Роман «Обломов», принадлежащий перу , представляет читателю разносторонних действующих лиц. Женские образы в произведении – полные противоположности. и Агафья Пшеницына – антиподы. Литературоведы отмечают жизненную позицию Ольги, стремление к самосовершенствованию и постоянному развитию. Внутренняя красота героини в произведении противопоставлена мещанской любви к дому и семье Агафьи Пшеницыной.
Агафья снискала отрицательные отзывы современников писателя и публики, которая впоследствии знакомилась с романом. Пшеницына близка главному герою по духу, но симпатии аудитории всегда оказывались на стороне Ильинской. При этом образ второго персонажа не менее глубок и многогранен. Иллюзорное счастье и любовь, которые стремился обрести , настигли его в браке с Агафьей.
Агафья Матвеевна Пшеницына – вдова чиновника и незаконная супруга главного героя. Характеристика персонажа начинается с внешнего описания. С виду ей было не более 30 лет. Фигура отличалась полнотой и белизной кожи. Лицо не выделялось ничем примечательным: брови невзрачны, глаза малопривлекательны, выражение не отображало эмоций. Только руки женщины выдавали ее склонность к труду. До момента появления Обломова ее жизнь была однообразна и лишена ярких событий. Домохозяйка не обладала образованием, талантами или интересами. Главной ценностью являлся дом, который она содержала безукоризненно.
Агафья фанатично вела хозяйственные дела, понимая, что работа всегда найдется. Ее активность не давала скучать и тратить время попусту. Характер героини и самоотверженная преданность идеалам пробудили в Обломове любовь. Став квартирантом, Илья Ильич продемонстрировал, как может влиять на женскую натуру. Леность не стала препятствием для того, чтобы зародилась новая история любви. Пшеницына преобразилась. Она не просто стала вдумчивой, но и старалась всячески угодить возлюбленному. Одежда Обломова всегда была чиста, стол накрыт в соответствии с его пожеланиями, а в моменты болезни Ильи Агафья Матвеевна не отходила от постели больного.
Автор писал, что с появлением любви в жизни Пшеницыной все хозяйство, как организм, обрело новый смысл жизни. Специфика образа Агафьи Пшеницыной заключается в том, что она оказывается единственным решительным и бескорыстным человеком среди знакомых Обломова. Героиня готова на жертвы, чтобы выручить мужа: закладывает драгоценности, берет в долг у семьи покойного супруга, разрывает связи с братом, который пытается вовлечь Обломова в интриги.
В союзе Пшеницыной и Обломова рождается сын. Мальчик не похож на других детей Агафьи Матвеевны. Ему не место в семье и, понимая это, после смерти Обломова ребенка передают на воспитание .
Любовь женщины не нуждалась в материальных подкреплениях и не требовала изменений личности Ильи Ильича. Он был лучшим мужчиной для нее. Связь между героями строилась не на вымышленных привязанностях, а на осознанной схожести характеров и мировоззрения.
Гончаров, описывая героиню, представляет двойственный образ. Это недалекая женщина без амбиций и интересов, круг общения которой – слуги и торговцы. Безвольный персонаж, готовый прожить чужую жизнь в отсутствие собственных идеалов и амбиций. С другой стороны, Пшеницына предстает спасителем в ситуации, в которой оказался главный герой. Это тихая хозяйственная особа, старающаяся скрыть безграмотность, верующая домашняя женщина, оберегающая покой Обломова. Способная на жертвы, она отдает себя всю, проявляя природную женственность и обретая счастье от возможности быть рядом с любимым человеком.
Отношения с Агафьей Матвеевной становятся для Обломова лечебным бальзамом после перипетий связи с Ильинской. Он получает долгожданные умиротворение и гармонию. Его боготворят и любят вопреки натуре и привычкам. Персонаж Пшеницыной, в зависимости от восприятия главного героя произведения читателем, вызывает разные чувства. Обломов-лентяй провоцирует появление отрицательного образа Агафьи, потворствующей его недостаткам. Обломов-обыватель, не ищущий движения и развития, счастлив с Агафьей. Для простого мещанского бытия Пшеницына оказывается подходящей пассией.
Сравнение Пшеницыной и Ильинской показывает, что первая – персонаж, демонстрирующий христианскую любовь. Задаваясь вопросом, почему оказалась для Обломова ближе не смелая Ольга, а тихая Агафья, легко получить ответ:
«Лучше синица в руках, чем журавль в небе».
Истязаемая потребностями сущность Обломова чувствовала себя в неге и обожании комфортно. Герой, не способный на борьбу, оказался расположен к простому пути существования.
Роль Агафьи Матвеевны в кинокартинах исполняли разноплановые артистки. В одноименной ленте 1965 года роль последней любви Обломова исполнила Тамара Алешина. Главной ролью в карьере актрисы стал персонаж фильма «Небесный тихоход» – Маша Светлова. Внешность исполнительницы располагала к назначению на роль. Режиссер Александр Белинский сделал ставку на драматическое дарование артистки театральной сцены, благодаря чему образ получился глубоким и достоверным.
Тамара Алешина в роли Пшеницыной В 1966 году итальянский кинорежиссер Клаудио Фино выпустил проект под названием «OBLOMOV». Роль Агафьи Пшеницыной досталась Пине Чеи. Артистка известна исполнением заглавных женских ролей в проектах по классической литературе.
В 1972 году советские постановщики Оскар Ремез и Галина Холопова взялись за экранизацию романа. Образ Агафьи Пшеницыной воплотила Марина Кузнецова.
Актрисы, исполнявшие роль названной супруги Обломова, отличались приятными, но типичными чертами лица. Это соответствовало описанию героини в романе. Тонкий нюанс режиссерского замысла подчеркивал идею Гончарова о том, что для Обломова Пшеницына не была простой домохозяйкой. Она была скорее ангелом-хранителем, взявшим на себя ответственность за чужую жизнь и благополучие.
Этот выдающийся роман был создан в средине XIX века и сразу же его признали классикой. Имя главного героя стало нарицательным. Книга была написана ко времени. На повестке политической жизни России стояла Пушкин и Лермонтов уже создали Онегина и Печорина - лишних людей в российском обществе, людей, не оставляющих за собой в Истории никакого следа. Иван Александрович Гончаров, руководствуясь своим творческим умением, создает образ еще более бесполезного человека - Ильи Ильича Обломова. Он доводит лень в характере этого помещика до ужасающих размеров. Как важно это было прочитать дворянам, воспитывающимся в XIX веке в традиционном стиле - в пренебрежении ко всякому труду! В их понимании, работа была мужицким занятием! Гончаров же и сам же в молодости получил аналогичное воспитание, поэтому знал о чем и как следовало писать…
Предметом нашей статьи станет не главный герой - Илья Ильич Обломов. Нас привлекает другое: мастерски созданная писателем в романе система образов. «Обломов» Гончарова, благодаря удачно выбранному типажу своих героев, прогрессивная мысль России в лице Николая Добролюбова нарекла «знамением времени». Как мы уже упоминали, книга писалась в период пробуждения национального самосознания, накануне освободительной Крепостное право, этот давно отживший феномен, вот-вот должно было быть ликвидировано. И роман Гончарова, который являлся настольной книгой Императора Александра II, прозванного Освободителем, действительно поспособствовал его отмене.
В книге Ивана Александровича немного героев. Это позволяет автору представить по ходу романа развернутую характеристику каждому из них. Причем Гончаров талантливо использует выстроенную им самим систему образов-антиподов: Штольц - Обломов, Ильинская - Пшеницына.
Женские образы в романе "Обломов" - сюжетообразующие. Вначале это была мать, затем предмет влюбленности главного героя - Ольга Ильинская и, наконец, женщина, ставшая ему супругой и народившая ему сына Андрюшу - Агафья Матвеевна Пшеницына. Сам же Илья Ильич Обломов - человек крайне безынициативный и инертный, лелеющий свою лень и постоянно пребывающий в пассивном размышлении. Он по своей натуре - ведомый. Поэтому вся его жизнь как бы проистекает в русле, обозначенном другими людьми. Точнее сказать - близкими ему женщинами.
Какие же знаковые для русской литературы XIX века создает Гончаров И. А. («Обломов») женские образы? Расскажем подробней о них.
Наиболее разрушительно на взрослеющего Обломова повлияла его собственная мать. То воспитание, которое он получил от нее, сформировало социально-пассивную, индифферентную к окружающей жизни личность, погруженную в мир своих грез. Будучи помещицей в деревне Обломовка, мать Ильи Ильича лично способствовала утверждению там культа безделья. Это по ее распоряжению за живым и смышленым ребенком Ильюшей бегали няни, бдительно следя, чтобы паренек не брался ни за какую работу.
Женские образы в романе "Обломов" характерны, они активно участвуют в формировании его как человека. В результате, например, влияния матери из мальчишки вырос разоряющийся поместный дворянин, не имеющий деловой хватки, обманываемый мошенниками, список которых следовало начинать с управляющего имением.
Другой женский образ - Ольга Ильинская. Она покорила сердце Ильи Обломова своей красотой, неприемлемостью всякого кокетства, непохожестью на других девушек. Этот персонаж наиболее полно раскрыт писателем Гончаровым. Женские образы в романе "Обломов" обрели в нем наиболее яркую составляющую.
В Ольге органично уживались ум, интеллигентность, простота и свободный нрав. Ее личность - многогранна. Девушку привлекают литература, музыка. Она воспринимает красоту природы. Именно знакомство с ней сделало, казалось бы, невозможное: заставило Илью Ильича оторваться от дивана, начать общаться с людьми и даже попытаться наладить свою жизнь.
Сюжет романа автору не удалось бы раскрыть без наличия еще одного персонажа - Агафьи Матвеевны Пшеницыной, органично дополнившей женские образы в романе. Обломова она действительно любила. Агафья Матвеевна - настоящая хозяйка домашнего очага: добрая, любящая, заботливая. Более того, она готова на жертвенность ради этой любви. Эта женщина происхождением - не из дворянского сословия, как Ильинская, она - из мещан. Как и большинство населения в то время, она неграмотна.
Ильинская - дворянского происхождения, она внешне очень гармонична: несколько высока, с правильными чертами лица и формами тела. Ее познакомил с Ильей Ильичем их общий друг Штольц. Ольге нравится богатство ума однако претит его стиль жизни: лень и пустые рассуждения. Она ставит для себя сверхзадачу - вернуть Илью Ильича к нормальной жизни, перевоспитав его.
Девушка представляет собой идеал жены-подруги, жены-соратницы. Ильинская, в противовес матери Обломова и Пшеницыной, представляет новые, современные, активные женские образы в романе. Обломова же смущает ее напор.
Ольга всецело увлечена своим замыслом - перевоспитать Илью Ильича. Она усматривает в этом свою миссию. В ее понимании и жизнь, и любовь являются, по крупному счету, исполнением долга. Поэтому свое рассудочное стремление - изменить Обломова - она принимает за любовь, не дополняя его душевным теплом. При этом Ольга сама признает, что ранее к своим близким людям она никогда не предъявляла настолько серьезные критерии. Обломова смущают новые аспекты в их отношениях.
Литературный критик Писарев назвал типаж Ольги - «женщиной будущего». Ведь ей присущи, с одной стороны - естественность, а с другой - органичное соединение размышления и действия.
Рассуждая столь абстрактно, Ольга переступает границу дозволенного в отношении главного героя. Она пытается манипулировать Ильей Обломовым, используя убеждение, сарказм. Древние греки когда-то называли такую рассудочную любовь коротким словом "прагма". Таким образом, прагматичная любовь Ольги, как мы видим, не смогла преодолеть недостатки Обломова. Не дано подобному чувству исцелять!
Роль женских образов в романе Гончарова «Обломов» велика. Согласитесь, не будь в ней интриги, внесенной Ольгой Ильинской, то сюжет книги потерял бы свою красную нить.
В результате Обломов, дотоле признавшийся в любви к Ольге, идет на попятную. При этом возвращаясь к обычному своему образу жизни. Он расстается с ней, написав прощальное письмо. Илья Ильич понимает, что публичный образ жизни, к которому его склоняет Ольга - не подходит ему.
Образ Ольги... Только ли образование вызвало у нее стремление к дальнейшему развитию? Вряд ли. Этот типаж женщины - революционный для русской литературы.
Рассмотрим это на сравнительном примере. Образ Ольги Ильинской в романе Гончарова «Обломов» чем-то напоминает пушкинскую Татьяну Ларину. То же дворянское происхождение, образованность, сходная внешность, изящество. Однако на этом подобие заканчивается. Если Татьяну можно назвать «нежной мечтательницей», то Ольга - самодостаточная личность, деятельная и энергичная. Это - характер, это сущность женщины-воина. Таким образом, женские образы в романе И. А. Гончарова, созданные через четверть века после пушкинских, эволюционизировали, стали другими, соответствуя динамике развития российского общества.
То, что она расстанется с Обломовым - неминуемо. Ольга Ильинская, наконец, признает свою несовместимость с избранником и оставляет Обломова со словами, что любила его будущего. Девушка осознает: совместная жизнь с Ильей Ильичем будет для нее в перспективе означать обоюдное неприятие каждым супругом жизненных ценностей другого. Поэтому она строит свою жизнь по-другому: выходит замуж за такого же деятельного, как и она, Штольца. Впрочем, Ильинская обладает еще большей жизненной энергией, чем ее муж.
Интересную точку зрения на это чувство Ольги высказал литературный критик Николай Добролюбов. Он считает, что Ильинской свойственно выбирать партнеров исходя из собственного интереса, т. е. личных выгод. Поэтому, по его мнению, если Штольц перестанет устраивать ее меркантильный интерес, Ольга оставит и его.
Сравнение двух женских образов в романе Гончарова «Обломов» начинается с момента его размолвки с Ольгой и переездом на Выборгскую сторону на постой к вдове Пшеницыной.
Ранее эта вдова потеряла мужа-чиновника и осталась с двумя детьми. Это взрослая женщина, искренне желающая тихого семейного счастья. Ей на момент знакомства с Ильей Обломовым примерно лет тридцать. Агафье не присуща аристократическая утонченность внешности, которой отличается образ Ольги Ильинской. Внешне она полна и белолица. У нее крупные руки и округлые локти. Ее серые глаза - зеркало души - простодушны и наивны.
Действительно, Агафью Матвеевну не интересует все, что не касается домашнего хозяйства. Сама молчаливая, она даже и не пытается слушать не интересующие ее разговоры. Впрочем, как хозяйка, эта женщина - всеведущая и всеумеющая. Если обсуждается интересующая ее тема, вдова Пшеницына, словно по мановению волшебной палочки, становится деловитой и сообразительной.
Эта женщина понравилась Илье Ильичу сразу же, когда он по совету Тарантьева приехал к ней - пожить на Выборгской стороне. Ее образ, несомненно, ближе для души Обломова, чем образ Ольги Ильинской. Именно такую женщину он представлял себе в детстве, когда читал о сказочной красавице Милитрисе Кирбитьевне. Дело в том, что главный герой романа, инфантильный по своей природе, подсознательно желал для себя жену-мать, ухаживающую за ним.
По своей природе Агафья Матвеевна добра. Она услужлива по отношению к своим близким людям. Ее не привлекают развлечения: посещения театров либо прогулки. Заботы: накормить, одеть, помочь - стали смыслом ее жизни. Поэтому, когда в ее доме появился Илья Ильич, он стал для нее объектом ухода.
Два основных женских образа в романе Гончарова «Обломов» - это два человека, испытывающие, казалось бы, одно и то же чувство. Но, в отличие от рассудочной любви Ольги Ильинской, любовь Агафьи Матвеевны Пшеницыной к Илье Ильичу совершенно другого свойства. Эта сердечная, не предполагающая оговорок разума. Автор с теплой иронией говорит о любви Пшеницыной к Обломову. Она влюбилась, не задумываясь, как будто «попав под тучу», простудилась и заболела лихорадкой.
Неслучайно наивысшей степени духовности достигает характер в женских образах романа И. А. Гончарова «Обломов», причем именно в образе неграмотной, несовременной Агафьи Матвеевны.
Вдова Пшеницына, незаконная жена Обломова, привлекает читателя своей цельностью, искренностью. Для нее в семейной жизни главное - не материальный аспект, а душевность отношений. Такая женщина действительно будет рядом с любимым человеком в горе и в радости, в богатстве и нищете. Для обеспечения надлежащего ухода за болеющим Обломовым она продает свои ценные вещи. А когда узнает о том, что ее братец и кум низко обманывают и разоряют Илью Ильича, то разрывает с ними всякие отношения.
После смерти Обломова она теряет всякий интерес к жизни. «Будто душу вынули», - говорит она о себе. Разве это не высокое чувство?
Агафья Пшеницына интуитивно воспринимает любовь, как нечто естественное, не связанное с рассудком. Она полюбила Илью Ильича бескорыстно, не за присущие ему добродетели. Ее чувство вспыхнуло также не из-за жертвенности, т. е. не вопреки тому, что Обломов несовершенен.
Агафья полюбила его именно как человека, который изначально сам по себе прекрасен. Такая любовь на Руси называлась христианской (ранее это чувство не оценивали с позиций рассудочности или сердечности). Суть же любви христианской в том, чтобы просто любить, потому что человеку свойственно такое чувство, а не потому что другой человек - объект любви - заслуживает чем-то этого. Агафья Пшеницына бескорыстно любит Обломова. Очевидно поэтому, чтобы подчеркнуть истинность их любви, Иван Александрович ввел в сюжет романа эпизод, когда пришедшая к Обломову во сне покойная матушка благословила его на отношения с Агафьей.
Роль женских образов в романе Гончарова "Обломов", таким образом, также сводится и к оригинальному авторскому философскому толкованию любви. Если Ольга желает видеть в Илье Ильиче настоящего мужчину и пытается соответствующим образом его перевоспитать, то Агафье Матвеевне всего этого не нужно. Любовь Ильинской - это восхождение к идеалу. Любовь Пшеницыной - обожание. Впрочем, и та и другая, будучи влюбленными в Обломова, сами испытывают духовное пробуждение. Женские образы в романе Гончарова «Обломов» - высокохудожественны и неповторимы. Еще зоркий Белинский тонко подметил эту особенность Ивана Александровича Гончарова - «тонкой кистью» выписывать Ни одна из героинь гончаровских книг не повторяет ни в коей мере другую. Все они индивидуальны, штучны, особенны.
И. А. Гончаров мастерски изобразил в романе «Обломов» два действительно прекрасных женских образа. В этом проявились его талант, наблюдательность, знание жизни. Женщина, активно обустраивающая жизнь, и женщина - хранительница домашнего очага. Женские образы в романе "Обломов" актуальны и для нашего времени. Илья Александрович, как настоящий волшебник слова, тонко раскрывает черты каждого из этих персонажей. В результате и Ольга Ильинская, и Агафья Пшеницына - персонажи, показанные своим создателем мастерски, с огромной художественной силой и убедительностью.
Характерно, что и Ольга, и Агафья, по ходу сюжета книги, очно не встречаются. Каждая из них живет и действует в своем окружении. Одна - деятельная, активная, поддерживающая и помогающая; другая - уютная, домашняя, самоотверженная, любящая до конца. Какой из них вам больше нравится? Решайте сами.
"А собака-то все еще лает", - подумал Обломов, оглядывая комнату.
Вдруг глаза его остановились на знакомых предметах: вся комната завалена была его добром. Столы в пыли, стулья, грудой наваленные на кровать, тюфяки, посуда в беспорядке, шкафы.
Что ж это? И не расставлено, не прибрано? - сказал он. - Какая гадость!
Вдруг сзади его скрипнула дверь, и в комнату вошла та самая женщина, которую он видел с голой шеей и локтями.
Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице, так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки. Бровей у нее почти совсем не было, а были на их местах две немного будто припухлые, лоснящиеся полосы, с редкими светлыми волосами. Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица, руки белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными узлами синих жил.
Платье сидело на ней в обтяжку: видно, что она не прибегала ни к какому искусству, даже к лишней юбке, чтоб увеличить объем бедр и уменьшить талию. От этого даже и закрытый бюст ее, когда она была без платка, мог бы послужить живописцу или скульптору моделью крепкой, здоровой груди, не нарушая ее скромности. Платье ее, в отношении к нарядной шали и парадному чепцу, казалось старо и поношено.
Она не ожидала гостей, и когда Обломов пожелал ее видеть, она на домашнее будничное платье накинула воскресную свою шаль, а голову прикрыла чепцом. Она вошла робко и остановилась, глядя застенчиво на Обломова.
Он привстал и поклонился.
Я имею удовольствие видеть госпожу Пшеницыну? - спросил он.
Да-с, - отвечала она. - Вам, может быть, нужно с братцем поговорить? - нерешительно спросила она. - Они в должности, раньше пяти часов не приходят.
Нет, я с вами хотел видеться, - начал Обломов, когда она села на диван, как можно дальше от него, и смотрела на концы своей шали, которая, как попона, покрывала ее до полу. Руки она прятала тоже под шаль.
Я нанял квартиру, теперь, по обстоятельствам, мне надо искать квартиру в другой части города, так я пришел поговорить с вами…
Она тупо выслушала и тупо задумалась.
Теперь братца нет, - сказала она потом.
Да ведь этот дом ваш? - спросил Обломов.
Мой, - коротко отвечала она.
Так я и думал, что вы сами можете решить…
Да вот братца-то нет, они у нас всем заведовают, - сказала она монотонно, взглянув в первый раз на Обломова прямо и опустив опять глаза на шаль.
"У ней простое, но приятное лицо, - снисходительно решил Обломов, - должно быть, добрая женщина!" В это время голова девочки высунулась из двери. Агафья Матвеевна с угрозой, украдкой кивнула ей головой, и она скрылась.
А где ваш братец служит?
В канцелярии.
В какой?
Где мужиков записывают… я не знаю, как она называется.
Она простодушно усмехнулась, и в ту же минуту опять лицо ее приняло свое обыкновенное выражение.
Вы не одни живете здесь с братцем? - спросил Обломов.
Нет, двое детей со мной, от покойного мужа: мальчик по восьмому году да девочка по шестому, - довольно словоохотливо начала хозяйка, и лицо у ней стало поживее, - еще бабушка наша, больная, еле ходит, и то в церковь только, прежде на рынок ходила с Акулиной, а теперь с Николы перестала: ноги стали отекать. И в церкви-то все больше сидит на ступеньке. Вот и только. Иной раз золовка приходит погостить да Михей Андреич.
А Михей Андреич часто бывает у вас? - спросил Обломов.
Иногда по месяцу гостит, они с братцем приятели, всё вместе…
И замолчала, истощив весь запас мыслей и слов.
Какая тишина у вас здесь! - сказал Обломов. - Если б не лаяла собака, так можно бы подумать, что нет ни одной живой души.
Она усмехнулась в ответ.
Вы часто выходите со двора? - спросил Обломов.
Летом случается. Вот намедни, в Ильинскую пятницу, на Пороховые Заводы ходили.
Что ж, там много бывает? - спросил Обломов, глядя, чрез распахнувшийся платок, на высокую, крепкую, как подушка дивана, никогда не волнующуюся грудь.
Нет, нынешний год немного было, с утра дождь шел, а после разгулялось. А то много бывает.
Еще где же бываете вы?
Мы мало где бываем. Братец с Михеем Андреичем на тоню ходят, уху там варят, а мы всё дома.
Ужели всё дома?
Ей-богу, правда. В прошлом году были в Колпине, да вот тут в рощу иногда ходим. Двадцать четвертого июня братец именинники, так обед бывает, все чиновники из канцелярии обедают.
А в гости ездите?
Братец бывают, а я с детьми только у мужниной родни в светлое воскресенье да в рождество обедаем.
Говорить уж было больше не о чем.
У вас цветы: вы любите их? - спросил он.
Она усмехнулась.
Нет, - сказала она, - нам некогда цветами заниматься. Это дети с Акулиной ходили в графский сад, так садовник дал, а ерани да алоэ давно тут, еще при муже были.
В это время вдруг в комнату ворвалась Акулина, в руках у ней бился крыльями и кудахтал, в отчаянии, большой петух.
Этого, что ли, петуха, Агафья Матвевна, лавочнику отдать? - опросила она.
Что ты, что ты! Поди! - сказала хозяйка стыдливо. - Ты видишь, гости!
Я только спросить, - говорила Акулина, взяв петуха за ноги, головой вниз, - семьдесят копеек даст.
Подь, поди в кухню! - говорила Агафья Матвеевна. - Серого с крапинками, а не этого, - торопливо прибавила она, и сама застыдилась, спрятала руки под шаль и стала смотреть вниз.
Хозяйство! - сказал Обломов.
Да, у нас много кур, мы продаем яйца и цыплят. Здесь, по этой улице, с дач и из графского дома всё у нас берут, - отвечала она, поглядев гораздо смелее на Обломова.
Пшеницына Агафья Матвеевна — вдова чиновника, оставшаяся с двумя детьми, сестра Ивана Матвеевича Мухоярова, кума Тарантьева. Именно Тарантьев поселяет Обломова, вынужденного искать новую квартиру, в домике П. на Выборгской стороне. «Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице, так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки. Бровей у нее почти совсем не было, а были на их местах две немного будто припухлые, лоснящиеся полосы, с редкими светлыми волосами. Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными узлами синих жил».
П. неразговорчива и привыкла жить, не задумываясь ни над чем: «Лицо ее принимало дельное и заботливое выражение, даже тупость пропадала, когда она заговаривала о знакомом ей предмете. На всякий же вопрос, не касавшийся какой-нибудь положительной известной ей цели, она отвечала усмешкой и молчанием». А ее усмешка была не более чем форма, прикрывавшая незнание предмета: не ведая, что она должна сделать, привыкшая, что все решает «братец», только в умелом ведении дома достигла П. совершенства. Все остальное годами и десятилетиями проходило мимо неразвитого ума.
Почти сразу после переезда Обломова на Выборгскую сторону П. начинает вызывать у Ильи Ильича некий интерес, который можно расценить как чисто эротический (постоянно привлекающие внимание Обломова круглые белые локти хозяйки). Но разгадка ждет в конце романа, когда незадолго до смерти Илье Ильичу снится сон, где мать, указывая ему на П., шепчет: «Милитриса Кирбитьевна». Она называет имя его мечты, навеянной Илье Ильичу в раннем детстве няниными сказками.
Образ П. никогда не вызывал у критиков романа особенного интереса: натура грубая, примитивная, на которую привыкли смотреть лишь глазами Штольца, как на ужасную женщину, символизирующую глубину падения Ильи Ильича. Но не случайно Гончаров дает этой простой женщине имя, близкое имени его горячо любимой матери — Авдотьи Матвеевны Гончаровой, купеческой вдовы, на протяжении многих лет прожившей в одном доме с крестным Гончарова, дворянином Н. Н. Трегубовым, который воспитал ее сыновей и дал им образование.
П. находится в постоянном движении, в отличие от Обломова осознавая, что «работа всегда есть» и именно она является подлинным содержанием жизни, а вовсе не наказанием, как считали в Обломовке. Ее беспрестанно мелькающие локти привлекают внимание Обломова не только красотой, но и не до конца осознаваемой им активностью героини. Внешне П. воспринимается неким перпетуум-мобиле, без мысли, без проблеска чувства, «братец» называет ее не иначе как «корова» или «лошадь», видя в сестре только даровую рабочую силу. «Ее хоть ударь, хоть обними — все ухмыляется, как лошадь на овес», — говорит он о ней куму Тарантьеву, готовясь по совету последнего выследить отношения П. с Обломовым и стребовать с Ильи Ильича деньги «за бесчестие».
Постепенно, по мере того как Обломов понимает, что стремиться ему больше некуда, что именно здесь, в домике на Выборгской стороне, обрел он вожделенный строй жизни родной Обломовки, в судьбе самой П. происходит серьезнейшая внутренняя перемена. В постоянных трудах по устроению и обихаживанью дома, в хлопотах по хозяйству находит она смысл своего существования. В П. начало пробуждаться нечто неведомое ей прежде: тревоги, проблески размышлений. Иными словами — любовь, все более и более глубокая, чистая, искренняя, не умеющая выразить себя словами, но проявляющаяся в том, что П. хорошо знает и умеет: в заботе о столе и одежде Обломова, в молитвах о его здравии, в сидении по ночам у постели больного Ильи Ильича. «Все ее хозяйство... получило новый, живой смысл: покой и удобство Ильи Ильича. Прежде она видела в этом обязанность, теперь это стало ее наслаждением. Она стала жить по-своему полно и разнообразно... Она как будто вдруг перешла в другую веру и стала исповедовать ее, не рассуждая, что это за вера, какие догматы в ней, а слепо повинуясь ее законам».
Обломов для П. человек из другого мира: прежде она никогда таких людей не видела. Зная о том, что где-то живут барыни и барины, она воспринимала их жизнь примерно так же, как Обломов слушал в детстве сказку о Милит-рисе Кирбитьевне. Встреча с Обломовым послужила импульсом к перерождению, но сам виновник этого процесса «не понимал, как глубоко пустило корни это значение и какую неожиданную победу он сделал над сердцем хозяйки... И чувство П., такое нормальное, естественное, бескорыстное, оставалось тайною для Обломова, для окружавших ее и для нее самой».
Обломов «сближался с Агафьей Матвеевной — как будто подвигался к огню, от которого становится все теплее и теплее, но которого любить нельзя». П. является единственным абсолютно бескорыстным и решительным человеком в окружении Обломова. Не вникая ни в какие сложности, она делает то, что необходимо в данный момент: закладывает собственные жемчуг и серебро, готова занять деньги у родни покойного мужа, только чтобы Обломов не чувствовал ни в чем недостатка. Когда интриги Мухоярова и Тарантьева достигают пика, П. решительно отрекается и от «братца», и от «кума».
Посвятив себя заботам об Обломове, П. живет так полно и многообразно, как никогда прежде не жила, а ее избранник начинает чувствовать себя словно в родной Обломовке: «...он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками, как старцы пустынные, которые, отворотясь от жизни, копают себе могилу».
У П. и Обломова рождается сый. Понимая разницу между этим ребенком и детьми от первого мужа, П. после смерти Ильи Ильича безропотно отдает его на воспитание Штольцам. Смерть Обломова вносит в существование П. новую краску — она вдова помещика, барина, чем постоянно попрекают ее «братец» и его жена. И хотя образ жизни П. ни в чем не изменился (она по-прежнему прислуживает семье Мухоярова), в ней постоянно пульсирует мысль о том, что «проиграла и просияла ее жизнь, что Бог вложил в ее жизнь душу и вынул опять... теперь уж она знала, зачем она жила и что жила не напрасно... На всю жизнь ее разлились лучи, тихий свет от пролетевших, как одно мгновение, семи лет, и нечего ей было желать больше, некуда идти».
Он ушел, а Обломов сел в неприятном расположении духа в кресло и долго, долго освобождался от грубого впечатления. Наконец он вспомнил нынешнее утро, и безобразное явление Тарантьева вылетело из головы: на лице опять появилась улыбка. Он стал перед зеркалом, долго поправлял галстук, долго улыбался, глядел на щеку, нет ли там следа горячего поцелуя Ольги. Два «никогда», сказал он, тихо, радостно волнуясь, и какая разница между ними: одно уже поблекло, а другое так пышно расцвело... Потом он задумывался, задумывался все глубже. Он чувствовал, что светлый, безоблачный праздник любви отошел, что любовь в самом деле становилась долгом, что она мешалась со всею жизнью, входила в состав ее обычных отправлений и начинала линять, терять радужные краски. Может быть, сегодня утром мелькнул последний розовый ее луч, а там она будет уже не блистать ярко, а согревать невидимо жизнь; жизнь поглотит ее, и она будет ее сильною, конечно, но скрытою пружиной. И отныне проявления ее будут так просты, обыкновенны. Поэма минует, и начнется строгая история: палата, потом поездка в Обломовку, постройка дома, заклад в совет, проведение дороги, нескончаемый разбор дел с мужиками, порядок работ, жнитво, умолот, щелканье счетов, заботливое лицо приказчика, дворянские выборы, заседание в суде. Кое-где только, изредка, блеснет взгляд Ольги, прозвучит Casta diva, раздастся торопливый поцелуй, а там опять на работы ехать, в город ехать, там опять приказчик, опять щелканье счетов. Гости приехали и то не отрада: заговорят, сколько кто вина выкуривает на заводе, сколько кто аршин сукна ставит в казну... Что ж это? Ужели то сулил он себе? Разве это жизнь?.. А между тем живут так, как будто в этом вся жизнь. И Андрею она нравится! Но женитьба, свадьба все-таки это поэзия жизни, это готовый, распустившийся цветок. Он представил себе, как он ведет Ольгу к алтарю: она с померанцевой веткой на голове, с длинным покрывалом. В толпе шепот удивления. Она стыдливо, с тихо волнующейся грудью, с своей горделиво и грациозно наклоненной головой, подает ему руку и не знает, как ей глядеть на всех. То улыбка блеснет у ней, то слезы явятся, то складка над бровью заиграет какою-то мыслью. Дома, когда гости уедут, она, еще в пышном наряде, бросается ему на грудь, как сегодня... «Нет, побегу к Ольге, не могу думать и чувствовать один, мечтал он. Расскажу всем, целому свету... нет, сначала тетке, потом барону, напишу к Штольцу вот изумится-то! Потом скажу Захару: он поклонится в ноги и завопит от радости, дам ему двадцать пять рублей. Придет Анисья, будет руку ловить целовать: ей дам десять рублей; потом... потом, от радости, закричу на весь мир, так закричу, что мир скажет: «Обломов счастлив. Обломов женится!» Теперь побегу к Ольге: там ждет меня продолжительный шепот, таинственный уговор слить две жизни в одну!..» Он побежал к Ольге. Она с улыбкой выслушала его мечты; но только он вскочил, чтоб бежать объявить тетке, у ней так сжались брови, что он струсил. Никому ни слова! сказала она, приложив палец к губам и грозя ему, чтоб он тише говорил, чтоб тетка не услыхала из другой комнаты. Еще не пора! Когда же пора, если между нами все решено? нетерпеливо спросил он. Что ж теперь делать? С чего начать? спрашивал он. Не сидеть же сложа руки. Начинается обязанность, серьезная жизнь... Да, начинается, повторила она, глядя на него пристально. Ну, вот я и хотел сделать первый шаг, идти к тетке... Это последний шаг. Какой же первый? Первый... идти в палату: ведь надо какую-то бумагу писать? Да... я завтра... Отчего ж не сегодня? Сегодня... сегодня такой день, и уйти от тебя, Ольга! Ну хорошо, завтра. А потом? Потом сказать тетке, написать к Штольцу. Нет, потом ехать в Обломовку... Ведь Андрей Иванович писал, что надо делать в деревне: я не знаю, какие там у вас дела, постройка, что ли? спросила она, глядя ему в лицо. Боже мой! говорил Обломов. Да если слушать Штольца, так ведь до тетки век дело не дойдет! Он говорит, что надо начать строить дом, потом дорогу, школы заводить... Этого всего в целый век не переделаешь. Мы, Ольга, вместе поедем, и тогда... А куда мы приедем? Есть там дом? Нет: старый плох; крыльцо совсем, я думаю, расшаталось. Куда ж мы приедем? спросила она. Надо здесь квартиру приискать. Для этого тоже надо ехать в город, заметила она, это второй шаг... Потом... начал он. Да ты прежде шагни два раза, а там... «Что ж это такое? печально думал Обломов. Ни продолжительного шепота, ни таинственного уговора слить обе жизни в одну! Все как-то иначе, по-другому. Какая странная эта Ольга! Она не останавливается на одном месте, не задумывается сладко над поэтической минутой, как будто у ней вовсе нет мечты, нет потребности утонуть в раздумье! Сейчас и поезжай в палату, на квартиру точно Андрей! Что это все они как будто сговорились торопиться жить!» На другой день он, с листом гербовой бумаги, отправился в город, сначала в палату, и ехал нехотя, зевая и глядя по сторонам. Он не знал хорошенько, где палата, и заехал к Ивану Герасимычу спросить, в каком департаменте нужно засвидетельствовать. Тот обрадовался Обломову и без завтрака не хотел отпустить. Потом послал еще за приятелем, чтоб допроситься от него, как это делается, потому что сам давно отстал от дел. Завтрак и совещание кончились в три часа, в палату идти было поздно, а завтра оказалась суббота присутствия нет, пришлось отложить до понедельника. Обломов отправился на Выборгскую сторону, на новую свою квартиру. Долго он ездил между длинными заборами по переулкам. Наконец отыскал будочника; тот сказал, что это в другом квартале, рядом, вот по этой улице и он показал еще улицу без домов, с заборами, с травой и с засохшими колеями из грязи. Опять поехал Обломов, любуясь на крапиву у заборов и на выглядывавшую из-за заборов рябину. Наконец будочник указал на старый домик на дворе, прибавив: «Вот этот самый». «Дом вдовы коллежского секретаря Пшеницына», прочитал Обломов на воротах и велел въехать на двор. Двор величиной был с комнату, так что коляска стукнула дышлом в угол и распугала кучу кур, которые с кудахтаньем бросились стремительно, иные даже в лёт, в разные стороны; да большая черная собака начала рваться на цепи направо и налево, с отчаянным лаем, стараясь достать за морды лошадей. Обломов сидел в коляске наравне с окнами и затруднялся выйти. В окнах, уставленных резедой, бархатцами и ноготками, засуетились головы. Обломов кое-как вылез из коляски; собака пуще заливалась лаем. Он вошел на крыльцо и столкнулся с сморщенной старухой, в сарафане, с заткнутым за пояс подолом: Вам кого? спросила она. Хозяйку дома, госпожу Пшеницыну. Старуха потупила с недоумением голову. Не Ивана ли Матвеича вам надо? спросила она. Его нет дома; он еще из должности не приходил. Мне нужно хозяйку, сказал Обломов. Между тем в доме суматоха продолжалась. То из одного, то из другого окна выглянет голова; сзади старухи дверь отворялась немного и затворялась; оттуда выглядывали разные лица. Обломов обернулся: на дворе двое детей, мальчик и девочка, смотрят на него с любопытством. Откуда-то появился сонный мужик в тулупе и, загораживая рукой глаза от солнца, лениво смотрел на Обломова и на коляску. Собака все лаяла густо и отрывисто, и, только Обломов пошевелится или лошадь стукнет копытом, начиналось скаканье на цепи и непрерывный лай. Через забор, направо, Обломов видел бесконечный огород с капустой, налево, через забор, видно было несколько деревьев и зеленая деревянная беседка. Вам Агафью Матвеевну надо? спросила старуха. Зачем? Скажи хозяйке дома, говорил Обломов, что я хочу с ней видеться: я нанял здесь квартиру... Вы, стало быть, новый жилец, знакомый Михея Андреича? Вот погодите, я скажу. Она отворила дверь, и от двери отскочило несколько голов и бросилось бегом в комнаты. Он успел увидеть какую-то женщину, с голой шеей и локтями, без чепца, белую, довольно полную, которая усмехнулась, что ее увидел посторонний, и тоже бросилась от дверей прочь. Пожалуйте в комнату, сказала старуха воротясь, ввела Обломова чрез маленькую переднюю в довольно просторную комнату и попросила подождать. Хозяйка сейчас выйдет, прибавила она. «А собака-то все еще лает», подумал Обломов, оглядывая комнату. Вдруг глаза его остановились на знакомых предметах: вся комната завалена была его добром. Столы в пыли; стулья, грудой наваленные на кровать; тюфяки, посуда в беспорядке, шкафы. Что ж это? И не расставлено, не прибрано? сказал он. Какая гадость! Вдруг сзади его скрипнула дверь, и в комнату вошла та самая женщина, которую он видел с голой шеей и локтями. Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице, так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки. Бровей у нее почти совсем не было, а были на их местах две немного будто припухлые, лоснящиеся полосы, с редкими светлыми волосами. Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными узлами синих жил. Платье сидело на ней в обтяжку: видно, что она не прибегала ни к какому искусству, даже к лишней юбке, чтоб увеличить объем бедр и уменьшить талию. От этого даже и закрытый бюст ее, когда она была без платка, мог бы послужить живописцу или скульптору моделью крепкой, здоровой груди, не нарушая ее скромности. Платье ее, в отношении к нарядной шали и парадному чепцу, казалось старо и поношено. Она не ожидала гостей, и когда Обломов пожелал ее видеть, она на домашнее будничное платье накинула воскресную свою шаль, а голову прикрыла чепцом. Она вошла робко и остановилась, глядя застенчиво на Обломова. Он привстал и поклонился. Я имею удовольствие видеть госпожу Пшеницыну? спросил он. Да-с, отвечала она. Вам, может быть, нужно с братцем поговорить? нерешительно спросила она. Они в должности, раньше пяти часов не приходят. Нет, я с вами хотел видеться, начал Обломов, когда она села на диван, как можно дальше от него, и смотрела на концы своей шали, которая, как попона, покрывала ее до полу. Руки она прятала тоже под шаль. Я нанял квартиру; теперь, по обстоятельствам, мне надо искать квартиру в другой части города, так я пришел поговорить с вами... Она тупо выслушала и тупо задумалась. Теперь братца нет, сказала она потом. Да ведь этот дом ваш? спросил Обломов. Мой, коротко отвечала она. Так я и думал, что вы сами можете решить... Да вот братца-то нет; они у нас всем заведовают, сказала она монотонно, взглянув в первый раз на Обломова прямо и опустив опять глаза на шаль. «У ней простое, но приятное лицо, снисходительно решил Обломов, должно быть, добрая женщина!» В это время голова девочки высунулась из двери. Агафья Матвеевна с угрозой, украдкой кивнула ей головой, и она скрылась. А где ваш братец служит? В канцелярии. В какой? Где мужиков записывают... я не знаю, как она называется. Она простодушно усмехнулась, и в ту же минуту опять лицо ее приняло свое обыкновенное выражение. Вы не одни живете здесь с братцем? спросил Обломов. Нет, двое детей со мной, от покойного мужа: мальчик по восьмому году да девочка по шестому, довольно словоохотливо начала хозяйка, и лицо у ней стало поживее, еще бабушка наша, больная, еле ходит, и то в церковь только; прежде на рынок ходила с Акулиной, а теперь с Николы перестала: ноги стали отекать. И в церкви-то все больше сидит на ступеньке. Вот и только. Иной раз золовка приходит погостить да Михей Андреич. А Михей Андреич часто бывает у вас? спросил Обломов. Иногда по месяцу гостит; они с братцем приятели, всё вместе... И замолчала, истощив весь запас мыслей и слов. Какая тишина у вас здесь! сказал Обломов. Если б не лаяла собака, так можно бы подумать, что нет ни одной живой души. Она усмехнулась в ответ. Вы часто выходите со двора? спросил Обломов. Летом случается. Вот намедни, в Ильинскую пятницу, на Пороховые Заводы ходили. Что ж, там много бывает? спросил Обломов, глядя, чрез распахнувшийся платок, на высокую, крепкую, как подушка дивана, никогда не волнующуюся грудь. Нет, нынешний год немного было; с утра дождь шел, а после разгулялось. А то много бывает. Еще где же бываете вы? Мы мало где бываем. Братец с Михеем Андреичем на тоню ходят, уху там варят, а мы всё дома. Ужели всё дома? Ей-богу, правда. В прошлом году были в Колпине, да вот тут в рощу иногда ходим. Двадцать четвертого июня братец именинники, так обед бывает, все чиновники из канцелярии обедают. А в гости ездите? Братец бывают, а я с детьми только у мужниной родни в светлое воскресенье да в рождество обедаем. Говорить уж было больше не о чем. У вас цветы: вы любите их? спросил он. Она усмехнулась. Нет, сказала она, нам некогда цветами заниматься. Это дети с Акулиной ходили в графский сад, так садовник дал, а ерани да алоэ давно тут, еще при муже были. В это время вдруг в комнату ворвалась Акулина; в руках у ней бился крыльями и кудахтал, в отчаянии, большой петух. Этого, что ли, петуха, Агафья Матвевна, лавочнику отдать? опросила она. Что ты, что ты! Поди! сказала хозяйка стыдливо. Ты видишь, гости! Я только спросить, говорила Акулина, взяв петуха за ноги, головой вниз, семьдесят копеек даст. Подь, поди в кухню! говорила Агафья Матвеевна. Серого с крапинками, а не этого, торопливо прибавила она, и сама застыдилась, спрятала руки под шаль и стала смотреть вниз. Хозяйство! сказал Обломов. Да, у нас много кур; мы продаем яйца и цыплят. Здесь, по этой улице, с дач и из графского дома всё у нас берут, отвечала она, поглядев гораздо смелее на Обломова. И лицо ее принимало дельное и заботливое выражение; даже тупость пропадала, когда она заговаривала о знакомом ей предмете. На всякий же вопрос, не касавшийся какой-нибудь положительной, известной ей цели, она отвечала усмешкой и молчанием. Надо бы было это разобрать, заметил Обломов, указывая на кучу своего добра... Мы было хотели, да братец не велят, живо перебила она и уж совсем смело взглянула на Обломова. «Бог знает, что у него там в столах да в шкафах... сказали они, после пропадет к нам привяжутся...» Она остановилась и усмехнулась. Какой осторожный ваш братец! прибавил Обломов. Она слегка опять усмехнулась и опять приняла свое обычное выражение. Усмешка у ней была больше принятая форма, которою прикрывалось незнание, что в том или другом случае надо сказать или сделать. Мне долго ждать его прихода, сказал Обломов, может быть, вы передадите ему, что, по обстоятельствам, я в квартире надобности не имею и потому прошу передать ее другому жильцу, а я, с своей стороны, тоже поищу охотника. Она тупо слушала, ровно мигая глазами. Насчет контракта потрудитесь сказать... Да нет их дома-то теперь, твердила она, вы лучше завтра опять пожалуйте: завтра суббота, они в присутствие не ходят... Я ужасно занят, ни минуты свободной нет, отговаривался Обломов. Вы потрудитесь только сказать, что так как задаток остается в вашу пользу, а жильца я найду, то... Нету братца-то, монотонно говорила она, нейдут они что-то... И поглядела на улицу. Вот они тут проходят, мимо окон: видно, когда идут, да вот нету! Ну, я отправляюсь... сказал Обломов. А как братец-то придут, что сказать им: когда вы переедете? спросила она, встав с дивана. Вы им передайте, что я просил, говорил Обломов, что, по обстоятельствам... Вы бы завтра сами пожаловали да поговорили с ними... повторила она. Завтра мне нельзя. Ну, послезавтра, в воскресенье: после обедни у нас водка и закуска бывает. И Михей Андреич приходит. Ужели и Михей Андреич приходит? спросил Обломов. Ей-богу, правда, прибавила она. И послезавтра мне нельзя, отговаривался с нетерпением Обломов. Так уж на той неделе... заметила она. А когда переезжать-то станете? Я бы полы велела вымыть и пыль стереть, спросила она. Я не перееду, сказал он. Как же? А вещи-то куда же мы денем? Вы потрудитесь сказать братцу, начал говорить Обломов расстановисто, упирая глаза ей прямо в грудь, что, по обстоятельствам... Да вот долго нейдут что-то, не видать, сказала она монотонно, глядя на забор, отделявший улицу от двора. Я знаю и шаги их; по деревянной мостовой слышно, как кто идет. Здесь мало ходят... Так вы передадите ему, что я вас просил? кланяясь и уходя, говорил Обломов. Вот через полчаса они сами будут... с несвойственным ей беспокойством говорила хозяйка, стараясь как будто голосом удержать Обломова. Я больше не могу ждать, решил он, отворяя дверь. Собака, увидя его на крыльце, залилась лаем и начала опять рваться с цепи. Кучер, спавший опершись на локоть, начал пятить лошадей; куры опять, в тревоге, побежали в разные стороны; в окно выглянуло несколько голов. Так я скажу братцу, что вы были, в беспокойстве прибавила хозяйка, когда Обломов уселся в коляску. Да, и скажите, что я, по обстоятельствам, не могу оставить квартиры за собой и что передам ее другому или чтоб он... поискал... Об эту пору они всегда приходят.... говорила она, слушая его рассеянно. Я скажу им, что вы хотели побывать. Да, на днях я заеду, сказал Обломов. При отчаянном лае собаки коляска выехала со двора и пошла колыхаться по засохшим кочкам немощеного переулка. В конце его показался какой-то одетый в поношенное пальто человек средних лет, с большим бумажным пакетом под мышкой, с толстой палкой и в резиновых калошах, несмотря на сухой и жаркий день. Он шел скоро, смотрел по сторонам и ступал так, как будто хотел продавить деревянный тротуар. Обломов оглянулся ему вслед и видел, что он завернул в ворота к Пшеницыной. «Вон, должно быть, и братец пришли! заключил он. Да чорт с ним! Еще протолкуешь с час, а мне и есть хочется и жарко! Да и Ольга ждет меня... До другого раза!» Ступай скорей! сказал он кучеру. «А квартиру другую посмотреть? вдруг вспомнил он, глядя по сторонам, на заборы. Надо опять назад, в Морскую или в Конюшенную... До другого раза!» решил он. Пошел скорей!
