Решающий вклад в развитие переводческой деятельности в России внес 18-й век. Если для всей Европы XVIII в. был веком классицизма и Просвещения, то для России он в первую очередь начался как эпоха Петра I.
Петровская эпоха . Петровская эпоха была переломным временем, когда прерывались многие прежние традиции и вводилось много нового. Политические реформы Петра I значительно расширили экономические и культурные контакты Москвы с европейскими странами, создав потребность в многочисленных переводах научно-технических текстов и произведений художественной литературы. Россия в XVIII в. сделала огромный рывок в развитии всех областей перевода, решительно отходя от православной традиции и примыкая к западноевропейской. Перемены в сфере перевода соответствовали переменам в жизни российского общества. Если раньше руководство процессом перевода шло в основном из монастырей, то теперь появился сильный конкурент - государство. Государственное неодобрение засилью среди переводов текстов «божественного» содержания явственно звучит в указах Петра I. К переводамстали предъявлять более высокие качественные требования. Царь Петр издал специальный указ о переводах,требуя «внятной» передачи переводимого содержания. В этот период начала складываться литературная норма русского языка, и многие образованные люди видели в переводахсредство обогащения своего языка, увеличения его семантического и экспрессивного потенциала.
Выдающаяся роль в этом процессе принадлежала великому русскому ученому и поэту Михаилу Ломоносову. Ломоносов и его талантливые современники Сумароков и Тредиаковский создали большое число преимущественно поэтических переводов.Они часто сопровождали свои переводытеоретическими рассуждениями, объясняя, почему надо было перевести именно так, а не иначе, подчеркивая особую важность переводческого труда, его творческий характер.
На этом новом этапе развитие переводческой деятельности характеризовалось тремя основными особенностями:
1) эта деятельность приобрела новые организационные формы.
2) изменение характера переводимых книг.
3) новое осознание социальной значимости перевода.
Полезными и важными объявляются переводы, несущие в Россию новые знания. Диапазон переводов светских нехудожественных текстов из различных областей знаний резко расширяется: военное дело, юриспруденция, инженерное дело, кораблестроение, фортификация, архитектура, математика, астрономия, география. Петр полагал, что стиль переводов должен быть близок к стилю посольского приказа. Следил Петр и за переводами художественной литературы, в основном не вникая в качество перевода, а стараясь способствовать их изданию в России. Переводил Петр и сам. Стремление обеспечить регулярность культурных контактов через перевод проявилось и в указе о создании Академии в России, который Петр I издает за год до своей смерти, в 1724 г.: «Учинить Академию, в которой бы учились языкам, также прочим наукам изнатным художествам, и переводили бы книги».
В 1735 г. при Петербургской Академии Наук создается «Российское собрание» (Русская ассамблея) - фактически первая профессиональная организация переводчиков в России, которая просуществовала до 1743 г. В ее работе принимали активное участие Ломоносов, Тредьяковский и некоторые другие члены Академии. Ассамблея занималась отбором книг для перевода, вырабатывала правила и принципы, которыми должны были руководствоваться переводчики, критически оценивала выполненную работу. Она также готовила будущих переводчиков: при Академии была создана школа иностранных языков, выпускники которой становились официальными переводчиками. Считалось, что переводчик должен был уметь переводить, по меньшей мере, с трех иностранных языков: латинского, немецкого и французского. Академия также отправляла студентов за границу, чтобы изучать «языки и науки», проводила экзамены для проверки профессиональной подготовки переводчиков, старалась повысить общественный интерес к переводческому труду.
В 1748 году президент Академии опубликовал повеление царицы Елизаветы больше переводить нерелигиозные (гражданские) книги. Позже канцелярия Академии обратилась с призывом к «дворянам и людям других сословий» заниматься переводами. Именно в это время переводчики стали регулярно получать вознаграждение за свою работу.
В начале столетия к переводам классической литературы добавилось большое число прагматических переводов, столь необходимых для века реформ. Одновременно изменилось и соотношение языков, с которых делались переводы: все больше стали преобладать такие современные языки, как французский, немецкий, английский, в то время как польский утратил свою популярность. Позднее «технические» переводы уступили первенство переводам литературным. Реформы сопровождались ростом культурных запросов общества, которые не мог удовлетворить уровень отечественной литературы, И литературные переводы должны были восполнить этот пробел, удовлетворить важную социально-культурную потребность. Теперь переводчики считали свой труд служением своей стране и подчеркивали его значимость в многочисленных предисловиях к своим переводам. Они видели свою задачу в том, чтобы просвещать соотечественников, улучшать нравы, создавать новую русскую литературу. С этого времени литературный (или художественный) перевод приобрел в русской культуре высокий статус. Перевод стал рассматриваться как вид творчества, столь же заслуживающий уважение, как создание оригинальных художественных произведений. Переводчик выступал в роли соперника автора оригинала, а порой он ставил перед собой более честолюбивую цель и стремился превзойти оригинал по художественным достоинствам.
Екатерининская эпоха . Русские просветители ставят перед собой задачу ознакомления общества с иностранными произведениями, стремятся усвоить чужой литературный опыт и обогатить тем самым родную литературу. Однако связь между текстами оригинала и перевода в XVIII в. довольно сложна. Отсутствие ощущение национальной специфики давало переводчикам возможность применять приемы адаптации. Так, переводчик Е. И. Костров, переводя в 1781-1788 гг. «Илиаду» Гомера, вводит такие культурные замены, как «сапоги», «сталь», «пуговицы». Переводчик Глебов русифицирует личные имена у Вольтера: Перро, Колен и Пиретта превращаются в Сидора, Карпа и Агафью. В 50-70-х гг. появляются переводы на русский язык произведений Лессажа, Прево, Сервантеса и др., что явилось катализатором зарождения русского романа, первыми авторами которого были Эммин, Чулков, Херасков. Переводная литература формирует литературные вкусы, обогащает язык русской прозы, развивает технику сюжетного построения. Особенно важно то, что наряду с традиционными произведениями античности все чаще переводятся современные, написанные в XVIII в.
Особенно важен в то время был вклад, который внесли в развитие перевода крупные деятели русской культуры: Тредиаковский, Ломоносов, Кантемир. Переводы Василия Тредиаковского (1703 – 1769 гг.) образовали своего рода рубеж, знаменующий переход к специфике XVIII в. в области перевода. В 18-м веке появился поэтический перевод, который впоследствии занял в России особо почетное место. Так, Тредьяковский завоевал всеобщее признание благодаря своему переводу романа П.Тальмана «Путешествие на остров любви» в 1730 г., куда он включил много стихов, успешно переведенных русскими ритмами. Заменяя старославянизмы русскими словами, Тредиаковский создал лексику, которая прочно вошла в русский язык: «бесполезность», «непорочность», «цельность» и др.
Переводческое творчество А. Д.Кантемира развивалось в том же русле. Языком перевода он также избрал русский, а не старославянский, вводя неологизмы («вещество», «любомудрие» и др.) и снабжая переводы обширнейшими комментариями. Просветительскую миссию перевода в России в это время иллюстрирует тот факт, что именно благодаря переводу Кантемиром в 1740 г. трактата Б. Фонтенеля «Разговор о множестве миров» россияне познакомились с системой Коперника.
Особенно многочисленны и многообразны были переводы М. В. Ломоносова, выполненные с латинского, немецкого, французского, итальянского и греческого языков. В них он проявил замечательное умение как достигать эквилинеарности, так и создавать свободные версии оригиналов. Ломоносов уделял большое внимание передаче ритмической организации оригинала, используя различные формы ямбов и хореев в качестве эквивалента александрийскому стиху французских эпосов и гекзаметру греческих трагедий. Поскольку русская поэзия в это время только формировалась и основывалась на силлабическом стихосложении, новаторство Ломоносова обогащало ее ресурсы, создавало новые нормы и традиции в использовании поэтических жанров и метрических систем. Много времени он уделял также рецензированию чужих переводов.
Вплоть до 60-х гг. XVIII в. переводятся в основном произведения классицистических жанров (ода, трагедия), а также философские сочинения. Екатерининская эпоха, отмеченная переходом к просветительству, переносит акцент на художественную прозу. Екатерина II активно поддерживала переводческую деятельность и даже вместе со своей свитой перевела в 1767 г. роман Мармонтеля «Велизарий». Переводческая деятельность становится модным ипрестижным делом, хотя и побочным, так как обеспечить свое существование переводом было сложно.
Во второй половине XVIII в. в переводах ощущалась такая необходимость, что в 1768 г в Петербурге Екатерина II учредила специальное общество переводчиков «Собрание, старающееся о переводе иностранных книг на российский язык» и назначила 5 тысяч рублей на ежегодную оплату переводчиков. В репертуар переводов «Собрания» входили книги по точным и естественным наукам, философии, и в меньшей мере - художественная литература. «Собрание» просуществовало до 1783 г., и за это время им было издано 112 переводных сочинений в 173 томах. Перевод этой эпохи удовлетворял в значительной степени запросам тех читательских групп, которые плохо владели иностранными языками или не владели ими вовсе, что определяло и выбор произведений, и своеобразные попытки их классового приспособления (переделка на «русские нравы»). С другой стороны, распространены были также и «переводческие состязания», в которых перевод являлся произведением, получавшим свой художественный смысл лишь в соотношении с оригиналом. Такие переводческие выступления имели в виду другую аудиторию - сравнительно узкий, но достаточно культурный в языковом смысле круг читателей, представителей классовой верхушки (ср. состязания Сумарокова и Ломоносова - перевод оды Ж. Б. Руссо «На счастие» и др.). То обстоятельство, что большинство русских переводов делалось с французского языка (это объясняется исключительным преобладанием французской культуры и языка среди дворянской интеллигенции XVIII в.), в свою очередь способствовало усвоению в России французской теории перевода .
СМ 6. Перевод в России XVIII –XIX в.
Золотым веком русского перевода стал девятнадцатый век. Если в предыдущем столетии перевод превратился в особый вид профессиональной деятельности, то в 19-м веке эта деятельность была возведена в ранг высокого искусства. В XIX веке переводы подвергаются активной критике. Критериями качества являются понимание языка и художественного замысла подлинного текста, соблюдение норм, сохранение национальной специфики. В этот период перевод обогатился техническими приемами, позволявшими передавать богатство оригинала - необходимость сохранять национальное, жанровое и индивидуальное своеобразие. Вольный перевод приветствовался, если способствовал сохранению впечатления.
Новая русская школа перевода начала формироваться благодаря, в первую очередь, выдающемуся вкладу таких известных деятелей культуры, как историк Н. Карамзин и поэт В.Жуковский. В конце 18-го начале 19-го века Карамзин опубликовал в разных журналах большое число переводов. Он видел в переводаххорошую школу для улучшения стиля писателя. Карамзин переводил труды классических и современных авторов с греческого, французского, латинского, немецкого, английского, итальянского и некоторых восточных языков. Ввел в русский обиход 72 автора.
Пушкин называлЖуковского «гением перевода».Он был талантливым поэтом, но значительную часть его творчества составляли переводы.Жуковский переводил с английского, французского, старославянского, латинского и немецкого языков. Благодаря ему русские читатели получили доступ ко многим произведениям Шиллера, Гете, Байрона, Вальтера Скотта и других корифеев мировой литературы. Диапазон его творческих поисков поистине поразителен: от переводов сказок Шарля Перро и братьев Гримм до «Одиссеи» Гомера и знаменитого русского эпоса «Слово о полку Игореве». Жуковский был одним из величайших мастеров переводаза всю историю этой деятельности. Так же, как и Карамзин, Жуковский был сторонником вольного перевода, который порой превращался в парафраз или даже в подражание, новый текст по мотивам оригинала. Иногда он мог перенести место действия в Россию, дать героям оригинала русские имена и т.п. Однако его могучий талант позволял ему с необычайной силой воспроизводить стиль, ритм и интонацию иностранного стиха, а его лучшие переводы отличаются изумительной точностью. «Переводчик в прозе есть раб; переводчик в стихах - соперник», говорил Жуковский. Русская школа переводаво многом обязана Жуковскому своими достижениями. В 1811 в Петербурге анонимно отдельной книгой вышел на французском языке трактат Б.В. Голицина «Размышления о русских переводчиках» , содержащий подробную характеристику русского переводческого искусства XVIII в. и сравнительный анализ его важнейших образцов. Цель трактата - усилить ответственность за возможно точное воссоздание подлинника, для достижения чего автор предлагает ряд мер, рекомендуя в отдельных случаях даже прозаическую передачу стихотворных текстов. Однако до середины 20-х гг. при обилии переводов есть сравнительно немного таких, которые отвечали бы требованиям смысловой и стилистической близости к оригиналам. В результате цензурных стеснений, с одной стороны, роста разночинной интеллигенции, все сильнее вовлекавшейся в литературное движение, – с другой, при ее недостаточном владении иностранными языками, русская литература между 20 – 50 гг. XIX в. беднее переводов , чем в начале века. Зато переводы этого периода все более приближаются к задаче максимально точного воспроизведения подлинников. Примером переводов данного типа могут служить переводы из Гёте, Шекспира, современных французских поэтов (Гюго). В 60-е гг. переводческая деятельность вновь значительно усиливается. Непрерывно растущий с начала 60-х гг. круг читателей, мало знакомых с иностранными языками, настойчиво выдвигал потребность в таких переводах , которые могли бы «заменить» оригинал. Отсюда – непрерывный рост русской переводной литературы во второй половине XIX в. Потребности русского театра вызывают появление переводов классиков европейского театра: Шекспир, Мольер и др. вышли в этот период в новых изданиях. С середины 80-х гг. быстро развивается научная деятельность в области истории «всеобщей» литературы; возник интерес к до сих пор непереведенным памятникам старинной европейской литературы. Переводчики (некоторые из них вышли из школы акад. А.Н. Веселовского , который и сам дал превосходный по литературным качествам перевод «Декамерона» Боккаччо) соединяют тонкое критическое чутье с хорошим филологическим пониманием переводимого памятника. В эти же десятилетия мы встречаемся со многими примерами исключительно упорного переводческого труда; так, Д.Е. Мин свыше 40 лет трудился над переводом «Божественной комедии» Данте; над переводом «Фауста» Гёте Н. Холодковский работал более 25 лет. Несмотря на это переводы этого периода в подавляющем большинстве отличаются значительными недостатками - приблизительностью передачи, сглаживающим характером - и передают лишь схему мысли, но не ее стилистическое выражение. Это можно сказать даже о таких переводах , которые в свое время казались образцовыми (напр. переводы П. И. Вейнберга из Гейне).
Почетное место в истории перевода в России принадлежит двум великим русским поэтам А.С. Пушкину и М.Ю. Лермонтову . Хотя в их творчестве переводы занимали сравнительно скромное место, они внесли значительный вклад в повышение качества художественных переводов в России. В поэтических парафразах и подражаниях они сумели воспроизвести наиболее важные особенности иностранной поэзии, но самое главное - их творения были замечательными произведениями искусства, не уступающими их оригинальным шедеврам. Их переводы-парафразы послужили образцовыми примерами для других переводчиков, поскольку они утверждали главный принцип, что хороший художественный перевод должен быть неотъемлемой частью национальной литературы на языке перевода. Особо следует подчеркнуть роль Пушкина в развитии русской школы перевода. Пушкин постоянно проявлял большой интерес к переводческой проблематике, и его критические заметки о переводах отличаются объективностью и глубиной. Он подчеркивал важность правильного отбора литературных произведений для перевода, а его требования верности оригиналу в сочетании с высоким качеством и выразительностью литературного стиля переводчика оказали благотворное влияние на лучших переводчиков России в 19-м и 20-м веках. Близость к суждениям Пушкина о переводе представляют взгляды Белинского . Причиной общности признана одинаковость предпосылок, лежащих в основе суждений. Он неоднократно останавливается на выборе переводимых произведений, говорит, что переводятся книги, по содержании не стоящие перевода, не имеющие ни идейной, ни художественной ценности, а классические памятники литературы остаются непереведенными.
Хотя в этот период большинство переводчиков ратовало за вольный перевод, некоторые из них продолжали настаивать на максимальной близости перевода к оригиналу, на крайнем буквализме даже в ущерб смыслу и понятности. Среди них были и такие известные литераторы, как П. Вяземский, Н. Гнедич, А. Фет , которые много переводили с разных языков. Правда, они сами не всегда придерживались провозглашаемых ими принципов. Порой талант и художественная интуиция переводчика преодолевали барьеры буквализма. Переводы Вяземского произведений Констана и Мицкевича не лишены литературных достоинств, а работы Гнедича , особенно перевод «Илиады» Гомера, высоко оценивал Пушкин. Крайний формализм Фета обрек на неудачу большинство его переводов, но и в них можно обнаружить немало удачных решений. Фет переводил Гёте, Шиллера и др. Ему принадлежат переводы обеих частей «Фауста» Гёте, «Антония и Клеопатры» и «Юлия Цезаря» Шекспира. А также потребовавшие значительного труда переводы латинских поэтов: всего Горация , Катулла , сатир Ювенала и Персия ] и т. д.
Особое место в переводческой культуре XIX в. занимают переводы известных русских писателей – И.С . Тургенева, Л.Н. Толстого, Ф.M. Достоевского.
Такие переводчики, как В. Курочкин, Д. Минаев, М. Михайлов и некоторые другие, достигали цели путем подбора соответствующих текстов для перевода или путем внесения незаметных изменений в текст перевода, вызывавших ассоциации с российской действительностью того времени.
Таким образом, российское искусство перевода на протяжении XIX в. обогатилось в основном представлениями и техническими приемами, позволявшими во все большей мере передавать богатство художественных произведений. Среди них: необходимость сохранения национального, жанрового и индивидуального своеобразия подлинника. Стало окончательно ясно, что в рамках пословного, «буквального» перевода решать такие задачи невозможно;
напротив - вольный перевод приветствовался, если он способствовал сохранению «впечатления».
57 500 руб. удалось собрать в 1784 году создателям Типографической компании. Это был огромный просветительский проект, предусматривающий не только издание книг, но и открытие переводческой школы, библиотеки, просветительских обществ. Возглавлял проект отставной поручик Николай Иванович Новиков. Попытки мирной самоорганизации в России сплошь и рядом приравниваются к деятельности террористов и бунтовщиков, и неудивительно, что Екатерина II в конце концов заключила Николая Новикова в Шлиссельбургскую крепость.
АЛЕКСАНДР КРАВЕЦКИЙ
"Леность и нехождение..."
Екатерининская эпоха оставила после себя несколько имен-символов: Суворов — главный полководец, Пугачев — главный бунтовщик, Новиков — главный просветитель. Такие имена имеют обыкновение жить самостоятельной жизнью. Мемы "суворовские быстрота и натиск", "пугачевщина", "новиковское десятилетие" знают все, но далеко не все представляют реальность, которая скрывается за этими словами.
Судьба Николая Новикова довольно парадоксальна. Для него, как и для большинства его современников, просвещение означало приобщение народа к мировой культуре. При этом сам Николай Иванович не знал ни одного иностранного языка, то есть не мог самостоятельно решить, какие сочинения стоит перевести на русский, издать и вручить благодарным соотечественникам. Юношей он поучился некоторое время в дворянской гимназии при Московском университете, во французском классе, но в 1760 году был исключен "за леность и нехождение" на занятия. Вместе с ним и с той же формулировкой из гимназии был удален Григорий Потемкин, будущий фаворит императрицы и фельдмаршал. Таким образом, присоединитель Крыма и издатель "Древней российской вифлиофики" были безнадежными двоечниками и прогульщиками.
Стоит сказать, что Новиков никогда не пытался утаить этот свой недостаток образования и отмечал его не только в частной переписке. В 1772 году издаваемый Новиковым журнал "Живописец" поместил читательское письмо к издателю, в котором говорилось: "Всего удивительнее, что вы, не зная ни по-французски, ни по-немецки, следовательно, по одному природному разуму и остроте, не заимствуя от чужестранных писателей, пишете такие листочки, которые многим знающим вкус людям нравятся". Новиков, напечатав это вроде бы комплиментарное, но разоблачительное по сути обращение, показал читателям, что ничего скрывать не намерен.
Вообще, указание на собственное невежество было частью его фирменного стиля.
"Не забывайте, что с вами говорит идиот, не знающий никаких языков, не читавший никаких школьных философов",— писал Николаю Карамзину человек, приобщавший соотечественников к европейской культуре и издавший огромное количество переводов с французского и немецкого.
Верноподданническая сатира
Оставив гимназию, молодой Новиков отправился на военную службу. Он оказался в том самом Измайловском гвардейском полку, который поддержал военный переворот, приведший к власти Екатерину II. Императрица не забыла измайловцев — награды и чины раздавались щедро. Николай Новиков, получив первое повышение, в чине поручика вышел в отставку и больше на государственной службе не состоял.
На некоторое время основным занятием отставного поручика Новикова сделалась журналистика. Превращение российской журналистики в нечто общественно значимое обычно связывают с Русско-турецкой войной 1769-1774 годов. Считается, что Екатерина не была уверена в благополучном исходе военной кампании и придумала яркий проект, который мог бы отвлечь общество от обсуждения решений правительства. Сатирические журналы, без стеснения критикующие все, за исключением действий императрицы, казались верхом смелости и глотком свободы.
Николай Новиков с азартом включился в журнальную деятельность, основанные им издания выходили, сменяя друг друга: "Трутень", "Пустомеля", "Живописец", "Кошелек". Сам Новиков был редактором, куратором, но не автором. От авторских амбиций отставной поручик отказывался в своей фирменной самоуничижительной манере. В издательском предисловии он характеризовал себя как человека ленивого, малообразованного, не способного ни к военной, ни к светской службе, ни к сочинительству, и отмечал, что пользу может принести лишь изданием чужих сочинений.
Для России сатирические журналы были делом невиданным. На их страницах можно было свободно иронизировать по поводу нравов общества, издеваться над необразованностью одних и галломанией других, насмехаться над щеголями (щеголи XVIII века имеют в XX веке аналог в виде стиляг, а в XXI веке подобных персонажей величают хипстерами) — вообще, журналы всячески развлекали почтенную публику.
Платой за право на эту смелую и веселую критику были регулярные комплименты в адрес просвещенной императрицы.
В этом искусстве Николай Иванович вполне преуспел: один из его журналов — "Живописец" — был прямо посвящен автору комедии "О время!", то есть все той же Екатерине. Во вступительном слове в первом номере Новиков сообщал читателям, что именно литературное творчество императрицы вдохновило его на это издание.
Сатирические журналы пользовались успехом, но война закончилась, а вместе с ней ушла в прошлое и свободная журналистика. Считается, что издаваемый Новиковым журнал "Кошелек" перестарался с критикой французской моды — задел то ли французских дипломатов, то ли отечественных галломанов. Это похоже на правду, но истинная причина закрытия журнала иная. Екатерина потеряла интерес к творчеству журналистов-острословов, и за короткий срок были закрыты все сатирические журналы.
Эти перемены не особенно огорчили Новикова, поскольку в работе у него имелись и другие проекты. В 1772 году вышел "Опыт исторического словаря о российских писателях" — первая литературная энциклопедия России. Спустя два с половиной века трудно себе представить, какого шума наделала эта книга. Справочник воспринимался как актуальная литературная критика, как первая попытка расставить русских писателей по ранжиру. Само собой, многие чувствовали себя обиженными и обойденными.
Тогда же Николай Новиков начал издавать материалы по истории России, и его опыты были замечены и поддержаны императрицей. Екатерина предписала, чтобы государственные учреждения беспрепятственно передавали Новикову документы, представляющие исторический интерес. Частное предприятие приобретало, таким образом, официальный статус, и в результате появилась многотомная "Древняя российская вифлиофика" (это не изысканное искажение привычного слова "библиотека", а вполне стандартный для того времени способ трансформации греческих букв).
Удивительное дело: три первых проекта начинающего издателя положили начало трем направлениям издательской деятельности — сатирической периодике, энциклопедическим словарям и многотомным публикациям исторических источников.
Университетская типография
В XVIII веке независимая общественность была практически неотделима от масонства, но писать о масонстве всегда очень сложно. Это движение чрезвычайно неоднородное. В нем было и свободное богословствование, и алхимические опыты, и служение бедным, и политические интриги, и таинственные ритуалы. Масоны создавали мифы о том, что их организация восходит к временам строительства Храма Соломона, а их противники — о всемирном заговоре масонов, стремящихся к мировому господству. Обилие мифов, замысловатость внутренней истории масонства, которое делилось на бесконечные течения,— давать краткую характеристику здесь затруднительно. Как бы то ни было,
русский XVIII век ознаменован острой конкуренцией между рационализмом, восходящим к французским просветителям, и мистическими поисками, связанными с масонством.
Николаю Новикову идеи масонов были куда ближе, чем идеи французских энциклопедистов, которым благоволила императрица. Однако к формальному членству, связанному с ритуалами, клятвами и посвящением, он не стремился. При этом одно из масонских течений очень хотело иметь у себя менеджера, способного придумывать и сопровождать сложные просветительские проекты. Новиков согласился стать членом масонской ложи, но поставил ряд условий, которые были приняты. Он не связывал себя никакими клятвами и обещаниями и получал право выйти из ложи в случае, если деятельность общества окажется противной его совести. К тому же новый член занял в ложе довольно высокое положение, разом перемахнув через несколько ступеней иерархической лестницы.
Дружеские связи, обретенные в масонской среде, давали возможность совместить журналистику с благотворительностью. Доходы от ежемесячника "Утренний свет", к изданию которого Николай Новиков приступил в 1777 году, шли на поддержание Екатерининского и Александровского училищ для детей из бедных семей и сирот. Основателями этих заведений были Новиков и его друзья-масоны. Журнал пропагандировал сбор средств в пользу училищ, печатал подробнейшие отчеты о пожертвованиях и всячески поддерживал педагогические методы, которыми пользовались преподаватели. Например, в одном из номеров содержится рассказ о том, как дети в течение месяца добровольно отказывались от завтрака и ужина, чтобы передать сэкономленные на продуктах деньги тем, кто нуждается еще больше. Кажется, это первая в истории России благотворительная пиар-кампания с участием детей.
Масонские связи давали и другие возможности. В 1779 году Николай Новиков отправился в Москву в качестве антикризисного менеджера, способного реанимировать убыточную типографию Московского университета. Типография откровенно прогорала. Выпущенные книги пылились в лавке, а газета "Московские ведомости", которую также издавал университет, с трудом достигала тиража 600 экземпляров. Положение нужно было исправлять, и куратор университета, поэт и масон Михаил Херасков предложил Николаю Новикову взять типографию, книжную лавку, а заодно и "Московские ведомости" в аренду на десять лет. Отказаться от этого предложения азартный Новиков не смог и ввязался в эту издательскую авантюру, заплатив 4500 руб. арендной платы.
При очевидной деловой хватке Николай Иванович Новиков не был издателем-коммерсантом, нацеленным на извлечение прибыли. Его сверхзадачей было воспитание образованных и деятельных людей, которые в будущем могли бы преобразить страну. При этом, говоря об образовании, Новиков имел в виду в основном не естественные науки, а философию и моральное учение с налетом мистицизма. Именно ради этого Новиков и его единомышленники печатали книги, переводили иностранных авторов, оплачивали обучение талантливых молодых людей в университете.
Не знавший иностранных языков издатель благоговел перед идеей перевода. Благодаря его энергии и средствам на русский язык было переведено огромное количество текстов.
Издания тех лет отличались поразительным разнообразием — от "Золотого осла" до "Потерянного рая", от немецкой грамматики до сочинений Иоанна Златоуста.
Новаторским здесь было практически все. Именно благодаря переводчикам новиковского круга на русском впервые появились сочинения отцов Церкви. После Новикова эта работа возобновилась лишь в 1843 году, тогда за нее взялась Московская духовная академия.
"Значительный капитал для осуществления моей идеи..."
Практически сразу вокруг университетской типографии стал формироваться кружок идеалистов, которые мечтали воспитать поколение энергичных и образованных людей. Здесь были весьма колоритные личности. Например, выпускник Киевской духовной академии Семен Иванович Гамалея, который отказался от трехсот душ, пожалованных ему за безупречную службу, заявив, что 300 душ ему ни к чему, поскольку он не знает даже, что делать со своей одной. Или профессор немецкого языка Иван Григорьевич Шварц, обрусевший немец, получивший образование в университетах Галле и Йены и бредивший просветительскими проектами.
Совместными усилиями Шварца и Новикова было создано неформальное "дружеское ученое общество", которое пыталось найти средства для того, чтобы талантливые ученики семинарий имели возможность учиться в университете. Сначала денег хватало на обучение только одного студента, но потом количество стипендиатов увеличилось. Николай Новиков давал молодым людям работу — поручал переводить европейских авторов, а переводы потом печатал в своей типографии. Постепенно вокруг Новикова и Шварца сложился кружок просвещенной молодежи. При книжном магазине Новиков открыл первую в Москве библиотеку, вокруг которой также стала группироваться читающая публика.
Преподавателей и переводчиков не хватало, и их старались готовить прямо на месте. В 1782 году "Московские ведомости", издателем которых был, как мы помним, Новиков, поместили объявление, что неизвестный благотворитель учреждает "Переводческую семинарию", где на свои средства будет содержать шестерых студентов. Предполагалось, что, выучив язык, молодые люди будут готовить новые переводы для издания. Пример "неизвестного благотворителя" оказался заразительным, и вскоре нашлись желающие обеспечить подготовку еще десяти переводчиков.
Проекты новиковского кружка нуждались в деньгах, притом в больших деньгах. Случайных мелких пожертвований явно не хватало. Но Ивану Шварцу удалось кардинальным образом решить финансовые проблемы проекта. Произошло это случайно. В 1781 году Шварц получил место воспитателя в доме отставного гвардейца Петра Татищева, человека богатого и не склонного к благотворительности. Но красноречие Шварца сотворило чудо, и Татищев направил на деятельность новиковского кружка значительную часть своего состояния. Шварц был счастлив. "Колумб, завидевший землю, не мог радоваться более меня, когда в руках моих очутился значительный капитал для осуществления моей идеи",— говорил он.
Появление серьезного спонсора сразу же повысило статус новиковских проектов. Появились и другие жертвователи, считавшие участие в новиковских предприятиях главным делом жизни. Так, например, сын стремительно разбогатевшего ямщика Г. М. Походяшин передавал Новикову огромные суммы для помощи голодающим и на просветительские проекты. После ареста Новикова Походяшин оказался полностью разорен. Однако до самой смерти благоговел перед Николаем Ивановичем и умирал, глядя на его портрет.
Новиковские издания печатались в университетской типографии, где Николай Иванович, как уже говорилось, был арендатором, а не собственником. Но после того как в 1783 году Екатерина II издала знаменитый указ о вольных типографиях, который допускал частных лиц к издательскому делу, "дружеское ученое общество" открыло в Москве еще две типографии. А в 1784 году все эти заведения были объединены в Типографическую компанию. Это было первое в России вольное издательство, принадлежащее не частному лицу, а товариществу. Первоначальные взносы учредителей составили 57 500 руб. Возглавлял предприятие Николай Новиков. Он же вел дела с сочинителями и переводчиками, самостоятельно оценивал рукописи.
Компания процветала, хотя сейчас уже довольно трудно понять, какова здесь роль собственно доходов от продажи книг, а какова — помощи жертвователей. Четкой границы между бизнесом и благотворительностью Новиков явно не проводил. Например, есть свидетельства, что он
заказывал перевод одной и той же книги двум, а то и трем переводчикам, щедро расплачивался со всеми, а затем печатал лучший, по его мнению, вариант, а остальные уничтожал.
Делалось это для того, чтобы дать переводчикам возможность заработать и приобрести полезный опыт. Понятно, что все это требовало больших дополнительных средств и не относилось к числу рациональных трат.
"Тайна противонелепого общества..."
Излишне говорить, что кружок энергичных граждан, развивший в Москве бешеную активность, имел немало врагов. Скандалы случались более или менее регулярно. Когда вдруг выяснилось, что Николай Новиков перепечатал прописи, правами на которые владеет государство, ему пришлось заплатить штраф. В другой раз иезуиты обиделись на изданную Новиковым "Историю ордена иезуитов", пожаловались императрице и добились уничтожения тиража. Однако неприятности не ограничились материальными убытками: высочайший гнев — вещь серьезная.
Но все это были мелкие и в общем-то неизбежные неприятности. Действительно серьезной проблемой являлось то, что Екатерина II относилась к новиковскому проекту с растущим подозрением. Это было связано с несколькими моментами. Прежде всего, переписывающаяся с Вольтером императрица не жаловала масонов, презирала их обряды и мистические поиски. Материализм был ей в общем-то понятнее, нежели отвлеченные рассуждения о духовных сущностях. Да и шарлатанства в масонстве было более чем достаточно.
После скандальной высылки из России графа Калиостро в печати появилось сатирическое сочинение Екатерины "Тайна противонелепого общества", в котором она издевалась над масонством, его обрядами и тайнами. Конечно же, комедия Екатерины не была направлена непосредственно против новиковского кружка. Но недовольство становилось все более явным, тем более что престолонаследник Павел Петрович, которого Екатерина не любила и опасалась, испытывал к масонам явный интерес.
Но Новиков вызывал недовольство императрицы не только своей причастностью к масонству. Екатерину раздражало то, что стараниями Новикова и его окружения создавался какой-то новый тип общественной жизни, радикально отличающийся от всего, что было прежде.
В России общественной жизнью заведовало государство, которому дворянин служил в качестве военного или же чиновника. Право дворян на "партикулярную" жизнь было ограничено. И даже после манифеста Петра III о вольности дворянства, когда оно получило возможность выходить в отставку и жить частной жизнью, под нею подразумевалось тихое бытие пенсионера, сводящееся к ведению хозяйства, охоте, чтению и т. д.
Никакая организованная общественная деятельность вроде народного просвещения, книгоиздания для вышедших в отставку не предусматривалась и казалась чем-то подозрительным. Новиковский кружок создавал альтернативный вид социальной группы — группу единомышленников, объединенных общими идеями и взаимной симпатией, которая брала на себя функции, принадлежащие государству.
И хотя никакие законы при этом не нарушались (законодателям просто не пришло в голову запретить подобную деятельность), новиковский проект представлялся явно и глубоко антигосударственным.
Первый в истории России опыт общественной деятельности лишил Екатерину покоя. Императрица жаловалась московскому градоначальнику И. Н. Архарову, что она успешно справилась с турками, шведами и поляками, но не знает, что делать с поручиком. Сейчас, два с половиной века спустя, реакция Екатерины на деятельность Николая Новикова кажется неадекватной. Но ее можно понять. Российское государство впервые имело дело с собственными гражданами, думающими об интересах страны и имеющими собственную программу ее развития. Опыта диалога с такими объединениями людей у Екатерины не было, и привычнее было прибегнуть к репрессиям.
"Но и во всем мире были христиане такие, как Новиков..."
Николай Новиков не преследовал политических целей, старался соблюдать законы и ломал голову, чем навлек на себя высочайший гнев. Да и императрица, кажется, плохо понимала, где именно Новиков преступил закон. Естественнее всего было заподозрить его в отступлении от православия и антицерковной деятельности. Допрос Новикова на сей предмет был поручен Московскому митрополиту Платону (Левшину). Однако отзыв митрополита о Николае Новикове как о христианине был не просто благоприятным, но почти восторженным. "Я одолжаюсь по совести и сану моему донести тебе,— писал Екатерине Московский митрополит Платон,— что молю всещедрого Бога, чтобы не только в словесной пастве... мне вверенной, но и во всем мире были христиане такие, как Новиков".
Еще более интересным было мнение Платона об изданных Новиковым книгах, которые митрополит разделил на три группы. В первую вошли "книги литературные", которые следует беспрепятственно распространять. Во вторую — "книги мистические", от отзыва на которые митрополит Платон предпочел уклониться, сославшись на то, что он в них ничего не понимает и судить не готов. И, наконец, в третью группу вошли книги зловредные, развращающие и подрывающие религиозные чувства, которые следовало запретить.
Пикантность этого отзыва заключалась в том, что
митрополит уклонился от характеристики мистических и масонских изданий, но крепко осудил труды милых сердцу Екатерины энциклопедистов, которых тоже печатал Новиков.
В конце концов, мистические книги были изъяты и уничтожены, а труды осужденных Платоном энциклопедистов преспокойно продавались.
Не будем утомлять читателя ходом судебного расследования по делу Новикова. Заметим только, что арестовывать не отличавшегося крепким здоровьем и воинской доблестью издателя послали майора с командой солдат, а к месту заключения его доставляли тайно, объезжая города, в сопровождении шести вооруженных гусар, трех унтер-офицеров, а также ротмистра и прапорщика.
Приговор — 15 лет в Шлиссельбургской крепости — был невероятно строгим. Современники были в ужасе от расправы над книгоиздателем, в заговорщическую деятельность которого верили немногие.
Для не отличавшегося крепким здоровьем Новикова 15-летнее заключение в крепости грозило обернуться пожизненным. Но все кончилось намного раньше. Сменивший Екатерину Павел I освободил Новикова из крепости в первый же день своего царствования. Возвращено было и подмосковное имение. Однако теплых отношений между Новиковым и Павлом I не возникло. После освобождения Николай Новиков не занимался никакой общественной деятельностью и 22 года провел в своем имении, там же жили Семен Гамалея, продолжавший работу над переводами, и вдова Ивана Шварца.
Периодически Новиков пытался составлять какие-то проекты, но контактов с представителями власти избегал. Отказавшись от знакомства с московским генерал-губернатором Ф. В. Ростопчиным, Николай Иванович, ерничая, говорил:
"Он весьма высок, а я весьма низок и прочее, так что между нами весьма высокое расстояние пустоты".
В подобном дистанцировании современники видели вызов, но Новикова это не волновало. Возвращаться в мир социальных связей он явно не стремился.
В этой статье мы вам предоставим все ответы на конкурс «Золотое руно 2018». Каждый год школьники проходят этот непростой конкурс. В нем действительно очень сложные вопросы, ответ на которые иногда просто не найдешь в интернете. Конкурс пройдет с 16 февраля до 20 февраля 2018 года.
Золотое руно 2018 ответы 9-11 классы
Если нашли ошибку, напишите правильный ответ в комментарий
Проблемы перевода научной и технической литературы сохраняли свою актуальность в течение всего XVIII в., да и позднее (вспомним хотя бы известное замечание А.С. Пушкина о том, что «ученость, политика и философия еще по‑русски не изъяснялись – метафизического языка у нас вовсе не существует») 192 . Однако со второй трети «осьмнадцатого столетия» на передний план стали выдвигаться другие вопросы, связанные уже с передачей произведений «изящной словесности». Выход в 1830 г. перевода аллегорического романа французского писателя П. Тальмана «Езда в остров любви», выполненного «через студента Василия Тредиаковского», положил начало истории переводов повествовательной прозы, быстро завоевывавшей себе популярность среди достаточно широкого круга читателей. Уже во второй половине века, констатируя все возрастающий спрос на развлекательную литературу, один из русских сатирических журналов отмечал, что если в предыдущие десятилетия можно было услышать множество жалоб на отсутствие полезной литературы, то сейчас картина совершенно иная: несмотря на обилие переводов с иностранных языков «наилучших книг», последние пользуются гораздо меньшей популярностью, чем какие‑нибудь романы (считавшиеся в классицистической эстетике своего рода «низшим жанром»).
Этот процесс стал заметен уже в царствование императрицы Елизаветы Петровны (годы правления 1741–1761), когда начинает заметно увеличиваться число выходящих в свет переводных книг, предназначенных для легкого чтения. Способствовала ему и сама царица, издавшая указ, согласно которому Академия наук должна была организовывать работу по переводу и публикации на русском языке книг различного содержания, «в которых бы польза и забава соединены были с пристойным светскому житию нравоучением». С другой стороны, возросший читательский спрос увеличил потребность в переводчиках, и в 1748 г. в «Санкт‑Петербургских ведомостях» появилось объявление академической канцелярии, приглашавшей желающих испробовать свои силы на поприще перевода. В случае если уровень претендентов признавался удовлетворительным, им давался заказ на перевод определенной книги, а по окончании работы и напечатания последней – гонорар в количестве ста экземпляров от тиража (реализовать которые переводчику предстояло самостоятельно).
Но особенно широкий размах переводы художественной литературы приобрели в эпоху Екатерины II, правившей с 1762 по 1796 гг. Этот период переводчики называли «златым веком перевода». Именно тогда на русском языке впервые появились важнейшие произведения мировой литературы от античности до XVIII в., причем многие из них вплоть до XX столетия существовали только в версиях екатерининского времени. Само занятие переводом становилось все более престижным, и среди переводчиков встречались лица, принадлежавшие к самым различным сословиям и слоям общества. Одна переводчица даже просила читателей извинить возможные погрешности, ссылаясь на свой десятилетний возраст. Переводами занимались и многие выдающиеся писатели XVIII столетия: А.Т. Болотов, И.Ф. Богданович, Д.И. Фонвизин и др., не говоря уже о В.К. Тредиаковском, А.П. Сумарокове и М.В. Ломоносове, творчество которых будет рассмотрено несколько ниже. Пример показывала сама императрица, переводившая вместе с сопровождавшими ее придворными во время путешествия по Волге в 1767 г. роман французского писателя Ж.Ф. Мармонтеля «Велизарий», кстати, запрещенный у себя на родине по политическим причинам.
Развитие переводческой деятельности поставило вопрос о необходимости придания ей соответствующих организационных форм. Уже в 1735 г. по инициативе В.К. Тредиаковского было создано Российское собрание, предназначенное для встречи академических переводчиков и обсуждения ими результатов своего труда. Но особенно важное событие в этой области произошло более трех десятилетий спустя, когда в номере «Санкт‑Петербургских ведомостей» от 8 октября 1768 г. появилось сообщение следующего содержания: «Ее Императорское Величество, всемилостивейшая наша государыня, пекущаяся непрерывно о блаженстве своего народа, третьего дня, по богато изливающимся от престола ея, премудростию огражденного, на распространение наук щедротам, благоволила на первый случай пожаловать ежегодно по пять тысяч рублей на российские переводы хороших иноязычных книг, и смотрение над употреблением сея казны в пользу общества и в награждение желающих в переводах трудиться высочайше и препоручила их сиятельству графу Владимиру Григорьевичу Орлову, графу Андрею Петровичу Шувалову и коллежскому советнику Григорию Козицкому» 193 .
Так было положено начало просуществовавшему до 1783 г. знаменитому «Собранию, старающемуся о переводе иностранных книг на российский язык», которому суждено было стать одним из важнейших факторов в развитии отечественной переводной литературы.
Характерен и выбор лиц, поставленных царицей во главе нового объединения. Если директор Академии наук В.Г. Орлов и сочинявший французские стихи А.П. Шувалов (кстати, лично знакомый со многими французскими писателями, включая Вольтера), стояли близко ко двору, то Григорий Васильевич Козицкий (ок. 1724–1775) имел самое непосредственное отношение к русской литературной жизни. Воспитанник Киевской духовной академии, завершивший свое образование в Лейпцигском университете, занимавший должность секретаря императрицы по принятию челобитных, прекрасно знавший древние и новые языки, имевший репутацию талантливого переводчика (в частности, ему принадлежат переводы Сапфо и Лукана), Козицкий оказался наиболее подходящей кандидатурой для руководства такого рода обществом.
И по числу участников, и по объему проделанной работы Собрание занимает уникальное место в истории русского (да, пожалуй, и не только русского) перевода. За время его существования в деятельности этого общества приняло участие более ста десяти человек, в числе которых был и А.Н. Радищев. Всего за время существования Собрания было издано 112 произведений в 173 томах; причем необходимо учитывать, что количество переводов значительно превышало указанное число, однако часть из них осталась в рукописях, а часть увидела свет уже после 1783 г., когда Собрание прекратило свою деятельность.
Характерен репертуар литературы, отбиравшейся для перевода. Время, когда Собрание начинало свою деятельность, отличалось увлечением просветительской философией (которому отдала щедро дань сама императрица). Поэтому первые годы в центре внимания оказались труды Вольтера, Монтескье, Мабли, статьи из знаменитой «Энциклопедии» д’Аламбера и Дидро, хотя их появление на русском языке и сталкивалось с определенными сложностями цензурного порядка, прежде всего со стороны духовных властей. Не была забыта и европейская художественная литература: вышли в свет сочинения Свифта, Тассо, Корнеля, Геллерта, Гольдони. Постепенно, однако, на передний план стало выдвигаться античное наследие, необходимость перевода которого давно отстаивалась представителями Академии. Этой стороной деятельности русских переводчиков особенно гордилась Екатерина, писавшая Вольтеру в 1770 г., что ей скоро самой придется учиться греческому языку в каком‑нибудь университете, а пока переводят на русский язык Гомера, а это тоже что‑нибудь значит, особенно для начала. Наконец, достаточно много внимания уделялось группировавшимися вокруг Собрания переводчиками научной литературе, прежде всего трудам по истории и географии. Переводились также сочинения по математике, физике, естественно‑научным дисциплинам и даже учебные пособия. Таким образом, в известном смысле можно говорить о продолжении Собранием традиций, заложенных еще в петровскую эпоху.
Основными исходными языками были французский, немецкий, древнегреческий, латинский. Выполнялись переводы с итальянского и даже китайского. Правда, некоторые из них, вследствие отсутствия знающих те или иные языки переводчиков, по‑прежнему переводились из вторых и даже третьих рук (например, романы Филдинга были переведены по немецкой версии французского перевода английского оригинала). Однако нормой (особенно, когда речь шла о памятниках античной литературы) признавалась уже передача непосредственно с оригиналов. Более того, от имени Собрания было даже опубликовано специальное объявление, что если какое‑либо произведение древних авторов, выходившее до сих пор в переложении с других языков, будет представлено в переводе с подлинника, то Собрание с удовольствием примет подобный труд и воздаст автору соответствующее вознаграждение. За редкими исключениями с оригиналов переводились и книги, написанные на французском и немецком языках.
Деятельность Собрания была высоко оценена многими современниками. В их числе был и знаменитый просветитель Николай Иванович Новиков (1744–1818), которому принадлежат слова: «Сколько же проистекло пользы от переведенных книг под смотрением сего Собрания? Беспристрастный и любящий свое отечество читатель, тебе сие известно» 194 . Можно добавить, что у самого Новикова, много занимавшегося изданием переводной литературы, были и непосредственные связи с Собранием. В 1773 г. он организовал «Общество, старающееся о напечатании книг», как бы дополнявшее собой деятельность организации переводчиков; кроме того, большинство рукописей, представлявшихся им для опубликования в академическую канцелярию, принадлежало как раз к числу переводов, выполненных членами Собрания.
Деятельность Собрания успешно продолжалась до 1775 г.; однако после смерти Г.В. Козицкого и замены В.Г. Орлова С.Г. Домашневым оно постепенно пришло в упадок, вследствие чего было в 1783 г. упразднено, а переводческие дела стали предметом ведения учрежденной тогда же Российской академии, основной задачей которой признавалось развитие русского языка и словесности. В 1790 г., по инициативе знаменитой княгини Екатерины Романовны Дашковой (1743–1810), возглавлявшей обе Академии, был учрежден Переводческий департамент при Академии наук во главе с профессором А.П. Протасовым, «коего главнейшее попечение состоять должно в преложении на отечественный язык наш разных полезных книг с языков, а чрез то самое студенты и переводчики наши усовершатся как в разных познаниях, так и в отечественном языке» 195 . Однако занималось новое учреждение преимущественно научной литературой: трудами по географии, истории, архитектуре и т. п., вследствие чего деятельность Департамента, по существу, не вышла за пределы узкоакадемических рамок.
Евгений Немировский
Продолжение. Начало см. в № 12 за 1999 год.
В настоящее время известно свыше 2500 различных языков, на которых говорят населяющие земной шар народы. Разноязычие - одно из серьезных препятствий на пути к общечеловеческому единству и взаимопониманию. Правда, большинство этих языков имеет ограниченное распространение; далеко не у всех есть своя письменность и литература. По мнению известного французского социолога и книговеда Робера Эскарпи, достаточно всего восьми языков, чтобы общаться с 3/4 читающего населения планеты. Утверждается, что 18,1% населения всего мира читают на английском языке, 16,9% - на китайском, 15,9% - на русском, 6,2% - на испанском, 5,0% - на немецком, 5,0% - на японском, 3,8% - на французском, 2,4% - на итальянском .
Структура читающего населения мира наглядно представлена на графике (с некоторым округлением показателей).
Владения всего одним языком, впитанным «с молоком матери», или даже двумя - родным плюс одним иностранным - сегодня явно недостаточно для регулярного ознакомления с научной и культурной информацией, в создании которой принимают участие многие народы мира. В эпоху научно-культурной революции было покончено с научным и культурным изоляционизмом, позиции которого в недалеком прошлом были достаточно сильны. Но и сегодня они дают о себе знать в идейных концепциях так называемых патриотов, в рассуждениях об «особом пути» той или иной страны.
Чтобы не отстать в научной и экономической области, каждая страна должна повседневно следить за новинками политическо-правовой, научной, эстетической мысли, которые появляются в других странах. До начала XIX столетия международным языком науки была латынь, и это обеспечивалось сравнительно легко. Сегодня книги, ведущие научные и технические журналы нужно переводить.
Проблема перевода, впрочем, была актуальной еще во времена античности. Ветхий Завет был переведен с еврейского на греческий еще в III веке до н.э. В IV веке н.э. Священное Писание перевели на латынь. Но каноническим считается латинский перевод, выполненный раннехристианским писателем Иеронимом (около 347-420). Старославянский перевод появился в IX в.; его связывают с деятельностью великих просветителей Кирилла и Мефодия. По словам Николая Гавриловича Чернышевского, переводная литература у каждого из новых европейских народов имела очень важное участие в развитии народного самосознания .
Перевод произведений художественной литературы, или, как часто говорят, художественный перевод, это самостоятельный вид литературного творчества. Бывает и так, что перевод субъективен: в нем отражается не столько индивидуальность автора оригинального произведения, сколько индивидуальность переводчика. Так нередко случается, когда переводом занимаются великие мастера литературы - такие как Борис Леонидович Пастернак или Анна Андреевна Ахматова.
Значение художественного перевода переоценить трудно. По словам Виссариона Григорьевича Белинского, такой перевод должен «заменить по возможности подлинник для тех, которым он недоступен по незнанию языка, и дать им средство и возможность наслаждаться им и судить о нем» .
История художественного перевода ХХ столетия знает немало имен блестящих мастеров этого жанра. Среди них был и Владимир Владимирович Набоков (1899-1977), который перевел на английский язык «Евгения Онегина» и обстоятельно прокомментировал это великое произведение. Среди русских мастеров художественного перевода назовем, к примеру, Михаила Леонидовича Лозинского (1886-1955), которому принадлежит прекрасный перевод «Божественной комедии» Данте, или Ивана Александровича Кашкина (1899-1963), который сделал доступными для нашего читателя многие произведения Э.Хемингуэя, У.Фолкнера, Р.Фроста.
Рональд Баркер и Робер Эскарпи утверждали, что «перевод - исключительно редкое явление» . Утверждение кажется парадоксальным, но оно не столь далеко от истины, как это кажется на первый взгляд. Ознакомимся с приведенными в табл. 1 сведениями о количестве переводных изданий в мире их и удельном весе по отношению ко всей книжной продукции. Источником этих сведений является «Статистический ежегодник ЮНЕСКО» . К сожалению, начиная с 1995 года ЮНЕСКО прекратила публикацию данных о переводных изданиях. А поскольку публикация осуществлялась с большим опозданием, последние данные, которые есть в нашем распоряжении, относятся к 1987 году.
Как видим, хотя общее количество переводных изданий, выпускаемых в мире, постоянно росло, их удельный вес по отношению к общей массе книжной продукции в 1960-1985 гг. столь же неуклонно уменьшался. Тенденция эта представлялась пугающей, поскольку свидетельствовала о том, сколь мало в мире уделяется внимания созданию переводов - важнейшего средства международного общения. Правда, 1987 год дал определенный рост этого показателя.
На графике тенденции развития издательско-переводческой деятельности выглядят следующим образом.
Объем издательско-переводческой деятельности ограничивают значительная трудоемкость переводческого труда и сравнительно низкая его оплата. Роль же компьютерной техники в этом деле пока еще незначительна. Компьютер способен дать перевод, позволяющий в самых общих чертах ознакомиться с оригиналом. Но передать тонкости литературной речи, стилистические особенности оригинала, красоты его звучания он пока что не способен.
Число переводов, выпущенных в мире в 1987 году - последнем, по которому в нашем распоряжении есть соответствующие сведения, - может показаться значительным. Однако оно не отражает количества научных и литературных произведений, вводимых в международный оборот, поскольку некоторые книги одновременно переводятся в разных странах на различные языки. Так, например, в 1982 году произведения 50 наиболее переводимых авторов вышли в свет 4422 изданиями, составив 8,49% от общего числа (52 198) изданных в этом году переводов.
Сведения о переводных изданиях, выпущенных в отдельных странах, приведены в табл. 2 . Размещены они в порядке убывания удельного веса переводов в общем выпуске книжной продукции в каждой данной стране (по сведениям 1985 года.).
Данные в табл. 2 размещены в порядке убывания удельного веса переводных изданий по отношению к общей массе книжной продукции в 1985 году. Если же говорить об абсолютных числах переводных изданий (по сведениям 1987 года), то отдельные страны выстроятся в порядке, показанном на графике.
Как видим, страны мира существенно отличаются друг от друга в своем отношении к издательско-переводческой деятельности. Лидирующее место по удельному весу переводов в общей массе книжной продукции (по числу изданий) в течение многих лет занимают Нидерланды. Большое внимание издательско-переводческой деятельности традиционно уделяется в Испании. Удельный вес переводных изданий, составлявший здесь в 1980 году 21,84%, за пятилетие повысился до 22,90%. За 20 лет, в 1965-1985 годах, количество переводных изданий, выпускаемых в Испании, возросло почти в 4 раза.
Высок уровень издательско-переводческой деятельности и в скандинавских странах - Швеции, Дании и Финляндии. Недавно в этом списке была и Норвегия. Но в 1985 году, в соответствии с данными ЮНЕСКО (быть может, ошибочными), выпуск переводных изданий здесь резко упал: с 1251 в 1984 году до 448 в 1985 году. Уменьшается количество переводов также в Швеции и Дании. В Финляндии, напротив, оно постоянно растет.
Среди крупных промышленно развитых стран Европы уровень переводческой деятельности достаточно высок во Франции и Федеративной Республике Германии. По последней стране мы можем привести более подробные и свежие данные, источником которых является национальная статистика . Соответствующие сведения представлены в табл. 3 и на графике , где по оси ординат отложены данные о количестве переводных изданий.
Сведения за 1997 год в этой таблице приведены предварительные.
Традиционно низок уровень издательско-переводческой деятельности в англоязычных странах. В Великобритании количество переводных изданий из года в год растет: в 1965 году оно составляло 633, а к 1987 году выросло до 1560 - почти в три раза. Но удельный вес переводов продолжает оставаться низким: в 1980 году он составлял 2,8%, а в 1985-м снизился до 2,12%.
Еще хуже положение дел в США. Здесь постоянно снижается даже количество переводов, хотя выпуск книжной продукции в целом стабильно растет. Доля переводных изданий по отношению к общей массе книжной продукции здесь составляет всего 0,8-0,9%. Объясняя это явление, Робер Эскарпи еще в 1969 году писал: «Языковому блоку, чья книжная продукция столь обширна, а клиентура столь многочисленна, незачем искать продукцию извне: страны английского языка в основном обмениваются книгами друг с другом, и главный поставщик среди них - Англия» . Впрочем, он тут же заметил, что «этот характер автаркии - следствие мощи британского книжного рынка - в будущем может стать ахиллесовой пятой английской литературы». В другом месте своего известного труда Р.Эскарпи посчитал необходимым предостеречь страны - крупнейшие производители книжной продукции: США, Великобританию, Японию да и СССР, выпускающие очень мало переводных изданий. «Здесь таится одна из наименее заметных, но наиболее серьезных опасностей, - писал он, - которыми может грозить материальное и интеллектуальное могущество культуре большой страны. Если не принять меры предосторожности, не поддерживать постоянные связи с зарубежными странами, возможны опасные последствия - замыкание страны в своей культуре» . За прошедшие с того времени 30 лет упомянутые Р.Эскарпи страны - увы! - не прислушались к его предостережениям.
Количество переводов, выполненных с того или иного языка, в определенной степени свидетельствует об авторитете научной и художественной литературы народов, пользующихся этим языком. Из 65 297 переводных изданий, выпущенных в 1987 году, 32 219 (49,34%) являются переводами с английского языка, 6732 (10,3%) - с французского, 6595 (10,1%) - с русского, 5077 (7,77%) - с немецкого, 1725 (2,64%) - с итальянского, 1193 (1,83%) - со шведского, 933 (1,43%) - с испанского, 797 (1,22%) - с чешского, 709 (1,09%) - с латинского, 615 (0,94%) - с венгерского, 560 (0,86%) - с датского, 479 (0,73%) - с древнегреческого, 401 (0,61%) - с арабского, 399 (0,61%) - с польского, 390 (0,59%) - с сербо-хорватского. Внесем опять-таки коррективы относительно переводов с русского языка. Из 6595 переводов с русского, изданных в 1987 году, 4464 издания (67,69%) выпущены в СССР. Для сравнения укажем, что из 6732 переводов с французского языка во Франции издано лишь 100, а из 1725 с итальянского языка - в Италии опубликовано лишь 10.
Каковы тенденции в изменении количества переводов, осуществляемых с отдельных языков? Удельный вес переводов с английского языка постоянно увеличивается. В 1954 году он составлял 34,6% от общего количества переводов, в 1982 году - 42,54%, в 1985 году - 46,51%, в 1987 году - 49,34%. Доля переводов с русского, напротив, сокращалась. В 1954 году она составляла 17,9%, в 1982-м - 11,95%, в 1985-м - 11,04%, в 1987 году - 10,1%. Сокращался и удельный вес переводов с французского языка. В указанные выше годы он составлял соответственно 13,2%, 11,98%, 11,02% и 10,3%. Доля переводов с немецкого языка по сравнению с 1954 годом (9,85%) сократилась до 8,62% в 1982-м, 8,39% - в 1985-м и 7,77% - в 1987-м .
В соответствии с исследованиями Робера Эскарпи (1969), английский язык в качестве оригинального языка переводимых произведений доминировал в издательско-переводческой деятельности 38 стран из 50 (76%), французский - в 6 странах, пять из который англоязычные, русский - в 7 странах (Болгария, Венгрия, Румыния, Уругвай, Чехословакия). В 1982 году перевод с английского доминировал уже в 51 стране, с французского - в 6 странах (Ливан, Маврикий, Марокко, Новая Зеландия, Румыния, Сирия), с русского - в 7 странах (Албания, Болгария, Венгрия, ГДР, СССР, Чехословакия и Эфиопия), с немецкого - в двух странах (Великобритания и США). Ранее в этих последних странах доминировал французский язык.
Более свежие сведения о структуре переводов можно привести для Федеративной Республики Германии и России. Источником в данном случае служит национальная статистика. В ФРГ в 1997 году в качестве оригинального языка переводных изданий, как и ранее, доминировал английский (74%). Остальные языки были примерно на порядок ниже: французский - 8,1%, итальянский - 3,8%, испанский - 2,7%. Русский язык был оригинальным лишь для 1,6% переводных изданий. Соответствующие сведения наглядно представлены на диаграмме.
Структура переводов, изданных в 1997 году в России , отличается от структуры переводов ФРГ прежде всего по набору языков. Да и количественно эти две страны сравнивать нельзя. Напомним, что в Германии в 1996 году вышло в свет 9791 переводное издание, а в России в 1997-м почти вдвое меньше - 5802. Наибольшее количество произведений - 4204 (или 72,45 % от общего количества переводов) - выполнено с английского языка. Далее следуют: французский язык - 441 перевод, немецкий - 330, русский - 192, польский - 74, древнегреческий - 61, итальянский - 44, испанский - 29. В графической форме это выглядит следующим образом.
Несомненный интерес представляют сведения о том, на какие именно языки переводятся произведения науки и литературы, первоначально опубликованные на том или ином языке. Сведения, приведенные ниже, относятся к 1987 году. В данном конкретном случае время, к которому относятся сведения, большого значения не имеет. Здесь интересно выявить самые общие «ориентировки» для отдельных языков, а они в течение продолжительного срока остаются более или менее постоянными.
Произведения, опубликованные на английском языке, переводятся чаще всего на немецкий (7589 изданий), испанский (5516), голландский (2582), японский (2466), норвежский (2060), французский (1792), шведский (1391), датский (1045), итальянский (952), русский (574). Количество переводов на немецкий и испанский из года в год возрастает. Значительно увеличилось в самые последние годы количество переводов с английского на русский язык: в 1997 году оно достигло 4204 только в России. А вот количество переводов с английского на французский язык уменьшается - с 3785 в 1980 году до 1792 в 1987 году.
Произведения, написанные на французском языке, больше всего переводятся на немецкий (1463 издания), испанский (1450), английский (534), голландский (473), итальянский (422), японский (227), шведский (146), русский (139), турецкий (88), польский (83) языки. В России к 1997 году число переводов с французского возросло до 441.
Произведения, написанные на немецком языке, в 1987 году чаще всего переводились на испанский (846 изданий), голландский (672), английский (628), французский (426), итальянский (280), японский (234), датский (196), русский (168), шведский (156).
В 1997 году в России было выпущено 330 переводов с немецкого языка.
Произведения русских авторов в 1987 году чаще всего переводились на английский язык (691 издание), на немецкий (687), испанский (417), французский (355), польский (212), венгерский (191), словацкий (149), арабский (122), итальянский (93), японский (92) языки. В последние годы интерес к России уменьшился, количество переводов с русского резко сократилось. Так, в Германии в 1997 году было выпущено всего 90 переводов с русского языка (сравните с 4914 переводами с английского).
В переводах с языков народов бывших союзных республик ранее, как правило, господствовал русский язык. В 1987 году, например, с украинского было переведено 74 книги на русский язык, 21 - на английский, 11 - на французский, по 8 - на польский и немецкий языки. Ныне положение коренным образом изменилось. С языков народов ближнего зарубежья в России переводят очень мало. Так, в 1997 году были изданы всего по две книги украинских, грузинских и латышских авторов и по одной - казахских, литовских, таджикских, узбекских и эстонских. С белорусского языка не было переведено ни одной книги, а в 1987 году их было 41.
В «Статистическом ежегоднике ЮНЕСКО» в свое время регулярно публиковались сведения о количестве переводных изданий наиболее популярных в мире авторов. С 1991 года, к сожалению, такие сведения публиковаться перестали. В качестве источника подобных публикаций служил другой ежегодник ЮНЕСКО, который называется Index Translationum, то есть «Указатель переводов». В этом ежегоднике публикуются библиографические описания переводных изданий, выпущенных во всем мире. Издаваться он начал в 1932 году. В военные годы, в частности в 1940-м, издание было прекращено и возобновилось в 1948 году под эгидой ЮНЕСКО. Библиографические описания здесь размещены по странам, в которых опубликован перевод. Страны расположены по алфавиту во французском написании. Внутри каждой страны принята группировка по УДК (универсальной десятичной классификации).
Что касается списка наиболее переводимых авторов, то в него включали имена тех политических деятелей, писателей и ученых, чьи произведения в каждом данном году были выпущены не менее чем в 20 переводных изданиях. В 1980 году таких авторов было 206, в 1982 году - 191.
Из 191 автора, зарегистрированного в 1982 году, 47 происходили из США, 45 - из Великобритании, 26 - из России и других национальных образований, в ту пору входивших в СССР, 23 - из Франции, 12 - из Германии. Показатели СССР в действительности ниже, ибо 11 советских авторов - это авторы стабильных учебников, труды которых переводились на языки народов СССР. В других странах эти учебники, понятно, не переводились.
Переводческо-издательская деятельность Советского Союза обладала двумя характерными особенностями. Во-первых, здесь широко практиковались переводы с одного языка народов СССР (преимущественно - русского) на другие языки населявших страну народов. Во-вторых, в СССР активно переводилась марксистско-ленинская литература, которая в дальнейшем, как правило бесплатно, направлялась в зарубежные страны. Издание литературы на иностранных языках было одной из основных задач основанного в 1963 году издательства «Прогресс». Оно выпустило, например, 50-томное Собрание сочинений Карла Маркса и Фридриха Энгельса на английском языке, 55-томные Собрания сочинений В.И.Ленина на испанском и польском языках, 45-томные Сочинения В.И.Ленина на вьетнамском, финском, французском и других языках. Всего же в СССР в 1918-1988 гг. было выпущено 7102 издания произведений В.И.Ленина на языках народов СССР общим тиражом 81,1 млн. экз. и на языках народов зарубежных стран 5630 изданий общим тиражом 68,2 млн. экз. 10 .
Именно последним обстоятельством объяснялся тот факт, что список наиболее переводимых авторов в течение длительного времени возглавляла фамилия Владимира Ильича Ленина. В 1961-1970 годах его произведения были выпущены в 2354 переводных изданиях, в 1979-м - 416 изданиями, в 1980-м - 468, в 1981-м - 384. В 1982 году вышло 335 переводных изданий, опубликованных в 9 странах. 268 изданий из этих 335 было выпущено в СССР, а подавляющее большинство остальных - в тогдашних социалистических странах.
Этим же обстоятельством объяснялась «популярность» партийных лидеров, которая моментально заканчивалась после того, как эти лидеры уходили из жизни. В 1980 году на 10-м месте по числу переводных изданий стоял Л.И.Брежнев - подписанные его именем книги были выпущены в 109 переводах в 14 странах. В числе последних были и капиталистические, где издание брежневских книг финансировалось Советским Союзом. В 1982 году в списке наиболее переводимых авторов Брежнев перекочевал на 7-е место. А два года спустя в этом списке мы имени престарелого советского лидера уже не найдем. Его место занял Ю.В.Андропов, произведения которого в 1982 году были выпущены в 28 переводах, в 1983 году - в 89, а в 1984-м - в 34. В 1984 году в списке наиболее переводимых авторов появилась фамилия К.У.Черненко, «старт» которого был впечатляющим: в этом году вышло в свет 122 перевода его сочинений. А затем ему на смену приходит М.С.Горбачев. Вплоть до 1984 года его произведения не переводились на иностранные языки. В 1984 году было опубликовано 138 переводов, в 1985-м - 98, в 1986-м - 209, в 1987-м - 186. Большинство этих переводов было выпущено в СССР. Из 186 переводов 1987 года в нашей стране было опубликовано 153.
А теперь познакомимся с действительными лидерами издательско-переводческой деятельности. В 1980 году на втором (после В.И.Ленина) месте в списке наиболее переводимых авторов стоял Уолт Дисней (Walt Disney, 1901-1966). Под именем этого известного режиссера популярных во всем мире мультипликационных фильмов издавались произведения детской литературы, большей частью самому Диснею не принадлежащие, но рассказывавшие о героях его мультипликаций. Другим «чемпионом» 1980 года была английская писательница Виктория Холт (1906-1993). Под этим псевдонимом скрывалась Элеанор Алиса Барфорд Хибберт (Eleanor Alice Burford Hibbert). Выступала она и под другими псевдонимами: Филиппа Карр, Кетлин Келлоу, Жан Плейди. Писала она исторические романы и любовные истории. Первым романом, который принес ей большую известность, была вышедшая в 1955 году книга «Королевская дорога в Фошерингей», повествовавшая о драматической судьбе королевы Шотландии Марии Стюарт, обезглавленной по приказу Елизаветы I. Переводы романов В.Холт были в 1980 году изданы в 29 странах.
Другие лидеры 1980 года - хорошо известные ученые и писатели: Аристотель, произведения которого печатались в переводах в 28 странах, А.П.Чехов, издававшийся в 24 странах, Л.Н.Толстой - в 22 странах, У.Шекспир - в 22 странах.
В 1982 году второе место в списке наиболее переводимых авторов заняла Агата Кристи (Agatha Christie, 1890-1976), детективы которой были выпущены в 21 стране 291 изданием. На третье же место вышел вечно живой Жюль Верн, широко популярные романы которого были изданы в 23 странах 224 изданиями.
Большой популярностью в 80-е годы пользовалась английская детская писательница Энид Мэри Блайтон (Enid Mary Blyton, 1897-1968), автор свыше 600 книг. В списке наиболее переводимых авторов она находилась в 1980 и 1982 годах на пятом месте, а в 1984 году - на восьмом, в 1987-м - на шестом. В 1971-1980 гг. во всем мире было выпущено 1392 перевода произведений Мэри Блайтон.
Из живших в ту пору писателей в списке наиболее переводимых авторов почетное место занимала Барбара Гамильтон Картланд (Barbara Hamilton Cartland, род. в 1901), бабушка по мачехе безвременно погибшей принцессы Дианы. Первая ее книга была опубликована в 1923 году. С того времени она создала более 400 «женских романов», пользовавшихся большой популярностью во всем мире. В России ее начали переводить в 1992 году. В списке наиболее переводимых авторов Картланд обычно занимала пятое-седьмое места. В 1971-1980 гг. вышли в свет 812 переводов ее романов.
Вопреки расхожему мнению о том, что за рубежом (а в последнее время и у нас) классическая художественная литература не пользуется вниманием читателей, в списках наиболее переводимых авторов количественно преобладают все-таки писатели-классики, хотя лидирующих мест они не занимают. В 1961-1970 гг. произведения Л.Н.Толстого переводились 1063 раза, а произведения Ф.М.Достоевского - 872 раза.
В списках наиболее переводимых авторов неизменно фигурируют А.С.Пушкин, Максим Горький, Н.В.Гоголь, И.С.Тургенев, А.П.Чехов… Часто переводят детские книги Николая Николаевича Носова (1908-1976), автора «Приключений Незнайки и его друзей». В 1971-1980 гг. было выпущено 87 переводов его книг, а в одном лишь 1987 году - 52. Среди отечественных ученых права попасть в список удостоился лишь физик Лев Давыдович Ландау (1908-1968), произведения которого в 1961-1970 гг. переводились 117 раз. А из ныне живущих писателей, пишущих на русском языке, среди наиболее переводимых авторов названы лишь Александр Исаевич Солженицын и Чингиз Айтматов. Последний опережает по степени популярности Г.Мопассана и Г.Уэллса, а среди современных писателей - Стивена Кинга, Генри Миллера, Рея Брэдбери и даже супругов Голон, авторов столь популярной у нас серии романов об Анжелике. В последнее десятилетие в списках наиболее переводимых авторов имени А.И.Солженицына мы уже не встретим. Былая популярность его пошла на убыль. А Ч.Айтматова продолжают переводить.
Говоря о политических деятелях, отметим, что в 70-е годы в мире активно переводили произведения Л.Д.Троцкого и И.В.Сталина. В 80-е годы они из списка наиболее переводимых авторов исчезли.
Среди классиков зарубежной художественной литературы неизменно лидирует Уильям Шекспир. В 1980 и 1982 гг. он занимал 9-е место, в 1984-м - 14-е. По количеству переводов, изданных в 1961-1970 годы, Шекспир занимал 2-е место - после В.И.Ленина, которого, как мы уже говорили, переводили преимущественно в СССР. В указанные годы было издано 1227 переводов произведений великого английского драматурга. Агата Кристи за тот же период представлена 920 переводными изданиями, Жорж Сименон - 1076, Джек Лондон - 539.
В заключение несколько слов о некоторых особенностях издательско-переводческой деятельности в России в последнее десятилетие. Количество переводных изданий значительно увеличилось. Но качество их определенно ухудшилось. Вниманием издательств прежде всего пользуются авторы боевиков, триллеров, «ужастиков», книжных вариантов мыльных опер, эротической литературы. Активно выпускаются на рынок произведения Стивена Кинга (род. 1947), Сидни Шелдона (род. 1917), Эрла Стенли Гарднера (1889-1970)... Одно время у нас даже издавали бульварные романы Микки Спиллейна (род. 1918), который во всем мире давно уже вышел из моды.
Кроме выбора произведений для перевода, на художественном достоинстве переводных изданий отражается и работа самого переводчика. Иные издатели ищут для выполнения этой работы «специалистов» подешевле, да при этом еще и ставят им жесткие сроки. Иногда, стремясь к оперативности, издатели даже поручают перевод не одному литератору, а сразу нескольким, благодаря чему нарушается стилистическое единство произведения. Имена переводчиков на издании в этом случае большей частью не указываются. Все это наносит несомненный ущерб репутации отечественной переводческой школы, пользовавшейся прежде всеобщим уважением.
