Анализ явлений 10 - 15 четвертого действия комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума».
Комедия была написана одним из умнейших людей девятнадцатого века. Она рассказывает о герое, вернувшемся в Москву в надежде найти самое прекрасное, бесценное в его жизни – юношескую любовь. Но неожиданно он не находит то, что искал. Чувства в Чацком, конечно, ни на минуту не утихают, но его внимание привлекают и общественные проблемы.
Две основные сюжетные линии: история любви Чацкого к Софье и общественная драма героя – столкновение с обществом, во главе которого Фамусов.
Самый интересный, по-моему, эпизод комедии – кульминация любовной линии плавно перетекающей в развязку всего произведения. Этот эпизод происходит после бала в доме Фамусова. А. С. Грибоедов превратил несколько явлений в захватывающую сцену. Я с замиранием сердца следила за сюжетом, ожидая необыкновенной развязки, и, конечно, она получилась абсолютно неожиданной.
В кульминации многие качества героев предстают в неприкрытом виде.
Чацкий оказывается не только насмешливым и красноречивым, умным и образованным человеком, но и влюбленным глупцом.
И, как все влюбленные, он порой совершает бессмысленные поступки. Он прячется за колонну, потому что видит Софью, видит всю сцену, которая произошла между Лизой, Молчалиным и любимой девушкой. Чацкий не может поверить своим глазам и ушам: как Софья, эта необыкновенная девушка, могла полюбить это ничтожество?
Он выскакивает на сцену со своей растерзанной душой и хочет узнать, что хорошего она нашла в этом человеке. В этот момент прибегает Фамусов со свитой. Из его уст Чацкий узнает, что сплетню о его сумасшествии сочинила Софья. Он удивлен:
Так этим вымыслом я вам еще обязан?
Потом растерян, силы его покидают:
Не образумлюсь, виноват,
И слушаю, не понимаю,
Как будто все еще мне объяснить хотят.
Растерян мыслями… чего-то ожидаю.
Но вдруг он все понимает, у него открываются глаза и на Софью, и на Фамусова, и на «толпу мучителей»:
Так! Отрезвился я сполна,
Мечтанья с глаз долой – и спала пелена.
Слова его начинают литься, как нескончаемый поток. Конечно, в его монологе его оскорбленное чувство, неоправданные надежды, самообман, которым он до этого жил:
Зачем меня надеждой завлекли?
Зачем мне прямо не сказали,
Что все прошедшее вы обратили в смех?!
Однако, он говорит и точные, правдивые слова:
Муж- мальчик, муж – слуга, из жениных пажей –
Высокий идеал московских всех мужей.
Именно этот идеал и нашла Софья в Молчалине.
А вы, сударь отец, вы, страстные к чинам:
Желаю вам дремать в неведеньи счастливом,
Я сватаньем моим не угрожаю вам.
Так говорит он Фамусову, который трясется за то, что о нем будут говорить теперь другие.
С кем был! Куда меня закинула судьба!
Все гонят! Все клянут! Мучителей толпа,
В любви предателей, в вражде неутомимых,
Рассказчиков неукротимых,
Нескладных умников, лукавых простяков,
Старух зловещих, стариков,
Дряхлеющих над выдумками, вздором, -
Безумным вы меня прославили всем хором.
Так герой отзывается о тех, кто был на балу. Конечно же, это определение подходит для всего светского общества той эпохи.
После этого Чацкий делает вывод о том, что вся борьба его бессмысленна, общество безнадежно, и один человек ничего не сможет добиться:
Вы правы: из огня тот выйдет невредим,
Кто с вами день пробыть успеет,
Подышит воздухом одним,
И в нем рассудок уцелеет.
Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок!..
Карету мне, карету!
Софья не так идеальна, как считал Чацкий. Когда она узнает правду о Молчалине, то у нее есть силы думать еще о том, как хорошо, что нет свидетелей этой сцены:
Сама довольна тем, что ночью все узнала:
Нет укоряющих свидетелей в глазах,
Как давече, когда я в обморок упала…
Но осуждать ее тоже нельзя. Ей и так плохо, не лучше, чем Чацкому.
Разочарование наполняет сердце: человек, который раньше умилял, теперь становится отвратителен. Думаю, она была действительно искренна в своих чувствах:
Софья (в слезах)
Не продолжайте, я виню себя кругом.
Но кто бы думать мог, чтоб был он так коварен!
Молчалин в кульминации показан во всей своей красе. Большего чувства отвращения к нему не возникало у меня в процессе прочтения комедии. Сначала он пристает к Лизе:
Кто б отгадал,
Что в этих щечках, в этих жилках
Любви еще румянец не играл!
Потом слышим из его же уст, что он лицемерит Софье в чувствах, он позволяет себе обсуждать ее:
Я в Софье Павловне не вижу ничего
Завидного.
Потом читатель узнает один из главных принципов Молчалиных:
Во-первых, угождать всем людям без изъятья –
Хозяину, где доведется жить,
Начальнику, с кем буду я служить,
Слуге его, который чистит платья,
Швейцару, дворнику, для избежанья зла,
Собаке дворника, чтоб ласкова была.
Когда он узнает, что Софья все слышала, то становится самим собой. То есть бросается на колени, ползает перед ней, ведет себя, как скользкий и противный червяк, открывает свое истинное лицо. Когда появляется Чацкий, он даже в этой ситуации поступает как всегда, по-молчалински: просто исчезает, выходит сухим из воды.
И, конечно, как же развязка может произойти без Фамусова. Он прибегает, пропустив самую интересную часть сцены. Застав Софью с Чацким, он выплескивает всю желчь на слуг:
Ты, Филька, ты прямой чурбан,
В швейцары произвел ленивую тетерю,
Не знает ни про что, не чует ничего.
Где был? Куда ты вышел?
Сеней не запер для чего?
И как не досмотрел? И как ты не дослышал?
В работу вас, на поселенье вас!
Так кричать может только настоящий крепостник.
Он проявляет также и свой властный характер. Каждый участник получит от него свое наказание:
Изволь-ка в избу, марш, за птицами ходить
Так приказывает он Лизе, по его мнению, своднице.
Не быть тебе в Москве, не жить тебе с людьми;
В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов,
Там будешь горе горевать,
За пяльцами сидеть, за святцами зевать, - так угрожает он Софье, не подозревая, что хуже, чем сейчас, ей уже не будет.
И вот среди общества, где «мненье света» составляют бабушки, тетушки, дочки и внучки, где раздаются благоговейные голоса о суде Татьяны Юрьевны и Марьи Алексеевны, появляется Чацкий. Он даже не пытается найти себе место в этом мире, где важен не человек, а степень его нужности, способности услужить. Здесь царят отношения не между людьми, а между чинами и титулами. Так может ли считать московский свет Чацкого здравомыслящим человеком? Ведь это значило бы, что его убеждения разумны, нормальны. Нет, он опасен для общества, ибо несет разрушение. Естественно, что его объявляют вне закона. Чацкий для фамусовской Москвы либо преступник, либо сумасшедший. И самому обществу удобнее видеть в нем безумца: ведь тогда все обличения Чацкого лишь плод больного воображения, ему можно даже посочувствовать.
Спор гостей о причинах сумасшествия Чацкого – важный эпизод в сцене бала. Здесь автор использует сразу несколько литературных приёмов: гротеск и градацию.
Слух о сумасшествии, достигнув ушей Чацкого, рождает в нем горечь. Но это не последний и не самый сильный для него удар. Чацкого продолжает волновать вопрос: «А Софья знает ли? » Он предполагает в ней равнодушие к себе, но не коварство. Однако увидев Софью, зовущую Молчалина к себе, Чацкий сам готов верить слуху о себе: «Не впрямь ли я сошел с ума? » Еще один удар для Чацкого: «Вот я пожертвован кому! » И, наконец, с появлением Фамусова Чацкому суждено узнать, что слух о его безумии был пущен Софьей.
В сцене бала Чацкий наиболее остро чувствует своё одиночество. Он обращает свой последний монолог к Софье, не зная, что именно она – источник сплетни о его сумасшествии. Он опять оказывается в комической ситуации.
Последний монолог Чацкого, отрезвившегося сполна, полон гнева, страдания и сарказма:
Кто с вами день пробыть успеет,
Подышит воздухом одним,
И в нем рассудок уцелеет.
Чацкий покидает Москву: «Вон из Москвы! сюда я больше не ездок! » Он глубоко обманулся в Софье: она не только не любит его, но и оказывается в толпе тех, кто клянет и гонит Чацкого, кого он называет «мучителями» .
Так! отрезвился я сполна,
Мечтанья с глаз долой - и спала пелена;
Теперь не худо б было сряду
На дочь и на отца
И на любовника-глупца,
И на весь мир излить всю желчь и всю досаду.
С кем был! Куда меня закинула судьба!
Все гонят! все клянут! Мучителей толпа,
В любви предателей, в вражде неутомимых,
Рассказчиков неукротимых,
Нескладных умников, лукавых простяков,
Старух зловещих, стариков,
Дряхлеющих над выдумками, вздором, -
Безумным вы меня прославили всем хором.
Вы правы: из огня тот выйдет невредим,
Кто с вами день пробыть успеет,
Подышит воздухом одним,
И в нем рассудок уцелеет.
Вон из Москвы! сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок! -
Карету мне, карету!
Все, во что он верил: в свой ум, передовые идеи - не только не помогло завоевать сердце любимой девушки, но, наоборот, оттолкнуло ее от него. И именно из-за этих свободолюбивых идей фамусовское общество объявило Чацкого сумасшедшим. Грибоедов в своей комедии показал человека передового, мыслящего, но наталкивающегося на нежелание понимать его.
Роль монолога в драматургии. В драматическом произведении философия жизни героя может быть раскрыта через его монологи. В драматическом произведении монолог становится ведущей формой представления системы ценностей персонажа. Как раскрываются особенности мировоззрения главного героя комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» (1824) Александра Андреевича Чацкого? Конечно, через его речь, декларирующую основные жизненные принципы героя. Проследим, чему посвящены ораторские высказывания этого персонажа и какую роль они играют.
Монолог Чацкого «И точно, начал свет глупеть…» (д.2, явл.2). Этот монолог становится завязкой центрального конфликта пьесы, т.к. здесь обозначаются разногласия общественного порядка между «веком нынешним» и «веком минувшим»:
Свежо предание, а верится с трудом;
Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;
Как не в войне, а в мире брали лбом,
Стучали об пол не жалея!
Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли,
А тем, кто выше, лесть как кружево плели.
Чацкий, представитель «века нынешнего», не принимает «добрых советов» Фамусова и горячо защищает те прогрессивные идеи, поборником которых он стал, побывав за границей. Свободомыслие и чувство собственного достоинства, взлелеянные европейской культурной традицией, становятся ценностными и в мировоззрении А. А. Чацкого.
Монолог «А судьи кто?» (д. 2, явл. 5). Углубление конфликта происходите появлением полковника Скалозуба, расположение которого значимо для Павла Афанасьевича Фамусова. Пылкий монолог главного героя «А судьи кто? — За древностию лет…» (д. 2, явл. 5), вызванный негодованием Чацкого (Фамусов и «все также осуждают»), становится настоящим обличением крепостного права и «рассудка нищеты», царящих в фамусовском обществе:
Или поп тот еще, который для затей На крепостной балет согнал на многих фурах От матерей, отцов отторженных детей?! <…>
Вот те, которые дожили до седин!
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!
Вот наши строгие ценители и судьи!
Монолог «В той комнате незначащая встреча…» обличает отсутствие чувства патриотизма и низкопоклонство перед всем иностранным (д. 3, явл. 22). Чацкий, только вернувшийся из-за границы, особенно остро ощущает несоответствие между всеобщим обожанием чужеземных традиций и иностранного языка и реальной жизнью. Такое подражание вызывает только смех и глубокое сожаление:
И нравы, и язык, и старину святую,
И величавую одежду на другую По шутовскому образцу:
Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем,
Рассудку вопреки, наперекор стихиям;
Движенья связаны, и не краса лицу;
Смешные, бритые, седые подбородки!
Как платья, волосы, так и умы коротки!..
На фоне пустых разговоров на балу гневная речь Чацкого выделяется глубиной и значимостью обсуждаемого вопроса:
Я одаль воссылал желанья Смиренные, однако вслух,
Чтоб истребил Господь нечистый этот дух Пустого, рабского, слепого подражанья;
Чтоб искру заронил он в ком-нибудь с душой,
Кто мог бы словом и примером Нас удержать, как крепкою вожжой,
От жалкой тошноты по стороне чужой.
Показательна ремарка в окончании этого монолога («Оглядывается, все в вальсе кружатся с величайшим усердием. Старики разбрелись к карточным столам»): герой остается в одиночестве, его никто не хочет слышать. Здесь предопределяется разрешение конфликта между Чацким и фамусовским обществом.
Монолог «Не образумлюсь… виноват…» (д. 4, явл. 14) финальный в комедии, и в нем Чацкий подводит итог своего пребывания в фамусовской Москве и выносит жестокий приговор высшему свету, в котором царят чинопочитание и низкопоклонство, карьеризм и глупость, а любое инакомыслие воспринимается как сумасшествие:
Все гонят! Все клянут! Мучителей толпа,
Горе от ума. Спектакль Малого театра, 1977
Не образумлюсь… виноват,
И слушаю, не понимаю,
Как будто всё ещё мне объяснить хотят,
Растерян мыслями… чего-то ожидаю.
(С жаром.)
Слепец! я в ком искал награду всех трудов!
Спешил!.. летел! дрожал! вот счастье, думал, близко.
Пред кем я давиче так страстно и так низко
Был расточитель нежных слов!
А вы! о боже мой! кого себе избрали?
Когда подумаю, кого вы предпочли!
Зачем меня надеждой завлекли?
Зачем мне прямо не сказали,
Что всё прошедшее вы обратили в смех?!
Что память даже вам постыла
Тех чувств, в обоих нас движений сердца тех,
Которые во мне ни даль не охладила,
Ни развлечения, ни перемена мест.
Дышал, и ими жил, был занят беспрерывно!
Сказали бы, что вам внезапный мой приезд,
Мой вид, мои слова, поступки – всё противно, –
Я с вами тотчас бы сношения пресёк,
И перед тем, как навсегда расстаться
Не стал бы очень добираться,
Кто этот вам любезный человек?..
(Насмешливо.)
Вы помиритесь с ним по размышленьи зрелом.
Себя крушить, и для чего!
Подумайте, всегда вы можете его
Беречь, и пеленать, и спосылать за делом.
Муж-мальчик, муж-слуга, из жениных пажей –
Высокий идеал московских всех мужей. –
Довольно!.. с вами я горжусь моим разрывом.
А вы, судáрь отец, вы, страстные к чинам:
Желаю вам дремать в неведеньи счастливом,
Я сватаньем моим не угрожаю вам.
Другой найдётся благонравный,
Низкопоклонник и делец,
Достоинствами, наконец,
Он будущему тестю равный.
Так! отрезвился я сполна,
Мечтанья с глаз долой – и спала пелена;
Теперь не худо б было сряду
На дочь и на отца,
И на любовника-глупца,
И на весь мир излить всю жёлчь и всю досаду.
С кем был! Куда меня закинула судьба!
Все гонят! все клянут! Мучителей толпа,
В любви предателей, в вражде неутомимых,
Рассказчиков неукротимых,
Нескладных умников, лукавых простаков,
Старух зловещих, стариков,
Дряхлеющих над выдумками, вздором, –
Безумным вы меня прославили всем хором.
Вы правы: из огня тот выйдет невредим,
Кто с вами день пробыть успеет,
Подышит воздухом одним,
И в нём рассудок уцелеет.
Вон из Москвы! сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорблённому есть чувству уголок!..
Карету мне, карету!
Роль монолога в драматургии. В драматическом произведении философия жизни героя может быть раскрыта через его монологи. В драматическом произведении монолог становится ведущей формой представления системы ценностей персонажа. Как раскрываются особенности мировоззрения главного героя комедии А. С. Грибоедова “Горе от ума” (1824) Александра Андреевича Чацкого? Конечно, через его речь, декларирующую основные жизненные принципы героя. Проследим, чему посвящены ораторские высказывания этого персонажа и какую роль они играют.
Монолог Чацкого “И точно, начал свет глупеть…” (д.2, явл.2). Этот монолог становится завязкой центрального конфликта пьесы, т. к. здесь обозначаются разногласия общественного порядка между “веком нынешним” и “веком минувшим”:
Свежо предание, а верится с трудом;
Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;
Как не в войне, а в мире брали лбом,
Стучали об пол не жалея!
Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли,
А тем, кто выше, лесть как кружево плели.
Чацкий, представитель “века нынешнего”, не принимает “добрых
советов” Фамусова и горячо защищает те прогрессивные идеи, поборником которых он стал, побывав за границей. Свободомыслие и чувство собственного достоинства, взлелеянные европейской культурной традицией, становятся ценностными и в мировоззрении А. А. Чацкого.
Монолог “А судьи кто?” (д. 2, явл. 5). Углубление конфликта происходите появлением полковника Скалозуба, расположение которого значимо для Павла Афанасьевича Фамусова. Пылкий монолог главного героя “А судьи кто? – За древностию лет…” (д. 2, явл. 5), вызванный негодованием Чацкого (Фамусов и “все также осуждают”), становится настоящим обличением крепостного права и “рассудка нищеты”, царящих в фамусовском обществе:
Или поп тот еще, который для затей На крепостной балет согнал на многих фурах От матерей, отцов отторженных детей?!
Вот те, которые дожили до седин!
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!
Вот наши строгие ценители и судьи!
Монолог “В той комнате незначащая встреча…” обличает отсутствие чувства патриотизма и низкопоклонство перед всем иностранным (д. 3, явл. 22). Чацкий, только вернувшийся из-за границы, особенно остро ощущает несоответствие между всеобщим обожанием чужеземных традиций и иностранного языка и реальной жизнью. Такое подражание вызывает только смех и глубокое сожаление:
И нравы, и язык, и старину святую,
И величавую одежду на другую По шутовскому образцу:
Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем,
Рассудку вопреки, наперекор стихиям;
Движенья связаны, и не краса лицу;
Смешные, бритые, седые подбородки!
Как платья, волосы, так и умы коротки!..
На фоне пустых разговоров на балу гневная речь Чацкого выделяется глубиной и значимостью обсуждаемого вопроса:
Я одаль воссылал желанья Смиренные, однако вслух,
Чтоб истребил Господь нечистый этот дух Пустого, рабского, слепого подражанья;
Чтоб искру заронил он в ком-нибудь с душой,
Кто мог бы словом и примером Нас удержать, как крепкою вожжой,
От жалкой тошноты по стороне чужой.
Показательна ремарка в окончании этого монолога (“Оглядывается, все в вальсе кружатся с величайшим усердием. Старики разбрелись к карточным столам”): герой остается в одиночестве, его никто не хочет слышать. Здесь предопределяется разрешение конфликта между Чацким и фамусовским обществом.
Монолог “Не образумлюсь… виноват…” (д. 4, явл. 14) финальный в комедии, и в нем Чацкий подводит итог своего пребывания в фамусовской Москве и выносит жестокий приговор высшему свету, в котором царят чинопочитание и низкопоклонство, карьеризм и глупость, а любое инакомыслие воспринимается как сумасшествие:
Все гонят! Все клянут! Мучителей толпа,
В любви предателей, в вражде неутомимых,
Рассказчиков неукротимых,
Нескладных умников, лукавых простяков,
Старух зловещих, стариков,
Дряхлеющих над выдумками, вздором…
В этом же монологе получает развязку и любовный конфликт Чацкого, пребывавшего до последнего момента в неведении относительно выбора Софьи.
