Личные качества и резонансные акции Петра Павленского сайт обсудил с женой художника Оксаной Шалыгиной.
Несколько дней назад 31-летний художник Петр Павленский поджег дверь здания ФСБ на Лубянке, за что был отправлен в СИЗО..
«Не хотел быть обслугой»
– Оксана, как вы познакомились с Петром?
– Познакомились мы достаточно давно – 9 лет назад – в одном питерском баре. Было весело. Понравились друг другу и стали плотно общаться.
– А когда начали делать акции?
– Еще когда Петр учился в академии (Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия им. А. Л. Штиглица. – Авт.), уже тогда стало понятно, что там из потенциальных художников делают обслуживающий персонал, учат работать на потенциального заказчика. Ему это было мерзко и противно. Петр не хотел становиться художником, который просто оформляет чьи-то квартиры и клерикальни.
– Их в академии на это настраивали?
– Да, всегда шли разговоры, что есть потенциальный заказчик – некий человек или государство – и есть исполнитель – декоратор, который должен подстраиваться под заказчика и по возможности удовлетворять все его капризы. То есть подкладываться под него, а это уже проституирование.
В то время как раз шел карательный процесс над группой Pussy Riot, это была атака на искусство. При этом питерская художественная общественность осталась полностью равнодушна к происходящему. И когда стало понятно, что реакции нет и не будет, Петр отреагировал своим способом.
– Зашил себе рот?
– Да, вышел на одиночный пикет в поддержку Pussy Riot. Но чтобы не давать отклик власти, он зашил себе рот. Что, как оказалось, привело в замешательство сотрудников полиции.
– То есть перелом произо-шел в 2012 году во время процесса над Pussy Riot?
– Именно.
В мае 2014 года художник обмотался колючей проволокой, выражая протест против ряда принятых тогда «репрессивных» законов / Кадр YouTube
– Митинги на Болотной площади, которые были еще раньше, Павленского не трогали?
– Скорее он тогда не воспринимал их лично. Сама тема политики не очень интересна. Но когда задействованы фээсбэшники, она становится ближе художнику.
– Путин как чекист ему близок в художественном плане?
– Путин кем был, тем и остался – гэбистом. И по-другому к нему относиться нельзя. Даже если где-то что-то улучшается в плане бытового комфорта, то в другом месте закручиваются гайки и ущемляются свободы. На интеллектуальной сцене сейчас происходит деградация. И в русском кино, и в русском театре все достигло потолка и дальше не развивается. И все медленно, но верно идет к тому, что люди превращаются просто в население. Как скот в состоянии животной покорности.
«Отдыхаем там, где работаем»
– Павленский делает с собой очень болезненные вещи: отрезает мочку уха, заворачивает себя в колючую проволоку, прибивает...
– Это не болезненнее, чем вырезать аппендикс или порезаться. Повреждения очень маленькие, заживают быстро.
– Он как-то к этому готовится – физически, психологически?
– Никак не готовится. Надо понимать, что Петр делает не перфомансы, а акции. Разница в том, что на перфоманс ты можешь позвать зрителей и сделать его в пространстве галереи, например. Акции – это всегда неожиданно, это столкновение, разрыв ткани реальности, привычного шаблона поведения. Нельзя никого предупредить заранее, потому что акция может просто не состояться. До нее есть большой период планирования, когда делаются шаги, чтобы о ней никто не узнал. Это достаточно длительный процесс.
– Извините, а дети у вас есть?
– Да. Две девочки: Алисе 7 лет, Лилии 4.
– Ваш брак официально зарегистрирован?
– Естественно, нет.
– Почему «естественно»?
– Потому что мы занимаем активную позицию против любых идеологий, которые внедряет и навязывает государственный идеологический аппарат. Традиционные семейные ценности, например. Мы за свободу воли. Отстаивание себя как субъекта.
– Есть у вас совместные увлечения, помимо акций?
– Мы делаем журнал, который называется «Политическая пропаганда» – о современном искусстве в политическом контексте. Работаем с авторами, художниками. Функция журнала – компенсировать нехватку информации в поле политического искусства. Но, чтобы мы оставили всю работу и пошли отдыхать, такого не бывает. Глупо тратить драгоценное время на отдых. Мы отдыхаем там, где работаем.
Оксана Шалыгина / Кадр ТК «Дождь»
«Это всего лишь дверь»
– Предыдущие ваши акции были довольно безобидными, но поджог двери ФСБ – это, вероятно, большие проблемы для вас.
– В ваших словах сквозит страх.
– Возможно. А вы не боитесь?
– Чего тут бояться? Это всего лишь дверь, за которой всего лишь люди. Обслуживающий персонал народа. Люди, которые обязаны нас защищать, а не пугать, третировать и унижать. Так к ним и надо относиться. И дверь эта принадлежит государству, а значит, и народу, и он, народ, может распоряжаться ею, как хочет. Нельзя позволить страху управлять своей жизнью.
– Почему Петр попросил переквалифицировать статью из вандализма в терроризм, за который он может получить гораздо больший срок?
– Он не просил, а потребовал вести себя в логике прошлых уголовных преследований. Если у нас судебная система поджог двери расценивает как терроризм, он потребовал: либо относитесь к этой акции как к художественному жесту, либо судите за терроризм. Если вы не будете судить за терроризм, то должны выпустить всех тех, кого уже осудили за поджог двери по статье «Терроризм».
В понедельник медиапространство всколыхнулось от новости, что российский акционист и художник, широко известный своими неоднозначными перформансами, Петр Павленский эмигрировал во Францию вместе со своими двумя детьми и гражданской женой Оксаной Шалыгиной. Там он намерен просить политическое убежище, сообщил «Дождь».
Причина этого бегства в обвинениях против Павленского и Шалыгиной, выдвинутых актрисой «Театра.doc » Анастасией Слониной, которая утверждает, что против нее были совершены насильственные действия сексуального характера. Как сообщает ТАСС, главное следственное управление Следственного комитета РФ по Москве уже проводит доследственную проверку по статье 132 УК РФ (с максимальным наказанием до десяти лет лишения свободы). Решение покинуть страну Павленский принял после допроса в органах, который состоялся по его прибытии из Варшавы 14 декабря. Свою вину от не признает, все обвинения в свой адрес отрицает. По мнению Петра Павленского, это провокация, цель которой — уголовное преследование против него. Адвокат Павленского Дмитрий Динзе подтвердил, что проверка проводится, но назвал всю эту историю «очень мутной».
Следом появились подробности, и ситуация стала еще более запутанной. Всплыла информация, что это якобы не единственный инцидент насилия с участием Павленского за последнее время. Как рассказал «Коммерсанту» сценарист и продюсер театра Всеволод Лисовский, молодой человек пострадавшей актрисы Василий Березин, тоже актер этого театра, в конце октября выразил недовольство излишним вниманием семьи Павленского к Слониной, после чего была назначена встреча, на которой Павленский с «товарищами» избил Березина. В результате у него было сотрясение мозга, однако этот факт не помешал Слониной прийти в гости к Павленскому в декабре. Тогда, по словам Лисовского, и произошла попытка изнасилования, девушке порезали руки, и квартиру она покинула «почти голая».
Информацию об избиении подтвердила директор «Театра.doc » Елена Гремина, на своей странице в Facebook она опубликовала видео , на котором видно, как несколько мужчин нападают на одного, потом валят его на землю, и один из них (по словам Греминой - как раз Павленский) бьет лежачего человека, пока трое других его держат.
«Меня уже предупреждали, что наш театр станет "мишенью для либеральной общественности". Но правда есть правда, а факты есть факты. И мы не 57 школа. Как есть - так есть. <…> Ни к политике, ни к искусству, ни к театру ничего из этого - никакого отношения не имеет. Так бывает. Кажется, Илья Трушевский тоже получал премии как художник. А Чарли Мэнсон тоже харизматик», — написала Елена Гремина.
У самого Павленского другая версия произошедшего: «У нас была драка с этим человеком, но только после того, как [Слонина] жаловалась, что этот человек ее душит, избивает, бьет головой об ванну, плюет ей в лицо. Это человек начал писать, когда мы встретились, начал провоцировать драку, и у нас произошел конфликт», — цитирует Павленского «Медуза». По его словам, с Березиным он встречался один, он также отрицает, что порезал руки Слониной. «Нашу [с Оксаной] позицию о свободных отношениях обернули в преступное насилие против личности. Нас попытались сделать жертвами грязной интриги», — приводит издание слова заявления Павленского и Шалыгиной.
В социальных сетях бурно обсуждается эта история, и мнения пользователей разделились в зависимости от отношения к самому Павленскому и его деятельности. Однако негативных комментариев оказалось все-таки больше, чем поддержки в адрес художника. Некоторые радовались тому, что Павленский покинул страну, например, блогер Александр Биллер посвятил этому событию такой пост на своей странице: «Цвет либерастии претерпел невосполнимую потерю. Покинуло страну само воплощение белоленточного духа, и лучший представитель братии - Павленский».
А вот известный режиссер Александр Войтинский обратил внимание на странность описываемых событий: «С точки зрения сценария, есть непонятный момент: "После расставания Слониной с избитым актером Павленский и Шалыгина позвонили ей, пригласили к себе в гости. Она пошла". Как это? Не в полицию пошла писать заявление на Павленского, который побил ее парня, а в гости к обидчикам? В этом месте фонит. <…> Мне история любопытна как детектив. Но пока он рассказан в форме тизера, больше путает и только приоткрывает», — высказался он в комментариях по этой теме.
Пользователь Андрей Александрович предположил, что это верное решение: «Хороший шанс стать знаменитым художником. Это знаменитый прием, для своей раскрутки», — написал он.
Другой юзер, Дитрих Генрихович Нойнер напомнил о существующем багаже Павленского: «Так, давайте мух и котлеты порознь держать: его привлекали в РФ по административке (за хулиганство и нарушения общ.порядка), пытались припаять уголовку (за то же), сейчас актриса обвиняет его в секс.насилии (уголовка)... А где же "282" и другие веселые статейки? Ой, боюсь, французы не дадут ему политическое убежище, а прятать уголовника не захотят», — предположил он.
Тех, кто принял сторону Павленского, оказалось меньше. Например Любовь Быкова
«Новая газета» поговорила с Оксаной Шалыгиной на полях «Форума свободы» в Осло, куда она приехала вместо художника Петра Павленского получить премию имени Вацлава Гавела за креативное проведение протестных акций. Оксану и Петра объединяет то, что принято называть «гражданским браком». Сама Оксана просит называть ее соратницей Павленского.
— Почему именно соратница?
— Потому что мы не женаты, мы не признаем любые навязываемые формы наших отношений. Мы строим свои. Мы пользуемся своим словарем, и называем вещи теми именами, которые нам подходят.
— Сколько лет вы вместе?
— Десять лет. У нас есть общие дети. Поскольку мы работаем вместе, живем вместе, то у нас процесс работы и творчества неразрывен, и мы стараемся выстраивать свою жизнь так, чтобы это звучало в унисон с общественной деятельностью. У нас нет какого-то другого дома с мягкими диванами, куда мы уходим и проводим свободное время, у нас все направлено на дело и на то чтобы не отягощать себя излишними вещами и желанием этих вещей. Мы, наоборот, стараемся избавляться от вещей и облегчать себе жизнь. Мы стараемся жить так, чтобы всегда можно было взять сумку и куда-то поехать без всяких препятствий.
— То есть дома у вас нет мебели?
— Мы спим на полу, на матрасах, у нас минимум бытовых условий: плита, холодильник, раковина. Это для того, чтобы не обращать внимание на излишний быт. С тех пор, как мы стали вместе жить, мы постоянно выкидывали вещи из дома: какие-то ненужные шкафы, диваны и прочее. Когда существуешь в таком пространстве, то у тебя и в голове нет захламленности, чисто и ясно мыслишь в таком доме.
— А как дети воспринимают такие условия?
— Для них это норма. Они всегда так жили, они не знают, как можно жить по-другому. Точнее они видят, что кто-то живет по-другому, но у них нет высокой планки. Когда они видят другие семьи, они, конечно, это фиксируют.
— А они не спрашивают «Мама, а почему у нас нет того, что есть у всех»?
— Спрашивали, я отвечала, что если спишь на матрасе, то ты можешь его свернуть, убрать и у тебя чистая и просторная комната. У них и с игрушками так. Они есть, но нет переизбытка. Когда накапливаются, мы собираем их и просто выносим на улицу, чтоб их кто-то разбирал.
— Расскажи немного о детях. Сколько им лет? Чем они увлекаются?
— У нас две девочки: Лилия и Алиса. Лиле пять лет, Алисе восемь. Они занимаются шахматами и тайским боксом. Это основные направления, по которым мы их развиваем. Шахматы, потому что это развивает ум, логику, пространственное мышление. Мы считаем, что это полезно, потому что часто говорят, что женщины мыслят не совсем логично. Нам хотелось, чтобы с самого детства у них настройки были правильные. А тайский бокс, потому что Алиса однажды столкнулась с жестокостью на детской площадке. Я увидела, что она очень боится, когда на нее оказывают давление. Мы посоветовались с Петей и решили отдать ее в какую-нибудь секцию, но не чтобы она нападала, а просто была готова ответить. Еще мы решили, что пока они не пойдут в школу. Я занимаюсь с ними сам и стараюсь полноценно развивать. Про искусство рассказываю, они читают книги, ходят в музеи. Мы тренируем память, Алиса, например, стихи учит каждый день. Сейчас Маяковского. У нее есть блокнотик, куда она записывает незнакомые слова и потом смотрит значение этих слов в интернете.
— Но ты планируешь когда-нибудь отдать детей в школу?
— Мы пока об этом не думали. Пока все идет как идет, они веселые, довольные, счастливые. У них есть жесткая дисциплина, занятия с утра и до какого-то момента. У нас все структурированно, я держу в голове план, чего я от них хочу по итогам года, и мы движемся в соответствии с планом.
— Девочки знают, что происходит с Петром?
— Да, конечно. Они знают, чем мы занимаемся, знают политический контекст, фамилию президента и то, что происходит у нас в стране. Они знают Pussy Riot и «приморских партизан». Когда Pussy Riot выносили приговор, Петя с Алисой ходили на Марсово поле, я им сшила балаклавы, веселые, цветастые. А нельзя было тогда надевать их. Все стояли там очень унылые, а потом появились Петя с Алисой, она сидела у него на плечах, они были в балаклавах и кричали: «Свободу Pussy Riot». Ей было четыре. То есть, девочки в этом живут и жили, и когда он рот зашивал, они тоже знали, почему это происходит. Я не знаю поддерживают они или нет, но как взрослые люди они понимают, что он в тюрьме. Скучают, конечно. Иногда говорят: «Класно было бы, если б Петя вышел побыстрее».
— Они вас по именам называют?
— Да, я Ксюша, он Петя. Они меня называли мамой, а его Петей. Я решила, что это несправедливость, потому что у него имя, а у меня роль. Я тоже не хочу быть мамой, я хочу быть Ксюшей. Они резко переключились и стали называть нас обоих по именам.
— Как часто удается пообщаться с Петром?
— Мы на суде виделась с ним последний раз. Мы только на судах видимся. Чтобы получить свидание, нужно попросить об этом следствие, а я не сотрудничаю со следствием. Мы находим возможность поговорить, иногда меня чуть ли не выгоняют из зала, но мы все равно общаемся и записки передаем друг другу, и переписываемся по «Росузнику» (можно писать ему туда письма, он отвечает, но там цензура), и через адвокатов передаем какие-то записки.
— Петр настаивает на том, чтобы его дело переквалифицировали в «терроризм». Если вдруг это случится, то он может надолго оказаться в заключении. Что ты обо всем этом думаешь?
— Я безусловно разделяю на все сто процентов то, чем он занимается. И все его заявления я прекрасно понимаю и поддерживаю, и если его будут судить за терроризм, то я возьму какую-то деятельность на себя. Когда флаг падает из рук твоего товарища, то ты поднимаешь его и идешь следом за ним.
— Получается, что семья в вашем понимании менее важна, чем политические акции?
— Мы не называем это семьей. Мы пробуем уходить от нормативных определений. Это все сводит до обывательского взгляда и появляются рычаги давления, мол «у вас же дети», «а как же семья». Мы не сентиментальны в этом отношении, у нас есть работа, это самое главное. Дети у нас есть, да, но они не являются преградой для нашей деятельности. Потому что если они будут этой преградой, то они перестанут быть нашими любимыми людьми, а станут рычагом давления на нас. Мы не можем позволить власти управлять нами при помощи таких понятий.
— Чем ты занимаешься в отсутствии Петра?
— Всем: проговариванием и трансляцией его идей, заявлений, я читаю лекции о политическом искусстве, занимаюсь детьми (иногда я нахожу помощников), выставками о политических акциях Пети.
— Этого достаточно, чтобы обеспечивать семью?
— Я лекции читаю, открываю выставки, когда приглашают, я беру за все это деньги. Но вообще денег никогда нет, и мы не очень сильно запариваемся. Мы мало едим, у нас нет изобилия, все очень просто: поели и забыли. И бывали жесткие ситуации, но в такие моменты можно у кого-то занять, и отдать, когда будут. Если совсем плохо, можно пойти и вынести еду из магазина, просто на жизнь. А что делать? Приходится выживать. У нас ноги и руки есть — можно придумать, как заработать. Но мы не хотим работать на кого-то, это отвлекает от нашей деятельности, от процесса погружения в искусство. Сейчас очень много люди помогают, просто присылают на карточку. Много средств уходит на передачи в тюрьму, поэтому я беру помощь. У меня есть счет, на который люди могут прислать деньги, или просто подойти и дать.
— А как Петр отнесся к номинации на премию имени Вацлава Гавела, за которую полагается денежное вознаграждение?
— Спокойно. Нет пиетета перед премиями. Я бы так просто не поехала ее получать, здесь очень легко впасть в самолюбование от того, что ты, мол, столько сделал… Здесь есть важная материальная составляющая, и появляется возможность помочь кому-то еще. Мы все до копейки отдадим «приморским партизанам» за их смелость.
Скандально известный художник Петр Павленский уехал из России и в самом ближайшем будущем намерен попросить у властей Франции политического убежища. Об этом он рассказал журналисту украинского телеканала "Громадське". Ранее организатора многочисленных шокирующих акций неоднократно задерживала полиция, но в этот раз все намного серьезнее: Петра и его гражданскую жену обвиняют в насильственных действиях сексуального характера.
Похоже, что художник действительно покинул Россию надолго. Как признался сам Павленский, они "эвакуировались" всей семьей. Петра сопровождает гражданская супруга Оксана Шалыгина и их двое детей.
Ранее художника-акциониста и его избранницу задержали люди в масках, после чего пара несколько часов провела в следственном изоляторе. Как пояснил Павленский корреспонденту "Громадьске", это и стало определяющим фактором. Супруги в срочном порядке решились на эмиграцию. Художник не стал скрывать, что в отношении его и Оксаны проводится доследственная проверка по статье 132 российского Уголовного кодекса ("Насильственные действия сексуального характера").
В интервью РБК Оксана Шалыгина, которая является не только возлюбленной, но и "соратницей" Павленского во время всех его акций, рассказала, что в настоящее время они с семьей действительно находятся во Франции. Женщина подчеркнула: они могут вернуться в Россию лишь при условии снятия всех обвинений.
"То, что нам инкриминируют, – это тяжкая статья и до десяти лет лишения свободы сразу для двоих человек. По факту удар сразу по четырем", – написал Павленский в своем обращении к украинскому телеканалу, имея в виду, что подобные обвинения не только наносят урон репутации его и Оксаны, но и являются серьезным испытанием для их детей.
Тем временем в Сети появилось видео, на котором якобы запечатлено само преступление, из-за которого художнику пришлось покинуть Россию. На видео четко видно, как группа людей (среди которых, возможно, есть Петр) нападают на человека и избивают его.
Однако это уже второе преступление, в котором обвиняют Павленского. По словам директора Театра.doc Елены Греминой, на видео запечатлено избиение бывшего молодого человека актрисы театра. "Я видела своими глазами видео с камер наблюдения, где Петр Павленский ногами избивает человека, бывшего бойфренда Слониной, а трое людей его держат", – рассказала Елена.
Анастасия Слонина – та самая потерпевшая, подавшая заявление в правоохранительные органы на Павленского и Шалыгину. Актриса утверждает, что скандально известная пара применила к ней насильственные действия сексуального характера. Что именно произошло между Слониной, художником и его женой, а также при каких обстоятельствах, прессе не сообщается.
Сайт решила собрать их высказывания о насилии и на смежные темы.
Я хочу, чтобы мои акции, прежде всего, отсылали к той ситуации, в которой находятся люди, испытывающие на себе действия власти как аппарата насилия.
Я никогда не говорю, что мне больно или что я испытываю страшные мучения, когда осуществляю то или иное действие. Моя задача - объяснить, что страдает общество, и для этого я показываю механизм взаимодействия между властью и обществом.
Петр Павленский. Из манифеста «Зачем нужен акционизм» (2013)
Люди погибают не из-за участия в практиках коллективного освобождения. Они гибнут вследствие применения боевого оружия. Это оружие применяет власть, отстаивая свое право монополии на насилие.
Петр Павленский. Из статьи-манифеста «Бюрократическая судорога и новая экономика политического искусства» (входит в книгу «О русском акционизме», 2016)
Люди, которые поднялись на борьбу с полицейским террором, - это «приморские партизаны». Их поступок был жестом отчаяния. И мы все должны понять степень полицейского террора, если шесть повстанцев из народа, не имея никакой поддержки, были вынуждены выйти на открытую войну против полицейского террора в Приморье. «Приморские партизаны» - это инсургенты. А инсургенты - это те, кто встает на борьбу, чтобы защитить мирное общество от любого террора.
Полицейский террор мы должны называть полицейским террором. Пособников полицейского террора мы должны называть пособниками. Террористов мы должны называть террористами. А инсургентов мы должны называть инсургентами.
Петр Павленский. Из статьи «Единомыслие» (2016)
AFP / East News
Мы все до копейки отдадим «приморским партизанам» за их смелость.
У Петра в тюрьме как раз происходило давление при помощи инструмента потребления. Это делала администрация, надеясь, что он станет послушным и начнет бездумно подчиняться режиму: их хату лишили телевизора из-за него.
Сокамерники могли бы стать недовольными в том смысле, что не должны из-за его поведения страдать: телевизор там многим просто необходим, чтобы с ума от безделья не сойти. Это вот как раз дрессировка потребностями: их пробовали стравить таким образом, но не получилось. Петр объяснил свою позицию, и его поняли, он потом писал мне: тюрьма реальная не очень-то отличается от тюрьмы повседневности, в которой мы все живем. Только там власть не скрывает себя, и поэтому тюрьма реальная честнее.
Когда у тебя внутри горит огонь идеи, даже если с человеком что-то случается, ты понимаешь, что это часть пути. Я знаю, чем мы занимаемся. Я знаю, на что мы оба готовы. Мы готовы идти до конца.
Мосты горят, и назад дороги уже нет.
С ложью серьезный вопрос, очень. Вопрос цены слова. Слово - это все, что у нас есть. Если ты сказал, ты должен соблюдать договоренность. С этим связана одна история. У нас с Петей уже были свободные отношения, но существовал договор все друг другу рассказывать. Я нарушила слово. После действия ты можешь сказать тысячу слов, но они уже не будут иметь никакого значения и веса. Я долго думала, как я могу соединить разорванную связь между реальностью и своим словом. И в какой-то момент поняла, что нужно сделать. Я отрубила себе палец. Назначила себе такую цену за нарушенное слово - две фаланги мизинца. Потом рассказала Петру. Он согласился. Так связь между действием и словом была восстановлена. Я примерно неделю об этом думала. В какой-то момент решилась: сегодня. Пошла, взяла у соседки топор. Поставила стул, положила на него палец и отрубила.
На самом деле эти бесконечные разговоры о том, что кто-то может испугаться, что эти сцены жесткости и так называемого насилия над собой, что это издевательство над собой и над чувствами горожан или гостей города… Это, конечно, вранье. Я смотрю на реакцию обеих [дочерей], но ни одна никогда не была напугана. Им интересно, что там происходило, было больно или не было. Им интересно, что осталось за кадром, как дальше развивались события. Что происходило в отделе и т.д. У них вопрос может быть - как ты это сделал? Одна как-то видела, например, старший ребенок, «Фиксацию». Смотрела. А потом, через полгода, спросила: «Как ты приколотил?» - «Взял и прибил. Это же кожа». Я ей спокойно говорю, что это кожа, ничего такого. Она просто не поняла, как я это сделал. Просто вопрос: «Тебе больно?» - «Нет».
Михаил Бондарев
А ты как-то особенно воспитываешь детей, чтобы они могли противостоять тому, с чем они, скорее всего, столкнутся?
Я даю им, может, какие-то необходимые навыки. Старшая, поскольку они не ходили в детские сады и такие структуры не посещали, занимается шахматами и боксом. Младшая - только боксом, для шахмат ей подрасти немного надо.
- Я так и подумала, что твои дети должны заниматься борьбой.
Просто это, скорее, связано с тем, что это две девочки, как раз, скажем так, это некое размышление на тему положения женщин и навязывания некоторыми институтами - в частности, феминизмом тем же - женщине положения жертвы.
Феминизм тоже во многом это педалирует: вот, женщина всегда жертва, а мужчина может побить. Да никто никого не может побить. Это просто вопрос отношения к этим вещам. Бьют, если один человек дает себя бить. И поскольку это девочки, я бы очень не хотел, чтобы они позволяли себя бить.
Когда между двумя людьми начинается конфликт и они начинают что-то друг другу говорить, пока дело касается только слов, один говорит, другой отвечает, у них происходит стычка. Когда начинается какой-то физический конфликт, то это уже навязанные обществом такие рамки, что один человек должен забиться куда-то под стол. Ничего подобного. Он не должен никуда забиваться.
