ФАБР Жан Анри
(Fabre, Jean Henri)
(1823-1915), французский энтомолог и писатель. Родился 22 декабря 1823 в Сен-Леоне. По окончании педагогического училища (1842) работал школьным учителем. С 1849 преподавал в коллеже в Аяччо (о.Корсика). Собирая на берегу моря ракушки, заболел лихорадкой и был вынужден уехать с острова. Получив в Париже докторскую степень, Фабр в 1852 стал преподавателем физики и химии в Авиньонском лицее. Поворотный момент в его жизни наступил в 1852, когда он, потратив все свое месячное жалование, купил дорогую, хорошо иллюстрированную книгу о насекомых. Вначале наблюдения за поведением насекомых Фабр мог проводить только во время каникул. Но в 1871 он был отстранен от преподавания за прогрессивные идеи по реформированию системы образования, и поселился в маленьком домике на окраине Оранжа.
У него появилось значительно больше времени для наблюдений и экспериментов, хотя он по-прежнему жил в нужде, преследовавшей его в течение всей жизни. Ему приходилось самому изготавливать все необходимое лабораторное оборудование, так как он не мог позволить себе его приобретение. Когда Фабру было уже 55 лет, он наконец приобрел участок земли в небольшой деревне Сериньян-дю-Конта в Провансе, примерно в 80 км от побережья. Для местных жителей это был пустырь, но Фабр именовал эту землю "Раем" и превратил ее в настоящую полевую лабораторию для изучения жизни насекомых. Здесь ему никто не мешал работать, и он мог целиком погрузиться в эксперименты и наблюдения. В 1878, вскоре после переезда в Сериньян, он начал публиковать результаты своих классических исследований пчел-каменщиц, роющих ос, гусениц соснового походного шелкопряда, богомолов, бабочки психеи и многих других насекомых. В том же году вышел из печати первый том Энтомологических воспоминаний (Souvenirs Entomologiques) - работы, принесшей Фабру славу. Прежде чем на свет появился последний, 10-й том этого сочинения, прошло почти тридцать лет. Некоторые его исследования, например жуков скарабеев, продолжались около 40 лет. Поначалу книги Фабра не привлекали широкого внимания публики, хотя В.Гюго и назвал его "Гомером насекомых", а Ч.Дарвин отзывался о нем как о "неподражаемом наблюдателе". Только с выходом последнего тома Энтомологических воспоминаний Фабр получил признание как в научном, так и в литературном мире. Он был избран членом ряда научных обществ; на юбилей Фабра 3 апреля 1910 в деревню, где он жил, съехались именитые представители многих научных обществ, а Энтомологические воспоминания были удостоены специальной премии Института Франции. До появления работ Фабра почти все посвященные насекомым книги представляли собой сухие сводки фактов. Наверное, он тоже мог бы ограничиться пунктуальным изложением того, что наблюдал, предоставив читателю возможность самому судить о результатах его наблюдений. Однако к живому описанию сделанных им открытий Фабр добавил толику философских и поэтических рассуждений. Склонный в силу своего характера к уединенному образу жизни, мало контактируя с внешним миром, он иногда, сам того не ведая, повторял эксперименты, которые до него уже проводили другие ученые. Хотя Фабр и переписывался с Ч.Дарвином, он никогда не разделял его эволюционных воззрений. Принципиальная новизна его вклада в энтомологию заключалась в том, что объектами исследований стали живые существа, тогда как ранее главным источником знания в этой науке были мертвые экземпляры, наколотые на булавки. Для тех, кто изучает поведение животных, сравнительную психологию или биологию насекомых, труды Фабра актуальны и по сей день. Литературные достоинства сочинений Фабра привлекали множество читателей. "Пустырь", на котором Фабр сделал свои открытия, получил всемирную известность и теперь находится под охраной государственного Музея естественной истории.
Умер Фабр в Сериньяне-дю-Конта 11 октября 1915.
ЛИТЕРАТУРА
Фабр Ж.А. Жизнь насекомых. М., 1963 Васильева Е.Н., Халифман И.А. Фабр. М., 1966 Фабр Ж.А. Инстинкт и нравы насекомых, тт. 1-2. М., 1993
Энциклопедия Кольера. - Открытое общество . 2000 .
- (Fabre) (1823 1915), французский энтомолог. Исследовал образ жизни и инстинкты насекомых, а также пауков и скорпионов. Учебники и классические научно популярные труды по биологии насекомых, в том числе «Энтомологические воспоминания» (т. 1 10,… … Энциклопедический словарь
Фабр, Жан Анри - Жан Анри Фабр. ФАБР (Fabre) Жан Анри (1823 1915), французский энтомолог, писатель. Проводил многолетние наблюдения над образом жизни животных, главным образом насекомых, в естественной обстановке; доказал врожденный характер и стереотипность их… … Иллюстрированный энциклопедический словарь
Фабр (Fabre) Жан Анри (22. 12. 1823, Сен Леон, Аверон, √ 11.10.1915, Сериньян дю Конта, Воклюз), французский учёный энтомолог и писатель. Школьный учитель, автор ряда учебников и научно популярных книг по естественным наукам. Занимался главным… … Большая советская энциклопедия
- (1823 1915). Фабр описал многие аспекты поведения насекомых, включая связь между полом яйца и размерами соты у отдельной пчелы. Он выступал против эволюционной теории Дарвина … Психологическая энциклопедия
- (фр. Jean Henri Fabre; 1823 1915) французский энтомолог и писатель. Краткая биография Родился 22 декабря 1823 в Сен Леоне. По окончании педагогического училища (… Википедия
Жан Анри Фабр Жан Анри Фабр (фр. Jean Henri Fabre; 1823 1915) французский энтомолог и писатель. Краткая биография Родился 22 декабря 1823 в Сен Леоне. По окончании педагогического училища (… Википедия
Фабр, Жан: Фабр, Жан Антуан Фабр, Жан Анри … Википедия
- (1823 1915) французский энтомолог. Учебники и классические научно популярные труды по биологии насекомых, в т. ч. Энтомологические воспоминания (т. 1 10, 1879 1907) … Большой Энциклопедический словарь
Жан-Анри Фабр (1823–1915) был чем-то похож на тех, чьи обычаи, повадки и тайны он неутомимо изучал всю свою долгую жизнь, - на насекомых. Сухонький человек с острым носом и внимательным взглядом, от которого не ускользало ничего, Фабр всего в жизни добился сам: выбрал призвание по душе и заставил поверить в себя весь мир; исключительно собственными усилиями создал великолепную лабораторию по изучению насекомых; вывел науку о насекомых из пыльных залов с засушенными жуками и бабочками на прокаленные солнцем просторы, где все экспонаты ученых коллекций рыли норки, охотились, размножались и заботились о потомстве.
Упорный, настойчивый, бесконечно трудолюбивый, Фабр совершил настоящий переворот в науке, но широкая публика его узнала и полюбила благодаря вдохновенным историям о жизни бабочек, пауков, жуков, ос и других мелких обитателей нашего мира. На его рассказах о насекомых, стоящих в одном ряду с "Жизнью животных" Альфреда Брема, выросло не одно поколение любителей природы и просто увлекающихся людей.
"Насекомые. Они - истинные хозяева земли. Их - миллиард миллиардов, больше, чем звёзд в нашей галактике... Фабра должен прочесть каждый, так же как один раз в жизни надо заглянуть в микроскоп и поглядеть в телескоп на звёзды" (В.Песков).
Сокращенный перевод с французского и обработка Н.Плавильщикова.
Жан-Анри Фабр, пожалуй, единственный энтомолог, имя которого известно самой широкой публике. Он и Альфред Брем - вот два натуралиста-зоолога, о которых слышал, если не читал их книг, всякий, окончивший среднюю школу. По-разному сложилась жизнь этих двух замечательных натуралистов, разными они были по характеру и манере работать, несхожи были и животные, изучению которых они отдали свою жизнь. Брем - путешественник и охотник - интересовался зверями и птицами и совсем не знал насекомых. Фабр был равнодушен к позвоночным животным, его внимание сосредоточилось на насекомых и немножко на паукообразных. Брем путешествовал по Африке, объездил всю Европу, побывал даже в Западной Сибири. Место тридцатилетних "охот" Фабра - клочок заброшенной земли, "пустырь" в Сериньяне, небольшом местечке невдалеке от Оранжа, на юге Франции, а до того - окрестности Авиньона и того же Оранжа. Насекомые невелики, и, для того чтобы наблюдать ос или пчел, совсем не нужно ехать за тридевять земель, снаряжать караваны, забираться в непролазные дебри тропического леса. Заросли чертополоха и ежевики, прогретый солнцем пригорок, глинистый откос возле заброшенной дороги - здесь всегда найдется работа для наблюдателя, и ее хватит не на один год...
Большой черный навозный жук катит слепленный из навоза шар по пыльной дороге, пересекающей выгон. За жуком, шаркая большими деревянными башмаками, плетется мальчик. Он устал, солнце палит вовсю, тяжелые башмаки сваливаются с ног, но мальчик не сдается - шагает и шагает. Он настойчив и упрям не меньше жука.
Зачем этот жук слепил шар? Куда он его катит?
Он родился в 1823 году в маленькой деревушке на юге Франции. Его отец старательно ковырял свой небольшой участок каменистой земли, но урожаи были невелики. В хлеву топотали овцы и мычали коровы. Овец еще можно было прокормить на выжженных солнцем пустошах, а вот коровы... Много ли молока даст корова там, где всего месяц-другой сочна трава.
Бедно жила семья Фабра. Случалось, что зимой устраивались на житье в хлеву, вместе со скотиной. Там было теплее, чем в каменных стенах нетопленного дома.
Дом, где родился Фабр.
Топливо... С ним всегда было плоховато. Первый учитель Фабра - цирульник, звонарь и учитель - сразу сумел устроиться. Каждый школьник должен был принести ему полено, иначе школьная дверь перед ним не раскроется. В каморке учителя топилась огромная печь, здесь было тепло, и здесь дети грелись вместе с курами и поросятами, забывая о холодных ночах в овечьем хлеву.
Так было зимой. Зато летом... Опушки и лесные поляны, луговины и поросшие жесткой травой пригорки... И всюду - насекомые. Под большим камнем прячется проворная жужелица. Взятая в руки, она брызгает едкой жидкостью, и Анри уже знает из опыта, что с этим жуком нужно быть осторожным: не подносить его к самому носу. По ветке ползет гусеница-землемер, а на цветке копошится пчела, выпачканная в желтой цветочной пыльце. Все это нужно посмотреть, все это интересно и загадочно, все вызывает вопросы: "зачем?", "отчего?", "почему?"...
С сельским хозяйством отцу Фабра не везло, и он решил покинуть деревню, переселиться в город. В маленьком городишке Родэз Фабр-отец открыл "кафе". Ему было далеко до самого маленького и захудалого столичного кафе, и доход от него был грошовый. Его едва хватало, чтобы не голодать, но денег на школу не оставалось, и Анри пришлось самому зарабатывать, чтобы вносить плату за учение.
В родэзской школе Анри проучился четыре года. А потом семья перебралась в Тулузу, из нее - в Монпелье: дела отца становились все хуже и хуже, и он пытался найти "счастье", меняя города. В Монпелье Анри расстался со школой: не до учения, когда в кармане нет ни гроша. Нужно зарабатывать на жизнь, и мальчик то торгует лимонами, то мозолит руки лопатой землекопа на постройке железнодорожного полотна.
Он зарабатывает очень мало, ему едва хватает на обед - ломоть хлеба с куском козьего сыра и стаканом кислого вина. А случалось и так, что он ничего не ел среди дня: последние сантимы истрачены на покупку... книжонки стихов. Что ж, во второй половине лета это не так страшно: можно пообедать кистью винограда. Нужно лишь суметь сорвать ее с придорожной лозы и не попасться на глаза полевому сторожу.
И вот он снова в школе. В городе Авиньоне - по соседству - был объявлен конкурс на место стипендиата. Анри сдал испытания лучше всех и занял первое место. Теперь ничто не мешало ему окончить школу: о плате думать не приходилось, ученик был обеспечен стипендией, пусть и не такой уж большой.
Школа окончена, диплом в кармане. Анри - учитель. Правда, не в коллеже, а всего в начальной школе: больших прав ему диплом не дает. В маленьком городишке Карпантра́ был коллеж, а при нем - начальная школа. В ней-то и оказался учителем юноша Анри.
Здесь учились вместе и ребятишки, и взрослые парни, и некоторые из них были старше своего учителя. Одни кое-как подбирали и складывали слоги, другие учились писать, третьи... третьи были так учены, что разбирались в дробях и треугольниках. Но все они скучали в большой комнате с каменными сырыми стенами, больше похожей на погреб, чем на класс.
Скамейки, стенная доска и кусок мела - таково было оборудование школы, в которой Анри обучал грамоте и началам "всех наук" полсотни учеников всех возрастов. Он старался познакомить их с начатками химии и физики, пуская в ход всякие пузырьки и склянки, подобранные на помойках. А летом... летом он шел со своими учениками за город, на пустыри и каменистые склоны холмов, и занимался здесь с ними "практической геометрией".
На одном из таких пустырей в один из летних дней произошло событие, изменившее всю жизнь Фабра. Как знать, какова бы была она, если не этот замечательный день!
Что случилось? И очень мало, и очень много. Озорных школьников не так уж привлекала геометрия и разбивка землемерных треугольников, и они развлекались тем, что искали гнезда пчел-каменщиц. В ячейках пчелиного гнезда было немножко меду. За ним-то и охотились ученики: они высасывали его через соломинку. Его было совсем мало, этого жидкого меда, и не так уж сладок он был. Да разве в этом дело?
Ученики научили, своего учителя тянуть через соломинку мед. И Фабр забыл о землемерно-геометрических упражнениях: занялся вместе с учениками разыскиванием пчелиных гнезд.
Школьный учитель заинтересовался бархатисто-черной пчелой с темно-фиолетовыми крыльями, ему захотелось побольше узнать о ее жизни. В книжной лавке он видел толстую книгу с множеством рисунков и соблазнительным названием: "Естественная история членистых животных" де Кастельно, Эм. Бланшар и Люка. Стоила она очень дорого: пришлось отдать за нее месячное жалованье. Фабр прожил несколько месяцев впроголодь: такие покупки были совсем не по его карману. Зато книга лежит перед ним. Какие имена! Реомюр, Губер, Леон Дюфур... Анри читал и перечитывал книгу и спешил окончить страницу, чтобы скорей начать следующую. А что там?
«Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога»:
Государственное учебно-педагогическое издательство; Москва; 1963;
Перевод: Николай Николаевич Плавильщиков
Аннотация
Жан-Анри Фабр (1823–1915) был чем-то похож на тех, чьи обычаи, повадки и тайны он неутомимо изучал всю свою долгую жизнь, – на насекомых. Сухонький человек с острым носом и внимательным взглядом, от которого не ускользало ничего, Фабр всего в жизни добился сам: выбрал призвание по душе и заставил поверить в себя весь мир; исключительно собственными усилиями создал великолепную лабораторию по изучению насекомых; вывел науку о насекомых из пыльных залов с засушенными жуками и бабочками на прокаленные солнцем просторы, где все экспонаты ученых коллекций рыли норки, охотились, размножались и заботились о потомстве.
Упорный, настойчивый, бесконечно трудолюбивый, Фабр совершил настоящий переворот в науке, но широкая публика его узнала и полюбила благодаря вдохновенным историям о жизни бабочек, пауков, жуков, ос и других мелких обитателей нашего мира. На его рассказах о насекомых, стоящих в одном ряду с «Жизнью животных» Альфреда Брема, выросло не одно поколение любителей природы и просто увлекающихся людей.
«Насекомые. Они – истинные хозяева земли. Их – миллиард миллиардов, больше, чем звёзд в нашей галактике... Фабра должен прочесть каждый, так же как один раз в жизни надо заглянуть в микроскоп и поглядеть в телескоп на звёзды» (В.Песков).
Сокращенный перевод с французского и обработка Н.Плавильщикова.
Жан-Анри Фабр
ЖИЗНЬ НАСЕКОМЫХ
Рассказы энтомолога
ЖАН-АНРИ ФАБР
Биографический очерк
Ученик
Жан-Анри Фабр, пожалуй, единственный энтомолог, имя которого известно самой широкой публике. Он и Альфред Брем – вот два натуралиста-зоолога, о которых слышал, если не читал их книг, всякий, окончивший среднюю школу. По-разному сложилась жизнь этих двух замечательных натуралистов, разными они были по характеру и манере работать, несхожи были и животные, изучению которых они отдали свою жизнь. Брем – путешественник и охотник – интересовался зверями и птицами и совсем не знал насекомых. Фабр был равнодушен к позвоночным животным, его внимание сосредоточилось на насекомых и немножко на паукообразных. Брем путешествовал по Африке, объездил всю Европу, побывал даже в Западной Сибири. Место тридцатилетних «охот» Фабра – клочок заброшенной земли, «пустырь» в Сериньяне, небольшом местечке невдалеке от Оранжа, на юге Франции, а до того – окрестности Авиньона и того же Оранжа. Насекомые невелики, и, для того чтобы наблюдать ос или пчел, совсем не нужно ехать за тридевять земель, снаряжать караваны, забираться в непролазные дебри тропического леса. Заросли чертополоха и ежевики, прогретый солнцем пригорок, глинистый откос возле заброшенной дороги – здесь всегда найдется работа для наблюдателя, и ее хватит не на один год...
Большой черный навозный жук катит слепленный из навоза шар по пыльной дороге, пересекающей выгон. За жуком, шаркая большими деревянными башмаками, плетется мальчик. Он устал, солнце палит вовсю, тяжелые башмаки сваливаются с ног, но мальчик не сдается – шагает и шагает. Он настойчив и упрям не меньше жука.
– Зачем этот жук слепил шар? Куда он его катит?
Этот мальчик – Жан-Анри Фабр.
Он родился в 1823 году в маленькой деревушке на юге Франции. Его отец старательно ковырял свой небольшой участок каменистой земли, но урожаи были невелики. В хлеву топотали овцы и мычали коровы. Овец еще можно было прокормить на выжженных солнцем пустошах, а вот коровы... Много ли молока даст корова там, где всего месяц-другой сочна трава.
Бедно жила семья Фабра. Случалось, что зимой устраивались на житье в хлеву, вместе со скотиной. Там было теплее, чем в каменных стенах нетопленного дома.
Дом, где родился Фабр.
Топливо... С ним всегда было плоховато. Первый учитель Фабра – цирульник, звонарь и учитель – сразу сумел устроиться. Каждый школьник должен был принести ему полено, иначе школьная дверь перед ним не раскроется. В каморке учителя топилась огромная печь, здесь было тепло, и здесь дети грелись вместе с курами и поросятами, забывая о холодных ночах в овечьем хлеву.
Так было зимой. Зато летом... Опушки и лесные поляны, луговины и поросшие жесткой травой пригорки... И всюду – насекомые. Под большим камнем прячется проворная жужелица. Взятая в руки, она брызгает едкой жидкостью, и Анри уже знает из опыта, что с этим жуком нужно быть осторожным: не подносить его к самому носу. По ветке ползет гусеница-землемер, а на цветке копошится пчела, выпачканная в желтой цветочной пыльце. Все это нужно посмотреть, все это интересно и загадочно, все вызывает вопросы: «зачем?», «отчего?», «почему?»...
С сельским хозяйством отцу Фабра не везло, и он решил покинуть деревню, переселиться в город. В маленьком городишке Родэз Фабр-отец открыл «кафе». Ему было далеко до самого маленького и захудалого столичного кафе, и доход от него был грошовый. Его едва хватало, чтобы не голодать, но денег на школу не оставалось, и Анри пришлось самому зарабатывать, чтобы вносить плату за учение.
В родэзской школе Анри проучился четыре года. А потом семья перебралась в Тулузу, из нее – в Монпелье: дела отца становились все хуже и хуже, и он пытался найти «счастье», меняя города. В Монпелье Анри расстался со школой: не до учения, когда в кармане нет ни гроша. Нужно зарабатывать на жизнь, и мальчик то торгует лимонами, то мозолит руки лопатой землекопа на постройке железнодорожного полотна.
Он зарабатывает очень мало, ему едва хватает на обед – ломоть хлеба с куском козьего сыра и стаканом кислого вина. А случалось и так, что он ничего не ел среди дня: последние сантимы истрачены на покупку... книжонки стихов. Что ж, во второй половине лета это не так страшно: можно пообедать кистью винограда. Нужно лишь суметь сорвать ее с придорожной лозы и не попасться на глаза полевому сторожу.
И вот он снова в школе. В городе Авиньоне – по соседству – был объявлен конкурс на место стипендиата. Анри сдал испытания лучше всех и занял первое место. Теперь ничто не мешало ему окончить школу: о плате думать не приходилось, ученик был обеспечен стипендией, пусть и не такой уж большой.
Школьный учитель
Школа окончена, диплом в кармане. Анри – учитель. Правда, не в коллеже, а всего в начальной школе: больших прав ему диплом не дает. В маленьком городишке Карпантра́ был коллеж, а при нем – начальная школа. В ней-то и оказался учителем юноша Анри.
Здесь учились вместе и ребятишки, и взрослые парни, и некоторые из них были старше своего учителя. Одни кое-как подбирали и складывали слоги, другие учились писать, третьи... третьи были так учены, что разбирались в дробях и треугольниках. Но все они скучали в большой комнате с каменными сырыми стенами, больше похожей на погреб, чем на класс.
, Франция) - французский энтомолог и писатель, член многих научных обществ, Офицер Ордена Почётного легиона (1910).
В возрасте 55 лет Фабр купил участок земли в деревне Сериньян-дю-Конта в Провансе , на расстоянии в 80 км от побережья. Постепенно Фабр сделал из этой земли настоящую лабораторию для полевого изучения жизни насекомых и назвал её «Пустырём».
Тридцать лет своей жизни на юге Франции Фабр посвятил изучению насекомых. Учёный исследовал жизнь пчёл-каменщиц, роющих ос , богомолов , бабочки психеи , гусениц соснового походного шелкопряда и многих других насекомых. Первые публикации появились в 1878 году. Тогда из печати вышел первый том Энтомологических воспоминаний (fr:Souvenirs Entomologiques). И прошло почти тридцать лет прежде чем на свет появился последний, 10-й том этого сочинения, (когда ученому было уже 86 лет). Некоторые его исследования длились десятилетиями: например поведение жуков скарабеев он изучал почти 40 лет. Хотя Фабр писал и о жуках, и о гусеницах бабочек, и о сверчках, и о пчелах, его наибольшие симпатии были на стороне ос . Разгадывание их нравов стало делом жизни Фабра: 4 тома «Воспоминаний» написаны как раз об осах.
Уже после выхода последнего тома Энтомологических воспоминаний Фабр получил признание учёного мира и получил за свой фундаментальный труд специальную премию Института Франции . Совершенно новым для энтомологии тех лет стали полевые исследования Фабра, во время которых изучались именно живые, а не мёртвые существа из коллекций, он описывал поведение и образ жизни насекомых. Поэтому Фабр считается одним из основоположников этологии .
«Пустырь», где Фабр проводил свои исследования и который он называл «Раем», стал известен во всём мире и в настоящее время находится под охраной Музея естественной истории.
У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к"асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г"афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г"ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест"у п"о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l"un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe"ai tapisse"ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу"ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г"афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова"ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.
Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Французский учёный-энтомолог, школьный учитель и автор ряда учебников и научно-популярных книг по естественным наукам (только при жизни их было опубликовано 111 ).
Принципиальная новизна его научного вклада заключалась в том, что объектами его исследований стали живые существа, тогда как ранее главным источником знания в энтомологии были мёртвые экземпляры насекомых, наколотых на булавки…
В 1871 году Жан Анри Фабр подвергался гонениям со стороны католической церкви за то, что на общественных курсах для женщин в г. Авиньоне рассказал о механизме размножения цветков - это было признано аморальным… Учёного выгнали с работы и со снимаемой им квартиры. Помог Джон Стюарт Милль , приславший ему 3000 франков.
Жан-Анри Фабр переписывался с Чарлзом Дарвином , по поводу эволюционных представлений и считал, что биологические виды с присущими им инстинктами неизменны с момента сотворения.
Некоторые свои наблюдения учёный вёл десятилетиями (!) и постоянно испытывал материальные затруднения. Жан-Анри Фабр известен остроумными и чрезвычайно простыми наблюдениями и экспериментами.
В 1878 году Жан Анри Фабр смог приобрести в деревне участок земли в Провансе, примерно в 80 км от побережья, где организовал свою лабораторию для исследования насекомых.
С 1879 по 1907 год, Жан-Анри Фабр написал свой наиболее известный научный труд - десятитомное сочинение: Энтомологические воспоминания / Souvenirs entomologiques, в котором описаны многолетние наблюдения над насекомыми и членистоногими.
Многие исследования учёного продолжались десятилетиями. Виктор Гюго назвал его «Гомером насекомых», а Чарльз Дарвин отзывался о нём как о «неподражаемом наблюдателе». Обдумывая свои труды, Жан Анри Фабр имел обыкновение вышагивать вокруг своего письменного столика и за тридцать лет в каменном полу комнаты вытоптался заметный след…
В 1958 году А.А. Любищев
писал: «Многие скажут, что Фабр
устарел и во многом опровергнут. Тут получилась любопытная диалектика: опровергатели его тоже опровергнуты на повышенном основании. Недавно в одной французской книге (которую у нас не переводят, так как очень уж автор хвалит Бергсона
) я читал изложение такого опровержения. Фабр описывал в главе «Три удара кинжалом», как одиночная оса парализует гусеницу, нанося ей три удара жалом как раз в нервные узлы груди, сразу её парализуя, но не убивая, и видел в этом особое совершенство инстинкта, непонятное с дарвинистической точки зрения (Фабр был глубоко верующий католик).
Двое американцев (супруги Пекхам, насколько мне помнится) повторили наблюдение и нашли, что Фабр изложил неправильно. Оса тычет жалом куда попало и в конце концов случайно попадает в нервный узел. Так и решили: Фабр видел то, что ему угодно, погрешил старичок.
А теперь вышли новые работы, указывающие, что работа осы протекает в два этапа: сначала удары куда попало по сильно извивающейся гусенице, а когда гусеница перестанет энергично двигаться, наносятся точно три удара кинжалом - по Фабру. Возможно, что сам Фабр наблюдал случаи, где гусеницы по тем или иным причинам (например, в период линьки или перед окуклением) были сразу малоподвижны и не нуждались в предварительной обработке».
Цитируется по: Из творческого и эпистолярного наследия А.А. Любищева (в подборке М.Д. Голубовского) в книге: Гранин Д.А., Эта странная жизнь, Тольятти, Фонд «Духовное наследие»; «Центр информационных технологий», 2002 г., с. 182.
«Гениальный французский энтомолог Фабр гордится, что он произвёл свои эпохальные наблюдения над насекомыми, не умертвив ни одного. Фабр наблюдал их полёты, обычаи, радости и заботы. Внимательно присматривался к насекомым, как они резвились в солнечных лучах, сражались и гибли в сраженье, искали еду, строили убежища, делали запасы. Он не возмущался, а мудрым взглядом прослеживал могущественные законы природы в их еле заметных проявлениях. Фабр был учителем в народной школе. Он наблюдал невооружённым глазом. Воспитатель, будь Фабром детского мира!».
Януш Корчак , Как любить ребёнка / Как любить ребёнка, М., «Политиздат», 1990 г., с. 186-187.
«Молодые люди, желающие заниматься естественной историей, желаете ли вы узнать, горит ли в вас священный огонёк? Предположите, что вы возвращаетесь из экспедиции. На плече у вас тяжёлая лопата, поясница ваша страшно устала от рытья, августовская жара нажгла вам голову, веки воспалены ярким светом, а перед вами перспектива пройти по пыли ещё несколько вёрст... И между тем что-то поёт внутри вас, вы чувствуете себя совершенно счастливым.
Почему?
Потому, что вы обладаете обрывком гнилой кожицы личинки.
Если это так… то продолжайте начатое: вы сделаете кое-что; хотя я должен вас предупредить, что это далеко не есть средство сделать карьеру».
Жан Фабр, Инстинкт и нравы насекомых, СПб, Изд-во А.Ф. Маркса, 1898 г., с. 264.
Позже поля около деревни Сериньян-дю-Конта в Провансе, где учёный проводил свои наблюдения, получили особый статус и ныне находятся под охраной государственного Музея естественной истории Франции.
