Что нам известно о языке Льва Толстого?
То, что в нем (языке) немало вольностей (и в словоупотреблении, и в грамматике), например:
««Ему ее его!» - эту толпу местоимений можно было бы признать, -- свидетельствовал К. Федин, -- опиской у любого литератора. Но у Толстого это не небрежность... Так говорится в жизни, когда не изыскивают форму...»
У Толстого сложный периодический синтаксис, самые длинные предложения -- глыбы, как в весенний ледоход. Хотя это ставшее общим местом утверждение отнюдь не безусловно.
«Наташе нужен был муж. Муж был дан ей. И муж дал ей семью. Фраза рубленая, телеграфная (почти как у Хемингуэя). Но она подготовлена длинным диалогом (в первой завершенной редакции романа; рукопись):
Что тебе надо? -- спросила мать.
Мужа надо. Дайте мне мужа, мама, дайте мне мужа,-- закричала она своим грудным голосом сквозь чуть заметную улыбку, точно таким голосом, каким она за обедом ребенком требовала пирожного! В первую секунду все были озадачены, испуганы этими словами, но сомнение продолжалось только одну секунду. Это было смешно, и все, даже лакей и шут Настасья Иваныч, рассмеялись...
Мама, дайте мне мужа. Мужа, -- повторила,-- у всех мужья, а у меня нет.
Но самый парадоксальный стереотип филологических (лингвистических) суждений о языке Толстого состоит в приписывании ему чужого слова так называемой несобственной прямой речи:
Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во-первых, потому, что Пьер, в его гусарских глазах, был штатский богач, муж красавицы, вообще баба...
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно-насмешливою улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый...
И все же, сколько бы примеров мы ни приводили, не удастся подтвердить лингвистическое определение несобственно-прямой речи: «Автор прячется за героя» (Ш. Балли). В несобственно-прямой речи формализуются хитрость, «себе на уме», лукавство, ирония, юмор. Язык же Толстого требовательный, категоричный. Толстовский автор цитирует не слова, а мысли и чувства героев (получается нечто вроде «несобственно-прямой мысли»). А чтобы передать исконную (без словесного посредничества) мысль героя, автор «забывает» порой о речевом этикете, даже если он касается такого нежного (согласно карамзинской традиции) в литературе предмета, как женщины, барышни.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радушное, а зверское, беличье выраженье.
По Словарю 1847 г., зверский -- «лютый, свирепый, звериный», т. е. свойственный зверям. Мы понимаем, что белка -- зверь не из лютых. И все же зверское -- прилагательное само по себе устрашающее для нашего восприятия.
Толстой «везде говорит утвердительно... и говорить иначе не может» -- отмечали уже первые критики «Войны и мира» (П. В. Анненков), говорит «с наивностию, которую по всей справедливости можно назвать гениальной» (Н. Н. Страхов). Толстовскому автору-повествователю нужна только собственная и прямая речь. Он абсолютно точен в передаче прямой речи героя, всячески оберегает ее неприкосновенную целостность и характерность, но, с другой стороны, если не воспроизводится сама прямая речь героя, писатель до крайности щепетилен в передаче мыслей и чувств персонажа словами, языком либо повествователя, либо автора, прямыми цитатами речи персонажа.
Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивою. Она была так дурна, что ни одной из них не могла прийти мысль о соперничестве с нею...
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны... Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить...
Используется и пересказ как буквальная передача прямой речи. Сравните у повествователя:
В воображении своем она [княжна Марья] уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающею с палочкой и котомочкой по пыльной дороге... туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
У самой княжны Марьи:
Приду, наконец, в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания.
Евангельская цитата не точна, но решающая роль остается всегда за прямой речью.
Между прочим, и речь самого Толстого также не позволяет «заподозрить» несобственно - прямую, ибо она максималистская, бескомпромиссная. Эта речь донесена до нас многими свидетельствами, в том числе и свидетельством Д. П. Маковицкого -- домашнего врача Л. Н. Толстого (их первая встреча произошла в 1894 г.), собравшего -- подобно Эккерману («Разговоры с Гете») -- разговоры с Толстым: «Яснополянские записки» в четырех книгах (Лит. наследство.-- Т. 90: У Толстого, 1904--1910).
[Лев Николаевич] Ах, у Достоевского его странная манера, странный язык! Все лица одинаковым языком выражаются... Швыряет, как попало, самые серьезные вопросы, перемешивая их с романическими. По-моему, времена романов прошли. Описывать, «как распустила волосы...», трактовать (любовные) отношения человеческие...
[Софья Андреевна] Когда любовные отношения -- это интересы первой важности.
[Л. Н.] Как первой! Они 1018-й важности. В народе это стоит на настоящем месте. Трудовая жизнь на первом месте.
[Л. Н.] Я был счастлив, что смолоду любил русский народ и преклонялся перед народом... Он духовно растет, идет вперед, только медленно; он знает; нам у него учиться.
[С. А.] Я безумно люблю, когда меня хвалят. Ты -- нет?
[Л. Н.] Я совсем от этого освободился. Драгоценно серьезное отношение к человеку, когда тебя бранят, ругают.
Но через две недели после его отъезда она, так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же, как прежде, но только с измененною нравственною физиономией...
«Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?» -- спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов...
Вопросы Пьера совпадают с дневниковыми записями Толстого: «Нынче всю ночь думал о смысле жизни».
«Язык мой -- враг мой» -- записывал Пьер в своем дневнике. Известно, что речь Пьера не всегда адекватно выражала его мысли и чувства. Вспомним его неудачные выступления: по окончании масонского заседания, где говорил Пьер, «великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухову замечание о его горячности». Потрясенный неудачей, оратор «три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая». В Дворянском собрании, где «был прочитан манифест государя, вызвавший восторг», а Пьер высказывался, «изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по-русски», его выступление было воспринято как «бредни»:
Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага.
Пьер укорял свой язык за то, что тот высказывает не те слова, слабые, ненужные, неточные, не «универсально значащие, не сопрягающие».
«Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли -- вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо!» -- с внутренним восторгом повторил себе Пьер...
Он тяготел к тому, чтобы воспринять и выразить мысль, формализованную словом в функции предложения (предикативной единицы):
Он вспомнил медовый месяц и покраснел при этом воспоминании... вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и все стало ясно!
При тяготении к единственно верным словам Пьер ближе всех стоял к семантике науки:
Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется божество,-- высшая сила, как хотите,-- что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим? Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше...
Безухов как бы олицетворял собой главные мотивы науки: «отыскания общего», «основной мысли во всем».
Другое дело -- Андрей Болконский.
Князь Андрей «высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом...»; «...он бывал... сух, строго решителен и в особенности неприятно-логичен». Обратим внимание на этот ряд определений. О каком функциональном стиле практической стилистики русского языка говорят нам они?
Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
Ежели бы было тепло, -- в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, -- то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из этого, что холодно, а не то чтоб оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, -- говорил он с особенною логичностью, как бы наказывая кого-то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.
Официально-деловой стиль представляется идеальным для образования и выражения причинно-условно-следственного смысла. И молодой князь «имел в высшей степени... практическую цепкость», цепкость «деловой словесности» (или, как сказали бы мы сегодня, -- практической стилистики). Князю Андрею свойственно, как отмечал А. В. Чичерин, «постоянное движение мысли».
Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину.
Дипломата Билибина тоже можно назвать стилистом (практическим!): «несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом», чтобы «составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение». Но у князя Андрея взгляд на стиль диалектичнее, глубже, как и смысл, который он искал и к которому стремился: «...навсегда ничего не бывает». Мы тоже понимаем, что «навсегда» антикаузально (и значит, не логично). Искусство делового -- каузального -- стиля молодой Болконский совершенствовал, когда «озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода...», когда служил в комиссии Сперанского, знаменитого редактора Свода законов Российской империи, «делового Карамзина». «Николай Павлович, вступив на престол, говорил умирающему в то время Карамзину: «Представьте себе, что вокруг меня никто не умеет написать двух страниц по-русски, кроме одного Сперанского...». Отец же князя Андрея -- старый князь Болконский -- был воспитан на «органической» причинно-следственной фразе ломоносовской традиции, любил эту «фразу» и сам прибегал к причинно-следственному способу выражения мысли как универсальной логичности делового стиля:
Отец с наружным спокойствием, но внутреннею злобой принял сообщение сына...
Во-первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во-вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В-третьих, был сын, которого жалко было отдавать девчонке. В-четвертых, наконец, сказал отец, насмешливо глядя на сына, «я тебя прошу, отложи дело на год...».
Образчик делового стиля -- условного, причинного и следственного смыслов -- и в их четком, логическом и в том же неприятно логическом следовании, что отмечалось у молодого князя. Эта «органическая» сверхфраза окрашена речевой экспрессией XVIII в. -- иронией и острословием. Напомним, что отложить дело предложено боевому офицеру, а в слове дело (в Словаре 1847 г.) актуализировано значение «сражение»:
Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет,-- сказал Багратион...
Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела...
Любой человек ответит на вопрос, пример какого стиля приводится ниже:
Хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими... для одного этого я живу. Да, для одного этого!.. И как ни дороги, ни милы мне многие люди -- отец, сестра, жена,-- самые дорогие мне люди, -- но, как ни страшно и ни неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми...
Это стиль -- романтический. Мы могли бы раздвинуть его «пространство».
Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. «Да, это одно, что осталось мне теперь», -- сказал он со вздохом.
Чем отличается стиль от языка? Обычно на этот вопрос отвечают так: стиль принадлежит искусству, язык коммуникации (средству общения). Стиль -- монолог, язык -- диалог: два уровня единой иерархической системы. Однако главная, глубокая (и даже глубинная) разница между стилем и языком состоит в том, что всякий стиль формализует в себе причинно-следственные отношения. Всякий -- значит, и функциональный, и историко-литературный.
В романе «Война и мир» предстала -- в единственном, уникальном экземпляре -- сама эпоха литературного сентиментализма, с ее «всеобщим секретарем» -- карамзинским элегансом. И акценты сентименталистского стиля сосредоточены на Николае Ростове («в нем так много поэзии», по отзыву Жюли Карагиной):
Николай спел вновь выученную им песню:
В приятную ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
«Обожаемый друг души моей, -- писал он. -- Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню».
Конечно, трудно согласиться с восторженной Жюли о «поэзии» в Николае:
«....все это поэзия и бабьи сказки... Нужна строгость... Вот что!» -- говорил он, сжимая свой сангвинический кулак.
Но нельзя согласиться и с критикой Николая по части его «штиля», якобы «эпигонского, изобилующего романтическими штампами» и изобличающего в нем эпистолярного графомана.
Во-первых, его штампы сентименталистские, а разница между сентиментализмом и романтизмом весьма существенна. Во-вторых, дело вообще не в личных пристрастиях -- это, так сказать, историческая склонность к эпистолярному, т. е. к сентименталистскому (эти определения были синонимами), стилю.
Что же касается Наташи как эпистолярного автора, то, надо заметить, ее отличала вопиющая неграмотность. Ее письма к князю Андрею графиня выправляла (можно предположить: и орфографически, и стилистически) по черновикам («брульонам»).
Писатель создал каузальную (причинно-следственную) фразу. К ней -- «органической фразе» -- подступал уже Толстой-педагог. О методике выстраивания причинно-следственных отношений он говорил на примерах ученических сочинений в статье «Кому у кого учиться писать, крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских ребят?». Он вспоминает, как «сочиняли» дети: вначале «...многие умные и талантливые ученики писали пустяки, писали: «пожар загорелся, стали таскать, а я вышел на улицу» -- и ничего не выходило, несмотря на то, что сюжет сочинения был богатый и, что описываемое оставило глубокое впечатление на ребенке». Потом появились шедевры, перлы причинно-следственного смысла: «... побочная черта, что кум надел бабью шубенку, я помню, до такой степени поразила меня, что я спросил: почему же именно бабью шубенку?.. И в самом деле, черта эта необыкновенна... Кум, в бабьей шубенке, невольно представляется вам тщедушным, узкогрудым мужиком; каков он, очевидно, и должен быть. Бабья шубенка, валявшаяся на лавке и первая, попавшаяся ему под руку, представляет вам еще и весь зимний и вечерний быт мужика. Вам невольно представляются... вся эта внешняя безурядица крестьянского житья, где ни один человек не имеет ясно определенной одежды и ни одна вещь своего определенного места (...). Мне казалось столь странным, что крестьянский, полуграмотный мальчик вдруг проявляет такую сознательную силу художника, какой, на всей своей необъятной высоте развития, не может достичь Гете».
Тексты Толстого наполнены словами очищение, обновление, словосочетаниями внутренняя борьба, внутренний человек и подобное, иллюстрирующими толстовский принцип «единства самобытного нравственного отношения автора к предмету». Именно апелляцией толстовского автора-повествователя непосредственно к прямой речи героев предопределено и обусловлено развитие всесильного толстовского голоса.
Но то, что в Эпилоге (во 2-й части) появился вдруг функциональный стиль, было полной неожиданностью. Каким образом растворился и куда исчез из романа его сентименталистский стиль?
По закону превращения энергии стиль исчезнуть не мог, хотя бы по закону инерции (консерватизма) языкового сознания людей.
«Неподвижность земли» -- по Птолемею -- диктовала «несуществующую неподвижность в пространстве». Человек отказался от сознания этой «неподвижности», чтобы признать «неощущаемое нами движение»,-- говорит Толстой в финальных абзацах Эпилога. И констатирует, что вслед за этими отказом и признанием последует как неизбежное и необратимое для истории: «Точно так же необходимо отказаться от сознаваемой свободы и признать не ощущаемую нами зависимость». Напор толстовской мысли как бы разбивается о лингвистический утес: человек действительно отказался «от несуществующей свободы», но в своем языке не признал «не ощущаемой зависимости», он продолжает, несмотря на открытия Коперника, говорить языком геоцентрической системы Птолемея: восход, заход, закат, солнце встало, солнце поднялось, солнце клонится, солнце опускается -- так «несуществующая неподвижность» отложилась в движении. И дело не спасает так называемый «разум» -- эта высшая прерогатива человека: Лобачевский, признавая за животными ум, отказывал им в разуме. Л. Толстой отказывал в нем и человеку.
В Эпилоге свобода воли совсем не означает прямолинейного выбора между добром и злом. Кстати, Толстой, так любивший эти слова в своей бытовой и публицистической речи, весьма осторожен и сдержан в Эпилоге.
Чем понятнее нам связь человека с внешним миром вообще, тем недостовернее его свобода, экономическая, государственная, религиозная, общечеловеческая связь его с внешним миром, чем яснее она нам, тем недостовернее его свобода.
Как же «недостоверна» стилистическая (эстетико-речевая) свобода человека! Стиль -- крылья человека или саркофаг, в который он заключен навечно?
Но свободная воля человека, но произвол на добро и зло? Вот оно, великое слово, стоящее на пути истины.
В каноническую редакцию эти библейски величавые строки не вошли, они развернутся потом в исповедях, трактатах и филиппиках писателя.
Но и от второй части Эпилога веет такой же неистребимой тревогой, как от «Мертвых душ» Гоголя или от «Философических писем» Чаадаева. С одной стороны, мы чувствуем, как дух достигает высшего подъема деятельности, вырывается из круга «написанности». С другой -- нас пугает бесконечное число значений, заключенных в магических словах, их «сокровенная тайна», а самое главное -- безнадежность в аксиологической перспективе: «наука делает ученых, но не людей».
Эпилог во второй своей части антипоэтичен. Его двенадцать глав можно признать за двенадцать лекций -- семестровый университетский курс на тему «Дифференциал истории» (особо не вникая при этом в эстетический, а главное -- в эпический потенциал, персонифицирующий образ России: «русский мужичок» -- по Сеченову, «русские силы» и «русские голоса» -- по Менделееву, «русский человек» -- по Тимирязеву, «русский чернозем» -- по Докучаеву).
Эпилог во второй части риторичен -- как монолог, обращенный к слушателям (здесь скрыт один из его секретов: читатель стал слушателем); он содержит черты ораторских жанров: диатрибы (беседы с отсутствующим собеседником), солилоквиума (беседы с самим собой) и даже менипеи (вставочных эпизодов).
Совокупность риторических черт организуется в лекцию.
Лингвисты скажут: «Я распространяется предикатами», разными по значению, фазисными (начинаю, приступаю и др.) -- характерные черты университетской лекции.
В самом романе «Война и мир» не было «Я». Оно появилось только в Эпилоге, и в нем как-то диалектически надломилось и исчезло «колоссальное, тысячелетнее «Я» литературы» (В. Розанов), грозное «Я» в «Житии» Аввакума, потрясенное «Я» в «Путешествии...», дурашливо хитрое «Я» в «Что делать?», иезуитское «Я» в «Братьях Карамазовых». А если к ним прибавить другие «Я», научные -- подчеркнуто вежливое до любезности -- Сеченова, элегантное до изысканности -- Тимирязева, скептическое до эпатажа -- Мечникова, внушительное до проповедничества -- Столетова, открытое до чистосердечности -- Докучаева, то эпилоговое «Я» -- уникальнейший субъект в литературе.
Исследователи не останавливались на Эпилоге не только потому, что об этом их просил (как «упрашивал» простых читателей) сам Лев Толстой. Дело в том, что так называемая наука о языке (стилях) художественной литературы вообще обходила читателя. Она фиксировала те явления и факты, которые могли исходить исключительно от их демиурга, писателя.
Для литературоведения Эпилог потерян, поскольку в нем исчезла (неважно -- утонула или испарилась) литература.
Для языкознания Эпилог слишком однообразен синтаксической конструкцией с нелитературным, несловесностным «лексическим наполнением».
Только А. А. Шахматов решился взять оттуда (Эпилог-1) несколько предложений для своего «Синтаксиса русского языка».
Каким языком написан Эпилог-2?
Вот мнение Бахтина: «К концу романа познавательные философско-исторические суждения совершенно порывают свою связь с этическим событием и организуются в теоретический трактат». А вот мнение В. В. Виноградова: «Основной языковой фон романа -- русский повествовательный, научно-описательный и философско-публицистический». В последних главах образ автора «возносится над сферами сознания персонажей и над миром изображаемой действительности. Автор выступает здесь в качестве проповедника, искателя и «потустороннего» созерцателя подлинной простой, неприкрашенной истины».
По Бахтину, Эпилог «совершенно порывает», по Виноградову -- «возносится» и «потусторонничает», но у Бахтина, кроме «порывает», есть не менее замечательное суждение: «Автор должен находиться на границе создаваемого им мира как активный творец его, ибо вторжение его в этот мир разрушает его эстетическую устойчивость». Выходит, бахтинский отрыв нельзя понимать буквально -- в его терминологическом значении. Не будем забывать, что Бахтин любил метафоры. Для нас же важна мысль о границах между автором и героем, вернее, о «призрачности» этих демаркаций: «Всякая строгая выдержанность жанра помимо художественной воли автора начинает отзываться стилизацией, а то и пародийной стилизацией». «Толстой говорит научным языком...» -- считал Лев Шестов. Но противоположность самого «Я» выражена у Толстого противопоставлением духовного «Я» (Новозаветного) «Я» научному как извращенному «Я», которое Бердяев квалифицировал «бунтом» Толстого против истории и цивилизации. Мы заканчиваем раздел о языке Толстого разбором Эпилога-2, потому что различаем в нем эпилог XX в. Толстовский Эпилог-2 невыразимо актуален, вспомним его парадоксы: «убивал много людей, потому что он был очень гениален»; «сильнейшее орудие невежества - распространение книгопечатания» (можно прочитать -- телевидения); «передовые люди, т. е. толпа невежд»; то, что многим молодым людям казалось или кажется смешным, на исходе XX в. представляется Священным Писанием.
Конечно, Эпилог-2 написан языком супертолстовским -- т. е. с высшим напряжением его принципа «самобытного нравственного отношения автора к предмету», языком тяжелым и не всегда понятным.
Но мы ставили перед собой задачу показать процесс становления такого языка.
Ошибочно видеть равенство между Эпилогом романа и Толстым. Во всяком случае «Я» в Эпилоге совсем не синоним и не субститут (заменитель) «Я» собственно Толстого.
Мы старались показать, что Эпилог-2 (его язык) подготовлен единомышленниками -- наперсниками автора-повествователя: Пьером и Андреем, словом первого, предложением второго. Словом -- в том значении, в каком у пушкинского Ленского супруг («приди, приди...») -- высшее сопряжение смысла: «все благо...». Предложением -- в значении практической сочетаемости причины и следствия. И в том, что языку Толстого нельзя приписывать (как это почти безоговорочно делается) несобственно-прямую речь, более всего убеждает именно Эпилог -- воплощение толстовского голоса.
Авдеев Алексей Юрьевич
Уже в лицее А.С. Пушкин плотно занимался поэзией, особенно французской, за что и получил прозвище «француз».
Писатель Константин Бальмонт (1867-1942) в «Мыслях о творчестве» отметил: «…если создатель русского стиха, Пушкин, был первым поэтом, превратившим русские слова в крылья бабочек и крылья птиц и заставившим размерные русские строки сверкать золотом и звенеть серебром, Тургенев был первым поэтом русской прозы, равного которому доныне ещё не было, он воспринял все Пушкинское золото и сковал серебряные звоны, еще более певучие. Письма Тургенева к Виардо были переведены с французского языка и полностью без купюр опубликованы сразу же после смерти Виардо.
«Laguerreetlapaix» .Когда французы начинают отступать от Москвы, наступает время партизанских вылазок. В фильме « Эскадрон гусар летучих» режиссер показывает героические поступки русского дворянина Дениса Давыдова и его эскадрона. Они переодеваются во французов, используют знание языка, проникают во французскую армию и узнают необходимую информацию о русских военнопленных, причем, они прекрасно осознают, что с ними будет, если враги узнают, что они русские, притворяющиеся французами.
Французский язык невероятно красив и мелодичен. И неудивительно, что уже несколько веков он считается языком культурных, хорошо образованных людей. Ведь в любом европейском языке вы найдете массу заимствований из французского, относящихся к культуре, архитектуре, живописи, театру, танцу, кулинарии и моде.
Рецензия
Учителя французского языка
МКОУ 1 – Абрамовской СОШ
Русановой Натальи Леонидовны
На научно – исследовательскую работу
Ученика 9 класса
Авдеева Алексея Юрьевича
Рецензия руководителя
Данное исследование «Французский язык на страницах русской литературы» посвящено изучению причин появления и проявлению французского языка в конце 18 - начале 19 веков на страницах русской литературы.
Руководитель учебного исследования: учитель французского языка МКОУ 1 – Абрамовской СОШ Русанова Наталья Леонидовна.
Целью данного исследования является изучение употребления французского языка на страницах русской литературы 18 – 19 веков и отображение франко-язычных сюжетов на экранах советского кинематографа. Автором исследования проделана большая работа: изучены материалы, имеющие отношения к данной теме (прочитаны письма на французском языке А. С. Пушкина и И. С. Тургенева),просмотрены фильмы: « Война и мир», « Дворянское гнездо», « Эскадрон гусар летучих».
Кроме того, раскрыто значение французской культуры и литературы для русской культуры в целом и русского литературного языка, в частности.
Исследование показало, что проникновение французского языка осуществлялось вследствие контактов – политических, военных, культурных, научных, торговых - двух стран. Французскому языковому воздействию на русский язык в большей степени содействовал внутренний фактор - двуязычие русского дворянского общества в 18 - 19 веках как характерная черта языковой ситуации. В работе исследован, описан и использован интересный наглядный материал, составлена презентация с использованием кадров фильмов, которые были показаны на советских экранах, которые также относятся к «золотой сокровищнице» русского кинематографа, что свидетельствует об интересе автора к избранной теме. Автор грамотно структурировал свое исследование. Работа состоит из введения, основной части, заключения.
В работе выполнен анализ:
Языковой ситуации в историческом и культурном аспекте России,
Способов применения французского языка «высшим обществом» в быту, в литературе, в частных письмах.
Особенность данной работы состоит в том, что автор подчеркивает значимость изучения иностранных языков для интеллектуального развития человека.
Работа соответствует требованиям предъявляемым к учебным исследованиям и заслуживает высокой оценки.
19.05.2013г. Русанова Наталья Леонидовна.
2.Рецензия руководителя
а) Введение « Владение иностранным языком - неотъемлимая черта высшего светского общества»
б). Франция - центр всей европейской умственной жизни 18-19 века.
4.Основная часть: «Французский язык на страницах русской литературы».
5. Заключение.
Введение
La langue francaiseestune femme. Et cette femme estsi belle, sifiere, simodeste, sihardie, touchante, voluptueuse, chaste, noble, familiere, folle, sage, qu"onl"aime de toute son ame, et qu"onn"estjamaistente" de luietreinfidele. (AnatoleFrance).
« Французский язык схож с женщиной, красивой, горделивой, скромной и не притязательной, дерзкой, сластолюбивой, целомудренной, благородной и такой родной, которую любишь всем своей душой, которую не покинешь никогда».(Анатоль Франс).
Изучая французский язык в школе, читая произведения русских поэтов и писателей, я не раз встречал на литературных страницах французские слова, клише и речевые обороты, которые употреблялись русским дворянством в 18-19 веках. Погружаясь в глубину этих строк, понимаешь, что владение иностранным языком всегда было неотъемлимой чертой высшего светского общества.
Историческую, культурную и языковую ситуацию в России конца 18 - начала 19 веков невозможно рассматривать в отрыве от общей обстановки в Европе. При Людовике XIV французская литература и французский язык сделались модными в Европе, а Франция стала центром всей европейской умственной жизни».Большое значение придавал этот король и развитию придворного быта, сделав свой двор самым блестящим и многолюдным в Европе, что тоже в немалой степени способствовало распространению французского влияния на великосветские круги других государств.
Вся русская культура рубежа 18 - 19 веков несла на себе ярко выраженный отпечаток подражания французской, благодаря чему со второй половины 18 века французское влияние проявлялось практически во всех сферах жизни высшего общества, включая его быт, мысли и вкусы. Франция в указанный период была центром просвещения, культурной, литературной жизни, законодательницей мод и властительницей дум всей Европы.
Как видим, выбор французского языка не случаен, поскольку в указанный период он был не только наиболее лексически богатым и стилистически развитым языком Европы.Гибкий, изящный, разнообразный, французский язык стал языком межнационального и светского общения в дворянских обществах Европы.В России же французский язык не только приобрел статус языка дворянских салонов, но также использовался и для внутрисемейного, бытового общения в аристократических кругах.
Поколения молодежи России конца 18 - начала 19 века были воспитаны на произведениях французских классиков 17 - 18 веков. Творения Буало, Корнеля, Расина, Мольера, Вольтера, Дидро, Руссо и многих других гениальных французов прочно утвердились в программах воспитания и обучения во многих учебных заведениях и в домашнем образовании российских дворян.
Французсий язык на литературных страницах А. С. Пушина и И.С. Тургенева. Уже в лицее А.С. Пушкин плотно занимался поэзией, особенно французской, за что и получил прозвище «француз». Почти из восьмисот сохранившихся писем Пушкина по-французски написаны немногим более ста. Роман «Евгений Онегин» занимает центральное место в творчестве Пушкина. Это его самое крупное художественное произведение, самое популярное, оказавшее наиболее сильное влияние на судьбу всей русской литературы. Пушкин работал над романом более 8 лет.
Классический образец общепринятого светского воспитания - детство Онегина (Гл.1, строфа III):
СперваMadamе за ним ходила,
Потом Monsieur ее сменил...
Monsieur l"Abbé, француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.
Выйдя в свет, Онегин хорошо знает французский язык, умеет поддержать непринужденную беседу, блеснуть эпиграммой, знает историю, немного понимает по-латыни, любит театр.
Татьяна вообще не умела говорить по-русски или говорила как иностранка, с акцентом и ошибками. Когда дело касалось тонких переживаний - вот здесь помогал Татьяне привычный ей, страстной читательнице романов, французский язык.
Таким образом, описывая дворянскую жизнь, быт, светские разговоры и развлечения, переживания юной девушки, Пушкин повсеместно использует иностранные языки, чаще всего - легкомысленный французский, но, когда дело доходит до серьёзнейших моментов в жизни главных героев – здесь уже нет места «иноплеменным словам»! Такие важные моменты можно доверить только родному языку - русскому!
Писатель Константин Бальмонт (1867-1942) в «Мыслях о творчестве» отметил: «…если создатель русского стиха, Пушкин, был первым поэтом, превратившим русские слова в крылья бабочек и крылья птиц и заставившим размерные русские строки сверкать золотом и звенеть серебром, Тургенев был первым поэтом русской прозы, равного которому доныне ещё не было, он воспринял все Пушкинское золото и сковал серебряные звоны, еще более певучие. Письма Тургенева к Виардо были переведены с французского языка и полностью без купюр опубликованы сразу же после смерти Виардо.Свою огромную любовь к певице Тургенев описывает на французском языке, находя его самым мелодичным и подходящим для выражения своих глубоких чувств.
С родиной Тургенева связывают обязательства, с Францией - эмоции и чувства, необходимые ему, чтобы писать. И появляются чудесные “Вешние воды”, “Дым”, “Новь”. Так он и живет всё это время в раздвоении между долгом и любовью, не чувствуя себя дома ни в России, ни во Франции, а лишь в семье Виардо. Да, ему не удалось “свить гнездо”, но ему была дарована судьбой идеальная, роковая, страстная, необъяснимая разумом любовь.
Роман – эпопея «Война и мир» Льва Николаевича Толстого (годы жизни: 1828 – 1910) описывает события войн против Наполеона: 1805 года и Отечественной войны 1812 года - это годы господства французского языка в «светском обществе» и дворянской среде. Сам Толстой всегда писал название романа по-французски - «Laguerre е t la paix» .
В-третьих, французский язык используется автором в описании сцен, где присутствует Наполеон, кто-то из его окружения или из его армии, причем, используется самым непредсказуемым образом. В романе речь Наполеона наполовину состоит из французских слов, наполовину из русских, так же как и у Неlеnе или Жюли Курагиной.
Употребление в речи великолепнозвучащего французского языка Анной Павловной Шерер (фрейлиной и приближенной императрицы) придает рману необыкновенный по красоте колорит.В романе от начала и до конца мы постоянно встречаем французские слова,клише, выражения,подчеркивающие образованность высшего света России.
Толстой свободно объединяет два языка, образуя то, что его современники называли «смешением французского с великорусским».
Таких примеров можно привести множество, они встречаются на протяжении всего романа, причем нельзя сказать, что французский язык используют только те, кто вращается в светском обществе, те, кто далек от настоящего русского народа. Яркий пример тому - Кутузов - полководец, который всегда был приближен к народу. «All
е
z voir, mon cher, s i la troisieme division a depasse le village...»,
- отдает он приказание князю Болконскому, единственному главному герою в романе, который французский язык не
Андрей Болконский, Пьер Безухов, Долохов, многие другие - все они были из дворян. Но привычка к русско-французскому образу жизни, тем не менее, не помешала им встать на защиту Родины, не щадя своей жизни.Основной целью использования Толстым в романе «Война и мир» французского языка является, на мой взгляд, не только создание исторически достоверного общества (в котором без французского ну никак), а и необходимость показать и подчеркнуть тот факт, что, несмотря на русско-французский образ жизни, на привычки и характеры русских людей, для них не стоял вопрос защищать Родину или нет даже в тот момент, когда их «учителя» пошли против нее.С армией, покорившей Европу, сражались ополченцы, отказывавшиеся от водки перед боем, партизаны, наводившие панику на завоевателей. Толстой показывает бесстрашного партизана Тихона Щербатого, который "был самым полезным и храбрым человеком" в отряде Денисова, старостиху Василису, уничтожившую сотни французов, дьячка, ставшего командиром партизанского отряда. "Партизаны уничтожили великую армию по частям", - пишет Толстой.
Дени́с Васи́льевич Давы́дов (16 июля , Москва - 22 апреля [4 мая ] , село Верхняя Маза , Сызранский уезд ,Симбирская губерния) - генерал-лейтенант , идеолог и предводитель партизанского движения , участник Отечественной войны 1812 года , русский поэт «Пушкинской плеяды» ,великолепно знающий французский язык в совершенстве..
Когда французы начинают отступать от Москвы, наступает время партизанских вылазок. В фильме « Эскадрон гусар летучих» режиссер показывает героические поступки русского дворянина Дениса Давыдова и его эскадрона. Они переодеваются во французов, используют знание языка, проникают во французскую армию и узнают необходимую информацию о русских военнопленных, причем, они прекрасно осознают, что с ними будет, если враги узнают, что они русские, притворяющиеся французами. Не задумываясь о последствии русские офицеры совместно с партизанскими отрядами становятся на борьбу против своего врага. Терпя холод и голод, они думают только об одном, плечом к плечу встать за матушку Русь.
Крестьянка хутора Горшкова Сычёвского уезда Смоленской губернии, старостиха (жена старосты), принимавшая участие в тяжелых сражениях против отрядов французов. Во время Отечественной войны 1812 года, помогая мужчинам, несколько раз участвовала в конвоировании захваченных ими пленных французов в город Сычёвка и однажды убила косой строптивого пленника.
Заключение:
Подводя итог своей работы, хочу сделать следующий вывод: французский язык невероятно красив и мелодичен. И неудивительно, что уже несколько веков он считается языком культурных, хорошо образованных людей. Особенно ярко это отразили русские поэты и писатели на страницах своих произведений, которые также относятся к «золотой сокровищнице» нашей отечественной литературы. Но самое главное, что было всегда присуще русскому народу – это единение русской души, биение в унисон наших сердец, когда приходит на русскую землю лихая година.
Беда, пришедшая с наступлением войны 1812 года была бедой не одного человека, а всего народа. Плечом к плечу встало не только дворянство, но и простые люди, которые ни за что не отдадут свою матушку Русь.
Список используемой литературы и интернет-сайтов
1. 200 тем французского языка, А.А. Сологуб.- Ростов н\Д:ООО «Удача» , 2008 год
МКОУ 1-Абрамовская средняя общеобразовательная школа
Таловского муниципального района
Французский язык на страницах русской литературы
ученик 9 класса
Руководитель: Русанова
Наталья Леонидовна
Учитель
Французского языка ВКК
Абрамовка, 2013
Тезисы
Французсий язык на литературных страницах А. С. Пушина и И.С. Тургенева.
Писатель Константин Бальмонт (1867-1942) в «Мыслях о творчестве» отметил: «…если создатель русского стиха, Пушкин, был первым поэтом, превратившим русские слова в крылья бабочек и крылья птиц и заставившим размерные русские строки сверкать золотом и звенеть серебром, Тургенев был первым поэтом русской прозы, равного которому доныне ещё не было, он воспринял все Пушкинское золото и сковал серебряные звоны, еще более певучие. Письма Тургенева к Виардо были переведены с французского языка и полностью без купюр опубликованы сразу же после смерти Виардо. Французский язык в романе Л.Н. Толстого «Война и мир».
«Laguerreetlapaix» .Когда французы начинают отступать от Москвы, наступает время партизанских вылазок. В фильме « Эскадрон гусар летучих» режиссер показывает героические поступки русского дворянина Дениса Давыдова и его эскадрона. Они переодеваются во французов, используют знание языка, проникают во французскую армию и узнают необходимую информацию о русских военнопленных, причем, они прекрасно осознают, что с ними будет, если враги узнают, что они русские, притворяющиеся французами.
Французский язык невероятно красив и мелодичен. И неудивительно, что уже несколько веков он считается языком культурных, хорошо образованных людей. Ведь в любом европейском языке вы найдете массу заимствований из французского, относящихся к культуре, архитектуре, живописи, театру, танцу, кулинарии и моде.
Рецензия
Учителя французского языка
МКОУ 1 – Абрамовской СОШ
Русановой Натальи Леонидовны
На научно – исследовательскую работу
Ученика 9 класса
Авдеева Алексея Юрьевича
Рецензия руководителя
Данное исследование «Французский язык на страницах русской литературы» посвящено изучению причин появления и проявлению французского языка в конце 18 - начале 19 веков на страницах русской литературы.
Руководитель учебного исследования: учитель французского языка МКОУ 1 – Абрамовской СОШ Русанова Наталья Леонидовна.
Целью данного исследования является изучение употребления французского языка на страницах русской литературы 18 – 19 веков и отображение франко-язычных сюжетов на экранах советского кинематографа. Автором исследования проделана большая работа: изучены материалы, имеющие отношения к данной теме (прочитаны письма на французском языке А. С. Пушкина и И. С. Тургенева),просмотрены фильмы: « Война и мир», « Дворянское гнездо», « Эскадрон гусар летучих».
Кроме того, раскрыто значение французской культуры и литературы для русской культуры в целом и русского литературного языка, в частности.
Исследование показало, что проникновение французского языка осуществлялось вследствие контактов – политических, военных, культурных, научных, торговых - двух стран. Французскому языковому воздействию на русский язык в большей степени содействовал внутренний фактор - двуязычие русского дворянского общества в 18 - 19 веках как характерная черта языковой ситуации. В работе исследован, описан и использован интересный наглядный материал, составлена презентация с использованием кадров фильмов, которые были показаны на советских экранах, которые также относятся к «золотой сокровищнице» русского кинематографа, что свидетельствует об интересе автора к избранной теме. Автор грамотно структурировал свое исследование. Работа состоит из введения, основной части, заключения.
В работе выполнен анализ:
Языковой ситуации в историческом и культурном аспекте России,
Способов применения французского языка «высшим обществом» в быту, в литературе, в частных письмах.
Особенность данной работы состоит в том, что автор подчеркивает значимость изучения иностранных языков для интеллектуального развития человека.
Работа соответствует требованиям предъявляемым к учебным исследованиям и заслуживает высокой оценки.
19.05.2013г. Русанова Наталья Леонидовна.
Список содержания работы:
1.Тезисы
2.Рецензия руководителя
а) Введение « Владение иностранным языком - неотъемлимая черта высшего светского общества»
б). Франция - центр всей европейской умственной жизни 18-19 века.
4.Основная часть: «Французский язык на страницах русской литературы».
5. Заключение.
Введение
La langue francaiseestune femme. Et cette femme estsi belle, sifiere, simodeste, sihardie, touchante, voluptueuse, chaste, noble, familiere, folle, sage, qu"onl"aime de toute son ame, et qu"onn"estjamaistente" de luietreinfidele. (AnatoleFrance).
« Французский язык схож с женщиной, красивой, горделивой, скромной и не притязательной, дерзкой, сластолюбивой, целомудренной, благородной и такой родной, которую любишь всем своей душой, которую не покинешь никогда».(Анатоль Франс).
Изучая французский язык в школе, читая произведения русских поэтов и писателей, я не раз встречал на литературных страницах французские слова, клише и речевые обороты, которые употреблялись русским дворянством в 18-19 веках. Погружаясь в глубину этих строк, понимаешь, что владение иностранным языком всегда было неотъемлимой чертой высшего светского общества.
Историческую, культурную и языковую ситуацию в России конца 18 - начала 19 веков невозможно рассматривать в отрыве от общей обстановки в Европе. При Людовике XIV французская литература и французский язык сделались модными в Европе, а Франция стала центром всей европейской умственной жизни».Большое значение придавал этот король и развитию придворного быта, сделав свой двор самым блестящим и многолюдным в Европе, что тоже в немалой степени способствовало распространению французского влияния на великосветские круги других государств.
Вся русская культура рубежа 18 - 19 веков несла на себе ярко выраженный отпечаток подражания французской, благодаря чему со второй половины 18 века французское влияние проявлялось практически во всех сферах жизни высшего общества, включая его быт, мысли и вкусы. Франция в указанный период была центром просвещения, культурной, литературной жизни, законодательницей мод и властительницей дум всей Европы.
Как видим, выбор французского языка не случаен, поскольку в указанный период он был не только наиболее лексически богатым и стилистически развитым языком Европы.Гибкий, изящный, разнообразный, французский язык стал языком межнационального и светского общения в дворянских обществах Европы.В России же французский язык не только приобрел статус языка дворянских салонов, но также использовался и для внутрисемейного, бытового общения в аристократических кругах.
Поколения молодежи России конца 18 - начала 19 века были воспитаны на произведениях французских классиков 17 - 18 веков. Творения Буало, Корнеля, Расина, Мольера, Вольтера, Дидро, Руссо и многих других гениальных французов прочно утвердились в программах воспитания и обучения во многих учебных заведениях и в домашнем образовании российских дворян.
Французсий язык на литературных страницах А. С. Пушина и И.С. Тургенева. Уже в лицее А.С. Пушкин плотно занимался поэзией, особенно французской, за что и получил прозвище «француз». Почти из восьмисот сохранившихся писем Пушкина по-французски написаны немногим более ста. Роман «Евгений Онегин» занимает центральное место в творчестве Пушкина. Это его самое крупное художественное произведение, самое популярное, оказавшее наиболее сильное влияние на судьбу всей русской литературы. Пушкин работал над романом более 8 лет.
Классический образец общепринятого светского воспитания - детство Онегина (Гл.1, строфа III):
СперваMadamе за ним ходила,
Потом Monsieur ее сменил...
Monsieur l"Abbé, француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.
Выйдя в свет, Онегин хорошо знает французский язык, умеет поддержать непринужденную беседу, блеснуть эпиграммой, знает историю, немного понимает по-латыни, любит театр.
Татьяна вообще не умела говорить по-русски или говорила как иностранка, с акцентом и ошибками. Когда дело касалось тонких переживаний - вот здесь помогал Татьяне привычный ей, страстной читательнице романов, французский язык.
Таким образом, описывая дворянскую жизнь, быт, светские разговоры и развлечения, переживания юной девушки, Пушкин повсеместно использует иностранные языки, чаще всего - легкомысленный французский, но, когда дело доходит до серьёзнейших моментов в жизни главных героев – здесь уже нет места «иноплеменным словам»! Такие важные моменты можно доверить только родному языку - русскому!
Писатель Константин Бальмонт (1867-1942) в «Мыслях о творчестве» отметил: «…если создатель русского стиха, Пушкин, был первым поэтом, превратившим русские слова в крылья бабочек и крылья птиц и заставившим размерные русские строки сверкать золотом и звенеть серебром, Тургенев был первым поэтом русской прозы, равного которому доныне ещё не было, он воспринял все Пушкинское золото и сковал серебряные звоны, еще более певучие. Письма Тургенева к Виардо были переведены с французского языка и полностью без купюр опубликованы сразу же после смерти Виардо.Свою огромную любовь к певице Тургенев описывает на французском языке, находя его самым мелодичным и подходящим для выражения своих глубоких чувств.
С родиной Тургенева связывают обязательства, с Францией - эмоции и чувства, необходимые ему, чтобы писать. И появляются чудесные “Вешние воды”, “Дым”, “Новь”. Так он и живет всё это время в раздвоении между долгом и любовью, не чувствуя себя дома ни в России, ни во Франции, а лишь в семье Виардо. Да, ему не удалось “свить гнездо”, но ему была дарована судьбой идеальная, роковая, страстная, необъяснимая разумом любовь.
Французский язык в романе Л.Н. Толстого «Война и мир».
Роман – эпопея «Война и мир» Льва Николаевича Толстого (годы жизни: 1828 – 1910) описывает события войн против Наполеона: 1805 года и Отечественной войны 1812 года - это годы господства французского языка в «светском обществе» и дворянской среде. Сам Толстой всегда писал название романа по-французски - «Laguerre еt la paix» .
Французский язык в романе Льва Николаевича Толстого «Война и мир» используется крайне широко, это замечают все, хотя бы потому, что произведение начинается именно с фразы, сказанной Анной Павловной Шерер на французском языке. В романе от начала и до конца мы постоянно встречаем французские слова и выражения. Хотя это и затрудняет чтение, так как отвлекает от сюжетной линии, однако, французский язык занимает в композиции произведения далеко не последнее место, это доказывается хотя бы тем, что Толстой на протяжении своей жизни несколько раз убирал и вновь добавлял его в роман. Убирал преимущественно под влиянием критиков, так как многие из них в то время были против французского языка, а вновь добавлял, потому что него роман терял какую-то часть, без которой идея произведения была выражена уже далеко не столь ярко.
Попытаемся понять, почему же Толстой пошел на использование французского языка и что он хотел подчеркнуть этим.
Прежде всего, на мой взгляд, необходимо проанализировать роман и понять, в каких ситуациях автор прибегал к французскому языку.
Во-первых, французский язык встречается везде, где описывается светское общество, диалоги в высшем свете, к примеру, в кружках Не1еn и Анны Павловны, причем используется он не только при обсуждении тем, связанных с войной, с Наполеоном, политикой, а наоборот, используется практически всегда.
Во-вторых, Толстой использует французский язык в названиях характерных для того времени блюд, к примеру, «santeanmadere из рябчиков» или «суп а"latortue», танцевальных фигур и в аналогичных случаях.
В-третьих, французский язык используется автором в описании сцен, где присутствует Наполеон, кто-то из его окружения или из его армии, причем, используется самым непредсказуемым образом. В романе речь Наполеона наполовину состоит из французских слов, наполовину из русских, так же как и у Неlеnе или Жюли Курагиной.
Употребление в речи великолепнозвучащего французского языка Анной Павловной Шерер (фрейлиной и приближенной императрицы) придает рману необыкновенный по красоте колорит.В романе от начала и до конца мы постоянно встречаем французские слова,клише, выражения,подчеркивающие образованность высшего света России.
Толстой свободно объединяет два языка, образуя то, что его современники называли «смешением французского с великорусским».
Таких примеров можно привести множество, они встречаются на протяжении всего романа, причем нельзя сказать, что французский язык используют только те, кто вращается в светском обществе, те, кто далек от настоящего русского народа. Яркий пример тому - Кутузов - полководец, который всегда был приближен к народу.
«Allеz voir, mon cher, s i la troisieme division a depasse le village...»,
- отдает он приказание князю Болконскому, единственному главному герою в романе, который французский язык
не
использует, а если и использует, то с явным неудовольствием. А Пьер Безухов, человек, который провел долгое время в плену у французов, не испытывает после этого отвращения к их языку, а напротив, подолгу с интересом разговаривает с французскими пленными.
Все эти факты действительно позволяют утверждать, что одна из целей использования французского языка Толстым - показать схожесть двух народов.
Андрей Болконский, Пьер Безухов, Долохов, многие другие - все они были из дворян. Но привычка к русско-французскому образу жизни, тем не менее, не помешала им встать на защиту Родины, не щадя своей жизни.Основной целью использования Толстым в романе «Война и мир» французского языка является, на мой взгляд, не только создание исторически достоверного общества (в котором без французского ну никак), а и необходимость показать и подчеркнуть тот факт, что, несмотря на русско-французский образ жизни, на привычки и характеры русских людей, для них не стоял вопрос защищать Родину или нет даже в тот момент, когда их «учителя» пошли против нее.С армией, покорившей Европу, сражались ополченцы, отказывавшиеся от водки перед боем, партизаны, наводившие панику на завоевателей. Толстой показывает бесстрашного партизана Тихона Щербатого, который "был самым полезным и храбрым человеком" в отряде Денисова, старостиху Василису, уничтожившую сотни французов, дьячка, ставшего командиром партизанского отряда. "Партизаны уничтожили великую армию по частям", - пишет Толстой.
Участник Отечественной войны 1812 года , русский поэт «Пушкинской плеяды» ,великолепно знающий французский язык в совершенстве..
Когда французы начинают отступать от Москвы, наступает время партизанских вылазок. В фильме « Эскадрон гусар летучих» режиссер показывает героические поступки русского дворянина Дениса Давыдова и его эскадрона. Они переодеваются во французов, используют знание языка, проникают во французскую армию и узнают необходимую информацию о русских военнопленных, причем, они прекрасно осознают, что с ними будет, если враги узнают, что они русские, притворяющиеся французами. Не задумываясь о последствии русские офицеры совместно с партизанскими отрядами становятся на борьбу против своего врага. Терпя холод и голод, они думают только об одном, плечом к плечу встать за матушку Русь. Сычёвского уезда Смоленской губернии, старостиха (жена старосты), принимавшая участие в тяжелых сражениях против отрядов французов. Во время Отечественной войны 1812 года, помогая мужчинам, несколько раз участвовала в конвоировании захваченных ими пленных французов в город Сычёвка и однажды убила косой строптивого пленника.
Заключение:
Подводя итог своей работы, хочу сделать следующий вывод: французский язык невероятно красив и мелодичен. И неудивительно, что уже несколько веков он считается языком культурных, хорошо образованных людей. Особенно ярко это отразили русские поэты и писатели на страницах своих произведений, которые также относятся к «золотой сокровищнице» нашей отечественной литературы. Но самое главное, что было всегда присуще русскому народу – это единение русской души, биение в унисон наших сердец, когда приходит на русскую землю лихая година.
Беда, пришедшая с наступлением войны 1812 года была бедой не одного человека, а всего народа. Плечом к плечу встало не только дворянство, но и простые люди, которые ни за что не отдадут свою матушку Русь.
Список используемой литературы и интернет-сайтов
Французский текст и его функции в романе «Война и мир»
Елена КОЛЕСНИК,
11-й класс,
Гимназия-лаборатория
Салахова, г. Сургут
(учитель - И.С. Щербакова)
Реферат Елены Колесник посвящён изучению роли французского текста в романах XIX века. Исследовательская работа получила диплом I степени на региональной конференции «Шаг в будущее». Мы печатаем фрагмент реферата, касающийся романа Л.Н. Толстого «Война и мир».
Большое количество иностранных реплик в толстовском романе ощущается читателем как самостоятельный текст, введённый в ткань русского повествования. При включении чужого текста, в нашем случае - французского языка, основной текст “приобретает черты повышенной условности, подчёркивается его игровой характер - иронический, пародийный, театрализованный”.
П оказательной в этом смысле является сцена, которая открывает роман. Длинная французская реплика, принадлежащая Анне Павловне Шерер, сразу представит нам героиню той “энтузиасткой”, ощущающей своё особое общественное положение и место приближённой императрицы, какою она и является. Как только Шерер названа автором и объявлено, что этой репликой она встретила важного чиновного князя Василия, Толстой помещает текст её записочки, которой утром князь, как и все другие гости (автор помечает - “без различия”), приглашён на этот вечер. Поставленные рядом переводы с французского позволяют увидеть, что в обоих случаях чужой язык выполняет своеобразную роль маски, скрывая, в одном случае, острое чувство (“...все гадости, все ужасы этого Антихриста...”), в другом - пошлую банальность (“...у бедной больной...”).
На иностранном языке всё сказанное изящно и пристойно, но читатель, безусловно, вспомнит, что даже непристойная брань на чужом языке не звучит так грубо.
На этой же странице автор комментирует французский своих героев (“Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды, и с теми тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состарившемуся в свете и при дворе значительному человеку”). Но при этом почти рядом Толстой пишет, как говорят князь и Анна Павловна: один - “лениво, как актёр говорит роль старой пиесы”, другая, напротив, “преисполнена оживления и порывов”. Так задана атмосфера неестественного, неорганичного, марионеточного поведения. Потому, когда во второй главе в гостиной Шерер появляется Пьер, на лице хозяйки “изобразились беспокойство и страх”. Этот страх, поясняет Толстой, “мог относиться только к умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду”, который отличает Пьера от всех в гостиной. На французское приветствие Анны Павловны “Пьер пробурлил что-то непонятное”.
Даже прочитав только эти две главы не полностью, читатель, безусловно, приходит к выводу, что французский как бы диктует героям определённую модель поведения. В то же время Пьер, воспитанный за границей, названый на французский манер, отказавшись от чужого языка, позволяет себе отказаться и от ритуала “слушания о здоровье тётушки и её величества”, без страха говорить, что план высокого гостя Шерер - “химера”. Поневоле с первых глав читателю приходится понять, что естественность и органичность сопряжены в романе с русским языком, которым заканчивается первая глава, ибо даже Анна Павловна, обращаясь к Безухову, все реплики произнесёт только по-русски.
Любопытно остановиться ещё на одном любимом герое Толстого. Появление Андрея Болконского сопровождается довольно длинной авторской характеристикой, затем следует короткий диалог на французском языке Анны Павловны и Болконского. Разговор этот Андрею неприятен, и для того, чтобы прервать его, князь на французскую реплику безапелляционно отвечает русской. Сцена эта явственно показывает, как, пользуясь французским, герой подчинён предписанному, установленной непонятно кем норме, должен соблюдать правила этой игры, а переходя на русский язык, он становится самим собой, театральное действо прекращается.
Дальнейшее рассмотрение взаимодействия французского и русского языков в этой знаменитой толстовской сцене, вплоть до пятой главы, заставляет нас выдвинуть следующую гипотезу: соединение русского с французским создавало ситуацию “повышенной условности”, выражаясь словами Лотмана. Именно она толкала писателя на то, чтобы подчеркнуть искусственное, неестественное, кукольное начало в тех героях, кто предполагает выражать себя по-французски. То есть главная идея толстовского романа - противопоставление естественного и неестественного, оппозиция истинного (естественного) и ложного (неестественного) - задавалась самой стихией соединения двух языков.
Пребывание героев в сфере двух языковых культур делает их поступки противоречивыми, особенно явственно это видно на образах князя Андрея и Пьера Безухова. Но касается это не только главных героев. Интересной для нас в этом смысле может оказаться сцена встречи императора Александра I с французом Мишо (т. 4, ч. 1, гл. 3). Сцена кажется проходной и довольно незначимой в развитии сюжета, скорее она нужна Толстому для развития образа императора, который был противопоставлен Кутузову ещё в первом томе и отнесён к героям, тяготеющим к “полюсу Наполеона”. В этой главе все реплики, кроме авторского комментария, произнесены по-французски. Писатель говорит в начале главы, что Мишо не знает по-русски, поэтому, с одной стороны, понятно, почему диалог ведётся на французском. Но, с другой стороны, разве не мог император, узнав о тяжкой потере (кстати, отметим, что вся последняя часть предыдущего тома повествует о Бородинском сражении, сдаче Москвы, и получается, что император узнаёт о нём последним), выразить свои чувства на родном языке?
Нет, не мог! Не мог потому, что с самого начала их разговора становится ясно - это настоящий спектакль, где каждый играет свои роли: Александр - заботливого покровителя народа и государства, Мишо - верного слуги “своего treès gracièux souverain” (всемилостивейшего повелителя).
При фразе “всемилостивейший повелитель” Толстой в скобках замечает, “как он писал”. Это самое начало главы, и читатель сразу понимает, что автор пользуется мемуарами Мишо, а значит, ничего не выдумывает, но идёт вслед за свидетелем времени. Точно так же в конце главы возле финальной реплики посланца стоит авторское уточнение: “как он говорил впоследствии”. Эти вводные конструкции нужны Толстому для композиционного оформления главы. Невольно поражаешься тому, как точно при помощи безупречной формы (в данном случае при помощи всего двух авторских реплик рождается композиционное кольцо) писатель подталкивает нас к прочтению своей главной идеи.
По большому счёту, в главе никаких событий не происходит, если не считать, что “прекрасные голубые глаза” императора “увлажнились слезами”. Мишо привёз страшное известие об оставлении Москвы. Почему же Кутузов посылает именно его, француза, хоть и “quoique étranger, Russe de coer et d"âme” (иностранец, но русский в душе), а не кого-то из русских адъютантов или тех полководцев, которые милы Александру I? Наверное, потому, что для любого русского человека потеря Москвы - личное горе, а Мишо зато имел “такое печальное лицо, когда он был введён в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него: “M"apportez vouz de tristes nouvelles, colonel?” (“Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?”). О потере он сообщает почтительно, а когда обнаруживает, что на вопрос государя: “...Comment avez-vous laissé l"armée, en voyant ainsi, sans coup férir abandonner mon ancienne capitale? N"avez-vouz pas apercu du découragement?..” (“...Как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?”) - ещё не успел приготовить ответа, начинает выигрывать время. Толстой говорит о “тонкой, чуть заметной улыбке на губах” и о том, что ответ он приготовил в форме “лёгкого и почтительного jeu de mots” (игра слов, каламбур). В то время как государь строго хмурится, “уполномоченный русского народа” “с почтительной игривостью” приводит в действие своё “jeu de mots”. В принципе, мы находимся рядом с кульминационной сценой главы, ибо, по замыслу действующих лиц, после тонкой лести Мишо и наступает некий апогей: “чувствительный” император “с лаковым блеском глаз” произносит монументальную, более похожую на монолог трагического героя не очень талантливой пьесы реплику. Эта фраза сопровождается “величественным жестом”, произносится “взволнованным голосом”, “с выступившими ему на глаза слезами”. Своих подданных он называет “храбрецами”, “любезными дворянами”, “добрыми мужиками”, грозится “отпустить бороду”, “есть один картофель”, но “не заключить мира с Наполеоном”, а только уничтожить его. Все цитаты приведены нами из перевода Толстого, ибо всё произнесено, разумеется, по-французски. Именно французский язык и позволяет, и заставляет одновременно императора поддержать и продолжить театральное действо, начатое Мишо. Как раз здесь соединение объёмного французского текста с коротенькими, но меткими авторскими замечаниями на русском языке создаёт ощущение театральной пародии на классическую пьесу дурного качества. Ясно видно, что оба действующих лица изо всех сил играют свою историческую роль, не сомневаются, что этот эпизод будет вписан на страницы мировой истории. Толстой, как всегда, не прощает своим героям неестественности, а соединение французского и русского языков и создаёт атмосферу наигранности, театральности, дурного актёрства. Язык героев так и хочется назвать “тактическим французским”, а каждому из участников сцены кажется, что режиссирует именно он и что история запомнит только его.
Суммируя вышесказанное, приходим к выводу о том, что русский и французский у Толстого - противоположны. Русский заставляет героя стремиться к самопостижению, к определению своего места в мире. Французский не требует от героев ни духовных, ни интеллектуальных усилий. Они ведут себя так, словно французский и является показателем их способностей, культуры и духовных качеств.
Стиль Толстого представляет собой дальнейшее развитие русского литературного языка, разработанного в творчестве Пушкина, Лермонтова, Гоголя и их продолжателей. Он питается, с одной стороны, языком художественной и научной литературы (русской и европейской), с другой — разговорной речью дворянской интеллигенции, с третьей — речью народной, преимущественно крестьянской. Язык «Войны и мира» необычайно богат и разнообразен. Здесь мы встречаем, во-первых, речевой стиль исторических документов, мемуаров начала XIX века, которые передают черты языка изображаемой эпохи. Такова, например, речь франкмасонского ритора при вступлении Пьера в масоны. Она окрашена в официально-канцелярский и церковнославянский колорит, свойственный той эпохе: «Не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения»; «учинять их способными к восприятию оного» и т. п. Но В то же время в языке Толстого много бытовой русской речи, особенностей областных говоров: «ГУМНЫ», «зеленя», «с вечера стало замолаживать», «в поперечь волку» … Простой народный язык выступает ярко у Толстого в тех местах, где он говорит о народе. Рассказывая о партизанской войне, Толстой пишет: « .. .дубина народной войны поднялась со всей своей грозною и величественною силой и … опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие».
Основное направление в работе Толстого над языком заключал ось в стремлении писателя создать язык, который мог бы правдиво, с предельной полнотой выразить мысль автора и был бы точным и гибким в изображении сложных философских исканий и глубоких состояний души
его героев. Отсюда и вытекает подчас некоторая громоздкость толстовской речи. Эта тяжеловесность вполне закономерна, так как она отражает собою сложность тех душевных состояний, какие описывал Толстой.
В области языка, как и во всей своей художественной работе, Толстой борется за правду и простоту, за реализм, за беспощадное разоблачение словесных штампов, ходячих фраз, за точное, неприкрашенное изображение жизни в художественном и публицистическом слове. Такое слово и создает Толстой, опираясь на язык народа, который не прикрывает фразой, как светское общество, свои настоящие мысли и чувства, а идет к слову от жизни, от дела, от живого явления, отчего и бывают так метки его определения. «В России, — писал Толстой в статье «О народном образовании», — мы часто говорим дурным языком, а народ всегда хорошим».
Вот за зтот-то хороший язык народа — точный, реалистический — и боролся Толстой. Отсюда и идет в «Войне и мире» настойчивое разоблачение автором условного, принятого в романтической литературе и в светских кругах, языка, полного туманных, «красивых» фраз, словесно-книжных штампов. Яркие примеры зтого представляют рассказ Николая Ростова о
Шенграбенском сражении и пояснения к нему самого автора, а также толстовское описание посещения оперы Наташей Ростовой. По пронизывающей весь роман идее, утверждающей народную правду, эпопея «Война и мир» является подлинно народным произведением, великой патриотической поэмой, прославляющей героизм русского народа в одну из значительнейших эпох его славной истории.
Источник: По А. Зерчанинову, Д. Райхину, В. Стражеву
Язык «Войны и мира» ярок, прост, выразителен, многокрасочен и строго логичен. В этой великой исторической эпопее, по словам В. Виноградова, глухо и сквозь живой гул современности 1 860-х годов должно было звучать «эхо» голосов изображаемой эпохи. И Толстой сумел довести это «эхо» до своих читателей. Внимание читателя также обращает на себя обилие французской речи. Французский язык считался в то время обязательной
принадлежностью дворянского общества, особенно высшего, хотя против этого иноязычного засилья БОРОЛИСЬ передовые люди своего времени. В «Войне и мире» по-французски говорят главным образом те действующие лица, которые чужды русскому народу. В то же время Пьер, недавно приехавший из-за границы, где он восгитыаался говорит по-русски. К французскому языку он прибегаеттолько в тех случаях, когда высказывает не то, что чувствует (объяснение в любви Элен), или выражается искусственно (разговор с Анатолем Курагиным по поводу попытки похищения Ростовой). «Французская фраза ему противна», — писал о Толстом Тургенев. В тех случаях, когда представители высшего дворянства обращаются к русскому языку, он отличается некоторыми особенностями. Характерно здесь включение в изысканную французскую речь простонародных выражений. Так, например, Шиншин в свой французский язык вводит крестьянские пословицы: «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил веретена». Или: «Немец на обухе молотит хлебец» и т. п. Князь Василий, который всегда говорит по-французски (и всегда лжет), чтобы выразить свое «искреннее» расположение к старику Болконскому и проявить свое «простодушие» ,тоже обращается к народной речи: «Дпя милого дружка семь верст не околица». Представляя хозяину дома своего сына, он говорит: «Прошу любить и жаловать».
Когда во время вторжения французов в Россию столичные дворяне сочли необходимым отказаться от французского языка и перейти к забытому ими русскому (некоторые даже нанимали учителей русского языка), общий склад их речи носит не вполне русский характер. Здесь в большом количестве встречаются галлицизмы: «вы никому не делаете милости»; «что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?»;
«мы в Москве все восторженны через энтузиазм»; «я имею ненависть ко всем французам»; «за корпией делает прекрасные разговоры»; «хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись» и т. д. Толстой мастерски создает особый колорит эпохи и классов путем введения некоторых архаизмов (бальная роба, пудромант), а также терминологии и фразеологии, характерных для военной среды начала XIX века: баталия, отретироваться и ретираду произвести в совершенном порядке и т. п.
Важны в этом отношении и особенности речи масонов: «противоборствовать злу, царствующему в мире»; «положите цепи на ваши чувства и ищите блаженство не в страстях, а в своем сердце». Лексика масонов включает много слов, свойственных изображаемой в романе
эпохе: премудрость, добродетель, таинство, блаженство, приуготовление, изъяснение, добронравие, храмина и др. Здесь мы встречаем и славянизмы: токмо, сия и т. д.
Поскольку Толстой показывает и крестьянскую Русь, широкой волной в повествование вливаются живая народная речь, а также элементы устного народного творчества. Вспомним разговор солдат после смотра полка Кутузовым:
«- Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
— А то нет! Вовсе кривой.
— Не … брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки все оглядел.
— Как он, братец, ты мой, глянет на ноги мне … ну! думаю … »
А вот разговор богучаровских мужиков со старостой Драном:
«- Ты мир-то поедом ел сколько годов? — кричал на него Карп. —
Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши
дома али нет?
— Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни
синь пораха не вывозить, — вот она и вся! — кричал другой».
И лексика, и фразеология, и синтаксис — все здесь, как и в ряде дру-
гих мест, с исключительной правдивостью воспроизводит речь крестьян.
Большое место занимает крестьянское просторечие и в языке поместного дворянства (старика Болконского, Ростовых] и частично
московского (Ахросимовои).
Болконский убеждает свою дочь заниматься математикой: «Стерпится — слюбится … Дурь из головы выскочит».
Своего сына, решившего отправиться на войну, он встречает такими словами: «А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? .. Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными
запишет. Зцороао!»; и дальше: «Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело».
Старый граф Ростов, желая похвалить Наташу, говорит: «Да, порох! … В меня пошла!» О своем управляющем он отзывается так: «Экое золото у меня этот Митенька … Нет того, чтобы нельзя … » Марья Дмитриевна Ахросимова всегда говорила по-русски: «Имениннице дорогой
с детками … Ты что, старый греховодник, — обратил ась она к графу, целовавшему ее руку, — чай, скучаешь в Москве? собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут … — она указала на девиц, — хочешь не хочешь, надо женихов искать».
Многое от крестьянской речи и в языке офицеров, близких к крестьянской массе — Тушина, Тимохина и др. Когда Тушина застали без сапог старшие офицеры, он, чтобы выйти из неловкого положения, пытается перейти в шутливый тон: «Солдаты говорят: разумшись ловчее». Во время боя он приговаривает: «Круши, ребятаl), А, набгюдая результаты стрельбы своей батареи, отмечает: «Вишь, пыхнуЛ опять». Его излюбленные обращения: голубчик, милая душа. Но язык каждого из действующих лиц имеет свои индивидуальные черты.
Речь каждого солдата и крестьянина имеет свои характерные особенности, начиная с Каратаева, Лаврушки и кончая мимолетными, эпизодическими образами. Так, речь Каратаева — всегда довольно многословная и поучающая. Даже в эпизоде с его попыткой присвоить
остаток холста, принадлежавшего французскому солдату, после того как француз дарит ему этот остаток, Каратаев находит поучительную сентенцию: «Нехристь, а тоже душа есть. То-то старички говаривали: потная рука таровата, сухая неподатлива. Сам полый, а вот отдал же».
Совсем иной характер носит речь Тихона Щербатого, умного, твердого, решительного, бесстрашного человека.
Ясная, точная и в то же время образная и не лишенная юмора она состоит из коротких, иногда неполных предложений, в которых преобладающее место принадлежит глаголу, что придает ей оттенок энергии.
«- Ну, где пропадал? — сказал Денисов.
— Где пропадал? За французами ходил, — смело и поспешно отвечал Тихон …
— … Ну что же, не вэяп>.
— Взять-то взял, сказал Тихон.
-Гдежон?
— Да я его взял сперва-наперво на зорьке еще … да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму … Пошел за другим … подполоз я таким манером в лес, да и лег. — Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. — Один и навернись … Я его таким манером и сграбь. — Тихон быстро, легко вскочил. — Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами».
Речь крестьян содержит в себе много фольклорных элементов. Каратаев постоянно использует созданные народом мудрые пословицы
: «Да червь капусту глаже, а сам прежде того пропадае»; «Наше счастье, дружок, как Вода в бредне: тянешь — надулось, а вытащишь — ничего нету»; «Уговорец- делу родной братец» и др. При помощи пословиц иногда выражают свои
мысли и другие персонажи: «И полынь на своем корню растет».
Солдаты поют народные песни: «Ах, запропала … да ежова голова … Да на чужой стороне живучи»; «Ах, вы, сени мои, сени!» и др. Речевое многообразие видно и в дворянской среде. Точная, ясная, часто лаконичная речь Андрея Болконского с его подчас горькой иронией резко отличается по своему характеру от высказываний мечтательного, рассеянного, добродушного, порой восторженного Пьера.
Лживость князя Василия подчеркивается употребляемыми им гиперболическими эпитетами.
Своеобразна и речь Наташи Ростовой.
Она отличается полной безыскусственностью и простотой, но дополняется больше, чем у кого- либо из других положительных героев Толстого, богатой интонацией, выражением глаз всего лица, движениями тела.
В. Виноградов в работе «О языке Толстого» указывает на то, что этот мимический разговор передается писателем тоже в форме устного диалога. Так, например, на вопрос Болконского, может ли Наташа быть его женой, она ничего не ответила словами, но «лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, что нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Ярки, полнозвучны и красочны синонимы, при помощи которых изображается лес в начале лета: «Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем месяц тому назад; все было полно, тенисто и густо … »
О словарном богатстве языка «Войны и мира», о его замечательной точности и выразительности свидетельствует и эпитетика. Немногими, но раскрывающими самые основные черты великосветского Молчалина эпитетами характеризуется Борис Друбецкой: тихий, приличный, не быстрый (шаги). Но сложная натура Андрея
Болконского потребовала от писателя много красок (см. характеристику Андрея Болконского). Слово живет только в контексте, и в мастерстве соединения слов больше всего проявляется богатство языка писателя.
Министерство образования Республики Беларусь
Учреждение образования
«Юридический колледж Белорусского Государственного Университета»
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ РАБОТА
«Анализ языка произведения Л.Н. Толстого «Война и мир»
Выполнила:
учащаяся 1 курса
299 группы
Окулич Ю.М.
Проверила:
преподаватель
Демешко В.А.
Введение. Цель………………………………………………...…….. 3
1.Галлицизмы
Понятие галлицизмов………………………………………..…4
1.2 Галлицизмы в романе. Примеры галлицизмов и калек…….4
1.3 Вывод…………………………………………………………...6
2. Просторечия
2.1 Понятие просторечий…………………………………………… ..6
2.2 Примеры просторечий………….………………………………….6
2.3 Вывод…………………………….…………………………………7
Заключение……………………………………………………………...8
Список использованных источников…………………………………9
Введение
В период создания «Войны и мира» Толстой так определил замысел и свое эстетическое кредо: «Цель художника не в том, чтобы неоспоримо разрешить вопрос, а в том, чтобы заставить любить жизнь в бесчисленных, никогда не истощимых всех её проявлениях. Ежели бы мне сказали, что я могу написать роман, которым я неоспоримо установлю кажущиеся мне верным воззрение на все социальные вопросы, я бы не посвятил и двух часов труда на такой роман, но ежели бы мне сказали, что то, что я напишу, будут читать теперешние дети лет через 20 и будут над ним плакать и смеяться и полюблять жизнь, я посвятил бы ему всю свою жизнь и все свои силы».
И действительно, Толстому это удалось. Его романом восхищались и восхищаются теперь люди разных возрастов, мировоззрений и социального статуса по всему миру, признавая Толстого одним из выдающихся писателей своего времени.
Факторов успеха данного романа бесчисленное множество, но хотелось бы отметить в работе один и самых важных, на мой взгляд, факторов – это язык данного произведения, а именно использование в нем таких лексических особенностей как галлицизмы и просторечия.
Цель
Главной целью данной работы является выявление особенностей употребления галлицизмов и просторечий в романе и их смысла в воссоздании Толстым исторической действительности, в создании образов главных героев.
Галлицизмы
Понятие галлицизмов
Галлицизм – слово или оборот речи в каком-нибудь языке, построенные по образцу французского или заимствованные из французского языка.
Галлицизмы довольно многочисленны в лексике и отчасти семантике современного литературного русского языка, куда они интенсивно проникали в конце XVIII-первой половине XIX вв, хотя со временем часть из них устарела, превратившись в историзмы и архаизмы. Количество галлицизмов также значительно и в ряде других языков мира, куда они попали в разное время. Английский, немецкий, голландский, турецкий, лингала и многие африканские языки, румынский и молдавский, польский имеют значительное количество галлицизмов.
К прямым лексическим галлицизмам относятся некоторые слова бытового обихода связанные с модой: кашне, пенсне, шато, пресс-папье, папье-маше, макияж, парфюм, одеколон, вуаль и др. Наряду с лексическими галлицизмами для русской литературы типичны галлицизмы синтаксиса, то есть синтаксические конструкции, перенятые из французского языка. Особое место среди галлицизмов занимают буквальные переводы французских выражений(«кальки»), которые стали естественной реакцией русского языка на высокое количество прямых заимствований; например, «иметь место».
Галлицизмы в романе. Примеры галлицизмов и калек.
Лев Николаевич Толстой описывал события, происходящие в начале XIX века. Для культуры того времени было характерно насаждение французской культуры, в том числе и французского языка. Особенно в высшем обществе это было заметно: разговаривать на родном, русском, языке считалось признаком дурного тона. Данная особенность нашла свое отражение в романе.
Примеры галлицизмов:
«… пристроив к глазам свой лорнет …» (Лорнет - складные очки с ручкою, носимые иногда на цепочке. )
«… ответил доктор, грассируя и произнося слова...» (Грассировать - [фр. grasseyer] картавить, произносить звук [р] на парижский манер).
«..танцевали в зале шестой англез ...» (Англез - (франц. - anglaise). Английский, очень быстрый и разнообразный танец 1).
«…Пьер увидел на нем адамову голову, знак масонства …» (Масонство - нравственно этическое движение, возникшее в XVIII веке в виде тайной международной организации с ритуалами и символикой, иллюстрирующими принципы и идеалы масонства )
Примеры калек:
« Ваш образ мыслей есть печальное заблужденье » (выражение «есть печальное заблужденье» не характерно для русского языка).
«… вы сделаете мне большое удовольствие ..»
«что с ней сделалось? »
«… вы даже злобы не имеете против них…»
В романе «Война и мир» Толстой несколько раз замечает, что в то время «все говорили по-французски лучше самих французов»; «нечего упоминать, что все говорилось только по-французски». Акцентируя на этом внимания, используя синтаксические кальки и галлицизмы, автор как бы фотографирует верхушку петербургского общества. Действие романа еще раз «приближается» к читателю, происходит равновременно с ним.
Наиболее часто в романе в своей речи используют галлицизмы, Элен, Анна Шерер, Жюли Курагина, семья Ростовых, семья Болконских, что свидетельствует о их принадлежности к высшему обществу. Таким образом, Толстой создает тот или иной образ героя в романе.
Просторечия
2.1 Понятие просторечий
Просторечие – слова и грамматические формы массовой городской разговорной речи, используемые в литературном языке как стилистическое средство для придания речи шутливого, пренебрежительного, иронического, грубоватого и т.п. оттенка.
2.2 Примеры просторечий
«… поешь, коли хочешь, кавардачку !» (Кавардачок – возможно, простая крестьянская еда)
«Ишь, шельма , пришла!» (Шельма – пройдоха, мошенник).
«Положи,боже, камушком, подними калачиком » (народная пословица)
«Что ж, соколик, ведь это не швальня » (Швальня – портняжная мастерская)
«…горели серники …» (Серники – серная спичка 2 )
Вводя в свой роман элементы просторечий, Толстой создает картину неповторимого русского колорита, создает незабываемые народные образы, ярким примером которых может послужить образ Платона Каратаева, из чьих уст произносилось множество народных пословиц и поговорок. Мы также можем проследить то, что в речи любимых персонажей Толстого (таких как Кутузов, Пьер Безухов, Тушин) «проскальзывают» элементы просторечий, что является подтверждением положительного отношения автора к живому, народному говорению.
Заключение
Учитывая вышеизложенное, мы можем с уверенностью сказать о том, что, используя такие обороты речи, как просторечия и галлицизмы, автор наиболее ярко раскрывает читателю образы многих персонажей в романе, максимально приближает последнего к тому времени, в котором происходили события данного романа, оставляя в памяти читателя неизгладимое впечатление.
Использование в речи некоторых героев галлицизмов, по замыслу автора, свидетельствует об их ограниченности, о нежелании самосовершенствования, о нежелании познать истину. Такими героями являются Элен, Борис Друбецкой, Анна Шерер, Лиза Болконская и другие.
Наличие в тексте просторечий указывает на идею автора о том, что простой человек находится гораздо ближе к истине, нежели представители высшего общества. Подтверждением этой идеи является образ Платона Каратаева, человека, олицетворявшего истину в романе. Также в речи любимых героев Толстого (например Андрей Болконский, Пьер) присутствуют элементы просторечий, что указывает на то, что эти люди, несмотря на свою принадлежность к высшему обществу, в течение всего романа самосовершенствовались и стали ближе к истине, ближе к народу.
Все это дает нам очевидный и яркий контраст, созданный автором между красивым, блестящим, великолепным, но ложным, фальшивым светом Петербурга и серой, убогой, но чистой, истинной мудростью простого народа.
Список использованных источников
Ожегов «Словарь русского языка». Издательство «Русский язык»
Ru.wikipedia.org (по состоянию на 07.02.2010)
Л.Н. Толстой «Война и мир»
Чудинов А.Н. «Словарь иностранных слов, вошедших в состав
русского языка» 1910 г.
Комлев Н.Г., «Словарь иностранных слов» . 2006 г.
Ушаков « Большой толковый словарь русского языка». Издательство
«Альта-Пресс» 2005 г.
Большой академический словарь. Издательство «Наука» 2007г.
