Прочитайте фрагмент рецензии. В нём рассматриваются языковые особенности текста. Некоторые термины, использованные в рецензии, пропущены. Вставьте на места пропусков цифры, соответствующие номеру термина из списка.
«Сложные размышления героини переданы, в основном, с помощью различных синтаксических средств, среди которых - (А)_____ (например, предложение 8) и (Б)_____ (предложения 20, 30, 31). Внутренний мир героини воссоздан писателем при помощи тропов: например, (В)_____ («снежно-солнечный день», «неповторимый вкус») помогают воссоздать безмятежную картину детства до распада семьи, а (Г)_____ (предложение 10) передаёт душевную боль героини, вызванную разводом родителей».
Список терминов:
1) эпитеты
2) анафора
3) развёрнутое сравнение
4) метонимия
5) риторический вопрос
6) риторическое восклицание
7) неполные предложения
8) вводные слова
9) парцелляция
Запишите в ответ цифры, расположив их в порядке, соответствующем буквам:
| A | Б | В | Г |
(1) И думать нечего: он совершенно чужой мне человек...
(2) Когда я смотрю на фотографии, я едва могу представить себе, какой он сейчас, как говорит, смеётся, как держит на руках свою маленькую дочь. (З)Кажется, её зовут Марина... (4)Впрочем, всё это ни к чему. (5)Мы уже давно совершенно чужие люди...
(6)Мама рассталась с отцом лет десять назад. (7)И хотя она уверяет меня, что я не могу ничего помнить, так как была слишком мала, я помню. (8)Разве это можно забыть?.. (9)Эти натянутые ночные разговоры на кухне, когда они вдруг стали официально называть друг друга по имени-отчеству: «Георгий Иванович, Маргарита Петровна...». (10)Им казалось, они говорят тихо, а для меня вокруг словно грохотали взрывы, раздирающие маленький уютный мир в клочья. (11)Я прятала голову под подушку, но даже там невозможно было спрятаться от этой страшной канонады...
(12)Нет... (13)Правильно мама говорит: не нужно вспоминать. (14)Мы уже давно совершенно чужие люди. (15)Прошло столько лет. (16)Да, было больно и страшно, но постепенно всё улеглось, забылось... (17)Разве только иногда неожиданно всплывает в памяти тот снежно-солнечный зимний день, когда он, раскрасневшийся, уставший, но такой счастливый, вёз нас с мамой на санках, а потом мы пили обжигающе горячий чай из термоса - неповторимый вкус детства... (18)Или то летнее утро, когда, катаясь на велосипеде, я упала и сломала ногу. (19)Отец нёс меня на руках до самой больницы, и я чувствовала силу и тепло его рук... (20)Или...
(21)Нет! (22)Никаких «или». (23)Не нужно вспоминать. (24)Мы уже давно совершенно чужие люди. (25)Между нами пропасть, десять лет, когда каждый жил своей жизнью. (26)И хорошо, что так получилось. (27)Я привыкла свободное время проводить одна или с друзьями, быстро повзрослела, стала самостоятельной. (28)Иногда мне даже кажется, что в моей жизни, кроме мамы, никого никогда не было...
(29) А недавно от него пришло письмо: он приехал, вернулся из-за границы, где работал несколько лет, и хочет со мной встретиться. (З0)Зачем?.. (31)Мы уже давно совершенно...
(32)Кто там?! (ЗЗ)Такой знакомый силуэт у нашей калитки... (34)«Папочка!» - на бегу кричу я, а густо исписанные листы бумаги сыплются из моего дневника и, подхваченные ветром, летят прочь.
(по Г. И. Андрееву *)
*Георгий Иванович Андреев (род. в 1971 г.) - современный писатель, публицист.
Пояснение (см. также Правило ниже).
Заполним пропуски.
«Сложные размышления героини переданы, в основном, с помощью различных синтаксических средств, среди которых - риторический вопрос (например, предложение 8) и неполные предложения (предложения 20, 30, 31). Внутренний мир героини воссоздан писателем при помощи тропов: например, эпитеты («снежно-солнечный день», «неповторимый вкус») помогают воссоздать безмятежную картину детства до распада семьи, а сравнение (предложение 10) передаёт душевную боль героини, вызванную разводом родителей».
Ответ: 5713.
Ответ: 5713
Правило: Языковые средства выразительности.Задание 26
АНАЛИЗ СРЕДСТВ ВЫРАЗИТЕЛЬНОСТИ.
Целью задания является определение средств выразительности, использованных в рецензии путём установления соответствия между пропусками, обозначенными буквами в тексте рецензии, и цифрами с определениями. Записывать соответствия нужно только в том порядке, в каком идут буквы в тексте. Если Вы не знаете, что скрывается под той или иной буквой, необходимо поставить «0» на месте этой цифры. За задание можно получить от 1 до 4 баллов.
При выполнении задания 26 следует помнить, что Вы заполняете места пропусков в рецензии, т.е. восстанавливаете текст, а с ним и смысловую, и грамматическую связь . Поэтому часто дополнительной подсказкой может служить анализ самой рецензии: различные прилагательные в том или ином роде, согласующиеся с пропусками сказуемые и т.д. Облегчит выполнение задания и разделение списка терминов на две группы: первая включает термины на основе значения слова, вторая – строение предложения. Это деление Вы сможете провести, зная, что все средства делят на ДВЕ большие группы: в первую включаются лексические (неспециальные средства) и тропы; во вторую фигуры речи (часть из них называют синтаксическими).
26.1 ТРОП-СЛОВО ИЛИ ВЫРАЖЕНИЕ, УПОТРЕБЛЯЕМОЕ В ПЕРЕНОСНОМ ЗНАЧЕНИИ ДЛЯ СОЗДАНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОБРАЗА И ДОСТИЖЕНИЯ БОЛЬШЕЙ ВЫРАЗИТЕЛЬНОСТИ. К тропам относятся такие приемы, как эпитет, сравнение, олицетворение, метафора, метонимия, иногда к ним относят гиперболы и литоты.
Примечание: В задании, как правило, указано, что это ТРОПЫ.
В рецензии примеры тропов указываются в скобках, как словосочетание.
1.Эпитет (в пер. с греч. - приложение, прибавление) - это образное определение, отмечающее существенную для данного контекста черту в изображаемом явлении. От простого определения эпитет отличается художественной выразительностью и образностью. В основе эпитета лежит скрытое сравнение.
К эпитетам относятся все «красочные» определения, которые чаще всего выражаются прилагательными :
грустно-сиротеющая земля (Ф.И.Тютчев), седой туман, лимонный свет, немой покой (И. А. Бунин).
Эпитеты могут также выражаться:
-существительными , выступающими в качестве приложений или сказуемых, дающих образную характеристику предмета: волшебница-зима; мать - сыра земля; Поэт - это лира, а не только няня своей души (М. Горький);
-наречиями , выступающими в роли обстоятельств: На севере диком стоит одиноко ...(М. Ю. Лермонтов); Листья были напряженно вытянуты по ветру (К. Г. Паустовский);
-деепричастиями : волны несутся гремя и сверкая ;
-местоимениями , выражающими превосходную степень того или иного состояния человеческой души:
Ведь были схватки боевые, Да, говорят, еще какие ! (М. Ю. Лермонтов);
-причастиями и причастными оборотами : Соловьи словословьем грохочущим оглашают лесные пределы (Б. Л. Пастернак); Допускаю также появление... борзописцев, которые не могут доказать, где они вчера ночевали, и у которых нет других слов на языке, кроме слов, не помнящих родства (М. Е. Салтыков-Щедрин).
2. Сравнение - это изобразительный прием, основанный на сопоставлении одного явления или понятия с другим. В отличие от метафоры сравнение всегда двучленно: в нем называются оба сопоставляемых предмета (явления, признака, действия).
Горят аулы, нет у них защиты.
Врагом сыны отечества разбиты,
И зарево, как вечный метеор ,
Играя в облаках, пугает взор. (М. Ю. Лермонтов)
Сравнения выражаются различными способами:
Формой творительного падежа существительных:
Соловьем залетным Юность пролетела,
Волной в непогоду Радость отшумела (А. В. Кольцов)
Формой сравнительной степени прилагательного или наречия: Эти глаза зеленее моря и кипарисов наших темнее (А. Ахматова);
Сравнительными оборотами с союзами как, словно, будто, как будто и др.:
Как хищный зверь , в смиренную обитель
Врывается штыками победитель... (М. Ю. Лермонтов);
При помощи слов подобный, похожий, это:
На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза (А. Ахматова);
При помощи сравнительных придаточных предложений:
Закружилась листва золотая
В розоватой воде на пруду,
Точно бабочек легкая стая
С замираньем летит на звезду.(С. А. Есенин)
3.Метафора (в пер. с греч. - перенос) - это слово или выражение, которое употребляется в переносном значении на основе сходства двух предметов или явлений по какому-либо признаку. В отличие от сравнения, в котором приводится и то, что сравнивается, и то, с чем сравнивается, метафора содержит только второе, что создает компактность и образность употребления слова. В основу метафоры может быть положено сходство предметов по форме, цвету, объему, назначению, ощущениям и т. п.: водопад звезд, лавина писем, стена огня, бездна горя, жемчужина поэзии, искра любви и др.
Все метафоры делятся на две группы:
1) общеязыковые («стертые»): золотые руки, буря в стакане воды, горы своротить, струны души, любовь угасла;
2) художественные (индивидуально-авторские, поэтические):
И меркнет звезд алмазный трепет
В безбольном холоде зари (М. Волошин);
Пустых небес прозрачное стекло (A. Ахматова);
И очи синие, бездонные
Цветут на дальнем берегу. (А. А. Блок)
Метафора бывает не только одиночной : она может развиваться в тексте, образуя целые цепочки образных выражений, в во многих случаях - охватывать, как бы пронизывать весь текст. Это развернутая, сложная метафора , цельный художественный образ.
4. Олицетворение - это разновидность метафоры, основанная на переносе признаков живого существа на явления природы, предметы и понятия. Чаще всего олицетворения используются при описании природы:
Катясь чрез сонные долины, Туманы сонные легли , И только топот лошадиный, Звуча, теряется вдали. Погас, бледнея, день осенний, Свернув душистые листы, Вкушают сон без сновидений Полузавядшие цветы . (М. Ю. Лермонтов)
5. Метонимия (в пер. с греч. - переименование) - это перенос названия с одного предмета на другой на основании их смежности. Смежность может быть проявлением связи:
Между действием и орудием действия: Их села и нивы за буйный набег Обрек он мечам и пожарам (А. С. Пушкин);
Между предметом и материалом, из которого сделан предмет: ...не то на серебре, - на золоте едал (А. С. Грибоедов);
Между местом и людьми, находящимися в этом месте: Город шумел , трещали флаги, мокрые розы сыпались из мисок цветочниц... (Ю. К. Олеша)
6. Синекдоха (в пер. с греч. - соотнесение) - это разновидность метонимии , основанная на перенесении значения с одного явления на другое по признаку количественного отношения между ними. Чаще всего перенос происходит:
С меньшего на большее: К нему и птица не летит, И тигр нейдет... (А. С. Пушкин);
С части на целое: Борода, что ты все молчишь? (А. П. Чехов)
7. Перифраз, или перифраза (в пер. с греч. - описательное выражение), - это оборот, который употребляется вместо какого-либо слова или словосочетания. Например, Петербург в стихах
А. С.Пушкина - «Петра творенье», «Полнощных стран краса и диво», «град Петров»; А. А. Блок в стихах М. И. Цветаевой - «рыцарь без укоризны», «голубоглазый снеговой певец», «снежный лебедь», «вседержитель моей души».
8.Гипербола (в пер. с греч. - преувеличение) - это образное выражение, содержащее непомерное преувеличение какого-либо признака предмета, явления, действия: Редкая птица долетит до середины Днепра (Н. В. Гоголь)
И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры... можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! (Н.В. Гоголь).
9. Литота (в пер. с греч. - малость, умеренность) - это образное выражение, содержащее непомерное преуменьшение какого-либо признака предмета, явления, действия: Какие крохотные коровки! Есть, право, менее булавочной головки. (И. А. Крылов)
И шествуя важно, в спокойствии чинном, Лошадку ведет под уздцы мужичок В больших сапогах, в полушубке овчинном, В больших рукавицах... а сам с ноготок! (Н.А. Некрасов)
10. Ирония (в пер. с греч. - притворство) - это употребление слова или высказывания в смысле, противоположном прямому. Ирония представляет собой вид иносказания, при котором за внешне положительной оценкой скрывается насмешка: Отколе, умная, бредешь ты, голова? (И. А. Крылов)
26.2 «НЕСПЕЦИАЛЬНЫЕ» ЛЕКСИЧЕСКИЕ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНО-ВЫРАЗИТЕЛЬНЫЕ СРЕДСТВА ЯЗЫКА
Примечание: В заданиях иногда указано, что это лексическое средство. Обычно в рецензии задания 24 пример лексического средства дается в скобках либо одним словом, либо словосочетанием, в котором одно из слов выделено курсивом. Обратите внимание: именно эти средства чаще всего необходимо найти в задании 22!
11. Синонимы , т. е. слова одной части речи, различные по звучанию, но одинаковые или близкие по лексическому значению и отличающиеся друг от друга или оттенками значения, или стилистической окраской (смелый -отважный, бежать - мчаться, глаза (нейтр.) - очи (поэт.)), обладают большой выразительной силой.
Синонимы могут быть контекстными.
12. Антонимы , т. е. слова одной и той же части речи, противоположные по значению (истина - ложь, добро - зло, отвратительно - замечательно ), также обладают большими выразительными возможностями.
Антонимы могут быть контекстными, т. е становится антонимами только в данном контексте.
Ложь бывает доброй или злой ,
Сердобольной или беспощадной,
Ложь бывает ловкой и нескладной,
Осмотрительной и безоглядной,
Упоительной и безотрадной.
13. Фразеологизмы как средства языковой выразительности
Фразеологизмы (фразеологические выражения, идиомы), т. е. воспроизводимые в готовом виде словосочетания и предложения, в которых целостное значение доминирует над значениями составляющих их компонентов и не является простой суммой таких значений (попасть впросак, быть на седьмом небе, яблоко раздора ), обладают большими выразительными возможностями. Выразительность фразеологизмов определяется:
1) их яркой образностью, в том числе мифологической (кот наплакал, как белка в колесе, нить Ариадны, дамоклов меч, ахиллесова пята );
2) отнесенностью многих из них: а) к разряду высоких (глас вопиющего в пустыне, кануть в Лету ) или сниженных (разговорных, просторечных: как рыба в воде, ни сном ни духом, водить за нос, намылить шею, развесить уши ); б) к разряду языковых средств с положительной эмоционально-экспрессивной окраской (хранить как зеницу ока - торж. ) или с отрицательной эмоционально-экспрессивной окраской (безцаря в голове - неодобр., мелкая сошка - пренебрежит., грош цена - презр. ).
14. Стилистически окрашенная лексика
Для усиления выразительности в тексте могут использоваться все разряды стилистически окрашенной лексики:
1) эмоционально-экспрессивная (оценочная) лексика, в том числе:
а) слова с положительной эмоционально-экспрессивной оценкой: торжественные, возвышенные (в том числе старославянизмы): вдохновение, грядущий, отечество, чаяния, сокровенный, незыблемый; возвышенно-поэтические: безмятежный, лучезарный, чары, лазурный; одобрительные: благородный, выдающийся, изумительный, отважный; ласкательные: солнышко, голубчик, доченька
б) слова с отрицательной эмоционально-экспрессивной оценкой: неодобрительные: домысел, препираться, околесица; пренебрежительные: выскочка, деляга ; презрительные: балбес, зубрила, писанина ; бранные/
2) функционально-стилистически окрашенная лексика, в том числе:
а) книжная: научная (термины: аллитерация, косинус, интерференция ); официально-деловая: нижеподписавшиеся, докладная ; публицистическая: репортаж, интервью ; художественно-поэтическая: лазурный, очи, ланиты
б) разговорная (обиходно-бытовая): папа, мальчонка, хвастунишка, здоровущий
15. Лексика ограниченного употребления
Для усиления выразительности в тексте могут использоваться также все разряды лексики ограниченного употребления, в том числе:
Лексика диалектная (слова, которые употребляются жителями какой-либо местности: кочет - петух, векша - белка );
Лексика просторечная (слова с ярко выраженной сниженной стилистической окраской: фамильярной, грубой, пренебрежительной,бранной, находящиеся на границе или за пределами литературной нормы: голодранец, забулдыга, затрещина, трепач );
Лексика профессиональная (слова, которые употребляются в профессиональной речи и не входят в систему общелитературного языка: камбуз - в речи моряков, утка - в речи журналистов, окно - в речи преподавателей );
Лексика жаргонная (слова, свойственные жаргонам - молодежному: тусовка, навороты, крутой ; компьютерному: мозги - память компьютера, клава - клавиатура ; солдатскому: дембель, черпак, духи ; жаргону преступников: братва, малина );
Лексика устаревшая (историзмы - слова, вышедшие из употребления в связи с исчезновением обозначаемых ими предметов или явлений: боярин, опричнина, конка ; архаизмы - устаревшие слова, называющие предметы и понятия, для которых в языке появились новые наименования: чело - лоб, ветрило - парус ); - лексика новая (неологизмы - слова, недавно вошедшие в язык и не потерявшие еще своей новизны: блог, слоган, тинейджер).
26.3 ФИГУРАМИ (РИТОРИЧЕСКИМИ ФИГУРАМИ, СТИЛИСТИЧЕСКИМИ ФИГУРАМИ, ФИГУРАМИ РЕЧИ) НАЗЫВАЮТСЯ СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ, основанные на особых сочетаниях слов, выходящих за рамки обычного практического употребления, и имеющие целью усиление выразительности и изобразительности текста. К основным фигурам речи относятся: риторический вопрос, риторическое восклицание, риторическое обращение, повтор, синтаксический параллелизм, многосоюзие, бессоюзие, эллипсис, инверсия, парцелляция, антитеза, градация, оксюморон. В отличие от лексических средств- это уровень предложения или нескольких предложений.
Примечание: В заданиях нет чёткого формата определения, указывающего на эти средства: их называют и синтаксическими средствами, и приёмом, и просто средством выразительности, и фигурой. В задании 24 на фигуру речи указывает номер предложения, данный в скобках.
16.Риторический вопрос - это фигура, в которой в форме вопроса содержится утверждение. Риторический вопрос не требует ответа, он используется, чтобы усилить эмоциональность, выразительность речи, привлечь внимание читателя к тому или иному явлению:
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным, Зачем поверил он словам и ласкам ложным, Он, с юных лет постигнувший людей? .. (M. Ю. Лермонтов);
17.Риторическое восклицание - это фигура, в которой в форме восклицания содержится утверждение. Риторические восклицания усиливают в сообщении выражение тех или иных чувств; они обычно отличаются не только особой эмоциональностью, но и торжественностью и приподнятостью:
То было в утро наших лет - О счастие! о слезы! О лес! о жизнь! о солнца свет! О свежий дух березы. (А. К. Толстой);
Увы! пред властию чужой Склонилась гордая страна. (М. Ю. Лермонтов)
18.Риторическое обращение - это стилистическая фигура, состоящая в подчеркнутом обращении к кому-нибудь или чему-нибудь для усиления выразительности речи. Оно служит не столько для называния адресата речи, сколько для выражения отношения к тому, о чем говорится в тексте. Риторические обращения могут создавать торжественность и патетичность речи, выражать радость, сожаление и другие оттенки настроения и эмоционального состояния:
Друзья мои! Прекрасен наш союз. Он, как душа, неудержим и вечен (А. С. Пушкин);
О, глубокая ночь! О, холодная осень! Немая! (К. Д. Бальмонт)
19.Повтор (позиционно-лексический повтор, лексический повтор) - это стилистическая фигура, состоящая в повторении какого-либо члена предложения (слова), части предложения или целого предложения, нескольких предложений, строфы с целью привлечь к ним особое внимание.
Разновидностями повтора являются анафора, эпифора и подхват .
Анафора (в пер. с греч. - восхождение, подъем), или единоначатие, - это повторение слова или группы слов в начале строк, строф или предложений:
Лениво дышит полдень мглистый,
Лениво катится река.
И в тверди пламенной и чистой
Лениво тают облака (Ф. И. Тютчев);
Эпифора (в пер. с греч. - добавка, конечное предложение периода) - это повторение слов или группы слов в конце строк, строф или предложений:
Хоть не вечен человек,
То, что вечно, - человечно.
Что такое день иль век
Перед тем, что бесконечно?
Хоть не вечен человек,
То, что вечно, - человечно (А. А. Фет);
Досталась им буханка светлого хлеба - радость!
Сегодня фильм хороший в клубе - радость!
Двухтомник Паустовского в книжный магазин привезли- радость! (А. И. Солженицын)
Подхват - это повтор какого-либо отрезка речи (предложения, стихотворной строки) в начале следующего за ним соответствующего отрезка речи:
Повалился он на холодный снег,
На холодный снег, будто сосенка,
Будто сосенка во сыром бору (М. Ю. Лермонтов);
20. Параллелизм (синтаксический параллелизм) (в пер. с греч. - идущий рядом) - тождественное или сходное построение смежных частей текста: рядом стоящих предложений, стихотворных строк, строф, которые, соотносясь, создают единый образ:
Гляжу на будущность с боязнью,
Гляжу на прошлое с тоской... (М. Ю. Лермонтов);
Я был вам звенящей струной,
Я был вам цветущей весной,
Но вы не хотели цветов,
И вы не расслышали слов? (К. Д. Бальмонт)
Часто с использованием антитезы: Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном? (М. Лермонтов); Не страна – для бизнеса, а бизнес – для страны (из газеты).
21. Инверсия (в пер. с греч. - перестановка, переворачивание) - это изменение обычного порядка слов в предложении с целью подчеркивания смысловой значимости какого-либо элемента текста (слова, предложения), придания фразе особой стилистической окрашенности: торжественного, высокого звучания или, наоборот, разговорной, несколько сниженной характеристики. Инверсированными в русском языке считаются следующие сочетания:
Согласованное определение стоит после определяемого слова: Сижу за решеткой в темнице сырой (М. Ю. Лермонтов); Но не бегало зыби по этому морю; не струился душный воздух: назревала гроза великая (И. С. Тургенев);
Дополнения и обстоятельства, выраженные существительными, стоят перед словом, к которому относятся: Часов однообразный бой (однообразный бой часов);
22.Парцелляция (в пер. с франц. - частица) - стилистический прием, заключающийся в расчленении единой синтаксической структуры предложения на несколько интонационно-смысловых единиц - фраз. На месте расчленения предложения могут использоваться точка, восклицательный и вопросительный знаки, многоточие. Утром, ярким, как лубок. Страшным. Долгим. Ратным. Был разбит стрелковый полк. Наш. В бою неравном (Р. Рождественский); Почему никто не возмущается? Образование и здравоохранение! Важнейшие сферы жизни общества! Не упомянуты в этом документе вообще (Из газет); Нужно, чтобы государство помнило главное: его граждане - не физические лица. А люди . (Из газет)
23.Бессоюзие и многосоюзие - синтаксические фигуры, основанные на намеренном пропуске, или, наоборот, сознательном повторении союзов. В первом случае, при опущении союзов , речь становится сжатой, компактной, динамичной. Изображаемые действия и события здесь быстро, мгновенно развертываются, сменяют друг друга:
Швед, русский - колет, рубит, режет.
Бой барабанный, клики, скрежет.
Гром пушек, топот, ржанье, стон,
И смерть и ад со всех сторон. (А.С. Пушкин)
В случае многосоюзия речь, напротив, замедляется, паузы и повторяющийся союз выделяют слова, экспрессивно подчеркивая их смысловую значимость:
Зато и внук,и правнук, и праправнук
Растут во мне, пока я сам расту... (П.Г. Антокольский)
24.Период – длинное, многочленное предложение или сильно распространённое простое предложение, которое отличается законченностью, единством темы и интонационным распадением на две части. В первой части синтаксический повтор однотипных придаточных (или членов предложения)идёт с нарастающим повышением интонации, затем – разделяющая значительная пауза, и во второй части, где дается вывод, тон голоса заметно понижается. Такое интонационное оформление образует своего рода круг:
Когда бы жизнь домашним кругом я ограничить захотел,/Когда мне быть отцом, супругом приятный жребий повелел,/ Когда б семейственной картиной пленился я хоть миг единый, - то, верно б, кроме вас одной невесты не искал иной. (А.С. Пушкин)
25.Антитеза, или противопоставление (в пер. с греч. - противоположение) - это оборот, в котором резко противопоставляются противоположные понятия, положения, образы. Для создания антитезы обычно используются антонимы - общеязыковые и контекстуальные:
Ты богат, я очень беден, Ты - прозаик, я - поэт (А. С. Пушкин);
Вчера еще в глаза глядел,
А ныне - все косится в сторону,
Вчера еще до птиц сидел,
Все жаворонки нынче - вороны!
Я глупая, а ты умен,
Живой, а я остолбенелая.
О вопль женщин всех времен:
«Мой милый, что тебе я сделала?» (М. И. Цветаева)
26.Градация (в пер. с лат. - постепенное повышение, усиление) - прием, состоящий в последовательном расположении слов, выражений, тропов (эпитетов, метафор, сравнений) в порядке усиления (возрастания) или ослабления (убывания) признака. Возрастающая градация обычно используется для усиления образности, эмоциональной выразительности и воздействующей силы текста:
Я звал тебя, но ты не оглянулась, Я слезы лил, но ты не снизошла (А. А. Блок);
Светились, горели, сияли огромные голубые глаза. (В. А. Солоухин)
Нисходящая градация используется реже и служит обычно для усиления смыслового содержания текста и создания образности:
Принес он смертную смолу
Да ветвь с увядшими листами. (А. С. Пушкин)
27.Оксюморон (в пер. с греч. - остроумно-глупое) - это стилистическая фигура, в которой соединяются обычно несовместимые понятия, как правило, противоречащие друг другу (горькая радость, звонкая тишина и т. п.); при этом получается новый смысл, а речь приобретает особую выразительность: С того часу начались для Ильи сладостные мученья , светло опаляющие душу (И. С. Шмелев);
Есть тоска веселая в алостях зари (С. А. Есенин);
Но красоты их безобразной Я скоро таинство постиг. (М. Ю. Лермонтов)
28.Аллегория – иносказание, передача отвлеченного понятия через конкретный образ: Должны победить лисы и волки (хитрость, злоба, жадность).
29.Умолчание – намеренный обрыв высказывания, передающий взволнованность речи и предполагающий, что читатель догадается о невысказанном: Но я хотел… Быть может, Вы…
Кроме вышеперечисленных синтаксических средств выразительности в тестах встречаются и следующие:
-восклицательные предложения ;
- диалог, скрытый диалог;
-вопросно-ответная форма изложения такая форма изложения, при которой чередуются вопросы и ответы на вопросы;
-ряды однородных членов;
-цитирование;
-вводные слова и конструкции
-Неполные предложения – предложения, в которых пропущен какой-либо член, необходимый для полноты строения и значения. Отсутствующие члены предложения могут быть восстановлены и контекста.
Какая же рубка стоит «за и против» «Оттепели»! На некоторых кинофорумах уже перешли к обсуждению обсуждений, всё больше с нецензурными личными выпадами. Короче, мини-сериал Валерия Тодоровского взорвал дремлющее гражданское общество почище, чем скандальная «Школа» Валерии Гай-Германики. Может, в общем имени режиссёров что-то не то? Шутка…
На «Оттепель» я запал ещё летом, когда в ночном телеэфире наткнулся на беседу Бондарчука-младшего с Тодоровским-младшим.
Ну, а прототип главного героя у вас конечно …?
Ты тоже сразу догадался?
А-то, ни с кем не спутаешь…
Это они о Гоге (он же Гоша). Но не тот пролетарий-интеллигент из «Москвы слезам не верит», что спит с директорами советских заводов и ненавидит грязную обувь. Наш Гога - Георгий Иванович Рерберг, чьим именем ещё в советское время называли операторские факультеты в зарубежных киношколах. Тот, кто после одной совместной картины «Мелодии белой ночи» стал для японцев кем-то вроде великого гуру, которому одно удовольствие внимать и поклоняться. Вы только смотрите, не запутайтесь, знаменитых операторов у нас много: Урусевский - легенда, Юсов - глыба, Рерберг - гений.
В чём гениальность Гоши? Он мастерски импровизировал на границе черно-белого и цветного кино, неповторимый рерберговский почерк, проявляющийся в контрастно-экспрессивном живописном изображении, вошёл во все анналы операторского мастерства. Нет… это сложно понять непосвящённому, поясню на примере. На картине «Время отдыха с субботы до понедельника» Рерберг вдрызг разругался с режиссёром Таланкиным и уплыл на попутной моторке с Валаама. На замену ему вызвали другого маститого оператора, одного из лучших в стране. Режиссёр из вредности и мстительности велел ему переснять кое-какие планы, например - туристический корабль плывёт по Ладожскому озеру. Потом смотрели оба материала. Так вот, у просто замечательного оператора по воде плыл красивый корабль весь в огнях, а у Рерберга… свадебный торт со свечками. Снято с одной точки, одной и той же камерой, на плёнке из одной и той же оси. Как это получалось у Гоги? Наверное, дал где-то чуть расфокуса, чуть поджал диафрагму… но это надо было угадать - насколько и в какой момент. Короче, Рерберг навязывал зрителю своё видение существующей реальности, и зритель от этого был безмерно счастлив, у него как бы открывался «третий глаз».
У Георгия Ивановича был невозможный характер, поэтому он отказывался преподавать, как его не тянули во ВГИК (другое дело, что такому научиться нельзя, с этим нужно родиться). Просто иногда брал под крыло какого-нибудь перспективного выпускника и превращал в МАСТЕРА (как случилось, например, с Юрой Райским, собирающим сейчас щедрый урожай из «ник», «орлов» и «овенов»). Но уж если бил, то наотмашь, не щадя. Помню, как зашёл однажды в конце 80-х в павильон, где мы ваяли очередную перестроечную муйню, и сразу к оператору-постановщику: «Видел вчера твоё очередное г…о. Как же так, Витя, ты был хорошим вторым (оператором), а стал никаким первым. Уйди, слепорождённый, не позорь профессию». Сказал, что думал, и ушёл. А я через полчаса нашёл своего шефа плачущим за синим фоном.
Рерберг в работе мог хамить и материться, не взирая на присутствие женщин. Из-за своего несносного характера он снял сравнительного немного картин, среди которых шедевр на шедевре. Жил с обидой, что его талант недооценивают (и это было абсолютной правдой). Иммигрировать не хотел из вредности, прежде всего потому, чтобы Андрей Тарковский не подумал, что он ему в чём-то подражает. Гоге много прощалась за великий талант… но кто отмерит границу этой безнаказанности?
А ещё Георгий Иванович был великим бабником (по-современному - мачо). На мужика ярко выраженной еврейской внешности (при папе со шведскими корнями и маме с фамилией Козолупова - вот шутит природа!) дамы и недамы всех возрастов и сословий вешались гроздьями, да что там - в очередь друг за другом становились. При мне он был женат на Валентине Титовой, абсолютной красавице классического славянского типа с античным уклоном, ушедшей к нему от режиссёра Владимира Басова. Но даже при ней он ни в чём себе не отказывал, мы чуть ли не на пару фестивалили в Калуге… впрочем, замнём для ясности. Валя всё знала, но терпела, боялась его потерять. Вообще Рерберг в интимной жизни придерживался принципа «чем меньше женщину мы любим…», практически беспроигрышный вариант.
А теперь попробуем сравнить реального Рерберга с киношным Хрусталёвым. Во-первых, они не подходят друг другу по годам. На экране 61 год, о чём чётко и несколько раз сказано в сериале. А Рерберг родился в 37-м, какая там маститость, если свой дебютный «полный метр» он снял только в 65-м («Первый учитель»), сразу попав в начинающие гении. Соответственно, и с дочерью подростком лажа, она была (и есть), но гораздо моложе, от какой-то балерины.
Во-вторых, я лично не слышал, чтобы у Георгия Ивановича бывали длительные запои. На грудь он принимал (вообще, все принципиально непьющие операторы, попадавшиеся мне по жизни, на проверку оказывались подшитыми алкоголиками), но меру знал и вовремя тормозился. В-третьих, насколько я знаю, он никогда не имел таких проблем с законом, как показано в фильме. Тем более я не могу представить Рерберга, воющего волком на коленях у женщины, даже у бывшей жены. Попади такой в тюремную камеру, то стал там, если не «бугром», то «ломом подпоясанным», такая харизма. Или его бы в первую ночь удавили… тоже за характер.
А в остальном почти всё рассказанное правда. Ну, кроме чисто профессиональных нюансов - никогда тарифицированный оператор-постановщик Люся не встала бы на фокус, это совсем не по понятиям. И вообще, где у них в группе второй оператор, где ассистенты (2 шт.), одного механика за тележкой вижу. А ещё (чтобы сразу всё вывалить), в кадр иногда попадают дюралевые конструкции, появившиеся на студии лишь к середине 80-х. Или головка «Пингвин» на штативе под «Конвас», её запустили в производство в конце 60-х (знаю исключительно по вопросу конкурса «Лучший по профессии» среди механиков операторского цеха, но не все же такие памятливые зануды). И операторский кран для павильона никак не мог попасть на натурные съёмки, за такое увольняли безжалостно. И почему на операторской тележке стоит не катучий штатив, а обычный деревянный?! Зато чуть не расплакался от счастья, когда увидел камеру СК с кварцованным мотором, я такую на десяти картинах обслуживал. Однако непонятно, куда в таком случае делся серебрено-цинковый аккумулятор, ведь «кварц» от лихтвагина не запитывался. Загрузил? Больше не буду…
Для меня вся «Оттепель» состоит из примет, из кодов, из нюансов, я их вкушаю постепенно. Вот самая обсасываемая в интернете сцена - обнажённая героиня после соития с оператором проголодалась:
У тебя есть что-нибудь пожевать?
Загляни в холодильник…
В кадре голая женская ж… и белая дверца «ЗИЛа». Дверца открывается, а там… ни фига еды, одни коробки с плёнкой. Ну, правильно, мы плёнку в холодильнике хранили… стоп, а почему в Москве, где её по мере надобности можно брать в хранилище со специальным температурным режимом? Думаю, и не нахожу другого объяснения, как то, что Хрусталёв её скоммуниздил. Зачем? Чтобы продать. Но в Москве это практически нереально, киноплёнку покупали на югах пляжные фотографы, сам лично километрами продавал. И вообще, не постановщика это бизнес, а ассистентский, кто получал, кто расписывался, тот и рискует. Или оператор решил халтуру поснимать. Какую? По тем временам, разве что студенческие курсовые. Маститый постановщик с его гонором? Не верю три раза! По всему получается, что Валера Тодоровский просто обозначил профессиональную нашу примету. Спасибо, приятно…
С нетерпением жду ещё одну святую для киношника примету, надеюсь, что в последних четырёх сериях появится. Вызывной лист называется. Эта такая бумага, почти документ, из которого следует, что мы в киноэкспедициях не только водку жрём и баб щупаем, мы ещё и работаем. В листе том можно прочитать, какие объекты завтра снимаем, с каких и до каких, к чему быть готовыми, если не пронесёт (это сладкое слово - отмена). Приехали мы как-то в малосимпатичный и очень провинциальный северный городок. Директором картины был милый и безопасный человек, но по фамилии Гандрабура. Вечером, накануне первого съёмочного дня, выходу я в вестибюль гостинички узнать, во сколько завтра выезд. Вокруг вызывного листа толпится подростковый народец местного происхождения.
Дяденька, а вы из кино?
А вы гандрабуру с собой привезли?
Гм… в общем-то да, отчасти.
А чем вы его кормите, а когда его можно прийти погладить?..
Именно тогда я окончательно утвердился во мнении, что мне с моей фамилией ещё и повезло… гладить боятся.
А какие типажи в сериале! Тот же Федя, лауреат сталинских премий и просто хороший мужик, подходящий под десятки известных фамилий. Да, он лишь крепкий середнячок, чьё время в кино неумолимо проходит. Зато с этим средним Федей и смена вовремя закончится, и отгулы за переработку будет, и премия, и банкет для всех на премьере в Доме кино, а не только для избранных. Зато с таким рефлексирующим талантом-экспериментатором, как стажёр Егор, одни простои да скандалы обеспечены (раскрываю секреты профессиональной кухни с точки зрения киношного пролетария). Как механик и участник съёмочного процесса я однозначно выбираю Фёдора. Тем более что в нём почти ничего нет от Ефремова-старшего (каким я его знал), а ведь у сына-Мишки был такой соблазн…
Или оператор Люся, просто находка. Дело в том, что это абсолютно неженская профессия, уродующая женский пол не меньше, чем укладка асфальта. Помню, как на съёмки «Убить дракона» оператор-постановщик Владимир Нахабцев приводил своих лучших студентов и просил дрючить их в хвост и в гриву (собирать рельсовые панорамы, загружать операторские краны, перетаскивать штатив с камерой и тд). И среди них была девочка- припевочка, которая рвалась в бой, а мы её от всего оберегали. Лет через десять случайно оказались за одним столиком мосфильмовского буфета, она меня признала, я - нет. Передо мной сидел кобёл с прокуренным голосом и косой саженью в плечах, изменения, прям-таки, на генетическом уровне. Но и они иногда выходили замуж, их брали как своего братка и боевого товарища. Такой специфический круг.
Я искренне аплодирую Нина Дворжецкой в роли Регина Марковны. У меня отец был вторым режиссёром, знаю, с чем сравнивать. Всё точно, эта профессия соответствует армейскому «начальник штаба» - «второй» планирует, работает с общим планом, строит, развозит, похмеляет и успокаивает. Была (и жива до сих пор!) легендарная «вторая» Лика Ароновна Авербах, которая так элегантно материлась, что массовка всерьёз считала, что ей читают из Есенина. Что-то в Марковне есть от неё.
А какая история за спиной, какая драма жизни! В сцене, где Хрусталёв сообщает, что собирается с любовницей в Петергоф, второй режиссёр горестно вздыхает: «Мы с мужем там успели побывать перед самой войной». Все дружно делаем вывод, что супруг Марковны пал на фронтах Великой Отечественной смертью храбрых. Но уже в следующей серии их двоих показывают на домашней кухне - жена перед экспедицией даёт наставления по хозяйству живёхонькому мужу. В конце сцены камера отъезжает на общий план, и мы видим его в инвалидном кресле с ампутированными выше колен ногами. Всё, дальше додумывайте сами про их жизнь последние 17 лет. Та ещё эротика, я вам доложу…
Симпатичен мне популярный в то время артист с депутатским значком на лацкане в исполнении Павла Деревянко. Диапазон прототипов от Крючкова до Гармаша, эти оба те ещё свистуны-рассказчики. Такие, как правило, неплохие люди, не брезгуют общением с трудовым коллективом, не жмоты, кого-то кадрят с ленцой. А то, что страдают, рефлексируют, так это проходит при появлении бухгалтера картины с платёжной ведомостью в руках. Причём этот внешне образцовый со всех позиций советский человек (других в Верховный совет не допускали) редкий шмоточник, хуже бабы, с каким придыханием он говорит о ботинках из мягкой кожи. Но ещё глубже он остаётся порядочным человеком, помогает Хрусталёву вывернуться из следственных неприятностей (другой с похожей карьерой мог бы ещё и подтолкнуть), искренне переживает за то, что творит на экране - одномерных персонажей в «Оттепели» нет. И директор картины, как лицо кавказского происхождения, хорош, на Агаджанова похож. Вот только тот не сидел ни разу, тем более по политической статье. Да-да, не забывайте, сталинский кошмар в 61-м ещё не забылся, до главных разоблачений остался год. Поэтому так буднично в устах голубоватого костюмера звучит история о родителях, сгинувших по процессу геологов (оказывается, был и такой).
Ой, чуть не забыл Аркашу, тихого пьяницу из ассистентов по реквизиту. Всегда в поисках трёшки, но с боевыми орденами. Господи, сколько этих скромных героев прошедшей войны нашло пристанище в кино, я многих застал. Например, был такой микрофонщик дядя Толя, мастер каламбуров. В списке ратного пути московского ополченца Иванова, побежавшего в военкомат сразу после получения аттестата, значились все знаковые битвы Великой Отечественной - от Москвы через Сталинград он дошёл до Будапешта. Россыпь боевых медалей, из них три «За отвагу», которые пехотинец получал или за разведку в тыл противника, или за рукопашную, в которой повезло выжить. Дяде Толе везло все четыре года войны - при такой географии Победы всего одна контузия средней тяжести. Не повезло ему уже зимой 81-го, когда упал с сердечным приступом недалеко от студийной проходной и замёрз. Клуши мосфильмовские потом ахали-охали - ведь видели, что лежит, но не подошли, не думали, что Толя, думали, что пьяный. А если и не Толя, а если и пьяный?! Эх, их бы, прости Господи, в блокадный Ленинград, где на саночках да до самой братской могилы. Но что с куриц взять.
В последних сериях я жду от Аркаши прорыва. Он уже дал сигнал в диалоге с оператором Люсей:
Как дела, Аркаша?
Всё плохо, Тата прознала о Ниночке…
Как же всё узнаваемо, вся жизнь на студии, в том числе и личная, больше-то мы нигде не бывали, не тусовались, да и не тянуло.
Так чем же недовольны хулители сериала Тодоровского-младшего? Именно этим безобидным Аркашей, героем войны, и недовольны. Типа, он есть поклёп на славное советское прошлое - вечно под кайфом или с похмелья, вечно кому-то должен, вечно в курилке, да ещё и адюльтеры допускает прямо на рабочем месте… пусть и только на словах. Вот уж не думал, что вокруг столько ханжей-пуритан, откуда только берутся. А уж нигилистичный оператор Хрусталёв, с диктаторскими замашками и на собственном автомобиле, которого вдобавок все бабы любят, вызывает у народных масс просто классовую ненависть.
Да ладно бы только это, мало ли вокруг нас трезвенников-язвенников с коммуникативными проблемами. Многие «кинокритики» на форумах договариваются до того, что киношники всегда сидели на шее у пахарей, учителей и сталеваров. Вплоть до хрестоматийного - «мастера искусств по гроб жизни обязаны своему народу».
А не пойти ли этим моралистам в… сад, ещё неизвестно, кто кому должен. На торжественном собрании, посвящённом встрече нового 1982 года, генеральный директор киностудии Николай Сизов поздравил трудовой коллектив с тем, что кино по вложениям в государственный бюджет и ещё каким-то показателям (рентабельности, что ли) обогнало табак, впереди оставалась только вино-водочная промышленность (кстати, нефть-газ в те странные годы плелись в конце первого десятка). Так что ещё большой вопрос, кто кого кормил. Хотя и признаю, рекорды советский кинопрокат ставил потому, что не было у людей альтернативы этому отдыху.
Ларчик такой неприязни просто открывается - зависть. Зависть серой массы к чему-то яркому и свободному. В седьмой, кажется, серии, следователь на допросе бросает в лицо популярному оператору обвинение: «Вы ещё там с бабами гуляете». То есть, при Сталине такую свободу поведения могли себе позволить только чекисты, а при Хрущёве и до творческих работников докатилось. Потом до физиков докатится, инженеры себя свободными почувствуют и… конец социализму. Что, собственно, и случилось со страной спустя тридцать лет.
На самом деле, в интернете плещется ненависть не к конкретному сериалу, а к внутренней раскрепощённости, как к таковой (на гомосексуализм не переводите - это болезнь). Да, имеет место неприятие нездорового образа жизни, которого изрядно в «Оттепели». Но разве не это вы так долго хотели увидеть, не пьянки и разврат в кругу известных людей? В 80-е я несколько раз участвовал в общественной программе «Молодость «Мосфильма». Каждая встреча с любителями кинематографа обязательно заканчивалась потоком вопросов из серии кто с кем спит, и кто сколько пьёт. В колхозном клубе мы выступали, в заводском ДК или гарнизонном доме офицеров, не важно. Хоть бы кто поинтересовался, что снимает Никита Михалков, как устроился на Западе Андрей Тарковский, не болеет ли Фредерико Феллини. Какое там… «а кто супруга у Гайдая?.. та самая жена Горбункова из «Бриллиантовой»?! Не может быть… такая серая мышь… и какая она у него по счёту?». Интересовались? Получите и распишитесь!
Нет, вы дальше слушайте (точнее, читайте). Разве не вы «по многочисленным зрительским заявкам» убрали из телевизионного прайм-тайма все политические ток-шоу, заменив их бесконечным копанием в грязном белье? Разве не вы проголосовали рублём за миллионные тиражи жёлтых газетных дайджестов, выбросив на обочину рынка «Аргументы и факты», «Новый мир» и «Огонёк»? Разве не из-за вашего «утончённого вкуса» авторское кино задвинуто за полночь, зато воскресный вечер открывается «Аншлагом» и закрывается «Юрмалой»? Какие претензии могут быть к режиссёру Тодоровскому, когда он фактически потакал вашим вкусом, показав съёмочную площадку из глубины декорации? Смотрите, удивляйтесь, ужасайтесь… только слюной зависти не захлебнитесь.
Кстати, я и сам не очень понимаю, как показанное может быть интересно людям не из нашего мира. Да ладно, один раз можно было позволить снять кино для себя и про своих родителей. Спасибо тебе ещё раз, Валера!
Архангельская область
Это личный блог. Текст мог быть написан в интересах автора или сторонних лиц. Редакция 7x7 не причастна к его созданию и может не разделять мнение автора. Регистрация блогов на 7x7 открыта для авторов различных взглядов.
Подземная непогода
Гуревич Георгий
Подземная непогода
Оглавление:
* Рассказ первый: Виктор Шатров
* Рассказ второй: Александр Глебов
* Рассказ третий: Степан Ковалев
* Рассказ четвертый: Елена Кравченко
* Рассказ пятый: Последняя каверза
Ранний вариант повести - повесть "Борьба с подземной непогодой"
Рассказ первый
Виктор Шатров
1
Виктору предстояло дольше всех ждать и волноваться. Его фамилия - Шатров была в конце списка, а комиссия по распределению вызывала студентов строго по алфавиту; Виктор опасался, что ему не достанется интересной работы.
Выпускники ожидали своей очереди в актовом зале. Стены были выкрашены здесь желтой краской, но из-за обилия света казались бесцветными, и на блеклом фоне резко выделялась пестрая геологическая карта, занимавшая целый простенок. Ее насыщенные тона: небесно-голубые, изумрудно-зеленые, ликующе алые радовали глаз. Сидя на подоконнике, Виктор любовался неожиданными сочетаниями красок и думал: "Это схема моей судьбы".
На самом верху слева бросалось в глаза розовое пятно - Балтийский щит, обширная страна, которую с древнейших времен не заливало море, область гранитных скал и ледниковых озер, топких болот и водопадов. Может быть, Виктора пошлют туда: в Карелию или на Кольский полуостров. Он будет собирать образцы древних пород, которых нигде в мире не встретишь, только в Хибинах, Монче-тундре или на Лов-озере.
Ниже - Русская платформа. Вся она расцвечена спокойными красками: каменноугольные отложения - темно-серые, меловые - бледно-зеленые, юра голубая, пермь - рыжеватая. А между двумя равнинами - Русской и Западно-Сибирской - разноцветной полосой лежит Урал и, как уральские самоцветы, сверкают на карте пурпурные, розовые, зеленые, лиловые краски изверженных пород.
И на Урал хотелось бы поехать, увидеть своими глазами железные горы, густо-зеленый с разводами малахит, яшму, берилл, бокситы - всю природную коллекцию минералов, собранную здесь, на грани Европы и Азии.
- Дайте посмотреть, ребята, где это Чиатура.
Получившие назначение протискивались к карте. Если бы каждый студент отмечал место будущей работы, вся карта была бы утыкана флажками. Только что искали Североуральск, потом Кохтла-Ярви, теперь нужна Чиатура. Чиатура - это в Грузии, знаменитое месторождение марганца. Неплохо и там поработать, полазить по горным склонам, одетым виноградниками, завтракать абрикосами и чуреком, купаться в бурных речках, где можно устоять только на четвереньках, за ужином запивать шашлык молодым, нестерпимо кислым вином.
Но вот из кабинета вышла смуглая девушка с черными глазами. Подруги бросились к ней:
- Ну что, Кравченко, куда тебя?
- В аспирантуру, Леночка, да?
Виктор подался вперед, но сдержался и промолчал. Что переспрашивать? Елена - отличница, Елена - любимица профессоров. Конечно, ее оставили на факультете. А как же просвечивание океанского дна? Видимо, океан и просвечивание - только детские мечты, о них забывают, взрослея.
- Нет, не в аспирантуру. В Московское управление.
- Счастливица! - вздохнул маленький вихрастый Чуйкин. - Что же ты не поздравляешь ее, Витя?
- А с чем поздравлять? Сразу из института - на канцелярскую работу, от стола - к столу.
- Товарищи, есть места в Москве! - басом объявил долговязый студент. - Я сам читал объявление: "Нужны работники в трест очистки улиц и площадей". Берут без всякого диплома, даже с тройками по палеонтологии. Чуйкин, я записал для тебя адрес.
Чуйкин надулся и что-то обиженно забормотал. Виктор смотрел на него с брезгливой жалостью. Пять лет суетился в институте этот человек. Перед каждым зачетом он терся в деканате, дарил цветы лаборанткам, улещивал их, чтобы заранее достать билеты, часами дежурил в коридоре, ловил сдавших экзамены, записывал, что и как спрашивают, допытывался, в каком настроении профессор и ассистенты. "А ты повторил бы лучше", - говорил ему обычно Виктор. Но Чуйкин отмахивался. Такой метод подготовки казался ему слишком простым, ненадежным. И вот он кончает институт, получает диплом геолога-разведчика и снова суетится, хлопочет, чтобы его не послали на разведку. Он ищет каких-то знакомых, добывает справки, ходит к врачам и в министерство, волнуется, жалуется, упрашивает. Только одно ему не приходит в голову: поехать на работу по специальности.
Виктор отвернулся. Ему не хотелось портить праздничное настроение. Сегодня для него великий день - день отплытия в жизнь. Виктор чувствовал себя как Колумб, покидающий Испанию. Впереди - подземные Америки, их еще предстоит открыть.
2
Пять лет прошло в аудиториях. Это было время подготовки и предвкушения. И сколько раз за эти годы Виктор стоял перед картой, похожей на узорный туркменский ковер, стараясь угадать будущие маршруты. Может быть, эта извилистая линия превратится для него в порожистую речку; может быть, на этом малиновом или рыжеватом лоскутке он откроет вольфрам, уран или нефть; может быть, в этом кружочке он будет зимовать, а в этом - выступать с лекцией... И Виктор с волнением читал названия на карте своей судьбы: Амбарчик, Находка, Кок-Янгак, Сураханы, Дрогобыч, Щигры. Однажды, посмеиваясь над собой, он зажмурился и наугад ткнул пальцем в карту. Палец угодил в Кустанайскую область, и Виктор несколько вечеров изучал геологию этой области, оправдывая себя тем, что лишние знания не повредят. Впрочем, в Кустанай он так и не попал.
Коридор пустел: алфавит подходил к концу. Вот уже из кабинета выскочил радостный Чуйкин, взъерошенный еще больше, чем обычно.
- Оставили по болезни! - объявил он громогласно. - Следующий - Шатров!
- Если ты болен, зачем шел в геологи? - сказал Виктор, открывая дверь.
Председатель комиссии посмотрел на него сердитыми и усталыми глазами. Он был возмущен Чуйкиным, и это слышалось в его тоне.
- А вы куда хотите поехать?
- Куда угодно, но обязательно на подземный рентген, - сказал Виктор твердо.
- Направить вас в Московский геофизический институт? - переспросил председатель с иронией.
- Еще лучше - в Среднеазиатский.
- Нет у нас мест, - отрезал председатель сердито.
Виктор стоял на своем:
- Если вы пошлете, место найдется. Работы полным-полно. Я был на практике в первой экспедиции просвечивания. За целое лето мы засняли двести двадцать квадратных километров. А все остальное - двадцать два миллиона квадратных километров?
Председатель слушал, неодобрительно морщась. Но тут неожиданно вмешался незнакомый старик с острой седой бородкой.
- Для подземного рентгена непочатый край работы, - сказал он сердитым и звонким голосом. - И я напоминаю вам, Иван Иванович, я полгода прошу, чтобы вы послали аппараты на Камчатку. Мы ожидаем извержение через год или два. Его обязательно нужно проследить.
- Но ведь это новое дело, специалистов нет. Товарищ... если не ошибаюсь, Шатров... не устроит вас. Он только видел аппараты на студенческой практике.
- А мы пошлем его подучиться в Ташкент месяца на три.
Председатель пожал плечами.
- На Камчатку поедете? - спросил он с вызовом.
Сдерживая радость, Виктор молча кивнул головой и взял ручку, чтобы расписаться. Старик с остроконечной бородкой привстал и тронул его за рукав:
- Вы зайдите ко мне, молодой человек. Лучше всего утречком, часов в девять. Адрес вам дадут в деканате. Моя фамилия Дмитриевский, Дмитрий Васильевич.
3
Дмитриевского Виктор знал только понаслышке. В институте профессор появился недавно, его только что назначили деканом. Но по его учебникам Виктор учился на третьем и на четвертом курсах. А в книгах других авторов встречались "метод Дмитриевского", "теория Дмитриевского", "таблицы Дмитриевского".
Приглашение было почетным и страшноватым. Виктор опасался, как бы ему не учинили добавочный экзамен. Кто знает, вдруг он не угодит и его отставят, пошлют на Камчатку другого... Поэтому юноша не без робости позвонил в квартиру Дмитриевского в полукруглом доме у Калужской заставы.
Профессор сам открыл дверь. Узнав Виктора, он нахмурился и сказал недовольно:
- Вам придется подождать. Вы пришли на двенадцать минут раньше. Посидите здесь.
Комната, куда вступил Виктор, казалась нежилой, она была похожа на уголок книгохранилища. Книжные полки располагались вдоль стен и под прямым углом к ним, образуя узкие коридорчики. Книги стояли на полках, лежали между полками, на столе и под столом, они заполонили комнату, оттеснили в дальний угол узкую кровать, тумбочку, небольшой письменный стол. Книги были здесь хозяевами, человек казался случайным гостем.
Виктор поискал свободный стул, но не нашел: на одном лежали горкой папки с надписью "На рецензию", на другом стояла электрическая плитка со сковородкой, на третьем оказались... тяжелые гимнастические гири. Перехватив удивленный взгляд Виктора, старик сказал ворчливо:
- Да-да, это мои гири. Я занимаюсь гимнастикой каждое утро. Можете пощупать мускулы. Желаю, чтобы у вас были не хуже, когда вам стукнет пятьдесят семь.
Он нахлобучил шляпу, обмотал вокруг шеи шелковый белый шарф и вышел на балкон, хлопнув стеклянной дверью.
Квартира Дмитриевского была на восьмом этаже. Сверху, с балкона, открывался вид на просторную магистраль, плавный изгиб реки, крутые обрывы, парк с нежной весенней листвой, прозрачной, как юношеский пушок, стадион, похожий на лунный кратер. Левее виднелся стремительный шпиль с гербом, еще левее - быстро растущий район, где многоэтажные корпуса и башенные краны ежегодно продвигались на юго-запад, тесня пашни и кустарники. С тех пор как профессор поселился здесь, краны прошли уже полпути от Москвы до Внуковского аэропорта, сейчас толпились где-то за горизонтом, у кольцевой автострады.
Дмитриевский стоял у перил неподвижно. Шляпа его вырисовывалась на фоне неба, со шпилем университета наравне. "
Чудной старик! - подумал Виктор. - Меня заставляет ждать, а сам вышел на балкон. Наверно, доктор прописал ему свежий воздух".
Ровно в девять часов захрипел будильник. Помедлив минуту, профессор вернулся в комнату, торопливо записал на листе бумаги несколько строк и только после этого обратился к Виктору:
- Вам пришлось потерять несколько минут, молодой человек. В вашем возрасте это не страшно, а мне приходится уже беречь время. Сколько я буду работать еще в полную силу? Лет пятнадцать, двадцать, двадцать пять самое большее. А дел много. Вот сегодня - лекция, консультация, заседание в деканате, ученый совет. Глядишь, и не останется времени на главное. И я очень берегу часы, особенно самые лучшие - утренние. Они посвящены моему главному труду - "Движения земной коры". Это громадная тема. Мы живем так недолго, что движений коры даже не замечаем. Геологу нужно большое воображение, чтобы представить себе миллионы лет и миллионы квадратных километров. Вот я гляжу на каменные массивы зданий и думаю о массивах земной коры - о плитах, платформах и щитах, представляю себе, как они поднимаются и тонут, лезут друг на друга. О больших проблемах хорошо думается, когда глядишь на широкие горизонты. Пожалуй, если бы напротив поставили многоэтажный дом, я бы не смог работать. Пришлось бы искать новую квартиру.
Разговаривая с Виктором, профессор занялся хозяйством: достал тарелки, поставил на плитку кофейник, принес сковородку с румяной, аппетитно пахнущей яичницей. Всезнающий Чуйкин предупреждал Виктора, что профессор любит угощать посетителей, сам готовит, сверяясь с "Книгой о вкусной и здоровой пище", гордится своим искусством и бывает доволен, если гости говорят: "Как вкусно! Вероятно, вам приносят из ресторана?"
- Сейчас я пишу главу о вулканах, - продолжал профессор, накладывая Виктору полную тарелку. - Кушайте. Я понимаю, что вы уже завтракали, но в ваши годы я умел завтракать три раза подряд. Кушайте, не заставляйте меня тратить время на уговоры. Итак, я пишу о вулканах. Это очень важный раздел. Может быть, вулканы и не столь важны, но они... - профессор поискал сравнение, - они как сыпь во время болезни. Это внешнее проявление подспудной жизни земного организма. Мы - как средневековые врачи, которые пытались распознавать болезни, глядя только на глаза, язык и кожу. Или еще так я писал... - он протянул руку, почти не глядя, достал с полки книгу и прочел заложенное место: - "Земной шар можно сравнить с домом, у которого толстые каменные стены и очень мало окон. Окна - это вулканы. Время от времени из них вырывается пламя. Мы стоим снаружи в почтительном отдалении и пытаемся угадать, почему возник пожар". Нравятся вам такие слова?
- Очень нравятся. Хорошо сказано, - ответил Виктор.
Он представил себе шершавую каменную стену, узенькое, как бойница, окошко и язык пламени, прорвавшийся сквозь решетку. Почему возник пожар? Попробуй угадай.
- А мне не нравятся, - сказал профессор неожиданно. - Не вижу, чему радоваться. Расписался в собственном бессилии и доволен. Ученый должен не угадывать, а знать точно, должен разобраться, что же происходит в вулкане перед извержением и во время извержения, проникнуть взглядом сквозь каменную кожу Земли. Вот это и предстоит вам проделать. Просвечивание вулкана неотложная задача науки. Вы утверждали, что методику просвечивания знаете?
- Я познакомился с подземным рентгеном на студенческой практике, - сказал Виктор. - Меня направили в опытную экспедицию, которая опробовала аппарат. Начальником партии был у нас Сошин.
- Сошина я знаю. Он дельный геолог.
- Очень дельный, - подтвердил Виктор с энтузиазмом.
- Ну, если вы работали у него, за практику я спокоен. Подумаем о теории. Я написал для вас небольшую инструкцию. Вот она, читайте внимательно и задавайте вопросы.
4
Так определилась судьба юноши. Подземный рентген мог решить много задач. На долю Виктора выпала задача изучения вулканов. На карте было много кружочков. Ему был отведен кружочек с надписью "село Гореловское", на далеком полуострове, в правом верхнем углу карты.
Одно огорчало Виктора: он-то уезжал... а Елена оставалась. А ведь тогда, на практике, Елена тоже увлеклась подземным просвечиванием и обещала посвятить ему свою жизнь. Из пустыни юноша и девушка привезли хорошие и светлые отношения... Для определения их Елена предпочитала уклончивое слово "дружба", но Виктор называл свое чувство иначе, откровеннее.
Однако в Москве отношения незаметно переменились. В сущности и дружбы никакой не осталось. Елена была общительной, у нее оказалось множество подруг, друзей и просто знакомых. Одним она помогала заниматься, другим устраивала личные дела, с третьими ходила в театр, с четвертыми - на каток. И когда бы Виктор ни постучался к Елене, он заставал у нее трех-четырех человек, уже одетых, уже опаздывающих куда-то, говорящих наперебой:
- Лена, ты скоро? Лена, мы тебя ждем!
А Виктору хотелось бы сидеть рядышком на диване, держать смуглую тонкую руку Елены, тихонько говорить... и даже не говорить, а молча думать о той знойной равнине, где началась их дружба, и обо всех других равнинах и горах, где они будут вместе, вдвоем, после окончания института...
Но Елена всегда была занята. Она занималась и в шахматном кружке, и в драматическом, готовила доклады для студенческого научного общества, училась танцевать на льду, плавала и прыгала в длину с разбега. Для мечтательного молчания не хватало времени. Виктор попытался выразить неудовольствие, но Елена возмутилась.
- У тебя странное понятие о дружбе, - сказала она. - По-твоему, дружить это значит сидеть в запертой комнате с опущенными шторами. А я хочу разговаривать с людьми, я люблю людей, ребят и девушек... Нет, Витя, как хочешь, нельзя дружбой загораживать весь мир. Неправильная это дружба...
Виктор не стал настаивать. Весь мир загородить он не может и не хочет, а если "мир" заслоняет его, это естественно. Не такой уж он замечательный... И Виктор устранился, перестал навещать Елену. Но все же в душе его жила надежда. После института, мечтал он, когда они снова будут вместе в горах, в пустыне или в тайге, все пойдет по-старому.
Виктор так надеялся на благодатное влияние пустынь! Решение Елены остаться в Москве он воспринял, как измену и ему и общему делу. Подземное просвечивание было для юноши самой высокой, самой заманчивой целью. Он не представлял себе, чтобы настоящий геолог мог с легким сердцем отказаться от такого счастья. Значит, Елена не была настоящим геологом. Да-да-да! И зря ее приняли в институт и напрасно ставили ей пятерки. Она - Чуйкин в юбке, и Виктор скажет ей это в глаза.
Но не так просто было поговорить с Еленой, если она не хотела. Елена умела окружать себя прочной броней из смеющихся подруг. Не мог же Виктор в их присутствии затевать принципиальный разговор. Он начнет возмущаться всерьез, а девушкам будет только забавно.
Но все же разговор состоялся неожиданно для обоих.
Это было вечером на пьедестале Ленинских гор, на широкой, всегда пустынной площади, которую студенты называли "асфальтовым прудом". Виктор спешил из нового здания университета в старое. Он издали увидел остановившийся троллейбус, погнался за ним, но не успел. Троллейбус ушел, и Виктор с разгона чуть не сшиб единственную пассажирку, которая сошла на этой остановке. Пассажирка взглянула на него, вспыхнула, глаза у нее забегали, как будто она искала выход - хотела обойти Виктора, не заметить, не узнать... Но Виктора нельзя было не заметить. Только два человека было на просторной площади.
- Здравствуй, Витя. Куда ты мчишься? - спросила Елена с принужденной улыбкой.
Виктор махнул рукой по направлению к центру. Можно было бы сказать: "Я спешу, до свиданья" - и уклониться от неприятного разговора. Но Елена с решимостью отчаяния взяла Виктора под руку:
- Давай поговорим...
Они перешли через "асфальтовый пруд" и остановились на самом краю обрыва, у гранитной балюстрады. Сколько студентов и студенток стояли здесь весенними вечерами, любуясь на яркие звезды московских огней и на тусклые небесные светила над городом!
И сейчас перед ними сияла бесконечная россыпь огней. Предупреждая ночные самолеты, мерцали красные звездочки на высотных зданиях, фабричных трубах и мачтах радиостанций. В многоэтажных корпусах на Усачевке и Фрунзенской набережной светились все окна - шахматные ряды бело-голубых, зеленых и оранжевых точек. Миллионы москвичей отдыхали, ужинали, беседовали, быть может выясняли отношения, как Виктор и Елена.
- Ты, наверно, презираешь меня, Витя, - начала Елена. - Думаешь: зря приняли ее в институт, учили, хвалили, а она - Чуйкин в юбке, пристроилась в управлении, и прощай геология!..
Так она сказала, слово в слово. Даже Чуйкина в юбке помянула, словно прочла все мысли Виктора. И столько горечи было в ее голосе, что Виктор поспешил отречься:
- Нет, нет, Лена, я не думал так, честное слово! Геологи требуются повсюду - и в поле, и в шахтах, и в научных институтах. Тебя оставили в Москве, значит ты нужнее здесь, а меня послали на Камчатку, и я рад. Меня всегда тянуло к полевой геологии. Впрочем, поле или город - это не так важно, главное работать как следует.
- Счастливые вы, мужчины! - вздохнула Елена. - Ни с чем вы не связаны. Нам, девушкам, все труднее. Смотришь на меня с осуждением? Хочешь сказать: "Дали им равноправие, а они не ценят"...
- Что ты говоришь, Лена? Все мы знаем, есть женщины-герои. Вспомни подпольщиц, партизанок, жен декабристов. А женщины-геологи? Жена Амалицкого ехала с ним в челноке, жена Черского собирала образцы для умирающего мужа, Набоко спускалась в кратер вулкана.
Елена наклонила голову:
- Не знаю, что это за женщины. Я не такая, я слабая... Да, я слабая, ты переоценивал меня. Я люблю хорошие вещи, уют, красивую мебель. Мне нужна Москва, театры, магазины. И портнихи нужны, и веселье, и интересные люди... Нужны сейчас, а не через пятнадцать лет, когда у меня будут заслуги и морщины. Молодая женщина не может жить без людей, одиночество для нас хуже могилы. Ты не имеешь права требовать, чтобы я хоронила свою молодость на Камчатке, в брезентовой палатке и спальном мешке...
Она еще долго говорила, постепенно повышая голос до истерического крика, и когда остановилась, Виктор не знал, что возразить. С Еленой ему трудно было спорить. Ведь он всегда так прислушивался к ней, хотел понять ее, мечтал сделать счастливой. Может быть, и правда - у красивых девушек какие-то особые требования к жизни, особые права на уют?
- Не знаю, - сказал он наконец, - я думал, что женщины прежде всего люди и, как всем людям, им нужна интересная работа. Мне было странно слышать про портних, про театры и мебель. Это на Тартакова похоже, не на тебя...
Тартаков вел в институте лабораторные занятия по геофизической разведке. Это был молодой доцент, знающий и на хорошем счету, но студенты недолюбливали его. Он объяснял свой предмет сухо, теми же фразами, что в учебнике, отвечал на вопросы неохотно и насмешливо, а спрашивал придирчиво, мелочно, с раздражением, не скрывая своего презрения к невежеству учеников. Впрочем, за пределами кафедры это был милейший человек: он охотно танцевал с первокурсницами на студенческих праздниках и даже выступал в драматическом кружке в ролях любовников или резонеров. Студенты, побывавшие на квартире у Тартакова, говорили, что это настоящий музей: на стенах ковры, картины, расписные тарелки, в горках - хрусталь, фарфор. Виктор, воспитанник суровой школы Сошина, осуждал любителя жизненных благ Тартакова, называл его горе-геологом, кабинетным воином. И когда Елена заговорила об уюте и мебели, Виктор невольно вспомнил Тартакова.
Елена отвернулась, пряча глаза.
- Я выхожу замуж за Тартакова, - проговорила она еле слышно, - и вот меня оставили в Москве...
Виктор был оглушен... Он даже пошатнулся и должен был схватиться за перила.
- Что же, желаю счастья! - вымолвил он наконец.
- Я хочу, чтобы мы остались друзьями, Витя, - сказала Елена. - Я очень уважаю тебя. Ты правильный человек. Но не осуждай меня. И, пожалуйста, пиши... хотя бы раз в месяц.
Виктор хотел крикнуть - нет, ни в коем случае не станет он писать жене Тартакова! Но слова застряли в горле. К чему обижать Елену? Пусть будет счастлива как умеет...
А может быть, напрасно Виктор ничего не сказал. Может быть, потому Елена и затеяла этот разговор, что ей нужны были гневные протесты, возмущенные, бичующие слова, чтобы опровергнуть доводы Тартакова. И следовало напомнить о практике с Сошиным, когда девушка была так счастлива в брезентовой палатке, жила полной жизнью без театров и красивой мебели. Может быть, Елена сама хотела, чтобы Виктор высмеял ее самобичевание, чтобы крикнул: "Да, я презираю, я осуждаю тебя!" Но Виктор смолчал. Он привык быть требовательным к себе и себя одного обвинять в неудачах. И сейчас он укорял себя: не Елена изменила, а он, дурак, не сумел удержать ее.
Больше они не встречались. Через неделю Виктор защитил дипломную работу, а еще через неделю получил документы и, отказавшись от отпуска, уехал в Ташкент к Сошину.
5
Прошло всего два года с тех пор, как Сошин впервые испытал аппараты в пустыне, но техника подземного просвечивания продвинулась далеко вперед. Пробные опыты породили целую отрасль науки, метод вырос в систему, возникла теория новой разведки. Так на строительной площадке постепенно вырастает дом, а после трудно поверить, что великолепное здание родилось из штабелей невзрачного кирпича.
Извержение на Камчатке ожидалось в ближайшие месяцы, но никто не мог знать точной даты. Боясь упустить извержение, прямо из Ташкента, не заезжая домой, Виктор отправился на Камчатку. В поезде начался отдых. Виктор мог дремать, смотреть в окно, перебирать записи, думать, даже сочинять стихи. За это время в дневнике появилось несколько стихотворений. Одни из них были написаны ямбом или хореем, другие - вольным размером. Но во всех говорилось об одной и той же девушке. Ее смуглое лицо скользило над колючими таежными сопками, отражалось в зеркальной глади Байкала, реяло в облаках, плыло за пароходом.
Стояла глубокая осень, и Охотское море было одето туманом. Но Виктор не уходил с палубы, дышал холодной сыростью, смотрел, как выплывают из молочной мглы серо-зеленые валы. Хотя его жестоко мучила морская болезнь, он не хотел отлеживаться в каюте, твердил себе, что настоящий геолог должен стойко переносить лишения и не терять работоспособности. Работы у Виктора пока еще не было, но он мог тренировать свою стойкость.
Когда пароход вошел в Авачинскую бухту, на сопках повсюду лежал снег. Авача красовалась в голубовато-белых обновках. Кто бы подумал, что под этим белоснежным покрывалом скрывается вулкан, словно волк в бабушкином чепце!
Железных дорог на Камчатке все еще не было, здесь путешествовали или на самолете, или на собаках. Виктору пришлось воспользоваться лохматой тягой. Собаки везли аппаратуру, а сам он вместе с проводником шел за санями на лыжах, изредка присаживаясь отдохнуть. С непривычки Виктор мерз, уставал, мучился с собаками, но с восторгом встречал каждое приключение. Для того его и учили в институте, чтобы по нетронутому снегу скользить за собачьей упряжкой, наращивать сосульки на меховом воротнике, ночевать на снегу у догоревшего костра, обмораживать щеки и оттирать их. Никаких удобств. Как говорил Сошин: "Удобства - палка о двух концах. Запасливый - раб и сторож вещей, умелый владыка своего времени". Виктор устал, продрог, каждый мускул у него болел от напряжения, все чаще он присаживался на сани, но радовался лишениям. Наконец-то он приближался к настоящей геологии!
На последнем переходе собаки вывалили его из саней и умчались вперед. Проводник кинулся догонять их, и Виктор остался один. При падении одна лыжа сломалась. Кое-как ковыляя юноша шел по тайге целую ночь. В темноте было жутковато. Виктор нервно прислушивался к ночным шорохам. Издалека доносился вой - волчий или собачий, новичок еще не умел различать. Проводник так и не вернулся. Виктор знал только общее направление - на север. Он отыскал за ветвями ныряющий ковш Большой Медведицы и над ним, в хвосте Малой Медведицы, неяркую Полярную звезду. И он был очень горд, когда поутру вышел на опушку и увидел за рекой большую деревню, а на ближнем берегу - бревенчатое строение, похожее на сельский клуб или школу. Виктор узнал вулканологическую станцию (он видел ее на фотографиях) и поспешил к дому, который должен был стать его собственным домом по крайней мере на год.
Весною 1650 года в одном из воскресных нумеров Антверпенской газеты было напечатано: «В Швеции умер дурак, который говорил, что он может жить так долго, как он пожелает». Это был Декарт . В сочинениях Христиана Гюйгенса читатель найдет замечательное письмо философа к брату. Из этого письма я и заимствую мои сведения о статье Антверпенской газеты, появившейся два с половиной века тому назад.
Декарт, веривший в безусловное могущество разума, в самом деле охотно допускал мысль, что человек завоюет себе бессмертие здесь, на земле. Иные пылкие ученики его готовы были поверить в бессмертие своего учителя и весьма изумились, когда Декарт скончался.
Мои религиозные убеждения исключают веру в земное бессмертие, однако и я склонен думать, что человек может по произволу продлить жизнь свою собственную или кого-либо из иных людей. В конце концов страшный закон смерти восторжествует на земле, но борьба с этим законом и даже временная над ним победа возможна. Вопреки мнению Декарта, я думаю, однако, что сила, противоборствующая смерти, не есть наш верховный разум. Я верю, что эта тайная сила заключается в нашей воле.
Я знаю по опыту, как могут сочетаться души, и как они могут влиять друг на друга, и как это влияние переходит за грани внешнего мира.
Я прошу выслушать меня не только тех, кто склонен допустить существование миров иных, и тех, кто утверждает самоуверенно предельный агностицизм. Дело в том, что я сам скептик, милостивые государыни и милостивые государи. Но я умею скептически относиться решительно ко всему – даже к самому крайнему скептицизму. Вот почему я не восхищаюсь Пироном, который прошел равнодушно мимо попавшего случайно в яму Анаксарха , полагая, что всякая видимость ничего не значит и что поэтому решительно все равно, протянет или не протянет он руку своему злополучному ученику. Как ни низко я ценю здравый смысл, однако при известных условиях необходимо пользоваться его указаниями. И это, надеюсь, примирит меня кое с кем.
Итак, я начинаю мое повествование о событиях моей жизни, о моей любви и о моих страданиях. Я любил мою жену, любил нежно и пламенно. И самое имя ее – Вера – звучало для меня как обетование райского света.
Мне так же трудно выразить мои благоговейные чувства, мое восхищение и мой восторг, как трудно определить словами прелестное очарование моей Веры. Никогда не встречал я женщины более искренней и правдивой, но никогда также не приходилось мне открывать в душе человека столько противоречий, острых и неожиданных.
Вера всегда оставалась собою – страстная и целомудренная, мудрая и наивная, строгая и добрая, жестокая и готовая пожертвовать своею жизнью и пойти на казнь без трепета и сомнений. Она была женственна, как земля, как вечная Ева, но в ее сердце звучали песни, занесенные в наш мир ангелами из голубой страны, где первоисточник предвечной гармонии. Однако она, по-видимому, вовсе не сознавала, что неземной свет сияет в ее глазах, и была привязана к земле безраздельно, как растение.
Два года мы счастливые жили в России – я и моя жена. На третий год мы решили уехать в Италию.
Мы приехали в Венецию поздно вечером. Когда черная гондола беззвучно отчалила от вокзала и гондольер, неспешно гребя веслом, направил ее вдоль безмолвного канала; когда мы почувствовали странную тишину венецианской ночи и услышали шуршащие шаги запоздавших прохожих, торопливо переходивших по горбатым мостам; когда мы вошли в отель, у порога которого при свете фонаря плескалась зеленая вода, и увидели нашу комнату с огромным распятием и с мебелью, уцелевшей, по-видимому, от времен Гольдони, Тьеполо и Казановы, мы вдруг почувствовали, что вот сейчас безвозвратно канул в прошлое наш далекий пустынный мир, где мы любили друг друга так страстно и так верно.
Дни и ночи, проведенные нами в Венеции, Падуе и Флоренции, угасли, как сны. Мы спешили в Рим.
– В Рим! В Рим! – говорила Вера в непонятном восторге, почти в экстазе.
И я разделял ее чувства и хотел поскорее увидеть Рим, где мы намерены были поселиться на несколько месяцев. Но уже по дороге из Флоренции в Рим у меня явилось новое чувство, похожее на страх. И я боялся сам себе признаться, что я уже знаю, как будет опасно для меня пребывание в Риме.
– Стыдно быть суеверным, – повторил я, смущаясь, однако, все более и более по мере того, как мы приближались к Вечному Городу.
Сначала предчувствия мои не оправдались. Ничто не нарушало нашего счастья. Рим очаровал и пленил нас.
Мы поселились на вершине Капитолийского холма , на via del Campidoglio, которая спускается вниз к Римскому Форуму . Из наших окон видны были античные развалины – три колонны, оставшиеся от храма Веспасиана, камни храма Согласия, базилика Юлия и прочие обломки великолепного Рима. Но не этот мертвый город, когда-то суровый, мощный и страшный, увлек нас. Мы восхищались Римом Возрождения, безумной пышностью Ватикана, но еще более мы полюбили христианский Рим первых веков, таинственную прелесть строгих фресок, их дивную монументальность в духе Византии. И в то же время мы радостно улыбались, любуясь вольною роскошью Бернини и мрамором иных вилл, созданных по прихоти людей XVIII века.
Мы наслаждались Римом, жадно вдыхали воздух Кампании, уезжали за город, бродили по окрестностям, отыскивая все новые и новые сокровища, припоминали историю и с непередаваемым чувством касались камней, которые были свидетелями великих событий. Но в глубине моей души я таил смутную тревогу, как будто моему счастью угрожала близкая опасность.
Однажды, гуляя по Риму, мы зашли в базилику св. Климента . Как необычайна эта церковь! Она глубоко ушла в землю. И в то время, когда в ее верхнем ярусе, над землею, служат мессу среди средневековых стен, украшенных богатою мозаикою, представляющей Христа с символами евангелистов, св. Климента, св. Лаврентия и св. город Вифлеем , там, в глубине, под мрачными сводами скрывается иная, безмолвная церковь, где при свете свечи можно рассмотреть древнейшие фрески первых веков христианства, бледные и полустертые, но еще сохранившие выразительность рисунка, в котором явственно отразилась экстатическая и целомудренная душа художника. А еще ниже, еще глубже ушла в землю третья, ныне недоступная церковь – языческая: здесь был когда-то храм Митры и когда-то здесь совершался таинственный ритуал – дар загадочного Востока утомленному безверием Риму.
Когда мы вошли в церковь, службы не было. Мы осмотрели мозаику и спустились вниз в обществе нескольких случайных туристов. Впереди нас шел с фонарем монах и говорил по-французски с итальянским акцентом, указывая на фрески:
– Вот… На стенах надписи седьмого века…
– Вот… Христос, благословляющий по греческому обычаю…
Его монотонный голос странно и тоскливо звучал под сводами. Мы покорно следовали за монахом и рассматривали фрески, не столько восхищаясь их красотою, сколько благоговея перед их древностью. Но вдруг и я, и Вера остановились, пораженные и взволнованные одним чувством – тем волнующим, острым, беспокойно сладостным чувством, которое рождается в сердце, когда видишь шедевр, отразивший твою мечту, повторивший твой сон, который ранил когда-то твое сердце. Это была фреска в нише – Мадонна с Иисусом на руках. Часть фрески погибла. Едва-едва сохранились очертания фигуры Богоматери и облик Христа; но лицо Вечной Девы, заключенное в византийскую корону и окруженное золотым нимбом, было дивно и загадочно, прекрасно и нежно.
