Макияж. Уход за волосами. Уход за кожей » Сияющий взгляд » Желтая канарейка читать. На разные голоса

Желтая канарейка читать. На разные голоса

Сегодня буду писать про Дину Рубину, про мою любимую Дину Рубину, а вернее, про ее последний роман «Русская канарейка», вышедший в свет в 2014 году. Роман "Русская канарейка" большой. Долго настраивалась на его прочтение, потому как произведение масштабное: три полноценных тома. Хотелось, чтобы начала читать, и ничто не отрывало бы меня от этого слияния с книгой. Взяла его с собой на отдых и жутко переживала, когда у меня начала садиться электронная книга, что не смогу дочитать до конца. Убавила донельзя шрифт, но дочитала.

Смысла не вижу писать про каждую книгу этой трилогии отдельно, поскольку они – единое целое.

1 книга – «Русская канарейка. Желтухин».

3 книга – «Русская канарейка. Блудный сын».

Эта трилогия – семейная сага о жизни двух семей, абсолютно разных во всем, живущих вдалеке друг от друга, но судьбы которых в какие-то годы слегка соприкасаются, а в конце концов удивительным образом переплетаются.

Первый том – история этих семей. Перед нами проплывает жизнь нескольких поколений протяженностью в целый ХХ век, крылом зацепляя даже прошлые века: их взлеты и падения, радости и трагедии. Мы знакомимся с множеством судеб, множеством персонажей хороших и плохих, но как всегда это у Рубиной, самобытных, ярко выписанных, интересных. Ах, как я это люблю! Первый том мне очень напомнил по своему стилю книгу Рубиной «На солнечной стороне улицы» : так же тепло, колоритно и многолико.

Первая семья казахская, тихая, замкнутая, живущая в пригороде Алма-Аты, в которой зародилось увлечение разведением канареек и передалось из поколения в поколение. В том канареечном племени был удивительный певец по кличке Желтухин. Виртуозный певец, выводивший такие умопомрачительные рулады, насвистывавший самые что ни наесть человеческие песенки. Причем, певец потомственный: все Желтухины славились своим талантом.

А была еще одесская еврейская семья по фамилии Этингер, включающая в себя такую гремучую смесь характеров, страстей, историй, талантов! Лишь однажды линии этих двух семей соприкоснулись: судьба занесла в эту семью одного из представителей рода Желтухтных.

Почему такое внимание канарейкам? Да потому что именно домашняя песня рода Желтухиных станет судьбоносной для главных героев.

А про главных героев в первой части «Русской канарейки» совсем немного. Истории двух семейств со своими тайнами, страстями, бурлящие, кипящие – это лишь благодатная почва для выхода на сцену главных героев, о которых речь идет в следующих двух томах. Весь первый том является своего рода эпилогом.

А главные герои – последний из рода Этингеров, Леон, и последняя представительница казахского рода, глухая девушка Айя. Молодые, творческие. Она – одаренный фотограф. Он – талантливейший музыкант, обладатель уникального голоса, за который он получил имя «Кенар руси» («Русская канарейка»). Да-да, опять канарейка. Не устану повторять, что Дина Рубина обожает писать про талантливых людей, она просто смакует эти таланты! Ей нравятся люди, страстные во всем: в жизни, любви, профессии. А мне доставляет огромное удовольствие читать про таких людей.

Эти двое встречаются, где бы вы думали? В Таиланде. Ну где же им еще встретиться? И следующие две книги трилогии уже о них.

Два последних тома трилогии "Русская канарейка" уже вышагивают за границы обычной семейной саги. Здесь Рубина совсем другая. Она вовлекает нас в приключенческий жанр и больше уже напоминает по стилю «Белую голубку Кордовы» .

Казалось бы, ну какие уж такие приключения могут быть у музыканта и фотографа? Пожалуй, да. Если бы только вокал был единственным жизненным занятием Леона, а Айя не обладала бы даром попадать в истории благодаря своему необузданному, свободолюбивому характеру и ощущению себя человеком мира.

Если первая книга трилогии более житейская, то вторая книга «Русская канарейка. Голос» и третья книга «Русская канарейка. Блудный сын» написаны в духе хорошего приключенческого романа. Здесь больше увлекательного вымысла.

Но во всех трех книгах неизменно то, за что я Рубину люблю - живость образов и характеров (причем, всегда удивляешься как она искусно переплетает их между собой). Полно образов второстепенных, но таких живых и настоящих!

А еще человечность отношений, уважение к семейным узам, красота описаний природы, географических мест.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

«…Нет, знаете, я не сразу понял, что она не в себе. Такая приятная старая дама… Вернее, не старая, что это я! Годы, конечно, были видны: лицо в морщинах и все такое. Но фигурка ее в светлом плаще, по-молодому так перетянутом в талии, и этот седой ежик на затылке мальчика-подростка… И глаза: у стариков таких глаз не бывает. В глазах стариков есть что-то черепашье: медленное смаргивание, тусклая роговица. А у нее были острые черные глаза, и они так требовательно и насмешливо держали тебя под прицелом… Я в детстве такой представлял себе мисс Марпл.

Короче, она вошла, поздоровалась…

И поздоровалась, знаете, так, что видно было: вошла не просто поглазеть и слов на ветер не бросает. Ну, мы с Геной, как обычно, – можем ли чем-то помочь, мадам?

А она нам вдруг по-русски: “Очень даже можете, мальчики. Ищу, – говорит, – подарок внучке. Ей исполнилось восемнадцать, она поступила в университет, на кафедру археологии. Будет заниматься римской армией, ее боевыми колесницами. Так что я намерена в честь этого события подарить моей Владке недорогое изящное украшение”.

Да, я точно помню: она сказала “Владке”. Понимаете, пока мы вместе выбирали-перебирали кулоны, серьги и браслеты – а старая дама так нам понравилась, хотелось, чтоб она осталась довольна, – мы успели вдоволь поболтать. Вернее, разговор так вертелся, что это мы с Геной рассказывали ей, как решились открыть бизнес в Праге и про все трудности и заморочки с местными законами.

Да, вот странно: сейчас понимаю, как ловко она разговор вела; мы с Геной прямо соловьями разливались (очень, очень сердечная дама), а о ней, кроме этой внучки на римской колеснице… нет, ничего больше не припоминаю.

Ну, в конце концов выбрала браслет – красивый дизайн, необычный: гранаты небольшие, но прелестной формы, изогнутые капли сплетаются в двойную прихотливую цепочку. Особенный, трогательный браслетик для тонкого девичьего запястья. Я посоветовал! И уж мы постарались упаковать его стильно. Есть у нас VIP-мешочки: вишневый бархат с золотым тиснением на горловине, розовый такой венок, шнурки тоже золоченые. Мы их держим для особо дорогих покупок. Эта была не самой дорогой, но Гена подмигнул мне – сделай…

Да, заплатила наличными. Это тоже удивило: обычно у таких изысканных пожилых дам имеются изысканные золотые карточки. Но нам-то, в сущности, все равно, как клиент платит. Мы ведь тоже не первый год в бизнесе, в людях кое-что понимаем. Вырабатывается нюх – что стоит, а чего не стоит у человека спрашивать.

Короче, она попрощалась, а у нас осталось чувство приятной встречи и удачно начатого дня. Есть такие люди, с легкой рукой: зайдут, купят за пятьдесят евро плевые сережки, а после них ка-ак повалят толстосумы! Так и тут: прошло часа полтора, а мы успели продать пожилой японской паре товару на три штуки евриков, а за ними три молодые немочки купили по кольцу – по одинаковому, вы такое можете себе представить?

Только немочки вышли, открывается дверь, и…

Нет, сначала ее серебристый ежик проплыл за витриной.

У нас окно, оно же витрина – полдела удачи. Мы из-за него это помещение сняли. Недешевое помещение, могли вполовину сэкономить, но из-за окна – я как увидел, говорю: Гена, вот тут мы начинаем. Сами видите: огромное окно в стиле модерн, арка, витражи в частых переплетах… Обратите внимание: основной цвет – алый, пунцовый, а у нас какой товар? У нас ведь гранат, камень благородный, теплый, отзывчивый на свет. И я, как увидал этот витраж да представил полки под ним – как наши гранаты засверкают ему в рифму, озаренные лампочками… В ювелирном деле главное что? Праздник для глаз. И прав оказался: перед нашей витриной люди обязательно останавливаются! А не остановятся, так притормозят – мол, надо бы зайти. И часто заходят на обратном пути. А если уж человек зашел, да если этот человек – женщина…

Так я о чем: у нас прилавок с кассой, видите, так развернут, чтобы витрина в окне и те, кто за окном проходит, как на сцене были видны. Ну и вот: проплыл, значит, ее серебристый ежик, и не успел я подумать, что старая дама возвращается к себе в отель, как открылась дверь, и она вошла. Нет, спутать я никак не мог, вы что – разве такое спутаешь? Это было наваждение повторяющегося сна.

Она поздоровалась, как будто видит нас впервые, и с порога: “Моей внучке исполнилось восемнадцать лет, да еще она в университет поступила…” – короче, всю эту байду с археологией, римской армией и римской колесницей… выдает как ни в чем не бывало.

Мы онемели, честно говоря. Если б хоть намек на безумие в ней проглядывал, так ведь нет: черные глаза глядят приветливо, губы в полуулыбке… Абсолютно нормальное спокойное лицо. Ну, первым Гена очнулся, надо отдать ему должное. У Гены мамаша – психиатр с огромным стажем.

“Мадам, – говорит Гена, – мне кажется, вы должны заглянуть в свою сумочку, и вам многое станет ясно. Сдается мне, что подарок внучке вы уже купили и он лежит в таком нарядном вишневом мешочке”.

“Вот как? – удивленно отвечает она. – А вы, молодой человек, – иллюзионист?”

И выкладывает на витрину сумочку… черт, вот у меня перед глазами эта винтажная сумочка: черная, шелковая, с застежкой в виде львиной морды. И никакого мешочка в ней нет, хоть ты тресни!

Ну, какие мысли у нас могли возникнуть? Да никаких. У нас вообще крыши поехали. А буквально через секунду громыхнуло и запылало!

…Простите? Нет, потом такое началось – и на улице, и вокруг… И к отелю – там ведь и взорвалась машина с этим иранским туристом, а? – понаехало до черта полиции и “Скорой помощи”. Нет, мы даже и не заметили, куда девалась наша клиентка. Вероятно, испугалась и убежала… Что? Ах да! Вот Гена подсказывает, и спасибо ему, я ведь совсем забыл, а вам вдруг пригодится. В самом начале знакомства старая дама нам посоветовала канарейку завести, для оживления бизнеса. Как вы сказали? Да я и сам удивился: при чем тут канарейка в ювелирном магазине? Это ведь не караван-сарай какой-нибудь. А она говорит: “На Востоке во многих лавках вешают клетку с канарейкой. И чтоб веселей пела, удаляют ей глаза острием раскаленной проволоки”.

Ничего себе – замечание утонченной дамы? Я даже зажмурился: представил страдания бедной птички! А наша “мисс Марпл” при этом так легко рассмеялась…»

Молодой человек, излагавший эту странную историю пожилому господину, что вошел в их магазин минут десять назад, потолокся у витрин и вдруг развернул серьезнейшее служебное удостоверение, игнорировать которое было невозможно, на минуту умолк, пожал плечами и взглянул в окно. Там карминным каскадом блестели под дождем воланы черепичных юбок на пражских крышах, двумя голубыми оконцами мансарды таращился на улицу бокастый приземистый домик, а над ним раскинул мощную крону старый каштан, цветущий множеством сливочных пирамидок, так что казалось – все дерево усеяно мороженым из ближайшей тележки.

Дальше тянулся парк на Кампе – и близость реки, гудки пароходов, запах травы, проросшей меж камнями брусчатки, а также разнокалиберные дружелюбные собаки, спущенные хозяевами с поводков, сообщали всей округе то ленивое, истинно пражское очарование…

…которое так ценила старая дама: и это отрешенное спокойствие, и весенний дождь, и цветущие каштаны на Влтаве.

Дина Рубина приехала в Россию, чтобы представить первые две книги своей трилогии «Русская канарейка» - семейной саги, шпионского романа, книги о любви. Дина Рубина сама дает определение новому произведению - «странный роман».

-В чем же «странность» вашего нового романа?

В необычном поведении третьестепенных героев. Вот мамаша моего героя - Владка. Должна была тихо слинять со страниц, как и его бабушка Ируся. Но Владка оказалась такая неуемная, что и в третьем томе будет изрядно допекать. Эти самые третьестепенные герои оказались настолько жизнеспособными и жадными до жизни, что мне пришлось им выделить это самое жизненное пространство. Даже так - они его отвоевали у меня, роман разбух. Это ведь двойная семейная сага. Там у каждого своя боль, которая должна быть высказана и пережита.

- Как родился замысел «Русской канарейки»?

Замысел любого произведения - это вещь таинственная. Писателя, в принципе, волнуют несколько тем в его жизни, и какую из форм он выберет, чтобы в очередной раз поговорить о том, что его мучает - это вопрос Провидения: что там залетит писателю в ухо и почему вдруг на его столе среди многих книг окажется брошюра по выращиванию канареек. «Это ж кем надо быть, чтобы мне подарить такую брошюру», - подумала я и решила, что этот человек совершенно спятил. А подарившим оказался Роман Николаевич Скибневский, президент Фонда поддержки русой канарейки, замечательный и восхитительный человек, которого я потом днем с огнем разыскивала чрез Интернет. И поняла, какое богатство передо мной, какой мир страстей открывается мне. Почему судьба заставила меня просто раскрыть эту брошюру? Когда я прочла название «Русская канарейка», я поняла, что это название романа. Любая вот такая тема - это средоточие страсти, а я вообще люблю людей страстных, пристально вглядывающихся в жизнь, умеющих вгрызться в самую плоть того или иного дела, той или иной темы. Я обожаю профессионалов в своем деле, будь то водопроводчик, парикмахер или портниха, не важно. Я благоговею перед профессионалами и ненавижу, не могу простить в этой жизни бездарность, хотя прекрасно понимаю, что не все люди талантливы. Вот такой у меня личный недостаток.

Два года назад я пыталась с вами поговорить «за Одессу», мне было, честное слово, странно, что Одессы в ваших книгах к тому времени не появилось. А вот теперь, прочтя два первых тома «Русской канарейки», я понимаю, что «за Одессу» мы теперь можем говорить свободно. Закрыть глаза - и идти по любимым улицам - от Пушкинской до Старопортофранковской. Как вы «входите в города»? Я вот во Львове, к примеру не была, но благодаря вам знаю, что такое «брама». А ощущение - лично мое ощущение утреннего ленинградского трамвая зимой - в «Белой голубке Кордовы» - вы передали совершенно точно.

В города я вхожу только с заднего крыльца. А Одесса, как и Питер - это очень опасное пространство: такие чудесные страницы русской прозы написаны об этих городах. Поэтому в Одессу надо «заходить» только через людей, их судьбы, их квартирки, улочки, переулки и дворы…через детали, которые в памяти вырастают до могучего символа. Это все делается через конкретных людей. Как? Это мой секрет. Разговорить человека очень сложно - ведь люди почти всегда говорят готовыми формулами, редко встретишь златоуста, который часами способен, к примеру, рассказывать о птичьей клетке, которую дед вывязывал из проволоки. Это мои поиски людей, которые могут помочь мне вытащить из них какие-то рассказы, нестандартные детали. Это мои секреты - расспрашивать так, чтобы человек вдруг вспомнил, а потом, как оглашенный, уже после выхода книги, писал и писал мне, потому что не может остановиться и благодарен за то, что какие-то шлюзы, какие-то вены отворились и оттуда хлынуло детство.

- И все же - почему на этот раз выбор наконец-то пал на Одессу?

Я очень боялась, но мне нужен был этот ключ живой речи, этого Юга. В романе с одной стороны - Алма-Ата, где очень замкнутое семейство, очень странное, закрытое. А с другой стороны - все должно было сверкать и искриться, выплескиваясь воплями, шумом, музыкой: виолончель, кларнет, революция, песня двух теноров над морем. Должна быть ширь, должно быть море. Я не сразу к Одессе пришла, нащупывала город -Харьков? там нет моря. Херсон? там юга с избытком, но мне-то нужен был Театр - большой, знаменитый. Пусть Шаляпин просто стоит в рамке на фото на кабинетном рояле вместе с Большим Этингером. Шаляпин - легендарен. Мне нужна была легенда в этом романе. А Одесса - это легенда. Я там, кстати, не была лет тринадцать, осенью, возможно, побываю. Но, надеюсь, к осени уже будет написан третий том «Русской канарейки» - «Блудный сын». А когда книга написана, меня ровным счетом не интересуют уже никакие канарейки, как точно так же сейчас уже не интересуют куклы - когда создан «Синдром Петрушки», по которому сейчас снимается фильм.

- Расскажите о съемках, вы ведь даже на одном из съемочных дней побывали - в Петергофе.

Фильм снимают по разным пригородам Питера. Режиссер - Лена Хазанова, живущая в Женеве, которая свой первый фильм - «Переводчица олигарха» - снимала в России и на российском материале, потом Лена создала один из лучших швейцарских сериалов. И я очень надеюсь, что она совладает с этим моим очень сложным материалом. И очень-очень надеюсь на блистательных и мною любимых актеров - Евгения Миронова и Чулпан Хаматову. Мне кажется, что этот выбор - очень точное попадание в образ. Тот самый «танец с куклой» - знаковый танец в «Синдроме Петрушки» в фильме ставит хореограф европейского масштаба Раду Поклитару, создатель «Киев-модерн балета», один из авторов церемонии открытия Олимпиады в Сочи. И он поставил удивительный танец, Чулпан просто божественна в своем огненном парике. Сценарий фильма писала Алена Алова. Вы же понимаете, что автор романа и автор сценария - это люди, скажем, «противоположных интересов»: автору сценария ничего не остается делать, как резать и выводить свою линию… Сценарий - это совсем другой жанр.

- Боитесь?

Боюсь. Для меня страшное разочарование - что нет Праги, нет Львова. Там история получается несколько другая - не по тексту, а по атмосфере. И, тем не менее, я надеюсь. Ведь Питер город великий и не только мой роман пригревал. Надеюсь на блистательных актеров, талантливых режиссера, оператора. И музыка - сейчас решается вопрос, кто напишет музыку к фильму, который будет полнометражным. Съемки должны завершиться к маю. И создается фильм, насколько я знаю, к Каннскому фестивалю.

Вы много лет встречаетесь со своими читателями в разных странах - и бывшего СССР, и дальнего, как у нас принято говорить, зарубежья. Вот что вы чувствуете - меняются ли читатели? По их вопросам, репликам, запискам, реакции на прочитанное - что происходит?

На самом деле с человеком - его сердцевиной - не происходит ничего. Он по-прежнему жаждет счастья, он хочет читать о человеческих страстях, потому что он сам в себе либо их задавил, либо ими живет. Человек - это всегда любовь, ненависть, долготерпение. Но вот что сейчас действительно страшно меняет человека, не знаю, что еще будет с детьми - это Интернет, это социальные сети. Это растекание по каким-то миллионам разных общений, постоянное стремление уйти от себя, не дать себе остаться наедине с собой и заглянуть в себя, неумение занять себя. И мне в этом новом романе нужно было победить этого читателя, заставить: «Сядь и прочитай». Потому что нынешний человек все бросает и сидит с этим айпадом, айфоном, айшмоном и не может оторваться от этого экрана, уходя в дурную бесконечность дурного многоговорения, совершенно пустого.

Человек в Интернете - облегченный, освобожденный от разговора с самим собой и с собеседником, но при этом не избавленный и от своих комплексов, ни от жадного поиска страстей.

- И все- таки читатели на встречах с вами вечные вопросы задают?

Безусловно.

Галина Артеменко

Фото Life on White © lifeonwhite.com

Зверолов

Конец 20 века. Окраина Алма-Аты, апортовы сады НИИ растениеводства, где работала бабушка Ильи. Здесь, в маленьком доме живёт мальчик Илья с бабушкой и её братом. Он часто вспоминает своего двоюродного деда Николая Каблукова, которого за его страсть к животным и птицам называли Звероловом. Жизнь деда окутана множеством тайн, он одинок, охвачен страстью к перемене мест, но главная его любовь - канарейки. Дед любовно обучает канареек петь, прима его птичьего хора - маэстро Желтухин, желтопёрая канарейка с чудным голосом. Благодаря деду, внук на всю жизнь увлёкся канарейками.

Зверолов уходит из дома, чтобы умереть в одиночестве. После смерти деда внук находит тщательно хранимые старинную монету и фото красивой девушки с канарейкой.

Мальчик Илья растёт одиноким, замкнутым сиротой. Его мать, подобно Каблукову, поражена болезнью бродяжничества. Воспитывает его деспотичная бабушка, скрывая от внука тайну его рождения. Выросший Илья работает журналистом в газете. На катке Медео он знакомится с красавицей-музыкантшей Гулей, молодые женятся.

Дом Этингера

Одесса, начало 20 века. В большой квартире живёт семейство Этингеров: отец Гаврила (Герцль) - знаменитый кларнетист и тенор, его жена Дора и дети Яша и Эсфирь (Эся), прислуга Стеша - ровесница дочери. Семья богата и музыкальна, дети обучаются музыке и даже дают концерты. Летом на даче отец и сын поют дуэтом, восхищая слушателей. Внезапно подросток Яша заражается революционными идеями и бросает музыку. После неудачной родительской попытки пресечь эту страсть он сбегает из дома, прихватив семейную реликвию - платиновую монету деда-солдата.

Оставшаяся с безутешными родителями Эська совершенствует исполнительское мастерство пианистки, и родители везут её в Австрию для последующего обучения. Ей шьётся «венский» гардероб, впоследствии прослуживший всю жизнь. В Вене перед прослушиванием Эся замечательно играет на фортепиано в кафе, вызвав всеобщий восторг.

После приступа и лечения в австрийской клинике умирает Дора, деньги истрачены на её операцию. Этингер с дочерью возвращаются в Одессу. Теперь семья бедна, Эсфирь устраивается тапёршей в синематограф.

Начинается революция и гражданская война. В город возвращается красноармейский командир Яша, семью Этингеров навещает его друг Николай Каблуков с приветом и поручением от сына. В качестве пароля он предъявляет редкую старинную платиновую монету, украденную у отца Яшей. Любитель птиц ухаживает за Эськой, дарит ей кенаря Желтухина. Влюблённая девушка дарит ему своё фото с канарейкой.

С помощью влюбившейся в него Стеши Каблуков крадёт три редкие раритетные книги из семейной библиотеки и исчезает. Девушкам он объясняет, что не создан для осёдлой семейной жизни.

Яков, став безжалостным большевистским карателем, не навещает семью, но его имя защищает беспомощных домашних в наступившем бандитском и революционном беспорядке. Этингеров уплотняют, квартира становится коммунальной с множеством жильцов.

Яша становится советским разведчиком-нелегалом и до 1940 года живёт за границей, умело избегая репрессий. Раритетные, выкраденные из семьи книги он оставляет в Иерусалиме, где работает под видом антиквара.

Повредив руку, Гаврила Этингер больше не играет на кларнете. Он поёт сначала в кино перед сеансом, позже, заболев психическим расстройством, - в бесцельных прогулках по городу. Его называют «Городской тенор» и жалеют. Он сильно привязан к Желтухину, носит того везде с собой. За ним приглядывает верная Стеша, такая же одинокая, как и Эся.

Перед самой войной в страну тайно возвращается Яков. Ожидая ареста в эпоху репрессий и партийных чисток, он приезжает повидаться с семьёй. Герой проводит ночь с влюблённой в него Стешей и поёт, как в детстве, вместе с безумным отцом арию из оперы «Блудный сын». На выходе из дома его арестовывает НКВД.

Перед войной Эсфирь несколько лет разъезжает по стране в качестве аккомпаниатора знаменитой испанской танцовщицы Леоноры Робледо. Она дружит с ней, а в её мужа, профессора-этнографа, даже влюблена. Перед отправкой на фронт профессор покончил с собой после семейного скандала. Эсфирь и Леонора всю войну выступают на фронте в составе артистических бригад. Леонора погибает при бомбёжке, Эся возвращается домой в Одессу.

В первые дни оккупации города Гаврила Этингер вместе с Желтухиным был расстрелян на улице, как и множество евреев, румынскими солдатами. Виновного в его смерти управдома Стеша закалывает. Она сохраняет последние драгоценности семьи для вернувшейся с фронта Эси. Героиня рассказывает «барышне», как она всегда звала Эсю, про визит брата, гибель отца и про свою любовную связь с ними обоими. Плод этой связи - дочь Стешы Ируся, девочка с разными глазами.

Айя

В Алма-Ате Илья женится на Гуле и знакомится с её семьёй. Его завораживает история её родственников. Её дед Мухан хорошо знал немецкий, благодаря своему учителю Фридриху, немецкому эмигранту-коммунисту. Перед войной женился, родилась дочь. Он воевал, был в плену, в концлагере, благодаря знанию немецкого языка смог бежать и дошёл с войсками до Берлина. После войны у него родилась вторая дочь, мать Гули. Вскоре он был арестован НКВД и пятнадцать лет отсидел в советских лагерях. Его жена, баба Марья, навещала его с младшей дочерью.

Вернулся он совсем больным, и жена его выхаживала. Дед озлобился, бил её и дочерей. Уже много позже деду пришло письмо из ГДР, из которого семья узнала, что там подрастает его сын Фридрих, названный в честь любимого учителя, от немки Гертруды - плод фронтовой связи. Дед иногда писал им. Почувствовав приближение смерти, Мухан ушёл из дома и сгинул. Мать Гули умерла молодой из-за болезни сердца.

Пока Гуля ждёт ребёнка, многие знаки указывают на будущее несчастье - она рожает дочь и умирает от сердечного приступа. Девочка Айя рождается глухой. Отец и бабушка прилагают много усилий, чтобы вырастить её полноценным человеком, не инвалидом: она читает по губам, ощущает звуки тактильно, и не всякий догадывается о её болезни. У девочки свободолюбивая душа и странные приступы долгого сна, вероятно, вследствие конфликта её глухоты и многозвучного мира.

Отец поёт ей, глухой, колыбельные, она их не слышит, но чувствует. С помощью кенаря Желтухина, представителя династии Желтухиных, Айя выучивает песню «Стаканчики гранёные». Через двадцать лет она услышит, как эту песню напевает незнакомец, поразивший её воображение экзотичной внешностью. Она дважды встретит этого мужчину в разных уголках планеты, прежде чем познакомится с ним.

Подростком Айя увлеклась фотографией и с тех пор зарабатывает этим. Её влечёт бродячая свободная жизнь без запретов и ограничений, что является поводом для конфликтов с бабушкой.

Айя оканчивает школу, когда появляется Фридрих, немецкий родственник, сын её прадеда. Богатый торговец коврами симпатизирует Айе и приглашает жить и учиться в Англии, где проживает с семьёй. После долгих сомнений Илья отпускает Айю, понимая, что не удержит её возле себя. Умирает его бабушка, и он остаётся один с канарейками.

Леон

Ируся, дочь Стеши, растёт ипохондриком. Выйдя замуж за однокурсника, она уезжает на Север, там рождается их дочь, рыжеволосая Влада. В шесть лет девочку привозят бабушке Стеше в Одессу и оставляют насовсем.

Влада гиперактивна, настоящий ребёнок Этингеров. Вырастая в обществе двух бабушек, Стеши и Эсфири, девочка ничем на них не похожа, а напоминает Яшу авантюрным складом характера и буйным темпераментом. Никто и ничто не может обуздать её дикого пыла. С детства она отличается буйным и богатым воображением. В неё влюблён соседский мальчик Валерка, добряк и любитель животных.

Превратившись в красивую девушку, Влада вливается в городскую богемную тусовку в качестве натурщицы. Окружённая воздыхателями, легко порхая по жизни, она ни к кому не привязывается, предпочитая лёгкое приятельство серьёзным отношениям. Влюблённый Валерка, поняв, что девушка его никогда не полюбит, бросает учёбу и становится вором; вскоре он начинает кочевать по тюрьмам.

Случайно познакомившись со студентом-арабом Валидом, влюбившимся в неё, Влада вступает с ним в необременительную связь. Парень отбывает на родину и больше не возвращается в Одессу, а Владка ожидает ребёнка. Обе бабки девушки придумывают, что отец ребёнка погиб в Афганистане, где находится контингент советских войск.

У Влады рождается необычный мальчик, названный Леоном в честь Эськиной фронтовой подруги Леонор. Маленький, изящный, молчаливый, себе на уме, наделённый многими талантами, ребёнок обладает чудесным голосом, впоследствии превратившимся в контратенор - самый высокий мужской голос. У мальчика острый ум и артистический талант, он привязан к окружающим его трём женщинам, но по-настоящему, внутренне близок с Эсфирью. Одряхлев, та страдает старческим слабоумием. Леон учится музыке, поёт в школьном хоре и в местном оперном театре, его чудесным голосом восхищены педагоги.

Не найдя применения себе в перестроечной Украине, Влада решает эмигрировать в Израиль, и семья уезжает в Иерусалим. Там умирает Стеша, Леон горячо оплакивает бабку. Семья живёт в бедности на социальное пособие.

Кипучее, неизбывно музыкальное одесское семейство и – алма-атинская семья скрытных, молчаливых странников… На протяжении столетия их связывает только тоненькая ниточка птичьего рода – блистательный маэстро кенарь Желтухин и его потомки.

На исходе XX века сумбурная история оседает горькими и сладкими воспоминаниями, а на свет рождаются новые люди, в том числе «последний по времени Этингер», которому уготована поразительная, а временами и подозрительная судьба.

«Желтухин» – первая книга трилогии Дины Рубиной «Русская канарейка», красочной, бурной и многоликой семейной саги…