Мазаччо (собственно Томмазо ди Джованни ди Симоне Кассаи (Гвиди), Томмазо ди сер Джованни ди Гвиди; 21 декабря 1401, Сан-Джованни-Вальдарно, Тоскана - осень 1428, Рим) - знаменитый итальянский живописец, крупнейший мастер флорентийской школы, реформатор живописи эпохи кватроченто.
Жизнь его была очень непродолжительной, но оставленный художником след в искусстве трудно переоценить. Он родился в маленьком местечке Сан-Джованни Вальдарно и умер в Риме двадцати восьми лет от роду. Первые упоминания о Мазаччо как о художнике относятся к 1418 году, когда юный художник приехал во Флоренцию.
По-видимому, там он учился в одной из самых известных мастерских живописи того времени у Биччи ди Лоренцо.
В 1422 году Мазаччо вступил в цех врачей и аптекарей, а в 1424 году, в знак признания его зрелым мастером, Мазаччо был принят в цеховое объединение художников Братство Святого Луки.
За свою короткую жизнь Мазаччо сумел довершить в живописи революционные преобразования, начатые Джотто. Как и у Джотто, фрески составляют основу его художественного наследия. Тем драгоценнее те немногие станковые произведения Мазаччо, которые донесло до нас время.
Лондонская галерея владеет центральной частью полиптиха Мадонна с Младенцем и четырьмя ангелами, заказанного Мазаччо в 1426 году для капеллы в церкви Санта-Мария дель Кармине в Пизе.
В галерее также хранится одна из последних работ художника — боковая створка триптиха, изображающая Святых Иеронима и Иоанна Крестителя. Она была написана незадолго до смерти Мазаччо в Риме в 1428 году.
Работам Мазаччо чужд декоративный стиль, столь распространенный в живописи начала XV века. В них, как и в произведениях его предшественника Джотто, все подчинено перспективному построению пространства и использованию светотени.
После ранней смерти живописца остальная часть работы, выполнявшейся по заказу папы Мартина V для церкви Санта-Мария Маджоре в Риме, была довершена Мазолино.
Можно без преувеличения сказать, что работы Мазаччо — это настоящие жемчужины в коллекции Лондонской Национальной галереи.
Итальянцы всегда являлись одними из самых ярких и значимых представителей разных направлений искусства - от живописи до архитектуры. Кватроченто - наиболее известный период в истории итальянской культуры. Итальянец Мазаччо является представителем этой эпохи и заслуживает внимания по множеству причин.
Флорентийский художник по имени Томмазо ди Джованни ди Симоне Кассаи прославился под псевдонимом Мазаччо. Будущий великий живописец появился на свет в небольшом городке Сан-Джованни-Вальдарно, что под Флоренцией, двадцать первого декабря 1401 года. Детство его было не слишком счастливым - мальчику было всего пять лет, когда его отец умер. Главе семьи было лишь 27 лет. Владелица небольшой гостиницы, мать Мазаччо, снова вышла замуж - ее новым избранником стал местный аптекарь. Когда Томмазо было шестнадцать, умер и его отчим. Так он стал главным кормильцем. Современники отмечают, что Томмазо отличался удивительно мягким и добрым характером, но не слишком внимательно относился к уюту и своей одежде, отчего его и прозвали неуклюжим - именно это псевдоним Мазаччо означает на итальянском.
В семнадцать лет он отправился учиться живописи во Флоренции. Есть разные мнения о том, кто стал его наставником. Некоторые историки считают, что он обучался у Мариотто ди Кристофано и Мазолино да Паникале, но такая теория не находит подтверждения в хронологии и технике Томмазо - его работы не носят и следа их влияния. Куда более вероятно, что он стал учеником Биччи ди Лоренцо, а также немало общался с Донателло и Брунеллески, величайшими мастерами скульптуры и архитектуры тех времен.
В 1424 году обрели настоящую популярность. Художник стал членом гильдии Святого Луки, организации, объединявшей флорентийских мастеров, и начал сотрудничать с Мазолино. Последний был очень известен - его техника нравилась современникам, а стиль аристократической готики с нарядной религиозной сказочностью был одним из ключевых для первой половины пятнадцатого века, поэтому сотрудничество с ним было удачей для Мазаччо. Картины молодого подмастерья повлияли на творчество известного мастера Мазолино - уникальная ситуация, когда ученик изменил манеру работы учителя. К сожалению, талантливому флорентийцу не суждено было прожить долго - как и отец, Томмазо умер в 27 лет. Причина гибели неизвестна - предположение историка Вазари о возможном отравлении было впоследствии опровергнуто, а других документов об этом событии не сохранилось. Известно лишь, что это произошло в Риме и что собратья-художники посчитали это сокрушительной потерей - соответствующую отметку можно найти в записях Брунеллески.
Во время ученичества у более именитого флорентийца появились самые Мазаччо. Например, полотно «Мадонна с младенцем и Святой Анной», о котором все еще не утихают споры - эксперты затрудняются установить, кто в большей мере является автором. Картина была создана около 1424 года для церкви Сант-Амброджо. По мнению искусствоведа Роберто Лонги, Мазолино создал большую часть картины. Мазаччо изобразил и правого ангела, поддерживающего занавес, а остальные части принадлежат кисти его учителя, которому и заказывали полотно. Оригинальной особенностью работы является новая композиция. Находки Мазаччо прослеживаются в невероятной пространственной глубине и необычных положениях тел.
Самый почитаемый во Флоренции вклад в искусство Мазаччо, картины которого стали прорывом в искусстве тех времен, сделал в фресковой манере. Они стали основой его наследия. Самые лучшие картины Мазаччо с названиями «Крещение новообращенных» и «Чудо со статиром» изготавливались для капеллы Санта-Мария-дель-Кармине. Их заказал известный флорентиец Феличе Бранкаччи. Состояние фресок сильно ухудшилось при пожаре 1771 года, но в 1988 их отреставрировали, и сейчас их можно увидеть в первоначальном виде.
Отдельного упоминания заслуживает картина Мазаччо «Изгнание из рая». На ней впервые было изображено человеческое тело с правильными анатомически деталями. Раньше людей изображали со ступнями, не касающимися земли. Совсем иначе изобразил Еву и Адама Мазаччо. Картины «Чудо со статиром» и «Мадонна, щекочущая младенца» тоже достаточно реалистично изображают людей, их композиция наполнена динамикой и смотрится весьма убедительно. Кроме того, в первой живописец нарушил еще один канон - сцены происходящего не идут одна за другой, хотя все и остается очевидным. Удивительное чувство перспективы и умение создавать объемное воздушное пространство не в последнюю очередь стали причинами того, что Мазаччо, картины которого восхищают людей и сейчас, считается одним из главных творцов Кватроченто.
7. С небес на землю: Мазаччо и Мазолино
XV век, Кватроченто, 400-е годы. Этот период, собственно, и принято называть эпохой Возрождения. Все, что было до этого, было как бы Предвозрождением. О происхождении этого термина мы говорили, и, конечно, может быть, он спорен, но видно, что все, что было сделано до 400-х годов, было действительно накоплением каких-то отдельных новых элементов, которые выстрелили и просто взорвались и дали какой-то новый эффект в период Кватроченто, в XV веке.
В это время Флоренция становится центром новой культуры. Она и прежде соперничала с другими городами: Сиеной, Пизой, Миланом, Неаполем, Падуей, Ассизи, Луккой. Во всех этих городах происходили очень интересные процессы поиска нового, но именно Флоренции суждено было стать столицей Возрождения. Она была столицей Тосканы, теперь она становится столицей эпохи Возрождения. Она выходит на первое место среди итальянских городов. Этому были свои разные причины.
Флоренция возникла в 59 году до н. э. как поселение римских ветеранов, получившее название Florentia, то есть «цветущая». В IV веке уже н. э. город был резиденцией епископа, то есть достаточно крупным таким городом в Италии. Затем сюда пришли остготы, потом византийцы, лангобарды, франки. Из-за войн и разорений население сильно сократилось, но к X веку снова город наполняется людьми, снова растет, и в 1116 году Флоренция становится независимой коммуной. Она подчиняет себе большую часть северной Италии, северной и центральной Тосканы и постепенно вокруг себя аккумулирует разные силы.
При этом в XIII веке город был втянут в знаменитую борьбу, мы о ней говорили, гвельфов и гибеллинов, и это тоже, конечно, сильно ослабляло город, но тем не менее он держал свое первенство и даже стал чеканить свою золотую монету, флорин, ставшую одной из самых устойчивых валют в Европе. В XIV веке происходит экономический подъем из-за того, что Флоренция становится центром производства тканей из английской шерсти и центром ростовщичества, которое теперь более благородно именуется банковским делом, потому что в Средневековье ростовщичество считалось грехом, а теперь оно становится добродетелью. Вот эта вот смена парадигмы очень интересный дает эффект, потому что именно люди, которые накапливали и давали в долг и в рост деньги, они становятся теперь властителями дум. Одни из них - это, скажем, Медичи. Мы о них будем много еще говорить, потому что именно Медичи во Флоренции получают пальму первенства.
И первый из них, Козимо Медичи, Козимо Старший, вот мы его видим, портрет, который был написан гораздо позже Якопо Понтормо. Это, конечно, фигура, которая делает такой особый поворот. И до этого были, конечно, меценаты, покровители, заказчики, но Медичи стали такими своего рода культуртрегерами. Они направляли искусство. Они только давали деньги. Они задавали и идейную сторону, но об этом мы еще поговорим. Это очень важное семейство. Но интересно, что фигура, о которой мы будем говорить сегодня, художник Мазаччо, он и Мазолино (о двух фигурах в основном мы сегодня будем говорить), они работали как раз на конкурентов Медичи. И эта конкурентная борьба между разными кланами очень сильно влияла на искусство.
Итак, герой нашего сегодняшнего рассказа - это Томмазо Мазаччо. Символично, что он родился в 1401 году, то есть в первом году нового столетия как раз эпохи Кватроченто, эпохи Возрождения, и он по праву считается первой фигурой Кватроченто. Его так называет и Вазари, биограф всех художников эпохи Возрождения, и мы сами убедимся в том, что даже на фоне многих художников, которые творили в это время, Мазаччо очень сильно выделяется.
Его творчество открывает XV век. Мазаччо - это прозвище. По-разному переводят. Некоторые переводят «неуклюжий», «неряшливый», «мазила». Легенда говорит о том, что он был так увлечен искусством, что все время ходил перепачканный краской. И вот, видимо, это и дало его прозвище. Настоящее его имя - Томмазо ди Джованни ди Симоне Кассаи, или Томмазо Ди сер Джованни ди Гвиди.
Он родился в Сан-Джованни-Вальдарно, недалеко от Ареццо, в 1401 году в день святого Фомы, поэтому его назвали в честь этого святого Томмазо. Томмазо, то есть по-итальянски это и есть Фома. Когда ему было пять лет, он потерял отца. Мать снова вышла замуж за аптекаря, но тот был престарелым, снова умер. В общем, трудное детство. И в 16 лет он становится единственным кормильцем своей семьи. Это раннее повзросление, видимо, очень сильно сформировало личность Томмазо Мазаччо.
Где-то примерно в 16 лет, в 1418 году, может быть, 17 лет уже было ему, Мазаччо с семьей переезжает во Флоренцию. Сохранились документы, согласно которым мать Мазаччо, поскольку он был еще несовершеннолетний, на нее было все оформлено, она снимает жилище в районе Сан Никколо во Флоренции. Вероятно, и мастерская, в которой потом работал художник, тоже находилась где-то в этом районе.
Вазари называет учителями Мазаччо Мазолино да Паникале и Мариотто ди Кристофано, но сейчас это мнение считается ошибочным, так как, судя по документам, Мазаччо получил звание мастера живописи на год раньше, чем Мазолино, то есть вряд ли он был учеником. Скорее всего, они вместе работали. В некоторых памятниках мы это увидим, их манеры очень сильно сближаются, и они очень сильно влияли друг на друга.
Но несмотря на то, что Мазолино был гораздо старше Мазаччо, скорее всего, лидером все-таки в этой двоице был Мазаччо. Вот мы видим его автопортрет в капелле Бранкаччи, о которой мы потом скажем. В 1422 году Мазаччо вступает в цех врачей и аптекарей, а в 1424 году в знак признания уже таким зрелым мастером его принимают в цеховое объединение художников братства святого Луки. То есть ему было всего 23 года, когда его признают очень зрелым мастером. И мы увидим, что действительно рано сформировавшийся Мазаччо делает удивительные вещи. Собственно говоря, ему и прожить-то удалось очень мало лет. Он прожил всего 27 лет. Кстати, столько же прожил его отец. Видимо, это было какое-то наследственное, хотя, когда он умер, ходили слухи о том, что его отравили конкуренты, но кто знает.
Исследователи сегодня сходятся во мнении, что, скорее всего, Мазаччо учился у известного на тот момент флорентийского мастера Биччи ди Лоренцо. О нем очень высоко тоже говорит Вазари. Биччи ди Лоренцо относился к знаменитой на тот момент, может быть, сегодня уже менее известной флорентийской семье художников, большой такой мастерской, из которой вышло как минимум три живописца: Лоренцо ди Биччи, Биччи ди Лоренцо, это его как раз учитель и сын Лоренцо ди Биччи, и Нери ди Биччи, сын уже второго, то есть три поколения живописцев вышли из одной семьи. Это была знаменитая семья. Вот такой небольшой триптих, небольшой алтарь мы можем видеть. Он вполне традиционен для этого времени, и он, в общем, похож на многих художников, которые творили в это время.
Но вот мы посмотрим одну из ранних работ уже самого Мазаччо, триптих Джовенале. Это считается первой достоверной работой Мазаччо. Он был обнаружен довольно поздно, в 1961 году, то есть в XX веке, итальянским ученым Лучано Берти, в небольшой церкви святого Ювеналия недалеко от городка, в котором родился Мазаччо. В центре алтаря изображена Мадонна с младенцем и двумя ангелами.
Ангелы, как мы видим, повернуты к нам спинами, что, так сказать, практически не делали до этого художники. Даже Джотто разворачивает ангелов, как и на предыдущем тоже мы видели триптихе, максимум в профиль или в три четверти, а здесь Мазаччо пытается показать трехмерное пространство, пока еще не через перспективу, не через пространство, но через повороты персонажей. Но мы уже говорили об этой проблеме и с Джотто, и с другими, что при этом непонятно, куда девать нимб. И вот эта нерешенная проблема здесь тоже есть, когда ангелы утыкаются в свои нимбы буквально как в тарелочки.
Потом это будет решено совершенно другим способом более поздними художниками, когда нимб уже появляется, как некое облачко или как некий круг такой, уже в три четверти развернутый, над головами. А пока что еще вот эта византийская манера такого круга золотого, сияния над головами - это еще для художников неразрешаемая проблема. Но по сравнению с другими художниками мы уже видим, что здесь, с одной стороны, идет некоторое упрощение вот этих готических украшательств и придание фигурам большей естественности. Это ранняя работа, поэтому здесь еще он как бы наполовину говорит своим языком, наполовину языком, традиционным для предыдущей эпохи.
Одна из самых знаменитых вещей и часто репродуцируемых, относящихся к Мазаччо, - это «Мадонна с младенцем и святой Анной». Но вот как раз эту работу считается, что сделали два художника, Мазаччо и Мазолино. Как я уже упомянула Мазолино ди Паникале, я потом про него побольше расскажу. Вазари его называет учителем, но на самом деле они просто вместе работали.
И вот эту работу, это большой алтарный образ, они написали вместе в 1422 году для церкви Сан Амброджо. Вот такая мощь формы, такое обобщенное решение, скорее всего, идет именно от Мазаччо. По-разному исследователи говорят, кто что здесь написал. Возможно, Мазолино писал фигуру святой Анны, а Мазаччо писал Богородицу с Иисусом, младенцем. Может быть. Не суть важно, как распределялась эта работа, но важно, что это уже другое по сравнению с предыдущим периодом.
Что здесь другого? Другого здесь вот такая, с одной стороны, монументальная форма. С другой стороны, даже сама постановка сюжета такова, что здесь подчеркивается человеческая семья Спасителя: святая Анна, стоящая за фигурой Богородицы, сидящая Мария на престоле, и она держит в руках такого младенца пухленького, уже очень приближающегося к реальному образу ребенка, в котором больше человеческого, чем божественного. Все-таки раннеитальянские, а уж византийские, я не говорю об этом, младенцы - это всегда почти уменьшенные взрослые, очень часто по крайней мере.
Размах кадила одного из ангелов подчеркивает, что здесь есть некоторые пространственные моменты, но все-таки завоевания пространства здесь еще нет. Мы его увидим в более поздних вещах. Так что это этапная работа, но очень важная, важная потому, что действительно она начинает какой-то совершенно новый подход к искусству.
Наиболее значительная вещь, которая сделала Мазаччо очень знаменитым и подняла его на высоту действительно какого-то подлинного мастерства, это росписи церкви Санта-Мария-дель-Кармине во Флоренции, вернее, капеллы при этой церкви, которая получила название капеллы Бранкаччи. В 1367 году влиятельный и богатый флорентиец Пьетро ди Пьювичезе Бранкаччи отдал приказ о возведении фамильной капеллы в церкви Санта-Мария-дель-Кармине, то есть задолго до жизни Мазаччо.
Однако капелла стала не просто семейной часовней. Она стала важным объектом культурной, общественной и религиозной жизни Флоренции, потому что в нее поместили чудотворную икону, то есть икону, которая почиталась чудотворной, которая называлась «Мадонна дель Пополо». Она была написана в XIII веке. Вот к этой иконе всегда приходили люди, так что это было больше, чем просто семейная капелла.
А уже потомок этого Пьетро Бранкаччи, Феличе Бранкаччи, который в конце XIV века невероятно разбогател, это был один из соперников как раз Козимо Медичи Старшего, он был торговец шелковыми тканями, влиятельный сенатор, в общем, человек, который входил в управление республикой Флоренция, он заказывает как раз росписи для этой капеллы. Сначала, в 1424 году, он приглашает сюда Мазолино, Мазолино да Паникале, а Мазолино уже приглашает на помощь Мазаччо. И после отъезда, какого-то срочного отъезда Мазолино, Мазаччо работает здесь один, то есть Мазолино делает несколько композиций, а большую часть этой капеллы расписывает Мазаччо.
И вот эта капелла становится такой декларацией нового искусства. В чем здесь суть? На самом деле, это говорят уже сегодня исследователи, что ни Мазолино, ни другие художники не так повлияли на Мазаччо, как его знакомство с Брунеллески и другими мастерами, а именно архитекторами и скульпторами, которые разрабатывали в это время перспективу, и он тоже увлекся перспективой. Он вдруг стал раздвигать пространство в своих произведениях, но гораздо интенсивнее, чем это делал Джотто. Джотто все-таки ограничивался такой вот коробкой, некоторой театральной перспективой, а Мазаччо стал прорубать в этих коробках вот такие арки, например. И действительно, вот здесь мы видим то новое, что привнес Мазаччо в искусство. Во многом он действительно был первым, потому что он не просто делал перспективу, а он строил свою композицию по законам перспективы.
Часто очень из этой капеллы репродуцируют именно даже не сцены с Петром, хотя одну мы увидим, тоже, может быть, самую знаменитую, а часто репродуцируют «Изгнание из рая», потому что именно здесь мы видим, во-первых, по-новому написанные обнаженные фигуры. Нельзя говорить, что раньше не было обнаженных фигур. Они были, но они писались абсолютно по-другому. Они писались не сказать бестелесно, но целомудренно и немножко отстраненно от самого тела.
Здесь это тело абсолютно ощущается. Движения изгоняемых, уходящих из рая Адама и Евы естественные. Еще Джотто будет говорить, что святые наконец-то стоят на земле у Мазаччо. Если у других они почти парили над землей или едва касались ее, то здесь они просто с тяжестью, так сказать, ступают по этой земле. Это мы видим как раз в этом «Изгнании из рая». И, конечно, мы видим такую неподдельную психологическую реакцию: плач, ужас, отчаяние Адама и Евы, которых изгоняют. Они не просто уходят такие безмятежные, как было до этого во фресках или в иконах. Они действительно переживают.
Интересно несколько фактов об отношении к телу. Незадолго до этого, еще в XIV веке, в 1316 году в университете Болоньи были прочитаны лекции по анатомии человека, первые, можно сказать, в средневековой Европе на эту тему. То есть уже в XIV веке анатомия становится из такой полузапрещенной, потому что все равно занимались анатомией, и для медиков была важна анатомия, прежде всего для медиков, но это все равно считалось темой полузапрещенной, а тут вдруг открытые лекции прямо в университете. Это ученые отмечают как такой все-таки рубеж.
Незадолго до этого был даже дан указ о снятии запрета на вскрытие человеческих трупов. Этот указ исходил от Фридриха II, императора Священной Римской империи, короля Сицилии. Мы о нем немножко говорили, что он был таким покровителем наук и искусств. И вот у него хватило смелости как у влиятельного светского правителя издать такой указ. Конечно, он исходил не от церкви, церковь все равно смотрела на препарирование трупов не очень хорошо, но тем не менее это было очень важно.
Вот такие вещи продвигали новое отношение к телу. Оно, само тело, воспринималось уже не греховным, а как реальное человеческое тело со всеми, так сказать, вытекающими отсюда последствиями.
Но самой интересной композицией с точки зрения перспективы является «Чудо со статиром». Как я сказала, основные сюжеты здесь посвящены жизни апостола Петра. И вот это чудо со статиром, когда, как мы помним, Петр обращается к Иисусу, что, дескать, с нас требуют дань, и Христос говорит о том, что поди вылови рыбу и там найдешь монету, статир, и отдашь за меня и за себя. Статир - это ровно две стоимости вот этой подати. И вот так вот в пейзаже, который уже более похож на пейзаж, а не условные иконные горки, и опять же фрагмент здания, который больше уже похож на реальное итальянское палаццо, вот с такой вот галереей небольшой, с портиком, и стоит группа апостолов, группа учеников или людей, которые слушают вот этот диалог между Христом и Петром. И расположение в пространстве фигур у Мазаччо гораздо более свободно, чем у всех предыдущих художников.
Мы даже можем посмотреть такую схему, где как раз видно, как он строит композицию, как в центральной фигуре сходятся все линии перспективные, силовые, геометрические, они сходятся в лике Христа. Во-первых, он тем самым ставит абсолютный центр картины, Христа, то есть это смысловой центр и композиционный центр, и на него сходятся все линии. Конечно, мы вот этих линий прочерченных не видим, но то, что это четко так построено геометрически, это сделано впервые. До этого все-таки перспектива была интуитивная. Она не была перспективой геометрической. А здесь вот эти разработки Брунеллески, Донателло и других применены в первый раз с такой ясностью.
Ну и, конечно, как Вазари и говорил, что все фигуры стоят абсолютно четко, мы видим, то есть мы видим в телах тяжесть, которая давит на землю. Мы видим, это не условные тела, а уже вполне пропорционально реальные, и мы видим не лики, а лица или по крайней мере то, что приближается к лицам.
И попытка сделать каждого персонажа с индивидуальной характеристикой и с индивидуальной психологической реакцией. Вот такое уверенное, спокойное лицо Христа. Можно уже здесь говорить о лицах, а не о ликах.
Вот такое немножко настороженное, с вопрошанием, несколько, может быть, даже с боязнью, потому что поди вылови рыбу, а там почему-то окажется в ней монета, то есть до конца Петр даже, может быть, и не верит словам Спасителя, но вот это все прочитывается удивительно в его лице. И точно так же можно разобрать и других персонажей.
Среди этой толпы он изобразил и себя, то есть он изнутри. Своим автопортретом внутри этой композиции он показывает, что он смотрит на это изнутри, и поэтому и появляется и раздвинутое пространство, и вот эта человеческая реакция. Вообще, когда появляется вот это человеческое, оно еще не то, о чем будут говорить философы в XIX веке, человеческое, слишком человеческое. Нет, это желание почувствовать Евангелие здесь и сейчас, пережить его не как прошлое, а пережить его как то, что может совершиться вместе с тобой.
И вот интересно, что во фрагменте, где уже Петр отдает сборщику налогов этот статир, эту монету, мы видим совершенно другой нимб. Мы видим вообще здесь другие нимбы. Просто здесь он больше всего виден. То есть это не тарелочка, в которую утыкается святой, а это уже некое переведенное в другую плоскость сияние. Конечно, это еще не решает проблемы вообще нимба, но это уже попытка как-то избежать проблемы, когда фигура вращается в пространстве, а цветовой нимб застывает на месте.
Точно так же можно рассмотреть и другие композиции, например, «Петр исцеляет больных своей тенью». Он идет вдоль улицы. Эта улица очень похожа на обычную флорентийскую улицу, с такими вот домами, с вынесенными эркерами. И люди, которые окружают Петра, они очень похожи на реальных нищих, на реальных жителей Флоренции, то есть все приближается к земле, но к земле, не забывающей о небе, а земле, на которую, собственно, пришел Спаситель.
Это очень важно, что земля, которую исследуют художники Возрождения, а они действительно опускают свой взгляд с неба на землю, она не просто земля, которая имеет уже разрыв с небом, а она земля, на которую пришел Спаситель. Вот эта мысль им была, несомненно, дорога, что Спаситель обрел такую же человеческую плоть, что Христос воплотился. Вот это вот воплощение, тайна воплощения для Запада была несравненно дорога, и здесь не нужно всегда противопоставлять, когда у нас любят говорить, центральный праздник Запада - это Рождество, а главный праздник восточной православной церкви - это Пасха. Возможно, так и есть, но не потому, что Запад менее религиозен, а потому, что им дорога была идея боговоплощения: Бог стал человеком.
«Воскрешение сына Теофила и святой Петр на престоле» - вот тоже очень интересная композиция, где появляется тоже большое количество народа, и этот народ нужно как-то распределить в пространстве, показать действительно реакцию каждого, и мы здесь видим уже не просто каких-то условных персонажей, а мы видим на самом деле, что свидетелями этого чуда становятся современники Мазаччо. Вот флорентийцы. Они все в одеждах того времени, то есть условные одежды уже становятся одеждами конкретными. Еще более интересно, здесь как бы две композиции соединены. И пишут: «Святой Петр на престоле». Почему здесь он исцеляет мальчика, а здесь он на престоле?
Давайте вглядимся. На самом деле это не святой Петр на престоле, а это изображение святого Петра на некоей ткани, которое прикреплено к стене, и ему поклоняются. То есть это не сам святой Петр, который сидит на престоле, а это изображение Петра, которому поклоняются вот даже здесь и монахи, и миряне, и люди достаточно знатные, судя по некоторым одеждам, то есть это поклонение уже изображению, святыне, то есть это не самому Петру, а его изображению, если хотите, даже в какой-то мере иконе святого Петра. Вот это очень интересный момент.
Такие вещи, которые не сразу замечаешь, показывают, насколько художник был изобретателен, и он во многом становится первым. Первым он сделал реальные обнаженные фигуры, не условные; он вводит людей своего города, делая их участниками этих священных событий. Вот даже вот такие вещи интересные, которые не сразу привлекают внимание, даже своего рода это какая-то даже игра, потому что сначала этого не замечаешь, а потом вдруг видишь, что это не реальный Петр, а Петр нарисованный, апостол, нарисованный на ткани, и как священному изображению ему здесь уже молятся. То есть опять же перенесение из времени святого Петра, из апостольских времен, во времена уже XV века.
Чтобы не быть голословной, покажу несколько композиций, которые написал Мазолино. Вот, например, «Изгнание из рая» и «Грехопадение» написаны на столбах при входе этой капеллы. И вот с одной стороны изгнание, с другой стороны грехопадение. Если мы посмотрим на композицию Мазолино, мы увидим такие тоже, конечно, более или менее приближающиеся к анатомической правильности тела, но они такие как бы дистиллированные, как бы очищенные, они такие возвышенные, хотя описано грехопадение. Никакой тут нет страсти, такие они отстраненные.
И, собственно говоря, так и было принято до Мазаччо и в более ранние времена, когда появлялись обнаженные фигуры. И вот первая картинка была уже после реставрации, а вот эту я показываю специально, что так боялись еще реальных таких вещей, что в более позднее время, даже вскоре после того, как сделана была эта капелла, так вот веточкой прикрыли эти тела. Но для Мазаччо это было невозможно. Вот сравнение Мазолино и Мазаччо, как они по-разному работали, хотя в некоторых композициях можно видеть и заимствования Мазолино у Мазаччо. Видно, как Мазаччо делает огромный шаг по сравнению с другими.
Последнее время, особенно в связи с тем, что капелла была реставрирована, ее очень тщательно исследовали, многие композиции все-таки перешли в авторство Мазолино. И вот «Исцеление Тавифы» насегодня относится к Мазолино. И здесь мы видим тоже попытку изобразить улицу, перспективу, даже какие-то вторые планы домов и так далее. Мазолино тянулся за своим младшим другом.
Или вот «Проповедь Петра» в этой же капелле Бранкаччи, где тоже мы видим монахов, современников художников и пейзаж, реальные горы, но все-таки пространство у Мазолино гораздо более робкое, чем у Мазаччо.
Интересно, что капелла не была закончена сразу. Она делалась в два приема, потому что в августе 1428 года, не завершив работы в капелле Бранкаччи, Мазаччо по приглашению Мазолино уехал в Рим. Но дело было даже не только в том, что его переманили другой работой, а в том, что как раз была борьба между Бранкаччи и Медичи. Медичи был одно время в изгнании, и он вернулся и добился того, чтобы Бранкаччи посадили в тюрьму, конфисковали его имущество и так далее, то есть победа осталась за Медичи, и вот соперник его был поражен. И поэтому на 50 лет работа прекратилась. Ее уже доделывал через 50 лет Филиппино Липпи.
Хочу показать несколько работ Мазолино, потому что особенно в связи с реставрационными работами уже в конце XX века в этой капелле у исследователей появился большой интерес к фигуре Мазолино, потому что раньше как-то Мазаччо своим авторитетом его закрывал. Но Мазолино - тоже интересный художник. Конечно, он больше принадлежит к предыдущему этапу, к Треченто. У него много готических черт, но по-своему это тоже интересный мастер. Например, вот это «Мадонна милосердия» из Уффици.
Или вот «Мадонна» из Бремена. Эта «Мадонна» из Бремена, вероятно, была написана по случаю брака между представителями семейств Бони-Карнезекки. Картина, конечно, больше связана с готической такой тенденцией, но мастерство, конечно, есть у этого художника, его не отнять. Другое дело, видно, что рядом работали и этот художник, и другие художники. Они продолжали те тенденции, которые были в Треченто, и они никуда не деваются. Они, более того, консервируются даже в некоторых городах.
Просто Флоренция благодаря Мазаччо, потом благодаря очень сильной культуртрегерской деятельности самих Медичи вырывается вперед и двигает искусство совершенно в новом направлении, но все-таки и такое искусство тоже интересно. Поэтому Мазолино сейчас очень сильно привлекает внимание исследователей, выходя из тени своего младшего друга.
Вот, например, прекрасные его фрески в Сан Клименто в Риме. Может быть, именно для осуществления этих фресок его и позвали в Рим. Рим все-таки всегда был столицей, папским городом, поэтому было престижно любому художнику, даже флорентийскому, приехать в Рим. И мы не знаем, сделал ли что-то в этой капелле Мазаччо, но Мазолино здесь оставил прекрасные фрески.
Это известная церковь Сан Клименто, еще раннехристианская, и здесь очень интересна история святой Екатерины Александрийской.
То есть это тоже очень интересные по-своему фрески, но, повторяю, продолжающие все-таки прежние тенденции.
Или один из баптистериев в городе Олонна. Очень изящная живопись. Он отличался изящным вкусом, хороший мастер.
Но повторяю, что по сравнению с Мазаччо он, конечно, более робок. Даже пытается выстроить перспективу, например, во фреске «Пир Ирода», но все-таки она еще не та, что утвердится после Мазаччо.
Но вернёмся к Мазаччо, потому что это мастер, который все время преподносит сюрпризы. Например, очень известное его «Поклонение волхвов», его тоже часто репродуцируют. Мазаччо один из первых делает такой очень частый потом, особенно во Флоренции, прием, когда среди волхвов мы видим обычных флорентийских граждан. И здесь тоже вот Мария сидит на таком стульчике, очень характерном для итальянской культуры Средневековья и периода Возрождения, позади ее такой условный хлев, а перед ней целая группа с лошадьми, дарами подходит для поклонения и принесения даров.
Интересно, что в 1425 году Мазаччо получил заказ от монастыря кармелитов во Флоренции написать фреску на стене монастырского двора с изображением торжественного освящения церкви, которое состоялось в 1422 году. На освящении присутствовали самые знаменитые флорентийские граждане, и он их должен был нарисовать, и он, видимо, их нарисовал. К сожалению, эта фреска не сохранилась. В конце XVI века при перестройке монастыря она была уничтожена, но мы вот по этим произведениям можем представить, как она выглядела, потому, видимо, ему и дан был заказ, что он уже стал вводить флорентийских граждан в свои священные сюжеты, а тут ему дали заказ почти светской фрески – сюжет освящения церкви, но с множеством реальных фигур, которые на тот момент существовали. В том числе известно, по каким-то рисункам художников XVI века, в том числе и юного Микеланджело, что там действительно были реальные лица, жившие во Флоренции.
В «Жизнеописании Мазаччо» Вазари дал довольно подробное описание этого несохранившегося произведения. Он пишет так: «Он [то есть Мазаччо] изобразил там бесчисленное множество граждан, которые в плащах и капуччо следуют за процессией, в том числе и Филиппо ди сер Брунеллеско в деревянных сандалиях, Донателло, Мазолино да Паникале, своего учителя. Мазаччо сумел так хорошо разместить на поверхности этой площади людей по пяти и по шести в ряд, что они пропорционально и правильно уменьшаются в соответствии с точкой зрения, и это поистине чудо. И в особенности обращаешь внимание на то, что они совсем как живые, ибо ему удалось обдуманно изобразить этих людей не всех одного роста, но с должной наблюдательностью различить низких и толстых от высоких и худощавых, и стоят они всей ступней на одной и той же поверхности, причем ряды сокращаются так удачно, что и в натуре по-другому не бывает». Вот так описал Вазари эту несохранившуюся фреску.
Но, собственно говоря, это мы видим и в композиции «Поклонение волхвов». Но что опять интересно, вот эта вот игра, которую позволяет себе иногда Мазаччо: мы видим, что одного из приближающихся к Мадонне человека среди вот этой толпы поклоняющихся коронуют, сзади на него возлагают корону. Кто этот человек, мы не знаем, но то, что этот сюжет вводится, это тоже интересно. То ли это один из волхвов, хотя на первом плане мы видим двух поклоняющихся волхвов, на них надевают короны, то ли это кто-то из флорентийцев, которого коронуют, потому что во Флоренции принято было короновать лавровым венком кого-то, выдающихся деятелей. Вот мы этого не знаем. Один держит венец в руках, другой надевает венец на голову одного из персонажей, то ли волхва, то ли кого-то из флорентийцев. Вот это очень интересно.
Кстати, «Поклонение волхвов» тоже имеет интересную судьбу. Изначально это часть полиптиха для церкви Санта-Мария-дель-Кармине в Пизе. Мы смотрели Дель Кармине во Флоренции, а эта уже для города Пиза предназначалась. Это часть большого, значительного заказа, который получил Мазаччо. Владельцем капеллы был нотариус Сер Джулиано ди Колино дель Скарси, и он оставил запись о денежных сумах, выплаченных за эту работу Мазаччо и другим художникам, потому что изначально полиптих был достаточно большой. Это только фрагмент горизонтальной нижней части алтарного полиптиха, так называемой пределлы. И этот алтарный образ существовал, видимо, до конца XVI века, потом была крупная перестройка церкви. В описании города Пизы, которое было издано в 1787 году, о полиптихе Мазаччо говорится как об утраченном, но уже в 1796 году одна из панелей этого образа была найдена и подарена Пизе. Постепенно обнаружилось еще десять панелей, они были в разных музеях, и семь из них, включая эту, сегодня находятся в Берлине. Очень часто эти огромные алтарные композиции потом разбирались на отдельные части и продавались, дарились и так далее.
Закончить мне хотелось бы на самой удивительной и самой таинственной вещи Мазаччо. Это композиция «Троица». Во-первых, это, наверное, самая геометрически верная и самая геометрически выстроенная его композиция, где он уж так выстроил премудро эту перспективу, что здесь реальная архитектура абсолютно сходится с архитектурой нарисованной. И, пребывая перед этой композицией, вы даже не догадываетесь, что все здесь именно иллюзия, иллюзия, сделанная живописью. Сейчас эта вещь перенесена уже на холст. Это когда-то была фреска, алтарный образ, написанный на стене. Сейчас это перенесено на холст и помещено в музей, а когда-то она включалась непосредственно в реальную архитектуру, и реальная архитектура просто сливалась с архитектурой, которая изображена при помощи красок.
Композиция «Троица» была написана в 1427 оду. Это считается последняя большая работа Мазаччо. Она написана для флорентийской церкви Санта Мария Новелла. Здесь все, что открыл Филиппо Брунеллески, может быть, использовано больше, чем у него самого, потому что он, конечно, все это делал больше в рисунках, потом в архитектуре, а здесь в живописи, то есть вот мы не видим, когда двухмерное переходит в трехмерное пространство.
Если мы посмотрим даже схему, и это только часть, обычно даже более сложную схему рисуют, сама композиция состоит из такого как бы архитектурного обрамления, дальше идет иллюзия ниши с кессонированным потолком, где изображен Бог Отец, держащий в руках крест с распятием Сына Божия, и перед этим крестом стоят Богоматерь и Иоанн. Дальше, ближе к нам, уже как бы за пределами этой ниши, хотя это все на одной плоскости написано, заказчики этой композиции или донаторы, предстоящие перед этой Троицей, созерцающие и молящиеся.
А внизу нарисован постамент и ниша с гробом, где лежит умерший, то есть это уже практически скелет, разложившийся труп с определенной надписью. Я ее прочту. Это символ ветхого Адама, побежденного смертью Христа на кресте. Там есть надпись: «Я был тем же, что и вы, но и вы станете тем же, что и я». В духе Соломона такая надпись, memento mori, помни о смерти.
Но в то же время, когда глаз опускается вниз, он постоянно возвращается снова наверх, к образу Христа, которого держит Отец. Это очень такая сложная композиция, в которой здесь вот даже не указано, но есть разные схемы, где показаны сферы, потому что здесь есть две сферы, которые включают в себя образ Отца и Сына и нижнюю часть, которая человеческая, как бы божественное и человеческое соединяются через смерть.
И созерцающие опять же эту смерть Христа на кресте реальные свидетели ее, Богоматерь и Иоанн, как бы корреспондируются с двумя фигурами женщины и мужчины, заказчиками. То есть опять же перенесение того, что происходило на Голгофе, к тому, что происходит здесь, то есть реальные свидетели - это не только те, которые были там, но и те, которые здесь, и те, которые умирают, они попадают тоже в руки Отца. То есть здесь очень сложная такая богословская система, которая постоянно как бы одно в другое переводит: как плоскость переводится в трехмерное пространство, так и переводится современный контекст в контекст, так сказать, исторический, а потом в метаисторический и так далее.
То есть на самом деле для чего нужна была вообще мастерам Возрождения перспектива? Не только для того, чтобы показать реальное пространство и то, что видит человеческий глаз, но и для того, чтобы соотнести зрителя с тем, что он видит, для того, чтобы поставить человека не просто зрителем, а участником, потому что, конечно, очень многое делалось, как теперь доказано, при помощи и camera obscura, когда человек смотрит в некое окошко и его глаз неподвижен. Но на самом деле перспектива заставляет человека двигаться внутри этого пространства. Вот как раз обратная перспектива, которая сосредотачивает все линии на человеке, делая его неподвижным, а вокруг него это пространство вращается, но именно там время застывает, оно становится вечностью, и этот круговорот практически равен этому застывшему, застывшей вечности. А здесь ему очень важно было показать и движение времени, и возвращение кругов из исторического времени в реальное и так далее.
Я думаю, что значение вот этой линейной геометрической перспективы до сих пор богословски не осмыслено. Ее обычно относят просто к земной плоскости, но это все не так. Во всяком случае Мазаччо показывает, что это все гораздо сложнее.
После Джотто считается, что Мазаччо - это следующая фигура. Он занимает важное место в истории особенно фресковой живописи, потому что именно фреску итальянцы выделяли, может быть, даже наделяли гораздо большим значением, чем станковое искусство. И мы увидим, что во фресках мастера Возрождения действительно открывали, может быть, даже гораздо больше, чем в станковом искусстве.
Интересно, что не только Вазари превозносит Мазаччо, но мы видели, что Вазари сам выстраивает свою логику развития искусства и выделяет какие-то фигуры, иногда, может быть, даже придавая им свое, не историческое значение, но Мазаччо заметили практически все художники. Они у него все учились. Вот, например, Леонардо да Винчи так высказывался о Мазаччо: «Флорентиец Томмазо, прозванный Мазаччо, показал своим совершенным произведением, что те, кто вдохновлялись не природой, учительницей учителей, трудились напрасно». Вот это вот внимание к природе, как он говорит, Леонардо, учительнице учителей, действительно у Мазаччо сделано очень мастерски.
Эпитафия Аннибале Каро, посвященная Мазаччо, написанная в его честь, звучит так: «Как живописец, я с природою сравнился. // Правдиво придавал любой своей работе // Движенье, жизнь и страсть. Великий Бонарроти // Учил всех остальных, а у меня учился». Вот это очень важно, что действительно у Мазаччо учились практически все великие мастера, которые работали позже него. Они все отметили, что именно он сделал прорыв в искусстве живописи.
«Троица» - одна из первых в истории мировой живописи работ, в композиции которой были применены законы линейной перспективы, создающей иллюзию трехмерного пространства.
Под сводом массивной арки художник написал фигуры Святой Троицы. По сторонам от распятия стоит Богородица и апостол Иоанн, а за пределами священного пространства - два коленопреклоненных. Фигуры фрески крепки и статичны, лишь жест Богоматери нарушает общую неподвижность. Обратите внимание на взгляд Марии. К кому обращены её глаза?
Ниже изображена гробница с надписью: «Я был как вы, и вы должны стать как я».
Гробница напоминает зрителю о неизбежной смерти, а образ Троицы рождает веру в спасение души.
Фигуры коленопреклонённых заказчиков - одно из первых портретных изображений, введённых в религиозную композицию.
Эта фреска одной из первых была создана при помощи картонов – больших, полномасштабных рисунков. Их прикладывали к стене, а затем обводили контуры деревянным стилом.
Как и в случае с любой фреской, написанной по свежей штукатурке, несмотря на то, что изображение плохо сохранилось, исследователи смогли установить, сколько времени художник над ним работал. В данном случае Мазаччо потребовалось 28 дней (именно столько раз добавлялись участки свежей штукатурки).
СПРАВКА : Мазаччо (1401 - 1427), флорентийский художник, преобразовавший живопись своего времени, после Джотто он совершил новый гигантский скачок в европейской живописи.
Достижения Мазаччо:
- Разработал систему изображения глубинного пространства с помощью прямой центральной перспективы, названной впоследствии итальянской. Ввёл воздушную перспективу, что позволило максимально приблизить изображение к жизни.
- Мазаччо гораздо более умело, чем его предшественники распределял свет и тень, передавая объёмность, создавал чёткую пространственную композицию.
- Первым после средних веков изобразил обнажённое тело.
- Объединил фигуру и пейзаж.
Особое место в творческом наследии Мазаччо и истории живописи Раннего Возрождения занимает его последняя законченная работа - фреска «Троица» (ок. 1427-1428, Флоренция, церковь Санта Мария Новелла). Эта роспись была заказана Мазаччо знатным флорентийцем Лоренцо Ленци, занимавшим высокий государственный пост гонфалоньера (знаменосца) Справедливости.
Показывая Троицу, Мазаччо следует средневековым канонам, согласно которым в плоскостную фигуру Бога-Отца вписывалась также плоскостная фигура Бога-Сына с распростёртыми над ней крыльями голубя - Духа Святого. Здесь фигуры приобретали одинаковую величину, становились объёмными, поэтому требовалось создание глубинной среды. Перед капеллой написана широкая ступень и на ней две коленопреклонённые фигуры заказчиков фрески в традиционных позах с молитвенно сложенными руками. Нижняя часть композиции (открыта после реставрации в 1952) - изображение саркофага с традиционной надписью, напоминающей о смерти.
По-видимому, эта композиция воплощает какую-то достаточно сложную теологическую программу - об этом свидетельствуют написанное на цоколе стены и включенное в композицию фрески изображение саркофага с открытой крышкой, в которой лежит скелет; по мнению некоторых исследователей, это символ «ветхого Адама», бренности человечества.
Мазаччо создал некий эталон идеальной композиции. Это позволяет предположить, что ему не были чужды проблемы теоретического характера, уже интересовавшие в это время художественную среду. Композиция фрески с преклонившими колени у входа в капеллу Лоренцо Ленци и его супругой, распятым Христом и стоящими у подножия Распятия Марией и Иоанном, подобна ступенчатой пирамиде, вписанной в двойное - арочное и прямоугольное - обрамление; увиденный в ракурсе снизу свод капеллы изображен в безупречном перспективном сокращении.
Впервые обе части фрески были выполнены с точным математическим расчётом в единой перспективе, линия горизонта которой соответствует уровню зрения зрителя, создавая неизвестную до того времени в живописи иллюзию реальности изображённого пространства, архитектуры, фигур. Перспективное построение фрески являлось средством раскрытия замысла произведения.
Центрическая ориентация перспективы подчёркивала значение главных фигур. Находясь по другую сторону картинной плоскости, капелла будто принадлежала иному миру, а изображения донаторов, саркофаг и сами зрители относились к этому, земному миру. Новаторством отличается лаконичность композиции, скульптурная рельефность форм, выразительность лиц, острота портретной характеристики заказчиков.
Живопись вступает в состязание со скульптурой в искусстве передачи объёма, его бытия в реальном пространстве. Голова Бога-Отца является воплощением величия и мощи, в лице Христа преобладает спокойствие с тенью страдания.
Возможно, что в разработке архитектурных мотивов и перспективного построения пространства принял участие архитектор Брунеллески. Так или иначе, эта фреска, завершившая недолгий жизненный путь Мазаччо, стала неким манифестом нового, ренессансного искусства, величественной демонстрацией его эстетических принципов и возможностей.
Томмазо ди Джованни ди Симоне Кассаи (1401 - 1428) - великий итальянский художник эпохи Возрождения, прозванный Мазаччо , законодатель ренессансных традиций, реформатор живописи эпохи Кватроченто. Родился 21 декабря 1401 г. в семье нотариуса в местечке Сан Джованни Вальдарно. Его отец умер, когда будущему художнику исполнилось всего пять лет. Мать, хозяйка небольшой деревенской гостиницы, вышла замуж вторично - за местного аптекаря, который также умер, когда Мазаччо было 16. Он приехал во Флоренцию учиться живописи. Его биограф, художник эпохи ренессанса, Джорджо Вазари (1511 - 1574), рассказывал, что прозвище Мазаччо («Неуклюжий») было дано ему за его невнимание к окружающей жизни.
Одними из его первых учителей считаются Мазолино да Паникале и Мариотто ди Кристофано, хотя живопись этих двух мастеров совершенного разного склада, и в произведениях Мазаччо отсутствуют видимые признаки влияния их творчества. Подлинной школой для Мазаччо стало его общение с Брунеллески и Донателло.
В 1422 г. Мазаччо внесли в списки членов корпорации врачей и аптекарей, к которой принадлежали и художники, с 1424 г. он стал членом гильдии святого Луки.
Самой ранней картиной Мазаччо считается алтарный образ Мадонны с младенцем, святой Анной и ангелами (ок. 1420, галерея Уффици, Флоренция), написанный им вместе с Мазолино. В нём сохраняется средневековая иконографическая традиция такого рода изображений: Мария, держащая на коленях младенца Иисуса, сидит перед Анной. Удивителен образ младенца Христа: это живой, сильный ребенок, с прекрасно вылепленным мускулистым телом. По одному яркому высказыванию, в работе изображён «маленький Геракл», тем самым пролеживается связь творчества Мазаччо с античными образцами. В образе младенца Христа в ранних работах Мазаччо исследователи его творчества видят первого представителя «новой человеческой расы» эпохи Возрождения.
Уже в этой работе Мазаччо ощущается обобщённость в передаче фигур, стремление уйти от мелких деталей, лаконичность композиционных построений и сюжетов, величавая простота, смелость обращения к реальному миру.
Примерно в 1425 г. Мазаччо получил заказ от монастыря кармелитов во Флоренции написать фреску на стене монастырского двора. Сюжетом послужило освящение церкви Санта Мария дель Кармине (Освящение). Фреска была написана монохромно оттенками зелёной краски. Эта работа, на которую художник потратил 10 месяцев, погибла при перестройке монастыря около 1600 г.
В 1426 г. Мазаччо за 80 флоринов согласился написать алтарь для капеллы церкви Санта Мария дель Кармине в Пизе. Художник работал над ним 10 месяцев. В XVIII в. Пизанский алтарь был разрознен, а в конце XIX в. его сохранившиеся 11 частей удалось идентифицировать в разных музеях и в частных коллекциях.
Написанная Мазаччо фреска «Троица» (1426 - 1427) для церкви Санта Мария Новелла во Флоренции была новым этапом его творчества. В верхней части фрески изображена уходящая в глубину ренессансная капелла, обрамлённая снаружи двумя пилястрами с коринфскими капителями. Арка опирается на две, расположенные уже внутри капеллы, ионические колонны. За ней открывается пространство капеллы, передний план которой занимает крест с распятым Христом, Мария и апостол Иоанн, стоящие по обе стороны креста.
Вершиной творчества Мазаччо стали фрески в капелле Бранкаччи церкви Санта Мария дель Кармне
(1427 - 1428), выполненные совместно с Мазолино. Роспись была поручена Мазолино, который привлёк к работе Мазаччо. Темой росписи была выбрана история апостола Петра, под аркой на простенках предполагалось расположить сцены, связанные с библейской историей первых людей. В сентябре 1425 г. Мазолино уехал, и Мазаччо продолжил росписи самостоятельно, но, так и не завершив работы, также уехал в Рим и там неожиданно умер в 1428 г. Работы в капелле были остановлены, и лишь через 50 лет Филиппино Липпи закончил оформление капеллы.
Чудо со статиром
ЧУДО СО СТАТИРОМ
(Матфей, 17:24-27)
(24) Когда же пришли они в Капернаум, то подошли к Петру собиратели дидрахм и сказали: Учитель ваш не даст ли дидрахмы? (25) Он говорит: да. И когда вошел он в дом, то Иисус, предупредив его, сказал: как тебе, кажется, Симон? цари земные с кого берут пошлины или подати? с сынов ли своих, или с посторонних? (26) Петр говорит Ему: с посторонних. Иисус сказал ему: итак сыны свободны; (27) но, чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир; возьми его и отдай им за Меня и за себя.
(Мф. 17:24-27)
Несколько обстоятельств этой истории требуют пояснений, без которых не будет до конца ясен смысл художественных трактовок этого совершенного Христом чуда.
Иисус не раз, очевидно, оказывался перед необходимостью, как и все иудеи, платить разные подати. О двух таких случаях повествует Евангелие. Первый из них описан Матфеем в приведенной здесь цитате. Второй эпизод произошел в Иерусалиме (см. ДИНАРИЙ КЕСАРЯ).
Определенный утвердительный ответ Петра на вопрос сборщика подати, уплатит ли Иисус положенный сбор, наводит на мысль, что и прежде Иисус, не желая нарушать закон, платил установленные подати. Нередко две эти уплаты - дидрахмы (в Капернауме) и динарии (в Иерусалиме) - смешивают ся, и у читателя Евангелия и зрителя картин с сюжетами о подати создается впечатление - неверное, - что речь идет вроде бы об одном и том же. На самом деле это две разные подати. И следовательно, это две разные истории и два разных живописных сюжета.
В данном эпизоде - со ртатиром (1 статир равен 2 дидрахмам - плате за двоих, Иисуса и Петра) - речь идет об уплате иудейской подати на храм; во втором случае - о подати Риму. Но если во второй раз, на вопрос об уплате подати Риму, Иисус ответил утвердительно, то в данном случае Его ответ отрицательный. Однако, будучи миролюбивым, Он находит компромисс. И, собственно, для этого компромисса и потребовалось чудо, причем оно потре бовалось даже в большей степени, чем во многих других случаях. Подчиняясь необходимости уплатить, он являет свою покорность таким способом, что ставит себя высоко над всем этим спором. И хотя Матфей не записал окончания этой истории, можно не сомневаться, что все получилось так, как сказал Иисус. Если Иисус знал, что во рту у рыбы, которая первая попадется Петру, есть проглоченная ею монета - Он всеведущ. Если же Он сотворил у нее во рту статир - Он всемогущ (так изъясняет это чудо епископ Михаил).
Иисус Христос
Уехавший в августе 1428 г. в Рим Мазаччо успел приступить там к работе в церкви Сан Клементе, где он писал фреску Голгофа, когда он неожиданно скончался.
Несмотря на краткость жизни и творчества Мазаччо, он оказал сильнейшее влияние на новое зарождающееся искусство. С ним на смену средневековым традициям пришли черты новой грандиозной эпохи - эпохи Возрождения. Мазаччо порвал с господствовавшими в живописи второй половины XIV в. декоративностью и повествовательностью. Он сделал решительный шаг в объединении фигуры и пейзажа, впервые дал воздушную перспективу.
Исцеление хромого Петром и Иоанном и воскрешение Тавифы
В произведениях Мазаччо появился естественный горизонт, проходящий на уровне глаз изображённых людей, активно использовалась линейная перспектива. В фресках на смену неглубокой площадке пришло изображение реального глубокого пространства. Убедительнее и богаче стала пластическая светотеневая лепка фигур, прочнее их построение, разнообразнее их характеристики.
Св.Петр на кафедре
Вместо декоративной красочности появилась сдержанная цветовая гамма, Мазаччо пришёл к созданию обобщённой и лаконичной монументальной формы.
Святой Петр
Использован материал: Энциклопедия Кругосвет
Некоторые впечатления и легенды.
Изгнание из рая
Когда впервые видишь фреску "Изгнание Адама и Евы из рая", создается впечатление, что перед нами творение не начала кватроченто, но 19-ого века, – настолько в выражении силы и остроты чувства Мазаччо опережает своё время. Если у Мазолино на другой стороне капеллы Адам и Ева выписаны мягко и слащаво, у Мазаччо они погружены в беспредельное отчаяние: Адам, закрывший лицо руками, и рыдающая Ева, с запавшими глазами и тёмным провалом искажённого криком рта.
Мазаччо, работая над фресками, иногда попросту хулиганил: например, помещал в новозаветные истории современных ему флорентийцев, одетых по последней моде 15-го века.
В 1428 году Мазаччо вызвали в Рим, и цикл остался незаконченным, его дописывал полвека спустя Филиппино Липпи. Фрески же немедленно были признаны шедеврами, и все ученики-живописцы ходили их копировать. В их числе Сандро Боттичелли, Леонардо да Винчи, Пьетро Перуджино, Микеланджело и Рафаэль, а также многие другие. По легенде молодой Микеланджело однажды заявил своему приятелю, что тот никогда так не сможет. Приятель полез драться и сломал Микеланджело нос.
http://www.krotov.info/acts/16/more/vazari_07.html -вазари
художник:
Мазаччо [Томаззо ди Джованни ди Симоне Кассаи]
годы жизни:
1401-1428
виды изобразительного искусства:
живопись, художественная роспись (фрески)
эпоха:
кватроченто
Мазаччо. Биография
Почётная роль представлять живопись флорентийского Кватроченто выпала на роль художника Томаззо ди Джованни ди Симоне Кассаи, известного под именем Мазаччо.
Он родился 12 декабря 1401 года в семье нотариуса, в местечке Сан Джовани Вальдарно недалеко от Флоренции.
| Мазаччо. Автопортрет |
Его отец умер совсем молодым в возрасте 27 лет (его знаменитому сыну было отпущено прожить столько же). Будущему художнику было всего пять лет, когда его отец отошёл в мир иной. Его мать, хозяйка небольшой деревенской гостиницы, вторично вышла замуж за престарелого местного аптекаря Тедеско ди Мастро Фео, который умер, когда Томаззо было 16 лет. Томаззо стал старшим мужчиной в семье, её кормильцем. По воспоминаниям современников он был добрым, отзывчивым человеком, никому не отказывающим в помощи, часто в ущерб себе. За невнимание к окружающей жизни и одежде тосканцы дали ему прозвище Мазаччо (“Неуклюжий”).
В 1418 году Томаззо отправился во Флоренцию учиться живописи. По свидетельству Вазари его первыми учителями были Мазолино да Паникале и Мариотто ди Кристофано. Сейчас это мнение считается ошибочным, в пользу чего свидетельствует тот факт, что Мазаччо получил звание мастера живописи и был принят в цех врачей и аптекарей (в то время туда входили и аптекари) на год раньше Мазалино. К тому же, живопись этих мастеров совершенно разная, работы Мазаччо не носят никаких следов их влияния.
Вероятней всего, Мазаччо учился в мастерской Биччи ди Лоренцо, одного из самых известных художников того времени. Но подлинной школой для Мазаччо стало общение с выдающимися мастерами раннего Возрождения - архитектором Брунеллески и скульптором Донателло.
В 1424 году Мазаччо становится членом гильдии Св. Луки - организации флорентийских художников. Этот год отличен началом сотрудничества с Мазолино. Бесспорно, Мазолино был крупнейшим художником первой половины XV века, его манера была близка и понятна современникам, которых привлекала аристократическая готика с её религиозной сказочностью и нарядностью. Это давало возможность Мазолино получать хорошие заказы, что определило его лидерство в организации работ. Мазаччо была отведена роль помощника. Неординарность ситуации заключалась в том, что молодой помощник оказал большое влияние на творчество своего именитого старшего товарища.
Мазаччо. Картины
Одна из сохранившихся ранних совместных картин Мазаччо и Мазолино - “Мадонна с младенцем и Св. Анной” была написана для церкви Сант Амброджо около 1424 года.
Доля авторства каждого художника до сих пор вызывает споры. Вазари приписывал Мазаччо авторство всей картины. Искусствовед Роберто Лонги считал, что кисти Мазаччо принадлежит Мадонна с младенцем и правый ангел, который держит занавес, а всё остальное написано Мазолино, которому, вероятно, и была заказана картина. В картине сохранена средневековая иконографическая схема сюжета “Св. Анна втроём” (на коленях у Анны сидит Мария, а на коленях Марии - младенец Христос). Но уже в этой картине Мазаччо смело берётся за решение проблемы пространственной глубины и композиции, моделировки человеческого тела. Картина наполнена декоративной красотой - характерной особенностью его работ.
В 1426 году в Пизе за невысокую плату Мазаччо создал большой алтарный полиптих для капеллы монастыря Санта Мария дель Кармине. Сейчас трудно представить, как он выглядел изначально, потому что уже в XVIII веке этот образ был разрознен и сейчас его части находятся в музеях и собраниях разных стран мира. Центральная часть алтаря “Мадонна с младенцем и ангелами” находится в лондонской Национальной галерее.
В “Мадонне с младенцем и ангелами” декоративные элементы отошли на задний план. Изображение построено строго по законам перспективы Джотто. Здесь Мазаччо уже умело использовал трёхмерное пространство для создания скульптурной объёмности фигуры Мадонны. Благодаря прекрасному знанию анатомии безупречно написаны фигуры ангелов.
Мазаччо. Фрески
Фрески всегда были во Флоренции наиболее почитаемым видом искусства. Фрески украшали церкви и дворцы, домашние часовни и общественные здания не только внутри, но и снаружи. Как и у Джотто, фрески составляют основу художественного наследия Мазаччо. И, как Джотто, Мазаччо занимает выдающееся место в истории фресковой техники. Основным трудом и вершиной творчества художника были фрески в капелле Бранкаччи в церкви Санта Мария дель Кармине (1427-1428). Заказчиком был знаменитый флорентийский гражданин Феличе Бранкаччи. Расписывать капеллу начал Мазолино в 1424 году, потом его работу продолжил Мазаччо, и только через 50 лет после смерти Мазаччо она была закончена художником Филиппино Липпи. К сожалению, состояние фресок капеллы Бранкаччи оставляет желать много лучшего. Они сильно пострадали от копоти большого пожара в 1771 году, и уже в XVIII веке несколько раз реставрировались. К счастью, в 1988 году фрески были восстановлены в первоначальном виде. Капелла Бранкаччи небольшая по размеру. Фрески шли в три ряда над панелью, расписанной под мраморную облицовку. Кисти Мазаччо принадлежат фрески: “Изгнание из рая”, “Чудо со статиром”, и фреска на алтарной стене - “Крещение новообращённых”.
 |
| Мазаччо. “Крещение новообращённых” |
Это первое реалистическое изображение человеческого тела. По средневековой традиции человеческие фигуры изображались так, что “ступни ног не ступали на землю и не сокращались, а стояли на цыпочках” (Вазари). Мазаччо придал им устойчивость. Тела Адама и Евы не только анатомически правильные, их движения естественны, художник прекрасно передал их чувство стыда и отчаяния. А изображение ангела с мечом в руке создаёт иллюзию пространства.
Мазаччо. “Чудо со статиром” и “Мадонна, щекочущая младенца”
В основу положена библейская история о сборщике городских податей, потребовавшего у Христа и его апостолов статир (древнегреческая монета) за возможность пройти в город. Христос приказал Петру поймать в озере рыбу и вынуть у неё изо рта монету. Пётр действительно нашёл статир во рту рыбы и отдал сборщику податей.
Отдавая дань средневековой традиции, Мазаччо разместил три разновременных эпизода многофигурной композиции на одной плоскости. Но в нарушение той же традиции сцены в ней не идут одна за другой, художник собирал их отдельными смысловыми группами, но с таким художественным расчётом, чтобы последовательность происходящего была очевидной. Мазаччо блестяще решил проблемы воздушной и линейной перспективы. Вдоль уходят холмы и деревья, фигуры свободно размещаются в пейзаже, между ними создаётся как бы воздушная среда. Мазаччо превратил библейскую легенду в живое повествование, придав портретные черты группе учеников Христа в центре: правая крайняя фигура считается автопортретом Мазаччо, в лице слева от Христа угадывается сходство с Донателло. Фрески Мазаччо в капелле Бранкаччи с момента их появления стали настоящей школой живописи для многих поколений художников. Сюда приходили Леонардо да Винчи, Ботичелли, Рафаэль, Микеланджело, чтобы познакомиться с работой основателя ренессансного реализма.
Фреска “Троица” (1427-1428) во флорентийской церкви Санта Мария Новелла стала классическим образом алтарной композиции.
Впервые в настенной живописи Мазаччо применил полную перспективу. Художник построил композицию таким образом, что по мере удаления изображение уменьшается.
Около 1426 года Мазаччо по заказу будущего кардинала Антонио Казини пишет небольшую картину “Мадонна, щекочущая младенца”.
Картина замечательна тем, что передаёт нежные человеческие чувства: любящая мать играет с радостно улыбающимся ребёнком. В 1947 году картину удалось найти среди произведений, похищенных нацистами во время второй мировой войны. Сейчас она находится в галерее Уффици.
В августе 1428 года, не завершив росписи в капелле Бранкаччи, Мазаччо по приглашению Мазолино (предположительно для участия в выполнении большого заказа) уехал в Рим и даже успел приступить к росписи фрески “Голгофа” в церкви Сан Клементе, когда он неожиданно скончался. Можно только горько сожалеть о том, сколько шедевров не были созданы…
Место Мазаччо в искусстве трудно переоценить. По словам Вазари, “он первым поставил людей на ноги”, решил проблемы перспективы, дал новый образ человека, наделённого чертами демократизма, исключающего всякую сословную ограниченность.
фото с сайтов: canvasreplicas . com , finearttouch . com , paradoxplace . com , rapgenius . com , artchive . com , gfmer . ch , artexpertswebsite . com , commons . wikimedia . org , ice - nut . ru , openlab . citytech . cuny . edu
Также вы можете инициировать обсуждение интересных вам тем на нашего портала.
