ALL THE LIGHT WE CANNOT SEE Copyright
© 2014 by Anthony Doerr All rights reserved
© Е. Доброхотова-Майкова, перевод, 2015
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015
Издательство АЗБУКА®
Посвящается Венди Вейль 1940-2012
В августе 1944 года древняя крепость Сен-Мало, ярчайшая драгоценность Изумрудного берега Бретани, была почти полностью уничтожена огнем… Из 865 зданий остались лишь 182, да и те были в той или иной степени повреждены.
Филип Бек
Листовки
Под вечер они сыплются с неба, как снег. Летят над крепостными стенами, кувыркаются над крышами, кружат в узких улочках. Ветер метет их по мостовой, белые на фоне серых камней. «Срочное обращение к жителям! – говорится в них. – Немедленно выходите на открытую местность!»
Идет прилив. В небе висит ущербная луна, маленькая и желтая. На крышах приморских гостиниц к востоку от города американские артиллеристы вставляют в дула минометов зажигательные снаряды.
Бомбардировщики
Они летят через Ла-Манш в полночь. Их двенадцать, и они названы в честь песен: «Звездная пыль», «Дождливая погода», «В настроении» и «Крошка с пистолетом» . Внизу поблескивает море, испещренное бесчисленными шевронами барашков. Скоро штурманы уже видят на горизонте низкие, озаренные луной очертания островов.
Хрипит внутренняя связь. Осторожно, почти лениво, бомбардировщики сбрасывают высоту. От пунктов ПВО на побережье тянутся вверх ниточки алого света. Внизу видны остовы кораблей; у одного взрывом полностью снесло нос, другой еще догорает, слабо мерцая в темноте. На том острове, что дальше всех от берега, между камнями мечутся перепуганные овцы.
В каждом самолете бомбардир смотрит в люк прицела и считает до двадцати. Четыре, пять, шесть, семь. Крепость на гранитном мысу все ближе. В глазах бомбардиров она похожа на больной зуб – черный и опасный. Последний нарыв, который предстоит вскрыть.
В узком и высоком доме номер четыре по улице Воборель на последнем, шестом этаже шестнадцатилетняя незрячая Мари-Лора Леблан стоит на коленях перед низким столом. Всю поверхность стола занимает макет – миниатюрное подобие города, в котором она стоит на коленях, сотни домов, магазинов, гостиниц. Вот собор с ажурным шпилем, вот шато Сен-Мало, ряды приморских пансионов, утыканных печными труба ми. От Пляж-дю-Моль тянутся тоненькие деревянные пролеты пирса, рыбный рынок накрыт решетчатым сводом, крохотные скверики уставлены скамейками; самые маленькие из них не больше яблочного семечка.
Мари-Лора проводит кончиками пальцев по сантиметровому парапету укреплений, очерчивая неправильную звезду крепостных стен – периметр макета. Находит проемы, из которых на море смотрят четыре церемониальные пушки. «Голландский бастион, – шепчет она, спускаясь пальцами по крошечной лесенке. – Рю-де-Кордьер. Рю-Жак-Картье».
В углу комнаты стоят два оцинкованных ведра, по края наполненные водой. Наливай их при любой возможности, учил ее дедушка. И ванну на третьем этаже тоже. Никогда не знаешь, надолго ли дали воду.
Она возвращается к шпилю собора, оттуда на юг, к Динанским воротам. Весь вечер Мари-Лора ходит пальцами по макету. Она ждет двоюродного дедушку Этьена, хозяина дома. Этьен ушел вчера ночью, пока она спала, и не вернулся. А теперь снова ночь, часовая стрелка описала еще круг, весь квартал тих, и Мари-Лора не может уснуть.
Она слышит бомбардировщики за три мили. Нарастающий звук, как помехи в радиоприемнике. Или гул в морской раковине.
Мари-Лора открывает окно спальни, и рев моторов становится громче. В остальном ночь пугающе тиха: ни машин, ни голосов, ни шагов по мостовой. Ни воя воздушной тревоги. Даже чаек не слышно. Только за квартал отсюда, шестью этажами ниже, бьет о городскую стену прилив.
И еще один звук, совсем близко.
Какое-то шуршанье. Мари-Лора шире открывает левую створку окна и проводит рукой по правой. К переплету прилип бумажный листок.
Мари-Лора подносит его к носу. Пахнет свежей типографской краской и, может быть, керосином. Бумага жесткая – она недолго пробыла в сыром воздухе.
Девушка стоит у окна без туфель, в одних чулках. Позади нее спальня: на комоде разложены раковины, вдоль плинтуса – окатанные морские камешки. Трость в углу; большая брайлевская книга, раскрытая и перевернутая корешком вверх, ждет на кровати. Гул самолетов нарастает.
В пяти кварталах к северу белобрысый восемнадцатилетний солдат немецкой армии Вернер Пфенниг просыпается от тихого дробного гула. Даже скорее жужжания – как будто где-то далеко бьются о стекло мухи.
Где он? Приторный, чуть химический запах оружейной смазки, аромат свежей стружки от новеньких снарядных ящиков, нафталиновый душок старого покрывала – он в гостинице. L’hôtel des Abeilles – «Пчелиный дом».
Еще ночь. До утра далеко.
В стороне моря свистит и грохает – работает зенитная артиллерия.
Капрал ПВО бежит по коридору к лестнице. «В подвал!» – кричит он. Вернер включает фонарь, убирает одеяло в вещмешок и выскакивает в коридор.
Не так давно «Пчелиный дом» был приветливым и уютным: яркие синие ставни на фасаде, устрицы на льду в ресторане, за барной стойкой официанты-бретонцы в галстуках-бабочках протирают бокалы. Двадцать один номер (все с видом на море), в вестибюле – камин размером с грузовик. Здесь пили аперитивы приехавшие на выходные парижане, а до них – редкие эмиссары республики, министры, заместители министров, аббаты и адмиралы, а еще столетиями раньше – обветренные корсары: убийцы, грабители, морские разбойники.
А еще раньше, до того как здесь открыли гостиницу, пять веков назад, в доме жил богатый капер, который бросил морской разбой и занялся изучением пчел в окрестностях Сен-Мало; он записывал наблюдения в книжечку и ел мед прямо из сот. Над парадной дверью до сих пор сохранился дубовый барельеф со шмелями; замшелый фонтан во дворе сделан в форме улья. Вернеру больше всего нравятся пять потускнелых фресок на потолке самого большого номера верхнего этажа. На голубом фоне раскинули прозрачные крылышки пчелы размером с ребенка – ленивые трутни и пчелы-работницы, – а над шестиугольной ванной свернулась трехметровая царица с фасетчатыми глазами и золотистым пушком на брюшке.
За последние четыре недели гостиница преобразилась в крепость. Отряд австрийских зенитчиков заколотил все окна, перевернул все кровати. Вход укрепили, лестницы заставили снарядными ящиками. На четвертом этаже, где из зимнего сада с французскими балконами открывается вид на крепостную стену, поселилась дряхлая зенитная пушка по имени «Восемь-восемь» , стреляющая девятикилограммовыми снарядами на пятнадцать километров.
«Ее величество», называют австрийцы свою пушку. Последнюю неделю они ухаживали за нею, как пчелы – за царицей: заправили ее маслом, смазали механизм, покрасили ствол, разложили перед ней мешки с песком, словно приношения.
Царственная «ахт-ахт», смертоносная монархиня, должна защитить их всех.
Вернер на лестнице, между цоколем и первым этажом, когда «Восемь-восемь» делает два выстрела подряд. Он еще не слышал ее с такого близкого расстояния; звук такой, будто пол-отеля снесло взрывом. Вернер оступается, зажимает уши. Стены дрожат. Вибрация прокатывает сперва сверху вниз, затем – снизу вверх.
Книги любимы не только читателями, но и требовательными критиками. Например, эта книга-бестселлер вошла в список самых читаемых книг 2015 года и обеспечила писателю медаль Эндрю Карнеги за значительные достижения в литературе и Пулитцеровскую премию.
Военная проза довольно популярный жанр. Все же многие обходят произведения с такой тематикой боясь жутких и пессимистических описаний. Уникальность данного романа в том, что больше внимания автор уделил внутреннему миру главных героев, чем самим боевым действиям. В то же время ему удалось не преуменьшать факты ужасов войны.
Захватывает структура романа. Автор попеременно рассказывает об одном из двух героев. В конце каждой главы повествование обрывается на самой критической точке в ситуации одного персонажа, а следующий раздел продолжает историю уже другого. Эта особенность держит в напряжении и завлекает читать книгу дальше .
Она сильная девочка по имени Мари-Лора, которая ослепла совсем маленькой. Вернер — слабый юноша, вынужденный подчинится системе. Кажется, что их миры невообразимо далеки, но их жизни переплетутся в очень значимый момент.
Вернер и его сестренка Ютта — сироты, которые живут в одном из приютов Германии. Юноша очень способный. Найдя поломанный приемник, он смог его починить и настроить. Он искал знания о механике и математике, хотя книги достать ему было нелегко.
Всеми силами он хотел избежать работы на шахте, в одной из которых погиб его отец. Такая возможность Вернеру представилась, его ум заметили, и безусловно, этот парень был нужен Рейху.
Мари-Лора Леблан живет в Париже ей шесть лет и она стремительно теряет зрение из-за врожденной катаракты. После того как она ослепла, папа посвящает всю свою жизнь дочери. Он верил, что она сможет не опустить руки. Именно это помогло ей впоследствии стать самодостаточной личностью.
Отец Мари-Лоры работает ключным мастером Национального музея естествознания, поэтому искусно мастерит головоломки. Каждый день рождения девочка получает новый макет домика, разгадав секрет которого находит главный обычно вкусный подарок. Папа сделал макет города и научил девочку ориентироваться в городе без посторонней помощи.
Хотя она совсем не видит, её воображение полно красок, запахов и ощущений. Если читать онлайн , можно прочувствовать жизнь слепого человека.
ALL THE LIGHT WE CANNOT SEE Copyright
© 2014 by Anthony Doerr All rights reserved
© Е. Доброхотова-Майкова, перевод, 2015
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015
Издательство АЗБУКА®
Посвящается Венди Вейль 1940-2012
В августе 1944 года древняя крепость Сен-Мало, ярчайшая драгоценность Изумрудного берега Бретани, была почти полностью уничтожена огнем… Из 865 зданий остались лишь 182, да и те были в той или иной степени повреждены.
Под вечер они сыплются с неба, как снег. Летят над крепостными стенами, кувыркаются над крышами, кружат в узких улочках. Ветер метет их по мостовой, белые на фоне серых камней. «Срочное обращение к жителям! - говорится в них. - Немедленно выходите на открытую местность!»
Идет прилив. В небе висит ущербная луна, маленькая и желтая. На крышах приморских гостиниц к востоку от города американские артиллеристы вставляют в дула минометов зажигательные снаряды.
Они летят через Ла-Манш в полночь. Их двенадцать, и они названы в честь песен: «Звездная пыль», «Дождливая погода», «В настроении» и «Крошка с пистолетом». Внизу поблескивает море, испещренное бесчисленными шевронами барашков. Скоро штурманы уже видят на горизонте низкие, озаренные луной очертания островов.
Хрипит внутренняя связь. Осторожно, почти лениво, бомбардировщики сбрасывают высоту. От пунктов ПВО на побережье тянутся вверх ниточки алого света. Внизу видны остовы кораблей; у одного взрывом полностью снесло нос, другой еще догорает, слабо мерцая в темноте. На том острове, что дальше всех от берега, между камнями мечутся перепуганные овцы.
В каждом самолете бомбардир смотрит в люк прицела и считает до двадцати. Четыре, пять, шесть, семь. Крепость на гранитном мысу все ближе. В глазах бомбардиров она похожа на больной зуб - черный и опасный. Последний нарыв, который предстоит вскрыть.
В узком и высоком доме номер четыре по улице Воборель на последнем, шестом этаже шестнадцатилетняя незрячая Мари-Лора Леблан стоит на коленях перед низким столом. Всю поверхность стола занимает макет - миниатюрное подобие города, в котором она стоит на коленях, сотни домов, магазинов, гостиниц. Вот собор с ажурным шпилем, вот шато Сен-Мало, ряды приморских пансионов, утыканных печными трубами. От Пляж-дю-Моль тянутся тоненькие деревянные пролеты пирса, рыбный рынок накрыт решетчатым сводом, крохотные скверики уставлены скамейками; самые маленькие из них не больше яблочного семечка.
Мари-Лора проводит кончиками пальцев по сантиметровому парапету укреплений, очерчивая неправильную звезду крепостных стен - периметр макета. Находит проемы, из которых на море смотрят четыре церемониальные пушки. «Голландский бастион, - шепчет она, спускаясь пальцами по крошечной лесенке. - Рю-де-Кордьер. Рю-Жак-Картье».
В углу комнаты стоят два оцинкованных ведра, по края наполненные водой. Наливай их при любой возможности, учил ее дедушка. И ванну на третьем этаже тоже. Никогда не знаешь, надолго ли дали воду.
Она возвращается к шпилю собора, оттуда на юг, к Динанским воротам. Весь вечер Мари-Лора ходит пальцами по макету. Она ждет двоюродного дедушку Этьена, хозяина дома. Этьен ушел вчера ночью, пока она спала, и не вернулся. А теперь снова ночь, часовая стрелка описала еще круг, весь квартал тих, и Мари-Лора не может уснуть.
Она слышит бомбардировщики за три мили. Нарастающий звук, как помехи в радиоприемнике. Или гул в морской раковине.
Мари-Лора открывает окно спальни, и рев моторов становится громче. В остальном ночь пугающе тиха: ни машин, ни голосов, ни шагов по мостовой. Ни воя воздушной тревоги. Даже чаек не слышно. Только за квартал отсюда, шестью этажами ниже, бьет о городскую стену прилив.
И еще один звук, совсем близко.
Какое-то шуршанье. Мари-Лора шире открывает левую створку окна и проводит рукой по правой. К переплету прилип бумажный листок.
Мари-Лора подносит его к носу. Пахнет свежей типографской краской и, может быть, керосином. Бумага жесткая - она недолго пробыла в сыром воздухе.
Девушка стоит у окна без туфель, в одних чулках. Позади нее спальня: на комоде разложены раковины, вдоль плинтуса - окатанные морские камешки. Трость в углу; большая брайлевская книга, раскрытая и перевернутая корешком вверх, ждет на кровати. Гул самолетов нарастает.
В пяти кварталах к северу белобрысый восемнадцатилетний солдат немецкой армии Вернер Пфенниг просыпается от тихого дробного гула. Даже скорее жужжания - как будто где-то далеко бьются о стекло мухи.
Где он? Приторный, чуть химический запах оружейной смазки, аромат свежей стружки от новеньких снарядных ящиков, нафталиновый душок старого покрывала - он в гостинице. L’hôtel des Abeilles - «Пчелиный дом».
Еще ночь. До утра далеко.
В стороне моря свистит и грохает - работает зенитная артиллерия.
Капрал ПВО бежит по коридору к лестнице. «В подвал!» - кричит он. Вернер включает фонарь, убирает одеяло в вещмешок и выскакивает в коридор.
Не так давно «Пчелиный дом» был приветливым и уютным: яркие синие ставни на фасаде, устрицы на льду в ресторане, за барной стойкой официанты-бретонцы в галстуках-бабочках протирают бокалы. Двадцать один номер (все с видом на море), в вестибюле - камин размером с грузовик. Здесь пили аперитивы приехавшие на выходные парижане, а до них - редкие эмиссары республики, министры, заместители министров, аббаты и адмиралы, а еще столетиями раньше - обветренные корсары: убийцы, грабители, морские разбойники.
А еще раньше, до того как здесь открыли гостиницу, пять веков назад, в доме жил богатый капер, который бросил морской разбой и занялся изучением пчел в окрестностях Сен-Мало; он записывал наблюдения в книжечку и ел мед прямо из сот. Над парадной дверью до сих пор сохранился дубовый барельеф со шмелями; замшелый фонтан во дворе сделан в форме улья. Вернеру больше всего нравятся пять потускнелых фресок на потолке самого большого номера верхнего этажа. На голубом фоне раскинули прозрачные крылышки пчелы размером с ребенка - ленивые трутни и пчелы-работницы, - а над шестиугольной ванной свернулась трехметровая царица с фасетчатыми глазами и золотистым пушком на брюшке.
За последние четыре недели гостиница преобразилась в крепость. Отряд австрийских зенитчиков заколотил все окна, перевернул все кровати. Вход укрепили, лестницы заставили снарядными ящиками. На четвертом этаже, где из зимнего сада с французскими балконами открывается вид на крепостную стену, поселилась дряхлая зенитная пушка по имени «Восемь-восемь», стреляющая девятикилограммовыми снарядами на пятнадцать километров.
1Роман «Весь невидимый нам свет» был написан в 2014 году. Книга попала в список бестселлеров на 38 недель. В 2015 за своё произведение автор был удостоен Пулитцеровской премии.
Повествование начинается в мае 1944 года. Затем автор возвращает читателей на 3 года назад, а после постепенно переходит к 1944 году. В самом конце романа рассказывается о жизни главных героев в послевоенный период.
В центре событий немецкий мальчик Вернер и французская девочка Мари-Лора. В начале повествования дети не знают друг друга. Вернер живёт в немецком шахтёрском городке. Он – сирота. Несмотря на свою нелёгкую жизнь, мальчик не чувствует себя несчастным. Вернер интересуется радио, что приводит его в необычное учебное заведение. Здесь ему предстоит получить новые знания не только о том предмете, которым он интересуется, но и о жизни. Вернер узнаёт настоящую жестокость, находит и теряет друзей. Когда юноше исполнилось 16 лет, он был отправлен на фронт. Знания Вернера необходимы для того, чтобы искать радиопередатчики врага.
Француженка Мари-Лора живёт в Париже со своим отцом, работником музея. К шести годам девочка полностью ослепла. Теперь она вынуждена учиться жить по-новому. Директор музея, в котором служит отец Мари-Лоры, пытается спасти очень ценный экспонат, находящийся в культурном учреждении – проклятый камень. Чтобы экспонат не достался фашистам, на него делают 2 копии. Трое сотрудников музея, в числе которых отец главной героини, получают по экземпляру камня. При этом никто из них не знает, получил ли он оригинал или копию.
Маленькая семья Мари-Лоры вынуждена скитаться по стране, чтобы фашисты потеряли след камня. В конце концов, отец и дочь находят своего дальнего родственника, одинокого старика, у которого они и останавливаются. Мари-Лора и пожилой человек быстро находят общий язык. На протяжении всего повествования главные герои словно идут друг другу навстречу.
Маленький Вернер живёт в приюте. Единственный близкий человек главного героя – это его сестра. Ещё в раннем детстве Вернер понимает, чем хочет заниматься в жизни. Он любит радиоприёмники и всё, что с ними связано. Мечта Вернера – стать учёным-изобретателем.
Возможность получить образование становится для сироты шансом реализовать свои мечты. Однако, оказавшись в школе, Вернер понимает, что у всего в этом мире есть 2 стороны. Перед ним предстала неприглядная сторона его мечты. Вернер хочет оставаться самим собой, но жизнь требует приспособленчества. Получая образования, юноша имеет только мирные намерения. Однако вскоре он узнаёт, что его талант и знания будут использованы на службу нездоровым амбициям Гитлера. Заключая сделку с совестью, миролюбивый молодой человек пытается заставить себя поверить в то, что война действительно необходима и несёт благо.
Лишившись зрения в довольно раннем возрасте, девочка не утратила жизнелюбия, не замкнулась в себе. Для неё отрылся новый мир, который был недоступен ей в то время, когда она была зрячей.
Маленькая вселенная Мари-Лоры наполнена запахами и звуками. Квартира, в которой она живёт, ассоциируется у девочки с ароматами дерева и клея потому, что в свободное время отец мастерит деревянные поделки. Утро для главной героини пахнет кофе. Мари-Лора научилась читать руками, что помогает ей повышать свой образовательный уровень. Заботливый папа создаёт для своей дочери деревянные макеты улиц Парижа. Перед тем, как выйти из дома, Мари-Лора старательно ощупывает их, выстраивая в голове предстоящий маршрут.
Главная героиня научилась побеждать свой недуг. Она живёт, как тысячи её парижских сверстников, игнорируя свою слепоту.
Жизнь нередко преподносит неприятные сюрпризы. Сегодня – это просто ссора с близким человеком. А завтра это может быть неизлечимая болезнь или война. Тем не менее, ни одна неприятная ситуация не должна становится поводом для отчаяния. Вселенная многогранна. Умение принимать и светлые, и тёмные её стороны делает человека по-настоящему счастливым.
Среди наиболее интересных книг о Второй мировой войне можно назвать и роман «Весь невидимый нам свет». Энтони Дорр сумел взволновать читателей во всём мире. Автор хотел создать красивую грустную историю о гибели мира, существовавшего до начала войны. Несмотря на огромные потери, многие смогли пережить это страшное время. Но те, кто прошёл ужасы войны, уже никогда не будут прежними. Даже облик французской столицы изменился до неузнаваемости. Довоенный Париж и послевоенный Париж – это 2 разных города.
На фоне ужасов войны со всеми её зверствами представлены трогательные персонажи: хрупкая слепая девочка и талантливый целеустремлённый молодой человек. Дети, созданные для мирной жизни и простых человеческих радостей, вынуждены выживать в непростое военное время. Тысячам подающих надежды подростков не удалось дожить до конца войны. Они ничего не успели дать этому миру. Дорр желает, чтобы читатель почувствовал трагедию и осознал весь ужас происходящего в Европе в начале 1940-х годов.
Согласно точке зрения некоторых критиков и читателей, мистика в романе – один из главных его недочётов. Таинственный алмаз «Море огня», который так оберегает директор музея, имеет магические свойства. Он дарует бессмертие своему обладателю. Однако бессмертный вынужден будет смириться с тем, что его всю его вечную жизнь будут преследовать многочисленные несчастья. Более того, автор неоднократно намекает читателям на то, что именно этот камень стал причиной начала Второй мировой войны.
Энтони Дорр
Весь невидимый нам свет
ALL THE LIGHT WE CANNOT SEE Copyright
© 2014 by Anthony Doerr All rights reserved
© Е. Доброхотова-Майкова, перевод, 2015
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015
Издательство АЗБУКА®
* * *Посвящается Венди Вейль 1940-2012
В августе 1944 года древняя крепость Сен-Мало, ярчайшая драгоценность Изумрудного берега Бретани, была почти полностью уничтожена огнем… Из 865 зданий остались лишь 182, да и те были в той или иной степени повреждены.
Филип Бек
Листовки
Под вечер они сыплются с неба, как снег. Летят над крепостными стенами, кувыркаются над крышами, кружат в узких улочках. Ветер метет их по мостовой, белые на фоне серых камней. «Срочное обращение к жителям! - говорится в них. - Немедленно выходите на открытую местность!»
Идет прилив. В небе висит ущербная луна, маленькая и желтая. На крышах приморских гостиниц к востоку от города американские артиллеристы вставляют в дула минометов зажигательные снаряды.
Бомбардировщики
Они летят через Ла-Манш в полночь. Их двенадцать, и они названы в честь песен: «Звездная пыль», «Дождливая погода», «В настроении» и «Крошка с пистолетом». Внизу поблескивает море, испещренное бесчисленными шевронами барашков. Скоро штурманы уже видят на горизонте низкие, озаренные луной очертания островов.
Хрипит внутренняя связь. Осторожно, почти лениво, бомбардировщики сбрасывают высоту. От пунктов ПВО на побережье тянутся вверх ниточки алого света. Внизу видны остовы кораблей; у одного взрывом полностью снесло нос, другой еще догорает, слабо мерцая в темноте. На том острове, что дальше всех от берега, между камнями мечутся перепуганные овцы.
В каждом самолете бомбардир смотрит в люк прицела и считает до двадцати. Четыре, пять, шесть, семь. Крепость на гранитном мысу все ближе. В глазах бомбардиров она похожа на больной зуб - черный и опасный. Последний нарыв, который предстоит вскрыть.
В узком и высоком доме номер четыре по улице Воборель на последнем, шестом этаже шестнадцатилетняя незрячая Мари-Лора Леблан стоит на коленях перед низким столом. Всю поверхность стола занимает макет - миниатюрное подобие города, в котором она стоит на коленях, сотни домов, магазинов, гостиниц. Вот собор с ажурным шпилем, вот шато Сен-Мало, ряды приморских пансионов, утыканных печными трубами. От Пляж-дю-Моль тянутся тоненькие деревянные пролеты пирса, рыбный рынок накрыт решетчатым сводом, крохотные скверики уставлены скамейками; самые маленькие из них не больше яблочного семечка.
Мари-Лора проводит кончиками пальцев по сантиметровому парапету укреплений, очерчивая неправильную звезду крепостных стен - периметр макета. Находит проемы, из которых на море смотрят четыре церемониальные пушки. «Голландский бастион, - шепчет она, спускаясь пальцами по крошечной лесенке. - Рю-де-Кордьер. Рю-Жак-Картье».
В углу комнаты стоят два оцинкованных ведра, по края наполненные водой. Наливай их при любой возможности, учил ее дедушка. И ванну на третьем этаже тоже. Никогда не знаешь, надолго ли дали воду.
Она возвращается к шпилю собора, оттуда на юг, к Динанским воротам. Весь вечер Мари-Лора ходит пальцами по макету. Она ждет двоюродного дедушку Этьена, хозяина дома. Этьен ушел вчера ночью, пока она спала, и не вернулся. А теперь снова ночь, часовая стрелка описала еще круг, весь квартал тих, и Мари-Лора не может уснуть.
Она слышит бомбардировщики за три мили. Нарастающий звук, как помехи в радиоприемнике. Или гул в морской раковине.
Мари-Лора открывает окно спальни, и рев моторов становится громче. В остальном ночь пугающе тиха: ни машин, ни голосов, ни шагов по мостовой. Ни воя воздушной тревоги. Даже чаек не слышно. Только за квартал отсюда, шестью этажами ниже, бьет о городскую стену прилив.
И еще один звук, совсем близко.
Какое-то шуршанье. Мари-Лора шире открывает левую створку окна и проводит рукой по правой. К переплету прилип бумажный листок.
Мари-Лора подносит его к носу. Пахнет свежей типографской краской и, может быть, керосином. Бумага жесткая - она недолго пробыла в сыром воздухе.
