Роман Пушкина «Евгений Онегин» - произведение поистине новаторское. Это не только первый русский реалистический роман, это не только уникальная жанровая форма - роман в стихах, но и очень своеобразное по своей структуре произведение. Сюжет его строится по принципу зеркальной симметрии. Он представляет собой ряд парных эпизодов, сцен, сюжетных конструкций. В первой его части мы видим Онегина в Петербурге, затем герой переезжает в деревню, где знакомится с Татьяной, которая влюбляется в него, пишет письмо, после чего и происходит сцена объяснения Онегина с Татьяной в саду, которую предстоит рассмотреть в сочинении. Затем следует сцена именин Татьяны и дуэли Онегина с Ленским, смерть которого круто меняет судьбы всех основных героев. Это сюжетный центр романа, после которого опорные эпизоды первой части повторяются как бы в зеркальном отражении: теперь Татьяна совершает переезд, но из деревни в город, в Петербурге она вновь встречается с Онегиным, будучи уже замужней дамой, и тогда Онегин влюбляется в нее, пишет письмо, после чего следует сцена объяснения, в которой, в свою очередь, отповедь герою дает уже Татьяна. «Но я другому отдана; / Я буду век ему верна» - так завершается эта последняя встреча героев, а с ней и весь роман.
Таким образом, очевидно, что анализируемая сцена объяснения Онегина и Татьяны в саду, являясь одним из центральных его эпизодов, должна рассматриваться в контексте общей структуры произведения. В работах Ю.М. Лотмана было установлено, что идейно-композиционная структура романа строится на основе принципа оппозиций. Именно такое построение позволило Пушкину, использовавшему достаточно простой сюжет - историю несложившейся любви Татьяны и Онегина, - вместить в роман огромное содержание, поставить глобальные нравственно-психологические и социально-политические проблемы, что дало полное право Белинскому назвать роман «энциклопедией русской жизни».
В основе произведения лежит одна общая проблема, которая будет центральной для России на протяжении всего ХIХ века, - это проблема разделения общества на две разные и очень мало связанные между собой части. С одной стороны, это дворянство, прежде всего городское, впитавшее европейскую культуру, просвещение и во многом утратившее национальные основы. С другой стороны, гораздо большая часть - та, которая сохраняла национальные корни: поддерживала национальные традиции, обряды, обычаи, основывала свою жизнь на веками сложившихся нравственных принципах. Даже язык этих двух распавшихся частей когда-то (до петровских реформ) единого русского общества оказался разным: достаточно вспомнить слова героя комедии «Горе от ума» Чацкого - современника Онегина - о том, что народ считал дворянство, часто использовавшее даже в обиходе французский язык, «за немцев», то есть иностранцев.
Но можно спросить: какое все это имеет отношение к Татьяне и Онегину, к сцене их объяснения в саду? Оба они принадлежат дворянскому обществу, оба читают иностранную литературу, да и письмо Татьяны к Онегину, предшествовавшее их объяснению в саду, как указывает сам Пушкин, написано по-французски:
Итак, писала по-французски…
Что делать! Повторяю вновь:
Доныне дамская любовь
Не изъяснялася по-русски…
И все же Пушкин называет свою героиню «русскою душою», и это принципиально важно. Одно дело - выразить на русском языке тончайшие нюансы чувства: в то время еще только шло формирование того языка, который позволил бы русской девушке написать такое письмо. И вовсе не удивительно, что Татьяна воспользовалась гораздо более разработанным французским лексиконом, позволявшим ей найти в нем все необходимые слова. Эквиваленты их на русском языке по силам было отыскать лишь такому поэту, как Пушкину, - вот он и дает свой «перевод», ставший замечательным образцом любовного послания в русской поэзии.
Но главное в другом: Татьяна, воспитанная в деревне, впитала в себя русские обычаи, традиции, которые «хранили в жизни мирной» в семействе Лариных; она с детства полюбила русскую природу, навсегда оставшуюся для нее родной; она восприняла всей душой те сказки, народные предания, которые ей поведала няня. Другими словами, Татьяна сохранила живую, кровную связь с той «почвой», народной основой, которую полностью утратил Онегин.
И не случайно, что Пушкин связывает эту потерю с условиями городской - петербургской - жизни героя. Именно там он, воспитанный иностранцами-гувернерами, захваченный вихрем пустой светской жизни, «заболел» пришедшей в Россию из Европы новой «болезнью»:
Как Child-Harold, угрюмый, томный
В гостиных появлялся он;
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ничто не трогало его,
Не замечал он ничего.
Этот «недуг», «подобный английскому сплину», для которого Пушкин находит русское название - «хандра», - поразивший Онегина и приведший к охлаждению и разочарованию во всем, безусловно, связывается Пушкиным с тем, что на Западе определилось как «байронизм», или настроение «мировой скорби». Конечно, в «недуге» Онегина есть и чисто русские черты, есть и проявление его индивидуальных особенностей. Но в целом это - тот самый герой «с преждевременной старостью души», который становится характерным явлением именно для европеизированной части русского общества.
Итак, небольшой экскурс в события романа, предшествующие сцене объяснения Онегина с Татьяной в саду, позволяет сделать определенные выводы, которые помогут правильно понять данный эпизод. С одной стороны, перед нами история, связанная с личной жизнью этих героев, определяемая их индивидуальными особенностями. Но за этим стоит более широкая проблема: могут ли понять друг друга эти столь разные люди, возможен ли их союз, или же они действительно говорят «на разных языках», а потому взаимопонимание невозможно?
С самого начала объяснения Татьяны и Онегина совершенно различны. Татьяна была воспитана на сентиментальных французских романах, где всегда действовал благородный герой, способный на глубокое чувство и находящий свою любовь и счастье с преданной, чистой, прекрасной девушкой после многих бед и страданий. Она со всей силой своей искренней «русской души» не только полюбила Онегина, но и поверила в то, что он и есть ее герой, что их, как в этих романах, ждет счастливый финал - семейный союз. Она решилась на очень смелый шаг - первой в письме признаться в своей любви. И вот он явился. Как же бешено забилось сердце девушки, она хочет верить в возможность счастья и боится услышать иной «приговор». «Татьяна мигом обежала» весь сад «и, задыхаясь, на скамью упала».
Здесь и застает ее Онегин. Но как он отнесся ко всей этой истории? Мы знаем, «получив посланье Тани, / Онегин живо тронут был». Но еще ранее мы узнаем, что «убил он восемь лет» на светские романы, поначалу бурные и страстные, а потом ставшие лишь скучной обязанностью, способом занять «тоскующую лень», так что теперь не только «в красавиц он уж не влюблялся», но и вовсе «утратил жизни лучший цвет», потерял «чувствительность сердца».
И все же… Искренний порыв Татьяны не остался без ответа, да и сама девушка давно уже обратила на себя его внимание своей неординарностью, глубиной натуры. И вот «в сладостный, безгрешный сон / Душою погрузился он. / Быть может, чувствий пыл старинный / Им на минуту овладел». Да, «пыл», но лишь «на минуту», к тому же «быть может». Как все это не похоже на состояние Татьяны перед решающим объяснением! Дальше Онегин выступает в привычной для него роли: он, умудренный жизненным опытом, вполне разбирающийся в «науке страсти нежной», рассудил, что не к лицу ему обманывать «доверчивость души невинной». Это неблагородно, да и последствия могут быть не слишком приятны для него - это все же деревня, где приняты несколько иные нормы поведения, чем в столице. Так вполне рационально он и подходит к тому разговору, который предстоит. Недаром потом Татьяна, уже тоже умудренная опытом светской жизни, с ужасом вспоминает это объяснение в саду:
И нынче - боже! Стынет кровь,
Как только вспомню взгляд холодный
И эту проповедь…
Татьяна нашла здесь очень верное определение монолога Онегина в саду - это холодная «проповедь», урок, который столичный франт решил преподать бедной провинциалке, а заодно и немного покрасоваться. Зачем же иначе было ему говорить о том, как ему мила искренность Татьяны, как она «в волненье привела / Давно умолкнувшие чувства»? Затем он добавляет, что видит в ней свой «прежний идеал» и только ее мог бы избрать себе в супруги - правда, звучит это лишь в сослагательном наклонении. А под конец своего нравоучения он еще и чуть-чуть обнадежил несчастную Татьяну:
Я вас люблю любовью брата
И, может быть, еще нежней.
Да, привычки «коварного обольстителя», покорителя женских сердец так быстро не уходят. Но есть в этом монологе и нечто совсем иное: недаром сам герой называет его «исповедью». Действительно, несмотря на некоторое позирование, Онегин говорит о своем подлинном внутреннем состоянии, о своих взглядах на жизнь, даже высказывает довольно критичную самооценку:
Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства:
Их вовсе не достоин я.
Почему же все-таки он «не создан для блаженства» семейной жизни? Теперь самое время вспомнить о том, что этот герой, как уже говорилось, напрямую связан с романтизмом, точнее, с его особым проявлением - «байронизмом». Для такой личности свобода превыше всего, она не может быть ограничена ничем, в том числе и семейными узами:
Когда бы жизнь домашним кругом
Я ограничить захотел…
Именно «ограничить», а вовсе не найти родную душу в любимом человеке, как думает Татьяна. Вот она, разница двух жизненных систем, сформированных в разных культурно-этических традициях. Видимо, Татьяне будет трудно понять эту позицию «современного героя», о котором так точно сказал Пушкин:
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами - себя.
Мы все глядим в Наполеоны…
Но именно таков Онегин, нисколько не обращающий внимания на чувства бедной девушки, которая, «сквозь слез не видя ничего, / едва дыша», молча слушает беспощадный урок своего неожиданного учителя. Ему самому кажется, что эта «наука» поможет Татьяне в дальнейшей жизни:
Полюбите вы снова: но…
Учитесь властвовать собою;
Не всякий вас, как я, поймет,
К беде неопытность ведет.
По сути, Онегин прав: ведь Татьяне мог повстречаться и вовсе бессовестный человек. Да и Пушкин так комментирует эту сцену:
Вы согласитесь, мой читатель,
Что очень мило поступил
С печальной Таней наш приятель;
Не в первый раз он тут явил
Души прямое благородство…
Что ж? Нам остается только согласиться с автором? Но сам он дальше даст читателю возможность увидеть проявление жестокости и эгоизма Онегина во всей их неприглядности - я имею в виду сцену именин и историю дуэли с Ленским. А разве в объяснении с Татьяной в саду нет этой жестокости и даже бессердечия? С каким упоением расписывает он перед наивной девушкой «ужасы» семейной жизни! Где же его чуткость и деликатность, которые он вполне может проявить - когда хочет. Ведь, говоря с пылким романтиком-мечтателем Ленским, «он охладительное слово / В устах старался удержать», хоть в душе и посмеивался над ним. Но нет, с Татьяной он суров, он «вошел в роль», и она ему нравится, а о том, что при этом может чувствовать Татьяна, Онегин как-то позабыл.
Должны были произойти страшные события, чтобы в представлениях героя что-то поколебалось. Смерть Ленского - вот цена его преобразования, цена, может быть, слишком высокая. «Окровавленная тень» друга пробуждает в нем застывшие чувства, совесть гонит его из этих мест. Нужно было пережить все это, «проездиться по России», чтобы осознать, что свобода может стать «постылой», чтобы возродиться для любви. Только тогда ему станет немного понятнее Татьяна с ее «русскою душою», с ее безупречным нравственным чувством. И все же и тогда между ними останется огромная разница: Онегину, упоенному своей вновь обретенной способностью любить и страдать, непонятно, что любовь и эгоизм несовместимы, что нельзя жертвовать чувствами других людей. Как и тогда, в саду, в последней сцене романа снова преподан урок - только теперь дает его Татьяна Онегину, и это урок любви и верности, сострадания и жертвенности. Сможет ли усвоить его Онегин, как когда-то Татьяна смиренно приняла его «уроки»? Автор ничего нам об этом не говорит - финал романа открыт.
/ / / Встреча Онегина и Татьяны (анализ эпизода из 4 главы романа Пушкина «Евгений Онегин»)Любовные сюжетные линии в произведениях наиболее часто используют поэты романтики. Ведь любовь не только в книжках, она обитает среди нас, людей. Любовные увлечения и эмоции знакомы каждому из нас. Поэтому, про любовь интересно читать, интересно вчитываться в любовные переживания главных героев, прочувствовать на себе все эмоции, которые возникают между двумя родными сердцами.
В романе « » Пушкин строит несколько любовных линий. Это отношения Ленского и Ольги. Это отношения Онегина и Татьяны.
Без ума влюбляется в молодого . Она мечтает о нем, испытывает безумное влечение и признается в своих чувствах. Но, Онегин не отвечает ей взаимностью, хотя, спустя годы, очень жалеет об этом.
Впервые, молодые люди встречаются и знакомятся в деревне, куда Онегин сбегает от светской жизни и городской суеты. Там он встречает скромную и тихую Татьяну. Она была достаточно одинокой натурой, не особо водилась с подружками и искала идеал мужчины в прочитанных книгах и романах. И вот, на ее жизненном пути появляется такой необычный молодой человек. Она пишет Онегину письмо и повествует обо всех своих эмоциях. Евгений отвечает через несколько дней. И не радует девушку своими взаимными чувствами.
Почему так происходит? Я думаю, всему виной то общество, из которого бежал молодой парень. Он был испорчен светскими вечерами, он стремился выдерживать нравы того общества, он не мог пойти наперекор окружению. Поэтому, очерствев от своей былой жизни, Онегин не разглядел чистой и наивной Татьяны, которая так была влюблена в него.
Действительно тронуло Евгения, но он так и не смог найти в себе чувства любви к главной героине.
В своем ответном письме он находит сотни отговорок, оберегает девушку от своей переборчивой натуры, которой может через время надоесть вся эта любовная история. Онегин думает лишь о себе, он не понимает, насколько эта девушка отличается от тех, которые утешали его в городском обществе.
Своими глупыми доводами он разбивает Татьяне сердце. Татьяна ничего не отвечает Евгению. Ее первая и самая чистая любовь отвергнута, душа расколота на части. Откровенность и наивность деревенской девушки нанесла непоправимый удар ее любящему сердцу.
История отношений Татьяны и Евгения достаточно трагичная. Общественное влияние произвело переворот в их умах, поэтому, главные герои и не смогли построить настоящее, личное счастье.
В центре романа «Евгений Онегин» — история любви, история несостоявшегося счастья. Причем любовные сюжеты героев композиционно симметричны: любовь Татьяны, ее письмо, объяснение Онегина и Татьяны в саду — и любовь Онегина, его письмо, объяснение героев в доме князя. В этих сюжетах наиболее полно раскрываются характеры героев, их образ мыслей, внутренний мир, мечты и помыслы.
Получив письмо Татьяны, Онегин «посланьем Тани живо тронут был». Реакция его в данной ситуации могла бы быть вполне определенной, предсказуемой. Однако он ни на миг не допускает возможности воспользоваться ее наивностью и неопытностью. И в этом отношении он благороден: он далек от мыслей о легком, ни к чему не обязывающем флирте. Но точно так же герой далек и от мысли о подлинной, настоящей любви.
Читая суровую «проповедь» Татьяне, Онегин старается быть искренним и объективным. Он объективно оценивает свой характер, привычки, образ жизни. Однако в самой объективности этой оценки то и дело проскальзывает скептицизм. Онегин все испытал в жизни, все познал в ней. Друзья и дружба, светские удовольствия, балы, женщины, флирт — все это быстро наскучило ему. Он видел светские браки и, вероятно, разочаровался в них. Супружество для него теперь не блаженство, а мука. Онегин безоговорочно уверен, что в сердце его нет места для любви:
Мечтам и годам нет возврата;
Не обновлю души моей...
Я вас люблю любовью брата
И, может быть, еще нежней...
Герой считает себя прекрасным знатоком женской психологии. Находясь в плену привычных стереотипов, он думает, что распознал натуру Татьяны, ее характер:
Сменит не раз младая дева
Мечтами легкие мечты;
Так деревцо свои листы
Меняет с каждою весною.
Так, видно, небом суждено.
Полюбите вы снова...
В. Непомнящий отмечает здесь нелепость сравнения Татьяны с «деревцом». Человек в понятиях героя сравнивается с деревом, с неживой природой. Обычно такого рода сравнения используются совсем в другом контексте: сравнением с деревом подчеркивают глупость человека или же его бесчувственность. Онегин же, напротив, здесь говорит о живых, подлинных чувствах. Не означает ли это сравнение бессознательную проекцию героем собственного (бесчувственного) мировосприятия на духовный мир Татьяны?
Их будущей семье Онегин уготовил незавидную участь:
Что может быть на свете хуже
Семьи, где бедная жена
Грустит о недостойном муже,
И днем и вечером одна;
Где скучный муж, ей цену зная
(Судьбу, однако ж, проклиная),
Всегда нахмурен, молчалив,
Сердит и холодно-ревнив!...
Евгений снисходителен и исполнен сознания собственного превосходства, великодушия, благородства в объяснении с Татьяной. Отказываясь от любви, он ощущает себя мудрым и опытным мужчиной. На самом деле Онегин уже «заметил» Татьяну, выделил ее из всех: «Я выбрал бы другую, Когда б я был, как ты, поэт». Как замечает С. Г. Бочаров, отношения Евгения и Татьяны завязываются уже здесь. Онегин пока не может распознать смутного, неясного чувства в своей душе, угадать его, дать ему «четкое определение». Но получив письмо Татьяны, Онегин «живо тронут был»:
Язык девических мечтаний
В нем думы роем возмутил;
И вспомнил он Татьяны милой
И бледный цвет и вид унылой;
И в сладостный, безгрешный сон
Душою погрузился он.
Что с ним? в каком он странном сне!
Что шевельнулось в глубине
Души холодной и ленивой?
Онегин «в странном сне», но душа его погрузилась в этот сон раньше — когда он впервые увидел Татьяну.
Однако Евгений не хочет признать этого. Он даже мысли не допускает о зарождающейся любви, приняв свое волненье за «чувствий пыл старинный». «Рано чувства в нем остыли», — замечает о своем герое Пушкин. Да и существовали ли эти чувства в действительности? Наслаждаясь молодостью и светскими развлечениями, Онегин преуспел лишь в «науке страсти нежной». Флирт, бурные романы, интриги, измены, коварство — все присутствовало в сердечном арсенале героя. Однако там не было места искренности:
Как рано мог он лицемерить,
Таить надежду, ревновать,
Разуверять, заставить верить,
Казаться мрачным, изнывать...
Как он умел казаться новым,
Шутя невинность изумлять,
Пугать отчаяньем готовым,
Приятной лестью забавлять,
Ловить минуту умиленья,
Невинных лет предубежденья
Умом и страстью побеждать...
Нигде здесь не говорится о любви. Видимо, это чувство было недоступно Онегину. Светская жизнь была полна условностей, лжи и фальши — в ней не было места чистому, искреннему чувству. В объяснении с Татьяной Онегин впервые в жизни искренен. И вот парадокс — герой обманывается в своей искренности. Онегин доверяет здесь лишь своему рассудку и жизненному опыту, не доверяя своей душе.
Онегин не только разучился «слышать» и понимать окружающих — он разучился «слышать» самого себя. Все мысли, выводы героя во время его объяснения с Татьяной безоговорочно подчинены его прошлому жизненному опыту, замкнуты в плену привычных для него стереотипов. Однако, по Пушкину, жизнь гораздо шире, мудрее, парадоксальнее существующего опыта одного человека. И герой начинает осознавать это в финале романа.
В композиционном отношении сцена объяснения Онегина с Татьяной в саду является развязкой в сюжете, связанном с образом Татьяны. Рассмотрим языковые средства, используемые здесь автором.
Роман Пушкина расчленен на строфы, что позволяет читателю «чувствовать, в каком месте повествования он находится, ощущать пропорции сюжета и отступлений от него». Онегинская строфа — это строфа из четырнадцати стихов четырехстопного ямба, в нее входит три четверостишия (с перекрестной, парной и с охватной рифмовкой) и заключительное двустишие: АбАб ВВгг ДееД жж (большие буквы — женские рифмы, маленькие — мужские).
Как замечает М. Л. Гаспаров, онегинская строфа дает «достаточно богатый ритм: умеренная сложность — простота — усиленная сложность — предельная простота. В этот ритм хорошо укладывается содержательная композиция онегинской строфы: тема — развитие — кульминация — и афористическая концовка». Все эти компоненты легко вычленяются в строфах четвертой главы. Например, одиннадцатая строфа. Здесь вычленяется тема («посланье Тани»), развитие ее («Онегин живо тронут был: Язык девических мечтаний В нем думы роем возмутил...»), кульминация («Быть может, чувствий пыл старинной Им на минуту овладел; Но обмануть он не хотел Доверчивость души невинной»), концовка («Теперь мы в сад перелетим, Где встретилась Татьяна с ним»).
Пушкин использует в этом эпизоде эмоциональные, выразительные эпитеты («бурных заблуждений», «необузданных страстей», «ветреным успехом», «бледный цвет», «вид унылой», «сладостный, безгрешный сон», «души доверчивой», «любви невинной», «чистой, пламенной душой», «строгою судьбой», «легкие мечты»), метафоры («Язык девических мечтаний В нем роем думы возмутил»), перифразы («какие розы нам заготовит Гименей»). Здесь находим «высокую» лексику («внимая», «думы», «дева», «молвил»), архаизмы («ввечеру», «недоброхотство»), слова «низкого», разговорно-бытового стиля («пенять», «бесить»), галлицизм («вист»), определение, образованное от литературного термина («без блесток мадригальных»), славянизмы («младая», «вкруг»).
Пушкин использует в этом эпизоде сложносочиненные и сложноподчиненные предложения, вводные конструкции («поверьте», «верно б»), прямую речь.
Здесь практически нет литературных реминисценций. Как замечает Ю. М. Лотман, на письмо Татьяны, готовой и к «счастливым свиданьям, и к «гибели», Онегин отвечает «не как литературный герой..., а просто как хорошо воспитанный светский... вполне порядочный человек» — тем самым Пушкин демонстрирует «ложность всех штампованных сюжетных схем».
Таким образом, трагедия Онегина — это не только трагедия «лишнего» человека своего времени. Это и трагедия несостоявшейся любви, драма несостоявшегося счастья.
Роман Пушкина «Евгений Онегин» - произведение поистине новаторское. Это не только первый русский реалистический роман, это не только уникальная жанровая форма - роман в стихах, но и очень своеобразное по своей структуре произведение. Сюжет его строится по принципу зеркальной симметрии. Он представляет собой ряд парных эпизодов, сцен, сюжетных конструкций. В первой его части мы видим Онегина в Петербурге, затем герой переезжает в деревню, где знакомится с Татьяной, которая влюбляется в него, пишет письмо, после чего и происходит сцена объяснения Онегина с Татьяной в саду, которую предстоит рассмотреть в сочинении. Затем следует сцена именин Татьяны и дуэли Онегина с Ленским, смерть которого круто меняет судьбы всех основных героев. Это сюжетный центр романа, после которого опорные эпизоды первой части повторяются как бы в зеркальном отражении: теперь Татьяна совершает переезд, но из деревни в город, в Петербурге она вновь встречается с Онегиным, будучи уже замужней дамой, и тогда Онегин влюбляется в нее, пишет письмо, после чего следует сцена объяснения, в которой, в свою очередь, отповедь герою дает уже Татьяна. «Но я другому отдана; / Я буду век ему верна» - так завершается эта последняя встреча героев, а с ней и весь роман.
Таким образом, очевидно, что анализируемая сцена объяснения Онегина и Татьяны в саду, являясь одним из центральных его эпизодов, должна рассматриваться в контексте общей структуры произведения. В работах Ю.М. Лотмана было установлено, что идейно-композиционная структура романа строится на основе принципа оппозиций. Именно такое построение позволило Пушкину, использовавшему достаточно простой сюжет - историю несложившейся любви Татьяны и Онегина, - вместить в роман огромное содержание, поставить глобальные нравственно-психологические и социально-политические проблемы, что дало полное право Белинскому назвать роман «энциклопедией русской жизни».
В основе произведения лежит одна общая проблема, которая будет центральной для России на протяжении всего ХIХ века, - это проблема разделения общества на две разные и очень мало связанные между собой части. С одной стороны, это дворянство, прежде всего городское, впитавшее европейскую культуру, просвещение и во многом утратившее национальные основы. С другой стороны, гораздо большая часть - та, которая сохраняла национальные корни: поддерживала национальные традиции, обряды, обычаи, основывала свою жизнь на веками сложившихся нравственных принципах. Даже язык этих двух распавшихся частей когда-то (до петровских реформ) единого русского общества оказался разным: достаточно вспомнить слова героя комедии «Горе от ума» Чацкого - современника Онегина - о том, что народ считал дворянство, часто использовавшее даже в обиходе французский язык, «за немцев», то есть иностранцев.
Но можно спросить: какое все это имеет отношение к Татьяне и Онегину, к сцене их объяснения в саду? Оба они принадлежат дворянскому обществу, оба читают иностранную литературу, да и письмо Татьяны к Онегину, предшествовавшее их объяснению в саду, как указывает сам Пушкин, написано по-французски:
Итак, писала по-французски…
Что делать! Повторяю вновь:
Доныне дамская любовь
Не изъяснялася по-русски…
И все же Пушкин называет свою героиню «русскою душою», и это принципиально важно. Одно дело - выразить на русском языке тончайшие нюансы чувства: в то время еще только шло формирование того языка, который позволил бы русской девушке написать такое письмо. И вовсе не удивительно, что Татьяна воспользовалась гораздо более разработанным французским лексиконом, позволявшим ей найти в нем все необходимые слова. Эквиваленты их на русском языке по силам было отыскать лишь такому поэту, как Пушкину, - вот он и дает свой «перевод», ставший замечательным образцом любовного послания в русской поэзии.
Но главное в другом: Татьяна, воспитанная в деревне, впитала в себя русские обычаи, традиции, которые «хранили в жизни мирной» в семействе Лариных; она с детства полюбила русскую природу, навсегда оставшуюся для нее родной; она восприняла всей душой те сказки, народные предания, которые ей поведала няня. Другими словами, Татьяна сохранила живую, кровную связь с той «почвой», народной основой, которую полностью утратил Онегин.
И не случайно, что Пушкин связывает эту потерю с условиями городской - петербургской - жизни героя. Именно там он, воспитанный иностранцами-гувернерами, захваченный вихрем пустой светской жизни, «заболел» пришедшей в Россию из Европы новой «болезнью»:
Как Child-Harold, угрюмый, томный
В гостиных появлялся он;
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ничто не трогало его,
Не замечал он ничего.
Этот «недуг», «подобный английскому сплину», для которого Пушкин находит русское название - «хандра», - поразивший Онегина и приведший к охлаждению и разочарованию во всем, безусловно, связывается Пушкиным с тем, что на Западе определилось как «байронизм», или настроение «мировой скорби». Конечно, в «недуге» Онегина есть и чисто русские черты, есть и проявление его индивидуальных особенностей. Но в целом это - тот самый герой «с преждевременной старостью души», который становится характерным явлением именно для европеизированной части русского общества.
Итак, небольшой экскурс в события романа, предшествующие сцене объяснения Онегина с Татьяной в саду, позволяет сделать определенные выводы, которые помогут правильно понять данный эпизод. С одной стороны, перед нами история, связанная с личной жизнью этих героев, определяемая их индивидуальными особенностями. Но за этим стоит более широкая проблема: могут ли понять друг друга эти столь разные люди, возможен ли их союз, или же они действительно говорят «на разных языках», а потому взаимопонимание невозможно?
С самого начала объяснения Татьяны и Онегина совершенно различны. Татьяна была воспитана на сентиментальных французских романах, где всегда действовал благородный герой, способный на глубокое чувство и находящий свою любовь и счастье с преданной, чистой, прекрасной девушкой после многих бед и страданий. Она со всей силой своей искренней «русской души» не только полюбила Онегина, но и поверила в то, что он и есть ее герой, что их, как в этих романах, ждет счастливый финал - семейный союз. Она решилась на очень смелый шаг - первой в письме признаться в своей любви. И вот он явился. Как же бешено забилось сердце девушки, она хочет верить в возможность счастья и боится услышать иной «приговор». «Татьяна мигом обежала» весь сад «и, задыхаясь, на скамью упала».
Здесь и застает ее Онегин. Но как он отнесся ко всей этой истории? Мы знаем, «получив посланье Тани, / Онегин живо тронут был». Но еще ранее мы узнаем, что «убил он восемь лет» на светские романы, поначалу бурные и страстные, а потом ставшие лишь скучной обязанностью, способом занять «тоскующую лень», так что теперь не только «в красавиц он уж не влюблялся», но и вовсе «утратил жизни лучший цвет», потерял «чувствительность сердца».
И все же… Искренний порыв Татьяны не остался без ответа, да и сама девушка давно уже обратила на себя его внимание своей неординарностью, глубиной натуры. И вот «в сладостный, безгрешный сон / Душою погрузился он. / Быть может, чувствий пыл старинный / Им на минуту овладел». Да, «пыл», но лишь «на минуту», к тому же «быть может». Как все это не похоже на состояние Татьяны перед решающим объяснением! Дальше Онегин выступает в привычной для него роли: он, умудренный жизненным опытом, вполне разбирающийся в «науке страсти нежной», рассудил, что не к лицу ему обманывать «доверчивость души невинной». Это неблагородно, да и последствия могут быть не слишком приятны для него - это все же деревня, где приняты несколько иные нормы поведения, чем в столице. Так вполне рационально он и подходит к тому разговору, который предстоит. Недаром потом Татьяна, уже тоже умудренная опытом светской жизни, с ужасом вспоминает это объяснение в саду:
И нынче - боже! Стынет кровь,
Как только вспомню взгляд холодный
И эту проповедь…
Татьяна нашла здесь очень верное определение монолога Онегина в саду - это холодная «проповедь», урок, который столичный франт решил преподать бедной провинциалке, а заодно и немного покрасоваться. Зачем же иначе было ему говорить о том, как ему мила искренность Татьяны, как она «в волненье привела / Давно умолкнувшие чувства»? Затем он добавляет, что видит в ней свой «прежний идеал» и только ее мог бы избрать себе в супруги - правда, звучит это лишь в сослагательном наклонении. А под конец своего нравоучения он еще и чуть-чуть обнадежил несчастную Татьяну:
Я вас люблю любовью брата
И, может быть, еще нежней.
Да, привычки «коварного обольстителя», покорителя женских сердец так быстро не уходят. Но есть в этом монологе и нечто совсем иное: недаром сам герой называет его «исповедью». Действительно, несмотря на некоторое позирование, Онегин говорит о своем подлинном внутреннем состоянии, о своих взглядах на жизнь, даже высказывает довольно критичную самооценку:
Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства:
Их вовсе не достоин я.
Почему же все-таки он «не создан для блаженства» семейной жизни? Теперь самое время вспомнить о том, что этот герой, как уже говорилось, напрямую связан с романтизмом, точнее, с его особым проявлением - «байронизмом». Для такой личности свобода превыше всего, она не может быть ограничена ничем, в том числе и семейными узами:
Когда бы жизнь домашним кругом
Я ограничить захотел…
Именно «ограничить», а вовсе не найти родную душу в любимом человеке, как думает Татьяна. Вот она, разница двух жизненных систем, сформированных в разных культурно-этических традициях. Видимо, Татьяне будет трудно понять эту позицию «современного героя», о котором так точно сказал Пушкин:
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами - себя.
Мы все глядим в Наполеоны…
Но именно таков Онегин, нисколько не обращающий внимания на чувства бедной девушки, которая, «сквозь слез не видя ничего, / едва дыша», молча слушает беспощадный урок своего неожиданного учителя. Ему самому кажется, что эта «наука» поможет Татьяне в дальнейшей жизни:
Полюбите вы снова: но…
Учитесь властвовать собою;
Не всякий вас, как я, поймет,
К беде неопытность ведет.
По сути, Онегин прав: ведь Татьяне мог повстречаться и вовсе бессовестный человек. Да и Пушкин так комментирует эту сцену:
Вы согласитесь, мой читатель,
Что очень мило поступил
С печальной Таней наш приятель;
Не в первый раз он тут явил
Души прямое благородство…
Что ж? Нам остается только согласиться с автором? Но сам он дальше даст читателю возможность увидеть проявление жестокости и эгоизма Онегина во всей их неприглядности - я имею в виду сцену именин и историю дуэли с Ленским. А разве в объяснении с Татьяной в саду нет этой жестокости и даже бессердечия? С каким упоением расписывает он перед наивной девушкой «ужасы» семейной жизни! Где же его чуткость и деликатность, которые он вполне может проявить - когда хочет. Ведь, говоря с пылким романтиком-мечтателем Ленским, «он охладительное слово / В устах старался удержать», хоть в душе и посмеивался над ним. Но нет, с Татьяной он суров, он «вошел в роль», и она ему нравится, а о том, что при этом может чувствовать Татьяна, Онегин как-то позабыл.
Должны были произойти страшные события, чтобы в представлениях героя что-то поколебалось. Смерть Ленского - вот цена его преобразования, цена, может быть, слишком высокая. «Окровавленная тень» друга пробуждает в нем застывшие чувства, совесть гонит его из этих мест. Нужно было пережить все это, «проездиться по России», чтобы осознать, что свобода может стать «постылой», чтобы возродиться для любви. Только тогда ему станет немного понятнее Татьяна с ее «русскою душою», с ее безупречным нравственным чувством. И все же и тогда между ними останется огромная разница: Онегину, упоенному своей вновь обретенной способностью любить и страдать, непонятно, что любовь и эгоизм несовместимы, что нельзя жертвовать чувствами других людей. Как и тогда, в саду, в последней сцене романа снова преподан урок - только теперь дает его Татьяна Онегину, и это урок любви и верности, сострадания и жертвенности. Сможет ли усвоить его Онегин, как когда-то Татьяна смиренно приняла его «уроки»? Автор ничего нам об этом не говорит - финал романа открыт.
А вопрос обращен ко всем читателям - и к нам тоже. Какие «уроки» мы получили? Наверное, самый главный из них - это умение быть чутким к другому человеку, даже совершенно не похожему на тебя, умение преданно и искренне любить, стремиться понимать другого, сострадать ему - и чуть меньше любить самого себя. А еще эта сцена в саду учит нас любить и понимать прекрасное, потому что, как бы мы ее ни истолковывали, она создана рукой удивительного мастера, навсегда запечатлевшего этот темный сад в вечерней тишине, скамью в густых зарослях старых деревьев и девушку, сидящую на ней и смиренно внимающую словам своего любимого.
Сцена объяснения Татьяны и Онегина в восьмой главе является развязкой романа, его логическим завершением. В этой главе рассказывается о событиях, произошедших через несколько лет после гибели Ленского, которая в какой-то мере и разлучила героев. Они вновь встречаются на балу. Читатель узнает, что Татьяна теперь - уже замужняя дама, из провинциальной девочки она превратилась в светскую даму, «законодательницу зал», хотя по-прежнему сохраняет свою индивидуальность: «Она была не тороплива, Не холодна, не говорлива, Без взора наглого для всех, Без притязаний на успех, Без этих маленьких ужимок, Без подражательных затей... Все тихо, просто было в ней...». Онегин даже не сразу узнает ее на балу. А вот сам он за эти годы практически не изменился: «Дожив без цели, без трудов До двадцати шести годов, Томясь в бездействии досуга Без службы, без жены, без дел, Ничем заняться не умел».
Герои как будто поменялись ролями. Теперь Онегин «в тоске любовных помышлений И день и ночь проводит...». Казалось бы, Татьяна должна быть рада: теперь Онегин влюблен в нее, страдает. Но она не обнаруживает своих чувств ни при первой встрече («Ей-ей! не то, чтоб содрогнулась Иль стала вдруг бледна, красна... У ней и бровь не шевельнулась; Не сжала даже губ она.»), ни впоследствии, когда Онегин признается ей в своих чувствах в письме («Она его не замечает, Как он ни бейся, хоть умри»); напротив, она возмущена:
Как сурова!
Его не видит, с ним ни слова;
У! как теперь окружена
Крещенским холодом она!
Как удержать негодованье
Уста упрямые хотят!
На сем лице лишь гнева след...
Не выдержав ожидания, Онегин едет в дом к Татьяне и что же видит?
Княгиня перед ним, одна,
Сидит, не убрана, бледна,
Письмо какое-то читает
И тихо слезы льет рекой,
Опершись на руку щекой.
О, кто б немых ее страданий
В сей быстрый миг не прочитал!
Татьяна продолжает любить Евгения, она сама признается ему в этом. В третьей главе автор пишет, рассказывая о ее чувствах к Онегину: «Пора пришла, она влюбилась». Казалось бы, это чувство первой влюбленности должно было быстро пройти, ведь Евгений не ответил ей взаимностью, более того, зная о влюбленности Тани, ухаживает за Ольгой на именинах. Даже проповедь Евгения в саду не повлияли на чувства Татьяны.
Что же мешает героине ответить взаимностью Онегинугину сейчас? Может, она не уверена в искренности его чувства? Татьяна спрашивает у Онегина:
Что ж ныне Меня преследуете вы?
Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна;
Что я богата и знатна,
Что муж в сраженьях изувечен,
Что нас за то ласкает двор?
Не потому ль, что мой позор.
Теперь бы всеми был замечен
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь?
Не думаю. Татьяна - цельная натура. Хотя воспитана она была на французских романах («Ей рано нравились романы; Они ей заменяли все; Она влюблялася в обманы и Ричардсона и Руссо»), понятия «семья», «супружеская верность» для нее не простые слова. Хотя мужа она и не любит, нравственные принципы не позволяют ей изменить ему:
Я вышла замуж. Вы должны,
Я вас прошу, меня оставить;
Я знаю, в вашем сердце есть
И гордость и прямая честь.
Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна.
Автор прекращает повествование о героях, прощается с ними («Прости... мой спутник странный, И ты, мой верный идеал...»). Но читатель сам может легко домыслить судьбы полюбившихся героев. Я думаю, что каждый из них - и Татьяна, и Евгений - по-своему несчастны: Татьяна обрекла себя на жизнь с нелюбимым мужем; душа Онегина возродилась, но слишком поздно. «А счастье было так возможно, Так близко!..»
