Smoke on the Water (с англ. - «Дым над водой») - песня рок-группы Deep Purple , записанная в декабре 1971 года и впервые выпущенная в альбоме Machine Head в марте 1972 года . В качестве сингла она вышла лишь в 1973 году ; вторую сторону сингла занимала её концертная версия из альбома Made in Japan .
Песня описывает реальные события. Группа решила записывать свой новый альбом за пределами Англии, чтобы избежать лишних налогов , и в декабре 1971 года музыканты съехались в швейцарский городок Монтрё для записи альбома на передвижной студии, арендованной у Rolling Stones и известной как Rolling Stones Mobile. Запись решено было делать в развлекательном комплексе казино Монтрё (в песне - «the gambling house»), в котором они уже бывали с концертами. Накануне студийной сессии, в субботу, 4 декабря , в театре казино проходил концерт Фрэнка Заппы и The Mothers of Invention , как часть их европейского турне. Это был последний концерт в этом зале, после которого он должен был поступить в распоряжение Deep Purple для записи альбома. Группа решила во избежание недоразумений пока не разгружать аппаратуру, что оказалось впоследствии счастливым решением .
Клод Нобс (фото 2006 г.)
Примерно через час после начала концерта, во время синтезаторного соло на King Kong, из-за подвесного бамбукового потолка появились искры и затем огонь - очевидно, один из зрителей (которого найти не удалось) выстрелил из ракетницы в крышу («some stupid with a flare gun»). Заппа спокойно сказал «без паники, у нас пожар» (возможно, они сами ничего не заметили и им самим сказали), после чего музыканты покинули сцену. Зрители эвакуировались довольно организованно, обошлось без жертв. В песне упоминается «funky Claude», который «вбегал и выбегал», - это директор джазового фестиваля в Монтрё Клод Нобс , помогавший зрителям выбраться из зала. Среди зрителей были и участники Deep Purple. По воспоминаниям Гловера, пожар вначале был настолько слабым, что он успел за время эвакуации снова войти в зал, подойти поближе к пустой сцене, рассмотреть аппаратуру Заппы с группой и впечатлиться от двух новейших синтезаторов .
В результате пожара сгорел дотла весь многоэтажный комплекс казино, вместе с концертным залом и аппаратурой «The Mothers» (которая была застрахована, но концерты во Франции и Бельгии пришлось отменить). Из гостиницы Europe Hotel, где остановились участники Deep Purple, музыканты наблюдали через большое окно ресторана, как казино охватывается пламенем (чему помог ветер, дувший с гор), и видели завесу дыма над Женевским озером .
Группе, уже взявшей в аренду дорогую студию, пришлось подыскивать по всему городу новое помещение. Вскоре Нобс нашёл для них театр «Павильон» (The Pavilion), расположенный в центре города. Туда перевезли оборудование и начали работать в середине дня над инструментальной дорожкой с новым риффом , заготовленным Блэкмором, ещё без текста, под рабочим названием «Title #1». Отладка аппаратуры и разработка аранжировок заняла остаток дня, и собственно дубли начали записывать уже за полночь. Третий дубль оказался удачным, и на нём остановились. Как оказалось, всё это время обслуживающий персонал пытался удержать за запертыми дверьми наряд полиции, которую вызвали окрестные жильцы из-за шума. Именно благодаря тому, что полицию задерживали, удалось закончить запись дорожки .
Поскольку работа только в дневное время музыкантам не подходила, пришлось искать новый зал. К помещению предъявлялось много требований, и его поиски заняли 5-6 дней. В один из этих дней ожидания Гловер проснулся в гостиничной комнате, произнеся в момент пробуждения слова «smoke on the water» . Когда он позже сообщил об этих словах Гиллану, тот сказал, что они звучат как «наркоманские» («sounds like a drug song»), и, относя себя исключительно к «пьющим» группам, они поначалу эти слова отвергли .
В концертном исполнении песня была впоследствии записана более поздними составами Deep Purple с вокалистом Дэйвидом Ковердэйлом , а также группами Ian Gillan Band , Gillan и Rainbow . В 1989 году она была выпущена как на сборнике Rock Aid Armenia , так и отдельным синглом в исполнении музыкантов Deep Purple и сборной группы известнейших рок-музыкантов; средства от продажи сингла поступили в фонд вспомоществления жертвам
Объявление в музыкальном магазине в отделе гитар: «Smoke on the water» не играть. Штраф 100 рублей».
Эту песню знают все.
А вот и ноты того самого риффа)
В декабре 1971 группа приехала в швейцарский городок Монтрё, чтобы записать новый альбом на передвижной студии, арендованной у Rolling Stones и известной как Rolling Stones Mobile. Запись решено было делать в казино Монтрё. Накануне в театре казино проходил концерт Фрэнка Заппы и The Mothers of Invention. Это был последний концерт в этом зале, после которого он должен был поступить в распоряжение Deep Purple для записи альбома. Группа решила во избежание недоразумений пока не разгружать аппаратуру, что оказалось впоследствии счастливым решением.
Во время концерта из-за подвесного бамбукового потолка появились искры и затем огонь — очевидно, один из зрителей (которого найти не удалось) выстрелил из ракетницы в крышу. Обошлось без жертв. В песне упоминается «funky Claude», который «вбегал и выбегал», — это директор джазового фестиваля в Монтрё Клод Нобс, помогавший зрителям выбраться из зала. Среди зрителей были и участники Deep Purple. По воспоминаниям Гловера, пожар вначале был настолько слабым, что он успел за время эвакуации снова войти в зал, подойти поближе к пустой сцене, рассмотреть аппаратуру Заппы с группой и впечатлиться от двух новейших синтезаторов.
В результате пожара сгорел дотла весь многоэтажный комплекс казино, вместе с концертным залом и аппаратурой «The Mothers». Из окна своей гостиницы музыканты Deep Purple наблюдали, как казино охватывается пламенем (чему помог ветер, дувший с гор), и видели завесу дыма над Женевским озером.
Группе пришлось срочно подыскивать новое помещение. Им предоставили театр «Павильон», расположенный в центре города. Туда перевезли оборудование и начали работать над инструментальной дорожкой с новым риффом, заготовленным Блэкмором, ещё без текста. Отладка аппаратуры и разработка аранжировок заняла остаток дня, и собственно дубли начали записывать уже за полночь. Третий дубль оказался удачным, и на нём остановились. Как оказалось, всё это время обслуживающий персонал пытался удержать за запертыми дверьми наряд полиции, которую вызвали окрестные жильцы из-за шума. Именно благодаря тому, что полицию задерживали, удалось закончить запись.
В один из этих дней Гловер проснулся в гостиничной комнате со словами «smoke on the water». Когда он позже сообщил об этих словах Гиллану, тот сказал, что они звучат как «наркоманские» («sounds like a drug song»), и, относя себя исключительно к «пьющим» группам, они поначалу эти слова отвергли.
В конце концов, уже в цейтноте, группа сняла целиком гостиницу «Гранд Отель», находившуюся в старом викторианском здании на окраине города и почти пустовавшую, а потому практически неотапливаемую в декабре, превратив её Т-образный коридор на первом этаже в импровизированную студию. Пришлось специально нанять столяра для сооружения деревянного щита, который отгораживал фойе, и обложить щит матрасами из гостиничных номеров. Был арендован промышленный обогреватель, который включали в перерывах по нескольку раз в день. Поскольку выход в фойе был перекрыт щитом, музыканты попадали внутрь и выбирались обратно на улицу в передвижную студию через боковой коридор и балконы прилегающих смежных номеров. Барабанные партии были записаны отдельно в коридоре гостиницы.
В таких условиях был записан весь альбом Machine Head, пожалуй, лучший альбом Deep Purple. Почему-то самое хорошее всегда создается вопреки)) На уже готовую инструментальную дорожку был наложен текст, написанный под впечатлением от произошедшего, практически слово в слово описывающий данные события.
We all came out to Montreux on the Lake Geneva shoreline
To make records with a mobile - We didn"t have much time
Frank Zappa & the Mothers were at the best place around
But some stupid with a flare gun burned the place to the ground
Smoke on the water
They burned down the gambling house - It died with an awful sound
Funky & Claude was running in and out, pulling kids out of the ground
When it all was over, we had to find another place
Swiss time was running out - It seemed that we would lose the race
Smoke on the water - A fire in the sky
Smoke on the water
We ended up at the Grand Hotel - It was empty, cold and bare
But with the Rolling Truck Stones Thing just outside making our music there
With a few red lights an" a few old beds, we made a place to sweat
No matter what we get out of this, I know... I know we"ll never forget
Smoke on the water - A fire in the sky
Smoke on the water
Песня описывает реальные события. В декабре 1971 года группа съехалась в швейцарский городок Монтрё, чтобы записать новый альбом на передвижной студии, арендованной у Rolling Stones и известной как Rolling Stones Mobile. Запись решено было делать в развлекательном комплексе казино Монтрё (в песне — «the gambling house»), в котором они уже бывали с концертами. Накануне студийной сессии, в субботу, 4 декабря, в театре казино проходил концерт Фрэнка Заппы и The Mothers of Invention, как часть их европейского турне. Это был последний концерт в этом зале, после которого он должен был поступить в распоряжение Deep Purple для записи альбома. Группа решила во избежание недоразумений пока не разгружать аппаратуру, что оказалось впоследствии счастливым решением.
Frank Zappa
Примерно через час после начала концерта, во время синтезаторного соло на King Kong, из-за подвесного бамбукового потолка появились искры и затем огонь — очевидно, один из зрителей (которого найти не удалось) выстрелил из ракетницы в крышу («some stupid with a flare gun»). Заппа спокойно сказал «без паники, у нас пожар» (возможно, они сами ничего не заметили и им самим сказали), после чего музыканты покинули сцену. Зрители эвакуировались довольно организованно, обошлось без жертв. В песне упоминается «funky Claude», который «вбегал и выбегал», — это директор джазового фестиваля в Монтрё Клод Нобс, помогавший зрителям выбраться из зала. Среди зрителей были и участники Deep Purple. По воспоминаниям Гловера, пожар вначале был настолько слабым, что он успел за время эвакуации снова войти в зал, подойти поближе к пустой сцене, рассмотреть аппаратуру Заппы с группой и впечатлиться от двух новейших синтезаторов.
В результате пожара сгорел дотла весь многоэтажный комплекс казино, вместе с концертным залом и аппаратурой «The Mothers» (которая была застрахована, но концерты во Франции и Бельгии пришлось отменить). Из гостиницы Europe Hotel, где остановились участники Deep Purple, музыканты наблюдали через большое окно ресторана, как казино охватывается пламенем (чему помог ветер, дувший с гор), и видели завесу дыма над Женевским озером.
Группе, уже взявшей в аренду дорогую студию, пришлось подыскивать по всему городу новое помещение. Вскоре Нобс нашёл для них театр «Павильон» (The Pavilion), расположенный в центре города. Туда перевезли оборудование и начали работать в середине дня над инструментальной дорожкой с новым риффом, заготовленным Блэкмором, ещё без текста, под рабочим названием «Title ». Отладка аппаратуры и разработка аранжировок заняла остаток дня, и собственно дубли начали записывать уже за полночь. Третий дубль оказался удачным, и на нём остановились. Как оказалось, всё это время обслуживающий персонал пытался удержать за запертыми дверьми наряд полиции, которую вызвали окрестные жильцы из-за шума. Именно благодаря тому, что полицию задерживали, удалось закончить запись дорожки.
Поскольку работа только в дневное время музыкантам не подходила, пришлось искать новый зал. К помещению предъявлялось много требований, и его поиски заняли 5—6 дней. В один из этих дней ожидания Гловер проснулся в гостиничной комнате, произнеся в момент пробуждения слова «smoke on the water». Когда он позже сообщил об этих словах Гиллану, тот сказал, что они звучат как «наркоманские» («sounds like a drug song»), и, относя себя исключительно к «пьющим» группам, они поначалу эти слова отвергли.
В конце концов, уже в цейтноте, группа сняла целиком гостиницу «Гранд Отель», находившуюся на отшибе и почти пустовавшую, а потому практически неотапливаемую в декабре («We ended up at the Grand Hotel, / It was empty, cold and bare»), превратив её Т-образный коридор на первом этаже в импровизированную студию. Пришлось специально нанять столяра для сооружения деревянного щита, который отгораживал фойе, и обложить щит матрасами из гостиничных номеров. Был арендован промышленный обогреватель, который включали в перерывах по нескольку раз в день. Из припаркованной рядом студии провели кабели в гостиницу. Поскольку выход в фойе был перекрыт щитом, музыканты попадали внутрь и выбирались обратно на улицу в передвижную студию через боковой коридор и балконы прилегающих смежных номеров. Пространство, где они играли, было подсвечено красными прожекторами для создания творческой атмосферы («With a few red lights and a few old beds / We made a place to sweat…»). Барабанные партии были записаны отдельно в коридоре гостиницы, так как Иэну Пэйсу пришлась по душе реверберация холла между номерами.
В таких условиях был записан весь альбом Machine Head. А на инструментальную дорожку, записанную ранее в «Павильоне», был наложен вновь написанный текст с припевом «Smoke on the Water».
Из всех композиций альбома песня «Smoke on the Water» вошла в концертную программу 1972 года самой последней, это произошло в конце мая.
Smoke on the Water («Дым над водой») - песня рок-группы Deep Purple , записанная в декабре 1971 года и впервые выпущенная в альбоме Machine Head в марте 1972 года . В качестве сингла она вышла лишь в 1973 году ; вторую сторону сингла занимала её концертная версия из альбома Made in Japan .
Песня описывает реальные события. В декабре 1971 года группа съехалась в швейцарский городок Монтрё , чтобы записать новый альбом на передвижной студии, арендованной у Rolling Stones и известной как Rolling Stones Mobile. Запись решено было делать в развлекательном комплексе казино Монтрё (в песне - «the gambling house»), в котором они уже бывали с концертами. Накануне студийной сессии, в субботу, 4 декабря , в театре казино проходил концерт Фрэнка Заппы и The Mothers of Invention , как часть их европейского турне. Это был последний концерт в этом зале, после которого он должен был поступить в распоряжение Deep Purple для записи альбома. Группа решила во избежание недоразумений пока не разгружать аппаратуру, что оказалось впоследствии счастливым решением.
Примерно через час после начала концерта, во время синтезаторного соло на King Kong, из-за подвесного бамбукового потолка появились искры и затем огонь - очевидно, один из зрителей (которого найти не удалось) выстрелил из ракетницы в крышу («some stupid with a flare gun»). Заппа спокойно сказал «без паники, у нас пожар» (возможно, они сами ничего не заметили и им самим сказали), после чего музыканты покинули сцену. Зрители эвакуировались довольно организованно, обошлось без жертв. В песне упоминается «funky Claude», который «вбегал и выбегал», - это директор джазового фестиваля в Монтрё Клод Нобс , помогавший зрителям выбраться из зала. Среди зрителей были и участники Deep Purple. По воспоминаниям Гловера, пожар вначале был настолько слабым, что он успел за время эвакуации снова войти в зал, подойти поближе к пустой сцене, рассмотреть аппаратуру Заппы с группой и впечатлиться от двух новейших синтезаторов .
В результате пожара сгорел дотла весь многоэтажный комплекс казино, вместе с концертным залом и аппаратурой «The Mothers» (которая была застрахована, но концерты во Франции и Бельгии пришлось отменить). Из гостиницы Europe Hotel, где остановились участники Deep Purple, музыканты наблюдали через большое окно ресторана, как казино охватывается пламенем (чему помог ветер, дувший с гор), и видели завесу дыма над Женевским озером .
Группе, уже взявшей в аренду дорогую студию, пришлось подыскивать по всему городу новое помещение. Вскоре Нобс нашёл для них театр «Павильон» (The Pavilion), расположенный в центре города. Туда перевезли оборудование и начали работать в середине дня над инструментальной дорожкой с новым риффом , заготовленным Блэкмором, ещё без текста, под рабочим названием «Title #1». Отладка аппаратуры и разработка аранжировок заняла остаток дня, и собственно дубли начали записывать уже за полночь. Третий дубль оказался удачным, и на нём остановились. Как оказалось, всё это время обслуживающий персонал пытался удержать за запертыми дверьми наряд полиции, которую вызвали окрестные жильцы из-за шума. Именно благодаря тому, что полицию задерживали, удалось закончить запись дорожки.
Поскольку работа только в дневное время музыкантам не подходила, пришлось искать новый зал. К помещению предъявлялось много требований, и его поиски заняли 5-6 дней. В один из этих дней ожидания Гловер проснулся в гостиничной комнате, произнеся в момент пробуждения слова «smoke on the water» . Когда он позже сообщил об этих словах Гиллану, тот сказал, что они звучат как «наркоманские» («sounds like a drug song»), и, относя себя исключительно к «пьющим» группам, они поначалу эти слова отвергли.
Гиллан исполнял композицию в составе группы Black Sabbath во время их турне Born Again Tour 1983 (англ.) русск. в 1983-1984 годах. В 2011 году запись песни, сделанная во время одного из концертов, была выпущена на переизданном диске Born Again .
Под названием «Smoke on the Water» в 1994 году на Shrapnel Records вышел трибьют Deep Purple, в котором приняли участие вокалисты Joe Lynn Turner, Glenn Hughes и Jeff Scott Soto, а также группа гитарных (Ингви Мальмстин , Винни Мур , Дон Доккен, Пол Гилберт , Тони Макалпин , Дин Кастроново) и клавишных (Йенс Юханссон и всё тот же Тони Макалпин) виртуозов. Сама песня на этом альбоме идёт седьмым треком.
Известны многочисленные поздние кавер-версии песни, в том числе от Iron Maiden , Ингви Мальмстина , Dream Theater , Sepultura , (Джо Сатриани , Джон Петруччи и Стив Вэй «Live In Tokyo», 2005), Jon Bon Jovi с Брюсом Спрингстином , Soulfly , Six Feet Under , Vains of Jenna , Santana , Брайана Мэя , Бурановские бабушки . Песня перерабатывалась в стилях кантри , трэш-метал , блэк-метал , и пауэр-метал , народная песня среди прочих.
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d"elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там. Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
«Fireball» (1971)
Успех сразу уплотнил концертный график, поэтому материал нового альбома сочинялся и записывался урывками во время и между концертами. Может, поэтому Блэкмор считал следующую пластинку «Fireball» неудачной. И, правда, она вышла не столь рОковой, как «In Rock», но лично мне понравилась больше. Кстати, и Гиллан до сих пор называет «Fireball» своим самым любимым альбомом. Слушатели тоже проголосовали «за» — это был первый альбом DP, занявший 1-е место в Британии.
Несмотря на стилистическое разнообразие пластинки, открывалась она традиционно — забойным скоростным треком с одноименным названием. Дословно «Fireball» — это «огненный шар», но в данном случае подразумевается комета или метеор, что видно и по обложке диска. На текст песни Гиллана вдохновила неразделённая любовь к девушке, о которой он сказал: «Она была для меня полной загадкой». Впрочем, текст у DP редко имел важное значение. То ли дело музыка…
Открывалась песня странным звуком. Хотя музыканты долгое время говорили журналистам, что это «особый синтезатор», на самом деле они просто записали гудение включающегося кондиционера (ох, и громкие тогда были кондиционеры!).
Затем шла неистовая барабанная дробь Яна Пейса.
Ян Пейс.
В детстве у меломанов ходила легенда, что Пейс был способен ударами палочек удерживать монету на стене. Не знаю, как там с монетой, но любопытные подсчитали, что в начале «Fireball» он выбивает 240 ударов минуту! Также это редкая песня группы, где ударник использовал два барабана-бочки (дополнительную бочку даже специально выносили во время концертов только для исполнения этой песни).
По энергичности песня ничем не уступала «Speed King», даже казалась более энергичной из-за отсутствия традиционного гитарного соло (редкий случай!). Вместо него в конце энергично наяривают: Гловер на басу, Лорд — на органе и Гиллан — на бубне. Правда, в закромах раритетов есть версия и с гитарным соло (бонус «Fireball instrumental» к переизданию альбома).
«Smoke on the Water» (1972)
Если на Западе любимым гитарным ходом было «ту-ду-ду» из «Stairway to Heaven», то для советского меломана таковым, безусловно, был «там-там-там, там-там-татам» из песни «Smoke on the Water» производства DEEP PURPLE.
Как я уже писал, лирика песен «глубоко-пурпурных» по большей части была безыскусной. Вот и текст «Дым над водой, огонь - в небесах…», отнюдь не содержал никакого символизма, а был скрупулезным документальным описанием событий, случившихся с группой в Швейцарии в конце 1971 года…
В курортный городок Монтре DEEP PURPLE привело желание записать новую пластинку. На берегу Женевского озера располагался особняк, где на втором этаже была превосходная студия звукозаписи. К несчастью, на первом этаже было казино. И когда 3 декабря там выступала группа Фрэнка Заппы, один ретивый поклонник стрельнул вверх из ракетницы. Потолок в здании был бамбуковый, и вскоре оно запылало как спичечный коробок. К счастью, никто из людей не пострадал, но казино вместе со студией сгорело дотла. Погибла и вся аппаратура Фрэнка Заппы на сумму 50 тысяч долларов.
Пожар музыканты DEEP PURPLE с ужасом созерцали из окна своего номера в «Гранд-отеле». Огонь озарял небо, а дым стелился над Женевским озером. По легенде, вокалист Ян Гиллан услышал, как басист Роджер Гловер бормотал в сонном бреду: «дым над водой… дым над водой…».
Тот самый дым над той самой водой.
Утром Гиллан сел и начал фиксировать на салфетке все вышеперечисленные события в поэтической форме. Не забыл он упомянуть даже отличившихся на пожаре Фрэнка Заппу и устроителя концерта Клода Нобса, которые смогли организованно вывести всех людей.
«ДЫМ НАД ВОДОЙ» (пер. А. Евдокимова)
Мы все отправились в Монтрё,
На побережье Женевского озера.
Чтобы сделать записи в передвижке,
Времени было не много.
Фрэнк Заппа и «Мамаши»
Заняли лучшее место в округе,
Но какой-то тупарь с ракетницей
Все сжег дотла.Дым над водою,
Огонь - в небесах.
Дым над водою.Спалили игорный дом,
Он скончался, издав ужасный звук,
Фанки и Клод бегали туда-сюда,
Вытаскивая ребят из опасной зоны.
Когда все было кончено,
Нам пришлось искать другое место,
Но швейцарское время истекало,
Казалось, этот забег нам не выиграть.
И действительно, с гибелью здания, ситуация с новым альбомом зависла в воздухе. Звукозаписывающую аппаратуру DEEP PURPLE удалось одолжить у группы ROLLING STONES. Но оставался открытым вопрос – где найти помещение для записи громких хардовых рифов? Наконец, решили далеко не ходить и сняли для записи… «Гранд-отель». Благо, была зима и гостиница пустовала. Но помещение совершенно не отапливалось и отличалось кошмарной акустикой. Обложившись матрасами и включив калориферы, группа героически приступила к работе. Об этом всём и повествует последний куплет «Дыма над водой»:
В конце концов мы оказались в Гранд Отеле,
Там было пусто, холодно и голо.
Но мы с Роллинговой грузовой
Стоунзовской штучкой у ворот
Делали нашу музыку.
При скудном свете красных фонариков
и при наличии нескольких старых коек,
Мы заставили всех вокруг попотеть.
Неважно, что у нас из этого получилось,
Я знаю одно — вовек мне не забыть.
«Grand Hotel», где проходила запись «Machine Head».
В результате на свет родился альбом «Machine Head», содержащий в числе прочего и историю своего появления в виде песни «Smoke on the Water». Знаменитый риф этой песни Ричи Блэкмор записал еще до приезда в Швейцарию.
Правда, пронырливые меломаны умудрились найти песню бразильской певицы Аструд Жилберт «Maria Quiet» 1965 года, проигрыш в которой сильно напоминает рифф «Дыма над Водой». Впрочем, как по мне, обе песни очень разные и сходство их чисто случайное.
Сравнить:
Когда в 1972 году альбом «Machine Head» вышел (1-е место в Англии, 7-е - в США), музыканты предполагали, что хитами станут песни «Maybe I’m a Leo» и «Never Before». Но слушатели полюбили «там-там-там, там-там-татам»…
Р. Блэкмор:
«Простота - вот залог успеха этой песни. Люди до сих пор играют ее в гитарных магазинах. А сочинять я начал, услышав такие вещи, как «I Can`t Explain» и «My Generation». Они построены на очень простых риффах. Я тогда подумал: «Хорошо, если у Пита Таушенда выходят песни, то чем я хуже?».
«Smoke on the Water» навсегда останется символом DEEP PURPLE. В 1989 г. она стала центровой песней пластинки «Rock Aid Armenia», сбор от которой пошел в фонд пострадавших во время страшного землетрясения в Армении в 1988 году.
Тогда в записи «Дыма над водой», кроме группы DEEP PURPLE, приняло участие много знаменитых исполнителей: Брайан Адамс, Кейт Эмерсон (ELP), Томми Йомми (BLACK SABBATH), Брайан Мэй и Роджер Гловер (QUEEN), Брюс Дикинсон (IRON MAIDEN), Дэвид Гилмор (PINK FLOYD) и другие.
«Highway Star» (1972)
Так как члены DEEP PURPLE почти единогласно считают «Machine Head» своим эталонным альбомом, нельзя не упомянуть ещё одну знаменитую композицию этой пластинки.
На обложке «Machine Head» лица музыкантов отражаются в листе металла.
Речь идёт о песне с красноречивым названием «Highway Star» («Звезда Автострады»). Она была самой быстрой композицией альбома и потому по традиции шла первым треком. Смысл «Highway Star» был нехитрый: «Я — крутой парень и несусь на крутой тачке».
Музыка, как обычно, была намного интереснее. Песня была отрепетирована первой — ещё до швейцарской сессии. Написалась она, правда, чуть ли не случайно — во время турне 1971 г. Один из журналистов попросил музыкантов показать, как они пишут песни. Блэкмор взял акустическую гитару и стал наигрывать рифф на основе одного аккорда соль-мажор, а Гиллан тут же сочинял текст.
Ян Гиллан и Ричи Блэкмор.
Р. Блэкмор:
«Я работал над соло для этой песни еще до того, как мы начали ее записывать, чего я обычно не делаю. И мне захотелось наложить «немного Моцарта» на последовательность аккордов».
Джон Лорд.
Правда, Лорд говорил, что последовательность аккордов была «Бахо-подобной», но сути это не меняло. Академическая классика вписалась в рок-ритмы превосходно, став некой визитной карточкой стиля группы.
Впоследствии, этот приём стал настолько привычным, что некоторые не без оснований считали, что именно «тяжёлый рок» стал прибежищем европейской академической традиции и помог классике сохранить свою актуальность в современном мире.
Ещё пара отличных песен из альбома «Machine Head»:
