Занимательная сказка о зимующих и перелетных птицах «Как Воробьишко Африку искал», а также веселые учебные фильмы для детей о перелетных и зимующих птицах, картинки и речевые игры.
— Дорогие мамы, папы, бабушки и дедушки, педагоги! Я рекомендую эту сказку и Ваши «домашние» или «не домашние» занятия, беседы или игры с детьми по ней разделить на две части. И не читать эти части сказки друг за другом в один день, а сделать перерыв на несколько дней. Почему?
А наша задача совсем другая — пробудить интерес к познанию, развить способности ребенка! И для этого ребенку нужен не просто монитор компьютера, а нужна главная фигура – посредник – взрослый, которые поможет увидеть в фильме взаимосвязи, осмыслить их, по-новому посмотреть на известные факты, удивиться им, построить перспективы на будущее – что еще я хочу узнать и чему еще я хочу научиться. Без общения с Вами ребенок этого не сможет сделать, а значит, будет упущена очередная возможность в его продвижении вперед и развитии.
— Читая первую часть сказки о перелетных птицах, хорошо будет, если Вы покажете страны, в которые улетают птицы на карте или на глобусе. Чтобы малышу было легче оценить расстояние, которые преодолевают перелетные птицы, покажите ему расстояние до тех городов и мест, где он уже бывал и куда ездил на поезде или летал на самолете. Птицы чаще всего летят намного дальше этих мест, и ведь у них нет ни поезда, ни самолета, а есть только крылья. И летят они в любую погоду!
Сегодня я хочу познакомить Вас с моим другом. А вот и он. Слышите?
«Здравствуйте, ребята. Приятно познакомиться. Зовут меня Чик. А фамилия моя Чирик. Поэтому меня так все называют – Чик-Чирик. Мама и папа говорят мне, что когда я вырасту, меня будут все называть по-взрослому, по имени – отчеству – Чик Чирикыч Чирик. Наверное, Вы догадались, что я больше всего люблю делать? Конечно же, сидеть на веточке и распевать веселые песенки: «Чик-чирик, чик-чирик, чик-чирикыч, чик – чирик».
Вы наверняка видели меня на улице, когда гуляли с мамой и папой. Я маленькая птичка, серенькая, веселая, подвижная и очень шустрая. Все время прыгаю с места на места. Да, я еще ведь прыгать люблю. А вот ходить не люблю и не умею. У меня ножки коротенькие, мне прыгать удобнее чем ходить.
Про меня даже загадку сочинили».
Догались, кто я? Я маленький Воробьишко. Про мальчишку специально в загадке сказано, что бы Вы не догадались, что я птица. Как будто я мальчишка. Когда я вырасту меня будут звать «воробей». А пока я маленький, мама – воробьиха и папа-воробей называют меня ласково — «воробьишко». И ты попробуй догадаться, как они говорят.
Речевое упражнение «Назови ласково»
Образование слов с уменьшительно – ласкательными суффиксами
Жил да был я летом, не тужил. А тут вдруг осень пришла, холодно стало. Дедушка – воробей рассказал мне, что осенью птицы улетают в Африку. Там тепло, много еды и там они зимуют. Как же мне захотелось тоже эту Африку найти и хоть одним глазком на нее взглянуть! Вот и решил я в Африку полететь и попрыгал ее искать. Думаю: дело-то простое в Африку попасть. Сейчас найду перелетных птиц и вместе с ними полечу.
Прыг-скок, прыг-скок, чик-чирик, чики-чирики. И тут вижу – скворцы в стаю собрались, что-то обсуждают, улетать на юг собираются. Совет держат – решают, кто за кем лететь будет. И интересно друг с другом разговаривают, будто приговаривают «так-так», «так-так», « а теперь не так», «вот так»! Как здорово! Вот сейчас спрошу у них об Африке и с ними в Африку полечу!
«Возьмите меня с собой в Африку!», — говорю. А самый старый скворец мне отвечает:
— А в Африку мы не летим! Мы в Туркменистан собираемся. Там тоже тепло зимой. Сначала наши детки полетят. Они летят медленно, поэтому первыми вылетают. А затем уже мы – старики. Мы быстро летим и их догоним. Ты спроси у других птиц, может быть кто-то из них в Африку летит?
— А зачем Вы на зиму улетаете?
— Здесь корма нет. А там и тепло, и корма вдоволь. Из-за корма и летим! Вот как весна придет, обратно вернемся.
— А как же мы — воробьи зимой жить будем?
Так у вас корм есть – лети в деревню или в город, там крошками и прокормишься.
«Ну ладно», — думаю.- «Попрыгаю-полечу-почирикаю дальше. Может быть еще кого-то из попутчиков найду».
Тут подлетела ко мне птица-чечевица и спрашивает: «Куда собрался, Воробьишко? Что это ты сегодня суетишься, всё прыгаешь да летаешь и со всеми чирикаешь?». Чечевица – это название этой птицы. Даже складно получается как в стихах: птица – чечевица! Мне очень нравится. А вам?
«Да вот в Африку хочу полететь, попутчиков ищу, а то здесь слишком холодно. Возьмешь меня с собой?»
«А мы птицы-чечевицы в Африку не летаем и дороги туда не знаем. Мы на зимовку в Индию летим. Там перезимуем в тепле и обратно вернемся».
— Чик-чирики, приветики! Можно с Вами в Африку полететь?
— Да мы в Африку на зиму не летаем, — ответили утки. – Мы летим поближе в Европу кто куда – кто в Англию, кто во Францию, кто в Голландию. Там, конечно, не Африка, но теплее чем здесь. Здесь нам оставаться нельзя. Скоро все речки да озера замерзнут – как нам здесь жить? А вот как весна придет, лед растает, так мы и вернемся.
«Да… Придется других попутчиков искать», — подумал я и дальше попрыгал. Зернышек поклевал и полетел попутчиков искать.
Кто это на ветке сидит? Мой дедушка – воробей как раз про них и рассказывал, что они в Африку улетают на зиму и хорошо там зимой живут!
— Тетушка Кукушка! Тетушка Кукушка!
— Вот это новости! Воробышек! Ты чего сюда прилетел? Я ведь уже в Африку улетать собралась.
— Тетушка Кукушка! Возьмите меня с собой в Африку! Я умею летать!
— Как же я тебя с собой возьму? Мы – кукушки никогда вместе в Африку не летаем. Только по одной. Мы даже деток наших не берем с собой. Сначала сами улетим, а они здесь останутся — их еще кормят их родители, к которым мы подкинули кукушат. А уж пройдет время, и после нас наши подросшие кукушата в Африку летят. И тоже по одному.
— А откуда кукушата узнают дорогу?
— А это наша тайна. Ее никто не знает. А ты других птиц найди, которые стайкой в Африку летят. Они тебя возьмут с собой.
А вот и стайка птичек — пеночки да мухоловки. Ты уже догадался, почему так называют мухоловок: мухо – ловки. Потому что они…? Правильно, мух ловят! И не только мух, но и других насекомых. Уж они точно в Африку летят.
— Куда путь держите?
— В Африку.
— Ура! Я тоже хочу в Африку! А где она – эта Африка?
— Далеко за морем. Очень далеко. Сил нужно много, чтобы долететь до нее.
— Возьмите меня с собой. А что такое море? Я смогу его перелететь?
— А ты ночью летать умеешь?
— Нет, ночью я сплю.
— А мы только ночью летим. Иначе нас ястребы, да соколы поймают. А тебе и лететь с нами незачем. Мы птицы перелетные, а ты птичка зимующая. Тебе здесь зимовать нужно. Перелет – дело очень опасное. Ждут нас впереди и ураганы, и холодные дожди, и хищники. В тумане можно сбиться с пути или разбиться о скалы. Не все из нас вернутся сюда весной. Да и на зимовке мы песен не поем, гнезд не вьем. Вот как вернемся весной обратно – то и песни тебе споем, и птенчиков выведем. Были бы здесь зимой мухи, жучки для другие насекомые для еды – мы бы остались тут, не полетели бы. А тут деться нам некуда — надо лететь. Здесь мы от голода зимой погибнем.
— Эх, и почему я ночью не могу лететь, — расстроился я. Я бы опасностей не испугался бы. Мы воробьи очень смелые! Придется мне остаться и здесь свою Африку искать. Пойду зимующих птиц расспрошу – где же наша Африка? И где они зимой греются и кормятся?
А пока Воробышек Чик-Чирик идет в лес искать зимующих птиц, давай заглянем в веселую лесную школу и вместе со сказочными героями узнаем другие лесные новости и посмотрим, какие еще птицы перелетные, как и куда они путешествуют.
Вместе со сказочными героями волчонком, котиком и мышкой малыши попадут в лесную школу и узнают много интересного о перелетных птицах:
После просмотра фильма побеседуйте с малышом. Задайте ему вопросы по содержанию фильма (в этом Вам помогут вопросы, данные выше), спросите, что больше всего ему понравилось в нем, что больше всего удивило, что еще он хочет узнать о перелетных птицах. Попробуйте найти ответы на вопросы малыша в энциклопедии или в Интернете.
Скажите ребенку, что когда люди еще не умели изучать природу и птиц, то они часто ошибались. Например, больше 200 лет назад жил натуралист, который считал, что птицы осенью улетают… ни за что не догадаетесь куда:). На Луну!!! И что они там погружаются в спячку, а весной с Луны возвращаются обратно. А вот сейчас люди благодаря ученым точно знают, куда улетает каждая птичка. Вспомните о том, как это ученые узнают. Если малыш упустил этот фрагмент в фильме, можно его просмотреть еще раз, используя при необходимости паузы.
Уфффф, наконец, добрался я до Тетушки Куропатки. Она наверняка зимует у нас и знает, где наша Африка, где погреться зимой можно.
— Тетушка Куропатка, Здравствуйте. Наше Чик-чирик Вам и привет от моей мамы Чирики и от моего папы Чирикыча. А Вы зимующая птица? Никуда не улетаете?
— А как же, зимующая конечно. Я никуда не улетаю. Здесь зимой живу. Да и зачем мне улетать. Мне и тут хорошо!
— Как же Вы в морозы живете, Вам же холодно и голодно? Наверное, Вы здесь у нас Африку нашли?
— Африку? А зачем нам Африка? Нам – куропаткам — нисколько не холодно! Мы к зиме становимся белыми как снег. Нас на снегу не видно. Очень мы этим довольны! А наши новые зимние белые перышки намного теплее летних рябых перышек, потому мы и не мерзнем. И вот что еще мы — куропатки придумали. Мы на зиму заводим себе на лапках кружки – такие снегоступы. Она для нас как настоящие лыжные палки, в таких снегоступах – кружках так удобно по снегу ходить! И в снег мы даже не проваливаемся! А корм из-под снега мы коготками добываем. Зачем нам куда-то лететь, если нам и здесь хорошо! Так что не знаю я, где твоя Африка! И знать не хочу!
— А как же мне жить зимой? У меня белых зимних перышек нету и снегоступов на лапках тоже нет. Придется еще у кого-нибудь спросить. Полетел я дальше. Вижу – сидит на ветке попугай! Не настоящий, а северный попугай. Так клестов у нас называют.
— Прыг-скок! Чик-чирик! Привет, клест! Как живешь? Об Африке не мечтаешь?
— Хорошо живу. Шишек вокруг много, дом – гнездо у меня теплое. Птенцы зимой появятся, будем их кормить еловой кашей из шишек. Чего еще надо? Приходи к нам на ель жить – тоже будешь шишки есть.
— Спасибо за приглашение! Да с моим клювом я шишку не разгрызу – голодным останусь. Полечу я дальше свою Африку искать. Кто-то кажется впереди есть и меня уже заметил. Ой, какой большой и страшный наверное! Полечу — познакомлюсь.
— Чик-чирик. А Вы кто?
— Я рябчик.
— Дяденька Рябчик, а Вы как зимуете? Почему не улетели в южные страны?
— А зачем мне улетать? Здесь у меня пушистое теплое снежное одеяло есть – я ведь под снегом сплю.
— А что же Вы есть зимой будете?
— А мы птицы умные, махоньких камушков наглотаемся, они у нас внутри любую еду перетрут. Так что голодными не останемся – съедим зимой и хвою, и почки с веток. И ты можешь пожить зимой с нами — камушков съесть, под снег залезть.
— Нет, дяденька рябчик. Я под снег не полезу и камешки есть не буду. Не воробьиное это дело. Полечу дальше свою – воробьиную Африку искать. Может быть, у глухаря Африку найду.
— Дедушка Глухарь! Здравствуйте!
— Что-то плохо я слышу. Ты погромче скажи!
— Здравствуйте, дедушка Глухарь! А Вы не знаете, где у нас зимой Африка, где погреться можно в холод и в мороз?
— Как не знать? Знаю, конечно.
— А мне расскажете?
— Расскажу и даже покажу. Африка у нас – у глухарей в сугробе! Лучше Африки не найти!
— Какая же она Африка, если снег холодный?
— Это сверху снег холодный, а внутри сугроба тепло и уютно. Мы в сугробе отдыхаем. Иногда три дня в нем сидим.
— А как же Вы едите?
— Мы зимой едим мало. Пешком дойдем до ствола дерева, взлетим на сучок, да поедим хвою сосенки. Наедимся вдоволь – и снова – нырк – и в снег. Пройдем под снегом чуть-чуть вперед, чтобы нас не нашли и спим в покое и тепле. И ты к нам приходи – мы тебе место в сугробе найдем.
— Спасибо, только мы — воробьи – в сугробе не спим. Наверное, у нас другая Африка.
Хотите узнать, нашел ли Воробей свою Африку? Конечно, нашел. Вот какую!
Холодно, холодно!.. Солнце не греет.
В Африку, в Африку, птицы, скорее!
В Африке жарко! Зимою, как летом,
В Африке можно гулять неодетым!
Все улетели за синее море…
Только один Чик-Чирик на заборе.
С ветки на ветку воробышек прыг -
Африку ищет в саду Чик-Чирик.
Африку ищет для мамы своей,
И для братишек, и для друзей.
Сон потерял он, забыл про еду -
Ищет, но Африки нету в саду!
Он облетел, обыскал спозаранку
В дальнем лесу за полянкой полянку:
Дождик и ветер под каждым кустом,
Зябко и сыро под каждым листом.
Так и вернулся ни с чем Чик-Чирик,
Грустный, расстроенный, и говорит:
- Мама, где Африка наша с тобой?
- Африка?.. Тут - за печною трубой! (Г. Васильев)
Так и остался я жить с вами вместе, ребята. И нашел свою Африку — греюсь за печной трубой. И спасибо вам, что о нас – воробьях вы зимой не забываете – корм кладете в кормушки. Без вас бы мы зимой пропали бы совсем! Вот и летаю я около ваших домов и чирикаю: «Жив ли я? Жив-жив, чик-чирик, чик-чирик!»
А теперь я полечу еду себе добывать. Уже зима пришла, холодно стало. Пока светло на улице нужно успеть наесться досыта, иначе ночью замерзнешь. Чик-чирикиданья! Вы догадались, что по-воробьиному это называется «до свидания».
А на прощание я подарю Вам загадки – особые, воробьиные.
В этой игре развивается языковое чутье ребенка, развивается умение точно употреблять прилагательные в роде, числе, падеже. Малыш учится ориентироваться на окончания прилагательных в своей речи, выделять их.
Если малыш ошибся, спросите его: «Разве мы так говорим – уютное дом. Как мы говорим про дом? Он какой? Уют-нЫЙ. А уют-нОЕ – это что….?»
Очень частая ошибка детей — тот случай, когда они говорят нечто среднее, не относящееся ни к мужскому, ни к женскому, ни к среднему роду. Например: «уютныя» или «маленькоя». Не передразнивайте малыша и не повторяйте за ним ошибки. Ему нужен правильный образец. Четко произнесите правильные окончания прилагательных, выделив их голосом и попросите повторить правильный вариант ответа.
Если малыш часто ошибается, то такую игру в загадки нужно проводить с ним ежедневно, пока мы не закрепим нужные умения. Например, на прогулке или по дороге в магазин загадайте загадки, четко выделяя в них окончания слов: «Отгадай, что я вижу? БелОЕ новОЕ – это окно или дом?», «ВысокОЕ красивОЕ – это дерево или башенка?», «Я купила в магазине вкуснЫЕ сладкИЕ – это конфеты или мармелад?».
А теперь давайте посмотрим видеофильм для детей о друзьях Чик-Чирика — других птичках, которые зимуют рядом с нами.
В этом занимательной видеоуроке для малышей в лесной школе дети узнают, какие птицы называются зимующими, увидят дятла (и большого, и малого, и желну и даже зеленого дятла!), поползня, королька и других зимующих птичек в лесу.
А в заключении рассказа о перелетных и зимующих птицах я хочу вспомнить и вместе с вами посмотреть еще одну старую детскую сказку о птицах — об уточке, которая не смогла улететь вместе со всеми в теплые страны и осталась зимовать в снежном лесу – сказку «Серая Шейка» Д.Н. Мамина-Сибиряка.
Еще о зимующих и перелетных птицах Вы можете почитать детям:
Получите НОВЫЙ БЕСПЛАТНЫЙ АУДИОКУРС С ИГРОВЫМ ПРИЛОЖЕНИЕМ
"Развитие речи от 0 до 7 лет: что важно знать и что делать. Шпаргалка для родителей"
Познавательная сказка «Любопытный воробей» для детей 5- 7 лет
Описание материала: Данная сказка написана для детей дошкольного и младшего школьного возраста. В этой сказке есть поучительные моменты, поэтому она будет интересна воспитателям детских садов и учителям начальных классов. Прочитав эту сказку, дети поймут, что нельзя без согласия родителей уходить из дому.
Любопытный воробей
Жил-был желторотый воробей, звали его пудик. Жил он над окошком дома в теплом гнездышке. Он не умел хорошо летать. У Пудика были родители. Каждый день отец приносил в гнездо разных насекомых. Пудик был любознательный, он всегда обо всем спрашивал мать, почему дует ветер и качаются деревья? Но он многого не понимал, потому что был еще маленький. Пудик всегда высовывался из гнезда и все разглядывал. Однажды с ним произошла такая история.
«В один день ему стало скучно, и он отправился путешествовать. Мать его в это время спала в гнезде. Пудик вылетел из гнезда и быстро опустился на землю, когда он прыгал по двору, кошка заметила его, но он резко поднялся, и не умело полетел. Пудик долетел до ближайшего леса и опустился на ветку большого старого дуба. Вдруг не заметно стало темнеть, и пошел мелкий дождь. Он увидел в дереве небольшое дупло и спрятался в нем. В это время мать Пудика давно проснулась, но его рядом не было. Она была очень взволнована за своего сына и полетела его искать. Она искала его над лесом и в поле, но так и не нашла. На следующее утро Пудика разбудил лучик солнца. Проснувшись, он вылетел из дупла и стал ловить мошек. Солнце светило ярко и повсюду были слышны голоса птиц. В этот день к Пудику подлетел воробей. Он был постарше его и поэтому умел хорошо летать. Они подружились, и Пудик рассказал ему, что с ним произошло. Этим временем мать полетела искать сына ближайший лес. Пудик очень хотел вернуться домой, но он не знал обратного пути. Друг его предложил полетать, и он охотно согласился. Мама тем временем долетела до леса, и, опустившись, села на молодую березу. Под вечер Пудик со своим другом пролетали над деревьями, и одно из них оказалась эта береза.
Рассказы для чтения в начальной школе. Рассказы про воробья, рассказ про умную синичку, рассказ про воробья, рассказ про стрижа.
Расчирикался Воробей на навозной куче — так и подскакивает! А Ворона-карга как каркнет своим противным голосом:
— Чему, Воробей, возрадовался, чего расчирикался?
— Крылья зудят, Ворона, нос чешется, — отвечает Воробей. — Страсть драться охота! А ты тут не каркай, не порть мне весеннего настроения!
— А вот испорчу! — не отстаёт Ворона. — Как задам вопрос!
— Во напугала!
— И напугаю. Ты крошки зимой на помойке клевал?
— Клевал.
— А зёрна у скотного двора подбирал?
— Подбирал.
— А в птичьей столовой у школы обедал?
— Спасибо ребятам, подкармливали.
— То-то! — надрывается Ворона. — А чем
ты за всё это расплачиваться думаешь? Своим чик-чириканьем?
— А я один, что ли, пользовался? — растерялся Воробей. — И Синица там была, и Дятел, и Сорока, и Галка. И ты, Ворона, была...
— Ты других не путай! — хрипит Ворона. — Ты за себя отвечай. Брал в долг — отдавай! Как все порядочные птицы делают.
— Порядочные, может, и делают, — рассердился Воробей. — А вот делаешь ли ты, Ворона?
— Я раньше всех расплачусь! Слышишь, в поле трактор пашет? А я за ним из борозды всяких корнеедов и корнегрызунов выбираю. А Сорока с Галкой мне помогают. А на нас глядя и другие птицы стараются.
— Ты тоже за других не ручайся! — упирается Воробей. — Другие, может, и думать забыли.
Но Ворона не унимается:
— А ты слетай да проверь!
Полетел Воробей проверять. Прилетел в сад, там Синица в новой дуплянке живёт.
— Поздравляю с новосельем! — Воробей говорит. — На радостях-то небось и про долги забыла!
— Не забыла, Воробей, что ты! — отвечает Синица. — Меня ребята зимой вкусным сальцем угощали, а я их осенью сладкими яблочками угощу. Сад стерегу от плодожорок и листогрызов.
— По какой нужде, Воробей, ко мне в лес прилетел?
— Да вот расчёт с меня требуют, — чирикает Воробей. — А ты, Дятел, как расплачиваешься?
— Уж так-то стараюсь, — отвечает Дятел. — Лес от древоточцев и короедов оберегаю. Бьюсь с ними не щадя живота! Растолстел даже...
— Ишь ты, — задумался Воробей. — А я думал...
Вернулся Воробей на навозную кучу и говорит Вороне:
— Твоя, карга, правда! Все за зимние долги отрабатывают. А я что — хуже других? Как начну вот птенцов своих комарами, слепнями да мухами кормить! Чтобы кровососы эти ребят не жалили! Мигом долги верну!
Сказал так и давай опять на куче навозной подскакивать и чирикать. Пока ещё время свободное есть. Пока воробьята в гнезде не вылупились.
Весной звонче всех белощёкие синички поют: колокольчиками звенят. На разный лад и манер. У одних так и слышится: «Дважды два, дважды два, дважды два!» А другие бойко высвистывают: «Четыре-четы- ре-четыре!»
С утра до вечера зубрят синички таблицу умножения.
«Дважды два, дважды два, дважды два!» — выкрикивают одни.
«Четыре-четыре-четыре!» — весело отвечают другие.
Синички-арифметички.
Песенка под окном
Весной в лесах и полях поют мастера песен: соловьи, жаворонки. Люди слушают их затаив дыхание. Я много знаю птичьих песен. Услышу — и сразу скажу, кто поёт. А нынче вот не угадал.
Проснулся я рано-рано. Вдруг слышу: за окном, за занавеской, птичка какая-то завозилась в кустах. Потом голосок, но такой приятный, будто две хрусталинки ударились друг о друга. А потом просто по-воробьиному: «Чив! Чив!»
Хрусталинкой — воробьём, воробьём — хрусталинкой. Да всё горячей, всё быстрей, всё звонче!
Перебирал я в памяти все птичьи песни — нет, не слыхал такой никогда.
А птичка-невидимка не унимается: хрусталинкой — воробьём, воробьём — хрусталинкой!
Тут уж и под тёплым одеялом не улежишь! Вскочил я, отдёрнул занавеску и вижу: сидит на кусте обыкновенный воробей! Старый знакомый! Чив — Щипаный Затылок. Он всю зиму летал ко мне на подоконник за крошками. Но сейчас Чив не один, а с подружкой. Подружка спокойно сидит и пёрышки чистит. А Чиву не сидится. Он чирикает во всё горло и как заводной скачет вокруг подружки с ветки на ветку — со ступеньки на ступеньку. Тонкие ветки бьются одна о другую и звенят хрусталинками. Потому звенят, что дождевая вода замёрзла на них тонкими сосульками.
«Чив!» — воробей. «Дзинь!» — сосулька.
И так это выходит хорошо и здорово, ей-ей, не хуже, чем у заслуженных певцов — Соловьёв и жаворонков.
Воробьиные ночи
Всю зиму воробей Чив прожил в старой печной трубе. Долго тянулись страшные зимние ночи: стрелял мороз, ветер тряс трубу и сыпал сверху ледяную крупку. Зябли ножки, иней вырастал на пёрышках.
Великий день
Каждый день выше солнце. Каждая ночь хоть на воробьиный скок, а короче.
И вот пришёл он — Великий день: солнце поднялось так высоко, что заглянуло к Чиву в чёрную трубу.
Сосулькина вода
На крышах сосульки. Днём с сосулек капает вода. Это особая вода — сосулькина. Чив очень любит сосулькину воду. Перегнётся с карниза и ловко подхватит клювом сосулькину капельку, похожую на капельку солнца. Напившись воды, Чив начинает так отчаянно прыгать и чирикать, что прохожие останавливаются, улыбаются и говорят: «Ожил, курилка!»
Кап! Кап!
Кусты набрякли водой. На каждой ветке гирлянды капель. Сядет воробей — сверкающий дождь! Нагнётся пить, а капелька из-под самого носа — кап! Воробей к другой, другая — кап!
Скок, скок воробей, кап, кап капельки.
Весенний звон
Схватил мороз. Каждая мокрая ветка оделась в ледяной чехольчик. Сел воробей на наклонный сучок — да и покатился вниз, как с горки. Синица тоже поскользнулась — повисла вниз головой. Ворона с лёту ухнула в самую гущину сучьев — вот наделала звону!
Перекувырк
Каждый день новость. В воздухе появились насекомые! Чив столбиком взлетел с крыши, схватил на лету жучишку и, сделав в воздухе перекувырк, опустился на трубу. Наелся Чив жуков и мух, и начали твориться с ним странные вещи. Он вдруг схватил за загривок своего старого друга Чирика и стал трепать его, как собака кошку. Чирик орал, дрыгал ножками, бил крылышками. Но Чив трепал его и трепал, пока не выдрал у него клок перьев. А всю зиму они были друзьями. И воду пили с одной сосульки. И отмывались в соседних лужах. Только вода после Чирика стала не чёрная, а рыжая. Потому что всю зиму Чирик спал в щели кирпичной трубы.
А теперь всё пошло кувырком.
Ступеньки
Обвисшие ветви ивы похожи на зелёные волосы. На каждой волосинке узелки, узелки.
Это почки.
Дождевые капли скатываются по ветвям, весело прыгают с почки на почку. Так на одной ножке прыгают вниз по ступенькам ребята.
Ива сверкает и улыбается.
Зелёные бабочки
На тополях понатужились и лопнули почки. Из каждой почки, как бабочка из куколки, вылупился зелёный листик.
Воробьи расселись по ветвям и стали склёвывать клейких зелёных бабочек. Угощаются; один глазок вверх — нет ли ястреба, другой вниз — не лезет ли кошка?
Драчуны
От сосулькиной воды и солнца, от жуков и мух, от свежих листиков воробьи ошалели. Драки тут и там! Схватятся на крыше двое — к ним мчит дюжина. Вцепятся друг в друга, трепыхаются, кричат и пернатой гирляндой валятся с крыши на головы прохожих.
Дерево песен
Вечером все воробьи — битые и небитые — слетаются на особое дерево — дерево песен. Дружным хором провожают они день. Так, песней, провожают они каждый день весны.
Прохожие с удовольствием слушают воробьиный хор, улыбаются.
Переполох
Чив и его подружка Чука сложили гнездо в щели под карнизом. Выстлали его перьями, волосом, ватой, сеном и тряпочками. А Чука принесла фантик и два трамвайных билета: розовый и голубой. Получилось очень уютно. Чив вспоминал свою дымовую трубу и жалел, что раньше не догадался познакомиться с Чукой.
И вдруг — скрип, скрип, скрип! В люльке к карнизу поднимался штукатур. Поднялся и лопаточкой своей стал заделывать под карнизом щели.
Что тут началось! Все воробьи к нему скачут! Скачут по самому краю крыши, на все голоса ругают штукатура. Но штукатур не понимает воробьиного языка: замазывает щели да от воробьев лопаточкой отмахивается. А гнездо Чива и Чуки выбросил. Полетели по ветру перья, вата, волосы, сено и тряпочки. А фантик и билетики упали вниз.
Домик-люлька
Чив и Чука заняли скворечник. Ветер покачивал шест, и вместе с шестом покачивался их новый домик. Чива укачивало, и он клевал носом. Чука не дремала: она опять носила в гнездо перья, вату и сухие травинки. И опять принесла фантик и трамвайные билетики.
Выселение
Вернулись с юга хозяева скворечника — серьёзные чёрные скворцы. Молча, деловито работая, они выбросили из скворечника сначала Чива и Чуку и наконец всё их гнездо. Опять полетели по ветру перья, вата, травинки, фантик и трамвайные билеты.
Лепестковая метель
Засвистывает метель. По улицам течёт белая позёмка яблоневых лепестков. А в тупичках вихри. Белые вихри из яблоневых лепестков.
Некогда!
Слышал Чива. Он сидел у старого своего гнезда — на заброшенной старой трубе. Сидел и чирикал не своим голосом. Потому что в клюве у него торчала гусеница, как папироса. И чирикал он не раскрывая рта, «сквозь зубы». Некогда!
Кончилась воробьиная весна. Хлопот полон рот!
Помните сказку про Гейнца? Гейнц был такой лентяй, что даже после сна отдыхал. И, главное, ничего ему от его лентяйства плохого не делалось.
«Наверно, от лентяйства худа не бывает!» — решил я.
А вышло — бывает!
Я очень люблю птиц — всё с ними вожусь. Клеток у меня полон дом. И в клетках не какие-нибудь там чижики, снегири или чечётки. Чижики-снегирики — дошкольная ступень для любителя птиц. Их любой мальчуган сумеет держать.
У меня живут самые нежные наши птички — корольки, крапивники, синички длиннохвостые. Если таких сумеешь выдержать — значит, ты птицелов высшего класса!
Таким меня все и считали. И был мне от всех любителей почёт и уважение. При встрече, бывало, шапки снимали и пальцем в спину показывали: «Вон пошёл знаток!»
Но вдруг приходит ко мне незнакомый человечек. Осмотрел моих птиц и усмехнулся:
— Корольки да крапивники — не предел. Наивысший класс — это стриж! — и ушёл.
Это был вызов. Назавтра же я поймал стрижа. Ловить их просто. Они жили в моём же доме, под карнизом.
Стриж ничего не ел и не пил. Неподвижно лежал на дне клетки. Пришлось выпустить.
Поймал второго. Этого я поил насильно. Поил точно в те часы, когда вольные стрижи летали на озеро и с лёту, заломив над спинкой острые крылышки, хватали клювиками воду. Кормил я стрижа тоже насильно. Кормил такими же комариками-мушками, каких нашёл у него во рту, когда поймал. Стрижи несут в гнездо не по одному комарику, а собирают их во рту целый комочек.
И клетку со стрижом я поставил на крышу, на свежий воздух. И пещерку ему с гнездом для ночлега устроил. Всё как у вольных стрижей!
Стриж ел, пил, беспокойно лазал по сетке и к утру так ослабел, что пришлось выпустить.
Посадил я тогда в клетку сразу двух. Может, они, как и мои корольки и длинно- хвостики, не могут по одному жить?
Через день пришлось выпустить. Оба чуть живы были.
Я люблю птиц. И хоть горько мне было, но стрижей в клетку больше сажать я не мог. Решил на вольных стрижах разгадать их тайну. Привязал стрижу на лапку бумажную ленточку и выпустил. А сам взял бинокль, вылез на крышу и стал следить.
Стриж вылетел на охоту на зорьке. Долетел до колокольни, потом до заводской трубы, потом к озеру. И назад — птенцов кормить. От гнезда до колокольни, от колокольни до трубы, от трубы до озера и назад — пять километров. До самого заката охотился стриж. И вышло, что за день налетал он больше полтысячи километров! И так ведь каждый день!
Понял я, что даже мне, старому птицелову, не выдержать стрижа в клетке. А вам, ребята, и подавно!
Все знают, что можно и лошадь загнать. Даже зайца можно загнать, если гонять его без перерыва. Упадёт, лапками подрыгает — и готов! Вот и у стрижа похоже. Только наоборот. Сердце его, лёгкие, мускулы — всё приспособлено для большого полёта. И вдруг — нельзя! Вдруг — клетка! И стриж слабеет и гибнет от... отдыха.
Ну как тут не вспомнить про ленивого Гейнца? Знал бы он про стрижей, побоялся бы после сна отдыхать!
Много у меня среди диких птиц знакомых. Воробья одного знаю. Он весь белый — альбинос. Его сразу отличишь в воробьиной стайке: все серые, а он белый.
Сороку знаю. Эту я по нахальству отличаю. Зимой, бывало, люди за окно продукты вывешивают, так она сейчас же прилетит и всё растреплет.
А вот галку одну я приметил за её вежливость.
Была метель.
Ранней весной бывают особые метели — солнечные. Снежные вихри завиваются в воздухе, всё сверкает и несётся! Каменные дома похожи на скалы. Наверху буран, с крыш, как с гор, текут снежные водопады. Сосульки от ветра растут в разные стороны, как косматая борода деда мороза.
А над карнизом, под крышей, есть укромное местечко. Там два кирпича из стены выпали. В этом углублении и устроилась моя галка. Чёрная вся, только на шейке серый воротничок. Галка грелась на солнце, да ещё и расклёвывала какой-то лакомый кусок. Уютное местечко!
Если бы этой галкой был я, я бы никому такое местечко не уступил!
И вдруг вижу — подлетает к моей большой галке другая, поменьше и цветом потусклее. Прыг-скок по карнизу. Круть-верть хвостом! Села напротив моей галки и смотрит.
Ветер её треплет — так перья и заламывает, так белой крупой и сечёт!
Моя галка кусок свой схватила в клюв — и шасть из углубления на карниз! Тёпленькое местечко чужой уступила!
А чужая галка хвать у моей кусок из клюва — и на её тёпленькое местечко. Лапкой чужой кусок прижала — клюёт. Вот бессовестная!
Моя галка на карнизе — под снегом, на ветру, без еды. Снег её сечёт, ветер перья заламывает. А она, глупая, терпит! Не выгоняет маленькую.
«Наверное, — думаю, — чужая галка очень старая, вот ей место и уступают. А может, это всем известная и всеми уважаемая галка? Или, может, она маленькая, да удаленькая — драчунья». Ничего я тогда не понял...
А недавно вижу: обе галки — моя и чужая — сидят себе рядышком на старой печной трубе и у обоих в клювах прутики.
Эге, гнездо строят! Тут уж каждый поймёт.
И маленькая галка совсем не старая и не драчунья. Да и не чужая она теперь. И уж, конечно, не всеми уважаемая.
А моя знакомая большая галка совсем не галка, а гал!
Но всё равно мой знакомый гал очень вежливый. Я такого первый раз вижу.
Маленькая дикая уточка чирок-свистунок решилась, наконец-то, перевести своих утят из леса, в обход деревни, в озеро на свободу. Весной это озеро далеко разливалось, и прочное место для гнезда можно было найти только версты за три, на кочке, в болотистом лесу. А когда вода спала, пришлось все три версты путешествовать к озеру.
В местах, открытых для глаза человека, лисицы и ястреба, мать шла позади, чтобы не выпускать утят ни на минуту из виду. И около кузницы, при переходе через дорогу, она, конечно, пустила их вперёд. Вот тут их увидели ребята и зашвыряли шапками. Всё время, пока они ловили утят, мать бегала за ними с раскрытым клювом или перелётывала в разные стороны на несколько шагов в величайшем волнении. Ребята только было собрались закидать шапками мать и поймать её, как утят, но тут я подошёл.
— Что вы будете делать с утятами? — строго спросил я ребят.
Они струсили и ответили:
— Пустим.
— Вот то-то «пустим»! — сказал я очень сердито. — Зачем вам надо было их ловить? Где теперь мать?
— А вон сидит! — хором ответили ребята.
И указали мне на близкий холмик парового поля, где уточка действительно сидела с раскрытым от волнения ртом.
— Живо, — приказал я ребятам, — идите и возвратите ей всех утят!
Они как будто даже и обрадовались моему приказанию и побежали с утятами на холм. Мать отлетела немного и, когда ребята ушли, бросилась спасать своих сыновей и дочерей. По-своему она им что-то быстро сказала и побежала к овсяному полю. За ней побежали утята — пять штук. И так по овсяному полю, в обход деревни, семья продолжала своё путешествие к озеру.
Радостно снял я шляпу и, помахав ею, крикнул:
— Счастливый путь, утята!
Ребята надо мной засмеялись.
— Что вы смеётесь, глупыши? — сказал я ребятам. — Думаете, так-то легко попасть утятам в озеро? Снимайте живо все шапки, кричите «до свиданья»!
И те же самые шапки, запылённые на дороге при ловле утят, поднялись в воздух; все разом закричали ребята:
— До свиданья, утята!
Раз было у нас — поймали мы молодого журавля и дали ему лягушку. Он её проглотил. Дали другую — проглотил. Третью, четвёртую, пятую, а больше тогда лягушек у нас под рукой не было.
— Умница! — сказала моя жена и спросила меня:
— А сколько он может съесть их? Десять может?
— Десять, — говорю, — может.
— А ежели двадцать?
— Двадцать, — говорю, — едва ли...
Подрезали мы этому журавлю крылья, и стал он за женой всюду ходить. Она корову доить — и Журка с ней, она в огород — и Журке там надо, и тоже на полевые колхозные работы ходит с ней, и за водой. Привыкла к нему жена, как к своему собственному ребёнку, и без него ей уж скучно, без него никуда. Но только ежели случится — нет его, крикнет только одно: «Фру-фру», и он к ней бежит. Такой умница!
Так живёт у нас журавль, а подрезанные крылья его всё растут и растут.
Раз пошла жена за водой вниз, к болоту, и Журка за ней. Лягушонок небольшой сидел у колодца и прыг от Журки в болото. Журка за ним, а вода глубокая, и с берега до лягушонка не дотянешься. Мах-мах крыльями Журка и вдруг полетел. Жена ахнула — и за ним. Мах- мах руками, а подняться не может. И в слёзы, и к нам: «Ах, ах, горе какое! Ах, ах!» Мы все прибежали к колодцу. Видим — Журка далеко, на середине нашего болота сидит.
— Фру-фру! — кричу я.
И все ребята за мной тоже кричат: «Фру-фру!»
И такой умница! Как только услыхал он это наше «фру-фру», сейчас мах-мах крыльями и прилетел. Тут уж жена себя не помнит от радости, велит ребятам бежать скорее за лягушками. В этот год лягушек было множество, ребята скоро набрали два картуза. Принесли ребята лягушек, стали давать и считать. Дали пять — проглотил, дали десять — проглотил, двадцать и тридцать... Да так вот и проглотил за один раз сорок три лягушки.
Вдруг дедушка перестал копать, наклонил голову набок и прислушался к чему-то.
Таня спросила шёпотом:
— Что там?
— Слышишь — лебеди трубят?
Таня поглядела на дедушку, потом на небо, потом опять на дедушку и улыбнулась:
— А что же, у лебедей труба есть?
— Какая там труба! — засмеялся дедушка. — Просто они кричат так протяжно, вот и говорят, что они трубят. Ну, слышишь?
Таня прислушалась. И правда, где-то высоко-высоко слышались далёкие протяжные голоса.
— Вишь ты, домой из-за моря летят, — сказал дедушка. — Как перекликаются. Недаром их кликунами зовут. А вон-вон, мимо солнца пролетели, видны стали... Видишь?
— Вижу, вижу! — обрадовалась Таня. — Верёвочкой летят. Может, они тут где-нибудь сядут?
— Нет, они тут не сядут, — задумчиво сказал дедушка, — они домой полетели!
— Как — домой? — удивилась Таня. — А у нас-то не дом?
— Ну, им, значит, не дом.
Таня обиделась:
— Ласточкам — дом, жаворонкам — дом, скворцам — дом... А им не дом?
— А им дом поближе к северу. Там, говорят, в тундрах болот много, озёр. Там они и гнездуются, где поглуше, где воды побольше.
— А у нас уж им воды мало? Вон речка, вон пруд... Ведь всё равно у нас лучше!
— Кто где родился, тот там и пригодился, — сказал дедушка. — Каждому свой край лучше.
В это время вышли со двора гуси, остановились среди улицы, подняли головы и примолкли.
— Смотри-ка, дедушка, — прошептала Таня, дёргая его за рукав, — а наши гуси тоже лебедей слушают! Как бы и они в тундру не улетели!
— Куда уж им! — сказал дедушка. — Наши гуси на подъём тяжелы! — И снова стал копать землю.
Замолкли в небе лебеди, скрылись, растаяли в далёкой синеве. А гуси загагакали, заскрипели и пошли вперевалку по улице. И гусиные следы треугольничками чётко отпечатывались на сырой дороге.
У угла моей дачи стояла кадушка, полная воды. Рядом куст бузины. На бузине сидели бок о бок два молодых воробья, совсем ещё молодых, с пушком, сквозящим из-за перьев, с ярко-жёлтыми пазухами по краям клювов. Один бойко и уверенно перепорхнул на край кадушки и стал пить. Пил — и всё поглядывал на другого и перекликался с ним на звенящем своём языке. Другой — чуть поменьше — с серьёзным видом сидел на ветке и опасливо косился на кадушку. А пить-то, видимо, хотелось, — клюв был разинут от жары.
И вдруг я ясно увидел: тот, первый, он уже давно напился и просто примером своим ободряет другого, показывает, что ничего тут нет страшного. Он непрерывно прыгал по краю кадушки, опускал клюв, захватывал воду и тотчас ронял её из клюва, и поглядывал на брата — звал его. Братишка на ветке решился, слетел к кадушке. Но только коснулся лапками сырого, позеленевшего края — и сейчас же испуганно порхнул назад на бузину. А тот опять стал его звать.
И добился наконец. Братишка перелетел на кадушку, неуверенно сел, всё время трепыхая крылышками, и напился. Оба улетели.
Мальчишки разорили гнездо каменки, разбили её яички. Из разбитых скорлупок выпали голые, слепенькие птенчики.
Только одно из шести яичек мне удалось отобрать у мальчишек целым.
Я решил спасти спрятанного в нём птенчика.
Но как это сделать?
Кто выведет его из яйца?
Кто вскормит?
Я знал неподалёку гнездо другой птички — пеночки- пересмешки. Она только что отложила своё четвёртое яичко.
Но примет ли пересмешка подкидыша? Яйцо каменки чисто голубое. Оно больше и совсем не похоже на яички пересмешки: те — розовые с чёрными точечками. И что будет с птенцом каменки? Ведь он вот-вот должен выйти из яйца, а маленькие пересмешки выклюнутся только ещё дней через двенадцать.
Станет ли пересмешка выкармливать подкидыша?
Гнездо пересмешки помещалось на берёзе так невысоко, что я мог достать его рукой.
Когда я подошёл к берёзе, пересмешка слетела с гнезда. Она порхала по ветвям соседних деревьев и жалобно посвистывала, словно умоляла не трогать её гнезда.
Я положил голубое яичко к её малиновым, отошёл и спрятался за куст.
Пересмешка долго не возвращалась к гнезду. А когда, наконец, подлетела, не сразу уселась в него: видно было, что она с недоверием разглядывает чужое голубое яйцо.
Но всё-таки она села в гнездо. Значит, приняла чужое яйцо. Подкидыш стал приёмышем.
Но что будет завтра, когда маленькая каменка выклюнется из яйца?
Когда утром на следующий день я подошёл к берёзе, с одной стороны гнезда торчал носик, с другой — хвост пересмешки.
Когда она слетела, я заглянул в гнездо. Там было четыре розовых яичка и рядом с ними — голый, слепенький птенчик каменки.
Я спрятался и скоро увидел, как прилетела пересмешка с гусеничкой в клюве и сунула её в рот маленькой каменке.
Теперь я был почти уже уверен, что пересмешка выкормит моего подкидыша.
Прошло шесть дней. Я каждый день подходил к гнезду и каждый раз видел торчащие из гнезда клювик и хвост пересмешки.
Очень меня удивляло, как она поспевает и каменку кормить, и высиживать свои яйца.
Я скорей отходил прочь, чтобы не помешать ей в этом важном деле.
На седьмой день не торчали над гнездом ни клювик, ни хвост.
Я подумал: «Всё кончено! Пересмешка покинула гнездо. Маленькая каменка умерла с голоду».
Но нет, в гнезде лежала живая каменка. Она спала и даже не тянула вверх головку, не разевала рта: значит, была сыта.
Она так выросла за эти дни, что покрывала своим тельцем чуть видные из-под неё розовые яички.
Тогда я догадался, что приёмыш отблагодарил свою новую мать: теплотой своего тельца он грел её яички — высиживал её птенцов.
Так оно и было.
Пересмешка кормила приёмыша, приёмыш высиживал её птенцов.
Он вырос и вылетел из гнезда у меня на глазах.
И как раз к этому времени выклюнулись птенчики из розовых яичек.
Пересмешка принялась выкармливать своих родных птенцов и выкормила их на славу.
Вопросы для обсуждения
О ком рассказ Н. Сладкова «Вежливая галка»?
Почему галка уступила своё тепленькое местечко другой птице?
Послушай рассказ М. Пришвина «Ребята и утята». Мы можем назвать это произведение сказкой? Почему? (В нём нет сказочных персонажей и не происходит никаких чудес.) Можно сказать, что это стихотворение? (Нет, в нём нет мелодичности, напевности, окончания слов в строчках не рифмуются, оно не отличается образностью.) О ком этот рассказ? Почему утка чирок-свистунок оказалась на дороге? Куда она шла с утятами? Как ты думаешь, зачем ребята стали ловить утят? Как вела себя в это время утка? (Она бегала за ними с раскрытым клювом или перелётывала в разные стороны в величайшем волнении.) Почему она так волновалась? Кто спас утят? Что делала утка, когда ей вернули утят? Чем закончился рассказ? Чему научил тебя автор?
О ком рассказ М. Пришвина «Журка»? Почему он так называется? Как молоденький журавль попал к людям? Мог ли он летать, когда ему подрезали крылья? Что он стал делать? Как жена охотника его подзывала к себе? Расскажи, что случилось, когда у журавля отросли подрезанные крылья. Чем закончился рассказ? Кто тебе в рассказе понравился? Почему?
Что ты знаешь о лебедях? Какие это птицы? Где они живут? А какие бывают гуси? Улетают ли куда-нибудь на зиму лебеди? Когда они возвращаются домой? А домашние гуси улетают на юг? Послушай, как рассказывает Л. Воронкова о домашних гусях и о лебедях, возвращающихся из-за моря к себе домой. Что ты можешь сказать о том, как кричат лебеди? Почему дедушка сравнивает их крик со звуком трубы? Значит, лебеди что делают? (Кричат, трубят, перекликаются.) Как ещё называют лебедей? Куда летят лебеди? Почему? А гуси могут улететь в тундру?
О ком рассказ В. Вересаева «Братишка»? Какие были воробьи? (Молоденькие, маленькие, с пушком, просвечивающим сквозь перья.) Они были похожими или разными? Кто из воробьев понравился тебе больше? Почему? Какой был первый воробей? (Смелый, отважный, бойкий, уверенный в себе.) А каким был второй воробей? (Робким, боязливым, трусливым, несмелым, осторожным.) Расскажи, как воробей звал своего братишку напиться воды.
Сейчас 64 гостей и ни одного зарегистрированного пользователя на сайте
Prev Next
Герб
Сельского поселения
Смирновское
Расчирикался Воробей на навозной куче - так и подскакивает! А Ворона-карга как каркнет своим противным голосом:
Чему, Воробей, возрадовался, чего расчирикался?
Крылья зудят, Ворона, нос чешется, - отвечает Воробей. - Страсть драться охота! А ты тут не каркай, не порть мне весеннего настроения!
А вот испорчу! - не отстаёт Ворона. - Как задам вопрос!
Во напугала!
И напугаю. Ты крошки зимой на помойке клевал?
А зёрна у скотного двора подбирал?
Подбирал.
А в птичьей столовой у школы обедал?
Спасибо ребятам, подкармливали.
То-то! - надрывается Ворона. - А чем
ты за всё это расплачиваться думаешь? Своим чик-чириканьем?
А я один, что ли, пользовался? - растерялся Воробей. - И Синица там была, и Дятел, и Сорока, и Галка. И ты, Ворона, была...
Ты других не путай! - хрипит Ворона. - Ты за себя отвечай. Брал в долг - отдавай! Как все порядочные птицы делают.
Порядочные, может, и делают, - рассердился Воробей. - А вот делаешь ли ты, Ворона?
Я раньше всех расплачусь! Слышишь, в поле трактор пашет? А я за ним из борозды всяких корнеедов и корнегрызунов выбираю. А Сорока с Галкой мне помогают. А на нас глядя и другие птицы стараются.
Ты тоже за других не ручайся! - упирается Воробей. - Другие, может, и думать забыли.
Но Ворона не унимается:
А ты слетай да проверь!
Полетел Воробей проверять. Прилетел в сад, там Синица в новой дуплянке живёт.
Поздравляю с новосельем! - Воробей говорит. - На радостях-то небось и про долги забыла!
Не забыла, Воробей, что ты! - отвечает Синица. - Меня ребята зимой вкусным сальцем угощали, а я их осенью сладкими яблочками угощу. Сад стерегу от плодожорок и листогрызов.
По какой нужде, Воробей, ко мне в лес прилетел?
Да вот расчёт с меня требуют, - чирикает Воробей. - А ты, Дятел, как расплачиваешься?
Уж так-то стараюсь, - отвечает Дятел. - Лес от древоточцев и короедов оберегаю. Бьюсь с ними не щадя живота! Растолстел даже...
Ишь ты, - задумался Воробей. - А я думал...
Вернулся Воробей на навозную кучу и говорит Вороне:
Твоя, карга, правда! Все за зимние долги отрабатывают. А я что - хуже других? Как начну вот птенцов своих комарами, слепнями да мухами кормить! Чтобы кровососы эти ребят не жалили! Мигом долги верну!
Сказал так и давай опять на куче навозной подскакивать и чирикать. Пока ещё время свободное есть. Пока воробьята в гнезде не вылупились.
Весной звонче всех белощёкие синички поют: колокольчиками звенят. На разный лад и манер. У одних так и слышится: «Дважды два, дважды два, дважды два!» А другие бойко высвистывают: «Четыре-четы- ре-четыре!»
С утра до вечера зубрят синички таблицу умножения.
«Дважды два, дважды два, дважды два!» - выкрикивают одни.
«Четыре-четыре-четыре!» - весело отвечают другие.
Синички-арифметички.
Весной в лесах и полях поют мастера песен: соловьи, жаворонки. Люди слушают их затаив дыхание. Я много знаю птичьих песен. Услышу - и сразу скажу, кто поёт. А нынче вот не угадал.
Проснулся я рано-рано. Вдруг слышу: за окном, за занавеской, птичка какая-то завозилась в кустах. Потом голосок, но такой приятный, будто две хрусталинки ударились друг о друга. А потом просто по-воробьиному: «Чив! Чив!»
Хрусталинкой - воробьём, воробьём - хрусталинкой. Да всё горячей, всё быстрей, всё звонче!
Перебирал я в памяти все птичьи песни - нет, не слыхал такой никогда.
А птичка-невидимка не унимается: хрусталинкой - воробьём, воробьём - хрусталинкой!
Тут уж и под тёплым одеялом не улежишь! Вскочил я, отдёрнул занавеску и вижу: сидит на кусте обыкновенный воробей! Старый знакомый! Чив - Щипаный Затылок. Он всю зиму летал ко мне на подоконник за крошками. Но сейчас Чив не один, а с подружкой. Подружка спокойно сидит и пёрышки чистит. А Чиву не сидится. Он чирикает во всё горло и как заводной скачет вокруг подружки с ветки на ветку - со ступеньки на ступеньку. Тонкие ветки бьются одна о другую и звенят хрусталинками. Потому звенят, что дождевая вода замёрзла на них тонкими сосульками.
«Чив!» - воробей. «Дзинь!» - сосулька.
И так это выходит хорошо и здорово, ей-ей, не хуже, чем у заслуженных певцов - Соловьёв и жаворонков.
Всю зиму воробей Чив прожил в старой печной трубе. Долго тянулись страшные зимние ночи: стрелял мороз, ветер тряс трубу и сыпал сверху ледяную крупку. Зябли ножки, иней вырастал на пёрышках.
Каждый день выше солнце. Каждая ночь хоть на воробьиный скок, а короче.
И вот пришёл он - Великий день: солнце поднялось так высоко, что заглянуло к Чиву в чёрную трубу.
На крышах сосульки. Днём с сосулек капает вода. Это особая вода - сосулькина. Чив очень любит сосулькину воду. Перегнётся с карниза и ловко подхватит клювом сосулькину капельку, похожую на капельку солнца. Напившись воды, Чив начинает так отчаянно прыгать и чирикать, что прохожие останавливаются, улыбаются и говорят: «Ожил, курилка!»
Кусты набрякли водой. На каждой ветке гирлянды капель. Сядет воробей - сверкающий дождь! Нагнётся пить, а капелька из-под самого носа - кап! Воробей к другой, другая - кап!
Скок, скок воробей, кап, кап капельки.
Схватил мороз. Каждая мокрая ветка оделась в ледяной чехольчик. Сел воробей на наклонный сучок - да и покатился вниз, как с горки. Синица тоже поскользнулась - повисла вниз головой. Ворона с лёту ухнула в самую гущину сучьев - вот наделала звону!
Каждый день новость. В воздухе появились насекомые! Чив столбиком взлетел с крыши, схватил на лету жучишку и, сделав в воздухе перекувырк, опустился на трубу. Наелся Чив жуков и мух, и начали твориться с ним странные вещи. Он вдруг схватил за загривок своего старого друга Чирика и стал трепать его, как собака кошку. Чирик орал, дрыгал ножками, бил крылышками. Но Чив трепал его и трепал, пока не выдрал у него клок перьев. А всю зиму они были друзьями. И воду пили с одной сосульки. И отмывались в соседних лужах. Только вода после Чирика стала не чёрная, а рыжая. Потому что всю зиму Чирик спал в щели кирпичной трубы.
А теперь всё пошло кувырком.
Обвисшие ветви ивы похожи на зелёные волосы. На каждой волосинке узелки, узелки.
Это почки.
Дождевые капли скатываются по ветвям, весело прыгают с почки на почку. Так на одной ножке прыгают вниз по ступенькам ребята.
Ива сверкает и улыбается.
На тополях понатужились и лопнули почки. Из каждой почки, как бабочка из куколки, вылупился зелёный листик.
Воробьи расселись по ветвям и стали склёвывать клейких зелёных бабочек. Угощаются; один глазок вверх - нет ли ястреба, другой вниз - не лезет ли кошка?
От сосулькиной воды и солнца, от жуков и мух, от свежих листиков воробьи ошалели. Драки тут и там! Схватятся на крыше двое - к ним мчит дюжина. Вцепятся друг в друга, трепыхаются, кричат и пернатой гирляндой валятся с крыши на головы прохожих.
Вечером все воробьи - битые и небитые - слетаются на особое дерево - дерево песен. Дружным хором провожают они день. Так, песней, провожают они каждый день весны.
Прохожие с удовольствием слушают воробьиный хор, улыбаются.
Чив и его подружка Чука сложили гнездо в щели под карнизом. Выстлали его перьями, волосом, ватой, сеном и тряпочками. А Чука принесла фантик и два трамвайных билета: розовый и голубой. Получилось очень уютно. Чив вспоминал свою дымовую трубу и жалел, что раньше не догадался познакомиться с Чукой.
И вдруг - скрип, скрип, скрип! В люльке к карнизу поднимался штукатур. Поднялся и лопаточкой своей стал заделывать под карнизом щели.
Что тут началось! Все воробьи к нему скачут! Скачут по самому краю крыши, на все голоса ругают штукатура. Но штукатур не понимает воробьиного языка: замазывает щели да от воробьев лопаточкой отмахивается. А гнездо Чива и Чуки выбросил. Полетели по ветру перья, вата, волосы, сено и тряпочки. А фантик и билетики упали вниз.
Чив и Чука заняли скворечник. Ветер покачивал шест, и вместе с шестом покачивался их новый домик. Чива укачивало, и он клевал носом. Чука не дремала: она опять носила в гнездо перья, вату и сухие травинки. И опять принесла фантик и трамвайные билетики.
Вернулись с юга хозяева скворечника - серьёзные чёрные скворцы. Молча, деловито работая, они выбросили из скворечника сначала Чива и Чуку и наконец всё их гнездо. Опять полетели по ветру перья, вата, травинки, фантик и трамвайные билеты.
Засвистывает метель. По улицам течёт белая позёмка яблоневых лепестков. А в тупичках вихри. Белые вихри из яблоневых лепестков.
Слышал Чива. Он сидел у старого своего гнезда - на заброшенной старой трубе. Сидел и чирикал не своим голосом. Потому что в клюве у него торчала гусеница, как папироса. И чирикал он не раскрывая рта, «сквозь зубы». Некогда!
Кончилась воробьиная весна. Хлопот полон рот!
На мусорную кучу зимой только сытый не летит. Но сытых зимой мало. Всё видят голодные птичьи глаза. Чуткие уши всё слышат. Думаете, раз птичьи уши не заметны, то они и не чутки? Как бы не так! Тихо скрипнет дверь - а птицы слышат. Хозяйка выплеснет из ведра помои - сразу увидят. Уйдёт - они тут как тут. Они - это вороны, галки, сороки и сойки. Птицы смышлёные, осторожные, хитрые. Человека они знают и знают, когда его надо бояться. Больше всего они любят тех, кто не обращает на них внимания. Но внимание на них трудно не обратить.
Вороны прилетают, шумя отсыревшими крыльями, и забавно моргают, мелькая белым веком. Будто закатывают глаза от удовольствия.
У сорок на чёрных бархатных спинках искрятся снежинки. А хвосты и крылья будто покрашены нефтью: отливают зелёным, лиловым и жёлтым.
Чёрные галки - в серых воротничках, глаза у них белые и удивлённые.
Сойка наряднее всех: рыжий хохол, на крыле голубое - как рябь на воде. Ладная, ловкая. Полный рот набьёт, даже горло раздуется. И скорее в лес: по углам рассовать. Рассуёт и снова летит. Страшно, а летит. От страха даже рот открывает и хохол поднимает дыбом. Даже бормочет что-то под нос. Но голод ещё страшней.
Голод пригнал галку-инвалида. Какой-то охотник отстрелил ей нижнюю половинку клюва. Ни клюнуть, ни взять, ни почистить перья.
Села, странно тонконосая, взъерошенная, отощавшая, с перьями-сосульками на брюшке. Будь что будет.
Положила головку на снег и боком-боком уцепила кусок. Кусок - день жизни. Будет ли он и завтра? Видимо и невидимо птицы вокруг жилья.
Стукнула дверь: друг или враг? С ведром или с ружьём? Лучше бы спрятаться, да надо лететь. На мусорную кучу только сытый зимой не летит. А сытых зимой мало.
Когда мне было десять лет, я прожил целую зиму в деревне.
Я бегал по лесу, выслеживал птиц и узнавал разные интересные подробности их жизни. Это было моим любимым занятием, и я очень скучал, когда что-нибудь мешало моим прогулкам.
Но вот ударили февральские морозы. Поднялась сильная метель.
Отец долго не выпускал меня из дому. Время тянулось ужасно медленно.
Наконец через несколько дней я, проснувшись утром, увидал в окошко ясное голубое небо.
Я сейчас же отпросился у отца, оделся и выскочил на двор.
На дворе было морозно, но тихо. Ярко светило солнце. Глазам было больно от блеска белого снега.
В лес нечего было и думать пробраться. Там намело такие сугробы рыхлого снега, что я на каждом шагу проваливался по пояс.
Пришлось направиться вдоль по реке. С неё, наоборот, ветром смело почти весь снег, так что местами был виден голубоватый лёд.
Птиц не было нигде. Передо мной тянулась длинная белая полоса реки. Справа и слева на её крутых берегах молчаливо стоял засыпанный снегом лес. Даже писка синиц не было в нём слышно.
Я подумал: «Верно, птицы плохо чувствуют себя после такой долгой метели». Скоро я увидел перед собой на снегу чёрное пятно.
Оказалось, что это мёртвая ворона. Она лежала, уткнувшись головой в сугроб, распластав сбитые ветром крылья.
Я поднял её и осмотрел со всех сторон. Она уже окоченела. Нигде на всём теле её не было ни следа раны или ушиба.
Я понял, что ворону убил мороз.
Мне было очень жалко эту большую крепкую птицу, замёрзшую тут, посреди сугробов. Я утешал себя мыслью, что не все птицы погибли в эти дни. Наверно, мне удастся ещё сегодня поймать какую-нибудь полумёртвую птичку. Я снесу её домой, обогрею, накормлю и буду держать до весны.
Словно в ответ на мои мысли, невдалеке послышалось тихое щебетанье.
Я поднял глаза. Впереди была прорубь. По краю её, у самой воды, прыгала белогрудая птичка. Она дёргала коротким хвостом и заливалась на все лады самой весёлой песней. «Вот сумасшедшая! - подумал я. - Как она может радоваться в такой мороз?» Белогрудая птичка не обращала на меня никакого внимания. Мне захотелось ближе рассмотреть её. Но едва я сделал несколько шагов к ней, как птица с размаху бросилась в прорубь вниз головой. Одно мгновенье я ещё видел, как она быстро двигала крыльями, словно летела в воде. Потом она исчезла подо льдом.
Я так и остался стоять с выпученными глазами и открытым ртом. «Утопилась!» - мелькнула вдруг у меня страшная мысль. Я бросился к проруби. Мелкая вода текла здесь очень быстро. Утопленницы нигде не было видно.
Слёзы навернулись мне на глаза. Я прибежал домой, к отцу, с мёртвой вороной в руках и с удивительным рассказом про белогрудую птицу-утопленницу.
Ворону отец велел мне сейчас же выкинуть, а над моим рассказом долго смеялся. Я не понимал, что тут смешного, и очень сердился на отца. - Дурачок! - сказал он. - Ведь это была оляпка. Она вовсе не утонула, а прыгает теперь снова по льду и радуется, что обманула тебя. - Неправда! - горячился я. - Она сошла с ума и утопилась.
Я сам видел, как её утянуло под лёд. Течение там такое быстрое…
Ну, вот что, - остановил меня отец, - беги-ка опять на то место, где ты её видел. Она будет там. А если её там нет, значит, неподалёку от первой проруби есть вторая. Через неё оляпка и выскочила, нырнув от тебя под лёд.
Я опять побежал на реку. Отец мой любил и хорошо знал птиц. Если он говорит, что оляпка бросилась в прорубь нарочно, - значит, есть ещё надежда, что моя белогрудая птичка жива.
У проруби оляпки не было. Но дальше на реке я увидел вторую прорубь, пошёл к ней и вдруг заметил мою утопленницу на обрывистом берегу реки. Она была жива и здорова, бегала по снегу и распевала свою негромкую песенку, похожую на плеск и журчание ручья.
Я побежал к ней. Она слетела к проруби, закачалась на тонких ножках, словно кланялась мне, а когда я приблизился, бухнула в воду, точно лягушка в болото.
Стоя над прорубью, я видел, как она гребла под водой крыльями, словно пловец руками. Потом она побежала по дну, цепляясь изогнутыми коготками за все его неровности. В одном месте она даже задержалась немножко, на моих глазах перевернула клювом камешек и вытащила из-под него водяного жука.
А через полминуты она уже выскочила из другой проруби. Я с трудом верил своим глазам. Мне всё хотелось ещё поближе рассмотреть её. Несколько раз подряд я заставлял её кидаться в воду.
Меня очень удивляло, что под водой она блестит, как серебряная рыбка. Я не знал ещё тогда, что перья оляпки смазаны тонким слоем жира. Когда птица погружается в воду, воздух пузырится на её жирных перьях и блестит.
Наконец ей надоело нырять. Она поднялась на воздух, полетела над рекой прямо, как по ниточке, и в одну минуту скрылась у меня из глаз.
Прошло почти два месяца со дня моей первой встречи с оляпкой. За это время я очень полюбил её. В хорошую погоду я отправлялся на реку следить за ней. Она всегда успевала юркнуть от меня в прорубь. И всегда при этом вид у неё был такой весёлый, словно мы играли в «кошки-мышки».
Вся деревня знала эту забавную маленькую птицу. Крестьяне звали её водяным воробьём.
В конце зимы снова затрещали морозы, ещё крепче февральских. В эти дни моя оляпка уже не пела больше.
Теперь мне приходилось долго разыскивать её, прежде чем я находил её где-нибудь под ледяным навесом берега. Тут она сидела нахохлившись. Вид у неё был грустный и недовольный.
Когда я подходил к ней, она молча снималась и улетала куда-то далеко, всегда в одну и ту же сторону.
И вот, наконец, настал день, когда она улетела с этого места: проруби замёрзли. Лёд мешал оляпке нырять в воду за жуками.
Я очень тревожился о своей белогрудой приятельнице. «Может быть, - думал я, - она лежит теперь где-нибудь в снегу, как та ворона, что я нашёл на реке после метели». Дома отец сказал мне: - Скорее всего, твоя оляпка попала в когти какому-нибудь хищнику. А всего верней, она просто отправилась искать себе другое место на реке, где вода не замерзает даже в самые крутые морозы.
На следующее утро опять выглянуло солнце, и я отправился на розыски оляпки.
Миновав знакомые проруби, я взобрался на обрывистый берег и пошёл вдоль реки.
Скоро путь мне преградила маленькая речка. Она быстро неслась с горки и круто обрывалась с берега, по которому я шёл, в большую реку.
Это был настоящий водопад. Речка широкой струёй хлестала с обрыва и пенилась внизу, крутясь в бурном водовороте. В этом месте на большой реке была широкая полынья.
Я никогда прежде не видал водопада. С восторгом и страхом смотрел я на бешеный поток, готовый смять под собой всякого, кто неосторожно к нему приблизится.
Вдруг я заметил двух птиц, летевших прямо к водопаду. Впереди неслась, сверкая белой грудью, моя оляпка. Сзади быстро настигал её серый ястреб.
Не успел я опомниться, как сумасшедшая птичка исчезла в стремительной струе водопада.
Ястреб круто взмыл кверху перед падающей стеной воды, на одно мгновение повис в воздухе, повернулся и медленно полетел прочь. Добыча ускользнула из его когтей.
Ястреб не знал, что сталось с оляпкой. Но я видел, как она стремглав пронеслась сквозь стену водопада, сделала небольшой полукруг и как. ни в чём не бывало уселась на камне под обрывом, с которого падала вода.
Сквозь шум водопада не было слышно её голоса. Но по её движениям я понял, что она поёт свою весёлую песенку.
Домой я возвращался с прогулки вприпрыжку. Теперь я был уверен, что моей смелой маленькой приятельнице не страшны ни когти ястреба, ни холод, ни голод зимы.
Да зиме уж недолго оставалось мучить птиц. День был по-весеннему тёплый. Солнце припекало, и вокруг меня с лёгким звоном рушился снег. Был уже конец февраля. Скоро должны были кончиться морозы.
С такими весёлыми мыслями бежал я домой, У знакомой проруби мне вдруг пришло в голову: хорошо бы попробовать, очень ли холодна вода, в которой так любит купаться оляпка.
Недолго думая, я подбежал к проруби и сильно топнул ногой по тонкому льду.
Я хотел только сломать лёд, чтобы потом попробовать воду рукой. Но тонкий ледок, затянувший прорубь, уже подтаял. Он легко проломился под моим ударом, я с размаху влетел в прорубь, сначала одной ногой, а потом, не удержав равновесия, и всем телом.
К счастью, воды в этом месте было мне всего по колено.
Как ошпаренный, выскочил я на лёд и, стуча зубами от холода, сломя голову помчался домой. Вода, в которой так любила купаться оляпка, оказалась очень холодной.
В тот же день я слёг в постель в сильном жару. Я проболел целых два месяца. А когда выздоровел, мне ещё досталось от отца за то, что я искупался в проруби.
- Только сумасшедшие, - говорил отец, - нарочно лезут в воду зимой.
- А оляпка? - перебил я.
Отец рассмеялся и больше не стал бранить меня.
Грачиха говорит грачу: "Слетай с грачатами к врачу, Прививки делать им пора Для укрепления пера.”
-Правда ли, что для укрепления пера нужно делать птицам прививки?
Для укрепления пера птицам нужно давать: канареечное семя, сваренное вкрутую яйцо, яичную скорлупу, листья свежей капусты, а также специальные препараты (продаются в зоомагазинах), которые обеспечат организм птицы микроэлементами, витаминами и другими жизненно важными веществами, необходимыми для роста нового оперения и профилактики заболеваний во время линьки, повысят подвижность и активность птиц.
Чисто говорка
КО – ко – ко – зимой птицам нелегко.
Орм – орм – орм – они ищут корм.
Цам – цам – цам – помогите птицам.
Шки – шки – шки – развесьте им кормушки.
Тишина – необыкновенная, «мёртвая»
Дождь – стеклянный
Снег – первый, чистый, белый
Снегири – нахохлившиеся
- Почему снегири нахохлились?
- Что вы знаете о снегирях?
Снегирь – птица крупнее воробья, но меньше скворца. Размер туловища 15-17 см при размахе крыльев 22-29 см.
Самка откладывает от 4 до 6 яиц и насиживает их в течение 2 недель. В это время самец приносит ей корм.
После появления на свет снегирят, кормят их оба родителя еще чуть более 2 недель. Следует отметить, что Снегири питаются растительной пищей, и птенцов также кормят (из зоба) семенами деревьев, трав, молодыми побегами, почками. Насекомых поедают очень редко.
Как и большинства воробьинообразных птиц, у Снегиря обыкновенного 2 кладки в году.
К началу августа слетки линяют, и самцы надевают свой яркий алый наряд и черную шапочку. Самки же становятся более равномерного бурого окраса и также примеряют черный «головной убор».
Погляди в окно. Все стекло разрисовано белыми узорами - это мороз его так разрисовал. Холодно на дворе. Все кругом покрыто снегом - и земля и крыши домов, даже на деревьях - снег.
Январь - самый холодный месяц, середина зимы. Пруды и реки скованы льдом, занесены снегом поля и леса. Ночи стоят длинные. В восемь часов утра еще темно, к девяти только солнышко встает. А дни зимою совсем короткие. Не усеешь на улицу выйти побегать, поиграть - глядишь, и опять стемнело.
Загляни зимним утром во двор. По снегу прыгают воробышки, от холода нахохлились, распушились, на шарики стали похожи. Прыгают, крошки подбирают. Тут же важно, вперевалочку разгуливают вороны, между ними суетятся галки - так и смотрят, чем бы им поживиться.
Вынесут собаке миску с едой, только поставят, а галки, вороны уж тут как тут: вокруг собаки прыгают, стараются из-под самого носа кусочек выхватить. Не выдержит пес, бросится за птицей, а другие уже в миску лезут. Схватит кто хлеб, кто косточку - и прочь улетят.
В деревне зимой возле дома не только этих птиц увидеть можно. Сюда и синицы, и овсянки, и даже осторожные сороки прилетают. Голодно им зимой в лесу, вот они и летят поближе к жилью человека, чтобы покормиться.
Звери лесные в теплые норы забрались.
Волки, лисы на охоту выходят, а медведь с осени как заляжет в берлогу, так и спит до весны.
Зимой все стараются укрыться от мороза, от холодного, ледяного ветра, и каждый по-своему зимовать приспособился.
Живет у нас в лесу птица. Сама черная с белыми пестринками, а на затылке у нее перышки яркие, красные. Называется эта птица - дятел.
Летом дятел целый день по лесу летает, еду себе разыскивает. Сядет на дерево, да не на ветку, как другие птицы, а прямо на ствол и бежит вверх по нему, словно о лесенке. Бежит, а сам клювом по дереву постукивает: тук-тук, тук-тук. Достанет из-под коры личинку или жучка и съест.
А пришла зима, холодно стало. Далеко попрятались все насекомые. Чем же дятел зимой кормится? Погляди: на снегу под деревом много-много сосновых шишек валяется. А что это за дерево? Это дуб, а не сосна. Откуда же под ним сосновые шишки взялись? Вдруг подлетел к дубу дятел; в клюве шишку держит. Всунул ее в расщелину дерева и начал клювом долбить. Раздолбил, семена выбрал и за другой полетел. Принес другую, в расщелину вставил, а старую шишку вытолкнул. Вот отчего целая куча шишек под деревом валяется. Это дятел зимою их семенами кормится.
От мороза деревья трещат, а на елке - гнездо, а в гнезде птичка сидит и яички греет.
Эта храбрая птица - клест.
Все птицы вьют гнезда весной. У клестов свои порядки. Они выводят птенцов, когда много еды. Зима, весна, лето - им все равно. Было бы сытно.
Клестовая еда - семена из еловых и сосновых шишек. Шишки висят на дереве весь год. Клестам хватит еды и зимой, есть чем прокормить птенцов. В гнезде тепло. Клестиха не улетает из гнезда, корм ей приносит самец. Выведутся птенчики, и тогда мать сидит в гнезде, греет голых птенцов, да и сама от них греется.
Где много шишек, там много и клестов. Мало шишек - нет и клестов, им нечего делать в таком лесу: еды нет.
Носы у клестов особенные - крестиком. Таким носом очень удобно выковыривать семена из шишек.
Хочешь увидеть клеста - ищи его в еловом лесу. Да не понизу смотри, а гляди на верхушки елок. Увидишь - там высоко-высоко, возле шишек, птицы по веткам лазают, возле шишек, птицы по веткам лазают, вниз головой висят - вот они, клесты! А прислушаешься - услышишь: "кле-кле-кле". Это клесты перекликаются.
Холодно, голодно птичкам зимой. Трудно из-под снега корм доставать. Собери со стола хлебные крошки, остатки каши, какие-нибудь крупинки, зёрнышки.
Попроси взрослых пристроить за форточкой дощечку и высыпай на неё корм: хлебные крошки, остатки каши, крупинки.
Увидят воробышки твоё угощение и прилетят его поклевать. А если дощечку в саду пристроишь, туда не только воробьи, а синички и даже красногрудый снегирь прилетать смогут. Его сразу из всех птиц узнать можно - грудка у него ярко-красная, а на голове будто чёрная бархатная шапочка надета.
Привыкнут птички, что их тут на дощечке кормят, - будут каждый день прилетать. А та заметь, какие птицы прилетают.
Ворону и галку ты, наверное, каждый день видишь. А вот сумеешь ли ты их различить? Ворона больше галки. Сама она серая, крылья и хвост чёрные и на груди - словно чёрный жилетник.
А галка вся чёрная, только на шее серые пёрышки, вроде как косыночка надета. И глаза у галки светлые.
И кричат вороны и галки совсем по-разному. Сядет ворона на дерево или на забор, понатужится, шею вытянет и закричит: "Каррр-каррр…" А галки как будто зовут друг друга: "Галка-галка-галка". Наверное, их поэтому галками и прозвали.
Снег лежит белый, пушистый, а каждая снежинка - как маленькая звёздочка. Её разглядеть легко. Как пойдёт снег, выйди во двор и погляди, какие красивые снежинки на твою шубку садятся.
А хочешь посмотреть, как снег всё прибавляется, - выстругай длинную палку с острым концом и делай на ней заметки - такие, чтобы издали видно было; воткни палку в землю во дворе, там, где никто не ходит, и посмотри, как снег её будет засыпать всё выше и выше. Запомни, до какой заметочки он за зиму доберётся.
А наступит весна, снег начнёт таять, по палочке вниз опускаться. Когда растает снег, возьми палочку и измерь, какой снег зимою высокий был. Иной раз столько его нападает, что он выше тебя за зиму вырастет.
Зимой дни стоят короткие, солнышко светит мало. А чем ближе к весне, тем оно на небе поднимается выше и светит дольше. Ты и сам это можешь проверить.
Если у тебя в комнате вечером перед закатом светит солнце, заметь поточнее, в каком месте на стене отразился его последний луч - последний солнечный зайчик. А пройдёт несколько дней, ещё заметь, потом ещё. Вот и увидишь, что с каждым разом зайчик всё дальше и дальше по стене скачет, с каждым днём все позднее гаснет. Это значит, что солнышко на небе светит дольше и дни становятся длинней. Значит, дело к весне идёт.
Птицы - непоседы. Посмотри, как они прыгают с ветки на ветку, перелетают с дерева на дерево! Но так ведь и белка умеет или какой-нибудь другой зверек. А вот улетать на тысячи километров и после снова возвращаться могут только птицы и даже не все птицы.
Дрозды и зяблики, жаворонки и чижи, ласточки и иволги, аисты и кукушки - могут. Потому они и называются перелётными. Летом они живут у нас, вьют гнёзда, выводят птенцов. А с наступлением холодов улетают на всю зиму в жаркие края, чтоб весной вернуться в родные места.
18-12-2015 Hits:2220 Психологические советы родителям Administrator
Все родители мечтают, чтобы их дети не устраивали истерик по любому поводу, не капризничали, росли жизнерадостными и позитивными. Но как этого добиться?Физическим и интеллектуальным развитием ребенка мы занимаемся буквально с пеленок, а вот эмоциональная сторона, как правило, обесценивается, «остается за...
