Милая и дорогая Соня.
Твое сближение с Т[анеевым] мне не то что неприятно, но страшно мучительно. Продолжая жить при этих условиях, я отравляю и сокращаю свою жизнь. Вот уже год, что я не могу работать и не живу, но постоянно мучаюсь. Ты это знаешь. Я говорил это тебе и с раздражением, и с мольбами, и в последнее время совсем ничего не говорил. Я испробовал всё, и ничего не помогло: сближение продолжается и даже усиливается, и я вижу, что так будет идти до конца. Я не могу больше переносить этого. В первое время после получения твоего последнего письма я было решил уехать. И впродолжении трех дней жил с этой мыслью и пережил это и решил, что, как ни тяжела мне будет разлука с тобой, всё таки я избавлюсь от этого ужасного положения унизительных подозрений, дерганий и разрываний сердца и буду в состоянии жить и сделать под конец жизни то, что считаю нужным делать. И я решил уехать, но когда я подумал о тебе, не о том, как мне будет больно лишиться тебя, как это ни больно, а о том, как тебя это огорчит, измучит, как ты будешь страдать, я понял, что (я) не могу этого сделать, не могу уехать от тебя без твоего согласия.
Положение такое: продолжать жить так, как мы теперь живем, я почти не могу. Я говорю почти не могу, п[отому] ч[то] всякую минуту чувствую как теряю самообладание 1 и всякую минуту могу сорваться и сделать что-нибудь нехорошее: без ужаса не могу думать о продолжении тех почти физических страданий, к[оторые] я испытываю и к[оторые] не могу не испытывать.
Ты знаешь это, может быть забывала, хотела забывать, но знала, и ты хорошая женщина и любишь меня и всё таки не хотела, я не хочу еще думать, чтобы не могла избавить меня, да и себя от этих ненужных, ужасных страданий.
Какже быть? Реши сама. Сама обдумай и реши, как поступить. Выходы из этого положения мне кажутся такие: 1) и самое 285 286 лучшее, это то, чтобы прекратить всякие отношения, но не понемногу и без соображений о том, как это кому покажется, и так, чтобы освободиться совсем и сразу от этого ужасного кошмара, впродолжении года душившего нас. Ни свиданий, ни писем, ни мальчиков, ни портретов, ни грибов Ан. Ив 2 ., ни Помер[анцева], 3 а полное освобождение, как Маша освободилась от 3[андера], Таня - от П[опова]. - Это одно и лучшее. Другой выход это то, чтобы мне уехать 4 за границу, совершенно расставшись с тобой, и жить каждому своей независимой от другого жизнью. Это выход самый трудный, но всё таки возможный и всё таки в 1000 раз для меня более легкий, чем продолжение той жизни, кот[орую] мы вели этот год.
Третий выход в том, чтобы тоже, прекратив всякие сношения с Т[анеевым], нам обоим уехать за границу и жить там до тех пор, пока пройдет то, что б[ыло] причиной всего этого.
Четвертый не выход, а выбор самый страшный, о кот[ором] я без ужаса и отчаяния не могу подумать, это тот, чтобы, уверив себя, что это пройдет и что тут нет ничего важного, продолжать жить также, как этот год: тебе самой, не замечая этого, отъискивать все способы сближения, мне видеть, наблюдать, догадываться и мучаться - не ревностью, мож[ет] быть есть и это чувство, но не оно главное. Главное, как я тебе говорил, стыд и за тебя и за себя. То самое чувство, к[оторое] я испытывал по отношению к Тане, с П[оповым], с С[таховичем], но только еще в 100 раз болезненнее. Пятый выход тот, к[оторый] ты предлагала: мне перестать смотреть на это, как я смотрю, и ждать, чтобы это само прошло, если что и было, как ты говоришь. Этот пятый выход я испробовал и убедился, что не могу уничтожить в себе то чувство, кот[орое] мучит меня, до тех пор, пока продолжаются поводы к нему.
Я испытал это впродолжен[ие] года и старался всеми силами души и не мог и знаю, что не могу, а напротив, удары, всё по одному и тому же месту довели боль до высшей степени. Ты пишешь, 5 что тебе больно видеть Гур[евич], 6 несмотря на то, что чувство, которое ты с ней связала, не имело никакого подобия основания и продолжалось несколько дней. Что же должен я чувствовать после 2-х летних увлечений и имеющих самые очевидные основания, когда ты после всего, что было, устроила в мое отсутствие ежедневные - если они были не ежедневные, то это было не от тебя - свидания? 7 286
287 А ты в том же письме пишешь как бы программу нашей дальнейшей жизни, чтобы не мешать тебе в твоих занятиях или радостях, когда я знаю, в чем они.
Соня, голубушка, ты хорошая, добрая, справедливая женщина. Перенесись в мoe положение и пойми, что иначе чувствовать, как я чувствую, т. е. мучительную боль и стыд, нельзя чувствовать, и придумай, голубушка, сама наилучшее средство избавить, не столько меня от этого, сколько себя самое от еще худших мучений, кот[орые] непременно в том или другом виде придут, если ты не изменишь свой взгляд на всё это дело и не сделаешь усилие. - Я пишу тебе это третье письмо. Первое было раздраженное, 8 вторую записочку оставляю 9 . Ты увидишь из нее лучше мое настроение прежнее. Уехал я в Пирагово, чтобы дать и тебе и себе свободу лучше обдумать и не впасть в раздражение и ложное примирение.
Обдумай хорошенько перед Богом и напиши мне. Во всяком случае, я скоро приеду, и мы постараемся всё спокойно обсудить. Только бы не оставалось так, как есть; хуже этого ада быть не может для меня. Может быть мне так надо. Но тебе наверное не надо. Правда, есть еще два выхода - это моя или твоя смерть, но оба они ужасны, если это случится прежде, чем успеем развязать наш грех.
Открываю письмо, чтобы прибавить еще вот что: Если ты не изберешь ни первого, ни второго, ни третьего выхода, т. е. не перервешь совершенно всякие сношения, не отпустишь меня за границу с тем, чтобы нам прекратить всякие сношения, или не уедешь со мной за границу на неопределенное время, разумеется, с Сашей, а изберешь тот неясный и несчастный выход, что надо всё оставить по старому и всё пройдет, то я прошу тебя никогда со мной про это не говорить. Я буду молчать, как молчал это последнее время, дожидаясь только смерти, к[оторая] одна может избавить нас от этой муки.
Уезжаю я тоже, п[отому] ч[то], не спав почти 5 ночей, я чувствую себя до такой степени нервно слабым, только попуститься 10 и я разрыдаюсь, и я боюсь, что не вынесу свидания с тобой и всё, что может из него выдти.
Состояние мое я не могу приписать физич[ескому] нездоровью, п[отому] ч[то] всё время чувствовал себя прекрасно и нет ни желудочных, ни желчных страданий. 287
288 1 Зачеркнуто: По всяком случае, если бы продолжать жить так, то я наверно не выдержу года.
2 Анна Ивановна Маслова, сестра председателя Московской судебной палаты Ф. И. Маслова. С. И. Танеев был дружен со всей семьей Масловых; в их имении Селище Орловской губ. он часто проводил летние месяцы.
3 Юрий Николаевич Померанцев (1878-1933) - один из учеников Танеева, впоследствии композитор и дирижер.
6 У С. А. Толстой было столкновение с Толстым по поводу Л. Я. Гуревич в связи с тем, что Толстой отдал в журнал Гуревич свой рассказ «Хозяин и работник». См. об этом т. 53.
8 Предшествующее письмо.
9 Это письмо Толстого неизвестно.
10 Чтобы успокоиться, Толстой уехал в Пирогово. Письмо осталось непереданным.
Безмятежным утром 26 мая 1861 года в гости к Фету
в его имение Степанково в одной коляске приехали Тургенев
и Толстой
. День прошел как обычно: совместная прогулка в ближайшую рощицу, неспешный обмен новостями, легкий ужин.
Все началось на следующий день. Вот как об этом рассказывает Фет:
«Утром в наше обыкновенное время, то есть в 8 часов, гости вышли в столовую, в которой жена моя занимала верхний конец стола за самоваром, а я в ожидании кофея поместился на другом конце. Тургенев сел по правую руку хозяйки, а Толстой по левую. Зная важность, которую в это время Тургенев придавал воспитанию своей дочери, жена моя спросила его, доволен ли он своей английской гувернанткой. Тургенев стал изливаться в похвалах гувернантке и, между прочим, рассказал, что гувернантка с английской пунктуальностью просила Тургенева определить сумму, которою его дочь может располагать для благотворительных целей.
- Теперь, - сказал Тургенев, - англичанка требует, чтобы моя дочь забирала на руки худую одежду бедняков и, собственноручно вычинив оную, возвращала по принадлежности.
- И это вы считаете хорошим? - спросил Толстой.
- Конечно, это сближает благотворительницу с насущною нуждой.
- А я считаю, что разряженная девушка, держащая на коленях грязные и зловонные лохмотья, играет неискреннюю, театральную сцену.
- Я вас прошу этого не говорить! - воскликнул Тургенев с раздувающимися ноздрями.
- Отчего же мне не говорить того, в чем я убежден? - отвечал Толстой.
Не успел я крикнуть Тургеневу: „Перестаньте!" - как, бледный от злобы, он сказал: „Так я вас заставлю молчать оскорблением".
С этими словами он вскочил из-за стола и, схватившись руками за голову, взволнованно зашагал в другую комнату. Через секунду он вернулся к нам и сказал, обращаясь к жене моей: „Ради бога, извините мой безобразный поступок, в котором я глубоко раскаиваюсь". С этим вместе он снова ушел».
Казалось бы, ничего не значащая перебранка, даже - всего лишь словесная пикировка. И трудно поверить, что это могло стать причиной многолетней размолвки между двумя великими русскими писателями. Но об этих предположениях чуть позже. А пока о том, как развивались события в дальнейшем.
Возможно, для этой вспышки темпераментов имелись и более глубинные, личные мотивы. Так, во время ссыльной жизни Тургенева в Спасском-Лутовинове между ним и любимой сестрой Толстого Марией Николаевной, жившей по соседству, завязалась «опасная дружба». Но из-за особого тургеневского отношения к женщинам она распалась, оставив глубокий след в сердце Марии...
Итак, после этой кухонной ссоры бывшие друзья немедленно отбыли из Степановки: Иван Сергеевич отправился к себе в Спасское, а Толстой - в Новоселки, откуда сразу же, утром следующего дня, т. е. 27 мая, отправил Тургеневу записку с требованием письменных извинений: «... напишите мне такое письмо, которое я бы мог послать Фетам», - писал в ней Лев Николаевич.
Тургенев против мировой не возражал и в этот же день, 27 мая, ответил на послание Толстого. Правда, в нем он не только извинялся, но и ставил точку в их дружбе.
«1861. Май 27. Спасское.
Милостивый государь Лев Николаевич! В ответ на Ваше письмо я могу повторить только то, что сам почел своей обязанностью объявить Вам у Фета: увлеченный чувством невольной неприязни, в причины которой входить теперь не место, я оскорбил Вас безо всякого положительного повода с Вашей стороны и попросил у Вас извинения. Происшедшее сегодня поутру показало ясно, что всякие попытки сближения между такими противоположными натурами, каковы Ваша и моя, не могут повести ни к чему хорошему; а потому я тем охотнее исполняю мой долг перед Вами, что настоящее письмо есть, вероятно, последнее проявление каких бы то ни было отношений между нами...»
Казалось бы, инцидент исчерпан... Но тут, словно по велению злого рока, письмо, отправленное Тургеневым Толстому, вечером того же дня возвратилось к нему обратно. Иван Сергеевич это же письмо отсылает Толстому снова, предварительно сделав на нем приписку следующего содержания: «Иван Петрович (И.П. Борисов) сейчас привез мне письмо, которое мой человек по глупости отправил в Новоселки, вместо того, чтобы отослать его в Богуслав. Покорнейше прошу извинить эту неприятную оплошность. Надеюсь, что мой посыльный застанет Вас еще в Богуславе».
Но Толстой, не получивший ответа на свое письмо, отправленное сразу же после ссоры, был разгневан настолько, что на следующий же день послал нарочного в Спасское с вызовом Тургенева на дуэль. И сразу же вслед за этим посланием он отправил еще одно, в котором, по словам Софьи Андреевны, сообщал, что «не желает стреляться пошлым образом, т. е. что два литератора приехали с третьим литератором, с пистолетами, и дуэль бы кончилась шампанским, а желает стреляться по-настоящему и просит Тургенева приехать в Богуслав к опушке с ружьями».
Утром пришло письмо от Тургенева, в котором он сообщал, что не желает стреляться, как предлагает Толстой, а желает дуэли по все правилам. На это Лев Николаевич написал Тургеневу: «Вы меня боитесь, а я вас презираю и никогда дела с вами иметь не хочу».
Миновало лето... В сентябре Тургенев уехал в Париж. Проживавший в это время в Москве Толстой как-то находясь в приятном расположении духа, отправил через книготорговца Давыдова Тургеневу письмо, в котором, жалея, что их отношения враждебны, в частности писал: «Если я оскорбил вас, простите меня, мне невыносимо грустно думать, что я имею врага».
Однако это письмо дошло до адресата с большим опозданием. И в то время, как Львом Николаевичем овладело смирение, Тургенев испытал очередной приступ неприязни к Толстому и под влиянием этих антипатичных чувств написал ему далеко не дружеское письмо.
«...Я узнал, что Вы... называете меня трусом, не пожелавшим драться с Вами и т. д. Но так как я считаю подобный Ваш поступок после того, что я сделал, чтобы загладить сорвавшиеся у меня слова, - и оскорбительным, и бесчестным, то предваряю Вас, что я на этот раз не оставлю его без внимания и, возвращаясь будущей весной в Россию, потребую от Вас удовлетворения...» - такое послание 26 сентября из Парижа отправил Толстому разгневанный Тургенев.
Итак, вместо мира - обострение вражды. Но Толстой на этот выпад в письме от 8 октября ответил отказом и одновременно просил извинения. Но это письмо не повлияло на неприязненные отношения между Толстым и Тургеневым...
Их размолвка продолжалась ни много ни мало целых семнадцать лет! Наконец 6 апреля 1878 года Толстой отправляет Тургеневу в Париж письмо, делая тем самым шаг к примирению.
«В последнее время, - писал Лев Николаевич, - вспоминая о моих с вами отношениях, я, к удивлению своему и радости, почувствовал, что я к вам никакой вражды не имею. Дай бог, чтобы в вас было то же самое. По правде сказать, зная, как вы добры, я почти уверен, что ваше враждебное чувство ко мне прошло еще прежде моего.
Если так, то, пожалуйста, подадимте друг другу руку, и, пожалуйста, совсем до конца простите мне все, чем я был виноват перед вами.
Мне так естественно помнить о вас только одно хорошее, потому что этого хорошего было так много в отношении меня. Я помню, что вам я обязан своей литературной известностью, и помню, как вы любили и мое писание и меня. Может быть, и вы найдете такие воспоминания обо мне, потому что было время, когда я искренне любил вас.
Искренно, если вы можете простить меня, предлагаю вам всю ту дружбу, на которую я способен. В наши года есть одно только благо - любовные отношения между людьми. И я буду очень рад, если между нами они установятся.
Гр. Л. Толстой».
По свидетельству Анненкова, Иван Сергеевич, читая это послание Толстого, плакал. И тут же, немедля, отозвался на эту первую за семнадцать лет весть своего бывшего друга.
«8 мая 1878. Париж.
Любезный Лев Николаевич, я только сегодня получил Ваше письмо... Оно меня очень обрадовало и тронуло.
С величайшей охотой готов возобновить нашу прежнюю дружбу и крепко жму протянутую мне Вами руку. Вы совершенно правы, не предполагая во мне враждебных чувств к Вам; если они и были, то давным-давно исчезли, и осталось одно воспоминание о Вас, как о человеке, к которому я был искренне привязан; и о писателе, первые шаги которого мне удалось приветствовать раньше других, каждое новое произведение которого возбуждало во мне живейший интерес. Душевно радуюсь прекращению возникших между нами недоразумений. Я надеюсь нынешним летом попасть в Орловскую губернию - и тогда мы, конечно, увидимся. А до тех пор желаю Вам всего хорошего - и еще раз дружески жму вам руку.
Ив. Тургенев».
Свидание Льва Николаевича с Тургеневым произошло 8 августа 1878 года: Толстой встретил Ивана Сергеевича в Туле. В Ясной Поляне Тургенев провел два дня...
2 сентября того же года Тургенев еще раз посетил яснополянское имение Толстого. На сей раз он находился там три дня.
Так завершилось семнадцатилетнее противостояние двух гигантов русской и мировой литературы.
Лев Николаевич,
Письмо Ваше получил 1) и приказал пересмотреть дело Бодянского 2) . Если есть возможность, конечно, он будет освобожден. Не думайте, что я не обратил внимания на Ваше первое письмо. Я не мог на него ответить, потому что оно меня слишком задело. Вы считаете злом то, что я считаю для России благом. Мне кажется, что отсутствие «собственности» на землю у крестьян создает все наше неустройство.
Природа вложила в человека некоторые врожденные инстинкты, как то: чувство голода, половое чувство и т. п. и одно из самых сильных чувств этого порядка - чувство собственности. Нельзя любить чужое наравне со своим и нельзя обхаживать, улучшать землю, находящуюся во временном пользовании, наравне со своею землею.
Искусственное в этом отношении оскопление нашего крестьянина, уничтожение в нем врожденного чувства собственности ведет ко многому дурному и, главное, к бедности.
А бедность, по мне, худшее из рабств. И теперь то же крепостное право, - за деньги Вы можете так же давить людей, как и до освобождения крестьян.
Смешно говорить этим людям о свободе, или о свободах. Сначала доведите уровень их благосостояния до той, по крайней мере, наименьшей грани, где минимальное довольство делает человека свободным.
А это достижимо только при свободном приложении труда к земле, т. е. при наличии права собственности на землю.
Простите.
Ваш П. Столыпин
Опубл.: Лев Николаевич Толстой.
Юбилейный сборник. - М.; Л., 1928. - С. 91-92.
П.А. Столыпину
1908 г. Января 27. Я[сная] П[оляна]
Петр Аркадьевич
В первый раз хотя я и писал о деле важном, нужном, общем, но я писал и для себя: я знал, что есть один шанс из тысячи, чтобы дело сделалось, но мне хотелось сделать, что можно для этого. Теперь же я пишу о том же, но уже совсем не для себя и даже не для общего дела, а только для Вас, для того, что желаю Вам добра, истинного добра, потому что люблю Вас.
За что, зачем Вы губите себя, продолжая начатую Вами ошибочную деятельность, не могущую привести ни к чему, кроме к[ак] к ухудшению положения общего и Вашего? Смелому, честному, благородному человеку, каким я Вас считаю, свойственно не упорствовать в сделанной ошибке, а сознать ее и направить все силы на исправление ее последствий. Вы сделали две ошибки: первая, - начали насилием бороться с насилием и продолжаете это делать, все ухудшая и ухудшая положение; вторая, - думали в России успокоить взволновавшееся население, и ждущее и желающее только одного: уничтожения права земельной собственности (столь же возмутительного в наше время, как полстолетия тому назад было право крепостное), успокоить население тем, чтобы, уничтожив общину, образовать мелкую земельную собственность. Ошибка была огромная. Вместо того, чтобы, воспользовавшись еще жившим в народе сознанием незаконности права личной земельной собственности, сознанием, сходящимся с учением об отношении человека к земле самых передовых людей мира, вместе того, чтобы выставить этот принцип перед народом, Вы думали успокоить его тем, чтобы завлечь его в самое низменное, старое, отжившее понимание отношения человека к земле, которое существует в Европе, к великому сожалению всех мыслящих людей в этой Европе.
Милый Петр Аркадьевич, можете, дочтя до этого места, бросить письмо в корзину и сказать: как надоел мне этот старик с своими непрошенными советами, и, если Вы поступите так, это нисколько не огорчит, не обидит меня, но мне будет жаль Вас. Жизнь не шутка. Живем здесь один раз. Из-за partie pris* нельзя неразумно губить свою жизнь. Вам в Вашей ужасной суете это, может быть, не видно. Но мне со стороны ясно видно, что Вы делаете и что Вы себе готовите и в истории - но история Бог с ней - и в своей душе.
Я пишу Вам п[отому], ч[то] нет дня, чтобы я не думал о Вас и не удивлялся до полного недоумения тому, что Вы делаете, делая нечто подобное тому, что бы делал жаждущий человек, к[отор]ый, видя источник воды, к к[отор]ому идут такие же жаждущие, шел бы прочь от него, уверяя всех, что это так надо.
Обе Ваши ошибки: борьба насилием с насилием и не разрешение, а утверждение земельного насилия, исправляются одной и той же простой, ясной и самой, как это ни покажется Вам странным, удобоприменимой мерой: признанием земли равно собственностью всего народа и установлением соответствующего сравнительным выгодам земель налога, заменяющего подати или часть их. Одна только эта мера может успокоить народ и сделать бессильными все усилия революционеров, опирающихся теперь на народ, и сделать ненужными те ужасные меры насилия, к[отор]ые теперь употребляются против насильников. Не могу, не могу понять, как в Вашем положении можно хоть одну минуту колебаться в выборе: продолжать ту и мучительную, и неплодотворную, и ужасную теперешнюю Вашу деятельность, или сразу привлечь на свою сторону три четверти всего русского народа, всех передовых людей России и Европы и сразу стать, вместо препятствия к движению вперед, напротив, передовым деятелем, начинающим или хоть пытающимся осуществить то, к чему идет и готово все человечество, и даже Китай, и Япония, и Индия.
Знаю я, что Вы не отократический владыка и что Вы связаны отношениями и с Государем, и с Двором, и с Думой, но это не может мешать Вам попытаться сделать все, что Вы можете. Ведь приведение в исполнение земельного освобождения совсем не так страшно, как это обыкновенно представляют враги его. Я очень живо могу представить себе, как можно убедить Государя в том, что постепенное наложение налога на землю не произведет никакого особенного расстройства, а, между прочим, будет более могущественным ограждением от усилий революционеров, чем миллионы полиции и страж. Еще живее могу себе представить, как этот проект может захватить Думу и привлечь большинство на свою сторону. Вам же в этом деле предстояла бы le beau rôle*. Вы, пострадавший так жестоко от покушений и почитаемый самым сильным и энергичным врагом революции, Вы вдруг стали бы не на сторону революции, а на сторону вечной, нарушенной правды и этим самым вынули бы почву революции. Очень может быть, что, как бы мягко и осторожно Вы ни поступали, предлагая такую новую меру правительству, оно не согласилось бы с Вами и удалило бы Вас от власти. Насколько я Вас понимаю, Вы не побоялись бы этого, п[отому] ч[то] и теперь делаете то, что делаете, не для того, чтобы быть у власти, а п[отому], ч[то] считаете это справедливым, должным. Пускай 20 раз удалили бы Вас, всячески оклеветали бы Вас, все бы было лучше Вашего теперешнего положения.
Повторяю то, что я сказал сначала: все, что пишу, пишу для Вас, желая Вам добра, любя Вас. Если Вы дочли до этого места, то сделайте вот что, пожалуйста, сделайте. Вспомните, кто у Вас есть самый близкий Вам, любящий Вас, Вашу душу человек, - жена ли, дочь, друг Ваш - и, не читая ему всего длинного этого скучного письма, расскажите ему в кратких словах, что я пишу и предлагаю Вам, и спросите его, этого близкого человека, его мнения и сделайте то, что он скажет Вам. Если он любит Вашу душу, совет его может быть только один.
Очень прошу Вас еще об одном: если письмо это вызовет в Вас недоброе чувство ко мне, пожалуйста, подавите его. Было бы очень больно думать, что самое мое доброе чувство к Вам вызвало в Вас обратное.
28 янв[аря] 1908 [г.]
Любящий вас Лев Толстой
P.S. Николаев ждет Вашего призыва.
Хочется сказать еще то, что то, что я предлагаю, не только лучшее, по моему мнению, что можно сделать теперь для русского народа, не только лучшее, что Вы можете сделать для себя, но это единственный хороший выход для Вас из того положения, в к[отор]ое Вы поставлены судьбою.
Л. Т[олстой]
Прежде чем отсылать это письмо, я внимательно перечел Ваше. Вы пишите, что обладание собственностью есть прирожденное и неистребимое свойство человеческой природы. Я совершенно согласен с этим, но установление Единого налога и признание земли общей собственностью всех людей не только не противоречит этому свойству людей владеть собственностью, но одно вполне удовлетворяет ему, удовлетворяет п[отому], ч[то] не «священное», как любят говорить (священно только божественное), а истинное законное право собственности есть только одно: право собственности на произведения своего труда. А именно это-то право и нарушается присвоением людьми незаконного права на собственность земли. Это незаконное право больше всего отнимает у людей их законное право на произведения своего труда. Владение же землей при уплате за нее налагаемого на нее налога не делает владение это менее прочным и твердым, чем владение по купчим. Скорее наоборот.
Еще раз прошу Вас простить меня за то, что я мог сказать Вам неприятного, и не трудитесь отвечать мне, если Вы не согласны со мной. Но, пожалуйста, не имейте против меня недоброго чувства.
Л. Т[олстой] (Лев Николаевич Толстой. - М.; Л., 1928. - С. 93-95).
1) В октябре 1907 г. Л.Н. Толстой обратился к П.А. Столыпину с просьбой об освобождении из тюрьмы своего последователя А.М. Бодянского. В конце Толстой сделал приписку: «Очень сожалею, что Вы не обратили внимание на мое письмо» (Лев Николаевич Толстой. - М.; Л., 1928. - С. 91).
2) Бодянский Александр Михайлович (1842-1916) - помещик Екатеринославской и Харьковской губерний. В 1907 г. привлечен к ответственности за изданную им книгу «Духоборцы. Сборник рассказов, писем, документов и статей по религиозным вопросам». (Харьков, 1907); тираж книги был конфискован. В начале февраля 1908 г. харьковская судебная палата в закрытом заседании приговорила его к 6-месячному тюремному заключению. С декабря 1908 г. отбывал наказание, просидев в тюрьме два с половиной месяца.
Электронную версию документа предоставил Фонд изучения наследия П.А.Столыпина
Лев Толстой родился 9 сентября 1828 года в Тульской губернии (Россия) в семье, принадлежащей классу дворян. В 1860-х годах он написал свой первый большой роман – “Война и мир” . В 1873 году Толстой приступил к работе над второй из наиболее известных его книг, “Анна Каренина”.
Он продолжал писать беллетристику на протяжении 1880-х и 1890-х годов. Одна из его самых успешных поздних работ – “Смерть Ивана Ильича”. Толстой умер 20 ноября 1910 г. в Астапово, Россия.
9 сентября 1828 года, в Ясной Поляне (Тульская губерния, Россия) родился будущий писатель Лев Николаевич Толстой. Он был четвертым ребенком в большой дворянской семье. В 1830 году, когда мать Толстого, урожденная принцесса Волконская, умерла, двоюродный брат отца взял на себя уход за детьми. Их отец, граф Николай Толстой, умер через семь лет, и их тетя была назначена опекуном. После смерти тети Лев Толстой, его братья и сестры переехали ко второй тёте в Казань. Хотя Толстой пережил много потерь в раннем возрасте, позже он идеализировал свои детские воспоминания в своём творчестве.
Важно заметить, что начальное образование в биографии Толстого было получено дома, уроки ему давали французские и немецкие преподаватели. В 1843 году он поступил на факультет восточных языков в Императорский Казанский университет. Толстому не удалось преуспеть в учебе – низкие оценки заставили его перейти на более легкий юридический факультет. Дальнейшие трудности в учебе привели к тому, что Толстой, в конце концов, покинул Императорский Казанский университет в 1847 году без степени. Он вернулся в имение родителей, где собирался заняться фермерством. Однако и это его начинание закончилось неудачей – он слишком часто отсутствовал, уезжая в Тулу и Москву. В чём он действительно преуспел, так это в ведении своего собственного дневника - именно эта привычка длиною во всю его жизнь, вдохновила Льва Толстого на большую часть его произведений.
Толстой увлекался музыкой, его любимыми композиторами были Шуман, Бах , Шопен , Моцарт , Мендельсон. Лев Николаевич мог по несколько часов в день играть их произведения.
Однажды, старший брат Толстого, Николай, во время своего армейского отпуска приехал в гости ко Льву, и убедил брата пойти в армию в качестве юнкера на юг, в кавказские горы, где тот проходил службу. После пребывания на посту юнкером, Лев Толстой в ноябре 1854 года был переведен в Севастополь, где воевал в Крымской войне по август 1855 года.
В годы своего юнкерства в армии у Толстого было немало свободного времени. В спокойные периоды он работал над автобиографической историей под названием «Детство» . В ней он писал о своих самых любимых детских воспоминаниях. В 1852 году Толстой отправил рассказ в “Современник”, самый популярный журнал того времени. Рассказ был с радостью принят, и он стал первой публикацией Толстого. С этого времени критики ставили его в один ряд с уже известными писателями, среди которых присутствовали Иван Тургенев (с которым Толстой подружился), Иван Гончаров , Александр Островский и другие.
После завершения повести “Детство”, Толстой начал писать о своей ежедневной жизни в армейской заставе на Кавказе. Начатую в армейские годы работу “Казаки”, он закончил только в 1862 году, после того, как он уже оставил армию.
Удивительно, но Толстому удавалось продолжать писать во время активных сражений в Крымской войне. В это время он написал “Отрочество” (1854), продолжение “Детства”, вторую книгу в автобиографической трилогии Толстого. В разгар Крымской войны Толстой выразил свое мнение о поразительных противоречиях войны через трилогию произведений «Севастопольские рассказы». Во второй книге «Севастопольских рассказов», Толстой экспериментировал с относительно новой техникой: часть истории представлена в виде повествования от лица солдата.
После окончания Крымской войны Толстой покинул армию и вернулся в Россию. Приехав домой, автор пользовался большой популярностью на литературной сцене Санкт-Петербурга.
Упрямый и высокомерный, Толстой отказался от принадлежности к какой-либо конкретной философской школе. Объявив себя анархистом, он в 1857 году уехал в Париж. Оказавшись там, он проиграл все свои деньги и был вынужден вернуться домой, в Россию. Ему также удалось опубликовать «Юность», третью часть автобиографической трилогии, в 1857 году.
Вернувшись в Россию в 1862 году, Толстой издал первый из 12 номеров тематического журнала “Ясная Поляна”. В этот же год он женился на дочери врача по имени Софья Андреевна Берс.
Проживая в Ясной Поляне с женой и детьми, Толстой провел большую часть 1860-х годов, трудясь над своим первым известным романом “Война и мир”. Часть романа была впервые опубликована в “Русском Вестнике” в 1865 году под названием «1805 год». К 1868 году он выпустил еще три главы. Через год роман был полностью закончен. И критики, и общественность спорили об исторической справедливости Наполеоновских войн в романе, в сочетании с развитием историй его продуманных и реалистичных, но все же вымышленных персонажей. Роман также уникален тем, что в него включены три длинных сатирических эссе о законах истории. Среди идей, которые Толстой пытается также донести в этом романе – убеждение, что положение человека в обществе и смысл человеческой жизни в основном являются производными его повседневной деятельности.
После успеха “Войны и мира” в 1873 году, Толстой приступил к работе над второй из наиболее известных его книг – “Анна Каренина”. Она была частично основана на реальных событиях периода войны России с Турцией. Как и “Война и мир”, эта книга описывает некоторые биографические события из жизни самого Толстого, это особенно заметно в романтических отношениях между персонажами Кити и Лёвина, что, как говорят, напоминает ухаживания Толстого за его собственной женой.
Первые строки книги “Анна Каренина” являются одними из самых известных: “Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». “Анна Каренина” публиковалась частями с 1873 по 1877 года, и была высоко признана публикой. Гонорары, полученные за роман, стремительно обогатили писателя.
Несмотря на успех “Анны Карениной”, после завершения романа Толстой испытывал духовный кризис и находился в депрессии. Следующий этап биографии Льва Толстого характеризуется поиском смысла жизни. Писатель сначала обратился в Русскую православную церковь, однако не нашел там ответы на свои вопросы. Он пришел к выводу, что христианские церкви были коррумпированы и, вместо организованной религии, продвигали свои собственные убеждения. Он решил выразить эти убеждения, основав в 1883 году новое издание под названием “Посредник”.
Как результат, за свои нестандартные и противоречивые духовные убеждения, Толстой был отлучён от русской православной церкви. За ним даже наблюдала тайная полиция. Когда Толстой, ведомый своим новым убеждением, хотел раздать все свои деньги и отказаться от всего лишнего, его жена была категорически против этого. Не желая накалять обстановку, Толстой неохотно согласился на компромисс: он передал жене авторские права и, по-видимому, все отчисления на его творчество до 1881 года.
В дополнение к своим религиозным трактатам, Толстой продолжал писать беллетристику на протяжении 1880-х и 1890-х годов. Среди жанров его поздних работ были нравственные рассказы и реалистическая беллетристика. Одна из самых успешных среди его поздних работ была повесть “Смерть Ивана Ильича”, написанная в 1886 году. Главный герой изо всех сил пытается бороться с нависшей над ним смертью. Кратко говоря, Иван Ильич ужасается от понимания того, что впустую потратил свою жизнь на мелочи, но осознание этого приходит к нему слишком поздно.
В 1898 году Толстой написал повесть “Отец Сергий”, художественное произведение, в котором он критикует убеждения, развитые им после его духовного преобразования. В следующем году он написал свой третий объёмный роман “Воскресение”. Работа получила хорошие отзывы, но вряд ли этот успех соответствовал уровню признания его предыдущих романов. Другие поздние работы Толстого являются очерками об искусстве, это сатирическая пьеса под названием “Живой труп”, написанная в 1890 году, и повесть под названием “Хаджи-Мурат” (1904 год), которая была обнаружена и опубликована уже после его смерти. В 1903 году Толстой написал небольшой рассказ “После бала” , который был впервые опубликован уже после его смерти, в 1911 году.
В течение его поздних лет, Толстой пожинал плоды международного признания. Тем не менее, он изо всех сил все еще пытался примирить свои духовные убеждения с напряженностью, которую он создал в своей семейной жизни. Его жена не только не соглашалась с его учением, она не одобряла его учеников, которые регулярно посещали Толстого в родовом имении. Стремясь избежать растущего недовольства жены, в октябре 1910 года Толстой и его младшая дочь Александра подались в паломничество. Александра была врачом для своего пожилого отца во время поездки. Стараясь не выставлять напоказ свою частную жизнь, они путешествовали инкогнито, надеясь уклониться от ненужных расспросов, но иногда это было безрезультатно.
К сожалению, паломничество оказалось слишком обременительным для стареющего писателя. В ноябре 1910 года, начальник маленькой железнодорожной станции Астапово открыл двери своего дома для Толстого, чтобы больной писатель мог отдохнуть. Вскоре после этого, 20 ноября 1910 года, Толстой умер. Похоронен в родовом имении, Ясной Поляне, где Толстой потерял так много близких ему людей.
По сей день, романы Толстого считаются одними из лучших достижений литературного искусства. “Войну и мир” часто приводят в качестве величайшего романа из когда-либо написанных. В современном научном сообществе Толстой широко признан как обладатель дара описания бессознательных мотивов характера, утонченность которых он отстаивал, подчеркивая роль повседневных действий в определении характера и целей людей.
Насколько хорошо вы знаете краткую биографию Толстого – проверьте свои знания:
Новая функция! Средняя оценка, которую получила эта биография. Показать оценку
Л ев Толстой - один из самых известных писателей и философов в мире. Его взгляды и убеждения легли в основу целого религиозно-философского течения, которое называют толстовством. Литературное наследие писателя составило 90 томов художественных и публицистических произведений, дневниковых заметок и писем, а самого его не раз номинировали на Нобелевскую премию по литературе и Нобелевскую премию мира.
Генеалогическое древо Льва Толстого. Изображение: regnum.ru
Силуэт Марии Толстой (в девичестве Волконской), матери Льва Толстого. 1810-е. Изображение: wikipedia.org
Лев Толстой родился 9 сентября 1828 года в усадьбе Ясная Поляна Тульской губернии. Он был четвертым ребенком в большой дворянской семье. Толстой рано осиротел. Мать умерла, когда ему не исполнилось еще двух лет, а в девять лет он лишился и отца. Опекуном пятерых детей Толстых стала тетя - Александра Остен-Сакен. Два старших ребенка переехали к тете в Москву , а младшие остались в Ясной Поляне. Именно с семейной усадьбой связаны самые важные и дорогие воспоминания раннего детства Льва Толстого.
В 1841 году Александра Остен-Сакен умерла, и Толстые перебрались к тете Пелагее Юшковой в Казань . Через три года после переезда Лев Толстой решил поступить в престижный Императорский Казанский университет . Однако учиться ему не нравилось, экзамены он считал формальностью, а университетских профессоров - некомпетентными. Толстой даже не старался получить научную степень, в Казани его больше привлекала светские развлечения.
В апреле 1847 года студенческая жизнь Льва Толстого завершилась. Он унаследовал свою часть владений, включая любимую Ясную Поляну, и немедленно отправился домой, так и не получив высшего образования. В родовом имении Толстой попытался наладить быт и начать писать. Он составил свой план образования: изучать языки, историю, медицину, математику, географию, юриспруденцию, сельское хозяйство, естественные науки. Однако вскоре пришел к выводу, что легче строить планы, чем их осуществлять.
Аскетизм Толстого часто сменяли кутежи и игры в карты . Желая начать правильную, по его мнению, жизнь, он составлял распорядок дня. Но не соблюдал и его, а в дневнике снова отмечал недовольство собой. Все эти неудачи побудили Льва Толстого изменить образ жизни. Случай представился в апреле 1851 года: в Ясную Поляну приехал старший брат Николай. В то время он служил на Кавказе, где шла война. Лев Толстой решил присоединиться к брату и отправился вместе с ним - в деревню на берегу реки Терек.
На окраине империи Лев Толстой прослужил почти два с половиной года. Он коротал время охотясь, играя в карты и время от времени участвуя в набегах на вражескую территорию. Такая уединенная и монотонная жизнь нравилась Толстому. Именно на Кавказе родилась повесть «Детство» . Работая над ней, писатель нашел источник вдохновения, который оставался важным для него до конца жизни: он использовал собственные воспоминания и опыт.
В июле 1852 года Толстой отправил рукопись повести в журнал «Современник» и приложил письмо: «…я с нетерпением ожидаю вашего приговора. Он или поощрит меня к продолжению любимых занятий, или заставит сжечь все начатое» . Редактору Николаю Некрасову понравилось произведение нового автора, и вскоре «Детство» напечатали в журнале. Воодушевленный первым успехом писатель вскоре приступил к продолжению «Детства». В 1854 году он опубликовал в журнале «Современник» вторую повесть, «Отрочество» .
Лев Толстой в молодости. 1851. Изображение: school-science.ru
Лев Толстой. 1848. Изображение: regnum.ru
Лев Толстой. Изображение: old.orlovka.org.ru
В конце 1854 года Лев Толстой прибыл в Севастополь - эпицентр военных действий. Находясь в самой гуще событий, он создал рассказ «Севастополь в декабре месяце». Хотя Толстой и непривычно откровенно описывал батальные сцены, первый севастопольский рассказ был глубоко патриотичным и прославлял храбрость русских солдат. Вскоре Толстой начал работать над вторым рассказом - «Севастополь в мае». К тому моменту от его гордости за русскую армию уже ничего не осталось. Ужас и потрясение, которые Толстой пережил на линии фронта и во время осады города, сильно повлияли на его творчество. Теперь он писал о бессмысленности смерти и бесчеловечности войны.
В 1855 году из руин Севастополя Толстой отправился в изысканный Петербург . Успех первого севастопольского рассказа дал ему ощущение цели: «Моя карьера - литература, - писать и писать! С завтра работаю всю жизнь или бросаю все, правила, религию, приличия - все» . В столице Лев Толстой закончил «Севастополь в мае» и написал «Севастополь в августе 1855 года» - эти очерки завершили трилогию. А в ноябре 1856 года писатель окончательно оставил военную службу.
Благодаря правдивым рассказам о Крымской войне Толстой вошел в петербургский литературный кружок журнала «Современник». В этот период он написал рассказ «Метель», повесть «Два гусара» , закончил трилогию повестью «Юность» . Однако через некоторое время отношения с писателями из кружка испортились: «Люди эти мне опротивели, и сам себе я опротивел» . Чтобы развеяться, в начале 1857 года Лев Толстой отправился за границу. Он побывал в Париже, Риме, Берлине, Дрездене: знакомился с известными произведениями искусства, встречался с художниками, наблюдал, как живут люди в европейских городах. Путешествие не вдохновило Толстого: он создал рассказ «Люцерн», в котором описал свое разочарование.
Лев Толстой за работой. Изображение: kartinkinaden.ru
Лев Толстой в Ясной поляне. Изображение: kartinkinaden.ru
Лев Толстой рассказывает сказку внукам Ильюше и Соне. 1909. Крёкшино. Фотография: Владимира Черткова / wikipedia.org
Летом 1857 года Толстой вернулся в Ясную Поляну. В родной усадьбе он продолжил работать над повестью «Казаки» , а также написал рассказ «Три смерти» и роман «Семейное счастие». В дневнике Толстой так определил для себя свое назначение на тот момент: «Главное - литературные труды, потом - семейные обязанности, потом - хозяйство... А так жить для себя - по доброму делу в день и довольно» .
В 1899 году Толстой написал роман «Воскресение» . В этом произведении писатель критиковал судебную систему, армию, правительство. Презрение, с которым Толстой описывал институт церкви в романе «Воскресение», вызвало ответную реакцию. В феврале 1901 года в журнале «Церковные ведомости» Святейший Синод опубликовал постановление об отлучении графа Льва Толстого от церкви. Это решение лишь усилило популярность Толстого и привлекло внимание публики к идеалам и убеждениям писателя.
Литературная и общественная деятельность Толстого стала известна и за рубежом. Писателя номинировали на Нобелевскую премию мира в 1901, 1902 и 1909 году и на Нобелевскую премию по литературе в 1902–1906 годах. Сам Толстой не хотел получать награду и даже сообщил финскому писателю Арвиду Ярнефельту, чтобы тот постарался помешать присуждению премии, потому что, «если бы это случилось… было бы очень неприятно отказываться» «Он [Чертков] всячески забрал в руки несчастного старика, он разлучил нас, он убил художественную искру в Льве Николаевиче и разжег осуждение, ненависть, отрицание, которые чувствуются в статьях Льва Николаевича последних лет, на которые его подбивал его глупый злой гений» .
Самого Толстого тяготил быт помещика и семьянина. Он стремился привести свою жизнь в соответствие с убеждениями и в начале ноября 1910 года тайно покинул яснополянскую усадьбу. Дорога оказалась непосильной для пожилого человека: в пути он тяжело заболел и был вынужден остановиться в доме смотрителя железнодорожной станции Астапово. Здесь писатель провел последние дни своей жизни. Умер Лев Толстой 20 ноября 1910 года. Похоронили писателя в Ясной Поляне.
