Что зовем мы началом,
Часто это конец.
Мы подходим к концу
Начинать все сначала.
Где конец - там начало.
Революция не умеет ни жалеть, ни хоронить своих мертвецов,
И. Сталин
В стихотворении “Народ и поэт” Блок обращается к “художнику”, то есть, видимо, к самому себе: “Тебе дано бесстрастной мерой измерить все, что видишь ты”. Я думаю, что никакое рассуждение, так же как и чувство, не может быть объективным, “бесстрастным”, но я согласна с этим утверждением, потому что человек искусства действительно способен передать не только время и события, но и заставить нас чувствовать их, ибо он рисует и внутренний мир людей. И Блок, и Горький ждали революцию: Горький как один из ее активных сторонников. Блок как человек, поддерживающий ее, но чувствующий, что это его “последний закат”, и закат закономерный. Иллюзия “шествия детей к новой жизни” в материальном мире обернулась кровью без храма. Блок сначала пытался оправдать “революционеров”, глядя на их дела как на возмездие. Впоследствии он написал в “Записке о “Двенадцати”, что “слепо отдался стихии”. Но вскоре он почувствовал, что эта стихия не возвышающая, подобно любви, творчеству, а уничтожающая. Провидение - дело не редкое, и я нашла у Блока описание метаморфозы революции еще в 1904 году, это стихотворение “Голос в тучах”, хотя я не думаю, что Блок имел в виду революцию, когда писал о завлеченных на скалы “пророческим голосом” моряках. Горький, “буревестник революции”, еще в 1908 году написал жене, что большевистский отряд, приставленный к нему, убил 14 человек и что принять он это не может. Он был более бескомпромиссен, чем Блок, наверное потому, что действительно был буревестником: активно помогал большевикам и значительно конкретнее, бескровнее и оптимистичнее. В жизни она предстала перед ним как разгул бессмысленной жестокости, убийств, разгул “тяжкой российской глупости”, а новое правительство, его бывшие соратники - в 1917 году Горький не подтвердил свое членство в РСДРП(б) - не только не останавливают, но, наоборот, поддерживают эту звериную атмосферу. Горький обвинил Ленина и правительство в том, что они проводят “безжалостный опыт над измученным телом России, над живыми людьми, опыт, заранее обреченный на неудачу”, а их декреты не более чем фельетоны. Для него социализм был не столько экономикой, сколько понятием “социальный”, “культурный”, и он призывал отойти “от борьбы партий к культурному строительству”. Это был не просто призыв, а действие: создание “Ассоциации положительных наук” и т. д. Горький во многом обвинял царизм, видя в происходящем зверстве его наследство, но в то же время отмечал, что тогда “была совесть, которая издохла сейчас”, и он и Блок видели “внутреннего врага”, как Горький назвал “отношение человека к другим людям, к знанию”, а у поэта это образ “старого паршивого пса” (самое страшное, что он голодный). Избавиться от него можно только через избавление от самого себя, вернее, изменение себя. Но как это трудно сделать человеку, живущему во время “Двенадцати”, когда: “Свобода, свобода! Эх, эх без креста!” Я думаю, Блок также не мог принять революцию, ибо она “зрелость гнева”, пробудила не “юность и свободу”, как он мечтал, а “черную злобу: святую злобу”. Поэма “Двенадцать” для меня - констатация происходящего и неприятие державности, бездуховности, оправдания убийства. В то же время она полна глубокого сострадания к этим людям, особенно Петьке, ко всему готовым, ничего не желающим, но и ничего не видящим... Истинное творчество “приобщает человека к высшей гармонии”, и образ Христа, заканчивающий поэму и неожиданный для самого поэта, возник именно из этой гармонии. Он имеет множество смыслов и толкований: указание на крестный путь России, главенство духовного (“позади - голодный пес, впереди - Исус Христос), но, после того как я прочла “Несвоевременные мысли”, он для меня стал еще и ответом поэта публицисту: Горький пишет, что революции нужен “борец, строитель новой жизни, а не праведник, который взял бы на себя гнусненькие грешки будничных людей”.
Христос - это Праведник и Жертва, кто более всего нужен всем людям, не только “цвету рабочего класса и демократической интеллигенции”, когда все рушится, когда ничего не видно и все звереют от этого. Обоих писателей всегда изумляло сочетание в народе жестокости и милосердия, как в калейдоскопе ежеминутно меняющихся местами. Сразу после “Двенадцати” Блок пишет “Скифов”, как бы историческое объяснение такого характера, такой судьбы. Это обращение к “старому миру”, по-моему, не только европейскому, но и русскому, чтобы он сквозь “злобное”, “скифское” увидел добро и любовь в народе и поддержал их, дабы они погасили ненависть в душах “двенадцати”. Горький же считал, что заслуга большевиков и революции в том, что они “поколебали азиатскую косность и восточный пассивизм” и благодаря этому “Россия теперь не погибнет”, а жестокость может скоро “внушить отвращение и усталость, что означает для нее гибель”. Прогноз писателя, к несчастью, не оправдался: аппетит приходит во время еды.
Сейчас мы по-новому узнаем историю, и меньше становится людей, абсолютно поддерживающих революцию. Все чаще название “Великая Октябрьская социалистическая революция” заменяют на “Октябрьский переворот”. Все, что произошло с нами за семьдесят три года, было гениально предсказано Бакуниным еще в середине прошлого века и сказано самому Марксу. Но что поделаешь, “из-за иллюзии человек теряет свободу”, теряет и свободу выслушивать критику.
Христос предупреждал о лжепророках, которые придут “в овечьей шкуре, но суть волки хищные”, и “узнаете их по плодам их”. Плоды мы видим, да и сами мы, наверное, отчасти являемся плодами.
Мне кажется, что самое сильное чувство, порожденное революцией 1917 года, - страх. Сейчас эта революция кажется прологом конца света, а когда-то таким концом казались Варфоломеевская ночь, падение Рима, нашествие Орды... Ужасно то, что ничто не смогло остановить “кровавый дождь”, не останавливает и сейчас, мы действительно “ходим по кругу”.
Мне думается, крупные теоретики должны остерегаться власти, так как они часто используют отвлеченные понятия: массы, классы и тому подобное, и это отдаляет их от жизни. Пробуждающаяся жажда практики толкает их на эксперимент, а жизнь сумбурна, они пытаются внести в нее рационализм, но живые люди понимают его по-живому, а чаще по-животному. И то, что было справедливо в научных трудах, на деле оборачивается трагедией. А отказ от идеи, в которую вложено столько сил, смерти подобен.
Люди, рвущиеся к власти, всегда забывают пример Макбета и Клавдия, забывают о том, что несет в себе власть на крови. Большевики избрали новый способ прикрытия преступления: узаконить его. Благое намерение - прекратить мировую войну - обернулось братоубийством, оправданным “классовой борьбой”. А ведь еще греческие трагики говорили, что трудно утихомирить “жажду крови”, когда “в сердце царит месть”, и “горе тому, кто поддерживает ее”.
Встряска души в революции переросла в попытку ее изъятия. Громадность, “величие” происходящего, политику противопоставили личному. Личность отодвинули на второй план (в отличие от христианства и других религий) слова, обращенные к молодым и утверждающие, что мораль - нечто “выгодное тому или иному классу”, зоологическое деление на классы само по себе - все это сломало или сгладило у многих внутренний барьер, именуемый совестью, Богом, после чего “все, стало быть, можно”. То, что происходит в душе, нельзя изменить разумом. Шок, потерянность человека, сначала рвуще-мятущие, а потом пассивные, продолжались долго, но его не лечили, а вгоняли болезнь вглубь.
Мне революция представляется еще одной потерей. Я не спорю, что не всем жилось хорошо в России (этого не может быть вообще, чтоб абсолютно всем было хорошо), были голодные, униженные, но, несмотря на это, в России была особая душевная тонкость. Ее, той, больше не будет, она ушла вместе с Турбиными, Живаго... Душевная тонкость возродится, я верю, но она уже будет иной.
Люди верующие принимали революцию как Божью кару. Нам надо, я думаю, принять ее так же: это спасет нас от проклятий, Проклинать свое прошлое, как бы ужасно оно ни было, может только нехороший человек. Мы уже имели такой опыт и увидели его плоды. Надо сделать то, что мы не сделали тогда: сострадать прошлому. Даже тем, “через кого приходят грехи”. Это очень трудно, но, если задуматься, были ли они счастливы? Что вспоминали?
"Несвоевременные мысли" обозначили "зигзаг", казалось бы, прямого пути Горького в революцию. Но это не было отходом от самой темы революции. Как уже было справедливо сказано, "Горький и революция" - сочетание слов привычное, естественное и правомерное, ибо революция и Горький неразрывно связаны не только в сознании читателей, но и по сути" (34; 3).
Исследования взаимоотношений Горького и революции стали одним из основных мотивов выступлений участников "Горьковских чтений" в 1990г. на родине писателя - в Нижнем Новгороде. Этой теме непосредственно были посвящены доклады Л.А.Спиридоновой, С.И.Сухих, А.Ф.Цирулева, Н.Н.Иванова,.М.Минаковой, Л.П.Егоровой, Л.К.Оляндэр, А.А.Газизовой, Н.Н.Дикушиной и др. Высказалась мысль, что "в революции М.Горького привлекал не сам факт захвата власти, а возможность последующей реализации в новых, более благоприятных условиях потенциальных способностей человека, его духовного богатства и интеллекта" (11; 93). Подчеркивалось, что в годы революции для Горького самой существенной стала "оппозиция чистой революционности, идеального социализма и их каждодневного воплощения. (4; 88-89), что годы революции в жизни Горького являлись "ключевыми", "объясняющими прошлое и помогающими понять трагедию будущего" (8; 87).
Идеи горьковского форума нашли свое развитие и в книге С.И.Сухих "Заблуждение и прозрение Максима Горького" (Н.Новгород, 1992), в которой автор утверждает, что в "Несвоевременных мыслях писателем "двигал не страх перед революцией, а страх за революцию: ему казалось, что большевики ее губят своим экстремизмом" (34; 39). Чуть ниже автор снова возвращается к этой же мысли: "Несвоевременные мысли" по сути не против, а за большевиков. Их главная боль, главная мысль, главное настроение - страх за судьбу революции. Дело не только в том, что новые Шигалевы и Нечаевы губят Россию ради мировой революции. Дело в том, что они вместе с Россией губят и революцию, и себя" (34; 41).
Наконец, в одной из последних публикаций подчеркивается, что Горький вел спор с Лениным и большевиками "не с позиции отрицания революции, а с целью придания ей более гуманного и достойного облика, преобразования личности, реализация заново открывшихся возможностей культурного строительства", из чего вытекает его стремление внести в русскую революцию "нравственное начало, очеловечить сам процесс разрушения старого и рождения нового мира" (19; 252).
Справедливость высказанных предположений можно подтвердить ссылками на "Несвоевременные мысли", цитатами из интервью и писем М.Горького. Так, например, в заметке "Плоды демагогии" от 5 января 1918г. Горький еще раз подчеркивал то, что неоднократно высказывалось им и ранее: "... с русским пролетариатом производят опыт, за который пролетариат заплатит своей кровью, жизнью и - что хуже всего - длительным разочарованием в идеале социализма". Через неделю писатель снова вернулся к этой теме: "... сейчас идет не процесс социальной революции, а надолго разрушается почва, которая могла бы сделать эту революцию возможной в будущем".
Полагая основную массу русского народа ленивой, инертной, равнодушной к собственной судьбе, Горький видел положительное начало революции в том, что она стряхнула с мужика сонную апатию, заставила его действенно относиться к окружающему миру. Писатель надеялся, что "жестокий, кровавый урок, данный (...) историей, стряхнет нашу лень и заставит нас серьезно подумать о том, почему же, почему мы, Русь - несчастнее других?"
Ругая большевиков за покушение на бесчеловечный опыт, развязывание деспотизма и анархии, за то, что они дали "полный простор всем дурным и зверским инстинктам, отбросили "все интеллектуальные силы демократии, всю моральную энергию страны", с этой точки зрения писатель все же находил оправдание их деятельности: "... психологически - большевики уже оказали русскому народу огромную услугу, сдвинув всю его массу с мертвой точки и возбудив во всей массе активное отношение к действительности, отношение, без которого наша страна погибла бы".
Вариации этой мысли неоднократно будут встречаться и в интервью Горького зарубежной прессе. В 1922г. в книге "О русском крестьянстве" Горький буквально повторяет мысль, высказанную в газете "Накануне": "Нахожу необходимым заявить, что Советская власть является для меня единственной силой, способной преодолеть инерцию массы русского народа и возбудить энергию этой массы к творчеству новых, более справедливых и разумных форм жизни".
Но при всем при этом, думается, было бы неверно полностью отождествлять Горького и Октябрь в оговариваемый период. Нельзя забывать, что в душе писателя было подорвано моральное значение революции, пошатнулся ее культурный смысл. Б.А.Бялик считает, что отношение Горького к перспективам революции в 1923г. было достаточно противоречивым и подтверждает свою точку зрения ссылкой на письмо Горького к Р.Роллану: "За четыре года революции она (душа русского человека - П.Ч.) так страшно и широко развернулась, так ярко вспыхнула, Что же - сгорит и останется только пепел - или?" (2; 294).
Двойственность отношения Горького к революции отразилась и в ряде художественных произведений советского периода.
Рассказы 1922-1924 г.г.
В начале 20-х г.г. Горький продолжает работать над автобиографической трилогией: создает "Мои университеты" (1923) и близкую им по содержанию серию "Автобиографические рассказы" (1923): ее составили "Время Короленко", "Сторож", "Рассказ о первой любви", "О вреде философии". Вскоре выходят в свет книги Горького "Заметки из дневника. Воспоминания" (1924) и "Рассказы 1922-1924г.г." (1925).Наибольший резонанс вызвала последняя, куда вошли "отшельник", "Карамора", "Голубая жизнь", "Рассказ о необыкновенном" и др. Они отразили интерес писателя не только к реалиям действительности, к взаимодействию социального и природного в человеке, но и к опыту Достоевского, к философским концепциям эпохи, представленным именами Н.Федорова, Н.Бердяева и др.
Своеобразие позиции писателя сразу подметил А.Воронский:
"Горький так много уделяет теперь внимания озорникам и чудакам. К ним у него не только любопытство, но и любовь. О Павлах (Власовых - П.Ч.) и новой обстановке он молчит, зато с исключительным старанием отыскивает странное, чудное и озорное (...). Он любит запутанных людей" (3; 46-48).
Очевидно, сказанное можно объяснить желанием писателя проникнуть в суть народной стихии, в глубины национального характера, о чем, кстати, говорил и он сам: "Я вижу русский народ исключительно, фантастически талантливым, своеобразным. Даже дураки в России глупы оригинально, на свой лад, а лентяи - положительно гениальны. Я уверен, что по затейливости, неожиданности изворотов, поворотов, так сказать - по фигурности мысли и чувства русский народ самый благодарный материал для художника" ("Заметки из дневника. Воспоминания").
И в чисто художественном плане это была новая ступень. Воронский считал, что Горький "пишет сейчас лучше", что "писатель возвысился до уравновешенного и законченного мастерства. Он не злоупотребляет больше афоризмами, не перебивает прекрасных страниц риторикой и публицистикой и пишет только о том, что наиболее свойственно его таланту. Внимательное отношение к слову доведено до высочайшей строгости... В этом смысле можно говорить о новом Горьком". И признавая, что эти рассказы популярны у современных ему, особенно молодых читателей, Воронский пророчески предсказывал: "Жить произведения последних лет, надо полагать, будут дольше" (3; 48-49). Весомо и доказательно прозвучал главный тезис Воронского:
"Горький был и остается большим и по-своему единственным и неповторимым писателем".
Однако чаще современники Горького - А.Луначарский, Д.Горбов - упрекали его в неопределенности авторской позиции (хотя и ценили новую прозу за притчевый, символический характер). Еще более суровой к писателю была налитпостовская критика, считая его поэтом "уродцев", изменившим своему революционному прошлому. Признавая художественное совершенство рассказа "Отшельник", великолепие образной изобразительности, давно невиданной в пореволюционной прозе, критика вменяла автору в вину выбор героя: "... Взят самый гнусный образец человеческой породы" (). При этом не учитывалась авторская сверхзадача объективно исследовать все "извороты" человеческой души.
Рассказ открывается лирической пейзажной зарисовкой:
"Лесной овраг полого спускался к Оке, по дну его бежали, прячась в травах, ручей; над оврагом - незаметно днем и трепетно по ночам - текла голубая река небес, в ней играли звезды, как золотые ерши".
"Волшебная сила поэзии, заключенная в этих просто и плотно составленных словах,- отзывался об этом вступлении А.И.Овчаренко,- подхватывает и переносит нас в мир, полный радости. Чувствуешь себя так, словно купаешься в прозрачно, одновременно освежающем и согревающем источнике" (21; 71-72).
Дальнейшее описание места обитания отшельника обретает даже какие-то "первобытные" очертания: "По юго-восточному берегу оврага спутанно и густо разросся кустарник, в чаще его, под крутым отвесом, вырыта пещера, прикрытая дверью, искусно связанной из толстых сучьев, а перед дверью насыпана укрепленная булыжником площадка в сажень квадрата, от нее к ручью спускаются лестницей тяжелые валуны. Три молодых дерева растут перед дверью - липа, береза и клен".
В отличие от сильных и мужественных романтических героев раннего Горького внешность Савела Пильщика подчеркнуто безобразен: "Старик среднего роста, плотный, но весь какой-то измятый, искусанный. Лицо его, красное, точно кирпич, безобразно, левая щека разрезана от уха до подбородка глубоким шрамом, он искривил рот, придав ему выражение болезненно-насмешливое, темненькие глаза изувечены трахомой - без ресниц, с красными рубцами на месте век, волосы на голове вылезли клочьями, одна - небольшая - на макушке, другая обнажила левое ухо..."
М. Горький - летописец русских революций .
Максим Горький никогда не был профессиональным политиком. Членом партии большевиков одно время был. Поддерживал ее материально. Однако он был большим художником слова и опытнейшим журналистом.
Как писатель к 1917 г. он проделал трудный путь от романтизма к критическому реализму, а затем и к социалистическому реализму. Нет другого такого писателя в ХХ веке, который от имени пролетариата внёс столько много новых идей как во всемирную художественную литературу, так и в теорию литературоведения, эстетику, социальную философию.
Поэтому-то так горячо любят простые труженики своего защитника и учителя. Поэтому-то так ненавидят М. Горького буржуазные писаки и болтуны, выдающие себя за "мыслителей" и "выдающихся" общественных деятелей.
М. Горький был гениальным летописцем - Нестором - своей эпохи. Богатое воображение и огромнейший талант от бога, рождали те яркие образы, которые раз увиденные читателями в его рассказах и повестях, в сказках и легендах, навсегда оставались в памяти. Он рисовал великую революционную эпоху крупными мазками и описывал ее в таких подробностях, до каких не могли подняться даже самые талантливые профессиональные журналисты.
Речь пойдёт о его журналистике 1917 года - о его статьях, опубликованных в газете "Новая жизнь", издаваемой им с коллегами, и затем собранных в книгу "Несвоевременные мысли". Эта ОСОБАЯ КНИГА писателя. О ней пойдёт речь далее.
В статьях он выразил своё недовольство поведением людских масс, действиями Ленина и росийских чиновников накануне, во время и после двух революций - февральской и октябрьской. Описывал события такими, какими он видел и, как ему казалось, понимал. Однако не всегда человек правильно может оценить обстановку. Даже такой гениальный ум, как М. Горький.
Вооруженные винтовками солдаты после трёх лет империалистической войны вернулись в голодную Россию с фронта после трусливого отречения царя от престола. Миллионы контуженных и раненных. Ослабленная длительным отсутствием мужских рабочих рук деревня. Чуть позже сбежавшие за границу царские чиновники, не желавшие работать на победивший пролетариат, а также дворяне, аристократия, буржуа, купцы, интеллигенция.
Убийства без суда и следствия, грабежи, бандитизм, воровство, грубость после февраля 1917 г. Падение нравов, насилие, унижение женщин вылилось на улицы городов. Упадок культуры, вывоз произведений искусства за границу - все это вместе взятое не могло не ошарашить культурного и образованного человека, привыкшего к порядку и дисциплине в общественных местах. Столь резкие перемены в стране не могли не привести в ужас и Горького.
Он свалил всю вину за эти ужасы на Керенского, Ленина и большевиков. Будто не было Временного правительства!? Не было поражений царской армии на фронтах Первой Мировой войны!? Не было дезертирства и расстрелов офицеров и солдатских бунтов!?
Он писал в тех статьях:
"Вообразив себя Наполеонами от социализма, ленинцы рвут и мечут, довершая разрушение России — русский народ заплатит за это озерами крови".
"Сам Ленин, конечно, человек исключительной силы; двадцать пять лет он стоял в первых рядах борцов за торжество социализма, он является одной из наиболее крупных и ярких фигур международной социал-демократии; человек талантливый, он обладает всеми свойствами «вождя», а также и необходимым для этой роли отсутствием морали и чисто барским, безжалостным отношением к жизни народных масс.
Ленин «вождь» и — русский барин, не чуждый некоторых душевных свойств этого ушедшего в небытие сословия, а потому он считает себя вправе проделать с русским народом жестокий опыт, заранее обреченный на неудачу".
И таких слов о вожде мирового пролетариата в тех его статьях немало.
Газета "Правда" тогда писала об этой серии статей: "Горький заговорил языком врагов рабочего класса".
М. Горький возражал: "Это — неправда. Обращаясь к наиболее сознательным представителям рабочего класса, я говорю: Фанатики и легкомысленные фантазеры, возбудив в рабочей массе надежды, не осуществимые при данных исторических условиях, увлекают русский пролетариат к разгрому и гибели, а разгром пролетариата вызовет в России длительную и мрачную реакцию.» (Из книги Горького. "Несвоевременные мысли").
Когда я впервые в 1988 г. прочитал эту книгу М. Горького, я не поверил, что наш Буревестник мог написать такие грубо ругать и революцию, и Ленина.
В 1922 г. Горький уехал в Италию на лечение: опять началось обострение туберкулёза. Вернувшись через несколько лет в Советскую Россию, он смотрел уже другими глазами на страну и на народ. Он объехал пол-страны, радуясь за ту огромную работу, проделанную большевистской партией и лично Сталиным. За четыре оставшиеся ему года жизни он сумел навести социалистический порядок в русскоязычной и русской художественной литературе, собрать всех писателей на первый съезд и разработать теоретические метода социалистического реализма. Об этом съезде разговор ещё впереди.
Многие годы советской власти "Несвоевременные мысли" не публиковались. В лекциях о Горьком на филфаке нам об этих "Мыслях" не рассказывали. А зря!....
Как только высшую власть в культуре при Горбачёве захватили будущие швыдкоизаторы, они срочно начали публиковать антисоветскую литературу. Таков их "интеллектуальный" и "культурный" уровень. Ну что с ними поделаешь: Рождённый ползать - летать не может!
Сегодня этой важной "работой" занимается многочисленное русскоязычное чиновничество. Все антикоммунистические, русофобские и антисоветские акции в последнее время планируются и реализуется Медынским и его командой. Толстощекому Быкову отведена роль главного клеветника на советскую литературу, советских писателей, на М. Горького в том числе....
Что и говорить, трудными были годы революции и Гражданской войны. Каждое из 14 империалистических государств прислали десятки тысяч своих войск для раздела России на 14 кусков.
Как Горький относился к белогвардейщине и интервентам, расскажу чуть позже.
Однако сегодня хочется мне напомнить о контрреволюционных событиях 1991-1993 г., о деяниях президента Ельцина, марионетки Запада. Что сказал бы М. Горький, если бы он видел собственными глазами расстрел советскими офицерами и солдатами Верховного Совета, органа пролетарской диктатуры? Предполагаю, что он бы сильно возмутился не только действиями антисоветчика Ельцина, приказавшего расстрелять Белый дом, но и действиями советских генералов (министр обороны Грачев и его заместитель Кобец, генералы Евневич и Поляков, полковники Савилов и Тишин), исполнивших его указ № 1400.
Что натворил так называемый "президент" со страной и ее народом? Он практически уничтожил экономику всей страны. Ввёл новую антисоветскую Конституцию. Передал государственные финансы в руки иностранных воротил. Раздробил однородное советское общество на антагонистические классы, сословия и секты. Запретил компартию и ликвидировал независимые профсоюзы.
Нашёлся ли среди русскоязычных либералов, среди тех, кто летать не может, хоть один честный и культурный писатель, запечатлевший все преступные антинародные, антисоветские акции Ельцина? Ни одного!!
Ни один из либералов не попытался описать картину расстрела Белого дома по его приказу 3-4 октября 1993 г. Ни один не опубликовал своих "несвоевременных" мыслей о тех кровавых днях.
Честно оформить свои "Несвоевременные мысли" мог только М. Горький. Один Горький и никто другой.
А вот его несколько "своевременных мыслей", применимых к сегодняшней ситуации в России, из той же книги:
«Но говорить правду — это искусство труднейшее из всех искусств, ибо в своем «чистом» виде, не связанная с интересами личностей, групп, классов, наций...
«Для тех, кто уничтожает миллионы жизней, чтобы захватить в свои руки несколько сотен верст чужой земли, — для них нет ни бога, ни дьявола. Народ для них — дешевле камня, любовь к родине — ряд привычек. Они любят жить так, как живут, и пусть вся земля разлетится прахом во вселенной, — они не хотят жить иначе, как привыкли.
«Политика — почва, на которой быстро и обильно разрастается чертополох ядовитой вражды, злых подозрений, бесстыдной лжи, клеветы, болезненных честолюбий, неуважения к личности, — перечислите все дурное, что есть в человеке, — все это особенно ярко и богато разрастается именно на почве политической борьбы.
"Задача культуры — развитие и укрепление в человеке социальной совести, социальной морали, разработка и организация всех способностей, всех талантов личности, — выполнима ли эта задача во дни всеобщего озверения?"
Позднее М. Горький подверг критике свои ошибочные суждения, высказанные им в рассматриваемых нами статьях. Об этом речь ещё впереди.
Не все с первого прочтения понимают смысла названия сборника М. Горького -- "Несвоевременные мысли". Другие понимают, но сознательно троллят, искажают его смысл.
Почему он назвал мысли, возникавшие у него после февраля 1917 г. "несвоевременными" и никак не иначе?
В молодые годы, как и многие писатели в начале ХХ века, Горький не избежал увлечения философией Фридриха Ницше (1844-1900). В произведениях этого философа нашел он несколько "Несвоевременных размышлений" об истории, культуре, человеке. Тот доказывал, что удел современности - мелкие мыслишки, ничтожные страстишки, жалкие чувства. Надобно подняться над современностью и всмотреться в даль будущего.
Ницше СДЕЛАЛ ОЧЕНЬ ВАЖНОЕ ОТКРЫТИЕ, что "...существует такая степень бессоницы, постоянного пережевывания жвачки, такая степень развития исторического чувства, которая влечет за собой громадный ущерб для всего живого и в конце концов приводит его к гибели, будет ли то отдельный человек, или народ, или культура."
Остановимся и вернёмся в наши дни. Есть ли у наших современников "бессонница", "переживание жвачки"?
Разумеется, есть. Любая власть пытается пропагандой и агитацией, психологическими методами ввести в бессонное состояние людские массы. Убаюкивает его обещаниями и никогда их не выполняет.
Откроем любой телеканал российский компаний. Каждому из них дано несколько ложных идей, которые они обязаны "пережевывать", "втюхивать" ежедневно. Диванные обыватели насквозь пропитываются этой ложью и ведут себя законопослушно.
Если такое пережёвывание продолжается изо дня в день, у человека, населения целой страны развивается "...такая степень развития исторического чувства, которая влечет за собой громадный ущерб для всего живого и в конце концов приводит его к гибели, будет ли то отдельный человек, или народ, или культура." К восстанию, к революции, к арабской весне...
Другими словами говоря, наступает время, глубокого духовного КРИЗИСА, который может привести определенные народ, государство, цивилизацию к хаосу и гибели
Мы переживает такую эпоху, начавшуюся в 1917 г., эпоху ГЛОБАЛЬНОГО перехода человечества от капиталистических отношений к некапиталистическим. Оно продолжается целое столетие, и нет у правящих буржуазных классов и сословий надежды на сохранение существующего в данный, текущий момент статуса-кво.
Ницше утверждал, что подобное кризисное состояние может привести человечество и все живое на планете к гибели. Во Второй Мировой войне СССР спас человечество от гибели. Ныне вновь запахло порохом новой мировой войны. Кто сможет спасти человечество?
М. Горький понял идею, высказанную Ницше в ином ключе. Он был серьезно напуган тем, что наблюдал в 1917 г. в Петрограде после отречения от трона последнего Романова. Он пришел в ужас от хаоса, возникшего в городе - убийства, грабежи, бандитизм и пр. И он, описывая этот хаос, хотел предупредить людей в своих "несвоевременных" статьях о той гибели, которую несла якобы людям и культуре революция.
Ленин звал его переехать из Петрограда в Москву. Он переехал. Посмотрел на новую жизнь народа и прекратил печатание статей в «Новой жизни». Начался период составления летописи тех преобразованиях, которые происходили в СССР на его глазах.
Уже в середине мая 1918 г. в одной из статей Горький писал:
«Грязь и хлам всегда заметнее в солнечный день, но часто бывает, что мы, слишком напряженно останавливая свое внимание на фактах, непримиримо враждебных жажде лучшего, уже перестаем видеть лучи солнца и как бы не чувствуем его живительной силы… Теперь русский народ весь участвует в созидании своей истории — это событие огромной важности, и отсюда нужно исходить в оценке всего дурного и хорошего, что мучает и радует нас».
Так термин "несвоевременные мысли" М. Горького вошёл в публицистический и научный оборот и стал летописью тех исторических событий, которые он наблюдал, но не мог понять будущего поворота от хаоса к новому порядку - социалистическому.
Так Ницше дал Горькому "... возможность... проникнуть в ту неисторическую атмосферу, в которой возникает каждое великое историческое событие, и подышать ею некоторое время, то такой человек сумел бы, может быть, как познающее существо, возвыситься до над-исторической точкой зрения, на которую... указал как на возможный результат исторических размышлений"...
(Продолжение в 4-е статье)
Горький Максим (наст. фамилия и имя Пешков Алексей Максимович) (16 марта 1868, Нижний Новгород , - 18 июня 1936, Горки, под Москвой). Отец - столяр-краснодеревщик: мать из мещан. Проучился 2 года. С 1878 началась его жизнь "в людях". Жил в трущобах, среди босяков; странствуя, перебивался подёнщиной. Побывал в Поволжье, на Дону, Украине, в Южной Бесарабии, Крыму, на Кавказе. Не раз арестовывался за общественно-политическую деятельность. Участник Революции 1905-1907 годов. Осенью 1905 вступил в РСДРП (в 1917, разойдясь с большевиками в вопросе своевременности социалистической революции в России, не прошёл перерегистрацию членов партии и формально выбыл из неё). С 1906 жил за границей. Весной 1907 дел. 5-го (Лондонского) съезда РСДРП (с совещательным голосом). В 1907-1909 испытал большое влияние А.А Богданова , В.А. Базарова, А.В. Луначарского (пересмотр философских основ марксизма, пропаганда богостроительства), которых поддерживал в философских спорах с В.И.Лениным . Совместно с Богдановым и его сторонниками принимал деятельное участие в организации на Капри (Италия) партийной школы для российских рабочих.
К 1910-м гг. имя Горького стало одним из самых популярных в России, а затем и в Европе (первый его рассказ напечатан в 1892), его творчество вызвало огромную критическую литературу (за 1900-1904 опубликована 91 книга о Горьком; с 1896 по 1904 критическая литература о нём составила более 1860 названий). Постановки его пьес на сцене Московского Художественного театра имели исключительный успех и сопровождались антиправительственными выступлениями публики.
В кон. 1913 возвратился в Россию. С первых дней первой мировой войны занял антимилитаристическую, интернационалистскую позицию. Февральскую революцию 1917 Горький встретил восторженно, видя в ней победу демократических сил страны, восставшего народа. Его квартира в Петрограде в феврале - марте "напоминала штаб", где собирались политические и общественные деятели, рабочие, литераторы, художники, артисты. Горький стал инициатором ряда общественно-культурных начинаний, уделял большое внимание делу охраны памятников культуры, вошёл в состав "Особого совещания по делам иск-ва", был пред. Комиссии по вопросам иск-ва при исполкоме Петрогр. Совета РСД. 12 марта в речи на митинге в Михайловском т-ре сообщил о мерах, принятых по охране памятников иск-ва. Написал ряд статей, возмущаясь массовым вывозом из России худ. ценностей на "амер. миллионы", протестовал против ограбления страны, участвовал в учреждении "Об-ва памяти декабристов", "Об-ва Дома-музея памяти борцов за свободу" (май). При активном участии Горького создаётся "Лига социального воспитания" (4 июня), организуется Дом учёных. Он входит в комиссию по рук-ву Нар. домом в Петрограде, позже был избран пред. орг. к-та "Просветительского об-ва в память 27 февраля 1917 "Культура и свобода"" (март 1918); в него вошли также В.Н. Фигнер , Г.А. Лопатин , В.И. Засулич , Г.В. Плеханов , В.А. Базаров и др. Осн. целью об-ва была координация всех культ-просвет, об-в, клубов, кружков. Чтобы об-во могло выполнить задачу духовного возрождения и нравственного очищения страны, считал Горький, необходимо было прежде всего объединить "интеллектуальные силы старой опытной интеллигенции с силами молодой рабоче-крест. интеллигенции". А для этого надо "встать над политикой" и направить все усилия на "немедленную напряжённую культурную работу", вовлекая в неё рабочую и крест, массу ("Новая Жизнь", 1917, 30 июня). Культуру, считал он, необходимо привить народу, веками воспитанному в рабстве, дать пролетариату, широким массам систематич. знания, ясное понимание своей всемирно-ист. миссии, своих прав и обязанностей, научить демократии.
Одним из важнейших научно-просветительских начинаний Горького в эти дни (март) было создание "Свободной ассоциации для развития и распространения положительных наук", в к-рую вошли крупнейшие учёные и общественные деятели (И.П. Павлов, ВА Стеклов, ЛА Чугаев, А.Е. Ферсман, А.А. Марков, С.П. Костычев, Д.К. Заболотный, В.Г. Короленко, Л.Б. Красин , Н.А. Морозов, В.И. Палладии и др.). Горький трижды (апрель - май) выступал в Петрограде и Москве на публичных собраниях ассоциации с речами, утверждал значение науки для свободного развития человека.
По убеждению Горького, "без демократии нет будущего", "сильный человек - это разумный человек", а потому необходимо "вооружиться точными знаниями", "привить уважение к разуму, развить в себе любовь к нему, почувствовать его универсальную силу" ("Летопись", 1917, N 5-6, с. 223-28). Горький призывал всё рус. об-во "поддержать "Свободную ассоциацию" учёных морально и материально": "Источник наших несчастий - наша малограмотность. Чтобы хорошо жить, надо хорошо работать, чтобы крепко стоять на ногах, надо много работать, учиться любить труд" (там же).
Наибольшую активность лит. и обществ, работа
Горького получила в основанной им газ. "Новая
Жизнь" [выходила в Петрограде с 18 апр. под ред.
Горького, при ближайшем участии (по существу -
соредакторов) В.А. Базарова, В.А. Десницкого,
Н.Н. Суханова
, А.Н. Тихонова и
являлась органом группы социал-демократов
"интернационалистов", объединявшей часть
меньшевиков - сторонников Ю.О.
Мартова
и отд. интеллигентов полубольшевист.
ориентации]. Газета с первого номера объявила
своей программой борьбу против империалистич.
войны, объединение всех рев. и демокр. сил для
удержания социальных и полит. завоеваний Февр.
рев-ции, развитие культуры, просвещения, науки на
пути дальнейшего осуществления соц.
преобразований в стране во главе с Советами РСД
под рук. с.-д. партии. Помимо нового цикла "Рус.
сказок", рассказов, очерков, Горький
опубликовал в "Новой Жизни" св. 80 статей, 58 из
них-в серии "Несвоевременные мысли", самим
названием подчёркивая их острую актуальность и
полемич. направленность. "Новожизненская"
публицистика составила две дополняющие друг
друга книги писателя - "Рев-ция и культура.
Статьи за 1917 г." (П.. 1918) и "Несвоевременные
мысли. Заметки о рев-ции и культуре" (П., 1918;
переизд. М., 1990)
Горький осуждал "бессмысленную бойню, разоблачал стремление Врем. пр-ва довести войну до победного конца. Интернационалистская позиция газеты вызвала резкое неприятие бурж. печати: в статье В.Л. Бурцева "Или мы, или немцы и те, кто с ними" Горький был обвинён в шпионаже, измене родине (см.: "Рус. Воля", 7, 9, 20 июля; "Живое Слово", 9 июля; ответ Горького см.: "Новая Жизнь", 9, 12 июля). С болью и гневом писал Горький и об "отвратительных картинах безумия, охватившего Петроград днём 4-го июля", когда под влиянием большевист. пропаганды возмущение вооруж. рабочих и солдат стало репетицией "социальной рев-ции", "Однако главнейшим возбудителем драмы,- писал он, - я считаю не "ленинцев", не немцев, не провокаторов и тайных контрреволюционеров, а более злого, более сильного врага - тяжкую рос. глупость" (там же, 14 июля). Горький считал, что "самый страшный враг свободы и права - внутри нас", "наша жестокость и весь тот хаос тёмных, анархических чувств, к-рый воспитан в душе нашей бесстыдным гнётом монархии, её циничной жестокостью" (там же, 23 апр.). С победой рев-ции только начинается "процесс интеллектуального обогащения страны" (там же, 18 апр.). Культура, наука, иск-во являются, по мысли Горького, как раз той силой (а интеллигенция - носителем этой силы), к-рая "позволит нам преодолевать мерзости жизни и неустанно, упрямо стремиться к справедливости, красоте жизни, к свободе" (там же, 20 апр.).
Отстаивая социальные завоевания рев-ции, выступая против реакции, консервативных сил, бурж. партий, Врем. пр-ва, газ. "Новая Жизнь" очень скоро вступила в полемику и с большевиками, выдвинувшими на повестку дня вопрос о вооруж. восстании и проведении соц. рев-ции. Горький убеждён, что Россия не готова к соц. преобразованиям, что восстание будет потоплено в море крови, а дело рев-ции отброшено на десятилетия назад. Он считал, что прежде чем осуществить соц. рев-цию. народ должен "много потрудиться для того, чтобы приобрести сознание своей личности, своего человеческого достоинства", что сначала он "должен быть прокалён и очищен от рабства, вскормленного в нём, медленным огнем культуры" (там же, 14 июля). Для Горького как художника ист. развитие России раскрывалось гл. обр. через быт. психологию рус. народа и прежде всего крест-ва: так, в его кн. "О рус. крест-ве" (Берлин, 1922) трагедия рев-ции изображалась в атмосфере дикой жестокости обеих воюющих сторон в Гражд. войне. Развивая идеи, высказанные ещё в 1915 в ст. "Две души", Горький с тревогой писал о пассивности, рабской покорности обстоятельствам рус. человека, одновременно восхищаясь его способностью в решительный момент к героич. делам. Горький стремился возбудить рев. энергию народа, активность человека в противовес мечтательному фатализму и мещанской обывательщине, а также анархизму деревни.
Ещё в Июльские дни Горький увидел устрашающий "выезд социальной рев-ции". За неделю до Октября в ст. "Нельзя молчать!" призывает большевиков отказаться от "выступления", боясь, что "на сей раз события примут ещё более кровавый и погромный характер, нанесут ещё более тяжкий удар рев-ции" ("Новая Жизнь", 1917, 18 окт.). После Окт. переворота оппозиционная "Новая Жизнь" во главе с Горьким стала оппонентом новой власти, выступая с критикой "издержек" рев-ции, её "теневых сторон", форм и методов осуществления социальных преобразований в стране - культивирования клас. ненависти, террорами насилия, "зоологич. анархизма" тёмных масс: одновременно Горький защищает забытые в вихре рев. буден гуманистич. идеалы социализма, идеи демократии, общечеловеческие ценности, права и свободу личности. Он обвиняет вождей большевиков, Ленина и "приспешников его" в "уничтожении свободы печати", "авантюризме", в "догматизме" и "нечаевщине", оправдании "деспотизма власти". Вообразив себя "Наполеонами от социализма", большевики-ленинцы "довершают разрушение России - рус. народ заплатит за это озёрами крови" (там же, 10 нояб.). Из статьи в статью он пишет об Октябрьском перевороте как об "авантюре", к-рая приведёт только "к анархии, к гибели пролетариата и рев-ции" (там же, 7 нояб.). Горький говорит о "жестоком опыте" большевиков-фанатиков и утопистов над рус. народом, "заранее обречённом на неудачу" (там же, 10 дек.), "безжалостном опыте, к-рый уничтожит лучшие силы рабочих и надолго остановит нормальное развитие рус. рев-ции" (там же, 10 нояб.). Отмечает, что рабочий класс "должен будет заплатить за ошибки и преступления своих вождей - тысячами жизней, потоками крови" (там же, 12 нояб.). По его мнению, Ленин и Троцкий, большевист. нар. комиссары - "вожди" отсталых рабочих масс, "взбунтовавшихся мещан"- "проводят в жизнь нищенские идеи Прудона,-но не Маркса, развивают Пугачёвщину, а не социализм, и всячески пропагандируют всеобщее равнение на моральную и материальную бедность" (там же, 6 декабря). "Развивается воровство - пишет Горький - растут грабежи, бесстыдники упражняются во взяточничестве так же ловко, как делали это чиновники царской власти"; грубость представителей "пр-ва нар. комиссаров" вызывает всеобщее возмущение. И всё это творится от имени "пролетариата" и во имя "социальной рев-ции", и всё это является "торжеством звериного быта. развитием той азиатчины, к-рая гноит нас". "Нет,- констатирует писатель,- в этом взрыве зоологич. инстинктов я не вижу ярко выраженных элементов социальной рев-ции. Это рус. бунт без социалистов по духу, без участия соц. психологии" (там же, 7 дек.). Горький согласен с "врагами", что "большевизм - нац. несчастие, ибо он грозит уничтожить слабые зародыши рус. культуры в хаосе возбуждённых им грубых инстинктов" (там же, 1918, 22 марта).
Сущность, направленность, общий пафос новожизненской публицистики Горького, как и вся обществ.-лит. деятельность его 1917-18, пронизаны идеей отстаивания и защиты нерасторжимого единства политики и нравственности. Как писателя Горького волнует прежде всего нравственная сторона рев. событий, он всё соизмеряет с обыкновенным человеком, единичной личностью. Разьединение политики и нравственности, по убеждению писателя, скажется самым пагубным образом на жизни народа и страны в настоящем и грозит тяжёлыми и кровавыми последствиями в будущем. Оно способствует внедрению антидемокр. методов в политике, ведёт к оправданию насилия, жестокости и террора, нарушению социальной справедливости.
Деятельность Горького тех лет вызвала резкую критику властей. Полемизируя с ним, большевист. партийная и официальная печать писала, что писатель из "буревестника" превратился в "гагару", "к-рой недоступно "счастье битвы"" ("Правда", 1917. 22 нояб.), выступает как "хныкающий обыватель" (там же, 9 дек.), "из-за деревьев не видит леса" рм же, 25 нояб.), что у него пропала совесть" ("Петрогр. Правда". 1918, 5 апр.), что, "оторвавшись от нар. масс", "оплёвывает этот народ" ("Правда", 1918, 17 марта), словом - "изменил рев-ции" и "солидаризуется с реакционерами" (там же, 1918, 7 янв.).
Горький остро, болезненно воспринимал эту критику, сравнение его с "врагами рабочего класса" и обвинения в "измене делу пролетариата". Он утверждал и защищал своё "право говорить обидную и горькую правду о народе", о его пассивности, рабской покорности, "тяготении к равенству в ничтожестве", "об издержках" рев-ции: "В чьих бы руках ни была власть, за мною остаётся моё человеческое право отнестись к ней критически" "Новая Жизнь", 1917, 19 нояб.). Вместе с тем для Горького социализм - не утопия: он продолжал верить в его идеи, он писал о "тяжёлых муках родов" нового мира, "новой России", отмечая, что, несмотря на все ошибки, преступления, "рев-ция, всё-таки, доросла до своей победы" (там же, 1918, 11 июня), и выражал уверенность, что рев. вихрь, потрясший "до самых глубин Русь", "излечит нас, оздоровит", возродит "к строительству и творчеству" (там же, 1918, 30 июня). Оговариваясь, что он ни в коем случае не собирается защищать большевиков, Горький отдаёт и должное им: "Лучшие из них - превосходные люди, к-рыми со временем будет гордиться рус. история..."; "...и о большевиках можно сказать нечто доброе- я скажу, что, не зная, к каким результатам приведёт нас, в конце концов, полит, деятельность их, психологически - большевики уже оказали рус. народу услугу, сдвинув всю его массу с мёртвой точки и возбудив во всей массе активное отношение к действительности, отношение, без к-рого наша страна погибла бы" (там же, 1918,26 мая). Тем не менее нападки на "Новую Жизнь" не прекращались, а во 2-й половине июня 1918 критика Горького и позиции его газеты большевист. печатью приняла особенно острый характер, доходя до прямых обвинений писателя в сговоре с буржуазией. 16 июля 1918 с согласия Ленина газета была закрыта окончательно (до этого издание несколько раз временно прекращалось). После покушения на Ленина (30 авг.) Горький вновь сблизился с ним и с большевиками. Впоследствии Горький, оценивая свои позиции 1917-18, признавал их ошибочными, объясняя это тем, что недооценил организаторскую роль партии большевиков и созидат. силы пролетариата в рев-ции.
В этот период (и в последующие годы Гражд. войны) Горький - один из организаторов лит.-обществ. и издат. начинаний (изд-ва "Всемирная лит-ра", "Дома литераторов", "Дома искусств" и др.). Он призывал к единению старой и новой интеллигенции, выступал в её защиту от необоснованных преследований со стороны Сов. власти. В дек. 1918 избран в состав Петрогр. Совета (вновь избран в июне 1920). Писатель работал в основанной по его инициативе в Петрогр. комиссии по улучшению быта учёных (ПетроКУБУ), с янв. 1920 её пред. Выступал против воен. интервенции, призывал передовые силы мира к защите рев-ции, помощи голодающим. В 1918 вышли в свет его книги "В людях", "Русские сказки", "Ералаш и др. рассказы", "Статьи 1905-1916", написан также ряд новых произведений.
В окт. 1921 из-за ухудшения здоровья и по настоянию Ленина Горький выехал лечиться за границу; в 1928 впервые посетил родину и с тех пор ежегодно приезжал в Сов. Союз (кроме 1931), пока в 1933 окончательно не поселился в СССР
Использованы материалы статьи И.И. Вайнберга в кн.: Политические деятели России 1917. биографический словарь. Москва, 1993.
Горький и революция
Л.П. Егорова, П.К. Чекалов
"Несвоевременные мысли" обозначили "зигзаг", казалось бы, прямого пути Горького в революцию. Но это не было отходом от самой темы революции. Как уже было справедливо сказано, "Горький и революция" - сочетание слов привычное, естественное и правомерное, ибо революция и Горький неразрывно связаны не только в сознании читателей, но и по сути" (34; 3).
Исследования взаимоотношений Горького и революции стали одним из основных мотивов выступлений участников "Горьковских чтений" в 1990г. на родине писателя - в Нижнем Новгороде. Этой теме непосредственно были посвящены доклады Л.А.Спиридоновой, С.И.Сухих, А.Ф.Цирулева, Н.Н.Иванова,.М.Минаковой, Л.П.Егоровой, Л.К.Оляндэр, А.А.Газизовой, Н.Н.Дикушиной и др. Высказалась мысль, что "в революции М.Горького привлекал не сам факт захвата власти, а возможность последующей реализации в новых, более благоприятных условиях потенциальных способностей человека, его духовного богатства и интеллекта" (11; 93). Подчеркивалось, что в годы революции для Горького самой существенной стала "оппозиция чистой революционности, идеального социализма и их каждодневного воплощения. (4; 88-89), что годы революции в жизни Горького являлись "ключевыми", "объясняющими прошлое и помогающими понять трагедию будущего" (8; 87).
Идеи горьковского форума нашли свое развитие и в книге С.И.Сухих "Заблуждение и прозрение Максима Горького" (Н.Новгород, 1992), в которой автор утверждает, что в "Несвоевременных мыслях писателем "двигал не страх перед революцией, а страх за революцию: ему казалось, что большевики ее губят своим экстремизмом" (34; 39). Чуть ниже автор снова возвращается к этой же мысли: "Несвоевременные мысли" по сути не против, а за большевиков. Их главная боль, главная мысль, главное настроение - страх за судьбу революции. Дело не только в том, что новые Шигалевы и Нечаевы губят Россию ради мировой революции. Дело в том, что они вместе с Россией губят и революцию, и себя" (34; 41).
Наконец, в одной из последних публикаций подчеркивается, что Горький вел спор с Лениным и большевиками "не с позиции отрицания революции, а с целью придания ей более гуманного и достойного облика, преобразования личности, реализация заново открывшихся возможностей культурного строительства", из чего вытекает его стремление внести в русскую революцию "нравственное начало, очеловечить сам процесс разрушения старого и рождения нового мира" (19; 252).
Справедливость высказанных предположений можно подтвердить ссылками на "Несвоевременные мысли", цитатами из интервью и писем М.Горького. Так, например, в заметке "Плоды демагогии" от 5 января 1918г. Горький еще раз подчеркивал то, что неоднократно высказывалось им и ранее: "... с русским пролетариатом производят опыт, за который пролетариат заплатит своей кровью, жизнью и - что хуже всего - длительным разочарованием в идеале социализма". Через неделю писатель снова вернулся к этой теме: "... сейчас идет не процесс социальной революции, а надолго разрушается почва, которая могла бы сделать эту революцию возможной в будущем".
Полагая основную массу русского народа ленивой, инертной, равнодушной к собственной судьбе, Горький видел положительное начало революции в том, что она стряхнула с мужика сонную апатию, заставила его действенно относиться к окружающему миру. Писатель надеялся, что "жестокий, кровавый урок, данный (...) историей, стряхнет нашу лень и заставит нас серьезно подумать о том, почему же, почему мы, Русь - несчастнее других?"
Ругая большевиков за покушение на бесчеловечный опыт, развязывание деспотизма и анархии, за то, что они дали "полный простор всем дурным и зверским инстинктам, отбросили "все интеллектуальные силы демократии, всю моральную энергию страны", с этой точки зрения писатель все же находил оправдание их деятельности: "... психологически - большевики уже оказали русскому народу огромную услугу, сдвинув всю его массу с мертвой точки и возбудив во всей массе активное отношение к действительности, отношение, без которого наша страна погибла бы".
Вариации этой мысли неоднократно будут встречаться и в интервью Горького зарубежной прессе. В 1922г. в книге "О русском крестьянстве" Горький буквально повторяет мысль, высказанную в газете "Накануне": "Нахожу необходимым заявить, что Советская власть является для меня единственной силой, способной преодолеть инерцию массы русского народа и возбудить энергию этой массы к творчеству новых, более справедливых и разумных форм жизни".
Но при всем при этом, думается, было бы неверно полностью отождествлять Горького и Октябрь в оговариваемый период. Нельзя забывать, что в душе писателя было подорвано моральное значение революции, пошатнулся ее культурный смысл. Б.А.Бялик считает, что отношение Горького к перспективам революции в 1923г. было достаточно противоречивым и подтверждает свою точку зрения ссылкой на письмо Горького к Р.Роллану: "За четыре года революции она (душа русского человека - П.Ч.) так страшно и широко развернулась, так ярко вспыхнула, Что же - сгорит и останется только пепел - или?" (2; 294).
Двойственность отношения Горького к революции отразилась и в ряде художественных произведений советского периода.
Рассказы 1922-1924 г.г.
В начале 20-х г.г. Горький продолжает работать над автобиографической трилогией: создает "Мои университеты" (1923) и близкую им по содержанию серию "Автоб
