В литературе 18 века произошел ряд изменений: в первой трети столетия сформировался классицизм, во второй половине появились новые жанры, а к концу века возникает новое направление - сентиментализм. Перелистывая страницы произведений того времени, хотелось бы окунуться в те ощущения, которые испытывает читатель.
В довольно «гневном» романе «Путешествие из Петербурга в Москву» автор, или даже сам герой, А.Н. Радищев выражает свое возмущение по причине несправедливости к крестьянам. Источником народных бед служит крепостное право, которое не только угнетает крестьян, но и тормозит развитие России.
Синонимичную мысль можно встретить и в сатире «Властителям и судиям», где Г.Р.
Державин указывает на бездействие и продажность властей, не выполняющих свой долг перед законом и народом.
Однако другую проблему поднимает Н.М. Карамзин в произведении «Бедная Лиза». Пропасть, разделяющая людей разных сословий мешала проявлению искренних чувств между молодой крестьянкой и дворянином.
Каждый читатель литературы 18 столетия сможет узнать о жизни людей того времени, прочувствовать переживания, испытываемые народом, осознать общественные и государственные пороки, мешавшие прогрессу.
Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) - начать подготовку
Обновлено: 2017-08-09
Внимание!
Спасибо за внимание.
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
ГОУ СОШ №1399 Хоббидогс для мини-энциклопедии "Создатели культуры XVIII века в рассказах участников олимпиады по МХК-2009 "
О литературных произведениях не следует судить по названию, тем более что и смысл слов, которыми они обозначаются, со временем меняется. В современном языке “сентиментальный” обычно значит “слезливый, расслабленный, приторный”. В XVIII же веке под этим словом понимали иное: восприимчивость, способность откликнуться душой на все, что окружает человека. Идеология сентиментализма близка просветительской. Писатели утверждали, что не разум, а чувствительность должна спасти мир. Они рассуждали так: чувствительный человек сострадателен – значит, не может быть зол. Постепенно к концу XVIII века, обнаружилась и оборотная сторона вошедшего в жизнь сентиментального идеала. Способность умиляться и сострадать до слез выродилась в слезливость без всякого повода, а способность размышлять над увиденным и прочитанным – в напускную задумчивость. С Карамзина начинается непродолжительная эпоха господства “чувствительной” словесности. Задача сентиментализма, представителем которого является Николай Михайлович, - воспитание читателя на примерах и образцах. Карамзин стал властителем дум молодых людей 90-х гг. И несмотря на то, что с именем этого писателя принято соотносить понятие “русский сентиментализм”, во многих своих произведениях Николай Михайлович переходит к критике этого направления изнутри, показывая противоречивость идеала чувствительности, опережая, таким образом, большинство своих читателей и почитателей.
Карамзин Николай Михайлович родился в Симбирской губернии. В ранней юности он не получил систематического образования, но удивлял провинциальное общество необыкновенными познаниями.
Шумная, даже скандальная известность писателя началась в 1791 г. Тогда в основанном им “Московском журнале” стали печататься “Письма русского путешественника” – записки (в форме писем к друзьям) о путешествии, которое Карамзин действительно совершил в 1789-1790 гг. Эти письма – это и публицистическая, и художественная книга. Карамзин, вообще, был и художником, и общественным деятелем в равной сфере. Рассказчика – “путешественника” – нельзя полностью отождествлять с автором; какие-то из описанных в книге событий случились с Карамзиным в действительности, другие выдуманы или рассказаны не так, как было на самом деле. “Путешественник” изображен наивным, чувствительным молодым человеком, который ездит по Европе без определенной цели. Из чистого любопытства он заводит знакомства со знаменитостями, посещает революционное Национальное собрание в Париже, любуется красотами природы, историческими памятниками. Следуя общей европейской моде, он посещает места, описанные в произведениях Руссо и Стерна, простодушно жалея, что литературных героев не было на самом деле. Притом рассказчик не забывает описывать разговоры со случайными попутчиками, самые незначительные дорожные происшествия. Все вокруг ему важно постольку, поскольку дает пищу для сердца и воображения. Лучшая похвала человеку в его устах – добрый.
Тон повествования в “Письмах” как будто нарочито несерьезен. Многое в языке автора взято из жаргона светских модников. Порой чувства выражаются с некоторым нажимом: “Качание лодки приводило кровь мою в такое приятное волнение; солнце так великолепно сияло на нас сквозь зеленые решетки ветвистых дерев…уединенные хижины так гордо возвышались среди виноградных садиков, которые составляют богатство мирных семейств, живущих в простоте натуры, - ах, друзья мои! Для чего не было вас со мною?”. И сразу вслед за этим описываются бытовые мелочи: “Вышли мы на берег, заплатив лодочнику новый французский талер, или два рубля… Выпив в трактире чашек пять кофе, я чувствую в себе такую бодрость, что готов пуститься пешком на десять миль”. “Путешественник” умен, скорее холоден, чем восторженный наблюдатель. Он может задать дельный вопрос самому Канту; судит о своих знаменитых собеседниках как равный. События европейской истории, мнения тех или иных философов или политиков Карамзин осмыслял критически. Но самый склад европейской жизни он предпочитал не критиковать, а, в известной мере, прививать русскому читателю. К 90-м гг. возникла потребность освоиться в кругу принятых в Европе чувств. “Письма русского путешественника” дали русским читателям такую возможность. Карамзин предоставляет им свод сентиментальных ценностей: описывает множество предметов, способных вызвать чувствительность. Но для этого он и самого себя должен представить чувствительным человеком. Итак, на первом плане в “Письмах русского путешественника” – непосредственное эмоциональное восприятие жизни и лишь на втором – ее анализ. Но для автора анализ не менее важен. “Россия есть Европа” – одна из любимых мыслей Карамзина. А раз так, в русской литературе должны быть выражены общеевропейские мысли и чувства. В соответствии с этим Карамзин изменил и язык русской художественной литературы: освободил словарь от непременной связи либо с церковным языком, либо, напротив, с просторечием, а фраза у него стала гибкой и разнообразной. Он постоянно изобретал новые слова и выражения, которые дали бы возможность выразить непривычные понятия. Однако Карамзин чрезмерно ограничивал употребление старославянских и просторечных слов. Поэтому иногда его язык теперь кажется бедноватым.
Размах полемики и та страстность, с которой оценивали “Письма” как почитатели, так и недруги автора, были лучшими свидетельствами успеха книги. И все-таки этот успех не шел ни в какое сравнение с успехом повестей Карамзина, особенно “Бедной Лизы”.
Сюжет ее был не нов и с виду незамысловат: крестьянская девушка, соблазненная и оставленная богатым молодым человеком Эрастом, бросилась в пруд. Но в этой простой истории публика нашла то, чего ждала: сострадание к бедным людям, сострадание к жертвам страстей, сострадание к самому греху. По учению Церкви, самоубийце нет прощения, рассказчик же “Бедной Лизы” в конце повести говорит о своих героях: “Теперь может быть, они уже примерились!”. Так выражалось убеждение, что всякое страдание получит награду – это многим казалось утешительным. К тому же мысль о том, что в любви крестьянка равна дворянину, сама по себе не новая, была выражена в карамзинской повести с большой силой и встречена с энтузиазмом. “Бедная Лиза” стала первым национальным произведением, героям которого можно было сопереживать так же, как героям Руссо или Гете. Мысль Карамзина, однако, глубже и того, чем восторгались почитатели, и того, чем возмущались враги. Не так просто оказалось заметить, что Эраст вовсе не собирался соблазнять Лизу: он сам чувствителен, и любовь ему нужна непорочная. После падения Лиза для Эраста становится “как все”, и ничто больше не удерживает его от дурной жизни. Рассказчик оплакивает слишком чувствительных героев, но сам не разочарован в сентиментальном идеале, сохраняет веру в то, что обостренная чувствительность людям на благо. История Эраста и Лизы для него и ценна, что располагает к состраданию. В определенной ситуации жизнь сердца приводит к беде. Вывод читатель должен сделать сам; не вина автора, если этот вывод окажется слишком простым.
Николай Карамзин являет собой едва ли не единственный в истории отечественной культуры пример человека, о котором у современников и потомков не осталось каких-либо двусмысленных воспоминаний. Уже при жизни историограф воспринимался как высочайший нравственный авторитет; это отношение к нему остается неизменным до сих пор.
Родился Николай Михайлович в Симбирской губернии в семье небогатых дворян, но людей культурных и просвещенных. Получив хорошее образование и светские навыки, что считалось престижным в те времена среди светской молодежи, поступил на военную службу в один из лучших гвардейских полков. Именно тут он осознает, что свой жизненный путь надо выстраивать не по общественным, как было принято меркам. Не прослужив и года, выходит в отставку в чине поручика и возвращается обратно в Симбирск (1784).
Молодой дворянин, усвоивший хорошие манеры, отличающийся изысканностью обхождения с дамами является блестящим кавалером на губернских балах. Однако, внутри себя он никак не может определиться и в новых знакомствах, а так же книгах все время ищет подсказки, как дальше строить свою судьбу, чем заниматься. Молодой дворянин, усвоивший хорошие манеры, отличающийся изысканностью обхождения с дамами является блестящим кавалером на губернских балах. Однако, внутри себя он никак не может определиться и в новых знакомствах, а так же книгах все время ищет подсказки, как дальше строить свою судьбу, чем заниматься.
С 1785 по 89 года Карамзину пришлось жить рядом масонами, деятельность которых оказала влияние и на его жизнь. Он начинает заниматься переводами художественной прозы, а в последствии и сам начинает писать для журналов. Первые произведения у него выходят в журнале Н. И. Новикова "Детское чтение для сердца и разума". Впоследствии Карамзин закладывает свое имение, и мечтая стать писателем-профессионалом, отправляется в путешествие по Европе, а в дальнейшем описать его. Это было довольно смелым шагом по тому времени, означающем, что он отказывается от наследования помещичьих доходов, и решает содержать себя на труды литератора.
Карамзин живет полтора года за границей. За это время он проезжает Германию, Францию, Англию, знакомясь с выдающимися, интереснейшими людьми, вовсе не чувствуя себя провинциалом и достойно представляет Россию. Исторические памятники, жилища людей, фабрики, трактиры, деревенские свадьбы, он сравнивает нравы людей разных национальностей и записывает все увиденное в блокнот. По возвращении в Россию в 1790 году, Карамзин начинает издавать "Московский журнал", где публикует свои повести и статьи ("Письма русского путешественника", "Бедная Лиза").
В дальнейшем он издает альманахи, сборники повестей "Мои безделки", через которые к нему приходит слава. Произведения Карамзина знают и в Москве, и в Санкт-Петербурге, в провинциальных городах. Стиль его написания легкий, непринужденный, манера изящная но демократичная. Он совершает настоящий переворот в восприятии книги читающего. В Москву едут люди, мечтающие, хотя бы раз взглянуть на любимого писателя. В подмосковном Коломенском "Лизин пруд" становится знаковым местом, куда приезжают погрустить или объясниться в любви.
В начале 19 столетия российский престол занял внук Екатерины II Александр I. Друг Карамзина и бывший учитель Александра I содействует, чтобы писателя назначили придворным историографом. Что имело для писателя два важных следствия. Первое - ему стали выплачивать пенсию, а второе - он мог теперь с головой уйти в работу с бесценным историческим архивом, к которому у него теперь имелся доступ. На этом жизненном этапе Карамзина оставляет свой литературный труд и берется за исторический - "Историю государства Российского".
С 1803 по 1826 Карамзин трудится над созданием двенадцати томов "Истории государства Российского", котороя отличается своим великолепным художественным слогом. Она написана вплоть до "смутных времен". Смерть писателя оборвала его замысел. Отклики на произведение были широкомасштабными. Это издание всколыхнуло общественное сознание, так как писатель открыл русскому человеку его истинную историю. В нем Карамзин объяснил наше прошлое по всем столицам и провинциям, где горячо обсуждалось данное произведение. Не всем было по душе содержание книги. Вольнолюбивая молодежь оспаривала поддержку Карамзиным монархического правления Александра I. Сам же писатель благородно принимает и критику на свое произведение и похвалу.
Когда Карамзин переезжает в Петербург, то каждое лето проводит вместе со своей семьей в Царском Селе. Карамзины людьми гостеприимные, у них бывали не только известные поэты Батюшков, Вяземский, но и молодые, еще не совсем открытые дарования. У них часто бывает Пушкин , который начинает ухаживать за супругой Карамзина. Но писатель великодушно прощает ему его выходку, так же, как прощает его нападки на собственный труд в пушкинских эпиграммах. По прошествию десяти лет Пушкин будет уже по другому смотреть на исторический труд Карамзина, и уже ссыльным поэтом в Михайловском заявит, что "Преподавать историю русскую нужно по Карамзину. Это произведение великого писателя, и одновременно подвиг честного человека" .
Последнее десятилетие Карамзин проводит в дружеских отношениях с Александром I. Они часто прогуливаются вместе в Царскосельском парке, проводя подолгу время в беседах. Император, доверял Николаю Михайловичу больше, чем дворцовым чиновникам, выспрашивая его мнение на тот или иной вопрос. Кстати, в Записке о древней и новой России есть много пунктов, где историк не согласен с мыслями монарха.
Карамзин представитель русского сентиментализма. Он провозгласил внутренний мир человека главной темой искусства, показал душевное равенство людей в противовес социальному неравенству.
История "бедной поселянки" Лизы, покинутой "жестокосердным" дворянином Эрастом ("Бедная Лиза", 1792), впервые обращает внимание читателя на жизнь простых, незнатных людей.
В. Г. Белинский считал, что Карамзин создал на Руси "образованный литературный язык". Писатель очистил литературный язык от архаизмов, а повествование - от напыщенности.
Основной многотомный труд - "История государства Российского", 1804 - 1826.
Последние годы царствования Екатерины увидели начало литературного движения, связанного с именем Карамзина. Это не было революцией. Дух восемнадцатого столетия оставался живым еще долго, и новое движение в значительной мере утверждало этот дух. Реформа литературного языка, его самая поразительная и заметная черта, была прямым продолжением реформ Петра и Ломоносова с их европеизацией и секуляризацией. Но поскольку и сама Европа изменилась за истекшее время, то новая волна европеизации принесла с собой новые идеи и новые вкусы – чувствительность Ричардсона и Руссо и первые признаки мятежа против классицизма.
Главным вопросом, однако, был вопрос о языке. Целью Карамзина было сделать литературный русский язык менее похожим на старые церковные языки – славянский и латынь, и более похожим на французский, новый язык образованного общества и светской науки. Он заменил тяжелый германо-латинский синтаксис, введенный Ломоносовым, более изящным французским стилем. Выбрасывая славянские слова сотнями, Карамзин во множестве вводил галлицизмы – точные переводы с французского слов и понятий, связанных с новой чувствительностью или с достижениями науки. Реформа имела успех и была немедленно принята большинством писателей. Но ни в коем случае не следует думать, что она принесла языку одну только пользу. Она не приблизила литературный русский к разговорному, она просто один иностранный образец заменила другим. Она даже увеличила разрыв между письменным и разговорным языком, ибо фактически покончила с ломоносовским разделением на три стиля, слив их в один средний и на практике отбросив низкий.
Сомнительно, столь ли много язык выиграл, как предполагают, от исключения такого множества славянских синонимов: они добавляли колорит и разнообразие. Своей реформой Карамзин способствовал увеличению разрыва между образованными классами и народом, а также между новой и старой Россией. Реформа была антидемократической (и в этом она была истинным порождением XVIII века) и антинациональной (также и в этом, и даже более). Но что бы мы ни говорили, она победила и ускорила наступление эры классической поэзии. Высшее оправдание карамзинского языка в том, что он стал языком Пушкина.
Другим аспектом карамзинского движения было появление новой чувствительности. Оно было подготовлено медленным просачиванием сентиментальных романов и эмоциональным пиетизмом франкмасонов. Но культ чувства, покорность эмоциональным импульсам, концепция добродетели как проявления природной доброты человека – все это впервые стал открыто проповедовать Карамзин.
Николай Михайлович Карамзин родился в 1766 г. в Симбирске (на средней Волге), в семье провинциальных дворян. Он получил хорошее среднее образование в частной школе немца – профессора Московского университета. После школы он чуть было не стал беспутным, ищущим одних развлечений дворянчиком, но тут он встретил И. П. Тургенева, видного масона, который увел его со стези порока и познакомил с Новиковым. Эти масонские влияния сыграли главную роль в оформлении мировоззрения Карамзина. Их смутно-религиозные, сентиментальные, космополитические идеи вымостили путь к пониманию Руссо и Гердера. Карамзин начал писать для новиковских журналов. Первой его работой был перевод шекспировского Юлия Цезаря (1787). Перевел он также и Времена года Томсона. В 1789 г. Карамзин уехал за границу и провел там, странствуя по Германии, Швейцарии, Франции и Англии, около полутора лет. Вернувшись в Москву, он стал издавать ежемесячник Московский журнал (1791–1792), с которого и начинается новое движение. Большая часть помещенных в нем материалов принадлежала перу самого издателя.
Главным его произведением, там напечатанным, были , принятые публикой чуть ли не как откровение: ее взору явилась новая, просвещенная, космополитическая чувствительность и восхитительно новый стиль. Карамзин стал вождем и самой выдающейся литературной фигурой своего поколения.
В царствование Павла (1796–1801) усиливающиеся строгости цензуры заставили Карамзина замолчать. Но либеральное начало царствования Александра I побудило его вернуться к литературной деятельности. В 1802 г. он затеял новый ежемесячник Вестник Европы , в котором много места уделялось политике. Он судил о современных событиях с точки зрения сентиментализированной плутарховой «добродетели», осуждал Наполеона и прославлял Вашингтона и Туссен-Лувертюра. В 1804 году Карамзин перестал издавать свой журнал, оставил литературные труды и целиком посвятил себя историческим разысканиям.
Все литературные произведения Карамзина написаны между 1791 и 1804 гг. Сегодня их литературная ценность не кажется значительной. Он не был творцом, он был переводчиком, школьным учителем, импортером иностранных богатств. Помимо того, что он был самым культурным, он был и самым изящным писателем своего времени. Нежность стиля – вот что поражало его читателей больше всего. Никогда русская проза так не старалась очаровать, заворожить своего читателя. Державин, впоследствии примкнувший к антикарамзинистам, был первым, с энтузиазмом приветствовавшим Письма русского путешественника . Его приветственные стихи кончались словами:
Пой, Карамзин! И в прозе
Глас слышен соловьин.
Все ранние сочинения Карамзина носят на себе печать «новой чувствительности». Это произведения человека, впервые открывшего в собственных чувствах неиссякаемый источник интереса и удовольствия. Он несет благую весть чувствительности: оказывается, счастье состоит в том, чтобы слушаться своих первых побуждений; чтобы быть счастливыми, мы должны доверять своим чувствам, ибо они натуральны , а Натура добра. Но руссоизм Карамзина умеряется врожденной посредственностью (в необидном, аристотелевском смысле этого слова). Его сочинения всегда отличаются изящной умеренностью и изысканной культурой. И чтобы напомнить, что мы все еще находимся по уши в восемнадцатом веке, заметим, что его чувствительность никогда не расстается с разумом, который судит по меньшей мере так же остро, как чувствует.
Сюжет первой и самой известной повести Карамзина Бедная Лиза – история соблазненной девушки, которую покинул любовник, и она кончает с собой – любимый сюжет эпохи сентиментализма. Успех повести был ни с чем не сравним. Пруд в окрестностях Москвы, где Карамзин устроил Лизино самоубийство, несколько лет оставался местом паломничества московских чувствительных юношей и дам. Карамзин был первым русским автором, придавшим прозаическому сочинению ту художественную отделку и ту степень внимания, которые подняли прозу в ранг литературы. Но вообще достоинства его повестей и романов невелики. Последние его повести, написанные после 1800 г. – Рыцарь нашего времени и Чувствительный и Холодный – лучше прочих, потому что проявляют настоящую оригинальность психологического наблюдения и сентименталистского анализа.
Поэзия Карамзина подражательна, но важна, как и остальное его творчество, как показатель наступившего нового периода. Он был первым в России, для кого поэзия стала средством передачи его «внутреннего мира». Он оставил отчетливый след в технике русского стиха, как обработкой традиционных французских стиховых форм, так и введением новых форм – германского происхождения. Во всем этом, однако, он был не более чем предшественником Жуковского, недостойным развязать ремень его сандалии, ибо Жуковский был истинным отцом новой русской поэзии.
После 1804 г. Карамзин отошел от литературы и журнализма и жил в тиши архивов, работая над Историей государства российского . Занятия историей произвели глубокую перемену в его мировоззрении. Сохраняя культ добродетели и чувства, он проникся патриотизмом и культом государства. Он пришел к выводу, что дабы быть успешно действующим, государстводолжно быть сильным, монархическим и самодержавным. Новые его взгляды выразились в записке О древней и новой России , поданной в 1811 г. сестре Александра I, герцогине Ольденбургской. Записка была направлена против конституционных реформ Сперанского, которые в то время обсуждались, и против всей либеральной франкофильской политики этого государственного деятеля. Эта записка (опубликованная только после смерти Карамзина) замечательна своей откровенной критикой русских монархов XVIII века, от Петра до Павла. С литературной точки зрения это Карамзинский шедевр – по силе и ясности аргументации, не замутненной риторикой и сентиментальностью. Она произвела большое впечатление на Александра I и дала ее автору политическое влияние, с которым приходилось считаться. В 1817 г. Карамзин приехал в Петербург, чтобы наблюдать за печатанием своей Истории , первые восемь томов которой вышли в 1818 г. Девятый, десятый и одиннадцатый появились в последующие годы, но двенадцатый (в котором повествование было доведено до 1612 г.) остался незаконченным и был опубликован посмертно.
Жизнь в Петербурге сблизила Карамзина с Александром. Император и историк были связаны теплой дружбой. Смерть Александра I (ноябрь 1825 г.) была для Карамзина большим ударом. Он ненадолго пережил своего царственного друга и умер в 1826 г. Репутация его как величайшего русского прозаика и великого историка стала главным догматом официальной науки, как и всего консервативного крыла литературного мира. Вот так, начав как реформистская, чуть ли не революционная сила, Карамзин стал у потомства символом и совершенным воплощением официальных идеалов императорской России.
с самого своего появления имела немедленный и всеобщий успех. По распродаже она била рекорды. Громадное большинство читателей восприняло ее как каноническую картину российского прошлого. Даже либеральное меньшинство, которому не по душе был ее главный тезис о действенности самодержавия, было увлечено литературной прелестью изложения и новизной фактов. С тех пор критические взгляды изменились, и сегодня никто уже не переживет восторгов публики, читавшей это в 1818 году. Исторический взгляд Карамзина узок и исковеркан специфическим для XVIII века характером его мировоззрения. Он занимался изучением исключительно (или почти исключительно) политической деятельности русских государей. Русский народ практически оставлен без внимания, что и подчеркивается самим названием – История государства российского . Суждения, которые он выносит по поводу царствующих особ (поскольку лица ниже рангом не слишком привлекают его внимание) часто составлены в морализаторском, сентиментальном духе. Его основополагающая идея о все искупающих добродетелях самодержавия искажает прочтение отдельных фактов.
Но у этих недостатков имеется и хорошая сторона. Заставляя читателя воспринимать русскую историю как единое целое, Карамзин помог ему понять ее единство. Рассуждая о поведении государей с точки зрения моралиста, он получал возможность осуждать их за эгоистическую или деспотическую политику. Сосредоточивая внимание на действиях князей, он придавал своему труду драматизм: больше всего воображение читателя поражали именно истории отдельных монархов, без сомнения, основанные на солидных фактах, но поданные и объединенные с искусством настоящего драматурга. Самая знаменитая из них – история Бориса Годунова, которая стала великим трагическим мифом русской поэзии и источником трагедии Пушкина и народной драмы Мусоргского.
Стиль Истории риторичен и красноречив. Это компромисс с литературными консерваторами, которые за то, что он написал Историю , простили Карамзину все прежние грехи. Но в главном она все-таки представляет развитие французского, в духе XVIII века, стиля молодого Карамзина. Он абстрактен и сентиментален. Он избегает, или, точнее, упускает всякую локальную и историческую окраску. Выбор слов рассчитан на универсализацию и гуманизацию, а не на индивидуализацию древней Руси, и монотонно закругленные ритмические каденции создают ощущение непрерывности, но не сложности истории. Современники любили этот стиль. Кое-кому из немногих критиков не нравились его высокопарность и сентиментальность, но в целом вся эпоха была им очарована и признала его величайшим достижением русской прозы.
Критика 18в. берет свое начало в 30-е г. первыми критиками были сами писатели. Расцвет связан с появлением альманахов и журналов. Впервые слово «критика» было употреблено Кантемиром в его работе «О воспитании». Тогда оно обозначало «аргументирующее рассуждение». Со второй половины 18 в. критика начинает отождествляться с искусством. Первая задача критика: «Учиться наслаждению изящным».появляется множество переводов иностранной литературы (Буало «Поэтическое искусство»). Сами понятия «критик» и «писатель» были одно целое.
Русская литературная критика начинается с огромной полемики Тредиаковского и Ломоносова(Тредиаковский «Новый и краткий способ к сложению русских стихов», Ломоносов «Письмо о правилах российского стихотворства», «Риторика»). К началу 40-х в полемику вступает и Сумароков. Критика 18 в создавала предпосылки для создания будующей дисциплины. Сложились циклы статей о русском стихосложении, по отдельным жанрам: ода, эпопея, трагедия.
Приблизительно с 1770-х в русской литературе обнаружились первые признаки формирования нового направления – сентиментализма. Сентиментализм расширил традиционные представления о социальном неравенстве между людьми. Проповедовал сострадательное сочувствие к демократическим низам(« крестьянки любить умеют»). Он открыл не только внутренний мир человека, но и окружающую человека природу. Направление не признавала прежних жанровых разграничений, боролось за сочетание различных жанров, чтобы лучше передать разнообразные настроения, их оттенки, переливы и переходы. Сентиментализм возвысил значение прозы. Абстрактно-морализующее начало в сентиментализме выступило особенно ярко.
Родоначальником и ярчайшим представителем русского сентиментализма был Николай Михайлович Карамзин (1766 - 1826) . Ему принадлежит честь создания программы этого литературного направления. К. развил вкус изящного, ввел в практику русской критики оценку явлений с точки зрения эстетики и науки. К был «первым критиком и, следовательно, основателем критики в русской литературе».
Как критик К интересовался обширным кругом современных эстетических, философских и исторических проблем. Он пытался осознавать свои оценки теоретически, рассматривая критику и эстетику, как строгую науку: «эстетика есть наука вкуса».
К. дальше Ломоносова и Тредиаковского продвинулся в разработке представлений о принципиальной связи между искусством и жизненным фактом. Искусство должно опираться на реальные впечатления. В то же время Карамзин считал, что изображение в искусстве имеет свои законы и не сводится к рабской верности факту.
В статье «Что нужно автору?» К. говорил: «Слог, фигуры, метафоры, образы, выражения – все сие трогает и пленяет тогда, когда одушевляется чувством…». Талант сочетается с «тонким вкусом», «знанием света», владением «духом языка своего», терпением, упорством в преодолении трудностей, во многом «работа есть условие искусства». Талант – дар природы, но от обстоятельств зависит, разовьются или погибнут его задатки. Талант – вещь естественная, не нечто божественное, он нуждается в поощрении и выучке.
Как бы ни был противоречив К. и как бы ни декларировал он, что художник всегда пишет лишь «портрет души и сердца своего», во всем искал для творчества опору в реальности и требовал подлинной художественности изображений. Так, в романе Ричардсона «Кларисса Гарлоу», разбору которой критик посвятил специальную статью 1791 г., он ценил прежде всего «верность натуре». Эта статья стала зерном целой теории характеров. Термин «характер» обозначает здесь не просто душевный строй человека, а особенность сложной души, сотканной из противоречий.
В рассуждениях К. о судьбах русского национального характера(«Речь, произнесенная на торжественном собрании императорской Российской академии», 1818 г.) можно найти элементы будущих «западничества» и «славянофильства». С одной стороны, писатель положительно оценивает влияние петровских реформ на культуру России. Но тут же К.заявлял: «…Великий Петр, изменив многое, не изменил всего коренного русского… Сии остатки, действие ли природы, климата, естественных или гражданских обстоятельств еще образуют народное свойство россиян…»
Глубоко подходил К. и к проблеме языка, связывая ее с проблемой характеров. Для его эстетических задач, для языковой характеристики персонажей нужны были все стили русского литературного языка. Главным в их соотношении оказывалась передача полноты и сложности психологических переживаний, исторического и национального колорита.
К. были провозглашены и подтверждены собственной литературной практикой принципы так называемого «нового слога». Суть его сводилась к упрощению письменной речи, тяжеловесной книжности, схоластической высокопарности, свойственных произведениям классицизма. К. стремился сблизить письменный язык с живой разговорной речью образованного общества. Но требуя «писать как говорят», К. отмечал, что русский разговорный, в том числе «общественно-бытовой», язык еще надлежит создать.
разговорного языка и стиля, самобытных национальных начал литературы и разработки принципов изображения психологической характерности. Опираясь на недавно открытое «Слово о полку Игореве» и желая «сохранить имя и память древнейшего русского поэта», Карамзин начал историю русской литературы с Бояна-вещего. Потом охарактеризовал Нестора, Никона, Симеона Полоцкого, Феофана Прокоповича.
Развитие русского литературного языка Карамзин разделял на эпохи:
1. Эпоха Кантемира.
2. Эпоха Ломоносова.
3. Эпоха сумароковско-елагинской школы.
4. Карамзинская современность, когда «образуется приятность слога».
Так К. положил начало периодизации русской литературы. В Ломоносове Карамзин видел «первого образователя нашего языка», который «открыл в нем изящность, силу и гармонию. У Сумарокова он подчеркивал другое драгоценное качество: он «…сильнее Ломоносова действовал на публику». Но общая оценка Сумарокова у Карамзина сниженная. В упрек ему ставится то, что «в трагедиях своих он старался более описывать чувства, нежели представлять характеры в их эстетической и нравственной истине. К. упрекал Сумарокова в приторной «чувствительности», неумении изображать характеры и обстоятельства в их единстве.
Таким образом проводилась резкая граница между классицизмом в его наиболее разносторонней сумароковской форме и сентиментализмом, превосходящим его не только многосторонностью и утонченностью изображения действительности, но и чувством историзма, индивидуальной специфики явлений. Сентиментализм выступал как наследник всех прежних завоеваний русской литературы и как ее новое слово.
5. Декабристская критика (Ф.Глинка, К.Ф.Рылеев, О.Сомов, В.Кюхельбекер, А.Бестужев (Марлинский).
Декабристы создали свою художественную литературу, свою теоретико-эстетическую программу и критику. Литературные силы декабристов были объединены в «Вольное общество любителей российской словесности». Общество выпускало журнал «Соревнователь просвещения и благоденствия». Большое значение имел альманах «Полярная звезда». Его издателями были Бестужев (Марлинский) и Рылеев. Литературная программа революционно-романтического направления создавалась постепенно Бестужевым(Марлинским), Кюхельбекером, Рылеевым.
В трактате Сомова «О романтической поэзии» важна была теоретическая постановка вопроса о романтизме, роли воображения в творчестве. Но С. обобщал пока только опыт поэзии Жуковского и раннего Пушкина, а не политическую поэзию декабристов. Это был трактат о романтизме в еще весьма расплывчатом понимании. По признаку чрезвычайно широко истолковываемой народности и неподражательности С. во многих европейских литературах пытался выделить представителей романтизма. В их числе оказались Лопе де Вега, Шекспир, Гете. В число романтиков России попадали не только Жуковский и Пушкин, но и Державин. Поэтому Пушкин жаловался тогда в письмах на сбивчивость понятий о романтизме.
Самым талантливым критиком этого направления был Александр Александрович Бестужев (Марлинский). Большую ценность представляет письмо Бестужева к Николаю I из крепости – «Об историческом ходе свободомыслия в России». В письме он пытался оправдать восстание декабристов. И представить его как выражение всенародного недовольства аракчеевщиной, унижением офицерства и солдат.
В статье «Взгляд на старую и новую словесность в России»(1823). Б. захватил в орбиту своего внимания все периоды истории русской литературы. Литература была рассмотрена под самым прогрессивным углом зрения, с позиции последовательно проведенной историко-литературной концепции.
Б. старался показать, как выразились в русской литературе гражданские и патриотические мотивы, начиная со «Слова о полку Игореве», где «непреклонный славолюбивый дух народа дышит в каждой строке». Писатели рассматривались в хронологической последовательности, но не в сопоставлении один с другим. Особо превознес он Державина – поборника правды, поэта «вдохновенного, неподражаемого», умевшего говорить царям истину. Также высоко отозвался о поэзии Жуковского, так как Жуковский певец вечного источника романтизма: жизни сердца, мечтательных порывов юности, невыразимого состояния души. Б. оценивал заслуги поэтов с точки зрения их приближенности к народности, особо он выделил творчество Рылеева, так как в нем имелись существенные, чисто декабристские черты.
В обзоре «Взгляд на русскую словесность в течении 1823г» Б. выразил резкое недовольство современным состоянием литературы, усматривая главную причину в недооценке исторического опыта Отечественной войны. Недостаток оригинальности русских поэтов видел в равнодушие девушек к русской словесности.
Вильгельм Карлович Кюхельбекер (1797-1846) В 1817г напишет статью «Обозрение русской литературы». Приветствует «переворот», произведенный в русской литературе Жуковским, сумевшим взамен французского влияния привить влияние «германское». Упомянул Радищева, как одного из создателей самобытной русской литературы.
В своей главной статье «О направлении нашей поэзии, особенно лирической в последнее десятилетие» К. фактически провел разграничение двух течений внутри русского романтического движения. Гражданский романтизм ограничивал от элегического. Он напал на унылый романтизм Жуковского, тем самым намекая на возможность и необходимость какого-то другого романтизма, связанного со свободным вдохновением, высокими гражданскими помыслами. Призывал ориентироваться на народную поэзию. По его мнению, Жуковский и Батюшков стали «на время» корифеями той школы, которую ныне «выдают нам за романтическую». По мнению К.,не эта школа должна была представлять «истинный романтизм» в России. Он называл Жуковского и Батюшкова «мнимыми романтиками. Однако К. не хватало решимости назвать «истинно-романтической» ту новую школу, к которой принадлежал он сам и многие декабристы. Он только призывал ее создать. Также выступал против подражания иностранным образцам.
Кондратий Федорович Рылеев (1795-1826) Был писателем активной критической мысли. В 1825 переписывался и спорил с находившимся в Михайловском Пушкиным. Видимо, многие советы великого поэта запали ему в душу. Главная критическая статья Р. – «Несколько мыслей о поэзии»(1825). Подзаголовок ее «Отрывки из письма к NN» надо понимать как отрывок из письма к Пушкину. Статья – публичный ответ Р. Пушкину на все их споры. Спора в статье с Пушкиным собственно нет, а есть практическое претворение результатов обсуждения некоторых вопросов с Пушкиным. На споры Рылеев отвечал делом, преодолевая антиисторизм дум и присоединяясь к Пушкину в сетованиях, что понятия о классиках и романтиках сбивчивы. Р. ошибался, советуя вовсе отказаться от теоретического определения сущности поэзии: «поэзия вообще не должна определяться». Его не удовлетворяют ни французские, ни немецкие эстетики, так как все их определения или носят или частный характер, относящийся к поэзии какого-нибудь века, народа, поэта, или слишком сливаются с определениями других видов искусства и даже философии. Р. приближается к пушкинскому представлению об «истинной поэзии». Пушкин видел сущность поэзии в передачи истины жизни, в правдоподобии характеров и предполагаемых обстоятельств. Р высказал нечто подобное, хотя и без пушкинской ясности. Он говорил об эволюции форм поэзии, завязок, развязок, которые когда-то нравились древним, но теперь «нам не впору». Три единства – не злая выдумка доктринеров классицизма, а правила, которые соответствовали понятиям и возможностям тогдашних зрителей и тогдашнего театра. Р. намекает, что теперь возникают другие обстоятельства, более сложные и обширные. Только в отдельных случаях события в современной драме могут вливаться в три единства. Приходится изобретать новые правила и законы единства.
Фёдор Никола́евич Гли́нка (1786 - 1880) - русский поэт, публицист, критик, офицер, участник декабристских обществ. Самая знаменитая статья Г. «О необходимости иметь историю войны 1812». В этой статье он требует героической литературы, ее чтения, а также говорит о подражании древним писателям (Тицит): «Одно прилежное чтение великих писателей научает слогу, одно искусное подражание древним придает совершенство сочинениям новейших времен.» Также он просит, чтоб писатели «изгнали» из своей речи, заимствованные из «чуждых наречий» слова. «Война 1812 года неоспоримо назваться может священною. В ней заключаются примеры всех гражданских и воинских добродетелей.» Также он занимался пропагандой декабристской литературы. И считал, что у поэзии высокой предназначение. билет 8.критика П.А.Вяземского9.«Любомудры» , участники литературно-философского кружка «Общество любомудрия», существовавшего в Москве в 1823-25. В него входили В. Ф. Одоевский , Д. В. Веневитинов , И. В. Киреевский , Н. М. Рожалин, А. И. Кошелев , В. П. Титов, С. П. Шевырёв, Н. А. Мельгунов и другие. Инициатор – Веневитинов. Кружок носил преимущественно философский характер. «Л» изучали сочинения Б. Спинозы, И. Канта, И. Г. Фихте, немецких натурфилософов особенно Ф. В. Шеллинга; в частности, на основе шеллингианского принципа «тождества» предпринимались попытки создания цельной философской системы, приводящей «все случаи или все частные познания человека к одному началу» (Веневитинов). Они говорили, что философия – есть истинная поэзия(религиозное отношение к поэзии). Они считали, что чувство порождают мысль. Проявляли интерес к философии Платона. На основе философски систем других хотели создать новую основу для нашей литературы. В области эстетики «Л» выступали против эмпиризма и «критики вкусов», доказывая необходимость «единства теории изящного» (Одоевский, Веневитинов, Шевырёв). Именнов кружке «Л» возникает явление систематизма: «Положительная литературная система». В теоретических исканиях заметна отвлеченность. Литература не может строиться по правилам. Говорили, что всегда будут возникать произведения, которые будут подрывать эти правила. Практической реализации этих идей должен был служить философско-литературный журнал, программа которого изложена в статье Веневитинова «Несколько мыслей в план журнала» («О состоянии просвещения в России»), прочитанной на заседании кружка. Перед восстанием 14 декабря 1825 оппозиционные настроения в кружке усилились и, как свидетельствует Кошелев, сочинения французских «политических писателей» оттеснили «с первого плана» немецкую философию. Но после подавления восстания, напуганные репрессиями, «Л» распустили кружок, а устав и протоколы были сожжены его председателем Одоевским. Впоследствии большинство «Л» объединилось вокруг журнала «Московский вестник».
