Выкладываю здесь свою коллецию картин с русалками. Те, которые особенно нравятся.)
Волны ласково что-то шепчут,
Как мне в детстве когда-то пели,
Обнимают меня за плечи
И качают, как в колыбели...
Мне бы броситься ввысь, как чайка,
Утонуть в океане неба,
Чтоб тебя не искать отчаянно
Среди волн бесконечных... Мне бы...
На щеках солёные капли,
Может, брызги, а может, слёзы...
Тонет сердце моё - кораблик,
Рваными парусами - грёзы...
Ночь раскинула звёздные сети,
Ловит души... Бери, не жалко!
Пусть никто не узнает на свете,
Как печальна любовь русалки...
Мне не важно, что скажут другие.
Я живу своим сердцем, умом.
Пусть пророчат завистники злые,
Что не быть нам с тобою вдвоем.
Если любишь, то чудо свершится:
Будет в ноги мой хвост превращен.
Как смогла я, русалка, влюбиться
В человека, что в мире земном?
Просто в море порой одиноко,
И коралловый холоден сад.
И когда же мне грустно немного,
Приплываю смотреть на закат.
Не узнали меня еще люди,
Лишь с тобой хочу видеть огни.
И я верю: мой хвост все же будет
Превращен в две земные ноги.
А что осталось от меня?
Я превращаюсь постепенно
В морскую кружевную пену
И высыхаю на камнях.
Русалка... Глупая амфибия
Тогда попалась в эту сеть,
Когда кричала каждой рыбе я
О том, что я умею петь...
Проглоченный крючок царапал
Неподготовленное горло,
Волшебный голос кровью капал,
И даже крики ветром стёрло.
Я помню: туповатый ножик,
И вкус питья на языке,
И боль, и отпечатки ножек
На окровавленном песке...
И ведьма в порванных колготках,
Танцуя на моих следах,
Лишь усмехнулась: "Идиотка!..
Ты умерла уже тогда!"
Не знаю, что стало со мною
Печалью душа смущена,
Мне все не дает покоя
Старинная сказка одна.
Прохладен воздух. Темнеет,
И Рейн уснул во мгле.
Последним лучом пламенеет
Закат на прибрежной скале.
Там девушка, песнь распевая,
Сидит на вершине крутой.
Одежда на ней золотая,
И гребень в руках золотой.
И кос ее золото вьется,
И чешет их гребнем она,
И песня волшебная льется,
Неведомой силы полна.
Охвачен безумной тоскою,
Гребец не глядит на волну,
Не видит скалы пред собою –
Он смотрит туда, в вышину.
Я знаю, река свирепея,
Навеки сомкнется над ним.
И это все Лорелея
Сделала пеньем своим.
Две русалки – он, она
В фиолетовой пучине
Достигали моря дна
По всего одной причине.
Слишком сильно их сжигала
Их любовь – язык огня!
Дно своей прохладой звало,
Песней призрачной маня.
И спустились две русалки –
Он, она – туда, где холод
На подводные полянки
Утолить любовный голод.
Всё прошло, когда стемнело,
Всё прошло и навсегда;
Остудила бездна тело,
Кровь разбавила вода.
И вернулись две русалки,
Но уже совсем иными;
Мне их было очень жалко,
А они смеялись злыми…
У кого на сердце свалка,
У кого наоборот,
А в моей душе русалка
Поселилась и живет.
То ли оказала милость,
То ли выместила злость,
То ли просто так случилось -
Поселилась, где пришлось,
И относится ко мне, как
К окружающей среде:
Взбаламутила, что реку,
Завертев хвостом в воде.
Ухватив меня за шею,
Тянет, чувствую, ко дну.
Утону в своей душе я,
Видя там ее одну.
Как приятна тишина,
Плеск воды и запах моря.
Где морская глубина,
Нет ни боли и ни горя.
Я хочу быть только с ним,
Разделять и жизнь, и счастье;
Но в бездонности глубин
Одинока. И опять я
Буду звать немой прибой,
Шелест трав и пенье ветра,
Потому что я покой
Обрету лишь с ним, наверно…
Нет. Точно знаю, что любить
Предначертано мне свыше,
И до дна мне не доплыть.
Но я верю, верю… Слышишь?
Вынырнула русалка
Ночью на берег-ложе,
Мокрыми волосами -
По раскалённой коже.
Чарами полнолунья
Правила безоглядно,
Выкрала поцелуи -
И уплыла обратно.
Я живу на дне морском
Во дворце из лилий
Вместе с сестрами, отцом,
Рыбами чудными.
У меня желанье есть -
Стать земной девчонкой:
Буду бегать, танцевать
И смеяться звонко
А раньше жили русалки
В укромных лесных озёрах
Под сводом воды хрустальной,
То - синей, то - чёрной-чёрной,
С глазами холодной стали
И лисьими волосами,
С коралловыми устами
И дивными голосами...
Скакали на белоснежных
Лошадках - единорогах,
Одеждами из омелы
Смущая друидов строгих...
Венки из цветов кувшинок
Плели на Иван Купалу,
Скрывали в лесных лощинах
Агат, бирюзу, опалы...
У лесного ручья вода
Серебристым огнем запылала:
Прокатилась по небу звезда
И на дно его ночью упала.
Но к ручью меж деревьев и скал,
С виду старый, невзрачный и жалкий
Шел волшебник. Звезду подобрал,
Вставил в перстень и отдал русалке.
А русалка его по любви
Подарила кому-то навечно
И сказала: "Со мною не рви,
Даже нечисть в любви человечна.
Если ты позабудешь меня,
То звезду в тот же миг потеряешь.
Будешь счастлив до смертного дня,
Обо мне ж ничего не узнаешь."
Пролетают и дни, и года,
Люди любят, не зная печали,
И сверкает на небе звезда,
И ручей словно плачет ночами.
Если в море вода соленая, значит, кто-то там слезы льет, -
То Русалочка сидит у берега и прекрасного принца ждет.
У Русалочки рыбий хвостик,
А на сердце тоска и лед,
Мне позвать бы ее к нам в гости,
Только как же она придет?
Опускаются слезы дивные жемчугами к морскому дну.
Так не хочется ей, но придется вновь вернуться на глубину.
Акваланг я достану маленький и спущусь к ней в подводный дом,
Посидим, как подружки, рядышком, и поплачем вовсю вдвоем.
На русалке горит ожерелье,
И рубины греховно-красны,
Это странно-печальные сны
Мирового, больного похмелья.
На русалке горит ожерелье,
И рубины греховно-красны.
У русалки мерцающий взгляд,
Умирающий взгляд полуночи,
Он блестит, то длинней, то короче,
Когда ветры морские кричат.
У русалки чарующий взгляд,
У русалки печальные очи.
Я люблю ее, деву-ундину,
Озаренную тайной ночной,
Я люблю ее взгляд зоревой
И горящие негой рубины...
Потому что я сам из пучины,
Из бездонной пучины морской.
Оригинал записи и комментарии на
«Русалок» Маковского показывали на 7-ой Передвижной выставке в 1879 году. И тогда она получила откровенно хреновую критику лютых пугал от искусства Стасова и Гаршина (за «эффектную пластику обнаженных женских тел с использованием салонно-академических приёмов») и порицание коллег по цеху. Остальных передвижников бесила радужная увлечённость сказочными бабами и оторванность Маковского от народной повестки, которая так чесалась у всех правоверных передвижников.
Хуже того, Александр II, который, как уже было сказано, не разбирался в искусстве, был до того впечатлён теми самыми эффектной пластикой и салонными приёмами, что сделал Маковского чуть ли не придворным художником и с ходу заказал ему серию портретов семьи. Радости коллег, конечно, не было предела.
Все развлечения русалий по версии LiveJournal Media , 2016
Парадокс: Маковский умудрился пострадать за искусство, не признанное коллегами, зато одобренное исте**ишментом. За этот сюжет крепко досталось только ему, при том, что своих русалок писали и другие члены кружка - Репин и Крамской , например.
Но у Репина русалки - это всего лишь эскорт морского царя, на приём к которому попал Садко. Позы их выражают покорность и, в общем, не раздражают. Опять же, на картине изображен угнетенный класс, а передвижникам это очень даже подходило.
Русалки Крамского, созданные по гоголевским мотивам, вообще сплошная нежить, ни о какой эротике или социальной несправедливости там и речи не идёт (ну, разве что если считать, будто мёртвых дискриминируют живые). Единственную претензию к картине высказывал коллекционер Третьяков, чьи домашние якобы теряли сознание в комнате, где расположились русалки, а одна из гостей, насмотревшись на полотно, даже сиганула насмерть в Яузу;
– Это картина про зомби. Её героини - это не только те, что сидят на ветвях в русских сказках и олицетворяют собой всё волшебное и прекрасное. Согласно славянской традиции, русалками становятся незамужние девушки и просватанные невесты, умершие на специальной Русальной неделе, которая проходит с 19-го по 24-ое июля. Именно в это время скопления симпатичных живых мертвецов можно наблюдать у водоёмов и на заливных лугах. В лесу тоже можно, ведь они действительно обожают раскачиваться на ветках. Всё это мероприятие с купаниями, хороводами и качелями называется русалиями - такой шабаш для приличных, но мёртвых девушек;
«Русалки» Маковского, висят в Русском музее в Петербурге, 1879
Одетая обнажёнка
Стоит всё же договориться, что русалки по определению не голые, а перманентно полуголые существа, потому что у них есть хвосты и волосы. Художники диснеевской «Русалочки» своеобразно утвердили этот момент, снабдив верхнюю часть хвоста Ариэль дополнительной складкой чешуи, создающей эффект бикини или банного полотенца на бёдрах.
Не по-детски соблазнительная Ариэль из мультика
Но русалки Маковского - мёртвые славянки, а не, например, немки. Поэтому хвостов у них нет. Наготу восточноевропейских русалок традиционно скрывают длинные волосы. Волосы русые, конечно же, - это один их признаков вида и один и вариантов происхождения названия конкретной нежити.
Своя атмосфера
Картину Маковский писал в самом подходящем для сюжета месте, в поместье Загоны, недалеко от Диканьки, на границе Черниговской и Полтавской губерний. И тихую украинскую ночь писал с натуры, как, вероятно, и центральную фигуру, томно потягивающуюся в лунном свете. Маковского критиковали и за чересчур реалистичное изображение девичьих тел, но он всего лишь был верен преданию - фольклор настаивает на том, что никакого белья русалки не носят, хотя в своих жалобных и хитрых песнях, которые можно услышать июльской ночью, они могут просить живых об одежде. Но это всего лишь способ заманить к себе в круг какого-нибудь глупого ребёнка и заплясать его до смерти.
Церковь всегда согреет их
Русалии - мероприятие языческое и богомерзкое, и, видимо, дабы показать, что всё под контролем Господа, Маковский изображает в углу оккультное сооружение. Получилось странно: нечисть с особым цинизмом резвится перед храмом божьим. Представители церкви, в общем, тоже картину не поняли.
Каналы передачи нечисти
Вода, деревья и традиционный ведьминский хоровод-очередь (как на европейских средневековых гравюрах) - это традиционные пути перехода между мирами живых и мёртвых. Маковский валит всё в изящную кучу, а под корягой размещает привет прерафаэлитам - дамочку, лежащую в кувшинках.
Предыдущие выпуски «Картины недели» можно найти по ссылкам:
В истории классической русской живописи есть немало загадочных и удивительных эпизодов, позволяющих говорить о существовании картин с «нехорошей репутацией». В этот перечень попало сразу несколько работ известного художника-передвижника Ивана Крамского
. Самое большое количество легенд связано с его картиной «Русалки»
.
Иван Крамской. Русалки.
(на сюжет из произведения Н.В. Гоголя «Майская ночь»).
1871. Холст, масло. 88 x 132.
Третьяковская Галерея, Москва, Россия.
Первую выставку товарищества решено было открыть в конце 1871 года. К этой выставке Крамской хотел кончить работу над картиной «Русалки». Много лет назад Крамской записал в свой дневник: «О, какой удивительный человек был этот Гоголь!» Он любил Гоголя , много раз перечитывал все его произведения, особенно «Вечера на хуторе близ Диканьки». И теперь, читая «Майскую ночь», он снова погрузился в мир украинской народной сказки с ее ведьмами, колдунами, русалками, с волшебными лунными ночами. И пусть это только сказка, и сказочным кажется дом на горе, и дремучий лес, и глухой, заросший пруд, и девушки-русалки, но ведь в каждой сказке всегда есть зерно правды, и Крамской хотел написать картину так, чтобы зритель за этой сказкой увидел настоящую жизнь, услышал задушевную украинскую песню, почувствовал беспокойство и жалость к тем «земным» крестьянским девушкам, у которых так печально сложилась судьба.
Картина стоила Крамскому немалого труда. Сохранились эскизы, наглядно показывающие, как постепенно художник отходил от иллюстративного метода, искал средства живописного воплощения поэзии лунной ночи: того «впечатления сказочного», о котором он писал Васильеву в августе 1871 года, когда, с опозданием прибыв в имение П.С.Строганова Хотень Харьковской губернии, где они сговорились встретиться, не застал уже Васильева, выехавшего в Ялту. О том влиянии, которое двадцатилетний Васильев оказывал не только на ровесников, но и на Крамского, свидетельствуют и сама картина, и письма, Крамской так и не сумел добиться результата, который удовлетворил бы его самого: «Все стараюсь в настоящее время поймать луну. Говорят, впрочем, что частица лунной ночи попала-таки в мою картину, но не вся. Трудная штука - луна».
«Поймать луну», показать, как при ее свете все преображается, становится чудесным, чуть тревожным, было мучительно трудно. Но луну он все-таки «поймал» и написал чудесную поэтическую картину лунной ночи.
Картина представляет берег реки в лунную ночь. Справа пригорок, на нем усадьба, окруженная тополями. На заднем плане лес. На заросшем тростником берегу, на стволе свалившегося, перекинутого через реку гиганта-тополя в мягких волнах лунного света расположился целый сонм утопленниц. Живописные позы их унылы, бледные лица полны безысходной тоски. На всей картине лежит глубокая печать поэзии и тихой грусти. Общий тон гармонирует с характером таланта художника, который сам причислял себя к разряду «тихоструйных».
Сам Крамской картиной был не совсем доволен - требовательность его к себе не знала границ. Несколько раз он принимался переделывать картину и даже через год после того, как она была куплена Третьяковым, писал ему и просил прислать картину: «Я ее хотел немного переработать, летом я кое-что наблюдал еще, и мне хотелось бы ее поправить».
И все же произведение Крамского было по-своему знаменательно для русской живописи, поскольку в нем, как и в «Бабушкиных сказках» В.М.Максимова, впервые проявился интерес к народной поэзии, пока еще опосредованный, воспринятый в литературной обработке, но уже прокладывающий тропинку, по которой пойдет сначала В.М.Васнецов , а затем и другие русские художники.
Рецензенты с большим удовольствием отмечали в картине Крамского «крайнее правдоподобие фантастического сна», и такие редкие качества современного искусства, как искренность, отсутствие фальши, лжи, предвзятости. «Так уж приелись нам все эти серые мужички, неуклюжие деревенские бабы, испитые чиновники... что появление произведения, подобного «Майской ночи» должно произвести на публику самое приятное, освежающее впечатление», — отмечала пресса по выставке.
Константин Егорович Маковский Русалки 1879
Маковский, Константин Егорович — русский живописец; сын известного в свое время московского любителя искусства, одного из основателей тамошнего училища живописи, ваяния и зодчества, Егора Ивановича М. (1800—1886), род. в Москве в 1839 г.; под отцовским влиянием 12 лет от роду поступил в ученики упомянутого училища, в котором его наставниками были М. Скотти, С. Зарянко и В. Тропинин, и получил в 1857 г. малую серебряную медаль от Акд. художеств. В следующем за тем году переселился в СПб. и записался в ученики академии; был награжден малой золотой медалью за картину "Агенты Димитрия Самозванца убивают Феодора Годунова", в 1862 г. По получении этой награды молодому живописцу предстояло участвовать в соискании большой золотой медали, но он вместе с 12 своими товарищами, недовольными тем, что им было отказано в выборе конкурсных задач по их собственному усмотрению, вышел из академии с званием художника 2 степени и принял участие в учреждении СПб. художнической артели, членом которой, оставался, однако, недолго. В 1867 г. за картины "Бедные дети" (находится у Д. В. Стасова в СПб.) и "Селедочница" и за три портрета (ген. Кауфмана, ген. Рокасовского и г-жи Ворониной) был признан академиком, а через год, за колоссальную и сложную картину "Масленица в Петербурге", возведен в профессоры. В 1876 г. сделал поездку на Балканский полуо-в и в Египет. Многочисленные произведения М. — портреты и картины историческо-бытового, чисто жанрового и отчасти фантастического содержания — составили ему репутацию одного из талантливейших представителей современной русской живописи. С этими произведениями он являлся сперва на годичных академических выставках, а потом (с 1874 по 1883) на выставках Товарищества передвижных выставок, впоследствии же стал устраивать из них отдельные выставки. Некоторые его картины были, кроме того, выставлены в Париже и Сев. Америке и распространили его известность за пределы России. Эффектность композиции и освещения, выразительный, хотя и недостаточно верный рисунок, сильный, блестящий, но излишне цветистый колорит, мастерство кисти, особенно при выписке костюмов и проч. аксессуаров, отличают все вообще работы М., между которыми, сверх вышепоименованных, главными могут считаться: "Похороны в деревне" (1872; у К. Солдатенкова в Москве), "Возвращение священного ковра из Мекки в Каир" (1876 в Имп. Эрмит., повторение в Аничковском дворце), "Болгарские мученицы" (1878), "Русалки" (1879, в Имп. Эрмит.), "Свадебный пир в боярской семье" (1885), "Выбор невесты царем Алексеем Михайловичем" (1886), " Смерть Иоанна Грозного" (1888), "Под венец" (1890), портреты: А. С. Даргомыжского, сенатора Веймарна, А. Е. Тимашева, жены художника с детьми, гр. Муравьева-Амурского, гр. С. Р. Строганова, певца О. Петрова и нек. др.Многие художники посвящали свои картинам загадочным, удивительным, сказочным и мифологическим девам рек, морей и океанов. Русалки издревле занимали умы людей, потому нет ничего удивительного в том, что даже самые великие художники обращали на этих прекрасных и опасных созданий своё внимание.
Русалки - это мифологические и сказочные существа, которые присутствуют в мифологии многих народов мира. Удивительная особенность этих существ заключается в том, что они совмещают в себе такие вещи, которые вызывают искреннее любопытство у людей. И дело здесь даже не в том, что русалки - это жительницы подводного мира, который долгое время не был изучен людьми и представлял собой некий загадочный мир, населённый диковинными существами. Причина здесь кроется совсем в другом.
Русалки обладают двумя основными характеристиками, которые при этом прекрасно уживаются друг с другом.
Во-первых, русалки - это прекрасные девы. В разных культурах мира русалки представлялись или с рыбьим хвостом или полностью схожие с человеком, однако в первую очередь они были настоящими красавицами, равных которым просто нет. Пожалуй, любовь мужчины к русалке воспета во всех культурах мира.
Во-вторых, русалки - крайне опасные существа (если судить по тем же мифам и сказкам). Встреча с русалками, нимфами, нереидами и т. д., не сулит ничего хорошего человеку. Во многих преданиях говорится, что встреча с русалкой может быть очень опасной для человека, так как, несмотря на то, что они безумные красавицы, в первую очередь они остаются созданиями своего мира, который враждебен миру человека.
Именно эта двойственность и возбуждает интерес человека. Прекрасная дева, в которую можно влюбиться с первого взгляда, и которая всегда останется для человека неприступной, к которой нельзя приблизиться и к которой нельзя притронуться - это тот самый фактор, который вызывает интерес и любопытство к сказочным (а может быть и не сказочным) существам.
К. Васильев — Русалка
Дж. Уотерхаус — Русалка
