Имя: Федор Достоевский (Fedor Dostoevsky)
Возраст: 59 лет
Место рождения: Москва
Место смерти: Санкт-Петербург
Деятельность: русский писатель
Семейное положение: был женат
Федор Достоевский - биография
В первую же встречу со своей будущей женой, Анной Григорьевной Сниткиной, Достоевский рассказал ей, совершенно чужой и незнакомой девушке, историю своей жизни. «Его рассказ произвел на меня жуткое впечатление: у меня прошел мороз по коже, -вспоминала Анна Григорьевна. - Этот по виду скрытный и суровый человек рассказывал мне всю прошлую жизнь свою с такими подробностями, так искренно и задушевно, что я невольно удивилась. Только впоследствии я поняла, что Федор Михайлович, совершенно одинокий и окруженный враждебно настроенными против него лицами, испытывал в то время жажду откровенно рассказать кому-либо биографию о своей жизни...»
Федор Михайлович Достоевский родился в 1821 году в некогда знатной дворянской семье Достоевских, чей род происходил из русско-литовской шляхты. В летописях упоминается тот факт, что еще в 1506 году князь Федор Иванович Ярославич пожаловал своему воеводе Даниле Ртищеву родовой герб и обширное поместье Достоево под нынешним Брестом, а от того воеводы и пошло все многочисленное семейство Достоевских. Впрочем, к началу позапрошлого века от родового наследства остался лишь один герб, и отец будущего писателя Михаил Андреевич Достоевский был вынужден кормить семью собственным трудом - он работал штабс-лекарем в Мариинской больнице на Божедомке в Москве. Жила семья во флигеле при больнице, там же появились на свет все восемь детей Михаила Андреевича и его супруги Марии Федоровны.
Федор Достоевский - детство и юность
Федя Достоевский получил приличное для дворянских детей того времени образование - он знал латынь, французский и немецкий языки. Азам грамоты детей обучала мать, затем Федор вместе со старшим братом Михаилом поступил в московский частный пансион Леонтия Чермака. «Гуманное отношение к нам, детям, со стороны родителей было поводом к тому, что при жизни своей они не решались поместить нас в гимназию, хотя это стоило бы гораздо дешевле, - позже писал в своих воспоминаниях о биографии брат Федора Михайловича, Андрей Достоевский.
Гимназии не пользовались в то время хорошею репутациею, и в них существовало обычное и заурядное, за всякую малейшую провинность наказание телесное. Вследствие чего и были предпочтены частные пансионы». Когда Федору исполнилось 16 лет, отец отправил их с Михаилом учиться в частный пансион Костомарова в Петербурге. После окончания обучения мальчики перешли в Петербургское военно-инженерное училище, которое тогда считалось одним из привилегированных учебных заведений для «золотой молодежи». Федор тоже причислял себя к элите - в первую очередь интеллектуальной, поскольку присылаемых отцом денег иногда не хватало даже на самое необходимое.
В отличие от Михаила, не придававшего этому большого значения, Федор стеснялся своего старого платья и постоянной нехватки наличных денег. Днем братья ходили в училище, а по вечерам часто посещали литературные салоны, где в то время обсуждались сочинения Шиллера, Гете, а также Огюста Конта и Луи Блана - модных в те годы французских историков и социологов.
Беззаботная юность братьев закончилась в 1839 году, когда в Петербург пришло известие о смерти их отца - по существующей «семейной легенде», Михаил Андреевич погиб в своем имении Даровое от рук собственных крепостных крестьян, которых он поймал с поличным на краже леса. Возможно, именно потрясение, связанное со смертью отца, заставило Федора отойти от вечеров в богемных салонах и примкнуть к кружкам социалистов, которые тогда во множестве действовали в студенческой среде.
Кружковцы рассуждали о безобразии цензуры и крепостного права, о продажности чиновничества и притеснениях вольнолюбивой молодежи. «Могу сказать, что революционером Достоевский никогда не был и не мог быть, - вспоминал впоследствии его однокурсник Петр Семенов-Тян-Шанский. Единственно, он как благородный человек чувства, мог увлекаться чувствами негодования и даже злобою при виде несправедливостей и насилия, совершаемого над униженными и оскорбленными, что и стало причиной его посещений кружка Петрашевского».
Именно под влиянием идей Петрашевского Федор Михайлович написал свой первый роман «Бедные люди», сделавший его знаменитым. Успех изменил жизнь вчерашнего студента - с инженерной службой было покончено, теперь Достоевский с полным правом мог называть себя литератором. Имя Достоевского в его биографии стало известно не только в кругах писателей и поэтов, но и среди широкой читающей публики. Дебют Достоевского оказался успешным, и ни у кого не оставалось сомнений в том, что его путь к вершинам литературной славы будет прямым и легким.
Но жизнь распорядилась иначе. В 1849 году разразилось «дело Петрашевского» -поводом для ареста стало публичное чтение запрещенного цензурой письма Белинского к Гоголю. Все два десятка арестованных, и Достоевский в их числе, покаялись в увлечении «вредными идеями». Тем не менее жандармы усмотрели в их «пагубных разговорах» признаки подготовки «смуты и мятежей, угрожающих ниспровержением всякого порядка, попранием священнейших прав религии, закона и собственности».
Суд приговорил их к смертной казни через расстрел на Семеновском плацу, и лишь в последний момент, когда все осужденные уже стояли на эшафоте в одежде смертников, император смягчился и объявил о помиловании с заменой казни на каторжные работы. Самого Михаила Петрашевского отправили на каторгу пожизненно, а Федор Достоевский, как и большинство «революционеров», получил всего 4 года каторги с последующей службой в рядовых солдатах.
Свой срок Федор Достоевский отбывал в Омске. Сперва он работал на кирпичной заводе, обжигал алебастр, позже трудился в инженерной мастерской. «Все четыре года я прожил безвыходно в остроге, за стенами, и выходил только на работу, - вспоминал писатель. - Работа доставалась тяжелая, и я, случалось, выбивался из сил, в ненастье, в мокроту, в слякоть или зимою в нестерпимую стужу... Жили мы в куче, все вместе, в одной казарме. Пол грязен на вершок, с потолка капает - все сквозное. Спали мы на голых нарах, позволялась одна подушка. Укрывались коротенькими полушубками, и ноги всегда всю ночь голые. Всю ночь дрогнешь. Те 4 года считаю я за время, в которое был похоронен живой и закрыт в гробу...»На каторге у Достоевского обострилась падучая болезнь - эпилепсия, приступы которой потом мучили его всю жизнь.
Федор Достоевский - Семипалатинск
После освобождения Достоевский был отправлен служить в седьмой Сибирский линейный батальон при крепости Семипалатинск - тогда этот городок был известен не как полигон ядерных испытаний, а как заштатная крепость, охранявшая границу от набегов казахов-кочевников. «Это был полугород-полудеревня с кривыми деревянными домишками, -много лет спустя вспоминал барон Александр Врангель, служивший в то время прокурором Семипалатинска. Достоевского поселили в древней избе, стоявшей в самом безотрадном месте: крутом пустырь, сыпучий песок, ни куста, ни дерева.
Федор Михайлович за свое помещение, стирку и еду платил пять рублей. Но какая вообще была его еда! На приварок солдату отпускалось тогда четыре копейки. Из этих четырех копеек ротный командир и кашевар удерживали в свою пользу полторы копейки. Конечно, жизнь тогда была дешева: один фунт мяса стоил грош, пуд гречневой крупы - тридцать копеек. Федор Михайлович брал домой свою ежедневную порцию щей. каши и черного хлеба, и если сам не съедал, то давал своей бедной хозяйке...»
Там же, в Семипалатинске, Достоевский впервые серьезно влюбился. Его избранницей стала Мария Дмитриевна Исаева, жена бывшего преподавателя гимназии, а ныне чиновника по корчемной части, сосланного за какие-то прегрешения из столицы на край света. «Марии Дмитриевне было лет за тридцать, -вспоминал барон Врангель. - Довольно красивая блондинка среднего роста, очень худощавая, натура страстная и экзальтированная. Она приласкала Федора Михайловича, но не думаю, чтобы глубоко оценила его, просто пожалела несчастного, забитого судьбою человекa... Не думаю, что Мария Дмитриевна была сколь нибудь серьезно влюблена.
Федор же Михайлович чувство жалости и сострадания принял за взаимную любовь и влюбился в нее со всем пылом молодости». Болезненная и хрупкая. Мария напоминала писателю мать, и в его отношении к ней было больше нежности, чем страсти. Достоевский стыдился своего чувства к замужней женщине, переживал и мучился от безнадежности положения. Но примерно год спустя после их знакомства, в августе 1855 года, Исаев скоропостижно скончался, и Федор Михайлович тут же сделал своей возлюбленной предложение руки и сердца, которое, впрочем, вдова приняла не сразу.
Они обвенчались лишь в начале 1857 года, когда Достоевский получил офицерское звание и Мария Дмитриевна обрела уверенность в том, что он сможет обеспечить ее саму и ее сына Павла. Но, к сожалению, этот брак не оправдал надежд Достоевского. Позже он писал Александру Врангелю: «О, друг мой, она любила меня беспредельно, я любил ее тоже без меры, но мы не жили с ней счастливо... Мы были с ней положительно несчастны вместе (по ее странному, мнительному и болезненно-фантастическому характеру), - мы не могли перестать любить друг друга; даже чем несчастнее были, тем более привязывались друг к другу».
В 1859 году Достоевский вместе с женой и пасынком вернулся в Петербург. И обнаружил, что его имя вовсе не забыто публикой, напротив, его всюду сопровождала слава писателя и «политического заключенного». Он снова начал писать - сначала роман «Записки из Мертвого дома», затем «Униженные и оскорбленные», «Зимние заметки о летних впечатлениях». Вместе со своим старшим братом Михаилом он открыл журнал «Время» - брат, купивший на отцовское наследство собственную табачную фабрику, субсидировал выпуск альманаха.
Увы, несколько лет спустя выяснилось, что Михаил Михаилович был весьма посредственным бизнесменом, и после его внезапной смерти и на фабрике, и на редакции журнала остались огромные долги, которые пришлось взять на себя Федору Михайловичу. Позже его вторая жена, Анна Григорьевна Сниткина, писала: «Для уплаты этих долгов Федору Михайловичу приходилось работать сверх сил... Как бы выиграли в художественном отношении произведения моего мужа, если бы он не имея этих взятых на себя долгов и мог писать романы не спеша, просматривая и отделывая, прежде чем отдать их в печать.
В литературе и обществе часто сравнивают произведения Достоевского с произведениями других талантливых писателей и упрекают Достоевского в чрезмерной сложности, запутанности и нагроможденности его романов, тогда как у других творения их отделаны, а у Тургенева, например, почти ювелирно отточены. И редко кому приходит в голову припомнить и взвесить те обстоятельства, при которых жили и работали другие писатели, и при которых жил и работал мой муж».
Федор Достоевский - биография личной жизни
Но тогда, в начале 60-х годов, казалось, что у Достоевского наступила вторая молодость. Он поражал окружающих своей работоспособностью, часто бывал возбужден, весел. В это время к нему пришла новая любовь - это была некая Аполлинария Суслова, выпускница пансиона благородных девиц, которая впоследствии стала прототипом как Настасьи Филипповны в «Идиоте», так и Полины в «Игроке». Аполлинария была полной противоположностью Марии Дмитриевне -молодая, сильная, самостоятельная девушка.
И чувства, которые писатель испытывал к ней, тоже были совсем другими, нежели его любовь к жене: вместо нежности и сострадания - страсть и желание обладать. В своих воспоминаниях об отце дочь Федора Михайловича Любовь Достоевская писала, что Аполлинария осенью 1861 года прислала ему «объяснение в любви. Письмо было найдено среди бумаг моего отца - оно написано просто, наивно и поэтически. По первому впечатлению - перед нами робкая молодая девушка, ослепленная гением великого писателя. Достоевский был тронут письмом Полины. Это объяснение в любви явилось к нему в тот момент, когда он больше всего нуждался в нем...»
Их отношения продолжались три года. Поначалу Полине льстило обожание великого писателя, но постепенно ее чувства к Достоевскому остыли. По мнению биографов Федора Михайловича, Аполлинария ждала какой-то романтической любви, а встретила настоящую страсть зрелого мужчины. Сам Достоевский так оценивал свою пассию: «Аполлинария - большая эгоистка. Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны. Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважении других хороших черт, сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям». Оставив супругу в Петербурге. Достоевский с Аполлинарией путешествовал по Европе, проводил время в казино - Федор Михайлович оказался страстным, но невезучим игроком - и много проигрывал в рулетку.
В 1864 году «вторая молодость» Достоевского неожиданно закончилась. В апреле умерла его жена Мария Дмитриевна. а буквально три месяца спустя скоропостижно скончался брат Михаил Михайлович. Достоевский писал впоследствии своему старому другу Врангелю: «.. .я остался вдруг один, и стало мне просто страшно. Вся жизнь переломилась разом надвое. В одной половине, которую я перешел, было все, для чего я жил. а в другой, неизвестной еще половине, все чуждое, все новое, и ни одного сердца, которое могло бы мне заменить тех обоих».
Кроме душевных страданий, смерть брата повлекла за собой и серьезные для Достоевского финансовые последствия: он оказался без денег и без журнала, который был закрыт за долги. Федор Михайлович предлагал Аполлинарии Сусловой выйти за него замуж - это решило бы и вопросы с его долгами, ведь Полина была из довольно состоятельной семьи. Но девушка отказалась, к тому времени от ее восторженного отношения к Достоевскому не осталось и следа. В декабре 1864 года она записала в своем дневнике: «Мне говорят о ФМ. Я его просто ненавижу. Он так много заставлял меня страдать, когда можно было обойтись без страдания».
Другой несостоявшейся невестой писателя стала Анна Корвин-Круковская - представительница древнего дворянского рода, родная сестра знаменитой Софьи Ковалевской. Как утверждают биографы писателя, сначала дело вроде бы шло к свадьбе, но затем помолвка была расторгнута без объяснения причин. Впрочем, сам Федор Михайлович всегда утверждал, что именно он освободил невесту от данного обещания: «Это девушка высоких нравственных качеств: но ее убеждения диаметрально противоположны моим, и уступить их она не может, слишком уж она прямолинейна. Навряд ли поэтому наш брак мог быть счастливым».
От жизненных невзгод Достоевский попытался укрыться за границей, но кредиторы преследовали его и там, угрожая лишением авторских прав, описью имущества и долговой тюрьмой. Денег требовали и его родственники -вдова брата Михаила считала, что Федор обязан обеспечить ей и детям достойное существование. Отчаянно пытаясь получить хоть какие-то деньги, он заключил кабальные договора на написание сразу двух романов - «Игрок» и «Преступление и наказание», но вскоре понял, что у него нет ни моральных, ни физических сил уложиться в заданные контрактами сроки. Достоевский пытался отвлечься игрой, но удача, как обычно, не сопутствовала ему, и, проигрывая последние деньги, он все больше погружался в депрессию и тоску. Кроме того, из-за подорванного душевного равновесия его буквально истязали приступы эпилепсии.
Именно в таком состоянии и застала писателя 20-летняя Анна Григорьевна Сниткина. Впервые Анна услышала имя Достоевского в 16 лет - от своего отца Григория Ивановича, бедного дворянина и мелкого петербургского чиновника, который был страстным поклонником литературы, увлекался театром. По ее собственным воспоминаниям, Аня тайком брала у папы издание «Записок из Мертвого дома», читала по ночам и проливала горькие слезы на страницы. Она была обычной петербуржской девочкой середины XIX столетия - с девяти лет ее отдали на обучение в Училище св. Анны на Кирочной улице, потом - в Мариинскую женскую гимназию.
Анюта была отличницей, запоем читала женские романы и всерьез мечтала переустроить этот мир - например, стать врачом или педагогом. Несмотря на то, что уже во время учебы в гимназии стало понятно, что литература для нее куда ближе и интереснее естественных наук. Осенью 1864 года выпускница Сниткина поступила на физико-математическое отделение Педагогических курсов. Но ни физика, ни математика не давались ей, а биология и вовсе стала мучением: когда преподаватель в классе стал препарировать мертвую кошку, Аня упала в обморок.
Кроме того, через год тяжело заболел ее отец, и Анне пришлось самой зарабатывать деньги на содержание семьи. Она решила оставить педагогическую карьеру и пошла учиться на курсы стенографии, открытые знаменитым в те годы профессором Ольхиным. «Сначала стенография мне решительно не удалась, - позже вспоминала Аня, -и лишь после 5-й или 6-й лекции я стала осваивать эту тарабарскую грамоту». Уже через год Аня Сниткина считалась лучшей ученицей Ольхина, и когда к профессору обратился сам Достоевский, желающий нанять стенографистку, то у него даже и сомнения не возникло, кого отправить к знаменитому писателю.
Их знакомство состоялось 4 октября 1866 года. «В двадцать пять минут двенадцатого я подошла к дому Алонкина и у стоявшего в воротах дворника спросила, где квартира N 13, -вспоминала Анна Григорьевна. - Дом был большой, со множеством мелких квартир, населенных купцами и ремесленниками. Он мне сразу напомнил тот дом в романе «Преступление и наказание», в котором жил герой романа Раскольников. Квартира Достоевского находилась во втором этаже. Я позвонила, и мне тотчас отворила дверь пожилая служанка, которая пригласила меня в столовую...
Служанка просила меня сесть, сказав, что барин сейчас придет. Действительно, минуты через две появился Федор Михайлович... С первого взгляда Достоевский показался мне довольно старым. Но лишь только заговорил, сейчас же стал моложе, и я подумала, что ему навряд ли более тридцати пяти - семи лет. Он был среднего роста и держался очень прямо. Светло-каштановые, слегка даже рыжеватые волосы, были сильно напомажены и тщательно приглажены. Но что меня поразило, так это его глаза; они были разные: один -карий, в другом - зрачок расширен во весь глаз и радужины незаметно. Эта двойственность глаз придавала взгляду Достоевского какое-то загадочное выражение...»
Впрочем, сначала у них работа не заладилась: Достоевский был чем-то раздражен и много курил. Он пробовал было диктовать новую статью для «Русского вестника», но потом, извинившись, предложил Анне зайти вечером, часов в восемь. Придя вечером, Сниткина нашла Федора Михайловича в гораздо лучшем состоянии, он был разговорчив, гостеприимен. Признался, что ему понравилось, как она себя держала при первой встрече, - серьезно, почти сурово, не курила и вообще не походила на современных стриженых девиц. Постепенно они стали общаться свободно, и неожиданно для Анны Федор Михайлович вдруг начал рассказывать ей биографию своей жизни.
Этот вечерний разговор стал для Федора Михайловича первым за столь тяжелый последний год его жизни приятным событием. Уже на следующее утро после своей «исповеди» он написал в письме поэту Майкову: «Ольхин прислал мне лучшую свою ученицу... Анна Григорьевна Сниткина молодая и довольно пригожая девушка, 20 лет, хорошего семейства, превосходно кончившая гимназический курс, с чрезвычайно добрым и ясным характером. Работа у нас пошла превосходно...
Благодаря стараниям Анны Григорьевны Достоевскому удалось выполнить невероятные условия контракта с издателем Стелловским и за двадцать шесть дней написать целый роман «Игрок». «При конце романа я заметил, что стенографистка моя меня искренно любит, - писал Достоевский в одном из писем. -Хотя никогда не говорила мне об этом ни слова, а мне она все больше и больше нравилась. Так как со смерти брата мне ужасно скучно и тяжело жить, то я предложил ей за меня выйти... Разница в летах ужасная (20 и 44), но я все более и более убеждаюсь, что она будет счастлива. Сердце у ней есть, и любить она умеет».
Их помолвка состоялась буквально через месяц знакомства - 8 ноября 1866 года. Как вспоминала сама Анна Григорьевна, делая предложение, Достоевский очень волновался и, боясь получить прямой отказ, заговорил сначала о вымышленных персонажах якобы задуманного им романа: дескать, как вы считаете, могла бы молоденькая девушка, предположим, ее зовут Аня, полюбить нежно ее любящего, но старого и больного художника, к тому же обремененного долгами?
«Представьте, что этот художник - я, что я признался вам в любви и просил быть моей женой. Скажите, что вы бы мне ответили? - лицо Федора Михайловича выражало такое смущение, такую сердечную муку, что я наконец поняла, что это не просто литературный разговор и что я нанесу страшный удар его самолюбию и гордости, если дам уклончивый ответ. Я взглянула на столь дорогое мне, взволнованное лицо Федора Михайловича и сказала: - Я бы вам ответила, что вас люблю и буду любить всю жизнь!
Я не стану передавать нежные, полные любви слова, которые говорил мне в те незабвенные минуты Федор Михайлович: они для меня священны...»
Их свадьба состоялась 15 февраля 1867 года около 8 вечера в Измайловском Троицком соборе Санкт-Петербурга. Казалось, радости Анны Григорьевны не будет конца, но буквально уже через неделю суровая реальность напомнила о себе. Во-первых, против Анны выступил пасынок Достоевского Павел, расценивший появление новой женщины как угрозу своим интересам. «На меня у Павла Александровича сложился взгляд как на узурпатора, как на женщину, которая насильно вошла в их семью, где доселе он был полным хозяином, - вспоминала Достоевская.
Не имея возможности помешать нашему браку, Павел Александрович решил сделать его для меня невыносимым. Весьма возможно, что всегдашними своими неприятностями, ссорами и наговорами на меня Федору Михайловичу он рассчитывал поссорить нас и заставить нас разойтись». Во-вторых, на молодую жену постоянно клеветали другие родственники писателя, опасавшиеся, что она «урежет» размеры денежной помощи, которую раздавал им со своих гонораров Достоевский. Дело дошло до того, что уже через месяц совместной жизни постоянные скандалы настолько осложнили жизнь молодоженов. что Анна Григорьевна всерьез опасалась окончательного разрыва отношений.
Катастрофы, однако, не произошло - и главным образом, благодаря необыкновенному уму, решительности и энергичности самой Анны Григорьевны. Она заложила в ломбард все свои ценные вещи и уговорила Федора Михайловича тайком от родственников уехать за границу, в Германию, чтобы переменить обстановку и хотя бы недолго пожить вдвоем. Достоевский согласился на побег, объяснив свое решение в письме поэту Майкову: «Главных причин две. 1) Спасать не только душевное здоровье, но даже жизнь в известных обстоятельствах. .. 2) Кредиторы».
Планировалось, что поездка за границу займет всего три месяца, но благодаря расчетливости Анны Григорьевны ей на целых четыре года удалось вырвать любимого человека из привычного окружения, мешавшего ей стать полноправной супругой. «Наконец, наступила для меня полоса безмятежного счастья: не было денежных забот, не было лиц, стоявших между мною и мужем, была полная возможность наслаждаться его обществом».
Анна Григорьевна отучила мужа и от пагубного пристрастия к рулетке, сумев каким-то образом вызвать в его душе стыд за проигранные деньги. Достоевский в одном из писем к жене писал: «Надо мною великое дело совершилось, исчезла гнусная фантазия, мучившая меня почти десять лет (или, лучше, со смерти брата, когда я вдруг был подавлен долгами): я все мечтал выиграть; мечтал серьезно, страстно... Теперь же все кончено! Всю жизнь вспоминать это буду и каждый раз тебя, ангела моего, благословлять. Нет, уж теперь твой, твой нераздельно, весь твой. А до сих пор наполовину этой проклятой фантазии принадлежал».
В феврале 1868 года в Женеве у Достоевских родился, наконец, первый ребенок - дочь Софья. «Но недолго дано было нам наслаждаться нашим безоблачным счастьем. - писала Анна фигорьевна. - В первых числах мая стояла дивная погода, и мы, по настоятельному совету доктора, каждый день вывозили нашу дорогую крошку в парк, где она и спала в своей колясочке два-три часа. В один несчастный день во время такой прогулки погода внезапно изменилась, и, очевидно, девочка простудилась, потому что в ту же ночь у нее повысилась температура и появился кашель». Уже 12 мая она умерла, и горю Достоевских, казалось, не было границ.
«Жизнь как будто остановилась для нас; все наши мысли, все наши разговоры сосредоточивались на воспоминаниях о Соне и о том счастливом времени, когда она своим присутствием освещала нашу жизнь... Но милосердный господь сжалился над нашими страданиями: мы вскоре убедились, что господь благословил наш брак и мы можем вновь надеяться иметь ребенка. Радость наша была безмерна, и мой дорогой муж стал обо мне заботиться столь же внимательно. как и в первую мою беременность».
Позже Анна Григорьевна родила мужу еще двоих сыновей - старшего Федора (1871) и младшего Алексея (1875). Правда, супругам Достоевским еще раз выпал горький жребий пережить смерть своего ребенка: в мае 1878 года трехлетний Алеша умер от приступа эпилепсии.
Анна Григорьевна поддерживала мужа в тяжелые минуты, была для него и любящей женой, и душевным другом. Но помимо этого она стала для Достоевского, выражаясь современным языком, его литературным агентом и менеджером. Именно благодаря практичности и инициативе жены он сумел окончательно расплатиться со всеми долгами, которые годами отравляли ему жизнь. Анна Григорьевна начала с того. что. изучив тонкости издательского дела, решила сама печатать и продавать новую книгу Достоевского - роман «Бесы».
Она не стала снимать для этого помещение, а просто указала в газетных объявлениях домашний адрес п сама рассчитывалась с покупателями. К немалому удивлению мужа, буквально за месяц весь тираж книги уже был распродан, и Анна Григорьевна официально учредила новое предприятие: «Магазин книжной торговли Ф.М. Достоевского (исключительно для иногородних)».
Наконец, именно Анна Григорьевна настояла на том, чтобы семья навсегда покинула шумный Петербург - подальше от навязчивых и алчных родственников. Достоевские выбрали для жительства городок Старая Русса в Новгородской губернии, где они купили двухэтажный деревянный особняк.
Анна Григорьевна писала в воспоминаниях: «Время, проведенное в Руссе, составляет одно из прекраснейших моих воспоминаний. Дети были вполне здоровы, и за всю зиму ни разу не пришлось пригласить к ним доктора. чего не случалось, когда мы жили в столице. Федор Михайлович тоже чувствовал себя хорошо: благодаря спокойной, размеренной жизни и отсутствию всех неприятных неожиданностей (столь частых в Петербурге), нервы мужа окрепли, и припадки эпилепсии происходили реже и были менее сильные.
А как следствие этого, Федор Михайлович редко сердился и раздражался, и был всегда почти добродушен, разговорчив и весел... Наша повседневная жизнь в Старой Руссе была вся распределена по часам, и это строго соблюдалось. Работая по ночам, муж вставал не ранее одиннадцати часов. Выходя пить кофе, он звал детей, и те с радостью бежали к нему и рассказывали все происшествия, случившиеся в это утро, и про все, виденное ими на прогулке. А Федор Михайлович, глядя на них, радовался и поддерживал с ними самый оживленный разговор.
Я ни прежде, ни потом не видела человека, который бы так умел, как мой муж. войти в миросозерцание детей и так их заинтересовать своею беседою. После полудня Федор Михайлович звал меня в кабинет, чтобы продиктовать то, что он успел написать в течение ночи... Вечером же, играя с детьми, Федор Михайлович, под звуки органчика (Федор Михайлович сам купил его для детей, а теперь им забавляются и его внуки) танцевал со мною кадриль, вальс и мазурку. Муж мой особенно любил мазурку и, надо отдать справедливость, танцевал ее ухарски, с воодушевлением...»
Федор Достоевский - смерть и похороны
Осенью 1880 года семья Достоевских вернулась в Санкт-Петербург. Эту зиму они решили провести в столице - Федор Михайлович жаловался на плохое самочувствие, и Анна Григорьевна боялась доверить его здоровье провинциальным врачам. В ночь с 25 на 26 января 1881 года он работал как обычно, когда за этажерку с книгами упала его перьевая ручка. Федор Михайлович попытался отодвинуть этажерку, но от сильного напряжения у него пошла кровь горлом - в последние годы писатель страдал эмфиземой легких. Следующие два дня Федор Михайлович оставался в тяжелом состоянии, а вечером 28 января скончался.
Похороны Достоевского стали историческим событием: почти тридцать тысяч человек провожали его гроб в Алекеандро-Невскую лавру. Кончину великого писателя каждый русский человек переживал как национальный траур и личное горе.
Анна Григорьевна долго не могла смириться со смертью Достоевского. В день похорон мужа она дала обет посвятить всю остальную жизнь служению его имени. Анна Григорьевна продолжала жить прошлым. Как писала ее дочь Любовь Федоровна, «мама жила не в двадцатом веке, а осталась в 70-х годах девятнадцатого. Ее люди - это друзья Федора Михайловича, ее общество -это круг ушедших людей, близких Достоевскому. С ними она жила. Каждый, кто работает над изучением жизни или произведений Достоевского, казался ей родным человеком».
Анна Григорьевна умерла в июне 1918 года в Ялте и была похоронена на местном кладбище - вдали от Петербурга, от родных, от дорогой ей могилы Достоевского. В завещании она просила, чтобы ее захоронили в Александро-Невской лавре, рядом с мужем, и при этом не ставили отдельного памятника, а вырезали бы просто несколько строк. В 1968 году ее последняя воля была исполнена.
Через три года после смерти Анны Григорьевны знаменитый литературовед Л.П. Гроссман написал о ней: «Она сумела переплавить трагическую личную жизнь Достоевского в спокойное и полное счастье его последней поры. Она несомненно продлила жизнь Достоевскому. С глубокой мудростью любящего сердца Анне Григорьевне удалось разрешить труднейшую задачу - быть жизненной спутницей нервно-больного человека, бывшего каторжника, эпилептика и величайшего творческого гения».
В 1821 году 11 ноября родился Достоевский, один из самых известных русских писателей и философов. В этой статье мы поговорим о его биографии и литературном творчестве.
Федор Михайлович Достоевский (1821-1881) родился в Москве в семье дворянина Михаила Андреевича, штаб-лекаря, служащего в Мариинской больнице, и Марии Федоровны. В семье он был одним из восьми детей и всего лишь вторым сыном. Отец был родом из чье имение находилось в белорусской части Полесья, а мать его происходила из старинного московского купеческого рода, берущего свое начало в Калужской губернии. Стоит сказать, что Федор Михайлович мало интересовался богатой историей своего рода. О своих родителях он отзывался как о небогатых, но усердно трудящихся людях, которые позволили ему получить прекрасное воспитание и качественное образование, за что он был благодарен своей семье. Мария Федоровна обучала сына чтению по христианской литературе, что оставило у него сильное впечатление и во многом обусловило его дальнейшую жизнь.
В 1831 году отец семейства приобрел маленькое имение Даровое в Тульской губернии. В этот загородный дом семья Достоевских стала наведываться каждое лето. Там будущий писатель получил возможность знакомиться с настоящей жизнью крестьян. Вообще, по его словам, детство было в его жизни самым лучшим временем.
Первоначально образованием Федора и старшего брата Михаила занимался их отец, обучая их латыни. Затем их домашнее обучение продолжил учитель Драшусов и его сыновья, занимавшиеся с мальчиками французским языком, математикой и словесностью. Так продолжалось до 1834 года, когда братьев определили в элитный пансион Чермака в Москве, где они учились вплоть до 1837 года.
Когда Федору было 16 лет, от туберкулеза умерла его мать. Дальнейшие годы Ф.М. Достоевский вместе с братом провел, готовясь к поступлению в инженерное училище. Какое-то время они провели в пансионе Костомарова, где продолжали изучать литературу. Несмотря на то что оба брата хотели заниматься писательством, отец считал это занятие совершенно неприбыльным.
Федор не испытывал никакого желания находиться в училище и тяготился пребыванием там, в свободные часы изучал мировую и отечественную литературу. Под вдохновением от нее ночами он занимался своими литературными опытами, зачитывал отрывки брату. Со временем в Главном инженерном училище сложился литературный кружок под влиянием Достоевского. В 1843 году он окончил свое обучение и был назначен на должность инженера в Петербурге, от которой вскоре отказался, решив полностью посвятить себя литературному творчеству. Отец его скончался от апоплексического удара (хотя, если верить воспоминаниям родственников, он был убит собственными крестьянами, что ставится под сомнение исследователями биографии Достоевского) в 1839 году и уже не смог противодействовать решению сына.
Самые первые произведения Достоевского, день рождения которого отмечается 11 ноября, до нас не дошли - это были драмы на исторические темы. С 1844 г. он занимается переводами, одновременно работая над своим произведением «Бедные люди». В 1845 году его с удовольствием встретили в кружке Белинского, и вскоре он стал широко известным писателем, «новым Гоголем», но его следующий роман «Двойник» не был оценен, и вскоре отношения Достоевского (день рождения по новому стилю - 11 ноября) с кружком испортились. С редакцией журнала «Современник» он также рассорился и стал публиковаться в основном в «Отечественных записках». Однако приобретенная слава позволила ему знакомиться со значительно более широким кругом лиц, и вскоре он стал членом философско-литературного кружка братьев Бекетовых, с одним из которых он учился в инженерном училище. Через одного из участников этого общества он попал к петрашевцам и начал регулярно посещать их собрания с зимы 1847 года.
Основными темами, которые члены Петрашевского общества обсуждали на своих встречах, были освобождение крестьян, книгопечатание и изменение судопроизводства. Вскоре Достоевский вошел в число нескольких, организовавших отдельное радикальное сообщество среди петрашевцев. В 1849 году многие из них, в том числе и писатель, были арестованы и заключены в Петропавловской крепости.
Суд признал Достоевского одним из основных преступников, несмотря на то что он всячески отвергал обвинения, и приговорил к смертной казни путем расстрела, лишив предварительно всего состояния. Однако через несколько дней приказ о расстреле был заменен восьмилетней каторгой, а та в свою очередь - четырехлетней с последующей длительной службой в армии, по особому указу Николая 1. В декабре 1849 г. была инсценирована казнь петрашевцев, и лишь в последний момент было объявлено о помиловании и отправке на каторгу. Один из почти казненных сошел с ума после такого испытания. Несомненно, что это событие оказало сильное влияние на взгляды писателя.
Во время этапирования в Тобольске произошла встреча с женами декабристов, которые тайно передали будущим каторжанам Евангелия (Достоевский хранил свое до конца жизни). Следующие годы он провел в Омске на каторге, пытаясь изменить отношение к себе среди арестантов, его воспринимали негативно из-за того, что он был дворянином. Книги Достоевский писать мог лишь в лазарете втайне, поскольку арестантов лишили права переписки.
Вскоре после окончания каторги Достоевский был назначен служить в Семипалатинский полк, где познакомился с будущей женой Марией Исаевой, брак с которой был несчастливым и завершился неудачно. Дослужился писатель до звания прапорщика в 1857 г., когда и петрашевцам, и декабристам было объявлено помилование.
По возвращении в пришлось вновь совершать литературный дебют - это были «Записки из Мертвого дома», получившие всеобщее признание, поскольку жанр, в котором писатель рассказывал о жизни каторжников, был совершенно новым. Несколько произведений писатель напечатал в журнале «Время», который издавал совместно с братом Михаилом. Через некоторое время журнал закрыли, и братья стали печатать другое издание - «Эпоха», также закрывшееся через несколько лет. В это время он принимал активное участие в общественной жизни страны, претерпев разрушение социалистических идеалов, признавал себя открытым славянофилом, утверждал социальную значимость искусства. В книгах Достоевского отражены его взгляды на действительность, которые современники понимали далеко не всегда, подчас они казались им слишком резкими и новаторскими, а иногда слишком консервативными.
В 1862 г. Достоевский, день рождения которого отмечается 11 ноября, впервые выехал за границу, чтобы полечиться на курортах, но в итоге он объехал большую часть Европы, пристрастившись в Баден-Бадене к игре в рулетку и промотав почти все свои деньги. В принципе у Достоевского были проблемы с деньгами и кредиторами на протяжении почти всей его жизни. Часть поездки он провел в компании А. Сусловой, молодой раскованной барышни. Многое из своих приключений в Европе он описал в романе «Игрок». Кроме того, писателя потрясли негативные последствия Великой французской революции, и он утвердился во мнении, что единственный возможный для России путь развития - уникальный и самобытный, не повторяющий европейский.
В 1867 г. писатель женился на своей стенографистке Анне Сниткиной. У них родилось четыре ребенка, из которых выжили только двое, а продолжателем рода в итоге стал лишь единственный выживший сын Федор. Следующие несколько лет они вместе жили за границей, где Достоевский, день рождения которого отмечается 11 ноября, начал работу над некоторыми последними романами, входящими в знаменитое «Великое пятикнижие» - это «Преступление и наказание», самый известный философский роман, «Идиот», где автор раскрывает тему человека, пытающегося осчастливить других, но в итоге страдающего, «Бесы», повествующие о революционных течениях, и «Подросток».
«Братья Карамазовы», также относящийся к пятикнижию последний роман Достоевского, был в каком-то смысле подведением итогов всего творческого пути, поскольку в нем присутствовали черты и образы всех предыдущих произведений писателя.
Последние 8 лет жизни писатель провел в Новгородской губернии, в городке Старая Русса, где жил с женой и детьми и продолжал заниматься писательской деятельностью, завершая начатые романы.
В июне 1880 Достоевский Федор Михайлович, творчество которого значительно повлияло на литературу в целом, приехал на открытие памятника Пушкину в Москве, где присутствовали многие знаменитые литераторы. Вечером он произнес известную речь о Пушкине на заседании Общества любителей российской словесности.
Годы жизни Ф. М. Достоевского - 1821-1881. Скончался Федор Михайлович 28 января 1881 г. от туберкулеза, хронического бронхита, усугубленного эмфиземой легких, вскоре после скандала со своей сестрой Верой, просившей его отказаться от наследного имения в пользу сестер. Писатель был похоронен на одном из кладбищ Александро-Невской лавры, попрощаться с ним собралось огромное количество людей.
Хотя известность Федор Михайлович Достоевский, биографию и интересные факты о жизни которого мы разобрали в этой статье, приобрел еще при жизни, настоящая, грандиозная слава пришла к нему лишь после его смерти.
В Москве.
Он был вторым ребенком из шести в семье врача московской Мариинской больницы для бедных, сына униатского священника Михаила Достоевского, который в 1828 году получил звание потомственного дворянина. Мать будущего писателя происходила из купеческой семьи.
С 1832 года Федор и его старший брат Михаил начали заниматься с приходившими в дом учителями, с 1833 года обучались в пансионе Николая Драшусова (Сушара), затем в пансионе Леонтия Чермака. После смерти матери в 1837 году для продолжения образования отец отвез их с братом в Петербург. В 1839 году он скончался от апоплексического удара (по семейным преданиям, был убит крепостными).
В 1838 году Федор Достоевский поступил в Инженерное училище в Санкт-Петербурге, которое окончил в 1843 году.
После окончания училища служил в Санкт-Петербургской инженерной команде , был прикомандирован к чертежной Инженерного департамента.
В 1844 году вышел в отставку, чтобы посвятить себя литературе. В 1846 году опубликовал свое первое сочинение — повесть "Бедные люди", восторженно принятую критиком Виссарионом Белинским.
В 1847-1849 годах Достоевским были написаны повести "Хозяйка" (1847), "Слабое сердце" и "Белые ночи" (обе — 1848), "Неточка Незванова" (1849, не закончена).
В этот период писатель сблизился с кружком братьев Бекетовых (среди участников — Алексей Плещеев, Аполлон и Валериан Майковы, Дмитрий Григорович), в котором обсуждались не только литературные, но и социальные проблемы. Весной 1847 года Достоевский начал посещать "пятницы" Михаила Петрашевского, зимой 1848-1849 годов — кружок поэта Сергея Дурова, состоявший также в основном из петрашевцев. На собраниях обсуждались проблемы освобождения крестьян, реформы суда и цензуры, читались трактаты французских социалистов, статьи Александра Герцена. В 1848 году Достоевский вошел в особое тайное общество, организованное наиболее радикальным петрашевцем Николаем Спешневым, которое ставило своей целью "произвести переворот в России".
Весной 1849 года в числе других петрашевцев писатель был арестован и заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. После восьми месяцев заключения, где Достоевский держался мужественно и даже написал рассказ "Маленький герой" (напечатан в 1857 году), он был признан виновным "в умысле на ниспровержение… государственного порядка" и первоначально приговорен к расстрелу. Уже на эшафоте ему объявили, что расстрел заменен четырьмя годами каторги с лишением "всех прав состояния" и последующей сдачей в солдаты. Каторгу Достоевский отбывал в Омской крепости, среди уголовных преступников.
С января 1854 года он служил рядовым в Семипалатинске, в 1855 году произведен в унтер-офицеры, в 1856 году — в прапорщики. В 1857 году ему было возвращено дворянство и право печататься. Тогда же он женился на вдове Марии Исаевой, принимавшей еще до брака участие в его судьбе.
В Сибири Достоевский написал повести "Дядюшкин сон" и "Село Степанчиково и его обитатели" (обе — 1859).
В 1859 году он вышел в отставку и получил разрешение жить в Твери. В конце года писатель переехал в Петербург и совместно с братом Михаилом стал издавать журналы "Время" и "Эпоха". На страницах "Времени", стремясь укрепить его репутацию, Достоевский печатал свой роман "Униженные и оскорбленные" (1861).
В 1863 году писатель во время второй поездки за границу познакомился с Аполлинарией Сусловой, их сложные отношения, а также азартная игра в рулетку в Баден-Бадене дали материал для будущего романа "Игрок".
После смерти 1864 году первой жены, а затем кончины брата Михаила Достоевский взял на себя все долги по изданию журнала "Эпоха", но вскоре прекратил его из-за падения подписки. После путешествия за границу лето 1866 года писатель провел в Москве и на подмосковной даче, работая над романом "Преступление и наказание". Параллельно Достоевский работал над романом "Игрок", который он диктовал стенографистке Анне Сниткиной, ставшей зимой 1867 года женой писателя.
В 1867-1868 годах Достоевский написал роман "Идиот", задачу которого видел в "изображении положительно прекрасного человека".
Следующий роман "Бесы" (1871-1872) был им создан под впечатлением от террористической деятельности Сергея Нечаева и организованного им тайного общества "Народная расправа". В 1875 году напечатан роман "Подросток", написанный в форме исповеди юноши, сознание которого формируется в обстановке "всеобщего разложения". Тема распада семейных связей нашла продолжение в итоговом романе Достоевского "Братья Карамазовы" (1879-1880), задуманном как изображение "нашей интеллигентской России" и вместе с тем как роман-житие главного героя Алеши Карамазова.
В 1873 году Достоевский начал редактировать газету-журнал "Гражданин". В 1874 году он отказался от редактирования журнала из-за разногласий с издателем и ухудшения здоровья, а в конце 1875 года возобновил работу над "Дневником писателя", начатым в 1873 году, который вел с перерывами до конца жизни.
7 февраля (26 января по старому стилю) 1881 года у писателя началось кровотечение горлом, доктора диагностировали разрыв легочной артерии.
9 февраля (28 января по старому стилю) 1881 года Федор Достоевский скончался в Санкт-Петербурге. Писатель был похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.
11 ноября 1928 года , ко дню рождения писателя, в Москве в северном флигеле бывшей Мариинской больницы для бедных был открыт первый в мире музей Достоевского.
12 ноября 1971 года в Санкт-Петербурге в доме, где провел писатель последние годы жизни, был открыт Литературно-мемориальный музей Ф.М. Достоевского.
В том же году, к 150-летию со дня рождения писателя был открыт Семипалатинский литературно-мемориальный музей Ф. М. Достоевского в доме, где он жил в 1857-1859 годах во время службы в линейном батальоне.
С 1974 года статус музея республиканского значения приобрела усадьба Достоевских Даровое Зарайского района Тульской области, в которой писатель отдыхал в 1830-х годах.
В мае 1980 года в Новокузнецке в доме, который в 1855-1857 годах снимала первая жена писателя Мария Исаева, был открыт Литературно-мемориальный музей Ф.М. Достоевского.
В мае 1981 года был открыт Дом-музей писателя в Старой Руссе, где семья Достоевских проводила лето.
В январе 1983 года принял первых посетителей Литературный музей им. Ф.М. Достоевского в Омске.
Среди памятников писателю наиболее известны скульптура Достоевского у Государственной библиотеки имени В.И. Ленина на углу Моховой и Воздвиженки в Москве, памятник Достоевскому в сквере Мариинской больницы у мемориального музея писателя в столице, памятник Достоевскому в Санкт-Петербурге на Большой Московской улице.
В октябре 2006 года памятник Федору Достоевскому в Дрездене президент РФ Владимир Путин и федеральный канцлер ФРГ Ангела Меркель.
Именем писателя в Москве и Санкт-Петербурге, а также в других российских городах названы улицы . В декабре 1991 года была открыта станция метро "Достоевская" Петербурге, в 2010 году — в Москве.
Вдова писателя Анна Достоевская (1846-1918) после его смерти посвятила себя переизданию книг своего мужа и увековечению его памяти. Скончалась в 1918 году в Ялте, в 1968 году ее прах, согласно последнему желанию, был перезахоронен в могиле Достоевского.
От первого брака с Марией Исаевой у писателя не было детей. Во втором браке у Достоевских родились четверо детей, из них двое — старшая Софья и младший Алексей умерли в младенчестве. Дочь Любовь Достоевская (1869-1926) стала писателем, автором книги "Достоевский в изображении его дочери"; скончалась в северной Италии. Сын писателя — Федор Достоевский (1871-1921), окончив юридический и естественный факультеты Дерптского университета, стал крупным специалистом по коневодству. В последние годы жизни, выполняя волю своей матери, продолжал собирать и хранить архив Достоевского.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
Это незавидная судьба — быть сыном гения. Носить фамилию, услышав которую люди переспрашивают: «Не родственник того самого?» Фёдор Фёдорович Достоевский, сын знаменитого русского писателя, в полной мере испытал на себе груз отцовской славы. Потому, наверное, выбрал жизнь скромную, в тихом провинциальном Симферополе.
Почему из множества провинциальных российских городов, где можно было бы строить свою собственную жизнь, он выбрал Симферополь, можно только догадываться. В 1893 году Федор Федорович Достоевский он приехал сюда с молодой женой, но супруга быстро поняла, что в провинции жить не хочет, и наезжала сюда время от времени.
К тому времени, как Федор Федорович перебрался в Симферополь, здесь уже 12 лет существовало Таврическое скаковое общество. Вот здесь он себя и нашёл. Страстной его любви к лошадям родные удивлялись с раннего детства. Двухлетний Фечка (так его называл отец) мог броситься на улице к лошади, обхватить её за передние ноги. В девять лет ему купили собственного жеребёнка, назвали «Буйным». «Собственного завода Фёдора Фёдоровича Достоевского!» — подшучивали родители.
В Симферополе Федор Федорович сделал то, о чём мечтал с детства — завёл собственную конюшню. Дмитрий Андреевич Достоевский, внук симферопольца-конезаводчика и правнук знаменитого писателя, рассказал: «Основным доходом дедушки были деньги от издания книг отца, Федора Михайловича Достоевского. Книги моментально расходились и печатались дополнительные тиражи. Доход делился между вдовой Анной Григорьевной, Федором и его сестрой Любой».
Увлечение было дорогим, пусть даже порой лошади Фёдора Достоевского блистали на скачках. В Симферополе сохранились отчёты Таврического скакового общества, где то и дело упоминается имя Федора Федоровича. Вот как упоминает об успехах Федора Федоровича его сестра в одном из писем: «5.III.1898. Симферополь. Каждый день ездим на конюшню, за город, и любуемся там галопами Фединых лошадей». «14.IV.1898. Симферополь. У брата моего полная удача он забрал на здешних скачках все первые призы к великой досаде собравшихся спортсменов».
Повторяют ли дети судьбу родителей? Федору Федоровичу, как и его знаменитому отцу, не удалось сразу же построить крепкую семью, в которой он был бы счастлив. Отношения с первой женой не сложились. А однажды в Симферополе, случился костюмированный бал у жены губернатора. Многие дамы оглядывались на мужчину в костюме пажа: красный камзол, чёрные панталоны с белыми чулками… Здесь Фёдор Достоевский — а именно он нарядился пажом, познакомился с дочерью генерала Цугаловского, Екатериной Петровной.
Екатерина Достоевская Фото:
Ему — тридцать, разведён, ей — двадцать восемь: не юна, но умна, образована, из прекрасной семьи. Они обвенчались в апреле 1903 года, а в декабре родился их первый ребёнок — девочка, которая прожила всего несколько минут. Кстати, и первенец писателя Достоевского, тоже девочка, умерла вскоре после рождения. Затем на свет появились два сына — Фёдор-третий и Андрей.
Каким же был Федор Федорович? Сведения о нём (и других Достоевских) собрал исследователь Михаил Волоцкой. Жена, Екатерина Петровна, рисовала мужа как человека с тяжёлым характером, замкнутого, мнительного, скрытного, но исключительного честного. Фёдор-второй, как и Фёдор Михайлович, был очень нервным. Когда сильно и долго нервничал, у него на руках появлялись какие-то узловатые опухоли, которые потом сами по себе проходили. Он плохо различал некоторые цвета: путал зеленый с голубым и голубой с розовым. Необычным было и то, что у Федора Федоровича нормальная для него температура тела составляла… 35 градусов, а не 36,6, как у большинства людей. В Симферополе он даже однажды выиграл крупное пари у знакомого врача, который не хотел верить ему, что у него настолько низкая температура.
Пробовал ли он что-либо писать? «Федор Федорович в юности писал стихи, рассказы, — сообщил его внук, Дмитрий Достоевский. — Но в отличие от сестры, которая издала свои три книги, он эти рассказы сжигал, хотя, возможно, читал их своим друзьям. Однако множество его статей было напечатано в журнале Императорского коннозаводческого общества».
Ф.Ф.Достоевский на своей лучшей скаковой лошади Радван. Фото: архив дома-музея Ф.М. Достоевского
Революция 1917 года и Гражданская война семье Достоевских принесли много горя. Вдова писателя Федора Михайловича Достоевского, Анна Григорьевна, в то время жила на своей даче на Кавказе. Из ее собственного дома пожилую женщину выгнал сторож. Анна Григорьевна отправилась в Ялту, где у нее был свой дом. Но там остановиться она не смогла: ещё до приезда вдовы писателя дача была несколько раз ограблена и здесь были убиты две квартировавших там женщины. Одна из них - ударом топора по голове; брызнувшая кровь попала на мраморный бюст писателя, стоявший в прихожей. Анна Достоевская была потрясена случившимся и уже не нашла в себе сил, чтобы переступить порог некогда дорогого ей дома. Умерла она в ялтинской гостинице «Франция».
О смерти Анны Григорьевны Федор Федорович, который тогда был в Москве, узнал нескоро — в 1918 году письма шли очень долго, часто терялись. К тому же было очень трудно путешествовать по стране, где шла войны, были беспорядки, власть менялась.
Пробираясь в Крым, он рисковал не только погибнуть от голода или болезни, в случайной стычке, но и быть ограбленным и убитым одной из банд или представителями той или иной власти. И, кстати, был на волосок от смерти, когда в ноябре 1920 года Крым взяла Красная армия. Берлинская газета «Руль» опубликовала очерк о том, что случилось с сыном писателя. «Ночью привели его в какой-то барак в Симферополе. Следователь, какой-то пьяный тип в кожаной куртке, с опухшими красными веками и провалившимся носом, начал «допрос» в следующей форме:
Зачем оказался здесь?
Я в 1918 г. приехал сюда к умирающей матери и остался здесь.
К матери... мать... сам, сволочь, поди уже дед и тоже матер-р-р-и...
Достоевский молчал.
Расстрелять!
Расстрелы происходили тут же, во дворе, и, пока шел допрос, слышны были поминутно выстрелы. В бараке одновременно работало семь «следователей». Моментально Достоевского схватили и стали тащить по направлению ко двору. Тогда, не помня себя, он крикнул:
Подлецы, моему отцу ставят памятники в Москве, а вы меня расстреливаете.
Безносый, видимо, смутился и прогнусавил: «Что брешешь? Какому отцу? Какие памятники? Как твоя фамилия?»
Моя фамилия Д-о-с-т-о-е-вский.
Достоевский? Никогда не слыхал.
К счастью, в эту минуту к следователю подбежал маленький, черненький, юркий человек и стал ему что-то быстро шептать на ухо. Безносый медленно приподнял голову, тупо посмотрел воспаленными веками в сторону Достоевского и произнес: «Пошел к черту, пока цел».
Выбраться из Крыма, да еще потом добраться в Петербург, было почти невозможно. Фёдор Фёдорович остался здесь, пытался заниматься морской торговлей, потом читал лекции от Наробраза. В Москву смог вернуться лишь летом 1921 года, довёз часть бесценного отцовского архива, который до последних дней жизни разбирала мать — севастопольская ЧК забрала немало бумаг, который сын писателя вез с собой, только часть этих бесценных документов позже попала в музей. После окончания крымского путешествия Федор Федорович прожил всего несколько месяцев.
Екатерина Достоевская с детьми. Фото: архив дома-музея Ф.М. Достоевского
Впрочем, теперь в Крыму приходилось выживать его семье — оставленной ради прекрасной танцовщицы Екатерине Петровне и её двум сыновьям.
Дом, где она жила с сестрой и сыновьями, сохранился. До революции он был построен для служащих симферопольской фабрики Абрикосова. В этом самом доме сын Екатерины Петровны и Федора Федоровича Достоевских — тоже Федор, которого в семье ласково называли Федиком, прожил до своих шестнадцати лет. Он тоже любил лошадей, был очень музыкален, писал стихи и рисовал. Когда семья бедствовала, искал возможность заработать. Возможно, как раз Фёдор-третий мог бы однажды стать талантливым писателем — способности у него были. Федик погиб от брюшного тифа 14 октября 1921 года. Где именно похоронили Федика — сына коннозаводчика и внука писателя, симферопольским краеведам было известно. Это старое кладбище находится по пути к Петровским скалам. Сейчас оно разорено, многие памятники повалены, плиты разбиты.
Могила Федика не сохранилась, хотя её ее пытались искать.
После того, как умер старший сын, Екатерина Петровна в Симферополе прожила еще долго. Ее младший сын, Андрей, уехал из Симферополя, чтобы учиться в вузе — в Крыму и в других южных городах его не принимали в институты как сына дворянина. А сама она вместе с сестрой во время войны уехала, остаток жизни прожила во Франции.
Мы продолжаем публикацию беседы редактора Православной газеты «Благовест» Антона Евгеньевича Жоголева с правнуком великого писателя Дмитрием Андреевичем Достоевским .
- Есть ли у вас какие-то родовые черты характера, которые были и у Федора Михайловича Достоевского?
Как тут о своем характере скажешь? О характере спрашивать надо мою жену Людмилу Павловну. Страстный я, как и Федор Михайлович. Наверное, это нас сближает. Это во всех нас сидит. Его сын Федор Федорович не случайно же участвовал в скачках на лошадях, выигрывал призы. К азартным играм всем нам, Достоевским, лучше на пушечный выстрел не приближаться.
Дмитрий Андреевич Достоевский. |
Федор Михайлович про свою вторую жену, Анну Григорьевну, так говорил: «Мне ее Бог дал». Первый брак с Марией Дмитриевной Исаевой (Достоевской) у него был сложный, он потом овдовел. Так и у всех нас по мужской линии первый брак не складывался. Федор Федорович развелся через год. Мой отец - через два года. И вторая его жена стала моей мамой. И у меня первый брак был неудачным. Через полгода ушел. Зато как потом женился, так уже столько лет живем душа в душу! Но меня тревожило, как же у сына Алексея сложится? И так рад тому, что на него эта печальная «закономерность» не повлияла. А вот и другая закономерность. Федор Михайлович умер в 60 лет. Федор Федорович умер в том же возрасте. В 60 лет умер мой отец Андрей Федорович. Но вот я как-то проскочил. А ведь пришлось мне переживать в этом возрасте.
Все Достоевские-мужчины курили и курят (я, к сожалению, не исключение). Алексей хоть в монастыре служит, а все-таки курит. Но он ведь редко бывает в самом монастыре, а чаще плавает. Зато пьянство не передалось по наследству. Федор Михайлович вначале любил выпить, хотя и не в ущерб работе. Но бросил он и это враз, как бросил однажды и навсегда игру на рулетке. Как отрезало! Беда с пьянством на нем в семье и оборвалась. И больше к нам не подходила. Хотя по рюмочке и можно выпить.
- Федор Михайлович, кажется, был помрачнее, чем вы…
Нет, и он не был мрачным. Я всегда прошу: найдите книгу Оскара фон Шульца «Светлый, жизнерадостный Достоевский». Он и в литературе, и в жизни был весельчак. Вот пример. Идут Ф.М. и жена его Анна Григорьевна в Германии по горной тропе. Любуются красотами Рейна… А тут такая живописная козочка пробегает. «Ах, какая красота, какая козочка», - восклицает Анна Григорьевна. Ф.М. мрачно: «Ну так в суп её!» Умел пошутить…
Счастливая жизнь дается человеку через какие-то страдания. У Ф.М. этих страданий в первой половине жизни было так много! Да и потом… Он об этом писал: «Только в страдании обретаешь счастье». И мне пришлось пострадать. Мои страдания - эти две мои болезни.
- Кому-то из потомков эпилепсия от Достоевского передалась?
Нет, никому больше эта болезнь не перешла. Уже позднее и наши специалисты, и особенно норвежские врачи внимательно изучали эпилептические припадки Достоевского. И никак не могут они засунуть в прокрустово ложе медицинского описания эпилепсии то, чему был подвержен великий писатель. Симптоматика Достоевского выходит за рамки болезни. Это был какой-то уникальнейший случай. Ф.М. своими припадками… управлял! Хотя согласно науке это совершенно невозможно. Настоящий эпилептик никогда не знает, когда это с ним произойдет. А мой прадед знал, когда с ним случится припадок. Говорил: «Аня, постели коврик помягче перед диваном, сегодня это будет...» Так и случалось. Норвежцы изучили серию описанных им же самим в дневнике припадков. Соотнесли при этом состояние писателя в финансовом, в творческом отношении и изумились открывшейся картине. Увидели, что он старался добиваться того, чтобы писательству эти припадки мешали минимально. Для него писательство было не просто творчеством, а в первую очередь работой. Ремеслом, которое кормило семью. И он не хотел, чтобы припадки мешали ему зарабатывать на хлеб насущный…
- Может быть, эти припадки были какой-то своего рода «платой» за гениальность?
Наверное. В каком-то смысле он обладал пророческим даром. А путь к этому дару лежит через большие жертвы…
Когда мне говорят, что какие-то пророчества Достоевского не исполнились («Константинополь должен быть наш!»), я так отвечаю: «Не пришли времена. Подождите…» Ведь неизвестно, когда исполнятся.
- Хоть какая-то копеечка досталась вашей семье за переиздание книг Достоевского?
Когда я выписался из больницы, стал инвалидом второй «нерабочей» группы. Оформил пенсию по инвалидности. И резко потерял в деньгах. А у меня по трудовой книжке 21 рабочая специальность. Я рвался работать!.. Основные профессии у меня - алмазчик и вагоновожатый. У меня всю жизнь были две тяги - к художественной профессии и к технической. И то, и другое у меня переплеталось. С детства умею неплохо рисовать, поступил даже в Мухинское училище. Но тогда как раз Хрущев отменил военные кафедры в вузах, и меня забрали в армию. Жизнь пошла по другому сценарию, о чем не жалею. Освоил любимую профессию резчика по хрусталю. Наносил рисунки на хрустальные вазы. А поскольку это делалось так называемым алмазным кругом, и к тому же с древних времен блестящая грань для резки хрусталя называется алмазной гранью , и вот из-за этого названия еще с XIX века люди, которые наносят эти грани, называются алмазчиками . Хотя к алмазам это не имеет никакого отношения. Но вот такое название красивое у моей профессии! Здесь я достиг немалых высот. А вагоновожатый - техническая профессия. Тогда уже трамваи были со сложной электрической схемой. Я мог не только водить трамваи, но и ремонтировать их. Ну и в профессии водителя трамвая я достиг потолка. Стал водителем первого класса. Так вот всю жизнь и разрывался между творчеством и техникой. Ленинград в то время был трамвайной столицей мира. Когда я работал, у нас в городе была самая большая протяженность (в километраже) трамвайных путей - в мире! Так было до начала 1980-х годов. Кстати, в трампарке я очень хорошо зарабатывал. И это по одной простой причине к нам была так внимательна власть. Ведь трамвай отвозит пролетариат на заводы. С этим тогда не шутили: обком партии контролировал…
Ну вот, оказался я на инвалидности, без денег. Пришлось в первый и единственный раз обратиться в литературный фонд за помощью. Поехал в Москву, в Союз писателей. Написал заявление на матпомощь. И мне дали что-то около 250 рублей. Крохи… На эти деньги можно было неделю питаться. А когда уже оттуда выходил с этой жалкой суммой в кармане, кто-то из писателей в полумраке, в коридоре положил мне в карман еще сколько-то мятых десяток. И, улыбнувшись, сказал: «На издании книг вашего прадеда, батенька, мы все тут за границу ездим отдыхать». И исчез в полумраке писательского коридора. Всё! Более я с книг Достоевского не получил ни рубля.
В начале уже 2000-х годов вдруг обнаружилась какая-то прямо мода на Федора Михайловича. В шести регионах издавали его полное собрание сочинений. Одновременно! И вот ко мне приехали из одного города (не буду его называть). Решили все-таки обратиться к потомкам, договориться о каком-то проценте нам с реализации этих книг. Ну, прислали в Петербург одну даму. Мы знали, для чего она приехала. Познакомиться с бытом семьи Достоевских. Налили ей чаю, поговорили. Она огляделась: газовая плита есть, холодильник есть. А то, что мы к этому времени секонд-хенд освоили, там все покупали, так как денег не было, об этом она не спросила. А мы люди скромные. Ну, она и сказала в своем издательстве: зачем им деньги-то платить? И так хорошо живут. Ну и ладно!..
Зато три года назад меня пригласили в Москву на Литературное собрание. Я сидел в президиуме рядом с Президентом Путиным и с потомками классиков - Толстым, Пушкиным… И там мне удалось сказать то, о чем я много думал. Что именно благодаря (а не вопреки!) каторге мы получили великого писателя Достоевского! Эти страдания пошли ему на пользу. Только там он смог отрешиться от социальных утопий и обратился ко Христу. Именно с верой, а не с каким-то социальным реформаторством он стал связывать укрепление и великую будущность страны. На следствии по делу петрашевцев Достоевский признавался: «Мы хотели поправить Христа». А на каторге он понял, что это была их главная ошибка. «Поправлять» Христа никому не дозволено. Это Он «дела рук наших исправит».
Достоевский в свои зрелые годы был верным чадом Церкви. Но все же с болью отмечал он отдельные отрицательные моменты в церковной жизни. Думали вы об этом?
Как не думать? Есть у него в дневнике такие слова: «Церковь в параличе с Петра Великого». Горькие слова. Но в чем-то ведь справедливые. Что и показали последующие революционные события. Он хотел видеть Церковь более активной силой в обществе. А без Патриаршества (тогда Церковью руководил Святейший Синод) этого было трудно добиться. Достоевского мучил вопрос об отношениях Церкви и государства. Не зря ведь ходил он к Наследнику престола, общался с Великими князьями. Он говорил им о Церкви, и они его слушали… Но самого главного замысла своего он не успел осуществить. Не написал вторую книгу «Братьев Карамазовых». Она была бы посвящена именно «церковному вопросу». Там бы он дал ответ на многие жгучие проблемы.
Думаю, и сегодня Достоевский не от всего был бы в восторге в нашей церковной жизни. Я, например, встречался с Патриархом Сербским Павлом. Это был большой подвижник! Так вот он пешком ходил по городу. Или на автобусе ездил. В общественном транспорте. Он потряс меня своим ликом, своим видом. Потом мне его келейник сказал, что Патриарх Павел любит читать и перечитывать Достоевского…
- Когда давали имя своему сыну Алексею, в памяти всплывал образ послушника Алеши Карамазова?
Я вообще-то Иваном хотел его назвать. Но потом передумал. Я придерживаюсь теории, что все три брата Карамазовы, Дмитрий, Иван и Алексей, - это как бы три ипостаси одной личности человека в разные периоды его жизни: человека бунтующего, сомневающегося и, наконец, верующего… И в самом Достоевском было все это.
- Как ваш сын попал на Валаам?
Алексей неожиданно бросил педагогический институт, факультет английской филологии. Он там был один парень на всем курсе. А вокруг одни девушки. Скромный он у меня. Вот и ушел. И - по моим стопам. Сработала привычка его детства. Он ведь детство провел со мной в трампарке. Стал и он работать водителем трамвая. Познакомился с будущей своей женой Натальей. Устроил и ее работать на трамвае. Так мы все трое и работали в трампарке. А потом стали приходить ему повестки из военкомата. Надо идти в армию. Дело это нужное. Я служил, и сыну надо пройти службу. Но тогда шла первая война в Чечне, и отдавать своего единственного сына на передовую, признаюсь вам, не хотелось. Нужно ведь, чтобы наш род продолжался. А на войне могли и убить. Но и избегать службы - грех! Как быть? Узнал я, что есть на Валааме Православная армейская часть. Там служат в основном дети священников, утро там начинается с молитвы, соблюдаются посты. Но чтобы туда попасть, нужно ходатайство от священника. Нам такое направление дал сотрудник Музея Достоевского протоиерей Геннадий Беловолов. Я когда-то давно, еще в советские годы стал свидетелем его исповедания Православной веры перед директором музея, с той поры мы дружим (об этом читайте дальше ). И Алексей поехал на остров Валаам, в армии служить. Но у Федора Михайловича на Алексея были свои виды. Осенью мой сын опоздал на призыв, в ожидании весеннего призыва остался зимовать на Валааме. Жил в монастыре. А потом на медкомиссии у него нашли язву желудка и дали «белый билет». Но из монастыря совсем уезжать уже не захотел. Ведь он к тому времени получил так называемое вечное благословение на пребывание в обители (этого не многие удостаиваются! Пришелся ко двору! Там ведь всё строго…). И как ни любил мой сын трамваи, пришлось ему теперь думать о том, как Богу и монастырю послужить. И семью без куска хлеба не оставить.
- Были у него мысли остаться там монахом?
Может, и были такие мысли. Но он к тому времени уже был женат. И к тому же был у него долг по продолжению нашего рода.
Стал работать на корабле с именем «Мария». Тут мы и вспомнили о пророчестве Архимандрита Агафангела, сказанном Алексею во время его крещения: «Будешь сначала моряком, потом священником». Нас тогда это крайне удивило: какой моряк? почему священник? А вот все идет в этом направлении…
Теперь он командует всем Валаамским флотом. У него в хозяйстве двенадцать довольно крупных ко-раблей, не считая мелких. Однажды я с ним плавал на монастырском корабле. Это так захватывает!.. А тут еще болтанка пошла! Это же такой адреналин… А мы ведь с ним Достоевские: любим, когда штормит… Мне стало понятно, почему он так любит свою работу. А еще у него самый удобный график для семейной жизни - он пятнадцать дней на Валааме, и пятнадцать дней дома. Молюсь за сына, «за тех, кто в море». И - спокоен за него.
- А откуда идут корни вашей фамилии?
Мне довелось побывать в Белоруссии, в Достоево, где род наш начался. Я считаю, что самый лучший памятник Достоевскому поставлен как раз в Достоево. Есть там и большая церковь, она построена, можно сказать, в память о писателе. В 1506 году наш предок получил в дар от пинского князя Федора Ивановича Ярославовича это имение. Звали того предка Данила Ртищев, - наверно, рот у него был большой. Уже в Достоеве у него родились два сына. Одному из них дали двойную фамилию Ртищев-Достоевский. А следующие поколения рода носили одну фамилию Достоевских.
Когда эти земли на какое-то время перешли к Польше, все Достоевские уехали из родных мест на Волынь, в Подольск, в Малороссию. И единственный из Достоевских пришел в Россию, в Москву. Он-то и стал прародителем всемирного гения.
На гербе дворянского рода Достоевских изображена рука с мечом . Это необычно, ведь среди предков Достоевских военных не было. Но позднее я узнал из древних источников, что раньше рыцарей у нас называли так: достоин (это близко к названию сельца Достоево). А дальше шло определение этого рыцаря, как бы кличка. Видимо, первые владельцы Достоева все-таки были воинами.
Подсчитано, что в роду нашем я уже шестнадцатый Достоевский. И почти все наши предки были священники. Дед Достоевского был Православный священник. Причем в нашем роду не только Православные священники были. Был и католический священник, и даже униатский. Есть уникальный документ, где описывается, как два Достоевских, Православный священник и униатский, берут каждый свою паству деревенскую и идут «войной» друг на друга… Заводится потом даже «дело» об избиении поселян. Такие у нас сложные родовые ветви. Кстати, в той печальной битве двух Достоевских наши, Православные, побили-таки латинян…
…Лет двадцать назад к нам в музей Достоевского пришли две старушки. Рассказали, что они сестры, и правнучки пасынка Достоевского - Исаева (сына первой его жены от первого ее брака). Оказывается, Павел Александрович Исаев, много огорчавший своего великого отчима своим потребительским отношением к жизни, потом наконец взялся за ум, служил, сделал карьеру, счастливо женился… Значит, и на него повлиял нравственный пример писателя. И вот эти старушки вспоминали и своего прадеда, и приемного отца его - Достоевского - добрым словом.
- Есть у вас в доме какие-то предметы, к которым мог прикасаться Федор Михайлович?
Однажды я сидел в Пушкинском доме, читал переписку семьи Достоевских. В одном из писем Анны Григорьевны читаю: «Познакомилась с семьей Дидерихс, у них фабрика музыкальных инструментов в Петербурге. И они в знак уважения к Федору Михайловичу подарили мне пианино». Только я эти строки отметил среди писем, - выхожу из Пушкинского дома, дохожу до первого стенда и вижу приклеенное объявление: «продается старинное пианино Дидерихс». Не удержался, пошел по указанному адресу и приобрел пианино. Конечно, это не то же самое пианино, которое было у моей прабабушки. Но все равно какую-то связь ощущаю.
Подлинных вещей Достоевского немного сохранилось даже в Музеях Достоевского в Петербурге и в Старой Руссе. А у меня в доме их совсем нет.
- Рядом с музеем Достоевского - Владимирский храм. А там что-то напоминает о великом писателе?
Федор Михайлович в последние годы был прихожанином этой церкви. И вот - редчайший случай! - там сохранился старый иконостас, перед которым молился Достоевский! Хотя церковь на много лет закрывалась. Там находился электронно-вычислительный центр исполкома Ленсовета. Вместо крестов антенны торчали. Я все это видел, потому что занимался сбором подписей для открытия храма. И вот оказалось, что иконостас был зашит за фальшивую стенку! И когда храм стали передавать верующим, начали разбирать перегородки, то увидели нетронутый старый иконостас! Это было в 1988 году. Нужно было собрать десять тысяч подписей. Собрали.
…В студенческую юность я не раз бывал в Музее Достоевского. И больше всего запомнилась такая вот вроде бы незначительная деталь. Домашние тапочки для всей большой семьи - и для гостей тоже. Их сшила (или приобрела, уже не помню) заботливая Анна Григорьевна. Достоевский писал ночами. А потом отсыпался едва ли не до обеда. Так вот во всем доме и дети, и жена, и гости - ходили по комнатам только в этих специальных мягких тапочках. Чтобы ни шороха, ни звука не донеслось до чуткого уха Федора Михайловича. Кормилец семьи должен же отдыхать!
- Расскажите о своем отце.
Отец мой, Андрей Федорович, прошел всю войну. Ушел на фронт офицером, в июле 1941-го. Он закончил политехнический институт, имел специальность - инженер по танковым двигателям.
У него была непростая судьба. Он родился в Симферополе. Там вначале поступил в политехнический, но ему на юге доучиться не дали. Он кому-то признался, что дворянских кровей, и его за это исключили. К тому же он не захотел снимать студенческую фуражку, которые носили до революции. Эти прежних времен фуражки очень злили комсомольцев, они их сбивали с голов, затевали драки. А отец вот упорно такую фуражку носил.
Там и началась печальная история, которая едва не кончилась для него каторгой на срок гораздо больший, чем тот, что выпал в свое время Федору Михайловичу. Был арестован профессор, который учил моего отца, принимал его дома, беседовал с ним. Его обвинили в контрреволюционной деятельности. И вот уже через 15 лет этого столько времени отсидевшего в лагере профессора везут в Ленинград, и там арестовывают моего отца. Это было в 1932 году.
Один человек дал показания, что Андрей Федорович Достоевский встречался и дружил с этим профессором. Но доказать, что они обсуждали какие-то контрреволюционные темы, у них пока не получалось. Я потом видел «дело», заведенное на моего отца. Были опрошены четверо - бывшие руководители того института по партийной, профсоюзной и комсомольской линиям. Все эти трое топили моего отца. А четвертым был его друг. К сожалению, я не помню его фамилии, а звали его Николай. Он-то всячески вытягивал моего отца. И вот мужество этого Николая спасло Андрея Федоровича. Тот отказался оговаривать его. А ведь показания выбивались со страшной силой… Но вот как-то устоял. И благодаря этому отец мой через месяц оказался на свободе. Это чудо! Мужество одного человека его спасло. Хотя его друг прекрасно понимал, что в случае «несговорчивости» и его могут арестовать.
Мой отец после войны был инженером-лесоустроителем. Разработал две уникальных машины по переработке древесины. Внес свой вклад в эту отрасль.
…Папа умер в 1968 году, когда я был в армии.
- Вы родились и выросли в Петербурге?
Да, в самом центре города рос. Родился в квартире племянника Достоевского, Андрея Андреевича. Была у Достоевских большая семикомнатная квартира. Нас стали теснить, вселяли жильцов, и постепенно бывшие хозяева оказались в одной комнате. Там жил я до армии.
Учиться начинал в мужской школе Ленинграда. Потом нас соединили с девочками, и это было большое событие. Мы на них смотрели с удивлением, как на чужеродные какие-то предметы, и медленно к ним привыкали. Затем я попал еще в третью школу, построена она была в центре города, там экспериментировали с методами обучения. И вот в результате этих экспериментов я в литературе достаточно прилично разбираюсь.
Рос обычным юношей, был близок к стилягам одно время. Помню, как ходили мы на открытие отдела французских импрессионистов в Эрмитаже, это был такой наш вызов! «Искусствоведы в штатском» тогда там за нами следили, даже фотографировали.
- Что такое Петербург Достоевского?
Петербург для меня родной город, и я его люблю. А Достоевский сюда приехал, и считал этот город фантастическим, вымышленным. Не любил его. По своей первой специальности он был военный инженер-топограф, подпоручик. Хотя служил в топографическом департаменте меньше года и подал в отставку. Но даже под рукописями своими он иногда писал: «инженер-поручик Достоевский». И братья его были гражданскими и военными архитекторами. Все они прекрасно разбирались в архитектуре… И описания Петербурга у писателя всегда очень точные. Я бы сказал так: топографически точные!.. Действительно, литературоведами вычислен дом, где жила старушонка-процентщица из романа «Преступление и наказание». Я туда ходил, водил даже экскурсии, все описания совпадают. Дом был «утюгом», «разноэтажный», две арки и т.д. Вообще это роман топографический! Надо начинать чтение ногами от Сенной площади, там все описано, все совпадает. Тем более, недавно стало известно, что сам Ф.М. в этом доме старушонки-процентщицы не раз бывал. Там жил портной, которому писатель относил перелицовывать свою одежду. Если дом Раскольникова с его каморкой, в которую вели тринадцать ступеней, выбран из нескольких подходящих под описание (например, мой отец Андрей Федорович Достоевский указывал на другой дом, не тот, который признан большинством литературоведов), то с домом, где Достоевский описал убийство, разных мнений нет. Это дом на улице Малой Подъяческой. И в той квартире живут люди, туда к ним ходят праздные гуляки. Вернее, ходили, пока не поставили в подъезде домофон. Люди в той квартире, конечно, вздохнули с облегчением. Литература не всегда положительно влияет на жизнь.
Я тоже, еще студентом, посетил это место. Фантастическое переплетение литературы с жизнью меня тогда поразило. Как же надо поверить писателю, чтобы искать изображенный в романе дом на реальной карте Петербурга?! И какой художественной силой надо обладать писателю, чтобы по следам его фантазий потом ходили толпы туристов… А где сейчас хранятся рукописи Достоевского?
Прежде всего в Пушкинском Доме в Петербурге. Но! Все архивы семьи, что привез Федор Федорович из Симферополя в Москву после смерти его мамы, Анны Григорьевны, - едва не были уничтожены большевиками. Они хотели раскассировать все документы, разбрасывали их по разным фондам музеев страны. Помимо Москвы и Петербурга, в Ярославль отправляли, еще куда-то. Была украдена безценная рукопись романа «Братья Карамазовы». Ее похитили еще в Крыму. Так она до сих пор и не объявилась. В 1920-е годы некто предлагал эту рукопись большевистскому правительству за огромные деньги. Совнарком ответил: «Нам паровозы больше нужны, чем рукописи Достоевского». Есть слух, что рукопись мог приобрести Стефан Цвейг, известный австрийский писатель и коллекционер, большой поклонник творчества Достоевского. Он как раз тогда приезжал в Советскую Россию.
- Хотели бы вы издать свою книгу воспоминаний?
Не думал об этом. Мое скромное писательство происходит в виде почти что болезни. Если мне надо описать какой-то эпизод, то я мучаюсь, даже спать не могу. И не успокоюсь, пока не опишу это на бумаге. Так и собираются воспоминания. Их размещаю у себя В контакте , в интернете. Я эту штуку давно освоил. У меня там уже больше тысячи друзей. В основном это поклонники творчества Достоевского. Они читают мои воспоминания. Им нравится.
- Вы и сейчас за рулем сидите?
Ну, зимой-то нет, а летом обязательно. На дачу езжу на Карельский перешеек. Полдома там у нас, на весь дом денег не хватило. У меня микроавтобус «форд». Вся семья помещается. Бывало, остановят меня гаишники, даю им водительские права. Читают фамилию, а я жду: решатся ли спросить? И если спрашивают, отвечаю так: «имею отношение». И сразу какой-то другой разговор начинается. Стесняются правнука Достоевского штрафовать.
- А чудеса в вашей жизни были?
После моего первого серьезного попадания в больницу при выписке мне сказали: «Мы в вас стреляли «пушечкой», могли повредить желудок. Так что не удивляйтесь, если у вас будет гастритик, а там, может быть, и язвочка». Лимфатические сосуды мне прижигали, и один из них находился рядом с желудком. Ну, через год-полтора я уже получил хорошую язву. Мучился лет двадцать пять.
И вот ровно двенадцать лет назад случилось чудо. Я тогда был легким на подъем и каждый год ездил в Старую Руссу на Международные Старорусские чтения «Достоевский и современность». Но из-за болезни не мог пробыть там больше двух дней. В Старой Руссе совершенно другая вода, и уже на третий день у меня начинал страшно болеть желудок. Я был вынужден всё бросать и ехать домой. Ездил на машине, и пока добирался до дома, прижимал живот к рулю, чтобы не так сильно чувствовать эту боль. Организаторы Чтений, ученые, на меня обижались, что я не остаюсь до конца, и на прощальном ужине меня нет. И так было много лет. Операцию мне запретили в связи с тем, что я проходил онкологию. Лечили терапевтическими методами.
Интересный момент: во время осенних обострений я обычно попадал в больницу в один и тот же день - 7 ноября. Это была больница Кировского завода. Меня там уже все знали, готовили одноместную палату с телевизором. Я звонил - за мной присылали машину. Просто я как радиоэлектронщик им много аппаратов медицинских отремонтировал, вот ко мне и относились с особым уважением.
Как-то надо было жить, и я нашел лекарства, которые снимают приступы, сторонился тяжелой пищи. И к своей болезни постепенно привык. «Ко всему-то человек привыкает», как Федор Михайлович сказал, не буду уточнять эту фразу... (уточню эту фразу Достоевского-старшего я: «Ко всему-то подлец-человек привыкает…» - А.Ж. )
И вот в очередной раз приезжаю на Чтения в Старую Руссу, слушаю доклады с большим удовольствием. Ко мне подходят как к компетентному человеку, спрашивают, как мне понравился тот или другой доклад. А я ведь не имею ученого звания. «Ну, вы на генетическом уровне чувствуете», - так мне говорят. Но больше всего мне нравились разговоры между достоеведами
в гостинице. Там они не зажаты никакими рамками, все становятся равны -
доктора наук с аспирантами, никаких условностей. А еще и под водочку… Водочка новгородская в Старой Руссе, самая лучшая. Ну вот, в очередной раз ко мне подходят и говорят: вечером в таком-то номере собираемся. Отвечаю: «Хорошо, буду!»
Закончились на тот день Чтения, было уже часов семь вечера. Я собираюсь к себе в гостиницу, переодеться и идти в тот номер, где соберутся достоеведы. Выхожу, и вдруг у меня появляется мысль: надо бы в церковь забежать. А зачем? Вроде вчера только мы все были в Свято-Георгиевской церкви - это та самая церковь, куда Федор Михайлович ходил молиться, и каждый год Чтения открываются молебном в этой церкви.
Пошел в церковь, а по дороге всё думаю: ну как же так, неудобно, я же опоздаю. Ученым важно, чтобы я тоже присутствовал. А я зачем-то иду совсем в другую сторону. Это всё в голове, а сердцем чувствую: надо мне в церковь.
Прихожу к церкви - дверь открыта. Ну, слава Богу, что не закрыта еще. Захожу - никого, вечерняя служба уже закончилась. Бабульки полы натирают - я еще подумал, как моряки на палубе. Ну что я тут делаю? Заворачиваю в придел, где чудотворная Старорусская икона Божией Матери. И тут испытываю какой-то необъяснимый катарсис. Всё из головы выскочило, я ослабел, уперся взглядом в Лик Пресвятой Богородицы. И не сам я упал - меня как будто бросило на колени, и слезы потекли. В голове еще крутилась глупая мысль, что бабульки на меня смотрят, я им мешаю, наверное. А бабульки, естественно, побросали швабры и на меня уставились: что еще за незнакомый мужик с бородой пришел? Но потом забыл я про них, ничего не существовало для меня в тот момент, кроме иконы. Сколько времени это продолжалось, понятия не имею. Время исчезло. Потом я встал, немного себя собрал. Опять думаю: что же это такое было, почему я здесь? Приложился к иконе и вышел из церкви. Направился в гостиницу, там же меня ждут, опять появился интерес, что там ученые будут говорить. Но в гостинице я как зашел в свой номер, сразу, не раздеваясь, завалился на кровать и уснул. Вырубился до утра, даже утром на Чтения опоздал.
На следующий день, как и полагается, жду болей. Думаю, надо подогнать машину к музею, чтобы и чемоданчик там уже лежал - сразу домой ехать. Жду. К вечеру нет ничего. Ночь не спал, всё ждал, когда боли начнутся. Третий день проходит, четвертый - у меня ничего не болит. Так и остался до конца Чтений. На прощальном ужине мэр города мне говорит: «Вот наконец-то среди нас и Дмитрий Андреич!» Предложил тост за меня. После ужина уезжаю из Старой Руссы и по дороге думаю: всё, как приеду, нажарю себе картошки. Не то чтобы очень хотелось, просто проверить решил, как организм отреагирует. Мне же нельзя было жареного. Дома дождался, когда все уйдут, и нажарил картошки. Люда приходит и давай меня ругать: «Ты зачем картошку жарил?» Поел я картошки и жду. Ничего не болит! Потихоньку начал понимать, что это Пресвятая Богородица меня исцелила. И болей в желудке у меня нет до сегодняшнего дня! Когда у меня последний раз нашли опухоль в кишке, все до желудка проверяли - так вот с желудком все в порядке.
На следующий год снова поехал на Чтения в Старую Руссу. И сразу в церковь - Матерь Божию поблагодарить. А там отец Амвросий, настоятель храма и благочинный (тоже Амвросий! - не случайное имя это в судьбе Достоевского! К старцу Амвросию Оптинскому мой прадед ездил…). «Отец Амвросий, - говорю, - кажется, я исцелился от иконы». А он так скептически на меня посмотрел и ушел. Куда он пошел? А он ходил за книгой, куда записывают чудеса от Старорусской иконы. Выносит старинную книгу, бархатную. «Вы что, записывать про меня будете?» - «Нет пока, подожди». И достает листочек. На этом листочке написаны условия. Я все не запомнил, но, например, там был вопрос, не принимал ли я лекарств накануне (ответ: не принимал). Еще вопрос, как давно я причащался Святых Таин. А я как раз тогда в самый первый день Чтений причащался. Владыка Лев нас всех пригласил в Новгород, и там я исповедался и причастился. И когда я отцу Амвросию ответил на все вопросы, он говорит: «Вот теперь-то я тебя запишу».
У Алексея тоже было с язвой чудо. Находясь на Валааме, в монастыре, он язву излечил. Не одномоментно, как я, но все же исцелился.
И еще было такое чудо. Я был в Мюнхене - как раз в тот момент, когда Иосиф Муньос туда привез чудотворную мироточивую икону Божией Матери Иверскую-Монреальскую. Под иконой был сделан лоток, и я своими глазами видел, как туда лилось миро с иконы. Мне и раньше приходилось наблюдать мироточение, но такого мощного я больше нигде не видел.
Благоухание было сильное! Меня к иконе привела моя хозяйка, русская женщина, у которой я остановился в Мюнхене. Пока я молился около иконы, хозяйка та взяла довольно большую склянку, положила туда ваточку, пропитанную миром, и мне отдала. Это миро излечило Алексея. Он однажды сильно порезал руку. Возился, делал чего-то и порезал. Рана была глубокая, и за день она вся загноилась. А на следующий день ему трамвай водить. Он очень любил свой трамвай, даже больше, чем я. Просто как влюблен в него, Наталья «ревновала» его к трамваю. Алексей сильно переживал, что не сможет выйти на работу. И тут кого-то из нас - уже не помню, меня или Людмилу, - осенило: мы достали эту ваточку и помазали ему руку. Утром раны было почти не видно, за ночь все прошло. И потом мы так и привыкли: чуть что случится, берем ваточку и крестообразно помазываем. И девчонок помазывали, когда внучки родились. Благоухание от ваточки со временем становилось все слабее.
А когда привезли Тихвинскую икону Божией Матери к нам в Россию, в Тихвин, я не смог поехать на праздник. Но что-то в тот день меня осенило, я взял склянку с ваточкой, открываю - и вдруг оттуда разнеслось очень сильное благоухание. А ведь десять лет прошло с тех пор, как мне ее дали в Мюнхене, миро на ней уже давно все высохло. И у меня сразу все связалось: Божия Матерь рада, что Тихвинская Ее икона вернулась!
- Тяжело нести крест потомка Достоевского?
По-разному. Главная сложность в том, что надо жить двумя жизнями. Своей собственной, и той, которая посвящена не столько роду, сколько гению - Достоевскому. Удалось ли мне это? Судить не мне. Но хотелось бы думать, что достойно его здесь, на земле, представляю. Это бывает тяжело. Иногда надо себя сдержать, чтобы не ронять честь фамилии. Были ведь и поклёпы на меня. И много чего было. Хочется ответить, хочется резко ответить. А я себя сдерживаю. Не ввязываюсь в свару. Отхожу в сторону.
…А так - получил от жизни все, что хотел. Слава Богу за всё! Пришел в Церковь. Работу свою любил. Квартиру-машину-дачу заработал своим трудом. Что еще надо? Хорошая семья. Прекрасная жена. Она же у меня как Анна Григорьевна у Федора Михайловича. Дополняет меня во всем. Иногда она мне говорит: «Как ты все-таки на Федора Михайловича похож!» - а я ей в ответ: «Ты у меня - Анна Григорьевна чистой воды…»
Время прощаться. Уже сделаны фотографии. Автограф взять не забыл. Обещаю включиться в переписку «В контакте». Благодарю за встречу, за гостеприимство. Ну, словом, говорим друг другу все то, что положено говорить перед уходом. И вдруг осенило. А одно-то дело, важное, чуть не забыл! Хорошо, что хоть на пороге вспомнил. Прошу:
Перекрестите меня - просто как мирянин крестит.
Я? Да зачем же? А, ладно! - и осенил широким крестом. На дорожку.
Вышел от него радостным. Только что вот меня - сам Достоевский перекрестил!
Рассказывает настоятель храма в честь Апостола Иоанна Богослова (Леушинское подворье) г. Санкт-Петербурга протоиерей Геннадий Беловолов :
Эта история произошла в 1988 году. Я родом с Кавказа, со славного в русской литературе города Пятигорска. Лермонтов был мой любимый поэт, и я всегда пылал жаждой разобраться с этим Мартыновым… Я переехал в Петербург, здесь поступил в аспирантуру. И нужно было зарабатывать на хлеб насущный. А в Петербурге я ведь был новый человек. И не знал, где работать, куда устроиться. И я тогда матушке сказал (тогда я, конечно же, еще не был батюшкой), своей супруге: в жизни всегда надо брать по максимуму. Целить нужно в самую высшую точку, независимо от того, возможно это или кажется невозможным. Задал себе прямой вопрос: кем бы ты хотел работать? Я тогда писал диплом по Достоевскому. И потому сказал и себе, и жене: моя мечта - работать в музее Достоевского! Я понимал, что это безполезно. И тем не менее…
Рядом с музеем Достоевского находилось похоронное бюро. Мне надо там было в архиве взять справку на одного умершего сотрудника Пушкинского Дома. Справка была нужна для установки мемориальной доски на его доме. И вот когда я проходил мимо музея Достоевского, то решил зайти спросить… Зашел и спрашиваю: директор на месте? - На месте.
Пригласили в кабинет.
Кто вы? - спросила директриса.
Пришел спросить, есть ли у вас место в музее. Я филолог. Могу научным сотрудником работать. Есть и квалификация экскурсовода.
На меня директор посмотрела как на марсианина. Понятно, что в таком музее должности распределяют совсем другими путями. Но ответила вежливо:
Подождите немного.
Сел, жду. В углу сидит какой-то незнакомый мне мужчина. Видно, между ним и директрисой до моего прихода была беседа. Но внимание директрисы сейчас было направлено на какие-то важные бумаги. Директрису звали Белла Нуриевна Рыбалко, и это сочетание кавказских имени и отчества с украинской фамилией придавало ей какой-то особый яркий колорит. Вдруг она оторвала взгляд от бумаг и пристально посмотрела на меня. Потом спросила:
А вы скандалить не будете? Не будете на меня доносы писать?
Я ответил, что как Православный человек не имею склонности писать доносы и скандалить.
Она примирительно пояснила:
- …А то один научный сотрудник уже столько на меня кляуз написал, что я наконец решила его уволить. Так что место вот-вот освободится. Это чистая случайность. И я не знаю, как вам об этом стало известно. Но вы пришли на удивление вовремя… Так вы что, правда верующий? - переспросила она. И с усилением добавила уже про саму себя: - Я - коммунистка!
Это был 1988 год. Только-только начались какие-то робкие сдвиги, но всем казалось, что «заигрывание» с Церковью - это такая же временная кампания, как недавняя борьба за трезвость, и пройдет она так же быстро, как и другие подобные кампании… Я понял, что вопрос для меня сейчас встал ребром. И конечно же, понимал, как может коммунист отнестись к верующему человеку. Понятно было, что если я скажу, что верующий, то, скорее всего, места в музее мне не найдется.
И тем не менее я понимал и нечто более важное: это момент истины! И нужно твердо стоять на своем. Тогда я ответил: «Да, я верующий Христианин. И наверное, мне уже пора идти». И даже привстал со стула, чтобы покинуть кабинет. Все ведь было уже и так понятно.
Подождите! - сказала она. - Вы думаете, раз вы верующий, а я коммунистка, то, стало быть, я вас ни за что не возьму на работу в музей? Но это не так. Я вам позвоню. Ждите моего звонка.
Я обнадеженный вышел из кабинета. Но ни через день, ни через два дня она мне не позвонила. Я уже и надеяться перестал. А вскоре наступило 11 ноября, день рождения Федора Михайловича Достоевского. В этот день в музее была научная конференция по творчеству великого писателя. Я туда пошел просто как слушатель. Там звучали довольно интересные доклады. Я сидел в переполненном зале, но директриса увидела меня, кивнула. А потом, в перерыве, подозвала.
Почему вы не приходите? - удивилась она. - Я ведь вас ждала. Идите к секретарю - пишите заявление на прием на работу.
Я написал заявление и был принят на работу в музей 11 ноября - в день рождения писателя Достоевского! Наверное, это был единственный такой случай. И вот прошло уже много-много лет, а я до сих пор являюсь научным сотрудником музея Достоевского. Там в бухгалтерии находится моя трудовая книжка. В музее я плачу налоги. Загруженность научной работой там сейчас для меня минимальная - но этой должностью в музее очень дорожу. Все эти годы я нахожусь под молитвенным покровом Федора Михайловича.
А еще через несколько лет, когда уже был священником, я служил на сельском приходе в Сомино Бокситогорского района в Ленинградской области. И вот мне неожиданно предложили стать настоятелем Леушинского подворья Санкт-Петербурга. Указ о моем назначении был подписан также 11 ноября. Значит, и здесь не обошлось без помощи Достоевского. Не стану утверждать, что Достоевский - святой, я этого не знаю, но что он имеет большое дерзновение пред Богом, что он вымаливает помощь связанным с ним людям - для меня это очевидно,
несомненно! Знаю это по себе.
…А тот незнакомый мужчина, который сидел в кабинете директора, - я потом только узнал, кто это был. Это был не кто иной, как Дмитрий Андреевич Достоевский! Правнук писателя… Видно, так было угодно Богу, что мое исповедание веры произошло в музее Достоевского, в присутствии потомка великого писателя.
Когда спустя годы нас с ним знакомили, он неожиданно сказал:
Я ведь вас уже знаю!
Как так, откуда? - удивился я.
При мне вы сказали директору, что верите в Бога!
Так Дмитрий Андреевич Достоевский стал свидетелем одного из важнейших эпизодов моей жизни.
