Повесть «Фаталист» завершает роман, однако точка, которую автор ставит в конце неё, — мнимая, поскольку герой в финале романа опять оказывается в крепости, словно вновь начиная свой «романный» путь. Кольцевая композиция — намеренный приём, призванный замкнуть повествование в круг, сделать разговор о человеке бесконечным. Применяя этот приём, Лермонтов достигает эффекта представления героя, с одной стороны, как человека конкретного, с другой — как человека вечного, родового.
Неудивительно, что последняя повесть поднимает вечные вопросы жизни человека, прежде всего судьбы и отношения к ней, и носит философский характер. Главный вопрос, касающийся отношения человека к судьбе, показан как проблема выбора жизненной позиции: безвольно и слепо подчиняться обстоятельствам жизни или активно противостоять пагубным условиям существования, проявлять волю к жизнеутверждающему действию. Если принимать во внимание трагический финал «Княжны Мери», то возникает проблема дальнейшего решения героя: как жить, что ему, потерявшему надежду на дружбу и любовь, делать в жизни? Этот вопрос одновременно и жизненный для героя, и философский для смысла повести; его можно сформулировать так: принимать или не принимать жизнь? Обе проблемы (жизненная позиция и приятие/неприятие жизни) легли в основу сюжета, они определяют его философский характер.
Повесть «Фаталист» чётко разделяется на экспозицию, основную часть и финал. В экспозиции представлен разговор-спор офицеров о существовании предопределения или судьбы в жизни человека, в нём очерчен круг главных вопросов, которые возникают у человека, когда речь заходит о судьбе. Этих вопросов пять, они высказаны персонажем, таинственно названным «кто-то»: во-первых, существует ли предопределение; во-вторых, кто может подтвердить это; в-третьих, известен ли час смерти человека; в-четвёртых, зачем человеку даны воля и рассудок; в-пятых, ответственен ли человек за свои поступки. Ответы на эти вопросы должны быть даны в ходе самой повести и в её финале.
Поскольку в философской концепции повести возможны две позиции, то и в системе её образов представлены два главных героя: Печорин и Вулич. Оба героя в повести «Фаталист» испытывают судьбу, только Вулич поступает бессмысленно, подвергая свою жизнь неоправданному риску. Стреляя себе в голову, Вулич, по сути, совершает убийство, поскольку не борется за жизнь и готов от неё отказаться. Печорин же испытывает судьбу, предпринимая все возможные меры предосторожности, чтобы уменьшить риск, но даже в этом случае он мог поплатиться жизнью. Если сопоставить оба испытания во всех деталях, а большинство из них нарочито составляют пары для сравнения, то можно прийти к выводу, что Вулич отказывается от жизни в страхе перед ней, Печорин, напротив, принимает жизнь во всей её сложности и непредсказуемости. В центре повести находится ключевой эпизод самоубийства Вулича. Его смерть, безусловно, является следствием безумного эксперимента с выстрелом себе в голову. Обратим внимание на деталь, совпадающую с «Пиковой дамой», — Пушкин выбирает героем обрусевшего немца, Лермонтов — серба. Видимо, оба писателя хотели подчеркнуть, что поведение их героев не является исконно русским, свойственным православному сознанию.
Финал «Фаталиста» разделён на две части. В первой Печорин рассуждает о происшедшем, и в ходе его рассуждений даются ответы на вопросы, поставленные в начале повести. «После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом?» — спрашивает герой, и сама форма, в которой задан вопрос, является одновременно и ответом на него: герой мог стать, но не стал фаталистом. Второй вопрос: «Но кто знает наверное, убеждён ли он в чём или нет?» — заключает в себе потребность в достоверном знании, и автор далее предупреждает о его невозможности из-за «обмана чувств или промаха рассудка». Автор словами Печорина утверждает смелость и решительность человека перед неизвестностью. И наконец, Печорин принимает смерть как закон жизни: «Ведь хуже смерти ничего не случится — а смерти не минуешь». Эти рассуждения героя подводят итог повести, но в то же время они связаны и с проблематикой всего произведения.
Во второй части финала к сомнениям и рассуждениям Печорина присоединяется Максим Максимыч. Печорин рассказывает пожилому штабс-капитану о происшествии в станице, и тот, польщённый тем, что Печорин интересуется его мнением, проявляет в своём рассуждении простой здравый смысл. Максим Максимыч не может ничего сказать об испытании судьбы Вуличем, потому что для его здравого рассудка оно бессмысленно, поэтому он отвлекается на рассуждения о черкесских курках, винтовках и шашках. Что же касается нелепой смерти Вулича, Максим Максимыч произносит, казалось бы, фаталистическое суждение: «Впрочем, видно, уж так у него на роду было написано...» Это высказывание можно понимать таким образом: если человек ведёт себя нелепо, то и судьба ему суждена такая же нелепая.
Относительно сюжетного источника новеллы не существует единого мнения. По утверждению биографа Лермонтова – П.А.Висковатова (1842-1905), «Фаталист», списан с происшествия, бывшего в станице Черненной с Акимом Акимовичем Хастатовым, дядей Лермонтова: «По крайней мере, эпизод, где Печорин бросается в хату пьяного рассвирепевшего казака, произошел с Хастатовым». В.Х.Хохряков указывая на друга Лермонтова С.А.Раевского о том, что в «Фаталисте» запечатлено подлинное происшествие, участниками которого были сам Лермонтов и его приятель А.А.Столыпин. Было высказано и предложение о том, что тему новеллы Лермонтов отыскал в мемуарах Байрона, содержащих рассказ об удивительном случае, происшедшем с школьным приятелем автора воспоминаний: «… взяв пистолет и не справляясь, был ли он заряжен, он приставил его себе ко лбу и спустил курок, предоставив случаю решить, последует выстрел или нет.
Вопрос о «случае», «судьбе», «предопределений», входивших в круг философских проблем, особенно интересовавших современников Лермонтова, и положен в основу «Фаталиста». Сюжет новеллы трижды подтверждает реальность предопределения. Вместе с тем фатализм не исключал для Лермонтова активного вмешательства в жизнь, но, напротив, он предполагал свободу действий, решительное вторжение в заранее определенный ход событий.
На последних страницах романа Печорин называет себя и свое поколение «жалкими потомками, скитающимися по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха… неспособными более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного счастья…» Это и упрек лучшим людям эпохи, и призыв к гражданским подвигам.
Печорин, по мнению Белинского: «не равнодушно, не апатически несет свое страдание, бешено гоняется он за жизнью, ища ее повсюду; горько обвиняет он себя в своих заблуждениях. В нем неумолчно рождаются внутренние вопросы, тревожат его, и он в рефлексии ищет их разрешения: подсматривает каждое движение своего сердца, рассматривает каждую мысль свою». Смысл романа – трагедия поколения, обреченного на бездействие.
В повести «Фаталист» поставлен и решен вопрос о том, может ли критически мыслящий человек проявить свою волю и бороться с пороками общества, к которому сам принадлежит. Если принять точку зрению фаталистов, утверждающих, что миром правит неведомая и неотвратимая сила (рок, судьба), то борьба невозможна и потому бессмысленна.
Выйдя победителем из смертной схватки с преступником, Печорин усомнился в существовании предопределения ибо остался жив не по воле рока. Его спасли от неминуемой, казалось бы, гибели хладнокровный рассудок, строгий расчет и храбрость.
Однако из всех событий, изображенных в повести, герой делает далеко идущие выводы: при любых обстоятельствах, несмотря ни на что, нужно действовать, проявлять свою волю и решимость: «Что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает».
Роман Лермонтова «Герой нашего времени» по праву называют не только социально-психологическим, но и нравственно-философским романом, а потому философские вопросы органично входят в него. Основная идея романа поиск места сильной личности в жизни, проблема свободы человеческого действия и роли судьбы, ее ограничивающей.
Вопрос о свободе человеческой воли и предопределении, судьбе так или иначе рассматривается во всех частях романа.
Печорин ни на минуту не свободен от вопроса: «Зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначенье высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные; но я не угадал этого назначенья, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных».
И все же развернутый ответ на вопрос о степени свободы человека в мире, о роли судьбы в его жизни и о существовании предопределения ставится в заключительной части романа - философской повести «Фаталист».
Фаталист - человек, верящий в предопределенность всех событий в жизни, в неотвратимость судьбы, рока, фатума. В духе своего времени, подвергающего пересмотру коренные вопросы человеческого существования, Печорин пытается решить вопрос, предопределено ли высшей волей назначение человека или человек сам определяет законы жизни и следуй им.
Повесть начинается с философского спора о существовании предопределения, который завязывает сюжет «Фаталиста». Оппонентом Печорина в нем выступает поручик Вулич, представленный как человек, связанный с Востоком: он серб, выходец из земли, находившейся под властью турок, наделен восточной внешностью. Он не только фаталист, но и игрок, а это, с точки зрения спора о предопределении, очень важно. Азартные игры, которыми он страстно увлекается, ставят выигрыш полностью в зависимость от случая. Это позволяет связывать вопросы выигрыша или проигрыша с судьбой - фортуной. Показательно, что Печорин тоже увлекается карточной игрой.
Но игрок может воспринимать себя в романтическом духе - как человека, вступающего в поединок с Роком, бунтаря, возлагающего надежду на свою волю. А может, наоборот, подобно фаталисту Вуличу, верить, что все зависит от Судьбы, таинственной и скрытой от очей. При этом обе позиции в равной мере не исключают личной храбрости, активности и энергии.
Именно с этих позиций - романтической и фаталистической - Печорин и Вулич заключают пари. Вулич, верящий, что «судьба человека написана на небесах», смело решает испытать свою судьбу: он стреляет в себя из заряженного пистолета - но пистолет дает осечку. Когда же он опять взводит курок и стреляет в висящую над окном фуражку, пуля пробивает ее.
Интересно замечание Печорина в конце этого эпизода: «Вы счастливы в игре», -говорит он Вуличу. «В первый раз отроду», - отвечает тот. И действительно, оказывается, что это и был первый и последний случай его везения. Ведь той же ночью, возвращаясь домой, он был убит пьяным казаком. И опять мы должны вернуться к пари Печорина и Вулича. Ведь эта смерть была предсказана Печориным еще до выстрела Вулича: «Вы нынче умрете!»- говорит ему Печорин. И недаром Вулич «вспыхнул и смутился», когда уже после счастливого окончания пари Печорин, утверждающий, что он теперь верит в предопределение, говорит: «Только не понимаю теперь, отчего мне казалось, будто вы непременно должны нынче умереть». Все последующее служит как бы иллюстрацией тезиса: «От судьбы не уйдешь».
Казалось бы, спор закончен, пари и то, что за ним последовало, лишь подтвердило существование предопределения, судьбы. Более того, сам Печорин испытывает судьбу, решаясь разоружить пьяного казака, убийцу Вулича. «...У меня в голове промелькнула странная мысль: подобно Вуличу, я вздумал испытать судьбу», - говорит Печорин.
Таким образом, по мере развития действия «Фаталиста» Печорин получает троекратное подтверждение существования предопределения, судьбы. Но вывод его звучит так: «Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера; напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает».
Он ощущает в себе, в своем времени освобождение от слепой веры предков, принимает и отстаивает открывшуюся свободу воли человека, однако знает при этом, что его поколению нечего принести на смену «слепой вере» предыдущих эпох. И все же проблема существования предопределения, поставленная Лермонтовым в этой повести, носит, главным образом, философский характер. Она составляет часть философской концепции писателя об отношении Востока и Запада, которая отразилась во всем его творчестве. Вера в предопределение свойственна человеку восточной культуры, вера в собственные силы - человеку Запада.
Печорин, разумеется, ближе к человеку западной культуры. Он считает, что вера в предопределение- черта людей прошлого, современному человеку они кажутся смешными. Но в то же время герой думает о том, «какую силу воли придавала им» эта вера. Его оппонент поручик Вулич представлен как человек, связанный с Востоком: он серб, выходец из земли, находившейся под властью турок, наделен восточной внешностью.
Повесть как будто оставляет открытым вопрос о существовании предопределения. Но Печорин все-таки предпочитает действовать и собственными поступками поверять ход жизни. Фаталист повернулся своей противоположностью: если предопределение и существует, то это должно делать поведение человека только активнее. Быть просто игрушкой в руках судьбы унизительно. Лермонтов дает именно такое толкование проблемы, не отвечая однозначно на мучивший философов того времени вопрос.
Таким образом, философская повесть «Фаталист» играет в романе роль своеобразного эпилога. Благодаря особой композиции романа, он заканчивается не смертью героя, о которой было сообщено в середине произведения, а демонстрацией Печорина в момент выхода из трагического состояния бездействия и обреченности. Здесь впервые герой, разоружающий пьяного казака, убившего Вулича и опасного для других, совершает не какое-то надуманное действие, призванное лишь развеять его скуку, а общеполезный поступок, притом не связанный ни с какими «пустыми страстями»: тема любви в «Фаталисте» выключена вовсе.
На первое место вынесена главная проблема - возможностей человеческого действия, взятая в самом общем плане. Именно это и позволяет закончить на мажорной ноте, казалось бы, «грустную думу» о поколении 30-х годов XIX века, как назвал роман «Герой нашего времени» Белинский.
Тем не менее путь поисков уже указан, и в этом огромная заслуга Лермонтова не только перед русской литературой, но и перед русским обществом. И сегодня, решая вопрос о судьбе и ее роли в жизни человека, мы невольно вспоминаем Лермонтова и героя его романа. Конечно, вряд ли кто-то из нас, живущих в наше время, пойдет на такой смертельный эксперимент, но сама логика решения вопроса о судьбе, предложенная в «Фаталисте», я думаю, может оказаться близка многим. Ведь «кто знает наверное, убежден ли он в чем или нет?.. И как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка!..»
Глава «Фаталист» завершает роман Лермонтова «Герой нашего времени». Вместе с тем, она является последней и в «Журнале Печорина». Хронологически события этой главы происходят уже после того, как Печорин побывал в Тамани, Пятигорске и Кисловодске, после эпизода с Бэлой, но перед встречей героя с Максимом Максимовичем во Владикавказе. Зачем Лермонтов помещает именно главу «Фаталист» в конец романа?
Своеобразным стержнем анализируемого эпизода является пари между поручиком Вуличем и Печориным. Главный герой проходил службу в одной казачьей станице, «офицеры собирались друг у друга поочередно, по вечерам играли в карты». В один из таких вечеров и произошло пари. Засидевшись за долгой партией карточной игры офицеры рассуждали о судьбе и предопределении. Неожиданно поручик Вулич предлагает проверить, «может ли человек своевольно располагать своею жизнью, или каждому…заранее назначена роковая минута». Никто, кроме Печорина, не вступает в пари. Вулич зарядил пистолет, спустил курок и выстрелил себе в лоб…Пистолет дал осечку. Так поручик доказал, что уже предначертанная судьба все же существует.
Тему предопределения и игрока, который испытывает судьбу, до Лермонтова разрабатывал Александр Сергеевич Пушкин («Выстрел» и «Пиковая дама»). И в романе «Герой нашего времени» до главы «Фаталист» тема судьбы возникала неоднократно. Максим Максимович говорит о Печорине в «Бэле»: « Ведь есть, право, такие люди, у которых на роду написано, с ними должны случиться разные необыкновенные вещи». В главе «Тамань» Печорин спрашивает себя: « И зачем было судьбе кинуть меня в мирный круг честных контрабандистов?». В «Княжне Мери»: «…судьба как-то всегда приводила меня к развязке чужих драм…какую цель имела на это судьба?».
Основной философский аспект романа – борьба личности и судьбы. В главе «Фаталист» Лермонтов задает самый главный, насущный вопрос: насколько человек сам является строителем своей жизни? Ответ на этот вопрос сможет объяснить Печорину его собственную душу и судьбу, а также раскроет важнейший момент – авторское решение образа. Мы поймем, кто же, по мнению Лермонтова, Печорин: жертва или виновник?
Вся повесть делится на три эпизода: пари с Вуличем, рассуждения Печорина о предопределении и смерть Вулича, а также сцена захвата. Посмотрим, как изменяется Печорин по мере следования эпизодов. В начале мы узнаем, что он совсем не верит в судьбу, потому и соглашается на пари. Но почему же он позволяет себе так безнаказанно играть не своей, а чужой жизнью? Григорий Александрович проявляет себя безнадежным циником: «Все разошлись, обвиняя меня в эгоизме, будто я держал пари с человеком, который хотел застрелиться, а без меня он как будто не мог найти удобного случая!» Несмотря на то, что Вулич предоставил Печорину доказательства существования судьбы, последний продолжает сомневаться: «…мне стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные права!..» Еще одним доказательством существования судьбы для героя должна была стать смерть Вулича. Ведь во время пари Печорину показалось, что он «читал печать смерти на бледном лице» поручика, а в 4 часа утра офицеры принесли известие, что Вулич убит при странных обстоятельствах: зарублен пьяным казаком. Но и это обстоятельство не уверило Печорина, он говорит, что инстинкт подсказал ему «на …изменившемся лице печать близкой кончины». Тогда Печорин решает испытать судьбу сам и помогает захватить убийцу Вулича, который заперся в пустой хате. Он успешно захватывает преступника, но так и не убеждается в том, что судьба его предначертана свыше: «После всего этого, как бы, кажется не сделаться фаталистом?…как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка».
Поразительно, как тонко и точно раскрывается в последней исповеди Печорина еще одна грань его душевной трагедии. Печорин признается самому себе в страшном пороке: неверии. И дело даже не только в религиозной вере, нет. Герой не верит ни во что: ни в смерть, ни в любовь, ни в истину, ни в ложь. «А мы…скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха…мы неспособны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного нашего счастия, потому что знаем его невозможность, и равнодушно переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались из одного заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного, хотя истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми и судьбою». Самое страшное то, что Печорин не верит в жизнь, а, следовательно, не любит ее. «В первой молодости моей я был мечтателем: я любил ласкать попеременно то мрачные, то радужные образы... Но что от этого осталось? – одна усталость…Я истощил и жар души и постоянство воли, необходимое для действительной жизни...»
Удивительный эпизод, раскрывающий нам отношение Лермонтова к судьбе Печорина – это сцена захвата. По сути, только здесь, в финале повести и всего романа, Григорий Александрович совершает поступок, приносящий пользу людям. Этот поступок, как последний луч надежды на то, что Печорин вновь почувствует вкус к жизни, он найдет свое счастье в помощи другим, будет использовать свое хладнокровие в тех ситуациях, когда обычный человек не может взять себя в руки. « Я люблю сомневаться во всем: это расположение характера –напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает». Но все это мы узнаем только в конце романа, когда уже знаем, что надежды не осталось, что Печорин умер, так и не раскрыв своих могучих талантов. Вот и ответ автора. Человек – сам хозяин своей судьбы. И всегда есть шанс взять бразды в свои руки. Разгадка образа Печорина проста. Удивительно, но он, не верящий в судьбу, всегда представлял себя и свою невостребованность в этой жизни проделками злой Фортуны. Но это не так. Лермонтов в последней главе своего романа отвечает нам, что Печорин сам виноват в своей судьбе и это есть болезнь времени. Именно эта тема и этот урок, который преподнес нам классик, делает роман «Герой нашего времени» книгой для всех возрастов и на все времена.
