Мастер сатиры. Даже внешний облик Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина поражает нас драматическим сочетанием мрачной суровости и затаенной, сдержанной доброты. Острым резцом прошлась по нему жизнь, испещрила глубокими морщинами. Неспроста сатира издревле считалась наиболее трудным видом искусства. «Блажен незлобивый поэт», - писал Некрасов. Но иную участь он пророчил сатирику:
Его преследуют хулы:
Он ловит звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья.
Судьба сатирика во все времена была тернистой. Внешние препятствия в лице вездесущей цензуры заставляли его выражать мысли обиняками, с помощью всякого рода иносказаний - «эзоповым» языком. Сатира часто вызывала недовольство и у читателей, не склонных сосредоточивать внимание на болезненных явлениях жизни. Но главная трудность была в другом: искусство сатиры драматично по своей внутренней природе. На протяжении всего жизненного пути сатирик имеет дело с общественным злом, которое постоянно испытывает его душевные силы. Лишь стойкий человек может выдержать это каждодневное испытание, не ожесточиться, не утратить веры в жизнь, в ее добро и красоту. Вот почему классическая сатира - явление редкое.
Русская литература XIX века, возведенная, по словам Чернышевского, в достоинство общенационального дела, сосредоточила в себе мощный заряд жизнеутверждения и создала благодатную почву для появления великого сатирика. Не случайно Салтыков-Щедрин писал: «Лично я обязан литературе лучшими минутами моей жизни, всеми сладкими волнениями ее, всеми утешениями». А Достоевский считал классическую сатиру признаком высокого подъема всех творческих сил национальной жизни: «Народ наш с беспощадной силой выставляет на вид свои недостатки и перед целым светом готов толковать о своих язвах, беспощадно бичевать самого себя; иногда даже он несправедлив к самому себе, - во имя негодующей любви к правде, истине…» С какой, например, силой эта способность осуждения, самобичевания проявилась в Гоголе, Щедрине и всей отрицающей литературе… Сила самоосуждения, прежде всего - сила: она указывает на то, что в обществе есть еще возможность бороться со злом. В осуждении зла непременно кроется любовь к добру: негодование по поводу общественных язв, болезней предполагает страстную тоску о здоровье.
Истинная слава пришла к писателю после создания им гениальных сатирических произведений. В «Истории одного города» Щедрин поднялся до критики правительственных верхов: в центре повествования - сатирическое изображение взаимоотношения народа и власти, глуповцев и их градоначальников. Салтыков-Щедрин убежден, что бюрократическая власть является следствием «несовершеннолетия», гражданской незрелости народа.
В книге сатирически освещается история вымышленного города Глупова, указываются даже точные даты ее: с 1731 по 1826 год. Речь идет не о каком-то узком отрезке отечественной истории, а о таких ее чертах, которые сопротивляются течению времени, которые остаются неизменными на разных этапах отечественной истории. Сатирик ставит перед собою головокружительно смелую цель - создать целостный образ России, в котором обобщены вековые слабости ее истории, достойные сатирического освещения коренные пороки русской государственной и общественной жизни.
Стремясь придать героям и событиям своей книги обобщенный смысл, Щедрин часто прибегает к анахронизму - смешению времен. Повествование идет от лица вымышленного архивариуса, провинциала эпохи XVIII - начала XIX века. Но в его рассказ нередко вплетаются факты и события более позднего времени, о которых он не мог иметь никакого представления. А Щедрин, чтобы обратить на это внимание читателя, нарочно оговаривает анохронизмы в примечаниях «от издателя». Да и в глуповских градоначальниках обобщаются черты государственных деятелей разных исторических эпох. Но особенно странен и причудлив с этой точка зрения образ города Глупова.
В начале повествования сообщается, что город построен на болоте, а в другом месте утверждается, что «родной наш город Глупов… имеет три реки и, в согласность древнему Риму, на семи горах построен, на коих в гололедицу великое множество экипажей ломается»… Не менее парадоксальны и его социальные характеристики. То он является перед читателем в образе уездного городишки, то примет облик города губернского и даже столичного, а то вдруг обернется захудалым русским селом или деревенькой, имеющей, как водится, свой выгон для скота, огороженный типичной деревенской изгородью, но только границы глуповского выгона соседствуют с границами Византийской империи!
Фантастичны и характеристики глуповских обывателей: временами они похожи на столичных или губернских горожан, но иногда эти «горожане» пашут и сеют, пасут скот и живут в деревенских избах. Столь же несообразны характеристики глуповских властей: градоначальники совмещают в себе повадки, типичные для русских царей и вельмож, с действиями и поступками, характерными для городничего или сельского старосты.
Чем же объяснить все эти противоречия? Для чего потребовалось сатирику «сочетание несочетаемого, совмещение несовместимого»? Современные щедриноведы так отвечают на этот вопрос: «В «Истории одного города», как это видно уже из названия книги, мы встречаемся с одним городом, одним образом. Но это такой образ, который вобрал в себя признаки сразу всех городов. И не только городов, но и сел, деревень. Мало того, в нем нашли воплощение характерные черты всего самодержавного государства, всей страны».
В описи градоначальников даются краткие характеристики глуповских государственных деятелей, воспроизводится сатирический облик наиболее устойчивых черт русской истории. Василиск Бородавкин, например, вошел в историю города тем, что повсеместно насаждал в нем горчицу и персидскую ромашку; Онуфрий Негодяев разместил вымощенные его предшественниками улицы и из добытого камня настроил себе монументов; Перехват-Залихватский сжег гимназию и упразднил все науки. Уставы и циркуляры, сочинением которых прославились губернаторы, бюрократически регламентируют жизнь обывателей вплоть до бытовых мелочей.
Жизнеописание глуповских градоначальников открывает Брудастый. В голове этого градоначальника вместо мозга действует нечто вроде шарманки, наигрывающей два слова-окрика: «разорю!» и «не потерплю!». Так высмеивает Щедрин бюрократическую бездумность русской государственной власти. К Брудастому примыкает другой градоначальник с искусственной головой - Прыщ. У Прыща голова фаршированная, поэтому он совершенно не способен администрировать, его девиз - «отдохнуть-с!». И хотя глуповцы вздохнули при новом правителе, суть жизни мало изменилась: и в том, и в другом случае судьба города находилась в руках безмозглых властей.
Когда вышла в свет «История одного города», либеральная критика стала упрекать Салтыкова-Щедрина в искажении жизни, в отступлении от реализма. Но эти упреки были несостоятельными. Гротеск и фантастика у Щедрина не искажают действительности, они лишь доводят до парадокса те качества, которые таит в себе бюрократический режим.
С помощью фантастики и гротеска Щедрин часто ставит точный диагноз социальным болезням, которые существуют в зародыше и еще не развернули всех возможностей и «готовностей», в них заключенных. Доводя эти «готовности» до логического конца, до размеров общественной эпидемии, сатирик вступает в область предвидений и предчувствий. Именно такой, пророческий смысл содержится в образе Угрюм-Бурчеева, увенчивающего жизнеописания глуповских градоначальников.
Заметим, что картины народной жизни все же освещаются у Щедрина в иной тональности, чем сатира на градоначальников. Смех сатирика становится здесь горьким, презрение сменяется тайным сочувствием. Опираясь на «почву народную», Щедрин строго соблюдает границы той сатиры, которую сам народ создал на себя, широко использует фольклор. «Чтобы сказать горькие слова обличения о народе, он взял эти слова у самого народа, от него получил санкцию быть его сатириком».
«История одного города» завершается символической картиной гибели Угрюм-Бурчеева. Она наступает в момент, когда в глуповцах заговорило чувство стыда и стало пробуждаться что-то похожее на гражданское самосознание. Однако картина бунта вызывает двойственное впечатление. Это не грозовая, освежающая стихия, а полное гнева «оно», несущееся с Севера и издающее «глухие, каркающие звуки». Как все губящий, все сметающий смерч, страшное «оно» повергает в ужас и трепет самих глуповцев, падающих ниц.
На чем же держится деспотический режим? Какие особенности народной жизни его порождают и питают? «Глупов» в книге - это особый порядок вещей, составным элементом которого является не только администрация, но и народ - глуповцы. В «Истории одного города» дается беспримерная сатирическая картина наиболее слабых сторон народного миросозерцания. Щедрин показывает, что народу свойственны неиссякаемое терпение и слепая вера в начальство, в верховную власть.
«Мы люди привышные!» - говорят глуповцы.
Энергии административного действия они противопоставляют энергию бездействия, «бунт» на коленях: «Что хошь с нами делай! - говорили одни,- хошь - на куски режь, хошь - с кашей ешь, а мы не согласны!». «С нас, брат, не что возьмешь! - говорили другие, мы не то что прочие, которые телом обросли! Нас, брат, и уколупнуть негде!». И упорно стояли при этом на коленях.
Когда же глуповцы «берутся за ум», то, «по укоренившемуся исстари крамольническому обычаю», они или посылают ходока, или пишут прошения на имя высокого начальства: «Ишь, поплелась! - говорили старики, следя за тройкой, уносившей их просьбу в неведомую даль, - теперь, атаманы-молодцы, терпеть нам не долго!». И действительно, в городе вновь сделалось тихо; глуповцы никаких новых бунтов не предпринимали, а сидели на завалинках и ждали. Когда же проезжие спрашивали: как дела? - то отвечали: «Теперь наше дело верное! теперича мы, братец мой, бумагу подали!»
Когда по выходе в свет «Истории одного города» критик А. С. Суворин стал упрекай, сатирика в глумлении над народом, в высокомерной отношении к нему, Щедрин в письме в редакцию журнала «Вестник Европы» сделал на этот счет такие пояснения: «…рецензент мой не отличает народа исторического, то есть действующего на поприще истории, от народа как воплотителя идеи демократизма. Первый оценивается и приобретает сочувствие но мере дел своих. Если он производит Бородавки-ных и Угрюм-Бурчеевых, то о сочувствии не может быть и речи… Что же касается до «народа» в смысле второго определения, то этому народу нельзя не сочувствовать уже по тому одному, что в нем заключается начало и конец всякой индивидуальной деятельности». Заметим, что сатирические картины народной жизни освещаются у Щедрина в несколько фантастической манере.
Города Глупова вы не найдете ни на одной географической карте. И не потому, что он слишком мал или переименован, а потому, что этот город условный, иносказательный. Было бы неверно видеть в нем какой-либо один из реальных русских городов… Глупов - город обобщенный, вобравший в себя нечто характерное, типическое. И пусть вас не смущают некоторые противоречия в его описании. Они призваны подчеркнуть многоли-кость Глупова, являющегося олицетворением самодержавного государства.
Город Глупов ставится здесь в один ряд со странами, и глуповские градоначальники - с римскими императорами Нероном и Калигулой, «прославившимися» своей необузданной тиранией и произволом.
Щедрин в своем творчестве выступал как судья, как прокурор от лица народа, разоблачавший и обвинявший всех его угнетателей. Обвинения, которые сатирик предъявлял самодержавно-крепостническому строю, основывались на глубоком изучении русской жизни и были поэтому точными, вескими и неопровержимыми. Огромная сила и бодрость духа были присущи Щедрину. Он ненавидел и презирал эксплуататоров народа, их господство доставляло ему мучительные страдания, но он умел смеяться им в лицо. Щедрин давал им почувствовать свое морально-идейное превосходство.
Писатель был страстным борцом за интересы народных масс. Решительно и смело выступал он против угнетателей народа, неопровержимо доказывая их внутреннее ничтожество и историческую обреченность. Оружием Щедрина была литература, которой он, по собственному выражению, был предан «страстно и исключительно». В литературе он видел, прежде всего, могучее средство пропаганды передовых идей. «Литература и пропаганда - одно и то же», - заявлял Щедрин.
К деятельности сатирика с полным правом могут быть отнесены еле дующие слова А. И. Герцена: «Литература у народа, политической свободы не имеющего, - единственная трибуна, с высоты которой он может заставить услышать крик своего негодования и своей совести».
Борьба, которую вел Щедрин, была сурова, мучительно трудна и опасна. Она требовала напряжения всех сил, глубокой проницательности, страстной стойкости и идейной последовательности. Ей отдавал он все свои силы, помыслы и чувства.
Михаил Салтыков-Щедрин – известный русский писатель, журналист, редактор, государственный чиновник. Его произведения входят в обязательную школьную программу. Сказки писателя не зря именуются так – в них не только карикатурное высмеивание и гротеск, тем самым автор подчеркивает, что человек является вершителем собственной судьбы.
Гений русской литературы родом из дворянской семьи. Отец Евграф Васильевич был на четверть века старше супруги Ольги Михайловны. Дочь московского купца вышла замуж в 15 лет и уехала за мужем в деревню Спас-Угол, которая тогда располагалась в Тверской губернии. Там 15 января 1826 года по новому стилю родился младший из шести детей – Михаил. Всего в семье Салтыковых (Щедрин – часть последовавшего со временем псевдонима) росли три сына и три дочери.
По описаниям исследователей биографии писателя, мать, со временем превратившаяся из веселой девушки во властную хозяйку поместья, делила детей на любимчиков и постылых. Маленький Миша был окружен любовью, но и ему иногда попадало розгами. Дома постоянно стоял крик и плач. Как писал Владимир Оболенский в мемуарах о семье Салтыкова-Щедрина, в беседах писатель описывал детство в мрачных красках, однажды произнес, что ненавидит «эту ужасную женщину», ведя речь о матери.
Салтыков знал французский и немецкий языки, получил блестящее начальное домашнее образование, позволившее поступить в Московский дворянский институт. Оттуда мальчик, проявивший недюжинное прилежание, попал на полное государственное обеспечение в привилегированный Царскосельский лицей, в котором образование приравнивалось к университетскому, а выпускникам присваивались чины согласно Табели о рангах.
Оба учебных заведения славились тем, что выпускали элиту русского общества. Среди выпускников - , князь Михаил Оболенский, Антон Дельвиг, Иван Пущин. Однако, в отличие от них, Салтыков из чудного умного мальчика превратился в неопрятного, сквернословящего, часто сидящего в карцере парнишку, у которого так и не появилось близких друзей. Неспроста Михаила однокашники прозвали "Сумрачным лицеистом".
Атмосфера в стенах лицея способствовала творчеству, и Михаил в подражание предшественникам начал писать стихи вольнодумского содержания. Такое поведение не осталось незамеченным: выпускник лицея Михаил Салтыков получил чин коллежского секретаря, хотя за успехи в учебе ему светил ранг повыше - титулярного советника.
По окончании лицея Михаил устроился служить в канцелярию военного ведомства и продолжил сочинять. Кроме этого, увлекся произведениями французских социалистов. Темы, поднятые революционерами, нашли отражение в первых повестях «Запутанное дело» и «Противоречия».
Вот только с источником публикации начинающий писатель не угадал. Журнал «Отечественные записки» в то время находился под негласной политической цензурой, считался идейно вредным.
По решению надзорной комиссии Салтыкова отправили в ссылку в Вятку, в канцелярию при губернаторе. В ссылке, помимо служебных дел, Михаил изучал историю страны, переводил сочинения европейских классиков, много ездил и общался с народом. Салтыков чуть было не остался насовсем прозябать в провинции, пусть и дослужившись до советника губернского правления: в 1855-м на императорский трон был коронован , и о рядовом ссыльном попросту забыли.
На помощь пришел Петр Ланской, представитель знатного дворянского рода, второй муж . При содействии его брата, министра внутренних дел, Михаила вернули в Петербург и дали место чиновника особых поручений в этом ведомстве.
Михаил Евграфович считается одним из самых ярких сатириков русской литературы, виртуозно владеющий эзоповым языком, романы и рассказы которого не утратили злободневности. Для историков произведения Салтыкова-Щедрина – это источник познания нравов и обычаев, распространенных в Российской империи 19 века. Перу писателя принадлежат такие термины, как «головотяпство», «мягкотелый» и «благоглупость».
По возвращении из ссылки Салтыков переработал опыт общения с чиновниками русской глубинки и под псевдонимом Николай Щедрин опубликовал цикл рассказов «Губернские очерки», воссоздав характерные типажи жителей России. Сочинения ждал большой успех, имя автора, впоследствии написавшего немало книг, в первую очередь будут связывать с «Очерками», исследователи творчества писателя назовут их знаковым этапом в развитии русской литературы.
В рассказах с особой теплотой описываются простые люди-работяги. Создавая образы дворян и чиновников, Михаил Евграфович вел речь не только об основах крепостного права, но и акцентировал внимание на моральной стороне представителей высшего сословия и нравственных основах государственности.
Вершиной творчества русского прозаика считается «История одного города». Сатирический рассказ, полный аллегории и гротеска, современники оценили не сразу. Более того, автора поначалу обвинили в том, что он насмехается над обществом и пытается очернить исторические факты.
В главных героях-градоначальниках показана богатая палитра человеческих характеров и общественных устоев – взяточники, карьеристы, равнодушные, одержимые абсурдными целями, откровенные глупцы. Простой же народ выступает как слепо подчиняющаяся, готовая все стерпеть серая масса, которая действует решительно, только оказавшись на краю гибели.
Такое малодушие и трусость Салтыков-Щедрин высмеял в «Премудром пискаре». Произведение, несмотря на то, что именуется сказкой, адресовано вовсе не детям. Философский смыл повествования о рыбе, наделенной человеческими качествами, заключен в том, что одинокое существование, замкнутое только на собственном благополучии – ничтожно.
Еще одна сказка для взрослых – «Дикий помещик», живое и веселое произведение с легким налетом цинизма, в котором простой народ-труженик открыто противопоставляется самодуру-помещику.
Литературное творчество Салтыкова-Щедрина получило дополнительную подпитку, когда прозаик начал работать в редакции журнала «Отечественные записки». Общее руководство изданием с 1868 года принадлежало поэту и публицисту .
По личному приглашению последнего Михаил Евграфович возглавил первый отдел, занимающийся публикацией беллетристики и переводных произведений. Основная масса собственных сочинений Салтыкова-Щедрина также вышла на страницах «Записок».
В их числе - «Убежище Монрепо», по словам литературоведов – калька семейной жизни писателя, ставшего вице-губернатором, «Дневник провинциала в Петербурге» - книга о не переводящихся на Руси авантюристах, «Помпадуры и помпадурши», «Письма из провинции».
В 1880-м отдельной книгой опубликован эпохальный остросоциальный роман «Господа Головлевы» - повествование о семье, в которой главная цель – обогащение и праздный образ жизни, дети давно превратились в обузу для матери, в целом семья живет не по закону божьему и, не замечая того, движется к самоуничтожению.
С супругой Елизаветой Михаил Салтыков познакомился в вятской ссылке. Девушка оказалась дочерью непосредственного начальника писателя, вице-губернатора Аполлона Петровича Болтина. Чиновник делал карьеру в сфере образования, хозяйственном, военном и полицейском ведомствах. Поначалу опытный служака опасался вольнодумца Салтыкова, но со временем мужчины подружились.
В семье Лизу звали Бетси, девушка называла писателя, который был старше ее на 14 лет, Мишелем. Однако вскоре Болтина перевели по службе во Владимир, и семья уехала за ним. Салтыкову же запретили покидать пределы Вятской губернии. Но, по преданию, он дважды нарушал запрет, чтобы повидать возлюбленную.
Категорически воспротивилась браку с Елизаветой Аполлоновной мать писателя, Ольга Михайловна: мало того, что невеста слишком молода, так еще и приданое за девушкой дают не солидное. Разница в годах вызвала сомнение и у владимирского вице-губернатора. Михаил согласился подождать один год.
Молодые люди поженились в июне 1856-го, мать жениха на венчание не приехала. Отношения в новой семье складывались сложно, супруги часто ссорились, сказывалась разница характеров: Михаил - прямой, вспыльчивый, в доме его боялись. Елизавета же, наоборот, мягкая и терпеливая, не обремененная знаниями наук. Салтыкову не нравились жеманство и кокетство жены, он называл идеалы супруги «не весьма требовательными».
По воспоминаниям князя Владимира Оболенского, Елизавета Аполлоновна в разговор вступала невпопад, делала замечания, не относящиеся к делу. Произносимые женщиной глупости ставили собеседника в тупик и злили Михаила Евграфовича.
Елизавета любила красивую жизнь и требовала соответствующего финансового содержания. В этом муж, дослужившийся до звания вице-губернатора, еще мог поспособствовать, но постоянно влезал в долги и называл приобретение собственности безалаберным поступком. Из произведений Салтыкова-Щедрина и исследований жизни писателя известно, что он играл на фортепиано, разбирался в винах и слыл знатоком ненормативной лексики.
Тем не менее, Елизавета и Михаил прожили вместе всю жизнь. Жена переписывала произведения мужа, оказалась хорошей хозяйкой, после смерти писателя грамотно распорядилась наследством, благодаря чему семья не испытывала нужду. В браке родились дочь Елизавета и сын Константин. Дети никак не проявили себя, чем огорчали знаменитого отца, безгранично их любившего. Салтыков писал:
«Несчастливы будут мои дети, никакой поэзии в сердцах, никаких радужных воспоминаний».
Здоровье немолодого писателя, страдавшего от ревматизма, сильно подорвало закрытие «Отечественных записок» в 1884-м. В совместном решении министерства внутренних дел, юстиции и народного просвещения издание было признано распространителем вредных идей, а сотрудники редакции – членами тайного общества.
Последние месяцы жизни Салтыков-Щедрин провел в постели, гостям просил передать: «Я очень занят – умираю». Умер Михаил Евграфович в мае 1889 от осложнений, вызванных простудой. Согласно завещанию писателя похоронили рядом с могилой на Волковском кладбище Санкт-Петербурга.
«Это огромный писатель, гораздо более поучительный и ценный, чем о нём говорят. Широта его творческого размаха удивительна… Щедрин шёл в ногу с жизнью, ни на шаг не отставая от неё, он пристально смотрел в лицо ей и - горько, пророчески хохотал надо всеми и всем. Это не смех Гоголя, а нечто гораздо болев оглушительно-правдивое, более глубокое и могучее… невозможно ПОНЯТЬ историю России во второй половине XIX века без помощи Щедрина».
Максим Горький
…Блестящий выпускник Царскосельского лицея Миша Салтыков в 1844 году был причислен к канцелярии военного министра. Он погрузился в рутинную бумажную работу. Об этом ли он мечтал? Нет, Миша грезил большой литературой. В юности он пробовал себя в качестве поэта, даже печатался в модном и очень продвинутом для своего времени журнале «Современник».
Жажда настоящей жизни, а не бюрократической повседневки. Привела Михаила Салтыкова в кружок Петрашевского. На свежей революционной волне он пишет свои повести «Противоречия» и «Запутанное дело». Правительственные цензоры увидели в них «вредный образ мысли». Но судьба благоволила будущему писателю-сатирику. Видимо, царь Николай I встал 27 апреля 1848 в бодром расположении духа. Он утвердил мягкий приговор по Салтыкову - сослал его в Вятку.
В Вятке Михаил Салтыков прожил семь лет и семь месяцев. «Уже ли я в Крутогорске оставил часть самого себя?» - спрашиваю я мысленно. Но текущие по щекам слезы, но вырывающиеся из груди вздохи красноречивее слов отвечают на этот вопрос!» («Губернские очерки». Рассказ «Дорога»).
В Вятке Михаил Салтыков придумал свой псевдоним. По долгу службы он вел дела раскольников Вятской, Пермской, Нижегородской и Казанской губерний. Его тогда впечатлил дородный купец Трофим Щедрин, мудрец и острослов. В память об этой встрече Салтыков взял литературный псевдоним - Щедрин.
Так получилось, что из ссылки будущего классика вызволил другой «ангел» - Наталья Николаевна Ланская, в первом браке - Пушкина. В 1855 она со своим мужем была в Вятке и общалась с молодым опальным прозаиком. Он помогал «музе поэта» писать официальные письма в Санкт-Петербург, чтобы личные бумаги Александра Пушкина возвратились в семейный архив. В свою очередь влиятельные Ланские любезно похлопотали за Михаила Салтыкова, который вскоре был назначен чиновником особых поручений при министерстве внутренних дел, а позже назначен вице-губернатором в Рязань…
Проза Салтыкова-Щедрина - одни из самых ценных образцов мировой сатиры. Стиль критики, оформленной в сказке, применялся писателем очень активно и стал образцом для подражания для многих писателей в будущем. Сказка, которая направленная на критику социального несовершенства, использовалась как литературный прием и до Салтыкова-Щедрина, но именно он смог сделать этот прием классическим.
Сказки Салтыкова-Щедрина, список сказок, читать онлайн
«Писатель, которого сердце не переболело всеми болями того общества, в котором он действует, едва ли может претендовать в литературе на значение выше посредственного и очень скоропреходящего».
Салтыков-Щедрин
"Я люблю Россию до боли сердечной и даже не могу помыслить себя где-либо, кроме России".
Из комментария рофессоар Эрнста Галимовича Улумбекова:
Мы с моим другом-математиком давно осознали пронзительную современность мыслей Михаила Евграфовича и, просканировав все 20 томов Собрания Сочинений сатирика, выбрали цитаты и оформили их в виде томика "ТОЛКОВЫЙ СЛОВАРЬ ЖИЗНИ РОССИЙСКОЙ ПО ЩЕДРИНУ" и распространяем файл этого цитатника свободно, без каких-либо обязательств со стороны берущего. Желающие могут этот файл скопировать вот здесь:
Михаил Салтыков родился 15 (27) января 1826 года в селе Спас-Угол Калязинского уезда Тверской губернии. Он был шестым ребенком потомственного дворянина коллежского советника Е. В. Салтыкова, мать происходила из семьи московских купцов. До 10 лет он жил в имении отца. Детские годы прошли в атмосфере бережливости и строгости матери, зачастую оборачивавшейся жестокостью. Отношения между членами семьи - равнодушие, разобщенность, деление детей на любимых и «постылых», физические наказания, считавшиеся необходимым элементом воспитания – позднее стали основой для ярких художественных образов семейств Головлевых («Господа Головлевы», 1875-1880) и Затрапезных («Пошехонская старина», 1887-1889).
В 1844 году он был определен на службу в канцелярию военного министерства, бюрократическая служба его тяготила - Салтыков мечтал заниматься только литературой. В 1847 году он начал работу над первой повестью «Противоречия», «повестью из повседневной жизни» - как сам определил ее автор, опубликованную в журнале «Отечественные записки ». В повести явственно слышен отзвук идей петрашевцев , а в противоречивом и сложном образе главного героя Нагибина угадываются черты друзей и единомышленников самого писателя.
Вторая повесть «Запутанное дело» (1848) продолжала и по-своему развивала традиции, с одной стороны, Гоголя и Достоевского, с другой, - представителей натуральной школы. Рельефно выписанная история своеобразного «маленького человека», обитателя Петербургских низов, имела неожиданный резонанс: выход «Дела» совпал с ужесточением цензурных ограничений после Великой французской революции и организацией секретного комитета под председательством князя Меншикова, в результате повесть была запрещена, а ее автор выслан в Вятку и назначен на должность писца в Губернском правлении.
Блестящего выпускника Царскосельского лицея ожидали годы отчаяния, рутинной бумажной работы, мучительной неизвестности относительно своего будущего (в это время начались аресты членов кружка петрашевцев) и внутреннего одиночества. В 1850 году круг обязанностей писателя неожиданно меняется, Салтыков становится членом комиссии по подготовке вятской выставки плодов крестьянского труда. Новое занятие дало возможность глубже познакомиться с бытом народа, проникнуть в специфические особенности экономического развития русской провинции. В 1855 году получил долгожданное разрешение на возвращение в столицу. Еще во время вятской ссылки произошло важное событие - знакомство с Лизой Болтиной, ставшей женой Салтыкова в 1856 году, несмотря на активное недовольство родителей писателя.
Семилетние наблюдения за неэффективной, а порой преступной работой чиновничьего аппарата, отсталостью и косностью законов, регулирующих экономическую жизнь деревни, скучным и невежественным существованием обывателей нашли отражение в «Губернских очерках» (1856-1857), опубликованных в журнале «Русский вестник » под псевдонимом Щедрин. Время написания очерков было пропитано духом свободы и либерализма: эпоха реформ Александра II вернула независимость и насыщенность литературной жизни, возродила интерес к сатире, оживила надежду интеллигенции на возможность коренных преобразований в устройстве общества и духовном мире человека. В «Губернских очерках» на первый план выходит талант Салтыкова-обличителя, страстного борца со всем отсталым, нечистым, ограниченным, порочным. В 1858-1862 годах свет увидели два сборника: «Невинные рассказы» и «Сатиры в прозе», в которых впервые появился город Глупов, собирательный образ современной российской действительности.
В феврале 1862 году решает выйти в отставку и всецело посвятить себя писательскому и издательскому делу, принимает активнейшее участие в издании «Современника ». Однако в 1866 году он возвращается на службу на этот раз в должности управляющего пензенской Казенной палатой, где продолжает активно работать над «глуповскими» памфлетами, пополняя коллекцию уродливых образов за счет наблюдений за нравом своих начальников и подчиненных. В 1868 году оставляет должность и переходит в журнал «Отечественные записки», а после смерти Некрасова, бывшего главным редактором, становится во главе журнала.
В конце 1860-х годах начинает работу над «Историей одного города» (1970), при этом портрет Глупова, запечатленный в сатирических памфлетах, существенно меняется, обрастая новыми чертами. Раньше корень всех российских бед виделся в дворянских инертности и произволе, теперь к этому прибавились крестьяне с их тупой покорностью и готовностью терпеть этот произвол. Размышляя о причинах такого положения, Салтыков обращается к истории, так формируется основной замысел книги. Талант сатирика и безграничная фантазия породили причудливый гротескно-фантастический мир «Истории», мир страшный и обреченный, населенный монстрами, причем уродливы и градоначальники, и сам народ.
Главной задачей, стоявшей перед писателем, было не создание собственно пародии на официальную историографию, несмотря на то что в образах градоначальников отражены характерные черты их прототипов, и каждый глуповский правитель соответствует реальному историческому деятелю, здесь Салтыков поднимается до уровня обобщения, предлагая собирательный образ российского общества с его вневременными пороками (в этом плане нарисованный писателем образ России оказался во многом пророческим).
Параллельно работает над публицистическими статьями, в 1870 годувыпускает сборники рассказав «Признаки времени» и «Письма из провинции», «Помпадуры и Помпадурши» (1873), «Господа Ташкентцы» (1873), «Дневник провинциала в Петербурге» (1873), «Благонамеренные речи» (1876), ставшие заметным явлением не только в литературе, но и социально-политической жизни.
В 1878 году свет увидел самый серьезный и значительный роман «Господа Головлевы». История семьи Головлевых - это подавляющая своей трагичностью и глубиной история разложения и смерти дворянского семейства, мучительной агонии рода. Писателя интересует процесс распада человеческой личности, одержимой страстью: страстью стяжательства, страстью к алкоголю, словесным запоям. Наряду с социальной проблематикой Салтыков-Щедрин поднимает ряд онтологических вопросов, напрямую касающихся основ духовной жизни человека, как непременного условия жизни физической.
Сказки Салтыкова-Щедрина (впервые появились в 1869 году, но основная их часть была написана в период 1883-1886 годов) органично вписываются в сатирическое русло писателя. Этот жанр оказался очень близок художественным методам Салтыкова-Щедрина, таким как гиперболизация образов, гротескное смешение деталей, включение элементов фантастики и фантасмагории, иносказание. При этом активно использует жанр классической народной сказки о животных: за каждым животным у Салтыкова-Щедрина закреплен традиционный набор пороков и отрицательных качеств, дополненный узнаваемыми социальными характеристиками.
Роман «Пошехонская старина» (1886) во многом повторяет основные идеи «Господ Головлевых». Однако в композиционном отношении роман намного более сложный и многоплановый: хроника, жизнеописание героев (значительная часть которых представляет собой автобиографию) и эпическая историко-бытовая панорама крепостничества предопределяют три основных уровня построения романа. Кроме того, писатель почти полностью отказывается от сатиры, роман мыслится как исторический документ ушедшей ужасной эпохи рабства и бесправия. Ушла ли эта эпоха? Превратились ли мрачные годы в настоящую «старину»? На эти принципиальные для всего творчества писателя Салтыков-Щедрин дает отрицательный ответ.
Генералов спасает от смерти мужик, которого они заставляют работать на себя. Мужик - “громаднейший мужчина” - значительно сильнее и умнее генералов. Однако он, вследствие рабской покорности, привычки, беспрекословно подчиняется генералам и выполняет все их требования. Он заботится только о том, “как бы ему своих генералов порадовать за то, что они его, тунеядца, жаловали и мужицким его трудом не гнушалися”. Покорность мужика доходит до того, что он сам свил веревку, которой генералы привязали его к дереву, “чтоб не убег”.
Беспримерная сатира на русскую либеральную интеллигенцию развернута у Салтыкова-Щедрина в сказках о рыбах и зайцах. Такова сказка “Премудрый пискарь”. В образе “пискаря” сатирик показал жалкого обывателя, смыслом жизни которого стала идея самосохранения. Щедрин показал, как скучна и бесполезна жизнь людей, которые общественной борьбе предпочитают свои мелкие личные интересы. Вся биография таких людей сводится к одной фразе: “Жил - дрожал, и умирал - дрожал”. К сказкам о народе примыкает “Коняга”. Название сказки говорит само за себя. Загнанная крестьянская кляча - символ народной жизни. “Нет конца работе! Работой исчерпывается весь смысл его существования: для нее он зачат и рожден...”. В сказке ставится вопрос: “Где же выход?” И дается ответ: “Выход в самом Коняге”. На мой взгляд, в сказках о народе щедринские ирония и сарказм сменяются жалостью и горечью. Язык писателя глубоко народен, близок к русскому фольклору. В сказках Щедрин широко использует пословицы, поговорки, присказки: “Двум- смертям не бывать, одной не миновать”, “Моя изба с краю”, “Жили-были...”, “В некотором царстве, в некотором государстве...”. “Сказки” Салтыкова-Щедрина будили политическое сознание народа, звали к борьбе, к протесту. Несмотря на то что с тех пор, как сатирик написал свои знаменитые произведения, прошло много лет, все они актуальны и сейчас. К сожалению, общество не избавилось от пороков, которые обличал писатель в своем творчестве. Не случайно многие драматурги нашего времени обращаются к его произведениям, чтобы показать несовершенство современного общества. Ведь та бюрократическая система, которую бичевал Салтыков-Щедрин, по-моему, не только не изжила себя, но и процветает. А разве мало сегодня иудушек, которые за свое материальное благополучие готовы продать даже родную мать? Очень злободневна для современности и тема интеллигентов-обывателей, которые сидят в своих квартирах, как в норах, и дальше собственной двери ничего не хотят видеть. Сатира Щедрина - особое явление в русской литературе. Его индивидуальность заключается в том, что он ставит перед собой принципиальную творческую задачу: выследить, разоблачить и уничтожить. Если юмор в творчестве Н. В. Гоголя, как писал В. Г. Белинский, “...спокойный в своем негодовании, добродушный в своем лукавстве”, то в творчестве Щедрина он “...грозный и открытый, желчный, ядовитый, беспощадный”. И. С. Тургенев писал: “Я видел, как слушатели корчились от смеха при чтении некоторых очерков Салтыкова. Было что-то страшное в этом смехе. Публика смеясь в то же время чувствовала, как бич хлещет ее самое”. Литературное наследство писателя принадлежит не только прошлому, но и настоящему, и будущему. Щедрина надо знать и читать! Он вводит понимание социальных глубин и закономерностей жизни, высоко возносит духовность человека и нравственно очищает его. Я думаю, что творчество М. Е. Салтыкова-Щедрина своей актуальностью близко каждому современному человеку.
