Сатира «Русские сказки» – одно из лучших произведений М. Горького, в которых он остроумно разоблачил черносотенство, шовинизм, декадентство и либерализм.
Долго жил Евстигней Закивакин в тихой скромности, в робкой зависти и вдруг неожиданно прославился.
А случилось это так: однажды после роскошной пирушки он истратил последние свои шесть гривен и, проснувшись наутро в тяжком похмелье, весьма удрученный, сел за свою привычную работу: сочинять объявления в стихах для «Анонимного бюро похоронных процессий».
Сел и, пролив обильный пот, убедительно написал:
Понес работу в «бюро», а там не принимают:
– Извините, – говорят, – это никак нельзя напечатать: многие покойники могут обидеться и даже содрогнуться в гробах. Живых же увещевать к смерти не стоит, – они и сами собою, бог даст, помрут…
Огорчился Закивакин:
– Чёрт бы вас побрал! О покойниках заботитесь, монументы ставите, панихиды служите, а живой – помирай с голоду…
Б гибельном настроении духа ходит он по улицам и вдруг видит – вывеска, а на ней – черными буквами по белому полю – сказано:
– Еще похоронное бюро, а я и не знал! – обрадовался Евстигней.
Но оказалось, что это не бюро, а редакция нового беспартийного и прогрессивного журнала для юношества и самообразования. Закивакина ласково принял сам редактор-издатель Мокей Говорухин, сын знаменитого салотопа и мыловара Антипы Говорухина, парень жизнедеятельный, хотя и худосочный.
Посмотрел Мокей стишки, – одобрил:
– Ваши, – говорит, – вдохновения как раз то самое, еще никем не сказанное слово новой поэзии, в поиски за которым я и снарядился, подобно аргонавту Герострату…
Конечно, всё это он врал по внушению странствующего критика Лазаря Сыворотки, который тоже всегда врал, чем и создал себе громкое имя.
Смотрит Мокей на Евстигнея покупающими глазами и повторяет:
– Материальчик впору нам, но имейте в виду, что мы стихов даром не печатаем!
– Я и хочу, чтобы мне заплатили, – сознался Евстигнейка.
– Ва-ам? За стихи-то? Шутите! – смеется Мокей. – Мы, сударь, только третьего дня вывеску повесили, а уж за это время стихов нам прислано семьдесят девять сажен! И всё именами подписаны!
Но Евстигней не уступает, и согласились на пятаке за строку.
– Только потому, что уж очень это у вас здорово пущено! – объяснил Мокей. – Надо бы псевдонимец вам избрать, а то Закивакин не вполне отлично. Вот ежели бы… например, – Смертяшкин, а? Стильно!
– Всё равно, – сказал Евстигней. – Мне – абы гонорар получить: есть очень хочется…
Он был парень простодушный.
И через некоторое время стихи были напечатаны на первой странице первой книги журнала, под заголовком: «Голос вечной правды».
С того дня и постигла Евстигнейку слава: прочитали жители стихи его – обрадовались:
– Верно написал, материн сын! А мы живем, стараемся кое-как, то да се, и незаметно нам было, что в жизни-то нашей никакого смысла, между прочим, нет! Молодец Смертяшкин!
И стали его на вечера приглашать, на свадьбы, на похороны да на поминки, а стихи его во всех модных журналах печатаются по полтине строка, и уже на литературных вечерах полногрудые дамы, очаровательно улыбаясь, читают «поэзы Смертяшкина»:
Нас ежедневно жизнь разит,
Нам отовсюду смерть грозит!
Со всяких точек зрения
Мы только жертвы тления!
– Браво-о! Спасибо-о! – кричат жители.
«А ведь, пожалуй, я и в самом деле поэт?» – задумался Евстигнейка и начал – понемножку – зазнаваться: завел черно-пестрые носки и галстухи, брюки надел тоже черные с белой полоской поперек и стал говорить томно, разводя глазами в разные стороны:
– Ах, как это пошло-жизненно!
Заупокойную литургию прочитал и употребляет в речи мрачные слова: паки, дондеже, всуе…
Ходят вокруг его разные критики, истощая Евстигнейкин гонорарий, и внушают ему:
– Углубляйся, Евстигней, а мы поддержим!
И действительно, когда вышла книжка: «Некрологи желаний, поэзы Евстигнея Смертяшкина», то критики весьма благосклонно отметили глубокую могильность настроений автора. Евстигнейка же на радостях решил жениться: пошел к знакомой модерн-девице Нимфодоре Заваляшкиной и сказал ей:
– О, безобразна, бесславна, не имущая вида!
Она давно ожидала этого и, упав на грудь его, воркует, разлагаясь от счастия:
– Я согласна идти к смерти рука об руку с тобою!
– Обреченная уничтожению! – воскликнул Евстигней.
Нимфодора же, смертельно раненная страстью, отзывается:
– Мой бесследно исчезающий!
Но тотчас, вполне возвратясь к жизни, предложила:
– Мы обязательно должны устроить стильный быт!
Смертяшкин уже ко многому привык и сразу понял.
– Я, – говорит, – конечно, недосягаемо выше всех предрассудков, но, если хочешь, давай обвенчаемся в кладбищенской церкви!
– Хочу ли? О да! И путь все шафера тотчас после свадьбы застрелятся!
– Все, пожалуй, не пойдут на это, а Кукин может, – он уже семь раз стрелялся.
– И чтобы священник был старенький, знаешь, такой… наканунный смерти.
Так, стильно мечтая, они сидели до той поры, пока из холодной могилы пространства, где погребены мириады погасших солнц и в мертвой пляске кружатся замороженные планеты, – пока в этой пустыне бездонного кладбища усопших миров не появился скорбный лик луны, угрюмо осветив землю, пожирающую всё живое… Ах, это жуткое сияние умершей луны, подобное свечению гнилушек, всегда напоминает чутким сердцам, что смысл бытия – тление, тление…
Смертяшкин настолько воодушевился, что даже без особого труда стихи сочинил и прошептал их черным шёпотом в ухо будущему скелету возлюбленной:
Чу, смерть стучит рукою честной
По крышке гроба, точно в бубен!..
Я слышу зов ее так ясно
Сквозь пошлый хаос скучных буден.
Жизнь спорит с нею, – лживым кличем
Зовет людей к своим обманам;
Но мы с тобой не увеличим
Числа рабов, плененных ею!
Нас не подкупишь ложью сладкой,
Ведь знаем мы с тобою оба.
Жизнь – только миг, больной и краткий,
А смысл ее – под крышкой гроба!
– Как мертво! – восхищалась Нимфодора, – Как тупо-могильно!
Она все эти штуки превосходно понимала.
На сороковой день после этого они венчались у Николы на Тычке, в старенькой церкви, тесно окруженной самодовольными могилами переполненного кладбища. Ради стиля свидетелями брака подписались два могильщика, шаферами были заведомые кандидаты в самоубийцы; в подруги невеста выбрала трех истеричек, из которых одна уже вкушала уксусную эссенцию, другие готовились к этому и одна дала честное слово покончить с собой на девятый день после свадьбы.
А когда вышли на паперть, шафер, прыщеватый парень, изучавший на себе действие сальварсана, открыв дверь кареты, мрачно сказал:
– Вот катафалк!
Новобрачная, в белом платье с черными лентами и под черной фатой, умирала от восторга, а Смертяшкин. влажными глазами оглядывая публику, спрашивал шафера:
– Репортеры есть?
– И фотограф…
– Не шевелись, Нимфочка…
Репортеры, из уважения к поэту, оделись факельщиками, а фотограф – палачом, жители же, – им все равно, на что смотреть, было бы забавно! – жители одобряли:
– Quel chic!
И даже какой-то вечно голодающий мужичок согласился с ними:
– Charmant!
– Да-а, – говорил Смертяшкин новобрачной за ужином в ресторане против кладбища, – мы прекрасно похоронили нашу юность! Вот именно это и называется победой над жизнью!
– Ты помнишь, что это всё мои идеи? – спросила нежно Нимфодора.
– Твои? Разве?
– Конечно.
– Ну… всё равно:
– Но все-таки я не позволю тебе поглотить мою индивидуальность! – очаровательно предупредила она. – И потом, сателлиты, я думаю, надо произносить два «т» и два «л»! Впрочем, саттеллиты вообще кажутся мне не на месте…
Смертяшкин еще раз попробовал одолеть ее стихами:
– Нет, уж это надобно оставить для других, – кротко сказала она.
После длинного ряда таких и подобных столкновений у Смертяшкина случайно родилось дитя – девочка, и Нимфодора повелела:
– Люльку закажи в форме гробика!
– Не слишком ли это, Нимфочка?
– Нет уж, пожалуйста! Стиль надо сохранять строго, если ты не хочешь, чтобы критики и публика упрекнули тебя в раздвоении и неискренности…
Она оказалась очень хозяйственной дамой: сама солила огурцы, тщательно собирала все рецензии о стихах мужа и, уничтожая неодобрительные, – похвальные издавала отдельными томиками за счет поклонников поэта.
С хорошей пищи стала она женщиной дородной, глаза ее всегда туманились мечтой, возбуждая в людях мужского пола страстное желание подчиниться року. Завела домашнего критика, жилистого мужчину, рыжего цвета, сажала его рядом с собою, и, вонзая туманный взгляд прямо в сердце ему, читала нарочито гнусаво стихи мужа, убежденно спрашивая:
– Глубоко? Сильно?
Тот первое время только мычал, а потом стал ежемесячно писать пламенные статьи о Смертяшкине, который «с непостижимой углубленностью проник в бездонность той черной тайны, которую мы, жалкие, зовем Смертью. а он – полюбил чистой любовью прозрачного ребенка. Его янтарная душа не отемнилась познанием ужаса бесцельности бытия, но претворила этот ужас в тихую радость, в сладостный призыв к уничтожению той непрерывной пошлости, которую мы, слепые души, именуем Жизнью».
При благосклонной помощи рыжего, – по убеждениям он был мистик и эстет, по фамилии – Прохарчук, по профессии – парикмахер, – Нимфодора довела Евстигнейку до публичного чтения стихов: выйдет он на эстраду, развернет коленки направо-налево, смотрит на жителей белыми овечьими глазами и, покачивая угловатой головою, на которой росли разные разности мочального цвета, безучастно вещает:
В жизни мы – как будто на вокзале,
Пред отъездом в темный мир загробный…
Чем вы меньше чемоданов взяли,
Тем для вас и легче и удобней!
Будем жить бессмысленно и просто!
Будь пустым, тогда и будешь чистым.
Краток путь от люльки до погоста!
Служит Смерть для жизни машинистом!..
– Браво-о! – кричат вполне удовлетворенные жители. – Спасибо-о!
И говорят друг другу:
– Ловко, шельма, доказывает, даром что этакий обсосанный!..
Те же, кому ведомо было, что раньше Смертяшкин работал стихи для «Анонимного бюро похоронных процессий», были, конечно, и теперь уверены, что он все свои песни поет для рекламы «бюро», но, будучи ко всему одинаково равнодушны, молчали, твердо памятуя одно:
«Каждому жрать надо!»
«А может, я и в самом деле – гений! – думал Смертяшкин, слушая одобрительный рев жителей. – Ведь никто не знает, что такое гений; некоторые утверждали же, будто гении – полоумные… А если так…»
И при встрече со знакомыми стал спрашивать их не о здоровье, а:
– Когда умрете?
Чем и приобрел еще большую популярность среди жителей.
А жена устроила гостиную в виде склепа: диванчики поставила зелененькие, в стиле могильных холмиков, а на стенах развесила снимки с Гойя, с Калло да еще и – Вюртц!
Хвастается:
– У нас даже в детской веяние Смерти ощутимо: дети спят в гробиках, няня одета схимницей, – знаете, такой черный сарафан, с вышивками белым – черепа, кости и прочее, очень интересно! Евстигней, покажи дамам детскую! А мы, господа, пойдемте в спальню…
И, обаятельно улыбаясь, показывала убранство спальни: над кроватью саркофагом – черный балдахин с серебряной бахромой; поддерживали его выточенные из дуба черепа; орнамент – маленькие скелетики нежно играют могильными червяками.
– Евстигней, – объясняла она, – так поглощен своей идеей, что даже спит в саване…
Некоторые жители изумлялись:
– Спи-ит?
Она печально улыбалась.
А Евстигнейка был в душе парень честный и порою невольно думал:
«Уж если я – гений, то – что же уж? Критика пишет о влиянии, о школе Смертяшкина, а я… не верю я в это!»
Приходил Прохарчук, разминая мускулы, смотрел на него и спрашивал басом:
– Писал? Ты, брат, пиши больше. Остальное мы с твоей женой живо сделаем… Она у тебя хорошая женщина, и я ее люблю…
Смертяшкин и сам давно видел это, но по недостатку времени и любви к покою ничего не предпринимал против.
А то сядет Прохарчук в кресло поудобнее и рассказывает обстоятельно:
– Знал бы ты, брат, сколько у меня мозолей и какие! У самого Наполеона не было таких…
– Бедный мой! – вздыхала Нимфодора, а Смертяшкин пил кофе и думал:
«Как это правильно сказано, что для женщин и лакеев нет великих людей!»
Конечно, он, как всякий мужчина, был неправ в суждении о своей жене, – она весьма усердно возбуждала его энергию:
– Стегнышко! – любовно говорила она. – Ты, кажется, и вчера ничего не писал? Ты всё чаще манкируешь талантом, милый! Иди, поработай, а я пришлю тебе кофе…
Он шел, садился к столу и неожиданно сочинял совершенно новые стихи:
Сколько пошлости и вздора
Написал я, Нимфодора.
Ради тряпок, ради шубок,
Ради шляпок, кружев, юбок!
Это его пугало, и он напоминал себе:
Детей было трое. Их надо было одевать в черный бархат; каждый день, в десять часов утра, к крыльцу подавали изящный катафалк, и они ехали гулять на кладбище, – всё это требовало денег.
И Смертяшкин уныло выводил строка за строкой:
Всюду жирный трупный запах
Смерть над миром пролила.
Жизнь в ее костлявых лапах,
Как овца в когтях орла.
– Видишь ли что, Стегнышко, – любовно говорила Нимфодора. – Это не совсем… как тебе сказать? Как надо сказать, Мася?
– Это – не твое, Евстигней! – говорил Прохарчук басом и с полным знанием дела. – Ты – автор «Гимнов смерти», и пиши гимны…
– Но это же новый этап моих переживаний! – возражал Смертяшкин.
– Ну, милый, ну, какие переживания? – убеждала жена. – Надобно в Ялту ехать, а ты чудишь!
– Помни, – гробовым тоном внушал Прохарчук, – что ты обещал
Прославить смерти власть
Беззлобно и покорно…
– А потом обрати внимание: «как овца в» невольно напоминает фамилию министра – Коковцев, и это может быть принято за политическую выходку! Публика глупа, политика – пошлость!
– Ну, ладно, не буду, – говорил Евстигней, – не буду! Всё едино, – ерунда!
– Имей в виду, что твои стихи за последнее время вызывают недоумение не у одной твоей жены! – предупреждал Прохарчук.
Однажды Смертяшкин, глядя, как его пятилетняя дочурка Лиза гуляет в саду, написал:
Маленькая девочка ходит среди сада,
Беленькая ручка дерзко рвет цветы…
Маленькая девочка, рвать цветы не надо,
Ведь они такие же хорошие, как ты!
Маленькая девочка! Черная, немая,
За тобою следом тихо смерть идет,
Ты к земле наклонишься, – косу поднимая,
Смерть оскалит зубы и – смеется, ждет…
Маленькая девочка! Смерть и ты – как сестры;
Ты ненужно губишь яркие цветы,
А она косою острой, вечно острой! -
Убивает деток, вот таких, как ты…
– Но это же сентиментально, Евстигней, – негодуя, крикнула Нимфодора. – Помилуй, куда ты идешь? Что ты делаешь с своим талантом?
– Не хочу я больше, – мрачно заявил Смертяшкин.
– Чего не хочешь?
– Этого. Смерть, смерть, – довольно! Мне противно слово самое!
– Извини меня, но ты – дурак!
– Пускай! Никому не известно, что такое гений! А я больше не могу… К чёрту могильность и всё это… Я – человек…
– Ах. вот как? – иронически воскликнула Нимфодора. – Ты – только человек?
– Да. И люблю всё живое…
– Но современная критика доказала, что поэт не должен считаться с жизнью и вообще с пошлостью!
– Критика? – заорал Смертяшкин. – Молчи, бесстыдная женщина! Я видел, как современная критика целовала тебя за шкафом!
– Это от восхищения твоими же стихами!
– А дети у нас рыжие, – тоже от восхищения?
– Пошляк! Это может быть результатом чисто интеллектуального влияния!
И вдруг, упав в кресло, заявила:
– Ах, я не могу больше жить с тобой!
Евстигнейка и обрадовался и в то же время испугался.
– Не можешь? – с надеждой и со страхом спросил он. – А дети?
– Пополам!
– Троих-то?
Но она стояла на своем. Потом пришел Прохарчук. Узнав, в чем дело, он огорчился и сказал Евстигнейке:
– Я думал, ты – большой человек, а ты – просто маленький мужчина!
И пошел собирать Нимфодорины шляпки. А пока он мрачно занялся этим, она говорила мужу правду:
– Ты выдохся, жалкий человек. У тебя нет больше ни таланта, ничего! Слышишь: ни-че-го!
Захлебнулась пафосом честного негодования и докончила:
– У тебя и не было ничего никогда! Если бы не я и Прохарчук – ты так всю жизнь и писал бы объявления в стихах, слизняк! Негодяй, похититель юности и красоты моей…
Она всегда в моменты возбуждения становилась красноречива.
Так и ушла она, а вскоре, под руководством и при фактическом участии Прохарчука, открыла «Институт красоты мадам Жизни из Парижа. Специальность – коренное уничтожение мозолей».
Прохарчук же, разумеется, напечатал разносную статью «Мрачный мираж», обстоятельно доказав, что у Евстигнея не только не было таланта, но что вообще можно сомневаться, существовал ли таковой поэт. Если же существовал и публика признавала его, то это – вина торопливой, неосторожной и неосмотрительной критики.
А Евстигнейка потосковал, потосковал, и – русский человек быстро утешается! – видит: детей кормить надо!
Махнул рукой на прошлое, на всю смертельную поэзию, да и занялся старым, знакомым делом: веселые объявления для «Нового похоронного бюро» пишет, убеждая жителей:
Долго, сладостно и ярко
На земле мы любим жить,
Но придет однажды Парка
И обрежет жизни нить!
Обсудивши этот случай,
Не спеша, со всех сторон,
Предлагаем самый лучший
Матерьял для похорон!
Всё у нас вполне блестяще,
Не истерто, не старо:
Заходите же почаще
В наше «Новое бюро»!
Могильная, 15
Так все и возвратились на стези своя
Горький Максим (псевдоним, наст. имя - Пешков Алексей Максимович) (1868-1936). Детские и отроческие годы будущего писателя прошли в Нижнем Новгороде, в доме деда В.В. Каширина, который к тому времени потерпел крах в своем “красильном деле” и окончательно разорился. Максим Горький прошел суровую школу пребывания “в людях”, а затем не менее жестокие “университеты”. Важнейшую роль в формировании его как писателя сыграли книги, прежде всего произведения русских классиков.
Литературный путь Максима Горького начался с публикации осенью 1892 г. рассказа “Макар Чудра”. В 90-х годах появились и приобрели широкую известность рассказы Горького о босяках (“Два босяка”, “Челкаш”, “Супруги Орловы”, “Коновалов” и др.) и революционно-романтические произведения (“Старуха Изергиль”, “Песня о Соколе”, “Песня о Буревестнике”).
На переломе XIX - XX столетий Максим Горький выступил как романист (“Фома Гордеев”, “Трое”) и драматург (“Мещане”, “На дне”), в первые два десятилетия XX в. появились повести (“Городок Окуров”, “Лето” и др.), романы (“Мать”, “Исповедь”, “Жизнь Матвея Кожемякина”, автобиографическая трилогия), сборники рассказов, целый ряд пьес (“Дачники”, “Дети Солнца”, “Варвары”, “Враги”, “Последние”, “Зыковы” и др.), множество публицистических и литературно-критических статей. Итогом творческой деятельности Максима Горького явился четырехтомный роман “Жизнь Клима Самгина”. Это широкая панорама сорокалетней истории России конца XIX -начала XX в.
В самом начале творческого пути Максим Горький выступил с произведениями на детскую тему. Первым в их ряду был рассказ “Нищенка” (1893). В нем отчетливо сказались творческие принципы Горького при раскрытии мира детства. Создавая художественные образы детей в произведениях 90-х годов прошлого столетия (“Дед Архип и Ленька”, “Колюша”, “Вор”, “Девочка”, “Сирота” и др.), писатель стремился изобразить детские судьбы в конкретной социально-бытовой обстановке, в прямой связи с жизнью взрослых, чаще всего становящихся виновниками нравственной и даже физической гибели детей.
Так и оставшаяся безымянной “девочка лет шести-семи” в рассказе “Нищенка” всего на несколько часов нашла приют у “талантливого оратора и хорошего законоведа”, ожидавшего “в близком будущем назначения в прокуроры”. Преуспевающий юрист очень скоро успел одуматься и “осудить” свой же филантропический поступок и решил выставить девочку на улицу. В данном случае, обращаясь к детской теме, автор наносит удар по той части русской интеллигенции, которая охотно и много говорила о народных бедах, в том числе и детей, но не шла дальше суесловия.
Как суровое обвинение тогдашних социальных порядков воспринимается смерть не прожившего и одиннадцати лет нищего Леньки (из рассказа “Дед Архип и Ленька”, 1894) и не менее трагическая судьба двенадцатилетнего героя рассказа “Колюша” (1895), который “сам под лошадей бросился”, в больнице матери он признался: “И видел я ее... коляску... да... мне не хотелось уйти-то. Я думал - коли раздавят, - денег дадут. И дали...” Цена его жизни выразилась в скромной сумме - сорок семь рублей. Рассказ “Вор” (1896) имеет подзаголовок “С натуры”, которым автор подчеркивает обыденность описываемых событий. “Вором” на этот раз оказался Митька, “мальчонка лет семи” с уже искалеченным детством (отец ушел из дома, мать - горькая пьяница), он пытался украсть с лотка кусок мыла, но был схвачен торговцем, который, изрядно поглумившись над мальчиком, отправил его затем в полицейский участок.
В написанных в 90-х годах рассказах на детскую тему Максим Горький настойчиво проводил важное для него суждение о том, что “свинцовые мерзости жизни”, губительно сказывающиеся на судьбе многих и многих детей, все же не могли окончательно искоренить в них доброты, интереса к окружающей их действительности, к безудержному полету детской фантазии. Следуя традициям русской классической литературы, Горький в своих ранних рассказах о детях стремился художественно воплотить сложный процесс формирования человеческих характеров. И этот процесс нередко протекает в контрастном сопоставлении мрачной и гнетущей реальности с созданным детским воображением красочным и благородным миром. В рассказе “Встряска” (1898) автором была воспроизведена, как гласит подзаголовок, “Страничка из Мишкиной жизни”. Она состоит из двух частей: сначала передаются самые радужные впечатления мальчика, вызванные его присутствием “однажды в праздничный день” на цирковом представлении. Но уже на обратном пути в иконописную мастерскую, где Мишка работал, у мальчика появилось “нечто портившее ему настроение... память упорно восстанавливала перед ним завтрашний день”. Во второй части описывается этот тяжелый день с непосильным для мальчика физическим трудом и бесконечными пинками и побоями. По авторской оценке, “скучную и нелегкую жизнь изживал он...”.
В рассказе “Встряска” заметно сказалось автобиографическое начало, ведь и сам автор подростком работал в иконописной мастерской, что нашло отражение и в его трилогии. Вместе с тем во “Встряске” Максим Горький продолжал расширять важную для него тему непосильного труда детей и подростков, ранее он писал об этом в повести “Горемыка Павел” (1894), в рассказах “Роман” (1896), “Трубочист” (1896), а позже в повести “Трое” (1900) и других произведениях.
В определенной мере автобиографический характер носит и рассказ “Девочка” (1905): печальная и страшная история одиннадцатилетней девочки, вынужденной продавать себя, являла, по словам Горького, “один из эпизодов моей юности”. Читательский успех рассказа “Девочка”, только в 1905-1906 гг. вышедшего тремя изданиями, несомненно, стимулировал появление у Максима Горького в 1910-х годах ряда примечательных произведений на детскую тему. Среди них в первую очередь следует назвать рассказ “Пепе” (1913) из “Сказок об Италии” и рассказы “Зрители” (1917) и “Страсти-мордасти” (1917) из цикла “По Руси”. Каждое из названных произведений было по-своему ключевым в художественном решении автором детской темы. В поэтическом повествовании о Пепе Максим Горький создает яркий, тонко психологически высвеченный образ итальянского мальчика с его жизнелюбием, сознанием собственного достоинства, четко выраженными чертами национального характера и при всем этом по-детски непосредственного. Пепе твердо верит в свое будущее и будущее своего народа, о чем и поет везде и всюду: “Италия прекрасная, Италия моя!” Этот десятилетний “хрупкий, тонкий” гражданин своей родины по-своему, по-детски, но настойчиво ведущий борьбу против социальной несправедливости, явился противовесом всем тем персонажам русской и зарубежной литературы, которые могли вызвать к себе сострадание и жалость и не могли вырасти до борцов за подлинную духовную и социальную свободу своего народа.
У Пепе были предшественники в детских рассказах Максима Горького еще в самом начале его творческого пути. В конце 1894 г. он выступил со “Святочным рассказом” под примечательным заголовком “О мальчике и девочке, которые не замерзли”. Начав его с замечания: “В святочных рассказах издавна принято замораживать ежегодно по нескольку бедных мальчиков и девочек...”, автор категорически заявил, что решил поступить иначе. Его герои, “бедные дети, мальчик - Мишка Прыщ и девочка - Катька Рябая”, собрав в канун Рождества необычно большую милостыню, решили не отдавать ее полностью своей “опекунше”, вечно пьяной тетке Анфисе, а хотя бы раз в году досыта поесть в трактире. Горький заключал: “Они - поверьте мне - уже не замерзнут. Они на своем месте...” Будучи полемически заостренным против традиционного сентиментального “святочного рассказа”, горьковское повествование о бедных, обездоленных детях было связано с суровым осуждением всего того, что на корню губило и калечило детские души, мешало детям проявить свойственную им доброту и любовь к людям, интерес ко всему земному, жажду к творчеству, к активной деятельности.
Появление в цикле “По Руси” двух рассказов на детскую тему было закономерным, поскольку, решая важнейший для себя вопрос об исторических судьбах России в наступившем XX столетии, Максим Горький напрямую связывал будущее своей Родины с положением детей и подростков в обществе. В рассказе “Зрители” описывается нелепый случай, приведший к тому, что работавшему в переплетной мастерской сироте подростку Коське Ключареву лошадь “железным копытом” раздавила пальцы на ноге. Вместо того чтобы оказать медицинскую помощь пострадавшему, собравшаяся толпа равнодушно “созерцала”, “зрители” проявили безразличие к мучениям подростка, вскоре они “разошлись, и снова на улице стало тихо, точно на дне глубокого оврага”. Созданный Горьким собирательный образ “зрителей” охватывал ту самую среду обывателей, которая, в сущности, стала виновником всех бед, выпавших на долю прикованного тяжелым недугом к постели Леньки - героя рассказа “Страсти-мордасти”. Всем своим содержанием “Страсти-мордасти” объективно взывали не столько к жалости и состраданию к маленькому калеке, сколько к переустройству социальных устоев российской действительности.
В произведениях Максима Горького для детей особое место заняли сказки, над которыми писатель работал параллельно с циклами “Сказок об Италии” и “По Руси”. В сказках четко выразились идейно-эстетические принципы, те же, что и в рассказах на тему детства и отрочества. Уже в первой сказке - “Утро” (1910) - проявилось проблемно-тематическое и художественно-стилевое своеобразие горьковских детских сказок, когда на передний план выступает повседневная жизнь, подчеркнуты детали быта, в доступной даже для самых маленьких читателей форме ведется речь о современных социальных и даже духовно-нравственных проблемах.
Гимн природе, солнцу в сказке “Утро” сочетается с гимном труду и “великой работе людей, сделанной ими всюду вокруг нас”. И тут же автор счел необходимым напомнить детям, что люди-труженики “всю жизнь украшают, обогащают землю, но от рождения до смерти остаются бедняками”. Вслед за этим автор ставит вопрос: “Почему? Ты узнаешь об этом потом, когда станешь большой, если, конечно, захочешь узнать...” Так глубоко лирическая в своей основе сказка обрастала “инородным”, публицистическим, философским материалом, приобретала дополнительные жанровые признаки.
В идущих за “Утром” сказках “Воробьишко” (1912), “Случай с Евсейкой” (1912), “Самовар” (1913), “Про Иванушку-дурачка” (1918), “Яшка” (1919) Максим Горький продолжил работу над детской сказкой нового типа, в содержании которой особая роль принадлежала познавательному элементу. Своеобразными “посредниками” в передаче детям разнообразных знаний, причем в доступной для них занимательной и поэтической форме, выступали то совсем еще маленький желторотый воробей Пудик (“Воробьишко”), который из-за своего любопытства и неуемного желания пошире ознакомиться с окружающим миром едва не оказался легкой добычей кошки; то “маленький мальчик”, он же “хороший человек” Евсейка (“Случай с Евсейкой”), оказавшийся (правда, во сне) в подводном царстве в соседстве с обитавшими там хищниками и сумевший благодаря смекалке и решительности целым и невредимым вернуться на землю; то всем известный герой русских народных сказок Иванушка-дурачок (“Про Иванушку-дурачка”), который на поверку оказался вовсе не глупым, а его “чудачества” были средством осуждения обывательской расчетливости, практицизма и скаредности.
Герой сказки “Яшка” своим происхождением обязан также русскому фольклору. На этот раз Максим Горький воспользовался народным сказочным сюжетом о солдате, оказавшемся в раю. Горьковский персонаж быстро разочаровался в “райской жизни”, автору удалось в доступной для детей форме сатирически изобразить один из древнейших в мировой культуре миф о загробной жизни.
В сатирических тонах выдержана сказка “Самовар”, герои которой являли собой “очеловеченные” предметы: сахарница, сливочник, чайник, чашки. Ведущая роль принадлежала “маленькому самовару”, который “очень любил хвастаться” и хотел, чтобы “луну сняли с неба и сделали из нее поднос для него”. Чередуя прозаический текст и стихотворный, заставляя так хорошо знакомые детям предметы распевать песенки, вести оживленные разговоры, Максим Горький достигал главного - писать интересно, но не допускать излишнего морализирования. Именно в связи с “Самоваром” Горький заметил: “Не хочу, чтобы вместо сказки была проповедь”. Исходя из своих творческих принципов, писатель выступил инициатором создания в детской литературе особого типа литературной сказки, характерной наличием в ней значительного научно-познавательного потенциала.
С художественным воплощением темы детства прямым образом связано в творчестве Максима Горького зарождение и развитие жанров большой прозы. Начало этому процессу было положено повестью “Горемыка Павел” (1894), за ней последовали повести “Фома Гордеев” (1898), “Трое” (1900). Уже на этом, условно говоря, начальном этапе своего литературного пути писатель уделял особое внимание тщательному анализу сложнейшего процесса формирования с раннего детства характеров своих героев. В меньшем или большем объеме материал подобного рода наличествует в повестях “Мать” (1906), “Жизнь ненужного человека” (1908), “Жизнь Матвея Кожемякина” (1911), “Жизнь Клима Самгина” (1925-1936). Само стремление Максима Горького вести повествование о “жизни” того или иного героя со дня его рождения и поры детства вызывалось желанием как можно полнее и достовернее художественно воплотить эволюцию литературного героя, образа, типа. Автобиографическая трилогия Горького - прежде всего две первые повести (“Детство”, 1913, и “В людях”, 1916) - общепризнанный классический образец творческого решения темы детства в русской, да и в мировой литературе XX в.
Детской литературе Максим Горький посвятил около тридцати статей и заметок, не считая множества высказываний, разбросанных в письмах, отзывах и рецензиях, докладах и публичных выступлениях. Детская литература воспринималась им как составная часть всей русской литературы и вместе с тем как “суверенная держава” со своими законами, идейно-эстетическим своеобразием. Большой интерес представляют суждения Максима Горького о художественной специфике произведений на детскую тему. Прежде всего, по мнению автора, детский писатель “должен учесть все особенности читательского возраста”, уметь “говорить забавно”, “строить” детскую литературу на принципе совершенно новом и открывающем широченные перспективы для образного научно-художественного мышления”.
Максим Горький выступал за постоянное расширение круга чтения для громадной детской аудитории, что позволяет детям обогащать их реальные знания и активнее проявлять творческое начало, а также повышать их интерес к современности, ко всему тому, что окружает детей в повседневной жизни.
Максим Горький , также известный как Алексе́й Макси́мович Го́рький (при рождении Алексе́й Макси́мович Пешко́в (1868-1936) - одна из центральных фигур русской литературы XX столетия. Изучение его творческого пути помогает лучше понять основные черты художественного и духовного развития нашей жизни. А.М. Горький - наследник и продолжатель лучших традиций русской классической литературы. Влияние Горького на детскую литературу связано не только с теоретическим новаторством его статей, но и с художественным новаторством произведений, в которых раскрывался мир детства. Прогрессивный писатель, Горький вдохнул новое, революционное содержание в изображение детства. Он убежден, что «свинцовые мерзости жизни» не убили в детях доброты и честности; любви к людям и интереса к жизни; протеста против тупости и скаредности богачей.
«Сказки об Италии», написанные для взрослых, почти сразу в период революционного подъема начала XX в. стали издаваться для детей. «Сказки об Италии» воспевали радость труда, равенство людей, утверждали идею единства трудящихся.
Одна из лучших сказок цикла - сказка о Пепе. Мальчик любил природу: «Его все занимает-цветы, густыми ручьями текущие по доброй земле, ящерицы среди лиловатых камней, птицы в чеканной листве олив». Образ Пепе дан в перспективе будущего - из таких, как он, вырастают поэты и вожди. И в то же время в нем воплощены характерные черты простых людей Италии с их добротой, открытостью, любовью к земле.
Свои творческие принципы, касающиеся литературы для детей дошкольного возраста, Горький воплотил в сказках, специально предназначенных малышам. Писатель заложил основы новой детской сказки. Всего им создано шесть сказок: «Утро» (1910), «Воробьишко» (1912), «Случай с Евсейкой» (1912), «Самовар» (1913), «Про Иванушку-дурачка» (1918), «Яшка» (1919). В них определились жанровые признаки и были намечены основные пути развития сказок нового типа. В сказках Горького отражаются подлинная жизнь, реалистические детали быта, современные проблемы и идеи.
Сказки «Воробьишко», «Случай с Евсейкой» и «Самовар» написаны Горьким для детей из детского сада «Школа шалунов» в Баку.
Сказка «Воробьишко» сначала появилась в сборнике сказок «Голубая книжка» в 1912 г. В 1917 г. она вышла отдельной книгой в издательстве «Парус». В занимательной форме описывая приключения маленького Пудика, автор поднимает серьезный вопрос о преемственности старшего и младшего поколений. Ориентируясь на особенности восприятия маленьких детей, Горький показывает, как желторотый любопытный воробьишка Пудик знакомится с жизнью. Писатель учит ребенка внимательно присматриваться к окружающему, искать настоящие причины тех или иных событий. Сказка Горького близка к народному сказочному эпосу о животных. Писатель использует в ней распространенный в народных сказках прием очеловечения птиц и животных, при этом он сохраняет их реальные черты: воробьи летают, живут в листве, боятся кошки. Так, у Горького, как и в эпосе о животных, реальное соединяется с фантастическим.
Точен и поэтичен язык сказки. Звукоподражания комически воспроизводят чириканье воробьев и в то же время служат средством обрисовки характера задорного фантазера-воробьишки:
«- Чадо, чадо,- беспокоилась мать,- смотри,- чебурахнешься!
· Чем, чем?- спрашивал Пудик».
В сказке нет прямой морали, все движения сюжета, развитие образов помогают ребенку понять заблуждения Пудика, оценить храбрость и самоотверженность матери-воробьихи. Конкретно, зримо показана растерянность воробьишки, чуть не попавшего в лапы к кошке. Пудик приобретает мудрость, опыт, оказавшись активным участником жизни.
«Всему сразу не научишься» - это признание Пудика доказывает, что он понял основное: следует доверять опыту взрослых, не судить необдуманно, не считать себя всезнайкой.
Сказка «Случай с Евсейкой» была впервые опубликована в 1912 г. в газете «День». В 1919 г. она появилась с некоторыми изменениями в журнале «Северное сияние». В ней заключен обширный познавательный материал, поданный поэтично, в занимательной и доступной детям форме. Горький видит природу глазами мальчика Евсейки. Это дает писателю возможность ввести в сказку понятные детям сравнения: актинии похожи на вишни, рассыпанные на камнях; Евсейка увидел голотурию, «похожую на плохо нарисованного поросенка», лангуст ворочает «глазами на ниточках», сепия похожа на «мокрый носовой платок». Когда Евсейка хотел посвистеть, оказалось, что этого сделать нельзя: «вода лезет в рот, точно пробка».
Образ «маленького мальчика» и «хорошего человека Евсейки» раскрывается многогранно. Писатель показывает и поведение Евсейки, и его мысли. Евсейка находчив и решителен. Оказавшись в необычной и опасной ситуации среди хищных обитателей подводного царства, он ищет возможность скорее вернуться на землю. Горький обращает внимание читателя на обдуманность каждого поступка Евсейки.
Он подумал, что рак «серьезный»; «сообразил, что надо переменить разговор»; в ответ на каверзный вопрос, ест ли его отец рыбу, сказал: «Нет, он не ест рыбы, костлявая очень...»
Взят один эпизод из жизни Евсейки, но такой, в котором раскрылись его лучшие качества.
Композиционно Горький использует давно известный в детской литературе прием: необычное приключение с Евсейкой происходит во сне. Но грань между сном и реальностью нигде не проводится прямолинейно. Это обновляет и освежает старый сказочный прием.
«Случай с Евсейкой» - прекрасный образец литературной сказки особого типа - научно-познавательной.
Сказка «Самовар» впервые была напечатана в 1918 г. в сборнике «Елка». Веселый сказочный сюжет «Самовара» основан на действительном событии из жизни писателя, которое он упоминает в повести «В людях». Первоначально Горький назвал сказку несколько иначе: «О самоваре, который зазнался». Но, готовя ее к изданию, он изменил заголовок, сказав: «Не хочу, чтобы вместо сказки была проповедь». «Самовар» - сатирическая сказка. Сатирические черты проступают в «очеловеченных» предметах: сливочнике, сахарнице, чайнике, тушилке. Ориентируясь на детское восприятие, писатель показывает, как чувствует себя сахарница, в которую залезла муха, о чем звенят чашки, что хвастливо распевает самовар:
«Замечаете ли, чайник, что луна
Чрезвычайно в самовар влюблена?»
В сказке чередуется прозаический текст и стихотворный. Стихотворные строки запоминаются легко. Они помогают создать зримые картины того, о чем повествуется, и усиливают сатирическое значение сказки: «Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться, он считал себя красавцем, ему давно уже хотелось, чтобы луну сняли с неба и сделали из нее поднос для него».
Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк (1852-1912) родился в Висимо-Шайтанском рабочем поселке, в семье заводского священника. С детских лет он наблюдал жизнь и быт заводских и приисковых рабочих, слушал их песни, предания, легенды. Он видел бесправие и нищету горнозаводского люда, его стихийное возмущение, - «глухую борьбу», «не умирающий дух протеста». Все это оставило неизгладимый след в духовном развитии писателя.
Мамин -Сибиряк написал около 140 произведений для детей. Они печатались в прогрессивных журналах: «Детское чтение», «Восходы» «Юная Россия», издавались отдельными книгами.
Многие детские книги навеяны любовью к его дочери Алёнушке. Однако решающую роль в пробуждении к детской литературе имели наблюдения писателя над трагической судьбой детей в самодержавной крепостнической России, влияние на него прогрессивных идей того времени, раздумья о судьбе подрастающего поколения. Поэтому Мамин-Сибиряк считал детскую литературу важнее всего остального, потому, что дети - будущее человечества, в них и будущие возможности.
Мамин - Сибиряком написаны для детей публицистические и художественные очерки («Славен город Великий Новгород», «Покорение Сибири», «На реке Чусовой»), социально бытовые рассказы и повести («Вертел», «Под землей», «Под домной», «Кормилец»), рассказы о животных («Медведко», пейзажные этюды («Зеленые горы»), сатиристические, этюдные и волшебные сказки («Сказка про царя Гороха», «Постойко», «Лесная сказка»)
Произведения писателя для детей противостояли детским книгам реакционных писателей того времени, которые скрывали от детей социальные противоречия современного общества, внушали ему наивную веру в промысел божий и в филантропию.
Писатель часто умышленно строил свои рассказы на мотиве неожиданной встречи изнуренного непосильным трудом и голодом ребенка с господами, показывая, что эта встреча не только не облегчает, но даже усугубляет страдания маленького робота.
Рассказы Мамин-Сибиряка о маленьких мастеровых носят антинароднический характер. Писатель развенчивает иллюзию либеральных народников о спасительной силе деревенской жизни.
Но он не скрывает и ужасного положения детей в условиях города. в ««Каменном колодце» перед читателем проходит галерея забитых, озлобленных, отупевших от непосильного труда ребят. Поразительно убог их кругозор. Они не видели и не знают ни чего, кроме своего двора, улицы, не могут даже представить себе, как растет хлеб, однако и жизнь крестьянских детей не лучше.
Писатель всегда изображает героя-ребенка в потоке народной жизни, в обстановке производственного, семейного и общественного быта рабочих.
Рабочий коллектив обрисован автором так же реально, как и маленький герой, которого мы видим то в окружении рудокопов, то ремесленников. В центре повествования всегда стоит ребенок, но читатель надолго запомнит и многие образы взрослых: доменного мастера, старателя Рукобитова и др.
Мамин-Сибиряк был и большим мастером литературной сказки. Его научные сказки (сборник «Светлячки», «Лесная сказка», «Зеленая война» и др.) по существу открывают ту замечательную традицию русской природоведческой сказки, которая получила такое широкое распространение в творчестве писателя ХХ века Пришвина, Бианки, Чарушина.
Лучший сборник произведений для детей - «Аленушкины сказки».
Писатель показал себя здесь не только прекрасным знатоком детской психологии, но и умным воспитателем и в аллегорических сказках писатель сохраняет в образе животных, птиц и насекомых их естественные природные качества.
Ёж в сказке «Умнее всех» не только олицетворяет народные добродетели. Из спора обитателей птичьего двора ребенок получает и полное представление об их образе жизни, повадках.
Сказки Мамин-Сибиряка - классический образец веселой детской книжки, богатой образным сюжетом. С изумительным понимание естественных побуждений, вызывающих у ребенка игровые эмоции, рисует он ход игры, ее неповторимое импульсивное движение.
Лучшие произведения Мамин-Сибиряка известны далеко за рубежом. Глубоко, правдиво и всесторонне изображая жизнь, пропагандируя нравственные принципы, детские книги писателя и сегодня достойно выполняют благородную миссию воспитания подрастающего поколения.
Короленко Владимир Галактионович - прозаик, публицист. Родился в семье уездной судьи, происходившего из старинного рода украинских казаков.
Короленко начал учиться в польском пансионе, затем в Жиомирской гимназии, а заканчивал ровенскую реальную гимназию.
В 1871 году окончил гимназию с серебряной медалью и поступил в петербургский технологический институт в надежде через год перейти в университет, но нужда, хроническое голодание, за первый год студенческой жизни пришлось пообедать только пять раз вынудили Короленко оставить учение.
С января 1873 года он добывает средства к существованию, занимаясь раскрашиванием атласов, чертежей и корректорской работой. В 1874г по свету земляков-ровенцов Короленко переезжает в Москву и поступает в петровскую земледельческую и лесную академию. Увлечен лекциями КА Темирязова.
В 1876 году за подачу написанного им коллективного протеста студентов против действий администрации в связи с арестом одного из студентов Короленко исключают из академии на один год.
В восстановлении академии через од, было отказано, и в августе 1877 года Короленко в третий раз становится студентом, на этот раз Петербургского горного института. Однако проучиться пришлось лишь восемь месяцев; от учебы отвлекали материальная необеспеченность, необходимость зарабатывать для семьи. В эти годы он писал впоследствии, «померкла даже моя давняя мечта стать писателем».
В мате 1879 г. по доносу разоблаченного им агента Ш отделения Короленко арестован. Последующие 6 лет, проведенных в тюрьмах, на этапах в ссылках, стали его «хождением в народ».
В августе 1881 г. за отказ подписать особую присягу на верность подданства царю Александру Ш (которое требовало правительство от части политических ссыльных после убийства Александра П), Короленко сослали в Восточную Сибирь. Три года он прожил в свободе Амге, в 275 верстах от Якутии.
С 1885 года ему было разрешено возвращение из ссылки. Следующие 11 лет, проведенные Короленко в провинции, - годы расцвета его творчества, активной общественной деятельности, семейного счастья.
«Человек создан для счастья, как птица для полёта»-этот афоризм был лозунгом творческой и общественной деятельности Короленко. Всю свою жизнь посвятил он борьбе за счастье человека. Кристальная честность, неподкупная искренность и правдивость во всём: в мыслях, делах, в отношении к людям - были его жизненными компасом.
С особым вниманием писатель относился к обездоленным, угнетёнными людям и стремился внушить им убеждённость в торжестве справедливости и свободы.
С большой чуткостью Короленко относился к детям. Из далёкой ссылки он просил друзей и родных прислать книги для того, чтобы читать их детям, - сказки Пушкина, стихи Лермонтова, «Конёк Горбунок» Ершова и другие.
В своих произведениях Короленко часто изображал детей. Особенной известностью пользовалась его повесть «В дурном обществе», напечатанная в журнале «русская мысль» в 1885 год а затем в переработанном виде под названием «Дети подземелья» - в журнале «Родник» (1886 г.) В этой повести он рассказал об участи детей - нищих, голодающих, больных, живущих в подземелье на городском кладбище. Знакомство и дружба с этими детьми - первый серьёзный урок мальчика Васи, сына местного судьи. Он начинает понимать, что бездушные законы так называемого «порядочного общества противоречат номам человечности и любви».
Глубоким знанием психологии ребёнка проникнута повесть Короленко «Слепой музыкант», которая в сокращении издавалась и для детей. Слепой от рождения мальчик Пётр Попельский ценой упорного труда побеждает свой физический недуг и, казалось бы, добивается в жизни счастья: становится знаменитым музыкантом и женится нам любимой девушке-подруге детства.
Однако это лишь иллюзия счастья. Подлинное счастье слепой музыкант находит тогда, когда он по настоящему приобщается к страданиям, думам, чаяниям народным, когда начинает чувствовать себя нужным и полезным людям.
В детское чтение вошли так же главы о детских годах Короленко их «Истории моего современника», рассказы «Чудная «, «Сое Макра», «Огоньки» и многие другие, произведения. Писателя
Короленко утверждает свое понимание счастья. Показательна в этом отношении повесть «Слепой музыкант». Он наделил своего героя, Петра Попельского, тем, что хорошо знал по собственному внутреннему опыту. Это - врожденное стремление к свету, к полноте жизни, преодолении преград на пути к свету, путь героя, как и путь автора, лежал чрез познание народа, погружение в его жизнь; и главное счастье утверждается в повести как ощущение полноты жизни посредством служения другим, «напоминания счастливым о несчастливых»
Отношение Короленко к романтизму раскрывается в рассказе «Мороз» (1901). Здесь его персонаж поляк Игнатович, воспитанный на поэзии романтизма, романтик по натуре, по взгляду на жизнь и на людей, впадающий то в восторг, и обожествление человека, то в презрение к роду человеческому, к «подлой» человеческой природе. О гибели таких людей, как Игнатович, можно только скорбеть.
Он -реалист, которого неизменно привлекают проявления романтики в жизни, размышляющий о судьбах романтического, суровой, отнюдь не романтической действительности. У Короленко немало героев (начиная с «Чудной»), чей духовный накал, само сжигающая безответственность приподнимает их над тупой, сонной действительностью, служат напоминанием о «высшей красоте человеческого духа». Но не менее важно для Короленко заметить под толстой, грубой корой обыденности живое движение, порой один миг пробуждения (как у перевозчика Тюлина). «У каждого из нас есть свой выдающийся период в жизни», замечал писатель в «Марусиной заимке», рассказывая о вечном пахаре Тимохе. Свой героический час, даже мгновение есть у охотника Степана, и у Тыбурция, и у «соколинца», даже в жандармерме из «Чудной», в старосте из «Мороза» не все погибло.
Писателю дороги эти незаметные и мгновенные огоньки, в них опора его гуманизма, основа его исторического оптимизма.
«… открыть значение личности на почве значения массы» - так формулировал задачу литературы Короленко еще в 1887г. Это требование, осуществленное в творчестве самого Короленко, тесно связывает его с литературой последующей эпохи, отразившей пробуждение и деятельность масс.
24. Поэты конца 19-начала 20 в. НЕ ПОЛНОСТЬЮ!
Поэзия конца 19- начала 20 века богата течениями, школами. Это период модернизма (от фран. Модерн- современный). Среди наиб. заметных течений серебр. века выдел. акмеизм, футуризм, ПОЭЗИЯ СИМВОЛИЗМА . Для нее хар-но повышенное вн. к музыке слова, обращение к мистич. ф-фии, к звучащей музык. форме. Многие из поэтов символистов создавали произведения для детей. Возвращение к теме детства заставляет их возвращаться из потустороннего мира на Землю.
Бальмонт красоту видел целью жизни. Он был челом впечатлительным, ранимым, артистичным. Стремился запечатлеть кжд. миг жизни, жить им. Бальмонт продолжил в нашей поэзии линию Фета. Музыка речи увлекала Бальмонта. Его называли Пагонини рус. стиха. Магия звуков была его стихией. Смысловая функция часто была нарушена. В основе его стихов лежит сладкоголосие. (150 его стихов были положены на музыку такими композиторами как Рохманиновым, Мясниковым). В своей поэзии для детей Бальмонт редко прибегал к громоздкому ряду эпитетов, упрощений. Создавая стихи он был куда более строже в выборе средств. Для своей 4х летней дочери написал цикл детских сказок «Светлый мир» (полон гномов, фей, чудовищ и русалок). Фейные сказки - это радостные утренние песни, наполненные скандинав. и южно-славянским фольклором. Легкомысленность сюжетов, отсутствие серьезных проблем отраженно в названиях (наряды феи, прогулка феи). Зло не существует в этом сказочном мире. От грозы фея улетает на спине стрекозы, волк служит феям и питается травой. В сказочном мире Бальмонта царит та же идиллия, что и в раннем детстве. Бальмонт утверждал естественное право детей на радости, красоту и бессмертие. В его стихах слово и музыка рождают поэтический образ. В сборниках стихов для взрослых «только любовь » в чтение детей вошло стихотворение «золотая рыбка», которое олицетворяет чудо музыки на сказочном празднике. Стихи Бальмонта могут предлагаться детям в раннем возрасте- они музыкальны.
А.Блок (1880-21) Он написал немало рецензий на постановку детских сказок на сцене. В его записной книжке были рассыпаны мысли о воспитании, детских книгах. Он был постоянным автором журналов: «Тропинка», «Огоньки». Создал 2 книги для детей «Круглый год- стихотворения для детей, «Сказки. Стихи для детей». Для не го хар-на высокая поэтичная культура. Большую популярность имело стих Блока «вербочки», предназначенного для сенадального букваря. Сюжет связан с традицией приходить в вербную субботу. Это прозрачные стихи передают гармонию и спокойствие, царящие в душах взрослых и детей на кануне праздника. Блок мог передать удивительные образы и атмосферу праздника. В дет. чтение вошли стихи «Зайчик», «на лугу», «учитель», колыбельные песни. В них видны хар-ные для него приемы- столкновение черного и белого, теплого и холодного, старости и детства.
Акмеизм. Худ. открытие акмеистов стало осмысление тончайших полутонов настроения человека, выражающиеся через реальные предметы бытия.
Мандельштам. «Книжный шкаф с раннего детства – спутник человека на всю жизнь». 4 книги из 10 явл. дет. В 1925г - примус и2 трамвая, 26- Шары, Кухня. Мандельштам сочинял стихи как шуточные, радовался кжд. находке.
Футуризм . Отрицали наследие предшествующих литературных эпох. Слог, звук могли выступать в невиданных раннее комбинациях, стремились создать сой язык. В. Маяковск- Знаменито его стихотворение «Исчерп-я картина весны» Листочки. После строчек лис - точки.
Это словесная живопись. Автор членит слова на слоги, ломает строку, отказывается от знаков препинания, забавляется игрой звуков нисколько не задумываясь над смыслом, грамматикой- это формалистический эксперимент над словом и стихом, лишён эстетической задачи.
Сергей Александрович Есенин родился 3 октября 1895 г. (умер в 1925г.) в селе Константинове Рязанской области. Отец его - крестьянин Александр Никитич Есенин, мать - Татьяна Федоровна. Детство поэта прошло у родителей матери.
Писать стихи Есенин начал рано, лет девяти, но осознанное творчество он сам относит к 16-17 годам, периоду учения в церковно-учительской школе. В эти годы Есенин много читал Пушкина, Лермонтова, Кольцова. Особенно сильное, на всю жизнь сохранившееся чувство осталось к Пушкину.
Осенью 1912 г. Сергей Есенин приезжает в Москву и с весны 1913 работает в типографии Товарищества И.Д. Сытина сначала помощником корректора, а потом корректором. Зимой 1914 г. он бросает работу и целиком посвящает себя поэзии. В журналах «Парус», «Заря», «Мирок» и в газете «Новь» появляются первые стихотворения Есенина: «Выткался на озере алый свет зари», «Сыплет черемуха снегом», «Калики», «Молитва матери».
В его ранних стихотворениях отразились поиски жизненной позиции и собственной творческой манеры. Порою он подражает песням, распространенным в мещанской и крестьянской среде с характерными для них мотивами любви, то счастливой, то неразделенной («Хороша была Танюша», «Под венком лесной ромашки», «Темна ноченька, не спится»).
Часто и плодотворно обращается Есенин к историческому прошлому своей Родины. В таких произведениях, как «Песнь о Евпатии Коловрате», «Ус», «Русь».
Основным мотивом раннего Есенина стала поэзия русской природы, отразившая его любовь к Родине. Именно в этот период написаны многие стихотворения, которые до сих пор известны детям и любимы ими. Примечательно, что первым напечатанным стихотворением Есенина была «Береза», появившаяся в детском журавле «Мирок» в 1914 г. С тех пор внимание поэта к стихотворениям для детей было постоянным. Детские стихи он печатал в журналах «Мирок», «Проталинка», «Доброе утро», «Задушевное слово», «Парус».
В ранней поэзии Есенина для детей, может быть, ярче, чем во «взрослых» стихах того же периода, отразилась его любовь к родному краю («Топи да болота», «С добрым утром»), к русской природе («Береза», «Черемуха»), к деревенскому быту («Бабушкины сказки»).
В своих ранних стихах поэт шел от традиций народной песенной лирики. Его образы достоверны благодаря теплоте и живости чувства. Лирический герой видит картину мира не внешним, а внутренним зрением, пропуская видимое через сердце. Отсюда - особая лексика, «очеловечивающая» природу:
Поет зима - аукает,
Мохнатый лес баюкает
Со звоном сосняка.
Кругом с тоской глубокою
Плывут в страну далекую
Седые облака.
А по двору метелица
Ковром шелковым стелется,
Но больно холодна.
Воробышки игривые,
Как детки сиротливые,
Прижались у окна.
Озябли пташки малые,
Голодные, усталые,
И жмутся поплотней.
А вьюга с ревом бешеным
Стучит по ставням свешенным
И злится все сильней.
И дремлют пташки нежные
Под эти вихри снежные
У мерзлого окна.
И снится им прекрасная,
В улыбках солнца ясная
Красавица весна.
Пускай ты выпита другим,
Но мне осталось, мне осталось
Твоих волос стеклянный дым
И глаз осенняя усталость.
О возраст осени! Он мне
Дороже юности и лета.
Ты стала нравиться вдвойне
Воображению поэта.
Я сердцем никогда не лгу,
Бестрепетно сказать могу,
Что я прощаюсь с хулиганством.
Пора расстаться с озорной
И непокорною отвагой.
Уж сердце напилось иной,
Кровь отрезвляющею брагой.
И мне в окошко постучал
Сентябрь багряной веткой ивы,
Чтоб я готов был и встречал
Его приход неприхотливый.
Теперь со многим я мирюсь
Без принужденья, без утраты.
Иною кажется мне Русь,
Иными - кладбища и хаты.
Прозрачно я смотрю вокруг
И вижу, там ли, здесь ли, где-то ль,
Что ты одна, сестра и друг,
Могла быть спутницей поэта.
Что я одной тебе бы мог,
Воспитываясь в постоянстве,
Пропеть о сумерках дорог
И уходящем хулиганстве.
В чтение современных детей вошли такие ранние стихотворения Есенина, как «Поет зима», «Пороша», «Нивы сжаты, рощи голы...», «Черемуха». Первое из них («Поет зима - аукает...») было напечатано в 1914 г. в журнале «Мирок» подзаголовком «Воробышки». В его колыбельном ритме слышится то голос зимнего леса, то стук вьюги о ставни, то вой метели по двору. На фоне холодной и снежной зимы контрастно выписаны «детки сиротливые» - воробышки. Поэт сочувственно подчеркивает их беспомощность и незащищенность:
Озябли пташки малые, Голодные, усталые, И жмутся поплотней…
К описанию зимы Есенин обращается и в стихотворении «Пороша», напечатанном в том же году и в том же журнале «Мирок». Зима в нем иная, манящая, волшебная:
Заколдован невидимкой, Дремлет лес под сказку сна…
Источник есенинских образов - народная речь, поэтичная в самой основе. Например, народная загадка развернута поэтом в целую картину:
Похожая информация.
Работа М. Горького (1868—1936) в области детской литературы поражает своей широтой, масштабностью. По замечанию Маршака «в литературном наследии Горького нет ни одной книги, целиком посвященной воспитанию... При этом едва ли найдется во всем мире еще один человек, который бы сделал для детей так много».
Статьи и выступления о детской литературе. Уже в первых своих газетных статьях (1895— 1896) М. Горький требовал обязательного изучения в школах лучших образцов современной литературы, воспитания художественного вкуса у детей. Мысли о воспитании не оставляли писателя до конца дней, хотя он и не считал себя педагогом. Он был убежден, что «детей должны воспитывать люди, которые по природе своей тяготеют к этому делу, требующему великой любви к ребятишкам, великого терпения и чуткой осторожности в обращении с ними».
Многое из сказанного тогда Горьким актуально и сегодня. Например, его мысли о воспитании, свободном от «указки государства», его протест против использования детей как «орудия, силою которого государство расширяет и укрепляет свою власть». Горький ратует за радостное детство и за воспитание такого человека, для которого жизнь и труд — наслаждение, а не жертва и подвиг; а общество «подобных ему — среда, где он совершенно свободен и с которой его связывают инстинкты, симпатии, сознание величия задач, поставленных обществом в науке, искусстве, труде». Воспитание такого человека Горький связывает с ростом культуры и выдвигает тезис: «Охрана детей — охрана культуры».
Основа культуры народа — его язык; поэтому, считал Горький, приобщение детей к народному языку — одна из важнейших задач воспитателя. У литературы здесь особая роль, ибо для нее язык — «первоэлемент... основное орудие ее и вместе с фактами, явлениями жизни — материал...».
В статье «Человек, уши которого заткнуты ватой» (1930) писатель говорил о природной склонности ребенка к игре, в которую непременно входит и словесная игра: «Он играет и словом и в слове, именно на игре словом ребенок учится тонкостям родного языка, усваивает музыку его и то, что филологически называют "духом языка". Дух языка сохраняется в стихии народной речи. Легче всего дети постигают «красоту, силу и точность» родного языка «на забавных прибаутках, поговорках, загадках».
В этой же статье Горький выступает и в защиту развлекательной детской литературы. Ребенок до десятилетнего возраста, заявляет писатель, требует забав, и требование его биологически законно. Он и мир познаёт через игру, поэтому детская книга должна учитывать потребность ребенка в увлекательном, захватывающем чтении.
«Я утверждаю: с ребенком нужно говорить забавно», — продолжает М. Горький развивать эту принципиальную для него мысль в другой статье 1930 года — «О безответственных людях и о детской книге наших дней». Статья была направлена против тех, кто считал, что забавлять ребенка с помощью искусства — означает не уважать его. Между тем, подчеркивал писатель, даже первоначальное представление о таких сложных понятиях и явлениях, как Солнечная система, планета Земля, ее страны, может быть преподано в играх, игрушках, веселых книжках. Даже о «тяжелых драмах прошлого можно и нужно рассказывать со смехом….».
Очень нужны юмористические персонажи, которые явились бы героями целых серий, продолжает Горький свои рассуждения в статье «Литературу — детям» (1933). Здесь дана целая программа образования и нравственного развития подрастающего поколения.
Подчеркивал, что книга должна говорить с маленьким читателем языком образов, должна быть художественной. «Дошкольникам нужны простые и в то же время отмеченные высоким художественным мастерством стихи, которые давали бы материал для игры, считалки, дразнилки». Необходимо издать и несколько сборников, составленных из лучших образцов фольклора.
Как известно, Горький много работал с начинающими писателями; некоторые из них под его влиянием обратились к детской литературе. Он советовал молодым авторам читать народные сказки (статья «О сказках»), ибо они развивают фантазию, заставляют начинающего литератора оценить значение выдумки для искусства, а главное, они способны «обогатить его скудный язык, его бедный лексикон». И детям, считал Горький, крайне нужно чтение сказок, как и произведений других фольклорных жанров..
Свои взгляды М. Горький стремился воплотить в жизнь. Он стал инициатором создания первого в мире детского издательства и участвовал в обсуждении его планов, как и планов детских театров. Он переписывался с молодыми писателями и даже с детьми, чтобы узнавать их запросы и вкусы. Он намечал темы детских книг, которые затем разрабатывались писателями и публицистами — популяризаторами науки. По его инициативе возник первый послереволюционный детский журнал — «Северное сияние».
Тема детства в произведениях М. Горького. Рассказы писателя для детей публиковались еще до революции. В 1913—1916 годах Горький работал над повестями «Детство» и «В людях», продолжившими традицию автобиографической прозы о детстве. В рассказах писателя дети часто оказываются несчастными, обиженными, порой даже гибнут, как, например, Ленька из рассказа «Дед Архип и Ленька» (1894). Пара нищих — мальчик и его дедушка — в своих странствиях по югу России встречаются то с людским сочувствием, то с равнодушием и злобой. «Ленька был маленький, хрупкий, в лохмотьях он казался корявым сучком, отломленным от деда — старого иссохшего дерева, принесенного и выброшенного сюда, на песок, на берег реки».
Горький наделяет своего героя добротой, способностью к сочувствию, честностью. Ленька, по натуре поэт и рыцарь, хочет заступиться за маленькую девочку, потерявшую платок (за такую потерю ее могут побить родители). Но дело в том, что платок подобрал его дед, который к тому же украл казацкий кинжал в серебре. Драматизм рассказа проявляется не столько во внешнем плане (казаки обыскивают нищих и выдворяют их из станицы), сколько в переживаниях Леньки. Его чистая детская душа не принимает поступков деда, хотя и совершённых ради него же. И вот уже смотрит он на дела новыми глазами, и лицо деда, еще недавно родное, становится для мальчика «страшно, жалко и, возбуждая в Леньке то, новое для него, чувство, заставляет его отодвигаться от деда подальше». Чувство собственного достоинства не покинуло его, несмотря на нищую жизнь и все связанные с ней унижения; оно настолько сильно, что толкает Леньку на жестокость: он говорит умирающему деду злые, обидные слова. И хотя, опомнившись, просит у него прощения, но кажется, что в финале смерть Леньки наступает и от раскаяния тоже. «Сначала решили похоронить его на погосте, потому что он еше ребенок, но, подумав, положили рядом с дедом, под той же осокорью. Насыпали холм земли и на нем поставили грубый каменный крест». Подробные описания душевного состояния ребенка, взволнованный тон рассказа, его жизненность привлекли внимание читателей. Резонанс был именно таким, какого и добивались революционно настроенные писатели той поры: читатели проникались сочувствием к обездоленным, возмущались обстоятельствами и законами жизни, которые допускают возможность такого существования ребенка.
«Скучную и нелегкую жизнь изживал он», — говорит писатель о Мишке, герое рассказа «Встряска» (1898). Подмастерье в иконописной мастерской, он делает множество самых разных дел и за малейшую промашку его бьют. Но вопреки тяжести быта мальчик тянется к красоте и совершенству. Увидев клоуна в цирке, он пытается передать свое восхищение всем окружающим — мастерам, кухарке. Оканчивается это плачевно: увлекшись подражанию клоуну, Мишка случайно смазывает краску на сырой еще иконе; его жестоко избивают. Когда он, со стоном схватившись за голову, упал к ногам мастера и услышал смех окружающих, то этот смех «резал Мишке душу» сильнее физической «встряски». Душевный взлет мальчика разбивается о людское непонимание, озлобленность и равнодушие, вызванные монотонностью, серой будничностью жизни. Избитый, он во сне видит себя в костюме клоуна: «Полный восхищения пред своей ловкостью, веселый и гордый, он прыгнул высоко в воздух и, сопровождаемый гулом одобрения, плавно полетел куда-то, полетел со сладким замиранием сердца...» Но жизнь жестока, и назавтра ему предстоит «снова проснуться на земле от пинка».
Свет, идущий от детства, уроки, которые дают дети взрослым, детская непосредственность, душевная щедрость, бессребреничество (хотя часто им самим приходится зарабатывать на жизнь) — вот чем наполнены рассказы М.Горького о детях.
Сказки. Горьковские «Сказки об Италии» (1906-1913) носят такое название условно: это рассказы о стране, в которой он провел долгие годы. Но есть у него и подлинные сказки. Первые из них предназначались для сборника «Голубая книжка» (1912), адресованного маленьким детям. Вошла в сборник сказка «Воробьишко», а другая — «Случай с Евсейкой» — оказалась для этого сборника слишком взрослой. Появилась она в том же году в приложении к газете «День». В этих сказках действуют чудесные, умеюшие разговаривать животные, без которых сказочный мир не мог бы существовать.
Воробьишко. Пудик летать еше не умел, но уже с любопытством выглядывал из гнезда: «Хотелось поскорее узнать, что такое Божий мир и годится ли он для него». Пудик очень любознателен, все-то ему хочется понять: отчего деревья качаются (пусть перестанут — тогда и ветра не будет); почему это люди бескрылые — им что, кошка крылья оборвала?.. Из-за непомерного любопытства Пудик и попадает в беду — вываливается из гнезда; а уж кошка «рыжая, зеленые глаза» тут как тут. Происходит сражение между мамой-воробьихой и рыжей разбойницей. Пудик от страха даже первый раз в жизни взлетел... Все кончилось благополучно, «если забыть о том, что мама осталась без хвоста».
В образе Пудика ясно проглядывает характер ребенка — непосредственного, непослушного, шаловливого. Мягкий юмор, неброские краски создают теплый и добрый мир этой сказки. Язык ясный, простой, понятный малышу. Речь персонажей-птичек основана на звукоподражании:
— Что, что? — спрашивала его воробьиха-мама.
Он потряхивал крыльями и, глядя на землю, чирикал:
— Чересчур черна, чересчур!
Прилетал папаша, приносил букашек Пудику и хвастался:
— Чив ли я? Мама-воробьиха одобряла его:
— Чив, чив!
Характер героя в сказке «Случай с Евсейкой» посложнее, ибо герой и по возрасту старше Пудика. Подводный мир, где оказывается мальчик Евсейка, населен существами, которые находятся друг с другом в непростых отношениях. Маленькие рыбешки, например, дразнят большого рака — поют хором дразнилку:
Под камнями рак живёт,
Рыбий хвостик рак жует.
Рыбий хвостик очень сух.
Рак не знает вкуса мух.
В свои отношения подводные жители пытаются втянуть и Евсейку. Он же стойко сопротивляется: они — рыбы, а он — человек. Ему приходится хитрить, чтобы не обидеть кого-нибудь неловким словом и не навлечь на себя неприятностей. Реальная жизнь Евсейки переплетается с фантастикой. «Дуры, — мысленно обращается он к рыбам. — У меня по русскому языку в прошлом году две четвёрки было». К финалу действие сказки движется через цепь забавных ситуаций, остроумных диалогов. В конце концов оказывается, что все эти чудесные события Евсейке приснились, когда он, сидя с удочкой на берегу моря, заснул. Так Горький решил традиционную для литературной сказки проблему взаимодействия вымысла и реальности. В «Случае с Евсейкой» много легких, остроумных стихов, охотно запоминаемых детьми.
Еще больше их в сказке «Самовар», которую писатель включил в первую составленную и отредактированную им книгу для детей — «Елка» (1918). Этот сборник — часть большого плана писателя по созданию библиотеки детской литературы. Сборник был задуман книжкой веселой. «Побольше юмора, даже сатиры», — напутствовал Горький авторов. Чуковский вспоминал: «Сказка самого Горького "Самовар", помешенная в начале всей книги, есть именно сатира для детей, обличающая самохвальство и зазнайство. "Самовар" — проза в перемежку со стихами. Вначале он хотел назвать ее "О самоваре, который зазнался", но потом сказал: "Не хочу, чтобы вместо сказки была проповедь!" — и переделал заглавие».
Сказка много раз переиздавалась. В ней нашли свое отражение взгляды М.Горького на народную сказку как на неиссякаемый источник оптимизма и юмора, к которым необходимо приобщать и детей, а также его подход к литературной обработке фольклора.
Алексей Пешков родился в Нижнем Новгороде в семье столяра (по другой версии - управляющего астраханской конторой пароходства И. С. Колчина) - Максима Савватьевича Пешкова (1839-1871). Мать - Варвара Васильевна, урожденная Каширина. Рано осиротев, детские годы провёл в доме своего деда Каширина (см. Домик Каширина). С 11 лет вынужден был идти «в люди»; работал «мальчиком» при магазине, буфетным посудником на пароходе, учеником в иконописной мастерской, пекарем и т. д.
В 1884 г. попытался поступить в Казанский университет. Познакомился с
марксистской литературой и пропагандистской работой.
В 1888 - арестован за связь с кружком Н. Е. Федосеева. Находился под
постоянным надзором полиции. В октябре 1888 года поступил сторожем на
станцию Добринка Грязе-Царицынской железной дороги. Впечатления от
пребывания в Добринке послужат основой для автобиографического рассказа
«Сторож» и рассказа «Скуки ради».
В январе 1889 года, по личному прошению (жалобе в стихах), переведён на
станцию Борисоглебск, затем весовщиком на станцию Крутая.
Весной 1891 отправился странствовать по стране и дошёл до Кавказа.
В 1892 впервые выступил в печати с рассказом «Макар Чудра». Вернувшись в
Нижний Новгород, печатает обозрения и фельетоны в «Волжском вестнике», «Самарской
газете», «Нижегородском листке» и др.
1895 - «Челкаш», «Старуха Изергиль».
1897 - «Бывшие люди», «Супруги Орловы», «Мальва», «Коновалов».
С октября 1897 года до середины января 1898 года жил в посёлке Каменка (ныне
город Кувшиново Тверской области) на квартире у своего друга Николая
Захаровича Васильева, работавшего на Каменской бумагоделательной фабрике
и руководившего нелегальным рабочим марксистским кружком. Впоследствии
жизненные впечатления этого периода послужили писателю материалом для
романа «Жизнь Клима Самгина».
1899 - роман «Фома Гордеев», поэма в прозе «Песня о Соколе».
1900-1901 - роман «Трое», личное знакомство с Чеховым, Толстым.
1901 - «Песня о буревестнике». Участие в марксистских рабочих кружках
Нижнего Новгорода, Сормова, Петербурга, написал прокламацию, призывающую
к борьбе с самодержавием. Арестован и выслан из Нижнего Новгорода.
В 1902 - A. M.Горький обратился к драматургии. Создает пьесы «Мещане», «На
дне».
1904-1905 - пишет пьесы «Дачники», «Дети солнца», «Варвары». Знакомится
с Лениным. За революционную прокламацию и в связи с расстрелом 9 января
арестован, но затем под давлением общественности освобожден. Участник
революции 1905-1907. Осенью 1905 вступил в Российскую
социал-демократическую рабочую партию.
1906 - A. M. Горький едет за границу, создает сатирические памфлеты о «буржуазной»
культуре Франции и США («Мои интервью», «В Америке»). Пишет пьесу «Враги»,
создает роман «Мать». Из-за болезни (туберкулез) Горький поселяется в
Италии на острове Капри, где прожил 7 лет. Здесь он пишет «Исповедь»
(1908), где чётко обозначились его расхождения с большевиками (см. «Каприйская
школа»).
1908 - пьеса «Последние», повесть «Жизнь ненужного человека».
1909 - повести «Городок Окуров», «Жизнь Матвея Кожемякина».
1913 - A.M. Горький редактирует большевистские газеты «Звезда» и «Правда»,
художественный отдел большевистского журнала «Просвещение», издал первый
сборник пролетарских писателей. Пишет «Сказки об Италии».
1900 год Ясная Поляна
Лев Толстой и Максим Горький1912-1916 - A. M. Горький создает серию
рассказов и очерков, составивших сборник «По Руси», автобиографические
повести «Детство», «В людях». Последняя часть трилогии «Мои
университеты» была написана в 1923 г.
1917-1919 - A. M. Горький ведёт большую общественную и политическую
работу, критикует «методы» большевиков, осуждает их отношение к старой
интеллигенции, спасает многих её представителей от репрессий большевиков
и голода. В 1917 г., разойдясь с большевиками в вопросе
своевременности социалистической революции в России, не прошёл
перерегистрацию членов партии и формально выбыл из неё.[источник не
указан 85 дней]
1921 - отъезд A. M. Горького за границу. В советской литературе сложился
миф о том, что причиной отъезда было возобновление его болезни и
необходимость, по настоянию Ленина, лечиться за границей. В
действительности А. М. Горький был вынужден уехать из-за обострения
идеологических разногласий с установившейся властью.
C 1924 жил в Италии, в Сорренто. Опубликовал воспоминания о Ленине.
1925 - роман «Дело Артамоновых».
1928 - по приглашению Советского правительства и лично Сталина совершает
поездку по стране, во время которой Горькому показывают достижения СССР,
которые нашли свое отражение в цикле очерков «По Советскому Союзу».
1932 - Горький возвращается в Советский Союз. Здесь же он получает заказ
Сталина - подготовить почву для 1-го съезда советских писателей, а для
этого провести среди них подготовительную работу. Горьким создается
множество газет и журналов: издательство «Academia», книжные серии
«История фабрик и заводов», «История гражданской войны», журнал
«Литературная учёба», он пишет пьесы «Егор Булычёв и другие» (1932),
«Достигаев и другие» (1933).
Максим Горький и Генрих Ягода. Не ранее ноября 1935 г.1934 - Горький
«проводит» 1-й съезд советских писателей, выступает на нём с основным
докладом.
В 1925-1936 пишет роман «Жизнь Клима Самгина», который так и не был
окончен.
11 мая 1934 года неожиданно умирает сын Горького - Максим Пешков. A.M.
Горький умер 18 июня 1936 г. в Москве, пережив сына чуть более чем на
два года. После смерти был кремирован, прах помещён в урне в Кремлёвской
стене на Красной площади в Москве. Перед кремацией мозг А. М. Горького
был извлечён и доставлен в Московский Институт мозга для дальнейшего
изучения.
[править] Смерть
Обстоятельства смерти Горького и его сына многими считаются
«подозрительными», ходили слухи об отравлении, которые, впрочем, не
нашли подтверждения. На похоронах, в числе прочих, гроб с телом Горького
несли Молотов и Сталин. Интересно, что в числе прочих обвинений Генриха
Ягоды на так называемом Третьем Московском процессе 1938 года было
обвинение в отравлении сына Горького. Некоторые публикации в смерти
Горького обвиняют Сталина[источник не указан 85 дней]. Важным
прецедентом медицинской стороны обвинений в «деле врачей» был Третий
московский процесс (1938), где среди подсудимых были три врача (Казаков,
Левин и Плетнёв), обвинявшиеся в убийствах Горького и других.
