Эту необычайную, но правдивую историю, рассказанную АЛЛАНОМ КВОТЕРМЕЙНОМ, он с чувством глубокой симпатии посвящает всем прочитавшим ее мальчикам – большим и маленьким
Теперь, когда эта книга напечатана и скоро разойдется по свету, я ясно вижу ее недостатки как по стилю, так и по содержанию. Касаясь последнего, я только могу сказать, что она не претендует быть исчерпывающим отчетом обо всем, что мы видели и сделали. Мне очень хотелось бы подробнее остановиться на многом, связанном с нашим путешествием в Страну Кукуанов, о чем я лишь мельком упоминаю, как, например: рассказать о собранных мною легендах, о кольчугах, которые спасли нас от смерти в великой битве при Луу, а также о Молчаливых, или Колоссах, у входа в сталактитовую пещеру. Если бы я дал волю своим желаниям, я бы рассказал подробнее о различиях, существующих между зулусским и кукуанским диалектами, над которыми можно серьезно призадуматься, и посвятил бы несколько страниц флоре и фауне этой удивительной страны . Есть еще одна чрезвычайно интересная тема, которая была мало затронута в книге. Я имею в виду великолепную организацию военных сил этой страны, которая, по моему мнению, значительно превосходит систему, установленную королем Чакой в Стране Зулусов. Она обеспечивает более быструю мобилизацию войск и не вызывает необходимости применять пагубную систему насильственного безбрачия . И, наконец, я лишь вскользь упомянул о семейных обычаях кукуанов, многие из которых чрезвычайно любопытны, а также об их искусстве плавки и сварки металлов. Это искусство они довели до совершенства, прекрасным примером которого служат их толлы – тяжелые металлические ножи, к которым с удивительным искусством приварены лезвия из великолепной стали.
Посоветовавшись с сэром Генри Куртисом и капитаном Гудом, я решил рассказать простым, безыскусственным языком только наши приключения, а обо всем прочем поговорить как-нибудь в другой раз, если, конечно, это явится желательным. Я с величайшим удовольствием поделюсь сведениями, которыми располагаю, со всеми, кто этим заинтересуется.
Теперь осталось лишь попросить читателя извинить меня за мой неотесанный стиль. В свое оправдание могу лишь сказать, что я больше привык обращаться с ружьем, чем с пером, и потому не могу претендовать на великолепные литературные взлеты и пышность стиля, встречающиеся в романах, которые я иногда люблю почитывать.
Вероятно, эти взлеты и пышность стиля желательны, но, к сожалению, я совсем не умею ими пользоваться.
На мой взгляд, книги, написанные простым и доходчивым языком, производят самое сильное впечатление, и их легче понять. Впрочем, мне не совсем удобно высказывать свое мнение по этому поводу. «Острое копье, – гласит кукуанская пословица, – не нужно точить». На этом основании я осмеливаюсь надеяться, что правдивый рассказ, каким бы странным он ни был, не нужно приукрашивать высокопарными словами.
Аллан Квотермейн
Может показаться странным, что, дожив до пятидесяти пяти лет, я впервые берусь за перо. Не знаю, что получится из моего рассказа и хватит ли вообще у меня терпения довести его до конца.
Оглядываясь на прожитую жизнь, я удивляюсь, как много я успел сделать и как много мне пришлось пережить. Наверно, и жизнь мне кажется такой длинной оттого, что слишком рано я был предоставлен самому себе. В том возрасте, когда мальчики еще учатся в школе, я уже вынужден был работать, торгуя всякой мелочью в старой колонии . Чем только я не занимался с тех пор! Мне пришлось и торговать, и охотиться, и работать в копях, и даже воевать. И только восемь месяцев назад я стал богатым человеком. Теперь я обладаю огромным состоянием – я еще сам не знаю, насколько оно велико, – но не думаю, что ради этого я согласился бы вновь пережить последние пятнадцать или шестнадцать месяцев, даже если бы заранее знал, что все закончится благополучно и я так разбогатею. Я скромный человек, не люблю крови и насилия, и, откровенно говоря, мне изрядно надоели приключения. Не знаю, зачем я собираюсь писать эту книгу: это ведь совсем не по моей части. Да и образованным человеком я себя не считаю, хоть и очень люблю читать Ветхий Завет и легенды Инголдзби .
Все же попробую изложить причины, побудившие меня написать эту книгу.
Во-первых, меня просили об этом сэр Генри Куртис и капитан Гуд.
Во-вторых, я сейчас нахожусь у себя в Дурбане, и делать мне все равно нечего, так как боль в левой ноге снова приковала меня к постели. Я страдаю от этих болей с тех самых пор, как в меня вцепился этот проклятый лев; сейчас боли усилились, и я хромаю больше, чем обычно. Вероятно, в львиных зубах есть какой-то яд, иначе почему же совсем зажившие раны снова открываются, причем – заметьте! – ежегодно и в то же самое время.
На своем веку я застрелил шестьдесят пять львов, оставшись живым и невредимым, и не обидно ли, что какой-то шестьдесят шестой изжевал мою ногу, как кусок табака! Это нарушает естественный ход вещей, а я, помимо всех прочих соображений, люблю порядок, и мне это очень не нравится.
Кроме того, я хочу, чтобы мой сын Гарри, который сейчас работает в лондонской больнице, готовясь стать врачом, читая этот рассказ, отвлекся хотя бы на некоторое время от своих сумасбродств. Работа в больнице, вероятно, иногда надоедает и начинает казаться довольно скучной – ведь можно пресытиться даже вскрытием трупов. Во всяком случае, рассказ мой Гарри скучным не покажется и хоть на денек-другой внесет немного разнообразия в его жизнь, тем более что я собираюсь рассказать самую удивительную историю, которая когда-либо случалась с человеком. Это может показаться странным, так как в ней нет ни одной женщины, за исключением Фулаты. Впрочем, нет! Есть еще Гагула, хотя я не знаю, была она женщина или дьявол. Но нужно сказать, что ей было по крайней мере сто лет, и поэтому как женщина особого интереса она не представляла, так что в счет идти не может. Во всяком случае, могу с уверенностью сказать, что во всей этой истории нет ни одной юбки.
Но не пора ли мне впрягаться в ярмо? Почва тут трудная, и мне кажется, будто я увяз в трясине по самую ось. Однако волы справятся с этим без особого труда. Сильная упряжка всегда в конце концов вытянет, со слабыми же волами, конечно, ничего не поделаешь. Итак, начинаю!
«Я, Аллан Квотермейн из Дурбана, в Натале , джентльмен, приношу присягу и заявляю…» – так начал я свои показания на суде относительно печальной кончины Хивы и Вентфогеля, но, пожалуй, для книги это не совсем подходящее начало. И вообще, могу ли я назвать себя джентльменом? Что такое джентльмен? Мне это не совсем ясно. В своей жизни я имел дело не с одним ниггером … Нет, я зачеркну это слово, оно мне совсем не по душе! Я знал туземцев, которые были джентльменами, с чем ты согласишься, Гарри, мой мальчик, прежде чем прочтешь эту книгу до конца. Знавал я также очень скверных и подлых белых, которые, однако, джентльменами не были, хоть денег у них было очень много. Во всяком случае, я родился джентльменом, хоть и был в течение всей жизни всего-навсего бедным странствующим торговцем и охотником. Остался ли я джентльменом, не знаю – судите об этом сами. Богу известно, что я старался им остаться!
На своем веку мне пришлось убить много людей, однако я никогда не запятнал свои руки невинной кровью и убивал, только защищаясь.
Всевышний даровал нам жизнь, и я полагаю, что он имел в виду, что мы будем ее защищать; по крайней мере, я всегда действовал на основании этого убеждения. И я надеюсь, что, когда пробьет мой смертный час, это мне простится. Увы! В мире много жестокости и безнравственности! И вот такому скромному человеку, как я, пришлось принимать участие во многих кровавых делах. Не знаю, правильно ли я сужу об этом, но я никогда не воровал, хотя однажды обманом выманил у одного кафра стадо скота. И, несмотря на то что он тоже подложил мне свинью, я до сих пор чувствую угрызения совести.
Итак, с тех пор как я впервые встретил сэра Генри Куртиса и капитана Гуда, прошло примерно восемнадцать месяцев. Произошло же это следующим образом. Во время охоты на слонов за Бамангвато мне с самого начала не повезло, и в довершение всего я схватил сильную лихорадку. Немного окрепнув, я добрался до Алмазных россыпей, продал всю слоновую кость вместе с фургоном и волами, рассчитался с охотниками и сел в почтовую карету, направляющуюся в Кап . В Кейптауне я прожил неделю в гостинице, где, кстати сказать, меня здорово обсчитали, и осмотрел все его достопримечательности. Видел я и ботанические сады, которые, по моему мнению, приносят стране огромную пользу, и здание парламента, который, полагаю, никакой пользы не приносит. В Наталь я решил вернуться на пароходе «Данкелд». Он в это время стоял в доке в ожидании «Эдинбург Ка́стла», который должен был прибыть из Англии. Я оплатил проезд, сел на пароход, и в тот же день пассажиры, направляющиеся в Наталь, пересели с «Эдинбург Кастла» на «Данкелд». Мы снялись с якоря и вышли в море.
Среди новых пассажиров на борту нашего парохода два человека сразу же привлекли мое внимание. Один из них был джентльмен лет тридцати. Я никогда не встречал человека такого богатырского сложения. У него были соломенного цвета волосы, густая борода, правильные черты лица и большие, глубоко сидящие серые глаза. В своей жизни я не видел более красивого человека, и он чем-то напоминал мне древнего датчанина. Это, конечно, не значит, что я много знаю о древних датчанах; я знал только одного современного датчанина, который, кстати сказать, выставил меня на десять фунтов. Я вспомнил, что однажды где-то видел картину, изображающую несколько таких господ, которые, мне кажется, очень похожи на белых зулусов. У них в руках были кубки из рога, и длинные волосы ниспадали им на спину. Смотря на этого человека, стоявшего у трапа, я подумал, что если бы он немного отрастил себе волосы, надел стальную кольчугу на свою могучую грудь, взял бы боевой топор и кубок из рога, то вполне смог бы позировать для этой картины. И, между прочим, странная вещь (как сказывается происхождение!): позже я узнал, что в жилах сэра Генри Куртиса – так звали этого высокого джентльмена – текла датская кровь . Он очень напоминал мне еще кого-то, но кого – я не мог вспомнить.
Другой человек, который стоял, разговаривая с сэром Генри, был совсем другого типа. Я сейчас же подумал, что он морской офицер. Не знаю почему, но морского офицера сразу видно. Мне приходилось с ними ездить на охоту, и должен сказать, что они всегда оказывались необыкновенно храбрыми и симпатичными людьми, каких редко можно встретить. Одно в них плохо: уж очень они любят ругаться.
Несколько раньше я задал вопрос: что такое джентльмен? Теперь я на него отвечу: это офицер Британского Королевского флота, хотя, конечно, и среди них иногда встречаются исключения. Я думаю, что широкие морские просторы и свежие ветры, несущие дыхание господа бога, омывают их сердца и выдувают скверну из сознания, делая их настоящими людьми. Но вернемся к рассказу. Я опять оказался прав. Действительно, этот человек был морским офицером. Безупречно прослужив во флоте ее величества семнадцать лет, неожиданно и вопреки его желанию он был зачислен в резерв с чином капитана. Вот что ожидает людей, которые служат королеве . В полном расцвете сил и способностей, когда они приобретают большой опыт и знания, их выбрасывают в холодный, неприветливый мир без средств к существованию. Возможно, что они примиряются с этим; что же касается меня, я все же предпочитаю зарабатывать на хлеб охотой. Денег у тебя будет так же мало, но пинков ты получишь меньше! Его фамилия – я нашел ее в списке пассажиров – была Гуд, капитан Джон Гуд. Это был коренастый человек лет тридцати, среднего роста, темноволосый, плотный, довольно оригинальный с виду. Он был чрезвычайно опрятно одет, тщательно выбрит и всегда носил в правом глазу монокль. Казалось, что этот монокль врос ему в глаз, так как носил он его без шнура и вынимал, только чтобы протереть. По простоте души я думал, что он и спит с ним, но потом узнал, что ошибался. Когда он ложился спать, то клал монокль в карман брюк вместе со вставными зубами, которых у него было два прекрасных комплекта, что часто заставляло меня нарушать десятую заповедь , так как своими я похвастаться не могу. Но я забегаю вперед.
Вскоре после того, как мы снялись с якоря, наступил вечер, и погода неожиданно испортилась. Пронизывающий ветер подул с суши, спустился густой туман с изморосью, и все пассажиры вынуждены были покинуть палубу. Наше плоскодонное судно было недостаточно нагружено, и потому его сильно качало – иногда казалось, что мы вот-вот перевернемся. Но, к счастью, этого не случилось. Находиться на палубе было невозможно, и я стоял около машинного отделения, где было очень тепло, и развлекался тем, что смотрел на кренометр. Стрелка его медленно раскачивалась взад и вперед, отмечая угол наклона парохода при каждом крене.
– Ну и кренометр! Он же не выверен! – послышался рядом со мной чей-то раздраженный голос.
Оглянувшись, я увидел того морского офицера, на которого уже раньше обратил внимание.
– Разве? Почему вы так думаете?
– Думаю? Тут и думать нечего! Как же, – продолжал он, когда наш пароход снова восстановил равновесие после очередного крена, – если бы судно действительно накренилось до того градуса, который показывает эта штука, – тут он указал на кренометр, – мы бы перевернулись. Но что еще можно ожидать от капитанов торгового флота! Они чертовски небрежны.
Как раз в этот момент прозвучал обеденный гонг, чему я очень обрадовался, потому что если офицер Британского флота начинает ругать капитанов торгового флота, то слушать его невыносимо. Хуже этого только одно – слушать, как капитан торгового флота выражает свое откровенное мнение об офицерах Британского флота.
Мы с капитаном Гудом спустились в кают-компанию и там застали сэра Генри Куртиса уже за столом. Капитан Гуд сел с ним рядом, я же занял место напротив. Мы с капитаном разговорились об охоте. Он задавал мне много вопросов, и я старался давать наиболее исчерпывающие ответы. Вскоре разговор перешел на слонов.
– Ну, сэр, – сказал кто-то из сидевших недалеко от меня, – вам повезло: если кто-нибудь может толком рассказать вам о слонах, то это только охотник Квотермейн.
Сэр Генри, который все время молча прислушивался к нашему разговору, при последних словах заметно вздрогнул.
– Простите меня, сэр, – тихо сказал он низким басом, именно таким, какой должен был исходить из таких могучих легких, – простите меня, сэр, вы не Аллан Квотермейн?
Я ответил утвердительно.
Сэр Генри больше ко мне не обращался, но я слышал, как он тихо произнес про себя: «Какая удача!»
После обеда, когда мы выходили из кают-компании, сэр Генри предложил мне зайти к нему выкурить трубку. Я принял приглашение, и мы с капитаном Гудом пошли в его каюту, которая выходила на палубу. Это была прекрасная просторная каюта, когда-то состоявшая из двух. Когда кто-то из наших важных франтов совершал поездку на «Данкелде» вдоль побережья, перегородку сняли, а на прежнее место так и не поставили. В каюте был диван, перед которым стоял маленький стол. Сэр Генри послал стюарда за бутылкой виски, мы втроем сели и закурили трубки.
– Мистер Квотермейн, – обратился ко мне сэр Генри, когда стюард принес виски и зажег лампу, – в позапрошлом году, примерно в это время, вы, кажется, были в поселке, который называется Бамангвато, к северу от Трансвааля?
– Да, был, – отвечал я, несколько удивленный, что этот незнакомый джентльмен так хорошо осведомлен о моих странствиях, которые, как я полагал, особого интереса представлять не могли.
– Вы там торговали? – с живостью спросил меня Гуд.
– Да, я взял туда фургон с товаром, остановился у поселка и пробыл там, пока все не распродал.
Сэр Генри сидел против меня в плетеном кресле, облокотившись на стол. Он смотрел мне прямо в лицо своими проницательными серыми глазами, и казалось, что его взгляд выражает какое-то странное волнение.
– Вы случайно не встречали там человека по фамилии Невилль?
– Ну конечно же, конечно, встречал! Он распряг свою упряжку рядом с моим фургоном и прожил там две недели, чтобы дать возможность отдохнуть волам, перед тем как отправиться в глубь страны. Несколько месяцев назад я получил письмо от какого-то стряпчего, который просил меня сообщить, не знаю ли я, что сталось с Невиллем. Я сразу же написал ему все, что знал.
– Да, – сказал сэр Генри, – он переслал мне ваше письмо. В нем вы сообщили, что джентльмен по фамилии Невилль уехал из Бамангвато в начале мая в фургоне с погонщиком, проводником и охотником-кафром по имени Джим. Он говорил, что намеревается добраться, если будет возможно, до Айнайти, конечного торгового пункта Земли Матабеле. Там он предполагал продать свой фургон и отправиться дальше пешком. Вы также сообщили, что он действительно продал свой фургон, потому что шесть месяцев спустя вы видели его у какого-то португальского торговца. Этот человек рассказал вам, что он купил его в Айнайти у белого, имени которого он не помнит, и нужно полагать, что белый со слугой-туземцем отправился в глубь страны на охоту.
– Совершенно верно, – подтвердил я.
Наступило молчание.
– Мистер Квотермейн, – неожиданно сказал сэр Генри, – я думаю, что вы ничего не знаете и не догадываетесь о том, каковы были причины, заставившие моего… мистера Невилля предпринять путешествие на север?
– Кое-что я об этом слышал, – ответил я и замолчал. Мне не хотелось говорить на эту тему.
Сэр Генри и Гуд переглянулись, и капитан многозначительно кивнул головой.
– Мистер Квотермейн, – сказал сэр Генри, – я хочу рассказать вам одну историю и попросить вашего совета, а возможно, и помощи. Мой поверенный передал мне ваше письмо и сказал, что я могу вполне на вас положиться. По его словам, вас хорошо знают в Натале, где вы пользуетесь всеобщим уважением. Кроме того, он сказал, что вы принадлежите к людям, которые умеют хранить тайны.
Я поклонился и отпил немного разбавленного виски, чтобы скрыть свое смущение, так как я скромный человек. Сэр Генри продолжал:
– Мистер Квотермейн, я должен сказать вам правду: мистер Невилль – мой брат.
– О! – промолвил я, вздрогнув.
Теперь стало ясно, кого напоминал мне сэр Генри Куртис, когда я его впервые увидел. Мистер Невилль был гораздо меньше ростом, с темной бородой, но глаза у него были такие же проницательные и такого же самого серого оттенка, как и у сэра Генри. В чертах лица также было некоторое сходство.
– Мистер Невилль – мой младший и единственный брат, – продолжал сэр Генри, – и мы впервые расстались с ним пять лет назад. До этого времени я не помню, чтобы мы разлучались даже на месяц. Но около пяти лет назад нас постигло несчастье: мы с братом поссорились не на жизнь, а на смерть (это иногда случается даже между очень близкими людьми), и я поступил с ним несправедливо.
Тут капитан Гуд, как бы в подтверждение этих слов, энергично закивал головой. В это время наш пароход сильно накренился, и изображение капитана Гуда, отчаянно кивающего головой, отразилось в зеркале, которое в этот момент оказалось над моей головой.
– Как вам, я полагаю, известно, – продолжал сэр Генри, – если человек умирает, не оставив завещания, и не имеет иной собственности, кроме земельной, называемой в Англии недвижимым имуществом, все переходит к его старшему сыну. Случилось так, что как раз в это время, когда мы поссорились, умер наш отец, не оставив завещания. В результате брат остался без гроша, не имея при этом никакой профессии. Конечно, мой долг заключался в том, чтобы обеспечить его, но в то время наши отношения настолько обострились, что, к моему стыду (тут он глубоко вздохнул), я ничего для него не сделал. Не то чтобы я хотел несправедливо поступить с ним, нет, – я ждал, чтобы он сделал первый шаг к примирению, а он на это не пошел. Простите, что я утруждаю ваше внимание всеми этими подробностями, но для вас все должно быть ясно. Правда, Гуд?
– Само собой разумеется, – ответил капитан. – Я уверен, что мистер Квотермейн никого в это дело не посвятит.
– Конечно, – сказал я, – вы можете быть уверены.
Надо сказать, что я очень горжусь тем, что умею хранить тайны.
– Итак, – снова продолжал сэр Генри, – в это время у моего брата было на текущем счету несколько сот фунтов стерлингов. Ничего мне не говоря, он взял эту ничтожную сумму и под вымышленным именем Невилля отправился в Южную Африку с безумной мечтой нажить себе состояние. Это стало известно мне уже позже. Прошло около трех лет. Я не имел никаких сведений о брате, хотя писал ему несколько раз. Конечно, письма до него не доходили. С течением времени я все более и более о нем беспокоился. Я понял, мистер Квотермейн, что такое родная кровь.
– Это верно, – промолвил я и подумал о своем Гарри.
– Я отдал бы половину своего состояния, чтобы только узнать, что мой брат Джордж жив и здоров и я его снова увижу!
– Но на это надежды мало, Куртис, – отрывисто сказал капитан Гуд, взглянув на сэра Генри.
– И вот, мистер Квотермейн, чем дальше, тем больше я тревожился, жив ли мой брат, и если он жив, то как вернуть его домой. Я принял все меры, чтобы его разыскать, в результате чего получил ваше письмо. Полученные известия были утешительны, поскольку они указывали, что до недавнего времени Джордж был жив, но дальнейших сведений о нем до сих пор нет. Короче говоря, я решил приехать сюда и искать его сам, а капитан Гуд любезно согласился меня сопровождать.
– Видите ли, – сказал капитан, – мне все равно делать нечего. Лорды Адмиралтейства выгнали меня из флота умирать с голоду на половинном окладе. А теперь, сэр, вы, может быть, расскажете нам все, что знаете или слышали о джентльмене по фамилии Невилль.
Я обнаружил восемь пород антилоп, которых мне никогда не приходилось встречать, и много разновидностей растений, главным образом из семейства луковичных. – А. К.
Генри Райдер Хаггард Копи царя Соломона
Эту необычайную, но правдивую историю, рассказанную АЛЛАНОМ КВОТЕРМЕЙНОМ, он с чувством глубокой симпатии посвящает всем прочитавшим ее мальчикам большим и маленьким.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Теперь, когда эта книга напечатана и скоро разойдется по свету, я ясно вижу ее недостатки как по стилю, так и по содержанию. Касаясь последнего, я только могу сказать, что она не претендует быть исчерпывающим отчетом обо всем, что мы видели и сделали. Мне очень хотелось бы подробнее остановиться на многом, связанном с нашим путешествием в Страну Кукуанов, о чем я лишь мельком упоминаю, как например: рассказать о собранных мною легендах, о кольчугах, которые спасли пас от смерти в великой битве при Луу, а также о Молчаливых, или Колоссах, у входа в сталактитовую пещеру. Если бы я дал волю своим желаниям, я бы рассказал подробнее о различиях, существующих между зулусским и кукуанским диалектами, над которыми можно серьезно призадуматься, и посвятил бы несколько страниц флоре и фауне этой удивительной страны. Есть еще одна чрезвычайно интересная тема, которая была мало затронута в книге. Я имею в виду великолепную организацию военных сил этой страны, которая, по моему мнению, значительно превосходит систему, установленную королем Чакой в Стране Зулусов. Она обеспечивает более быструю мобилизацию войск и не вызывает необходимости применять пагубную систему насильственного безбрачия. И, наконец я лишь вскользь упомянул о семейных обычаях кукуанов, многие из которых чрезвычайно любопытны, а также об их искусстве плавки и сварки металлов. Это искусство они довели до совершенства, прекрасным примером которого служат их толлы – тяжелые металлические ножи, к которым с удивительным искусством приварены лезвия из великолепной стали.
Посоветовавшись с сэром Генри Куртисом и капитаном Гудом, я решил рассказать простым, безыскусственным языком только наши приключения, а обо всем прочем поговорить как-нибудь в другой раз, если, конечно, это явится желательным. Я с величайшим удовольствием поделюсь сведениями, которыми располагаю, со всеми, кто этим заинтересуется.
Теперь осталось лишь попросить читателя извинить меня за мой неотесанный стиль. В свое оправдание могу лишь сказать, что я больше привык обращаться с ружьем, чем с пером, и потому не могу претендовать на великолепные литературные взлеты и пышность стиля, встречающиеся в романах, которые я иногда люблю почитывать.
Вероятно, эти взлеты и пышность стиля желательны, но, к сожалению, я совсем не умею ими пользоваться.
На мой взгляд, книги, написанные простым и доходчивым языком, производят самое сильное впечатление и их легче понять. Впрочем, мне не совсем удобно высказывать свое мнение по этому поводу. «Острое копье, – гласит кукуанская пословица, – не нужно точить». На этом основании я осмеливаюсь надеяться, что правдивый рассказ, каким бы странным он ни был, не нужно приукрашивать высокопарными словами.
Аллан Квотермейн
ГЛАВА I. Я ВСТРЕЧАЮСЬ С СЭРОМ ГЕНРИ КУРТИСОМ
Может показаться странным, что, дожив до пятидесяти пяти лет, я впервые берусь за перо. Не знаю, что получится из моего рассказа и хватит ли вообще у меня терпения довести его до конца.
Оглядываясь на прожитую жизнь, я удивляюсь, как много я успел сделать и как много мне пришлось пережить. Наверно, и жизнь мне кажется такой длинной оттого, что слишком рано я был предоставлен самому себе. В том возрасте, когда мальчики еще учатся в школе, я уже вынужден был работать, торгуя всякой мелочью в старой колонии. Чем только я не занимался с тех пор! Мне пришлось и торговать, и охотиться, и работать в копях, и даже воевать. И только восемь месяцев назад я стал богатым человеком. Теперь я обладаю огромным состоянием – я еще сам не знаю, насколько оно велико, – но не думаю, что ради этого я согласился бы вновь пережить последние пятнадцать или шестнадцать месяцев, даже если бы заранее знал, что все закончится благополучно и я так разбогатею. Я скромный человек, не люблю крови и насилия, и, откровенно говоря, мне изрядно надоели приключения. Не знаю, зачем я собираюсь писать эту книгу: это ведь совсем не по моей части. Да и образованным человеком я себя не считаю, хоть и очень люблю читать Ветхий завет и легенды Инголдзби.
Все же попробую изложить причины, побудившие меня написать эту книгу.
Во-первых, меня просили об этом сэр Генри Куртис и капитан Гуд.
Во-вторых, я сейчас нахожусь у себя в Дурбане, и делать мне все равно нечего, так как боль в левой ноге снова приковала меня к постели. Я страдаю от этих болей с тех самых нор, как в меня вцепился этот проклятый лев; сейчас боли усилились, и я хромаю больше, чем обычно. Вероятно, в львиных зубах есть какой-то яд, иначе почему же совсем зажившие раны снова открываются, причем – заметьте! – ежегодно и в то же самое время.
На своем веку я застрелил шестьдесят пять львов, оставшись живым и невредимым, и не обидно ли, что какой-то шестьдесят шестой изжевал мою ногу, как кусок табака! Это нарушает естественный ход вещей, а я, помимо всех прочих соображений, люблю порядок, и мне это очень не нравится.
Кроме того, я хочу, чтобы мой сын Гарри, который сейчас работает в лондонской больнице, готовясь стать врачом, читая этот рассказ, отвлекся хотя бы на некоторое время от своих сумасбродств. Работа в больнице, вероятно, иногда надоедает и начинает казаться довольно скучной – ведь можно пресытиться даже вскрытием трупов. Во всяком случае, рассказ мой Гарри скучным не покажется и хоть на денек-другой внесет немного разнообразия в его жизнь, тем более что я собираюсь рассказать самую удивительную историю, которая когда-либо случалась с человеком. Это может показаться странным, так как в ней нет ни одной женщины, за исключением Фулаты. Впрочем, нет! Есть еще Гагула, хотя я не знаю, была она женщина или дьявол. Но нужно сказать, что ей было по крайней мере сто лет, и поэтому как женщина особого интереса она не представляла, так что в счет идти не может. Во всяком случае, могу с уверенностью сказать, что во всей этой истории нет ни одной юбки.
Но не пора ли мне впрягаться в ярмо? Почва тут трудная, и мне кажется, будто я увяз в трясине по самую ось. Однако волы справятся с этим без особого труда. Сильная упряжка всегда в конце концов вытянет, со слабыми же волами, конечно, ничего не поделаешь. Итак, начинаю!
«Я, Аллан Квотермейн из Дурбана, в Натале джентльмен, приношу присягу и заявляю…» – так начал я свои показания на суде относительно печальной кончины Хивы и Вептфогсля, но, пожалуй, для книги это не совсем подходящее начало. И вообще, могу ли я назвать себя джентльменом? Что такое джентльмен? Мне это не совсем ясно. В своей жизни я имел дело не с одним ниггером. Нет, я зачеркну это слово, оно мне совсем не по душе! Я знал туземцев, которые были джентльменами, с чем ты согласишься, Гарри, мой мальчик, прежде чем прочтешь эту книгу до конца. Знавал я также очень скверных и подлых белых, которые, однако, джентльменами не были, хоть денег у них было очень много. Во всяком случае, я родился джентльменом, хоть и был в течение всей жизни всего-навсего бедным странствующим торговцем и охотником. Остался ли я джентльменом, не знаю – судите об этом сами. Богу известно, что я старался им остаться!
На своем веку мне пришлось убить много людей, однако я никогда не запятнал свои руки невинной кровью и убивал, только защищаясь.
Всевышний даровал нам жизнь, и я полагаю, что он имел в виду, что мы будем ее защищать; по крайней мере, я всегда действовал на основании этого убеждения. И я надеюсь, что, когда пробьет мой смертный час, это мне простится. Увы! В мире много жестокости и безнравственности! И вот такому скромному человеку, как я, пришлось принимать участие во многих кровавых делах. Не знаю, правильно ли я сужу об этом, но я никогда не воровал, хоть однажды обманом выманил у одного кафра стадо скота. И несмотря на то что он тоже подложил мне свинью, я до сих пор чувствую угрызения совести.
Охотник Аллан Квотермейн, капитан Гуд и сэр Генри Куртис пускаются в опасное путешествие на поиски алмазных копей царя Соломона. Для сэра Генри единственной целью является найти своего брата, который отправился за сокровищами и пропал без вести, а Квотермейн и Гуд надеются сказочно разбогатеть. Много испытаний придется пройти героям, прежде чем они доберутся до сокровищницы и вернутся оттуда. ("Копи царя Соломона"). Счастью Питера Брума и Маргарет Кастелл угрожает коварный маркиз Морелла. Он заманивает девушку на свой корабль и увозит ее в Гранаду. Питер и отец Маргарет – Джон Кастелл бросаются на поиски той, которая была для них всем. ("Прекрасная Маргарет").
Эту необычайную, но правдивую историю, рассказанную АЛЛАНОМ КВОТЕРМЕЙНОМ, он с чувством глубокой симпатии посвящает всем прочитавшим ее мальчикам – большим и маленьким
Теперь, когда эта книга напечатана и скоро разойдется по свету, я ясно вижу ее недостатки как по стилю, так и по содержанию. Касаясь последнего, я только могу сказать, что она не претендует быть исчерпывающим отчетом обо всем, что мы видели и сделали. Мне очень хотелось бы подробнее остановиться на многом, связанном с нашим путешествием в Страну Кукуанов, о чем я лишь мельком упоминаю, как, например: рассказать о собранных мною легендах, о кольчугах, которые спасли нас от смерти в великой битве при Луу, а также о Молчаливых, или Колоссах, у входа в сталактитовую пещеру. Если бы я дал волю своим желаниям, я бы рассказал подробнее о различиях, существующих между зулусским и кукуанским диалектами, над которыми можно серьезно призадуматься, и посвятил бы несколько страниц флоре и фауне этой удивительной страны . Есть еще одна чрезвычайно интересная тема, которая была мало затронута в книге. Я имею в виду великолепную организацию военных сил этой страны, которая, по моему мнению, значительно превосходит систему, установленную королем Чакой в Стране Зулусов. Она обеспечивает более быструю мобилизацию войск и не вызывает необходимости применять пагубную систему насильственного безбрачия . И, наконец, я лишь вскользь упомянул о семейных обычаях кукуанов, многие из которых чрезвычайно любопытны, а также об их искусстве плавки и сварки металлов. Это искусство они довели до совершенства, прекрасным примером которого служат их толлы – тяжелые металлические ножи, к которым с удивительным искусством приварены лезвия из великолепной стали.
Посоветовавшись с сэром Генри Куртисом и капитаном Гудом, я решил рассказать простым, безыскусственным языком только наши приключения, а обо всем прочем поговорить как-нибудь в другой раз, если, конечно, это явится желательным. Я с величайшим удовольствием поделюсь сведениями, которыми располагаю, со всеми, кто этим заинтересуется.
Теперь осталось лишь попросить читателя извинить меня за мой неотесанный стиль. В свое оправдание могу лишь сказать, что я больше привык обращаться с ружьем, чем с пером, и потому не могу претендовать на великолепные литературные взлеты и пышность стиля, встречающиеся в романах, которые я иногда люблю почитывать.
Вероятно, эти взлеты и пышность стиля желательны, но, к сожалению, я совсем не умею ими пользоваться.
На мой взгляд, книги, написанные простым и доходчивым языком, производят самое сильное впечатление, и их легче понять. Впрочем, мне не совсем удобно высказывать свое мнение по этому поводу. "Острое копье, – гласит кукуанская пословица, – не нужно точить". На этом основании я осмеливаюсь надеяться, что правдивый рассказ, каким бы странным он ни был, не нужно приукрашивать высокопарными словами.
Аллан Квотермейн
Может показаться странным, что, дожив до пятидесяти пяти лет, я впервые берусь за перо. Не знаю, что получится из моего рассказа и хватит ли вообще у меня терпения довести его до конца.
Оглядываясь на прожитую жизнь, я удивляюсь, как много я успел сделать и как много мне пришлось пережить. Наверно, и жизнь мне кажется такой длинной оттого, что слишком рано я был предоставлен самому себе. В том возрасте, когда мальчики еще учатся в школе, я уже вынужден был работать, торгуя всякой мелочью в старой колонии . Чем только я не занимался с тех пор! Мне пришлось и торговать, и охотиться, и работать в копях, и даже воевать. И только восемь месяцев назад я стал богатым человеком. Теперь я обладаю огромным состоянием – я еще сам не знаю, насколько оно велико, – но не думаю, что ради этого я согласился бы вновь пережить последние пятнадцать или шестнадцать месяцев, даже если бы заранее знал, что все закончится благополучно и я так разбогатею. Я скромный человек, не люблю крови и насилия, и, откровенно говоря, мне изрядно надоели приключения. Не знаю, зачем я собираюсь писать эту книгу: это ведь совсем не по моей части. Да и образованным человеком я себя не считаю, хоть и очень люблю читать Ветхий Завет и легенды Инголдзби .
Все же попробую изложить причины, побудившие меня написать эту книгу.
Во-первых, меня просили об этом сэр Генри Куртис и капитан Гуд.
Во-вторых, я сейчас нахожусь у себя в Дурбане, и делать мне все равно нечего, так как боль в левой ноге снова приковала меня к постели. Я страдаю от этих болей с тех самых пор, как в меня вцепился этот проклятый лев; сейчас боли усилились, и я хромаю больше, чем обычно. Вероятно, в львиных зубах есть какой-то яд, иначе почему же совсем зажившие раны снова открываются, причем – заметьте! – ежегодно и в то же самое время.
На своем веку я застрелил шестьдесят пять львов, оставшись живым и невредимым, и не обидно ли, что какой-то шестьдесят шестой изжевал мою ногу, как кусок табака! Это нарушает естественный ход вещей, а я, помимо всех прочих соображений, люблю порядок, и мне это очень не нравится.
Кроме того, я хочу, чтобы мой сын Гарри, который сейчас работает в лондонской больнице, готовясь стать врачом, читая этот рассказ, отвлекся хотя бы на некоторое время от своих сумасбродств. Работа в больнице, вероятно, иногда надоедает и начинает казаться довольно скучной – ведь можно пресытиться даже вскрытием трупов. Во всяком случае, рассказ мой Гарри скучным не покажется и хоть на денек-другой внесет немного разнообразия в его жизнь, тем более что я собираюсь рассказать самую удивительную историю, которая когда-либо случалась с человеком. Это может показаться странным, так как в ней нет ни одной женщины, за исключением Фулаты. Впрочем, нет! Есть еще Гагула, хотя я не знаю, была она женщина или дьявол. Но нужно сказать, что ей было по крайней мере сто лет, и поэтому как женщина особого интереса она не представляла, так что в счет идти не может. Во всяком случае, могу с уверенностью сказать, что во всей этой истории нет ни одной юбки.
Но не пора ли мне впрягаться в ярмо? Почва тут трудная, и мне кажется, будто я увяз в трясине по самую ось. Однако волы справятся с этим без особого труда. Сильная упряжка всегда в конце концов вытянет, со слабыми же волами, конечно, ничего не поделаешь. Итак, начинаю!
"Я, Аллан Квотермейн из Дурбана, в Натале , джентльмен, приношу присягу и заявляю…" – так начал я свои показания на суде относительно печальной кончины Хивы и Вентфогеля, но, пожалуй, для книги это не совсем подходящее начало. И вообще, могу ли я назвать себя джентльменом? Что такое джентльмен? Мне это не совсем ясно. В своей жизни я имел дело не с одним ниггером … Нет, я зачеркну это слово, оно мне совсем не по душе! Я знал туземцев, которые были джентльменами, с чем ты согласишься, Гарри, мой мальчик, прежде чем прочтешь эту книгу до конца. Знавал я также очень скверных и подлых белых, которые, однако, джентльменами не были, хоть денег у них было очень много. Во всяком случае, я родился джентльменом, хоть и был в течение всей жизни всего-навсего бедным странствующим торговцем и охотником. Остался ли я джентльменом, не знаю – судите об этом сами. Богу известно, что я старался им остаться!
На своем веку мне пришлось убить много людей, однако я никогда не запятнал свои руки невинной кровью и убивал, только защищаясь.
Копи царя Соломона
King Solomon Mines
В двух словах: К Алану Квотермейну, известному охотнику и путешественнику, обращается сэр Генри Куртис со своим другом капитаном Джоном Гудом. Куртис просит Квотермейна помочь ему в поисках своего пропавшего брата Джорджа. После недолгих уговоров, Алан принимает предложение и отправляется с ними в путь. После долгого пути и жестоких лишений путешественники попадают в затерянную Страну Кукуанов, где скрыты несметные сокровища библейского царя Соломона.
Повествование романа идет от лица А.Квотермейна и представляет собой описание самой удивительной истории, приключившейся с ним, за всю его жизнь.
Аллану Квотермейну известна легенда о существовании копи царя Соломона; более того он был знаком с португальцем, который когда-то предпринял попытку отыскать копи, имея доставшуюся по наследству карту, но не сумел пройти весь путь и умер по возвращению. От умершего карта досталась Аллану, но он был слишком осторожным, чтобы рисковать своей жизнью и отправляться на поиски сокровищ. Его единственный сын обучался в Англии, все расходы брал на себя отец.
Однажды Аллан знакомится с Генри Куртисом и Джоном Гудом. Генри был осведомлен, что Аллан известный охотник, и что он очень хорошо знает Африку. Сам Генри в сопровождении Джона приехал в Африку с целью отыскать пропавшего младшего брата. В разговоре выяснилось, что Аллан встречался с братом Генри, также он знал, что брат ушел на поиски сокровищ. Аллан рассказал новым знакомым о сокровищах все, что знал сам. Генри решил уговорить Квотермейна отправиться в глубь Африки на поиски брата. За помощь в нелегком путешествии он обещал часть сокровищ, а в случае погибели Аллана, содержание его сына до конца обучения.
В итоге, Квотермейн, Куртис и Гуд отправляются в путь, взяв с собой четырех местных африканских жителей, зулусов, и еще одного случайно напросившегося попутчика, Амбопу, который своим высоким ростом, необычным цветом кожи и хорошо сложенной фигурой напоминал человека из легенд, населявших ранее земли царя Соломона.
Путь новых знакомых лежал через длинную пустыню и горы. В начале своего путешествия, еще не ступив на зыбкие пески казалось бы непроходимой пустыни, во время охоты на слонов, погиб один из помощников, спасая жизнь капитана Гуда. Многодневный путь через пустыню новым друзьям дался с большим трудом. И если бы не колодец, найденный в середине маршрута, то путешествие могло закончиться, едва успев начаться. Следующим их испытанием стал холод в горах. После скитаний они набрели на пещеру, где смогли переночевать и спастись от холода. В той пещере скончался следующий слуга. Утром они нашли закоченевший труп еще какого-то путника. После внимательного его изучения, они пришли к выводу, что это старый португалец, благодаря которому в их руках оказалась карта.
Когда путники спустились с гор и, наконец-то, смогли передохнуть от выпавших на их долю испытаний, на них напало местное племя. Чтобы спастись от гибели, путешественники выдали себя за богов, спустившихся с небес. Внешний вид капитана Гуда: без штанов, с необычно бледными ногами, в одной рубахе, и побритым только с одной стороны лица, - заставлял аборигенов задуматься над словами незнакомцев, но они все же сомневались. Для подтверждения, капитан Гуд продемонстрировал местным жителям свою вставную челюсть, а Квотермейн подстрелил антилопу. Аборигены ничего не знали об огнестрельном оружие, и для них все увиденное показалось чудом.
Путники в сопровождении племени Кукуанов (так назывыли себя местные жители) отправились в город Луу. Теперь они выяснили, что Амбопа был родом из этого племени. Местный король по имени Твала оказался человеком очень жестоким. Главным его советчиком была старая колдунья Гагула. Из разговоров с двоюродным братом Твалы, имя которого было Инфадус, путники узнают историю восхождения на трон нынешнего короля. Оказывается, что у прежнего царя родились близнецы. Обычай племени обязывал одного из братьев умертвить, но мать пожалела новорожденных наследников и отдала младшего сына старой ведьме. Гагула вырастила мальчика в тайне ото всех, имя его было Твала. Правление со временем перешло от отца к старшему сыну. В очередной битве с врагом, пришедшим с севера, старший брат получил серьезное ранение. Тогда Твала объявил себя царем, убив старшего брата. Жена покойного царя сбежала вместе с сыном. Со временем про них забыли, решив, что и мать, и сын погибли, так как о них не было никаких вестей. С тех пор Твала правил племенем, уничтожая каждого, кто казался ему подозрительным, мог ослушаться или случайно провиниться. Народ боялся Твалу, но покорялся всем его действиям.
После услышанной истории, Амбопа открыл свою тайну, он был сыном убитого царя, бежавшим с матерью от собственного дяди. Имя данное ему при рождении было Игнози. У каждого царского наследника была опоясывающая бедра татуировка в виде змеи. Такая же была и у Игнози. Он предлагает Инфадусу свергнуть Твалу, чтобы вернуть себе законный трон. Инфадус не возражает, так как сам боится брата. Для свершения переворота нужна поддержка воинов, а значит, следует предъявить им неоспоримые доказательства принадлежности Игнози к царской семье.
На следующий день в племени Кукуанов состоится день «охоты на колдуна», на котором ученицы Гагулы выискивают среди собравшихся людей тех, кто нечист мыслями, и умертвляют их. В конце торжества Гагула указывает на Амбопа (Игнози), считая его опасным для царя человеком.
Приятели заступаются за Амбопу, спасают его жизнь. Вечером они раскрывают вождям войск племени кукуанов правду о происхождении Амбопу (Игнози). Вожди верят, но для переворота нужна поддержка войск. Они просят белых, выдающих себя за богов и покровительствующих Игнози, продемонстрировать чудо. Тогда капитан Гуд вспоминает, что завтра должно произойти затмение луны и решает воспользоваться этим явлением, чтобы доказать свою божественность и неприкосновенность.
На следующий день должен был состояться важный ритуал - «пляска дев». Среди танцующих молодых девушек выберут лучшую, которую принесут в жертву божествам, охраняющим копи. В этот раз выбор пал на девушку по имени Фулата. Она просила пощады, и капитан Гуд заступился за нее. Началась заваруха, в ходе которой был убит сын Твалу. Племя было готово напасть на белых гостей, но в этот момент началось затмение, и Аллан успел преподнести это явление, как совершенное их божественной силой. Фокус удался. Племя поверило в божественность гостей. Фулата была спасена.
На следующий день началась война между восставшими и подданными царя. Победу одержал законный царь Игнози.
Игнози приказывает Гагуле показать, где находится тайник с драгоценностями. На утро Квотермейн, Куртис, Гуд и Фулата, в сопровождении помощников, и ведомые Гагулой, спускаются в копи царя Соломона. После блужданий по тайнику, они находят комнату с драгоценностями. Гагула убивает Фулату, пытается сбежать и погибает сама. Трое приятелей оказываются в ловушке. Они замечают, что в запертой комнате есть люк, и, открыв его, находят потайной лаз. Квотермейн не забывает набить карманы алмазами (остальным участникам приключения не до этого). Через проход выходят наверх и оказываются спасенными. Новый царь рад их удачному возвращению из копей, провожает их домой, указывая другой, более короткий и легкий путь.
Следуя по указанному пути, приятели находят хижину, где живут два человека. Один из них оказывается потерянным братом Генри, а второй – его зулуским слугой. Все вместе возвращаются домой. Драгоценные камни, которые смог унести в карманах Аллан, они делят на три части и раздают Аллану, капитану Гуду, и найденному брату Генри.
Роман заканчивается на том, что Аллан Квотермейн пишет историю своего приключения, и одновременно получает письмо от Генри с предложением переехать в Лондон, купить дом, и остаток дней прожить именно там вместе с сыном. Драгоценности, которые они нашли, оказались настолько ценными, что продавать их следует понемногу.
Когда книги не издавались, а те, что издавались, было не найти и приходилось за ними охотиться, одалживая почитать на день у счастливчиков, у которых книги были... Когда в школах заставляли выискивать в программных произведениях то, что авторы вовсе не собирались говорить, и трактовать эти произведения под дудку уродливого соц реализма... Когда... Здесь можно ещё дописать с десяток «когда».
Да, вот тогда вышла огоньковская «Библиотека приключений» в 20 томах. И в неё вошли не только «правильные» Адамов, Обручев, А. Толстой и Рыбаков, но и Ефремов, Майн Рид, Купер, Буссенар, Коллинз, Дюма, Дефо, Конан Дойл, Свифт и, наконец, Хаггард с блестящими «Копями царя Соломона» и «Прекрасной Маргарет».
На этих книгах выросли два поколения. Эти книги привили вкус к беллетристике и фантастике. Открыли авторов, которых необходимо читать. Показали, что кроме скучных, в зубах навязших, осточертевших сюжетов о работягах, пейзанах и строителях коммунизма в мире есть ещё кое-что. Что героизм это не только когда выполняешь пятилетку в четыре года и загибаешься от голода на целине. Что мужество это не только когда на тачанке с пулемётом. И выбор - это не только когда единогласно голосуешь за очередную мартышку - отца народа.
Да, роману больше ста лет. Да, наивно и порою чёрно-бело. Да, герои эдакие насквозь положительные или эдакие насквозь отрицательные (Твала, видимо, единственное в некотором роде исключение). Но в этом романе есть всё то, на чём учились и росли миллионы лишёных литературы подростков. Приключения и сражения, сокровища и предательства, колдовство и мужество, дружба и долг. И герои при этом - не угрюмые фанатичные коммунисты. И не нищие пролетарии с портретом вождя в зубах.
Я прочитал эту книгу четыре десятка лет назад. И до сих пор помню вывод, который сделал, запоем её одолев. Возможно, этот был мой первый взрослый самостоятельный вывод. Я подумал тогда, что дерзкий и успешный дворянин, желающий обогатиться - не обязательно мерзавец, буржуй и людобой, притеснитель крепостных девок. Он ничем не хуже, а то и лучше своего антагониста - одержимого нелепой идеей мировой революции твердолобого несгибаемого марксиста. Не в этих словах подумал, конечно, но вот именно так. И удивился, почему нашедший сокровище британский лорд ближе и интереснее мне, чем конфисковавший у старухи бронзовую статуэтку чекист.
Потом уже были Жаколио, Саббатини, Капитан Мариэтт, Кервуд и другие беллетристы, о которых в школьной программе скромно умалчивали. Но первыми были они - Дюма, Верн, Хаггард, Конан Дойль, Скотт... Великое этим писателям спасибо - за то, что они были.
Оценка: 10
Книга родом из детства. Причем в этом я явно не одинок. Сборник «Копи царя Соломона и Прекрасная Маргарет» входил практически во все художественные серии времен СССР. А сам автор, Г.Р.Хаггард, наряду с Майн Ридом, являлся просто классикой приключенческого романа. И его значение умалять невозможно. Сколько людей,прочитавших его,заболели Африкой...Какой отдушиной,каким окном, в бесконечно далекий,но безумно притягательный мир приключений для советских подростков стал Хаггард... Автор книги которого я люблю с детства.
Перечитывая роман спустя много лет, рискуешь не сколько разочароваться в книге, а скорее в самом себе,в своем детском и наивном восприятии серьезных вещей. Любить автора,значит понимать его, а в случае с Хаггардом для этого нужно знать реалии эпохи английского колониализма в частности и историю вообще. Да,приключения и «экшен» - важная составляющая его романов, но далеко не основная. Нельзя достойно оценить,например, «Жемчужину Востока» ,смутно представляя себе,что есть Иудейское восстание.(А именно так я ее и читал в свои 14 лет,исключительно ради редких батальных сцен). Очень печально что в СССР Г.Р.Хаггард,отнюдь не детский писатель, был «брошен на растерзание» школярам и подросткам, как образчик лёгкого приключенческого чтива.
Сейчас, я считаю «Копи царя Соломона» очень многоплановым произведением. Про приключенческую составляющую ничего нового не скажу. Но книгу вполне можно воспринимать и как исторический роман. Так сцена охоты на ведьм, абсолютно реалистична для зулусской державы времен английской аннексии Трансвааля. А один из персонажей - Твала имел вполне реального прототипа. Это зулусский король Чака, практиковавший подобные ритуалы. Да и само сравнение мифической «Страну Кукуанов» и Зулуленда, для Хаггарда, вполне обоснованно. Европейцы упорно не верили,что руины Большого Зимбабве в Южной Африке,были построены аборигенами (народ банту),а не представителями сгинувшего народа «белых». Сам Хаггард являлся крупным чиновником при английском генерал-губернаторе,поэтому его «этнические» и исторические описания, абсолютно достоверны (Роман «Нада» вообще реальная история гражданской войны между Кечевай и его братом. В сражении братьев у Тугелы участвовал некий белый охотник Д.Данн,в романе эта роль достается Квотермейну)
Мотив поиск следов белой расы, когда-то существовавшей в Африке, проходит через весь цикл романов про Аллана Квотермейна. В данном случае англичане ищут «страну Офир». В других случаях - потомков египтян («Дитя из Слоновой Кости»),или ассирийцев («Аллан Квотермейн»). И всегда тщательно выделяется роль «белого человека». Даже будущий правитель кукуанов Игнози (Амбола), выступает в роли слуги у англичан. Правящий класс в стране Цу-венди - исключительно белые. Индейцы выбирают правителя/аватару бога/мужа для правительницы - естественно белого и т.д. Абсолютно убежденный в превосходстве белой расы Г.Р.Хаггард пишет в унисон с Киплингом («Бремя белых,несите бремя белых...») Прямо таки гимн английскому колониализму. Я понимаю почему в бытность СССР, у обоих, издавалось лишь избранное...
Я не считаю «Копи» лучшей книгой Хаггарда. («Дочь Монтесумы» намного сильнее. Да и в цикле Квотермейна,мне как то ближе лиричная «Жена Аллана»...) Но она стала,своего рода,визитной карточкой автора. Книгой, с которой, почти все, начинают свое знакомство с ним, и,надеюсь, находят «друга» на всю жизнь.
Оценка: 9
Один из главных хитов Генри Р. Хаггарда и сегодня читается неплохо. Конечно, на придирчивый современный взгляд, найдется здесь немало минусов: неспешно, местами многословно, чуть предсказуемо, в сюжете хватает «роялей в кустах»... Но есть, черт возьми, в «Копях царя Соломона» свое старомодное очарование! Все-таки книга эта совсем из другой эпохи. Тогда и ритм жизни был иной, и мир казался бескрайним и полным загадок. А где-то в сердце Африки, верилось, есть удивительная страна, где молочные реки-кисельные берега, самые красивые девушки, а в пещерах полно алмазов...
Большое приключение (основа сюжета) автор приправил капелькой мистики, добавил по вкусу немного юмора и чуть лирики. И пожалуй, главная изюминка этого «блюда» - герой-рассказчик. Вокруг Аллана Квотермейна позднее вырос большой цикл, но в «Копях...» он пока на вторых ролях. Чем же привлекателен старый охотник? Тем, что подчеркнуто НЕ ГЕРОЙ. Сэр Генри Кертис и морской офицер с говорящей фамилией Гуд вышли какие-то слишком идеальные. Аллан Квотермейн из другого теста. Он уже не молод (лучшие годы позади), в опасное путешествие идет прежде всего ради алмазов и слоновой кости. И даже не раз повторяет, что, оказывается, трусоват. Есть в этом и доля кокетства, и какая-то житейская мудрость. Только дурак не боится за свою жизнь и бессмысленно рискует. А Квотермейн определенно не дурак...
Оценка: 8
С точки зрения современной морали, отношение героев к животным выглядит несколько странно. Они расстреливают слонов с невероятной расточительностью. Пара кусков мяса, бивни, которые могут им даже не понадобятся, тогда как вся остальная туша остаётся гнить в пустыне. Да и уничтожение почти что целого стада слонов с таким пофигистичным отношением героев к нему, несколько сбивают удовольствие от чтения.
Тем не менее книга довольно увлекательная. Сюжет хоть и является типичным приключенческим, приятен и интересен. Местами даже комичен. Не менее комично и то, что писателя сейчас обвиняют в расизме из-за его отображения белых как умных, правильных и цивилизованных, а чёрных как глуповатых дикарей, легковерных, комичных, которых, можно сказать, просто бог создал для того, чтобы прислуживать белым. Комичными можно назвать всех героев, «цивилизованность» белых весьма относительна, а чёрные, создавшие многовековую империю в глубине Африканского континента, не так уж и глуповаты. Я при чтении и не заметила ничего, что могло бы оскорбить чьих-либо чувства (кроме защитников животных). Но ведь всегда находятся люди, которым просто необходимо на что-то оскорбиться.
Оценка: 7
«Острое копье, - гласит кукуанская пословица, - не нужно точить»
Этот роман, быть может, тоже не нуждается в ещё одной похвале, но всё же мне будет приятно немного поговорить о нем.
Есть в литературе категория романов, которую впору заносить в Красную книгу. Вечно будут писать о любви и мужестве, чести и верности, гневе и самопожертвовании. Надеюсь, никогда не исчезнут книги о долге и надежде. Возможно, что ещё многие века будут создаваться вещи о роботах, пришельцах, войнах, дружбе, религии, шпионах, артефактах, катастрофах и ещё миллионе вещей. Но к большому сожалению, практически исчерпала себя тема под общим грифом «белые пятна на карте планеты Земля». Да, исчерпалась естественным образом, но мне всё равно обидно.
«Копи царя Соломона» - роман, написанный в конце девятнадцатого века, в котором остатки этих пятен стремительно сокращались в размерах и количестве. Это ярчайший представитель приключенческой литературы и одновременно одна из вершин творчества британского романиста Генри Райдера Хаггарда, а также готовый рецепт создания шедевра приключенческой литературы. Прежде всего автор знал о чём писал - атмосфера Африки ощущается прекрасно, со страниц так и веет самумом или сирокко, слышно как трубят слоны, почти чувствуешь зной и раскалённый песок под ногами. За основу также взят дух искательства, дух приключений, любопытство, которые я также явственно ощущаю в тексте, несмотря на то, что формально герои двинулись в путь кто в поисках брата, а кто за богатством. Добавим сюда неотразимый элемент древней тайны и немного мистики. Нет, скорее даже намёка на мистику, поскольку в итоге читателю оставлено право самому решать, была ли она в тексте вообще. В качестве обязательного ингредиента - симпатичные герои. Сэр Генри, Алан Квотермейн, капитан Гуд описаны так, что сразу чувствуется - это истые британцы, но при этом совсем не те высокомерные и наглые колонизаторы, брезгливо рассматривающие кафров в лорнет.
Кстати эти герои очень полюбились мне ещё в детстве. Это сейчас мы практически лишены замечательного чувства от внезапного узнавания того факта, что у любимой книги есть продолжение. Что поделать, информационная эра. Но я рад что мне однажды довелось испытать его. Только через шесть или семь лет после первого прочтения романа, я узнал, что этим персонажам посвящено немало других книг. В тот день я точно был счастлив.
Оценка: 10
С этим романом меня связывает очень много, когда то пацаном я был без ума от него, с этого романа я познакомился с Хаггардом, впоследствии ставшем одним из моих любимых писателей. «Копи царя Соломона»-один из лучших, а может самый лучший роман Хаггарда у нас в стране он самый известный и самый издаваемый его роман. Захватывающие, головокружительные приключения, поиски сокровищ, дикие племена и злая колдунья- тогда в начале 80-х таких книг издавали у нас не так уж и много и достать просто прочитать была проблема. Сейчас эта книга есть в каждом книжном магазине и достать её проще простого, просто завидую нынешнему молодому поколению.
Оценка: 10
Африка, конечно, очень «земной» континент - там разгораются такие кровавые страсти, что Шекспиру не снились: в прямом смысле слова - жаркие.
Если бы затерянное племя жило (представим себе такую полу-лавкрафтовскую, полу - дель-торовскую фантазию) где-то на севере, во льдах... а в остальном в романе происходило бы то же самое - чувствуете, как сразу «заиграл» бы сюжет новыми красками? Вот откуда «ноги» растут у «Жителей миража» Меррита... и не только у них.
Жалобы Фулаты, страшный местный «Горлум» женского полу («в одной упаковке с ее милостью Шелоб», т.ск.), тайна Игнози... На фоне этого как-то затмевается основной сюжет - что это вариация на тему «Капитана Гранта». Приключения у кукуанов куда интереснее, чем - исполнит ли сэр Генри в конце свою миссию.
Любопытно, что во всех экранизациях обычно вводят или героиню-женщину (однажды даже в исполнении самой Шэрон Стоун!), или злодеев - немецкого барона, пыжащегося от гордости и блестящего своим моноклем (а то и вовсе нациста), и турка-кровопийцу... В романе на это - ни намека (а монокль вообще принадлежит одному из ГГероев). Все это отсебятины, так что представлять книгу по фильму - значит лишаться многого удовольствия.
Оценка: 10
Странно читать такие восторженные отзывы. По-моему абсолютно бездарное произведение. Персонажи черно-белые (если положительный, то почти святой, если отрицательный, то омерзителен до кончика волос), никаких полутеней в их характерах, поступках и даже во внешности. Сюжет примитивный и предсказуемый. Сплошные «голливудские» штампы (гибель только второстепенных героев, чудесное выживание главных героев и т.п., ну и конечно happy end). Даже с поправкой на почтенный возраст романа - только 2 балла.
Оценка: 2
На удивление легко читается для 19 века. Интересна идея сделать главным героем совсем не молодого мужчину с очень хорошо развитым чувством самосохранения. Из неприятных моментов – вечное добровольно желание героев пуститься в путешествие, из которого ни один из них не рассчитывает выбраться живым. И много ляпов (начиная с охотившегося льва), половину которых ни автор, ни его читатели могли в те годы не знать, а другу половину автору прощали за легкий жанр. В целом же очень прилично.
