Есть писатели для масс, писатели для узкого круга ценителей и писатели для писателей. Так уж исторически сложилось, что Сергей Дурылин относится к третьей категории, но явно достоин большего.
Как и многие крупные философы Серебряного века Дурылин был очень противоречивой натурой. Происходя из патриархальной и благополучной купеческой семьи, в юности он увлекся новомодными революционными течениями и потерял веру. Однако в началу 10-х годов вновь ее обрел, став завсегдатаем религиозно-философских кружков и изъявив желание стать монахом. Правда, Оптинский старец Анатолий своего благословения на это писателю не дал, и тогда он был рукоположен в священники.
Дурылин был учителем Игоря Ильинского и Бориса Пастернака, о нем с придыханием отзывались художник Михаил Нестеров и церковный писатель Сергей Фудель. Но в советское время Сергей Николаевич хлебнул горюшка сполна. Измученный постоянными ссылками, он прекратил служение, а 30-х годах сгорел весь его архив, из-за чего убитый горем писатель переквалифицировался в театральные критики. Возможно, еще и поэтому художественная проза Дурылина современному читателю практически неизвестна.
Несколько лет назад в издательстве журнала «Москва» увидел свет трехтомник Дурылина, но это издание, увы, прошло практически незамеченным. Более востребованной оказалась книга избранной прозы «Тихие яблони», выпущенная в издательстве «Никея». В этом году она претерпела уже второе издание. До сих пор издание числится в лидерах продаж. Скорее всего, этому поспособствовало и эмоциональное предисловие Георгия Ефимова, знавшего автора лично, и неимоверно привлекательная обложка в пастельных тонах.
Ну и, конечно, проза Дурылина до сих пор манит и окрыляет. В центре издания автобиографическая повесть «Сударь-кот», написанная увлекательным орнаментальным языком. Из нее читатель узнает об укладе купеческих семей в России и о судьбе старой монахини, которая через всю жизнь пронесла любовь к приказчику своего отца. Так сложилось, что единственным связующим звеном между влюбленными стал в итоге вальяжный кот, которого благочестивая старушка холила и лелеяла.
Короткие рассказы дают не менее обильную пищу для ума и души. «Троицын день» - печальная история жены священника, которая так и смогла смириться со смертью ребенка, поэтому находила сомнительное утешение в путешествиях по России, тогда как спасения надо было искать в вере — и только в ней. «Сладость ангелов» помогает нам лучше понять, что же все-таки имел в виду Христос, говоря о «Хлебе небесном». «Бабушкин день» - изящная виньетка в духе другого недооцененного писателя Серебряного века Бориса Садовского.
Венчает том «Сказание о невидимом Граде Китеже», в котором сильны лесковские традиции. Мифологему затонувшего города как символа России писатель разрабатывал всю жизнь и недаром участь его собственных произведений можно описать при помощи этих же понятий.
Сергея Дурылина исследователи называют одной из самых загадочных фигур в русской литературе. Он был видным советским театроведом и культурологом, знатоком живописи и… православным священником. В непростые для Церкви тридцатые годы прошлого века ему удавалось совмещать должность профессора ГИТИСа и священный сан. И это – почти всё, что о нём известно. Поэтому многолетнюю сосредоточенность литературоведов именно на биографии автора вполне можно понять. И всё же, сами того не желая, исследователи весьма надолго отодвинули на задний план тот факт, что Сергей Дурылин был ещё и прекрасным писателем. По крайней мере, нынешнему читателю его литературное творчество мало знакомо. Напомнить о Сергее Дурылине как об авторе тонких, мудрых и бесконечно добрых повестей и рассказов решили в издательстве «Никея». Именно там, в серии «Забытая русская проза» вышел сборник произведений писателя под названием «Тихие яблони».
Литературные критики сразу заговорили о лесковских, тургеневских, и в особенности шмелёвских мотивах в текстах Дурылина. Столь лестные сравнения, безусловно, интригуют, но всё же не должны ввести внимательного читателя в заблуждение. Уже с первых страниц книги понятно, что перед нами – абсолютно самобытный автор, обладающий поразительной способностью быть в своих произведениях очень разным: то весело шутить, то погружаться в светлую грусть; то без умолку говорить, то замирать, и в тишине прислушиваться к собственному сердцу.
Именно так написано, пожалуй, одно из наиболее известных произведений Сергея Дурылина – повесть «Сударь кот», которая вошла в сборник «Тихие яблони». В ней есть, над чем улыбнуться и над чем крепко призадуматься. Любовь купеческой дочки Ариши и молодого приказчика Петра из обыкновенного земного чувства вдруг перерастает в Любовь Евангельскую – ту, которая, как писал апостол Павел, не ищет своего и никогда не перестаёт. И даже самый обыкновенный рыжий кот Васька это понимает и чувствует.
Автору удалось сохранить и передать читателям через свои произведения чистую, искреннюю, какую-то почти детскую радость жизни. Её испытывают герои рассказа «Сладость ангелов» – архиерей и архимандрит, которых одна-единственная строчка из молитвы Пресвятой Богородице заставила глубже заглянуть в свои сердца и пробудила самые светлые воспоминания.
Именно такие воспоминания будит проза Сергея Дурылина и в сердцах читателей. «Тихие яблони» навевают покой, дают возможность неспешно поразмышлять о смысле жизни и учат просто радоваться ей.
С вами была программа «Литературный навигатор» и её ведущая Анна Шепелёва. Держитесь правильного литературного курса!
В сборник вошли разноплановые произведения, чтобы дать представление о масштабе дарования автора, многообразии тем и стилей его прозы. Это и лиричная и пронзительная повесть «Сударь кот», в которой автор, вспоминая детство и давно ушедший мир крепкой купеческой провинции, рассказывает нам историю истинной любви, которая «никогда не престает». Это и остроумный, поучительный рассказ «Сладость ангелов», и былинное «Сказание о невидимом граде Китеже» и некоторые другие. Повести и рассказы С. Н. Дурылина издаются крайне редко и по сей день неизвестны широкому кругу читателей.
Книга «Тихие яблони» — одна из немногих попыток подарить читателю забытые произведения замечательного русского писателя.
С. Н. Дурылин (1886-1954), прежде всего известный как литературовед, театровед, автор мемуаров, талантливый педагог (в числе его учеников был Б. Пастернак), этнограф, знаток церковного искусства, незаслуженно забыт как писатель. Это и объяснимо и странно одновременно.
Действительно, в те страшные послереволюционные десятилетия писатель даже помыслить не мог о том, что его произведения, проникнутые глубокой верой, когда-то cмогут быть напечатаны, он писал «в стол». Но почему в наше время многие, даже искушенные читатели, не знают его блистательных повестей и рассказов — загадка.
Между тем, критики ставят яркую, самобытную прозу С.Н. Дурылина в один ряд с произведениями И.С. Шмелева и М.М. Пришвина.
Перед вами книга Сергея Николаевича Дурылина (1886–1954) – писателя, ученого, священника и педагога. В нее вошли повесть «Сударь кот», рассказы и «Сказание о граде Китеже». Написаны они были в 1913–1924 годах, в одно десятилетие, но сколько событий оно вместило – в жизни страны и в жизни автора: начало Великой войны, как справедливо называли Первую мировую, крушение Российской империи, две революции, Собор Русской Православной Церкви 1917–1918 годов и восстановление Патриаршества, Гражданскую войну и гонения на Церковь. Автору, одинокому больному человеку, уже известному писателю и деятелю Серебряного века, тоже выпало на долю немало: судьбоносная поездка с матерью в Оптину пустынь накануне ее смерти (в те годы он мечтает о монашестве и не получает на это благословения), закрытие Троице-Сергиевой Лавры и работа по спасению ее культурных сокровищ, принятие священства в столь непростое время в храме Николы в Клённиках у старца Алексия Мечёва по благословению оптинского старца Анатолия (Потапова), арест, ссылка в Челябинск.
Творчество С. Н. Дурылина велико и разнообразно: им было создано более 800 статей и множество книг об артистах, писателях, художниках, воспоминания, романы, повести, рассказы и стихи. Книги и статьи эти найдешь только в больших библиотеках, ведь они выходили не меньше полувека тому назад, а многие – и больше ста лет. Замечателен его роман-воспоминание о семье, родителях, няне «В родном углу», книги о классиках – Лермонтове, Гоголе, Лескове, огромная монография «Русские писатели у Гёте в Веймаре», где много открытий, две книги о Михаиле Васильевиче Нестерове, дружба с которым продлилась несколько десятилетий. Рассказы и эссе в духе Серебряного века, очерки о путешествиях по Русскому Северу, статьи о русской иконописи, тогда только что открытой на удивление всему культурному миру. Многое еще лежит в архивах и, появляясь в печати, радует нас.
Начиная с 2000 года наследие Дурылина стали переиздавать, вышел роман «Колокола», появились статьи о нем самом и его творчестве. Недавно вышла его биография в серии «Жизнь замечательных людей». Но всё же знают о нем мало, и сравнительно немногие, – такой выбор сейчас книг, и тиражи небольшие. А жаль, Сергей Николаевич Дурылин – яркий писатель, замечательный ученый-театровед, историк литературы и очень интересный человек.
На жизненном пути Сергея Николаевича было много разного, трудного, сложного. И откликами на события, и впечатлениями его жизни «прошито» его творчество. Дурылин родился в московской купеческой семье. Еще в отрочестве Сережи его отец разорился и умер, мальчик остался с матерью и братом. Из гимназии Сережа ушел после шестого класса – из-за казенной муштры, а также отказавшись от обучения как «привилегии, которой лишена большая часть народа», – сказалось влияние толстовства, которому он отдал немалую дань. В юности Дурылин увлекся революционным движением, отошел от него после гибели ближайшего друга, участника боевой дружины. Потерял веру. Преподавал, работал в толстовском издательстве «Посредник», ездил в Ясную Поляну. Потом было обучение в Археологическом институте, начало возвращения к вере, поездки на Русский Север, прикосновение к тому миру, где был жив уклад Древней Руси и где особый строй людей и природы.
В Москве Дурылин сближается с кругом писателей Серебряного века – Андреем Белым, Эллисом, а затем и с Религиозно-философским обществом памяти В. Соловьева, секретарем которого он был в 1912–1918 годах, до его закрытия. Литературные труды, доклады, переводы принесли Дурылину немалую известность, получил он признание и как талантливый педагог (его учениками были Ильинский, Пастернак). Постепенно Дурылин сближается со славянофильским и церковным кружком Новоселова.
В 1913 году попадает в Оптину пустынь к старцу Анатолию, чье духовное наставничество во многом определяет его дальнейшую судьбу. После революции живет в Сергиевом Посаде, общается с о. Павлом Флоренским и В. В. Розановым, чья творческая отзывчивость на события жизни близка Дурылину. Присутствует при кончине Розанова.
В 1920 году Дурылин становится священником, приняв целибат, и начинает служить в храме известного московского старца Алексия Мечёва. Летом 1922 года его арестовывают, сам Дзержинский требует наказать партийцев, просивших за Дурылина. После года тюрьмы, будучи выслан в Челябинск, Дурылин работает в краеведческом музее. В помощь ему отец Алексий посылает энергичную прихожанку Ирину Алексеевну Комиссарову, напутствуя ее словами: «Береги его, он нужен людям». Она становится на всю жизнь ангелом-хранителем Сергея Николаевича.
По возвращении в Москву в 1924 году Дурылин продолжает литературную и педагогическую работу, но в приход Никольского храма не возвращается. В Крыму знакомится с Волошиным и художником Богаевским, работает в Абрамцеве и Муранове, музее Тютчева. Вновь арестован в 1927 году, сослан в Томск, где работы не имеет, живет тяжело, болеет. Через три года переезжает в Киржач, много трудится там как историк литературы.
В 1934 году, устав от гонений, Дурылин решается на гражданский брак с Ириной Алексеевной (от него требовали отречения от сана). Внешне жизнь налаживается, удается построить дом в Болшеве. В нем проходят почти двадцать лет, наполненные самым интенсивным творчеством. Там он и служит тайно для своих ближайших друзей, но вне общины храма, ушедшей в подполье. Теперь он хранитель и певец традиций и наследия русской культуры, несет ее память и дух новому читателю.
Дурылин пишет о Малом и Художественном театрах, многие из артистов становятся его друзьями, а некоторые, вероятно, и духовными детьми. Широко открыты всегда двери его дома, многим он помогает – и материально, и духовно. Известно, что перед смертью Дурылин встречался для исповеди с отцом Стефаном (Никитиным, позже епископом), близким еще по храму в Клённиках. Умер писатель 14 декабря 1954 года.
В сборнике «Тихие яблони» представлена одна из граней многообразного творчества писателя.
Семейную повесть «Сударь кот» Нестеров считал лучшим творением Сергея Николаевича. В статье тех лет Дурылин сетовал: «До чего же мало храма в русской литературе!.. Как будто ни его, ни того, что около него и от него, никогда и не было в России… Так у всех, кроме Достоевского и Лескова». Восполнить этот пробел и призваны эти повесть и рассказы. Расположены они в книге в обратном хронологическом порядке – от более поздних к ранним, начиная с самых углубленных в жизнь Церкви. На первый взгляд они покажутся несколько стилизованными – «что-то знакомое, где-то встречалось». Таков любимый прием Серебряного века, стиля модерн: многое тогда извлекли из забвения и открыли, стилизации были уместны, любил этот прием и Дурылин – быть в тени великих. Но ведь в его дни отраженное в текстах хоть и уходило из жизни, но еще бытовало.
Замечателен язык Дурылина: сочный, красочный, «смакующий» слова и оттенки, читать его – удовольствие, роскошь. Он гордился тем, что москвич, наслаждался московским говором.
В большинстве произведений есть дорогие автору воспоминания. В повести «Сударь кот» сюжет – нередкий для XIX века жизненный узел, как у Тургенева. Глубокие сцены духовной и душевной жизни: истовый православный быт купечества, монастырь, духовное искушение почтенной монахини «суетой всего», чтение Псалтири у гроба любимого, «оптинская» любовь к людям и миру Божьему в старости. Из биографического: «мир шелка» и художественный вкус хозяина и его воспитанника, икона Спаса, перед которой хозяин подводит итог дня, – взято из ранних воспоминаний об отце и его «художестве». Еще и задание – показать в должном свете купеческий мир с его Третьяковыми и Мамонтовыми, вопреки одному лишь «темному царству» Островского.
Рассказ «Сладость ангелов» напоминает поначалу одновременно Лескова и Достоевского: церковный быт и трагедия безверия. Но за этим – пронзительный личный опыт – потери веры и с нею смысла жизни. Опыт убивающей веру казенной схоластики на уроке Закона Божьего в гимназии – ее не смог «оживить» даже умный и искренний батюшка, с которым автор дружил потом долгие годы. Тихий плач от стыда перед матерью за свое безбожие и от жалости к ней – уткнувшись лицом в стенку, но не выпуская из рук безбожной книги. И ее молитва за дверью: «Помоги, прости, вразуми…» И ни слова упрека – ни сыну, ни его друзьям-атеистам. Фундамент веры, на всю жизнь заложенный няней в родном доме, – это спасительный и дорогой опыт связи с народной, немудрствующей верой, далекой от умствований и гордыни людей ученых.
Рассказы «Бабушкин день» и «Троицын день» окунают нас в дворянский мир и в мир странничества. Усадьбы в то время еще были рядом, жили своей веками устроенной жизнью, а со странниками Сергею Николаевичу не раз доводилось беседовать в Оптиной пустыни и Москве. Но тот уклад, те явления старинного русского быта уже ощущались писателем как уходящие, отсюда и грусть, которой пронизаны рассказы.
«Сказание о граде Китеже» – стилизация притчевая, древнерусская, вроде рисунков Билибина. Дурылин мог слышать подобный сказ, былину во время своих путешествий по Северу, в обычной северной избе, где они сочинялись и пелись. Таковы «подкладки» его рассказов, а «лицо» их нам напоминает о Шмелеве (эмигрантском), о Лескове и Серебряном веке…
Писать о С. Н. Дурылине, представить его вам – для меня радость. В детстве бабушка нам рассказывала о московском старце Алексее Мечёве, о его храме Николы в Клённиках в начале улицы Маросейки. Отец Сергий Дурылин занимался там с детьми, эти занятия посещала мама с младшими сестрами. Часто он заходил после службы отдохнуть к нам в дом в Архангельском переулке, рядом с Меншиковой башней. Бабушка вспоминала, как провожали его в ссылку, собирали посылки, писали ему письма. После ссылки он учил литературе маму и нескольких девочек в домашней школе (где не было глумления над верой, которое уже начиналось в советской школе). Ставили спектакли по Крылову. У Сергея Николаевича было ценное для педагога качество – он умел дружить со своими воспитанниками, а они любили и всегда помнили учителя.
Как-то в девятом классе мама свозила нас с братом и сестрой к нему в Болшево. Иногда в те две зимы, его последние, меня брали в Дом ученых на вечера, организованные Сергеем Николаевичем по случаю памятных дат, с его докладом и небольшим концертом. На одном из таких концертов я слышал, как Дмитрий Журавлев читал «Осень» из «Евгения Онегина». Исполнение произвело на меня сильное впечатление, я выучил отрывок и читал его, подражая артисту.
Помню рано утром звонок из Болшева о его кончине.
Вспоминая Сергея Николаевича, видя, что издаются его книги и в наши дни, я неизменно испытываю радость – за него, за непропавшие труды его и за нас, потому что читать дурылинскую прозу, наслаждаться дурылинским языком – дорогой подарок. Кусочек творчества писателя и священника отца Сергия Дурылина доходит теперь с этой книгой до вас. Кусочек светлый, добрый, немало в нем тишины и покоя душевного – того, что сам он так искал и ценил. Желаю и вам радости от этого дара, что дает нам Начальник Тишины.
Георгий Ефимов
Дурылин Сергей Николаевич (род. 1886, Москва — ум. 1954, пос. Болшево, Московская обл.) — священник Русской Православной Церкви, писатель, искусствовед, этнограф.
Гимназист С. Дурылин входил во взрослую жизнь в период обострения революционного брожения в обществе, он пошел в народ, испытал влияние толстовства, писал для журнала «Свободное воспитание» и сочинял стихи. В возрасте 20 лет его истинная, созерцательная натура взяла верх, и С. Дурылин отправился в свою первую этнографическую экспедицию на Север. Он заканчивает Археологический институт и участвует в новой экспедиции на Север, до самой Норвегии.
С. Дурылин публикует свои исследования по иконографии и первые очерки о религиозных истоках творчества М. Лермонтова, Н. Гоголя, В. Гаршина, Н. Лескова. Он входит в круг тогдашних религиозных философов: В. Соловьева, С. Булгакова, В. Розанова, продвигает концепцию «Невидимого града Китежа».
В 1913 году едет в и становится духовным сыном преп. Анатолия (Потапова). Он приветствует восстановление Патриаршества в России, участвует в разработке новых концепций духовного образования, св. прав. Алексей (Мечев) разрешает его сомнения в выборе жизненного пути и в 1920 году С. Дурылин становится священником. Уже в 1922 году он был арестован и сослан в Челябинск, позднее пережил повторный арест и новую ссылку. В эти годы он встретил на своем пути множество исповедников и новомучеников нашей Церкви, стал другом семьи замечательного художника М. Нестерова (биографию которого он впоследствии написал), и именно от них достоверно известно, что, хотя о. Сергей не выходил на открытое служение Церкви, он совершал тайные богослужения и венчал уже в 1940-е годы младшую дочь М. Нестерова. В 1936 году о. Сергей поселяется вместе со своей верной спутницей в годы ссылок, знавшей его еще по Маросейской общине, И. Комиссаровой, в Болшево, где теперь находится музей его имени. В послевоенные годы стал признанным искусствоведом, профессором истории русского и советского театра.
Его литературное наследие постепенно возвращается современному читателю, в серии ЖЗЛ вышла книга В. Тороповой «Сергей Дурылин. Самостояние». Изданы его воспоминания «В своем углу», где он, зарисовкой, нюансами, взглядом воспроизводит хронику собственных духовных исканий рубежа веков, дает слово представителям Серебряного века, которых лично знал. Книга «В родном углу. Как жила и чем дышала старая Москва» рассчитана на самый широкий круг читателей, ее лирический настрой, богатый язык, глубина размышлений очевидца описываемых событий неизменно трогает каждого, взявшего в руки эту замечательную книгу. Сборник «Тихие яблони. Забытая русская проза» — блестящий образец русской классики, которая всегда современна.
