Свой кабинет, укромный домик, гостиная, что словно парит над городом… У каждого должно быть такое место, где можно ощутить себя по-настоящему собой. Три человека позволили нам заглянуть в свое личное пространство.
Иногда мы находим такое место случайно – и потом уже не хотим им делиться с другими обитателями квартиры. А иногда создаем специально: закрыв глаза, воображаем, как хорошо забраться в кресло с ногами, зажечь лампу, открыть книжку... «Такие уютные картины приходят к нам из детства и создают ощущение, что мы снова дома, где ничего плохого с нами случиться не может, где рядом с нами все, кто нам дорог, – объясняет психоаналитик Екатерина Калмыкова. – Собственно, это ощущение и должно возникать, когда мы «в своем уголке»: я защищен, у меня есть все, что мне нужно». А вот где окажется такое место в нашем собственном доме, зависит от наших вкусов и предпочтений: кому-то хорошо в кухне с теплым круглым абажуром над обеденным столом, кто-то предпочтет диван с книжкой или планшетом, а кто-то отправится в ванную, включит музыку, наберет воды с душистой пеной... «Мы специально окружаем себя только тем, что не раздражает наши чувства, но приносит душевный покой, расслабляет, – продолжает Екатерина Калмыкова. – Что дает чувство защищенности, даже когда никто нам не угрожает. Здесь мы можем не только отдохнуть и восполнить свои силы, но и , поработать во всю творческую мощь или придумать что-то новое. Это в полном смысле ресурсное место».
Ирина Никитина, 50 лет, музыкант, президент фонда «Музыкальный Олимп»«Пространство должно быть свободным»«Я много езжу и привыкла жить в разных городах. В каждом доме у меня есть свое любимое место – в Москве это угол гостиной с видом на город с 47-го этажа. Мне очень важен этот вид из окна. Особенно когда все залито солнцем, светом – возникает такое абсолютно музыкальное чувство! Здесь приятно находиться и заниматься совершенно разными вещами: сосредоточенно говорить по телефону или медитировать… Тут хорошо начинать и заканчивать день. Мне важно, чтобы вокруг меня было много пространства и минимум вещей. Я понимаю, что где-то в квартире должна быть хорошо организованная свалка – к примеру, гардеробная. Но пространство, где я нахожусь, передвигаюсь, живу, должно быть свободным. Признаться, потребность в этом усиливается с возрастом, поэтому я пытаюсь бороться с собой, иногда оставляя вокруг легкий «творческий» беспорядок. Еще мне важно, чтобы стены были заняты картинами, произведениями искусства. Через полупрозрачные фотографии мне нравится смотреть в окно, когда плохая погода, – они дают другой свет. Как-то я жила здесь в ноябре, солнце совсем не выходило из-за туч, и мне было ужасно тоскливо… Тогда ко мне пришел приятель и нарисовал искусственное солнце – картину, состоящую исключительно из разных оттенков желтого».
Оксана Лаврентьева, 34 года, генеральный директор компании «РусМода»«Здесь я нахожу умиротворение»«Чтобы попасть в наш «охотничий домик», надо выйти из основного дома на улицу и пройти по участку. А внутри все устроено так, чтобы можно было ходить в обуви, чтобы могли бегать собаки… Домик совсем не помпезный, очень простой и экологичный. В детстве я любила бывать у бабушки на Украине – думаю, мои воспоминания могли повлиять и на выбор обстановки. Здесь у нас натуральный пол, живой огонь, вокруг камина лежат поленья, возле окон – большие кадки с растениями. Внутри очень много жизни. Все материалы тактильные, приятные на ощупь. Неживое тут не приживается. Была такая история: по задумке дизайнера над камином должна была висеть голова зебры. Мы долго по этому поводу спорили, я ее снимала, потом вешала обратно, пыталась к ней привыкнуть... но в итоге все же убрала. В домике всегда есть чем заняться: можно поваляться на специальной лежанке возле телевизора, почитать книжку, поспать. Или устроиться на диванах у камина и пить чай. Или провести время с друзьями за обеденным столом… Однажды я попыталась организовать встречу по работе, но разговора не получилось: такая обстановка располагает к безделью. Я даже телефон выключаю! Когда хочется умиротворения, здесь я его нахожу».
Глеб Коробов, 43 года, генеральный директор интерьерной галереи TeakHouse«Я мечтаю о секретере с ключом»«Я часто работаю дома и так стараюсь организовать пространство в своем кабинете, чтобы меня ничто не напрягало. Тут нет и не будет ничего, к примеру, красного или золотого. Только деревянное. В трещинку. Мне важна фактура, поверхность мебели, то, чем она выкрашена: покрытие должно быть максимально матовое, натуральное, четко передающее фактуру дерева. Никакой синтетики, полиуретановых лаков – только материалы, которыми я занимаюсь и которые люблю. Дерево не может надоесть, как и простые формы. И потом, я часто меняю здесь обстановку – мне хочется творить. Сейчас архитектор Александр Джикия проектирует по моей просьбе секретер. Помните: откидывается стол, на него наваливается все-все-все, потом – пум, крышку поднял и на ключ закрыл? Быстро и удобно. Меня раздражает, если кто-то садится за мой стол, – думаю, ревность к рабочему месту есть у каждого человека. Не люблю ноутбуки и никогда не ношу за собой компьютер по квартире. На мой взгляд, лучше поработать в кабинете, где меня все устраивает, а потом – в идеале – отключиться от дел… Не всегда получается, конечно. Но я стараюсь этому научиться».
Сколько призваний может вместить одна жизнь? Сколько угодно, если вы неисправимый оптимист, как ИРИНА НИКИТИНА. Она основатель и президент фонда "Музыкальный Олимп", директор международного музыкального фестиваля "Музыкальный Олимп", организатор петербургского "Бала Иоганна Штрауса", музыкант с мировым именем, продюсер, импресарио, педагог, редактор журнала. А если вспомнить, что Ирина еще и жена, мать, хозяйка большого дома, студентка Московского международного университета и...
ПОД ЗВУК ВИОЛОНЧЕЛИ
Сама Ирина всегда знала, что будет пианисткой. Отец - известный виолончелист, профессор Анатолий Никитин. Мама, физик-аналитик, пропадала в институте. И о своем детстве Ирина вспоминает только, что родителей никогда не было дома. В музыкальные способности Ирины отец верил мало - музыке учили, но будущей звезды в девочке не видели, что очень ей помогло. "Если бы на мне висел запрограммированный на удачу родительский сценарий, не знаю, как сложилась бы моя жизнь. Ведь чаще всего дети становятся заложниками родительских амбиций. А я состоялась сама".
Ирину воспитывала бабушка - бывшая институтка. А вот деда Ирине не хватало - один пропал без вести, другой погиб на войне. "Узнавая истории семей своих подруг, я всегда отмечала: а вот у нее дед жив, не погиб, как мои. С тех пор пожилые люди вызывают у меня особую симпатию. Ведь часто молодость не имеет ничего общего с индивидуальностью - мы подражаем, протестуем, но не знаем, кто мы на самом деле. Например, у меня есть друг восьмидесяти двух лет Джордж Херманн, профессор прикладной математики Стэнфордского университета. Так, как с ним, я редко в жизни смеюсь, а его куража и остроумия юношам можно только пожелать".
Неудивительно, что замуж Ирина вышла за человека, который был старше на одиннадцать лет. Первая виолончель некого театра Сергей Ролдугин уже тогда был известным в Петербурге и, как это обычно бывает, не слишком обеспеченным человеком. С улицы Мойки из просторной родительской квартиры Ирина переехала в комнату в коммуналке. Это оказался брак друзей, которым интересно вместе. Сергей много сделал, чтобы она состоялась как музыкант. "Он так часто повторял мне: ты это можешь, что я в конце концов поверила в себя. Начались концерты, победы на конкурсах, выступления за границей, я действительно стала востребованной концертирующей пианисткой. Но для нас двоих это было не все. Для настоящей любви надо быть человеком зрелым, отвечать за себя и принимать и прощать того, кто рядом. Надо четко знать, что ты хочешь и можешь: или только брать, или только давать, или вместе развиваться. А мы попадаем в зависимость от обстоятельств, чаще всего нам ненужных, но отказаться от которых не хватает решимости". Ирина смогла. К тому же в ее жизни появился удивительный человек.
ТАЛАНТЫ И ПОКЛОННИКИ
В 1986 году, когда в Женеве Ирина получила специальный приз на международном конкурсе, ее выступление транслировали по швейцарскому радио. Слушали его тысячи человек, но один, случайно включивший приемник у себя в машине, оказался директором Молодежного музыкального фестиваля. И тут же решил, что эта пианистка ему нужна. Но поскольку это были советские времена и пригласить артиста было не так-то просто, Михаэлю Хефлигеру пришлось обратиться в Госконцерт. Ему раз за разом отвечали, что Ирина и ее партнер-виолончелист тяжело болеют, уехали неизвестно куда, заняты в других гастролях - ну все, что тогда говорили, чтобы не дать дорогу молодым и талант-ливым. К счастью, МихаэльХефлигер обладал поистине маниакальным упрямством и через год встречал дуэт в женевском аэропорту. "Я тогда ни слова не знала по-немецки, кроме "гутентаг", но влюбленные быстро учатся понимать друг друга". Впрочем, на чувства неожиданного импресарио Ирина никак не реагировала несколько лет.
К этому моменту ее карьера уже складывалась весьма удачно: Гран-при на Международном конкурсе в Париже в 1987 году, компакт-диски, гастроли, концерты в престижных залах. Но, улыбается Ирина, как только успех стал программируемым, она потеряла к нему интерес. "Я в жизни все делаю до тех пор, пока есть вдохновение". Это значит - пока есть реальные трудности, которые надо преодолевать каждый день и час. Другая бы остановилась на достигнутом и культивировала успех. А Ирину манили новые горизонты. К этому моменту она решила, что, если прилично играет на рояле, надо поучиться игре на клавесине. Возможность представилась в Праге, и Ирина не долго думая погрузила в "девятку" с десяток непрочитанных книг и микроволновую печку и отправилась покорять клавесин. Уже тогда в ее жизнь, кроме рояля, который раньше был первым и единственным повелителем времени, вошли автомобиль, дайвинг, мотоцикл, вертолет... "Не хватает только самолета..." Ирина отвечает вполне серьезно: "Самолет у меня в планах стоит давно. Мне интересно попробовать все. При этом я никакая не экстремалка - мои риски всегда просчитаны".
Кроме тех, что связаны с творчеством. "Профессия пианистки - очень творческая, но все равно ты исполняешь чужое произведение, как бы ни пытался его интерпретировать". А Ирине хотелось самой быть лидером. "Я поняла, что свою жизнь в мире рояля прожила и надо срочно искать что-то новое".
Но пока продолжала колесить по Европе, концерты множились, музыковеды писали об Ирине серьезные статьи. И рядом всегда как-то неожиданно, но удивительно вовремя появлялся пылкий романтик, для которого она была мечтой всей жизни. "Если у нас с партнером был концерт в Милане, он "случайно" оказывался в аэропорту. Та же история повторялась в Гамбурге, в Париже, в Лондоне. Я не слишком задумывалась над этим, потому что никогда не была в числе девушек, во что бы то ни стало мечтающих "выйти замуж на Запад".
Когда дело дошло до объяснений и надо было принимать решение, карьера Никитиной уже была прочно связана со Швейцарией. В Женеве состоялся ее триумф, здесь у нее были поклонники, друзья, которые прекрасно понимали, что Ирина не просто девочка из России, без имени и определенных занятий, но известный музыкант. МихаэльХефлигер жил в Германии, но для нее это было неприемлемо. "Наверное, это из детства: я думала о своем дедушке, погибшем на фронте, и вообще о том, сколько горя Вторая мировая война принесла миллионам людей. Короче, или Германия, или я!"
В Люцерне, где сейчас живет семья Хефлигер, лучший музыкальный зал Европы, жемчужина современной западной архитектуры работы знаменитого Жана Нувеля. Там проходят самые интересные музыкальные вечера, на концерты публика съезжается со всей Европы. И весь этот интерес возник за каких-то несколько лет. Как только Михаэль Хефлигер стал директором одного из самых значительных музыкальных фестивалей мира. Ведь в Швейцарии захотела жить Ирина.
ПАРАД ПОБЕДИТЕЛЕЙ
Подумать, что респектабельный Люцерн стал для Ирины тихой гаванью, может только человек, который совершенно ее не знает. Еще в 1992 году она организовала Фонд помощи музыкальной школе для одаренных детей в Петербурге, которую закончила сама. Помощь была конкретной: ремонт, инструменты, парты, ноты, стипендии. В то время от безденежья и равнодушия страдала не только родная школа Ирины. В Большом зале Филармонии иногда среди публики оказывалось не более сорока слушателей - для исполнителя число убийственное. "Я и сама была в такой ситуации и помню чувство тоскливого холодка, когда видишь пустой зал. И тогда я решила организовать фестиваль". И с 1996 года международный фестиваль "Музыкальный Олимп" под девизом "Парад победителей" представляет в Петербурге лучших молодых музыкантов со всего мира. Как удается их собрать? Ирина смеется: "Спросите лучше, как о них узнать? Мы знаем Доминго, Паваротти, Кабалье... Но и они когда-то были молодыми и никому не известными, и их тоже кто-то представлял. Поэтому мой год делится на три части: Швейцария, Россия - и весь мир. В Швейцарии это Давос, где каждый год я участвую во Всемирном экономическом форуме, Люцерн, где живет моя семья: муж, у которого и без меня хватает забот с организацией фестиваля в Люцерне, и десятилетняя дочка Аника. Она, конечно же, учится музыке, но я, с благодарностью вспоминая своих родителей, не готовлю ее к суперкарьере. Немного побуду дома в Петербурге, а потом начинаю колесить по всей планете. Я стараюсь не пропустить ни одного конкурса, где бы он ни проходил - в Южной Америке или Австралии. Россия не исключение - в этом году у нас три русских имени, и это большой успех".
СРЕДЬ ШУМНОГО БАЛА
"Впервые я попала на один из знаменитых венских балов в 1999 году, когда весь мир отмечал столетие Иоганна Штрауса. А что же наш Петербург, где великий австрийский скрипач и композитор давал блестящие концерты? Почему не дать в его честь бал в Петербурге? Мне говорили: ты сумасшедшая, это же пир во время чумы! А я отвечала: чума пройдет, а балы останутся". Сказано - сделано: приехав в Вену, Ирина отправилась к господину Хельмуту Цильку, бывшему бургомистру Вены, вокруг которого культурная жизнь Вены буквально бурлила. "Когда после двух месяцев переписки и осады высокого кабинета я наконец попала на аудиенцию, мне было сказано: "Милая барышня, у вас пятнадцать минут. Другого времени не будет". Тут надо отметить, что Ирина никогда не представляется "госпожой Хефлигер", а ведь это открыло бы ей, жене директора одного из самых крупных европейских музыкальных фестивалей, самые недоступные двери. Нет, она везде Ирина Никитина. Так вот, попав как частное лицо без единого официального письма к господину Цильку и имея четверть часа на изложение дела, она тринадцать минут выслушивала его сентиментальные воспоминания о том, как он танцевал с госпожой Собчак вальс в Петербурге, как его замечательно принимали, как... "На четырнадцатой минуте я не выдержала, представилась и дикой скороговоркой объяснила, зачем я здесь. Через пять минут он уже говорил с руководством австрийской авиакомпании, с министерством культуры, с импресарио, с ресторанами, с... Лейтмотив был: "Поддержать везде и во всем". Я вышла от пего через полтора часа с почти готовым проектом. Это была сказка". И в 1999 году в Мраморном зале Музея этнографии при поддержке города Вены состоялся первый в Петербурге "Бал Иоганна Штрауса". Его председателем был Никита Михалков, гости веселились до утра. Потом балы переместились в Екатерининский дворец и каждый раз открывались новым сюжетом. В прошлом году, разыгрывая события бала у графа Орловского, зал заполнили персонажи великолепной "Летучей мыши". Сама Ирина говорит, что ей важны не вино и угощение, которые могут быть везде одинаковыми, но атмосфера и кураж. В России они особого свойства. Как и цель: ведь Ирина затеяла этот проект, чтобы создать в Павловске Международный культурный центр в намять о знаменитом павловском "Вокзале", уничтоженном фашистами. Оркестры, костюмы, артисты, почетные гости - как все это осилить? "Я до сих нор чувствую себя этаким фокусником, который на глазах у изумленной публики из тонкого шелкового платка делает яркое шоу. А на самом деле в руках у него ничего, кроме обыкновенного куска материи".
ИЗЫСКАННЫЙ КИТЧ
Это не что иное, как название нового проекта Ирины Никитиной. После фестиваля и балов в Петербурге стало ясно, что "Экспресс-линия Санкт-Петербург - Москва" неизбежна. "Москву называют бизнес-центром, забывая, что это по-настоящему культурный город. Петербург считают центром культуры, хотя денег, без которых не может жить культура, здесь мало. И я поняла, что между обеими столицами нужен мостик".
"Экспресс-линия Санкт-Петербург - Москва" - это четыре серии концертов, четыре программы. Первая - "Изысканный китч". Те, кто уже побывал в Большом зале Московской консерватории на концертах всемирно известного трио Рlау Васh Жака Лусье, помнят, что билеты спрашивали от Манежа до Никитских ворот. Следующий опыт, первый в России концерт короля цыганской скрипки (супервиртуоз, играл с Иегуди Менухиным!) Роби Лакатоша оказался еще удачнее: зал вставал в едином порыве, хотя до начала концерта половине публики имя исполнителя мало что говорило.
К коммерции новый проект не имеет никакого отношения - просчитать успех китча, пусть даже изысканного, не возьмется ни один импресарио. "Для меня гораздо важнее другое: я предлагаю публике самой выбрать лучшее из того, что есть в мире. Это не обязательно апробированная классика или мировое имя. Конечно, удобнее организовать концерты с Башметом или Репиным, которых я очень высоко ценю. Но и кроме них мир полон талантов. И Россия должна их знать". Так что скоро нас ждут программы: "Парад Оркестров", "Корифеи" и "Маэстро Дирижер". Список исполнителей блистателен, времени на воплощение проекта остается все меньше, и наша беседа приобретает темп блица.
ЕLLE Что Вы делаете в случае неудачи?
Ирина Никитина Ничего. Это как день и ночь, которые должны быть в жизни человека.
ЕLLE Что может Вас расстроить?
И.Н. Суета - мы часто спешим, не умея отличить важное от пустого. Люди - если они не проходят испытания властью или деньгами.
ЕLLE Что для Вас препятствие?
И.Н. Настроение. Усталость. Самочувствие. В любом случае я беру тайм-аут.
ЕLLE Если Вы "на нуле", что помогает?
И.Н. Йога - я занимаюсь каждый день.
ЕLLE Каков Ваш ритм жизни?
И.Н. Один живет в моносистеме, другой в стерео, третий в долби. Я постоянно их варьирую - каждый день в моей жизни возникают разные люди, интересы, образы, философии.
ЕLLE Сколько у Вас записных книжек?
И.Н. Маленькой женской нет - бессмысленно, Одна общая компьютерная и пять мобильных телефонов с памятью. И все они регулярно "сдают" от обилия информации, часто погибая в ванной или бассейне. С недавних пор я живу по принципу "здесь и сейчас", не стараясь всех победить и сделать все дела в один день. Жить надо легко, с удовольствием - ведь радоваться можно просто свежей булочке по утрам.
ЕLLE Что для Вас самое страшное?
И.Н. Страх. Зависть. Ревность.
ЕLLE Что может Вас обрадовать?
И.Н. Солнце. Вода. Покой. Нельзя все время торопиться. Непрочитанная книга плюс кресло - это истинное наслаждение.
ЕLLE Когда Вы едете к мужу из аэропорта домой, о чем Вы думаете?
И.Н. Как хорошо, что мы редко видимся - это сохраняет чувства от обыденности. Что хорошо бы купить свежей спаржи, шабли и приготовить ужин на двоих. И как хорошо, что в нашей жизни есть любовь.
Президент фонда «Музыкальный Олимп», который занимается культурными проектами национального и международного масштаба, - о времени и точности как понятиях ментальности, самоорганизации и о моменте той тишины, что от Бога.
Как складываются ваши отношения со временем?
Я считаю, что сейчас они складываются гораздо лучше, чем раньше. Видимо, сказывается определенный жизненный опыт и багаж, когда перестаешь торопиться.
Для меня время делится по-древнегречески: на хронос и кайрос. Это два разных времени: хронос – хронология, то, что мы фиксируем в минутах, секундах, неделях, месяцах, годах… И потом получается, условно говоря, некролог, выписка: родился, умер, и что произошло.
А кайрос – это ключевые моменты в жизни, когда в секунду меняется ваша личная история, негативно или позитивно, но в какой-то момент поворотно. Вы можете год, два года или 10 лет прозябать, а потом появится что-то невероятное, и вы уже окажетесь в совершенно другой епархии.
Мое ощущение времени – оно доверительное. То есть, ощущая время, нужно доверять себе. Я считаю, что в молодости мы очень торопимся: нам кажется, что нужно все успеть, срочно везде попасть. У меня даже была такая поговорка: «Мне надо не на двух стульях сидеть, а на пяти лежать». Но это проходит, потому что качество меняется. Я иногда думаю о времени: как интересно, оно не застыло, оно так же хронологично, так же проходит, но есть ощущение, что оно стало более полное. Концентрация выше, и интеллектуальная работа совершенно другая, и нет этой суеты. У меня из времени уходит суета, которая на самом деле все тормозила.
А вы можете вспомнить свое первое ощущение времени? На что это было похоже?
Я с юного возраста занималась и йогой, и медитацией, поэтому время для меня всегда было связано с какими-то духовными практиками. Я не принимаю никакую религиозную позицию, но с большим уважением отношусь к тому, что время, проведенное один на один с Богом, – самое значимое. Это момент той тишины, которая от Бога.
Человек может управлять своим временем?
Не могу сказать, будто настолько всемогуща, что могу управлять всем. Это заносчиво. Но если вы обладаете лидерскими качествами, являетесь руководителем, то на вас лежит ответственность по распределению времени, да. Бизнес-ориентированные люди знают, что переговоры не будут получаться, пока хорошо не вникнешь в тему или не выучишь другой язык. Значит, нужна инвестиция временем. Во что ты инвестируешь свое время? Бывают форс-мажорные обстоятельства, которыми нельзя управлять. Во всем остальном надо стараться.
Если человек не может управлять своим временем, это каким-то образом его характеризует с негативной стороны?
Вы знаете, сколько есть безмерно талантливых шалопаев? Это такой темперамент, такой взгляд на мир, что всегда существовало в балете, в театре… Знаю артистов, которые уходили в запой, но были очень талантливыми. Что-то их разбалансировало, может быть, человеческие таланты, ресурсы, которые они не могли развить. Для строгого бизнеса они, может быть, и не подходят.
То есть управление ресурсом времени – это, скорее, психологическая проблема?
Эту проблему не раскрыть в таком ключе: если человек не может управлять временем, то он слабый, немощный или ни на что не годен. У меня другие критерии: мне интересны высокий профессионализм и потенциал человека... интересного, неоднозначного, сложного человека. Жизнь – это восхождение, путь, который можно наблюдать. И как мы знаем, с пути можно сбиться, с горы свалиться, и так далее. Тем не менее, мы же не идем в путь, чтобы с горы свалиться. Особенно люди, которые имеют любознательность, интерес, мотивацию что-то узнавать… По мне, человек может быть абсолютно в ладах со временем, но если я вижу равнодушие в его глазах, то для меня это приговор. Потому что в каком-то сегменте или моменте этот человек уже не оживет, он постиг равнодушие, его ничто не затронет. При этом равнодушие нельзя путать с определенной мудростью и взвешенностью.
Ирина Никитина – музыкант, лауреат Национальной премии общественного признания достижений женщин России «Олимпия», президент фонда «Музыкальный Олимп». Родилась в Санкт-Петербурге. Закончила аспирантуру Санкт-Петербургской консерватории как пианистка, стажировалась в Праге и Берне. Является победительницей международных конкурсов в Женеве, Париже, Осаке. С 1983 по 1995 год Ирина вела активную концертную деятельность. С 1991 года выступает продюсером крупных международных музыкальных проектов в Швейцарии, России, Франции, Японии. С 1995 года – президент фонда «Музыкальный Олимп». В 2013 году фонд организовал в России цикл концертов Венского филармонического оркестра. Эти гастроли были названы «Событием 2013 года», а Ирина Никитина как президент фонда «Музыкальный Олимп» – «Персоной года».
С кем вам комфортнее, проще, удобнее работать?
Принято считать, что богема необязательна. Но смотрите: в театрах спектакли, концерты, репетиции начинаются в точное время. У этой богемы, которую называют неорганизованным кланом, есть абсолютно четкие, невероятно точные, организованные люди. Что касается бизнеса, то у них, наверное, то же самое.
Поскольку я много путешествую, то видела людей разной ментальности. Вообще, время и точность – это понятия ментальности. В Швейцарии, условно говоря, ментальность своя. Зубной врач, музыкант и бизнесмен – они все будут с самого рождения с заложенными в голове швейцарскими часами. С секундной стрелкой. А если приехать в отдельные страны Африки, то столкнешься с тем, что у них существует два понятия времени: день и ночь. То есть, завтрак в нашем понимании – это с 8 до 10 утра, а у них это может быть и в час, и в два, и в три дня. Но если ты работаешь на проекте в Африке, то нужно привыкать к их ментальности. И у русских есть своя характерная черта небольшой расхлябанности, но она, поверьте мне, очень индивидуальна. Все зависит от ментальности.
У вас есть свой синхронизатор, вам приходилось учиться тайм-менеджменту?
Тайм-менеджмент – это распоряжение не только своим временем, но и временем своего окружения, своих партнеров. Я по этой части большой путь прошла. Родилась неорганизованной, разбросанной, а сейчас… не хочу сказать, что стала фанатом, но у меня очень развилось чувство времени. Чтобы я опоздала – такое практически невозможно. Моя дочка – еще «хуже»: она не то, что вовремя приходит, но всегда на 5 минут раньше.
Я, конечно, училась. Я считаю, что не имею права опаздывать на встречу, это неуважение, потому что у человека, который меня ждет, реально расписан весь день по минутам. Не стоит думать, что ничего не изменится за 15–10 минут, на которые вы задерживаетесь. Я считаю, что неприлично заставлять себя ждать и опаздывать даже на встречу с друзьями.
А что вам помогает управлять временем?
Если что-то уж совсем нельзя пропустить, то мне помогает обычный будильник. Когда он способен напомнить, что я должна кому-то позвонить, принять таблетку, то запросто поставлю будильник. А зачем загружать голову ненужной информацией? И конечно, есть бумажки, ежедневники. Я не очень люблю всю эту электронную продукцию, люблю тактильные ощущения. Все записываю.
На какой срок вы обычно планируете?
На год-три вперед. Кстати, я помню момент, лет 20 назад, когда я говорила о планировании на 6–7 месяцев, на меня люди смотрели, как на сумасшедшую, потому что в 1990-е не было понятия, что нужно думать на полгода вперед. Сейчас научились.
К тайм-менеджменту вы пришли опытным путем. Какие выводы сделаны?
Моя ошибка была в том, что я очень быстрая, активная, скорость у меня внушительная. И я требовала от людей примерно такой же, и потом спрашивала: как? Не сделали еще? А со временем поняла, что у людей совершенно разная скорость, и важно определить, у кого какие темп и ритм. Есть люди, которые медленно говорят, а у вас нет терпения слушать. Может быть, они быстро думают, но вот так выражаются. Это тоже надо понять, присмотреть, насколько вам это удобно. Потому что любая работа – это синхронизация. Надо четко оценивать возможности людей и не форсировать, если вы понимаете, что они не справятся. У всех разная температура – у кого-то 36,2, у кого-то – 35,8, а у кого-то почти 37. Все это – норма, но даже доли градусов – это огромная разница. Лучше четко оценивать возможности людей и не торопить их, понимая, что они могут не справиться, войти «в нерв», в панику, в суету.
Кого вы можете назвать своим учителем по тайм-менеджменту?
Пожалуй, я самоучка. Конечно, какие-то книги я читала, выбирая в качестве авторов интересных успешных людей. На тему тайм-менеджемента написано много разных книг, описано столько различных методов, а все потому, что люди очень индивидуальны, поэтому индивидуальны и школы, и подходы. Мой опыт тоже очень личный.
Интервью: Светлана Морозова
Фотографии: Юлия Пчелинцева
Ирина Никитина - президент фонда «Музыкальный Олимп», уже много лет привозящего в Россию самых статусных музыкантов: это Андраш Шифф, Анне-Софи Муттер, Йо-Йо Ма, Венская филармония с Кристианом Тилеманном.
Другое направление деятельности «Музыкального Олимпа» - продвижение молодых лауреатов международных конкурсов как в России, так и на лучших мировых площадках.
Одноименный фестиваль, ежегодно собирающий со всего мира новоиспеченных победителей, прошел в Петербурге в 20-й раз, после чего с президентом фонда встретилась Екатерина Бирюкова.
Поскольку мы встречаемся во время конкурса Чайковского, то первый вопрос - участвуют ли его лауреаты в вашем фестивале победителей?
Участвовали. Не каждый раз. Но участвовали. Чайковский - такой конкурс, который стоит особняком… У него сложная история… Например, у нас выступал виолончелист Иштван Вардаи, которого мы очень полюбили. Он занял на Чайковском третье место, кажется, три конкурса назад. И мне он показался там самым интересным. За это время он уже победил на конкурсе ARD в Мюнхене, сейчас он получил очень престижную премию Листа в Будапеште, и вообще у него очень большая концертная деятельность.
В прошлом году у нас пел Ао Ли, китайский баритон, выиграв «Опералию» Пласидо Доминго, он участвует сейчас в конкурсе Чайковского. Он фантастический певец и добрейший, потрясающей души человек. Мы его уже успели показать в Карнеги-холле и еще раз на только что завершившемся «Музыкальном Олимпе». Он поет в театре Сан-Франциско. Я так понимаю, что его пригласили приехать, премия очень большая, он очень уверен в своих силах. Я очень удивлюсь, если он получит что-нибудь не первое.
Нынешний конкурс отличается обилием сформировавшихся, довольно известных музыкантов. Я некоторых участников даже уже слышала с сольными концертами в БЗК. Как думаете, зачем им конкурс?
В жюри сидят сейчас люди, которые дальше могут двигать карьеру. Директор Карнеги-холла - в жюри виолончелистов. Директор Люцернского фестиваля - в жюри скрипачей. Директор фестиваля в Вербье - в жюри пианистов. Это серьезные двери. И я думаю, что, наверное, многие за этим пришли на конкурс. Потом - совсем не последний момент в этой жизни - большие премии. Музыкантам тяжело зарабатывать. Особенно сейчас.
- Что изменилось в вашем фестивале за эти 20 лет?
Конечно, изначально фестивалю было непросто. Целый фестиваль незнакомых имен! Я про себя могу сказать. Вот приезжаю в Вену, или в Берлин, или еще куда-нибудь. Хороший зал, хороший оркестр, но на афише вижу четыре незнакомых имени. Ну, Кать, честное слово, не пойду! Но за 20 лет, я считаю, мы абсолютно преодолели этот страх публики.
Публика готова к дебютам и доверяет лейблу «Музыкальный Олимп». Они знают, что идут на людей, которые находятся на взлетной полосе в своей жизни. Получение премии на конкурсе - это не конец, а начало. Это огромный трамплин, огромные ожидания. И по-человечески необходимо сразу им давать хорошие концерты в хороших залах с хорошими оркестрами. Очень важно показать, что их ждут.
У нас сложился определенный костяк публики, которая на каждый концерт ходит. У нас есть еще такая придумка - приз зрительских симпатий. И для некоторых это прямо стало жизненно важным - ходить, всех отслушивать, ставить свои крестики. У фестиваля есть и постоянная западная публика, которая специально на него приезжает. За 100 человек. Есть клубы друзей в Нью-Йорке, в Швейцарии, сейчас организуем такой в России.
Для меня наш фестиваль - это такая информационная телетайпная лента: что случилось в конкурсном мире за год. Дайсин Касимото или Саяка Сёдзи, например, играли один конкурс, на следующий год снова побеждали где-то еще, потом третий. Иштван Вардаи тоже каждый год приносил какие-то новые победы. И некоторых мы от трех до четырех раз показывали. Но это редкий случай.
Почему мне интересны конкурсы? Конечно, у конкурсной системы есть плюсы и минусы. Но дело в том, что концертная жизнь требует огромной выносливости. Душевной, психологической, физической. Я сижу на концерте в Токио, и мне не важно, когда и во сколько прилетел артист из Нью-Йорка. Мне важно, что я пришла на этого артиста и ему есть что мне сказать. И если человек пробивается сквозь эту конкурсную мясорубку, то он, скорее всего, готов к такой работе. Это одна из плюсовых сторон конкурсной системы.
- Неполиткорректный вопрос. Большое количество восточных имен на конкурсах - для вас проблема или нет?
Вы знаете, когда меня спрашивают, за Запад я или за Восток, я отвечаю: я за музыку. Огромная, конечно, идет армия азиатских музыкантов. Причем если лет 20 назад нас это… не то чтобы коробило, но удивляло, то сейчас уже не удивляет вообще. Корейские, китайские певцы - Катя, как они относятся к дикции, к произношению! Как он шлифуют любой язык!
Я помню, мы пригласили девочку-кореянку Сун Янг Сео, она, кстати, победила на прошлом конкурсе Чайковского. И она мне пишет, что очень хочет выступить с «Письмом Татьяны». У меня легкий ужас и недоверие. Кореянка поет «Письмо Татьяны» с оркестром Мариинского театра! Я пишу - может, можно что-то другое? Но она так просила, что мое сердце дрогнуло.
Короче говоря, вышла девушка, да еще в таком платье, знаете, раньше в парткомах висели такие плюшевые шторы темно-красного цвета, я вжалась в кресло. И это длилось ровно до тех пор, пока она не пропела первые два слова. Чистейший русский язык! Прочувствовано каждое слово! До сих пор не могу это забыть.
- То есть какие ваши прогнозы? Классическая европейская музыка спасется на Востоке?
Классическая музыка спасется там, где будут больше заниматься детьми. В европейской школе сейчас явный провал, детьми занимаются мало. Любая школа для одаренных детей вызывает большую социальную критику. Как это мы кого-то выделяем?! Я могу сказать, что в Швейцарии это сплошь и рядом. В Германии чуть полегче. Это не демократизм, а псевдодемократизм. Так нельзя. Дети должны рано получать образование. Потому что то, что ребенок не получит в детстве, он практически уже не наверстает. Я имею в виду технику, ту же дисциплину.
А азиаты - да, очень дисциплинированные и работоспособные. И как только они приезжают в Европу - я этот феномен все время наблюдаю, - они свое лучшее сохраняют, но и впускают в себя новое. Они очень быстро все воспринимают. У меня уже сейчас нет такого ощущения, которое было 20-30 лет назад, что они играют чужую музыку. У них есть мотивация - выжить и вырваться, которой у европейцев нет. И они совсем не снобы. Снобизм у эстетов - это, наверное, хорошо. Но снобизм - не двигатель прогресса.
Главным событием прошлого московского сезона стал организованный «Музыкальным Олимпом» приезд Венского филармонического оркестра с Кристианом Тилеманном за пультом с полным симфоническим циклом Бетховена. До сих пор не верится, что это было.
С тех пор ситуация сильно изменилась - кризис, санкции, опасливое отношение к России. Возможен ли был бы такой проект в этом году?
В первую очередь, я должна сказать, что этот проект - действительно счастье для меня. Мне хотелось привести венцев, чтобы они показали что-то стоящее, что у нас давно не звучало. Как ни странно, цикл всех симфоний Бетховена если и звучал у нас, то разрозненно. А так, чтобы за несколько дней шквал бетховенской музыки, - конечно, это очень сильное впечатление. Мы очень подружились с Тилеманном. Это один из сложнейших характеров среди нынешних дирижеров. Несговорчивый, категоричный, бескомпромиссный. Мне он очень интересен как абсолютной честности музыкант. Таких мало осталось. Он очень самодостаточный. Я думаю, это помешало ему занять место шефа Берлинской филармонии. Но я за него не расстроилась. Потому что у него потрясающий оркестр - Дрезденская Штаатскапелла. Только что я слушала их на Пасхальном фестивале в Зальцбурге. Звучат превосходно!
Московский тур был очень сложен организационно, когда мы встретились, то все были очень напряжены, а расстались как глубоко любящие и понимающие друг друга люди. Настолько эта неделя все перевернула. Мы с Тилеманном очень много времени провели вместе, ходили по музеям, забавно пообедали в тот день, когда все рестораны карточки не принимали, потому что Мастер-банк закрылся, помните?
После поездки в Россию он захотел попробовать русский репертуар - чего вообще никогда не делал. И сейчас на Пасхальном фестивале в Зальцбурге дирижировал Шестую Чайковского и концерт Шостаковича с Николаем Цнайдером. Можете представить, какая метаморфоза с ним произошла!
- Да, он же стойкий приверженец австро-немецкой классики.
Я представляю, как здесь бы прошла эта Шестая Чайковского! Наверное, она бы просто разделила слушателей на два лагеря. Жестких. Он продирижировал это так, как мы вообще не можем себе представить. Полностью разрушил привычное представление о Чайковском.
Он на пресс-конференции сразу заявил, что Чайковский - совсем не такой сентиментальный композитор, каким его привыкли представлять. И действительно, нигде не было такого, чтобы душа рвалась на части. Вот этого наполнения, расширения, раздвижения, как на аккордеоне, - этого не было. Наоборот, он все высушил, выстроил, к концу финала было ощущение какой-то центрифуги, казалось, он почти ускоряет. Как будто супергольфист с какого-нибудь первого поля взял и через все поля попал в эту последнюю лунку. Вы не понимаете, как это возможно, но вас это все равно пробивает.
Мы ведем с ним переговоры. Сейчас прорабатываем возможность привезти Дрезденскую Штаатскапеллу. Этот оркестр очень давно у нас не был. Они в прекрасной форме. Думаю, у нас получится.
- Как сейчас реагируют западные артисты на приглашения из России?
Абсолютно нормально. У нас только с Эвелин Гленни ровно год назад была такая ситуация, с которой я, честно говоря, первый раз в жизни столкнулась. У нас во время фестиваля обязательно проходит мастер-класс. И, кроме того, артисты участвуют в социальных программах: одна группа едет в детский дом, другая - в Кресты, третья - в хоспис для стариков. Когда мы только начали это организовывать, то я думала, что будут подхалтуривать. И потом услышала, как потрясающая французская скрипачка Солен Пайдасси, победившая на конкурсе Маргариты Лонг и Жака Тибо, играла перед шестью детишками, которые уже были совсем в кроватке. Она играла лучше, чем на концерте!
Так вот, в этом году у нас были мастер-классы Захара Брона и Эвелин Гленни, с которой мы давно дружим, первыми когда-то привезли ее в Россию. И когда мы заключали с ней год назад договор, то неожиданно выполз пункт про форс-мажор, где говорилось, что если Министерство иностранных дел Великобритании сочтет, что в этот момент Россию посещать опасно, то мы все равно обязаны ей заплатить гонорар.
Ну, я, конечно, вскипела, это немыслимо! Вообще обычно форс-мажор - это стихийные бедствия. Наводнение, пожар. А тут менеджер ее испугался, может, у нас через год будет война, танки, Майдан. Я написала им, что музыка - вне политики.
- Вы действительно так считаете?
Я считаю, что музыку, безусловно, можно пытаться сделать политическим рычагом, и мы очень много знаем тому примеров…
- …весь XX век.
Да. Но. Можно же, например, сказать «Мы за мир», а можно «Мы против войны». Я считаю, что лучше быть «за», чем «против». Против - это, скажем так, несозидательно.
Российская пианистка, общественный деятель и композитор Ирина Никитина. Известна в музыкальных кругах как президент фонда «Музыкальный Олимп». Телезрители знают ее как создателя музыки для мультсериалов «Грузовичок Лева », «Умные машинки», «Смарта и чудо-сумка» и др.
Ирина Анатольевна Никитина родилась в Санкт-Петербурге, в семье известного виолончелиста, профессора Анатолия Никитина. А ее мама – физик-аналитик, бывший преподаватель института.
С раннего возраста Ирина решила, что должна стать пианисткой и настойчиво шла к своей цели. После школы она поступила в Санкт-Петербургскую государственную консерваторию на специальность «фортепиано» и окончила ее в 1987 году. За учебой последовали еще два года практики в Чехии у известных профессоров.
В период с 1983 по 1995 годы Ирина активно занимается концертной деятельностью в качестве пианистки, выезжая на многочисленные гастроли по всему миру. Она стала лауреатом международных музыкальных конкурсов в Женеве (1986) и Париже (1986). Выпустила 15 альбомов.
В 1995 году по инициативе Ирины в Петербурге создается Международный фонд «Музыкальный Олимп», благодаря которому в России проходят гастроли известных зарубежных музыкантов (Андраш Шифф, Анне-Софи Муттер, Йо-Йо Ма, Кристиан Тилеманн и др). Сама Ирина становится его бессменным президентом. Под управлением Ирины фонд занимается продвижением молодых музыкальных талантов как в России, так и за ее пределами.
Первым успешным проектом фонда стал одноименный международный фестиваль, концерты которого проводятся в Санкт-Петербурге, в «Карнеги-холле» в Нью-Йорке, в Тонхалле в Цюрихе, в Берлинской филармонии и других залах мира.
Ирина Никитина Хефлигер – лауреат Национальной премии общественного признания достижений женщин России «Олимпия» за 2001 год «За большие заслуги в популяризации музыкального искусства в России и поддержку молодых российских дарований». В 2013 году в Национальном пресс-центре в Вашингтоне Ирине Никитиной была вручена премия Silver Archer USA «За установление межкультурного диалога, укрепление культуры партнерства в общемировом масштабе».
«Если рассматривать различные направления с точки зрения энергетизма, то даже учеными доказано, что, например, тяжелый рок разрушает психику. Поэтому уже с детства надо прививать любовь к классической музыке, потому что она способствует полноценному развитию личности. В некоторых государствах основательное изучение классической музыки уже входит в школьную программу».
В 2014 году Ирина впервые принимает участие в создании детского мультсериала в качестве композитора. В дальнейшем она продолжает заниматься этой деятельностью.
Является членом Попечительского совета Международного телевизионного конкурса юных музыкантов «Щелкунчик» на телеканале «Культура».
В 2016 году Ирина Никитина стала автором и ведущей программы о классической музыке «Энигма» на телеканале «Культура». В госте к Ирине приходят такие выдающиеся музыканты современности, как альтист Юрий Башмет , дирижеры Марис Янсонс иВладимир Федосеев, пианист Даниэль Баренбойм и многие другие.
Первым мужем Ирины Анатольевны стал российский виолончелист, дирижёр, музыкальный педагог Сергей Ролдугин.
В начале 90-х годов XX века Ирина Никитина переехала жить в Швейцарию. Была замужем за скрипачом, исполнительным директором и художественным руководителем Люцернского фестиваля Михаэлем Хефлигером . В 1991 году у Никитиной и Хефлигера родилась дочь Анника.
Нынешний супруг Ирины Никитиной - директор и генеральный продюсер телеканала «Культура» Сергей Шумаков .
