Конторщик чугунолитейного завода Кирюхин сидел в пивной с товарищем и жаловался ему:
Почему, скажи, пожалуйста, по устройству государства мы вперед ушли, может, на тысячу лет вперед, а по образу жизни - сзади всех? За границей, говорят, рабочего и не узнаешь: в шляпе, в манжетах ходит. А у нас!… Ведь иной хорошее жалование получает, сам бы мог одеться, семью приодеть, комнатенку, скажем, убрать, картину какую ни на есть повесить. Так нет! Не тут-то было. Все только на водку идет. И так жили прежде чумазыми, так чумазыми и остались. А грубость нравов какая!… Чтобы он тебе вежливо ответил или, скажем, извинился по-культурному как-нибудь, так он, мать его, скорей удавится. По-благородному поступать - для него для него вроде как стыдно, как будто себя унижает. А вот безобразничать да в отрепьях ходить - это ничего.
- У нас на это не смотрят, - сказал приятель.
Намедни про Америку читал, - суккины дети! Ну прямо как господа. Шляпу наденет, чистота, на окнах занавески! Потому - порядок такой. Будь у тебя хоть два гроша в кармане, а уж гапельки на шею или манжеты на руки ты обязан нацепить. Вот взять хотя бы меня сейчас: жалованье я получаю ерундовое, а ведь погляди, пожалуйста, все как следует: брюки клеш, перчатки, башмаки с шнуровкой. А домой нынче поеду, граммофон везу, занавески на окна, жене шляпку. Ведь вот оборачиваюсь. Зато из всей нашей слободы кто культурно живет? Один Кирюхин. Намедни, в воскресенье вышел - сам в перчатках, жена в пальте, перед встречными извиняюсь. Даже самому чудно, сейчас умереть!
Кирюхин расплатился, надел перчатки и вышел. Так как вдвоем выпили десять бутылок, то извиняться Кирюхину приходилось на каждом шагу.
Во! - крикнул он. - Сейчас меня вон та морда толкнула, тут бы ее крыть надо почем зря, да в зубы хорошенько двинуть, а только извинился.
И как это ты терпишь?
Как терпишь… вот терплю. Зато, опять повторяю, спроси, кто во всей слободе самый культурный? Кирюхин. Ну-ка, отстань немножко.
Приятель остановился. Кирюхин отошел от него шагов на пять и крикнул:
Видно издали, что я конторщик?
Не узнать. Прямо господин и господин.
То-то, брат. А вот летом котелок надену - ахнешь.
Севши в вагон, Кирюхин долго укладывал на лавочке вещи - граммофон, занавески, коробку со шляпой - и все говорил сам с собой. Потом подсел к какому-то человеку в шубе с каракулевым воротником и сказал:
Вот домой еду, всякой всячины везу. Ведь у нас как: жалованье получил половину пропил. А я за весь месяц только разок пивка выпил, зато, сам видишь, как хожу? И жену заставляю. Небось со стороны и не видно, что я конторский служащий?
Сосед посмотрел на него и ничего не сказал.
Кирюхин вынул щеточку с зеркальцем и, сняв шапку, начал зализывать щеткой вверх мокрые, вспотевшие волосы.
Но с женой - беда… мука мученская! – сказал он, держа щеточку и зеркальце в руках и взглянув на соседа. - Потому нашего брата к культурной жизни приучить - все равно что свинью под седлом заставить ходить. Ведь вот хоть та же жена. Другая бы Бога благодарила, что у нее муж такой - впереди, можно сказать, всех идет. А у нас каждый божий день ругань, чуть до драки не доходит. Хорошо еще, что она у меня тихая, а то излупил бы как сидорову козу. Вот как я ее возненавидел - прямо сил нет. В городе посмотришь - барышни все в шляпках, ноготки чистенькие, - ну, культура, одним словом, чистой воды. А эта, сволочь, подоткнет грязный подол, рукава засучит и только со своими горшками возится. И ничего-то она не понимает. Про Форда намедни ей все говорил. Как к стене горох. Не интересуется!… Я об чем хочешь говорить могу. Вы вот ни слова не говорите, прямо как чурбан какой-то, а я разговариваю. А дай мне настоящего человека, я всю дорогу буду сыпать, только рот разинешь. Но жена сволочь, ах, сволочь! Ну, что я, приеду сейчас, с кем мне поговорить, чем глаза порадовать? Нет, я вижу, не жилец я в нашем государстве. Уеду куда глаза глядят. Выучу языки и уеду. Вот, к примеру, взять наших партийцев… стараются что-то там, а все это ни к чему. Не с того конца.
На остановке в вагон вошла женщина. Кирюхин бросился снимать с лавки свои вещи.
Мадам, садитесь, пожалуйста, сейчас ослобоню.
Не беспокойтесь, я здесь сяду, - сказала женщина и села на другую лавку.
Кирюхин сел опять, усмехнулся и покачал головой.
Ну прямо чудно, ей-богу! - сказал он. - Добро бы хорошенькая была, а то ведь уродина какая-то, другой бы в такую харю только плюнул, а я вскакиваю: «мадам, пожалуйста», а она небось, эта мадам-то, кроме мата, ничего и не слышала на своем веку.
Минут через десять поезд остановился. Сосед взял вещи и вышел. Кирюхин пересел к другому и сказал:
Вот сволочь, ну прямо бревно какое-то! Целую дорогу все я только один говорил, а он хоть бы слово!
Когда он приехал на свою станцию, то, проходя через вокзал, здоровался с знакомыми, высоко приподнимая над головой шапку и раскланиваясь несколько набок.
Перчаточки хороши у вас, - сказал ему один из знакомых.
Шесть с полтиной, - ответил Кирюхин, поставил вещи на пол и снял одну перчатку, чтобы дать посмотреть. Выйдя на подъезд, он долго стоял и, прищурив глаза, как будто был близорук, оглядывал площадь со стоявшими на ней извозчиками. Те обступили его в своих длиннополых кафтанах с кнутами в руках.
Когда Кирюхин подъезжал к своей деревне, он смотрел на крытые соломой избы, завалинки, водовозки и на встречных баб, мужиков и чувствовал к ним какое-то необъяснимое презрение за то, что они ходят в полушубках, без воротничков и не могут рассуждать.
И ему стало жаль себя, что он один во всей деревне такой умный, живет такой культурной жизнью. И чем было больше жалости к себе, тем больше презрения ко всем, а в особенности к своей жене.
Конечно, хорошо сейчас приехать домой: жена человек, в сущности, хороший, не крикунья, не скандалистка, и будь он не так культурен, он бы чувствовал себя прекрасно.
Но ведь он как только увидит ее, так почувствует к ней неодолимое презрение и ненависть за то, что она простая баба, никакого разговора поддержать не может. Ей про Америку говоришь, а она не знает, что такое есть эта Америка.
Вот он везет ей шляпку. А вдруг она, как вырядится, будет чучело чучелом? Нет, если шляпка не поможет, то бросит он это дело к черту.
Разве ему такую нужно жену? Ему нужна нежная, тонкая, деликатная, - такая же, как и он сам. А эта - как ступа.
И когда сани подъехали к дому, он увидел Акулину, несшую свиньям помои, и крикнул ей:
Эй, сволочь, не видишь, что муж приехал? Держи вот, подарок тебе, шляпа. Небось и надевать-то не знаешь как. Эх, ты, рыло!… Навязалась ты на мою шею… Здравствуй! Детишки как?…
Сегодня, в дни гласности и плюрализма, когда большинство наших соотечественников вдруг обнаружило, что можно обойтись без единомыслия, разнообразие точек зрения вовсе не способно разрушить устои государства и литература, хотя и остается идеологическим оружием, но не обладает слишком большой силой, из-за страха перед которой власть имущие должны направить карательную государственную машину против носителей этого оружия, сегодня мы по-иному смотрим на советскую литературную историю, по-иному можем оценить достоинство и мужество тех, кто противостоял массированному давлению вульгарно понятой классовой идеологии пролетариата.
Сегодня мы обнаруживаем одного за другим новых писателей, достойных шагнуть к нам из прошлого, писателей, чье творчество по сей день сохранило свежесть, аромат, вкус, интерес.
В их числе - Пантелеймон Сергеевич Романов.
Судьба его, литературная и человеческая, удивительна и почти уникальна. До революции он публикует лишь несколько небольших произведений, читателю он почти неизвестен, а спустя десять лет после Октября он - автор двенадцатитомного собрания сочинений, нескольких десятков сборников рассказов, романов, пьес. Огромной популярности у читателей сопутствует погромная критика в прессе. К началу 30-х годов Пантелеймон Романов обретает прочную репутацию выразителя интересов классового врага, воинствующего мещанства и т. п.
Достаточно привести несколько примеров из оценок тех лет.
Вот что писал, например, В. Маяковский в стихотворении «Лицо классового врага» в 1928 году:
Год спустя заведующий пресс-бюро Агитпропа ЦК КПСС С. Ингулов учинил разгром Романова в статье «Бобчинский на Парнасе»: «Произведения Пантелеймона Романова по линии основных вопросов культуры и быта выражают устремления активизировавшегося мещанства. В то время как другие писатели осторожно и лениво двигаются проселками, в стороне от крупных бытовых проблем, Романов самонадеянно вылез на столбовую дорогу современности, суетливо поднимает густые клубы пыли и пускает ее в глаза любознательному читателю».
Главную причину успеха Романова рецензент усмотрел в «ловкости, предприимчивости, оборотливости - в качествах, характерных для нынешнего мещанства».
Нетрудно понять нынешних историков, когда они в справке о Романове указывают: «Незаконно репрессирован». Действительно, такой финал напрашивался сам собой. В том, что писатель умер в своей постели, и видится почти уникальность его человеческой судьбы. Зато замалчивание творчества Романова на протяжении полувека после смерти столь закономерно для государства тотального единомыслия, что не вызывает ни удивления, ни впечатления какой-то исключительности. И столь же закономерно возвращение произведений этого талантливого и самобытного писателя нынешним читателям. Без них картина русской литературы XX столетия была бы неполной и однобокой, а наши представления о действительной жизни человека и массы в предреволюционные годы и в первые послереволюционные десятилетия остались бы обедненными.
Пантелеймон Сергеевич Романов родился 25 июля 1884 года в селе Петровском Одоевского уезда Тульской губернии. Отец его, потомок крепостных, был мелким служащим в Белёвской городской управе. Семья жила бедно. И чтобы дать детям образование, отцу, Сергею Федоровичу, пришлось продать Петровское и купить взамен маленький хутор вблизи деревни Карманье. Здесь и прошло детство будущего писателя. Мальчик вместе с деревенскими ребятами и мужиками косил сено, возил снопы, занимался молотьбой, стерег скотину, караулил пчел. Самым любимым увлечением с ранних лет была рыбная ловля. Вместе со взрослыми он принимал участие в обычных деревенских развлечениях - любил петь и плясать, играл на гармонике. В общем, детские годы его ничем не отличались от жизни других деревенских ребят из семьи небольшого достатка, а сам он ничем не выделялся из среды своих сверстников. Обычные ребячьи интересы и увлечения были характерны и для Романова-гимназиста. Учился он неважно и даже оставался на второй год. Зато мог многие часы посвящать химическим опытам и разработке планов кругосветного путешествия, в которое собирался отправиться с приятелем.
Однако подспудно шла внутренняя работа. Попытки сочинять начинаются лет в десять. Правда, первый роман из английской жизни, начатый «на хуторе, в амбаре на чердаке», был скоро заброшен «из-за недостаточного знакомства с бытом и нравами Англии». Но, познав радость творчества, создания нового мира, который рождается из твоего сознания, из твоей головы, Романов уже не отступится, не предаст своего призвания. Он много и жадно читает, пытается понять, как, каким образом великие писатели добивались столь поразительного эффекта, что их творения воспринимаешь как живую жизнь. «Я стал читать классиков, - вспоминал писатель, - и увидел, что главным их общим свойством является необычайная живость, ясность и яркость изображения.
Несколько лет я употребил на то, что изо дня в день выписывал особенно яркие живые места, старался постигнуть закономерность творческого изображения и попутно с этим учился сам выражать словом всё, что останавливало на себе внимание».
Он присматривается к окружающим людям, вслушивается в их слова, задумывается над их поступками. В последних классахгимназии он начинает работать над повестью о детстве, нозаканчивает ее лишь через 17 лет - в 1920 году.
В это время складывается писательское кредо Романова, которому он будет следовать всю жизнь: писать об обыденном, обычном, знакомом всем, избегать сугубо личных мотивов, исключительных событий и характеров. В таком понимании своих задач как писателя мы и находим объяснение тематики произведений Романова и выбора им персонажей.
В 1905 году Романов поступает на юридический факультет Московского университета, но вскоре бросает его, чтобы целиком отдаться писательству. Он видит свою задачу в создании «художественной науки о человеке» и понимает, как много еще нужно узнать, сколь многому научиться. Грандиозная цель не пугает, а вдохновляет. «Я нашел себе смысл жизни, нашел счастье жизни, моя жизнь - это непрерывное собирание, труд, творчество…» - записывает он в дневнике 15 сентября 1905 года.
Он полон идеями и образами и за несколько лет делает наброски многих произведений. Не закончив одного произведения, он записывает сцену из другого, диалог - из третьего…
Параллельно с этюдами, зарисовками, которые впоследствии войдут составными частями в романы и рассказы, Романов в 1906–1907 годы пишет философско-этическое сочинение «Заветы новой жизни». Оно так и осталось в рукописи, но многие его положения определили его писательскую позицию: «Животное живет всегда под властью инстинкта. Человек с веками освобождается от власти инстинкта. Но зато он сам по пути своего освобождения создает инстинкты (суеверия, веры, убеждения, мировоззрения), под тяжестью которых живут целые поколения, часто сознавая нелепость, по не будучи в силах (рабство мысли) отрешиться, сбросить то, что ясное, чистое сознание признало негодным для вас.
Пантелеймон Сергеевич Романов (12 (24) июля , Петровское Одоевского уезда Тульской губернии - 8 апреля , Москва) - русский прозаик.
Из обедневших потомственных дворян. Поступил в Московский университет, но вместо учёбы работал в родной деревне и занялся самообразованием и писательством; ранние публикации (рассказы и очерки) в «Русской мысли » и «Русских ведомостях » (1911-1917) вызвали сочувственную (с рядом замечаний) реакцию Горького и Короленко ; в 1918 печатал в газете «Новая жизнь» критичные к большевизму очерки о деревне. Во время Первой мировой войны служил в Петрограде (призыву не подлежал по здоровью), с 1920 в Москве.
Известность получил в начале 1920-х годов как писатель и исполнитель собственных произведений; имел незаурядный талант чтеца-актёра и с большим успехом выступал перед публикой. Тогда же начало создаваться его главное произведение, отрывки из которого Романов неизменно включал в свои устные выступления - роман «Русь» (6 частей, 1923-1936; не окончен) - эпопея об усадебной жизни в России накануне и во время первой мировой войны, с картинами из жизни господ и мужиков. «Русь» вызвала противоречивые отзывы критики, большинство рецензентов отмечали фрагментарность сюжета и мастерски выписанные отдельные характеры и диалоги. С большим успехом работал как педагог в детской колонии имени Луначарского. Написал повесть «Детство» (1924) о дворянской жизни в усадьбе глазами ребёнка; её высоко оценил Г. В. Адамович .
В середине 1920-х сблизился с литературным обществом «Никитинские субботники», писал популярные пьесы («Землетрясение», «Женщина новой земли»), вызвавшие политический выпад Маяковского (1929) в стихотворении с характерным названием «Лицо классового врага»; этот «враг» якобы «мечтает узреть Романова» и «даёт социальный заказ на „Дни Турбиных “ Булгаковым ».
Написал большое число коротких рассказов, долгое время не поднимавшихся выше окрашенных лёгкой иронией зарисовок с натуры советского быта; однако во второй половине 1920-х выступает с рядом социально и политически острых рассказов: «Без черёмухи» (), «Суд над пионером», «Право на жизнь, или проблема беспартийности» (). Рассказ «Без черёмухи», изображающий лишённый романтики «любовный быт» комсомольцев , пошлые представления «новых людей» о нравственности - сделал автора всероссийской знаменитостью, его название стало поговоркой, был переведён на несколько языков. В том же ключе и сатирические романы Пантелеймона Романова «Новая скрижаль» (1928), «Товарищ Кисляков» (1930), «Собственность» (1933), изображающие мещанство советского быта, приспособленчество интеллигентов и писателей. Весь этот период Романова преследует систематическая травля советской критики, видящей в его сочинениях сплошную «клевету» и «очернительство», однако он принципиально не желал сдаваться. Свою позицию сатирика Романов обосновывал в речи на Первом съезде советских писателей ().
В 1937 г. Пантелеймон Романов перенёс инфаркт, умер от лейкемии в Кремлёвской больнице, похоронен на Новодевичьем кладбище . Сочетание даты его смерти - 1938 - с фактом его травли в 1920-1930-е годы стало причиной ошибочных утверждений в ряде изданий 1980-х гг. о том, что он якобы был репрессирован.
А. И. Солженицын . П. Романов - рассказы советских лет // Новый Мир, 1999, № 7.
Wikimedia Foundation . 2010 .
Дата рождения: 12 (24) июля 1884 Место рождения: Петровское Одоевского уезда Тульской губернии Дата смерти: 8 апреля 1938 Место смерти: Москва Гражданство … Википедия
Пантелеймон Сергеевич Романов Дата рождения: 12 (24) июля 1884 Место рождения: Петровское Одоевского уезда Тульской губернии Дата смерти: 8 апреля 1938 Место смерти: Москва Гражданство … Википедия
Русский советский писатель. Из дворян. Писал лирико психологические и сатирические рассказы (сборник «Рассказы», 1925), обличая спекуляцию, бюрократизм …
В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Романов. Пантелеймон Сергеевич Романов Дата рождения: 12 (24) июля 1884(1884 07 24) Место рождения: Петровское … Википедия
I Романов Борис Александрович , советский историк, доктор исторических наук (1941), профессор (1947). Окончил Петербургский университет (1912). В 1918 29 работал в Центрархиве; с середины… … Большая советская энциклопедия
РОМАНОВ Пантелеймон Сергеевич - (18841938), русский советский писатель. Сб. рассказов «Русская душа», «Без черемухи», «Заколдованные деревни» (обе 1927), «Черные лепешки» (1928) и др. Ром. «Новая скрижаль» (1928), «Товарищ Кисляков» (1930), «Собственность» (1933),… … Литературный энциклопедический словарь
Романов, Пантелеймон Сергеевич - Пантелеймон Сергеевич Романов. РОМАНОВ Пантелеймон Сергеевич (1884 1938), русский писатель. В лирико психологических и сатирических рассказах (сборники “Без черемухи”, 1927, “Черные лепешки”, 1928), романах об интеллигенции “Товарищ Кисляков”… … Иллюстрированный энциклопедический словарь
Пантелеймон Сергеевич (1884) советский писатель. Р. в семье мелкого помещика. Печатается с 1911. В своих ранних произведениях Р. выступает как эпигон дворянско поместной литературы. Они изобилуют заимствованиями из классиков. Первая крупная… … Литературная энциклопедия
- (1884 1938) русский писатель. Лирико психологические и сатирические повести и рассказы о советской жизни 20 х гг. В романе Русь (ч. 1 5, 1922 36) усадебная Россия во время 1 й мировой войны и Февральской революции 1917 … Большой Энциклопедический словарь
Р оманов Пётр Иванович - командир звена 108-го авиационного полка дальнего действия (36-я авиационная Смоленская Краснознамённая дивизия дальнего действия, 8-й авиационный Смоленский корпус дальнего действия, Авиация дальнего действия), капитан.
Родился 6 июня 1918 года в селе Серебряные Пруды Венёвского уезда Тульской губернии, ныне посёлок городского типа Московской области. Из семьи крестьянина. Русский.
С 1931 года жил в Москве, в семье старшего брата. Окончил 7 классов и школу ФЗУ при 1-м Московском Государственном подшипниковом заводе. Работал слесарем 1-го Московского Государственного подшипникового завода. Окончил Тушинский аэроклуб Осоавиахима.
В Советской Армии с 1940 года. Окончил Кировобадскую военную авиационную школу пилотов имени В.С. Хользунова в 1941 году. Служил в ВВС Закавказского военного округа. В августе 1941 года участвовал в операции по вводу советских войск в Иран.
На фронтах Великой Отечественной войны с 13 октября 1941 года. Принимал участие в боях на Северо-Западном фронте в составе 42-го бомбардировочного авиационного полка, совершил 17 боевых вылетов. В марте 1942 года полк передан в состав Авиации дальнего действия, лётчик П.И. Романов продолжил воевать в его составе. Участвовал в обороне Москвы. В августе-сентябре 1942 года содействовал советским войскам при обороне Сталинграда, совершив 17 боевых вылетов по скоплениям врага в его прифронтовой полосе. Осенью 1942 года совершил 7 боевых вылетов на подавление немецкой дальнобюойной артиллерии, обстреливавшей Ленинград. летал на бомбардировку эелезнодорожных и аэродромных узлов врага в Смоленске, Дно, Брянске, Минске, Полтаве, Орше, Гомеле, Орле, Витебске, Вязьме, Курске, Воронеже. В мае 1943 года бомбил промышленное объекты врага в Варшаве. Член ВКП(б) с 1942 года.
В составе авиационных групп специального назначения трижды действовал в Заполярье: в мае-июне и в октябре-ноябре 1942 года. В третий раз, с 22 ноября 1943 года по 20 февраля 1944 года входил в состав оперативной группы 8-го авиакорпуса - "Север-3", самолёты Ил-4 которой базировались на аэродроме под Мурманском. Главной задачей этой группы являлась боевая работа в интересах Северного флота. В ночь на 11 февраля 1944 года в качестве командира экипажа (штурман капитан Прокудин А.Н.) участвовал в бомбардировке гитлеровского линкора "Тирпиц" в Альтен-фьорде (Северная Норвегия). В небе Заполярья выполнил 49 боевых вылетов.
Командир звена 108-го авиаполка дальнего действия (36-я авиадивизия дальнего действия, 8-й авиакорпус дальнего действия, АДД) капитан Романов П.И. к концу февраля 1944 года совершил 209 боевых вылетов на бомбардировку военно-промышленных объектов в тылу противника, железнодорожных узлов, эшелонов и складов. На противника было сброшено 206,5 тонн авиабомб. Сожжено на земле 10 самолётов, уничтожено 27 складов, 5 железнодорожных эшелонов, 11 станционных и аэродромных зданий, подавлен огонь 9 зенитных точек, вызвано 27 крупных и средних взрывов, 63 очага пожара, 47 прямых попаданий в аэродромные объекты врага. экипаж успешно провёл 6 воздушных боёв с вражескими истребителями.
З а образцовое выполнение боевых зданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1944 года капитану Романову Петру Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда".
Продолжил сражаться с врагом. Выполнил 300 боевых вылетов. Заместитель командира эскадрильи капитан П.И. Романов погиб в боевом вылете под Берлином в ночь на 18 апреля 1945 года, доведя подбитый зенитным огнём бомбардировщик до цели и точно накрыв её за секунды до того, как горящий самолёт взорвался в воздухе. Похоронен в городе Мюнхеберг (Германия).
Капитан (1944). Награждён орденами Ленина (19.08.1944), Красного Знамени (31.12.1942), Отечественной войны 1-й степени (17.06.1943), Красной Звезды (20.06.1942), медалями "За оборону Сталинграда" (1943), "За оборону Москвы" (1944), "За оборону Ленинграда" (1943).
Именем Героя Советского Союза Романова П.И. названы средняя школа № 490 в Москве, улицы в городе-герое Москве и в посёлке Серебряные Пруды Московской области. На заводе, где он работал, установлена мемориальная доска.
Справка из музея воинской части:
"Романов Петр Иванович родился в 1918 г. в деревне Серебряные Пруды Московской области. Русский. Член КПСС с 1942 г. Командир звена 108-го авиационного полка, капитан. На фронтах Великой Отечественной войны с 1941 г.
Выполняя боевые задания в сложных метеорологических условиях, всегда показывал рвение, смелость и разумное упорство в достижении и точном поражении заданной цели, боевое мастерство и высокую физическую выносливость, чем зарекомендовал себя одним из лучших летчиков 108-го полка.
Более 70 вылетов совершил капитан Романов П И. на бомбардировку военно-промышленных объектов в глубоком тылу врага, в том числе на города Данциг, Кенигсберг, Варшаву, Тильзит.
В ночь на 13 мая 1943 г участвовал в налете на военно-промышленные объекты Варшавы. Экипаж достиг цели и, несмотря на интенсивный огонь зенитной артиллерии и противодействие прожекторов, точно бомбардировал ее. На железнодорожном узле города возникло три пожара средней силы и произошел сильный взрыв. Но ещё в начале полёта экипаж вынужден был сбросить подвесные баки с горючим из-за неисправности подвесной системы, а встречный ветер на пути к цели ещё больше сократил запас горючего. Всё это сделало обратный маршрут трудным и сложным. Экономя горючее, лётчик летел попеременно то на одном, то на другом моторе. И все же горючего не хватило. В районе Калинина Романов произвёл посадку прямо в поле. Посадка была произведена без повреждений самолёта и экипажа. Задание было успешно выполнено.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1944 г. Романову П.И. было присвоено звание Героя Советского Союза.
Но не пришлось капитану Романову П.И. встретить День Победы. 18 апреля 1945 г. за две недели до окончания войны он погиб в районе Альт-Ланберга, под Берлином".
О своём командире вспоминает Герой Советского Союза Прокудин А.Н. :
"- Как только нам с Петром Романовым вручили партбилеты, так через день-два командование включило нас в состав оперативной группы АДД для работы под Сталинградом.
Тут мы по ночам бомбили колонны техники. Днём фашист пер по степи, а на ночь норовил стать в балку, где ручей бежит, чтобы кашеварить было можно. Когда такую балку накрывали сразу несколько самолётов, пламя вверх вулканом било и рвалось там и горело до утра, а с утра до вечера чадом по ветру тянуло.
В составе оперативных групп на Севере наш экипаж работал трижды. В третий раз как стали собирать опергруппу, командование принялось искать, какие экипажи заполярный опыт имеют. Таких два экипажа нашлось, что из первого состава уцелели, остальным вечная память. Потому расскажу о работе на Севере, кто же вам ещё расскажет? Скоро одни бумажки останутся. Когда шли союзные конвои, у нас была главная задача - бороться с германской торпедоносной и бомбардировочной авиацией, держать её на аэродромах Хебуктен, Лаксельвен, Луостари, Киркенес и других, чтоб не взлетала. Брали мы стокилограммовые фугаски, чтоб воронок побольше числом получилось, и бомбили взлётно-посадочные полосы. Аэродромов-то много, а сил у нас маловато, поэтому летали круглосуточно и бомбили по графику. Весь смысл в том заключался, чтобы фашисты не успевали аэродромы в порядок приводить.
А теперь скажите, как с погодой быть. Ясных дней на Севере мало, облачность низкая чаще всего сплошная. Взлетать и садиться можно, а бомбить прицельно нельзя, потому что не видно земли. Со смекалкой и тут приспособились: до каждого аэродрома подлётное время до секунды рассчитали. Долетел до расчётной точки - бомби. Тут, конечно все на штурманской квалификации строилось. Курс надо было выдерживать точно, ветер ловить и все поправки на него учитывать.
Побольше бы нам силёнок в те дни. Другой раз обидно бывало до горечи. Видишь самолёты на стоянке, а трогать их тебе запрещено, потому что расходовать бомбы на любые цели, кроме взлётно-посадочных полос, нам строжайше запрещалось. "Пройдёт конвой, тогда бомби стоянки!" - так нам говорили. А сейчас всю стаю надо на земле держать, так что наша задача рой фугасками воронки на ВПП, чтобы фриц их засыпать и трамбовать не поспевал. Так и воевали мы без сна круглосуточно в воздухе, а немец с тачками бегает. Мы роем - он закапывает, мы роем - он закапывает.
А конвой тем часом идёт.
В сорок четвертом году нас с Романовым рассадили по разным самолётам. Меня в должности тогда повысили, назначили штурманом эскадрильи, и летать я стал с комэском. Петру дали хорошего штурмана работал тот честно. Погиб Пётр Иванович в апреле 1945 года в районе Альт-Ланберга, почти над Берлином, у меня на глазах.
Был вылет полка на бомбёжку. Подходим к цели. Романов лидирует полк, его самолёт идет головным. Моя машина следом, так что вижу Петра Ивановича прекрасно. Из облака, откуда ни возьмись, вываливается "мессер" и прошивает головную машину из всех стволов. Проморгало наше прикрытие того "мессера"! Моторы Петра задымили, по плоскостям, смотрю, пламя полощет. Но машина идёт на цель, боевой курс держит,- значит, лётчик жив. Жив! Надо ему с парашютом прыгать. "Прыгай, Пётр",- шепчу. А дым уже чёрный валит, пламя по фюзеляжу хлещет, за киль перехлёстывает. Так только металл горит. Я кричу: "Прыгай! Да прыгай, Пётр!" Кричу, забылся, что связи у меня с Петром Ивановичем нет. Сколько раз вот так нас с командиром на боевом курсе и осколками било, и пулями, и взрывной волной швыряло. Романов зажмёт самолёт и идёт до конца, до самой точки сброса. С боевого курса он никогда не сворачивал. Это был лётчик! "Мы с тобой, Алёша, не бомбёры, которым всё равно, куда бомбы сыпать. Мы - кадровый состав авиации дальнего действия!" Это была самая торжественная речь, какую я слышал от Петра Ивановича за всю войну. Он и теперь, над Альт-Ланбергом, сбросил бомбы на цель. Вижу, фугаски посыпались этажеркой. А через секунду самолёт Романова взорвался в воздухе… Так погиб мой командир.
Таким был экипаж бомбардировщика, в документах обозначенного "Романов-
