Литература Ирландии
Ирландская литература , одна из древнейших в Европе, относится к группе кельтских литератур.
Древняя Ирландия (до IХ века)
До появления письменности по стране ходили устные сказания, переносимые от одного населенного пункта к другому бардами и друидами. В V веке в Ирландии возникает письменность - это связано с постепенной христианизацией страны. К VIII веку в монастырях накапливаются первые стихотворные и прозаические тексты.
Барды, кормившиеся при дворах феодалов, развлекали их эпическими сказаниями, иногда перемежая текст последних стихами. Барды воспевали воинскую героику, путешествия, а порою и романтическую любовь, и даже красоты местности, обычно в сверхизящном, выспренном стиле.
В Ирландской мифологии различают четыре основных цикла:
# мифологический , древнейший цикл, повествующий о заселении Ирландии, а также о кельтских богах, которые здесь часто предстают в образе людей;
# уладский (ольстерский), огромный цикл, включающий более ста саг, в том числе повествования о короле Конахуре и о его племяннике, герое по имени "Cu Chulainn " (Кухулин);
# цикл Финна (Фениан) или Оссианик, история героя по имени "Fionn mac Cumhaill " (Финн МакКул) и его сына по имени "Oisean " (Оссиан, в Ирландии произносят как Ошин);
# королевский цикл, в который входят сказания о легендарных правителях Ирландии.
Большинство саг рассчитаны на устное повествование, поэтому они, в основном, невелики по объему, хотя некоторые - например, грандиозная сага о «Похищении быка из Куальнге» , представляют собой исключение из этого правила.
Времена викингов (до XII века)
Этот период характеризуется периодическими набегами норвежских и шведских викингов, жестоко разорявших страну . Викинги грабили монастыри, где накапливалось богатство. Монахи строили так называемые круглые башни, чтобы в случае набега отсидеться в них. В эти башни зачастую переносили рукописи. Многие из рукописных саг были в эти времена переработаны и приняли ту форму, в которой нам известны сейчас: например, "Lebor na hUidre " («Книга Бурой Коровы» , ок. 1100 года) и "Lebor Laigen " («Лейнстерская книга» , ок. 1160 года). Развивалась в этот период и поэзия бардов, стиль которой был ещё более выспренним, чем стиль саг.
Период владычества норманнов (с XII по XVI век)
Норманнские завоеватели совершенно не интересовались культурой кельтов и смешавшихся с ними потомков викингов. Они строили каменные замки, которые отгораживали их от коренных обитателей страны. Старые саги сохранились среди крестьянского населения. Барды ютились в замках уцелевших ирландских феодалов. Норманнскую знать развлекали заезжие барды-французы, певшие обыкновенно о подвигах Карла Великого или о святом Граале.
Период господства англичан (с XVI по XVIII век)
Ирландия в этот период находится частично под властью британской монархии. К концу XVII века эта власть законодательно закрепляется, и Ирландия полностью теряет свою независимость.
Однако уже в XVI веке начинает развиваться литература примущественно ирландская, модно даже сказать, националистическая. В этот период, особенно в XVII веке, деятельно работают собиратели старых саг, преданий и летописей, они комплектуют новые сборники старых текстов, зачастую переписывая их на более современный лад. Саги иногда принимают форму народных баллад или даже сказок.
Барды по-прежнему верны идеалам «старой доброй Ирландии» и воспевают предков современных им ирландских феодалов за их героические деяния. Из тексты становятся более простыми - из нескольких сотен старых стихотворных размеров они теперь пользуются только примерно 24-мя. Меняется и вся система поэзии - от силлабической она переходит к тонической, наподобие занесенных из Англии и Франции стихотворных текстов. Среди текстов XVII века отметим поэму «Распря поэтов», в которой два поэта спорят о достоинствах двух феодальных родов. «История» Джорджа Китинга является образцом прозаического произведения того времени.
Долгий путь к независимости (с XVIII века по начало ХХ века)
В XVIII веке ирландская литература постепенно приходит в упадок. Эпоха феодализма приходит к концу, и уже некому заботиться об ирландских бардах. «Последний бард» - cлепой арфист по имени Турлаф О"Каролан - умер в 1738 году. Старые литературные формы также отжили свое, а для выработки новых пока нет подходящих условий. Экономика страны находится в полном упадке, английские землевладельцы разоряют страну. Ирландская проза также приходит в упадок, а поэзия перестает подпитываться новыми формами и идеями. Из поэзии того времени интересна поэма «Оссиан в стране юности» Mайкла Комина (умер в 1760 году) - собственно, переложение мифа об Ошине.
На протяжении следующего, XIX века Ирландия дала не так уж много выдающихся авторов из числа живших в пределах страны. Необходимо назвать поэта Энтони Рафтери (1779-1835), рожденного в графстве Мэйо и всю жизнь прожившего на западе Ирландии. Некоторые из его текстов, написанных на ирландском языке, дошли до нас. Во второй половине XIX века начинает действовать "Gaelic League " (Союз авторов, пишущих на ирландском языке), она проводит в стране литературные конкурсы.
В середине XIX века, в годы «великого голода», вызванного неурожаем картофеля, около трети населения страны вымирает, почти столько же эмигрирует в Англию и в США. Большая часть эмигрантов ассимилируется с местным населением. В XVIII и XIX веках среди английских писателей некоторые были ирландского происхождения. Среди них были такие всемирно известные авторы как Джонатан Свифт , Оливер Голдсмит и Ричард Бринсли Шеридан . Внутри страны национальная культура ирландцев планомерно подавляется и даже уничтожается англичанами.
ХХ век
В годы после того, как Ирландия добилась независимости, появилось много интересных авторов. Романист Джеймс Джойс , автор эпического романа «Улисс» и классического цикла новелл «Дублинцы», оказал заметное влияние на европейскую литературу середины и конца XX века. Другим известным мастером короткой новеллы был Фрэнк О"Коннор, чьи книги до сих пор издаются большими тиражами в англоязычных странах. Драматург-авангардист Сэмюэл Беккет и позже поэт Шеймас Хини стали лауреатами Нобелевской премии по литературе, соответственно в 1969 и в 1995 годах. Широко известны также современные писатели Уильям Тревор, Джон Банвилл, Джон Макгахерн, драматург Брайан Фрил и поэты Патрик Каванах, Майкл Хартнет, Майкл Лонгли, Ивонн Боланд, Пола Миэн, Эйлин Ни Куллинан, Деннис О"Дрисколл. В Ирландии действует Союз Поэтов (Poetry Ireland), организующий поэтические чтения по всей стране. Во многих городах проходят литературные фестивали.
Библиография
* «Иностранная литература» 1995, № 2. Ирландский номер
* "Welch, Robert; Stewart, Bruce. " The Oxford Companion to Irish Literature. Oxford University Press, 1996. - 648 pages. - ISBN 0198661584
*
* [ http://kudryavitsky.narod.ru/irishpoets.html Современные поэты Ирландии в переводе на русский
] . [ http://kudryavitsky.narod.ru/irishpoets2.html Современные поэты Ирландии, часть 2
]
* [ http://oknopoetry.narod.ru/no1/guest.html Хайку современных ирландских поэтов в переводе на русский
]
* [ http://www.irishwriters-online.com/ Интернет-словарь ирландских писателей (на английском)
] ref-en
* [ http://www.poetryireland.ie Poetry Ireland
] ref-en Сайт Союза поэтов Ирландии
* [ http://www.writerscentre.ie Irish Writers Centre
] ref-en Сайт Писательского Центра Ирландии
Wikimedia Foundation . 2010 .
- (1837 1901) литературные произведения, созданные в период царствования Виктории, королевы Великобритании и Ирландии, императрицы Индии. В XIX веке жанр романа стал ведущим в литературе Англии. Работы до викторианских писателей, таких, как Джейн… … Википедия
I. Греческая: Весьма разнородна. На раннем этапе развития была тесно связана с историей и этнографией (см. Ионийские логографы, Гекатей Милетский, Геродот, Гелланик, Ктесий), и даже после ее выделения географии в отдельную науку историки… … Античные писатели
Известные шотландские писатели: Роберт Бёрнс, Вальтер Скотт и Роберт Льюис Стивенсон … Википедия
Ирландская литература, одна из древнейших в Европе, относится к группе кельтских литератур. Ирландское письмо и книжное украшение. VIII в. Содержание 1 Древняя Ирландия (до XII века) … Википедия
Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей. Культура Се … Википедия
Северная Ирландия … Википедия
ЖИТИЙНАЯ ЛИТЕРАТУРА - раздел христианской лит ры, объединяющий жизнеописания христианских подвижников, причисленных Церковью к лику святых, чудеса, видения, похвальные слова, сказания об обретении и о перенесении мощей. В качестве синонима Ж. л. в совр. отечественной… … Православная энциклопедия
- «Карта Ирландии»: первая ирландская почтовая марка, 1922, 2 пенса (2d) История почты и почтовых марок Ирландии подразделяется на периоды британского владычества и независимого ирландского государства. Начиная с 1922 года официальный почтовый… … Википедия
Республика Ирландия и … Википедия
Специальный выпуск журнала «Диапазон». - М.: Рудомино, 1997. - с. 318; тираж 500 экз.
На литературной карте Европы уходящего столетия маленькая Ирландия занимает особое место. Достаточно напомнить, что три нобелевских лауреата - Йейтс, Беккет и Хини - ирландцы. Плюс Джойс, которого Нобелевский комитет не счел достойным премии, что, надо сказать, этот комитет не украшает. От влияния Джойса и Беккета не ушел никто из тех, кто писал прозу после них. Разве что Александра Маринина и Барбара Стрейзенд. Но и кроме этих, признанных и не признанных Нобелевским комитетом ирландских гениев, остров подарил миру немало, может быть, менее известных, но очень талантливых литераторов.
Печальная судьба страны, потерявшей сначала независимость, а потом и язык (помните, есть такая знаменитая сцена в «Улиссе», когда английский интеллектуал обращается к ирландской крестьянке на гэльском, а она его не понимает, так как английский стал ее родным языком), породила совершенно особую литературу. Ирландцы после Свифта писали, в основном, на английском, но ирландская литература так и не стала частью британской.
В нашем столетии любили проводить параллели между Ирландией и Россией (примеры - от известного стихотворения Гиппиус, на которое не раз ссылаются авторы вошедших в рассматриваемый сборник статей, до блистательного исследования С.С. Хоружего «Улисс в русском зеркале», завершающего третий том собрания сочинений Джойса). И сопоставлялись не столько исторические события, сколько национальные характеры. И русские, и ирландцы, наделенные «историкоцентристским» мировоззрением, зачастую придают спорам о прошлом большее значение, чем настоящему, и те, и другие склонны к возвышенной болтовне и неумеренному потреблению крепкого спиртного. Но, пожалуй, главной, или, по крайней мере, наиболее интересной в данном случае общей чертой можно назвать отношение к национальной литературе - всегда слишком серьезное, как к нечто большему, чем просто литература. И там, и здесь в книге видели учебник жизни, «энциклопедию», от писателя требовали выражения общественных идеалов и т.п. Ирландцы боролись за независимость, и того же ждали от литературы; мы тоже вечно за что-то боролись. Собственно, прошедшее время здесь не вполне уместно (в этом плане показательна статья Ю. Фридштейна «Русские вопросы» ирландского писателя Шеймаса Финнегана»). И еще: и у нас, и у них лучшие из прозаиков и поэтов зачастую предпочитали писать, находясь подальше от любимой, но не особенно благодарной родины.
Теперь о содержании претендующего на своеобразное подведение итогов сборника. В него включены статьи отечественных литературоведов и некоторые тексты ирландских писателей двадцатого века, в основном впервые публикуемые на русском. Авторы сборника хорошо знакомы читателю. Львиная доля критических статей принадлежит перу Е. Гениевой, в недавнее еще время бывшей практически единственным джойсоведом (есть и такое слово в богатом русском языке, по крайней мере, исследователями употребляется часто) на просторах СССР.
Принцип организации текстов в сборнике - хронологический. Начинается все, естественно, с Уильяма Батлера Йейтса. Он был не просто первым «нобелевским ирландцем». Именно с Йейтса началась мировая известность ирландской литературы (Свифт и Стерн воспринимаются, все-таки, как английские писатели). При этом Йейтс не слишком хорошо известен в России, есть всего две отдельные книжки - объемистая, в «Литературных памятниках» (1995), и маленькая, «Избранные стихотворения» издательства «Carte Blanche» (1993). Поэтому публикация трех стихотворений, пьесы и эссе ирландского классика воспринимается как настоящий подарок читателям. Очень неожиданно и интересно читается статья известного переводчика Г. Кружкова «Йейтс и русская поэзия ХХ века». Вроде бы, трудно представить себе поэта, более чуждого русской поэтической традиции начала века, чем Йейтс, хотя Гумилев и называл его английским Вячеславом Ивановым. Но Г. Кружков находит немало общих черт в творчестве ирландского символиста и А.А. Ахматовой, Г. Иванова, и даже А. Введенского, причем, как правило, вполне обоснованных.
Далее следуют Джойс, Беккет, литература семидесятых-восьмидесятых, писатели девяностых, и в первую очередь, разумеется, Шеймас Хини. Статьи, помещенные в этих разделах, очень неоднородны. В основном это добротные рефераты работ западных критиков. Но есть и оригинальные сочинения, порой поражающие воображения, некоторые - не всегда приятно.
«Джойсовский» раздел возглавляет статья Е. Гениевой «Перечитывая Джойса...». Впечатление эта работа оставляет неоднозначное. Первая часть - «На подступах к «Улиссу» - несколько неожиданно воспринимается как некролог советских времен недавно скончавшемуся члену «СС писателей». Более интересна, в определенном смысле, вторая часть - «Одиссея русского «Улисса». Демонстрируя немалую эрудицию, автор подробно рассказывает о перипетиях воссоздания на русском языке истории самого долгого дня в мировой литературе (как известно, сюжетные рамки романа «Улисс» ограничены одним днем - 16 июня 1904 г.). Но, очевидно, из личной скромности, Е. Гениева умалчивает о той роли, которую ей довелось сыграть на завершающем этапе этой одиссеи, когда появился, наконец, полный перевод «Улисса», выполняемый В. Хинкисом и С. Хоружим. А роль эта была вполне сопоставима с той, которую в первой «Одиссее» отведена Посейдону. С. Хоружий в своей книге «Улисс» в русском зеркале», о которой я уже упоминал, писал об этом в подробностях. Кстати, самому С. Хоружему места на страницах сборника не нашлось, хотя ему, наверное, есть что сказать об ирландской литературе.
Но главная ценность сборника - все же тексты ирландских писателей. В «Ирландской литературе ХХ века» опубликованы стихи Джойса, пьеса и два стихотворения Беккета, фрагмент из пьесы крупнейшего ирландского драматурга Брайена Фрила, стихи Шеймаса Хини, рассказы Бернарда МакЛэверти, У. Тревора (а также и сочинения Йейтса, о которых я уже говорил). Завершает книгу отрывок из романа Брайена Мура «Удача Джинджера Коффи» в переводе ныне покойной И. Левидовой. Работу над переводом романа она успела закончить, и есть надежда, что он будет издан на русском в полном объеме. Жаль, что интересные статьи Т. Михайловой о современной ирландской литературе на гэльском языке, который, кажется, постепенно начинает оживать, не подкреплены текстами: все же по критическому отзыву, пусть даже блестящему, трудно составить адекватное представление о книге, а эта часть ирландской литературы в России практически неизвестна.
В сборник включена также очень подробная, хотя и не полная, библиография публикаций ирландских авторов двадцатого века на русском языке.
Ирландец Беккет Сэмюэл представляет среди нобелевских лауреатов так называемую литературу абсурда. Знакомство с его творчеством, в котором он пользуется английским и французским языками, в русском переводе началось с пьесы "В ожидании Годо". Именно она принесла первый успех Беккету (в сезон 1952 — 1953 годов). В настоящее время достаточно известным драматургом является Сэмюэл Беккет. Пьесы разных лет, созданные им, ставятся во многих театрах мира.
Первый аналог, за который пытаешься ухватиться, читая Беккета, - это символический театр Метерлинка. Здесь, как и у Метерлинка, понимание смысла происходящего возможно лишь в случае, если не стараться исходить из категорий реальных жизненных ситуаций. Только с переводом действия на язык символов начинаешь улавливать в сценах из "Годо" мысль автора. Однако правила такого перевода сами по себе столь многообразны и затемнены, что простых ключей подобрать не удается. Сам Беккет демонстративно отказывался объяснять скрытый смысл трагикомедии.
В одном из интервью Сэмюэл, касаясь сути своего творчества, заявил, что материал, с которым он работает, - это незнание, бессилие. Он сообщил, что ведет разведку в зоне, которую художники предпочитают оставлять в стороне как что-то несовместимое с искусством. В другой раз Беккет сказал, что он не философ и никогда не читает труды философов, так как не понимает ничего из того, о чем они пишут. Он сообщил, что его интересуют не идеи, а лишь форма, в которой они выражены. Не интересуют Беккета и системы. Задача художника, по его мнению, — найти форму, адекватную той путанице и каше, которую мы называем бытием. Именно на проблемах формы акцентировано решение Шведской академии.
В чем же корни взглядов Беккета, что привело его на столь крайние позиции? Может ли внутренний мир писателя прояснить его краткая биография? Сэмюэл Беккет, надо сказать, был непростой личностью. Факты жизни Сэмюэла, как считают исследователи его творчества, проливают не слишком много света на истоки мировосприятия писателя.
Родился Сэмюэл Беккет (Samuel Beckett) в Дублине, в семье набожных и зажиточных протестантов. Предки писателя, французские гугеноты, еще в 17 веке перебрались в Ирландию, надеясь на безбедную жизнь и религиозную свободу. Однако Сэмюэл с самого начала не принял многовековую религиозную основу семейного мировоззрения. "Моим родителям,— вспоминал он,— ничего не дала их вера".
После учебы в элитарной школе, а затем в том самом иезуитском Тринити-колледже в Дублине, где когда-то учился Свифт, а потом Уайльд, Беккет два года занимался преподавательской работой в Белфасте, затем переехал в Париж и работал стажером-преподавателем английского языка в Высшей Нормальной школе, а потом в Сорбонне. Молодой человек много читал, любимыми его авторами явились Данте и Шекспир, Сократ и Декарт. Но знания не приносили успокоения в мятущуюся душу. О своих юношеских годах он вспоминал: "Я был несчастлив. Я ощущал это всем своим существом и смирился с этим". Беккет признавался, что все больше отдалялся от людей, ни в чем не принимал участия. А затем наступило время полного разлада Беккета как с самим собой, так и с другими.
В чем корни той непримиримой позиции, которую занимал Сэмюэл Беккет? Биография его не очень-то проясняет этот момент. Можно сослаться на ханжескую атмосферу в семье, иезуитский диктат в колледже: "Ирландия — страна теократов и цензоров, я не мог жить там". Однако и в Париже, бурлящем ниспровергателями и бунтарями в искусстве, Беккет не отделался от чувства непреодолимого одиночества. Он познакомился с Полем Валери, Эзрой Паундом и но ни один из этих талантов не сделался для него духовным авторитетом. Лишь став литературным секретарем Джеймса Джойса, Беккет нашел в шефе "нравственный идеал" и позднее говорил о Джойсе, что он помог ему понять, каково назначение художника. Однако их пути разошлись — и не только в силу житейских обстоятельств дочери Джойса к Беккету сделала невозможными более посещения дома Джойсов, и он уехал в Ирландию), но и в искусстве.
За этим последовали никчемные распри с матерью, попытки отрезать себя от внешнего мира (он сутками не выходил из дому, прятался от докучливых родственников и друзей в глухо задернутом шторами кабинете), бессмысленные поездки по городам Европы, лечение в клинике от депрессии…
Дебютировал Беккет поэмой "Блудоскоп" (1930), затем появились эссе о Прусте (1931) и Джойсе (1936), сборник рассказов и книга стихов. Однако успеха не имели эти сочинения, которые создал Сэмюэл Беккет. "Мерфи" (рецензия на этот роман также была нелестной) - произведение о юноше, приехавшем в Лондон из Ирландии. Роман был отклонен 42 издателями. Лишь в 1938 году, когда в отчаянии, страдая бесконечными физическими недугами, но еще больше сознанием своей никудышности и материальной зависимости от матери, Беккет Сэмюэл навсегда покинул Ирландию и вновь поселился в Париже, один из издателей принял "Мерфи". Однако и эту книгу встретили сдержанно. Успех пришел позже, не сразу стал известным Беккет Сэмюэл, книги которого знают и любят многие. До этого Сэмюэлу пришлось пережить военное время.
Война застала Беккета в Париже и вырвала его из добровольной изоляции. Жизнь приняла другие очертания. Аресты и убийства стали повседневностью. Самым ужасным для Беккета были сообщения, что многие бывшие знакомые начали работать на оккупантов. Для него вопрос о выборе не возникал. Беккет Сэмюэл стал активным участником Сопротивления и два года работал в подпольных группах "Звезда" и "Слава", где его знали под кличкой Ирландец. В его обязанности входили сбор информации, перевод ее на английский, микрофильмирование. Приходилось посещать порты, где сосредоточивались морские силы немцев. Когда гестапо обнаружило эти группы и начались аресты, Беккету пришлось скрываться в деревеньке на юге Франции. Затем он несколько месяцев работал переводчиком Красного Креста в военном госпитале. После войны его наградили В приказе генерала де Голля отмечалось: "Беккет, Сэм: человек величайшего мужества... он выполнял задания, даже находясь в смертельной опасности".
Боевые годы, однако, не изменили мрачного мироощущения Беккета, которое и определило ход его жизни и эволюцию творчества. Сам он как-то сказал, что на свете нет ничего стоящего, кроме творчества.
Успех к Беккету пришел к началу 1950-х годов. В лучших театрах Европы начали ставить его пьесу "В ожидании Годо". В период с 1951 по 1953 г. он опубликовал прозаическую трилогию. Первая ее часть - роман "Моллой", вторая - "Малон умирает" и третья - "Безымянный". Эта трилогия сделала ее автора одним из наиболее известных и влиятельных мастеров слова 20 столетия. Эти романы, при создании которых использовались новаторские подходы к прозе, мало напоминают привычные литературные формы. Они написаны на французском языке, а несколько позже Беккет перевел их на английский.
Сэмюэл, следуя успеху своей пьесы "В ожидании Годо", решил развиваться в качестве драматурга. Пьеса "Обо всех падающих" была создана в 1956 г. В конце 1950-х - начале 1960-х гг. появились следующие произведения: "Конец игры", "Последняя лента Крэппа" и "Счастливые дни". Они заложили фундамент театра абсурда.
В 1969 году Беккет был удостоен Нобелевской премии. Нужно сказать, что Сэмюэл плохо переносил повышенное внимание, которое всегда сопутствует славе. Он согласился принять Нобелевскую премию лишь при условии, что не он сам ее получит, а французский издатель Беккета и его давний друг Жером Линдон. Это условие было исполнено.
Беккет Сэмюэл — автор многих романов и пьес. Все они символизируют бессилие человека перед властью обстоятельств и привычек, перед всепоглощающей бессмысленностью жизни. Короче, абсурд! Ну что ж, пусть будет абсурд. Скорее всего, и такой взгляд на людские судьбы не является лишним.
Споры вокруг литературы абсурда разгорелись, прежде всего, о том, допустимо ли такое искусство и искусство ли это вообще? Но вспомним слова другого ирландца, Уильяма Йейтса, который говорил, что человечество следует понять в любых возможных обстоятельствах, что не существует слишком горького смеха, чересчур острой иронии, слишком ужасной страсти… Легко представить себе, что стало бы с обществом, в котором на методы и средства искусства наложены жесткие ограничения. Впрочем, излишне прибегать к воображению — история, особенно наша, знает такие примеры. Кончаются эти прокрустовы опыты печально: армия, в которой действия разведчиков строго ограничены рожденными в кабинетах нормативами, теряет глаза и уши, и каждая новая опасность застает ее врасплох. Так что не остается ничего другого, как принять правомочность методов литературы абсурда. Что до формального мастерства, то даже противники взглядов Беккета не отказывают ему в высоком профессионализме — конечно, в рамках принятого им метода. А вот Генрих Белль, например, в одной из бесед сказал: "Беккет, я считаю, увлекательнее любого остросюжетного боевика".
В 1989 году, в возрасте 83 лет, скончался Беккет Сэмюэл. Стихи и проза его, надо полагать, еще долгие годы будут актуальны.
И других. Ирландская культура - одна из древнейших в Европе, и после 700 лет господства Англии страна восстановила свою национальную идентичность гораздо быстрее, чем это происходит в России после 70 лет существования Советского Союза. В рамках литературного проекта «Скрытое золото ХХ века» в скором времени будут изданы две книги ирландских авторов, которые ранее целиком не выходили на русском. В чем уникальность ирландской истории и культуры и почему ирландцы так похожи на русских, рассказала переводчик .
Примерно со времен Шекспира Ирландия - с посторонней помощью - начала создавать образ, который сейчас называется «сценическим ирландцем». Впервые он появился в «Генрихе V». Эту инициативу подхватили другие драматурги. Потом то, что начиналось в театре, выплеснулось с подмостков в народ, и образом ирландца, который сейчас обитает у людей в головах, мы в значительной степени обязаны английским драматургам, сложным отношениям между Англией и Ирландией и 700-летнему господству первой над второй.
В определении того, кто такой «сценический ирландец», я придерживаюсь позиции выдающегося ирландского мыслителя ХХ века Деклана Киберда, который посвятил свою жизнь (дай ему бог здоровья - он еще жив) изучению того, как мировая культура и история создали Ирландию. Этот «сценический ирландец» был придуман англичанами для того, чтобы у Англии появился «другой»: собирательная фигура всего того, что Англия не. Особенно он оказался востребован в викторианскую эпоху.
Примерно с того времени, как в Англии началась промышленная революция, английскому культурному пространству и менталитету было приятно считать себя эффективными, то есть не расходующими себя на эмоции, фантазии и грезы. Вся сновидческая реальность и связанные с ней чувства признаются неэффективными, ненужными и отставляются далеко в сторону. Постулируется, что англичане - это сдержанность, холодность, закрытость - то, что до сих пор стереотипически связывается с Англией. А ирландцы - это все, что противоположно.
Фото: Clodagh Kilcoyne / Getty Images
В этом смысле взросление культуры не очень отличается от человеческого взросления. Особенно в подростковом возрасте. Только взрослый человек может определить себя как самость без отрицания. Я есть это и это, умею то и то, добился того и того. Когда мы маленькие, у нас пока нет достижений и провалов, нам приходится определять себя через «я - не...»: я не Вася, не Петя и не Катя. А кто ты? Я не знаю. В этом отношении Англии был нужен «другой», и до этого другого было рукой подать - соседний остров. И он был все, что Англия вроде как не: недисциплинированный, ленивый, вздорный, взбалмошный, эмоциональный, сентиментальный. Похоже на классический конфликт физиков и лириков. Этот набор качеств и закрепился за ирландцами на определенное время.
Где-то с середины XIX века и чуть далее, когда в индустриализованную Англию хлынул поток рабочих мигрантов из Ирландии, ирландцам даже выгоден был этот стереотип. Потому что когда человек приезжает из глухой деревни (а Ирландия - это в основном пространство не городское) в город, то он оказывается на другой планете, где нет ничего общего с той коммунальной жизнью, которую он вел в деревне. И тут ему предлагают готовую маску этакого деревенского дурачка - и он принимает ее на себя. Мы при этом понимаем, что даже деревенские ирландцы - сметливые, ушлые, наблюдательные, ехидные, демонстрирующие бытовую хватку и способность выживать в экстремальных обстоятельствах. Но этот образ был выгоден, и ирландцы, особенно перебравшиеся в Англию, его какое-то время поддерживали - сознательно или бессознательно.
Рисунок ирландского художника Джеймса Махони (1810–1879).
Великий голод середины XIX века - фантастическое по своей чудовищности событие в истории Ирландии, когда 20 процентов населения страны погибло или уехало. Понятно, что потом случилась Вторая мировая, и мир повидал еще не такое, но до изобретения оружия массового поражения и без всяких эпидемий потерять столько людей просто потому, что им кушать было нечего, - это было чудовищно. И надо сказать, что население Ирландии не восстановилось до прежних размеров до сих пор. Поэтому трагедия Великого голода актуальна для Ирландии и поныне влияет на представление ирландцев о самих себе, на их позицию относительно окружающего мира и тем более определяла накал страстей в период Ирландского возрождения рубежа XIX-XX веков, когда страна наконец обрела независимость от Англии.
Позже, уже в ХХ веке, на фоне того самого «сценического ирландца» - веселого остроязыкого раздолбая - возникает консьюмеристское общество со всем этим коммерческим хайпом вокруг лепреконов, радуг, горшков с золотом, танцев типа Lord of the Dance, которые имеют довольно косвенное отношение к народной традиции. Страна, которая долго была в нищете, наконец поняла, что богатство ее истории, темперамент (потому что без темперамента в их условиях не выживешь - и климат не фонтан, и история последних 700 лет не располагала к расслабленности) - это все можно коммерциализировать. Это нормальное занятие любой европейской культуры. Просто среди европейских стран Ирландия настолько богата гуманитарно, что богаче едва ли не любой культуры, не считая античной.
Так произошло, в частности, еще и потому, что Ирландия никогда не была под Римом. Городская культура пришла к ней не через те каналы, через которые ее получила континентальная Европа. И организация отношений между людьми была не такая, и иерархические взаимосвязи в обществе выстраивались не под давлением римского права и римского порядка.
Фото: Siegfried Kuttig / Globallookpress.com
Ирландия же вообще была очень дробная - такая Тверская область, разбитая на районы размером примерно с Чертаново. В каждом был свой король и свои взаимоотношения с соседями. При этом вплоть до прихода англо-норманнов в XII веке это все было единое культурное непрерывное пространство более или менее единого языка (диалектов было полно, но люди друг друга понимали), единого старого закона, едва ли не одного из самых старых из сохранившихся законодательных систем на земле. Основан он был на житейской логике, потому что в Ирландии не было ни карательной, ни законодательной власти в римском ее понимании.
Закон был традицией, а традиция - законом. Раз в какое-то время происходило собрание народа при верховном короле, вершился суд, вносились прецедентарные поправки. И эта древняя, непрерывная на протяжении тысячелетий традиция создала уникальную культуру, которую ирландцы - после того, как англичане оставили их в покое, - коммерциализировали, и мы сейчас имеем всех этих лепреконов, которые в массовом сознании связаны с Ирландией, как матрешка, балалайка, медведи и снег - с Россией. При этом мы понимаем, что «на здоровье» мы, выпивая, не говорим, матрешек друг другу дарим только очень по большому стебу, и нужно быть очень специфически имиджево ориентированным человеком, чтобы носить картуз с гвоздикой в повседневной жизни.
А теперь о том, почему мы взялись издавать на русском языке авторов, которые никому не известны. Во-первых, ирландские великие писатели уровня Уайльда, Шоу, Джойса, Беккета, О"Кейси, Йейтса, Хини - так или иначе, в большей или меньшей степени переведены на русский. Другое дело, что мало кто догадывается о том, что они ирландцы. А они ирландцы. При том что понятие ирландскости - оно очень, очень непростое.
Фото: Sasha / Hulton Archive / Getty Images
Почему? Потому что Ирландия - та же Америка, только в пределах Европы. Пока не началось завоевание того полушария, Ирландия была краем Европы. Дальше - большая вода. Волна за волной люди, которые шли на запад, в конечном счете упирались в предел - в Ирландию. И туда наприходила прорва народу, поэтому генетически ирландцы - это смесь иберийских кельтов, континентальных кельтов, англосаксов, скандинавов. Поэтому разумно считать ирландцами тех, кто сам считает себя ирландцем.
Внутри Ирландии с XII-XIV веков первая волна англо-норманнов очень быстро адаптировалась, ассимилировалась, и эти люди, которые были до Кромвеля, назывались «старыми англичанами» - Old English. Так вот они считаются абсолютными ирландцами, при том что в дремучем анамнезе у них не кельты, а англосаксы и норманны. Но они родили детей, эти дети уже говорили по-ирландски, носили ирландскую одежду, пели ирландские песни и были ирландцами, потому что их отцы женились на ирландских женщинах. А воспитывает ребенка мать, говорит с ним на своем языке, поэтому ребенок - ирландец, независимо от того, какие у него крови по папе. В этом смысле совершенно матриархальная история.
До той поры, пока Англия была католической, все, кто пришел в Ирландию, становились ирландцами. В эту старую, вязкую, завораживающую культуру люди падали с головой и растворялись в ней. Потому что англо-нормандской культуре к тому моменту было 100 лет. Эта смесь англосаксов и норманнов была таким вот чудищем Франкенштейна, которое еще не осознало себя как отдельную самость. А у Ирландии к тому времени уже семь веков была письменность, они были очагом европейской цивилизации, спасали от темного Средневековья всю католическую Европу, были центром просвещения. И в VI-VIII веках с севера Европы на юг пришла толпа католических просветителей.
Но в эпоху Тюдоров ситуация поменялась: Англия перестала быть католической, а ирландцы стали врагами, потому что остались католиками. И дальше это уже был конфликт национально-религиозный. На этой почве представления об ирландце изменились, и политика в XIX веке приравняла ирландскость к католицизму - то есть культурный аспект отпал, а религиозный остался, и англоязычным протестантам, считавшим себя ирландцами до мозга костей, пришлось нелегко - литераторам в особенности.
Теперь о литературе. У Ирландии четыре нобелевских лауреата по литературе - Йейтс, Шоу, Беккет, Хини. И это у нации, в которой всего пять миллионов человек. Это во-первых. Во-вторых, в их тени, особенно в тени Джойса, выросла огромная литература, часть которой, к счастью, существует и по-русски. И это нам хотелось бы тоже подчеркнуть.
Ну и в этом году мы решили издать двух авторов, имевших прямое или косвенное отношение к ирландскому Возрождению. Первый - Томас О"Крихинь с книгой «Островитянин». Он писал по-ирландски, и Юрий Андрейчук перевел его с ирландского, что особенно ценно, потому что есть тенденция переводить ирландских писателей с английских переводов. Средневековая ирландская литература переводится на русский давно, но современная ирландская литература, написанная на ирландском языке, в русскоязычном пространстве почти не фигурирует. И мы решили начать этот поход - не то чтобы наполеоновский, но некоторые планы на десяток книг, переводимых с ирландского, у нас есть.
Больше двух книг в год мы делать не будем, потому что Юра [Андрейчук] больше не осилит: с ирландского переводить - это не баран чихнул, а у Юры еще преподавательская нагрузка. Но очень хочется показать русскому читателю, что ирландский язык не умер - это не латынь, и насколько богата литература на ирландском языке. И модернизм, и постмодернизм в ней есть. Ирландская литература в силу исторических причин больше склонна к малому жанру, нежели к романной форме. И «Улисс», в общем, не очень-то замаскированный сборник рассказов, что никак не умаляет его достоинств, но важно понимать, что вся традиция ирландского творчества в языке организует это литературное пространство как пространство малой формы: поэзия, рассказы, драматургия. Хотя, глядишь, представим читателям и некоторый набор привычных нам романов.
Томас О"Крихинь написал эпохальный биографический роман. О’Крихинь родился в середине XIX века, то есть примерно в Великий голод, и прожил довольно длинную жизнь уже в ХХ веке. Жил он на острове Бласкет. Это такой абсолютный заповедник в смысле культуры, языка, взаимоотношений и прочего. Бласкетцы, понятно, ездили на Большую землю - на основной остров - по своим делам, но у них специфическое все: одежда, походка, язык, они выделяются в толпе. И когда их спрашивали - ты что за ирландец такой, они отвечали: мы бласкетцы. Ирландия, с их точки зрения, опопсела, модернизировалась и вульгаризировалась, а они остались ветхозаветными.
Жизнь на Бласкете была жестокой, мрачной, таким непрерывным преодолением, когда на улицу можно было неделю не выйти, потому что ветер валил с ног. Потому что почва там - это камень, поросший травой, и нет ничего, кроме водорослей, чтобы эту почву удобрить. И люди на этом острове выживали. Их оттуда в середине ХХ века эвакуировали под тем предлогом, что там непригодные для жизни условия, а на самом деле - чтобы народ от налогов не уклонялся и вообще был подконтрольным. И сейчас эти острова потихонечку превращают в музеи-заповедники. В частности - Бласкет.
И житель этого острова с подачи одного своего приятеля неспешно, целой чередой писем составил автобиографию. И породил целое течение автобиографических свидетельств, которые призваны были зафиксировать уходящую реальность этого заповедника: на Бласкете таких мемуаристов возникло еще двое помимо О’Крихиня. В «Островитянине» очень сложный ирландский язык, специфический диалект, Юра с ним бодался почти год. И справочный аппарат большой.
«Островитянин» Томаса О"Крихиня - настоящая мемуарная, не беллетризованная Ирландия, уникальный документ. Есть еще один бонус: роман «Поющие Лазаря» Флэнна ОʼБрайена - в значительной мере кивок в сторону «Островитянина» и вообще мемуарного феномена Бласкета. Но это пародия не на самих островитян, а скорее на сентиментализацию этого пласта литературных высказываний. В целом это был популярный жанр, потому что ирландцы понимали: натура уходит; ее фиксация была ценна не только националистам, но и вообще интеллигентным людям - как память о прошлом.
Вторая книжка - «Ирландские чудные сказания» Джеймза Стивенза, такой образчик гэльского Ренессанса, с которым мы знакомы преимущественно по работам Йейтса, леди Грегори и, до некоторой степени, Джорджа Расселла. Это люди, которые занимались возрождением культуры, собиранием фольклора, перерождением и трансляцией собранного через театр. Стивенз одного поколения с Джойсом, тогда пересказы мифологического материала были модной штукой, занялся этим еще О"Грэйди-старший, и дальше - Йейтс, Грегори и Стивенз.
Но чем примечателен Стивенз - так это фантастическим чувством юмора. Если леди Грегори работала с текстами очень педантично, скрупулезно, то он взял десять сказаний и их переработал, пересказал, переложил. Он вытащил из этих текстов смешное, ироничное, хулиганское, живое, сдул с них патину вечности. К любому эпосу читатель нередко склонен относиться с благоговением и скукой, потому что там действуют люди с непонятной мотивацией, у них свои, отличные от наших ценности. Книга Стивенза может дать русскоязычному читателю возможность увидеть в мифологическом материале неустаревающую настоящую жизнь, живой смех и поэзию. Стивенз в этом смысле переводчик между временами.
В сухом остатке, как нам кажется, эти две книги дадут читателю возможность соприкоснуться со временем гэльского Ренессанса - то есть тем временем, когда Ирландия радикально переосмысляла себя и пересоздавала себя такой, какой мы сейчас ее видим, за пределами лубочных стереотипов.
