В среду, 10 мая, Сиду Вишесу из Sex Pistols исполнилось бы 60 лет. Он прожил почти втрое меньше этого срока и стал для многих эталоном панк-рокера: человека, не знающего удержу ни в чем и на полной скорости несущегося к гибели. вспоминает артистов, для которых пример Вишеса оказался смертельно заразительным.
Вишес (настоящее имя Джон Саймон Ричи) умер от передозировки наркотиков 2 февраля 1979 года, на следующий день после того, как его выпустили из тюрьмы под залог. 21-летнего музыканта обвиняли в избиении посетителя клуба, брата певицы Тодда. Кроме того, Сид находился под следствием по делу об убийстве Нэнси Спэнжен, своей возлюбленной. Спэнжен обнаружили мертвой с ножевым ранением в область живота 12 октября 1978 года. С того дня Вишес несколько раз пытался покончить с собой, говоря, что «хочет быть с Нэнси».
Вишес был далеко не первым и не последним артистом, ушедшим неожиданно рано, его также нельзя назвать талантливым музыкантом, чья гибель оборвала какой-то особенный творческий путь. Тем не менее он вошел в пантеон молодых героев поп-культуры, наравне с гением Джими Хендриксом, первопроходцами рок-н-ролла Бадди Холли и Эдди Кокраном и десятками других неординарных личностей. При этом миллионы людей убеждены, что Вишес - главный панк, хотя слабо представляют его достижения, а Сид и Нэнси стали канонической парой сорвиголов, как Бонни и Клайд. Вишес умер вскоре после распада Sex Pistols, успев записать несколько сольных номеров. Среди них - кавер-версия знаменитого индивидуалистического гимна Фрэнка Синатры My Way. В исполнении Сида эта композиция, конечно, получила новый смысл.
Говорят, что главным кумиром и жизненным ориентиром недавно скончавшегося музыканта из Орла был Лемми, легендарный лидер Motorhead. Однако в реальности Ступин следовал скорее за Вишесом, живя по принципу «плевать на всех и на себя». При всем рок-н-ролльном образе жизни Лемми всегда держался на ногах и пребывал в ясном уме. Чего, возможно, не знал Ступин, Лемми никогда не принимал героин и был ярым антигероинщиком, считая этот наркотик причиной гибели сотен своих знакомых. Короче говоря, Лемми не тянуло к смерти, он любил себя, свою жизнь и свои развлечения. В этом его отличие и от Сида Вишеса, и от большинства упоенных саморазрушителей - ими двигала и движет нелюбовь к себе.
К слову, Лемми знал Вишеса и даже дал тому несколько безуспешных уроков игры на бас-гитаре. Вишес так и не научился играть, но его приняли в Sex Pistols - их менеджеру Макларену требовались яркие герои. Лемми называл Сида милым парнем и считал историю его короткой жизни скорее трагической ошибкой, чем экзистенциальным героизмом.
Ступин прожил почти вдвое меньше Лемми, зато ровно вдвое дольше Вишеса. В 1980-х он собрал панк-команду «Ночная трость», но его больше интересовала безумная жизнь как таковая. Спиртосодержащие жидкости, наркотики, драки, кражи, тюрьма - таковы были будни радикального панка в Орле. Он мог остаться локальной городской легендой, однако в начале 2010-х годов неравнодушные друзья решили популяризировать Ступина и его впечатляющее творчество. Ролики с ним разошлись по соцсетям, зрители иногда не знали имени музыканта: «бомж поет», «зэк поет». Ступин вернулся в рок, но в отличие от кумира Лемми, алкоголь сильно мешал его музыке. Он умер в 42 года. Судя по последним видеообращениям, Константин почувствовал желание жить и что-то делать, однако было поздно - привычки и болезни оказались сильнее.
Фронтмен самой популярной русской панк-группы «Король и Шут» последовательно воплощал в жизнь заветы Вишеса. Его сгубил тот же героин. Близкие люди как могли оберегали Горшка от самого себя, но стремление уйти в непроглядную неизвестность победило.
Панк прочно ассоциируется с саморазрушением, хотя в этой музыке полно принципиальных трезвенников и сторонников здорового образа жизни. Фронтмен тех же Sex Pistols Джонни Роттен-Лайдон оказался тем еще витальным молодцом, да и в «Короле и Шуте» был своего рода антипод Горшка - и не только сценический - Княzz (). Но Горшенев предпочел именно путь Вишеса.
Звание самой популярной русской панк группы мог бы оспорить коллектив «Сектор Газа», если бы его лидер Юрий Клинских по прозвищу Хой не покинул этот мир в 2000-м году. Ему было 35 лет, и причиной смерти стал опять героин. Хой тоже жил без тормозов, но его до поры до времени хранила судьба. Чего стоит одна история о том, как он выпал из поезда Иркутск - Чита в одной майке в лютый мороз, в совершенно безлюдном месте. Несколько километров он шел по путям, и ему повезло: музыканту попалась будка обходчика. Уже через несколько часов лидер «Сектора» пел песни служащим авиабазы под Читой. Но в какой-то момент везение закончилось: Хой открыл для себя самый тяжелый из наркотиков, и его уставшее от многолетнего пьянства сердце не выдержало.
Лидер питерской группы «Автоматические удовлетворители» - едва ли не первой панк-команды в Советском Союзе - умер в 1998 году от перитонита, вызванного аппендицитом. Ему было 38 лет. Знавшие Панова говорят: жил как панк и умер как панк. У Свина сильно болел живот, но он не спешил обращаться к врачам, предпочитая заглушать боль привычным портвейном.
Старый Грязный Ублюдок - уже само прозвище, которое выбрал себе рэпер Расселл Тайрон Джонс, типично панковское. Он был самым беспредельным и безумным участником Wu Tang Clan, одной из главных команд в истории хип-хопа. В чем-то Бастард походил на русского Горшка. Много пил, наркоманил, не дорожил своей жизнью, постоянно имел проблемы с законом. Дрался, зачем-то пытался грабить квартиры, хотя был уже обеспеченным артистом. В него много раз стреляли: рэперы, полиция, знакомые. Его арестовывали, судили. Умер в 35 лет от сердечного приступа. К этому времени его здоровье было совсем расшатано. После себя оставил многочисленное потомство от разных женщин. Что еще сближает Бастарда с Вишесом - он был артистом-персонажем, не творцом. Тексты за него сочиняли друзья по клану, Бастард лишь эффектно их исполнял.
Кевин Майкл Эллин, более известный как GG Allin, удостаивался звания самого впечатляющего дегенерата в роке. Он сам называл себя последним рок-н-ролльщиком - его шокирующее (обтекаемо выражаясь) поведение на сцене было не столько спонтанным действием, сколько результатом идеологических построений и борьбой с одному ему ведомыми врагами. В творческом арсенале артиста были все мыслимые радикальные приемы вплоть до поедания собственных фекалий. Аллин неоднократно объявлял о намерении совершить самоубийство на сцене, но до поры откладывал этот момент. В 1989-м сел в тюрьму за избиение ассистентки. Выйдя на свободу, продолжил бушевать. 27 июня 1993 года года Эллин сыграл свой последний концерт, состоявший из полутора песен: во время второй композиции владельцы клуба, до этого, может быть, не очень хорошо знакомые с репутацией Джей Джея, решили, что мероприятие лучше бы свернуть. Певец, уже раздевшийся догола, разгромил клуб и отправился бродить по улицам Нью-Йорка в сопровождении толпы фанатов. Затем он заявился на одну вечеринку, где принял большую дозу наркотиков и умер.
Правообладатель иллюстрации Jean Zindel Image caption
На юге Франции в среду, 6 июня, начался судебный процесс по делу об ограблении банка 30-летней давности над панк-музыкантом Жилем Бертеном. До недавнего времени Жиль считался мертвым, хотя на самом деле десятилетия скрывался от французских властей.
Журналист Крис Бокман рассказывает, зачем Бертен сдался.
В начале 1980-х молодой Жиль Бертен пел в яростной панк-группе Camera Silens из Бордо. Camera Silens относили себя к скинхедам-анархистам, название взяли в честь одиночных камер, в которых содержались лидеры немецкой левой террористической группировки "Фракция Красной Армии", и любили британский панк и ска в духе The Clash, Sham 69 и UK Subs. Еще в начале музыкальной карьеры Жиль отсидел небольшой срок за кражу, но вернулся в группу после тюрьмы.
В апреле 1988 года Жиль вместе с сообщниками устроил еще одно ограбление, которое обернулось распадом группы. Группа анархистов напала на инкассаторский автомобиль компании Brinks в Тулузе и украла 12 миллионов франков (2 миллиона евро).
Деньги найти не удалось, зато почти все грабители, за исключением Бертена, были пойманы и привлечены к ответственности. Многие из них, как и другие панки и анархисты из числа участников и поклонников Camera Silens, употребляли наркотики и были носителями ВИЧ-инфекции. Кто-то из них умер, кто-то отсидел, после чего предпочел перейти на более конформистский образ жизни.
Правообладатель иллюстрации Jean Zindel Image caption Жиль Бертен на сцене, 1984 годА Жиль Бертен пропал. Его заочно приговорили к 10 годам тюрьмы, но не могли нигде найти. Группа после исчезновения фронтмена развалилась, попыталась собраться вновь в начале 2000-х, уже без Жиля, но безуспешно.
Где находился сам Жиль, никто не знал до ноября 2016 года. Как рассказывает сейчас музыкант, он уехал в Португалию с сумкой наличности и открыл в Лиссабоне музыкальный магазин. Иногда французские туристы узнавали его, но Жиль говорил, что не имеет никакого отношения к Camera Silens и не понимает, о чем идет речь.
Примерно через 10 лет он уехал из Лиссабона в Барселону, где у девушки Жиля была семья. Мужчина опасался, что на его след вышли французские полицейские, хотя на самом деле его во Франции считали мертвым.
Жиль стал работать в семейном баре, у пары родился ребенок. О прошлом мужчины знала только его девушка, еще о нем напоминал ослепший глаз: уже в Барселоне Жиль попал в больницу в тяжелом состоянии из-за гепатита и чуть было не умер.
Бертен рассказывает, что барселонские врачи лечили его бесплатно и не задавали лишних вопросов. Документов у него не было. Его жизнь спасли, а сам Жиль ничего обществу не дал. С этой мыслью он решил сдаться французским властям.
"На самом деле я сделал это ради сына. Он до сих пор не понимает, почему я 30 лет в бегах, и он заслуживает, чтобы узнать это", - говорит Бертен.
В ноябре 2016 года Жиль Бертин сдался властям города Тулуза, где и было совершено ограбление 30-летней давности. Жиль ожидал, что его арестуют, а когда ему разрешили дожидаться суда на свободе, только разозлился.
Image caption Жиль Бертен в одном из кафе Тулузы Правообладатель иллюстрации AFP Image caption Фотография Жиля Бертена, опубликованная полицией в 1988 годуЖиль рассказывает, что все последние три десятилетия стыдился своего прошлого, не мог никому рассказать, кто он такой на самом деле. Он жил в постоянном страхе, что его кто-то раскроет.
Сейчас ему 57. Жиль признается, что тогда, в 80-х, был совсем другим человеком: нигилистом, бунтарем, ведущим борьбу против общества. Он надеется убедить суд, что изменился за прошедшие годы. Жилю грозит до 20 лет тюрьмы.
Защищать его взялся известный французский адвокат Кристиан Этелен, который в прошлом представлял интересы исламистов, левых террористов, гангстеров и других преступников. 74-летний Этелен уже думал уйти на пенсию, но ради такого дела решил отложить свои планы.
В случае, если его не посадят в тюрьму, Жиль собирается вернуться в Барселону.
На следующий день после публикации этого текста суд вынес Жилю Бертену приговор: пять лет условно.
На юге Франции в среду, 6 июня, начался судебный процесс по делу об ограблении банка 30-летней давности над панк-музыкантом Жилем Бертеном. До недавнего времени Жиль считался мертвым, хотя на самом деле десятилетия скрывался от французских властей. Журналист Крис Бокман рассказывает, зачем Бертен сдался.
В начале 1980-х молодой Жиль Бертен пел в яростной панк-группе Camera Silens из Бордо. Camera Silens относили себя к скинхедам-анархистам, название взяли в честь одиночных камер, в которых содержались лидеры немецкой левой террористической группировки «Фракция Красной Армии», и любили британский панк и ска в духе The Clash, Sham 69 и UK Subs. Еще в начале музыкальной карьеры Жиль отсидел небольшой срок за кражу, но вернулся в группу после тюрьмы.
В апреле 1988 года Жиль вместе с сообщниками устроил еще одно ограбление, которое обернулось распадом группы. Группа анархистов напала на инкассаторский автомобиль компании Brinks в Тулузе и украла 12 миллионов франков (2 миллиона евро).
Деньги найти не удалось, зато почти все грабители, за исключением Бертена, были пойманы и привлечены к ответственности. Многие из них, как и другие панки и анархисты из числа участников и поклонников Camera Silens, употребляли наркотики и были носителями ВИЧ-инфекции. Кто-то из них умер, кто-то отсидел, после чего предпочел перейти на более конформистский образ жизни.
А Жиль Бертен пропал. Его заочно приговорили к 10 годам тюрьмы, но не могли нигде найти. Группа после исчезновения фронтмена развалилась, попыталась собраться вновь в начале 2000-х, уже без Жиля, но безуспешно.
Где находился сам Жиль, никто не знал до ноября 2016 года. Как рассказывает сейчас музыкант, он уехал в Португалию с сумкой наличности и открыл в Лиссабоне музыкальный магазин. Иногда французские туристы узнавали его, но Жиль говорил, что не имеет никакого отношения к Camera Silens и не понимает, о чем идет речь.
Примерно через 10 лет он уехал из Лиссабона в Барселону, где у девушки Жиля была семья. Мужчина опасался, что на его след вышли французские полицейские, хотя на самом деле его во Франции считали мертвым.
Жиль стал работать в семейном баре, у пары родился ребенок. О прошлом мужчины знала только его девушка, еще о нем напоминал ослепший глаз: уже в Барселоне Жиль попал в больницу в тяжелом состоянии из-за гепатита и чуть было не умер.
Бертен рассказывает, что барселонские врачи лечили его бесплатно и не задавали лишних вопросов. Документов у него не было. Его жизнь спасли, а сам Жиль ничего обществу не дал. С этой мыслью он решил сдаться французским властям.
«На самом деле я сделал это ради сына. Он до сих пор не понимает, почему я 30 лет в бегах, и он заслуживает, чтобы узнать это», - говорит Бертен.
В ноябре 2016 года Жиль Бертин сдался властям города Тулуза, где и было совершено ограбление 30-летней давности. Жиль ожидал, что его арестуют, а когда ему разрешили дожидаться суда на свободе, только разозлился.
Жиль рассказывает, что все последние три десятилетия стыдился своего прошлого, не мог никому рассказать, кто он такой на самом деле. Он жил в постоянном страхе, что его кто-то раскроет.
Сейчас ему 57. Жиль признается, что тогда, в 80-х, был совсем другим человеком: нигилистом, бунтарем, ведущим борьбу против общества. Он надеется убедить суд, что изменился за прошедшие годы. Жилю грозит до 20 лет тюрьмы.
Защищать его взялся известный французский адвокат Кристиан Этелен, который в прошлом представлял интересы исламистов, левых террористов, гангстеров и других преступников. 74-летний Этелен уже думал уйти на пенсию, но ради такого дела решил отложить свои планы.
2 февраля 1979 года был найден мертвым Сид Вишес- британский панк-музыкант, приобретший известность как басист культовой панк-группы Sex Pistols. Прославился своим бунтарским характером и любовью к Нэнси Спанджен, которая окончилась трагически для обоих. Имена Сид и Нэнси стали нарицательными. Настоящее имя Сида – Джон Саймон Ричи, а вот единой версии насчёт его псевдонима нет. По одной из версий кличку ему придумал товарищ по Sex Pistols Джон Лайдон, после того как Сида укусил хомячок Джона и тот воскликнул "Sid is really vicious!". По иной версии своему сценическому имени он обязан Сиду Баррету из Pink Floyd и песни Лу Рида "Vicious". Через некоторое время они начали выступать на улицы, исполняя кавер-версии песен Alice Cooper. В то время Сид Вишес начинает красить волосы в яркие оттенки, а чуть позже они собирают группу The 4 Johns, в которой как легко догадаться собралось 4 Джона. После этого Сид получает возможность стать вокалистом The Damned, но не явился на прослушивание, чуть позже присоединяется к группе The Flowers of Romance. В сентябре 76 года он вместе с другими музыкантами заполнил вакантное место, выступив на первом международном панк-фестивале и ощутив вкус большой сцены, а заодно и тюрьмы в которую вскоре угодил из-за безобразного поведения на сцене. В начале 1977 года Сид примкнул к группе Sex Pistols, заменивв ней Глена Мэтлока, в которую мог попасть годом ранее, но вместо него вокалистом выбрали того самого Джона Лайдона. Теперь он стал басистом коллектива, причем выбор на него пал скорее из-за имиджа, чем из-за виртуозной игры, поскольку все (в том числе и его учитель Лемми) считали, что он слабо владеет бас-гитарой. Иногда её даже отключали на концертах. В то время Сид изобрел танец, ставший характерным для раннего панка и получивший название пого. Вскоре он знакомится с фанаткой Sex Pistols, американкой Нэнси Спанджел, ставшей его любовницей. Чуть позже попадает в больницу с гепатитом С. В это время его увлечение героином становится настолько опасным, что его друг Лайдон вынужден был постоянно сопровождать его. Группа разваливалась прямо на глазах, Сид постоянно становился объектом нападок фанатов, попадая под град бутылок и изредка отвечая взаимностью, поэтому в Америке было принято решение распустить Sex Pistols. Сид на время предавался наркотическому дурману в компании новых знакомых, которые после отправили его в Англию к Нэнси, спасая от передоза. Затем Сид и Нэнси приняли участие в съемках фильма "The Great Rock and Roll Swindle", после которого освободились от менеджмента Макларена (менеджера Sex Pistols)/ Нэнси становится его новым менеджером и организует ряд концертов в США. За ряд записей парочка получает от Макларена наличными 25 000 долларов, которые они спрятали у себя в номере отеля Челси. Это и стало началом конца. 11 октября 1977 года Нэнси понадобилась доза и после этого Сид и Нэнси впали в наркодурман, от которого Сид очнулся на следующее утро, а Нэнси было суждено уснуть вечным сном. Её нашли мертвой, зарезанной ножом Сида. Вишеса арестовали за убийство, хотя мало кто верил в то, что это совершил именно он, тем более что 25 тысяч пропали бесследно. За 50 тысяч его выпустили под залог, но 22 октября Сид Вишес совершил попытку самоубийства и попал в клинику. После этого он еще раз попадает в тюрьму за драку. Наконец после выхода под залог он приезжает на квартиру Мишель Робинсон, где принимает две дозы героина, в перерывах между приемом которых теряет сознание. На следующее утро он был найден мертвым. Смерть Сида Вишеса наступила от передозировки наркотиков. После вскрытия в его организме был обнаружен 80% раствор героина вместо обычного пятипроцентного. Сид Вишес навсегда остался в памяти фанатов бунтарем, искавшим свои пути и ставшим, возможно против своей воли одним из символов панк течения.
Что слушали двадцать лет назад и есть ли будущее у российской сцены? На эти вопросы каждую неделю пытаются ответить спикеры курса «Российская популярная музыка: ревизия 2017», который стартовал в Музеоне.
Для всех, кто пропустил начало, публикуем краткую расшифровку первой лекции - «Постсоветский рок-андеграунд» от авторов книги «Песни в пустоту» Ильи Зинина и Максима Динкевича.
Весь андеграунд 90-х вырос из протеста, который тогдашняя молодежь испытывала по отношению к официальной культуре. И если в 80-х русский рок считался бунтарским и новаторским, то в 90-е стал частью мейнстрима. По телевизору, как ни включи, постоянно крутили две песни ДДТ - либо «Что такое осень», либо «Дождь». Молодежь не принимала эту музыку и пыталась слушать и создавать что-то свое. Другое дело, что у них не было на это денег: не каждый получал в месяц сто долларов, а диск стоил примерно пятую часть этой суммы.
В России новая музыка зародилась абсолютно иррациональным путем. Если на Западе уже существовали альтернативные каналы и радиостанции, то у нас ничего такого не появлялось. Хотя на MTV была программа «120 минут» о радикальной музыке, и зрители ждали каждый выпуск, записывали передачи на кассеты, а потом ими обменивались.
Музыкальные группы выпускали кассеты самостоятельно - тиражом примерно 100 экземпляров. Обычно, помимо записи, прилагалась плохо отксерокопированная обложечка и, хоть и не всегда, тексты песен. Что характерно, в каждом городе были свои герои: те группы, которые слушал весь альтернативный Петербург, в Москве никто не знал. И наоборот. В туры по городам тогда почти не ездили.
Концерты подпольных рок-групп проводились в довольно странных местах: в кинотеатрах, домах культуры, подвальных помещениях. Только в 1991 году в Петербурге открылся TaMtAm - первый настоящий рок-клуб, который очень сильно повлиял на становление всей альтернативной сцены. Выходцами TaMtAm стали разные коллективы - от «Короля и Шута», «Кирпичей» до группы «Пилот». На каждом концерте клуб заполнялся битком. У музыкантов и слушателей горели глаза - они ощущали себя новаторами.
Главной группой TaMtAm считается «Химера». Этот музыкальный коллектив испытал на себе множество влияний. Ее вокалист Эдуард Старков многое перенял у западных коллег. При этом «Химера» - русская по духу группа с поэзией, напоминающей ОБЭРИУтов. Старков был человеком без образования: закончив школу в Выборге и отслужив в армии, начал писать песни, переехал в Петербург и практически поселился в TaMtAm. Девяностые, как известно, стали временем наркотического безумия. В 1997 году Старков покончил с собой, и после этого группа распалась. В «Химере», кстати, когда-то играл радиоведущий Геннадий Бачинский, который погиб в автокатастрофе в 2008 году. Печальная судьба коллектива очень созвучна его музыке. Она, с одной стороны, психоделичная. С другой стороны, отчаянная, очень мрачная и безнадежная.
Большое влияние на альтернативную музыку оказали Национал-большевистская партия и Егор Летов - культовая фигура, которого слушала вся страна. До 1993 года Летов не давал концерты, но потом шумно вернулся и вступил в НБП. Культурным шоком стал момент, когда концерт «Гражданской Обороны» показали в программе «А» - советской и российской музыкальной передаче, выходившей на Первой программе Центрального телевидения, а затем на каналах РТР и ТВ Центр. Можете себе представить: вечер, суббота, прайм-тайм, стадион «Крылья советов», а на заднике висит Национал-большевистский флаг. Все это безумно эпатировало. Публика разделилась на тех, кто принял метаморфозу Летова, и тех, кто все это отрицал.
Масло в огонь подлил соратник Летова - Роман Неумоев, лидер группы «Инструкция по выживанию». Он записал песню под названием «Убить жида». По одной из легенд, Неумоев однажды приехал в гости к Сергею Жарикову из московской рок-группы «ДК». Все думал, что же ему сделать, чтобы прославиться. Жариков, в прошлом удачный политтехнолог, имиджмейкер Владимира Жириновского, предложил два варианта: «Либо убей кого-нибудь известного, либо спой про евреев. Наш главный критик Троицкий обидится - и будет тебе слава». Неумоев выбрал второй вариант.
В 1994 году Летов стал одним из основателей движения «Русский прорыв», суть которого заключалась в критике ельцинского режима. Музыканты выступали в огромном количестве городов, и это повлияло на развитие альтернативной музыки в регионах. Например, в Тюмени появилась тогда группа «Чернозем» - проект гитариста и вокалиста Евгения Кокорина. Музыка «Чернозема» - очень частная, горькая и в то же время русская история Ваньки-дурака, от которого все отвернулись и который ходит по миру с дырой на штанине. Этот Ванька будто с усмешкой смотрит на мир, в котором остался один, и сочиняет про него песни.
Московский экзистенциальный панк ориентировался именно на Тюмень. Группа «Резервация здесь» в какой-то момент считалась главной надеждой столичного андеграунда - музыканты собирали огромное количество слушателей и провоцировали всевозможные скандалы. Однажды на фестивале против войны в Чечне коллектив прямо со сцены открыто высказался за войну. Можете представить, какой фурор это вызвало. Разные политические взгляды очень сильно раздробляли всю музыкальную андеграунд-тусовку. Хотя, на самом деле, взгляды эти были очень сумбурные: в них было больше контркультурного, эпатирующего. Речь шла не про политику, а больше про эстетику.
Еще одним представителем московского экзистенциализма стала группа «Соломенные еноты». У них много общего с тюменским «Черноземом». Этот их анимализм - песни от лица совят, слонят, лисят - тоска, переработка советского детства. У Летова такого практически не было. Можно даже сказать, «Чернозем» и «Еноты» - это уход внутрь, а Летов - наоборот. Он был более публичным: прекрасный менеджер, пиарщик, художник.
Фронтменом «Соломенных енотов» стал поэт, блистательный публицист Борис Усов. Он пришел в мир музыки, будучи книжным мальчиком. Начинал как рок-журналист: выпускал самиздатоские журналы под названием «Шумелаъ Мышь» и «Связь времен» - очень крутые с точки зрения текстов. «Соломенные еноты» в свою тусовку посторонних не пускали: записи и журналы распространяли только среди своих. В начале нулевых у группы появился неофициальный сайт, притом что еще не у каждого дома был интернет!
Очень важное влияние Летов оказал и на акустическое подполье. Его самым ярким представителем стал Веня Д’ркин - безумно талантливый бард, в чьих песнях ощущалась четкая концепция мира. Он умер от рака в 1999 году, даже не оставив после себя профессиональных записей. Но его песни до сих пор живы. Д’ркин, конечно, не стал в российской музыке Бобом Дилан или Леонардом Коэном, но вполне мог бы претендовать на роль Фила Оукса или Ника Дрейка. Еще был Рома В.П.Р. - сейчас его в основном знают как регги-музыканта. Но когда-то он исполнял экзистенциальные песни, был мощным, ярким автором.
В целом же, акустическое подполье стало дешевым вариантом русского рока. Плохим вариантом. Сколько музыкантов мы сейчас сможем вспомнить? Веня, Рома В.П.Р. и еще пару имен. А это, между тем, было глобальное явление, которое просуществовало лет 20.
История русского андеграунда строится на постоянных антитезах. Вот существовал русский рок, потом появился TaMtAm как противостояние тому, что было до этого. А когда Летов стал всенародной звездой и вступил в НБП, он тут же перестал котироваться, став кем-то вроде поп-звезды, и возникли новые кумиры.
В 90-е появились субкультуры, строившиеся по западным образцам, такие как хардкор. Своего музыканты практически не придумывали - это была попытка повторить то, что существовало на Западе лет 30 назад: совершенно новая, но не особенно интересная музыка. При этом у столичного хардкора была своя четкая идеологическая линия. В 1992 году открылся андеграундный Клуб имени Джерри Рубина. Его руководитель Светлана Ельчанинова всячески продвигала культуру стрейт-эджа, о которой до конца 90-х в России не слышали: не пила, не курила и была против дискриминации по любому признаку - будь то национальный или гендерный.
Для большинства постсоветских рокеров мысль о том, что музыкант может отказаться от алкоголя и наркотиков, была чуждой, если не сказать дикой. Поэтому хардкорщики и представители московской экзистенциальной панк-тусовки постоянно подкалывали друг друга. Последние называли хардкорщиков правильными, рафинированными модными детками, а те считали их грязными алкашами.
Сближения между ними не было до середины 90-х-начала нулевых, когда грани стерлись и стало понятно, что все занимаются одним делом, просто воспринимают его с разных позиций. К тому же, не все в рок-среде принимали образ арбатского панка, потерявшего человеческий облик. Поэтому ничего против нового направления, которое призывало к совсем другим ценностям, они не имели.
Даже Александр Ф.Скляр увлекся идеей стрейт-эджа и всячески продвигал ее в своей программе «Учитесь плавать» на радио MAXIMUM. Скляр считал, что стрейт-эдж не стиль жизни, а музыка. И когда прожженный журналист его спросил: «Ну как же это вам удается держаться, вести трезвый образ жизни?». Скляр, хитро улыбнувшись, ответил: «Ну, я человек русский, и стрейт-эдж у меня русский: по выходным выпить сам бог велел».
Узнать программу ближайших лекций курса «Российская популярная музыка: ревизия 2017» и зарегистрироваться на них
