30 июля 2008 года из Одесского музея Западного и Восточного искусства украли картину Караваджо «Поцелуй Иуды» («Взятие Христа под стражу»). Известно, что прошлым летом ее нашли. В Германии. С помощью секретного агента.
Секретным агентом, как выяснилось, может стать практически каждый. Набор рецептов прост - например, оказаться в нужном месте и в нужное время; встреча со старым другом - помнишь, я тебе помог, теперь ты поучаствуй - тупик у нас, картину большой ценности украли, вся надежда на тебя, помоги найти.
А почему я? У меня ж ни опыта, ни денег…
Так ты искусством интересуешься давно и плотно, продуманной в деталях легендой и деньгами на представительские мы тебя обеспечим, не вопрос, а нужен нам человек средних лет, неоспоримо респектабельной наружности. Вид у тебя что надо, убедительно выглядишь, уж поверь моему опыту. И персона в нашем деле не засвеченная, никто не заподозрит.
Такая или примерно такая беседа состоялась у давнего моего приятеля, назовем его А. (Против публикации возражений не было, но конкретные имена обещала не называть. Не называю).
Как стать миллионером
Представления о том, как выглядит американский миллионер у каждого свои, но типаж, нечто вроде фоторобота, тем не менее, составить можно. Вальяжный, уверенный в себе, спокойствие в облике, во взгляде - непроницаемость, он не теряет самообладания ни при каких обстоятельствах, даже если сиюминутные хлопоты вовсе не радуют, словом, хозяин жизни даже в моменты сильных душевных потрясений.
Холодная война продолжается внутри Германии, немецкие художники западной части страны отрицают всё, что делается восточными коллегами. Франкфуртскому Stadel Museum в конце декабря прошлого года крупно повезло - супруги Барбара и Эдуард Боукамп передали в дар музею уникальную картину знаменитого мастера эпохи барокко Джованни Гверчино «Мадонна с младенцем», датированную приблизительно 1621 годом.
Этим и другим, если у кого возникли, приметам А. соответствовал на все 100%. Я сама его когда-то американским миллионером дразнила, в хорошем смысле этого словосочетания, разумеется.
Теперь А. предстояло этим имиджем, природой данным, поработать, рискнуть ради общего дела и вжиться в образ американского миллионера-коллекционера, склонного к авантюрным приобретениям. Какой настоящий мужчина откажется?
На некоторое время А. выдали новое имя, в интернете продуманные сведения разместили, стал он владельцем офиса в крупном городе США (персонал четко откликался на телефонные звонки ищущих рынок сбыта злоумышленников, проверяющих достоверность информации в интернете), собирателем редких произведений искусства, все четко, комар носа не подточит.
Римские каникулы
В Риме А. целую неделю проходил искусствоведческий профинструктаж, чтобы подлинник Караваджо с подделкой не перепутать. Ну не воспроизводится копиистами цвет в точности такой же красный, как у Караваджо, ибо имеет он особенный компонент, секрет смеси утерян, нынче краску повторить практически невозможно.
Зато специальные лампы, при определенном освещении, наличие или отсутствие составной определяют мгновенно.
Добрые римляне пополнили снаряжение «миллионера, любителя живописи», исследовательскими очками и портативными лампочками к ним. Заодно рассказали, что в Италии рекордное количество музейных ограблений. И рекордная раскрываемость их.
У вас, мол, сколько в Украине шедевров старых мастеров? - спросили итальянские профессионалы.
Ну где-то около десяти» - ответил А.
Нет, у вас их восемь. Всего. А у нас много-много тысяч. Крадут около десяти в год. Пять-шесть находят, а то и все семь. Очень высокий процент получается. А в Украине одну не найдут - и уже стопроцентное поражение.
Чтобы поражение не было столь разгромным, украинские следопыты предусмотрели практически все, творческая мысль работала на славу.
Итак, для А. теперь подлинник Караваджо от подделки отличить - семечки, стал он ездить на шумные биеннале, ярмарки картин, знаменательные выставки, присутствовал на знаковых мероприятиях, приучал потенциальных продавцов к своей вальяжной персоне.
Для усиления сходства с богатым западным коллекционером, готовым пополнить коллекцию любой ценой, его снабдили подобающим автомобилем, подсадной секретаршей - сотрудницей спецслужб, костюмами Brioni, часами Breguet и кольцом со скромным бриллиантом тысяч этак за сто пятьдесят американских денег, представительский реквизит, останавливался путешествующий ценитель искусств исключительно в престижных отелях, предпочтительно в люксах. ( ему даже номер с личным лифтом достался, он мне ручку из «Steigenberger» показывал, у меня такая же есть.)
Преступники нервничали впрок
И в Амстердаме А. побывал неоднократно, картину поначалу туда переправили, потом - в Берлин. Сложная история создания у шедевра, у похищения шедевра - география дерганая.
Моне сделал для Франции, её самоописания и самоощущения, хоронящегося внутри мощных исторических потоков и порывов, столько же, сколько сделал для формирования российской литературы и общественной мысли Лев Толстой. Тем, что для России была литература, а для Германии - музыка и философия, для Франции стала живопись: главным зеркалом и мерилом национального духа. Метафорой общественного состояния, наконец. Находя и сравнивая равновеликие фигуры разных культур, ты наконец начинаешь понимать глубинные сходства и различия, впрочем подчас лежащие на поверхности. У французов в этом году 150-летний юбилей Моне, у нас - круглые даты, связанные с днём рождения Антона Чехова в Таганроге и предсмертным уходом из Ясной Поляны Льва Толстого. Бегство Льва Николаевича, случившееся сто лет назад, воспринимается нами как до сих пор продолжающаяся метафизическая драма, влияющая на судьбы людей.
Почему? Да скандал между грабителями случился, суть изложу вкратце.
Одесскую кражу заказал человек, назовем его Б. - российский искусствовед, переместившийся в Киев по случаю женитьбы на украинской красавице, она денег хотела, много.
Вот и придумал он план злодеяния, исполнителями грузинские воры-домушники стали. Те и вовсе неизвестно зачем в Киев переместились, испытывали там нужду и выбраться не могли из денежных затруднений. Искусствовед Б., от продажи украденного шедевра, сто тысяч пообещал.
Близкий родственник искусствоведа много лет назад в Амстердаме обосновался, странствия одесского «Поцелуя Иуды» стартовали. Но продать произведение искусства там и простому художнику нелегко, не то что шедевр старого мастера пристроить. Грузинские украинцы зароптали, картину в Германию вытребовали, там подельник у них германским гражданином числится, помочь обещал.
Картину с места на место перетаскивать - следствию помогать. Так и вышло. Б.-то парень крученый, о каждом шаге с гадалкой совещался. Она ему на кражу добро дала, перевозку в Амстердам разрешила, а о Берлине и слышать не хотела, не говоря уже о персоне нашего бравого резидента. В крик тут же пускается, глазами вращает, несчастья пророчит.
Но вышло так, что объединенными силами украинской секретной и германской криминальной полиции операцию успешно довели до конца. Отсекали других покупателей на корню.
Только на горизонте реальный «богатенький буратино» нарисуется - дают информацию в прессе, что картина уже найдена. Покупатель тут же миражом в пустыне делается, растворяется в воздухе, как и не было.
Один А., подсадная утка, верным клиентом оставался, ему и Караваджо продать решили. (После четырех изматывающих встреч, звук на чип аккуратненько писался, как в кино, видели? Вот так. Мне тут говорят:
А как же не заподозрили-то?
А невмоготу! Деньги нужны now! - как если ломка у наркомана, недосуг ему осторожность соблюдать. Нечто вроде «эх, была не была, кто не рискует, тот...» - и далее по тексту, вероятно).
Одно отклонение от голливудских сценариев: накануне покупки А. нешуточный приступ настиг, очнулся он на больничной койке. Похитители шедевра и в клинику щупальцами - интересовались, настоящая ли болезнь. Настоящая.
Миссия выполнима
Это в прошлом году происходило, напоминаю. В аккурат 22 июня немецкие доктора решили бедолагу А. оперировать. Тут он восстал, взбунтовался: «22-го июня немцам не дамся!»- заявил.
Предложил болезнь утихомирить на время, медикаменты применить. «А резать меня дома будут. Там я с докторами поговорить могу, да и знакомство личное успокаивает».
Долго рядили да спорили, представители продавца растеряны… совещаются… решились, наконец: картину вручат ассистенту “миллионера”, подсадной утке - секретарше, стало быть. Преступникам уже трубы горят деньги получить, они ведь с подпольным коллекционером на 30-ти миллионах сошлись! (страховая стоимость 100 миллионов, начинали торг с пятидесяти, двадцать миллионов А. без труда скостил, он это умеет).
Германская полиция поймала с поличным и на месте повязала многих. Но не всех. Искусствовед Б. до сих пор на свободе. Вполне возможно, опять недоброе замышляет.
Так что, оглядывайтесь по сторонам, будьте бдительны.
Преступник тоже не дремлет.
Микеланджело Караваджо - художник эпохи барокко. Его мастерство в оперировании светом и наложении теней, а также максимальный реализм в соединении с трагической экспрессией персонажей выводят мастера на первый план. Караваджо получил признание еще при жизни. Популярного художника приглашали писать полотна богатые и могущественные семьи Италии. Он имел своих учеников и последователей, пытавшихся рисовать в той же манере. Их называют «караваджистами». Такое наследование породило большое количество якобы «авторских копий». И картина «Поцелуй Иуды» не является исключением. С одной из них произошла интересная история в Одессе. О ней, а также об оригинальном полотне читайте в этой статье.
В средние века фрески и церковные росписи были «Библией для неграмотных». Но насчет последних дней Христа описания Евангелий расходятся. Иоанн утверждает, что Иисус Сам вышел навстречу вооруженному отряду и спросил: «Кого ищете?» И когда Он назвался, пришедшие Его арестовывать «пали на землю» (Ио. 18:6). Три прочих евангелиста рассказывают совсем иную историю. Отряд солдат привел в Гефсиманский сад Иуда. Документов с фотографиями тогда не было, а Христос внешне был похож на Иакова Младшего (в Евангелиях его еще называют братом Иисусовым). Поэтому уговор был таков: кого Иуда поцелует, того нужно арестовывать. К этой теме предательства обращались многие художники, начиная с Джотто. Фреска этого мастера в Падуе стала христоматийным примером. Так возникла традиция изображать Иуду всегда в профиль и с черным нимбом. Но картина Караваджо заставляет нас по-иному взглянуть на события, случившиеся две тысячи лет тому назад.
Приблизительно в 1602 году аристократический римский род Маттеи пригласил к себе модного на то время художника. Семья владела небольшой картинной галереей. Негоцианты хотели во что бы то ни стало заполучить творение популярного мастера. Караваджо поселился во дворце Маттеи и получил задаток за работу. Тему для картины, предположительно, заказал один из членов фамилии - кардинал Джироламо. И она была написана в рекордно короткий срок - всего за тридцать дней. Но и гонорар за работу мастер получил небывалый - сто двадцать пять скудо. Картина Караваджо «Поцелуй Иуды» долгое время была жемчужиной в семейном собрании Маттеи. Известно, что мастер делал собственноручные копии своих удачных работ. Кроме того, ему вторили ученики его школы. Сейчас насчитывается двенадцать полотен, повторяющих оригинал.
Картина Караваджо написана на удлиненном холсте. Новаторство художника проявляется в том, что фигуры людей изображены не в полный рост, а на три четверти. Караваджо остается верен себе в игре со светом. Главное сияние исходит из невидимого зрителю источника, который находится в верхнем левом углу. Но есть и меньший свет - фонарь, который держит молодой человек справа. Два источника, перекликаясь между собой в ночной тьме, придают всему действу особый трагизм. Одна рука Иуды несколько укорочена. Это сразу бросается в глаза, поскольку остальные фигуры выполнены с удивительным реализмом. Недостаточное мастерство художника? Искусствоведы полагают, что это сознательный шаг. Так художник хотел выказать моральное уродство человека, поднявшего руку на своего Учителя. Поэтому и называется полотно не «Взятие Христа под стражу», а «Поцелуй Иуды». Картина Караваджо акцентирует внимание именно на теме предательства. Последние дни Иисуса при этом отходят на второй план.
Семейство Маттеи владело полотном около двухсот лет. Со временем менялась мода, брутальный реализм и вихрь барочных страстей уступил место идеалистическим, копирующим античность композициям эпохи классицизма. Картина Караваджо утратила авторство в документах семьи Маттеи. Когда потомки этого рода стали испытывать финансовые трудности, они решили продать это полотно. Картину купил член английского парламента Гамильтон Низбет как произведение голландского художника Герарда ван Хонтхорста. В 1921 году умерла последняя представительница этого шотландского рода, а полотно под тем же авторством было куплено с аукциона Джоном Кемпом. Он перепродал его ирландке Марии Ли-Уилсон, которая в 1934 году подарила картину иезуитской консистории в Дублине. Поскольку полотно нуждалось в реставрации, монахи пригласили для этой работы специалиста Серджио Бенедетти из Национальной галереи Ирландии. Он и определил истинного автора. Сейчас полотно можно увидеть в Дублине, в Национальной галерее.
Когда была мода на Микеланджело Караваджо, картины этого мастера копировались как им самим, так и его учениками и последователями. Образец, хранящийся в собрании Музея западноевропейского и восточного искусства в Одессе, был заказан родным братом владельца оригинала, Асдрубале Маттеи. Об этом свидетельствует запись в его бухгалтерских документах. Уже спустя десять лет после смерти прославленного мастера он заплатил за копирование его творения итальянскому художнику Джованни ди Атилли. Одесский музей, приобретя картину от семейства Маттеи, настаивал, что это - оригинал. Вероятно, это и послужило причиной кражи. Одесское полотно было похищено в июле 2008 г. Однако два года спустя картина была изъята из рук преступников в Берлине.
Творчество Караваджо таит в себе немало тайн, до сих пор не раскрытых исследователями. И «Поцелуй Иуды» - не исключение. Считается, что в одном из персонажей, мужчине с фонарем в руках, художник запечатлел себя самого. И в этом автопортрете нет ничего от суетного тщеславия. Скорее, наоборот: художник продвигает идею, что все человечество, и он также, виновны в Страстях Христа.
Рассказы о живописи и картинах:
Джотто ди Бондоне.
Взятие Христа под стражу,
или Поцелуй Иуды. 1304, Темпера
«Взятие Христа под стражу, или Поцелуй Иуды» - одна из самых выразительных и проникновенных фресок Джотто в Капелле Скровеньи, небольшой частной часовне в городе Падуя на севере Италии, которая обеспечила немеркнущую славу Джотто на семь веков вперёд.
«Поцелуй Иуды» потрясает зрителя небывалым (и почти немыслимым для начала треченто, когда фреска создавалась) эмоциональным накалом. Мы становимся свидетелями беспокойного столпотворения, видим длинные факелы, мечи и копья, дрожащие в неверных руках на фоне темно-синего ночного неба и чувствуем, как наэлектризован воздух в преддверии свершающихся событий. Стражники готовы взять под стражу того, кого поцелует Иуда. Истина здесь сталкивается с предательством, абсолютное добро - со злом. Лица Христа и Иуды олицетворяют это противопоставление, этот разительный контраст.
Вот как описывает его искусствовед Паола Волкова в видеоцикле «Мост над бездной»:
«…Благородное, прекрасное лицо Христа: золотые густые волосы, светлое чело, спокойный взор, колонна шеи, серьезное, сосредоточенное лицо. Так Христа - как героя, как изумительно красивого человека - будет потом, 100 лет спустя, изображать итальянское Возрождение. Это очень важно: не измождённое, измученное страданием лицо, не истекающее кровью на кресте тело, не умученная плоть, а прекрасный мужчина, полный сил. И к нему приближает своё лицо какой-то просто чёрный кабан, черный поросёнок! Если лоб у Христа выпуклый, то у него вогнутый, как у неандертальца; маленькие глазки под нависшими лобными костями всматриваются в его глаза».
Христос - совершенен и прекрасен, Иуда - безобразен и толст, этого не может скрыть одежда. Плащ Иуды на этой фреске считается одним из больших живописных достижений Джотто. Во-первых, никто до него не изображал драпировки одежды столь правдоподобно описывающими контуры тела и передающими стремительность движения. Во-вторых, интереснейшим композиционным решением Джотто было написать плащ Иуды так, чтобы он почти полностью закрывал Христа, словно поглощая его.
Очень многое из того, что мы видим в джоттовском «Поцелуе Иуды», возникает в истории живописи впервые. В первый раз художник изображает то, что потом станут называть «поединок взглядов». В первый раз готовый иконописный канон, пришедший из византийской живописи, заменяет реалистическая сценка, полная драматизма и волнения. Впервые столь ярко неоднородной выглядит толпа. Апостол достал хлебный нож и в аффекте отсекает ухо стражнику. Священник на первом плане указывает пальцем: «Возьмите его!» Некто, развёрнутый спиной, тянет кого-то соседнего за одежды. Стражник рядом с Иудой в высоком чёрном шлеме в давке наступает на ногу стоящему рядом. А кто-то (вероятно, ангел) на дальнем плане уже трубит в рог, предвосхищая Христово Воскресение. Бородатые и безбородые, темно- и светловолосые, с индивидуально различающимися профилями, обутые и босые, в одежде разных цветов и форм - все они демонстрируют, насколько заинтересованным в живой реальности становится итальянское искусство с появлением Джотто.
Библейские фрески итальянца Джотто ди Бондоне настолько отличались от византийского (греческого) иконописного канона, что художник и теоретик искусства XIV- XV вв. Ченнино Ченнини остроумно заметил: «Джотто перевёл Библию с греческого на латынь» .
Караваджо Микеланджело Меризи постигал в своем искусстве, что есть смерть и каким образом христианин предстает перед ее лицом, где та путеводная нить, которая приведет его к спасению.
Караваджо является представителем искусства барокко, которое сделало смерть фактом жизни. Ее невозможно отделить от насилия и страдания. Смерть и ее изображение овладели чувствами живописца и подчинили их себе. Картины Караваджо - это зачастую экстаз святых, их молитвенное единение с богом в любви и смерти, их высшее паломничество перед ее лицом. Это уже не тихое и мирное событие, как в период Возрождения. В барокко она становится не личным, а публичным фактом, частью жизни, внушает страх и ужас. Человек не просто тихо умирает, а бывает вырван из нее насилием или злым роком. Примеры тому - картины Караваджо: «Давид с головой Голиафа», «Принесение в жертву Исаака», «Усекновение главы Иоанна Крестителя».
Караваджо родился в семье архитектора. Он рано овладел основами мастерства и учился в Милане у художника Петерцано. Ломбардская школа дала художнику ощущение жизни и стремление ее передать. Судьба художника была настолько непростой, что сама его личность побуждала к размышлению. В поисках своего пути в жизни и живописи Караваджо покидает Ломбардию и, посетив все города северной Италии, приезжает в Рим, где у него нет покровителей. С немалыми трудами он завоевывает внимание со стороны влиятельных церковных сановников. Трудно судить о Караваджо как о человеке веры. Тому нет документальных подтверждений. Как человека, его волновало предстояние перед вечностью.
Такие картины Караваджо, как «Мученичество св. Матфея», «Положение во гроб», «Саломея с головой Иоанна Крестителя», - этому подтверждение. Тема бренности (vanitas) проходит через все творчество живописца с юных лет до его кончины.
«Больной Вакх» - это произведение, которое появилось не случайно. Художник тяжело заболел, был помещен в госпиталь, а затем переведен в подвал, где ухода за ним уже не было, и он действительно находился на грани смерти. Случайно его заметил там священник, знавший Караваджо. Художника подняли в палаты, обеспечили уход, и он выжил.
После выздоровления в полубольном состоянии он пишет картину «Больной Вакх», на которой, как считают, он изобразил себя еще в состоянии болезни. Об этом говорит холодный колорит картины, а тему смерти обыгрывают увядающие листья на первом плане, которые напоминают зрителю, что вся жизнь только временна. После этого он все чаще включает в свои натюрморты, которые несут привкус бренности, напоминание не только о жизни, но о том, что ей прямо противоположно.
Приобщение человека к вере происходит в том числе и через молитву. Примером такого духовного подвига для верующих XVI века был св. Франциск Ассизский. «Экстаз св. Франциска» (1598) для простых людей был примером постижения веры. Он изображает молитвенный экстаз, равный смерти. Это не физическая смерть, а духовное перерождение, рождение человека веры и любви. Ангел, поддерживающий его голову, держит, чтобы потом вручить, стигматы св. Франциску. Но позднее (1600 год) мы видим уже другого св. Франциска, как бедного странника, как паломника. У него грубая ряса, дыра на плече. Его волнует то, с чем он предстанет перед Богом, поэтому он держит в руках череп.
Образ «Св. Иеронима» (1606) - пример аскетизма, который привит высотам духа через уход от мирских соблазнов к пещерной жизни. Наградой ему служит божественное откровение. Об этом старается напомнить художник своему зрителю. Натюрморт - книга, перо - показывает, что святой стал проводником божественного слова.
В ранние годы творчества пишет традиционное произведение Караваджо - «Медуза» (1593-1594) в виде круглого щита. Ее очень часто изображали на деревянных щитах, обтянутых кожей, и дарили мужчинам в знаменательные события их жизни.
Не отступая от традиций, изображает чудище в предсмертных муках Караваджо. Медуза у художника еще не мертва, наступили ее последние секунды. Написано переходное состояние, когда жизнь еще присутствует, но уходит по капле, и Медуза это чувствует. Лицо еще живое и кричащее, но уже бледность покрывает его, и жизнь вот-вот исчезнет навсегда. Изображение Медузы очень натуралистичное, потому что следует испугать кошмаром исчезновения. А в это время колышутся живые змеи вокруг ее головы. Эта и другие достаточно жестокие сцены вереницей проходят через искусство Караваджо.
«Юдифь и Олоферн» (1595-1596). История такова. Олоферн с войском осадил родную Веттулию, где жила Юдифь. Девушка пробралась в палатку полководца. Красавица Юдифь и Олоферн пируют. Бесстрашная девушка опаивает его вином и отрубает голову. Забрав ее собой, она возвращается за стены города, и голова Олоферна выставляется на копье для всеобщего обозрения. Войско отступает, и народ спасен. У Караваджо изображено откровенное насилие.
На полотне Юдифь с отвращением и брезгливостью отрубает голову, держась от него на расстоянии. Караваджо - один из первых, кто изобразил сам момент этого отрубания, что чисто физиологически весьма неприятно: глаза вылезли из орбит, рот Олоферна открыт, он кричит. Предполагают, что голова Олоферна - автопортрет.
Очень похож на нее «Давид и Голиаф» (1596). На первом плане снова жестоко отрубленная голова. Еще больше это видно на более позднем одноименном произведении, когда художник отобразил свою голову, отрубленную Голиафом (1605). Театральным жестом Давид выталкивает на первый план страшную голову, как лицо смерти.
То же самое было изображено в произведении из галереи Боргезе, где совершенно точно художник написал самого себя (1606). Здесь есть тончайшая и сложная интонация трагедийного принятия смерти. Таковы картины Караваджо, изображающие устрашающие моменты смертей.
Мотивы смерти повторены в его поздних работах, после того как он был вынужден бежать из Рима, так как он случайно во время игры и в споре убил своего противника. Папским постановлением художник был осужден. Он с 1606-го по 1610-й скитается по Мальте, а затем умирает в Тоскане. Именно в эти годы он создает свои наиболее трагические и глубокие произведения. Он пишет несколько вариантов «Саломеи с головой Иоанна Крестителя», «Усекновение главы Иоанна Крестителя» (1608, собор Сан Джованни, Валетта). Это несомненные шедевры Караваджо, которым никто адекватно не мог подражать.
«Усекновение» - это огромная работа, на которой изображен обычный сюжет. Необычность его в том, что мы как бы реально стоим в огромном пустынном дворе с его колоссальной аркой, сложенной из камня. Откровенность изображенного подчеркивается тем, что палач отрубил, но еще не поднял голову. То есть опять повторяется момент перехода от живого к неживому, когда еще нити жизни связывают тело и голову. Но больше всего потрясает и дает трагедийность изображению то, что в крови, которая растекается из тела, Караваджо подписывает свое имя. Этой кровью он объединяет себя с жертвенной смертью Иоанна Крестителя.
Для Караваджо свет является не просто инструментом, которым он моделирует форму, придает объем и пластику. Свет у художника - это драматургия. Он выявляет основные компоненты содержания и создает его. Художник светом выхватывает какие-то главные моменты, делая на них акцент. По документальным источникам из старых авторов явствует, что он писал в затененной мастерской и пользовался искусственным освещением.
Считалась давно потерянной картина Караваджо «Поцелуй Иуды». В Дублине в 1990 году монастырь Св. Игнатия обратился в Национальную галерею Ирландии. Монахам требовалась реставрация картины, которая у них находилась с 30-х годов XX века.
Реставратор сразу понял, кто автор этого шедевра, который был известен только по копиям. Художник его создал по заказу своего постоянного клиента Маттеи. Затем его потомки сочли картину копией и продали в 1802 году в Шотландию, где она оставалась до 1921 года и была перепродана в Ирландию детскому врачу. Потом она была отдана в дар монастырю, где и висела в трапезной. После реставрации картина осталась в бессрочной аренде в Национальной галерее. Сюжет основывается на евангельском тексте. Иуда целует Спасителя, когда тот выходит из Гефсиманского сада, чтобы указать стражникам, кого следует арестовать.
Караваджо. Поцелуй Иуды. 1602 г. Национальная галерея Ирландии, Дублин.
“Поцелуй Иуды”. Лунный свет выхватывает из темноты несколько фигур. Лица. Руки. Чёрные доспехи. Христос отпрянул под натиском толпы. Иуда сейчас поцелует его. Тем самым подавая знак страже, что он тот самый. Один стражник уже дотронулся до груди Иисуса. До его ареста осталась секунда. А пока пауза.
Картина на первый взгляд типична для Караваджо. По ней легко понять все новаторства художника. Однако в этой работе зашифровано одно необычное послание. Его мы и попробуем расшифровать.
Если вы до этого не видели ни одной картины Караваджо, то вполне сможете понять все его особенности по одному лишь “Поцелую Иуды”. Это его классическое произведение.
Караваджо очень талантливо применял метод тенебросо. Когда на заднем плане сплошная тьма. И лишь тусклый свет вылепливает фигуры.
В картине “Поцелуй Иуды” метод тенебросо особенно уместен. Ведь Христа арестовывают в Гефсиманском саду ночью. И лишь луна могла освещать это драматическое событие.
Изображение необычайно реалистично. Даже в полумраке мы видим грязь под ногтями героев. Видим каждую морщинку. Жесты и мимика персонажей очень правдоподобны. Как, например, у святого Иоанна. Который кричит, осознав весь трагизм происходящего.
Как Караваджо достигал такой реалистичности? Он использовал камеру-обскуру. Он просил натурщиков принять нужные позы. Изображение проецировалось на холст. Затем художник быстро обрисовывал очертания фигур. Так позы персонажей получались жизненными.
Ещё Караваджо никогда не создавал предварительных рисунков. Работал только с натуры. Это также помогало ему создавать живые образы. Иной художник, злоупотребляя чрезмерной подготовкой, может превратить динамичный сюжет в сухое повествование.
Караваджо максимально нас приближает к происходящему. В результате в раму “уместилось” лишь пять фигур. Он даже не стал изображать святого Петра. Хотя до Караваджо его всегда включали в сюжет. Показывая, как он в порыве гнева бросается защитить учителя. Да только отрезает ухо одному несчастному из толпы.
. 1303-1305 гг. Фреска в Капелле Скровеньи в Падуе, Италия. wga.hu Есть в картине один необычный момент. Посмотрите, справа стоит мужчина с фонарем в руках. Он с интересом вглядывается в происходящее.
Караваджо. Поцелуй Иуды. Фрагмент. 1602 г. Национальная галерея Ирландии, г. Дублин. wga.hu Он не апостол. И не стражник. Кто же он?
Это сам Караваджо.
Зачем Караваджо изобразил самого себя?
Это самолюбование? Желание увековечить себя?
Скорее всего, причина в другом. Это его послание всем нам. И чтобы его расшифровать, нужно немного углубиться в библейский сюжет.
А сюжет этот о вероломном предательстве. Ученик предаёт учителя за 30 серебренников. Казалось бы, сюжет трагичен, но прост. Корыстолюбивый злодей предал доброго и кроткого Иисуса.
Но корни его предательства уходят глубже. Иуда видел в Иисусе спасителя своего народа. Он представлял, как тот совершит переворот. Сядет на царский трон. А главные роли раздаст ближайшим соратникам. Ему в том числе.
Да, Иуда был тщеславен. Ради высокого поста он готов был потерпеть аскетичный образ жизни. Чтобы потом стать придворным министром. Не меньше.
Но Иисус вёл себя не так, как ожидал Иуда. Он не боролся за власть привычными способами. Он завоевывал сердца людей своей мудростью, великодушием и готовностью на самопожертвование.
Такого Иуда не ожидал. Его амбициозные планы рухнули. И небольшая плата за выдачу Христа – возможность выместить злобу за свои несбывшиеся надежды.
Так что это не какой-то страшный злодей, каким его часто представляют. Это скорее жалкий, мелочный человек. Который готов тут же отвернутся от своего учителя, друга. Поняв, что ему эта связь ничего не сулит. В этом его главная трагедия. И таких трагедий – сплошь и рядом во все времена. И в наше время.
Вот для чего Караваджо изобразил себя в качестве наблюдателя. Он всматривается в происходящее. Как бы задавая себе вопрос “А я? Не предаю ли я Христа?”
Он как бы взывает к нам. Предостерегает. Мол, будьте бдительны. Задавайте себе почаще вопрос “А не предаю ли я Христа?”
А Христос уже будет у всех свой. Моральные принципы. Семья. Предназначение. Совесть…
Картины Караваджо часто копировали. У “Поцелуя Иуды” тоже есть копия. Она хранится в Одесском музее восточного и западного искусства.
Я ее, конечно, вам здесь покажу. Но особого смысла в этом нет. Их сложно отличить друг от друга. Скопировано все до мельчайших деталей.
Последователь Караваджо. Поцелуй Иуды. 1602 г. Музей восточного и западного искусства, г. Одесса. museum.odessa.ua На освещение и цвета не обращайте внимания. Все-таки картины взяты из разных источников.
Нет. Все же одной деталью они отличаются.
Присмотритесь к лицам героев на обеих картинах.
На одесской картине кожа на вид восковая. На дублинской же – более натуроподобна.
Но все равно обе картины очень похожи. Поэтому одно время одесскую копию считали авторской. Есть даже легенда, как она появилась.
Караваджо написал дублинский “Поцелуй Иуды” для своего покровителя Кириако Маттеи. Картиной восторгались ценители искусства. Чему очень позавидовал родной брат Кириако. Дабы ему угодить, Караваджо и написал для него авторскую копию.
Копия действительно была написана для брата заказчика. Судя по его бухгалтерской книге. Но скорее всего сделал это не Караваджо. К тому моменту его уже не было в Риме. Он сбежал оттуда после .
Кстати, одесский “Поцелуй Иуды” был украден из музея в 2008 году. Картину удалось вернуть в 2010 году. С помощью подставного покупателя. Полотно было сильно повреждено ворами. Оно до сих пор находится на реставрации.
Вконтакте
