы ни в коем случае не затронуть мою репутацию.
- Они чуткие такие?
— Конечно.
- Не похоже на стереотипное мнение о шоу-бизнесе…
— А это не шоу-бизнес. В шоу-бизнес проникают не через конкурсы, а совершенно другими путями.
- Что это тогда для вас — просветительский проект?
— Нет. Это просто честный народный конкурс, где зритель сам выбирает, кого он хочет слушать. Не ему навязывают, а он выбирает.
— Естественно.
- Почему вы выбрали именно этот конкурс? Участвовали в каких-то других?
— Участвовал, да, но не в телевизионных. В Обнинске участвовал. Участвовал в конкурсах и не певческих — это к вопросу о соревнованиях.
- Не певческих, а с чем связанных?
— Связанных с сочинением музыки. В конкурсе композиторов. Еще был конкурс любительских видеофильмов в Калуге.
- Вы еще и кино снимаете?
— Делаю, да, такие небольшие фильмики.
- Вы очень разносторонний человек. Стихи не пишете, слова песен на свою музыку?
— На свои стихи у меня нет песен. Потому что я боюсь сочинять стихи. Умею это делать - знаю законы жанра, правила стихосложения. Но понимаю, что это огромная ответственность и лучше за это не браться, если не посвятил этому жизнь. На шару сочинить нельзя, нужно иметь призвание. Если все время у тебя в голове рифмы, если ты поэтически думаешь, тогда да. Я очень критически отношусь к любительской поэзии.
- К музыке вы менее критичны, чем к поэзии?
— Да нет, и к музыке… Просто я сочиняю музыку больше.
- В каком стиле? И как вы записываете свою музыку?
— Симфоническая, инструментальная музыка, в стиле киномузыки, саундтрека. Пишу, естественно, на компьютере, нотами, используя банки виртуальных инструментов.
- Будете продолжать участвовать в конкурсах со своими музыкальными произведениями?
— Нет. Я сейчас оставил сочинение музыки, потому что не вижу в этом перспективы. Как пришел в монастырь, я перестал писать музыку.
- То есть 10 лет назад перестали писать для конкурсов? А для себя?
— Да. Для себя музицирую, конечно, дома, в келье. У меня есть инструмент - клавиши цифровые, как пианино. Иногда пишу музыку к песням для воскресной школы.
Есть одна песня духовного плана, ее можно в сети найти - "Сколь краток век наш". Музыку сам написал, сам аккомпанировал, а стихи взял у одного автора, активно пишущего в сети, Виктора Шпайзера.
- Диски со своей музыкой или с исполнением произведений других авторов вы записывали, выпускали?
— Я записываю все в келейных условиях. Есть уже два диска кавер-песен. Полтысячи уже точно, наверное, раздал. Но все это я не имею права продавать, поскольку все эти песни не мои и минусовые фонограммы тоже беру в интернете.
Прецедент, который вы сейчас создаете, может послужить толчком к развитию творчества среди черного духовенства? И насколько подобная самореализация допустима для монахов в других видах деятельности, например, взять "Ледниковый период" — вдруг кому-то захочется показать владение коньками, лыжные или еще какие гонки выиграть?
— Я об этом не задумывался. В принципе, у нас и так духовенство талантливое, кто только чем не занимается в свободное время, и на лыжах катаются — все возможно. Священник — тот же самый человек, и человек, Богом помазанный. Думаю, если Господь человека поцеловал, то наградил его и другими дарами.
- Но может ли человек, отказавшийся от мира, их развивать?
— Все зависит от его желания. Ему никто не будет препятствовать.
- Образно выражаясь, церковь — не тюрьма?
— Конечно. Церковь — она для человека, а не человек для церкви. Наоборот, она даже поощряет, если человек, пришедший в церковь, изнутри показывает, что здесь адекватные люди, не мракобесы, не маргиналы. Ведь есть стереотип, что духовные люди —неважно, монахи они или белые священники - недалекие, глупенькие, поэтому поверили в Бога, типа секты. Очень важно показывать, что люди уходят и с талантами в монастырь: они настолько любят Бога, что решили пожертвовать даже своей карьерой.
- А почему вы лично выбрали монашеский путь?
— Из желания жить с Богом, жить в ограде церкви, не размешивать церковь с мирской жизнью, чтобы была такая простая чистая жизнь в церкви, служение, пение. Я думал, что если пойду в монастырь, смогу петь на клиросе, предполагал, что одним из послушаний у меня может быть хор — в детстве я пел в церковном хоре. Других причин нет.
- И все-таки вы ушли в монастырь очень молодым человеком… Сколько лет вам было тогда?
— Постригся в 24 года. Но стригут же не сразу — приехал в монастырь в 20 лет. У меня была такая переоценка жизненных ценностей. Ничего не случилось — просто решил оставить все ради Бога. Как вот есть изречение в Евангелии, что человек, нашедший поле, на котором зарыт клад, все оставляет и покупает это поле. Вот это поле можно сравнить с монастырем. Я все оставляю ради Божией благодати, этого клада невидимого, который есть в монастыре.
Не бывает сожалений об уходе из мира, особенно во время соприкосновения с телепроектом с его аплодисментами, зрительскими симпатиями, славой?
— Такого ощущения у меня нет. Я уже как-то абстрагировался от мира, чувствую свою непринадлежность к нему.
- Этот проект для вас — не искушение, а миссия, которую вы решили исполнить?
— Это дело временное, я всегда это осознаю.
- И будущее свое видите исключительно в монастырских стенах?
- А у вас есть желание управлять, стать в будущем епископом, патриархом?
— Я вообще от этого бегу, не то что бегу, мне никто не предлагал. Я боюсь и никогда не буду стремиться к руководящим должностям.
- Стремиться - это плохо?
— Нет, вообще стремиться это хорошо, вот апостол Павел говорит, что желание быть епископом - это благое желание, с точки зрения…
- Служения?
— Да, управлять церковью - это же огромная ответственность. У меня нет административных способностей. И мне бы меньше всего хотелось заниматься такими делами.
Какие проблемы вы видите сегодня в церкви, в монашестве и каковы пути их решения? Сохраняются ли традиции, старчество, зачем молодежь в большинстве своем постригается в монахи? Каким вообще вы видите монаха через 50 лет, через 100 лет?
— У нас идет активное восстановление храмов, постройка новых…
- Но только ли здания требуются сегодня?
— Да, внутренняя жизнь на самом деле требует большого лечения. В монастыри уходят, прибегают люди из этого сложного мира. Священство и монашество — это все равно отражение мира. Мы не имеем права требовать от священников святости. Монах — это человек, ушедший из этого же мира, с теми же самыми страстями, он с ними как-то борется. Сейчас очень много проникновения мира в монастырь. Как пророчествовали святые, "будет в монастыре как в миру, а в миру как в аду". Конечно, есть обмирщение, но это не апостасия (не отступничество), это неизбежный процесс - так сложилось. И это не значит, что все так плохо. Просто, если сравнивать с древними монастырями, о жизни которых мы читаем в книгах, то конечно, мы видим несоответствие.
- Да, многих смущает, например, приход технических новшеств в монастыри - айпадов и так далее…
— Опять же, почему люди удивляются? Потому что они начитанны, у них есть какой-то идеал, с которым они все время сравнивают. Это неправильно.
- А как правильно?
— Правильно — жить с Богом и мыслить гибко. Понимать, что заповеди можно исполнять и в современном мире. И неважно, есть у тебя компьютер, айпад, смартфон или нет. Если они у тебя есть, это не значит, что ты погиб. Это детали, реалии нашего мира. И в этом миру можно спасаться. Самое же главное — любовь, она может быть в любых условиях.
- А вообще, у вас какая основная цель в жизни — спасение?
— Это общая цель. Что значит "спастись"? Сам себе не скажешь, что вот если ты что-то делаешь, значит, спасешься. И сам процесс исполнения заповедей не для того существует, чтобы мы думали, что, исполняя это, спасаемся…
- Что очки набираем?
— Ну да, что бонус какой-то. Это не бонус, это духовный закон. Просто если ты его не исполняешь, ты сам отдаляешься от Бога, сам себя вовлекаешь в погибель. А если хочешь спастись, просто бежишь от огня. Мотылек, который летит на огонь, он глупый, он обжигает свои крылышки. Если мы знаем, что что-то опасно, мы от этого бежим. В заповедях Господь нас просто предупреждает: не делай вот так. Не потому что он такой строгий, а потому что есть духовные законы, и если ты их нарушаешь, то гибнешь духовно.
Но это если мы берем те десять заповедей, которые содержат запрет. А как с заповеданной Христом в Евангелии любовью к Богу и ближнему - она является основой?
— Да, Иисус Христос именно для этого и пришел на землю, чтобы донести это (любовь) до человека. Потому что ветхий человек так и не понял, зачем и для чего предыдущие заповеди. Он думал, что это просто такой юридический закон: исполняя это, ты будешь просто праведником, молодец такой. На самом же деле: почему не укради? Не потому что такой закон, а потому что это есть акт любви. Если ты украл, это преступление против любви и против человека.
- Что раньше пришло в вашу жизнь - вера или музыка? Какие ключевые моменты своей биографии вы бы выделили?
— Музыкой я начал заниматься с детства, когда меня привели в музыкальную школу, в 7 лет. До этого я просто дома подпевал маме, когда она пела, она у меня музыкальная, закончила ту же музыкальную школу. Крестился я вместе с мамой, в 7 лет, почему-то у меня возникло такое непреодолимое желание.
- Не мама вас повела за руку, а вы сами решили?
— Да, взял маму и сказал: пойдем креститься. И она вместе со мной и вместе с братом крестилась. А вот уже в 12 лет - получилось, что я через музыку попал в церковь - мой учитель по вокалу из музыкальной школы (я учился на двух специальностях, по фортепиано и вокалу) захотел взять меня в церковный хор в детский православный лагерь. И в 12 лет я туда поехал. А уже после лагеря я поступил в воскресную школу, отучился там года три, полюбил храм и все, что с ним связано, почувствовал благодать, которую Господь мне дал тогда, авансом. Когда я повзрослел, уже меньше ходил в храм, но все равно мама напоминала мне причащаться, молитву почитать, всегда мне говорила: читай Иисусову молитву.
Когда я приехал из православного лагеря, очень удивил маму произошедшими во мне глобальными изменениями. Я не был каким-то хулиганом, но все равно мама увидела, что что-то поменялось. И она тоже стала интересоваться духовной литературой и стала очень глубоко верующей.
- А потом где вы учились музыке?
— В музыкальном училище в Нижнем Новгороде, где и жил. Один курс проучился, не закончил, потому что мы семьей эмигрировали в Германию, в Кайзерслаутерн. Там я начал заниматься на органе, чтобы продолжать учиться музыке. Там в каждой церкви орган есть, и я подрабатывал — играл на органе, иногда даже концерты.
Параллельно мы ходили в церковь. Один православный приход Московского патриархата находился в Саарбрюкене, на цокольном этаже католического собора. Католики разрешили сделать там православный храм. Это очень благородный жест, мы бы у себя такого никогда не позволили.
- Почему?
— Мы враждебно просто относимся к католикам, известно почему — не только потому, что есть догматические какие-то расхождения, но и крестовые походы были…
И обвинения в прозелитизме (переманивании паствы — ред.), особенно после падения железного занавеса в 1990-е годы…
— Я за мир с любой конфессией. Я не призываю к объединению католиков и православных, не имею никаких экуменических идей — просто мне хочется, чтобы люди относились к любой конфессии христианской как к братьям по вере. Это те же самые христиане, и иногда мы даже можем у них чему-нибудь поучиться, иногда католик намного благочестивее, чем православный.
- А к другим религиям вы как относитесь: к иудаизму, исламу, буддизму?
— Если я общаюсь с представителями этих религий, то, естественно, стараюсь не конфликтовать, не заводить споры, не рассуждать о различиях. Я уважаю веру другого человека. Нужно понимать, что мы не какие-то там избранные люди, мы не должны этим кичиться, гордиться. Мы должны благодарить Бога, что он сподобил нас родиться в стране, где есть православная вера, и снисходительно относиться к другим.
Вернемся к музыке. Если сравнивать пение и игру на органе или на других инструментах, для вас они равнозначны? Искусство вообще градируется как-то по важности, чистоте в общецерковном и в вашем личном понимании?
— Нет, просто есть искусство ради искусства, когда человек творит что-то, пишет картины, книги и тем самым уподобляется Богу, использует по назначению свой талант, полученный от Бога. Было бы грехом зарыть его, не реализовать. А другое дело, когда человек использует свой дар для развлечения. Играя на музыкальном инструменте, ты можешь создавать и искусство, и предмет развлечения.
Господь принимал прославление в музыкальных инструментах. В Ветхом завете мы встречаем упоминания об игре на гуслях, тимпаны, литавры, бубны — всевозможные там были инструменты, на которых восхвалялся Бог. Просто изначально природа инструментов — есть такая теория — усладить слух. Орган в католическом храме — яркий пример того, что мы сами себе больше помогаем возгревать какие-то душевные движения, чтобы сердце умилилось, пришло в покаянное состояние. Для этого орган и существует. Человек думает, что у него слезы, потому что он проникся, осознал все свои грехи, - нет, это ему орган помог.
- Но, в принципе, в этом же нет чего-то греховного?
— Греховного, конечно, нет ничего. Я имел в виду очень тонкие духовные процессы. Духовная жизнь очень интересна, и если человек хочет ее сделать максимально беспримесной, максимально искренней, все-таки орган - это не искренность. Это "прелесть" по-русски называется, на духовном языке, когда человек льстит самому себе, что он такой верующий, такой благочестивый. Настоящая духовная жизнь основана не на этом, она абсолютна трезвенная, без всяких услад и всяких вспомогательных костылей.
- А пение не является усладой или костылем?
— Здесь все остается за голосом, непосредственно принадлежащим тебе, то есть ты из сердца, из своего существа поешь, непосредственно восхваляешь Бога своим голосом, как своей речью, так и своим пением. Пение — это своя какая-то ипостась, ее нельзя сравнивать с инструментом.
Как вы думаете, для чего Господь позволил такому разнообразию существовать в этом мире: разные люди, религии, искусства, таланты, страсти, столько сложностей?
— Чтобы не скучно было. На самом деле во всем есть причина, какая-то отправная точка. Люди сами во всем виноваты.
- Мир — он вообще совершенен или нет?
— А в чем он несовершенен?
- В том, что существуют войны, насилие, агрессия…
— Все это происходит из-за вражды, а вражда — плод греха.
А как же природные катаклизмы или то, что живые существа, в том числе и человек, вынуждены убивать других, чтобы выжить? Это все следствия грехопадения?
— Конечно, наш мир несет печать этого разрушения, которое человек сам произвел. С того момента, как человек был изгнан из рая, он был призван своим трудом кормиться.
- Если мы за скобки выносим человека с его грехами, в чем виноваты другие живые твари?
— Так они же вместе были…
- И человек всех потащил в этот круговорот?
— Произошло такое вот огрубение. Человек стал больше похож на животное, а животные стали такими агрессивными. Почему комары кусаются? Не потому что Господь так придумал. Ну зачем в раю такое существо? После грехопадения изменилась природа. А вообще, они питаются нектаром…
- В чем суть первородного греха?
— Непослушание. Господь дал человеку разум и свободу выбирать между добром и злом. И зло заключалось в том, что человек не захотел слушаться Бога, своего Творца, а захотел сделать по-своему и поэтому попробовал запретный плод.
Еще важно то, что Адам и Ева услышали от змия, какой мотив был совершения этого непослушания: что станете как боги.
А какой вывод из этого можно сделать для современной повседневной жизни? Человеком не должно двигать стремление возгордиться, возвыситься над остальными, а мотивацией любого поступка должно быть послушание и служение Богу?
— Не нужно зацикливаться только на религии как связи с Богом или постоянно думать о том, как бы угодить и каждое свое действие рассматривать с точки зрения пользы в духовном смысле. Нужно просто в определенные моменты своей повседневной жизни понимать, что есть грех. Часто мы соглашаемся с грехом и говорим, ну и ладно, плюем на совесть, а это все больше и больше приводит к окаменению — и совести потом уже почти не слышно. Нужно прислушиваться к своей совести.
Иеромонах Фотий (Мочалов) из Свято-Пафнутьева Боровского монастыря считает свое участие в популярном российском телепроекте "Голос" на Первом канале дерзким поступком, но говорит, что согласовал его и получил благословение митрополита. В преддверии финала конкурса он рассказал в интервью для проекта "Религия и мировоззрение" РИА Новости о целях беспрецедентного и неоднозначного участия монаха в светском шоу, о том, где и как он учился пению, что привело его в церковь, как устроена современная монашеская жизнь, интересен ли старцу Власию Григорий Лепс и что будет после "Голоса". Беседовали Алексей Михеев и Ольга Липич.
Отец Фотий, вопрос, который вам уже задавали, наверное, много раз, но, возможно, вы как-то переосмысливаете ответ на него: какова цель, с которой вы пришли в телешоу "Голос"? Это некая миссия или простое человеческое желание реализовать заложенные в себе таланты, победить?
— Конечно, я пришел на "Голос" прежде всего как простой человек, чтобы действительно реализоваться как-то, показать дар, который мне Господь дал. Это желание было не совсем мое — большую роль сыграли друзья. И я хотел попасть еще на второй сезон проекта, но тогда не удалось получить благословение.
- Не успели просто или не дали?
— Вначале я просто побоялся обратиться к более высоким церковным властям. А в этот раз имею благословение митрополита (Калужского и Боровского Климента, который является правящим архиереем Калужской митрополии, на территории которой расположен Боровский монастырь — ред.). Уже и патриарх знает об этом.
- Патриарх уже после того, как вы начали участвовать в проекте, об этом узнал?
— Да, он по факту узнал и неофициально высказал свое отношение после переговоров с владыкой о том, что можно это сделать и что он благословит меня на этот конкурс.
- Долго ли вы сами решались на участие в проекте, были какие-то сомнения?
— Когда еще на второй сезон "Голоса" подавал заявку, думал, может быть, это не совсем правильно. И когда у меня не получилось это организовать, я посчитал, что это знак Божий, что все это не нужно, что, может, действительно, дело это не монашеское. Хотя и так и так оно не монашеское… Тогда я сказал себе, что я не буду этого делать, чтобы никого не вводить в соблазн и не повредить своей душе.
- А что потом заставило все-таки поменять решение?
— Меня спрашивали друзья: почему ты все же не попробовал? Говорили: напиши заявку еще раз! Я думал, что уже, наверное, не будет больше "Голоса" или прием заявок закончился, но зашел на сайт Первого канала и оказалось, что прием анкет в самом разгаре. И решил: была — не была, напишем. Мне позвонили с телеканала и спросили, в силе ли мое желание участвовать? Я ответил: да, только нужно получить благословение владыки. И они предложили сами написать ему письмо, от канала. Владыка благословил, сказал, что не против.
- Ваш духовный наставник — старец схиархимандрит Власий - тоже вас благословил и поддержал?
— Поддержал. Я у него спрашивал об этом.
- Это, наверное, первый человек, у которого вы спросили?
— Да, это кратчайший путь разрешения всех вопросов, потому что он - духовник и все-таки важнее, чем административное начальство.
- А сейчас он вам как-то помогает в ходе проекта?
— Я, конечно, ему рассказываю. И он даже посматривает за моими выступлениями - келейник показывает. Он меня спрашивает: "Да, ну как Лепс? Что ты там, прошел или не прошел?"
- Даже на сайте монастыря объявляется, когда будет ваше выступление. Вы чувствуете поддержку братии в целом?
— Конечно. И даже те, кто неоднозначно относится к этому проекту, стараются не показывать этого, чтобы меня не расстраивать. Они просто молчат об этом, но, в принципе, ко мне дружелюбны.
Думаю, те, кто поддерживает, воспринимают ваше участие в "Голосе" как миссию. Какую пользу с точки зрения церковной это приносит, на ваш взгляд?
— Люди испытывают большую радость, когда видят меня на экране — для них это как глоток свежего воздуха. Все привыкли видеть на экране только накрашенные, расфуфыренные лица. Шоу есть шоу. И даже если кто-то поет оперную арию, это не приносит такого эффекта, как появление батюшки. Самое приятное, что люди, увидев меня, задумываются о чем-то духовном.
- То есть привлекаете к размышлению о духовном?
— Да, напоминание какое-то о совести, о храме. Я получаю комментарии, что люди, увидев меня, хотят пойти в храм после того, как 10 лет в нем не были.
- В монастырь стало приезжать больше паломников — послушать ваше пение на клиросе?
— Не знаю, насколько больше. У нас в основном едут к отцу Власию. Но паломники меня встречают, узнают, хотят сфотографироваться. И наши постоянные прихожане, трудники, даже те, которые с первого раза не поняли моего шага, спустя месяц, послушав другие мои выступления, изменили свое отношение.
А не было мысли участвовать в этом конкурсе инкогнито, под мирскими именем, без подрясника, а потом в финале или на каком-то этапе сообщить о том, что вы монах? Для большего эффекта?
— Вряд ли это бы принесло дополнительный эффект. И я не имею права выступать в мирской одежде: я уже монах и везде на публике должен быть в монашеском одеянии, в подряснике.
То, что вы попали в проект и успешно участвуете в нем, для вас это знак, что Господь благоволит этому начинанию? Или вы воспринимаете происходящее как плоды смелого поступка, который может иметь разные последствия?
— Естественно, это был дерзкий поступок. Но я его согласовывал, то есть это было не по самочинию. Как монах я обязательно должен спрашивать благословения на все, что я делаю, тем более на то, чтобы выезжать из монастыря куда-то. До сих пор на каждое выступление, на каждую репетицию я пишу бумагу, чтобы меня настоятель отпустил. Я человек несвободный, не могу делать все, что я хочу. И, конечно же, я увидел во всем этом промысел Божий. Раз все так складывается, что митрополит Климент благословил и на кастинге ко мне было такое доброжелательное отношение со стороны продюсеров.
- Продюсеры учитывают вашу непохожесть на других конкурсантов, монашество?
— Да, и руководство канала, и музыкальные редакторы. И когда я пришел на слепое прослушивание, то увидел доброе отношение к себе наставников, Григория Лепса. Для него, конечно, это был шок. Некоторые писали в комментариях, что Лепс к нему повернулся, это была его ошибка, он его сольет в ближайшие баттлы. Сейчас мы понимаем, что это не ошибка Лепса. Он повернулся на голос: этот голос ему понравился — и он решил его развивать. Впоследствии я увидел, что он очень мной заинтересовался, не хочет отпускать из проекта.
- Но изначально вы хотели себе в наставники более академического Градского?
— Да, я рассчитывал на это. К Лепсу у меня было отношение поверхностное, я его рассматривал как певца рок-эстрады, которую я не люблю и не слушаю.
- Он стал вашим наставником, это что-то поменяло в вас?
— Я даже благодарю Бога за то, что он стал моим наставником. Потому что у Градского непонятно, смог бы я пройти дальше.
А вас не смущает в этом шоу соревновательный аспект, ринг, арена? У христианства ведь, в силу истории, особое отношение к такого рода вещам…
— Конечно, правила в конкурсе жесткие, 50 процентов участников уходят. И иногда кажется, что несправедливо убирать людей, когда только с ними познакомились. Но в течение конкурса не чувствуешь соперничества. От тебя мало что зависит — решает же наставник, не ты.
- А что потом? Если вы победите, это изменит вашу жизнь монашескую?
— Если так получится, что меня выведут в победители, это не означает, что я победитель как вокалист. Первый канал с помощью этого конкурса показывает, что хорошего есть в нашем обществе, какие есть певцы, которые могут быть примером для других. Допустим, раньше в "Голосе" выиграли Сергей Волчков, Александра Воробьева, Дина Гарипова — это не были такие звезды, которые создают шоу: побеждает не это, не нужно быть эпатажным, суперкрутым артистом сразу же. Побеждает именно зрительский интерес, наверное, спрос на что-то душевное, что берет сердца.
— Вернусь, конечно. Я и так живу в монастыре, делаю просто периодически такие вылазки.
- Как часто, кстати?
— Вначале — каждый месяц, потом вот неделя всего между выступлениями. Думаю, меня не будут раскручивать как поп-звезду. Меня нет смысла раскручивать — я уже ушел из мира. Будут приглашать иногда туда-то или туда-то, но так, чтобы не казалось, что я триумфально шагаю по телевидению, везде-везде. Чтобы это было максимально культурно и целесообразно.
А есть ли сейчас и предвидите ли в будущем ограничения в репертуаре, жанрах, лексике, в передачах, местах, где вам позволено выступать? Ограничения, продиктованные вашим внутренним цензором или тем человеком, который вас благословляет?
— Об этом мне никто никогда не говорил. Это действительно уже внутренний цензор — все зависит от моего вкуса, моего понимания приличия. Я не пою рок-музыку. Могу какие-то эстрадные композиции петь, но больше лирические.
- Почему рок не поете?
— Как жанр он мне не нравится. Не потому, что я священник. Просто я его не слушаю и, не имея симпатий к нему, не смогу его правильно исполнить.
- А какая музыка вам больше всего импонирует?
— Я меломан. Я люблю всякую музыку.
- А какие любимые жанры?
— Кроссовер — соединение классики с эстрадой. В таком стиле поют Джош Гробан, Андреа Бочелли.
- А из отечественного — эстрада или классика?
— Могу и Пугачеву спеть, если мне нравится песня, типа баллады, с мудрым философским содержанием, не попса.
- Сколько языков в вашем певческом активе?
— Много. Знаю я только немецкий и английский, немножко греческий. А пою на многих - итальянский, английский, испанский, немецкий, латинский, греческий, сербский…
- Кто вам помогает в этом музыкальном развитии? Есть педагог, с которым вы постоянно занимаетесь?
— Во время этого проекта я спрашиваю иногда своего педагога, с которым занимаюсь вокалом уже 10 лет. Как только пришел в монастырь, попал к хорошему педагогу. Здесь узнали, что я пою, что я музыкант, и сразу отправили меня к педагогу. Он из Москвы, и периодически всех певчих с клироса отправляли к нему на занятия. Во мне они увидели особый талант, и я провел в Москве даже больше времени, чем полагалось: всем обычно 10 уроков дают, а мне дали 20. Когда я приехал после этих уроков, произошли заметные изменения в моем голосе, звук стал ярче, звонче, как бы вторая ломка моего голоса произошла.
- А вы могли бы назвать этого педагога?
— Виктор Витальевич Твардовский, один из потомков нашего известного поэта. Он из Владимира, заканчивал Московскую консерваторию. У него очень интересная методика, он учит классическому итальянскому бельканто. Добавляются новые обертона, высокие частоты, певческий аппарат приобретает совершенно новое качество.
— А мы и занимаемся. Он сейчас приезжает к нам в монастырь и дает уроки, которые оплачивает монастырь.
Если вернуться к репертуару, то почему, идя на шоу с миссионерской задачей, вы не поете на нем духовных песен?
— Это не нужно. Если уж я пришел в такой светский конкурс, надо петь светские песни.
- В чужой монастырь не со своим уставом?
— Это тоже, да. Я священник, от меня ожидают духовного - и это будет для проекта неинтересно. Иное дело, когда кто-то мирской будет петь духовную песню, думаю, это будет более адекватно восприниматься.
- А есть какие-то табу для вас — в лексике, манере исполнения? "Рюмку водки на столе" споете?
— Нет, мне это не будут давать. Мне дают такие песни, которые соответствуют моему голосу и которые другие не споют.
- Как вы считаете, вас стараются не смущать?
— Продюсеры, в частности Юрий Аксюта, максимально стараются сделать так, чтобы ни в коем случае не затронуть мою репутацию.
- Они чуткие такие?
— Конечно.
- Не похоже на стереотипное мнение о шоу-бизнесе…
— А это не шоу-бизнес. В шоу-бизнес проникают не через конкурсы, а совершенно другими путями.
- Что это тогда для вас — просветительский проект?
— Нет. Это просто честный народный конкурс, где зритель сам выбирает, кого он хочет слушать. Не ему навязывают, а он выбирает.
— Естественно.
Почему вы выбрали именно этот конкурс? Участвовали в каких-то других?
— Участвовал, да, но не в телевизионных. В Обнинске участвовал. Участвовал в конкурсах и не певческих — это к вопросу о соревнованиях.
- Не певческих, а с чем связанных?
— Связанных с сочинением музыки. В конкурсе композиторов. Еще был конкурс любительских видеофильмов в Калуге.
- Вы еще и кино снимаете?
— Делаю, да, такие небольшие фильмики.
- Вы очень разносторонний человек. Стихи не пишете, слова песен на свою музыку?
— На свои стихи у меня нет песен. Потому что я боюсь сочинять стихи. Умею это делать - знаю законы жанра, правила стихосложения. Но понимаю, что это огромная ответственность и лучше за это не браться, если не посвятил этому жизнь. На шару сочинить нельзя, нужно иметь призвание. Если все время у тебя в голове рифмы, если ты поэтически думаешь, тогда да. Я очень критически отношусь к любительской поэзии.
- К музыке вы менее критичны, чем к поэзии?
— Да нет, и к музыке… Просто я сочиняю музыку больше.
- В каком стиле? И как вы записываете свою музыку?
— Симфоническая, инструментальная музыка, в стиле киномузыки, саундтрека. Пишу, естественно, на компьютере, нотами, используя банки виртуальных инструментов.
- Будете продолжать участвовать в конкурсах со своими музыкальными произведениями?
— Нет. Я сейчас оставил сочинение музыки, потому что не вижу в этом перспективы. Как пришел в монастырь, я перестал писать музыку.
- То есть 10 лет назад перестали писать для конкурсов? А для себя?
— Да. Для себя музицирую, конечно, дома, в келье. У меня есть инструмент - клавиши цифровые, как пианино. Иногда пишу музыку к песням для воскресной школы.
Есть одна песня духовного плана, ее можно в сети найти - "Сколь краток век наш". Музыку сам написал, сам аккомпанировал, а стихи взял у одного автора, активно пишущего в сети, Виктора Шпайзера.
- Диски со своей музыкой или с исполнением произведений других авторов вы записывали, выпускали?
— Я записываю все в келейных условиях. Есть уже два диска кавер-песен. Полтысячи уже точно, наверное, раздал. Но все это я не имею права продавать, поскольку все эти песни не мои и минусовые фонограммы тоже беру в интернете.
Прецедент, который вы сейчас создаете, может послужить толчком к развитию творчества среди черного духовенства? И насколько подобная самореализация допустима для монахов в других видах деятельности, например, взять "Ледниковый период" — вдруг кому-то захочется показать владение коньками, лыжные или еще какие гонки выиграть?
— Я об этом не задумывался. В принципе, у нас и так духовенство талантливое, кто только чем не занимается в свободное время, и на лыжах катаются — все возможно. Священник — тот же самый человек, и человек, Богом помазанный. Думаю, если Господь человека поцеловал, то наградил его и другими дарами.
- Но может ли человек, отказавшийся от мира, их развивать?
— Все зависит от его желания. Ему никто не будет препятствовать.
- Образно выражаясь, церковь — не тюрьма?
— Конечно. Церковь — она для человека, а не человек для церкви. Наоборот, она даже поощряет, если человек, пришедший в церковь, изнутри показывает, что здесь адекватные люди, не мракобесы, не маргиналы. Ведь есть стереотип, что духовные люди —неважно, монахи они или белые священники - недалекие, глупенькие, поэтому поверили в Бога, типа секты. Очень важно показывать, что люди уходят и с талантами в монастырь: они настолько любят Бога, что решили пожертвовать даже своей карьерой.
- А почему вы лично выбрали монашеский путь?
— Из желания жить с Богом, жить в ограде церкви, не размешивать церковь с мирской жизнью, чтобы была такая простая чистая жизнь в церкви, служение, пение. Я думал, что если пойду в монастырь, смогу петь на клиросе, предполагал, что одним из послушаний у меня может быть хор — в детстве я пел в церковном хоре. Других причин нет.
- И все-таки вы ушли в монастырь очень молодым человеком… Сколько лет вам было тогда?
— Постригся в 24 года. Но стригут же не сразу — приехал в монастырь в 20 лет. У меня была такая переоценка жизненных ценностей. Ничего не случилось — просто решил оставить все ради Бога. Как вот есть изречение в Евангелии, что человек, нашедший поле, на котором зарыт клад, все оставляет и покупает это поле. Вот это поле можно сравнить с монастырем. Я все оставляю ради Божией благодати, этого клада невидимого, который есть в монастыре.
Не бывает сожалений об уходе из мира, особенно во время соприкосновения с телепроектом с его аплодисментами, зрительскими симпатиями, славой?
— Такого ощущения у меня нет. Я уже как-то абстрагировался от мира, чувствую свою непринадлежность к нему.
- Этот проект для вас — не искушение, а миссия, которую вы решили исполнить?
— Это дело временное, я всегда это осознаю.
- И будущее свое видите исключительно в монастырских стенах?
- А у вас есть желание управлять, стать в будущем епископом, патриархом?
— Я вообще от этого бегу, не то что бегу, мне никто не предлагал. Я боюсь и никогда не буду стремиться к руководящим должностям.
- Стремиться - это плохо?
— Нет, вообще стремиться это хорошо, вот апостол Павел говорит, что желание быть епископом - это благое желание, с точки зрения…
- Служения?
— Да, управлять церковью - это же огромная ответственность. У меня нет административных способностей. И мне бы меньше всего хотелось заниматься такими делами.
Какие проблемы вы видите сегодня в церкви, в монашестве и каковы пути их решения? Сохраняются ли традиции, старчество, зачем молодежь в большинстве своем постригается в монахи? Каким вообще вы видите монаха через 50 лет, через 100 лет?
— У нас идет активное восстановление храмов, постройка новых…
- Но только ли здания требуются сегодня?
— Да, внутренняя жизнь на самом деле требует большого лечения. В монастыри уходят, прибегают люди из этого сложного мира. Священство и монашество — это все равно отражение мира. Мы не имеем права требовать от священников святости. Монах — это человек, ушедший из этого же мира, с теми же самыми страстями, он с ними как-то борется. Сейчас очень много проникновения мира в монастырь. Как пророчествовали святые, "будет в монастыре как в миру, а в миру как в аду". Конечно, есть обмирщение, но это не апостасия (не отступничество), это неизбежный процесс - так сложилось. И это не значит, что все так плохо. Просто, если сравнивать с древними монастырями, о жизни которых мы читаем в книгах, то конечно, мы видим несоответствие.
- Да, многих смущает, например, приход технических новшеств в монастыри - айпадов и так далее…
— Опять же, почему люди удивляются? Потому что они начитанны, у них есть какой-то идеал, с которым они все время сравнивают. Это неправильно.
- А как правильно?
— Правильно — жить с Богом и мыслить гибко. Понимать, что заповеди можно исполнять и в современном мире. И неважно, есть у тебя компьютер, айпад, смартфон или нет. Если они у тебя есть, это не значит, что ты погиб. Это детали, реалии нашего мира. И в этом миру можно спасаться. Самое же главное — любовь, она может быть в любых условиях.
— Это общая цель. Что значит "спастись"? Сам себе не скажешь, что вот если ты что-то делаешь, значит, спасешься. И сам процесс исполнения заповедей не для того существует, чтобы мы думали, что, исполняя это, спасаемся…
- Что очки набираем?
— Ну да, что бонус какой-то. Это не бонус, это духовный закон. Просто если ты его не исполняешь, ты сам отдаляешься от Бога, сам себя вовлекаешь в погибель. А если хочешь спастись, просто бежишь от огня. Мотылек, который летит на огонь, он глупый, он обжигает свои крылышки. Если мы знаем, что что-то опасно, мы от этого бежим. В заповедях Господь нас просто предупреждает: не делай вот так. Не потому что он такой строгий, а потому что есть духовные законы, и если ты их нарушаешь, то гибнешь духовно.
Но это если мы берем те десять заповедей, которые содержат запрет. А как с заповеданной Христом в Евангелии любовью к Богу и ближнему - она является основой?
— Да, Иисус Христос именно для этого и пришел на землю, чтобы донести это (любовь) до человека. Потому что ветхий человек так и не понял, зачем и для чего предыдущие заповеди. Он думал, что это просто такой юридический закон: исполняя это, ты будешь просто праведником, молодец такой. На самом же деле: почему не укради? Не потому что такой закон, а потому что это есть акт любви. Если ты украл, это преступление против любви и против человека.
- Что раньше пришло в вашу жизнь - вера или музыка? Какие ключевые моменты своей биографии вы бы выделили?
— Музыкой я начал заниматься с детства, когда меня привели в музыкальную школу, в 7 лет. До этого я просто дома подпевал маме, когда она пела, она у меня музыкальная, закончила ту же музыкальную школу. Крестился я вместе с мамой, в 7 лет, почему-то у меня возникло такое непреодолимое желание.
- Не мама вас повела за руку, а вы сами решили?
— Да, взял маму и сказал: пойдем креститься. И она вместе со мной и вместе с братом крестилась. А вот уже в 12 лет - получилось, что я через музыку попал в церковь - мой учитель по вокалу из музыкальной школы (я учился на двух специальностях, по фортепиано и вокалу) захотел взять меня в церковный хор в детский православный лагерь. И в 12 лет я туда поехал. А уже после лагеря я поступил в воскресную школу, отучился там года три, полюбил храм и все, что с ним связано, почувствовал благодать, которую Господь мне дал тогда, авансом. Когда я повзрослел, уже меньше ходил в храм, но все равно мама напоминала мне причащаться, молитву почитать, всегда мне говорила: читай Иисусову молитву.
Когда я приехал из православного лагеря, очень удивил маму произошедшими во мне глобальными изменениями. Я не был каким-то хулиганом, но все равно мама увидела, что что-то поменялось. И она тоже стала интересоваться духовной литературой и стала очень глубоко верующей.
- А потом где вы учились музыке?
— В музыкальном училище в Нижнем Новгороде, где и жил. Один курс проучился, не закончил, потому что мы семьей эмигрировали в Германию, в Кайзерслаутерн. Там я начал заниматься на органе, чтобы продолжать учиться музыке. Там в каждой церкви орган есть, и я подрабатывал — играл на органе, иногда даже концерты.
Параллельно мы ходили в церковь. Один православный приход Московского патриархата находился в Саарбрюкене, на цокольном этаже католического собора. Католики разрешили сделать там православный храм. Это очень благородный жест, мы бы у себя такого никогда не позволили.
- Почему?
— Мы враждебно просто относимся к католикам, известно почему — не только потому, что есть догматические какие-то расхождения, но и крестовые походы были…
И обвинения в прозелитизме (переманивании паствы — ред.), особенно после падения железного занавеса в 1990-е годы…
— Я за мир с любой конфессией. Я не призываю к объединению католиков и православных, не имею никаких экуменических идей — просто мне хочется, чтобы люди относились к любой конфессии христианской как к братьям по вере. Это те же самые христиане, и иногда мы даже можем у них чему-нибудь поучиться, иногда католик намного благочестивее, чем православный.
- А к другим религиям вы как относитесь: к иудаизму, исламу, буддизму?
— Если я общаюсь с представителями этих религий, то, естественно, стараюсь не конфликтовать, не заводить споры, не рассуждать о различиях. Я уважаю веру другого человека. Нужно понимать, что мы не какие-то там избранные люди, мы не должны этим кичиться, гордиться. Мы должны благодарить Бога, что он сподобил нас родиться в стране, где есть православная вера, и снисходительно относиться к другим.
— Нет, просто есть искусство ради искусства, когда человек творит что-то, пишет картины, книги и тем самым уподобляется Богу, использует по назначению свой талант, полученный от Бога. Было бы грехом зарыть его, не реализовать. А другое дело, когда человек использует свой дар для развлечения. Играя на музыкальном инструменте, ты можешь создавать и искусство, и предмет развлечения.
Господь принимал прославление в музыкальных инструментах. В Ветхом завете мы встречаем упоминания об игре на гуслях, тимпаны, литавры, бубны — всевозможные там были инструменты, на которых восхвалялся Бог. Просто изначально природа инструментов — есть такая теория — усладить слух. Орган в католическом храме — яркий пример того, что мы сами себе больше помогаем возгревать какие-то душевные движения, чтобы сердце умилилось, пришло в покаянное состояние. Для этого орган и существует. Человек думает, что у него слезы, потому что он проникся, осознал все свои грехи, - нет, это ему орган помог.
- Но, в принципе, в этом же нет чего-то греховного?
— Греховного, конечно, нет ничего. Я имел в виду очень тонкие духовные процессы. Духовная жизнь очень интересна, и если человек хочет ее сделать максимально беспримесной, максимально искренней, все-таки орган - это не искренность. Это "прелесть" по-русски называется, на духовном языке, когда человек льстит самому себе, что он такой верующий, такой благочестивый. Настоящая духовная жизнь основана не на этом, она абсолютна трезвенная, без всяких услад и всяких вспомогательных костылей.
- А пение не является усладой или костылем?
— Здесь все остается за голосом, непосредственно принадлежащим тебе, то есть ты из сердца, из своего существа поешь, непосредственно восхваляешь Бога своим голосом, как своей речью, так и своим пением. Пение — это своя какая-то ипостась, ее нельзя сравнивать с инструментом.
Как вы думаете, для чего Господь позволил такому разнообразию существовать в этом мире: разные люди, религии, искусства, таланты, страсти, столько сложностей?
— Чтобы не скучно было. На самом деле во всем есть причина, какая-то отправная точка. Люди сами во всем виноваты.
- Мир — он вообще совершенен или нет?
— А в чем он несовершенен?
- В том, что существуют войны, насилие, агрессия…
— Все это происходит из-за вражды, а вражда — плод греха.
А как же природные катаклизмы или то, что живые существа, в том числе и человек, вынуждены убивать других, чтобы выжить? Это все следствия грехопадения?
— Конечно, наш мир несет печать этого разрушения, которое человек сам произвел. С того момента, как человек был изгнан из рая, он был призван своим трудом кормиться.
- Если мы за скобки выносим человека с его грехами, в чем виноваты другие живые твари?
— Так они же вместе были…
- И человек всех потащил в этот круговорот?
— Произошло такое вот огрубение. Человек стал больше похож на животное, а животные стали такими агрессивными. Почему комары кусаются? Не потому что Господь так придумал. Ну зачем в раю такое существо? После грехопадения изменилась природа. А вообще, они питаются нектаром…
- В чем суть первородного греха?
— Непослушание. Господь дал человеку разум и свободу выбирать между добром и злом. И зло заключалось в том, что человек не захотел слушаться Бога, своего Творца, а захотел сделать по-своему и поэтому попробовал запретный плод.
Еще важно то, что Адам и Ева услышали от змия, какой мотив был совершения этого непослушания: что станете как боги.
А какой вывод из этого можно сделать для современной повседневной жизни? Человеком не должно двигать стремление возгордиться, возвыситься над остальными, а мотивацией любого поступка должно быть послушание и служение Богу?
— Не нужно зацикливаться только на религии как связи с Богом или постоянно думать о том, как бы угодить и каждое свое действие рассматривать с точки зрения пользы в духовном смысле. Нужно просто в определенные моменты своей повседневной жизни понимать, что есть грех. Часто мы соглашаемся с грехом и говорим, ну и ладно, плюем на совесть, а это все больше и больше приводит к окаменению — и совести потом уже почти не слышно. Нужно прислушиваться к своей совести.
24 февраля 2016Мы побывали в монастыре в гостях у священника и выяснили, как изменилась его жизнь после победы
Мы побывали в монастыре в гостях у священника и выяснили, как изменилась его жизнь после победы.
Фото: Михаил ФРОЛОВ
Иеромонаху Фотию всего 30 лет. Он — насельник Свято-Пафнутьева Боровского монастыря, то есть постоянно живет в обители и подчиняется местному уставу. Не стоит путать с затворником, давшим обет не выходить из кельи. А ведь в прошлом году, после того как отец Фотий победил в четвертом сезоне шоу «Голос», интернет разразился «праведным гневом»: раз поп, тогда зачем на сцену вышел? А если и вышел, тогда зачем ему ряса? И вообще это светское шоу. Мы отправились в гости к отцу Фотию.
Свято-Пафнутиев Боровский монастырь стоит в 120 километрах от Москвы, на окраине Боровска (Калужская область) — на берегу реки Протвы. Отец Фотий встречает нас в монастырской редакции, где трудится обычно и сам. Тут даже свое издательство есть: креативный батюшка помогает с дизайном и версткой бумажных изданий — монастырской газеты «Вестник», детского журнала «Кораблик», книг.
Встает иеромонах, как принято в монастыре, засветло, молится в келье — туда никого не пускает, затем посещает литургию и встречает гостей здесь — в последнее время после победы отца Фотия на шоу «Голос» число паломников к нему чуть ли не перекрывает количество туристов и верующих. Гостей иеромонах обычно зовет в чайную. Монахи как будто не обращают внимания на шумиху вокруг своего брата — интервью Фотий дает чуть ли не каждый день, а недавно даже Тимур Кизяков с программой «Пока все дома» приезжал в обитель. Но напряженная или даже необычная аура вокруг отца Фотия все же ощущается — даже здесь, вроде бы среди своих, он как будто иной. Оказывается, так было всегда.
Службе отец Фотий уделяет большую часть времени, но на общение с друзьями и поклонниками пару часов остается. Фото: Михаил ФРОЛОВ
— Отец Фотий, два месяца назад вы . Ваша жизнь поменялась после этого? Хотя бы частично.
— В глобальном смысле, конечно, нет. Меньше времени осталось на отдых. Больше времени стал уделять появившимся поклонникам. Много общаюсь с прессой. Идут концерты и встречи с людьми. Это физически утомляет. В остальном все по-прежнему.
— То есть лестные отзывы, подарки, комплименты и прочие искушения не подрывают духовную работу над собой?
— Скажем так, это упражнения для меня. Не нужно бояться этого или отсекать. Иначе духовный иммунитет так и не выработается. Это как прививка от гриппа. Каждый красноречивый отзыв мне льстит, но я отдаю себе отчет в том, что это не моя заслуга. А Божья воля. Как монах я почти научился относиться к похвале и критике ровно. Конечно, меня можно оскорбить комментарием в Сети. Но такие мнения — гневные, трезвые, часто объективные — я специально оставляю. Они разбавляют патоку, которую льют мне в откликах.
— Немножко смущало. Но я старался не дать никому возможности сбить меня с толку. Просто делал свое дело, и все. Как есть трость, ветром колеблемая. То к земле приникает, то встает в рост. Если бы я рассеивал внимание на негатив, подчинялся влиянию, то разрушил бы свою индивидуальность. Перестал бы быть личностью. А этого не хотелось.
— высказывал вам претензии лично?
— Он общался со мной довольно мягко. С одной стороны, уважал меня как священнослужителя, ведь он сам — верующий человек. И говорил, что у него есть друзья среди духовенства — протоиерей Димитрий Смирнов, к примеру. Но, с другой стороны, он рассматривал меня как певца с высоты опыта и возраста. Конечно, он говорил о недочетах. Но не оскорблял, не заставлял меня покинуть проект или изменить мнение по поводу участия в «Голосе». Такого не было.
Для кого-то прозвучит кощунственно, но именно шоу «Голос» прославило батюшку на всю страну. Фото: Руслан РОЩУПКИН— Патриарх одним из первых поздравил вас с победой в «Голосе». Личной беседы после этого не состоялось?
— Лично мы не общались. Но такая встреча вскоре может произойти.
— Интернет заполнен критикой в ваш адрес. И «иеропевцом» вас кличут, и «поп-артистом». А как братия реагирует на вашу светскую популярность? Неужели нет ни одного косого взгляда?
— Все бывает. Пока это не принимает крупных масштабов, слава Богу. Среди знакомых, братии и духовенства есть люди, которые не согласны с тем, что я делаю. Были даже архиереи, которые говорили мне об этом во время службы в храме Христа Спасителя (25 января в Татьянин день после литургии спел для студентов в главном храме страны. — Авт.). Но их — один процент от общего числа людей. Некоторые, наоборот, хотят со мной сфотографироваться. Был один священник, честно сказавший в глаза: «Я не защищаю вас и не поддерживаю то, что вы делаете». Пожалуй, это было исключение. В остальных случаях узнаю от друзей, что обо мне отзываются нелестно. Что поделать… этого следовало ожидать. Считаю, что все правы: и белые, и красные (улыбается).
— 21 февраля вы отправились в . Как удалось убедить руководство Церкви в том, что вам можно это сделать?
— Убеждать никого не пришлось. Информация об этом в СМИ была неверно интерпретирована. Опасения были в том, чтобы меня не взяли в оборот и не возили по всей стране, как мартышку: «Смотрите, какой у нас есть поющий батюшка». Именно этого опасался митрополит (духовный «начальник» иеромонаха, митрополит Калужский и Боровский Климент. — Авт.). А затем ему объяснили, что никаких выгод извлекать из тура никто не будет, он согласился. Участие в туре — условие контракта с фирмой Universal Music, который я подписал по итогам победы в «Голосе». И задача тура — показать живого человека, невыдуманный образ. С ним можно встретиться, беседовать, это не пиар-проект Первого канала или РПЦ. Вот такая цель. Люди должны увидеть, что все честно и по-настоящему.
«Есть у меня такой грешок», — ответил священник ведущему «Голоса» Дмитрию Нагиеву на вопрос про любовь к селфи. Фото: vk.com
— Обязательства сана иеромонаха не противоречат такой карьере?
— Этот сан подразумевает нахождение в монастыре, принятие монашеских обетов и служение в качестве священника. В народе иеромонахи и монахи называются «черным» духовенством, потому что они не могут жениться. «Белое» духовенство — обычные иереи, священники с семьей. Больше никаких особенностей — молчать, быть нелюдимым, не выходить из кельи и так далее — нет.
— Не хотелось бы переводить беседу на уровень физиологии, но все же мужчине в молодом возрасте непросто без любимой женщины. Как вы пришли к такому решению?
— Ход жизни продиктовал мне этот выбор. Наверное, была предрасположенность к монашеству. Нестандартное мировоззрение отличало меня от других. Я всегда был белой вороной и очень сильно отличался от сверстников — в детском саду, школе. Все это и привело к монашеству. Обдуманный и логичный шаг.
Меня обзывали и дразнили. Я не дрался. А они не понимали, как на это реагировать
— В чем проявлялась нестандартность?
— Меня обзывали, дразнили и видели, что моя реакция не совсем предсказуемая — молчал и не дрался. Они не понимали, не знали, как реагировать, продолжали издеваться — это их веселило. Работал стадный эффект — весь класс начинает травить и выдавливать из коллектива. В результате даже те, кто мало-мальски тянулся ко мне, под влиянием большинства отвернулись.
— Значит, травили только за смирение?
— Если вы имеете в виду отношения с женским полом, то здесь никакой нестандарности в поведении не было и нет. Я всегда влюблялся и до сих пор вижу, замечаю женскую красоту, как бы странно для монаха это ни звучало. Правда, после стольких лет жизни в монастыре начинаешь привыкать к одиночеству. Вырабатывается некая бесчувственность: мне уже сложно соблазниться.
— Нет ли в этом внутреннего противоречия: природа борется с тяжестью обета? Вы ведь живой человек.
— Конечно, есть. Я человек из плоти и крови. Меня посещают разные помыслы. Поэтому всю жизнь надо размышлять и молиться. Никогда не наступит такого момента, когда человек будет жить в абсолютной благости и безгреховности. Без «лишних» мыслей. Говорят, что за мирянином ходит один бес, за монахом — сто, чтобы сбить с пути.
— У обычных смертных есть план: посадить дерево, построить дом, воспитать сына. А как у вас?
— Есть, куда расти. Но главного я достиг: стал иеромонахом. Когда я пришел в монастырь первый раз, то не хотел быть священником. Духовник сказал мне: поступай в семинарию и становись священником. Это высшая ступенька. Никаких должностей я занимать не хочу, потому что с повышением сана появляется больше обязательств и ответственности. Пожалуй, это не для меня. Я не организатор. С этим прекрасно справляются другие люди.
Отец Фотий увлекается фотографией, а иногда не против поучаствовать в исторической реконструкции. Фото: vk.com
— Родители сразу приняли ваше решение? Выходит, мужской род на вас закончился.
— Такая потеря далась им непросто. Любой маме тяжело терять свою кровинку. Но в то же время она испытывает большую радость и гордость за меня. У меня есть брат, а значит, возможность продолжать род. Папа благословил меня на этот путь.
— Вы родились в Нижнем Новгороде, а потом с родителями оказались в Германии. Долго вы прожили в Европе?
— Мы эмигрировали в Кайзерслаутерн в 2002 году, я там прожил три с половиной года.
— Было трудно адаптироваться?
— Мне все нравилось. Первое время было тяжеловато с языком, но потом подучил. У меня появилось много друзей, особенно среди музыкантов. Единственное, что вызывало смущение, — я не знал, как зарабатывать.
— В Европе неплохое пособие по безработице.
— Да, но для этого нужно обойти многие инстанции, отмечаться, искать работу и показывать на бирже труда подписи, что устроиться не удалось. Я хотел быть музыкантом, а это было непросто. Оставалось подрабатывать в костелах: играл в протестантских церквях на органе (отец Фотий с детства занимался музыкой и владеет инструментами. — Авт.). Затем собирался поступать в Высшую школу музыки на кафедру органа, но как раз в тот момент и решил уйти в монастырь.
— На своей странице в Инстаграме вы часто публикуете фото с почтовыми коробками и бандеролями. Что шлют вам почитатели?
— Письма, поздравления, рисунки, поделки. Пытаются помочь, выручить, позаботиться. Один раз я обмолвился, что вышел на мороз без перчаток. Так вот прислали перчатки. Хотя они у меня и так есть (улыбается).
— Ваш любимый сыр — тоже?
— В посылке не пошлешь — испортится. Сыр приносят на концерты. И дарят после выступления.
Иеромонах часто принимает гостей в монастырской трапезной. И очень любит разные сыры. Фото: Михаил ФРОЛОВ
— А еще недавно вы сфотографировали любимые виды парфюма…
— Долго думал, стоит ли это делать. Потому что предполагал, что это вызовет резонанс. Но не побоялся. Хоть я священник и могу вызвать смущение у людей, надо понимать, что необходимо показывать реальный образ человека. Чтобы народ видел: , у него такие же потребности, как и у всех. Поскольку у меня есть аккаунт в Инстаграме и я пытаюсь, скажем так, подражать известным людям, которые выкладывают фото о своей жизни, ничего предосудительного в этом не вижу.
— Есть ли у монахов способы мирского отдыха? За котиком поухаживать, в шахматы поиграть или футбол.
— Наш монастырь находится в живописном месте на берегу реки. Почти заповедник. В свободное время люблю погулять на свежем воздухе, побродить по лесу. Это успокаивает. Идешь, как по деревне, много деревянных домишек, речка, лесок.
— Изобретение химического элемента «Фотия», изображение которого есть у вас в Инстаграме, фанаты придумали?
— Это моя шутка. Сам придумал. А натолкнули на это слухи о том, что для Гелы Гуралиа (финалист второго сезона «Голоса». — Авт.) люди переделали таблицу Менделеева под его имя: гелий и так далее. Вот и я решил немного «потроллить».
— В этом году . В следующем, когда представителя России будет определять жюри Первого канала, неплохие шансы на командировку появятся у вас. Готовы выступить на конкурсе?
— Да. После «Голоса» мне ничего не страшно. Хотя, думаю, Патриарх будет против. Хотя дело щекотливое — было бы интересно дать ответ и показать, что есть поющие священники. С нравственной точки зрения переориентировать «Евровидение».
— Заключительный вопрос в стиле Марселя Пруста. Что бы вы хотели спросить у Бога при встрече?
— У Бога?
— Да.
— Когда ты встречаешься с Богом, никаких вопросов не бывает. Они просто отпадают. Что бы я ни спросил, это будет детский вопрос, ответ на который будет мне уже известен. Я сказал бы: «Господи, прости мои грехи». Самое важное — просить у Бога милости. Каждый из нас падает, встает и идет дальше. Главное — не отвергать Бога и оставаться с ним, как бы жизнь ни складывалась. Нужно смиряться, но не считать себя безнадежным: «Ну ладно, грешен, этого не исправить, буду пить и веселиться дальше». Такое зазнание приводит не к покаянию, а к обратному процессу. Отворачиваться от Бога не надо — он никогда не отворачивается от нас. И любит каждого.
(Виталий Мочалов) родился в Горьком 11 ноября 1985 года в нерелигиозной семье. Занимался в музыкальной школе, пел в церковном хоре. Поступил в музыкальное училище, но в 17 лет переехал с семьей в Германию. Зарабатывал игрой на органе. В 2005 году вернулся в Россию, был принят в братию Свято-Пафнутьева Боровского монастыря. В монастырском издательстве занимается дизайном и версткой. В 2015 году победил в шоу «Голос». На решающем этапе победил Михаила Озерова из команды Александра Градского с оглушительным перевесом: 76% на 24%. По итогам «Голоса» подписал контракт со звукозаписывающей компанией Universal Music.
« »
Суббота/21.30, Первый
Скоро в Белгороде состоится концерт иеромонаха Фотия (в миру - Виталий Мочалов), который стал победителем прошлогоднего конкурса и телепроекта "Голос". В свое время его участие в конкурсе и победа вызвали бурные обсуждения в сети. В приходах миряне и духовенство высказывались как "за", так и "против". Страсти немного поулеглись, а сейчас отец Фотий с концертами гастролирует по стране.
Когда мне задают вопросы по поводу участия монаха в эстрадных конкурсах и допустимости эстрадной жизни для него, я оказываюсь нередко в затруднительном положении. С одной стороны, это действительно можно воспринять как миссионерский проект, с другой стороны, когда знакомишься с этой миссией ближе - у самого возникают неразрешимые вопросы.
Я вовсе не хочу никого судить, я лично не знаком с о.Фотием, я искренне верю, что он глубоковерующий христианин и с чистым сердцем, любя музыку, старается нести ее людям, как дар Божий. Я знаком с разными священнослужителями, для которых творчество - тоже является родной стихией. Потому об о.Фотие и его деятельности лучше спросить у него самого, что мы и сделаем, рассмотрев его интервью, которое первым выскакивает по запросу в ютубе.
Сразу стоит оговорится, что все написанное ниже - мои личные наблюдения и рассуждения, мое личное мнение, которое определяется моим пониманием христианства и миссии. Я долго находился в раздумьях, каково же мое отношение ко всему происходящему? Чаша весов склонялась то в одну сторону, то в другую, пока я, наконец, не посмотрел внимательно пару раз это интервью. Кроме того, в сеть попало видео собрания монашествующих Русской Православной Церкви под председательством Святейшего Патриарха Кирилла, на котором вопрос по о.Фотию был поднят наместником Боровского Свято-Пафнутьевского монастыря. Отец-наместник на видео утверждает, что после победы на "Голосе" о.Фотий фактически выпал из жизни монастыря, находится на гастролях чаще, чем в монастыре. И хотя Святейший поддержал в своем ответе миссионерские порывы иеромонаха Фотия, но обозначил, что он все-же монах, и из жизни монастыря не должен выпадать, потому должен находиться в послушании наместника и правящего архиерея. Вот видео с этого собрания:
Итак, теперь привожу то самое интервью, в котором о.Фотий рассказывает о себе и о том, как он попал в проект "Голос":
Что же мы узнаем из этого интервью? Для человека, слабо знакомого с источниками, в которых православие черпает основы своего бытия, в этом видеоролике сложно обнаружить странности. Но у священника, или "продвинутого" мирянина сразу возникают вопросы и замечания. Итак, проведем для начала анализ видео с итервью :
А) Отец Фотий совершенно не понимает, кто такой монах и что такое монашество. Монах от "monahos" - "один". Это человек, который оставляет мир и уходит в пустыню, отшельничество для борьбы со своими страстями - своей гордыней, тщеславием, самомнением. Монах бегает от людской славы, потому подвижники всегда старались скрываться от почитателей. Только потом, со временем, возникли общежительные монастыри, где монахи стали жить группой, совершая общее делание, чтобы легче было выживать в суровых условиях. Монашеский путь не предполагает совершенно раскрытие в человеке светских талантов и участие в мирских развлечениях. Монашество предполагает следующие основные моменты:
-уход от мира (и не только внутренний, а реальный уход от мирской жизни в монастырь, либо в безлюдные места);
- отложение своей воли ради воли духовного руководителя;
- воздержание телесных и душевных чувств и нестяжательство.
Чтобы все это узнать, достаточно открыть любую книгу о православном монашестве, в этом может убедиться всякий желающий, потому я даже не буду утруждаться и приводить ссылки на святых отцов, ибо они единогласны в этом мнении. И то мнение людское, что монах уходит от общества - вовсе не людские заблуждения, как считает о.Фотий, а реальность монашеского бытия. Странно, что иеромонаху это не известно. Хотя... возможно, ему правда просто скучна такая жизнь?
Б) Довольно странно слышать от человека рассказы о собственной талантливости. Так же нелепо звучат фразы о том, что он принес талант в жертву Богу, уйдя в монастырь. Потому что дальше он противоречит себе, говоря, что очень рад был применить свой талант в монастыре. Вероятно, монастырской площадки затем ему показалось маловато, и он пошел "в массы", послушав предложение подружки...
В) Отец Фотий невероятно талантлив не только в пении, но и в умении противоречить себе. Такое чувство, что он к концу интервью забыл, о чем говорил в начале. Ибо когда мы сопоставим то, как он попал в "Голос" (пункт 4) с его рассуждениями о монашеской жизни (пункт 7), то выходит следующая картина: отец Фотий утверждает, что монах должен отложить свою волю и находится в послушании своему игумену, но по факту он же откровенничает, что ему плевать на волю своего игумена, не благословившего участие, ибо его желание попасть в "Голос" победило, и он нашел способы обойти игуменское благословение. Более того, его игумен теперь жалуется Патриарху, что отец Фотий после победы в шоу фактически вышел из под его руководства, и де-факто не является уже членом его общины, хотя де-юре в ней состоит. Это ли есть монашеское послушание?
Еще одно противоречие в том, что утверждая для монаха невозможность вести одновременно монашескую и светскую жизнь, отец Фотий считает себя монахом, но монашескую жизнь фактически оставил.
Г) Теперь перейдем к вопросу нестяжательности и монашеского ухода от мира.
Когда прозвучал вопрос о том, как батюшка распорядится выигранным автомобилем, у меня вдруг заискрилась христианская надежда, что о.Фотий скажет вот сейчас: "Дорогие мои, я ведь монах, у меня же в монастыре есть и крыша над головою, и питание, и одеждой не обделен - машина то мне зачем? Из келлии в храм на богослужение я и пешком дойду. Пожертвую я авто на свой родной монастырь, там оно полезнее будет!".
Но нет, батюшка разом оборвал все мои эти фантазии и не обинуясь заявил, что давно мечтает о машине, а потому очень рад, что он ее получит как приз от шоу. Теперь то ему не придется копить на нее деньги (???). А учитывая замечание наместника о том, что о.Фотий катается по стране и собрал уже приличный капитал - это добавляет очередные вопросы... Не будем их задавать, просто примем этот пункт "Г" к сведению, как факт, и не будем никого судить.
Такая картинка складывается из пазлов, разбросанных в приведенных видео.
Теперь я бы хотел кратко порассуждать о том, является ли эстрадная деятельность о.Фотия миссией. Сам факт того, что христианин имеет талант, и может покорять людские сердца пением - не является миссией. Не важно, священник он, мирянин или монах. Монашество - это вообще образ жизни, это не сан, ведь жизнь в браке мы тоже не считаем саном. Потому в данном шоу участие иеромонаха просто вызвало ажиотаж. Эстрада любит неординарность, и то, что монах вышел петь романсы - конечно добавило о.Фотию "очков". Есть очень аргументированное мнение специалистов, что если бы на сцену вышел не иеромонах Фотий, а просто Виталий Мочалов, вряд ли бы он победил, ибо были более сильные конкуренты. Но вопрос даже не в этом. Если бы отец Фотий по благословению священноначалия устраивал творческие вечера духовной музыки, где параллельно проповедовал бы Христа - это был бы реально хороший миссионерский ход. Нам известно много священников, которые через искусство прославляют Бога и несут Благую Весть миру. В Черноземье, к примеру, известны священники-близнецы братья Качаловы, которых узнают как дуэт "Братцы". Есть много других творческих проектов, которые успешно реализуются, и то, что священники и монашествующие принимают в них участие - только плюс. К примеру, владыка Тихон (Шевкунов) - режиссер по образованию, и когда он был архимандритом, ему его сан не мешал снимать фильмы христианского содержания. Реально это - проповедь и миссия.
Но когда монах борется за победу в эстрадном шоу на звание лучшего голоса России (возникает вопрос о смирении, сразу же), а затем ездит с гастролями, на которых поет романсы о любви между мужчиной и женщиной, и это позиционируется как миссия - я прошу прощения у тех, кто очень полюбил о.Фотия, но никакого отношения к миссии это не имеет. Выступления о.Фотия свидетельствуют лишь о том, что Господь дал ему слух и хорошие голосовые связки, а его любовь к музыке и труд с преподавателем-вокалистом сделали его неплохим певцом. Что здесь миссионерского - не очень понятно. То, что он - иеромонах? Ну и что? А если бы он вместо натаскивания голосовых связок качался штангой и победил во всероссийском конкурсе армреслинга, либо получил бы звание лучшего повара России и т.д. - это тоже была бы миссия?
Мне кажется, нам давно пора уже наконец выработать четкое определение тому, что такое миссия, и какие формы деятельности таковой не являются.
Я сам не лишен ни голоса, ни музыкального слуха, определенное время нес послушание регента полу-профессионального хора в Кресто-Воздвиженском храме г. Белгорода, потому я хорошо понимаю любовь о.Фотия к музыке. Он крайне симпатичен мне как певец. Но в остальном, у меня складывается четкое впечатление, что батюшка сам не определился в жизни, чего он желает. Потому и находится в таком подвешенном состоянии. Вроде бы и монах, но при этом - эстрадный певец, поющий романсы на гастролях. Ничего плохого нет в самих романсах, да и любовь между мужчиной и женщиной - благословлена Богом и освящается в брачном союзе, как великая святыня. Но не удел монашествующих выдавать обычные эстрадные концерты в качестве миссионерской "фишки", иначе вскоре нам доведется видеть в качестве миссии монашеский бокс, монашеский цирк и т.д.
Есть еще один момент, о котором четко упомянул наместник в своем обращении к Патриарху Кириллу. Отец Фотий не только поет, он еще и ГОВОРИТ. Есть много людей (особенно женщин, любящих исскусство), которые обретают в публичном священнике пастыря и авторитет, задают ему вопросы, обращаются за духовным советом, о чем он сам говорит иногда в своем видео-блоге. Дай Бог, чтобы эстрада не убила в нем монаха и христианина! А учитывая его понимание монашества и его путь в "Голос" - он еще не успел даже понять, что такое монашество. Более того, эстрадная жизнь иеромонаха вызывает серьезную смуту среди консервативных верующих и прихожан.
Будем молиться и надеяться, что тот сложный и опасный путь, по которому идет о. Фотий, приведет все же и его, и тех людей, которые ему доверяют, к Царствию Божию.
«У меня был личный кот Зайчик, но он всем мешал»
Я был приглашен к нему домой. У него большая коллекция икон, как в Третьяковской галерее.
- Вас впечатлило это собрание или вам показалось неправильным собирать иконы как коллекцию?
Григорий Лепс - верующий человек, у него есть много вопросов, он человек ищущий. Я не думаю, что он просто коллекционирует иконы без веры.
- Вы как-то оказали влияние на его духовный рост?
Он человек самодостаточный, и я не имею права как-то влиять на него. Я всячески избегал моментов, когда можно было бы читать какие-то нравоучения. Думаю, что Григорий Лепс и так все прекрасно понимает, просто его образ жизни не всегда позволяет быть ему благочестивым. Да и зачем быть благочестивым напоказ? Все ведь должно быть в сердце, это твое личное отношение к Богу.
- Но другой наставник, Баста (Василий Вакуленко), например, брал у вас благословение.
Да, все время брал. Он тоже в свое время прислуживал в алтаре, подкован в духовном плане. У меня со всеми наставниками были хорошие, приятельские отношения. Александр Градский, например, всячески старался помочь, относился ко мне объективно, говорил, что у меня не самый лучший голос на проекте, но в целом мой образ приятен зрителю - и они будут голосовать за меня.
- У вас среди участников были свои фавориты?
Я болел за Ренату Волкиевич, которая приехала на конкурс из Польши. У нее очень хорошие вокальные данные. Мы с ней подружились. Также мне очень нравились Витольд Петровский и Армен Авджан, у которых тоже были большие шансы пройти в финал.
- Вы могли отказаться исполнять какую-то песню?
Мог. Но я не отказывался, принимал все как данность. Раз такую песню дали - значит, на то воля Божья. Хотя многие песни были не в привычном мне жанре.
Последней тройке исполнителей на проекте вручили сертификаты на поездку на двоих во Францию. Вы планируете им воспользоваться?
Он лежит у меня. Поездка рассчитана на три дня, но ее нужно согласовать с митрополитом.
- Если надумаете, кого с собой возьмете в поездку, может, друга, отца Макария?
Ему также надо будет писать прошение. Это осложнит положение. Может, и один поеду, а может, и маму возьму с собой.
- Вы получили в подарок ключи от нового автомобиля. Вам его уже привезли?
Машина еще не сошла с конвейера. На программе была ее презентация.
- Это будет ваша личная машина?
Я давал обет нестяжательства, поэтому, если меня призовут отдать ее монастырю, - я так и поступлю. Не призовут, буду пользоваться, у меня есть права на вождение машины.
- Отец Фотий, о чем вы мечтаете?
У меня мечты достаточно реализуемые. Когда-то я мечтал о рояле, о машине, а также проехаться по Америке. Все это исполняется...
Мы остаемся на вечернее богослужение. В храме Рождества Богородицы, построенном царем Федором еще в 1586 году, прекрасная акустика. Поет монастырский хор. Голоса монахов, отражаясь от потолка, окутывают каждого из молящихся. И внешний мир куда-то исчезает.
Одна из прихожанок, кивая на отца Фотия, говорит тихо: «От избытка сердца глаголют уста». Не потому ли россияне отличаются от европейцев, что на конкурсе голосуют не за эпатажную женщину с бородой, а выбирают скромного священника с ангельским голосом?
