Рене, молодой человек знатного рода, поселяется во французской колонии в дебрях Луизианы, среди индейского племени начезов. Прошлое его окутано тайной. Склонность Рене к меланхолии заставляет его избегать общества людей. Исключение составляют лишь его приёмный отец, слепой старец Шактас, и миссионер форта Розали отец Суэль. Тщетно, однако, они пытаются узнать у Рене причины его добровольного бегства. В течение нескольких лет Рене скрывает свою тайну. Когда же, получив некое письмо, он стал избегать обоих своих старых друзей, они убедили его открыть им свою душу.
На берегу Миссисипи Рене решает наконец начать свой рассказ. «Каким жалким покажется вам моё вечное беспокойство!» - говорит отцу Суэлю и Шактасу Рене, «молодой человек, лишённый силы и доблести, обретающий свои страдания в самом себе» и жалующийся только на беды, которые он сам себе причинял.
Его рождение стоило жизни матери. Он воспитывался вдали от родительского крова и рано проявил горячность натуры и неровность характера. Рене чувствует себя свободно только в обществе сестры Амели, с которой тесными и нежными узами его связывает сходство характеров и вкусов. Их объединяет также некая печаль, таящаяся в глубине сердца, свойство, дарованное Богом.
Отец Рене умирает на его руках, и молодой человек, впервые ощутив дыхание смерти, задумывается о бессмертии души. Перед Рене открываются обманчивые дороги жизни, но он не может выбрать ни одной из них. Он испытывает искушение укрыться от мира, размышляя о блаженстве монастырской жизни. Вечно охваченные тревогой жители Европы воздвигают для себя обители тишины. Чем больше смятения и суеты в человеческом сердце, тем более влекут уединение и мир. Но по свойственному ему непостоянству, Рене изменяет своё намерение и отправляется в путешествие.
Вначале он посещает земли исчезнувших народов, Грецию и Рим, но вскоре ему надоедает «рыться в могилах» и открывать для себя «прах преступных людей и дел». Ему хочется знать, больше ли добродетели и меньше ли несчастий у живых народов. Особенно старается Рене узнать людей искусства и тех божественных избранников, что прославляют богов и счастье народов, чтят законы и веру. Но современность не показывает ему красоты так же, как древность не открывает истины.
Вскоре Рене возвращается на родину. Когда-то в раннем детстве ему довелось увидеть закат великого века. Теперь он миновал. Никогда ещё ни с одним народом не происходило перемены столь удивительной и внезапной: «возвышенность духа, почтение к вере, строгость нравов сменились изворотливостью ума, неверием и испорченностью». Вскоре в своём отечестве Рене чувствует себя ещё более одиноким, чем в других странах.
Расстраивает его и необъяснимое поведение сестры Амели, покинувшей Париж за несколько дней до его приезда. Рене принимает решение поселиться в предместье и жить в полной безвестности.
Поначалу ему доставляет удовольствие существование человека никому не ведомого и ни от кого не зависящего. Ему нравится смешиваться с толпой - огромной человеческой пустыней. Но в конце концов все это становится для него невыносимым. Он решает удалиться на лоно природы и там закончить своё жизненное странствие.
Рене сознаёт, что его порицают за непостоянство вкусов, обвиняют в том, что он непрестанно мчится мимо цели, которой мог бы достигнуть. Одержимый слепым влечением, он ищет некоего неизведанного блага, а все завершённое не имеет ценности в его глазах. И совершенное одиночество, и беспрестанное созерцание природы приводят Рене в неописуемое состояние. Он страдает от избытка жизненных сил и не может заполнить бездонную пустоту своего существования. То он испытывает состояние покоя, то он в смятении. Ни дружеские связи, ни общение с миром, ни уединение - ничто Рене не удалось, все оказалось роковым. Чувство отвращения к жизни возвращается с новой силой. Чудовищная скука, как странная язва, подтачивает душу Рене, и он решает уйти из жизни.
Однако необходимо распорядиться своим имуществом, и Рене пишет письмо сестре. Амели чувствует принуждённость тона этого письма и вскоре вместо ответа приезжает к нему. Амели - единственное существо на свете, которое Рене любит. Природа наделила Амели божественной кротостью, пленительным и мечтательным умом, женской застенчивостью, ангельской чистотой и гармоничностью души. Встреча брата и сестры приносит им безмерную радость.
Через некоторое время, однако, Рене замечает, что Амели начинает терять сон и здоровье, часто проливает слезы. Однажды Рене находит адресованное ему письмо, из которого следует, что Амели решает навсегда оставить брата и удалиться в монастырь. В этом поспешном бегстве Рене подозревает некую тайну, возможно, страстную любовь, в которой сестра не решается признаться. Он предпринимает последнюю попытку вернуть сестру и приезжает в Б., в монастырь. Отказываясь принять Рене, Амели разрешает ему присутствовать в церкви во время обряда её пострижения в монахини. Рене поражён холодной твёрдостью сестры. Он в отчаянии, но вынужден покориться. Религия торжествует. Срезанные священным жезлом, падают волосы Амели. Но, чтобы умереть для мира, она должна пройти ещё через могилу. Рене преклоняет колена перед мраморной плитой, на которую ложится Амели, и внезапно слышит её странные слова: «Боже милосердный благослови всеми дарами твоими брата, не разделявшего моей преступной страсти!» Такова ужасная правда, которую открывает наконец Рене. Рассудок его мутится. Обряд прерывается.
Рене испытывает глубокое страдание: он стал невольной причиной несчастья сестры. Горе для него теперь - постоянное состояние. Он принимает новое решение: покинуть Европу. Рене ждёт отплытия флота в Америку. Часто бродит он вокруг монастыря, где укрылась Амели. В письме, полученном им перед отъездом, она признается, что время уже смягчает её страдания.
На этом повесть Рене заканчивается. Рыдая, он протягивает отцу Суэлю письмо настоятельницы монастыря с известием о кончине Амели, заразившейся опасной болезнью в то время, как она ухаживала за другими монахинями. Шактас утешает Рене. Отец Суэль, напротив, даёт ему суровую отповедь: Рене не заслуживает жалости, его горести, в полном смысле слова, - ничто. «Нельзя считать себя человеком возвышенной души только потому, что мир тебе кажется постылым». Всякий, кому даны силы, обязан посвятить их служению ближнему. Шактас убеждён, что счастье можно найти только на путях, общих для всех людей.
Спустя немного времени Рене погибает вместе с Шактасом и отцом Суэлем во время избиения французов и начезов в Луизиане.
Барон Франсуа-Рене де Шатобриан — французский писатель, историк и политический деятель, один из основателей романтизма во французской литературе, родился 4 сентября 1768 года в Сен-Мало, ныне регион Бретань.
Франсуа-Рене де Шатобриан принадлежал к древнему, но обедневшему и постепенно угасавшему бретонскому роду, история которого восходила к эпохе крестовых походов и правления Людовика Святого (1214 — 1270). Коммерческие успехи отца Франсуа-Рене позволили в 1771 приобрести средневековый замок Комбург, где мальчик провел свое детство, красочно описав царившую там мрачную атмосферу в "Замогильных записках". Франсуа-Рене получил классическое образование в Дол де Бретань, учился в иезуитском коллеже в Рене и Динане математике, и даже собирался стать священником, но в конце концов выбрал военную карьеру, получив в 1785 патент младшего лейтенанта Наваррского полка, а через 2 года звание капитана. К этому времени Франсуа-Рене де Шатобриан уже был сыт военной жизнью по горло и в 1788 перебрался в Париж. Благодаря старшему брату Шатобриан вошел в литературный круг, где тогда царили Андре Шенье, Жан де ла Арп, Луи де Фонтану. В 1789, в год взятия Бастилия, в "Альманахе муз" появились первые стихотворения Шатобриана, но развернувшаяся на его глазах Великая Французская революция сорвала все дальнейшие литературные планы. Шатобриан, даже будучи католиком и роялистом, поначалу сочувствовал идеям революции, ибо ненавидел тиранию и деспотизм. Но разгул насилия в Париже ужаснул его настолько, что в 1791 он отправился в путешествие по северной Америке, надеясь найти там подлинную свободу и насладиться простотой и дикостью коренных племен. В течение нескольких месяцев Шатобриан странствовал как охотник вокруг Великих озер и по Миссисипи. В январе 1792 Шатобриан вернулся во Францию, чтобы присоединиться к армии роялистов у Кобленца. В 1792 при осаде Тионвиля он был тяжело ранен и еле живой добрался до Джерси.
В 1793 Шатобриан перебрался в Лондон, где жил довольно бедно, перебиваясь уроками французского языка и переводами. Живя в Англии, он познакомился с английской литературой, в частности с "Потерянным раем" Мильтона, произведением, оказавшем большое влияние на его литературное творчество. Изгнание подвигло Шатобриана к размышлениям о причинах революции и с позиции историка и философа он исследовал древние революции, сравнив их с кризисом во Франции: "Исторический опыт о революциях древних и новых в связи с французской революцией" (1797). В "Историческем опыте..." Шатобриан открыто заявил, что с помощью анализа революций прошлого возможно постичь сущность революций будущего: история движется по замкнутому кругу и все, что случилось некогда, должно повториться снова и снова. Он выступил как с осужденим деятелей Французской революции за то, что, подражая римлянам и афинянам, они выбрали для подражания неподходящие образцы, так и их противников, утверждая, что революция в значительной степени стала порождением монархии и поэтому на ней лежит отпечаток авторитаризма и централизма. Эта книга вызвала негодование среди эмигрантов-монархистов, но привлекла к Шатобриану умеренно настроенных интеллектуалов.
Шатобриан , воспользовавшись амнистией, объявленной во Франции при Консулате, вернулся в Париж в мае 1800. Смерть матери и влияние идей Луи де Фонтане вернули Шатобриана в лоно католической церкви. В 1802 он опубликовал книгу "Гений христианства", где, полагая, что французское общество погружается во мрак, защищал христанство, аппелируя не к Разуму, а к сердцу и воображению. Эта книга снискала ему славу и благослонность императора Наполеона, который в это время хотел упрочить положение католической церкви во Франции. Наполеон назначил Шатобриана секретарем папского легата и отправил его вместе с кардиналом Фешом с миссией в Рим. Одно время Шатобриан управлял областью Вале, но в 1804 снял с себя полномочия в знак протеста против казни по приказу Наполеона герцога Энгиенского. С этого времени Шатобриан жил своими литературными трудами. Собирая материалы для огромного эпического произведения "Мученики", посвященного преследованиям христиан во времена римского императора Диоклетиана, он в 1806 отправился в путешествие по Греции, Малой Азии, Палестине, Египту и Испании. Заметки, сделанные во время этой поездки, позднее стали частью сочинения "Путешествие из Парижа в Иерусалим" (1811), а испанские впечатления нашли свое отражение в романе "Приключения последнего Абенсерага" (1826). Вернувшись во Францию, Шатобриан выступил с резкой критикой Наполеона, сравнив императора с Нероном и предсказав появление нового Тацита. За этот выпад император запретил писателю появляться в Париже. Шатобриан вместе со своей женой поселился в поместье под названием "Долина волков" недалеко от Парижа, где дописал свой роман "Мученики" и начал работу над своими воспоминаниями ("Замогильные записки"). В 1811 он был избран во Французскую академию, где, однако, он смог появляться только после реставрации Бурбонов в 1814. В число близких друзей Шатобриана в этот период входили мадам де Сталь, Жозеф Жубер, и Пьер-Симон Баланш.
30 марта 1814 незадолго до капитуляции императорских войск Шатобриан издал памфлет "О Бонапарте и Бурбонах", сочинение, разошедшееся в тысячах копий и стоившее, по словам Людовика XVIII, целой армии. После реставрации монархии, Шатобриан сопровождал короля в изгнание в Гент во время Ста дней, а затем, после окончательного падения Наполеона, вернулся вместе с королем в Париж, стал пэром Франции, министром без портфеля, и вошел в Кабинет Его Величества. Однако, когда по королевскому указу от 5 сентября 1816 Палата депутатов ("Незаменимая палата") была роспущена, то Шатобриан, выступив с критикой этого решения в сочинении "Монархия согласно Хартии", был смещен с поста министра и присоединился к ультрароялистам, поддерживавшим будущего короля Карла X.
В 1817 году знаменитый писатель Рене Шатобриан
появился
в так называемом Лесном аббатстве на окраине
столицы на одном из вечеров
Жюльетты Рекамье,
к ней съезжалась вся парижская богема
. С той поры Шатобриан стал близким другом уже сорокалетней мадам
Рекамье.
Для многих ее современников, увлеченных идеалом античной красоты, мадам Рекамье казалась воплощением женственности. Ей подражали, с ней соперничали, ее любили… В первой половине XIX века она вполне заслуженно считалась одной из самых очаровательных женщин Франции.
Шатобриан, успев разочароваться в политике и семейной жизни, находил успокоение в ее обществе. В конце концов он решил больше времени отдавать литературе, и прекрасная Жюльетта стала его музой. Она оставалась рядом с ним в течение последующих двадцати лет, продолжая его любить и не требуя ничего взамен. Из-за него она частично потеряла старых друзей: писатель не любил общества… Он же в одном из писем к жене невинно вопрошал: «Как можете Вы верить этим сплетням насчет мадам Рекамье?»
Жюльетта была не только музой: благодаря своим обширным связям она смогла добиться для Шатобриана министерского портфеля, а затем назначения посланником в Англию. Воспринималось это как должное.
В конце концов терпение мадам Рекамье оказалось исчерпанным: измученная постоянными изменами Шатобриана, она вместе со своей болезненной воспитанницей уехала в Италию. А вернувшись через два года на родину, почувствовала себя окончательно исцелившейся от любви к двуличному Рене.
После убийства герцога Беррийского в 1820, Шатобриан снова принял сторону королевского двора, был послом в Пруссии (1821) и Англии (1822), и даже достиг поста министра иностранных дел (1822 — 1824). На Веронском конгрессе (1822) Шатобриан представлял интересы Франции и высказался в пользу вторжения французских войск в Испанию с целью реставрации монархии, за что и получил мандат конгресса. Несмотря на дипломатические успехи, Шатобриан вскоре покинул пост министра иностранных дел.
С 1824 Шатобриан фактически встал в оппозицию политическому режиму Людовика XVIII, выступая и как пэр Франции, и как редактор газеты с защитой свободы печати и борьбы греков за независимость, сниска широкую популярность среди либерально настроенных кругов французского общества.
Франсуа-Луи Дежюнне Мадам Рекамье в салоне монастыря Аббе о Буа. 1826
К 1820 году произошло вторичное разорение банкира Рекамье, дела которого поправились было после падения империи Наполеона. Жюльетта поселилась в монастыре. Правда, она не стала монахиней: монастырь лишь предоставил ей укрытие как знатной даме. В двух маленьких комнатах она жила вдвоем с племянницей.
После смерти короля и восшествия на престол Карла X Шатобриан снова вернулся в политику и был отправлен послом Франции в Ватикан (1827), но в ноябре 1829 ушел в оставку в связи с назначением Полиньяка премьер-министром. В 1830 после Июльской революции Шатобриан отказался поддержать правительство Луи-Филиппа, что поставило крест на его политической карьере.
Удалившись от активной политической жизни, но оставаясь критиком режима правления Орлеанской династии, Шатобриан вел уединенную жизнь, посвятив все свое время завершению мемуаров ("Замогильные записки"), и "Исторических этюдов", призванных служить введением к сочинению по истории Франции.
Изредка он навещал Жюли Рекамье в Аббатстве Буа.
Спустя тридцать с лишним лет на глазах всего города ежедневно в три часа пополудни парализованный Шатобриан приказывал нести себя в паланкине к женщине, без которой уже просто не мыслил своей жизни. Его встречала всегда приветливая и заботливая мадам Рекамье, к тому времени почти совсем ослепшая. Впрочем, и теперь в ее доме звучали стихи и музыка. «Не было таланта, добродетели, своеобразия, которые бы она не отличала, не заставила обнаружить себя»,
- свидетельствовал Сент-Бев.
Последним сочинением Шатобриана стала "Жизнь Рансе" — биография известного французского аристократа XVII столетия Армана де Рансе, основателя монашеского ордена траппистов. Шатобриан умер в Париже во время Революции 1848
Жюльетта Рекамье скончалась 5 мая 1849 года от холеры, пережив Шатобриана всего на год. По завещанию часть ее скромного имущества была передана городу Лиону.
Скульптурное изображение мадам Рекамье
http://www.greatwomen.com.ua/2008/05/06/zhyuletta-rekame/
Бальзак относился к Шатобриану с пиететом, числя его среди своих учителей, считая его мастером «литературы образов». Мнение Бальзака разделялось далеко не всеми. Стендаль, вырабатывая строгий повествовательно-реалистический стиль, видел в Шатобриане своего главного врага, носителя романтической фальши, литературного лжеца, изобретателя витиеватой напыщенности.
Однажды, в 1824 году, резко критикуя трактат Бенжамена Констана «О религии», он с убийственным сарказмом написал, что этой книге «не достает той внутренней грации, того душевного опьянения, которые отличают среди всех других, например, сочинения г-на де Шатобриана, бывшего министра. Когда во время отвлеченного и трудного спора человек перестает рассуждать и для разрешения вопроса взывает к внутреннему чувству человечества, то он должен писать умилительно — или вовсе не писать. Он должен был бы писать, как Шатобриан, открывший искусство трогать и доставлять удовольствие, высказывая ложь и сумасброднейшие нелепости, которым он сам, как это легко заметить, вовсе не верит».
Стендаль
имеет равно в виду и «Гений христианства», и другую книгу Шатобриана, которую он опубликовал в 1809 — апологию христианской религии, эпопею в прозе «Мучен
ики», его последнее большое художественное произведение. Действие эпопеи происходит в Греции и Риме III века нашей эры; перед читателем длинной и довольно унылой вереницей проходят ликующий я пирующий древний Рим, готовые ринуться на него орды варваров, терпящие неслыханные муки ради веры первые христиане, господь бог и его приближенные. Вся эта сложная, громоздкая и слишком уж театральная декорация понадобилась Шатобриану для того, чтобы поставить бок о бок умирающее язычество и нарождающееся христианство и доказать нравственное превосходство второго над первым.
biografia.r ›arhiv/franc e26.html
Романтизм почти во всех своих элементах — от разочарованного героя до любви к природе, от исторических картин до яркости языка — коренится в произведениях Франсуа-Рене де Шатобриана; Альфред де Виньи и Виктор Гюго подготовлены им. В России творчество Шатобриана было популярно в начале XIX века, его высоко ценили Батюшков и Пушкин.
Цитаты Франсуа-Рене де Шатобриана
История народов есть шкала человеческих бедствий, деления которой обозначаются революциями.
Когда свобода исчезла, остается еще страна, но отечества уже нет.
Пока сердце сохраняет желания, ум сохраняет мечты.
Аристократия проходит через три последовательных возраста: возраст превосходства, возраст привилегий, возраст тщеславия; по выходе из первого она вырождается во втором и угасает в третьем.
Вкус — это здравый смысл гения.
Юность счастлива, потому что она ничего не знает; старость несчастлива, потому что все знает.
Презрение следует расточать весьма экономно, так как число нуждающихся в нем велико.
Время не останавливается, дабы восхищаться славой; оно использует ее и несется дальше.
Если бы я имел безрассудство еще верить в счастье, я искал бы его в привычке.
Источник зла есть тщеславие, а источник добра — милосердие.
Как и почти всегда в политике, результат бывает противоположен предвидению.
Не тот писатель оригинален, который никому не подражает, а тот, кому никто не в силах подражать.
Не право рождает долг, но долг право.
Нравственные добродетели... состоят не столько в наличии достоинств, сколько в отсутствии недостатков.
Политическая неподвижность немыслима, человеческий дух должен развиваться.
Необыкновенные личности делают честь человеческому уму, но не определяют правил его бытия.
Чем более цивилизованным становится образ жизни, тем более приближаются люди к тому, какими были они вначале: наивысшей ступенью знания оказывается неведение, а вершиной искусства — природа и нравственная простота.
Когда люди не верят ни во что, они готовы поверить во все.
Без женщины мужчина оставался бы грубым, суровым, одиноким и никогда не знал бы всех тех прелестей, которые — лишь улыбки любви. Женщина обвивает его цветами жизни, как вьющиеся растения украшают своими ароматными гирляндами ствол дуба.
Попасть в милость к тирану так же опасно, как и попасть к нему в опалу.
Слава для старика то же, что алмазы для старухи — они украшают ее, но не могут сделать ее прекрасной.
Оставьте мелочную и легкую критику несовершенств во имя великой и трудной критики красоты.
Рене Шатобриан
Перевод Н.Чуйко
Приехав к натчесцам, Ренэ был вынужден взять себе жену, в соответствии с нравами индейцев; но он совершенно не жил с ней. Склонность к меланхолии увлекала его в глубь лесов; он проводил там целые дни в полном одиночестве и казался диким между дикими. Он отказывался от каждого сношения с людьми, за исключением Шактаса {Гармонический голос}, приемного отца, и отца Суэля, миссионера в форте Розалия {французская колония в Натчесе}. Эти два старца взяли большую власть над ним: первый своей мягкой уступчивостью, второй, наоборот, - крайней строгостью. После охоты на бобров, когда слепой сашем {старик или советник} рассказал Ренэ свои приключения, Ренэ никогда не желал говорить о своих. Между тем Шактасу и миссионеру очень хотелось узнать, какое горе привело знатного европейца к странному решению укрыться в пустыне Луизианы. Ренэ всегда об"яснял свой отказ тем, что его история мало интересна и ограничивается, говорил он, историей его мыслей и чувств.
Что касается события, заставившего меня поехать в Америку, прибавлял он, - то я должен хранить его в вечном забвении.
Несколько лет прошло таким образом, и старцам не удалось выведать у Ренэ его тайну. Письмо, полученное им из Европы через бюро иностранных миссий, до такой степени увеличило его грусть, что он стал избегать даже старых друзей. И они еще с большей настойчивостью стали просить его открыть им свое сердце; в эти просьбы они вложили столько вдумчивости, кротости и влиятельности, что он принужден был наконец уступить им. Итак, он условился с ними о дне, когда расскажет им не о приключениях своей жизни, так как их у него не было, но о тайных переживаниях своей души.
21-го числа того месяца, который дикари называют луной цветов, Ренэ отправился в хижину Шактаса. Он подал руку сашему и повел его под тень сассафра, на берег реки Мешасебе {настоящее название Мисиссипи или Мешассипи}. Отец Суэль не замедлил явиться на свидание. Занималась заря; на некотором расстоянии в равнине можно было заметить деревню натчесов с тутовой рощей и хижинами, похожими на пчелиные ульи. Французская колония и форт Розалия виднелись направо, на берегу реки. Палатки, дома, наполовину выстроенные, строящиеся форты, распаханные поля, Покрытые неграми, группы белых и индейцев, выявляли на этом маленьком пространстве контраст между цивилизованными нравами и дикими нравами.
К востоку, на самом горизонте, солнце начинало показываться между разрозненными вершинами Апалака, которые лазурными буквами вырисовывались на золоченых высотах неба; на западе Мешасебе катила свои волны в величественном молчании и с непостижимым размахом замыкала края картины.
Юноша и миссионер некоторое время любовались этой прекрасной сценой, жалея сашема, который не мог больше наслаждаться ею; затем отец Суэль и Шактас уселись на траву у подножия дерева; Ренэ выбрал место посередине и после минутного молчания сказал своим старым друзьям:
Начиная свой рассказ, я не могу сдержать в себе прилива стыда. Мир ваших сердец, почтенные старцы, и спокойствие окружающей меня природы заставляют меня краснеть от тревоги и волнения моей души.
Как вы станете жалеть меня! Какими ничтожными покажутся вам мои вечные беспокойства! Вы, исчерпавшие все жизненные печали, что вы думаете о юноше без сил и без добродетели, который в себе самом находит тревогу и может пожаловаться лишь на горе, которое он сам себе причиняет? Увы! не осуждайте его - он был слишком наказан!
Я стоил жизни моей матери, появляясь на свет: я был вырван из ее чрева железом. У меня был брат, которого благословил мой отец, видевший в нем старшего сына.
А я, с младенческих лет предоставленный чужим рукам, воспитывался вдалеке от отцовского крова.
Я был непреклонного нрава, с неровным характером. То шумливый и веселый, то молчаливый и грустный, я собирал вокруг себя своих юных товарищей; затем, вдруг покинув их, я садился в стороне, наблюдая за бегущим облаком или слушая, как дождь падает в древесную листву.
Каждую осень я возвращался в отцовский замок, расположенный в лесах у озера, в отдаленной провинции.
Застенчивый и натянутый вблизи отца, я чувствовал себя свободно и хорошо лишь со своей сестрой Амели. Приятная общность настроений и вкусов тесно связывала меня с ней. Мы любили вместе взбираться на холмы, плавать по озеру, бродить в лесу при листопаде: это - прогулки, воспоминание о которых еще наполняет восторгом мою душу. О, несбыточные мечты детства и родины, никогда не утратите вы вашей сладости!
Мы шли то молча, прислушиваясь к глухому завыванию осени или к шелесту сухих листьев, печально попадавшихся нам под ноги; то, увлекаясь невинной игрой, бросались в долине за ласточкой, за радугой на орошенных дождями холмах; иногда мы шептали стихи, рожденные созерцанием природы. В юности я был поклонником муз; нет ничего поэтичнее, чем сердце в шестнадцать лет, со свежестью страстей. Утро жизни, подобно утру дня, полно ясности, образности и гармонии.
В воскресные и праздничные дни я часто слыхал в лесу доносившиеся сквозь деревья звуки отдаленного колокола, призывавшего в храм людей, трудившихся на нивах. Прислонившись к стволу ивы, я слушал в молчании благочестивый шопот. Каждый отзвук металла наполнял мою наивную душу невинностью сельских нравов, спокойствием одиночества, обаянием религии и упоительной меланхолией воспоминаний моего раннего детства! О, какое бы самое плохое сердце не затрепетало при перезвоне колоколов родного гнезда, колоколов, которые дрожали от радости над его колыбелью, оповещая о его появлении в жизнь, отмечая первое биение его сердца и сообщая всем в окрестности о душевном под"еме отца и о страданиях вместе с несказанной радостью его матери! Все заключено в волшебных грезах, и которые нас уводит звон родимого колокола: религия, семья, родина и колыбель, и могила, и прошлое, и будущее.
Правда, больше чем кому-либо другому, эти глубокие и нежные мысли приходили в голову нам с Амели потому, что у нас обоих в глубине сердца таилось немного грусти: мы получили ее от бога или от нашей матери.
(1768-1848)
Младший отпрыск древнего рода, он родился 4 сентября 1768 в Сен-Мало (Бретань). Детские годы провел вблизи моря и в мрачном средневековом замке Комбург.
Отказавшись от карьеры флотского офицера, а затем и клирика, в 1768 Шатобриан
стал младшим лейтенантом Наваррского полка. Воодушевленный рассказами о великих путешественниках, он отплыл в Америку, где провел пять месяцев - с июля по декабрь 1791. Эта поездка впоследствии вдохновила его на создание главных своих произведений. Известия об аресте Людовика XVI побудили Шатобриана
вернуться во Францию. Выгодно женившись на девушке своего круга, он присоединился к армии принцев в Кобленце и принял участие в осаде Тионвиля. Оправляясь после ранения, добрался до Англии, где провел семь лет, с 1793 по 1800. Там он опубликовал свой первый труд Опыт о революциях (Essai sur les rvolutions, 1797).
Вернувшись в 1800 во Францию под чужим именем, Шатобриан уже в следующем году завоевал признание публики повестью Атала, или Любовь двух дикарей в пустыне (Atala, ou les amours de deux sauvages dans le dsert, 1801), которая выделяется своим гармоничным и живописным стилем, а также новаторским изображением страсти на фоне экзотической жизни коренных обитателей Америки. Первоначально Шатобриан намеревался включить этот роман в трактат Гений христианства (Le Gnie du christianisme, 1802), квинтэссенцию его творчества, поскольку в позднейших работах он либо развивает, либо комментирует намеченные здесь сюжеты. Основная мысль трактата состоит в том, что из всех религий христианство - самая поэтическая и человечная, более других благоприятствующая свободам, искусству и литературе. Трудно переоценить значение этой книги для романтического движения: целое поколение писателей обрело в Гении христианства неисчерпаемый источник литературных идей и вдохновения. Повесть Рене (Ren, 1802), призванная иллюстрировать "смутность страстей", в течение полувека служила моделью для меланхолических героев, которые терзаются недугом, названным впоследствии "болезнью века" ("mal du sicle").
Не довольствуясь литературной славой, Шатобриан поступил на службу к Наполеону, однако после убийства герцога Энгиенского не побоялся отказаться от должности и оставил политику вплоть до возвращения Бурбонов, которым оказал важную услугу, успев за неделю до капитуляции императорских войск издать памфлет О Бонапарте и Бурбонах (De Buonaparte et des Bourbons, 1814; рус. перевод 1814). После Реставрации Шатобриан был послом в Берлине (1821), Лондоне (1822) и Риме (1828); будучи министром иностранных дел (1823), спровоцировал войну с Испанией. С воцарением Луи Филиппа он окончательно удалился от общественной жизни.
В этот период вышла в свет его эпопея Мученики (Les Martyrs, 1809), повествующая о конфликте между христианством и язычеством во времена Диоклетиана. В поисках "местного колорита" для Мучеников Шатобриан предпринял поездку в Грецию и на Ближний Восток, поведав о пережитых впечатлениях и происшествиях в книге Путешествие из Парижа в Иерусалим (Itinraire de Paris Jrusalem, 1811). Заметки, сделанные еще в Америке, он переработал в эпопею Начезы (Les Natchez, 1826), продолжившую рассказ о жизни Рене среди диких индейцев. Для современного читателя наибольший интерес у Шатобриана представляют его Замогильные записки (Memoires d"outre tombe), созданные в 1814-1841, но опубликованные вскоре после его смерти в Париже 4 июля 1848. При всей своей неровности и сомнительной достоверности мемуары Шатобриана дают живую картину романтической эпохи.
Дисциплина: Русский язык и литература
Тип работы: Реферат
Тема: Романтизм во Франции. Творчество Шатобриана
Введение 3
Заключение 19
Список литературы 20
Введение
Судьбы французского (да и не только французского) романтизма и литературы конца ХVIII-- начала XIX вв. складывались под знаком приятия или отрицания великого социально-политического переворота Французской революции 1789 1794 гг.
Многозначительно рассуждение о революции, вложенное Ш. Нодье в уста героя повести изгнанники, написанной в 1802 -ом: «Нет, это всеобщее потрясение основ вовсе не следствие злодейского замысла, который вынашивала под покровом нескольких ночей кучка фанатиков и мятежников, это дело всех предшествующих столетий».1
Таким образом, Нодье зафиксировал существенную сторону мировосприятия своих соотечественников и современников, мировосприятия. которое развивалось в условиях общественных потрясений. Прямо или косвенно это выразилось в литературе Франции XIX столетия, ее философии, искусстве.
Менялось восприятие исторического процесса и роли человека в истории. Все французские писатели начала века, независимо, от своих политических привязанностей и симпатий почувствовали необратимость перемен, историческую связь частной судьбы с историей. Это отражалось в их творчестве, как в своеобразном зеркале.
Глубокое понимание литературных произведений этой эпохи невозможно без учета этих факторов. Это обусловливает актуальность темы данной работы, как и тот факт, что несмотря на многочисленные исследования в области литературы романтизма, остается немалое количество вопросов, исчерпывающие ответы на которые дать попросту невозможно, а следовательно, исследователю всегда будет предоставлена возможность высказаться.
Кроме того, творчество каждого представителя романтизма настолько своеобразно и индивидуально, что это само по себе предполагает актуальность анализа любой из сторон его творчества, а также рассмотрение этого творчества в контексте эпохи, что собственно и является объектом данного исследования. Мы намерены рассмотреть творчество Шатобриана как образец литературы, чье появление было детерминировано исторически, и с этой точки зрения дать краткую характеристику французскому романтизму в целом.
Для этого в данной работе использовались такие теоретические источники как учебное пособие «История зарубежной литературы» под редакцией Н.А, Соловьевой, сборник статей А.В. Карельского «От героя к человеку», а также произведения самого Шатобриана, в частности, «Замогильные записки».
Истоки и особенности французского романтизма
Как уже говорилось во введении, романтизм как литературное направление формировался под влиянием революционных преобразований и социальных потрясений. Безусловно, главнейшим из них была Великая французская революция.
Литературная жизнь Франции отчетливо демонстрировала свою зависимость от общественной борьбы. Классицизм, существовавший в течение двух веков служил пропаганде идей революции XVIII века.
После 9 Термидора, особенно в период Консульства и Империи, традиции классицизма предыдущего столетия, противопоставляются классицистским традициям XVIII века и превозносятся как искусство, будто бы поддерживающее неограниченную власть самодержцев. И все же переворот в мироотношении французов давал о себе знать в изменении концепции мира и человека, а с нею и художественного видения.
В 1796 году появляется книга Жермены де Сталь «О влиянии страстей на счастье людей и народов», в которой писательница размышляет о духовном мире, о вынужденной свободе человека, утверждая, что изучение человека в отдельности может подготовить «рассмотрение последствий их объединения в общество».2 В этой связи писательница превозносит любовь как «страсть, где меньше всего эгоизма».
В этой ранней работе Жермены де Сталь очевидно столь характерное для романтизма внимание к индивиду. В следующей книге «О литературе в связи с ее общественными установлениями» (1800) писательница усложняет и развивает свои идеи, она стремится связать рассуждения о свободной личности с нравственными устоями общества в целом, придавая при этом первостепенное значение христианству как стимулу для усовершенствования человеческого духа3.
Надо сказать, что Рене де Шатобриан, не разделяя взгляды мадам де Сталь в целом, в этом отношении развивал весьма близкую идею4, правда, по-другому интерпретируя роль христианства в духовной жизни индивида. Эта тема, так или иначе, будет основной в шатобриановском творчестве, но раскрываться она будет в духе романтизма.
Именно писатели-романтики научились воспроизводить человеческие характеры в их внутреннем, эмоциональном движении и развитии. Подчиняя действия своих персонажей романтическому пафосу произведений, творческая мысль романтиков проникала во внутренний мир человека, в его душевные переживания и стремления.
Сама реальность обусловила возникновение и победное шествие романтизма: революционные бури во Франции и Англии, национально-освободительная борьба греков, итальянцев, испанцев против иноземного владычества породили литературу возвышенных чувств и экстремальных ситуаций. И хотя Шатобриан относился к революционным идеям резко отрицательно, он не мог полностью дистанцироваться от внешнего мира, раздираемого противоречиями, от внутреннего мира личности и от необходимости отражать эти противоречия в литературных произведениях.
Религиозная направленность романтического толка была свойственна не только Шатобриану. Немецкий романтик Клеменс Брентано тоже однажды обратился к самой экзальтированной религиозности и, осудив искусство вообще как греховный соблазн, сказал о своих собратьях-романтиках, что они питались одной фантазией, и она в отместку наполовину пожрала их самих.5
Но романтизм оставался собой. Ниже мы увидим это на примерах из творчества Шатобриана. Романтизм, подготовленный сентиментализмом с его культом эмоциональной рефлексии, был порождением революционных сдвигов, а позднее подпитывался разочарованием в результатах этих сдвигов, стремлением найти жизненные идеалы, более возвышенные, способные увлечь человечество, изменить человеческую натуру.
Шатобриан искал и находил эти идеалы в христианской религии, его собратья по перу, например, Беранже, в революционно-цивилизаторских устремлениях.6
Ближайшие и относительно отдаленные последствия французской революции, в условиях которой формировался романтизм, внесли бурный динамизм и острые конфликты в ход европейской истории.
В творчестве романтиков, в их мировоззрении складывалось историческое восприятие общественного процесса. С утверждением в сознании романтиков понятия историзма, с восприятием ими мира в движении связана и одна из основных идей их философского мировосприятия идея бесконечного, тоже интерпретируемая с различных точек зрения (скажем, Шатобрианом с религиозной точки зрения).
Что касается французских романтиков в целом, то к концуXVIII века Франция стала терять позиции как былая законодательница эстетических норм и вкусов в искусстве и литературе. На первый план вышли немецкие романтики, с которыми соперничали англичане.
Так продолжалось вплоть до исхода 20-х годов XIX века, когда предчувствие политических бурь вновь собрало французских писателей под знамена романтизма: Ламартина, Виньи, Гюго.
Таким образом, одной из особенностей французского романтизма можно считать его политизированность, нацеленность на актуальные проблемы, даже если действие литературного произведения относится в прошлое. Это отличает французский романтизм от немецкого, в большей степени ориентированного на мир, исключительно внутренний, на бури, бушующие в душе индивида, а не вне его, из-за чего в немецкой литературе превалировали мистические мотивы.
Французские романтики не отказывались от исследования человеческой души, но их интересовало главным образом отражение в этой душе внешнего мира, они не признавали самодостаточности индивида как такового.
Творчество Шатобриана в контексте эпохи
Франсуа Рене де Шатобриан, родившийся в 1768 г., был младшим сыном в обедневшей, но весьма знатной дворянской бретонской семье, тесно связанной с аристократической средой.
Как и многие молодые люди той эпохи, он испытал на себе влияние просветительских идей, поэтому, прибыв в Париж с намерением сделать военную карьеру, довольно критически отнесся к коррупции двора и церкви, увлекся книгами Руссо и сам вознамерился написать произведение во славу патриархальной простоты и «естественного», не тронутого порочной цивилизацией человека.
Однако идеи Руссо произвели на него все же, видимо, не такое впечатление, как на Робеспьера и его соратников, поскольку революцию Шатобриан не принял. Вряд ли здесь можно говорить только о сословном менталитете, если учесть, что вместе с безвестным провинциальным адвокатом из Арраса у руля революции стоял, например, наследник одной из знатнейших фамилий Франции Оноре де Мирабо7, не говоря уж о знаменитейшем из инсургентов маркизе де Лафайете.
Шатобриан сначала покинул Францию, отправился в Америку, но в отличие от Лафайета, всего лишь в географическую экспедицию. В 1792 г. он вернулся на родину, примкнул к контрреволюционерам, вступил в армию принца Конде, а затем эмигрировал в Англию, где провел около восьми лет. Там он написал прославивший его в среде эмиграции «Опыт о революциях» (1797), проникнутый глубокой враждебностью к недавним потрясениям во Франции.
Вскоре Шатобриан начинает работу над самым известным своим философским сочинением «Гений христианства», законченный в эмиграции, но изданный только после возвращения автора во Францию в 1802 г.
Это огромный трактат, в котором Шатобриан надеялся вернуть престиж католицизму, дискредитированному, по его мнению, просветителями. В этой связи он уделяет большое внимание эстетической ценности христианской религии, обращающей взор художника к сложности внутреннего мира человека и подтверждающей всемогущество Бога величием своих обрядов, великолепием архитектуры, торжественностью картин природы.
Но отношения с церковью все же не сложились: с точки зрения блюстителей веры, догматы христианства истолковывались в «Гении христианства» слишком субъективно, чрезмерно много места уделялось эмоциям, вызванным торжественностью богослужения, архитектурой храмов и прочими чисто внешними аксессуарами.
Но для нас небезынтересно то, что одним из важных положений трактата, обосновывающих преимущество христианства перед политеизмом, является сопоставление поэтов-язычников и христианских писателей.
Шатобриан приводит множество примеров в подтверждение свой правоты, показывая, что христианство означало новый подход к изображению человека, поскольку обратило внимание на сложный, противоречивый внутренний мир личности.
Выдвигая идею «смутности страстей», автор «Гения христианства», по сути, формулирует основополагающий принцип романтизма субъективность. По ходу рассуждений дают о себе знать и другие, тоже присущие романтизму особенности, например, восхваление величия природы и пробуждаемых ею эмоций. Правда, в трактате эта тема подается как наглядное проявление всемогущества Бога. Той же цели подчинены похвалы великолепию старинных соборов, построенных людьми во славу Творца.
Для темы нашего исследования наибольший интерес представляет второй раздел книги, связанный с рассмотрением поэтики христианства.
Анализируя эпические поэмы, сравнивая их сюжеты с сюжетами мифологическими, Шатобриан полагает, что христианское понятие «чудесного» сменяет языческую фантастику и что возвращение к человеку, к внутреннему миру личности, делает поэзию богаче, интереснее и значительнее.
Категория страстей анализируется писателем в полном соответствии с теми изменениями, которые произошли в человеческом обществе после принятия христианства. Здесь необходимо отметить две важные мысли, которые формулирует Шатобриан: мысль о нравственном содержании страсти в новое время (гордость была достоинством в языческие времена, а для христианина это недостаток), а также уже упоминавшееся нами положение о «смутности» страстей, которое является основополагающем при характеристике романтического героя.
Мысли о причинах глубокой меланхолии, беспредельной горечи и скрытого беспокойства человека подкрепляются многочисленными примерами из литературы, что не мешает Шатобриану создать собственные иллюстрации к тезису о «смутности страстей» в жанре повести-исповеди («Рене» и «Атала»).
Положения, изложенные в них логично, эмоционально и поэтично, позволяют говорить о романтическом мировосприятии автора. А между тем Шатобриан не считал себя новатором в области поэтики. Десятилетнем позже, в пояснениях к роману «Мученики» (1809) он писал: «Я не хочу ничего менять, не желаю что-либо обновлять в литературе... я обожаю древних, считаю их своими учителями и преклоняюсь перед принципами, установленными Аристотелем, Горацием и Буало»8.
Но преклонение перед «Илиадой» не означает тождества шатобриановской прозы с древней эпопеей.
Сюжет «Атала» автор определяет как «любовь двух влюбленных, шествующих по пустынным местам и беседующих друг с другом». «Атала» названа автором «своего рода поэмой, наполовину описанием, наполовину драмой», что свидетельствует о сознательном нарушении классицистского принципа единообразия стиля.
Идея синтеза поэтических форм уточнена в последующем рассуждении об отношении искусства к действительности. Трактовка Шатобрианом аристотелевского тезиса о подражании природе подчеркнуто полемична. Она направлена против Вольтера, Руссо, т. е. против того понимания правды в искусстве, которое бытовало в просветительских теориях и художественной практике. В предисловии осуждается обилие «нудных деталей» (вплоть до описания спальных халатов или ночных колпаков), а главное противопоставляются мыслящая личность и «прекрасная природа», вызывающая не просто слезы (как, по утверждению Шатобриана, требовал Вольтер), а чувство восхищения.
Таким образом, автор «Атала» защищает творчество, подчиненное законам красоты, полагая, что предшественники подобный подход недооценивали. Прав ли и последователен был он сам? Начнем с того, что два прославивших его произведения «Атала» и «Рене» были включены в «Гений христианства» в качестве примеров, наглядно демонстрирующих общие положения трактата. И хотя «Атала» была опубликована месяцем раньше, чем «Гений христианства», не следует игнорировать дидактический замысел художественного текста.
Шатобриан писал в предуведомлении к изданию 1801 г., что задумал «Атала» еще до отъезда в Америку, но смог осуществить свое намерение только после знакомства с природой и нравами коренных обитателей этого континента. Результаты наблюдений «детали» налицо, но они романтически переосмыслены и предстоят «как нечто неведомое, странное, экзотическое». «Естественные люди» в «Атала» свирепы и преображаются в мирных поселян, лишь соприкоснувшись с европейской цивилизацией, прежде всего с христианством. Христианство, проповедником которого является «добрый священник» отец Обри, трактуется здесь в духе, не чуждом просветительскому, ибо отрицается фанатическое истолкование героиней буквы священного писания, но не эта идейная тенденция определила сюжет «Атала». Главное в повести рассказ о любви, побеждающей родственные привязанности, усвоенные с детства обычаи, страх перед наказанием. В коротком счастье девушки и Шактаса как «третий персонаж» участвует природа, то покровительствующая, то равнодушно величавая, то грозная и смертоносная. Ее проявления отвечают состоянию души молодых людей, подчеркивают значительность драматизма происходящего. И «все это выражено в необычных для читателя языковых формах от стилизации речи индейцев до лаконизма и точности, отличающих французскую словесность времен классицизма. «Авантюры», экстремальные ситуации, в которых оказываются Шактас и Атала, подчинены главной задаче обнажить драматические коллизии во взаимоотношениях героев и желание понять их внутренний мир.
По воле автора их разделяет тайна, неведомая Шактасу. Правда, в финале тайне дано логическое объяснение. Но по ходу действия эта тайна тяготеет над героями. Загадочность, как известно, один из компонентов романтического творчества.
Почти одновременно с «Атала» написана повесть «Рене», тоже служащая иллюстрацией тезисов «Гения христианства». «Рене» (вместе с «Атала») был издан в 1805 г. и первоначально не произвел особого впечатления на современников. Зато вскоре его слава оттеснила все, что было написано Шатобрианом ранее, и затмила собой более поздние его творения.
Говоря об этой повести нельзя не отметить совпадение биографических подробностей в мемуарах и в «Рене». И там и тут главный персонаж младший сын в аристократической семье, рано осиротевший, а затем потерявший и любимую сестру. Отъезд из Франции, пребывание в Америке... Сходство жизненных фактов не определило, однако, тождества характеров и судеб. В облике Рене главное «потерянность» в этом мире, чувство одиночества, вновь и вновь подтверждающееся открытие им бренности жизни, бессмысленности ее круговорота. Как и в «Атала», писатель обращается к традиционным формам повествования, с тем чтобы в корне трансформировать их. На этот раз судьба героя воспроизводится согласно распространенной в XVIII в. схеме: детство, юность, путешествия, соприкосновение с обществом сильных мира сего, личная драма. Это не означает, однако, тенденций к более глубокому освоению действительности. Эпизоды из жизни героя лишены динамичности, напоминают картины, сменяющие друг друга, чтобы подтвердить и углубить изначальное восприятие мира героем. Но выбор обстоятельств меняет масштабы трагизма судьбы героя. Рене, обычный человек, вершит суд над явлениями крупноплановыми, будь то творения античной древности, исторические события, встречи с людьми, мнящими себя «сливками общества», природа. Такого типа конфликт с окружающим миром поднимает меланхолию героя до уровня «мировой скорби». Самому писателю была близка и понятна подобная трансформация внутреннего мира героя повести, что очевидно из эпизода пребывания его на вершине сицилийского вулкана Этны: «Юноша, полный страстей, сидящий у кратера вулкана и оплакивающий смертных, жилища которых он едва различает, достоин лишь вашего сожаления, о старцы; но что бы вы ни думали о Рене, эта картина дает вам изображение его характера и его...
Забрать файл
