Посетители выставки 1864 года в Академии художеств подолгу останавливались перед картиной Флавицкого, которая вызвала многочисленные толки в художественных кругах и стала предметом споров и самых разноречивых оценок. Среди академических картин, посвященных традиционным темам из античной и русской истории, каким-то чуждым казалось это произведение, отмеченное чертами своеобразия и самостоятельности и в выборе сюжета и в его художественном решении.
Художник изобразил тюремную камеру с узким окном, сквозь которое сильным потоком вливается вода. Она уже затопила пол и подступает к краю постели, где копошатся встревоженные крысы. В камере видны обычные жалкие предметы арестантского обихода – ветхая кровать, грубая овчина, заменяющая одеяло, простой деревянный стол, на нем разломанная краюха хлеба и глиняная кружка. А на постели почти без чувств от ужаса и отчаяния стоит прекрасная молодая женщина в пышном шелковом платье.
Имя молодого живописца Константина Дмитриевича Флавицкого в начале 1860-х годов уже пользовалось некоторой известностью. На выставке 1862 года появилась его первая большая картина «Христианские мученики в Колизее», написанная в годы пенсионерства в Риме. Академические круги приняли картину довольно холодно, зато активную поддержку оказала Флавицкому передовая художественная общественность в лице В. В. Стасова.
Знаменитый критик высоко оценивал талант Флавицкого и находил в его картине «множество превосходнейших подробностей сочинения, общего эффекта, краски, выражения». Но вместе с тем он отмечал, что тема, выбранная художником, и недостаточно актуальна сама по себе, и не соответствует характеру и внутренним возможностям дарования Флавицкого. Оттого-то в его картине так заметны элементы подражательности и даже прямого заимствования у «столпов» академического искусства – Брюллова и Бруни.
«Зачем Флавицкому подражать, зачем ему повторять кого бы то ни было?–писал Стасов,– У него есть свой запас фантазии, уменья; у него есть своя собственная способность к характеристике – и это он ярко доказал. .. Наконец, у него есть свое сокровище душевного огня, страсти, пламенного порыва, что так редко встречается у наших исторических живописцев».
Новая картина Флавицкого – «Княжна Тараканова» – явилась своеобразным ответом на критику Стасова.
На этот раз Флавицкий взял тему из недавнего русского прошлого. Он воссоздал в своей картине легендарную историю гибели одной из многочисленных политических жертв екатерининского царствования.
Под именем княжны Таракановой в истории известна политическая авантюристка, выступившая в Западной Европе в начале 1770-х годов в качестве претендентки на русский престол. Она выдавала себя за дочь императрицы Елизаветы и именовалась не княжной Таракановой, а принцессой Владимирской. Лишь впоследствии, через много лет после ее смерти, народная молва нарекла ее княжной Таракановой – титул, который в действительности носила дочь Елизаветы от ее тайного брака с Разумовским, постриженная в монастырь и прожившая там всю жизнь в полной безвестности.
Происхождение авантюристки осталось невыясненным. Она была орудием в руках польских магнатов, ненавидевших Екатерину II за ее политику по отношению к Польше. Мнимая дочь Елизаветы появилась на исторической сцене в тот период, когда в России шла грозная крестьянская война, возглавленная Пугачевым, и Екатерина не без основания опасалась за целость своего престола.
Жизнь самозванной принцессы похожа на фантастический роман. Она с бесчисленными приключениями путешествовала по Франции и Италии, окруженная приверженцами и поклонниками, и располагала огромными денежными средствами, которые тратила с неслыханной расточительностью. Но пора ее успеха длилась недолго. В мае 1775 года Алексей Орлов по поручению Екатерины II обманом заманил самозванку на русский корабль, стоявший в Ливорнском порту, арестовал ее и отвез в Петербург. Здесь она была заключена в Петропавловскую крепость и через несколько месяцев, в декабре 1775 года, умерла от чахотки, не дождавшись суда, которым грозила ей императрица.
Такова историческая правда о княжне Таракановой. Но в народной молве сложилась легенда о ее гибели во время знаменитого петербургского наводнения 1777 года, когда действительно были затоплены тюремные камеры Петропавловской крепости и погибли узники, которых не успели или не захотели спасти.
Флавицкий воспользовался этой легендой. Она понадобилась художнику для усиления драматического эффекта задуманной сцены.
Флавицкий построил свою картину на сильных контрастах – между блистательным прошлым его героини и ее жалким настоящим, между былой роскошью, остатком которой является пышный наряд княжны Таракановой, и нищенской обстановкой тюремной камеры, между цветущей, полной жизни юной красотой и неотвратимой бесславной гибелью, которая ее ожидает.
Эти контрасты подчеркнуты и в живописном решении картины с ее эффектной игрой светотени, с ее мрачным, тускло-коричневым колоритом, где ярким пятном выделяется светлое платье княжны. Художник воплотил свою тему с захватывающим трагизмом и в значительной мере оправдал те надежды, которые Стасов возлагал на него.
И Стасов откликнулся на новую картину восторженной статьей: «Между тем как нарастало новое поколение наших художников с тем направлением, которое вдруг обновило и возвысило нашу живопись, в то же время вступил на новую дорогу и Флавицкий, и вдруг, одним разом, точно будто одним взмахом кисти, создал свою «Княжну Тараканову» – блистательнейшее и глубочайшее до сих пор творение русской живописи,– писал он.– Последние минуты отчаяния и беспомощности натуры страстной, гордой и высокой, последнее томление женщины-красавицы, измученной тюрьмой, но все-таки полной жизни и горячей крови,- что за страшная сцена, но что я за чудесная для великого таланта задача! Эти подгибающиеся колени, запрокинутая в отчаянии голова, закрывающиеся глаза, опустившиеся безнадежно руки, полуоткрытый рот, откуда вылетел, кажется, последний стон, между тем как через решетку окна брызжут волны поднимающегося наводнения,– с какою страстью, с каким кипучим талантом изобразилось все это на картине Флавицкого!»
В наши дни, в большой исторической перспективе, восторженная оценка картины Стасовым выглядит несколько преувеличенной. Для верного понимания «Княжны Таракановой» необходимо помнить, что Флавицкий выступил как прямой наследник и продолжатель традиций романтизма в исторической живописи. В частности, он опирался на художественный опыт Брюллова. Но «Княжна Тараканова» близка по замыслу не к «Последнему дню Помпеи» с его глубокой исторической проблематикой, а к таким картинам, как «Смерть Инессы де Кастро», где задача познания прошлого отступает перед интересом к эффектным историческим эпизодам, частностям и деталям, не лишенным сюжетной остроты, но не вскрывающим сущность эпохи.
Стасов, конечно, недаром обратил внимание на «Княжну Тараканову». Романтическое понимание истории, при всей его ограниченности, было все же, несомненно, прогрессивным по сравнению с той условной, безжизненной исторической живописью, которую культивировала Академия художеств в шестидесятых годах прошлого века. Подчеркнув, что Флавицкий вышел на новую дорогу «одновременно с тем направлением, которое вдруг обновило и возвысило нашу живопись», то есть с идейным реализмом, Стасов приветствовал автора «Княжны Таракановой» как союзника в борьбе с Академией.
Правда, реалистическое искусство вскоре перестало нуждаться в таких союзниках. Произведения великих реалистов, мастеров исторической картины, затмили запоздалую романтику Флавицкого. Но было бы ошибкой забывать о прогрессивной роли, которую сыграла для своего времени его картина, не видеть тех несомненных и значительных достоинств, которые характеризуют «Княжну Тараканову».
В картине Флавицкого нет глубоких исторических проблем, но в ней есть психологическая правда, подлинная человечность, острая выразительность, большое профессиональное мастерство. Картина поныне сохраняет силу непосредственного воздействия на зрителей. Эти достоинства обеспечивают «Княжне Таракановой» заметное место в истории русской живописи.
«Княжна Тараканова» - самая известная картина художника Константина Флавицкого, за которую ему было присуждено звание профессора исторической живописи.
Первоосновой для создания картины послужила история княжны Таракановой, авантюристки, выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и сестру Емельяна Пугачёва. По повелению императрицы Екатерины II она была арестована и в мае 1775 года была доставлена в Петропавловскую крепость, подвергнута продолжительному допросу фельдмаршалом князем Голицыным, во время которого давала различные показания. Умерла от чахотки 4 декабря 1775 года, скрыв тайну своего рождения даже от священника.
Картина была написана в 1864 году, и в этом же году впервые выставлена на выставке Академии художеств. В. В. Стасов, известный критик того времени, высоко ценивший картину, назвал полотно Флавицкого «чудесной картиной, славой нашей школы, блистательнейшим творением русской живописи ». Картина была приобретена Павлом Третьяковым для его коллекции уже после смерти художника.
Сюжетом для картины послужило предание о гибели Таракановой во время наводнения в Санкт-Петербурге 21 сентября 1777 года (исторические данные говорят о том, что она умерла на два года раньше этого события). На полотне изображён каземат Петропавловской крепости, за стенами которой бушует наводнение. На кровати, спасаясь от воды, прибывающей в зарешеченное окно, стоит молодая женщина. Промокшие крысы выбираются из воды, подбираясь к ногам узницы.
Хотя легенда о гибели Таракановой от наводнения не соответствует действительности, благодя Флавицкому именно эта версия её смерти закрепилась в народной памяти. Например, в стихотворении «Душа» Борис Пастернак пишет: «ты бьешься, как билась княжна Тараканова, когда февралем залило равелин».
Княжна ТАРАКАНОВА, именовавшая себя княгиней ЕЛИЗАВЕТОЙ ВЛАДИМИРСКОЙ, умерла 4(15) декабря 1775 года. Её жизнь полна тайн, домыслов и легенд. Она объявилась в Италии и утверждала, что родилась от тайного брака императрицы ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ с графом Алексеем РАЗУМОВСКИМ и имеет право на престол Российской империи.
Для императрицы ЕКАТЕРИНЫ II явление самозванки было совсем некстати, так как снова возникал вопрос легитимности её прихода к власти. В России после свержения ПЕТРА III и его подозрительно скорой смерти за 10 лет объявилось 9 самозванцев, называвших себя чудесным образом спасшимся императором. Особенно опасен был последний - Емельян ПУГАЧЁВ, под знамёна которого люди шли тысячами, и которому удалось разжечь пламя невиданной прежде крестьянской войны. Едва справившись с ним, Екатерина отдала приказ командовавшему флотом в Средиземном море Алексею ОРЛОВУ-ЧЕСМЕНСКОМУ любой ценой схватить самозванку и доставить в Россию: буде нужно, «бомб несколько в город метать можно». Орлов с задачей справился блестяще, не прибегая к бомбометанию. Он соблазнил девушку, заманил на свой корабль, а там взял под стражу.
Её доставили в Петропавловскую крепость, где следствие вёл фельдмаршал князь Александр ГОЛИЦЫН. Во время допросов она несколько раз меняла показания. Узница умоляла фельдмаршала о личной встрече с государыней, но добилась обратного: она была помещена в одиночный каземат на хлеб и воду.
Заключённая умерла от туберкулеза, не открыв тайны своего рождения и не признав за собой политических преступлений даже на исповеди. «Княжна» была похоронена во дворе крепости. Никаких обрядов при погребении не совершалось.
История в дальнейшем забылась, стала преданием. Прошёл почти век, когда художник Константин ФЛАВИЦКИЙ написал картину «Княжна Тараканова».
Глядя на полотно, почти физически ощущаешь себя в мрачной и сырой камере Петропавловской крепости. Хлынувшая в тюремное окно ледяная вода затопляет камеру. Это наводнение, которое покрыло волнами территорию Петропавловской крепости, третье по своей силе за всю историю Петербурга, произошло 21 сентября 1777 года. Тогда вода поднялась на 310 см выше ординара.
Деревянная кровать, на которую, пытаясь спастись, карабкаются промокшие крысы, вот-вот скроется под водой. А на кровати, в изнеможении прислонившись к стене, стоит молодая женщина. Голова её откинута назад, волосы распущены, руки бессильно свисают вдоль тела. Поза, воскового цвета лицо, полузакрытые глаза - всё говорит о том, что силы покидают её. Роскошное платье узницы резко контрастирует с убогим убранством каземата.
В Зимнем дворце появление картины вызвало настоящий шок: художник коснулся тщательно скрываемой тайны царской фамилии. Разразился скандал. История могла окончиться для ФЛАВИЦКОГО печально, если бы не триумф, с которым картина была встречена обществом. В каталоге академической выставки 1864 года, где полотно экспонировалось впервые, по распоряжению АЛЕКСАНДРА II указали: «Сюжет этой картины заимствован из романа, не имеющего никакой исторической истины».
Император частично был прав: умерла ТАРАКАНОВА почти за два года до наводнения. Кроме того, она была заключена в деревянную тюрьму Алексеевского равелина. На картине же - каменный каземат со слишком уж большим для тюрьмы окном. При Таракановой по личному приказу императрицы неотлучно находились трое стражников, а на полотне она в одиночестве.
Написав эту картину, ФЛАВИЦКИЙ получил звание профессора Академии художеств минуя звание академика. Это было большой редкостью. Хотя легенда о гибели Таракановой от наводнения не соответствует действительности, благодаря Флавицкому именно эта версия её смерти закрепилась в народной памяти. Например, в стихотворении «Душа» Борис ПАСТЕРНАК пишет: «ты бьешься, как билась княжна Тараканова, когда февралём залило равелин».
Упоминание этого имени у большинства читателей на-верняка ассоциируется с прекрасным полотном Констан-тина Флавицкого, которое экспонируется в Третьяковской галерее.
Одиночная камера Петропавловской крепости. Сквозь решетку окна хлещут ледяные потоки петербургского на-воднения. Несчастная женщина забралась на тюремную кровать, которая вот-вот скроется под водой. Ее роскош-ное платье резко контрастирует с убогим убранством ка-земата. Две крысы ищут спасения у ног арестантки. Голова ее откинута назад, волосы распущенные, руки бессильно свисают вдоль тела.
Кстати, о руках. Если поближе подойти к картине и внимательно присмотреться, то обнаружится удивитель-ная вещь: их у княжны четыре. Две, которые я упомянул выше, и еще две, сложенные на груди. Они просматрива-ются под верхним слоем краски. Именно так их сначала и написал художник. Но потом нашел более отвечающее безысходному настроению полотна положение и перепи-сал руки заново.
Картина наделала много шума, была необычайно попу-лярна и путешествовала с выставки на выставку. Однажды в дороге полотно не уберегли от дождя, и первая пара рук, до поры скрытая верхним слоем краски, явственно про-ступила наружу. Полотно неоднократно реставрировали, но безуспешно: руки предательски появляются вновь и вновь.
Впрочем, я отвлекся. Наш рассказ совсем не об этой особенности картины, а совсем об иной ошибке худож-ника — исторической. В нее, историю, нам и предстоит окунуться.
Итак, начнем с того, что истинная княжна Тараканова к эпизоду, запечатленному Флавицким,никакого отноше-ния не имеет. Постриженная в 1785 году в монахини под именем Досифеи, она остаток жизни провела в московском Ивановском монастыре. Здесь по большим церковным праздникам ее посещал сам митрополит Платон и другие знатные особы. Последние годы монахини прошли в пол-ном уединении, даже богослужения проводились для нее одной. Похоронили Досифею в Новоспасском монастыре, в усыпальнице бояр Романовых. На могильной плите зна-чится лишь монашеское имя и день кончины — 4 февраля 1810 года.
Как видите, истинная княжна Тараканова жизнь свою закончила вовсе не столь трагически, как особа, изобра-женная Флавицким. Впрочем, он изобразил на картине вовсе не ее. А кого же?
Самозванку, «всклепавшую на себя имя» или, говоря современным языком, выдававшую себя за княжну Тара-канову. Происхождение этой легендарной особы весьма туманно. Одни историки называют ее дочерью пражского трактирщика, другие — нюрнбергского булочника, а тре-тьи утверждают, что она была плодом любви персидского шаха и его грузинской наложницы.
Что истина — не столь и важно, ведь впоследствии за кого только она себя не выдавала, каким именем не зва-лась! Одни знали ее как мадмуазель Франк, другие — как мадам Тремуйль. То она зовется Алиной, то носит имя Шель. То предстает графиней Силинской, то принцессой Азовской. Столь же стремительно меняются и места жи-тельства. Киль и Берлин, Гент и Лондон. И везде богатые почитатели, не жалеющие средств для обворожительной прелестницы. Многие из воздыхателей вскоре оказыва-лись не только без своих сбережений, но и в долговых тюрьмах. А ловкая аферистка в очередной раз меняла имя, родословную, титул и место жительства.
Наконец, в 1772 году Али-Эмете, как ее звали до этого, превраща-ется в принцессу Елизавету Владимирскую, представи-тельницу богатого русского рода. По очередной легенде она воспитывалась у дяди в Персии, а достигнув совер-шеннолетия, перебралась в Европу. В дальнейшие ее пла-ны якобы входят поиски российского наследства. И вновь обворожительную особу, свободно говорящую на многих европейских языках, неплохо рисующую и играющую на арфе, окружают многочисленные поклонники. Они охот-но оплачивают ее пребывание в Париже в течение двух лет, и лже-Елизавета не знает отказа ни в чем.
Вынужден сознаться: борясь со всевоз-можными заблуждениями и распространенными ошиб-ками, я, возможно, сам в описании бурной юности «принцессы Владимирской» допускаю непреднамерен-ное искажение действительности. По той простой при-чине, что трудно понять, что в ее биографии — правда, а что — вымысел. Ее современники приводят взаимоис-ключающие факты, а уж в нынешней литературе можно обнаружить самые разнообразные описания ее полной приключений жизни. Поэтому уклонюсь от безнадежной попытки докопаться до истины. Вместо этого предлагаю сразу перенестись к тем годам, когда наша героиня очути-лась (опять-таки абсолютно неясно, как и зачем!), в Поль-ше.
Здесь она попадает в крут Барских конфедератов князя Радзивилла, человека более чем состоятельного и често-любивого. И объявляет себя дочерью императрицы Елиза-веты Петровны, сестрой Емельяна Пугачева. У Радзивилла новоявленная претендентка на Российский престол ищет поддержки и помощи в осуществлении своих планов, но вскоре убеждается, что тот способен только произносить красивые речи перед единомышленниками. И «Всероссий-ская княжна» решает действовать самостоятельно.
Она то обращается с пространным посланием и доби-вается встречи с султаном, то пытается вести переговоры с самим кардиналом. Эти действия, естественно, получа-ют огласку в России и не могут оставить безучастными Екатерину Вторую. И вот монархиня, изрядно напуганная только что подавленным бунтом Пугачева, поручает графу Алексею Орлову «схватить бродяжку» и поставить крест на ее притязаниях на престол.
Орлов приступает к осуществлению хитроумного пла-на, для чего, притворившись очередным поклонником но-воявленной княжны Таракановой, предлагает ей не толь-ко материальную помощь, но и руку.
Венчание состоялось в Италии, на одном из кораблей русской эскадры, стоявшем в Ливорно. На его борту молодых и арестовали. Орлова, конечно, только для вида. А вот «Елизавета Вторая» вскоре очутилась в Петропавловской крепости. Правда, вначале ей отвели несколько комнат, кормили с комендантской кухни и даже отдали в распоря-жение двух служанок и личного врача.
Екатерина была не в восторге от такого проявления гуманизма и требовала у князя Алексея Голицына ско-рейшего завершения следствия. Узница, в свою очередь, умоляла фельдмаршала о личной встрече с государыней, но добилась обратного: она была помещена в одиночный каземат на хлеб и воду.
Именно этот печальный этап жизни самозванки и запечатлел на своей картине «Княжна Тараканова» Кон-стантин Флавицкий. И сделал это весьма реалистично и убедительно.
С каким же заблуждением я борюсь, о какой ошибке художника собираюсь поведать?
Исключительно о той, что несчастная женщина не мог-ла погибнуть от наводнения 1777 года. По одной простой причине: она скончалась от чахотки за два года до сти-хийного бедствия. Произошло это 4 декабря 1775 года. Арестантка унесла с собой в могилу и тайну рождения, и подлинное имя, не открывшись перед кончиной даже священнику.
Обрядов при ее погребении не было совершено ни-каких.
И в заключение. В каталоге академической выставки 1864 года, где полотно экспонировалось впервые, по рас-поряжению Александра Второго указали:
«Сюжет этой картины заимствован из романа, не име-ющего никакой исторической истины».
Сюжет
Запертая в камере Петропавловской крепости молодая женщина ожидает конца. Нева вышла из берегов, город оказался во власти стихии. И узники тюрьмы были последним предметом заботы петербуржцев — самим бы уцелеть.
Женщина так молода, лицо ее, даже искаженное гримасой ужаса, остается красивым. Шелк платья напоминает о времени былой роскоши. На первом плане художник изобразил крысу, также пытающуюся спастись, но очевидно, что скоро она разделит участь девушки. На столе — хлеб и вода. Тяжелая атмосфера замкнутого пространства, из которого узнице не спастись.
«Княжна Тараканова» (1864). Источник: wikipedia.org
Для зрителей XIX века, незнакомых с кино, телевизионными новостями и компьютерными играми, картина была олицетворением хоррора. Мурашки бежали по коже, ужас охватывал при мысли, что наводнение может прийти в город вновь, и жертвой стихии может стать каждый.
Контекст
Происхождение , представлявшейся внебрачной дочерью Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского, неизвестно. Она представлялась как госпожа Франк, Шель, Тремуль, Алия Метте, принцесса Владимирская, принцесса Залгомир, графиня Пенесберг, графиня Зелинская, Елизавета, принцесса Всероссийская.
В России о ней узнали незадолго до бунта Емельяна Пугачева. Екатерина II поначалу не придала особого значения этой девице и ее сказкам, но, узнав об участии польского капитала в поддержке авантюристки, изменила свое мнение. Она отправила Алексея Орлова с заданием доставить так называемую принцессу в Россию.
Действуя элегантно, граф, очаровав и пообещав жениться, заманил девушку на корабль. Там ее арестовали. Произошло это в мае 1775 года в Ливорно. Попав в Петербург, «принцесса» оказалась в деревянной тюрьме Алексеевского равелина Петропавловской крепости. При ней неотлучно находились трое стражников. В декабре того же года девушка скончалась от туберкулеза.
Же, страшное по своим масштабам, произошло через два года после смерти Таракановой — в 1777 году. В Петропавловской крепости тогда погибли узники, находившиеся в камерах первого этажа.
«7 ноября 1824 года на площади у Большого театра» Ф. Я. Алексеев. Источник: wikipedia.org
К тому времени, когда Флавицкий начал работу над картиной, в народе уже ходила легенда о гибели авантюристки во время разгула стихии. Кстати, самозванка никогда не называла себя княжной Таракановой. Фамилия, созданная молвой, возможно, отсылает к названию места, где родился Алексей Разумовский, — Дараган, или Таракан.
Портретов «принцессы» не сохранилось, но в описаниях европейцев она предстает девушкой прекрасного вида и стана, с красивой грудью, белым телом и румянцем на лице. Алексей Орлов же писал Екатерине II, что «принцесса» с неопределенным цветом лица («не бела, не черна»), с большими темно-карими глазами, длинными волосами и веснушками.
Художник сознательно взял за основу фольклор, а не реальные факты. Создавая драматический образ жертвы политических репрессий Екатерины II, Флавицкий намекал на современную ему обстановку.
Полотно впервые экспонировалось в 1864 году на выставке императорской Академии художеств. Александр II после посещения выставки потребовал указать в каталоге, что сюжет не имеет исторической истины. А еще через несколько лет по приказу императора на основе гос. архивов была написана и опубликована статья «О самозванке, выдавшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны, по архивным источникам».
Судьба художника
Константин Флавицкий рано остался сиротой. Семь лет он был вынужден провести в воспитательном доме для бедных. Каким-то чудом он смог проявить свои творческие способности и стать пенсионером Общества поощрения художников. Позднее он закончил Академию художеств в Петербурге и получил право на заграничную поездку.
Портрет К. Д. Флавицкого (1866) Ф. А. Бронников.
