Мы уже публиковали статью полковника Генерального штаба царской армии В.П. Никольского, посвящённую . Теперь предлагаем вам ознакомиться со статьёй того же автора, посвящённой знаменитым военным поселениям.
Имя Аракчеева стало особенно ненавистным из-за создания военных поселений. М. А. Фонвизин в своих «Записках» отмечает, что «ничто столько не возбуждало негодования общественнаго мнения против Александра, не одних либералов, а целой России, как насильственное учреждение военных поселений».
Идея этого учреждения не принадлежала графу Аракчееву; по свидетельству историка Н. К. Шильдера, мысль о целесообразности военных поселений в России пришла государю после прочтения статьи генерала Сервана: «Sur les forces frontières des états». Статья была переведена князем Волконским на русский язык (для Аракчеева, который не знал французского), причем были оставлены против текста белые поля для собственноручных пометок государя. Александр I, видя, как страдает казна из-за постоянного увеличения наших вооруженных сил, вызванного первыми войнами с Наполеоном, решил уменьшить расходы по содержанию войск путем передачи части армии, именно пехоты и кавалерии, на содержание крестьян. Поселенные среди них войска должны были помогать им в свободное от занятий время, работать в поле и дома и в свою очередь приучать крестьян к военной жизни, дисциплине и строевым порядкам. Итак, в основу военных поселений легла мысль облегчить России содержание ее многочисленных войск и в то же время ввести военную подготовку мужского населения (наподобие Krümper-Sistem в Пруссии), с тем чтобы в случае войны можно было рекрутов ставить прямо в действующие войска, не тратя времени и сил на предварительное и первоначальное обучение. В положении о военных поселениях, изданном в 1825 г., прямо указана цель их создания: «постепенное уменьшение, а затем и совершенная отмена рекрутских наборов». Несомненно, идея заманчивая, но исполнимая лишь отчасти, да и то если поселенные войска не будут излишне заняты мелочами строевой службы и действительно помогут крестьянину в его полевых работах. Здесь особенно ярко проявилась отличительная черта Александра I - его умозрительный способ мышления; хорошо было бы как крестьян, так и солдат превратить в механические фигуры и переставлять одних на место других. Отсюда понятно, почему Александр I ни за что не хотел отказаться от своей задумки, несмотря на довольно грозные предостережения полной неудачи и явное несочувствие, высказанное вначале всеми ближайшими его сотрудниками.
Несомненно, что результат осуществления этой идеи всецело зависел от лица, стоящего во главе дела; здесь требовался человек с государственным умом, чрезвычайно широким кругозором, большим опытом в военном деле, знанием внутренней жизни государства и притом безусловно доброжелательный. Скажем так, если бы во главе него поставили , то можно было бы вполне рассчитывать на более благоприятный исход, но, однако, не на полный успех, так как из-за сложности взаимных отношений и разнородности обязанности солдат и крестьян невозможно было иметь хорошего военного крестьянина и выдающегося поселенного солдата. Конечно, если принять во внимание примитивность тогдашней военной техники, простоту обращения с огнестрельным оружием, а главное, возможность чрезвычайного упрощения подготовки и обучения нижних чинов при 25-летней службе, то идея военных поселений имела под собой некоторую почву.
Кого же ставит во главе этого дела император? Графа Аракчеева! Трудно было подыскать более неудачного руководителя, и притом с совершенно неограниченными и бесконтрольными властными полномочиями. Недостаточно образованный в широком государственном смысле, воскресивший начала павловской муштры и парадомании, жестокий, злобный с подчиненными, не терпящий никаких возражений, а главное, не допускающий никаких изменений принятых им планов, Аракчеев представлял собой всесильного самодура, с которым всякий талантливый и образованный человек избегал не только служить, но даже и встречаться.
Спрашивается, почему Александр I, имея перед собой выдающихся государственных деятелей, для этого крупного дела избрал Аракчеева?
Несомненно, кроме полного доверия к нему и уверенности в точном исполнении своих предписаний, император восхищался Аракчеевым как рачительным хозяином собственного имения, где тот к тому же завел чисто военный порядок. Действительно, гладкие, как паркет, дороги, отличные переправы через реки, благоустроенное село, примыкающее к графской усадьбе, производили удивительное впечатление: избы, выкрашенные в розовый цвет, стоят в ряд, на одинаковом расстоянии друг от друга; все постройки возведены по единому плану; все крестьяне одинаково и чисто одеты, стоят и отвечают по-военному. Из бельведера графского дворца видны двадцать две деревни, принадлежащие графу; в подзорную трубу даже можно рассмотреть, что делают крестьяне в каждой из них. По словам графа, его крестьяне достигли большого материального благосостояния, и вотчина его приносит прекрасный доход.
В письме к сестре, великой княгине Екатерине Павловне, от 7 июня 1810 г., император не скрывает свой восторг перед прекрасным обустройством аракчеевского имения: «Когда я пишу Вам, это все равно, что я пишу и Георгу, а потому покажите ему эти строки. Я его убедительно прошу, когда он будет проезжать здесь, поехать в сопровождении генерала Аракчеева на дрожках через все деревни, через которые он меня возил, и обратить внимание: 1) на порядок, который царит повсюду; 2) на чистоту; 3) на устройство дорог и пасадку деревьев; 4) на особую симметрию и изящество, которые соблюдены повсюду. Улицы здешних деревень обладают именно той особой чистотой, которую я так желаю для городов: лучшим доказательством того, что мое требование выполнимо, служит то, что оно соблюдено даже здесь, в деревне. Улицы Новгорода, Валдая, Вышнего Волочка, Торжка и Крестцов должны были бы содержаться в таком же виде! И какая чувствительная разница! Я повторяю: здешние деревни служат доказательством того, что это возможно...»
К концу 1809 г. у императора окончательно созрела мысль о военных поселениях. Аракчеев, говорят, сначала не одобрял этой идеи и даже противился ее осуществлению, но затем, желая угодить государю и сообразив, что это может послужить к еще большему упрочению его положения, явился самым горячим ее сторонником. Император повелел Аракчееву приступить к поселению запасного батальона Елецкого пехотного полка в Климовичском повете (позднее переименован в Могилевскую губернию), Бабылецком старостве, жителей которого переселили в Новороссийский край.
Отечественная война и заграничные походы приостановили на несколько лет развитие поселений. Вернувшись из-за границы в 1815 г. с надломленными душевными силами, Александр I с громадной энергией, однако, взялся за военные поселения, как бы считая их своим и Аракчеева личным делом.
Забыта была основная цель - облегчить государству содержание военных сил: Аракчееву был открыт неограниченный кредит, и миллионы широкой волной потекли к нему без всякого контроля, для того только, чтобы менее чем через 20 лет о них не осталось почти никакого воспоминания.
Император, осторожный в решении большинства серьезных государственных дел, не счел необходимым вынести вопрос о военных поселениях на предварительное обсуждение ни в Государственном совете, ни в Комитете министров. Не было составлено регламента, или положения, о военных поселениях, что давало Аракчееву полную свободу действий. Для поселения пехоты была избрана в этот раз Новгородская губерния; сделано это было исключительно для удобства Аракчеева; живя в Грузине, он, как неограниченный повелитель, находился в центре своих главных владений - военных поселений.
5 августа 1815 г. последовал указ на имя новгородского губернатора о размещении 2-го батальона Гренадерского имени графа Аракчеева полка в Высоцкой волости Новгородской губернии, на р. Волхове, по соседству с с. Грузино. Наблюдение за порядком в Высоцкой волости, ранее возлагаемое на земскую полицию, передавалось в ведение батальонного коменданта. 29 августа батальон уже выступил из Петербурга, а через пять дней был на месте и приступил к размещению. При поселении этого и последующих гренадерских батальонов приняли во внимание опыт квартирования Елецкого полка.
Жители волостей, назначенных для укомплектования данного полка, были оставляемы на месте и навсегда зачислялись в военные поселяне с подчинением военному начальству. Дети мужского пола зачислялись в кантонисты, а затем служили для пополнения поселенных войск. Соединение всех поселений одного полка (три волости) назывались округом такого-то полка. Итак, в каждый округ входили поселения одного полка, который делился на три батальона, а эти последние дробились на роты, капральства и взводы.
Вслед за аракчеевским полком последовали и другие гренадерские полки, во главе с полком императора австрийского, короля прусского и наследного принца; все эти полки селились по соседству с Аракчеевской вотчиной, вдоль р. Волхова. Здесь, в Новгородском и Старорусском уездах, вскоре было размещено 14 полков. В самом округе каждая рота жила отдельно: она имела свою ротную площадь, главным образом для занятий, гауптвахту, общее гумно и риги; офицеры жили тут же, в особых домиках. Все хозяйственные работы производились под надзором и по распоряжениям офицеров, являющихся как бы еще и помощниками. Центром поселения каждого полка являлся его штаб, где находилась квартира полкового командира, больницы, большой манеж, магазины и т. п.; обыкновенно это был прекрасно обустроенный целый городок. Страсть Аракчеева к строительству здесь была удовлетворена вполне.
Поселяемые войска получили от Аракчеева подробные инструкции, регламентирующие условия жизни и службы в поселениях; начальникам было предписано «стараться добрым поведением всех вообще чинов не только предупредить всякие жалобы и неудовольствия своих хозяев, но приобрести их любовь и доверенность». Крестьянам поселений были дарованы многие льготы и выгоды, в числе их: списание многих казенных недоимок, облегчение и даже отмена некоторых денежных и натуральных повинностей, бесплатное пользование медикаментами, учреждение школ для детей, назначение специалистов по разным отраслям хозяйства для поднятия его культуры.
В отношении отбывания военной службы им были дарованы тоже немаловажные выгоды, а именно: они освобождались от общих рекрутских наборов, какая бы в них ни была острая нужда. По выслуге указанных лет каждый военный поселенец, продолжая жить в родном селе, освобождался от несения воинской повинности в каком бы то ни было виде. Содержание детей и подготовку их к военной службе правительство принимало на свое попечение, продовольствие и обмундирование было казенным.
Получается, в сущности говоря, заманчивая картина. Но тем не менее крестьяне в военные поселения шли крайне неохотно, ибо по своей натуре не могли мириться с режимом, созданным Аракчеевым.
Вслед за пехотными военными поселениями приступили к устройству таких же поселений и для кавалерии, для этого были избраны губернии Херсонская (Херсонский, Елизаветградский, Александрийский и Ольвиопольский уезды), Екатеринославская (Верхнеднепровский уезд) и Слободско-Украинская (Волчанский, Змиевский, Кугошский, Старобельский и Изюмский уезды). Аракчеев и в этих поселениях являлся главным и полномочным начальником, но, живя постоянно вдали от них и не считая для себя удобным входить во все подробности их жизни по недостаточности знания кавалерийской службы, Аракчеев во главе этих поселений поставил генерал-лейтенанта графа Витта, штаб которого находился в г. Елизаветграде. На долю Аракчеева выпала огромная работа по водворению войск на места и разграничению деятельности их и крестьян; эта работа усложнялась еще тем, что Аракчеев, не доверяя никому, входил во все сам; надо принять во внимание, что в то же время Аракчеев не упускал и важнейших государственных дел, по-прежнему поступавших на его рассмотрение.
Благодаря громадной энергии, проявленной как императором, так и Аракчеевым в деле создания военных поселений, они быстро и широко развивались.
3 февраля 1821 г. им было присвоено наименование отдельного корпуса военных поселений, а главным начальником корпуса назначен, конечно, граф Аракчеев; штаб его находился в Новгороде; начальником штаба был генерал Клейнмихель, человек чрезвычайно ловкий и умный. Состав штаба был разнообразным: туда входили инженеры, аудиторы, даже офицеры квартирмейстерской службы (Брадке был обер-квартирмейстером корпуса военных поселений).
Что же представлял собой этот вид поселенного войска и в то же время вооруженного народа?
По словам Н. К. Шильдера, отдельный корпус военных поселений, составлявший как бы особое военное государство под управлением графа Аракчеева, в конце 1825 г. состоял из 90 батальонов Новгородского поселения, 36 батальонов и 249 эскадронов Слободско-Украинского, Екатеринославского и Херсонского поселений, что включало в себя уже целую треть русской армии.
Главным занятием поселенных войск по-прежнему оставались фронт и линейные учения; воскресили в этом отношении павловские времена, которые оставили глубокий след в душе Аракчеева; кроме того, пронырливый Аракчеев, видя увлечение Александра I разводами, приналег и в поселенных войсках на эту часть; надо было воочию доказать императору, что поселенные войска ничуть не уступают действующим во фронтовых занятиях, а по хозяйству, размещению и по дешевизне содержания - так и значительно превосходят их. Многочасовая маршировка в целях достижения должных выправки и стойки, а затем и линейные учения занимали целый день поселенного солдата; занятия производились не только со строгостью, но даже с жестокостью; зачастую на них присутствовал сам граф и, ежели замечал нерадение, назначал наказание шпицрутенами, а кроме того, и сами начальники, боясь подпасть под гнев Аракчеева или желая угодить ему, не жалели солдат. В этом отношении особенно отличался командир гренадерского имени графа Аракчеева полка, полковник фон Фрикен, пользовавшийся особенной любовью своего шефа и за свирепое мордобойство прозванный в поселениях Федором Кулаковым.
По окончании занятий или же в специально назначенные дни (попеременно) гнали солдат на строительные работы: сооружать штабы, дома для жилья, проводить дороги. Вырубку лесов, расчистку полей, проведение дорог, выделку кирпича и тому подобные работы возлагали на армейские кадровые батальоны. По словам А. К. Гриббе, эти батальоны - несчастные жертвы тогдашнего времени - числом до 50–60, приходили на поселения в апреле, а уходили на зимние квартиры в более или менее отдаленных уездах Новгородской и смежных с нею губерний - в сентябре; но иногда те батальоны, которые не успели выполнить определенных им рабочих уроков, оставляли в наказание и на октябрь.
Наконец, совершенно измученный этими работами, солдат должен был еще и учить своего крестьянина, или его сына-кантониста. Если к этому добавить время на чистку и приведение в порядок своей амуниции, а еще на караульную службу при штабе, то картина его занятости довольно ясная. Не лучше жилось и крестьянину. Измученному полевой работой военному поселянину вменялись в обязанность фронтовые занятия и маршировка; возвратясь с занятий домой, он не находил и тут успокоения: его заставляли мыть и чистить свою избу и мести улицу. Он должен был ставить в известность начальство чуть ли не о каждом яйце, которое принесет его курица. Женщины не смели родить дома: чувствуя приближение родов, они должны были являться в штаб.
«Заботливость» графа простиралась до того, что он издал «Краткие правила для матерей-крестьянок Грузинской вотчины», касающиеся ухода за новорожденными.
Улучшение нравственности сельского населения также весьма заботило Аракчеева, свидетельством чего явились его «Правила о свадьбах».
В огромном имении Аракчеева постоянно росло число женихов и невест; о них обыкновенно докладывал графу бурмистр. По приказу графа в дом к нему являлись парни и девицы целой толпой и становились парами - жених с выбранной им невестой: Иван - с Матреной, а Сидор - с Пелагеей. Когда все таким образом распределятся, граф приказы вает перейти Пелагее к Ивану, а Матрену отдать Сидору и так прикажет повенчать их. Отсюда в семействах шли раздоры, ссоры и процветал разврат. В довершение всего крестьянин никогда не оставался наедине со своей семьей - во дворе или избе всегда находились поселенные солдаты, что создавало немалый соблазн для женщин.
То, что творил Аракчеев в своей вотчине, стал проделывать он и во всех военных поселениях, считая режим, созданный им в Грузине, идеальным.
Если принять во внимание громадную работу по организации военных поселений, проведенную в сравнительно короткий срок, то невольно поражаешься трудолюбием и энергичностью Аракчеева.
Однако из воспоминаний сотрудников Аракчеева отчетливо видно, в чем состоял секрет той быстроты, с какой Аракчеев осуществлял желания государя. Секрет этот довольно прост. Аракчеев вовсе не считал нужным изыскивать для выполнения той или другой работы наиболее подготовленных людей. Он твердо верил во всемогущество субординации и проповедовал правило, что на службе никто и никогда не может отговариваться незнанием и неумением. Достаточно приказать и взыскать - и любое дело будет сделано.
Беспристрастный и сдержанный в своих суждениях, Брадке в своих «Записках» говорит прямо: «В занятиях по военным поселениям - много шуму, Много мучений, беготни и суеты, а действительной пользы - никакой». В устройстве самих поселений, по отзыву того же автора, «на поверхности был блеск, а внутри уныние и бедствие». На каждом шагу встречались свидетельства бестолковых, непроизводительных затрат и отсутствия заботливости о действительной пользе дела. Слепая вера руководителей во всемогущество приказа постоянно опровергалась действительностью, но они упрямо не желали признавать справедливость жизненных уроков.
Сам выбор местностей для устройства поселений, по словам Брадке, был «роковым». В Новгородской губернии места под поселения были почти сплошь заняты старым, трухлявым лесом с обширными и глубокими болотами. Построили великолепные здания для штабов, провели всюду шоссе, поставили щегольские домики для солдат, но луга и пастбища оказались расположенными далеко за полями, и скот приходил на пастьбу совершенно изнуренным.
Выписали дорогой заграничный скот, когда луга еще не были нарезаны, и начался падеж скотины от голода и непригодности для корма болотных трав. И ко всем таким тяжелым промахам присоединялись тягостность педантичного формализма и бесцельная жестокость в приемах управления. Такова оборотная сторона показной «деловитости» аракчеевского управления военными поселениями. Об этом свидетельствуют воспоминания Мартоса, Маевского и Европеуса.
А вот что пишет генерал Маевский, одним из видных помощников Аракчеева: «Все, что составляет наружность, пленяет глаз до восхищения; все, что составляет внутренность, говорит о беспорядке. Чистота и опрятность есть первая добродетель в этом поселении. Но представьте огромный дом с мезонином, в котором мерзнут люди и пища; представьте сжатое помещение, смешение полов без разделения; представьте, что корова содержится как ружье, а корм в поле получается за 12 верст; представьте, что капитальные леса сожжены, а на строения покупаются новые из Порхова с тягостной доставкой, что для сохранения одного деревца употребляют сажень дров для обставки его клеткою, и тогда получите вы понятие о сей государственной экономии».
При объездах военных поселений Александром I все сияло довольством и благосостоянием. Входя в обеденное время в разные дома, государь у каждого поселенца находил на столе жареного поросенка и гуся. Очевидцы рассказывают, однако, что эти гусь с поросенком быстро были переносимы по задворкам из дома в дом, по мере того, как государь переходил от одного поселенца к другому. Разумеется, прибавляет к этому рассказу очевидец, ни пустых щей, ни избитых спин государю не показывали.
От всех этих несказанных благодеяний народ приходил в «страх» и «онемелость». Подобное признание прорывается даже у самого Аракчеева в его донесениях государю.
Немудрено, что при таких условиях зачастую среди крестьян вспыхивали беспорядки; так, в самом начале возникли беспорядки в Высоцкой волости. Аракчеев не придавал им серьезного значения и обычно доносил государю, что бунтуют буяны, шалуны и люди дурного поведения.
Затем, когда Аракчеев одел детей военных поселенцев, в возрасте от 6 до 18 лет, в военные мундиры, пошли бабьи бунты. Все эти беспорядки вначале ликвидировались довольно быстро и легко, так как в районах поселения войск было в избытке, они с населением далеко еще не сжились, и Аракчеев распоряжался ими неограниченно и решительно. Мало-помалу Аракчеев принялся вводить признаваемые им необходимыми реформы: крестьяне стали ходить на полевые работы в мундирах; начали брить бороды. Правда, они все еще пытались избавиться от аракчеевских благодеяний и посылали депутации к государю, но Александр I, принимая ласково депутацию, прежде всего давал им наставление повиноваться начальству. Ни к чему не привели ходатайства перед императрицей-матерью, перед цесаревичем Константином Павловичем и великим князем Николаем Павловичем.
По словам Мартоса, крестьяне говорили: «Прибавь нам подать, требуй из каждого дома по сыну на службу, отбери у нас все и выведи нас в степь: мы охотнее согласимся, у нас есть руки, мы и там примемся работать и там будем жить счастливо, но не тронь нашей одежды, обычаев отцов наших, не делай всех нас солдатами... Между тем, - продолжает Мартос, - всех жителей одели в солдатские мундиры, дали им летние и зимние панталоны, серые шинели, фуражки, расписали по ротам; во всяком селении взяли гумно, начали их в нем приучать ворочаться налево и направо, ходить в ногу, топтать каблуками, выпрямливаться, носить тесак; даже до такой степени заботились, что в тех гумнах не поленились выстроить печки, дабы поселяне и в зимние дни навещали манеж, маршировали в нем и слушали команду горластого капрала, для их столь особенного счастья».
После всех этих неудачных попыток крестьянам ничего другого не оставалось, как покориться своей печальной участи. 25 марта 1818 г. граф Аракчеев доносил государю, что в военных поселениях все обстоит благополучно, смирно и спокойно. Но на деле было не так: поселенец никогда не мог смириться с ограничением жизненной свободы и стеснением прав собственности; глухое чувство ненависти к тем, кто поставил его в эти условия, стало в нем таиться. Кто же был виновником? Поселенцы постоянно видели перед собой офицера: он жил среди них, вел фронтовые занятия; он был как бы и их помещиком. Против него и сосредоточилась вся их ненависть; к тому же среди офицеров военных поселений немало оказалось сторонников муштры; старшие поселенные начальники очень недолюбливали всех, кто не разделял их взглядов на военную службу, от таких всячески избавлялись, а на их место выдвигали наиболее ретивых унтер-офицеров. Кровавые события, разразившиеся в июле 1831 г. на берегах Волхова и известные под названием холерных бунтов, явились как бы искупительной жертвой громаднейшей государственной ошибки, допущенной в 1815 г. учреждением военных поселений.
Пользуясь тем, что из каждого поселенного полка два батальона ушли в поход против восставших поляков, придравшись к тому, что лекари и начальники якобы подсыпают в колодцы отраву, крестьяне-поселенцы бесчеловечно замучили нескольких офицеров. Этим военные поселения сами себе подписали приговор, и вскоре император Николай I вынужден был приступить к ликвидации детища Александра I.
Однако нельзя не признать, что Аракчеев заботился об улучшении материального обеспечения военных поселений: были заведены общественные хлебные магазины, положено основание конским заводам; учреждены для детей особые школы кантонистов; построены лесопильные и другие заводы и, наконец, образован специальный фонд военных поселений, достигший в 1826 г. 32 млн рублей. Впрочем, не слышно было, чтобы в бытность свою главным начальником отдельного корпуса военных поселений он раздавал пособия из этого фонда; он готовил себе памятник для потомства, но заслужил лишь народную молву, что «писать о нем надобно не чернилами, а кровью».
ЛЕКЦИЯ X
Возвращение Александра в Россию в 1815 г. – Польская конституция 1815 г. – Положение дел в России в 1812–1815 гг. – Бедствия и материальные жертвы населения. Стоимость войны и размеры опустошения. – Состояние русских финансов. – Подъем народного духа в России. – Состояние промышленности и торговли в 1812–1815 гг. – Влияние Наполеоновских войн на сельское хозяйство и крепостное право. – Влияние возвратившихся с войны офицеров на общество. – Распространение просвещения в провинции. – Надежды общества на Александра. – Настроение его в 1816 г. – Заботы о содержании армии в связи с видами внешней политики. – Идея военных поселений, ее происхождение и осуществление. – Аракчеев. – Его характеристика. – Ход дел в Комитете министров и открытие злоупотреблений в 1816 г. – Роль Аракчеева в Комитете министров и в других учреждениях.
Портрет Александра I. Художник Ф. Жерар, 1817
Осенью 1815 г. Александр, поездив порядочно по Европе, отправился, наконец, в Россию. По дороге он остановился в Варшаве, где в это время спешно вырабатывалась конституция Царства Польского , по данным самим Александром указаниям, особой комиссией, состоявшей из природных поляков. По сходству некоторых черт этой конституции с планом Сперанского можно думать, что комиссии были сообщены и русские материалы; с другой стороны, члены комиссии, несомненно, считались и с той конституцией, которая была дана в 1807 г. герцогству Варшавскому Наполеоном . Много общих черт также имела эта конституция с французской хартией Людовика XVIII 1814 г. Как бы то ни было, современники, даже радикально настроенные, например Карно, изгнанный из Франции и живший тогда в Варшаве, признавали ее весьма либеральной и говорили, что она не только либеральна для даровавшего ее самодержца, но и сама по себе лучше той хартии, которую, в значительной степени по настоянию Александра же, даровал Франции Людовик XVIII. Конституция 1815 г. гарантировала свободу печати, границы которой должен был установить сейм, гарантировала неприкосновенность личности, уничтожала конфискацию имущества и административную ссылку, затем устанавливала употребление польского языка во всех правительственных учреждениях Царства Польского и обязательное замещение всех государственных должностей в администрации, суде и войске подданными Царства Польского. Установлена была даже присяга конституции со стороны царя польского, т. е. русского императора. Законодательным аппаратом являлся сейм, состоявший из короля и двух палат, причем нижняя палата состояла из 70 депутатов, выбираемых поземельным дворянством, и 51 депутата от городов. Правом избрания пользовались лица не моложе 30 лет, притом уплачивавшие в виде прямых налогов не менее 100 злотых (15 руб. серебром). Верхняя палата состояла из «принцев крови», т. е. членов русского императорского дома в бытность их в Варшаве, нескольких католических епископов, одного епископа униатского и нескольких воевод и кастелянов. Общее число членов верхней палаты было вдвое менее числа членов нижней; притом члены эти назначались императором – каждый из числа двух намечаемых самим Сенатом кандидатов – из лиц, уплачивавших прямой налог не менее 2 тыс. злотых, т. е. 300 руб.
Сейм собирался раз в два года всего на 30 дней, в течение которых должен был рассмотреть все законопроекты, которые ему представляло «ответственное» министерство. Сам сейм законодательной инициативы не имел, но мог представлять петиции государю и возбуждать вопрос об ответственности министров. Все законопроекты, вносимые в сейм министерством, предварительно рассматривались в Государственном совете, роль которого совершенно совпадала с той ролью, какую должен бы был играть впоследствии и русский Государственный совет по плану Сперанского .
Вся власть в стране, по этой конституции, сосредоточивалась в руках шляхты, причем некоторые должности в судебных и административных учреждениях могли занимать только земельные собственники. Александр утвердил эту конституцию без замедления в Петербурге 12 декабря 1815 г. В речи, произнесенной по этому поводу, князь Адам Чарторыйский отметил, что «император Александр мог господствовать одной силой, но, руководимый внушением добродетели, отвергнул такое господство. Он основал свою власть не на одном внешнем праве, но на чувстве благодарности, на чувстве преданности и на том нравственном могуществе, которое порождает вместо трепета – признательность, вместо принуждения – преданность и добровольные жертвы».
Впрочем, сам Чарторыйский был вторично обижен и обманут, в своих ожиданиях Александром. На пост наместника был назначен не он, а старый польский генерал Зайончек, один из дивизионных начальников армии Наполеона, – бывший республиканец, но на посту наместника оказавшийся покорнейшим слугой русского императора. В совет сверх пяти министров, между которыми разделялась вся власть в сфере управления, и кроме председателя, наместника края, входил еще императорский комиссар, которым был сделан Новосильцев, относящийся к восстановлению Польши, как мы уже говорили, весьма скептически. Начальником польских войск, которые были восстановлены в числе 40 тыс., был назначен великий князь Константин Павлович, – взбалмошный и неуравновешенный человек, который в значительной мере способствовал впоследствии гибели польской конституции.
В бытность свою в Варшаве Александр принял также депутацию литовских дворян с кн. Огинским во главе, но под условием, чтобы они не просили о присоединении литовских губерний к Польше .
В России Александра ожидала масса дел и забот о внутреннем устройстве страны и восстановлении благосостояния, нарушенного войной. 1812-й год ознаменовался беспримерными бедствиями, и блистательное отражение могущественного врага дорого обошлось не только неприятелю, но и стране. Очевидцы рисуют невероятные картины ужаса и смерти, поражавшие на большой Смоленской дороге лиц, проезжавших по ней в начале 1813 г. Масса незарытых трупов заражала воздух по всей линии от Вильно до Смоленска и даже далеко в стороне от этого тракта. Шишков сообщает, что в феврале 1813 г. ехавший с ним министр полиции Балашов получил донесение из двух губерний – Смоленской и Минской, что в них собрано и сожжено 96 тыс. трупов и что, несмотря на это, многие лежат еще неподобранными . Немудрено, что в этих губерниях распространились различные эпидемии. В 1813 г. население одной Смоленской губернии уменьшилось на 57 тыс., население Тверской губернии, которая только одним южным концом подходила к району военных действий, уменьшилось на 12 тысяч . То же было и в других прилегавших к театру войны местностях. Не говоря об эпидемиях, огромную убыль населения давал непосредственный расход людей на войну. Рекрут за эти годы было взято около 1 млн. и до 30 тыс. ополченцев, что составляло треть здорового рабочего населения страны.
Вообще в 1813 г. население России, вместо того чтобы увеличиться на 600 – 650 тыс. душ обоего пола, соответственно обычному тогда проценту прироста, уменьшилось на 2700 чел. (по неполным в тот год метрическим данным), а вообще за годы последних Наполеоновских войн размеры жертв человеческими жизнями надо считать не меньше, чем в 1,5 – 2 млн. душ мужского пола .
Более всего были разорены губернии: Ковенская, Витебская, Гродненская, Могилевская, Волынская, Виленская, Смоленская и Московская и частью Курляндская, Псковская, Тверская, Калужская. Материальные убытки одной Московской губернии были исчислены англичанами, – которые давали субсидии на продолжение войн с Наполеоном и потому тщательно собирали сведения о положении России, – в 270 млн. руб. Но сильно пострадали и соседние с театром войны губернии, благодаря эпидемиям и подводной повинности. Во что обходилась эта повинность, видно из того, что, например, в Тверской губернии иногда требовалось с каждых 2,5 душ населения по подводе, т. е. такое количество, какого не было и вообще в губернии.
Однажды четырем губерниям – Новгородской, Тверской, Владимирской и Ярославской – предписано было поставить вдруг 147 тыс. подвод, причем казна по таксе платила 4 млн. 668 тыс., крестьянам же приходилось приплатить еще около 9 млн. руб. Наряд этот был отменен после того, как началось его выполнение, следовательно, когда жители уже были им разорены. С Калужской губернии было потребовано вдруг 40 тыс. подвод на расстояние в тысячу верст (считая оба конца), причем расходы населения, по подсчету губернатора, выражались в сумме 800 тыс. руб. Целый ряд подобных сведений приведен в «Историческом обзоре деятельности Комитета министров» Середонина .
Еще в апреле 1812 г. министр финансов Гурьев сделал доклад о порядке продовольствия войск. Он предложил фураж и продовольствие войскам брать при помощи реквизиций и взамен взятых припасов выдавать населению особые квитанции с определенным сроком уплаты. Эти так называемые «облигации» не понижали курса ассигнаций, так как они были срочные. Однако же расчеты казны с населением по этим квитанциям впоследствии так растянулись – несмотря на постоянные весьма резкие выговоры Александра Комитету министров, – что не были кончены и к концу его царствования, причем помещики, которые главным образом и являлись кредиторами казны по этим облигациям, потеряли всякую надежду получить эти деньги и отказывались потом от своих претензий, обращая их волей-неволей в новые пожертвования.
Общую стоимость войны 1812–1815 гг. высчитать теперь довольно трудно. По отчету Барклая де Толли, составленному Канкриным, расходы казны выражались в поразительно небольшой сумме – в 157,5 млн. руб. за все четыре года. Но трудно исчислимы огромные расходы самого населения. Министром финансов Гурьевым эти расходы населения еще в 1812 г. исчислялись – по весьма умеренной расценке в особой секретной записке – свыше 200 млн. руб.
Подъем национального чувства, вызванный вторжением неприятеля, выражался в добровольных прямых пожертвованиях, которые в 1812 г. превысили 100 млн. руб. и дали возможность довести до конца кампанию 12-го года без особых затруднений. Общая же сумма материальных убытков, понесенных Россией в эти годы, вероятно, превысила миллиард рублей.
Население несло эти расходы в 1812 г. безропотно, во многих случаях даже с неподдельным энтузиазмом, несмотря на сильные злоупотребления высшего начальства и провиантских чиновников . Но платежные силы населения были этим вконец истощены, и уже в 1815 г. во многих местах оно совершенно прекратило платеж податей. Казна была в то время почти постоянно пуста. Когда в 1813 г. Александр решил перенести войну за границу, то на содержание 200-тысячной армии требовалось, по расчету Барклая де Толли, немедленно – на ближайшие два месяца – 14,5 млн. руб. звонкой монетой, а всего звонкой монеты вместе с золотом и серебром, поступившим и ожидавшимся с уральских заводов, было тогда у казны не более 5,25 млн. руб.; таким образом, не хватало 9 млн. руб. Выпуск ассигнаций не мог выручить, так как требовалась именно звонкая монета; заем был невозможен; Аракчеев писал тогда графу Нессельроде об опасениях, существовавших у правительства, что цена бумажного рубля понизится до 10 коп.
При таких условиях продолжение войны с Наполеоном оказалось возможным только благодаря Англии, которая была заинтересована в этом продолжении и субсидировала Россию крупными суммами, выплачиваемыми звонкой монетой или английскими полноценными кредитными билетами.
От окончательного банкротства Россия спаслась тогда в значительной мере благодаря выгодному торговому балансу, который установился после введения тарифа 1810 г. Вывоз сильно превышал ввоз в эти годы, несмотря на войну. В 1812 г. ввоз в Россию не достигал и 90 млн. руб. (88 700 тыс. руб.), а наш вывоз поднялся почти до 150 млн. руб. (147 млн.). Это происходило благодаря тому, что с Англией мы были в это время в союзе, и торговля с ней через Петербург и Архангельск совершалась беспрепятственно. Замечательно, что в 1812 г. курс нашего рубля на лондонской бирже стоял наиболее высоко именно тогда, когда Наполеон вступал в Москву.
В это же время развивалась торговля с Китаем и Средней Азией. Из среднеазиатских ханств усиленно привозился хлопок, спрос на который установился после прекращения привоза английской пряжи во время континентальной системы. В министерстве финансов даже стал разрабатываться план возврата к прежнему, более либеральному тарифу, так как Гурьеву показалось, что русские мануфактуры уже достаточно поддержаны; но это обстоятельство вызвало страшный вопль среди московских фабрикантов, которые только что начали оперяться; их заявления были поддержаны министром внутренних дел Козодавлевым и даже канцлером гр. Н. П. Румянцевым, который слыл за сторонника французов и Наполеона, но заявления московских заводчиков все-таки признал правильными.
Граф Гурьев в 1813 г. потерпел поражение: пересмотр тарифа был признан несвоевременным.
Подъем национального чувства в 1812–1815 гг. сказался, между прочим, и в той энергии, с какой частные лица брались тогда за организацию поддержки семейств, пострадавших от войны, – вообще в той самодеятельности, которая была обнаружена тогда русским обществом впервые. Благодаря именно частной инициативе (Пезоровиуса) из пожертвованных сумм был образован значительный инвалидный капитал.
Замечательна также та быстрота, с какой отстраивались после войны Москва и некоторые другие сожженные города, причем, впрочем, и правительству тоже пришлось выдавать пособия разоренным жителям (всего было выдано до 15 млн.). Города, разоренные войной и ее последствиями, стали поправляться к началу 20-х годов. Кроме, впрочем, Смоленска, который в 30-х годах представлял еще собой почти развалины. Но помещичьи хозяйства не скоро могли оправиться от этого разорения, оно положило основание той огромной задолженности их, которая росла вплоть до падения крепостного права.
На положении помещичьего крепостного хозяйства, а также и на положении крестьян после Наполеоновских войн мы остановимся здесь несколько подробнее. В начале царствования Александра новым важным фактором развития населения, а также экономической жизни и культуры России являлась, как мы видели, колонизация новороссийских степей. Наряду с этим продолжалась и колонизация восточных (поволжских и заволжских) и юго-восточных черноземных пространств. В связи с этим, конечно, должны были мало-помалу изменяться и хозяйственные функции северных губерний: хлебопашество, поставленное в них в гораздо менее благоприятные условия, нежели на благодатном юге и юго-востоке России, естественно, должно было отступать понемногу на второй план, и в связи с этим здесь все более должны были развиваться неземледельческие промыслы, а вместе с этим должна была все более укореняться оброчная система, и ранее уже преобладавшая здесь над барщиной. Процесс этот не мог, однако же, развиваться быстро, так как этому препятствовало отсутствие удобных путей сообщения, особенно с югом России. Поэтому сельский быт продолжал еще оставаться прежним и даже размеры оброков оставались до Тильзитского мира те самые, какие уплачивались крестьянами при Екатерине. Резкое изменение в положение сельского хозяйства и в весь помещичий и крестьянский уклад внесли континентальная блокада и разруха, произведенная Отечественной войной; действие их еще усиливалось теми новыми потребностями и вкусами, которые развились в дворянской среде вследствие близкого знакомства с европейской жизнью в эпоху долговременного пребывания русских войск за границей в 1813, 1814 и 1815 гг. Сперва континентальная блокада, а затем опустошение многих губерний, пожар Москвы и других городов, огромные пожертвования на войну с Наполеоном разорили многих дворян. Катастрофа 1812 г. сильно изменила сложившийся ранее уклад жизни. Та часть богатого и среднего дворянства, которая жила в Москве, потеряла свои дворцы и дома, свою деятельность, а иногда и все свое состояние. На первые годы у многих не хватало средств, чтобы вновь там поселиться. Дворянство, «наполовину вынужденное, село на землю или же больше, чем когда-либо, пошло на государственную службу» . Та часть помещиков, которая получала свои средства к жизни от земли, почувствовала необходимость так или иначе усилить свои доходы и, следовательно, интенсифицировать свое хозяйство. Для многих оседавших на землю такой формой интенсификации явился в земледельческих губерниях перевод крестьян с оброка на барщину; иные пытались завести в своих имениях вотчинные фабрики, но это большинству из них, при отсутствии опытности, капиталов и кредита, удавалось довольно плохо даже и тогда, когда с 1822 г. установился на долгие годы протекционный таможенный тариф. В промышленных губерниях переводить крестьян на барщину было невыгодно и потому здесь помещики старались увеличить свои доходы лишь повышением нормы оброков, на что крестьяне в те годы постоянно жаловались . Существует мнение, выдвинутое и поддерживаемое в особенности проф. П.Б. Струве , что в помещичьей среде в эти годы будто бы появилось такое сильное движение к интенсификации крепостного хозяйства в смысле его упорядочения, что движение это могло и должно было его укрепить и сделать вполне способным к хозяйственному прогрессу и преуспеянию при благоприятных условиях. Я нахожу это мнение сильно преувеличенным и полагаю, со своей стороны, что за весьма редкими исключениями, когда отдельными помещиками делались рациональные попытки сельскохозяйственных улучшений, вся «интенсификация» заключалась лишь в более сильной и беспощадной эксплуатации барщинного труда крестьян; когда же, вскоре по окончании Наполеоновских войн , начался быстрый рост населения, то в центральных черноземных, более плотно населенных губерниях началось непомерное увеличение помещичьих дворен, размеры которых явно указывали на неумение правильно и рационально использовать этот избыточный даровой труд, которого в конце концов некуда было девать, а между тем необходимо было прокармливать. Что касается роста крестьянских оброков, то в этом отношении необходимо сделать одну весьма важную оговорку. Рост этот начался довольно заметно еще до войны 1812 г. и вызывался прежде всего падением цены денег, наступившим после Тильзитского мира, в связи с огромным числом выпущенных ассигнаций и неблагоприятным действием на наш торговый баланс континентальной системы. В сущности, поэтому в большинстве случаев и повышение оброков было лишь номинальным, но, раз начавшись, это стремление у более жадных помещиков перехватывало и через край, и тогда, естественно, вызывало протесты и жалобы, а иногда и волнения непомерно обложенных этими оброками крестьян. Многочисленные следы этого движения сохранялись в делах Комитета министров, как это видно из «Исторического обзора», составленного покойным С.М. Середониным. Средняя высота оброка с «тягла» или «венца» (2–2,5 души мужского пола) возросла к этому времени, по расчетам В. И. Семевского, с 10–12,5 руб. серебром при Екатерине до 50 руб. ассигнациями, что составляло в переводе на серебро по тогдашнему курсу 13–14 рублей. У порядочных помещиков, хотя и вовсе не склонных поступаться своими крепостными правами, как, например, у Н.М. Карамзина, крестьяне и в 20-х годах все еще продолжали платить оброк 10 руб. ассигнациями с души или по 25 руб. с тягла, что на серебро составляло не более 7 руб. с тягла или 3 руб. с души.
С особенной медленностью поправлялось хозяйство помещиков и крестьян в разоренных войной литовских, белорусских и Смоленской губерниях.
Вообще же в обществе после войны 1812г., несмотря на разорение, господствовало бодрое настроение, как будто свидетельствовавшее о том, что нация из страшного испытания вышла встряхнувшейся и обновленной, готовой для дальнейшего роста и развития культуры, со светлым взглядом на будущее.
Повышенное настроение поддерживалось и военными успехами России, вознесшими ее на верх славы. Все это вместе с реформами и начинаниями начала царствования Александра , казалось, сулило стране после счастливого окончания веденных войн и с наступлением мирного времени быстрое улучшение социально-политических форм жизни, которые требовали коренных изменений, в особенности в глазах русских, побывавших за границей и видевших тамошний быт.
Понятно, как было важно и велико влияние этих людей на окружавшее их общество, не только столичное и губернское, но даже на общество глухих уездных городов – как это видно, например, из воспоминаний Никитенко, жившего в это время в захолустном городке Воронежской губернии Острогожске и описавшего то влияние, какое производили тогда офицеры на провинциальное общество. Эти офицеры, вернувшиеся из Франции, влияли не только на дворянское сословие, но и на купцов и мещан, а это влияние удачно комбинировалось теперь с теми просветительными стремлениями правительства в первые годы XIX в., которые как раз к этому времени стали давать заметные плоды даже в провинции и поощряли вместе с распространением просвещения распространение либеральных идей и книг.
Правда, эта просветительная работа довольно скоро если не прекратилась, то затихла и сократилась после 1805 г. благодаря отсутствию средств и началу длительных войн. Но прогрессивная деятельность правительства возобновлялась потом в работах Сперанского , и обществу было ясно, что правительство оборвало свои начинания лишь вследствие внешних неблагоприятных обстоятельств. Так как правительство и теперь не показывало, что оно отказывалось от преобразовательной и просветительной деятельности, то подданные Александра могли ожидать, что после окончания войн Александр примется с большим опытом и обогащенный новыми знаниями за продолжение этих своих прежних начинаний.
Деятельность Александра в Париже, а затем в Польше давала, казалось бы, некоторое основание этим надеждам крепнуть и развиваться. Правда, отрывочные слухи об увлечении Александра мистицизмом и тот манифест, который он издал 1 января 1816 г., вскоре после возвращения в Россию, могли бы послужить предостережением для лиц, настроенных слишком оптимистически; но слухи о мистическом настроении не могли особенно тревожить передовых людей того времени, так как они сами были не чужды мистицизму и в значительной части своей принадлежал к разным масонским орденам или имели среди членов масонских лож своих ближайших друзей, единомышленников. Что же касается манифеста, данного 1 января 1816 г., а написанного Шишковым еще в 1814 г., по случаю вступления союзных войск в Париж, и заключавшего в себе много громких фраз против «безбожных» французов и «гнусных» революционеров, но не нападавшего вовсе на конституционные идеи, – то этот манифест произвел очень дурное впечатление кое-где за границей, в России же он не обратил на себя особенного внимания, а вскоре был и вовсе забыт; таким образом, едва ли можно придавать ему то значение, какое приписывает ему Шильдер.
Во всяком случае, Александр в 1816 г. был еще искренним и убежденным конституционалистом, причем нельзя не отметить, что эти идеи реализовывались им тогда и в действительной жизни – в виде финляндской и польской конституций и в виде содействия введению конституции во Франции и некоторых второстепенных государствах Европы.
Даже ближайшие к Александру лица были уверены тогда в намерении Александра дать России конституцию . В бумагах генерала Киселева сохранилась запись о подробном докладе, который он сделал Александру в 1816 г. о положении дел на юге России. Киселеву поручено было тогда, между прочим, подыскивать людей, подходящих для обновительной административной работы, но он, объехав юг России, нашел не столько подходящих людей, сколько массу злоупотреблений, о которых и сообщил Александру. Выслушав доклад о беспорядках и злоупотреблениях в Новороссии, Александр сказал: «Все сделать вдруг нельзя: обстоятельства нынешнего времени не позволили заняться внутренними делами, как было бы желательно, но теперь мы занимаемся новой организацией…»
Рассуждая о беспорядках в администрации на юге, император сказал: «Я знаю, что в управлении большая часть людей должна быть переменена, и ты справедлив, что зло происходит как от высших, так и от дурного выбора низших чиновников. Но где их взять? Я и 52 губернаторов выбрать не могу, а надо тысячи...» «Армия, гражданская часть – все не так, как я желаю, но как быть? Вдруг всего не сделаешь, помощников нет...»
Из этого доклада, прерывавшегося диалогами, переданными Киселевым, по-видимому, с фотографической точностью, видно, однако, что Александр с особенной живостью интересовался теперь вопросами организации армии, вопросы же гражданского управления ставил уже на второй план. Так, когда Киселев, очертив вакханалию злоупотреблений, происходившую в Бессарабии, выразил мнение, что там нужно переменить всю администрацию, и рекомендовал назначить туда генерала Инзова, то Александр с живостью ответил, что таким хорошим генералом он пожертвовать для гражданских дел не может.
Положение Александра ввиду политики, которую он вел в это время в Европе, было тогда не из легких. В 1816–1817 гг. он отменил предполагавшийся рекрутский набор, но в то же время не хотел сколько-нибудь уменьшить состава постоянной армии; когда же ему докладывали, что население ропщет, так как война кончена, а военные издержки не уменьшаются, то Александр отвечал с раздражением, что он не может содержать войска меньше, чем Австрия и Пруссия вместе. В ответе же на указания, что эти государства уже распустили часть своих войск, Александр замечал, что и он «думает» это сделать. Своим генералам, советовавшим ему сократить число войск, он говорил, что для России необходима «préponderance politique» и что поэтому об уменьшении военных сил нельзя и думать. Зато он усиленно думал в это время о сокращении стоимости содержания армии и об улучшении быта солдат. Его одно время очень заинтересовала военная реформа, которая была проведена в Пруссии после Тильзитского мира, когда Пруссия обязалась иметь под ружьем не больше 42 тыс. войска. Тогда, как известно, генерал Шарнгорст нашел остроумный выход из затруднения: сокращение срока службы до трех лет и учреждение запаса двух категорий, при наличности небольшой постоянной армии, дали стране возможность в случае необходимости выставить большую армию.
По системе Шарнгорста, в Пруссии всякий поступал на три года в военную службу, затем зачислялся в запас, из которого призывался время от времени в учебные сборы; таким образом, в короткое время население было обучено, и его легко было быстро мобилизовать в случае нужды, увеличивая таким образом наличную армию вдруг в несколько раз. Александра эта идея очень заинтересовала, но он скоро сообразил, что к России его времени, ввиду огромности ее территории, редкого населения и полного отсутствия удобных путей сообщения, эта идея неприменима, так как при бездорожье и разбросанности населения невозможна быстрая мобилизация. Вот почему на этой системе он и не мог тогда остановиться. Заботясь, однако же, об улучшении положения войск и уменьшении издержек государства на их содержание, он напал еще в 1810 г. на французское сочинение некоего Сервана, в котором проводилась идея пограничных военных поселений, занимающихся одновременно и земледелием, и службой. Эта идея ему настолько понравилась, что он тогда же приказал П. М. Волконскому спешно перевести эту брошюру на русский язык – для того, чтобы познакомить с ней тотчас же Аракчеева , которому он решил вверить эту часть. Это и была система военных поселений, которые впоследствии принесли столько горя. Система эта состояла в том, что некоторые территории передавались из гражданского ведомства в ведение военного министерства, причем они освобождались от всяких податей и повинностей и за то должны были из своего населения комплектовать и содержать определенные воинские части. Первое применение этой системы было сделано в 1810–1811 гг. в Могилевской губернии, в одну из волостей которой был водворен елецкий пехотный полк, причем волость эта была изъята из ведения гражданского начальства, местное же население было выселено в Новороссийский край. Для того чтобы вновь созданное военное поселение тотчас же получило характер земледельческого, приказано было из всех женатых и семейных солдат полка образовать один батальон и выписать к ним их жен и семьи, не обращая внимания на их желание или нежелание. Эти семейные солдаты должны были составить коренное население волости; у них по квартирам распределяли остальных – холостых солдат, обращенных в батраков и получавших от водворенных солдат-хозяев взамен заработной платы полное содержание, наравне с членами их собственных семей.
Такова была идея, на которой остановился Александр в 1810 г. Первое могилевское поселение не удалось, так как началась война 1812 г.; елецкий полк выступил в поход – и мысль об этих поселениях на все время Наполеоновских войн заглохла.
Но в 1816 г. Александр решил возобновить попытки проведения в жизнь этой идеи. На этот раз опыт был перенесен в Новгородскую губернию, где находилось имение Аракчеева, которому поэтому было удобнее наблюдать за ходом дел в этих поселениях. Было велено не выселять коренного населения, а прямо обратить его в военных поселян. Целая волость была отведена под это поселение; все крестьяне волости были объявлены военными поселянами; по их домам был размещен один из полков. Устройству этого поселения на военный образец помог случай: центральное село волости Высокое сгорело. Аракчеев приказал выстроиться вновь уже по определенному плану. Это были математически правильно разбитые усадьбы; в них водворены были прежние жители, им обрили бороды, надели мундиры и оставили на их коште полк. При этом проявлялись всяческие заботы об улучшении их материального положения – давали скот, лошадей, давали ссуды и льготы и т. п. У этих солдат-пахарей были поселены назначенные для этого батальоны, причем расквартированные таким образом солдаты делались батраками местных военных поселенцев. Когда холостые солдаты женились, они получали отдельные хозяйства, но на браки эти требовалось разрешение военного начальства. Всем вдовам и девицам на возрасте велся учет, и браки назначались начальством.
На эти поселения потрачено было много средств, чтобы устроить их быт прочно и планомерно: с другой стороны, жизнь поселенцев была скована мелочной мертвящей военной регламентацией: всякое хозяйство находилось под непрестанным надзором начальства; нерадивый хозяин мог быть лишен хозяйства и даже выслан из волости. Военной дисциплине были подчинены не только мужчины, но и женщины; дети в известном возрасте отбирались в учение и зачислялись в кантонисты. Население, несмотря на значительные материальные выгоды, относилось к этой системе, с ненавистью, так как это была неволя – хуже крепостного права.
Портрет графа Аракчеева. Художник Дж. Доу
Надо сказать, что сам Аракчеев был человек материально честный, и те огромные суммы, которые проходили через его руки, к этим рукам не прилипали; он строго наблюдал и за подчиненными. Беспристрастно составленной биографии Аракчеева не существует, его роль и значение выяснены только с внешней стороны, и мрачные легенды, создавшиеся вокруг этого зловещего имени, едва ли вполне справедливы . Слишком много ненависти и кровавых воспоминаний соединяются около него. К тому же слишком удобным козлом отпущения являлся такой человек, как Аракчеев, чтобы покрыть собой то, что делалось неприятного по воле самого Александра. Неточности представлений способствовали отчасти и те цензурные условия, в которых писались до последнего времени исторические труды. Все эти соображения необходимо принимать в расчет при оценке этой личности. Многие приписывают Аракчееву необычайно зловредное влияние на Александра и силой этого влияния стремятся объяснить все мрачные черты Александра, проявлявшиеся в/p последние годы его царствования. При этом Аракчеева представляют не только другом Александра, но и единственным человеком, дружеские отношения к которому императора Александра не изменялись. Между тем Аракчеев не столько был другом Александра в истинном смысле этого слова, сколько верным рабом своего господина; в сущности, почти безразлично, был ли этот господин Павел или Александр. Аракчеев был человек неглупый, но малообразованный, зато дельный и трудолюбивый; он был материально честен, никогда не крал казенного добра, что было тогда довольно редко, и всегда был готов сэкономить всякую копейку в хозяйстве своего господина. При всей собачьей преданности Аракчеева, – при которой даже отечество представлялось ему ничтожным пустяком в сравнении с интересами его господина,– он, однако же, имел свой гонор и честолюбие. Он был беспощаден, бесчеловечен в своей исполнительности; зато он был способен предугадать намерение своего господина. Он был тщеславен, но главным предметом его честолюбия была уверенность, что он пользуется неограниченным доверием своего господина. Конечно, такой слуга – сущий клад для самодержца, и в особенности такого, как Александр, который успел уже утомиться от тревог своего царствования, нуждался в верном человеке, способном смотреть на все предметы глазами своего господина. Но едва ли можно назвать Аракчеева другом Александра и в особенности едва ли можно ему приписывать нравственное и политическое влияние на Александра.
Направление политики, несомненно, зависело от Александра, а формы могли создаваться под влиянием Аракчеева. Что касается военных поселений, то Аракчеев не раз утверждал, что это не его идея, что сначала он был против военных поселений, но, раз взявшись за них, исполнял уже дело не за страх, а за совесть, увлекаясь его наружным успехом.
Военные поселения росли и развивались необычайно быстро, так что к 1825 г. корпус военных поселений состоял из 90 батальонов пехоты новгородских и 36 батальонов пехоты и 249 эскадронов кавалерии украинских поселений. Шильдер обращает внимание на тот факт, что это дело, имевшее огромное общественное и государственное значение, совершалось келейно. Государственный совет в него не мешался, как будто бы это было и не его дело, – вопреки установленному законами порядку. В хозяйственном отношении это предприятие имело видимый внешний успех; быт населения в материальном отношении был обставлен очень исправно: в военных поселениях процветали сельское хозяйство, ремесла, и почти все, что нужно было для продовольствия и обмундирования этих военных частей, они не покупали, а производили сами. Благодаря этому Аракчееву удалось скопить запасный капитал до 50 млн. руб. (капитал военных поселений), и он любил хвастаться своим хозяйством, и в особенности образцовой отчетностью. И замечательно, что многие авторитетные и притом относительно независимые люди того времени давали весьма лестные отзывы о военных поселениях. Так, Аракчееву удалось получить весьма лестные отзывы о военных поселениях от гр. В.П. Кочубея после их личного осмотра, от государственного контролера барона Кампфенгаузена и даже от возвращенного из ссылки Сперанского, который побывал в новгородских поселениях, и, наконец, от Карамзина. В отдельных поселениях, впрочем, впоследствии обнаружились, несмотря на всю строгость, крупные злоупотребления. Но главное, что подрывало при внимательном расчете значение этих поселений и с хозяйственной стороны, – это подсчет тех сумм, которые были истрачены на это предприятие казной. Уже в первые годы было истрачено до 100 млн. руб., причем надо принять во внимание еще освобождение поселенцев от всех податей. Самый опыт этого своеобразного военно-хозяйственного эксперимента заслуживает обстоятельного и всестороннего исследования; но такого исследования до сих пор произведено не было: все сведения об этих поселениях чрезвычайно отрывочны. В литературеболее всего имеется сведений о бунтах, которые там происходили в разное время. В народе же осталась мрачная память об этой чудовищной попытке обратить в военную крепостную зависимость значительную часть обширной страны .
Забота о постепенной, но коренной реорганизации армии при помощи системы военных поселений составляла в первые годы после окончания Наполеоновских войн главную заботу Александра. Несмотря на то, что было сказано им в 1816 г. П.Д. Киселеву – и что, без сомнения, повторялось другим лицам – о том, что он теперь вновь примется за внутренние реформы, слова эти если и осуществлялись, то лишь урывками или в виде второстепенных распоряжений.
Во время Наполеоновских войн вся высшая администрация и даже высшая полиция сосредоточены были в Комитете министров, причем Александр неоднократно указывал, что Комитет во время войны должен был действовать в отсутствие государя самостоятельно, даже в самых важных случаях не ожидая высочайших повелений, которые требовались бы при обычном ходе вещей, с утверждения лишь своего председателя, которым был назначен, как уже упоминалось, Н.И. Салтыков – тот самый, которому Екатерина поручила когда-то главный надзор за воспитанием Александра. Теперь он был уже дряхлым стариком, и фактически всем заведовал управляющий делами Комитета Молчанов.
Вскоре при проверке счетов военного времени открылась масса всяких хищений, главным образом по провиантской части – не столько в армии, где во главе этого дела стоял Канкрин, человек вполне честный и энергичный, сколько в военном министерстве и Комитете министров.
Александр, недовольный и ранее неурядицами и вялыми действиями Комитета, теперь, ввиду обнаруженных хищений, пришел в крайнее негодование и отдал под суд и Молчанова, и все военное министерство с кн. Голицыным во главе. Вместе с тем он назначил в помощь Салтыкову постоянным своим докладчиком по делам Комитета Аракчеева, который и остался им и тогда, когда по смерти Салтыкова в председатели комитета был назначен вовсе не дряхлый человек – Лопухин. Таким образом, Аракчеев сделался как бы премьер-министром, хотя и не имел никакого портфеля. Установился довольно странный порядок управления: Александр перестал принимать министров с докладами. Они и раньше делали свои доклады в комитете; но в комитете он лично давно перестал, принимать участие. Большую часть своего времени он проводил в путешествиях по России или за границей на международных конгрессах. Министры все дела, требовавшие высшего разрешения, вносили в Комитет министров, а краткий журнал комитета с заключением Аракчеева докладывался государю в письменном виде. При этом почти не было примера, чтобы Александр не согласился с мнением Аракчеева. Это-то обстоятельство и придавало Аракчееву значение временщика, которому приписывались все обскурантские меры и репрессии того времени. Но если внимательно вглядеться в существо всей этой массы дел – хотя бы по «Историческому обзору деятельности Комитета министров» Середонина , то нельзя не заметить, что огромное большинство этих дел имело второстепенное значение, и притом надо отдать Аракчееву справедливость, что в его заключениях нельзя усмотреть особой наклонности к репрессиям или жестоким мерам; можно, скорее, видеть в них неусыпное слежение за сохранностью казенного сундука и за строгим выполнением всех мыслей императора Александра. Аракчеев всегда выслеживал, нет ли чего своекорыстного во внесенных отдельными сановниками представлениях. Среди аракчеевских резолюций есть и такие, где Аракчеев рекомендует довольно справедливые решения, иногда более гуманные, чем решения Комитета министров. Здесь всего более заметно желание найти такой выход, который более соответствовал бы настроению Александра. Понятно, что Александр доверял при таких условиях Аракчееву и что последний в высшей степени облегчал его в таких делах, которыми Александр, в сущности, не интересовался, будучи занят другими вопросами. На этом главным образом и была построена репутация Аракчеева как человека, имевшего необычайное влияние на Александра.
Сверх этих должностей Аракчеев председательствовал еще в особом комитете по сооружению дорог в России, и здесь также проявлял весьма деятельный и строгий надзор, хотя и не всегда достигавший цели, наконец, он председательствовал еще в департаменте военных дел Государственного совета со времени учреждения последнего, отказавшись тогда (в 1810 г.) от должности военного министра.
«Memoires de Michel Oginski sur la Pologne et les Polonais». Paris et Geneve. 1827, т. IV, стр. 228 и след. В мемуарах этих изложен разговор Александра с автором мемуаров в Варшаве в 1815 г. и прием депутации трех литовских губерний: Виленской, Гродненской и Минской. В разговоре с Огинским Александр ясно намекнул на свое намерение присоединить эти губернии к Царству Польскому, считая, что тем самым они теснее свяжутся с Российской империей, ибо исчезнет у жителей всякий повод к недовольству. Но в то же время он запретил самим депутатам просить его об этом, опасаясь, что этим может обостриться отношение к вопросу русского общественного мнения. Каково было это последнее, видно всего яснее из записки Карамзина под названием «Мнение русского гражданина», представленной Александру в 1819 г., и из заметки его «Для потомства» (Неизданные сочинения и переписка Н. М. Карамзина», ч. I. СПб., 1862), а также из записок И. Д. Якушкина , где ярко изображено, как относилась к польскому вопросу в 1817– 1818 гг. передовая либерально настроенная часть тогдашней военной молодежи, уже вступившая в это время в «Союз спасения» (стр. 14–15).
Совершенно такие же данные, извлеченные из военно-ученого архива, напечатаны относительно губерний Западного края в «Актах, документах и материалах для политич. и быт. истории 1812 г.», собр. и изд. по поручению вел. кн. Михаила Александровича, под ред. г. К. Военского, т. I. Сборн. Ими. Русск. истор. общества, т. CXXVIII. СПб., 1909. Сравни у С. М. Горяинова и 1812. Документы государ. и СПб. глав. архивов 1912, II, стр. 98.
Срав. Богдановича, IV, 570, а также В. И. Покровского «Историко-статистическое описание Тверской губернии», т. I, ч. 1, стр. 153.
Громадность убыли населения в России за три года последних Наполеоновских войн (1812–1815) видна из сличения переписей 1811 и 1815 гг. По переписи, произведенной в 1811 г., население мужского пола в России равнялось 18 740 тыс. душ. При нормальных условиях (принимая в расчет тогдашний нормальный ежегодный прирост) оно должно было бы увеличиться за четыре года на 1–1,5 млн. душ. Вместо этого по переписи, произведенной в 1815 г., оно оказалось равным 18 млн. 880 тыс. душ мужского пола, т. е. за четыре года уменьшилось на 860 тыс. душ мужского пола. Отсюда можно вывести заключение, что действительная убыль людей от войны и связанных с нею бедствий и эпидемий была около 2 млн. душ одного только мужского пола. (Цифры населения по переписям 1811 и 1815 гг. взяты мной из таблицы, составленной академиком Германном, по исправлении допущенных в ней многочисленных опечаток, в «Mémoires de 1"accad. imp. des sciences de St. Petersbourg». T. VII, 1820. «Recherches statistiques sur la septième revision» par С. Т. Hermann). Ежегодный прирост населения (обоего пола) за это время выведен у Н. Н. Обручева в «Военно-статистическом сборнике». Выпуск IV, «Россия», стр. 51.
Здесь следует, впрочем, отметить, что патриотизм населения, в особенности высшего дворянского сословия, высказался в отношении материальной помощи государству в эти трудные годы далеко не сразу, а затем, после удаления французов в конце 1812 г., быстро иссяк. Это видно и потому недоброжелательству, с которым встречен был манифест 11 февраля 1812 г. (последняя финансовая мера Сперанского), установлявший прогрессивно-подоходный налог с дворянских имений (в размере от 1 до 10% с годового дохода, показанного самими помещиками «по совести и чести»), и по тем заведомо неточным и недобросовестным показаниям о размерах своих доходов, на которые пускались такие всеми уважаемые помещики, как гр. В. Г. Орлов-Давыдов или как отец известного мемуариста Д. Я. Свербеева (об этом см. «Записки Дм. Ник. Свербеева», т. I, стр. 243 и след. «Сборник Русского истор. общества» том 45-й, а также статью А. И. Васильева «Прогрессивно-подоходный налог 1812 г. и падение Сперанского» в «Голосе минувшего» за 1915 г., № 7–8, стр. 332).
Замечательно, что на 1813 г. поступление этого прогрессивно-подоходного налога ожидалось в размере 5 млн. руб., а затем оно падает до 3,3 млн. и даже до 2 млн. и, наконец, в 1810 г. налог пришлось отменить (Васильев, стр. 339).
Некоторые части, принадлежавшие к оккупационному корпусу Воронцова, пробыли, как известно, во Франции и 1816–1818 гг. (до Ахенского конгресса).
См. С. М. Середонин «Исторический обзор Комитета министров», т. I. Срав. статью В. И. Семевского в сборнике «Крестьянский строй».
Впрочем, один из участников первых преобразовательных реформ Александра, гр. В. П. Кочубей, бывший и в негласном комитете представителем довольно умеренных взглядов, теперь выражал еще осторожнее свои desiderata [пожелания]. В записке, составленной в самом конце 1814 г., Кочубей писал между прочим: «Империя Российская составляет самодержавное государство, и если взглянуть на пространство земли, если обратить внимание на географическое оного положение, на степень его просвещения и на многие другие обстоятельства, то должно сознаться, что форма этого правления есть единая, которая на долгое время свойственна России быть может; но форма сия не может препятствовать государю избрать все возможные способы для наилучшего управления и, как доказано, что государь, как бы ни был он дальновиден, не может один обнять всех частей правления, то и обязан он искать прочных государственных установлений, которые бы, сближая империю его с другими наилучше устроенными государствами, представили подданным его выгоды правительства справедливого, кроткого и просвещенного...»
Записка эта найдена была среди бумаг Александра после его смерти и напечатана в «Сборнике Имп. Русского исторического общества» (т. ХС, стр. 5–27).
Сравн. интересные статьи А. А. Кизеветтера «Император Александр I и Аракчеев» в «Русской мысли» за 1910 г., №№ 11 и 12 и за 1911 г., № 2. Там же указана и литература об Аракчееве.
Очень пристрастное и некритическое отношение к Аракчееву у биографа Александра Н. К. Шильдера.
Сравн. «Граф Аракчеев и военные поселения 1809–1831 гг.». Изд. Русской Старины. СПб., 1871. Много данных о военных поселениях приведено в трудах Шильдера и Богдановича.
Появление первых военных поселений в России связывают с правлением императора Александра I и именем А.А. Аракчеева. На самом же деле они появились на границах государства в XVII веке.
Военные поселения присутствовали еще в Древнем Риме. Спустя время, они стали способом организации войск в мирное время на границах государств в Европе. Когда соседние страны находились в непрерывной борьбе за земли и ресурсы, присутствовала постоянная необходимость в мобильной армии и охране территорий.
Первые военные поселения в России также организовывались в первую очередь для защиты границ государства. После окончания победы над Наполеоном встал вопрос о размещении армии в мирное время. Это дало толчок созданию поселений такого рода, которые появились во многих губерниях.
Многие историки приписывают идею создания военных поселений графу А. А. Аракчееву, однако есть свидетельства, что она принадлежала самому императору. Как уже говорилось, мысль не была новой, но являлась очень актуальной для того времени. Император Александр I загорелся этой идеей и решил во что бы то ни стало реализовать ее в России. Есть также записи о том, что Аракчеев был против создания военных поселений. Но приказ государя обязан был выполнять, и делал это без колебаний.
Александр I хотел создать такую прослойку общества, которая бы в мирное время занималась земледелием, а в военное могла быстро организоваться в боеспособные подразделения и выступить на защиту страны. Поэтому он выдвинул тезис, что каждый крестьянин должен быть солдатом, а каждый солдат - крестьянином.
Организация военных поселений началась в 1808 году, но война с французами отодвинула масштабное воплощение в жизнь этого проекта.
После разгрома Наполеона вопрос стал еще более актуальным. Российская Империя пострадала от захватнических действий врага, многие города были разрушены, казна опустела, в обществе зрело недовольство и стремление к переменам. Военные поселения, по мнению правителя, могли решить вопрос содержания многочисленной армии и восстановления хозяйства страны, а также укрепить власть императора.
Аракчеев, занимавший высокие посты еще при Павле I, при императоре Александре I был инспектором артиллерии. Начинал он простым офицером. За время же службы своему первому государю Алексей Андреевич получил звание полковника, а затем генерал-майора. Павел I пожаловал ему титул барона, 2 тысячи крестьян и землю в Новгородской области.
Несмотря на то что у многих потомков имя Аракчеева ассоциируется с деспотией, угнетением простого народа и бунтами, он был знатоком военного дела и принес немало пользы армии. Абсолютно негативное восприятие его личности в истории нашего государства ошибочно.
Так, он провел реформы артиллерии, которые привели к увеличению мобильности этого рода войск и усилению их боевой мощи. Благодаря его деятельности в войне с Наполеоном русская артиллерия превосходила французскую во всех отношениях, что сыграло свою роль в славных победах. Во время кампании против Швеции Аракчеев отлично справился с задачами по обеспечению армии продовольствием и боеприпасами.
Алексей Андреевич был преданным императору человеком и поэтому с полной отдачей брался за все поручения, в том числе и за реализацию идеи организации военных поселений. Но будучи специалистом в военном деле он был очень требовательным и ожидал полнейшей дисциплины и подчинения от крестьян, загоняя их в еще большую зависимость и не давая ни малейшей свободы.
Период создания военных поселений и все тяготы с ними связанные вошли в историю под названием «аракчеевщина». Идея принадлежала императору, план по реализации был составлен Сперанским, а вся ответственность легла на графа Аракчеева, который был слишком усердным исполнителем воли государя и не терпел неподчинения.
Когда в 1826 году Алексей Андреевич удалился от дел, занимаемое им место главного начальника над поселянами занял граф Клейнмихель.
Суть военных поселений заключалась в том, чтобы в мирное время солдаты сами обеспечивали свое существование. Поэтому их вместе с семьями подселяли к крестьянам, которые также становились поселянами.
Молодые мужчины с 18 лет зачислялись на службу. Таким образом, армия еще и пополнялась. Вся семья занималась сельским хозяйством для пропитания и выживания. Мальчики с 7 лет становились кантонистами, а с 18 - зачислялись в армию. Организация военных поселений подразумевала строгий распорядок дня каждого человека, за малейшие нарушения следовало строгое наказание. Все контакты с миром за пределами поселения запрещались, в том числе и занятие торговлей.
Солдаты весь день проходили муштру, а в оставшееся время или отдельные дни занимались строительством. Кроме того, они еще должны были учить своих сыновей старше 7 лет и крестьян военному делу. Последние же, отработав в поле, в свою очередь, должны были проходить военную подготовку. Даже жизнь женщин и детей была строго регламентирована.
Местные начальники и офицеры имели огромные полномочия и не щадили поселян, проявляя должное рвение в выполнении инструкций своего начальника Аракчеева.
Император Александр I умер в 1825 году, и на престол взошел его брат Николай I. К этому времени военные поселения были организованы в 6 губерниях. Несмотря на то что новый император не питал большой симпатии к этой идее, он не рискнул пойти на радикальные шаги и упразднить начатые Александром преобразования, но был настроен на некоторые изменения. Цель военных поселений в реформированном виде заключалась в увеличении экономии казны.
В первые полтора года правления Николая I процесс расселения пеших и конных отрядов шел полным ходом. Выделялись новые земли, увеличивалось количество поселян-хозяев, которые освобождались от строевой службы. Однако земель во многих губерниях уже не хватало, за счет увеличения количества военных, закрепленных за определенной территорией, их благосостояние ухудшалось.
С 1829 года начались массовые восстания крестьян. К тому же проходили они на фоне непрекращающихся внешних войн. Таким образом, ситуация внутри государства накалялась, военные поселения не выполняли своей роли в укреплении власти императора и экономии государственного бюджета.
После Холерного бунта в 1831 году (Новгородская губерния) началось преобразование поселений в округи пахотных солдат. Дети от 7 лет больше не зачислялись в кантонисты. Солдаты, которые принимали участие в бунте, отселялись, им выделялась земля и давалась возможность постройки жилья. В их прежние дома расквартировывались служащие действующей армии.
Цель создания военных поселений заключалась в самоокупаемости войск и облегчении бремени, которое несло государство по содержанию и обучению солдат. Однако после прихода к власти Александра II вопросом поселян занялся Д. А. Столыпин, который установил, что пахотные солдаты и крестьяне сильно обнищали, хозяйства находятся в упадке, а выделяемые из казны деньги не способствуют развитию земледелия и скотоводства. Таким образом, просуществовав более 50 лет, военные поселения были упразднены.
Libmonster ID: RU-8177
Военные поселения в России существовали издавна. Еще в XVII веке восточные и южные границы Московского государства охранялись поселенными войсками, занимавшимися наряду с воинской службой земледелием. Неоднократно к созданию военных поселений для защиты окраин прибегали и в XVIII веке. Петр I, царицы Анна и Елизавета устраивали поселения на отдельных границах империи. С расширением границ такие поселения теряли свое значение и поселяне сливались с местным населением.
Военные поселения XIX века ни в какой преемственной связи с ними не стоят. Они возникли в совершенно иной обстановке и предназначены были для решения совершенно других задач.
Причины, вызвавшие возникновение военных поселений в XIX веже, начали складываться еще в царствование Павла I. Напуганный восстанием Пугачева и французской революцией гонца XVIII века, Павел I стремился усилить самодержавие путем милитаризации: страны. Введением беспощадной военной дисциплины Павел I стремился обезопасить себя от революционных выступлений.
Он ввел в армии прусскую палочную систему, изгнал из нее все живое, инициативное, связанное с именем Суворова, и пытался подчинить таким же военным порядкам и жизнь всего гражданского населения.
Идея милитаризации гражданского населения, идея мелочной регламентации частной жизни, а главное, грандиозная система муштры в дальнейшем нашли свое отражение в военных поселениях.
Еще в 1778 году, в письме к Панину, Павел I предлагал ставить полки на "неподвижные квартиры" вместе с семьями. "Поставя полки вместе, - писал он, - всегда они будут под глазами своих начальников", а когда полки разбросаны, "то происходят разные прихоти и эксцессы" ("Русская старина" за 1882 год, стр. 407).
За свое короткое царствование Павел не успел провести мероприятий по введению военных поселений. Это было частично осуществлено в царствование Александра I. Но Александр I, прикрывавший идею абсолютной власти монарха, выпячиваемую Павлом I, обещаниями создать "представительные учреждения", сохранил суровые павловские порядки только в армии.
Было одно место в России, где в масштабе поместья было осуществлено то, к чему стремился Павел I в масштабе империи: это - Грузино, усадьба графа Аракчеева с ее чисто военными порядками.
Ко всему, что существовало во владениях Аракчеева, можно было применить два эпитета: единообразие и бесправие. Дома были выстроены по одному плану, вытянуты в одну линию, с одинаковыми интервалами и одинаково выкрашены в розовый цвет. Все крестьяне были одинаково одеты. Вся их жизнь была регламентирована до мельчайших деталей, вплоть до обязанности докладывать о каждом яйце, снесенном курицей. Без ведома Аракчеева никто ничего не мог предпринять. Даже в самые интимные стороны жизни вторгался солдатский сапог Аракчеева. Он составил "Краткие правила для матерей-крестьянок грузинской отчины" и "Правила о свадьбах". Аракчеев приказом составлял брачные пары. В случае несогласия намеченных жертв вступить в брак он накладывал краткую резолюцию "согласить"... и их "соглашали". Из бельведера графского дворца Аракчеев мог видеть в подзорную трубу все свои двадцать две деревни. "Там (в Грузине. - Н. Л.) невольно приходилось вспоминать о почившем отце (о Павле. - Н. Л.), а в лице, владельца этого поместья видеть преданного слугу покойного" (Вел. князь Николай Михайлович "Александр I". Т. I. стр. 272).
Аракчеев как бы являлся живым мостом между царствованием Павла I и Александра I. Связь между этими двумя царствованиями явственным образом обнаружилась в 1810 году в организации военных поселений.
Идея военных поселений получила первое практическое разрешение в 1810 году, когда стала явственно обрисовываться неизбежность войны с Францией. Это требовало увеличения и без того значительно выросшей армии и изыскания средств на содержание ее. Военные расходы России и до этого были так непомерно велики, что привели страну к тяжелому финансовому положению.
стр. 115
Найти выход из создавшеюся положения был призван министр Сперанский. Он предложил ввести жесточайшую экономию, пересмотреть бюджеты всех, ведомств и установить контроль над государственными издержками. Но сокращений расходов по военному ведомству могло означать лишь сокращение армии, а этого Александр I допустить не мог. Следовательно, нужно была искать способов удешевить содержание армии. Таким способом, по мнению Александра I, и была организация военных поселений.
Конечно, не случайно именно в это время Александр I посетил в первый раз Грузина (7 июля 1810 года). Он пришел в восторг от "обилия и устройства", которое нашел там, и возложил руководство военными поселениями на Аракчеева.
Практическая работа по созданию поселений была поручена генералу Лаврову. Александр I специально послал его в Грузина посмотреть на тамошнее устройство. "Чтоб не терять более времени, - писал Александр I Аракчееву, - я приказал Лаврову ехать к тебе в Грузино для личного с тобою переговора... чертежи твои весьма мне понравились, и, мне кажется, лучше придумать мудрено. Лаврову покажи пожалуй - все твое сельское устройство" (Вел. князь Николай Михайлович "Александр I". Т. IV, стр. 24).
Летом 1810 года Лавров занялся подысканием подходящей для поселения местности. В Бобылецком старостве, Климовецкого повета, Могилевской губернии, найден был участок земли, предоставленный особым договором в пользование казенных крестьян на три года. Договор было решено расторгнуть, крестьян переселить в Новороссийский край, а на их место поселить солдат.
9 ноября 1810 года на имя ген. Лаврова последовал указ, предлагавший приступить к, организации поселений. Крестьяне в последнюю очередь узнали о свалившемся на них несчастье. Весь 1811 год они строились, обзаводились новыми домами и не подозревали о грозящей беде. Сообщили им об их судьбе всего за два месяца до переселения, в феврале 1812 года. 4 тысячи крестьян были переселены в Крым, причем условия переезда были таковы, что значительная часть их погибла в дороге.
В опустевшие крестьянские дома, вселили запасный батальон Елецкого мушкетерского полка, составленный из знающих земледелие солдат. Их наделили землей, скотам, инвентарем и семенами. Солдат должен был сделаться земледельцем и сам прокармливать себя.
Война 1812 года прервала этот опыт. Уже в июле 1812 года поселенный батальон выступил на фронт, а когда оставшиеся в живых вернулись назад, то нашли свое хозяйство расхищенным.
Война 1812 - 1813 - 1814 годов и связанная с нею разруха еще острее поставили вопрос о положении русской армии. Европа, в которой Александр I добился военной гегемонии, к этому времени создала армию нового типа. Ее двумя особенностями были массовость и подвижность. Предпосылки создания подобной армии заключались "...в социальной и политической эмансипации буржуазии и мелкого крестьянства. Буржуазия дает деньги, крестьяне ставят солдат; эмансипация обоих классов от феодальных и цеховых пут является необходимым условием для возникновения нынешних колоссальных армий..." (Ф. Энгельс. Избранные военные произведения. Т. I, стр. 23, 1937).
Совсем по иному принципу строилась армия в феодально-крепостнической России. Царская Россия выступала на международной арене как оплот реакции, и ее влияние на европейские дела зиждилось на военной мощи, основу которой, составляла старая, крепостническая армия. Наличие колоссальной армии неотложным образом ставило вопрос о ее финансировании. В бюджете 1816 года военные расходы составляли 54,5% всего бюджета, а общая сумма расходов возросла в два раза по сравнению с 1810 годом. Армия поглощала все доходы и ставила под угрозу финансовое положение страны. Это заставило Александра I снова вернуться к своей идее организации военных поселений. Но осуществление этой идеи встречало теперь новые затруднения. За годы войны произошли серьезные изменения в армии. Соприкосновение с буржуазными странами Европы оказало огромное влияние на солдат. Они перестали считать себя слепым орудием в руках начальства. "Солдаты, возвратившиеся из-за границы, - докладывал В. Каразин Кочубею, - а наипаче служившие в корпусе, во Франции находившемся, возвратились с мыслями совсем новыми... Люди начали больше рассуждать. Судят, что трудно служить, что большия взыскания, что они мало получают жалованья, что наказывают их строго и проч." ("История русской армии и флота", стр. 94).
Александр I, однако, был тверда убежден, что солдат не может рассуждать и если все-таки солдат заговорил, то произошло это лишь вследствие разлагающего влияния со стороны. "Народ наш плут или дурак", - презрительно отзывался царь о своих подданных. Единственным средством укрепления армии Александр I считал изоляцию ее от всех остальных слоев общества, проверку офицерства, уси-
стр. 116
ление до максимума муштровки. Осуществить это он рассчитывал "пять-таки при помощи вшитых поселений.
Сразу же после войны 1812 - 1814 годов в армии снова началась жестокая муштра. Даже Константин, брат Александра I, заядлый "гатчинец", вынужден был признать: "Я более двадцати лет служу и могу правду сказать, даже во время покойного Государя был из первых офицеров во фронте; а ныне так перемудрили, что и не наймешься... Да я таких теперь мыслей о гвардии... что вела гвардии стать на руки ногами вверх, а головою вниз и маршировать, так промаршируют" (Н. Епанчин "Тактическая подготовка русской армии перед походом 1828 - 1829 гг.", стр. 2, 3).
Рост революционных настроений среди крестьянства, вызванный войной 1812 года, также наталкивал Александра I на путь устранения всех бед путем военных поселений.
Милитаризация крестьянства, введение военных порядков в деревне должны были, по мнению Александра I, обеспечить полный порядок в стране. К выполнению своего плана Александр I приступил осенью 1816 года.
На деле военные поселения, в которых Александр I видел спасение от всех бед, поглощали огромные средства и оказались в результате убыточными.
В "Уложении о военных поселениях" изложены принципы организации военных поселений. Для поселяемого полка отводился участок земли, населенный государственными крестьянами. Если в него входили помещичьи земли, то они либо выкупались у помещиков вместе с крестьянам либо обменивались на другие, находившиеся вне района военных поселений. Этот участок получал название округа поселенного полка. Казенные крестьяне, проживавшие в округе, обращались в военных поселян.
Поселенный полк делился на, две части: 1) действующую, состоящую из двух батальонов, и 2) поселенную, состоящую из одного батальона. Кроме того имелся резервный батальон.
Поселенный батальоны комплектовались из солдат действующей части "беспорочного поведения", преимущественно женатых и обязательно в прошлом земледельцев, из наиболее состоятельных крестьян, в возрасте от 18 до 45 лет. Включенным в поселенный батальон присваивалось звание хозяев-поселян. Они и составляли основную часть поселений. Хозяева-поселяне должны были содержать и солдат двух действующих батальонов и их семьи. На каждого хозяина приходилось по два солдата действующих частей, которые назывались постояльцами. Казна должна была выдавать некоторый провиант постояльцам, с передачей его в руки хозяев. Постояльцы, обязаны были в свободное от военной службы время помогать хозяевам, а солдатские семьи находились в полной зависимости от последних. Хозяева-поселяне обязаны были также поставлять фураж.
Хозяева-поселяне имели свое хозяйство: землю, окот, инвентарь. Поступающих, в хозяева из солдат всем этим снабжала казна. Поселенной части была обеспечена полная оседлость, и она никогда не выступала в поход. Хозяева-поселяне, кроме земледелия, должны были заниматься и фронтовой службой: три дня в неделю отводились военным занятиям и три дня - земледельческим работам.
Та часть коренных жителей, которая по бедности не вошла в поселенный батальон, распределялась в действующие части и в нестроевые или же использовалась на казенных работах.
Дети всех военных поселян считались кантонистами. Кантонисты делились на три возраста: 1) малый - до 7 лет, 2) средний - от 7 до 12 лет и 3) большой - от 12 до 18 лет. Кантонисты старшего возраста зачислялись в резервный батальон и обучались военному делу, но жили с родителями и обязаны были помогать им в работе.
Таковы в самых общих чертах принципы организации военных поселений. Но в действительности жизнь в военных поселениях строилась совсем не по этим принципам.
Началось поселение в августе 1816 года с батальона гренадерского графа Аракчеева полка в Высоцкой волости, Новгородской губернии. Были намечены два района поселений: Новгородская и Могилевская губернии - для поселения пехотных полков - и южные - губернии (Харьковская, Херсонская, Екатеринославская) - для поселения кавалерии.
Уже к концу 1818 года имелись военные поселения в следующих местах: 6 полков 1-й гренадерской дивизии в Новгородской губернии, потки 2-й пехотной дивизии в Могилевской губ., 3-я уланская дивизия в Харьковской губ., уланская Бугская дивизия в Херсонской губ. и одна артиллерийская рота при Охтенском пороховом заводе.
В 1821 и 1824 годах количество поселений было увеличено, и к концу царствования Александра I в военных поселениях состояло: в новгородском поселении - 90 батальонов, в могилевском -
В военном поселении.
С гравюры М. В. Добужинского. Музей революции СССР.
12 батальонов, в слободско-украинском - 36 батальонов и 240 эскадронов, 32 фурштадтских роты, 2 саперных роты и 3 роты Охтенского горохового завода.
На 1 января 1826 гада в округах военных поселений находилось всех нижних чинов, считая и войска, назначенные для работ, 156043, кантонистов - 154062. Число всех находившихся под командованием: гр. Аракчеева доходило до 748519 человек (Отчет за 1825 год Николаю I. Приводится по книге П. П. Евстафьева "Восстание новгородских военных поселян". М. 1934).
Военные поселения представляли собою крупную организацию, охватывавшую сотни тысяч людей. Александр I твердо намеревался поселить всю армию, и Аракчеевым была "составлена специальная карта поселения для всей армии.
Вплоть до 1831 года Николай I продолжал расширять военные поселения. Только грандиозное восстание новгородских поселян, грозившее перерасти во всероссийскую крестьянскую войну, заставило Николая I отменить военные поселения.
Уже из беглого изложения общих принципов организации поселений можно было заметить, что огромную роль в этом мероприятии играло обращение крестьян в военных поселян.
Обращению подлежали только государственные крестьяне, которые являлись наиболее свободной частью крестьянства России. Они были лично свободны и только вносили в казну определенный оброк и подати. Таким образом, у них были некоторые стимулы к развитию своего хозяйства. Превращение же в военных поселян означало жесточайшую военно-крепостническую кабалу, почти рабство, по сравнению с которым даже положение помещичьих крестьян казалось завидным.
Как уже выше указывалось, наиболее зажиточную часть крестьян обращали в хозяев-поселян. Так как чаль солдат из действительной армии также делали хозяевами-поселянами, то число хозяйств резко увеличилось, что привело к уменьшению земельной нормы. "Для прокормления одного тягла во всех степных местах, следовательно плодороднейших, определяется по меньшей мере по 6 десятин одной пахотной земли и по 3 десятины лугов. В поселениях же Новгородской губернии для прокормления семейства и 2 постояльцев назначается только 4,5 десятины пахотной земли и 1,5 десятины лугов и паств", - сообщается в записке к Николаю I ("Столетие военного министерства", т. IV, книга I, приложение N 15, стр. 57).
Положение осложнялось еще тем, что число постояльцев только в редких случа-
стр. 118
ях было законным, т. е. 2 человека, обычно же оно значительно превышало норму и доходило до 9 человек.
Очень скоро после создания поселений хозяевам-поселянам прекратили выдачу солдатского жалованья и провианта за постояльцев. Аракчеев поставил перед командирами округов задачу - "пещись об ускорения перехода продовольствия в своем округе на обязанности военных поселяй". Для поощрения он ввел сложную премиальную систему, стимулировавшую деятельность командного состава в этом направлении.
Офицеры, стремясь заслужить премии, приступили со всем пылом к осуществлен нею этого мероприятия. Образчиком такой предприимчивости может служить начальник старорусских поселении ген. Маевский. Стремясь доказать, что поселянам очень выгодно держать постояльцев, Маевский писал в своем приказе: "А если взять в пример пословицу, оправданную времянем и опытом, что при трех всегда бывает сыт четвертый, то из сего самого очевидно уже открывается существенная польза всякого хозяина, усыновляющего тактам образом: нового члена в своем семействе" ("Новгородский сборник". Вып. IV, стр. 239. Новгород. 1866).
Но это было отнюдь не единственной формой эксплуатации хозяев-поселян. Существовали еще десятки других способов грабежа.
Очень часто хозяина-поселянина отрывали для казенных работ. При этом он получал в день 10 коп., в то время как обычная поденная плата батрака составляла 50 - 60 коп., а иногда доходила до рубля.
Некоторые работы их заставляли выполнять бесплатно. Именно отказ поселян косить казенное сено в страдную пору (а его надо было выкосить 103 тысячи пудов) и послужил поводом к известному чугуевскому восстанию 1819 года.
Ведение собственного хозяйства крайне осложнялось тем, что сплошь да рядом покосы находились за 40 - 50 верст, да и выгоны подчас бывали за 10 - 12 верст. Поселянам систематически не хватало сена, и скот падал от голода. В 1824 году поселяне старорусских округов вынуждены были прикупить за свой счет громадное количество сена - 1169672 пуда.
Кажется, не было ни одного мероприятия в военных поселениях, которое не было бы направлено на ограбление поселян. Так например существовало положение:
"Для поддержания военных поселян-хозяев в непредвиденных денежных по хозяйству нуждах учреждается в поселенном баталионе денежный заемный капитал..."
Он образовывался "вычетом у каждого военного поселянина-хозяина при выдаче жалования по 1 рублю в треть" ("Учреждения о военных поселениях". Ч. 1-я, § 157).
Под таким благовидным предлогом происходило принудительное удержание весьма значительной суммы денег из жалованья поселян. Получить же ссуду поселянин почти никогда не мог, ибо комитет, ведавший выдачей ссуд, нес личную ответственность за деньги и в случае невозвращения их обязан был возмещать убытки из личных средств. Разумеется, охотников рисковать обоим карманом не находилось.
Фактически этим заемным капиталом начальство распоряжалось полностью.
Такой же грабительский характер носило учреждение запасных хлебных магазинов. Фонды этих магазинов составлялись из единовременных сборов после урожая. Вскоре этот же хлеб поселяне брали взаймы с обязательством возвратить в двойном и тройном размере.
Существовала кроме того система денежных штрафов за нарушение правил; а так как вся жизнь была мелочно регламентирована, то избегнуть их не было никакой возможности.
Вообще изобретательность Аракчеева по части выкачивания денег из поселян была неистощима. Так, он обязал всех поселян ходить каждую субботу в ротную баню, за что взималось 4 коп. с человека. На семью это составляло большую сумму.
Все эти поборы в три - четыре раза превышали сумму взимаемых раньше податей.
С особой силой крепостническая сущность военных поселений сказывалась в том, что с переходом крестьянина на положение поселянина он не владел больше своим хозяйством. В любую минуту его могли лишить всего.
"Дурные и нерадивые хозяева лишаются дома, земли, всех выгод от казны в поселении им представленных и выписываются из военных поселян-хозяев в действующие батальоны", - сказано в "Учреждении о военных поселениях" (Ч. I, § 87).
Поселянин держал хозяйство от казны и за это отбывал барщину (казенные и общественные работы), вносил оброк (заемный капитал, штрафы, взыскания), платил натурой (содержание постояльцев, поставка дров, кирпича) и выплачивал, наконец, налог крови (его дети комплектовали поселенный полк).
В отличие от помещичьего крестьянина поселянин вместо одного вида повинности отбывал все три. При всем этом он был
стр. 119
еще солдатом, совершенно лишенным личной с во боты.
Так как у мужчин большую часть времени отнимала военная служба, то вся тяжесть ведется хозяйства падала на женщин. Их жизнь была также строго регламентирована. Ни одна из них не имела права без разрешения ротного комитета продавать что-нибудь из своей собственности: ни кур, ни яиц, ни масла, ни шерсти.
Вообще Аракчеев был виртуозом в области регламентации. Но только жизнь людей, но и поведение скота было строго расписано. "Солдату и корове написан одинаковой точности маршрут ежедневных переходов... с коровой обращались как с ружьем", - вспоминает ген. Маевский.
В учебнике по истории СССР рассказывается о военной регламентации жизни поселян:
"Дважды в день унтер-офицер обходил жилища, следя за чистотой и порядком и подтертая жестоким наказаниям нарушителей их. Полевые, работы совершались под командой капрала. Вставать, идти на поле работать, обедать, ложиться спать - поселяне все делали по военным сигналам и барабанному бою. Все крестьянки в одно время должны были топить печи; ночью строго запрещалось зажигать свет... За малейшее ослушание поселенцы, их жены и дети подвергались жестоким телесным наказаниям" ("Россия в XIX веке", стр. 118. Т. II. Под редакцией проф. М. В. Нечкиной).
Таково было положение основной части крестьянства, обращенного в военных поселяя. Не лучше было положение и другой части - солдат резервных, действовавших и рабочих батальонов.
Как уже выше говорилось, неимущая часть крестьянства, негодная к строевой службе, использовалась на казенных работах.
В округах военных посещений шла огромная строительная работа: вырубали леса, осушали болота, ломали камень, делали кирпич, сносили крестьянские избы и строили экзерциргаузы, цейхгаузы, штабные дома, церкви, лазареты, магазины, конюшни. Такой размах строительства потребовал бы громадного напряжения казны, но Аракчеев нашел легкий выход, применив дешевый солдатский труд.
Поденная плата солдату в день была 25 копеек, в то время, как поденная плата у помещиков и других частных лиц колебалась от 60 копеек до 1 рубля.
Та же система обсчетов и злоупотреблений, которая применялась к хозяевам-поселянам, полностью процветала я здесь.
Бытовая сторона жизни солдат действующих частей была еще более тяжелой чем у других поселян. Жили они по 8 человек в одной комнатушке, и если кто-нибудь из них женился, то его семья селилась тут же, в этой же общей тесной каморке. Питались они очень плохо, так, как получали харчи от обнищавших поселян, которые "без соли бывают часто дней по 10-ти. Пища варится у поселян - щи с капустою, забеленные молоком, или постным маслом; с мясом же никогда..." ("Граф Аракчеев и военные поселения", стр. 205. С. -Петербург. 1871).
Исчерпывающую характеристику положения солдата дает уже цитированный автор "Взгляда на военные поселения":
"Здесь невозможно опять воздержаться, Всемилостивейший Государь, от вопроса: в чем же состоит благоденствие обещанное сему, может быть, израненному воину? Он живот в казарме, в которой требуется от него непомерная чистота, он женщин не знает, он не имеет никакой собственности, он несет все бремя строевой службы и сверх того исправляет другие тяжкие работы, как то: роет каналы, возит каменья, расчищает тюля, делает дороги, помогает хозяину в полевых работах и если пользуется хорошею пищею, то не иначе как с пожертвованием части получаемого им жалованья. Бот Государь, положение действующего солдата!" ("Столетие военного министерства". Ч. IV. Кн. I. Приложение N 15, стр. 58).
Под строгим надзором протекала и жизнь офицеров. Их всячески стремились изолировать, ограбить от всякого влияния извне.
Какое громадное значение придавал этому Александр I, видно, из его письма к Аракчееву, полученного последним 4 марта 1824 года. Александр I пишет: "Обращая бдительное внимание на все, что относится до наших военных поселений, глаза мои ныне прилежно просматривают записки о проезжающих. Все выезжающие в Старую Руссу делаются мне замечательны. 2-го марта отправилась в Старую Руссу отставной ген. -майор Веригин, 47 Егерского полка полковник Аклечеев. Может быть, они поехали и по своим делам, но в нынешнем веке осторожность не бесполезна" (Вел. князь Николай Михайлович "Александр I". Т. II, стр. 645). Письмо кончается строгим наказом: "Вообще прикажи Морковникову и военному начальству обращать бдительное и обдуманное внимание на приезжающих из Петербурга в вата край". Так сам царь осуществлял личный контроль над своим любимым детищем.
Все хоть сколько-нибудь прогрессивные элементы внутри самой армии немедленно "изымались". Даже просто образованные
Муштровка солдат в военном поселении.
С картины А. В. Моравова.
и культурные люди, питавшие интерес к общественным вопросам, не допускались в офицерский состав военных поселений. Ставка делалась на грубых, невежественных "фрунтовиков" - настоящих гатчинцев.
"В жизни поселенного офицера, - пишет очевидец, - не было темных или светлых сторож была одна, если так можно выразиться, сторона бесцветная, гнетущий тяжкий рутинизм, заедавший всякую человеческую способность, - решительное отсутствие всякой разумной мысли и слова. В быту наших офицеров умственной жизни, высших потребностей и тому подобного существовать почти не могло... книги считались роскошью непозволительной" (Крымов "Воспоминания офицеров Новгородского поселения", стр. 443. 1862).
Анализ положения солдат и крестьян в военных поселениях полностью подтверждает вывод о том, что поселение было дальнейшим закрепощением крестьян.
Большинство исследователей признавало, что военные поселения были грубейшей формой крепостничества. Но из этого положения они не делали того логически неизбежного вывода, что военные поселения были попыткой решения крестьянского вопроса в целом, для всей России. Решением крестьянского вопроса это было не только потому, что для поселения всей армии, к чему стремился Александр I, нужно было обратить в поселян 75% всех казенных крестьян. Это важный, но не решающий фактор. Основное заключалось в том, что существование военных поселений возможно лишь при наличии крепостного права в остальной части России. Значит, Александр I, вводя поселения, стремился укрепить и усилить крепостное право.
В "Учреждении о военных поселениях" предписание совмещать занятие земледелием с военной службой мотивируется ссылкой на помещичьих крестьян, "обязанных господскою работою в отношении к своему помещику". Здесь с полной наглядностью обнажается связь между поселением и наличием крепостного права.
Известно, что и после 1816 года, т. е. после начала массового внедрения поседении, Александр I делал вид, что интересуется проектами освобождения крестьян. Более того, в 1818 году он приказал Аракчееву составить проект освобождения крепостных. В действительности же за все время деятельности Александра I нельзя указать ни одного реального мероприятия, направленного хотя бы на ограничение крепостного права.
Александр I учитывал неоднородность дворянства, учитывал силу его прогрес-
Чугуевские военные поселения. XIX век.
Музей революции СССР.
сивной части, силу общественного мнения внутри страны и заграницей, вот почему он творил свое черное, крепостническое дело под прикрытием либеральных речей.
Общей ошибкой всех исследователей царствования Александра I и его времени было утверждение, что военные поселения были личным делом Александра; I и Аракчеева. Но самая идея военных поселений не вызывала возражений со стороны реакционной части дворянства, и, не будь угрозы революционного взрыва, она приветствовала бы ее; помещики, однако, слишком хорошо знали, какой "колоссальный запас революционной энергии аккумулирован в крестьянах, и потому боялись давать им в руки оружие. Помещики не были твердо уверены в силе и могуществе солдатской муштры и в этом расходились с императором, считавшим, что крестьянин, превращенный в солдата и изолированный от "либералистов", бунтовать да может.
Можно привести сотни высказываний, подтверждающих, что лишь боязнь восстания вооруженных крестьян настраивала эту часть дворянства против военных поселений. Ярко выразил эту мысль Вигель: "Чего не могут сделать полтора миллиона людей, недовольных, измученных, выведенных из терпения с оружием в руках!" (Вигель "Записки". Ч. II, стр. 119).
"В порядке вещей, - пишет Лонгинов, секретарь императрицы, - что рано или поздно России не избегнуть революции... Пожар начнется у нас с этих пресловутых поселений" ("Русский архив 1912 года". Кн. 7-я, стр. 367).
Иначе относилась в военным поселениям прогрессивная часть дворянства и, в первую голову, декабристы.
С величайшим гневом обрушился Пестель на введение этого мероприятия: "Одна мысль о военных поселениях, прежним правительством заводимых, наполняет каждую благомыслящую душу терзанием и ужасом. Сколько пало невинных жертв для пресыщения того неслыханного зловластия, которое с яростью мучило несчастные селения, дня сего заведения отданных... Никакое правительство не может никакого права иметь отделять от общей массы народа часть оного с тем, чтобы на сию часть возложить, за исключением остальных, самую тягочайшую и жесточайшую повинность, каковая есть военная. Как можно до такой степени все чувства справедливости и совести отвергнуть, чтобы натеки некоторые семейства назначить для войны, со всеми их детьми, внуками и вообще потомством. ...Разве военные поселения не такие же чувства имеют, разве они не такие же граждане вашего отечества, разве они не те же права имеют на благоденствия, как и другие россияне, разве прочие россияне не те же имеют обязанности к отечеству, так и они, и разве защита отечества не есть священная обязанность для всех и каждого" (П. И. Пестель "Русская правда". Гл. III, § 9).
Декабристы поняли крепостническую сущность поселений, и борьба против поселений была борьбой с ненавистным крепостным правом. Больше того: они даже делали ставку на поселян в своих революционных замыслах. Об этом говорится во "Взгляде на военные поседения": "И не видели ли мы в прошедшем бунте, что намерение мятежников было, в случае неудачи, отступить в поселение".
стр. 122
3
Но лучше всех поняли сущность военных поселений сами жертвы этого грандиозного эксперимента. Крестьяне уловили связь поселений с крепостной неволей. Это яснее всего выявилось в их ожесточенной борьбе против военных поселений.
Стоит почитать письма Аракчеева в те дни, когда он насаждал военные поселения, чтобы почувствовать, каким: страхом он был об"ят, ожидая восстания крестьян. При создании старорусских поселений Аракчеев 3 ночи спал не раздеваясь, готовясь ежеминутно ускакать от расправы. Крестьяне Высоцкой волости, назначенной первой к поселению, ответили поджогом собственной деревни Аракчеева, рассчитывая таким путем; избавиться от солдатчины. Чтобы обратить в поселение деревню Ясенево (в 13 верстах от Новгорода), пришлось вызвать из столицы лейб-гвардейский Семеновский полк, который 6 недель блокировал селение. "Крестьяне, оттесненные к последней избе, измученные голодом и холодом, - покорились" ("Граф Аракчеев и военные поселения", стр. 3).
Поход Семеновского полка был в насмешку назван "ясеневской кампанией".
Крестьяне Холынской волости отказались подчиниться указу о переходе в поселение. Многие из них тут же, на сходе, где оглашался указ, были окружены войсками и загнаны во двор. Там крестьяне 12 дней без пищи и воды сопротивлялись всем предложениям о сдаче и, лишь обессиленные голодом, сдались.
Особенно остро протекала борьба против поселений на юге, где существовала традиция вольности и особых прав казачества. Сильные волнения имели место в 1817 году при переводе бугского казачьего войска на поселение. Казаки отказывались подчиниться указу о переходе. Среди них упорно держался слух о существовании какой-то грамоты Екатерины II, по которой бугское казачество не подлежит преобразованиям. Движение возглавил, капитан Бравинский, взявшийся отыскать "пропавшую грамоту". Его помощниками были казаки Бибиченко и Германенко. На подавление сопротивления было брошено 3 полка с 4 конными орудиями. Казаков приводили к присяге под дулами заряженных пушек с зажженными фитилями.
Александра I ничто не могло остановить от осуществления его плана, "Военные поселения будут во что бы то "и стало, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова" (расстояние больше чем в 100 километров. - Н. Л.), - заявил император.
Восстания не прекращались и в последующие годы. Наиболее крупными из них были восстания 1819 и 1831 годов. Первое из них вспыхнуло в округах Чугуевского и Таганрогского уланских полков. Поселяне Чугуевского полка отказались в горячую, странную пору идти косить казенное сено. К восставшем примкнули и поселенные уланы. Волнение быстро перекинулось в округ Таганрогского полка. Со всех сторон в Чугуев на помощь восставшим стремились поселяне. Восстание принимало все более угрожающий характер.
Из Петербурга спешно выехал Аракчеев. Но к его приезду ген. Лисаневич уже подавил восстание. Он арестовал 1104 человека из Чугуевского полка и 899 - из Таганрогского. Военным судом 275 человек были приговорены "к лишению живота". Лицемер Аракчеев отменил приговор суда, заменив смертную казнь шпицрутенами: "каждого через тысячу человек по двенадцати раз". Это был жесточайший вид расправы, ибо почти никто не мог вынести такой экзекуции.
Осужденным об"явили, что те из них, кто из"явит раскаяние и попросит о помиловании, будут прощены. Но царские сатрапы ошиблись в своих расчетах. Осужденные проявили исключительный героизм, и почти все решительно отказались от помилования. Большая часть подвергнутых экзекуции умерла под ударами шпицрутенов.
Самым значительным по размаху и значению было восстание новгородских военных поселян летом 1831 года.
С самого начала это восстание носит официальное; название "холерного бунта". Этим пытались скрыть классовый характер борьбы военных поселян, выдать ее за проявление варварства и невежества. Но холера послужила лишь поводом, а подлинные причины "бунта" заключались в военном, экономическом и моральном гнете, которому подвергались поселяне.
Восстание началось 11 июля 1831 года, в Старой Руссе. Мастеровые 10-го военно-рабочего батальона избили своих офицеров, заявив, что те хотят их отравить, и бросились в город. К ним присоединились городские мещане и купечество. Последнее, впрочем, вскоре покинуло восставших, попутавшись масштабов движения.
Восставшие сделались хозяевами города. Мастеровые отправились в уезд поднимать помещичьих крестьян. Вскоре восстание охватило все округа поселений (за исключением одного) и перешло за их пределы. "Набат гремел по селениям. Бунт поселенцев охватил все пространство от Новгорода до Холма и Демянска и готов был переброситься в Тверскую губернию".
Восстание бушевало на территории в 200 верст.
Бунт в Новгородских военных поселениях. XIX век.
Музей революции СССР.
Военные поселяне стремились уничтожить не только поселения, во и помещиков. Они отчетливо понимали причины восстания. Подполковник Панаев, участник усмирения восстания, обратился к одному поселянину с просьбой растолковать восставшим, что холеру вызывают не лекарства. На это поселянин ответил ему: "Что тут говорить! для дураков яд, да холера; а нам надобно, чтоб вашего дворянского козьяго племени не было" ("Бунт военных поселян в 1831 году", стр. 121). По существу, это было не солдатское восстание, а восстание крестьян против дворян.
Восстание привело в трепет начальство и самого Николая I. Начальник, поселенного корпуса ген. Эйлер был в панике. Солдаты отказывались повиноваться начальству и выдавали своих офицеров поселянам. Когда толпа восставших поселян вступила в Старую Руссу, солдаты не оказали им сопротивления и выдали своих офицеров.
Восстание подавили с помощью обмана. Николай I срочно выпустил манифест к, восставшим, гарантируя им прощение в случае чистосердечного раскаяния. Он даже сам выехал в район восстания. В то же время из Петербурга выступили войска под командованием ген. Самсонова и обманным путем, под предлогом высочайшего смотра, были выведены из округа поселений все резервные роты в Гатчино.
К концу июля подоспели вожжа Самсонова и началась расправа. Суду было предано около 5 тысяч человек. Все они были жестоко наказаны.
Именно это восстание было причиной отмены военных поселений. Сразу же после новгородского восстания, в том же, 1831 году Новгородские и Могилевские военные поселения были реорганизованы в округа пехотных солдат, в которых войска стояли на постое на общих основаниях. Начиная с этого момента военные поселения стали играть второстепенную роль.
Согласно реформе, должна была принадлежать:
1. Государственной Думе; 3. Императору;
2. Государственному совету; 4. Сенату.
2. Расположите в хронологическом порядке вхождения в состав России.
1. Грузия. 2. Сибирь 3. Бессарабия. 4. Среднеазиатские ханства.
3. О каком историческом событии начала XIX века говорится в стихотворении известного поэта того времени?
«Пою Пожар Москвы несчастной!
Нагрянул новый Тамерлан
И бранью тяжкою, ужасной
Вломился в Кремль, как ураган;
И нет от сильных обороны;
Повсюду страх, повсюду стоны,
Здесь горький плач, там страшный бой,
Везде насильство, притесненье
Везде убийство, истребленье,
Везде грабеж, везде разбой».
В приведенном отрывке речь идет о событиях_______________________________.
4. Александр I решился учредить военные поселения, чтобы:
1. сделать армию самодостаточной;
2. получить дешевую рабочую силу;
3. защитить восточные границы империи;
4. приучить русских людей к европейскому образу жизни.
5. Укажите, что является лишним в ряду:
учреждение Собственной его императорского величества канцелярии, реформа управления государственными крестьянами, создание Негласного комитета, издание “Полного собрания законов Российской империи”.__________________________
6. Соотнесите события и даты.
1. Отечественная война а) 1802 г.
9. Кого характеризует данное описание?
«Полковник. Сын нижегородского губернского предводителя дворянства. Был избран Диктатором 14.12.1825 г.. По приговору Верховного Уголовного Суда осужден на каторжную работу вечно. По амнистии 26.08.1856г. восстановлен в правах дворянства, но без княжеского титула.»
10. Соотнесите сферы творчества и имена деятелей культуры.
1. История а)
3. Художник в)
4. Скульптор г)
11. Назовите имя российского императора по описанию.
В манифесте при вступлении на престол в начале XIXв. новый император обещал, что
будет управлять « по законам и по сердцу в бозе почивающей августейшей бабки нашей государыни императрицы Екатерины Великой». ____________________________
12. Обедневшего крестьянина, нанимавшегося на работу к разбогатевшему односельчанину-кулаку, в России во второй половине XIXв называли__________________.
1. ; 2. ; 3. ; 4. .
14. Развитие промышленности в пореформенной России характеризовалось следующим:
а) расцвет металлургической промышленности в 60-е годы XIX в.;
б) превращение металлургии в ведущую отрасль русской промышленности;
в) активное строительство железных дорог;
г) завершение в основном промышленного переворота;
д) закрытие или передача в частные руки некоторых убыточных государственных
предприятий;
ж) формирование кадрового пролетариата;
з) превращение текстильной промышленности в ведущую отрасль русской промышленности
1. (а, б, в, д) 2. (б, г, е, з) 3. (в, г, д, з) 4. (г, е, ж, з)
15. В России в начале XIX в. был (а, о, и):
1. конституция; 3. самодержавие;
2. парламент; 4. легальные политические партии.
16. В годы царствования Николая I был (о, а):
1. отменено крепостное право; 3. проведена реформа государственных крестьян;
2. издан указ о “вольных хлебопашцах”; 4. созданы военные поселения.
17. Укажите имена путешественников в последовательности, соответствующей проводимым ими исследованиям - открытие Антарктиды, - исследование Центральной Азии, - изучение населения Новой Гвинеи, - исследование Камчатки.
1. Н. Миклухо-Маклай, С. Крашенинников, Н. Пржевальский, И. Беллинсгаузен;
2. И. Беллинсгаузен, С. Крашенинников, Н. Миклухо-Маклай, Н. Пржевальский;
3. И. Беллинсгаузен, Н. Пржевальский, Н. Миклухо-Маклай, С. Крашенинников;
4. Н. Миклухо-Маклай, Н. Пржевальский, И. Беллинсгаузен, С. Крашенинников.
18. Выберите неправильный ответ. Одна из реформ Александра II – это:
1. отмена крепостного права; 3. военная реформа;
2. указ о «вольных хлебопашцах»; 4. земская реформа.
19. Известный общественный деятель второй половины XIXв. в письмах «Из деревни» сообщал о настроениях русских крестьян в 70-е годы XIX в.: «Коробочник Михайло принес военные картины, и «Чудесный обед генерала Скобелева под неприятельским огнем», и «Штурм Карса», и «Взятие Плевны».
«Вот это, - объясняет он собравшимся около него бабам и батракам, - вот это Скобелев – генерал Плевну взял. Вот Осман-пашу под руки ведут – ишь, скрючился!»
В данном отрывке речь идет о событиях ________________________ войны ______годов.
20. Расположите в хронологическом порядке.
1. Земская реформа.
2. Отмена крепостного права в России.
2. Сохранение самодержавия.
3. Личная свобода крестьян.
4. Необходимость выкупа земли крестьянами.
26. В состав Российской империи во второй половине XIX века вошла территория:
1. Украины; 2. Финляндии; 3. Хивинского ханства; 4. Бессарабии.
27. В XIX веке Россия по форме правления была:
1. демократической республикой; 3. феодальной республикой;
2. конституционной монархией; 4. самодержавной монархией.
28. Расположите в хронологическом порядке.
1. Начало промышленного переворота в России.
2. Смерть императора Александра II.
3. Участие России в континентальной блокаде.
4. Окончание Крымской войны.
29. С каким событием русской истории связана дата 14 декабря 1825 г.?
1. Бородинской битвой. 3. Обороной Севастополя.
2. Восстанием декабристов. 4. Основанием Московского университета.
Императору
«Ты взял свой день… Замеченный от века
Великою господней благодатью –
Ты рабский образ сдвинул с человека
Ответьте на вопросы.
1. О каком событии XIXв. идет речь в стихотворении?
2. Когда оно произошло?
Ответы к тесту:
Отечественная война |
|
1-г, 2-а, 3-б, 4-в |
|
1-в, 2-г, 3-а, 4-б |
|
Александр I |
|
Русско-турецкая война1877-1878гг. |
|
1-г, 2-а, 3-б, 4-в |
|
