Садриддин Айни родился в селе Сактар (ныне Гиждуванский район Бухарской области) . Мать его происходила из села Махалаи Боло Шафирканского тумана (ныне Бухарской области Республики Узбекистан). Айни учился в бухарском медресе Кукельдаш , был близко знаком с видными бухарскими интеллектуалами, среди которых были Садри Зиё, домулла Икрамча и др. Садриддин Айни был участником движения просветителей - джадидов .
Принимал участие в установлении Советской власти в Бухаре . В советское время занимался в основном литературной деятельностью. Составил впервые антологию таджикского национального творчества «Образцы таджикской литературы».
Айни был в числе организаторов Самаркандского государственного университета в 1927 году , который тогда назывался академией.
Садриддин Айни кроме родного таджикского прекрасно знал узбекский язык и некоторые свои произведения писал на обоих языках. Он внес значительный вклад в литературу обоих народов.
Его основные труды: «Одина» (опубликован в ), «Дохунда» (опубликован в ), «Рабы» (), «Смерть ростовщика» (1939) «Воспоминания» («Бухара») ( -). Повесть «Одина» считается началом новой таджикской литературы. Писатель Д. Икрами говорил «Все мы вышли из „Одины“..» «Дохунда» знаменует дальнейшее развитие автора в русле соцреализма. Если Одина пассивный герой, то Дохунда активный участник революции. «Рабы» - первый таджикский роман, рисующий жизнь Средней Азии от начала XIX века до 30-х годов XX века. В «Смерти ростовщика» создан колоритный образ ханжи и скряги Кори Ишкамба, сравнимый с Плюшкиным , Иудушкой Головлёвым , Гобсеком , и в то же время имеющий национальные таджикские черты. «Воспоминания» представляют по существу собрание новелл о детстве, юности автора и дают широкую картину жизни бухарского общества на рубеже веков. Они получили высокою оценку таких писателей, как Леонид Леонов , Константин Федин , а также в Иране. Высоко оценивали творчество устода также Самуил Маршак , Антанас Венцлова . Луи Арагон сравнивал его с Джеком Лондоном и Киплингом . На Каирской конференции писателей Азии и Африки 1962 году он поставлен в один ряд с такими классиками востока как Рабиндранат Тагор , Лу Синь , Таха Хусейн . Произведение Айни переведены на русский, украинский, белорусский, литовский, польский, чешский, французский, урду. Автор трудов по истории и литературе народов Средней Азии .
Работал над составлением антологии «Образцы таджикской литературы», включавшей в себя лучшие образцы поэзии, начиная от Рудаки и до начала XX века. Этим изданием Айни доказывал существование самостоятельной таджикской нации, её истории и культуры в своём споре с пантюркистами . Сам писатель говорил, что «произведение на основе исторических фактов сорвало завесу с происков и домогательств пантюркистов и наложило на них печать молчания…». На этой почве у него был конфликт с Файзуллой Ходжаевым .Пантюркизм имел в начале двадцатых годов поддержку сверху, так как СССР был заинтересован в хороших отношениях с кемалистской Турцией. Это не значит, что Айни не принял Советской власти. Хотя такие обвинения в его адрес и выдвигались, например Н. И. Бухариным .
Участник вскрытия гробницы Тамерлана в 1941 году, а также могилы основоположника классической поэзии фарси Рудаки . Встречался со Сталиным , Максимом Горьким , Якубом Коласом , Юлиусом Фучиком .
Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Садриддин Айни родился в селе Сактар (ныне Гиждуванский район Бухарской области) . Мать его происходила из села Махалаи Боло Шафирканского тумана (ныне Бухарской области Республики Узбекистан). Айни учился в бухарском медресе Кукельдаш , был близко знаком с видными бухарскими интеллектуалами, среди которых были Садри Зиё, домулла Икрамча и др. Садриддин Айни был участником движения просветителей - джадидов .
Принимал участие в установлении Советской власти в Бухаре . В советское время занимался в основном литературной деятельностью. Составил впервые антологию таджикского национального творчества «Образцы таджикской литературы».
Айни был в числе организаторов Самаркандского государственного университета в 1927 году , который тогда назывался академией.
Садриддин Айни кроме родного таджикского прекрасно знал узбекский язык и некоторые свои произведения писал на обоих языках. Он внес значительный вклад в литературу обоих народов.
Его основные труды: «Одина» (опубликован в ), «Дохунда» (опубликован в ), «Рабы» (), «Смерть ростовщика» (1939) «Воспоминания» («Бухара») ( -). Повесть «Одина» считается началом новой таджикской литературы. Писатель Д. Икрами говорил «Все мы вышли из „Одины“..» «Дохунда» знаменует дальнейшее развитие автора в русле соцреализма. Если Одина пассивный герой, то Дохунда активный участник революции. «Рабы» - первый таджикский роман, рисующий жизнь Средней Азии от начала XIX века до 30-х годов XX века. В «Смерти ростовщика» создан колоритный образ ханжи и скряги Кори Ишкамба, сравнимый с Плюшкиным , Иудушкой Головлёвым , Гобсеком , и в то же время имеющий национальные таджикские черты. «Воспоминания» представляют по существу собрание новелл о детстве, юности автора и дают широкую картину жизни бухарского общества на рубеже веков. Они получили высокою оценку таких писателей, как Леонид Леонов , Константин Федин , а также в Иране. Высоко оценивали творчество устода также Самуил Маршак , Антанас Венцлова . Луи Арагон сравнивал его с Джеком Лондоном и Киплингом . На Каирской конференции писателей Азии и Африки 1962 году он поставлен в один ряд с такими классиками востока как Рабиндранат Тагор , Лу Синь , Таха Хусейн . Произведение Айни переведены на русский, украинский, белорусский, литовский, польский, чешский, французский, урду. Автор трудов по истории и литературе народов Средней Азии .
Работал над составлением антологии «Образцы таджикской литературы», включавшей в себя лучшие образцы поэзии, начиная от Рудаки и до начала XX века. Этим изданием Айни доказывал существование самостоятельной таджикской нации, её истории и культуры в своём споре с пантюркистами . Сам писатель говорил, что «произведение на основе исторических фактов сорвало завесу с происков и домогательств пантюркистов и наложило на них печать молчания…». На этой почве у него был конфликт с Файзуллой Ходжаевым .Пантюркизм имел в начале двадцатых годов поддержку сверху, так как СССР был заинтересован в хороших отношениях с кемалистской Турцией. Это не значит, что Айни не принял Советской власти. Хотя такие обвинения в его адрес и выдвигались, например Н. И. Бухариным .
Участник вскрытия гробницы Тамерлана в 1941 году, а также могилы основоположника классической поэзии фарси Рудаки . Встречался со Сталиным , Максимом Горьким , Якубом Коласом , Юлиусом Фучиком .
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Садриддин Айни
Нечасто бывает так, что биография одного человека почти полностью слилась с биографией его народа, как это произошло у Садриддина Айни. Жизнь его неразрывно связана с жизнью таджиков - от черных лет беспросветного прошлого до счастливых дней настоящего времени. И если проследить год за годом, шаг за шагом бурный поток событий в течение почти целого века, когда жил Айни, то это будет рассказ о судьбе целого народа, рассказ о том, как из нищеты и бесправия трудовой люд поднялся к счастью и свету, построив одну из пятнадцати республик многонационального социалистического Советского Союза. Сначала ребенком, потом юношей и, наконец, зрелым человеком, Айни видел и пережил то, что видели и пережили его соплеменники. Поэтому жизнь Айни стала для нас символом страдного пути, пройденного его народом.
На первую половину жизни выдающегося таджикского писателя падает сумрачная тень бухарского эмирата. Вторая половина - проходит в новое, светлое время, когда свежий ветер Великого Октября смел с лица нашей земли феодальные отношения, основанные на эксплуатации человека человеком. В братском Союзе Советских Социалистических Республик расцвел и окреп талант писателя-патриота. Своеобразный талант Айни впитал в себя все богатство тысячелетней культуры таджиков, бережно хранившееся в неисчерпаемых сокровищницах непокоренной народной души. Писатель сумел донести до наших дней прекрасную песню о любви к человеку, к свету и счастью.
Обратимся же к его собственным свидетельствам, как литератора и гражданина, как современника жизни, навсегда ушедшей в прошлое. Обратимся к Айни - историку нашего народа и к истории народа от времен Рудаки до последних часов эмирата. Сколько великих имен и скорбных судеб!..
В нищете и изгнании закончил свои дни замечательный поэт Рудаки - родоначальник классической таджикской поэзии.
Более двадцати лет скрывался от преследования султана Махмуда гениальный Фирдоуси.
Десятилетиями скитался вдали от родины великий таджикский мыслитель, ученый-энциклопедист Абу Али ибн Сина.
В водах Амударьи был утоплен вольнолюбивый поэт Адиб Собир Термези.
Камола Худжанди заточили в крепостное подземелье, и он умер вдали от родной земли.
Это - славные предшественники Айни, на протяжении десяти веков передававшие из рук в руки факел свободолюбия и гуманизма. Подобная же горькая участь постигла и многих его старших современников, учителей и друзей.
Ахмад Дониш (Калла), ученый и писатель, «самая яркая звезда на темнем небе Бухары», как образно назвал его Айни, жил в постоянной нужде и неоднократно подвергался преследованиям за «чернокнижие», то есть за прогрессивные взгляды.
Образованнейший поэт своего времени Зуфунун, резко обличавший в своих стихах правящую клику эмирата, вынужден был прикинуться безумным.
По приказу эмира был убит поэт Сахбо. В нищете, в горячке туберкулеза умерли поэт Шохин и ближайший друг Айни, талантливый поэт-просветитель Хайрат.
Государственная машина феодализма, политический и религиозный гнет эмирской Бухары безжалостно уничтожали всякое свободомыслие. Лучшие умы таджикского народа гибли в темницах эмирата, как гибли в душном мире царской России великие русские писатели и мыслители - Грибоедов и Пушкин, Лермонтов и Белинский.
Впрочем, разве и сегодня судьбы многих художников слова, подлинных сыновей своих народов, таких, как Пабло Неруда, Назым Хикмет, не напоминают нам о том, что уготовано реакцией свободолюбивому поэту.
Но народ бессмертен. Его могучую силу нельзя сломить и нельзя уничтожить. Об этом говорит нам правда нашей эпохи, об этом свидетельствует история всего человечества.
Народ бессмертен. В условиях жесточайшего угнетения и эксплуатации таджики сохранили и развивали свой язык и литературу, донесли до нашего времени образцы своего героического эпоса и проникновенной лирики. Под мечом и кнутом, в условиях феодальных раздоров, захватнических и междоусобных войн и набегов, разорявших и опустошавших страну, народ возделывал землю, возводил города, создавал изумительные памятники зодчества, прокладывал оросительные каналы, сочинял прекрасную музыку и слагал замечательные песни.
История таджикского народа до Октябрьской революции - это не только история его богатой культуры. Это история его борьбы за свободу и счастье, против угнетения и порабощения трудящихся масс.
В своих произведениях Айни воссоздает и образ легендарного героя таджикского народа Муканну, возглавившего борьбу против арабских завоевателей в VIII веке, и мужественного воина Темур Малика, защитника города Ходжента от полчищ Чингисхана, и рабочих ремесленных цехов Бухары начала XX века, отстаивающих свои человеческие права, и процесс пробуждения самосознания Дохунды - жителя гор, - его приход в ряды активных борцов за новую жизнь, за создание и укрепление Советской власти в родном краю.
Детство и юность Айни прошли в гуще народа. Он болел с ним одной болью, радовался одной радостью. Из преданий и легенд узнает он о героическом прошлом таджиков и через всю жизнь проносит чистую любовь и восхищение славными подвигами своих предков. Каждая пядь нашей земли овеяна этой славой.
Отец Айни, Сайд Мурод-ходжа, был потомственным ремесленником, причем человеком грамотным, ценителем художественного слова. У своего отца перенял будущий писатель любовь к поэзии и понимание ее.
Жизнь в маленьком кишлаке Соктаре и Верхней Махалле - местах, где протекало детство Айни, - отражала в себе все особенности общественного строя феодальной Бухары. Лишь один воздух не был обложен там налогом. Так жили все крестьяне окрестных деревень, так жили труженики в ремесленных кварталах Бухары, куда приходит юноша Айни после смерти отца для того, чтобы получить образование.
В душную и темную келью медресе вела узкая дверь, сквозь которую не могли проникнуть человек, воздух и солнце одновременно. И если в келью проходил человек - значит, солнце и воздух оставались за ее порогом. Эта келья как бы олицетворяла собой весь мир старой Бухары.
Нищета для сотен тысяч и богатство для единиц, бесправие народа и ничем не ограниченное жестокое самовластье - такова была горькая правда жизни, и никаким туманом благочестивых молитв нельзя было скрыть ее от зорких глаз и пытливого сердца.
Становясь зрелым человеком, Айни выковал в себе решимость бороться за правду, нести в народ истину и просвещение. Он неустанно искал пути к этой правде, восторженно принял и продолжил просветительские идеи Ахмада Дониша. Эти искания, не подкрепленные знанием революционной теории марксизма, приводили порой Айни к заблуждениям. Так, первоначально он примкнул к буржуазно-националистическому движению джадидов, искренне поверив их фальшивым декларациям.
В своем благородном стремлении помочь народу Айни смело и честно шел по избранному им пути. Он принимал активное участие в создании «новометодных школ», писал для них учебники и вел преподавание. Когда по приказу эмира школы были закрыты, Айни продолжал свою просветительскую деятельность в рядах тайного общества «Воспитание юношества», ставившего своей целью распространение новой литературы и критику отдельных недостатков эмирского режима. В ту же пору Айни активно сотрудничает в первой газете на таджикском языке «Бухорои шариф» («Благородная Бухара»).
Все это не могло не навлечь на Айни гнева бухарского духовенства и правящей знати. Он стал силой, опасной для государственного строя эмирской Бухары, и, как бунтовщик и мятежник, был схвачен палачами и приговорен к семидесяти пяти палочным ударам, и каждый удар был направлен в сердце народа. Ведь любовь к справедливости и свободе, пылающая в сердце Айни, была выношена веками в народном сердце и передана ему по наследству как передовому человеку своего времени, как достойному сыну отечества.
Бухарские палачи просчитались. Мужественный дух писателя не был сломлен, как не был сломлен мужественный дух всего таджикского народа, подвергавшегося двойной эксплуатации Бухарского эмирата и царского самодержавия.
Садриддин Айни
(1878 - 1954) Айни (настоящее имя Садриддин Саид-Муродзода) - выдающийся писатель Таджикистана. С его «Марша свободы», сочиненного на всемирно известный мотив «Марсельезы» в 1918 г., начинается история советской таджикской литературы.
Нелегким был путь Айни в литературу. Мальчик на побегушках, дворник, домашний слуга, повар - так осиротевший Айни уже с 11 лет начинал знакомство с жизнью.
Важным моментом в биографии будущего писателя явилось общение с рабочими хлопкоочистительного завода на станции Кзыл-Тепе, где он работал с сентября 1915 по апрель 1916 г. Именно там нашел он героев своих первых повестей, изданных много лет спустя.
Но прежде чем стать писателем, прежде чем безоговорочно и радостно принять Октябрьскую революцию, Айни должен был пройти еще одно нравственное и физическое испытание.
В апреле 1917 г. перед резиденцией эмира в Бухаре состоялось выступление крайне реакционных сил эмирата, главным образом представителей духовенства. Айни отказался участвовать в этой демонстрации верноподданнических чувств. За это его, как «неверного», схватили дома озверевшие фанатики и подвергли публичному наказанию: он получил 75 ударов палками. Истерзанного Айни бросили в мрачное подземелье - тюрьму Обхону. Он разделил бы тяжелую участь многих своих сограждан, если бы вскоре не подоспели на выручку русские солдаты, которых Совет рабочих и солдатских депутатов г. Кагана послал на помощь жертвам эмирского террора. На площади перед тюрьмой возник стихийный митинг. Вот тогда-то Айни впервые и встал под красное знамя революции.
После выздоровления начался новый период в жизни Айни. Он, «отщепенец ислама», нашел в мире, преобразуемом революцией, свое настоящее место.
Ко времени Октябрьской революции Айни написал много лирических стихотворений (одно из первых - «Роза» - появилось в 1896 г. Под ним уже стоял псевдоним Айни, т. е. «глазастый»). После победы Октября Айни стал поэтом революции, летописцем истории родного народа.
В 20-е годы Айни принимает активное участие и в работе органов народного просвещения, в организации и издании первых газет и журналов на таджикском и узбекском языках в Самарканде - древнейшем культурном центре Средней Азии. С этим городом у него связана вся дальнейшая жизнь.
В 1920 г. он пишет свою первую повесть - «Бухарские палачи». Затем в 1924 г. в газете «Овози тоджик» («Голос таджика») публикуется его новая повесть - «Одина». Подзаголовок ее - «Приключения одного бедняка таджика (из воспоминаний о былом гнете)» - ясно говорит о содержании пэвести. В 1930 г. выходит в свет роман Айни - «Дохунда», также посвященный недавнему прошлому таджикского крестьянства, его борьбе против тирании эмиров и их приспешников.
В 1934 г. появился исторический роман «Рабы» - широкая эпическая картина борьбы и быта таджикского народа на протяжении более чем столетия до победы социалистической революции и колхозного строя. Это произведение писателя, как и предыдущие, полно гнева и ненависти к феодализму, изуверству, религиозному фанатизму, рабскому положению женщины.
Видное место в творчестве писателя заняла повесть «Смерть ростовщика» (1939). В нем писатель нарисовал гротескно-сатирический образ скряги Кори-Ишкамбы, Кори-брюхача. Кори - значит «чтец корана». Писатель наградил своего героя этим именем как бы в насмешку, желая подчеркнуть его ханжество и лицемерие, несовместимые с той маской святости, которую он любил на себя надевать.
В годы Великой Отечественной войны Айни написал две исторические повести - «Восстание Муканны» и «Герой таджикского народа Темур Малик».
В начале 50-х годов вышли в свет первые части эпопеи «Ёддоштхо» - «Воспоминания» (на русском языке книга выходила и под названием «Бухара»), Однако смерть помешала писателю довести повествование до задуманного конца. И тем не менее «Воспоминания» - выдающееся произведение советской многонациональной литературы.
За свой неустанный патриотический труд Айни был награжден орденами Ленина и Трудового Красного Знамени.
Он был избран академиком и стал первым президентом Академии наук своей республики. В Таджикистане никогда не говорят просто «Айни», но всегда добавляют «устод Айни» - «мастер Айни». И в этом находит выражение самое почетное и трогательное признание заслуг большого человека, писателя, ученого и поэта.
Садриддин Айни
(1878 - 1954) Айни (настоящее имя Садриддин Саид-Муродзода) - выдающийся писатель Таджикистана. С его «Марша свободы», сочиненного на всемирно известный мотив «Марсельезы» в 1918 г., начинается история советской таджикской литературы.
Нелегким был путь Айни в литературу. Мальчик на побегушках, дворник, домашний слуга, повар - так осиротевший Айни уже с 11 лет начинал знакомство с жизнью.
Важным моментом в биографии будущего писателя явилось общение с рабочими хлопкоочистительного завода на станции Кзыл-Тепе, где он работал с сентября 1915 по апрель 1916 г. Именно там нашел он героев своих первых повестей, изданных много лет спустя.
Но прежде чем стать писателем, прежде чем безоговорочно и радостно принять Октябрьскую революцию, Айни должен был пройти еще одно нравственное и физическое испытание.
В апреле 1917 г. перед резиденцией эмира в Бухаре состоялось выступление крайне реакционных сил эмирата, главным образом представителей духовенства. Айни отказался участвовать в этой демонстрации верноподданнических чувств. За это его, как «неверного», схватили дома озверевшие фанатики и подвергли публичному наказанию: он получил 75 ударов палками. Истерзанного Айни бросили в мрачное подземелье - тюрьму Обхону. Он разделил бы тяжелую участь многих своих сограждан, если бы вскоре не подоспели на выручку русские солдаты, которых Совет рабочих и солдатских депутатов г. Кагана послал на помощь жертвам эмирского террора. На площади перед тюрьмой возник стихийный митинг. Вот тогда-то Айни впервые и встал под красное знамя революции.
После выздоровления начался новый период в жизни Айни. Он, «отщепенец ислама», нашел в мире, преобразуемом революцией, свое настоящее место.
Ко времени Октябрьской революции Айни написал много лирических стихотворений (одно из первых - «Роза» - появилось в 1896 г. Под ним уже стоял псевдоним Айни, т. е. «глазастый»). После победы Октября Айни стал поэтом революции, летописцем истории родного народа.
В 20-е годы Айни принимает активное участие и в работе органов народного просвещения, в организации и издании первых газет и журналов на таджикском и узбекском языках в Самарканде - древнейшем культурном центре Средней Азии. С этим городом у него связана вся дальнейшая жизнь.
В 1920 г. он пишет свою первую повесть - «Бухарские палачи». Затем в 1924 г. в газете «Овози тоджик» («Голос таджика») публикуется его новая повесть - «Одина». Подзаголовок ее - «Приключения одного бедняка таджика (из воспоминаний о былом гнете)» - ясно говорит о содержании пэвести. В 1930 г. выходит в свет роман Айни - «Дохунда», также посвященный недавнему прошлому таджикского крестьянства, его борьбе против тирании эмиров и их приспешников.
В 1934 г. появился исторический роман «Рабы» - широкая эпическая картина борьбы и быта таджикского народа на протяжении более чем столетия до победы социалистической революции и колхозного строя. Это произведение писателя, как и предыдущие, полно гнева и ненависти к феодализму, изуверству, религиозному фанатизму, рабскому положению женщины.
Видное место в творчестве писателя заняла повесть «Смерть ростовщика» (1939). В нем писатель нарисовал гротескно-сатирический образ скряги Кори-Ишкамбы, Кори-брюхача. Кори - значит «чтец корана». Писатель наградил своего героя этим именем как бы в насмешку, желая подчеркнуть его ханжество и лицемерие, несовместимые с той маской святости, которую он любил на себя надевать.
В годы Великой Отечественной войны Айни написал две исторические повести - «Восстание Муканны» и «Герой таджикского народа Темур Малик».
В начале 50-х годов вышли в свет первые части эпопеи «Ёддоштхо» - «Воспоминания» (на русском языке книга выходила и под названием «Бухара»), Однако смерть помешала писателю довести повествование до задуманного конца. И тем не менее «Воспоминания» - выдающееся произведение советской многонациональной литературы.
За свой неустанный патриотический труд Айни был награжден орденами Ленина и Трудового Красного Знамени.
Он был избран академиком и стал первым президентом Академии наук своей республики. В Таджикистане никогда не говорят просто «Айни», но всегда добавляют «устод Айни» - «мастер Айни». И в этом находит выражение самое почетное и трогательное признание заслуг большого человека, писателя, ученого и поэта.