Один из самых нашумевших российских сериалов «Не родись красивой» принес всенародную славу этому актеру. Григорий Антипенко выделяется среди остальных артистов: он немногословен с прессой, не любит афишировать личную жизнь и… не понимает своих поклонниц, т.к. всегда жил по принципу «Не создавай себе кумира». В эксклюзивном интервью «Даракчи плюс» Григорий рассказал о тернистом пути к успеху, своем экстремальном увлечении и многом другом.
- Григорий, рада приветствовать вас. Спасибо, что смогли уделить время.
Здравствуйте! И вам спасибо! Всегда приятно узнать о том, что за твоей карьерой следят люди из других стран.
Ходить по магазинам для меня - настоящая катастрофа: жалко тратить на это время. Стараюсь покупать функциональную одежду, но так, чтобы она мне шла. Может, когда-нибудь я и буду покупать модные и дорогие вещи, но сейчас для меня это слишком расточительно.
Прежде чем стать актером, вы перепробовали различные профессии: начиная от фармацевта и заканчивая монтировщиком сцены…
Я много раз начинал жизнь с нуля, успел попробовать себя в десятке специальностей. Сначала хотел изучать биологию и поступил в фармацевтическое училище. Несколько лет зубрил химию в компании девчонок (парней на курсе было мало), потом трудился в московской аптеке. Но душа к работе не лежала. Я забросил фармацевтику и ушел на «Мосфильм» заниматься бутафорией, потом ушел в рекламное агентство, был и менеджером в аптечном бизнесе, но все равно оказался рядом с театром. Два года проработал монтировщиком сцены в «Сатириконе»: устанавливал декорации до спектаклей и выходил на сцену, если надо было принести-унести предметы во время представлений. Я изучал театр изнутри, всю его непростую кухню. И готовился к поступлению в Щукинское училище, которое затем благополучно окончил. На сегодня я вполне доволен своей жизнью, рад, что выбрал именно эту профессию…
О театре…
- Что вам ближе: театр или кино?
Однозначно - театр! Это особый мир, о котором я мечтал и в который наконец-то попал. В театре (каждый актер со мной согласится) ты можешь вырасти в профессиональном плане, у тебя есть возможность ежедневно совершенствоваться. Мир кинематографа он совершенно иной…
Тем не менее, большую популярность и любовь зрителей вам принес именно кинематограф. Можно сказать, что после выхода сериала «Не родись красивой» вы проснулись знаменитым.
Этот сериал и опыт особенно ценные для меня - словно лотерейный билет, который мне удалось вытянуть по счастливой случайности. Обычно актеры играют в театре, а уже потом попадают в кино. А для меня съемки в сериале «Не родись красивой» стали своеобразным пропуском в мир театра.
… кино и ТВ
- Вы редко принимаете приглашения сняться в фильмах. С чем это связано?
Честно сказать, многое, что снимают у нас, назвать кино трудно. Я не встречал серьезных режиссеров, которые могли бы предложить что-то действительно стоящее. Вот Чаплин или Феллини - гениальные личности, это настоящее кино, каким оно должно быть. Не спорю, порой у нас снимают хорошие картины, но очень редко…
- Какое же кино вам нравится?
Я предпочитаю классику и, пересматривая ее вновь и вновь, понимаю, что таких картин, к сожалению, уже не будет. Возможно, через много лет, когда мы переживем период коммерческого кино, на экраны и вернется что-то настоящее. Но пока слабо в это верится.
- Многие ваши коллеги пробуют себя в качестве телеведущих. Как вы относитесь к подобному амплуа?
Телевидение?! Меня не интересует эта сфера, и быть телеведущим я не хочу. Театр - это моя жизнь, единственное место, где могу трудиться и отдыхать душой, совершенствуясь с каждым днем. Вот в качественном фильме я бы снялся с удовольствием.
«Умирал от переохлаждения»
Немного отвлечемся от вашей карьеры и поговорим об увлечениях. Ни для кого не секрет, что вы заядлый альпинист…
Я очень люблю горы. Впервые поднялся на одну из горных вершин Кавказа в 25 лет без напарника. Поэтому меня не могли ни подстраховать, ни подсказать, как нужно правильно взбираться на скалу. Мне хотелось испытать себя, перебороть какие-то внутренние страхи, комплексы. Тогда я сорвался с горы, пропорол вену, кровь потекла ручьем. Ближайший населенный пункт, куда я мог обратиться за помощью, находился очень далеко - в трех днях пути. Как сумел, перевязал руку, чтобы остановить кровь. Было очень страшно, думал, что не выживу и останусь там умирать…
Я пошел в «Сатирикон» не для того, чтобы стать великим монтировщиком, а чтобы увидеть театр изнутри. И понять для себя - хочу я быть актером или нет. Сейчас, наконец, нашел ту профессию, которая приносит мне удовольствие.
- Скалолазание - довольно опасный вид спорта. Часто случалось, что вы находились на волоске от гибели?
Да, в горах может произойти все, что угодно, предугадать развитие событий не получится. Бывало и такое, что я срывался. Только благодаря друзьям (успевали подстраховать мою веревку) или чуду (совершенно случайно застревал на каком-нибудь маленьком перешейке скалы) мне удавалось выжить. Срывается огромное количество людей: в горах на каждом шагу встречаются камни с фамилиями погибших альпинистов… Можно попасть под лавину, переохладиться, замерзнуть, погибнуть. Однажды я умирал от переохлаждения. Так случилось, что нам с другом пришлось остаться на ночь на высоте пяти тысяч метров. Пришлось вырубить «берлогу» в снегу на отвесной скале и там дожидаться утра. Силы на нуле, одежда насквозь промокла, температура всего около +1°С, нехватка кислорода. И в состоянии, когда дрожь невозможно остановить, мы провели всю ночь.
- После такого случая не хотели оставить это увлечение и выезжать в горы, например, лишь на летний пикник?
Нет, несмотря на экстремальные ситуации, в которых мне довелось побывать, я не могу отказаться от скалолазания. Это еще одна моя страсть, которая делает меня сильнее и позволяет отдыхать от городской суеты.
«Не люблю внимания к своей персоне»
Часто в интервью вы называли себя депрессивным человеком, говорили, что много раз приходилось начинать жизнь с чистого листа. Давно ли возникало желание в очередной раз «обнулиться»?
Периодически бывает. В основном депрессия связана с профессией. То не мог сниматься, то не хотел… Все, что выходило, - далеко от ожидаемого. Но, к сожалению, это действительность. Надо или уходить из профессии, или пытаться что-то сделать в тех обстоятельствах, которые существуют. Получается одна-две сцены за весь проект - уже победа. В любом случае, профессия не терпит простоя, ожидания, проседания. Это постоянное движение души. Ну и, безусловно, тренинг, иначе все теряется… Вообще я не такой уж депрессивный. Просто разбега для творчества бывает маловато, и в соответствии с поставленными задачами и имеющимися возможностями, приходится прибегать к уже использованной палитре.
Я совершенно непубличный человек, не люблю проявления внимания к себе, фотографироваться с поклонниками, раздавать автографы - устаю от этого.
- Вас как успешного актера окружает множество поклонниц. Не надоедает их пристальное внимание?
Откровенно говоря, мне гораздо спокойнее жилось без таких почитательниц. Когда я еще редко снимался в фильмах, и меня не настигла бешеная популярность, мог беспрепятственно гулять в парках, посещать различные мероприятия, не боясь быть узнанным. Сейчас жить обычной жизнью довольно сложно, даже если стану маскироваться: надевать кепку, солнцезащитные очки... Я совершенно непубличный человек, не люблю проявления внимания к себе, фотографироваться с поклонниками, раздавать автографы - устаю от этого. Поэтому иногда возникает желание сбежать от славы, шоу-бизнеса, бомонда... Возможно, поэтому я так сильно люблю горы - чувствую себя там свободным.
Григорий, благодарю за интересную беседу. От имени редакции «Даракчи плюс» желаю вам крепкого здоровья и интересных ролей.
Большое спасибо! Всем счастья и удачи! Верьте в себя, мечтайте, идите к исполнению своих целей, и все будет хорошо.
Беседовала Камилла ПАРПИЕВА
Издание: Театральная афиша
Григорий Антипенко:
«Мне мало одной жизни»
Актер театра и кино Григорий Антипенко меньше всего похож на комический образ самоуверенного бизнесмена Андрея Жданова, которого он сыграл в 2005 году в сериале «Не родись красивой». Пройдя нелегкий путь от студента биофака, монтировщика сцены в «Сатириконе» к актеру, играющему мировой театральный репертуар, Антипенко не перестает ставить перед собой сложнейшие задачи, покоряя все новые и новые вершины. Не стань Антипенко актером, наверняка он бы выбрал судьбу путешественника, повторил бы путь Федора Конюхова, постоянно и в одиночку бороздящего моря и путешествующего по всему свету.
Альпинист с 17-летним стажем, Антипенко придерживается мнения, что в творчестве, как при восхождении, нельзя халтурить и хитрить. Сорваться вниз гораздо проще, чем удержаться на головокружительной высоте, но надо идти вперед и вверх. Завоеванные им пики способны вызвать зависть коллег: Орфей, Язон, Отелло, Беня Крик. Новой вершиной, которую в честь своего 40-летнего юбилея взялся покорить актер, стала заглавная роль в спектакле «Сирано де Бержерак» в постановке Павла Сафонова в Театре на Малой Бронной.
Что послужило причиной того, что свободный художник Григорий Антипенко вдруг бросил якорь в Театре им. Евг. Вахтангова?
Римас Владимирович позвал меня в труппу театра, когда выпускался спектакль «Отелло». Безусловно, я не мог отказаться от такого лестного предложения, тем более что меня пригласили уже как взрослого актера, со своим уже сложившимся представлением о принципах и творческой свободе.
О каких принципах идет речь?
Я категорически против насилия. Меня нельзя заставить делать что бы то ни было хотя бы потому, что я и слово «заставить» - понятия несовместимые. Меня можно только заинтересовать, в крайнем случае со мной можно вежливо договориться. В кино и театре всегда видно, когда актер делает то, что ему не нравится. Поэтому это один из основополагающих принципов, которому я следую и в жизни, и в творчестве.
Первой вашей работой в Теат-ре им. Вахтангова в качестве приглашенного артиста стал Язон?
Благодаря Юлии Рутберг. С тех пор как Юлия сыграла мою маму в спектакле «Пигмалион» режиссера Павла Сафонова, она продолжает по-матерински заботиться обо мне и в Вахтанговском театре. Поэтому я очень благодарен ей и за это приглашение в частности. Вся сцена Язона - это фактически 25-минутный монолог, который я учил на берегах Адриатики, сравнительно недалеко от того места, где происходит действие пьесы. Поэтому вся эта история пропитана для меня вполне реальным воздухом Средиземного моря, что, надеюсь, передается и зрителю.
Чем вам был интересен Язон, ведь все-таки «Медея» - это спектакль про Медею.
Нет, «Медея» - это спектакль про взаимоотношения этих двух эпических личностей. И поверьте, 25 минут монолога - достаточно для того, чтобы во всех нюансах рассказать о своем герое и об этой сложнейшей трагической коллизии между мужчиной и женщиной, где Язон не оправдывается, а пытается объяснить. В этой истории нет правых и виноватых.
Во время репетиций роли «Палестинца» в спектакле «Улыбнись нам, Господи» вы быстро нашли общий язык с Римасом Туминасом?
Было бы самонадеянным считать, что я нашел с ним общий язык. В совместной работе над ролью я только имел возможность познакомиться с его методом работы. Театр Туминаса - это театр одного режиссера. Предложения актеров, как правило, им не принимаются, потому что он заранее знает, каким должен быть спектакль. Может быть, где-то в случайной пробе он скажет «вот-вот, так хорошо», но он не будет просить вас об импровизации - напротив, покажет все сам, вплоть до интонаций. У него есть абсолютно четкая картина в голове, как должен выглядеть спектакль. Находясь внутри репетиционного процесса, я наблюдал за тем, как шьется полотно этого великого спектакля. А я убежден, что это великий спектакль, как все его работы.
О дальнейших совместных планах вы говорили?
Римас Владимирович - загадочная личность. О его планах не знает никто. Иногда создается впечатление, что и он сам не знает. Но интрига будущей совместной работы висит в воздухе. Надеюсь...
Вы пришли в профессию довольно поздно. Это был осмысленный шаг человека, долго искавшего себя?
Зная меня прошлого, никто бы никогда не сказал, что я вообще смогу выйти на сцену в качестве артиста. Я прошел долгий путь от бесформенного полена к актеру, которого приглашают играть главные роли. Это требовало постоянной работы над собой, но неизменно приносило удовольствие. Бывает, что заходишь в тупик, кажется беспросветный, но вечером выходишь на сцену и понимаешь, что другой профессии для себя не представляешь.
Если говорить о сложных физических затратах, сразу вспоминается пластический спектакль «Отелло», в котором вы играете заглавную роль. Долго размышляли, прежде чем дать Анжелике Холиной согласие?
От таких ролей не отказываются. Проблема была в том, что я никогда не танцевал в своей жизни, если не считать весьма посредственных проб в Щукинском училище. Для меня это было равносильно поступлению в хореографическую школу без необходимых данных. Поэтому вся заслуга того, что этот спектакль случился с моим участием, принадлежит Анжелике Холиной, которая умудрилась весь процесс обучения и убеждения меня в том, что это будет хорошо, вложить в один месяц.
То, что вам досталась партнерша с балетной подготовкой, помогало или мешало?
Сейчас, безусловно, помогает. И я очень благодарен ей за поддержку. Но было время, когда я страшно комплексовал, что подведу своих значительно более талантливых в этой области партнеров. Если бы не Оля Лерман, Витя Добронравов, Паша Тэхэда Кардэнас и другие участники спектакля, этого события вообще не произошло бы. Анжелике удалось так искусно сбалансировать возможности актеров в этой постановке, что у зрителей не возникает сомнений в профессионализме исполнителей. Она прекрасно понимала, что у меня нет техники и из воздуха ее не возьмешь, и терпеливо ждала, когда я буду готов, и верила. Для меня было очень лестно, когда после премьеры ко мне подошел художественный руководитель моего курса Родион Юрьевич Овчинников и похвалил за то, что я не боюсь экспериментировать и заходить в зоны заведомого дискомфорта.
Выходит, что вы намеренно стремитесь к дискомфорту?
Я не выношу тишины. Мне необходимо, чтобы вокруг кипела жизнь. Недаром в детстве я увлекался пиротехникой. В то время в магазинах можно было купить только бенгальские огни и пистоны для игрушечных пистолетов, поэтому все приходилось делать собственноручно. Не буду рассказывать о технологии, чтобы это не служило примером подрастающему поколению, но в комфортные 1980-е не было другого способа расшевелить пространство вокруг себя.
Именно этот пункт вашей биографии в интернете называется «испытывал любовь к естественным наукам»?
Нет, речь идет о биологии. Я с детства мечтал поступить на биофак, что и привело меня в свою очередь в фармацевтическое училище, дабы немного подтянуть химию. Но по иронии судьбы именно в этом училище, сидя за столом в белом халате и развешивая порошки, я окончательно убедился, что аналитическая работа не для меня. Я бы, наверное, мог стать журналистом-естествоиспытателем и вести какую-нибудь программу о животных, но канала Discovery в нашей стране тогда еще не было.
И это увлечение биологией вылилось в любовь к альпинизму?
Скорее любовь к природе в целом подтолкнула меня однажды пойти в первый мой туристический поход по горам Крыма. Можно сказать, что с этого полуострова все и началось.
Сколько лет вы занимаетесь альпинизмом?
С 1997 года. Хотя были остановки, перерывы, иногда даже по году. Но это не проходящая потребность. Даже когда происходили чрезвычайные ситуации, срывы, холодные ночевки и прочие экстремальные радости, все равно спустя год возникало неизменное желание обновить снаряжение, придумать себе новую вершину и - «вперед и вверх, а там…». Это не адреналин и не экстрим, как думают многие. Альпинизм - это философия. Каждая экспедиция в горы - это красивый рассказ, полноценная история, а иногда даже роман. Там за две недели удается испытать столько эмоций, сколько, может быть, один человек проживает за всю свою жизнь. Каждый день, каждая минута - это новые события и мысли, новое ощущение мира.
Помню, на прослушивании в институте Павел Любимцев спросил меня: «Зачем вы идете в профессию?» На что я, несмотря на стресс и юный возраст, неожиданно дал очень точный ответ: «Мне мало одной жизни». Горы и театр дают мне возможность прожить столько жизней, сколько захочется.
Спектакль «Сирано де Бержерак» в Театре на Малой Бронной в постановке Павла Сафонова стал подарком, который вы преподнесли себе к 40-летию?
В итоге получилось, что сделал себе подарок, хотя я понятия не имею, какая судьба ожидает этот спектакль. Мне даже не важно, как он будет воспринят. Главное, что я по-честному пытаюсь сыграть эту роль и использую все свои внутренние ресурсы. Чем хороша актерская профессия - совершенствоваться можно бесконечно. Нет предела. Это космос, где можно достичь такого уровня мастерства, когда можно нести информацию одним лишь появлением на сцене, обходясь без слов. Правда, это та вершина, которой могут достигнуть только единицы.
Получается, если занимаешься актерской профессией, то предполагаешь, что тебе дано развить свой потенциал и дойти до самого высокого уровня?
Конечно, иначе нельзя. Я перфекционист, постоянно собой недоволен и постоянно стремлюсь к совершенству. Периодически я себя останавливаю в своей самокритике, чтобы совсем не загнаться. Напоминаю себе, что есть и успехи, иначе мне бы не предлагали роли, не делали на меня ставку. Во всем должна быть мера, и в самокритике тоже.
Вам не кажется, что пьеса Ростана сильно устарела?
Классика не стареет.
О чем «Сирано»?
О любви. Согласитесь, разве эта тема может устареть?
Вы определились для себя, кто ваш герой - поэт или борец?
Он больше, чем поэт. Не зря и у меня, и у Паши Сафонова возникали во время репетиций ассоциации с Высоцким. Сирано - это человек с жесткой нравственной позицией по отношению и к себе, и к обществу, и к любви. Он не идет на компромиссы и сжигает себя именно по этой причине.
Разве эта пьеса не про комплексы?
Безусловно, и про них тоже. Но именно благодаря комплексам тема становится такой острой. Если бы у Сирано не было изъянов, то и не было бы такой глубокой души. Преодолевая комплексы, человек стремится к совершенству.
У вас будет нос?
Будет огромный гипертрофированный нос. Не приклеенный, имитирующий настоящий, а инородное тело на лице, подчеркивающее асоциальность моего героя, ведь наш спектакль о неудобном человеке, не вписывающемся в систему, выбивающемся из общей картины своей искренностью и ранимостью. На его фоне остальные превращаются в успешных снобов с фальшивыми улыбками, деланной уверенностью в себе и убежденностью, что в этой жизни можно купить абсолютно все. Это противопоставление - еще одно доказательство вечной актуальности пьесы Ростана.
Получается, Сирано готов уступить любимую женщину из-за своего благородства, желая ей счастья?
Да, именно так. Мы упростили бы смысл пьесы, если бы представляли его игроком, талантливым шахматистом, играющим человеческими судьбами. Нет, он безрассудный, гениальный художник, которому дано все, кроме внешней красоты. Речь идет о его эстетическом восприятии мира. Он сознательно отказывается от Роксаны, не считая, что его союз с ней может быть гармоничным.
Вам как актеру маска дает преимущество? За нее можно спрятаться или, наоборот, она диктует некие рамки?
Маска дает простор для фантазии, потому что в ней можно почудачить. Но подлинные чувства и эмоции за ней не спрячешь: без них не может быть спектакля.
Вы привыкали к носу, он вам мешал?
Как ни странно, нет. У меня у самого большой нос. Плюс три сантиметра не имеют принципиального значения.
Вы впервые сталкиваетесь с поэтическим театром?
Да, это мой первый опыт. Это непросто, но безумно интересно. Я сам в душе нереализованный поэт. В поэтическом тексте заложена громадная энергия. Безусловно, стоит колоссального труда овладеть мастерством владения словом. Но вы не представляете, какое удовольствие произносить эти строчки со сцены, в этом есть какая-то необъяснимая магия.
Споры с режиссером возникали?
Конечно. Поначалу у нас были абсолютно разные представления о том, как это может быть, каким должен быть Сирано. Мы с Пашей сложно репетировали и постоянно спорили. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что ситуация с «Отелло» повторяется. Чего было больше - неуверенности в себе или в режиссере, сейчас трудно сказать. Но все закончилось тем, что мы несколько часов очень громко обсуждали и пытались доказать друг другу преимущества двух переводов - Соловьева и Щепкиной-Куперник. Это было сродни разговору двух сумасшедших. И в один момент у меня случилось прозрение: я почувствовал, что где-то наверху этот спектакль уже нарисован, его состав, режиссер и мое исполнение уже существуют и глупо тратить время на попытки отказаться от уже свершившегося. После этого я стал идеальным, послушным актером и уже не мешал Паше воплощать все им задуманное.
У вас есть свои ритуалы подготовки к роли?
Они несильно отличаются от привычных ежедневных действий обычного человека: просыпаюсь, делаю физзарядку и чищу зубы. Но самое интересное в том, что в день спектакля я очень часто ловлю себя на мысли, может ли мой герой, которого мне предстоит сыграть сегодня, вести себя так, как веду себя я в этот день своей жизни. И, как ни странно, от чего-то приходится отказываться.
Вы поступили на Высшие режиссерские курсы, но не стали получать диплом. Почему?
Я недоучился - ушел в академический отпуск с сознанием того, что могу снимать кино и без диплома. В моем представлении режиссер - это прежде всего характер и необузданное желание снимать, до шизофрении. Как художник, который постоянно рисует, делает наброски в записную книжку, режиссер должен постоянно снимать на все подручные средства. Это его способ самовыражения. Если нет такой одержимости, не нужно идти в эту профессию или пока еще рано. Первичным должно быть воплощение замысла, а не стремление к деньгам и славе.
Разве вы пришли в актерскую профессию не за славой?
Нет, я пришел, потому что понял, что никакая другая профессия мне не подходит.
Григорий Антипенко – актер узнаваемый, популярный. Всенародную любовь и известность ему принесла роль в киносериале «Не родись красивой». Можно по-разному относиться к сериалам, но вот за то, что кино открыло нам этого замечательного актера, можно сказать этой «мыльной опере» из двухсот серий спасибо. Потому что Антипенко, действительно, очень хороший, крепкий актер, с прекрасной классической театральной школой.
Хотя начал он довольно поздно. Коренной москвич, Григорий сначала перепробовал массу профессий, был даже социальным работником – помогал инвалидам и пенсионерам (об этом периоде своей жизни, кстати, ничуть не жалеет). А потом судьба занесла его в театр, и он случайно стал на два года работником сцены. И влюбился! В театр. Окончил Щукинское театральное училище, работал в театре Et cetera, а сейчас служит в театре имени Вахтангова. Является лауреатом многих театральных премий, даже Украина признала его лучшим актером! Играет главные роли, и спектакли теперь ставят под Григория Антипенко. Неплохой поворот судьбы для человека, который привык всего добиваться сам.
– Прежде всего, хочется поблагодарить вас, Гри-горий, за прекрасную игру. К сожалению, в надежде сорвать денежный куш, москвичи к нам часто привозят антрепризы на тему «Он, она и кровать» или «Пятеро в одной постели»… Пару лет назад был антрепризный спектакль с Джигурдой, смотреть было просто стыдно. А ваш спектакль «Двое на качелях» мне очень понравился.
– Да, сейчас в большинстве своем антрепризные спектакли ставят, лишь бы заработать, чтобы и зрители посмотрели и забыли. Но это не наш случай. У нас все честно делают свое дело: и режиссер, и актеры, и художники-постановщики – все… Спектакль «Двое на качелях» был признан лучшей антрепризной постановкой в России, и совсем недавно, 3 февраля этого года, получил премию «Звезда театрала». Ее разделили я и Сергей Юрский. На вручении Сергей Юрский (может, в оправдание того, что он тоже играет в антрепризных спектаклях) прочитал целую лекцию о русской антрепризе. Это сейчас считается, что антреприза – это что-то новое для русского театра, что это новшество пришло к нам с Запада. На самом деле, русский репертуарный театр и начинался в свое время с антрепризы. Находили звезду, популярного актера или актрису, подбиралась труппа, ставился спектакль именно под этот актерский состав, и потом эту постановку возили по городам России. И только через десятки лет, много позже театры стали стационарными, обзавелись постоянными труппами.
– Спектакль «Двое на качелях» смотрится на одном дыхании. Но только его концовка не совсем понятна.
– А так и было задумано. Этот спектакль с открытым финалом – мы предоставили возможность зрителю самому додумать, что будет с героями. Эта история была написана Уильямом Гибсоном в Нью-Йорке в 1958 году. Главный герой – Джерри Райн, которого я играю, – человек высшего общества, адвокат. А Гитель Моска (ее блестяще играет Татьяна Арнтгольц) – танцовщица, швея, человек без особого образования. Они так далеко отстоят друг от друга на социальной лестнице. И тем не менее, Гитель спасает Джерри Райна, вытаскивает буквально с того света – удерживает от самоубийства. А потом и влюбляется в него. И зрителю интересно, как будут развиваться их отношения. Как эти двое, не имея изначально ничего общего, находят общий язык. Главная тема – история человеческих взаимоотношений. Как они складываются у этих двух совершенно разных людей. «Двое на качелях» – это легендарная бродвейская история, в спектакле потрясающая джазовая музыка, великолепные декорации…
– Вам повезло с партнершей?
У звезд сериала «Не родись красивой» нет времени на длинные интервью.
На 50 вопросов журнала Penguin Григорий Антипенко и Илья Любимов ответили в режиме блица.
Ваш возраст?
Антипенко: 31 год.
Любимов: 29 лет.
Знак зодиака?
А: Весы.
Л: Рыбы.
Чувствуете себя знаменитым?
А: Скорее популярным
Л: Нет.
Смотрите сериал «Не родись красивой»?
А: Крайне редко, чтобы скорректировать качество своей игры.
Л: Специально – нет.
Вообще, что смотрите по ТВ?
А: Телевизор я смотрю крайне редко, обычно за трапезой поздней ночью. Что показывают в это время, то и смотрю.
Л: Телевизор смотрю в качестве снотворного.
Какие программы вам не по душе?
А: Все наши ток-шоу насквозь фальшивые и чуждые российской ментальности. И сериалы я не люблю.
Л: Даже не знаю. Как исследователю человеческой природы мне любопытно наблюдать за многими программами.
Правда ли, что звезды сериала «Не родись красивой» получают баснословные гонорары?
А:Меня приглашали за достаточно скромные деньги. Никто не ожидал, что этот сериал будет иметь такой успех.
Л: За всех я отвечать не могу. Мне хватает.
Сколько стоит ваш съемочный день?
А: Точную сумму не назову. Во время съемок в сериале мне удалось немножко поднять свой жизненный уровень – и на том спасибо.
Л: Когда работа в радость, размер гонорара отходит на задний план.
Какая книга произвела на вас наибольшее впечатление за последнее время?
А: Я люблю классическую литературу и не читаю бестселлеров. Все, что популярно, вызывает у меня протест.
Л: «Взятие Измаила» Михаила Шишкина.
Что вы читаете сейчас?
А: Как ни прискорбно, уже несколько месяцев я не читаю книг. Нет ни времени, ни сил.
Л: «Наполеон Бонапарт» Манфреда и «Вечный человек» Честертона.
Назовите пятерку ваших любимых фильмов?
А:Почти все фильмы с Андреем Мироновым, «классика» Никиты Михалкова и Марка Захарова, «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона». Западные – «Револьвер», «Город грехов», «Большой куш».
Л: Из последних – «Летающий цирк» Монти Пайтона, фильмы Питера Джексона «Живая мертвечина» и «Встреча с Фивами», китайский фильм «Разборки в стиле кунг-фу». Мои пристрастия быстро меняются.
Ваша десятка лучших российских актеров.?
А: Оба Мироновых – Андрей и Евгений, Смоктуновский, Табаков, Калягин, Папанов, Даль, Михалков..
Л: Не смогу я собрать их в десятку!
А западные артисты?
А: Мерил Стрип, де Ниро, Аль Пачино, Энтони Хопкинс, Брэд Питт, Марлон Брандо. Продолжать можно долго.
Л: С ними еще сложнее.
У какого режиссера мечтали бы сняться?
А: Не думал на эту тему.
Л: У многих.
Где работать интереснее – в театре или в кино?
А: В кино. В нем больше динамики и меньше повторов.
Л: Это два разных ремесла. Интересно и то и другое.
Что вам ближе как зрителю?
А: Кино.
В театр я почти не хожу.
Л: Комфортнее конечно кино. Театр предполагает более интенсивную работу со стороны зрителя.
Какую музыку слушаете?
А: Самую разную, в зависимости от настроения: классику, джаз, блюз, рок, хорошую попсу, вроде Шакиры или Джексона. Категорически не приемлю только шансон.
Л: Разную. Не хочется блистать эрудицией.
Что или кто может вас рассмешить?
А: Петя Красилов, который играет в нашем сериале Романа Малиновского. Он удивительный комик и выдает гомерически смешные актерские импровизации.
Л: Я очень часто смеюсь над собой.
Вы интересуетесь политикой?
А: Нет. Но я радею за судьбу моей страны, и меня искренне удручает творящийся у нас идиотизм.
Л: Да. Моя профессия – исследование человека. В политике люди проявляются как нигде. Это игра с колоссальными ставками, и наблюдать за ней очень интересно.
Россия – великая страна?
А: Величайшая. Таких стран больше нет.
Л: Россия – Страна. Любая страна по своему велика.
Вы занимаетесь спортом?
А: Когда-то занимался каратэ, а потом понял, что вряд ли добьюсь серьезных успехов, потому что незлобив по природе. Альпинизм мне гораздо ближе, но на него нет времени.
Л: Я занимаюсь не спортом, а поддержанием формы. Летом много езжу на велосипеде.
Вы верите в Бога?
А: Да.
Л: Верю.
Что это значит – быть настоящим мужчиной?
А: Уметь держать слово. Сейчас это встречается редко.
Л:... (надолго задумывается).
Служили в армии?
А: Нет.
Л: Нет.
Ругаетесь матом?
А: Конечно! Часто он помогает разрулить ситуацию. Мату меня научили монтировщики. Я ведь начинал монтировщиком в «Сатириконе». Тогда понял, что мат – это не ругательства, а язык людей определенного сословия. Другого они не понимают.
Л: Здесь важно то, что я периодически делаю это внутри себя. Плохо не слово, а то, что рождает это слово. Такие эмоции разрушают человека.
А морду можете кому-нибудь набить?
А: Делал это в другой жизни. Я миротворец по природе и обычно разнимаю дерущихся.
Л: В последнее время я успешно «бью морды» в вербальной форме – до кровавых соплей.
А самому приходилось получать по физиономии?
А: Когда-то меня избивали почти так же, как недавно в сериале. Но это тоже было в другой жизни.
Л: Приходилось. В легкой форме – пару лет назад. В тяжелой – лет шесть назад. Виной была моя глупость.
Случалось напиваться вдрызг, по какому поводу?
А: Два раза в жизни. По неопытности. Во-первых, я не пьянею, а во-вторых, не могу пить много из-за хронических головных болей. Знаю когда мне надо остановиться.
Л: Очень давно – в институте. Поводы были самые радостные.
Сколько вы можете выпить, не теряя человеческого облика?
А: В охотку- много. Тело может не выдержать, но голова не отключается.
Л: Бутылку водки или ее эквивалент.
Какой алкогольный напиток предпочитаете?
А: Водку. Самый чистый
продукт.
Л: Темное нефильтрованное пиво.
На какой машине вы ездите?
А: У меня Land Cruiser Prado.
Л: До недавнего времени я ездил на «четверке». А сегодня мне привезли из Германии Volkswagen Bora.
Какую машину вы купили бы, если бы не задумывались о ее цене?
А: Именно эту. О другой пока не мечтаю.
Л: Уж точно не такую, чтоб пальцы веером! Пока мне очень нравится моя «Боря».
Вас раздражают тинейджеры? Если да, то чем?
А: Меня раздражает человеческая безграмотность и бескультурье. Именно это я и не люблю в молодежи. Может, старею?
Л: Нет. Мне интересны люди всех возрастов.
У вас есть принципы в выборе одежды?
А: Предпочитаю дорогую и качественную одежду, простую и надежную.
Л: Есть только два критерия – красивая одежда и удобная. Иногда замечаю, что меня «сносит» в сторону «совершенствования стиля». Это меня веселит!
Сколько стоит ваш лучший костюм?
А: Я ношу костюмы только на съемках. Вчера на фотосессию мне привезли костюм из самой Англии. Бог его знает, сколько он стоит.
Л: У меня нет костюма.
Сколько денег вам нужно для полного счастья?
А: Ощущение счастья от денег не зависит.
Л: На этот вопрос уже ответили классики – читайте «Золотой теленок».
В каком городе вы мечтали бы жить?
А: Я родился в Москве и обожаю свой город.
Л: Я только что вернулся из Боготы. Это что-то! А вообще пока мне не удалось почувствовать себя привязанным к конкретному месту на Земле.
Ваше любимое блюдо?
А: Я мясной человек. Любимых блюд нет.
Л: Мои гастрономические пристрастия часто меняются. Иногда понравится такое, что страшно сказать...
Кого вы больше любите – собак или кошек?
А: Собак.
Л: Людей.
Что делать мужчине, если он любит женщину и вдруг понимает, что полюбил еще одну?
А: Быть честным. Даже если это грозит разрывом.
Л: Любить! Любовь – небесная валюта. Чем больше ее, тем лучше.
Кто вам больше нравится – блондинки или брюнетки?
А: Темной масти. С блондинками отношения не складываются.
Л: Женщины мне очень нравятся! Цвет волос значения не имеет.
С кем из известных красавиц вам хотелось бы переспать?
А: Дурацкий вопрос.
Л: А вдруг она обидится, если я скажу?
Когда в последний раз объяснялись в любви?
А: Как раз сейчас я пребываю в стадии влюбленности и не стесняюсь в этом признаться.
Л: Я довольно часто это делаю.
Кому?
А: Имя моей любимой девушки, по-моему, всем уже известно. Это Юлия Такшина, которая играет Вику в сериале «Не родись красивой».
Л: Не скажу.
Женаты? Есть дети?
А: Я разведен. У меня есть сын Александр шести лет.
Л: Ни жены, ни детей, ни подруги у меня нет. Я одинок и совершенно свободен!
Нелли Уварова похожа на Катю Пушкареву?
А: Нет! Нелли – очень уверенный в себе человек. В финале нашей истории Катя Пушкарева станет похожа на Нелли Уварову.
Л:
Я очень люблю Нелли, но не уверен, что знаю ее настолько хорошо. Могу сказать, что мои отношения с Нелли Уваровой не похожи на отношения Александра Воропаева с Катей Пушкаревой.
Чем вы займетесь после окончания сериала?
А: Я был бы не прочь отдохнуть, но надеюсь, что сразу же начну работать над следующим проектом. Ни один контракт мной еще не подписан.
Л: «Не родись красивой» - это только одна из моих работ. Все уже расписано.
Предложения есть?
А: Самые разные. Короткий сериал и полный метр. На длинные дистанции я, наверное, уже не решусь. Хотя зарекаться не буду.
Л: Есть. К тому же в моей жизни существует театр Петра Фоменко, в котором я работаю.
Какую роль мечтаете сыграть?
А: У меня слишком небольшой актерский стаж, поэтому мне интересны самые разные роли.
Л: Я вообще люблю играть. Конкретной мечты нет.
На что не согласитесь ни за какие деньги?
А: Играть гомосексуалиста. Мне неприятно наблюдать, как вырождается наше общество. И еще: я никогда не смог бы участвовать в том, что несет негатив.
Л: При серьезном выборе «цена» значения не имеет. Но человек очень изменчив. Никогда не говори никогда!
Issue: Театральная афиша
Григорий Антипенко:
«Мне мало одной жизни»
Актер театра и кино Григорий Антипенко меньше всего похож на комический образ самоуверенного бизнесмена Андрея Жданова, которого он сыграл в 2005 году в сериале «Не родись красивой». Пройдя нелегкий путь от студента биофака, монтировщика сцены в «Сатириконе» к актеру, играющему мировой театральный репертуар, Антипенко не перестает ставить перед собой сложнейшие задачи, покоряя все новые и новые вершины. Не стань Антипенко актером, наверняка он бы выбрал судьбу путешественника, повторил бы путь Федора Конюхова, постоянно и в одиночку бороздящего моря и путешествующего по всему свету.
Альпинист с 17-летним стажем, Антипенко придерживается мнения, что в творчестве, как при восхождении, нельзя халтурить и хитрить. Сорваться вниз гораздо проще, чем удержаться на головокружительной высоте, но надо идти вперед и вверх. Завоеванные им пики способны вызвать зависть коллег: Орфей, Язон, Отелло, Беня Крик. Новой вершиной, которую в честь своего 40-летнего юбилея взялся покорить актер, стала заглавная роль в спектакле «Сирано де Бержерак» в постановке Павла Сафонова в Театре на Малой Бронной.
Что послужило причиной того, что свободный художник Григорий Антипенко вдруг бросил якорь в Театре им. Евг. Вахтангова?
Римас Владимирович позвал меня в труппу театра, когда выпускался спектакль «Отелло». Безусловно, я не мог отказаться от такого лестного предложения, тем более что меня пригласили уже как взрослого актера, со своим уже сложившимся представлением о принципах и творческой свободе.
О каких принципах идет речь?
Я категорически против насилия. Меня нельзя заставить делать что бы то ни было хотя бы потому, что я и слово «заставить» - понятия несовместимые. Меня можно только заинтересовать, в крайнем случае со мной можно вежливо договориться. В кино и театре всегда видно, когда актер делает то, что ему не нравится. Поэтому это один из основополагающих принципов, которому я следую и в жизни, и в творчестве.
Первой вашей работой в Теат-ре им. Вахтангова в качестве приглашенного артиста стал Язон?
Благодаря Юлии Рутберг. С тех пор как Юлия сыграла мою маму в спектакле «Пигмалион» режиссера Павла Сафонова, она продолжает по-матерински заботиться обо мне и в Вахтанговском театре. Поэтому я очень благодарен ей и за это приглашение в частности. Вся сцена Язона - это фактически 25-минутный монолог, который я учил на берегах Адриатики, сравнительно недалеко от того места, где происходит действие пьесы. Поэтому вся эта история пропитана для меня вполне реальным воздухом Средиземного моря, что, надеюсь, передается и зрителю.
Чем вам был интересен Язон, ведь все-таки «Медея» - это спектакль про Медею.
Нет, «Медея» - это спектакль про взаимоотношения этих двух эпических личностей. И поверьте, 25 минут монолога - достаточно для того, чтобы во всех нюансах рассказать о своем герое и об этой сложнейшей трагической коллизии между мужчиной и женщиной, где Язон не оправдывается, а пытается объяснить. В этой истории нет правых и виноватых.
Во время репетиций роли «Палестинца» в спектакле «Улыбнись нам, Господи» вы быстро нашли общий язык с Римасом Туминасом?
Было бы самонадеянным считать, что я нашел с ним общий язык. В совместной работе над ролью я только имел возможность познакомиться с его методом работы. Театр Туминаса - это театр одного режиссера. Предложения актеров, как правило, им не принимаются, потому что он заранее знает, каким должен быть спектакль. Может быть, где-то в случайной пробе он скажет «вот-вот, так хорошо», но он не будет просить вас об импровизации - напротив, покажет все сам, вплоть до интонаций. У него есть абсолютно четкая картина в голове, как должен выглядеть спектакль. Находясь внутри репетиционного процесса, я наблюдал за тем, как шьется полотно этого великого спектакля. А я убежден, что это великий спектакль, как все его работы.
О дальнейших совместных планах вы говорили?
Римас Владимирович - загадочная личность. О его планах не знает никто. Иногда создается впечатление, что и он сам не знает. Но интрига будущей совместной работы висит в воздухе. Надеюсь...
Вы пришли в профессию довольно поздно. Это был осмысленный шаг человека, долго искавшего себя?
Зная меня прошлого, никто бы никогда не сказал, что я вообще смогу выйти на сцену в качестве артиста. Я прошел долгий путь от бесформенного полена к актеру, которого приглашают играть главные роли. Это требовало постоянной работы над собой, но неизменно приносило удовольствие. Бывает, что заходишь в тупик, кажется беспросветный, но вечером выходишь на сцену и понимаешь, что другой профессии для себя не представляешь.
Если говорить о сложных физических затратах, сразу вспоминается пластический спектакль «Отелло», в котором вы играете заглавную роль. Долго размышляли, прежде чем дать Анжелике Холиной согласие?
От таких ролей не отказываются. Проблема была в том, что я никогда не танцевал в своей жизни, если не считать весьма посредственных проб в Щукинском училище. Для меня это было равносильно поступлению в хореографическую школу без необходимых данных. Поэтому вся заслуга того, что этот спектакль случился с моим участием, принадлежит Анжелике Холиной, которая умудрилась весь процесс обучения и убеждения меня в том, что это будет хорошо, вложить в один месяц.
То, что вам досталась партнерша с балетной подготовкой, помогало или мешало?
Сейчас, безусловно, помогает. И я очень благодарен ей за поддержку. Но было время, когда я страшно комплексовал, что подведу своих значительно более талантливых в этой области партнеров. Если бы не Оля Лерман, Витя Добронравов, Паша Тэхэда Кардэнас и другие участники спектакля, этого события вообще не произошло бы. Анжелике удалось так искусно сбалансировать возможности актеров в этой постановке, что у зрителей не возникает сомнений в профессионализме исполнителей. Она прекрасно понимала, что у меня нет техники и из воздуха ее не возьмешь, и терпеливо ждала, когда я буду готов, и верила. Для меня было очень лестно, когда после премьеры ко мне подошел художественный руководитель моего курса Родион Юрьевич Овчинников и похвалил за то, что я не боюсь экспериментировать и заходить в зоны заведомого дискомфорта.
Выходит, что вы намеренно стремитесь к дискомфорту?
Я не выношу тишины. Мне необходимо, чтобы вокруг кипела жизнь. Недаром в детстве я увлекался пиротехникой. В то время в магазинах можно было купить только бенгальские огни и пистоны для игрушечных пистолетов, поэтому все приходилось делать собственноручно. Не буду рассказывать о технологии, чтобы это не служило примером подрастающему поколению, но в комфортные 1980-е не было другого способа расшевелить пространство вокруг себя.
Именно этот пункт вашей биографии в интернете называется «испытывал любовь к естественным наукам»?
Нет, речь идет о биологии. Я с детства мечтал поступить на биофак, что и привело меня в свою очередь в фармацевтическое училище, дабы немного подтянуть химию. Но по иронии судьбы именно в этом училище, сидя за столом в белом халате и развешивая порошки, я окончательно убедился, что аналитическая работа не для меня. Я бы, наверное, мог стать журналистом-естествоиспытателем и вести какую-нибудь программу о животных, но канала Discovery в нашей стране тогда еще не было.
И это увлечение биологией вылилось в любовь к альпинизму?
Скорее любовь к природе в целом подтолкнула меня однажды пойти в первый мой туристический поход по горам Крыма. Можно сказать, что с этого полуострова все и началось.
Сколько лет вы занимаетесь альпинизмом?
С 1997 года. Хотя были остановки, перерывы, иногда даже по году. Но это не проходящая потребность. Даже когда происходили чрезвычайные ситуации, срывы, холодные ночевки и прочие экстремальные радости, все равно спустя год возникало неизменное желание обновить снаряжение, придумать себе новую вершину и - «вперед и вверх, а там…». Это не адреналин и не экстрим, как думают многие. Альпинизм - это философия. Каждая экспедиция в горы - это красивый рассказ, полноценная история, а иногда даже роман. Там за две недели удается испытать столько эмоций, сколько, может быть, один человек проживает за всю свою жизнь. Каждый день, каждая минута - это новые события и мысли, новое ощущение мира.
Помню, на прослушивании в институте Павел Любимцев спросил меня: «Зачем вы идете в профессию?» На что я, несмотря на стресс и юный возраст, неожиданно дал очень точный ответ: «Мне мало одной жизни». Горы и театр дают мне возможность прожить столько жизней, сколько захочется.
Спектакль «Сирано де Бержерак» в Театре на Малой Бронной в постановке Павла Сафонова стал подарком, который вы преподнесли себе к 40-летию?
В итоге получилось, что сделал себе подарок, хотя я понятия не имею, какая судьба ожидает этот спектакль. Мне даже не важно, как он будет воспринят. Главное, что я по-честному пытаюсь сыграть эту роль и использую все свои внутренние ресурсы. Чем хороша актерская профессия - совершенствоваться можно бесконечно. Нет предела. Это космос, где можно достичь такого уровня мастерства, когда можно нести информацию одним лишь появлением на сцене, обходясь без слов. Правда, это та вершина, которой могут достигнуть только единицы.
Получается, если занимаешься актерской профессией, то предполагаешь, что тебе дано развить свой потенциал и дойти до самого высокого уровня?
Конечно, иначе нельзя. Я перфекционист, постоянно собой недоволен и постоянно стремлюсь к совершенству. Периодически я себя останавливаю в своей самокритике, чтобы совсем не загнаться. Напоминаю себе, что есть и успехи, иначе мне бы не предлагали роли, не делали на меня ставку. Во всем должна быть мера, и в самокритике тоже.
Вам не кажется, что пьеса Ростана сильно устарела?
Классика не стареет.
О чем «Сирано»?
О любви. Согласитесь, разве эта тема может устареть?
Вы определились для себя, кто ваш герой - поэт или борец?
Он больше, чем поэт. Не зря и у меня, и у Паши Сафонова возникали во время репетиций ассоциации с Высоцким. Сирано - это человек с жесткой нравственной позицией по отношению и к себе, и к обществу, и к любви. Он не идет на компромиссы и сжигает себя именно по этой причине.
Разве эта пьеса не про комплексы?
Безусловно, и про них тоже. Но именно благодаря комплексам тема становится такой острой. Если бы у Сирано не было изъянов, то и не было бы такой глубокой души. Преодолевая комплексы, человек стремится к совершенству.
У вас будет нос?
Будет огромный гипертрофированный нос. Не приклеенный, имитирующий настоящий, а инородное тело на лице, подчеркивающее асоциальность моего героя, ведь наш спектакль о неудобном человеке, не вписывающемся в систему, выбивающемся из общей картины своей искренностью и ранимостью. На его фоне остальные превращаются в успешных снобов с фальшивыми улыбками, деланной уверенностью в себе и убежденностью, что в этой жизни можно купить абсолютно все. Это противопоставление - еще одно доказательство вечной актуальности пьесы Ростана.
Получается, Сирано готов уступить любимую женщину из-за своего благородства, желая ей счастья?
Да, именно так. Мы упростили бы смысл пьесы, если бы представляли его игроком, талантливым шахматистом, играющим человеческими судьбами. Нет, он безрассудный, гениальный художник, которому дано все, кроме внешней красоты. Речь идет о его эстетическом восприятии мира. Он сознательно отказывается от Роксаны, не считая, что его союз с ней может быть гармоничным.
Вам как актеру маска дает преимущество? За нее можно спрятаться или, наоборот, она диктует некие рамки?
Маска дает простор для фантазии, потому что в ней можно почудачить. Но подлинные чувства и эмоции за ней не спрячешь: без них не может быть спектакля.
Вы привыкали к носу, он вам мешал?
Как ни странно, нет. У меня у самого большой нос. Плюс три сантиметра не имеют принципиального значения.
Вы впервые сталкиваетесь с поэтическим театром?
Да, это мой первый опыт. Это непросто, но безумно интересно. Я сам в душе нереализованный поэт. В поэтическом тексте заложена громадная энергия. Безусловно, стоит колоссального труда овладеть мастерством владения словом. Но вы не представляете, какое удовольствие произносить эти строчки со сцены, в этом есть какая-то необъяснимая магия.
Споры с режиссером возникали?
Конечно. Поначалу у нас были абсолютно разные представления о том, как это может быть, каким должен быть Сирано. Мы с Пашей сложно репетировали и постоянно спорили. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что ситуация с «Отелло» повторяется. Чего было больше - неуверенности в себе или в режиссере, сейчас трудно сказать. Но все закончилось тем, что мы несколько часов очень громко обсуждали и пытались доказать друг другу преимущества двух переводов - Соловьева и Щепкиной-Куперник. Это было сродни разговору двух сумасшедших. И в один момент у меня случилось прозрение: я почувствовал, что где-то наверху этот спектакль уже нарисован, его состав, режиссер и мое исполнение уже существуют и глупо тратить время на попытки отказаться от уже свершившегося. После этого я стал идеальным, послушным актером и уже не мешал Паше воплощать все им задуманное.
У вас есть свои ритуалы подготовки к роли?
Они несильно отличаются от привычных ежедневных действий обычного человека: просыпаюсь, делаю физзарядку и чищу зубы. Но самое интересное в том, что в день спектакля я очень часто ловлю себя на мысли, может ли мой герой, которого мне предстоит сыграть сегодня, вести себя так, как веду себя я в этот день своей жизни. И, как ни странно, от чего-то приходится отказываться.
Вы поступили на Высшие режиссерские курсы, но не стали получать диплом. Почему?
Я недоучился - ушел в академический отпуск с сознанием того, что могу снимать кино и без диплома. В моем представлении режиссер - это прежде всего характер и необузданное желание снимать, до шизофрении. Как художник, который постоянно рисует, делает наброски в записную книжку, режиссер должен постоянно снимать на все подручные средства. Это его способ самовыражения. Если нет такой одержимости, не нужно идти в эту профессию или пока еще рано. Первичным должно быть воплощение замысла, а не стремление к деньгам и славе.
Разве вы пришли в актерскую профессию не за славой?
Нет, я пришел, потому что понял, что никакая другая профессия мне не подходит.
