Макияж. Уход за волосами. Уход за кожей

Высший тип реализма

Писатель, если только он
Волна, а океан - Россия,
Не может быть не возмущён,
Когда возмущена стихия.

Писатель, если только он
Есть нерв великого народа,
Не может быть не поражён,
Когда поражена свобода.

Я. П. Полонский (1819-1898)

Произведения критических реалистов, пришедших в литературу в 1890-1900 годы, были лишены той громадной обобщающей силы, которая отличала великие творения русских классиков. Но и эти писатели глубоко и правдиво изображали отдельные стороны современной им действительности.

Мрачные картины нищеты и разорения русской деревни, голода и одичания крестьянства встают со страниц повестей И. А. Бунина (1870 - 1953). Фото 1 .

Безрадостную, беспросветную жизнь «маленьких людей» изображал во многих своих рассказах Л. Н. Андреев (1871- 1919). Фото 2.

Протестом против всяческого произвола и насилия звучали многие произведения А. И. Куприна (1870-1938):
«Молох» , «Гамбринус» и особенно известная повесть «Поединок» , в которой резко критиковалась царская армия.

Традиции русских классиков продолжила и развила возникающая пролетарская литература, отражавшая самое важное в жизни России того времени - борьбу рабочего класса за своё освобождение. Эта революционная литература была едина в стремлении сделать искусство «частью общего пролетарского дела», как того требовал
В. И. Ленин в статье «Партийная организация и партийная литература».

Ряды пролетарских писателей возглавил Горький, с огромной художественной силой выразивший героический характер новой эпохи.

Начав свою литературную деятельность с ярких, революционно-романтических произведений,

А в то же время в противоположном, в буржуазно-дворянском лагере росли растерянность и страх перед жизнью, желание уйти от неё, укрыться от надвигающихся бурь. Выражением этих настроений было так называемое упадническое (или декадентское) искусство, возникшее ещё в 90-е годы, но ставшее особенно модным после революции 1905 года, в эпоху, которую Горький назвал «самым позорным десятилетием в истории русской интеллигенции».

Открыто отрекаясь от лучших традиций русской литературы: реализма, народности, гуманизма, поисков правды, декаденты проповедовали индивидуализм, «чистое», отрешённое от жизни искусство. Единое по сути, декадентство внешне было весьма пёстрым. Оно распалось на множество враждовавших между собой школ и течений.

Важнейшими из них были:

символизм (К. Бальмонт, А. Белый, Ф. Сологуб);

акмеизм (Н. Гумилёв, О. Мандельштам, А. Ахматова);

футуризм (В. Хлебников, Д. Бурлюк).

С символизмом было связано творчество двух крупнейших русских поэта: Блока и Брюсова, которые глубоко чувствовали неизбежность гибели уродливого старого мира, неотвратимость надвигающихся социальных потрясений. Оба они сумели вырваться из узкого круга упаднических настроений и порвать с декадентством.
Их зрелое творчество было пронизано глубокими, взволнованными раздумьями о судьбах родины и народа.

В рядах футуристов начал свой творческий путь Владимир Маяковский, но очень скоро он преодолел их влияние.
В его дооктябрьской поэзии с огромной силой прозвучала ненависть к старому миру, радостное ожидание грядущей революции.

Проникнутое революционной романтикой и глубоким пониманием закономерностей жизни творчество Горького, тонкий лиризм тревожно-страстной поэзии Блока, бунтарский пафос стихов молодого Маяковского, непримиримая партийность пролетарских писателей - все эти многообразные достижения русской литературы конца 19 - начала 20 веков были восприняты литературой социалистического общества.

Продолжение следует.

Период истории русской литературы, который начался в 90-е гг. прошлого века и закончился в октябре 1917 г., получал у литературоведов разные названия: «новейшая русская литература», «русская литература XX в.», «русская литература конца XIX - начала XX в.». Но, как бы ни называли литературу этого периода, ясно, что она была не просто продолжением литературы XIX столетия, а означала особый период, даже целую эпоху литературного развития, требующую специального изучения.

Как же надо оценивать эту литературу? Каковы ее главные черты, ее основные движущие силы? Эти вопросы получали и продолжают получать далеко не одинаковые ответы, вызывая порой жаркие споры. Иначе и не могло быть: хотя рассматриваемый период охватывает лишь двадцатипятилетие, он необычайно сложен и противоречив. Сложным и противоречивым был прежде всего сам исторический процесс, определявший развитие всех форм духовной жизни, в том числе и литературы. С одной стороны, Россия вступила в начале века в эпоху империализма, в последнюю стадию капиталистического общества. Русский капитализм, едва успев пережить в 90-е гг. стремительный экономический взлет, почти сразу оказался в состоянии загнивания, а русская буржуазия, проявив полную неспособность сыграть революционную роль, пошла на сговор с царизмом и со всеми реакционными силами. С другой стороны, в 90-е гг. начался новый, пролетарский этап освободительной борьбы в России, куда переместился центр всего мирового революционного движения, наступила эпоха трех революций, приблизились, по словам замечательного русского поэта А. А. Блока,

Неслыханные перемены, Невиданные мятежи...

Литературоведы, исходившие лишь из факта вступления России в эпоху империализма, считали, что и в литературе определяющими стали процессы распада, а именно распада самого передового направления литературы XIX столетия - критического реализма. Им казалось, что главную роль в литературе стали играть антиреалистические течения, которые одни определяют как «декаданс» (что означает «упадок»), другие - как «модернизм» (что означает «новейшее, современное искусство»). Литературоведы, имевшие более широкое и более глубокое представление о действительности, подчеркивали ведущую роль пролетарской литературы и возникшего на ее основе нового, социалистического реализма . Но победа нового реализма не означала гибель старого, критического реализма. Новый реализм не отбросил и не «взорвал» старый, а помог ему, как своему союзнику, преодолеть напор декаданса и сохранить значение выразителя мыслей и чувств широких демократических слоев.

Размышляя о судьбе критического реализма в конце XIX - начале XX в., надо помнить о том, что еще жили и творили такие его великие представители, как Л. Н. Толстой и А. П. Чехов. Их творчество в этот период пережило существенные изменения, отразив новую историческую эпоху. В. И. Ленин имел в виду в основном последние произведения Л. Н. Толстого, особенно роман «Воскресение», когда назвал Толстого «зеркалом русской революции» - зеркалом настроений широкой крестьянской массы. Что касается А. П. Чехова, то именно в 90-е гг. он совершил те художественные открытия, которые поставили его наряду с Толстым во главе русской и мировой литературы. Продолжали создавать новые художественные ценности и такие писатели-реалисты старшего поколения, как В. Г. Короленко, Д. Н. Мамин-Сибиряк и другие, а в конце 80-х - начале 90-х гг. реалистическая литература пополнилась новым поколением крупных художников слова - В. В. Вересаевым, А. С. Серафимовичем, М. Горьким, Н. Г. Гариным-Михайловским, А. И. Куприным, И. А. Буниным, Л. Н. Андреевым и другими. Все эти писатели сыграли своими правдивыми, полными сочувствия к угнетенным произведениями большую роль в духовной подготовке первой русской революции 1905-1907 гг. Правда, после поражения революции, в глухую пору реакции, некоторые из них пережили полосу колебаний или даже совсем отошли от прогрессивного литературного лагеря. Однако в 10-е гг., в период нового революционного подъема, некоторые из них создали новые талантливые художественные произведения. К тому же в литературу пришли выдающиеся писатели-реалисты следующего поколения - А. Н. Толстой, С. Н. Сергеев-Ценский, М. М. Пришвин и другие. Недаром одна из статей о литературе, появившаяся в 1914 г. на страницах большевистской «Правды», имела знаменательное название: «Возрождение реализма».

Важнейшей особенностью русской литературы начала XX в. было рождение социалистического реализма, родоначальником которого стал Максим Горький, оказавший огромное влияние на развитие всей мировой литературы. Уже в творчестве писателя 90-х гг., отразившем растущий протест молодого русского пролетариата, было много своеобразия. В нем, при всем его глубоком реализме, звучали романтические ноты, выражавшие мечту о грядущей свободе и воспевавшие «безумство храбрых».

В начале XX в. Горький в пьесах «Мещане» и «Враги», в романе «Мать» и других произведениях впервые показал пролетарских революционеров как представителей класса не только страдающего, но и борющегося, осознавшего свое назначение - освобождение всего народа от эксплуатации и угнетения.

Социалистический реализм создал новые возможности для изображения всех сторон действительности. Горький в своих гениальных произведениях «На дне», цикле «По Руси», автобиографической трилогии и других, а также вступившие вслед за ним на путь социалистического реализма А. С. Серафимович и Демьян Бедный показывали жизнь с не менее бесстрашной правдивостью, чем их великие предшественники в литературе XIX столетия, беспощадно разоблачая угнетателей народа. Но при этом они отображали жизнь в ее революционном развитии, верили в торжество социалистических идеалов. Они рисовали человека не только как жертву жизни, но и как творца истории. Это получило выражение в знаменитых горьковских изречениях: «Человек - вот правда!», «Чело-век!.. Это звучит... гордо!», «Все в Человеке - все для Человека» («На дне»), «Превосходная должность - быть на земле человеком» («Рождение человека»). Если бы надо было кратко ответить на вопрос «Что было самым главным в творчестве М. Горького?» и на другой вопрос «Какая сторона горьковского наследия стала особенно важной сегодня, в свете главных задач наших дней?», то ответ на оба эти вопроса был бы один: гимн Человеку.

Наряду с реализмом существовали модернистские течения, как символизм , акмеизм , футуризм . Они отстаивали «абсолютную свободу» художественного творчества, но на деле это означало стремление уйти от политической борьбы. Среди модернистов было немало талантливых художников, которые не вмещались в рамки своих течений, а иногда и совсем порывали с ними.

Сложность исторического процесса, острота социальных противоречий, смена периодов революционного подъема периодами реакции - все это по-разному повлияло на судьбы писателей. Некоторые крупные писатели-реалисты отклонялись к декадансу, как это случилось, например, с Л. Н. Андреевым. А крупнейшие поэты символизма в. Я. Брюсов и А. А. Блок пришли к революции. Блок создал одно из первых выдающихся произведений советской эпохи - поэму «Двенадцать». в. в. Маяковский, которому было с самого начала тесно в рамках индивидуалистического бунтарства и формальных экспериментов футуристов, создал уже в предоктябрьские годы яркие антикапиталистические и антимилитаристские произведения.

Развитие мировой литературы сохраняет сегодня то соотношение сил, которое впервые сложилось в русской литературе конца XIX - начала XX в.: соотношение социалистического реализма, критического реализма и модернизма. Уже это одно придает большую ценность опыту русской предоктябрьской литературы.

Этот опыт ценен еще и тем, что в предоктябрьские годы передовая литература получила теоретическую, эстетическую программу в выступлениях М. Горького и критиков-марксистов Г. В. Плеханова, В. В. Воровского, А. В. Луначарского и других. Большое значение имели выступления В. И. Ленина: его статьи о Л. Н. Толстом и А. И. Герцене, раскрывшие непреходящее значение традиций классической литературы; данные им оценки творчества М. Горького, осветившие рождение новой, пролетарской, социалистической литературы; статья «Партийная организация и партийная литература» (1905), которая в противовес принципу мнимой «абсолютной свободы» творчества выдвинула принцип партийности литературы - открытой связи литературы с передовым классом и передовыми идеалами как единственного реального условия ее подлинной свободы.

Последнее десятилетие XIX века открывает в русской, да и в мировой культуре новый этап. В течение примерно четверти века - с начала 1890-х годов до октября 1917-го - радикально изменились буквально все стороны жизни России - экономика, политика, наука, технология, культура, искусство. По сравнению с общественным и в некоторой степени литературным застоем 1880-х годов новая стадия историко-культурного развития отличалась стремительной динамикой и острейшим драматизмом. По темпам и глубине перемен, а также по катастрофичности внутренних конфликтов Россия в это время опережала любую другую страну.

Поэтому переход от эпохи классической русской литературы к новому литературному времени сопровождался далеко не мирным характером общекультурной и внутрилитературной жизни, неожиданно быстрой - по меркам XIX века - сменой эстетических ориентиров, кардинальным обновлением литературных приемов. Особенно динамично в это время развивалась русская поэзия, вновь - после пушкинской эпохи - вышедшая на авансцену общекультурной жизни страны. Позднее поэзия этой поры получила название «поэтического ренессанса» или «серебряного века». Возникнув по аналогии с понятием «золотой век», традиционно обозначавшим пушкинский период русской литературы, это словосочетание поначалу использовалось для характеристики вершинных проявлений поэтической культуры начала XX века - творчества А. Блока, А. Белого, И. Анненского, А. Ахматовой, О. Мандельштама и других блестящих мастеров слова. Однако постепенно термином «серебряный век» стали определять ту часть всей художественной культуры России конца XIX - начала XX века, которая была связана с символизмом, акмеизмом, «неокрестьянской» и частично футуристической литературой. Сегодня многие литературоведы сделали из определения «серебряный век» синоним понятия «культура рубежа веков», что, разумеется, неточно, так как ряд существенных явлений рубежа веков (прежде всего связанных с революционными теориями) вряд ли может быть сопоставим с тем, что изначально называлось искусством серебряного века.

Новым по сравнению с XIX веком было на рубеже двух веков прежде всего мироощущение человека. Крепло понимание исчерпанности предшествующей эпохи, стали появляться прямо противоположные оценки социально-экономических и общекультурных перспектив России. Общим знаменателем мировоззренческих споров, разгоревшихся в стране к концу XIX века, было определение новой эпохи как эпохи пограничной: безвозвратно уходили в прошлое прежние формы быта, труда, политической организации общества, решительно пересматривалась сама система духовных ценностей. Кризисность - ключевое слово эпохи, кочевавшее по страницам публицистических и литературно-критических статей (часто использовались и близкие по значению слова «возрождение», «перелом», «перепутье» и т. п.).

В обсуждение актуальной проблематики быстро включилась художественная литература, традиционно для России не стоявшая в стороне от общественных страстей. Ее социальная ангажированность проявилась в характерных для той эпохи заголовках произведений. «Без дороги», «На повороте» - называет свои повести В. Вересаев; «Закат старого века» - вторит ему заголовком романа-хроники А. Амфитеатров; «У последней черты» - откликается своим романом М. Арцыбашев. Осознание кризисности времени, однако, не означало признания его бесплодности.

Напротив, большая часть мастеров слова ощущала свою эпоху как время небывалых свершений, когда значение литературы в жизни страны резко возрастает. Потому столь большое внимание стало уделяться не только собственно творчеству, но и мировоззренческой и общественной позиции писателей, их связям с политической жизнью страны.

При всей разнице позиций и взглядов было в мировосприятии писателей рубежа веков нечто общее, что блестяще уловил в свое время выдающийся знаток литературы профессор Семен Афанасьевич Венгеров в предисловии к задуманной им трехтомной «Истории русской литературы XX века» (1914). Ученый отметил, что объединяющим общественника М. Горького и индивидуалиста К. Бальмонта, реалиста И. Бунина, символистов В. Брюсова, А. Блока и А. Белого с экспрессионистом Л. Андреевым и натуралистом М. Арцыбашевым, пес-симиста-декадента Ф. Сологуба и оптимиста А. Куприна был вызов традициям обыденщины, «устремление в высь, в даль, в глубь, но только прочь от постылой плоскости серого прозябания».

Другое дело, что пути развития новой литературы писатели представляли себе по-разному. В XIX веке русская литература обладала высокой степенью мировоззренческого единства. В ней сложилась довольно четкая иерархия писательских дарований: на том или ином этапе нетрудно выделить мастеров, служивших ориентирами для целого писательского поколения (Пушкин, Гоголь, Некрасов, Толстой и т. д.). А вот наследие рубежа XIX-XX веков не ограничивается творчеством одного-двух десятков значительных художников слова и логику литературного развития той поры нельзя свести к единому центру или простейшей схеме сменяющих друг друга направлений. Это наследие являет собой многоярусную художественную реальность, в которой индивидуальные писательские дарования, сколь бы выдающимися они ни были, оказываются лишь частью грандиозного целого.

Приступая к изучению литературы рубежа веков, не обойтись без краткого обзора социального фона и общекультурного контекста этого периода (контекст - окружение, внешняя среда, в которой существует искусство).

Русская литература конца 19 - начала 20 века (1890 - 1917).

Последнее десятилетие 19 века открывает в русской, да и в мировой культуре новый этап. В течение примерно четверти века - с начала 90-х годов до октября 1917 - радикально обновились буквально все стороны жизни России - экономика, политика, наука, технология, культура, искусство. По сравнению с общественным и относительным литературным застоем 80-х годов новая стадия историко-культурного развития отличалась стремительной динамикой и острейшим драматизмом. По темпам и глубине перемен, а также по катастрофичности внутренних конфликтов Россия в это время опережает любую другую страну.

Поэтому переход от эпохи классической русской литературы к новому литературному времени отличался далеко не мирным характером общекультурной и внутрилитературной жизни, стремительной - по меркам 19 века - сменой эстетических ориентиров, кардинальным обновлением литературных приемов. Особенно динамично в это время обновлялась русская поэзия, вновь - после пушкинской эпохи - вышедшая на авансцену общекультурной жизни страны. Позднее эта поэзия заслужила название "поэтического ренессанса" или "серебряного века". Возникнув по аналогии с понятием "золотой век", традиционно обозначавшим "пушкинский период" русской литературы, это словосочетание поначалу использовалось для характеристики вершинных проявлений поэтической культуры начала 20 века - творчества А. Блока, А. Белого, И. Анненского, А. Ахматовой, О. Мандельштама и других блестящих мастеров слова. Однако постепенно термином "серебряный век" стали определять всю художественную культуру Россиии конца 19 - начала 20 века. К сегодняшнему дню такое словоупотребление закрепилось в литературоведении.

Новым по сравнению с 19 веком было на рубеже двух веков прежде всего мироощущение человека. Крепло понимание исчерпанности предшествующей эпохи, стали появляться конфликтовавшие друг с другом оценки социально-экономических и общекультурных перспектив России. Общим знаменателем мировоззренческих споров, разгоревшихся в стране к концу прошлого века, было определение новой эпохи как эпохи пограничной : безвозвратно уходили в прошлое прежние формы быта, труда, политической организации общества, решительно пересматривалась сама система духовных ценностей. Кризисность - ключевое слово эпохи, кочевавшее по журнальной публицистике и литературно-критическим статьям (часто использовались и близкие по значению слова "возрождение", "перелом", "перепутье" и т. п.)

В обсуждение актуальной проблематики быстро включилась художественная литература , традиционно для России не стоявшая в стороне от общественных страстей. Ее социальная ангажированность сказалась в характерных для этой эпохи заголовках произведений. "Без дороги", "На повороте" - называет свои повести В. Вересаев; "Закат старого века" - вторит ему заголовком романа-хроники А. Амфитеатров; "У последней черты" - откликается своим романом М. Арцыбашев. Осознание кризисности времени, однако, не означало признания его бесплодности.

Напротив, большая часть мастеров слова ощущала свою эпоху как время небывалых свершений, когда значение литературы в жизни страны резко возрастает. Потому столь большое внимание стало уделяться не только собственно творчеству, но и мировоззренческой и общественной позиции писателей, их связям с политической жизнью страны. В писательской среде возникла тяга к консолидации с близкими им по мировоззрению и эстетике литераторами, философами, деятелями смежных искусств. Литературные объединения и кружки сыграли в этот исторический период значительно более заметную роль, чем в предшествующие несколько десятилетий. Как правило, новые литературные направления рубежа веков развивались из деятельности небольших писательских кружков, каждый из которых объединял молодых писателей со сходными взглядами на искусство.

Количественно писательская среда заметно выросла по сравнению с 19 веком, а качественно - по характеру образования и жизненному опыту литераторов, а главное - по разнообразию эстетических позиций и уровней мастерства - серьезно усложнилась. В 19 веке литература обладала высокой степенью мировоззренческого единства; в ней сложилась довольно четкая иерархия писательских дарований: на том или ином этапе нетрудно выделить мастеров, служивших ориентирами для целого писательского поколения (Пушкин, Гоголь, Некрасов, Толстой и т. д).

Наследие серебряного века не ограничивается творчеством одного-двух десятков значительных художников слова, а логика литературного развития этой поры несводима к единому центру или простейшей схеме сменяющих друг друга направлений. Это наследие являет собой многоярусную художественную реальность, в которой индивидуальные писательские дарования, сколь бы выдающимися они ни были, оказываются лишь частью того грандиозного целого, которое получило столь широкое и "нестрогое" название - серебряный век.

Приступая к изучению литературы серебряного века, не обойтись без краткого обзора социального фона рубежа веков и общекультурного контекста этого периода ("контекст" - окружение, внешняя среда, в которой существует искусство).

Социально-политические особенности эпохи.

К концу 19 века обострились кризисные явления в экономике России . Корни этого кризиса - в слишком медленном реформировании хозяйственной жизни, начатом еще в 1861 году. Более демократичный пореформенный порядок, согласно планам правительства, должен был активизировать хозяйственную жизнь крестьянства, сделать эту крупнейшую группу населения подвижной и более активной. Так оно постепенно и происходило, но у пореформенных процессов была оборотная сторона: с 1881 г., когда крестьяне должны были окончательно выплатить долги своим бывшим владельцам , началось быстрое обнищание деревни. Особенно острой стала ситуация в голодные 1891-1892 гг. Прояснилась непоследовательность преобразований: освободив крестьянина по отношению к помещику, реформа 1861 г. не освободила его по отношению к общине. Вплоть до столыпинской реформы 1906 г. крестьяне так и не смогли отделиться от общины (от которой они получали землю).

Между тем самоопределение крупнейших политических партий, возникших на рубеже веков, в значительной мере зависело от того или иного отношения к общине. Лидер либеральной партии кадетов П. Милюков считал общину разновидностью азиатского способа производства, с порождаемым им деспотизмом и сверхцентрализацией в политическом устройстве страны. Отсюда признание необходимости для России пойти по общеевропейскому пути буржуазных реформ. Еще в 1894 г. крупный экономист и политический деятель П. Струве, позднее тоже ставший либералом, завершил одну из своих работ знаменитой фразой: "Признаем нашу некультурность и пойдем на выучку к капитализму". Это была программа эволюционного развития страны в сторону гражданского общества европейского типа. Однако либерализм не стал для разросшейся количественно русской интеллигенции основной программой действий.

Более влиятельная в общественном сознании позиция восходила к так называемому "наследству 60-х годов" - революционно-демократической и преемственной по отношению к ней революционно-народнической идеологии. Н. Чернышевский, а позднее П. Лавров и Н. Михайловский считали роль русской общины положительной. Эти сторонники особого, "русского социализма" полагали, что община с ее духом коллективизма - реальная основа для перехода к социалистической форме хозяйствования. Важными в позиции "шестидесятников" и их духовных наследников были резкая оппозиционность самодержавным "произволу и насилию", политический радикализм, ставка на решительное изменение общественных институтов (мало внимания при этом уделялось реальным механизмам экономической жизни, отчего их теории приобретали утопическую окраску). Для большей части русской интеллигенции, однако, политический радикализм традиционно был притягательнее, чем продуманность экономической программы. Именно максималистские политические тенденции в конечном счете возобладали в России.

К концу века "железные дороги" развития капитализма в стране уже были проложены: в 90-е годы утроилось промышленное производство, сложилась мощная плеяда российских промышленников, быстро росли промышленные центры. Налаживалось массовое производство промышленных товаров, в быт обеспеченных слоев входили телефоны и автомобили. Огромные сырьевые ресурсы, постоянный приток из деревни дешевой рабочей силы и свободный доступ к емким рынкам экономически менее развитых стран Азии - все это предвещало неплохие перспективы русскому капитализму.

Уповать в этой ситуации на общину было исторически недальновидно, что и пытались доказать русские марксисты. В своей борьбе за социализм они сделали ставку на промышленное развитие и рабочий класс. Марксизм с середины 90-х гг. быстро завоевывает моральную поддержку разных групп интеллигенции. В этом сказались такие психологические черты русского "образованного слоя", как стремление приобщиться к "прогрессивному" мировоззрению, недоверие и даже интеллигентское презрение к политической осторожности и экономическому прагматизму. В стране с крайне неоднородной социальной структурой, какой тогда являлась Россия, крен интеллигенции в сторону наиболее радикальных политических течений был чреват серьезнейшими потрясениями, что и показало развитие событий.

Российский марксизм был поначалу неоднородным явлением: в его истории резкие размежевания явно преобладали над схождениями и консолидацией, а фракционная борьба почти всегда перехлестывала рамки интеллектуальных дискуссий. В создании марксизму привлекательного облика поначалу сыграли немалую роль так называемые легальные марксисты. В 90-е годы они полемизировали в открытой печати с народниками (среди талантливых полемистов - и упомянутый выше П. Струве). Марксизм исповедовался ими как прежде всего экономическая теория , без глобальных претензий на планирование судеб всего человечества. Веря в эволюционизм, они считали неприемлемым сознательное провоцирование революционного взрыва. Вот почему после революции 1905 - 1907 гг. бывшие легальные марксисты окончательно размежевались с ортодоксальным крылом течения, впитавшим, несмотря на внешнюю антинародническую позицию, многие глубинные установки революционного народничества.

Передовая русская литература всегда выступала в защиту народа, всегда стремилась правдиво осветить условия его жизни, показать его духовное богатство - и роль ее в развитии самосознания русского человека была исключительна.

Начиная с 80-х гг. русская литература стала широко проникать за рубеж, изумляя зарубежных читателей своей любовью к человеку и верой в него, своим страстным обличением социального зла, своим неистребимым стремлением сделать жизнь более справедливой. Читателей привлекало тяготение русских авторов к созданию широких картин русской жизни, в которых изображение судеб героев сплеталось с постановкой множества коренных социальных, философских и моральных проблем.

К началу XX в. русская литература начала восприниматься как один из мощных потоков мирового литературного процесса. Отметив в связи со столетним юбилеем Гоголя необычность русского реализма, английские литераторы писали: «…русская литература стала факелом, ярко светящим в самых темных углах русской национальной жизни. Но свет этого факела разлился далеко за пределы России, - он озарил собой всю Европу».

Высочайшим искусством слова русская литература (в лице Пушкина, Гоголя, Тургенева, Достоевского, Толстого) была признана в силу своеобразного отношения к миру и человеку, раскрываемого оригинальными художественными средствами. Как нечто новое был воспринят русский психологизм, умение русских авторов показывать взаимосвязь и обусловленность социальных, философских и моральных проблем, жанровая раскованность русских писателей, создавших свободную форму романа, а затем рассказа и драмы.

В XIX в. русская литература многое восприняла от мировой литературы, теперь она щедро обогащала ее.

Став достоянием зарубежного читателя, русская литература широко знакомила его с малоизвестной ему жизнедеятельностью огромной страны, с духовными запросами и социальными чаяниями ее народа, с его трудной исторической судьбой.

Еще более повысилось значение русской литературы в канун первой русской революции - как для русского (значительно выросшего в своем числе), гак и зарубежного читателя. Весьма знаменательны слова В. И. Ленина в работе «Что делать?» (1902) о необходимости подумать «о том всемирном значении, которое приобретает теперь русская литература».

И литература XIX в., и новейшая литература помогали понять, что именно содействовало назреванию взрыва народного гнева и каково общее состояние современной русской действительности.

Беспощадная критика государственных и общественных основ русской жизни Л. Толстым, чеховское изображение повседневного трагизма этой жизни, поиски Горьким истинного героя новой истории и его призыв «Пусть сильнее грянет буря!» - все это, несмотря на различие писательских мировосприятий, говорило о том, что Россия оказалась на крутом переломе своей истории.

1905 год обозначил начало «конца „восточной“ неподвижности», в которой пребывала Россия, и зарубежный читатель искал ответа на вопрос, как все это произошло, в наиболее доступном ему источнике - русской литературе. И вполне естественно, что особое внимание стало теперь привлекать творчество современных писателей, отражающее настроения и социальную устремленность русского общества. На рубеже веков переводчики художественной литературы с огромным вниманием следят за тем, какие произведения пользуются наибольшим успехом в России, и спешат перевести их на западноевропейские языки. Выход в 1898–1899 гг. трех томов «Очерков и рассказов» принес Горькому всероссийскую славу, в 1901 г. он уже европейски знаменитый писатель.

В начале XX в. было уже несомненно, что Россия, немало почерпнувшая из исторического опыта Европы, начинает сама играть огромную роль во всемирном историческом процессе, отсюда и все более увеличивающаяся роль русской литературы в раскрытии изменений во всех областях русской жизни и в психологии русских людей.

«Подростком» в европейской семье народов называли раскрепостившуюся Россию Тургенев и Горький; теперь подросток этот превращался в исполина, зовущего вслед за собой.

В статьях В. И. Ленина о Толстом показано, что мировое значение его творчества (Толстой уже при жизни был признан мировым гением) неотделимо от мирового значения первой русской революции. Рассматривая Толстого как выразителя настроений и чаяний патриархального крестьянства, Ленин писал, что Толстой с замечательной силой отобразил «черты исторического своеобразия всей первой русской революции, ее силу и ее слабость». При этом Ленин четко обозначил границы материала, подвластные изображению писателя. «Эпоха, к которой принадлежит Л. Толстой, - писал он, - и которая замечательно рельефно отразилась как в его гениальных художественных произведениях, так и в его учении, есть эпоха после 1861 и до 1905 года».

С русской революцией было неразрывно связано и творчество крупнейшего писателя нового века - Горького, отразившего в своем творчестве третий этап освободительной борьбы русского народа, которая привела его к 1905 году, а затем к революции социалистической.

И не только русский, но и зарубежный читатель воспринял Горького как писателя, увидевшего истинного исторического деятеля XX в. в лице пролетария и показавшего, как меняется под воздействием новых исторических обстоятельств психология трудовых масс.

Толстой изобразил с изумительной силой Россию, уже уходящую в прошлое. Но, признавая то, что существующий строй отживает и что XX век - век революций, он все же остался верен идейным основам своего учения, своей проповеди непротивления злу насилием.

Горький показывал Россию, идущую на смену старой. Он становится певцом молодой, новой России. Его интересует историческая видоизменяемость русского характера, новая психология народа, в которой в отличие от предшествующих и ряда современных писателей он ищет и выявляет антисмиренные и волевые черты. И это делает горьковское творчество особо значимым.

Противостояние двух больших художников в этом плане - Толстого, давно уже воспринимаемого как вершина реалистической литературы XIX в., и молодого писателя, отображающего в своем творчестве ведущие тенденции нового времени, было уловлено многими современниками.

Весьма характерен отклик К. Каутского на только что прочитанный им в 1907 г. роман «Мать». «Бальзак показывает нам, - писал Горькому Каутский, - точнее любого историка характер молодого капитализма после Французской революции; и если, с другой стороны, мне удалось в какой-то мере понять русские дела, то этим я обязан не столько русским теоретикам, сколько, пожалуй, еще в большей степени, русским писателям, прежде всего Толстому и Вам. Но если Толстой учит меня понимать Россию, которая была, то Ваши работы учат меня понимать Россию, которая будет; понять те силы, которые вынашивают новую Россию».

Позднее, говоря, что «Толстой больше, чем кто-либо из русских, вспахал и подготовил почву для бурного взрыва», С. Цвейг скажет, что все же не Достоевский и не Толстой, показавшие миру удивительную славянскую душу, а Горький позволил изумленному Западу понять, что и почему произошло в России в октябре 1917 г., и особенно выделит при этом горьковский роман «Мать».

Дав высокую оценку творчества Толстого, В. И. Ленин писал: «Эпоха подготовки революции в одной из стран, придавленных крепостниками, выступила, благодаря гениальному освещению Толстого, как шаг вперед в художественном развитии всего человечества».

Писателем, осветившим с большой художественной силой предреволюционные настроения русского общества и эпоху 1905–1917 гг., стал Горький, и благодаря этому освещению революционная эпоха, завершившаяся Октябрьской социалистической революцией, в свою очередь, явилась шагом вперед в художественном развитии человечества. Показывая тех, кто шел к этой революции, а затем совершал ее, Горький открывал новую страницу в истории реализма.

Новая концепция человека и социальный романтизм Горького, новое освещение им проблемы «человек и история», умение писателя выявлять всюду ростки нового, созданная им огромная галерея людей, представляющих старую и новую Россию, - все это содействовало и расширению, и углублению художественного познания жизни. Свой вклад в это познание вносили и новые представители критического реализма.

Итак, для литературы начала XX в. стало характерным одновременное развитие реализма критического, переживающего на рубеже веков пору своего обновления, но не теряющего при этом своего критического пафоса, и реализма социалистического. Отметив эту примечательную черту литературы нового века, В. А. Келдыш писал: «В обстановке революции 1905–1907 гг. впервые возник тот тип литературных взаимосвязей, которому суждено было сыграть позднее столь значительную роль в мировом литературном процессе XX столетия: реализм „старый“, критический развивается одновременно с социалистическим реализмом, и появление признаков нового качества в критическом реализме - во многом итог этого взаимодействия».

Социалистические реалисты (Горький, Серафимович) не забывали о том, что истоки нового изображения жизни восходят к художественным исканиям таких реалистов, как Толстой и Чехов, некоторые же представители критического реализма начинали осваивать творческие принципы социалистического реализма.

Такое сосуществование будет характерно позднее и для других литератур в годы возникновения в них социалистического реализма.

Отмечаемое Горьким в качестве своеобразия русской литературы прошлого века одновременное цветение значительного числа больших и несхожих дарований было характерно и для литературы века нового. Творчество ее представителей развивается, как и в предшествующий период, в тесных художественных взаимосвязях с западноевропейской литературой, также обнаруживая при этом свою художественную оригинальность. Как и литература XIX столетия, она обогащала и продолжает обогащать мировую литературу. Особенно показательно в данном случае творчество Горького и Чехова. Под знаком художественных открытий писателя-революционера будет развиваться советская литература; его художественный метод окажет большое влияние также на творческое развитие демократических писателей зарубежного мира. Новаторство Чехова было признано за рубежом не сразу, но начиная с 20-х гг. оно оказалось в сфере интенсивного изучения и освоения. Мировая слава сначала пришла к Чехову-драматургу, а затем и к Чехову-прозаику.

Новаторством было отмечено и творчество ряда других авторов. Переводчики, как мы уже говорили, уделяли в 1900-е гг. внимание как произведениям Чехова, Горького, Короленко, так и произведениям писателей, выдвинувшихся в канун и в годы первой русской революции. Особенно следили они за литераторами, группирующимися вокруг издательства «Знание». Широкую известность подучили за рубежом отклики Л. Андреева на русско-японскую войну и на разгул царского террора («Красный смех», «Рассказ о семи повешенных»). Интерес к прозе Андреева не исчез и после 1917 г. Трепетное сердце Сашки Жегулева нашло отзвук в далеком Чили. Юный ученик одного из чилийских лицеев Пабло Неруда подпишет именем андреевского героя, избранного им в качестве псевдонима, свое первое большое произведение «Праздничная песня», которое получит премию на «Празднике весны» в 1921 г.

Известность получила также драматургия Андреева, предвосхитившая возникновение экспрессионизма в зарубежной литературе. В «Письмах о пролетарской литературе» (1914) А. Луначарский указал на перекличку отдельных сцен и персонажей пьесы Э. Барнаволя «Космос», с пьесой Андреева «Царь Голод». Позднее исследователи отметят воздействие андреевской драматургии на Л. Пиранделло, О’Нила и других зарубежных драматургов.

К числу особенностей литературнрго процесса начала XX в. следует отнести необычайное разнообразие драматургических поисков, взлет драматургической мысли. На рубеже веков возникает театр Чехова. И не успел еще зритель освоить поразившее его новаторство психологической чеховской драмы, как уже появляется, новая, социальная драма Горького, а затем неожиданная экспрессионистская драма Андреева. Три особые драматургии, три различные сценические системы.

Одновременно с огромным интересом, проявленным к русской литературе за рубежом в начале нового века, возрастает также интерес к старой и новой русской музыке, искусству оперы, балету, декоративной живописи. Большую роль в возбуждении этого интереса сыграли концерты и спектакли, организованные С. Дягилевым в Париже, выступления Ф. Шаляпина, первая поездка Московского Художественного театра за рубеж. В статье «Русские спектакли в Париже» (1913) Луначарский писал: «Русская музыка стала совершенно определенным понятием, включающим в себя характеристику свежести, оригинальности и прежде всего огромного инструментального мастерства».