« Бурятский эпос «Гэсэр» - гимн Человеку, гимн Земле – во имя спасения Жизни на ней»
(Этноэкологические аспекты в изучении бурятского эпоса «Гэсэр»)
Одним из противоречий современной эпохи является всё углубляющееся противоречие между обществом и природой. В связи с этим чрезвычайно ответственное значение приобретает целенаправленная работа школы по формированию у подрастающего поколения первоначальных понятий об экологической культуре.
МОУ Аларский район
МБОУ Аларская СОШ
Марактаева Светлана Николаевна
« Бурятский эпос «Гэсэр» - гимн Человеку, гимн Земле – во имя спасения Жизни на ней»
(Этноэкологические аспекты в изучении бурятского эпоса «Гэсэр»)
Одним из противоречий современной эпохи является всё углубляющееся противоречие между обществом и природой. В связи с этим чрезвычайно ответственное значение приобретает целенаправленная работа школы по формированию у подрастающего поколения первоначальных понятий об экологической культуре.
В данном случае экологическое воспитание должно представлять целостную систему, охватывающую все стороны человеческой деятельности. Оно должно иметь своей целью формирование мировоззрения человека, основанного на своём единстве с природой и о направленности своей культуры и всей практической деятельности не на эксплуатацию природы и даже не на сохранение её в первозданном виде, а на её развитие, способное содействовать развитию общества.
Следует раскрывать противоречие между обществом и природой, найти указать пути разрешения данного конфликта.
Неоценимую помощь в процессе экологического воспитания может оказать обращение к фольклору как неиссякаемому источнику мудрости народа в его отношениях с природой. Один из жанров фольклора – улигер.
Героический эпос «Гэсэр» является уникальным памятником духовной культуры бурятского народа. Его сравнивают с огромной рекой, которая разлилась на всю Центральную Азию и Дальний Восток.
Улигеры иносказательно, образно изображают предметы и явления окружающей действительности. Прелесть улигеров, сказок, мифов, легенд для детей любого возраста состоит в том, что они позволяют приоткрыть завесу таинственности над тем или иным объектом или явлениям.
Большая часть улигеров имеет экологическую направленность, хотя на первый взгляд не всегда заметно.
«…Он родился, говорят, в стародавние времена, когда распускалось первое дерево, когда отелилась могучая изюбриха, родился он, говорят, когда толстое дерево ещё кустиком было, когда старший их ханов ещё в колыбели лежал, родился он говорят. Когда река Ангара широкая ещё ручейком текла, Когда абарга – рыба огромная ещё мальком была, родился он, говорят…»
Трагична и триумфальна судьба великого эпоса. Благодаря сказителям, обладавшим чарующей силой народной поэзии и передавшим её от поколения к поколению, Гэсэр и сегодня с нами.
Всё повествование пронизано эпическим осмыслением жизни: противостояние древнего коллектива внешнему миру проходит в титанической борьбе с враждебными силами и эта борьба с самого начала всецело лежит на плечах улигерного мэргэна (батора). Исполнение этого предназначения всегда связывается с выездом богатыря за пределы родной земли, с его дальней поездкой и длительным пребыванием на чужой стороне. Перед ним встают препятствия, одно труднее другого, противник сменяет противника, отдаляя достижения цели. В описаниях всевозможных дорожных испытаний, единоборства героя с враждебными силами, картин природы встаёт во всём величии и первозданной суровой красе древний мир, на просторах которого разворачиваются эпические события: совершаются подвиги, сокрушаются вражьи твердыни, уничтожаются злокозненные враги и мифические чудовища. Эпический мир улигеров полон ярких красок трубных звуков: у высоких гор, в широкой Тамшинской степи скрещиваются пути эпических богатырей и их извечных врагов – мангадханов. Борьба между ними носит титанический характер. В орбиту этого могучего противостояния вовлекаются соплеменники, призываются на помощь чудесные силы и небесные божества. Мир улигерных образов богат и многолик: в эпическом действии, помимо главных героев, занято множество персонажей: одни из них составляют окружение эпического богатыря, другие – противостоящий ему лагерь мангадхаев и иных противников. В этом пёстром, улигерном мире занимают своё место и играют активную роль животные. Эти персонажи также делятся на группы дружественных и враждебных героев.
В улигерах типа «Аламжи Мэргэн» отражены в различных формах образного воплощения фетишизма, тотемистические, анимистические представления древних. Олицетворение природы, зооморфные и антропоморфные персонажи, изображение людей в улигерах представляют собой этапы постепенного освоения сокровенного смысла различных вещей и явлений. Всё сущее – живые существа, предметы и явления природы – наделены в улигере чувством и разумом, действует в условиях реальной жизни. Здесь мы имеем дело с перенесением свойств человека на окружающие его существа – попыткой объяснить непознанное с помощью известного.
В улигерах фигурирует образ одушевлённой горы, которая становится пристанищем погибшего богатыря и хранит его тело до определённого времени. Образ «живой горы присутствует в архаичных сюжетах, где сестра спасает брата, добыв его суженую – воскресительницу. В основе этого образа, несомненно, лежит жизненный опыт древних носителей эпоса. Гора в улигерах показана и как трудное препятствие на пути героя. Опыт и познавательные способности человека развивались в процессе длительной трудовой деятельности, в ходе освоения окружающей природы, постижения её законов, мира вещей и явлений. Чудесный камень, целебное дерево, живая вода, по его понятиям, обладают чудесными свойствами – с их помощью в известных обстоятельствах можно оживить мёртвых и исцелить больных. Например, камень способен принести удачу, помочь страждущим, одарить счастьем.
В улигере воспета вода с её универсальными свойствами. О ней говорится как о живой воде – «вечная чёрная вода» (мүнхын хара уhан), - воскрешаюшей мёртвых, больных, укрепляющей силы. Такая вода бьёт ключом на вершине высокой горы, рядом растёт дерево и целебная трава.
Также в эпосе отразилось почитание бурятами огня. В зачинах улигеров говорится о том, как герой строит дом, топит печь, дым из трубы поднимается до небес. Стихия огня воплощена в образе Гал - Дүлмэ – хана. Образы лесов, рек, озёр, гор предстают в улигерах на стадии «раздвоения» образа, в лице их хозяев – зооморфных и антропоморфных существ.
Большое место в представлениях людей далёкого прошлого занимали небо и небесные явления. Древний человек одухотворял солнце, луна, звёзды, снег, дождь, гром, молнию. Небо мыслилось неким высшим существом, предопределявшим ход жизни и характер событий на земле, одновремённо духовным и материальным. Подобно Гэсэру, и другие герои улигеров как бы получают небесное происхождение. Рисуя картины жизни на небе, улигершины воссоздают земные порядки, сообразующиеся с жизнью, нравами, обычаями людей. Образы зооморфных друзей героя, его чудесным помощником предстают в основном в повествованиях о героическом сватовстве. Друзьями выступают муравьи, черепахи, собаки, птицы. Побратимом – помощником героини в «Аламжи Мэргэне» стала рыба налим, антропоморфным двойником которого выступает Далай Баян-хан. Спасённые или прирученные животные превосходят богатыря некоторыми качествами, но всё же по отношению к нему играют подчинённую роль. К зооморфным противникам героя относятся враги спасённых им животных: медведь, волк, пёстрая птица.
Слитность природы и человека выражается в легендах о хозяевах (эжинах) рек, гор, лесов, рек, местностей. Они предстают сильными и могучими людьми: Седой Байкал, красавица Ангара, могучий Иркут и др. На земле Гэсэр вторично рождается и живет в солнечной стране Жаворонков, по всем характерным признакам напоминающей сибирский край. Тайга, где растут кедры, лиственницы, встречаются аршаны - целебные источники. Где обитают косули, изюбры, маралы, лоси. Описываются сопки и степи, где пасутся отары овец, стада коров, табуны лошадей, упоминается Байкал, река Лена.
В борьбе против соперников Гэсэр использует не богатырские доспехи и оружие, ниспосланные «сверху», а свою природную смекалку и земные орудия труда. Сила Гэсэра во время сражений с мангадхаями заключена не в его могучих физических способностях, а в неразрывной связи его с Землёй, людьми, живущими на ней. В самые трудные моменты на помощь Гэсэру приходят его земная жена, земные дети и земные побратимы. Они спасают его, омывая не божественной вечной живой водой с вершины мировой горы, а водой земных родников, целебных источников, окуривая таёжным вереском (можжевельником).
Реалистически описываются живописные картины природы, тайга, неприступные скалы, степи, бурные реки, озеро Байкал, байкальские горы, покрытые хвойными и лиственными деревьями.
Таким образом, бурятский эпос «Гэсэр» является по сути своей гимном Человеку, гимном Земле – во имя спасения Жизни на ней.
«… Он родился – поднялся на земле целебной, питающей, с несчётными ягнятами. Он хозяином обосновался на земле целебной, врачующей, с несчётными козлятами. Он родился хозяином цветущей, прекрасной земли, С лунной стороны обдуваемой. Он родился владетелем зелёной, цветущей земли, с солнечной стороны, овеваемой…»(из эпоса «Аламжи Мэргэн»).
“Гэсэр” – это гимн любви к своей земле . “ Не допускай врага к родной земле, не жди его, но выходи навстречу, там-то он будет побежден ” – вот один из важнейших мотивов этого эпического сказания.
Бурятский народ всегда почтительно относился к окружающей среде, всегда стремился делать всё в согласии с природой. На основе именно бурятских традиций, в данном случае, на примере эпоса, учу детей бережному отношению к природе. Эти простые постулаты поведения на лоне природе должны соблюдать все:
1. В священных местах, где совершаются обряды поклонения хозяевам этих мест, нельзя убивать диких животных, нельзя рубить дерево. Здесь живут духи наших предков. В нашем селе это гора Сорготой, специальные места обрядов – Убгэтэ (у каждого рода – своё место).
2. У наших предков считалось великим грехом (ехэ сээр) рубить дерево без надобности, бросать мусор в воду, без особой надобности копать землю (просить у хозяина этого места разрешения, то есть - у духов). Основное правило, которое должно соблюдаться всеми: «Не брать у природы больше того, что требуется».
На примере традиций бурятского и русского народов подвожу детей к выводу о том, что этой народной мудрости можно и нужно следовать и в наше время.
«К тому, кто глух к природе с детства, кто в детские годы не подбирал выпавшего из гнезда птенца, не открыл для себя красоты первой весенней травы, к тому потом с трудом достучится чувство прекрасного, чувство поэзии, а может быть и простая человечность» - В.А.Сухомлинский.
Перечень основной и дополнительной литературы
Гэсэр (Гесер, Геcap, Kecap ) - персонаж тибетских мифов и мифов монгольских народов, включая (Абай Гесер хубун ), а также ряда тюркских (салары, жёлтые уйгуры, тувинцы, алтайцы) и тибето-бирманских народностей.
Гэсэр - герой эпических сказаний и поэм, объект развитого религиозно-мифологического культа. Первоначальное ядро сказания, по-видимому, сложилось в северо-восточном Тибете. Согласно сказаниям о Гэсэре, в государство Лин, которое не имело правителя, был послан один из трёх сыновей небесного владыки. Он возрождается в Лине в семье одного из князей безобразным, сопливым ребёнком по имени Джору. Его преследует дядя по отцу Тхотун (монг. и калм. Цотон, Чотон , . Сотой, Хара Зутан ). В детстве мальчик проявляет чудесные способности, уничтожает различных демонов, одерживает победу в конном состязании за обладание красавицей Другмо (Рогмо-гоа, Урмай-гохон), троном и сокровищами Лина. Затем он получает с неба чудесного скакуна, обретает свой истинный величественный облик и имя Гэсэр. Гэсэр побеждает демона севера, людоеда Лубсана с помощью супруги демона Мезы Бумджид (монг. Тумен Джаргалан , по некоторым версиям, в т. ч. монг., она - бывшая жена Гэсэра, похищенная демоном). Меза Бумджид подносит герою «напиток забвения», испив который, он остаётся на севере.
В Лине Тхотун, напрасно домогавшийся Другмо, совершает предательство, в результате на Лин нападают из соседнего государства хоры (монг. шарай-голы , бурят, шараблинские ханы ), захватывают Другмо, и она становится женой одного из хорских правителей - Гуркара (монг. Цаган Герту хан , "белоюртый хан"). Сбросив наваждение благодаря небесному вмешательству, Гэсэр спешит на родину. В облике скверного мальчишки (монг. Ольджибай ) он проникает к хорам, колдовским способом убивает Гуркара и, подчинив себе его государство, вместе с Другмо возвращается в Лин. Согласно ряду сюжетов, Гэсэр отправляется в Китай, где с помощью чудесных средств добывает себе принцессу, вызволяет свою земную мать из ада; уничтожает демонических правителей соседних стран (на севере, юге, востоке и западе), подчиняя их подданных своей власти. В монгольских сказаниях Гэсэр оживляет богатырей, павших в войне с шарайголами.
Древнейшее ядро образа Гэсэра - ниспосланный небом культурный герой, очищающий землю от чудовищ (ср. индийского Раму). В устной монгольской традиции (и в бурятской версии эпоса) за Гэсэром утвердилась репутация истребителя демонов и чудовищ (мангусов). Как правитель-избранник и даже первый человек, спустившийся с неба, Гэсэр восходит к добуддийской, бонской традиции. В ряде вариантов эпоса земной отец Гэсэра - горный дух. Учитывая связь с божеством священной горы, а также с мировой горой, Гэсэр воспринимается как правитель «центра», противопоставленный правителям окраин, борьба с которыми по существу адекватна цивилизаторской деятельности культурного героя. Иногда сам Гэсэр- властитель одной из четырёх стран света - севера. Но, по-видимому, наиболее древняя локализация Гэсэра - Крои (возможно, от Рум - иранское наименование Византии). Под влиянием индийской и буддийской мифологий отцом Гэсэра оказывается Брахма или - в ладакской (западнотибетской) версии и во всех монгольских - Индра (монг. Хормуста ; у западных бурят его место иногда занимает шаманское божество Эсеге Малан-тенгри ). По сходству функций либо внешнему облику воплощения Гэсэра (или его чудесного скакуна) близки ряду персонажей ламаистского пантеона; как божество войны Гэсэр (тиб. Далха , монг. Дайсунтенгри или Дайчин-тенгри ) иногда отождествляется с Джамсараном. Более поздним (с конца XVIII в.) является отождествление Гэсэра с богом войны в китайской мифологии - Гуань-ди.
В культовой практике Гэсэр как универсальное охранительное божество (подобно большинству божеств) выступает как покровитель воинов, защитник стад, победитель демонов, податель счастливой судьбы (в т. ч. охотничьей удачи). В шаманских призываниях Гэсэр иногда именуется бурханом или тенгри, его называют сыном неба, обитающим поверх высокой белой горной вершины в доме из облаков и туманов. В отличие от Тибета, где обожествлены также многие соратники и противники Гэсэра, у монгольских народов объектом культового поклонения является только Гэсэр.
ThankYou.ru: «Гэсэр»
Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Благодарю», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!
«Гэсэр-хан». Н. К. Рерих.
Тридцать стрел из колчанов
Извлечем и покажем.
Тридцать славилось ханов -
Об отважном расскажем.
Двадцать было ларцов,
Где хранили мы стрелы.
Двадцать было борцов,
А один - самый смелый!
Мы позвать не забыли
Старцев, живших до нас.
Стародавние были
Мы расскажем сейчас.
Как созвездия юга.
Пусть не гаснет рассказ,-
Только слезы у друга
Пусть прольются из глаз.
Будем петь до мгновенья,
Что рассвет нам принес,
Будем петь до забвенья,
До восторга и слез.
Будем петь, чтоб соседи
У окошка столпились,
Чтоб на нашей беседе
Люди в песню влюбились!
У священного дерева
Девять длинных ветвей.
Вот сказанье Гэсэрово -
Тоже девять ветвей.
Ствол у дерева серый,
Свечи в желтой листве,
А в стихах о Гэсэре -
Битва в каждой главе.
А-э-э! А-э-э!
Нам за ястребом в тучах
Почему б не погнаться?
Родословной могучих
Почему 6 не заняться?
А-э-у! А-э-у!
Перевод Семёна Липкина.
ВЕТВЬ ПЕРВАЯ
ИСТОРИЯ ЛЮДСКИХ СУДЕБ
Когда это было
Это было, когда начало
Изначальное рассветало;
Загоралось первое зарево,
Созидалось первое марево;
Не всходила еще трава,
Не звучали еще слова
В первый раз поведанной былью,
И была еще легкой пылью
Наша твердая мать-земля,
А могущественная змея
Безобидным была червяком,
Грязной глины жалким комком,
А Сумбэр-гора - бугорком;
Великанша-рыба тогда
Незаметным была мальком;
Океан, что бушует кругом,
Что волшебным богат молоком,
Был ничтожной лужей тогда;
Бурных рек не шумела вода.
Это было, когда сандал
Благовоньем не обладал,
А пятнистая самка марала
Чистой нетелью пребывала;
Пребывало в недвижной мгле
Все, что ныне растет на земле;
Исполинская лебедь была,
Словно слабый галчонок, мала;
Были грозные скакуны
Только что на свет рождены;
Не имелось в те времена
Ни обычных, ни ханских дорог;
Не гремела еще война;
Ни восточный, ни западный бог
Не знавали еще вражды;
Боевые свои ряды
Небожители не созывали,
А воители не воевали.
Это было еще до тех пор,
Как предание стало сказкою,
Как вступили в суровый спор
Краска белая с черной краскою.
Мир не знал, что на свете есть
Вековечные ссора и месть,
Не был злобным еще великан,
Небожитель Атай-Улан.
Не кружились в круженье живом
Небеса с Белым Швом, с Белым Швом.
Не кипели еще день за днем
Небеса с Белым Дном, с Белым Дном;
На страницах времен, где блестело
Все, что ныне открылось для глаз,
Исполнялось заветное дело,
Совершался поведанный сказ…
Богатыри Западных небес
Был на Западе Хан-Хурмас,
В богатырской красе боевой,
Над властителями главой:
Над пятьюдесятью пятью
Небожителями главой.
Как родился он в горнем краю,
С ним играл, веселясь и шутя,
Поднимал к подбородку дитя,
Убаюкивал и качал
И воспитывал-поучал,
Чтоб могучим рос мальчуган,
Тот отец Эсэге-Малан,
Что владыкой был девяти
Запредельных небесных стран.
Сотворил он светлую твердь,
Сотворил он и жизнь и смерть
Запредельных семи держав.
О Хурмасе начнем, сказав:
С первых дней обмывала его,
Дорогим называла его,
У груди согревала его,
Пеленала, растила его,
Чтоб возвысилась сила его,
Матушка Эхэ-Юрен,
Что была началом тепла,
Что опорой вечной была
Тысячи белых небес.
Над пятьюдесятью пятью
Небесами глава-владычица,
Утвердившая волю свою,
Чтобы мудрость могла возвеличиться,
Небожителей госпожа,
Бабушка Манзан-Гурмэ
Восседала, в руке держа
Чашу разума и добра,
Сотворенную из серебра.
Хан-Хурмас был войска главой.
С жизнью жизнь, голова с головой
С ним сроднилась Гэрэ-Сэсэн,
Разостлавшая войлок-потник,
Даровавшая света родник,
Наставлявшая сыновей,
Воспитавшая дочерей,
Не скрывавшая ясного облика,
А служило ей зеркалом облако!
Хан-Хурмас был счастливым отцом
Трех здоровых сынов-силачей,
Чернобровых трех дочерей,
Был главой тридцати и трех
Многомошных богатырей,
И трех братьев - земных царей,
И трех сотен знатных вождей,
И трех тысяч ратных людей.
Старший сын его, белый сын,
Знаменитый и смелый сын,
Обитал на вершине горной.
Был, как ястреб, конь его сер,
Был быстрее, чем ветер черный.
Богатырь Заса-Мэргэн
Много сделал хороших дел,
Много дел дурных разглядел,
Разгонял он тьму и туман,
Побеждал он зло и обман.
Средний сын его, красный сын,
Обитал на одной из вершин,
Где прозрачные облака.
Был он крепкий и сильный воин,
С шеей толстой, как у быка,
Был он телом упруг и строен,-
Мощноруких, широкоплечих,
Не страшился в сраженьях-сечах
Богатырь Бухэ-Бэлигтэ!
Младший сын его, третий сын,
Обитал среди горных теснин,
Обладал бездонным умом,
Обладал соловым конем.
Он, как беркут, на подвиг летел,-
Для великих рожденный дел,
Богатырь Хабата-Герэл.
Белоцветная старшая дочь
Всем стремилась в державе помочь.
Воскрешала она мертвецов,
Вдохновляла она храбрецов,
Исцеляла она больных,
Вразумляла она дурных,
Одаряла бедных людей,
В силачей превращала детей
И в могучих коней - жеребят.
Об Эржэн-Гохон говорят:
Для мужчин - блаженством была,
Среди жен - совершенством была!
Красноцветная средняя дочь,
Красоты своей власть утверждая,
Чувства чувствующих возбуждая,
Думы думающих пробуждая,-
Всех чистейших из всех сторон
Превзошла своей чистотою,
Целомудренной, молодою,
Дочь владыки Дуран-Гохон.
А последняя, младшая, дочь
С колыбельных дней, с первых дней
Всех прилежней была и умней,
Работящая, с доброй улыбкой
И с походкой плавной и гибкой.
Белый цвет в чистоте берегла,
И ягнят берегла без числа,
И старалась, чтоб зелень росла,
Молодая Сэбэл-Гохон.
Чтобы дальше вести рассказ,
Мы на землю взглянем сейчас.
Там трех братьев Хурмаса найдем,
Трех властителей в мире земном.
Был из младших старшим - Саргал.
Книгу белых указов держал.
Белолиц и белоголов,
Он скакал на белом коне,
Обитал он в Белой Стране,
Где дороги - белей облаков.
Средний брат жил в стране Сурагта,
Где неведома доброта,
Где дороги полны черноты,
Словно черные облака,
Где указы полны клеветы,
Словно сердце клеветника.
Обладал он черным конем
И душой с черно-мутным дном,
А на дне - и злость и обман.
Имя хана - Хара-Зутан.
С чистой, честной душой властелин,
Третий брат жил в стране Тэгэшин,
Где дороги издалека
Голубели, как облака.
Сэнгэлен был славен повсюду.
Конь его был равен верблюду.
Книга синих указов его
Почиталась, подобно чуду.
А среди тридцати и трех
Небожителей-богатырей
Всех важнее и всех смелей
Был могучий Буйдан-Улан.
Был отцом его - Холод-Буран.
Грудь его была широка,
А спина - спина смельчака.
Был он мощным и сильноруким,
Обладал он упругим луком,
В тучах тающею стрелой.
У него был скакун-иноходец,
Что меж небом летел и землей.
А второй из тех силачей
Был грозой для коварных мечей.
Был грозой для громил и задир,
Изумлял он отвагою мир.
То - Бургы-Шумар, чей отец -
Белоликий Заян-мудрец.
Был он с делом битвы знаком,
Был он самым метким стрелком.
Рядом с красной зарей, в вышине,
Над простором земных дорог,
Он скакал на гнедом коне,
Что от выстойки был тонконог.
Третий воин - строг и суров,
Третий воин - страх для врагов.
То был с крепкой костью стрелок,
То был с меткой злостью стрелок,
Чья стрела, как звезда, быстра.
Он скалу превращал в песок,
И, как пыль, рассыпалась гора,
Если гору толкал он ногой.
Был у воина конь лихой,
Масть коня - как сама заря.
Этот воин - Эржен-Шумар,
Сын Ойдбла-богатыря.
А четвертый был крепок станом,
Назывался Бэге-Буйланом.
Трепетали пред ним враги.
Был он отпрыском Бударги,
Исполина белых небес.
Все дробил он, что грязно и серо,
Все измерил, чему есть мера,
Взвесил все, что имеет вес.
Возвышаясь, подобно скале,
И сражаясь на правом крыле,
Он и левое видел крыло.
Сокрушал он подлость и зло.
Пятый, песнями знаменитый,
Был от всякой беды защитой,
Был бронею от всякой опасности.
Столько в песнях его было властности,
Что, когда он пел, вдалеке
Закипала вода в реке.
Так был звучен его напев,
Так богаты мыслью слова,
Что на голом камне трава
Разрасталась, зазеленев.
Доставлял он много услад.
Получал он много наград -
Богатырь Нэхур-Нэмшэн.
А шестой - совсем молодой
Богатырь, пятнадцати лет -
Был покрыт железной броней,
Был в кольчугу и панцирь одет.
Были мышцы его сильны.
Он, как вихрь, летел на просторе -
Обладатель могучей спины
И груди широкой, как море.
А его богатырский лук
Был изделием Бухары.
Были желтые стрелы остры.
Золотым был его колчан.
Этот воин, Эрхэ-Манзан,
Был хозяином друга-коня
Цвета крови и цвета огня.
Было тридцать и три удальца:
Если речь мы начнем о них,
Никогда не дойдем до конца.
Рассказали о шестерых,
Не забудем и остальных:
Девять сильных стояли у горна,
Девять было лихих кузнецов,
Девять молотом били упорно,
А всего - двадцать семь храбрецов.
ФОЛЬКЛОРИСТИКА
БУРЯТСКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС КАК ЭТНОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН В КОНТЕКСТЕ НЕМАТЕРИАЛЬНОГО КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ БУРЯТ
© Дугаров Баир Сономович
доктор филологических наук, доцент, ведущий научный сотрудник отдела литературоведения и фольклористики Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН 670047, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6 Е-mail: [email protected]
© Николаева Наталья Никитична
кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела литературоведения и фольклористики Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН 670047, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6 Е-mail: [email protected]
Бурятские улигеры представляют собой глубоко оригинальное, самобытное явление в контексте богатой этнокультурной традиции монгольских народов. В статье определено, что героический эпос «Гэсэр» является основным культурным феноменом Байкальского региона, выступая одним из критериев жизненности народной духовной культуры. Гэсэриада проявила себя как форма этнического самосознания и национальной консолидации, органично и всесторонне связанная с сердцевиной народного духа и его творческим проявлением во времени и пространстве. Отмечено, что выдающиеся ученые-монголоведы были едины в высокой исторической оценке бурятского героического эпоса в целом, в частности Гэсэриады, что говорит о значимости этого эпического памятника в идентификации культурного наследия бурятского народа в контексте центральноазиат-ской цивилизации. Таким образом, «Гэсэр» рассматривается как самобытный, вполне самостоятельный и уникальный феномен, определяющий духовный облик народа, его создавшего. Ключевые слова: эпос, улигер, монгольские народы, буряты, этнокультурная традиция.
THE BURYAT HEROIC EPIC AS ETHNO-CULTURAL PHENOMENON
IN THE CONTEXT OF INTANGIBLE CULTURAL HERITAGE OF THE BURYATS
DSc, A/Professor, leading scientific researcher of the Department of literature and folklore, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies Siberian Branch, Russian Academy of Sciences 6 Sahyanovoj Str., Ulan-Ude, 670047 Russia
Natal"у a N. Nikolaeva
PhD, senior scientific researcher of Department of literature and folklore, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies Siberian Branch, Russian Academy of Sciences 6 Sahyanovoj Str., Ulan-Ude, 670047 Russia
The Buryat uligers are deeply original and distinctive phenomenon in the context of rich ethno-cultural traditions of the Mongolian people. The paper shows that the heroic epic «Geser» is a major cultural phenomenon in the Baikal region, one of the vitality criterion of folk spiritual culture. Geseriada manifested itself as a form of ethnic identity and national unity, organically and comprehensively related to the core of the national spirit and its creative manifestation in time and space. It is noted that the outstanding sci-entists-mongolists were united in a high historical assessment of the Buryat heroic epic as a whole and particularly Geseriada, that says about the significance of this epic in the identification of cultural heritage of the Buryat people in the context of Central Asian civilization. Thus, «Geser» is regarded as a distinctive, fully independent and unique phenomenon defining the spiritual image of the people who created it. Keywords: epic, Mongol peoples, the Buryats, ethnic and cultural tradition.
Фольклорная традиция бурят занимает достойное место в мировом этнокультурном пространстве, будучи тесно связанной с древними натурфилософскими, мировоззренческими, этико-эстетическими
представлениями. Фольклор как органический компонент духовной культуры адекватно реагирует на изменяющиеся условия жизни своих создателей, исполнителей и хранителей. На современном этапе устное народное творчество бурят, как и многих народов мира, переживает сложные, неоднозначные и во многом необратимые процессы трансформации, нивелирования и даже полной утраты некоторых жанров, что обусловлено кардинальными изменениями исторического, социально-культурного, геополитического характера в обществе. Фольклорные жанры все чаще остаются невостребованными, вследствие чего теряются уникальные традиции сказывания, устной передачи информации. Их заменяет массовая культура - профессиональное искусство, Интернет, телевидение, мировая литература. Исчезновение традиционных форм фольклора - явление повсеместное, выражающееся в распаде жанровых особенностей, дегрессии сюжетов и образов, «модернизации» и унификации исполнения и в целом форм выражения (и не всегда в лучшую сторону), переосмыслении традиционных элементов. Но, тем не менее, это не исключает отдельных позитивных новаций и может сопровождаться в определенных условиях выходом некоторых жанров на новый уровень бытования и распространения в народной среде. При этом следует отметить, что некоторые жанры показывают удивительно высокую живучесть и даже продуктивность в рамках современного фольклорного процесса, сохраняя почти все основные жанромаркирующие признаки и особенности. К таким жанрам, к примеру, можно отнести песни, благопожелания, устные рассказы, обрядовую и афористическую поэзию.
Особое место в ряду образцов устной народной поэзии бурят принадлежит героическому эпосу. Бурятский героический эпос уникален по своему архаичному происхождению, богатству языка, оригинальному содержанию, сюжетно-композиционным и поэтическим особенностям. Выдающийся монголовед акад. Б. Я. Владимирцов писал, что бурятские улигеры - это «настоящие эпопеи, не уступающие эпопеям других народов мира», являющиеся результатом долгой и сложной творческой жизни народа . Во многом благодаря улигерам буряты сохраняли свое этническое самосознание и самоидентификацию, духовную культуру, язык.
В архаических улигерах бурят можно найти отображение многих сторон их жизни, быта, нравов, психологического склада, художественно-эстетических и религиозно-философских воззрений, ранней мифологической системы представлений, можно обнаружить комплекс родовых и даже дородовых норм предписанного поведения, систему идей, имеющих наивысшее ценностное значение для общества, реализацию представлений об идеальных социальных отношениях и идеальном представителе социума, воплощающем их в жизнь.
Улигеры отразили наиболее значимые исторические события прошлых эпох, находясь в тесной связи со всеми общественно-политическими процессами, происходившими на протяжении длительного времени, с процессом исторического развития бурятского народа. Но все же эпос - не хроникальное изложение, не адекватное зеркало действительности, это художественное, поэтически переработанное, отшлифованное во временной протяженности отражение этих событий.
Возможно, первые образцы устной эпической поэзии появились еще в эпоху первобытного общества. Исследователи не раз обращались к этому вопросу. Так, А. И. Уланов зарождение и формирование древнейшего ядра стадиально ранних улигеров эхирит-булагатской группы относил к середине I тысячелетия н.э. . В другой, более поздней по времени работе он писал: «Основные древние компоненты, общие с монгольскими и ойратскими, оформились, вероятно, уже во второй половине I тысячелетия, возможно, даже тогда, когда по существу и не было еще бурятских родов, но окончательно сформировался эпос к концу I тысячелетия» .
М. П. Хомонов доказывал, что эпос существовал у всех монгольских народов ранее второй половины I тысячелетия н. э. в условиях разложения материнского рода и возвышения отцовского, далее вбирая в себя черты последующих эпох . Он утверждал, что и Гэсэриада существовала у всех монгольских народов ранее второй половины I тысячелетия н. э. .
Н. О. Шаракшинова считала, что зарождение героического эпоса бурят и монголов происходило ранее Х!-ХП вв., хотя, разумеется, часть эпических произведений формировалась и в последующие столетия. Она доказывала это предположение рядом фактов, в частности сохранившимися отрывками эпических произведений в древнейших монгольских памятниках - «Сокровенное сказание монголов», «Алтан Тобчи» и др.: «Целые строфы из эпоса, обнаруживаемые в «Сокровенном сказании», свидетельствуют о довольно высоком уровне развития героико-эпической традиции монгольских народов, зародившейся еще до XII столетия» .
Взгляды названных ученых позволяют предположить, что, по всей вероятности, основное ядро бурятских улигеров, т. е. мифологические воззрения, вошедшие в него, отдельные эпические сюжеты и мотивы, могли возникнуть в I тысячелетии н. э., в эпоху, когда материнский род утрачивал свою
главенствующую роль и заменялся приоритетом отцовского рода. И хотя древние формы эпоса не дошли до наших дней, основные сюжетообразующие мотивы бурятских улигеров довольно отчетливо отразили эту переломную эпоху в жизни родового общества. В дальнейшем формировалась устойчивая структура улигеров, разрабатывались новые оригинальные сюжетные ходы и художественные приемы, вырабатывался самобытный стиль и язык.
Вершиной многогранного устного эпического творчества бурятского народа и вместе с тем выдающимся памятником мирового масштаба является эпос «Гэсэр». Главное отличие и уникальная особенность бурятской Гэсэриады в том, что она бытовала не как литературное произведение в прозаической форме, как, например, у монголов, а являлась великолепным образцом поэтической традиции, передававшимся на протяжении многих веков и поколений исполнителей исключительно устным путем.
Известны эхирит-булагатская и унгинская версии бурятской Гэсэриады, которые в свою очередь имеют многочисленные варианты. Унгинская версия, записанная И. Н. Мадасоном от знаменитого сказителя Пёохона Петрова (объемом в 12536 стихов) и опубликованная в переводе и с комментариями А. И. Уланова , имеет параллели с монгольским книжным прозаическим вариантом и, по мнению многих исследователей, попала в эпическое творчество унгинских бурят через посредство родов, бежавших из Монголии в Приангарье из-за притеснений, войн, феодальных междоусобиц в XIV-XVII вв. А. И. Уланов отмечал, что унгинские версии «Гэсэра» на почве эпоса, существовавшего у бурят Приангарья, приобрели черты, характерные для всего бурятского эпоса. «Гэсэр» оказал влияние на формирование унгинского эпоса в целом, хотя сам впитал сюжетику и поэтику бурятских ули-геров. Сходство унгинской версии с монгольской заключается главным образом в названиях глав, некоторой сюжетной близости, в именах персонажей. Возможно, источником унгинской версии был не только пекинский книжный ксилограф 1716 г., но и более древние устные версии и варианты эпоса, бытовавшие у монгольских племен. Таким образом, бурятская унгинская версия «Гэсэра» представляет собой не простое механическое заимствование, не прямое перенесение монгольского книжного варианта на бурятскую почву, а творческую переработку произведения на основе своей богатой эпической традиции. Монгольская версия послужила лишь в качестве одной из тем, попавшей извне в бурятскую среду. Буряты создали свою биографию Гэсэра, которая развертывается на фоне сотворения миров Вселенной и ее обитателей.
Образцом самобытности эпоса, великолепным примером архаичной аутентичной эпической традиции является эхирит-булагатская версия «Гэсэра», записанная у сказителя Маншуда Имегенова известным монголоведом Ц. Жамцарано. Именно эхирит-булагатская Гэсэриада сохранила в язычески первозданном стихотворном потоке, насчитывающем свыше 20000 поэтических строк, наиболее «родовые» черты изначальной тюрко-монгольской центральноазиатской эпики.
Кроме улигера «Абай Гэсэр-хубун» (10590 стихов), посвященного подвигам Гэсэра, были записаны также улигеры о сыновьях героя («Ошор Богдо-хубун» и «Хурин Алтай-хубун») , что составляет циклизованную эпопею объемом 22074 стиха, не имеющую аналогов в сибирско-центральноазиатской традиции. Акад Б. Я. Владимирцов называл эту трилогию «колоссальной бурятской эпопеей, далеко превосходящей размером «Илиаду» .
Эта же эхирит-булагатская версия в исполнении М. Имегенова была записана американским ученым-этнографом Дж. Куртином во время его поездки к прибайкальским бурятам в 1900 г. и издана девятью годами позже в США .
В работах Ц. Дамдинсурэна и А. И. Уланова архаика и самобытность именно бурятской эхирит-булагатской версии Гэсэриады получили глубокое теоретическое обоснование . По мнению С. Ш. Чагдурова, основанному на исследовании улигера М. Имегенова со стороны поэтики, образной системы и эпического стихосложения, данное произведение является убедительным подтверждением эндогенного происхождения бурятской Гэсэриады и наиболее надежной гарантией ее самобытности .
Таким образом, среди всех версий и вариантов монгольской Гэсэриады бурятская эхирит-булагатская версия эпоса М. Имегенова имеет репутацию «совершенно самостоятельной» (Ц. Дам-динсурэн), почти целиком состоящей из бурятских фольклорных сюжетов, мотивов и образов, причем стадиально-ранних, восходящих к эпохе зарождения эпоса. Эхирит-булагатский «Гэсэр» отличается большим объемом и многоплановостью сюжета, развернутым характером повествования со множеством эпизодов и персонажей. Образу Гэсэра присущи черты идеального героя-богатыря, защитника рода, отражающие общественные идеалы периода раннего средневековья, когда происходил сложный процесс консолидации родственных племен и родов предков бурят. Образ эпического бога-
тыря осмысливался в контексте реальной истории и постепенно утрачивал свою изначальную мифологическую сущность. Происходил определенный процесс в развитии художественного образа: с одной стороны, он становился эпически масштабнее, а с другой - ближе и понятнее людям как непобедимый воин, борец против внешних врагов и защитник родной земли .
Мифы о небожителях, которыми насыщены бурятские версии Гэсэриады, отличаются многослой-ностью, представляющей причудливое отражение многовекового пути эволюции мифологических представлений. Сакрализованная информация пронизывает теонимию персонажного ряда действующих в эпосе богов, небесную и земную топографию, символику обрядовых действий, совершаемых эпическими героями и имевших в древности, по всей вероятности, сугубо магический характер. Даже фантастические образы чудовищ-мангадхаев содержат реминисценции теологического происхождения, восходящие к «мифологической эпохе» и обнаруживающие параллели в древних культурах евразийского круга.
Ознакомившись с репертуаром сказителей из разных районов этнической Бурятии, можно с уверенностью сказать, что эпос о Гэсэре был наиболее популярным и распространенным в многочисленных вариантах и версиях образцом устного народного творчества. Он органично связан со всей эпической традицией бурят - от отображения жизни «полуохотничьего, полускотоводческого народа» в ее зачастую архаичных проявлениях до описания богов шаманистского пантеона, играющих большую роль в повествовании. Персонажный ряд Гэсэриады, ее мотивы и образы имеют соответствия во многих бурятских улигерах, образуя единое эпическое целое, основанное на единой поэтико-стилевой традиции. Таким образом, бурятский «Гэсэр» как грандиозная эпопея, построенная по типу всех героико-эпических произведений бурят-монголов, является целиком плодом эпического творчества бурят-монголов и национальным эпическим произведением бурят-монголов .
Ученые-исследователи бурятского эпоса едины в своей оценке относительно самобытности и народности бурятской Гэсэриады, что говорит о значимости этого эпического памятника в идентификации культурного наследия бурятского народа в контексте центральноазиатской цивилизации. Вполне закономерно, что это героическое сказание, бытовавшее практически по всей территории Прибайкальского региона в течение многих столетий, оказало влияние на менталитет бурят, формирование их национального самосознания.
Подводя итог, можно сказать, что бурятский героический эпос и, в частности, улигеры о Гэсэре являются глубоко оригинальными и уникальными произведениями устного народного творчества, выражением нравственных и эстетических идеалов древнебурятского общества, своего рода энциклопедией народного бытия. Прошлое и настоящее, особенно 21 -й век с его признаками тотальной глобализации, убеждают нас в том, что эпос «Гэсэр», заключающий в себе целый мир традиционных, во многом сакральных, непреходящих ценностей, имеет субстанциональное значение для идентификации национальных основ духовного наследия бурятского народа.
Литература
1. Абай Гэсэр-хубун: Эпопея (эхирит-булагатский вариант). - Улан-Удэ, 1961. - Ч. 1. - 230 с.
2. Абай Гэсэр-хубун: Эпопея (эхирит-булагатский вариант). - Улан-Удэ, 1964. - Ч. 2. - 232 с.
3. Абай Гэсэр. - Улан-Удэ, 1960. - 314 с.
4. Абай Гэсэр Могучий. Бурятский героический эпос. - М., 1995. - 526 с.
5. Владимирцов Б.Я. Монголо-ойратский героический эпос. - Пг.; М., 1923. - 254 с.
6. Дамдинсурэн Ц. Исторические корни Гэсэриады. - М., 1957. - 239 с.
7. Поппе Н.Н. Об отношении бурят-монгольского Гэсэра к монгольской книжной версии // Записки ГИЯЛИ. -Улан-Удэ, 1941. - Вып. 5-6. - С. 7-19.
8. Уланов А.И. К характеристике героического эпоса бурят. - Улан-Удэ, 1957. - 171 с.
9. Уланов А.И. Бурятский героический эпос. - Улан-Удэ, 1963. - 220 с.
10. Хомонов М.П. Бурятский героический эпос «Гэсэр»: эхирит-булагатский вариант. - Улан-Удэ, 1976. -187 с.
11. Хомонов М.П. Монгольская Гэсэриада. - Улан-Удэ, 1989. - 128 с.
12. Чагдуров С.Ш. Стихосложение бурятской Гэсэриады. - Улан-Удэ, 1984. - 124 с.
13. Шаракшинова Н.О. Героико-эпическая поэзия бурят. - Иркутск, 1987. - 304 с.
14. Curtin J. A Journey in Southern Siberia. The Mongols, their Religion and their Myths. - Boston, 1909. 319 p.
1. Abaj Geser-hubun. Epopeya. (Ehirit-bulagatskij variant). Ch. I. . Ulan-Ude, 1961. 230 p.
2. Abaj Geser-hubun. Epopeya. (Ehirit-bulagatskij variant). Ch. II. . Ulan-Ude, 1964. 232 p.
3. Abaj Geser . Ulan-Ude, 1960. 314 p.
4. Abai Geser Moguchij. Buryatskij geroicheskij epos . Moscow, 1995. 526 p.
5. Vladimirtsov B. Ya. Mongolo-oiratskij geroicheskij epos . Petrograd, 1923. 254 p.
6. Damdinsuren Ts. Istoricheskie korni Geseriady . Moscow, 1957. 239 p.
7. Poppe N. N. Ob otnoshenii buryat-mongol"skogo Gesera k mongol"skoj knizhnoj versii . Zapiski GIALI. Vyp. 5-6 - Proceedings of SILLI. Issue 5-6. Ulan-Ude, 1941. Pp. 7-19.
8. Ulanov A. I. K kharakteristike geroicheskogo eposa buryat . Ulan-Ude, 1957. 171 p.
9. Ulanov A. I. Buryatskij geroicheskij epos . Ulan-Ude, 1963. 220 p.
10. Khomonov M. P. Buryatskij geroicheskij epos «Geser»: ekhirit-bulagatskij variant . Ulan-Ude, 1976. 187 p.
11. Khomonov M. P. Mongol"skaya Geseriada . Ulan-Ude, 1989. 128 p.
12. Chagdurov S. Sh. Stihoslozhenie buryatskoj Geseriady . Ulan-Ude, 1984. 124 p.
13. Sharakshinova N. O. Geroiko-epicheskaya poezya buryat . Irkutsk, 1987. 304 p.
14. Curtin J. A Journey in Southern Siberia. The Mongols, their Religion and their Myths. Boston, 1909.
