(1) Александра Ивановна… (2) Может быть, любовь к первой учительнице, если вам не неё повезло, так же необходима и естественна, как и первая любовь вообще?
(3) Вспоминая свои чувства к Александре Ивановне, я думаю, что в моей любви к ней каким-то образом нераздельно слились два чувства – любовь к ей именно, такому человеку, каким она была, и любовь к русской литературе , которую так умело она нам раскрывала.
(4) Она почти каждый день читала нам что-нибудь из русской классики или несколько реже что-нибудь из современной, чаще всего антифашистской литературы.
(5) Осталось в памяти чтение «Капитанской дочки» Пушкина, как минуты сладчайших переживаний. (6) Если в области духа есть чувсво семейного уюта, то я его впервые испытал во время чтения этой книжки, когда в классе стояла мурлыкающая от удовольствия тишина.
(7) Помню, Александра Ивановна заболела, и её три дня заменяла другая учительница. (8) На последнем уроке она пыталась продолжать чтение «Капитанской дочки», но как только мы услышали её голос, нас охватили ужас и отвращение.
(9) Это было совсем, совсем не то! (10) Видно, она и сама это почувствовала, да и ребята в классе расшумелись с какой-то искусственной злой дерзостью. (11) Она закрыла книгу и больше не пыталась нам её читать.
(12) Сейчас трудно сказать, почему мы с такой силой почувствовали чужеродность её чтения. (13) Конечно, тут и любовь к нашей учительнице, и привычка слышать именно её голос сказались. (14) Но было и ещё что-то. (15) Этим препятствием была сама временность пребывания этой учительницы с нами. (16) Книга нам рассказывала о вечном, и сама Александра Ивановна воспринималась как наша вечная учительница, хотя, конечно, мы понимали, что через год или два её у нас не будет. (17) Но мы об этом не задумывались, это было слишком далеко.
(18) Недавно, читая записки Марины Цветаевой «Мой Пушкин», я вспомнил наши чтения «Капитанской дочки» и удивился несходству впечатлений. (19) Мятежную душу будущего поэта поразил в этой книге Пугачёв, он показался ей таинственным, заманчивым, прекрасным. (20) Меня же, как сейчас помню, больше всего поражал и радовал в этой книге Савельич. (21) Не только меня, я уверен, и весь класс.
(22)В образе Савельича Пушкин устроил себе пир, который не всегда мог позволить себе в жизни. (23) Тут преданность выступает во всех обличиях. (24) Величайшее чувство, красоту которого Пушкин столько раз воспевал в стихах. (25) Но вот эта идея преданности с неожиданной силой погружала нас в свой уют спокойствия и доверия. (26) Идея преданности самой идее, которая, по-видимому, из-за отсутствия других воплощений высоких человеческих страстей развивалась в нас с трагической (о чём мы не ведали), а иногда и уродливой (о чём мы тем более не ведали) силой.
(27) Может быть, именно поэтому чтение «Капитанской дочки» производило тогда такое сладостное, такое неизгладимое впечатление. (28) И именно поэтому мы оттолкнули (чуть-чуть уродство) попытку другой учительницы продолжать чтение Александры Ивановны.
(По Ф. Искандеру)
Задания части С
С1
Сочинение-рассуждение по тексту Ф. Искандера об учительнице литературы Александре Ивановне.
Любовь, чувства, отношения между людьми… Действительно, «любовь к первой учительнице так же необходима и естественна, как и первая любовь вообще!» Ф. Искандер предлагает поразмышлять в основном над такими проблемами: отношения между людьми и любовь к литературе через образ учителя.
В данном тексте меня наиболее заинтересовал вопрос: отношение между учителем и учениками. Почему одного учителя дети любят и принимают, а другого – нет? Думаю, что проблема близка каждому школьнику и каждому учителю. Ученик, конечно же больше привыкает к своему первому учителю. Если учитель на уроках уделяет много внимания учащимся, может заинтересовать их учебным материалом, то и дети будут слушать его с интересом. Постепенно ученики будут уважать своего учителя.
Решая проблему, автор подводит читателя к мысли о том, что ученики не приняли новую учительницу из-за того, что посчитали ее «чужой», не близкой. Учащиеся больше всего привыкли к своей прежней учительнице, которая им так хорошо раскрывала русскую литературу.
С мнениями автора я полностью согласен. Человек лучше привыкает к такому человеку, который ему больше всего нравится. К неожиданным изменениям он не всегда готов. Z Время человека очень сильно меняет. Я думаю, если бы новая учительница осталась с учениками чуть дольше, то они могли бы зауважать и ее. Можно привести пример из исторической литературы. Например, в начале 18 века консерваторы не хотели никаких изменений, а желали идти лишь самобытным путем. Петр I, напротив, брал пример с европейских стран, и благодаря этому Российская империя продвинулась далеко вперед.
Меняется время, меняются и люди. Ученики когда-нибудь поймут, наверное, что неправильно поступили с молодой учительницей. Ведь учитель старается дать детям знания.
с развернутым ответом по тексту Ф. Искандера
Работа экзаменуемого характеризуется точностью выражения мысли, разнообразием грамматического строя речи. | ||
Вариант №9 Исходный текст
(1)Бронзовый гигант Бартоломео Коллеони известен каждому, кто побывал в Музее изобразительных искусств в Москве, по великолепной, в натуральную величину копии, установленной в нижнем зале. (2) Я влюбился в лучшее творение Андрея Верроккьо, когда впервые десятилетним мальчишкой попал в музей, который мать по старинке называла Музеем изящных искусств. (3) В тот прекрасный жгуче-морозный январский день я раз и навсегда полюбил изящные искусства, и кровь во мне сменилась: послушное домашнее животное, прилежный ученик стал злостным прогульщиком, лентяем и лгуном. (4) Вместо школы я чуть ли не каждый день отправлялся в музей, без зазрения совести обманывая и домашних, и учителей, выгадывая враньем свободу и очарование. (5)Так облагораживающе подействовали на незрелую душу изящные искусства.
(6) Конечно, я полюбил многое в музее, но Коллеони остался во мне первой любовью. (7) Он могуч и прекрасен, также могуч и прекрасен его конь. (8) В горделивом поставе прямой крепкой фигуры, в жестких морщинах грозного лица, в косо выдвинутом вперед плече под железным оплечьем, в неумолимом и победном облике воителя было все, чем пленяется героическое мальчишеское сердце. (9) К тому же очаровывало, туманило голову звучное и таинственное слово «кондотьер». (10) Я так же не задумывался над его смыслом, как и над смыслом другого заветного слова: «мушкетер». (11) Мне не было дела, что кондотьер – это наемный военачальник , продающий свой меч любому, кто хорошо заплатит. (12) Я вкладывал свой смысл в эти слова: в тяжело-звонком «кондотьер» звучала битва, стук мечей, топот тяжелых коней, в «мушкетере» - скрежет острых шпаг. (13) Было и ещё одно, сделавшее скульптуру Верроккьо столь важной для меня. (14) Подавленные муки совести отыгрывались смутным ожиданием расплаты, я всякий раз не верил, что попаду в музей. (15) Не верил, садясь в кольцевой трамвай, не верил, приближаясь к ограде музея, не верил, подымаясь по широким каменным ступеням и слыша свое громко стучащее сердце, не верил, минуя контроль, и разом исполнялся захлебывающейся веры, обнаруживая исчерна-зеленого кондотьера на своем месте. (16) Правда, до этого счастливого мига мой стыдливый взгляд должен был скользнуть по белому, голому, как из бани, Давиду, держащему на плече что-то вроде мочалки, а затем уже находил Коллеони. (17) И был мне бронзовый воитель гарантией предстоящего счастья. (18) Я продолжал любить Коллеони и взрослым, видя в нем уже не героя, а воплощение не пробужденной временем к сомнению и милосердию средневековой души.(19) Правда, подлинному ценителю искусства полагается больше любить другого конника в том же зале – Гатамалату, созданного учителем Верроккьо, великим Донателло. (20) В нем больше гармонии, спокойствия, величавости, столь приличествующих скульптурным образам.(21) Не экспрессия и движение стихия скульптуры, а состояние великого, сосредоточенного покоя. (22) Это утверждали в один голос все экскурсоводы.(23) Но я оставался верен Коллеони и всю жизнь мечтал о встрече с ним подлинным, первозданным под небом Венеции. (По Ю. Нагибину)
Задания части С
С1 . Напишите сочинение по прочитанному тексту. Сформулируйте и прокомментируйте одну из проблем, поставленных автором (избегайте чрезмерного цитирования).
Объем сочинения – не менее 150 слов.
Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается.
Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается нулём баллов.
Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.
Сочинение рассуждение учащейся Сергеевой Влады по тексту Ю. Нагибина.
Что такое любовь к искусству? В чем она выражается? На эти вопросы трудно ответить человеку, далекому от искусства, человеку, для которого нет ничего важнее материальных ценностей. Проблему любви к искусству, тяги к ней поднимает в своем тексте Ю. Нагибин.
Мы часто ошибочно воспринимаем значение искусства. Для многих искусство – это походы в театры, посещение театров, галерей. Тяга к искусству – это, скорее всего, состояние души. К искусству человек тянется с раннего детства, но не каждый может правильно распознать это чувство и невольно его подавляет.
Автор старается донести до читателя мысль о том, что изящные искусства облагораживающее действуют на незрелую душу. Юрий Нагибин описывает тот период своей жизни, когда он начинает понимать истинный смысл искусства, его предназначение. Автор считает, что на пути к искусству нет преград, и, если для души что-то нужно, этому невозможно противостоять.
Нельзя не согласиться с автором в том, что для искусства нет преград и нет определенного возраста для восприятия искусства. Ведь искусство – это состояние души. Мы чувствуем радость, восхищение, тоску, грусть и внутреннюю пустоту. И человек не в состоянии объяснить это чувство. А ощущение пустоты можно только заполнить. А чем именно – это уже выбор самого человека.
Вспомним годы Великой Отечественной войны, когда людям было далеко не просто, когда к тяжести жизни обыденной присоединялась боль душевная. В эти суровые дни войны, солдаты, сидя в окопах, сочиняли проникновенные стихи, песни, например: «Темная ночь, только пули свистят…», передавая через свои произведения всеобщую боль.
«Искусство создает хороших людей, формирует человеческую душу», - заметил К. Паустовский. Я считаю, что это высказывание бесспорно. Убеждена, что душа человека, не нуждающегося в искусстве, сформирована не до конца, и такой человек не может считать себя полноценным, ведь душа – это часть человека.
Критерии проверки и оценки выполнения задания
с развернутым ответом по тексту Ю. Нагибина
Критерии оценивания ответа на задание С1 | ||
Экзаменуемый (в той или иной форме) верно сформулировал одну из проблем исходного текста. Фактических ошибок, связанных с пониманием и формулировкой проблемы, нет. | ||
Сформулированная экзаменуемым проблема прокомментирована. Фактических ошибок, связанных с пониманием проблемы исходного текста, в комментариях нет. | ||
Экзаменуемый верно сформулировал позицию автора (рассказчика) исходного текста по прокомментированной проблеме. Фактических ошибок, связанных с пониманием позиции автора исходного текста, нет. | ||
Экзаменуемый выразил свое мнение по сформулированной им проблеме, поставленной автором текста, согласившись с мнением автора, аргументировал его, привел только один аргумент из исторической литературы. | ||
Работа экзаменуемого характеризуется смысловой цельностью, связностью и последовательностью изложения, но в работе имеется одно нарушение абзацного членения текста. | ||
Допущена 1 грамматическая ошибка | ||
Допущено не более 1-ой речевой ошибки | ||
Этические ошибки в работе отсутствуют | ||
Фактические ошибки в фоновом материале отсутствуют | ||
Сочинение ученицы Митрофановой Марианны по тексту Е. Чернявского :
«Знание нескольких языков всегда оценивалось положительно. Прочитанный текст заставил меня задуматься над проблемой изучения языков.
Автор текста Е. Чернявский на своем личном примере излагает читателям секрет знания нескольких десятков языков. Он считает, что изучение языка для него не самоцель, а средство приобщения к духовным ценностям других народов. Знание языков для автора – это «язык, как ключ к другим мирам и жизням». Автор уверен, что «по изучению языков люди распадаются на четыре типа». Он сам себя относит к первому типу людей. Это те, считает автор, кто любит языки. Чернявский также обращает наше внимание на то, что «не существует единого метода изучения иностранного языка ».
Позиция автора такова: изучение языков – это труд, это ежедневный кропотливый труд. Автор текста сравнивает изучение языков с обучением играть на музыкальном инструменте и подчеркивает, что нужно регулярно, настойчиво и ежедневно упражняться, хотя на это уходит несколько лет. Автор прав, когда уверяет, что нужна огромная сила воли.
Нельзя не согласиться с мнением автора. На мой взгляд, чтобы осилить любую поставленную цель, любую высоту, непременно нужна большая сила воли. Не тратить попусту время, а постоянно пополнять свои знания. «Старайся дать уму как можно больше пищи», - это наставления молодому поколению великого русского писателя Льва Толстого. Нужно регулярно заниматься над собой, над усвоением новых знаний, что особенно необходимо в наше прогрессивное время. Как принято говорить, «языки и правила надо учить в молодости, пока свежа память».
Критерии проверки и оценки выполнения задания
с развернутым ответом по тексту Е. Чернявского
Критерии оценивания ответа на задание С1 | ||
Экзаменуемый (в той или иной форме) верно сформулировал одну из проблем исходного текста. Фактических ошибок, связанных с пониманием и формулировкой проблемы, нет. | ||
Сформулированная экзаменуемым проблема прокомментирована. Фактических ошибок, связанных с пониманием проблемы исходного текста, в комментариях нет. | ||
Экзаменуемый верно сформулировал позицию автора (рассказчика) исходного текста по прокомментированной проблеме. Фактических ошибок, связанных с пониманием позиции автора исходного текста, нет. | ||
Экзаменуемый выразил свое мнение по сформулированной им проблеме, поставленной автором текста, согласившись с мнением автора, аргументировал его, привел только один аргумент из исторической литературы. | ||
Работа экзаменуемого характеризуется смысловой цельностью, связностью и последовательностью изложения, но в работе имеется одно нарушение абзацного членения текста. | ||
Работа экзаменуемого характеризуется точностью выражения мысли, разнообразием грамматического строя речи. | ||
Допущена 1 орфографическая ошибка | ||
Допущена 1 пунктуационные ошибка | ||
Допущена 1 грамматическая ошибка | ||
Допущено не более 1-ой речевой ошибки | ||
Этические ошибки в работе отсутствуют | ||
Фактические ошибки в фоновом материале отсутствуют | ||
Александра Ивановна… Может быть, любовь к первой учительнице, если вам на нее повезло, так же необходима и естественна, как и первая любовь вообще?
Вспоминая свои чувства к Александре Ивановне, я думаю, что в моей любви к ней каким-то образом нераздельно слились два чувства – любовь к ней именно, такому человеку, каким она была, и любовь к русской литературе, которую она так умело нам раскрывала.
Она почти каждый день читала нам что-нибудь из русской классики или несколько реже что-нибудь из современной, детской, чаще всего антифашистской литературы.
Осталось в памяти чтение «Капитанской дочки» Пушкина, как минуты сладчайших переживаний. Если в области духа есть чувство семейного уюта, то я его впервые испытал во время чтения этой книжки, когда в классе стояла мурлыкающая от удовольствия тишина.
Помню, во время чтения книги Александра Ивановна заболела, и ее три дня заменяла другая учительница. На последнем уроке она пыталась продолжать чтение «Капитанской дочки», но, как только мы услышали ее голос, нас охватили ужас и отвращение. Это было совсем, совсем не то! Видно, она и сама это почувствовала, да и ребята в классе расшумелись с какой-то искусственной злой дерзостью. Она закрыла книгу и больше не пыталась нам ее читать.
Сейчас трудно сказать, почему мы с такой силой почувствовали чужеродность ее чтения. Конечно, тут и любовь к нашей учительнице, и привычка слышать именно ее голос сказались. Но было и еще что-то. Этим препятствием была сама временность пребывания этой учительницы с нами. Книга нам рассказывала о вечном, и сама Александра Ивановна воспринималась как наша вечная учительница, хотя, конечно, мы понимали, что через год или два ее у нас не будет. Но мы об этом не задумывались, это было слишком далеко.
Недавно, читая записки Марины Цветаевой «Мой Пушкин», я вспомнил наши чтения «Капитанской дочки» и удивился несходству впечатлений. Мятежную душу будущего поэта поразил в этой книге Пугачев, он показался ей таинственным, заманчивым, прекрасным. Меня же, как сейчас помню, больше всего поражал и радовал в этой книге Савельич. Не только меня, я уверен, и весь класс. «Как? – могут удивиться некоторые ценители литературы. – Тебе понравился холоп и раб Савельич?» Да, именно Савельич мне понравился больше всех, именно появления его я ждал с наибольшей радостью. Более того, решаюсь на дерзость утверждать, что он и самому автору, Александру Сергеевичу, нравился больше всех остальных героев.
Дело в том, что рабство Савельича – это только внешняя оболочка его сущности. Во время чтения «Капитанской дочки» мы это все время чувствовали, и потому его рабская должность, если можно так сказать, нам никак не мешала. Что же в нем было прекрасного, заставлявшего любить его вопреки ненавистному нам рабству и холопству?
Была преданность. Величайшее чувство, красоту которого Пушкин столько раз воспевал в стихах. Ненасытный, видно, так голодал по этому чувству особенно в его материнском проявлении, что, посвятив столько стихов своей няне Арине Родионовне, он решил и в прозе, уже в облике Савельича, создать еще один образ материнской преданности.
Из этого, разумеется, не следует, что мать поэта вообще никакого материнского чувства к нему не проявляла. Наверное, проявляла, но недостаточно. А для поэта лучше и здоровее, когда его совсем не любят, чем когда ему перепадают крохи любви.
Савельич – это то чувство, которое всю жизнь Пушкин так ценил в людях. И наоборот, предательство, коварство, измена всегда заставляли его или в ужасе бежать, или корчиться с пристальным отвращением. Наверное, страшнейшей казнью для поэта было бы, связав по рукам и ногам, заставить его, бессильного, вмешаться, наблюдать за картиной предательства.
В образе Савельича Пушкин устроил себе пир, который не всегда мог позволить себе в жизни. Тут преданность выступает во всех обличиях. Преданность – готовность отдать жизнь за жизнь барчука. Преданность – готовность каждую вещь его беречь, как собственную жизнь и даже сильнее. Преданность, творящая с робким человеком чудеса храбрости. И, наконец, преданность, доходящая в своем ослеплении до того, что Савельич затевает с Пугачевым разговор о злосчастном зипуне, когда его любимец находится на волоске от виселицы.
Но Пушкину мало и этого. Комендант Белогорской крепости предан царице точно так, как Савельич своему барчуку. Жена коменданта, такая же ворчливая, как Савельич, сама предана до последнего часа своему мужу, как предан своему барину Савельич. То же самое можно сказать о Маше и о юном Гриневе. Одним словом, здесь торжество преданности.
И вот эта идея преданности с неожиданной силой погружала нас в свой уют спокойствия и доверия, уют дружеского вечернего лагеря перед последним утренним сражением. Мы ведь тоже преданы своему милому, еще кудрявоволосому барчуку, чей портрет висит на стене нашего класса.
Мы еще дети, но уже, безусловно, думаем (может, именно потому, что дети) об этом грядущем последнем сражении со старым миром. Пусть мы его представляем смутно, но в этом ожидании заложено то организующее, то духовное начало, без которого нет жизни.
То, что мы собираемся делать завтра, делает нас сегодня такими или иными людьми. Идея преданности идее, а следовательно, и друг другу, была самым человечным сегодняшним воплощением нашего завтрашнего дела. Идея преданности самой идее, которая, по-видимому, из-за отсутствия других воплощений высоких человеческих страстей развивалась в нас с трагической (о чем мы не ведали), а иногда и уродливой (о чем мы тем более не ведали) силой.
Может быть, именно поэтому чтение «Капитанской дочки» производило тогда такое сладостное, такое неизгладимое впечатление. И именно поэтому мы оттолкнули (чуть-чуть уродство) попытку другой учительницы продолжать чтение Александры Ивановны.
– Да не коси ты, не коси! – иногда говорила мне на уроке Александра Ивановна. Я никогда ни от кого не слышал, чтобы я косил, и тем более сам не замечал этого. Но, оказывается, она была права. Если меня что-то сильно огорчало, оказывается, я начинал слегка косить.
– И не собираюсь, – отвечал я ей обычно.
– Я же вижу, закосил, закосил, – говорила она улыбаясь, словно похлопывая меня по спине, словно давая знать, что мои неприятности совсем не стоят того, чтобы я придавал им значение.
С одной стороны, меня раздражало то, что сам я никогда не видел своих косящих глаз, и наблюдение Александры Ивановны казалось мне довольно вздорным, а главное, было слишком публичным для той внутренней близости, какую я испытывал к ней, и было как-то неловко перед другими учениками.
Примерно такое же чувство я испытывал на улице во время футбольной или другой игры, когда кто-то из близких кричал, чтобы я шел домой, потому что набегался или слишком вспотел. Меня всегда раздражал этот наивный эгоизм близкого человека, которому и в голову не приходит, что набегался не только ты и слишком вспотел не только ты.
Я больше всего любил наблюдать за Александрой Ивановной, когда она встречалась со своим сыном, учившимся в соседней школе. Это был высокий парень с нежным пушком бороды и усов, которые он долго не сбривал, и об этом говорили в обеих школах – в нашей, где она работала, и в соседней, где он учился.
Он довольно часто заходил в нашу школу, и Александра Ивановна провожала его до ворот, а я всегда с какой-то тайной радостью наблюдал за этими их встречами. Я знал, что его приходы в нашу школу почти всегда связаны с выклянчиванием у Александры Ивановны денег.
Уже в воротах школы он ее начинал уламывать, а на ее лице появлялось выражение повышенной, хотя и вполне бесплодной, бдительности, означавшей, что ни на какие пустые траты она не согласится. В конце концов она доставала откуда-то из жакета кошелечек и с неловкой скрупулезностью вынимала оттуда мелочь или бумажные рубли и отдавала ему.
Взяв деньги, он иногда подшучивал над выражением ее лица, и я каждый раз угадывал, что подшучивает он над ее якобы огорченным выражением лица, а она, слегка растерянная этим шутливым обвинением, так же искусственно пыталась показать свою беззаботность, как до этого пыталась изобразить на лице выражение строгой отчетности. Иногда он как бы совал ей деньги назад, а она растерянно отбивалась, а однажды, видимо, рассердилась и в самом деле выхватила у него их. Но тут он схватил ее в охапку и слегка закружил на месте, и до меня донеслось:
– Карлуша, не дури!
Видимо, для меня была чем-то новым, неизвестным эта нежная, подтрунивающая друг над другом товарищеская любовь старой женщины и почти взрослого сына. Я знал, что у них больше никого нет.
Иногда он появлялся на нашей улице, и все почему-то именно так, смягченно, называли его Карлушей. Однажды, когда я сидел в холодке на ступеньках парадной лестницы с ворохом журналов «Вокруг света», которые я брал у одного из наших соседей, он присел ко мне и стал листать журналы, издавая те теплые улыбающиеся восклицания, которые издают любители книг при виде своих давних знакомых. Оказывается, он в свое время читал эти журналы, и его потрясали те же гангстерские рассказы, которые сейчас потрясали меня.
– А я у вашей мамы учусь, – сказал я почему-то, не выдержав. Он как-то странно улыбнулся и потрепал меня по голове. Он ничего не ответил. Вернее, я ему как бы признался в родстве, а он мне как бы ответил: «Да ты и так вроде неплохой пацан, стоит ли нам еще родственные отношения выяснять?!»
Однажды на моих глазах он заспорил с одним парнем с нашей улицы, известным велосипедистом. Карлуша доказывал, что этот парень плохой наездник. Карлушу я вообще никогда не видел на велосипеде, а этот парень и за водой ездил на велосипеде, и катался лучше всех на нашей улице.
В конце концов Карлуше кто-то дал свой велосипед, и они договорились ехать до моря и обратно, и за это время Карлуша его должен догнать и хлопнуть по спине.
– Давненько я в руки руль не брал, – сказал он, вставая и отряхиваясь от пыльной травы, на которой сидел, подошел к велосипеду, который ему одолжили на этот случай. Он взял велосипед одной рукой за руль, другой за седло, несколько раз, приподымая, ударил его о землю. Так пробуют мяч.
Парень с нашей улицы отъехал шагов на двадцать и все время, вихляя рулем, чтобы не упасть, оглядывался и медленно продвигался дальше, все время спрашивая у Карлуши: «Хватит?»
– Давай! – наконец крикнул Карлуша и сам вскочил в седло. Через миг они оба исчезли в клубах пыли, и мне показалось, что расстояние между ними ничуть не уменьшилось…
– На подъеме он его схамает, как булочку, – лениво глядя им вслед, сказал старший брат моего друга Юры Ставракиди, считавшийся на нашей улице знатоком международной политики. Улица, по которой они должны были возвращаться от моря, была довольно крутой. И Юрин брат, как всегда, оказался прав.
Минут через двадцать они появились на углу, уже слившись в маленький, быстро приближающийся смерч пыли, в котором, как молнии в далекой туче, время от времени высверкивали спицы.
Как только они поравнялись с нами, Карлуша его догнал и звонко шлепнул рукой по спине. Парень резко затормозил, а Карлуша, проехав еще метров двадцать, неожиданно вздыбил велосипед и, лихо выбросив его из-под себя, спрыгнул.
– Слушай, это старый наездник, ты что хочешь от него, – сказал Юрин брат парню с нашей улицы, кивая на Карлушу.
– Только здесь он меня догнал! – нервно крикнул наш парень, кивнул головой в сторону улицы с крутым подъемом.
Все рассмеялись, вспомнив слова Юриного брата.
– А я что говорил? – сказал Юрин брат, самодовольно улыбаясь.
– На подъеме, как булочку, схамает! – крикнули ребята в несколько голосов.
Помню, тогда меня поразило больше всего, что Карлуша, казалось, уже многое испытал в своей жизни и в том числе уже был когда-то замечательным велосипедистом, а ведь он был еще школьником девятого или десятого класса.
Время, описываемое мной, совпадает с мирным договором с Германией, то есть с 1939 годом. Мне было десять лет. В нас был рано разбужен интерес к политике, и этот интерес, как зажженный бикфордов шнур, шел к своему логическому взрыву в душе каждого, в ком была душа. Чаще всего это был взрыв внутренний, мало кому заметный из окружающих, но иногда это был и заметный для окружающих трагический взрыв, похожий на взрыв гранаты в неумелой детской руке.
Смутно помню, что, когда в газете появился портрет, кажется, Риббентропа с Молотовым, было как-то чудно, ненормально, неприятно, скорее всего из-за привычки видеть гитлеровцев только в качестве карикатуры. В натуральном виде они воспринимались как нечто ненормальное.
Помню, что сам мирный договор мной и, наверное, многими моими сверстниками воспринимался как некий политический шахматный ход (мы уже играли в шахматы) с некоторой потерей качества для будущей грандиозной комбинации с шахом и матом всему капиталистическому миру.
Мы как бы подмигивали друг другу по поводу этого договора, не замечая, что человек, который от имени всех нас, ну уж, по крайней мере, от имени всех наших взрослых родственников, заключил этот договор, никакого повода к этому подмигиванию не давал и тем более сам, по крайней мере, в этом смысле, никому не подмигивал.
Помню смешную тонкость, которую я тогда заметил в газетах. До мирного договора, судя по нашим газетам, казалось, что в мировой политике более правы противники Германии. То есть газеты, наверное, точно освещали фактический ход событий, но было ощущение спокойного, ровного отношения к двум хищникам.
После мирного договора осторожно стали выступать едва заметные признаки симпатии по отношению к Германии. Признаки симпатии воспринимались как намек на правоту. Намек на правоту, в свою очередь, давал намек на победу, потому что по нашему учению правота в конечном итоге всегда должна была побеждать. Если она побеждала сразу – тем более правота себя утверждала. Правда, судя по газетам, правота немцев была не слишком большой, но и победы их соответственно были не так блестящи, как мы собирались в будущем побеждать врага.
Эта разница между освещением хода мировых событий до мирного договора с Германией и после него воспринималась, помню, с каким-то симпатизирующим комизмом. Это было похоже на возрастающие и угасающие симпатии моей тетушки по отношению к соседям. Да стоят ли они все того, чтобы из-за них вводить в газеты такие тонкие намеки на правоту, которая все равно по сравнению с нашей Правотой смехотворна, на победу, которая все равно рано или поздно обернется полным поражением, когда мы возьмемся за дело?!
Но вот в один прекрасный день для меня лично и произошел тот душевный взрыв, сильнее которого я не знал в жизни.
– Ребята, – сказала в этот день Александра Ивановна, – теперь нельзя говорить «фашисты»…
Это было сказано в классе, но я не помню, по какому поводу это было сказано, и было бы кощунственно сейчас выдумывать повод. То ли кто-то из ребят, разозлившись на товарища, назвал его фашистом, то ли один мальчик у другого громко попросил какую-нибудь книгу, скажем, про смелого немецкого пионера, обманывающего фашистов. Тогда было довольно много таких книг.
Она об этом сказала просто как об изменении, которое отныне вошло в грамматические правила. Но, видно, что-то заключалось в этих словах такое, чего ни она, ни мы не ожидали. Слова эти в отличие от многих других слов, которые мы слышали от учителей, не прошли мимо ушей и не вошли в сознание. Они остались в воздухе. И, словно оставшись в воздухе, они как бы с каждой секундой твердели, становились все более отчетливыми, все более удобочитаемыми. Это подтверждалось еще и тем, что многие ученики, когда она произносила эти слова, переговаривались или рассеянно думали о чем-то своем, как это бывает в конце последнего урока, когда все ждут звонка. И вот, словно в самом деле слова висели в воздухе, постепенно к их постыдной удобочитаемости подключился весь класс, в классе становилось все тише и тише и, наконец, мертвая тишина в течение пяти-десяти секунд.
Все ждали, что Александра Ивановна как-то пояснит свои слова, но она ничего не говорила. Помню, хорошо помню красные пятна, которые пошли по морщинистым щекам нашей старой учительницы. Она продолжала молчать, и края губ с одной стороны ее рта мелко-мелко вздрагивали.
Тот стыд, который я тогда испытал и который в какой-то мере охватил весь класс, я никогда не забуду.
После этого много раз в жизни мы видели эти повороты на сто восемьдесят градусов, которые никто и не пытался нам как-то объяснить. Казалось, самим отсутствием какого-либо правдоподобного объяснения зигзагов политики тот, кто вершил ее, проверял полноту своей власти над нами.
– Ничего, схамают, как булочку, – казалось, бормотал он в усы, словами брата Юры Ставракиди.
Все-таки я благодарен какой-то детской чуткости, которая ни на мгновенье, это я помню хорошо, не дала мне подумать, что предательство это связано с самой Александрой Ивановной. Нет, я почувствовал, что есть какая-то страшная сила, которая с неимоверной тяжестью давила на нашу учительницу и вынудила ее, покрываясь красными пятнами, сказать то, что она нам сказала.
(о чтении в классе капитанской дочки)
ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ К ТЕКСТУ Ф.ИСКАНДЕРА
Кто такой Фазиль Искандер?
Писатель.
Примечание: для некоторых этот вопрос простой, но на на практике дети, оказывается, не знали, кто такой Искандер. Совсем не знали. А ведь первая фраза должна быть примерно такой: в рассказе писателя Ф. Искандера и так далее. Не торопитесь писать, после прочтения выясните содержание. Статья это публицистическая, или рассказ, или что другое.
Всякая ли учительница оставляет след в душе в ребенка? Почему именно эта осталась в памяти?
Вспоминая свои чувства к Александре Ивановне, я думаю, что в моей любви к ней каким-то образом нераздельно слились два чувства – ЛЮБОВЬ к ней именно , такому человеку, каким она была, и ЛЮБОВЬ к русской литературе, которую она так умело нам раскрывала .
Как она читала? Что оставалось в памяти детей?
(5)Осталось в памяти чтение. «Капитанской дочки» Пушкина, как минуты сладчайших переживаний . (6)Если в области духа есть чувство семейного уюта , то я его впервые испытал во время чтения этой книжки, когда в классе стояла мурлыкающая от удовольствия тишина.
Зачем Искандер поминает еще одну учительницу?
Для сравнения.
(7)Помню, Александра Ивановна заболела, и ее три дня заменяла другая учительница. (8)На последнем уроке она пыталась продолжать чтение «Капитанской дочки», но как только мы услышали ее голос, нас охватили ужас и отвращение.
(9)Это было совсем, совсем не то ! (10)Видно, она и сама это почувствовала, да и ребята в классе расшумелись с какой-то искусственной злой дерзостью. (11)Она закрыла книгу и больше не пыталась нам ее читать.
Чем не понравилась другая учительница?
(12)Сейчас трудно сказать, почему мы с такой силой почувствовали чужеродность ее чтения. (13)Конечно, тут и любовь к нашей учительнице, и привычка слышать именно ее голос сказались. (14)Но было и еще что-то. (15)Этим препятствием была сама временность пребывания этой учительницы с нами .
(16)Книга нам рассказывала о вечном, и сама Александра Ивановна воспринималась как наша вечная учительница, хотя, конечно, мы понимали, что через год или два ее у нас не будет.
Став взрослым, писатель перечитывает записки Марины Цветаевой «Мой Пушкин». Кто поразил его воображение?
(18)Недавно, читая записки Марины Цветаевой «Мой Пушкин», я вспомнил наши чтения «Капитанской дочки» и удивился несходству впечатлений. (19)Мятежную душу будущего поэта поразил в этой книге Пугачев , он показался ей таинственным, заманчивым, прекрасным. (20)Меня же, как сейчас помню, больше всего поражал и радовал в этой книге Савельич. (21)Не только меня, я уверен, и весь класс.
Чем Фазилю нравился образ Савельича?
(22)В образе Савельича Пушкин устроил себе пир, который не всегда мог позволить себе в жизни. (23)Тут ПРЕДАННОСТЬ выступает во всех обличиях . (24)Величайшее чувство, красоту которого Пушкин столько раз воспевал в стихах. (25)И вот эта идея преданности с неожиданной силой погружала нас в СВОЙ УЮТ СПОКОЙСТВИЯ И ДОВЕРИЯ . (26)Идея преданности самой идее , которая, по-видимому, из-за отсутствия других воплощений высоких человеческих страстей развивалась в нас с трагической (о чем мы не ведали), а иногда и уродливой (о чем мы тем более не ведали) силой.
Как литературный персонаж (Савельич) можно соотнести с образом учительницы?
Учительница САМА ЛЮБИЛА Пушкина, САМА БЫЛА ПРЕДАННА его творчеству и потому сумела передать свою любовь и ученикам.
Ф. Искандер (о чтении в классе «Капитанской дочки»)
КОНЦЕПЦИЯ
↓
Всякая учительница ли оставляет след в душе ребенка?
Почему он запомнил именно ее, а не другую учительницу?
Какая учительница запоминается?
↓
* * *
Любовь как «необходимое
и естественное» чувство
Два чувства:
КОНЦЕПЦИЯ ТЕКСТА
ТЕМА
В своем рассказе писатель Фазиль Искандер вспоминает первую учительницу Александру Ивановну, которая смогла передать детям любовь к русской классике, к творчеству А. Пушкина в частности.
ПРОБЛЕМА
Проблема данного текста может быть сформулирована следующим образом: нужна ли любовь к первой учительнице? Что лежит в основе такого чувства? Всякого ли учителя можно и нужно любить? Что в дальнейшем порождают такие отношения?
КОММЕНТАРИЙ К ПРОБЛЕМЕ ТЕКСТА
Чувство любви к первой учительнице Искандер называет «необходимым» и «естественным». Зачем это чувство нужно человеку? Возможно, что писатель говорит о чувстве первой любви к человеку , который формирует его человеческие качества, его отношение к миру.
Каким должен быть учитель?
Каковы его инструменты воздействия
?
А почему одна казалась «своей» и родной,
а другая «временной» и чужеродной»?
(Ответ в предложениях 22-26.)
Почему в восприятии маленького Фазиля возникал образ крепостного дядьки? В нем, по мнению Искандера, Пушкин выразил идею преданности Арины Родионовны ему, будущему поэту. «Тут преданность выступает во всех обличьях». Современный писатель называет эту идею «пиром».
А при чем тут учительница и Савельич? Они оба заражены идеей преданности.
АРГУМЕНТЫ
Во-первых , чтобы пришла любовь к какому-либо учебному предмету, делу вообще, необходимо, видимо, полюбить учителя.
Во-вторых , не всякому учителю дано сформировать любовь ученика. Это дано только тому, кто САМ любит свое дело . Такие люди похожи на солнце, энергия их чувства, деятельности не только передается людям. Последние в свою очередь для кого-то тоже захотят стать «солнцами».
В-третьих , любовь учительницы Александры Ивановны к классике породила писателя Фазиля Искандера. Он сам давно пишет книги, воспитывающие души читателей.
(Примеры :
ВЫВОД
У хорошего учителя ученики превращаются в столяров, сантехников, строителей, врачей, адвокатов, шоферов, они становятся мужьями и женами. Зерна большой и глубокой любви учительницы к своему делу могут прорастать в них любовью к своей профессии и миру в целом.
Давно нет учительницы. Но духовный «пир», устроенный ею для учеников, помнится всю жизнь.
Разработка Л.Суворовой
Очень обяжете, если воспользуетесь этим блоком кнопок и "+1":
ТЕКСТ Ф.Искандера
(о чтении в классе «Капитанской дочки»)
(1)Александра Ивановна… (2)Может быть, любовь к первой учительнице, если вам на нее повезло, так же необходима и естественна, как и первая любовь вообще?
(3)Вспоминая свои чувства к Александре Ивановне, я думаю, что в моей любви к ней каким-то образом нераздельно слились два чувства – любовь к ней именно, такому человеку, каким она была, и любовь к русской литературе, которую она так умело нам раскрывала.
(4)Она почти каждый день читала нам что-нибудь из русской классики или несколько реже что-нибудь из современной, чаще всего антифашистской литературы.
(5)Осталось в памяти чтение. «Капитанской дочки» Пушкина, как минуты сладчайших переживаний. (6)Если в области духа есть чувство семейного уюта, то я его впервые испытал во время чтения этой книжки, когда в классе стояла мурлыкающая от удовольствия тишина.
(7)Помню, Александра Ивановна заболела, и ее три дня заменяла другая учительница. (8)На последнем уроке она пыталась продолжать чтение «Капитанской дочки», но как только мы услышали ее голос, нас охватили ужас и отвращение.
(9)Это было совсем, совсем не то! (10)Видно, она и сама это почувствовала, да и ребята в классе расшумелись с какой-то искусственной злой дерзостью. (11)Она закрыла книгу и больше не пыталась нам ее читать.
(12)Сейчас трудно сказать, почему мы с такой силой почувствовали чужеродность ее чтения. (13)Конечно, тут и любовь к нашей учительнице, и привычка слышать именно ее голос сказались. (14)Но было и еще что-то. (15)Этим препятствием была сама временность пребывания этой учительницы с нами. (16)Книга нам рассказывала о вечном, и сама Александра Ивановна воспринималась как наша вечная учительница, хотя, конечно, мы понимали, что через год или два ее у нас не будет. (17)Но мы об этом не задумывались, это было слишком далеко.
(18)Недавно, читая записки Марины Цветаевой «Мой Пушкин», я вспомнил наши чтения «Капитанской дочки» и удивился несходству впечатлений. (19)Мятежную душу будущего поэта поразил в этой книге Пугачев, он показался ей таинственным, заманчивым, прекрасным. (20)Меня же, как сейчас помню, больше всего поражал и радовал в этой книге Савельич. (21)Не только меня, я уверен, и весь класс.
(22)В образе Савельича Пушкин устроил себе пир, который не всегда мог позволить себе в жизни. (23)Тут преданность выступает во всех обличиях. (24)Величайшее чувство, красоту которого Пушкин столько раз воспевал в стихах. (25)И вот эта идея преданности с неожиданной силой погружала нас в свой уют спокойствия и доверия. (26)Идея преданности самой идее, которая, по-видимому, из-за отсутствия других воплощений высоких человеческих страстей развивалась в нас с трагической (о чем мы не ведали), а иногда и уродливой (о чем мы тем более не ведали) силой.
(27)Может быть, именно поэтому чтение «Капитанской дочки» производило тогда такое сладостное, такое неизгладимое впечатление. (28)Именно поэтому мы оттолкнули (чуть-чуть уродство) попытку другой учительницы продолжать чтение Александры Ивановны.
Любовь - это очень красивое и прекрасное чувство, которое каждому в жизни удавалось испытать. А вот сколько эмоций вызывают воспоминания о первой любви. Первая любовь… У кого-то она ассоциируется со слезами, болью, переживаниями, с несбывшимися мечтами, разочарованиями и бессонными ночами. Для кого-то первая любовь - прекрасные воспоминания о первых признаниях, прогулках, романтике, милых стихах. Но абсолютно для всех первая любовь является чувством, которое невозможно забыть, о котором человек будет вспоминать на протяжении всей своей последующей жизни. Но от чего происходит именно так? Почему мы может забыть очень многое, что происходило в нашей жизни, многих возлюбленных, но только не того человека, к которому испытали первое чувство любви?
Мы впервые начинаем любить человека, и делаем это всей душой, так как ранее нам не приходилось встречаться с болью и разочарованиями, которые это чувство может принести. Мы видим практически во всех парнях очень хороших людей. Но если даже мы и понимаем, что они плохие, то свято верим в то, что, когда они влюбятся, станут очень хорошими и прекрасными принцами. Когда мы любим первый раз, то чаще всего это происходит в достаточно раннем возрасте. А тогда мы думает только сердцем, эмоциями, чувствами. Мы не можем мыслить скептично, рационально оценивать возможное будущее со второй половинкой. Первая любовь напоминает красивую сказочную историю. Две половинки и искренне верят в то, что они будут до конца своих дней вместе. Они просто не представляют, что когда-то они могут разлучиться. Это первое чувство такое наивное, настоящее, искренне и чистое, что даже после окончания отношений человек может испытывать множество положительных эмоций и впечатлений.
Если даже человеку первая любовь принесла разочарование и оказалась несчастной или невзаимной, то все равно остается море приятных ощущений от переживания такого приятного чувства, как любовь. Ведь ранее человек не испытывал его и не знал, как это. Даже если все эти переживания не слишком хорошие, то их все равно будет невозможно забыть, так как они очень яркие и запоминающиеся. В каждой судьбе первая любовь играет важную роль, она является неким переломным моментом. В тот период мы становимся взрослее. А чувство это входит в нашу жизнь, как что-то очень чистое, святое и незапачканное изменами и болью.
Все мы склонны идеализировать своего избранника, к которому первый раз испытали чувство любви. А, как известно, люди со временем все плохое забывают и в памяти остаются лишь позитивные моменты.
А то, что мы чувствуем, когда любим - это прекрасно и ни с чем несравнимо. Даже если чувства невзаимные, то любовь все равно приятно ощущать. Влюбленный человек от эмоций, которые переполняют его, как будто парит, он стремиться к достижению каких-то вершин, старается открывать что-то новое в себе. Действительно, любовь способна поджарить человеку крылья, особенно это касается первой любви. Находясь в состоянии влюбленности, мы верим в то, что в этом мире нет смысла жить без любви, что с любимым будет и в шалаше рай, что со своим избранником мы будет до конца дней счастливыми. И верим во все это мы очень искренне. По этой причине даже спустя многие годы мы с особой трепетностью и теплотой вспоминаем наши первые отношения.
Если человек первый раз в своей жизни любит, то он открывает максимально свою душу, старается максимально дать второй половинке заботы, любви, внимания, он старается выложиться максимально, чтобы дать любимому человеку все. Когда мы взрослеем, и в нашей жизни возникают первые разочарования, связанные с любовью, мы уже стараемся не так сильно открывать свою душу, мы начинаем бояться, чтобы нас не обидели. Мы стараемся немного подавлять наши эмоции, и не позволяем им полностью выйти наружу. Первое чувство является неким адреналином, потому что для человека это особенное, новое и неизведанное чувство. А именно яркий всплеск адреналина способен оставить след в памяти человека на долгое время.
Первая любовь так сильно откладывается в нашей душе и памяти еще и по той причине, что она напоминает сказку. Эта сказка очень необычная, в ней полно неожиданных приключений, интересных историй, авантюр. Только через много лет мы способны понять, что большинство совершенных поступков были действительно пустяковыми. А ведь тогда, когда мы были очень наивными и чистыми, мы смотрели на мир и на все происходящее по-другому, совершенно в другом свете. Когда мальчишка первый раз с кем-то бьется из-за своей девчонки, то он чувствует себя защитником, разбойником и принцем, который заступается за свою принцессу и пытается уберечь ее от разных негодяев.
Девочка, сбежавшая ради встречи со своим любимым мальчиком из дома, начинает себя чувствовать принцессой, которой пришлось убежать с башни ради встречи со своим принцем. Все это кажется нам таким романтичным и прекрасным. Только через некоторое время мы начинаем осознавать то, что драки и убегания из дому могут иметь не очень хорошие последствия. Но когда мы начинаем все это осознавать, смотреть на мир реальным взглядом, то такие искренние поступки и мелочи, начинают нам казаться просто глупыми. Когда мы первый раз испытываем чувство любви, то на нас очень сильно действует наш юношеский максимализм. Все вещи мы видим именно через его призму, поэтому мы можем все видеть намного ярче, воспринимать все больнее, острее и сильнее. Но параллельно с этим всем у девочек и у мальчиков все еще не прошли и детские увлечения. У них очень бурно развита детская фантазия, которая смешиваясь с прекрасными чувствами, навсегда остается в памяти.
По этим причинам чувство первой любви мы воспринимаем по-особенному, как настоящую сказку, как очень интересное приключение, которое не повториться больше никогда. Так, как нам помнятся наши игры и детские сказки, так же нам помниться и такое чудесное чувство, как первая любовь.
Абсолютно все, что мы испытываем первый раз - слышим что-то впервые, видим, испытывая при этом очень сильные чувства, никуда уже не денется из нашей памяти. У каждого человека было много всего первый раз. Вспомните свои ощущения, когда вы первый раз увидели море, первый раз шли в школу. Это действительно незабываемые ощущения, что-то еще неизведанное. А вот потом, когда мы каждый год ездим на то же самое море, мы уже не можем испытать таких же сильных чувств, которые были прожиты первый раз. Точно так же и с первой любовью. Любя впервые, мы испытываем особенные чувства, необычные и чистые.
Мы еще не знаем, какую боль может принести чувство любви, мы еще не сталкивались с чувством разочарования. Мы видим только позитивные стороны любовных отношений. По этой причине чувство, испытанное первый раз, мы запоминаем лучше всего. Испытывая первый раз любовь, человек смотрит на свою вторую половинку как-то по-особенному, как будто бы сказочно. Чувства, которые он первый раз испытывает, будут отличаться от тех, первых. Проходит время, человек влюбляется заново и начинает замечать, что чувства очень сильно отличаются от первых.
Он начинает сомневаться в своих чувствах, анализирует все происходящее, мыслит более реалистично, в результате чего эмоции немного затмеваются и отношения не запоминаются так сильно. А в своих первых отношениях человек не мыслит головой, он на все сто процентов поддается чувствам, он думает только сердцем, своими чувствами. Ощущения, которые вызывает сердце, просто невозможно не запомнить из-за их яркости. Память человека никогда не может забыть те эмоции, которые дарит нам первая любовь. Очень важно, чтобы у человека не осталось очень много разочарований и боли после первой любви, потому что это может отразиться на его последующих отношениях.
В дальнейшем он может сильно закрыться и ему будет трудно открыть свое сердце для новой любви. Если первые чувства были нежными, светлыми и чистыми, то человек верит в то, что любовь может быть счастливой и что можно найти человека для построения крепкой пары, а в дальнейшем и семьи.
Текст. По Ф. Искандеру
(1)Александра Ивановна... (2)Может быть, любовь к первой учительнице, если вам на нее повезло, так же необходима и естественна, как и первая любовь вообще?
(3)Вспоминая свои чувства к Александре Ивановне, я думаю, что в моей любви к ней каким-то образом нераздельно слились два чувства - любовь к ней именно, такому человеку, каким она была, и любовь к русской литературе, которую она так умело нам раскрывала.
(4)Она почти каждый день читала нам что-нибудь из русской классики или несколько реже что-нибудь из современной, чаще всего антифашистской литературы.
(6)Осталось в памяти чтение «Капитанской дочки» Пушкина, как минуты сладчайших переживаний. (б)Если в области духа есть чувство семейного уюта, то я его впервые испытал во время чтения этой книжки, когда в классе стояла мурлыкающая от удовольствия тишина.
(7)Помню, Александра Ивановна заболела, и ее три дня заменяла другая учительница. (8)На последнем уроке она пыталась продолжать чтение «Капитанской дочки», но как только мы услышали ее голос, нас охватили ужас и отвращение.
(9)Это было совсем, совсем не то! (Ю)Видно, она и сама это почувствовала, да и ребята в классе расшумелись с какой-то искусственной злой дерзостью. (11)Она закрыла книгу и больше не пыталась нам ее читать.
(12)Сейчас трудно сказать, почему мы с такой силой почувствовали чужеродность ее чтения. (13)Конечно, тут и любовь к нашей учительнице, и привычка слышать именно ее голос сказались. (14)Но было и еще что-то. (15)Этим препятствием была сама временность пребывания этой учительницы с нами. (16)Книга нам рассказывала о вечном, и сама Александра Ивановна воспринималась как наша вечная учительница, хотя, конечно, мы понимали, что через год или два ее у нас не будет. (17)Но мы об этом не задумывались, это было слишком далеко.
(18)Недавно, читая записки Марины Цветаевой «Мой Пушкин», я вспомнил наши чтения «Капитанской дочки» и удивился несходству впечатлений. (19)Мятежную душу будущего поэта поразил в этой книге Пугачев, он показался ей таинственным, заманчивым, прекрасным. (20)Меня жб, как сейчас помню, больше всего поражал и радовал Савельич. (21)Не только меня, я уверен, и весь класс.
(22)В образе Савельича Пушкин устроил себе пир, который не всегда мог позволить себе в жизни. (23)Тут преданность выступает во всех обличьях. (24)Величайшее чувство, красоту которого Пушкин столько раз воспевал в стихах. (25)И вот эта идея преданности с неожиданной силой погружала нас в свой уют спокойствия и доверия. (26)Идея преданности самой идее, которая, по-видимому, из-за отсутствия других воплощений высоких человеческих страстей развивалась в нас с трагической (о чем мы не ведали), а иногда и уродливой (о чем мы тем более не ведали) силой.
(27)Может быть, именно поэтому чтение «Капитанской дочки» производило тогда такое сладостное, такое неизгладимое впечатление. (28)И именно поэтому мы оттолкнули (чуть-чуть уродство) попытку другой учительницы продолжать чтение.
(По Ф. Искандеру)
Сочинение
Почему одни люди любят читать, а другие - нет? Почему одни помнят своих учителей всю жизнь, а другие забывают почти сразу же, оставив порог школы? На эти вопросы можно найти ответы в тексте Ф. Искандера. Рассказывая о своем школьном прошлом, автор отмечает, что учителя литературы Александру Ивановну ученики любили и понимали, а учителя, пришедшего на замену, не воспринимали никак. Все это происходило потому, что Александра Ивановна была предана своему делу, сама любила литературу и умела раскрыть красоту и мудрость русского слова. Эта искренняя любовь передалась и детям.
Проблема хорошего учителя, неформально относящегося к своему предмету, сегодня актуальна как никогда. Но и в былые времена ей уделялось немало внимания, и русская литература тому свидетельство. Возьмем, к примеру, А.С. Пушкина. В повести «Капитанская дочка» им вырисован француз Бопре, который «в отечестве своем был парикмахером, потом в Пруссии солдатом, потом приехал в Россию pour Ktre outchitel, не очень понимая значение этого слова». Понятно, что Бопре стал учителем случайно, волею судеб, особого рвения и старания к воспитанию Пети Гринева не прилагал, поэтому ни о какой любьи к предмету, а тем более учителю не могло идти речи. А малограмотный дядька Савельич вызывал у Гринева уважение и признательность, потому что он учил барина жизни, учил, как беречь честь смолоду. Да и в судьбе самого Пушкина няня Арина Родионовна Яковлева сыграла большую роль, чем гувернеры и учителя: именно она привила поэту «любовь к отеческим гробам», «к преданьям старины глубокой» и русским народным сказкам. Всю жизнь Пушкин отзывался о ней нежно и ласково, подчеркивая любовь не только к русской женщине, но и ко всему русскому народу с его мудростью, поэтичностью, искренностью.
Любовь порождает только любовь. Она в детстве формирует лучшие человеческие качества и правильное отношение к миру. Именно об этом говорится в первой книге «Детство» трилогии Л.Н. Толстого. Создавая образ учителя Карла Ивановича, автор постоянно подчеркивает профессионализм и мастерство педагога. И если в классной комнате Карл Иванович был строгим и требовательным, то вне занятий он всегда был добрым и участливым человеком. Николенька Иртеньев это прекрасно понимал, поэтому в каждой своей мелочной обиде на учителя старался искренне раскаяться. Называя Карла Ивановича «милым стариком», Николенька отвечает именно той любовью, которая выросла из любви учителя к ребенку.
Через сто лет В. Распутин в повести «Уроки французского» в образе Лидии Михайловны изобразил не только профессионала, но и чуткого, понимающего, не безразличного к судьбе каждого ребенка учителя. Чего только не придумывала Лидия Михайловна, чтобы накормить вечно голодного деревенского мальчика, привезенного в райцентр на учебу! А когда была застигнута директором за непозволительным занятием - играла «в пристенок», чтобы мальчик «выиграл» немного денег, - была уволена. Она навсегда уехала на Кубань, но главный герой никогда ее не забудет. И не потому, что Лидия Михайловна присылала ему макароны и яблоки, нет, а за то, что приняла живое участие в его судьбе.
Быть учителем - нелегкая задача. Быть хорошим учителем - это счастье и для учителя, и для учеников. Потому что из любви к предмету (не обязательно к литературе) прорастает любовь к тем, кто этим предметом овладевает. И ученики в знак благодарности за труд, за интерес, за самоотверженность платят тем же - любовью. Счастливы те, у кого были в жизни такие учителя.
Проблема преобладания материального над нравственным
Вскоре после переезда в Берлин братья Гримм воспользовались предоставленной им как действительным членам Академии наук возможностью читать лекции в Берлинском университете. Уже 30 апреля 1841 года Якоб Гримм прочитал перед сотнями слушателей свою вводную лекцию «О древностях германского права». «Встреченный долго не смолкавшей овацией, - писала по этому случаю 8 мая 1841 года «Аугсбургская всеобщая газета», - он поблагодарил с заметной
Роман «Обыкновенная история» был написан в 1847 году и еще в рукописном варианте показан Белинскому, заслужив его горячее одобрение. Затем этот роман принес молодому писателю И.А. Гончарову широкую известность. Почему же сейчас, спустя столько лет, мы обращаем внимание на это произведение? Почему оно названо «Обыкновенная история», а не более конкретно? Ведь в этом романе рассматривается, в первую очередь, противостояние двух поколений,
«Лицом к лицу Лица не увидать. Большое видится на расстоянье». Эти строки, как и все стихотворение С.Есенина «Письмо к женщине», были написаны в 1924 году. К кому они обращались? Советское правительство использовало их для доказательства полной лояльности Есенина к советской власти. Вчитываясь в стихотворение, ясно, что эти строки можно отнести и к женщине, которую когда-то любил поэт, но потерял. Теперь ему остается только сожалеть о н
Как известно, что поместье Манилова – парадный фасад помещичьей России. Претензии на изысканную утонченность и образованность очень скоро уступают место в наших глазах объективной картине расточительной праздности, внутренней пустоты. Далее – накопительница Коробочка, прикупающая все, что может пригодиться в хозяйстве. Затем – Ноздрев; этот прожигатель жизни расточителен, как и Манилов мирно превращает труд своих крестьян в дым чубука,
«Песнь Песней» - самая поэтическая и вдохновенная, самая «земная» и «языческая» из библейских книг, созданная на основе народной любовной лирики. Сюжет повести «Суламифь» примечателен еще и тем, что прост лишь внешне. Но по прочтении возникает вопрос: о чем эта повесть? Можно без напряжения предположить следующий ответ: «Царь Соломон полюбил бедную девушку крестьянку Суламифь, но из-за ревности покинутой жены царицы Астис бедная девушка
Сергей Есенин - один из самых ярких и самобытных поэтов XX века. В его лирике сливаются чувства и слова, образы и мысли. Талант поэта заключается в том, что он мог улавливать и передавать самые нежнейшие оттенки переживаний и настроений, которые возникали в его душе. Такой гармонией проникнуто все творчество Есенина: стихи о родине, о любви, о природе и о животных. Богатство словесной живописи художника помогает нам почувствовать красот
"Измена" - это одна из новелл, входящих в роман "Конармия", написанный Бабелем. В этом романе описываются беспорядки в русской армии, ее бедность и бесхозность во время революции. "Мы (боец Головицын и боец Кустава) увидели красноармейцев:, сидящих на устланных постелях, играющих в шашки и при них сестер высокого росту, гладких, стоящих у окошек и разводящих симпатию". Бабель сам состоял в конармии, он участвовал в боевых походах, что п
Изучая творчество Фета, мы уже заметили одну важную особенность его поэтики: он предпочитает не говорить о самом главном напрямую, ограничивается прозрачным намёком. Самый яркий пример такого рода - стихотворение “Шёпот, робкое дыханье...”. Шёпот, робкое дыханье, Трели соловья, Серебро и колыханье Сонного ручья, Свет ночной, ночные тени, Тени без конца, Ряд волшебных изменений Милого лица, В дымных тучках пурпур розы, Отблеск
Моя любимая учительница - Урусова Наталья Александровна. Она мне нравится за ее характер: строгая, веселая и радостная одновременно. Красива и элегантна, очень любит все новое. Она преподает математику, помогая во всем. Даже если ее расстроишь, она не обидится, а постарается помочь. Математика - мой любимый предмет, и я хочу, чтобы он был каждый день.
Поэма о революции была написана Блоком через 2 месяца после того, как в Петрограде произошло революционное восстание. Поэт уловил «ветер», «страшный шум» времени, переломный характер эпохи. «Двенадцать» была создана за двадцать дней (8 – 28 января 1918 года), по словам поэта, в порыве вдохновения, в согласии со стихией. Это произведение – не «поэтохроника», а поэма, в которой типическое начало, изображение событий и характеров сост
