| +4 | ||||
1-10 of 34
1-10 of 34
“Ольга в строгом смысле не была красавица… но если б ее обратить в статую, она была бы статуя грации и гармонии. Несколько высокому росту строго отвечала величина головы, величине головы - овал и размеры лица; все это, в свою очередь, гармонировало с плечами, плечи - с станом… Нос образовал чуть заметно выпуклую, грациозную линию; губы тонкие и большею частию сжатые: признак непрерывно устремленной на что-нибудь мысли. То же присутствие говорящей мысли светилось в зорком, всегда бодром, ничего не пропускающем взгляде темных, серо-голубых глаз. Брови придавали особенную красоту глазам: они не были дугообразны, не округляли глаз двумя тоненькими, нащипанными пальцем ниточками - нет, это были две русые, пушистые, почти прямые полоски, которые редко лежали симметрично: одна на линию была выше другой, от этого над бровью лежала маленькая складка, в которой как будто что-то говорило, будто там покоилась мысль. Ходила Ольга с наклоненной немного вперед головой, так стройно, благородно покоившейся на тонкой, гордой, шее; двигалась всем телом ровно, шагая легко, почти неуловимо…”
Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице, так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки. Бровей у нее почти совсем не было, а были на их местах две немного будто припухлые, лоснящиеся полосы, с редкими светлыми волосами. Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными узлами синих жил. платье сидело на ней в обтяжку: видно, что она не прибегала ни к какому искусству, даже к лишней юбке, чтоб увеличить объем бедер и уменьшить талию. От этого даже и закрытый бюст ее, когда она была без платка, мог бы послужить живописцу или скульптору моделью крепкой, здоровой груди, не нарушая ее скромности. Платье ее, в отношении к нарядной шали и парадному чепцу, казалось старо и поношено”.
Портрет И. А. Гончарова. И. Н. Крамской 1812 – 1891 Иван Александрович Гончаров Очерк жизни и творчества
«Читать Гончарова – истинное наслаждение, он современен в самом высоком смысле этого слова. И тем, кто сейчас впервые читает книги Гончарова, и в первую очередь его «Обломова», можно только позавидовать – их ожидает открытие неведомого, чудом сохранившегося и вечно нового старого мира». И. Кузнецов
НАЧАЛО 12 июня 1812 г. – родился в купеческой семье в Симбирске 1822-1830 гг. – Московское коммерческое училище 1831-1834 гг. – словесное отделение философского ф-та Московского университета
ВЗРОСЛЕНИЕ 1835 г. – переезд в Петербург и начало службы в Министерстве финансов 1846 г. – знакомство с В.Г.Белинским и начало сотрудничества с журналом «Современник» Писатели круга «Современника» 1856 г. И. А. Гончаров, И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой, Д. В. Григорович, А. В. Дружинин, А. Н. Островский
ИЗ ДАЛЬНИХ СТРАНСТВИЙ … 1852 – 1855 гг. – кругосветное плавание на фрегате «Паллада» в должности секретаря начальника экспедиции вице - адмирала Путятина 1855-1857 гг. – путевые очерки «Фрегат «Паллада»
ПО КАЗЕННОМУ ДЕЛУ 1856 г. – переходит из министерства финансов в министерство просвещения на должность цензора 1865 г. – член Главного управления по делам печати 1867 г. – выходит в отставку в чине генерала В последние годы жизни часто выезжает за границу на лечение 1891 г. 27 сентября – скончался от воспаления легких Похоронен в Петербурге на Волковом кладбище Фото 1861 г.
ТРИЛОГИЯ О РУССКОЙ ЖИЗНИ «ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ» 1847г. «ОБЛОМОВ» 1859г. «ОБРЫВ» 1869г. Эти романы отражают существенные стороны жизни русского общества 40 - 60-х годов Они объединены не общими персонажами, но единой проблематикой и группой характеров, черты которых повторяются
ПРОБЛЕМАТИКА РОМАНОВ ДВА УКЛАДА РУССКОЙ ЖИЗНИ ПАТРИАРХАЛЬНЫЙ БУРЖУАЗНЫЙ Крепостнические порядки, инертность и однообразие помещичьей жизни Активное отношение к жизни, но откровенный эгоизм и делячество
ГЕРОИ РОМАНОВ Образ Александра Адуева: дворянин приспосабливается к жизни и перерождается в буржуа Образ Обломова: дворянин капитулирует перед действительностью Образ Райского: дворянин уходит от жизни, увлекаясь искусством
Роман «Обыкновенная история"
Первая публикация - повесть «Счастливая ошибка». В 1844 г. был начат роман «Обыкновенная история». Через три года он появился в свет в журнале «Современник». В 1846 г. И.А.Гончаров встретился с В. Г.Белинским. Н. Майков. Портрет И.А.Гончарова «Обыкновенная история»
Романтик и мечтатель по натуре, он приезжает из провинции в Петербург, полный радужных надежд. Александр надеется найти любовь, заслужить уважение, славу и почёт. В столице его берет под опёку дядя Петр Адуев, человек умный и практичный. Он высмеивает племянника за его стремление к возвышенному и советует заняться делом. В центре романа судьба молодого человека Александра Адуева.
История Александра Адуева, ставшего «порядочным человеком без сердца», печальна, но обыкновенна. И.А. Гончаров К. Горбунов Портрет И.А. Гончарова, 1840-е годы. Жизнь ставит Александра в такие ситуации, что его мечтательность, наивность, стремление к идеалу уступают место полному разочарованию. В конце концов Александр меняет романтичность на мечты о браке по расчёту и о карьере.
«Повесть произвела в Петербурге фурор – успех неслыханный! Все мнения слились в её пользу» В. Белинский Илл. В. Лебедева
Роман «Обломов»
1848 год – первый вариант «Сна Обломова» Март 1849 г. – первая публикация «Сна Обломова» 1852 год – работа прервана из-за путешествия 29 ноября 1855 г. – почти закончена первая часть романа Июнь – июль 1857 г. – «мариенбадское чудо»: роман практически завершен Январь – апрель 1859 г. – журнал «Отечественные записки» знакомит читателей с новым романом И. А. Гончарова
ОСОБЕННОСТИ КОМПОЗИЦИИ ОБЛОМОВКА ВЫБОРГСКАЯ СТОРОНА ОБЛОМОВ ОБЛОМОВ ШТОЛЬЦ ОЛЬГА ОЛЬГА Агафья Матвеевна
Образ главного героя
«Его почти ничто не влекло из дома, и он с каждым днем все крепче и постояннее водворялся в своей квартире... Он не привык к движению, к жизни, к многолюдству и суете...»
В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город, лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов. Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока. Иногда взгляд его помрачался выражением будто усталости или скуки; но ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души; а душа так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении головы, руки. И поверхностно наблюдательный, холодный человек, взглянув мимоходом на Обломова, сказал бы: "Добряк должен быть, простота!" Человек поглубже и посимпатичнее, долго вглядываясь в лицо его, отошел бы в приятном раздумье, с улыбкой.
Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения, или воздуха, а может быть, того и другого. Вообще же тело его, судя по матовому, чересчур белому цвету шеи, маленьких пухлых рук, мягких плеч, казалось слишком изнеженным для мужчины. Движения его, когда он был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и не лишенною своего рода грации ленью. Если на лицо набегала из души туча заботы, взгляд туманился, на лбу являлись складки, начиналась игра сомнений, печали, испуга; но редко тревога эта застывала в форме определенной идеи, еще реже превращалась в намерение. Вся тревога разрешалась вздохом и замирала в апатии или в дремоте. Как шел домашний костюм Обломова к покойным чертам лица его и к изнеженному телу! На нем был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намека на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него. Рукава, по неизменной азиатской моде, шли от пальцев к плечу все шире и шире.
Хотя халат этот и утратил свою первоначальную свежесть и местами заменил свой первобытный, естественный лоск другим, благоприобретенным, но все еще сохранял яркость восточной краски и прочность ткани. Халат имел в глазах Обломова тьму неоцененных достоинств: он мягок, гибок; тело не чувствует его на себе; он, как послушный раб, покоряется самомалейшему движению тела. Обломов всегда ходил дома без галстука и без жилета, потому что любил простор и приволье. Туфли на нем были длинные, мягкие и широкие; когда он, не глядя, опускал ноги с постели на пол, то непременно попадал в них сразу. Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием. Когда он был дома - а он был почти всегда дома, - он все лежал, и все постоянно в одной комнате, где мы его нашли, служившей ему спальней, кабинетом и приемной. У него было еще три комнаты, но он редко туда заглядывал, утром разве, и то не всякий день, когда человек мел кабинет его, чего всякий день не делалось. В тех комнатах мебель закрыта была чехлами, шторы спущены.
По стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо того, чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями, для записывания на них, по пыли, каких-нибудь заметок на память. Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка с солонкой и с обглоданной косточкой да не валялись хлебные крошки. Если б не эта тарелка, да не прислоненная к постели только что выкуренная трубка, или не сам хозяин, лежащий на ней, то можно было бы подумать, что тут никто не живет, - так все запылилось, полиняло и вообще лишено было живых следов человеческого присутствия. На этажерках, правда, лежали две-три развернутые книги, валялась газета, на бюро стояла и чернильница с перьями; но страницы, на которых развернуты были книги, покрылись пылью и пожелтели; видно, что их бросили давно; нумер газеты был прошлогодний, а из чернильницы, если обмакнуть в нее перо, вырвалась бы разве только с жужжаньем испуганная муха.
Комната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда казалась прекрасно убранною… Но опытный глаз человека с чистым вкусом одним беглым взглядом на все, что тут было, прочел бы только желание кое-как соблюсти decorum неизбежных приличий, лишь бы отделаться от них. Обломов хлопотал, конечно, только об этом, когда убирал свой кабинет. Утонченный вкус не удовольствовался бы этими тяжелыми, неграциозными стульями красного дерева, шаткими этажерками. Задок у одного дивана оселся вниз, наклеенное дерево местами отстало. Точно тот же характер носили на себе и картины, и вазы, и мелочи. Сам хозяин, однако, смотрел на убранство своего кабинета так холодно и рассеянно, как будто спрашивал глазами: "Кто сюда натащил и наставил все это?" От такого холодного воззрения Обломова на свою собственность, а может быть, и еще от более холодного воззрения на тот же предмет слуги его, Захара, вид кабинета, если осмотреть там все повнимательнее, поражал господствующею в нем запущенностью и небрежностью.
«Обрыв» Этот роман была моя жизнь: я вложил в него часть самого себя, близких мне, родину, Волгу, родные места, всю родную мне жизнь. И. Гончаров Герои романа ищут пути органического развития России, снимающего крайности патриархальной жизни и буржуазного прогресса. Основной конфликт - столкновение старой патриархальной России с новой, деятельной.
Борис Райский - главный герой романа. Он художник, человек, стремящийся творчески реализовать себя в поэзии, живописи, скульптуре, собирающийся писать роман, но так и не решающийся всерьёз приняться за что-либо по причине своей слабохарактерности. Райский не способен к упорному труду, к усидчивости и потому не может довести начатое дело до конца. В этом его сходство с Онегиным и Печориным. Марк Волохов –политический ссыльный. Он умён, начитан, но выражает нигилистические идеи, не приносящие обществу никакой пользы. Волохов относится к остальным с неуважением; порой он циничен. Идеал верности старой России раскрывается при помощи Марфиньки и Веры. Марфинька цельная, непосредственная натура. Вера много читает, рвётся к прекрасному, вырабатывает независимый взгляд на жизнь.
1870-80 гг- критические статьи «Мильон терзаний», «Лучше поздно, чем никогда», «Заметки о личности Белинского» П.Ф.Борель И. Гончаров в своём рабочем кабинете. Последние годы
В ночь на 15 сентября 1891 года, будучи уже дряхлым стариком, И. А. Гончаров умер от воспаления лёгких. Перед смертью писатель сжёг всё написанное в последние годы. Писатель на смертном одре, фото 1891 г.
Советы молодому террористу (в хорошем смысле слова) Пишет kleineslon (ЖЖ: kleineslon)Ежели кто в ополчение пошёл, но опыта армейского не имеет, вот несколько советов. За основу взято снаряжение одного добровольца, которое тот добыл сам, следовательно, это возможно и в Ваших
О происхождении и смысле слова «бард» в авторской песне Так сложилось, что авторов, исполняющих свои песни, в авторской песне стали называть бардами. Явилось это результатом того, что последователи авторской песни, пытаясь осмыслить ее суть, искали исторические аналоги
Индия – политический хамелеон… в хорошем смысле слова Помимо всего прочего, экономический бум в Индии привел к усилению расслоения общества. На ранних стадиях экономического роста это вполне естественно, но если данный процесс бесконтролен, он, как правило, несет
Методы производства в узком и широком смысле слова Сегодня Toyota ежемесячно выпускает более 200 тыс. автомобилей. В 1952 г. один грузовик собирали целый месяц десять рабочих. В 1961 г. Toyota ежемесячно выпускала 10 тыс. автомобилей. Тогда ее штат составлял 10 тыс. служащих, и это
Кроманьонцы в широком смысле слова Можно с уверенностью говорить, что кроманьонцы в широком смысле слова жили и в других регионах планеты. За пределами Западной и Центральной Европы ископаемые останки «кроманьонцев в широком смысле этого слова» также встречаются. На
[О ТЕРМИНЕ В СТРОГОМ СМЫСЛЕ СЛОВА] Следует знать, что имя «термин» понимают трояко. Во-первых, термином называют все то, что может быть связкой (copula) или крайним членом категорического суждения, а именно субъектом или предикатом, или определением крайнего члена или глагола.
5. Переход к эстетике в собственном смысле слова Поскольку термин"эстетика"отсутствует в античной философии, а лежащий в основе термина"эстетика"античный термин"айстесис"имеет, как мы сейчас установили, только косвенное отношение к эстетике, то мы сейчас подошли к тому
13.3. О смысле употребляемого нами слова «Монголия» В этой книге, как и в «Империи», мы часто будем употреблять слова «Монголия» и «монголы». Этим мы создаём некую проблему для читателя, которую, к сожалению, не можем обойти. Дело в том, что сегодня эти слова «заняты». Сегодня
Смерть в прямом смысле этого слова… Экономическая катастрофа и вероятный распад инфраструктуры жизнедеятельности общества – это еще не все последствия результата действия генома объявленной смерти.Возможно, самые трагичные, самые тяжелые и труднопреодолимые плоды
«ЗАКОННИК В ПОЛНОМ СМЫСЛЕ СЛОВА» Генерал-прокурор ДМИТРИЙ НИКОЛАЕВИЧ НАБОКОВ Дмитрий Николаевич Набоков родился в 1827 году, в старинной дворянской семье. В юношеском возрасте он поступил в Императорское училище правоведения, которое окончил в 1845 году. Тогда же был
Из книги Стервология. Уроки красоты, имиджа и уверенности в себе для стервы автора Шацкая ЕвгенияМарафет в хорошем смысле этого слова
Томмазо Бускетта «Человек чести» в полном смысле слова Тюрьма Уччардоне в Палермо выглядела устрашающе: три ее грязных высоких блока высились между бетонной автострадой и кучкой обшарпанных нищих домишек, где проживали те, кто был не в состоянии позволить себе лучшее
В плохом смысле слова Юрий Квятковский Запрещая «пропаганду гомосексуализма», Дума ставит тему прав секс-меньшинств в политическую повестку дня «Власть против геев» становится популярной картинкой гражданской активности Фото: ИТАР-ТАСС Публика вновь увлечена
Мир искусства, в узком смысле слова «Искусство», в узком смысле слова, это архитектура, живопись, скульптура и совокупность прикладных искусств, - которые можно называть и декоративными, как их называют французы. Архитектуру, правда, не всегда и не повсюду объемлет это
Роман И. А. Гончарова «Обломов» согрет двумя ис-ториями любви: Ольги Ильинской и Агафьи Матвеев-ны Пшеницыной.
Знакомство Ильи Ильича с Ольгой перевернуло всю его жизнь. Эта девушка — деятельная, страстная натура — много сделала для спасения Обломова от его лени и апатии. Образом этой героини И. А. Гончаров решал проблему равенства женщины. Эта целеуст-ремленная, волевая девушка стоит в ряду лучших ге-роинь русской литературы. Автор подчеркивает простоту и естественность своей героини: «… В редкой девице встретишь такую простоту и естественную свободу взгляда, слова, поступка. У ней никогда не прочтешь в глазах: «Теперь я подожму немного губу и задумаюсь - я так недурна». Взгляну туда и испугаюсь, слегка вскрикну, сейчас подбегут ко мне. Сяду у фортепьяно и выставлю чуть-чуть кончик ноги»… Ни жеманства, ни кокетства, никакой лжи, никакой мишуры, ни умысла!». Внешность ее тоже не была примечательной: «Ольга в строгом смысле не была красавица, то есть не было ни белизны в ней, ни яркого колорита щек и губ, и глаза не горели лучами внутреннего огня; ни кораллов на губах, ни жемчугу во рту не было, ни миньятюрных рук… Но если б ее обратить в статую, она была бы статуя грации и гармонии. Несколько высокому росту строго отвечала величина головы, величине головы - овал и размеры лица; все это в свою очередь гармонировало с плечами, плечи - со станом… Но образовал чуть заметно выпуклую, грациозную линию; губы тонкие и большею частью сжатые: признак непрерывно устремленной но что-нибудь мысли. То же присутствие говорящей мысли светилось в зорком, всегда бодром ничего не пропускающем взгляде темных, серо-голубых глаз. Брови придавали особенную красоту глазам: они не были дугообразны, не округляли глаз двумя тоненькими, нащипанными пальцем ниточками - нет, это были две русые, пушистые, почти прямые полоски, которые редко лежали симметрично: одна на линию была выше другой, от этого над бровью лежала маленькая складка, в которой как будто что-то говорило, будто там покоилась мысль.
Ходила Ольга с наклоненной немного вперед головой, так стройна, благородно покоившейся на тонкой гордой шее; двигалась всем телом ровно, шагая легко, почти неуловимо..."
Несмотря на такую непосредственность героини отношение к ней в обществе было неоднозначным: «...глядя на нее, самые любезные из молодых людей были неразговорчивы, не зная, что и как сказать ей
Одни считали ее простой, недальней, неглубокой потому что не сыпались с языка ее ни мудрые сентен-ции о жизни, о любви, ни быстрые, неожиданные и смелые реплики, ни вычитанные или подслушанные суждения о музыке и литературе: говорила она мало и то свое, неважное - и ее обходили умные и бойкие «кавалеры»; небойкие, напротив, считали ее слиш-ком мудреной и немного боялись»".
Зато Ольгу ценил Штольц, и именно ей он доверил своего друга Обломова. Ольга, стремясь к активной деятельности, желая принести пользу людям, свобод-ная от личных стремлений, с энтузиазмом взялась «пробуждать» Обломова от его вечной спячки. Ей нра-вилось устремлять на него любопытный взгляд, «доб-родушно уязвлять его насмешками над лежанием над ленью, над неловкостью... У ней, в умненькой го-ловке, развился уже подробный план... она мечтала как «прикажет» ему прочесть книги... потом читать каждый день газеты и рассказывать ей новости, пи-сать письма в деревню, дописывать план устройства имении, приготовиться ехать заграницу...»
Девушке нравилось сознавать себя властной над Обломовым: «И все это чудо сделает она, такая роб-кая, молчаливая, которой до сих пор никто не слу-шался, которая еще не начала жить! Она — виновни-ца такого превращения!.. Она даже вздрагивала от гордого, радостного трепета; считала это уроком, назначенным свыше».
И ей удается пробудить Обломова к жизни Если раньше мы видели его в засаленном халате, постоянно лежащим на диване, обрюзгшим не по летам, то после знакомства с Ольгой его образ жизни резко изменился: «Встает он в семь часов, читает, носит куда-то кни-ги. На лице ни сна, ни усталости, ни скуки. На нем появились даже краски, в глазах блеск, что-то вроде отваги или по крайней мере самоуверенности Халата не видать на нем... Обломов сидит с книгой или пишет в домашнем пальто; на шее надета легкая косынка-воротнички рубашки выпущены на галстук и бле-стят, как снег. Выходит он в сюртуке, прекрасно сши-том, в щегольской шляпе... Он весел, напевает...»
Но изменился не только Обломов. Изменилась и Ольга: постоянно общаясь с Ильей Ильичом, она влюбляется.
«Она любит меня, в ней играет чувство ко мне. Воз-можно ли? Она обо мне мечтает; для меня пела она так страстно...» - такие мысли пробудили в Обломове гордость за себя. Но одновременно рождается мысль о том, что такого не может быть: «Любить меня, смеш-ного, с сонным взглядом, с дряблыми щеками...»
Но Обломов, как в прежней своей службе и увлече-ниях, и в любви также не настойчив и не уверен в себе Стоило ему предположить, что Ольга равнодушна к нему, как он снова готов погрузиться в прежнюю спячку: «Нет, это тяжело, скучно! — заключил он. — Переду на Выборгскую сторону, буду читать, буду за-ниматься, читать, уеду в Обломовку... один! — приба-вил потом с глубоким унынием. — Без нее! Прощай, мои рай, мой светлый, тихий идеал жизни!»
Он не пошел ни на четвертый, ни на пятый день; не читал, не писал, отправился было погулять, вышел на пыльную дорогу, дальше надо в гору идти.
«Вот охота тащиться в жар!» — сказал он сам себе, зевнул и воротился, лег на диван и заснул тяжелым сном, как, бывало, сыпал в Гороховой улице, в запы-ленной комнате, с опущенными шторами».
Постепенно их взаимоотношения определились: «любовь делалась строже, взыскательнее, стала превращаться в какую-то обязанность, явились взаим-ные права». Но вместе с тем оставалось и прежнее про-тивостояние: «... она перешла к деспотическому про-явлению воли, отважно напоминала ему цель жизни и обязанностей и строго требовала движения, беспре-станно вызывала наружу его ум...
И он бился, ломал голову, изворачивался, чтоб не упасть тяжело в глазах ее...
Иногда только соберется он зевнуть, откроет рот — его поражает ее изумленный взгляд: он мгновенно сомкнет рот, так что зубы стукнут. Она преследовала малейшую тень сонливости даже у него на лице...
Еще сильнее, нежели от упреков, просыпалась в нем бодрость, когда он замечал, что от его усталости уставала и она, делалась небрежною, холодною. Тогда в нем появлялась лихорадка жизни, сил, деятельно-сти...»
Наконец Обломов приходит к мысли, что любовь Ольги к нему — ошибка, «... это только приготовление к любви, опыт, а он — субъект, который подвернулся первый, немного сносный, для опыта, по случаю...» Илья Ильич честно доносит свою мысль до Ольги в письме, заодно прощаясь с ней. Но и это испытание Ольга выдержала, сумев разобраться и в своих чувст-вах, и в чувствах Обломова. После объяснения в аллее наступило время безоблачного счастья, но Ольга ино-гда «впадала в тягостную задумчивость: что-то холод-ное, как змея, вползало в сердце, отрезвляло ее от меч-ты, и теплый, сказочный мир любви превращался в какой-то осенний день...
Она искала, отчего происходит эта неполнота, не-удовлетворенность счастья? Чего недостает ей? Что еще нужно?..
Что ж за дело, что не на всякий взгляд ее он отвеча-ет понятным взглядом, что не звучит иногда в его голосе, что ей как будто уже звучало однажды, не то во сне, не то наяву...»
А что же Обломов? А он «... не учился любви, он за-сыпал в своей сладостной дремоте... По временам он начинал веровать в постоянную безоблачность жиз-ни, и ему опять снилась Обломовка...» А если мы вспомним разговор Ильи Ильича со Штольцем, то увидим тот идеальный образ спутницы жизни, кото-рый рисуется в его воображении: «... Кругом его само-го резвятся его малютки, лезут к нему на колени, ве-шаются на шею; за самоваром сидит... царица всего окружающего, его божество... женщина! жена!.. По-том, обняв жену за талию, углубиться с ней в беско-нечную, темную аллею; идти с ней тихо, задумчиво, молча или думать вслух, мечтать, считать минуты счастья как биение пульса; слушать, как сердце бьет-ся и замирает...» Мы видим, что идеал будущей жизни Обломова — созерцательный. Это та же Обломовка, но с нотами, книгами, роялем и изящной мебелью.
Как заметил Р. Рубинштейн, в идеале женщины, жены Обломова «два начала, причем одно из них встретиться в Ольге, другое — в Пшеницыной. Сразу же после гуляния жена ждет Обломова на балконе, в блузе и чепце, и дарит ему роскошный поцелуй. Но тут же: «Чай готов!»... нет здесь яркой страсти, кото-рой Обломов боялся, — лишь спокойная любовь».
Не думаю, что Ольгу устроил бы тот образ жизни, который виделся Обломову. Да он до женитьбы дело так и не довел. Даже те «странные» взгляды на него (как на жениха) со стороны гостей Ильинских наво-дят на него ужас. Обломов беспокоится о репутации Ольги, боится скомпрометировать ее, понимая при этом, что он должен сделать предложение. Ругая За-хара за то, что тот распространяет слухи о предстоя-щей женитьбе, Обломов описывает ему все те сложно-сти, которые связаны с этим шагом и... сам ужасается!
Безденежье, неустроенность имения, долги — все это представляется неразрешимым Илье Ильичу и поро-ждает уже другие мысли: «Господи! Зачем она любит меня? Зачем я люблю ее? Зачем мы встретились?.. И что это за жизнь, все волнения да тревоги! Когда же будет мирное счастье, покой?» Он «все доискивался... такого существования, которое было бы исполнено со-держания, и текло бы тихо, день за днем., капля по ка-пле, в немом созерцании природы и тихих, едва пол-зущих явлениях семейной, мирно-хлопотливой жиз-ни. Ему не хотелось воображать ее широкой, шумно несущейся рекой, с кипучими волнами, как вообра-жал ее Штольц». Поэтому Обломов избегает встреч с Ольгой, незаметно возвращаясь к своему прежнему образу жизни, но теперь уже на Выборгской стороне, в доме Агафьи Матвеевны Пшеницыной; Ольга пони-мает, что ошиблась в Обломове, что ни сейчас, ни че-рез год он не устроит свои дела, и расстается с ним: «... Я думала, что я оживлю тебя, что ты можешь еще жить для меня, — а ты уж давно умер... Камень бы ожил от того, что я сделала... Я узнала недавно толь-ко, что я любила в тебе, что я хотела, чтоб было в тебе, что указал мне Штольц, что мы выдумали с ним. Я любила будущего Обломова!»
Агафья Матвеевна Пшеницына — полная противо-положность Ольге. «Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице, так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки. Бровей у ней почти со-всем не было, а были на их местах две немного будто припухлые, лоснящиеся полосы, с редкими светлыми волосами. Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки белые, но жесткие, с высту-пившими наружу крупными узлами синих жил». Не-далекая, она находит счастье в хлопотах по дому, за-боте о детях и... Обломове. Она — воплощение той «об-ломовской» жены-хозяйки, одно из начал мечты Ильи Ильича: « Она все за работой, все что-нибудь гла-дит, толчет, трет...» Получив в свои руки еще и хозяй-ство Обломова, «Агафья Матвеевна выросла... и жизнь закипела и потекла рекой».
«Постепенная осадка дна морского, осыпанье гор, наносный ил, с прибавкой легких вулканических взрывов — все это совершилось всего более в судьбе Агафьи Матвеевны, и никто, всего менее она сама, не замечал это» — так пишет автор о зародившемся лю-бовном чувстве к Обломову этой героини. Хлопоты ее — это уже не просто заботы хозяйки о жильце. Она бурно переживает неудавшееся блюдо, не спит, если Илья Ильич задержался в театре или засиделся у Ива-на Герасимовича, просиживает ночи напролет у его постели, когда Обломов сделался болен; похудела и сделалась «точно каменная», когда Обломов всю зиму «был мрачен, едва говорил с ней, не заглядывал к ней».
Причину любви Агафьи Матвеевны автор видит в том, что Илья Ильич не был похож на тех людей, кото-рых эта женщина видела прежде. «Илья Ильич ходит не так, как ходил ее покойный муж,., глядит он на всех и на все так смело и свободно, как будто требует покорности себе. Лицо у него не грубое, не краснова-тое, а белое, нежное; руки не похожи на руки братца... Белье носит тонкое, меняет его каждый день, моется душистым мылом, ногти чистит — весь он так хорош, так чист, может ничего не делать и не делает... Он ба-рин, он сияет, блещет! Притом он так добр: как мягко он ходит, делает движения... И глядит он и говорит так же мягко, с такой добротой... ». Теперь «все ее хо-зяйство, толченье, глаженье, просеванье и т. п. — все это получило новый, живой смысл: покой и удобство Ильи Ильича».
А Обломов с присущим ему «барским» эгоизмом как должное воспринимал заботы о нем хозяйки и «не понимал,.. какую неожиданную победу он сделал над сердцем хозяйки». «Его отношения к ней были гораз-до проще: для него в Агафье Матвеевне, в ее вечно дви-жущихся локтях,., во всезнании всех домашних и хо-зяйственных удобств воплощался идеал того необо-зримого как океан и ненарушимого покоя жизни, картина которого неизгладимо легла на его душу в детстве, под отеческой кровлей». Ему нравилось шу-тить с этой женщиной, смотреть на нее, но не было скучно, если он не видал ее. «Тоски, бессонных ночей, сладких и горьких слез — ничего не испытал он». Живя у Пшеницыной, «... у него не рождается ника-ких самолюбивых желаний, позывов, стремлений на подвиги, мучительных терзаний о том, что уходит время, что гибнут его силы, что ничего не сделал он, ни зла, ни добра, что празден он и не живет, а прозяба-ет». Именно к такой жизни всегда стремился наш ге-рой и, наверное, именно такая женщина нужна ему была после «воспитания» его требовательной Ольгой. Обломову не нужно было переживать о том, что поду-мает о нем Агафья Матвеевна, «... что сказать ей, как отвечать на ее вопросы, как она взглянет...»
Весь смысл жизни для Агафьи Матвеевны настоль-ко стал заключаться в Обломове, что в трудный период (когда все доходы уходили за долги братцу) она пере-живает не из-за своих детей, а о том, «... как вдруг ба-рин... станет кушать вместо спаржи репу с маслом, вместо рябчиков баранину, вместо гатчинских форе-лей, янтарной осетрины — соленого судака, может быть, студень из лавочки...» Автор с неприкрытой иро-нией повествует о том, как Агафья Матвеевна решает-ся поехать к мужниной родне, чтобы взять у них денег. Она твердо уверена, что «они сейчас дадут, как узнают, что это для Ильи Ильича. Если б это было ей на кофе, на чай, детям на платье, на башмаки или на другие по-добные прихоти,... а то на крайнюю нужду, дозарезу: спаржи Илье Ильичу купить, рябчиков на жаркое, он любит французский горошек...» Получив отказ, она решается заложить жемчуг, полученный в приданое, потом серебро, салоп... В лице Агафьи Матвеевны Об-ломов обрел свое счастье: «Вглядываясь, вдумываясь в свой быт.., он, наконец, решил, что ему некуда больше идти, нечего искать, что идеал его жизни осуществил-ся, хотя без поэзии, без тех лучей, которыми некогда воображение рисовало ему барское, широкое и беспеч-ное течение жизни...» После смерти Обломова жизнь Агафьи Матвеевны потеряла всякий смысл: «Она по-няла, что проиграла и просияла ее жизнь, что бог вло-жил в ее жизнь душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло навсегда...»
И Ольга Ильинская, и Агафья Матвеевна очень много сделали для Обломова. Но нельзя думать (при всей кажущейся бездеятельности Ильи Ильича), что он только брал. Он духовно обогатил Ольгу, помог ей повзрослеть, подготовил к будущим отношениям с Андреем; своим существованием Обломов составил тихое счастье Агафьи Матвеевны.
Андрей старается «выгуливать» Илью Ильича в люди, ездит с ним на званые обеды, на одном из которых знакомит его с Ольгой Ильинской. Она «в строгом смысле не была красавица… Но если б ее обратить в статую, она была бы статуя грации и гармонии», «в редкой девице встретишь такую простоту и естественную свободу взгляда, слова, поступка…никакой лжи, никакой мишуры, ни умысла!» Ольга в романе является воплощением грациозности, сосредоточенности, легкости. Обломов сразу же пленяется удивительным голосом девушки, слушая ее великолепную «Casta diva». По просьбе Штольца Ольга составляет план того, как она воспользуется любовью Обломова, чтобы «переделать» его в активного, деятельного человека. Ольга понимает, что в отношениях с Обломовым ей принадлежит главная роль, «роль путеводной звезды». Она преображалась вместе с изменениями Обломова, ведь эти изменения – дело ее рук. «И все это чудо сделает она… Она даже вздрагивала от гордого, радостного трепета; считала это уроком, назначенным свыше». В процессе своего эксперимента Ольга влюбляется в Обломова, что заводит в тупик весь ее план и приводит к трагедии их дальнейшие отношения.
Обломов и Ольга ждут друг от друга невозможного. Она от него - деятельности, воли, энергии. В ее представлении, он должен стать похожим на Штольца, но только сохранить при этом лучшее, что есть в его душе. Он от нее - безоглядной, самоотверженной любви. Но Ольга любит того Обломова, которого создала в своем воображении, которого она искренне хотела создать в жизни. "Я думала, что оживлю тебя, что ты можешь еще жить для меня, - а ты умер уже очень давно", - с трудом выговаривает Ольга и задает горький вопрос: "Кто проклял тебя, Илья? Что ты сделал? Что сгубило тебя? Нет имени этому злу...". - "Есть, - отвечает Илья. - Обломовщина!" Трагедия Ольги и Обломова становится окончательным приговором тому страшному явлению, которое изобразил Гончаров в своем романе.
Главной же, по моему мнению, является иная трагедия Обломова – смирение, нежелание побороть такой недуг как обломовщина. По ходу романа Обломов ставил перед собой множество задач, которые, казалось бы, имеют для него первоочередную важность: провести реформу в имении, жениться, объездить весь мир, да и, наконец, найти себе новую квартиру в Петербурге взамен той, из которой его выселяют. Но страшная «болезнь» не дает ему взяться за дело, она «свалила его наповал». Но Обломов, в свою очередь никак не пытается избавиться от нее, а лишь тщетно пробует переложить свои проблемы на плечи другого, как его учили в детстве. Трагедия Ильи Ильича в том, что даже такие высокие и благородные чувства как любовь и дружба не могут заставить его очнуться от вечного сна.
Ольга Ильинская
Ольга Сергеевна Ильинская – возлюбленная Обломова, жена Штольца, яркий и сильный характер.
«Ольга в строгом смысле не была красавица…Но если б ее обратить в статую, она была бы статуя грации и гармонии», «В редкой девице встретишь такую простоту и естественную свободу взгляда, слова, поступка…никакой лжи, никакой мишуры, ни умысла!»
Автор подчеркивает быстрое духовное развитие своей героини: она «как будто слушала курс жизни не по дням, а по часам».
О. и Обломова знакомит Штольц. Илья Ильич сразу же пленяется удивительным голосом девушки. Слушая ее великолепную «Casta diva», Обломов все больше влюбляется в О.
Героиня уверена в себе, ее ум требует постоянной работы. Полюбив Обломова, она непременно хочет изменить его, поднять до своего идеала, перевоспитать. О. составляет план «переделки» Обломова в активного, деятельного человека. «И все это чудо сделает она… Она даже вздрагивала от гордого, радостного трепета; считала это уроком, назначенным свыше». О. понимает, что в отношениях с Обломовым ей принадлежит главная роль, «роль путеводной звезды». Она преображалась вместе с изменениями Обломова, ведь эти изменения – дело ее рук. Но ум и душа героини требовали дальнейшего развития, а Илья Ильич менялся очень медленно, неохотно и лениво. Чувство О. напоминает скорее опыт по перевоспитанию Обломова, чем искреннюю первою любовь. Она не сообщает Обломову, что все дела по ее имению улажены только ради того, чтобы «доследить до конца, как в его ленивой душе любовь совершит переворот…» Но, осознав, что ее жизненные идеалы никогда не сойдутся с идеалами Обломова, О. разрывает отношения с ним: «…ты готов всю жизнь проворковать под кровлей…да я не такая: мне мало этого, мне нужно что-то еще, а чего – не знаю!» О. необходимо чувствовать, что ее избранник стоит выше ее. Но даже Штольцу, за которого она выйдет замуж, это не удается. «Глубокая бездна ее души» не дает О. покоя. Она обречена вечно стремится к развитию и более насыщенной, духовно богатой жизни.
ШТОЛЬЦ - центральный персонаж романа И.А.Гончарова «Обломов» (1848-1859). Литературные источники образа Ш.- гоголевские Констанжонгло и купец Муразов (второй том «Мертвых душ»), Петр Адуев («Обыкновенная история»). Позднее тип Ш. Гончаров разрабатывал в образе Тушина («Обрыв»).
Ш.- антипод Обломова, положительный тип практического деятеля. В образе Ш., по замыслу Гончарова, должны были гармонично соединиться такие противоположные качества, как, с одной стороны, трезвость, расчетливость, деловитость, знание людей материалиста-практика; с другой - душевная тонкость, эстетическая восприимчивость, высокие духовные устремления, поэтичность. Образ Ш. создают, таким образом, две эти взаимоисключающие стихии: первая происходит от отца, педантичного, сурового, грубоватого немца («отец сажал его с собой на рессорную тележку, давал вожжи и велел везти на фабрику, потом в поля, потом в город, к купцам, в присутственные места»); вторая - от матери, русской, поэтичной и сентиментальной натуры («она бросалась стричь Андрюше ногти, завивать кудри, шить изящные воротнички и манишки, пела ему о цветах, о поэзии жизни мечтала с ним о высокой роли…»). Мать боялась, что Ш., под влиянием отца, станет грубым бюргером, однако помешало русское окружение Ш. («Вблизи была Обломовка: там вечный праздник!»), а также княжеский замок в Верхлеве с портретами изнеженных и гордых дворян «в парче, бархате и кружевах». «С одной стороны Обломовка, с другой -княжеский замок, с широким раздольем барской жизни, встретились с немецким элементом, и не вышло из Андрея ни доброго бурша, ни даже филистера».
Ш., в противоположность Обломову, пробивает дорогу в жизни сам. Недаром Ш.- выходец из мещанского сословия (его отец покинул Германию, странствовал по Швейцарии и осел в России, сделавшись управляющим имения). Ш. блестяще кончает университет, с успехом служит, выходит в отставку, чтобы заниматься собственным делом; наживает дом и деньги. Он член торговой компании, отправляющей товары за границу; как агент компании, Ш. ездит в Бельгию, Англию, по всей России. Образ Ш. строится на основе идеи равновесия, гармонического соответствия физического и духовного, разума и чувства, страдания и наслаждения. Идеал Ш.- мера и гармония в труде, жизни, отдыхе, любви. Портрет Ш. контрастен портрету Обломова: «Он весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь. Он худощав, щек у него почти вовсе нет, то есть кость да мускул, но ни признака жирной округлости…» Идеал жизни Ш.- непрестанный и осмысленный труд, это - «образ, содержание, стихия и цель жизни». Этот идеал Ш. отстаивает в споре с Обло-мовым, называя утопический идеал последнего «обломовщиной» и считая его вредным во всех сферах жизни.
В отличие от Обломова, Ш. выдерживает испытание любовью. Он отвечает идеалу Ольги Ильинской: в Ш. сочетается мужественность, верность, нравственная чистота, универсальные знания и практическая хватка, позволяющие ему выходить победителем во всех жизненных испытаниях. Ш. женится на Ольге Ильинской, и Гончаров пытается в их деятельном, полном труда и красоты альянсе предста вить идеальную семью, подлинный идеал, который не удается в жизни Обломова: «работали вместе, обедали, ездили в поля, занимались музыкой как мечтал и Обломов… Только не было дремоты, уныния у них, без скуки и без апатии проводили они дни; не было вялого взгляда, слова; разговор не кончался у них, бывал часто жарок». В дружбе с Обломовым Ш. тоже оказался на высоте: заменил управляющего-жулика, разрушил козни Тарантьева и Мухоярова, обманом вынудивших Обломова подписать фальшивое заемное письмо.
Образ Ш., по мысли Гончарова, должен был воплотить новый положительный тип русского прогрессивного деятеля («Сколько Штольцев должно явиться под русскими именами!»), совмещающего в себе как самые лучшие западнические тенденции, так и русскую широту, размах, духовную глубину. Тип Ш. должен был обратить Россию на путь европейской цивилизации, придать ей подобающее достоинство и вес в ряду европейских держав. Наконец, деловитость Ш. не входит в конфликт с нравственностью, последняя, напротив, дополняет деловитость, дает ей внутреннюю мощь и силу.
Вопреки замыслу Гончарова, в образе Ш. ощутимы утопические черты. Рассудочность и рационализм, заложенный в образе Ш., наносит ущерб художественности. Сам Гончаров не вполне был доволен образом, считая, что Ш. «слаб, бледен», что «из него слишком голо выглядывает идея». Чехов выражался резче: «Штольц не внушает мне никакого доверия. Автор говорит, что это великолепный малый, а я не верю. Это продувная бестия, думающая о себе очень хорошо и собой довольная. Наполовину он сочинен, на три четверти ходулен» (письмо 1889 г.). Неудача образа Ш., возможно, объясняется тем, что Ш. художественно не показан в той масштабной деятельности, которой он с успехом занимается.
“Разбирать женские образы, созданные И. А. Гончаровым, значит предъявлять претензию быть великим знатоком женского сердца”, - заметил один из наиболее проницательных русских критиков - Н. А. Добролюбов. Действительно, образ Ольги Ильинской можно назвать несомненной удачей Гончарова-психолога. В нем воплотились не только лучшие черты русской женщины, но и все лучшее, что видел писатель в русском человеке вообще.
“Ольга в строгом смысле не была красавица, то есть не было ни белизны в ней, ни яркого колорита щек и губ, и глаза не горели лучами внутреннего огня... Но если б ее обратить в статую, она была бы статуя грации и гармонии” - именно так, всего в нескольких деталях дает И. А. Гончаров портрет своей героини. И уже в нем мы видим те черты, которые всегда привлекали русских писателей в любой женщине: отсутствие искусственности, красоту не застывшую, а живую. “В редкой девице, - подчеркивает автор, - встретишь такую простоту и естественную свободу взгляда, слова, поступка... Ни жеманства, ни кокетства, никакой лжи, никакой мишуры, ни умысла”.
Ольга чужая в своей среде. Но она не жертва, потому что в ней есть и ум, и решительность, чтобы отстаивать право на свою жизненную позицию, на поведение, не ориентированное на общепринятые нормы. Не случайно Обломов воспринял Ольгу как воплощение того идеала, о котором он грезил. Едва Ольга спела “Casta diva”, он сразу “узнал” ее. Не только Обломов “узнал” Ольгу, но и она его. Любовь для Ольги становится не только испытанием. “Где она брала уроки жизни?” - с восхищением думает о ней Штольц, который любит Ольгу именно такую, преображенную любовью.
Именно отношения главного героя романа с Ольгой позволяют нам глубже понять характер Ильи Обломова. Именно Ольгин взгляд на своего возлюбленного помогает читателю посмотреть на него так, как того хотел автор.
Что же видит Ольга в Обломове? Ум, простоту, доверчивость, отсутствие всех тех светских условностей, которые также чужды ей. Она чувствует, что в Илье нет цинизма, но есть постоянное стремление к сомнению и сочувствию. Но Ольге и Обломову не суждено быть счастливыми.
Обломов предчувствует, что их с Ольгой отношения не могут всегда быть их личным делом; они непременно обернутся множеством условностей, обязанностей. Надо будет “соответствовать”, заниматься делами, стать членом общества и главой семьи и так далее. Штольц и Ольга упрекают Обломова в бездеятельности, а он в ответ лишь дает несбыточные обещания или улыбается “как-то жалко, болезненно-стыдливо, как нищий, которого упрекнули его наготой”.
Ольга постоянно размышляет не только о своем чувстве, но и о влиянии на Обломова, о своей “миссии”: “И все это чудо сделает она, такая робкая, молчаливая, которой до сих пор никто не слушался, которая еще не начала жить!” И любовь становится для Ольги долгом, а потому уже не может быть безоглядной, стихийной. Больше того, Ольга не готова пожертвовать ради любви всем. “Тебе хотелось бы узнать, пожертвовала ли бы я тебе своим спокойствием, пошла ли бы я с тобой по этому пути?.. Никогда, ни за что!” - решительно отвечает она Обломову.
Обломов и Ольга ждут друг от друга невозможного. Она от него - деятельности, воли, энергии; в ее представлении он должен стать похожим на Штольца, но только сохранив при этом лучшее, что есть в его душе. Он от нее - безоглядной, самоотверженной любви. И оба они обманываются, убеждая себя, что это возможно, а потому неизбежен конец их любви. Ольга любит того Обломова, которого создала она сама в своем воображении, которого она искренне хотела создать в жизни. “Я думала, что оживлю тебя, что ты можешь еще жить для меня, - а ты уж давно умер”, - с трудом выговаривает Ольга суровый приговор и задает горький вопрос: “Кто проклял тебя, Илья? Что ты сделал? <...> Что сгубило тебя? Нет имени этому злу...” “Есть, - отвечает Илья. - Обломовщина!” Трагедия Ольги и Обломова становится окончательным приговором тому явлению, которое изобразил Гончаров.
Ольга выходит замуж за Штольца. Именно он сумел добиться того, что в душе Ольги здравый смысл, рассудок окончательно победили терзавшее ее чувство. Ее жизнь можно назвать счастливой. Она верит в своего мужа, а потому любит его. Но Ольга начинает чувствовать необъяснимую тоску. Механическая, деятельная жизнь Штольца не дает тех возможностей для движения души, которые были в ее чувстве к Обломову. И даже Штольц угадывает: “Узнав раз, его разлюбить невозможно”. С любовью к Обломову умирает часть души Ольги, она навсегда остается жертвой.
“Ольга, по своему развитию, представляет высший идеал, какой только может теперь русский художник вызвать из теперешней русской жизни, <...> живое лицо, только такое, каких мы еще не встречали”, - писал Добролюбов. Мы можем уверенно сказать, что Ольга Ильинская продолжает ту галерею прекрасных женских типов, которую открыла Татьяна Ларина и которыми будет восхищаться не одно поколение читателей.
