Макияж. Уход за волосами. Уход за кожей

Введение

Глава 1. Религии и верования

2.1 Народная религия чувашей

2.2 Чувашские боги и духи

Заключение

Примечания

Список литературы

Введение

В современном мире существует большое количество разнообразных вер и идеологий.

Религия сопровождает человечество на протяжении значительной части его истории и в настоящее время охватывает 80 % населения земного шара. И все-таки она является сферой, мало понятной и для обычных людей, и для специалистов. Причин тому много. Дать одно определение того, что же такое религия, вряд ли представляется возможным уже потому, что известно огромное количество религий прошлого и настоящего.

Понятие "религия" означат веру особый взгляд на мир, совокупность обрядово - культовых действий, а также объединение верующих людей в определенную организацию, которые вытекают из убежденности той или другой разновидности сверхъестественного.

Актуальность темы: человек изначально испытывает духовную потребность иметь целостное представление о мире. В ходе освоения действительности ему необходимо получить ответы на вопросы о том, что же такое наш мир в целом. Народная религия чуваш - это накапливавшаяся в течение столетий духовное богатство нашего народа, его история, культурное достояние.

Возникает актуальная потребность выявление этих скрытых мировоззренческих констант и определение форм их осознания народом. В современный период для духовной жизни общества и народа важно изучение религии так, как особую значимость сегодня приобретает проблема сохранения этнических ценностей.

Цель: рассказать о религиозных верованиях чувашского народа.

.выяснить взаимосвязь чувашских религий с религиями других народов.

2.изучить религиозные верования чувашского народа

.рассказать об основных верованиях чувашского народа.

Научная значимость

Практическая значимость

Объект: религия как языческие верования чувашей

Работа состоит из введения, двух глав, четырех параграфов, заключения, списка литературы.

Глава 1. Религии и верования

1.1 Исторические формы религиозных верований. Структура и функции религии

Основным определяющим признаком религиозного характера тех или иных представлений является их связь с верой в сверх естественное - нечто стоящее вне законов материального мира, не повинующееся и противоречащее им. Сюда входит, во-первых, вера в реальное бытие сверхъестественных существ (богов, духов), во-вторых, вера в существование сверхъестественных связей между естественными явлениями (магия, тотемизм) и, в-третьих, вера в сверхъестественные свойства материальных предметов (фетишизм).

Вера в сверхъестественное характеризуется следующими основными моментами:

) убежденностью в реальном существовании сверхъестественного (в отличие от других форм фантастического мышления, например искусства где так же часто встречаются фантастические образы и события, но они не выделяются за реальностью);

) эмоциональным отношением к сверхъестественному - религиозный человек не только представляет себе сверхъестественный объект, но и переживает свое отношение к нему;

) иллюзорной деятельностью, являющейся неотъемлемой частью всякой более или менее массовой религии. Поскольку религиозный человек верит в способность сверхъестественных существ, сил или свойств положительно или отрицательно влиять на его жизнь, всякая религия включает в себя определенные предписания поведения верующего по отношению к сверхъестественному, реализующееся в религиозном культе.

Итак, вера является центральной мировоззренческой позицией и одновременно психологической установкой всех религий. Она выражает специфическое отношение к действительным или воображаемым объектам, явлениям, при котором достоверность и истинность этих объектов, явлений принимаются без доказательств. У веры есть две стороны, или два значения. Первая сторона - это вера в кого - либо или что - либо через признание их ценности и истинности, например вера в Святую Троицу. Вторая сторона - это доверие, т.е. соединение веры с личностно - практическим отношением, подчинением сознания и поведения человека принятым на веру представлениям. Это значение сущности веры позволяет определить следующие типы:

)вера наивная, возникающая в человеке до пробуждения в нем критической деятельности разума;

2)вера слепая, вызванная страстным чувством, заглушающим голос рассудка;

)вера сознательная, состоящая в признании рассудком истинности чего - либо.

Трудность определения религии как социального феномена заключается в том, что она традиционно рассматривается как явление человеческого бытия и культуры. Поэтому каждый мыслитель определял религию, исходя из собственных воззрений. Так у И. Канта (1724 - 1804) религия является направляющей силой: "Религия (рассматривая субъективно) есть познание всех наших обязанностей как божественных заповедей" , т.е. является не просто взглядами на мир, но, по сути, жесткими требованиями, которые регламентируют человеческую жизнь, указывают человека, как именно он должен направлять и распределять свои усилия.

Русский религиозный философ и богослов С.Н. Булгаков (1871 - 1944) в работе "Карл Маркс как религиозный тип" писал: "По моему убеждению, определяющей силой в духовной жизни человека является его религия - не только в узком, но и в широком смысле слова, т.е. те высшие и последние ценности, которые признает человек над собою и выше себя, и то практическое отношение, в которое он становится к этим ценностям".

Таким образом, религия есть мировоззрение, основанное на вере в существование Бога, сверхъестественных сил, управляющих миром.

Первые религиозные представления наших предков тесно связаны с возникновением у них ранних форм духовной жизни. Видимо, это могло иметь место лишь на определенной ступени развития Homo sapiens, обладающего умением рассуждать и поэтому способного не только к накоплению и осмыслению практического опыта, но и к некоторой абстракции, трансформации чувственных восприятий в сфере духовной. Как свидетельствует наука, достижение подобного рода состояния у человека произошло около 40 тыс. лет назад.

Более 100 тысяч лет назад возникают искусство, религия, родоплеменной строй, обогащается духовная жизнь.

Крайне скудный запас знаний, страх перед неведомым, то и дело корректирующим эти скудные знания и практический опыт, зависимость от сил природы, сюрпризов окружающей среды - все это неизбежно вело к тому, что сознание человека определялось не столько логическими причинно - следственными связями, сколько связями эмоционально - ассоциативными, иллюзорно - фантастическими. В процессе трудовой деятельности (добывание пищи, изготовление орудий труда, оборудование жилища), семейно - родовых контактов (установление брачных связей, переживание рождения и смерти близких) складывались и укреплялись примитивные первичные представления о сверхъестественных силах, повелевающих миром, о духах-покровителях данного рода, племени, о магических связях между желаемым и действительным.

Первобытные люди верили в существование сверхъестественных связей между людьми и животными, а так же в возможность воздействовать на поведение животных с помощью магических приемов. Эти воображаемые связи получили свое осмысление в древней форме религии - тотемизм.

Тотемизм - некогда почти универсальная и ещё ныне весьма распространённая религиозно - социальная система, в основании которой лежит своеобразный культ так называемого тотема. Термин этот, впервые употреблённый Лонгом в конце XVIII в., заимствован у североамериканского племени оджибва, на языке которых totem означает название и знак, герб клана, а также название животного, которому клан оказывает специальный культ. В научном смысле под тотемом подразумевается класс (обязательно класс, а не индивид) объектов или явлений природы, которому та или другая первобытная социальная группа, род, фратрия, племя, иногда даже каждый отдельный пол внутри группы (Австралия), а иногда и индивид (Сев. Америка) - оказывают специальное поклонение, с которым считают себя родственно связанным и по имени которого себя называют. Нет такого объекта, который не мог бы быть тотемом, однако наиболее распространёнными (и, по видимому, древними) тотемами были животные.

Анимизм (от лат. anima, animus - душа, дух), вера в существование душ и духов, т.е. фантастических, сверхъестественных, сверхчувственных образов, которые в религиозном сознании представляются действующими во всей мёртвой и живой природе агентами, управляющими всеми предметами и явлениями материального мира, включая и человека. Если душа представляется связанной с каким-либо отдельным существом или предметом, то духу приписывается самостоятельное существование, широкая сфера деятельности и способность влиять на различные предметы. Души и духи представляются то аморфными, то фитоморфными, то зооморфными, то антропоморфными существами; однако они всегда наделяются сознанием, волей и другими человеческими свойствами. Зачатки анимистических представлений возникли в глубокой древности, возможно, еще до появления тотемизма.

В отличие от тотемизма, анимистические представления имели более широкий и всеобщий характер.

Магия - вера в существование сверхъестественных связей и отношений человека с вещами, животными, духами, устанавливаемых с помощью определенной разновидности религиозной деятельности с целью желательного воздействия на окружающий мир.

Таким образом, в сознании первобытных людей в процессе становления родового общества выработался довольно четкий, стройный и обширный комплекс ранних религиозных представлений.

С возникновением государства появились новые формы религиозных верований. Среди них различают национальные и мировые религии.

Национальные религии - это такие религиозные верования, которые охватывают своим влиянием все социальные слои населения в пределах одной национальности.

Возникают также религии, приверженцами которых становятся различные народы. Эти религии принято называть мировыми. Они появились несколько позже национальных и стали важным событием в истории религии. В мировых религиях значительно упрощен культ, нет специфической национальной обрядности - основного элемента, препятствующего распространению национальных религий среди других народов. Привлекательной для трудящихся масс в мировых религиях оказалась и идея всеобщего равенства: мужчин и женщин, бедных и богатых. Однако это равенство оказалось лишь равенством перед Богом: все могут верить в него и надеяться на потустороннее вознаграждения за страдания на земле.

В структурном отношении религия - весьма сложное социальное явление. Во всякой религии есть три основных элемента:

Религиозное сознание;

Религиозный культ;

Религиозные организации.

Религиозное сознание имеет два взаимосвязанных и в то же время относительно самостоятельных уровня: религиозную психологию и религиозную идеологию. Другими словами, религиозное сознание функционирует на идеологическом и социально - психологическом уровнях.

Религиозная психология - это совокупность представлений, чувств, настроений, привычек, традиций разделяемых верующими. возникает она стихийно, как непосредственное чувственное отражение бессилия человека перед окружающей действительностью.

Религиозная идеология - это более или менее стройная система идей, разработкой и пропагандой которых занимаются религиозные организации в лице профессиональных богословов и служителей культа.

Религиозный культ (лат. cultus - уход, почитание) - совокупность символических действий, с помощью которых верующий пытается воздействовать на вымышленные (сверхъестественные) или реально существующие объекты. К религиозному культу относятся богослужения, таинства, обряды, жертвоприношения, посты, молитвы, заклинания, ритуалы. Субъектами культовой деятельности могут быть как религиозная группа, так и отдельный верующий человек. Такая деятельность органически связана с ритуалами, представляющими собой образцы поведения по отношению к священным и сверхъестественным силам.

Религиозная организация - это объединение последователей той или иной религии, возникающие на основе общности верований и обрядов. Функции религиозных организаций состоят в удовлетворении религиозных потребностей верующих, регулировании культовой деятельности, обеспечении устойчивости и целостности данного объединения.

Функции религии.

Существует два подхода к осознанию Бога: рационалистический, с помощью разума, и иррационалистический, благодаря чувству веры.

Функции - это способы действия религии в обществе, а роль - это суммарный результат, который получается по мере выполнения ее функций. На протяжении веков основные функции религий сохранились, хотя некоторым из них придавался в большей мере эмоционально - психологический, нежели сакральный смысл. Религия с позиций научного, советского подхода осуществляется следующие основные функции:

.Мировоззренческая - создает особое миропонимание, в основе которого находится некая всемогущая сила - Мировой Дух или Разум, управляющий всеми процессами Вселенной, Земли, флоры, фауны, а также судьбами человечества и индивида.

2.Компенсирующая - дает возможность человеку путем обращения к Богу или другим сверхъестественным силам компенсировать свое бессилие и избавиться от страданий перед неблагоприятными природными, враждебными социальными силами, несчастными обстоятельствами жизни.

.Интегрирующая и дифференцирующая - может быть рассмотрена в двух противоположных аспектах. С одной стороны, это единение верующих, что было весьма важным фактором в сознании и укреплении государства. С ругой, - разделение людей по вероисповеданию.

.Регулирующая - определяет систему нравственных норм, дает морально - этические и ценностные установки, как священнослужителям, так и широкому кругу верующих. Предусматривается практика управления деятельностью индивидов, малых и больших групп в религиозно - приходских общинах, а также этносов в целом.

Религия является определенным компонентом становления человека, ее значение состоит в придании смысла ценности его существования.

1.2 Взаимосвязь с другими религиями

Мифология и религия чувашей унаследовали много черт от общетюркских верований <#"justify">чувашский религия миф верование

Согласно различным археологическим, эпиграфическим, письменным, фольклорным источникам, данным лингвистики влияние мусульманской религии на чувашей Среднего Поволжья относится к Х в. В эпоху Волжской Булгарии, Золотой Орды и Казанского ханства чуваши заимствовали отдельные религиозные представления, персидскую и арабскую религиозную лексику, формировались определённые черты языческого культа чувашей, их нравы, особенности социальной организации, складывался язычески-мусульманский синкретизм, где господствующим элементом оставался домусульманский. Некоторые чуваши даже переходили в мусульманскую веру. На всём протяжении этнокультурных контактов татар и чувашей их совместное проживание в Среднем Поволжье, некоторая близость культуры и языков являлись важнейшими факторами, способствовавшими переходу части чувашского населения в ислам. В некоторых случаях в условиях совместной жизни размывались этнические границы между чувашами и татарами, что приводило к весьма интересным результатам: например, в Свияжском уезде образовалась своеобразная группа молькеевских кряшен, в составе которых прослеживается чувашский и татарский (предположительно мишарский) этнический компонент.

В середине XVI в. Среднее Поволжье вошло в состав Русского государства. С этого времени политика христианизации местных народов стала важным фактором, влиявшим на динамику их религиозных верований и развитие этнических процессов в регионе. Так, вследствие насильственного распространения христианства часть чувашей, не принявших православной веры, обратилась в ислам, и впоследствии растворилась среди татарского населения. Начало этого процесса приходится на 40-е годы XVIII вв. Исламизация чувашей-язычников и православных чувашей была своеобразным антихристианским протестом, направленным "против национально-колониального угнетения".

В XIX в. под влиянием выше отмеченных факторов некоторые чуваши Среднего Поволжья по-прежнему переходили в ислам. В Симбирской губернии по данным архивных источников самые ранние упоминания о переходе чувашей в мусульманскую веру относятся к 30-м годам XIX века. По свидетельству жителей д. Старое Шаймурзино Буинского уезда, на рубеже 20-30-х гг. приняли ислам язычники Яргунов и Батыршин. А в 1838-1839 гг. их примеру последовали ещё пять чувашских семей. В марте 1839 г. они даже направили прошение оренбургскому муфтию с просьбой зачислить их в магометанскую веру. Прошение по просьбе чувашей написал указной мулла д. Малая Цильна Ильяс Айбетов. Желание стать мусульманами чуваши объяснили следствием "совместного жительства с татарами и короткого, всегдашнего с ними обращения, тем более, что в чувашской вере не нашли они ничего по Богослужению основательного и религиозного, при неимении духовных молитв и наставников". Вероятно, не без влияния татар-мусульман новоявленные чуваши-мусульмане оценивали новую религию как лучшую, чем прежняя языческая вера.

В мае 1839 г. архиепископ Симбирской епархии просил губернатора выяснить обстоятельства перехода в ислам чувашей-язычников д. Старое Шаймурзино, так как на основании предписания министра внутренний дел от 18 февраля 1839 г., следовало "обращать строжайшее внимание к преследованию подобных совращений.". Однако в 1843 г. Правительствующий сенат постановил прекратить преследование некрещёных чувашей, принявших магометанскую веру, оставить их на прежнем месте жительства, а мулле И. Айбетову строго внушить, чтобы впредь не привлекал язычников в ислам. Хотя в самом постановлении не говорится о причинах, побудивших Сенат принять подобное решение, но в отношении к предписанию министра внутренних дел оно выглядит непоследовательным. Вероятно, такое решение было принято на основании указа Екатерины II о веротерпимости. В целом же позиция государства в вопросах конфессиональной политики была предельно ясной и чёткой: по возможности крестить большинство нерусских народов империи и, в данном случае, в Среднем Поволжье, пресечь их исламизацию.

В августе 1857 г. под руководством удельной конторы Симбирской губернии началось крещение ещё оставшихся в язычестве чувашей. К 8 февраля 1858 г. по данным управляющего удельной конторы были обращены в христианство до тысячи чувашей-язычников. За переход в православную веру департамент уделов даровал трёхлетнее освобождение от уплаты податей и личную пожизненную свободу от рекрутства.

Однако некоторые чуваши-язычники, лишённые возможности по-прежнему исповедовать свою веру, и вопреки ожиданиям церкви и государства предпочитали перейти в ислам. Например, в селениях Городищи и Старые Татарские Чукалы Буинского уезда девять чувашей отказались креститься и скрылись у местных татар-мусульман. На все увещания священников принять православную веру они решительно заявили, что "если невозможно им уже пребывать. в язычестве, то они скорее изъявляют желание обратиться все в магометанство". Чуваши селений Старое Шаймурзино и Новое Дуваново направили прошения на высочайшее имя императора, оренбургскому муфтию и начальнику корпуса жандармов Симбирской губернии, в которых именовали себя некрещёными, исповедующими ислам, и жаловались на действия властей, принуждавших их к крещению. Чуваши просили разрешить им остаться в магометанской вере и при этом ссылались на прецедент, имевший место в 1843 г., когда язычникам д. Старое Шаймурзино якобы разрешено было исповедовать мусульманскую веру.

Жалобы о насильственном крещении также поступали от чувашей других деревень: Старые Татарские Чукалы, Средние Алгаши, Городищи и Три Избы Шемурши. При этом среди язычников, не принявших православную веру, даже появились слухи, "что будто бы правительству угодно дозволить им быть по-прежнему язычниками, или обратиться в магометанский закон.". В частности, подобные слухи распространяли крестьяне д. Средние Алгаши Данила Федотов и Семён Васильев.

Вскоре на жалобы чувашей последовало строгое распоряжение, сначала министра внутренних дел, а затем и председателя департамента уделов, разобраться в обстоятельствах насильственного крещения. 1 февраля 1858 г. помощник управляющего удельной конторы докладывал, что чуваши селений Старое Шаймурзино, Новое Дуваново, Старые Татарские Чукалы приняли православие добровольно.

Но всё же, как свидетельствуют документы того времени, жалобы на насильственное крещение были не беспочвенны. Например, 5 ноября 1857 г. в Шигалинский приказ из Симбирской удельной конторы было направлено грозное послание, в котором говорилось, что до сих пор, несмотря на распоряжение за № 1153 от 26 сентября 1857 г., многие язычники этого ведомства не были крещены. По мнению председателя удельной конторы, подобные промедления в "столь важном деле" были связаны с "совершенным бездействием и невниманием приказного головы Васильева". И ему председатель вынужден сделать "строгое замечание", чтобы впредь были приняты все необходимые меры к крещению язычников.

Уже 14 января 1858 г. управляющий Буинским отделением Симбирской удельной конторы надворный советник Каминский докладывал, что по его указанию в Шигалинском приказе начались поиски скрывающихся от крещения чувашей-язычников. Аналогичное распоряжение касалось семей двоих братьев д. Старые Татарские Чукалы Паркинского приказа, по выражению надворного советника, "упорных в своём заблуждении", "свыкшихся с исламизмом" и скрывающихся у татар. В с. Городищи в течение трёх дней Каминский и священник увещали семью чувашей перейти в православие, так как семейство их "не может [быть] терпимо" в целом христианском селении и "непременно будет выселено". Но братья отвергли все "уговоры". Один из них убежал от приказного головы и спрятался в подполе. В знак протеста он сбрил на голове волосы и стал носить тюбетейку. А другой упорно отказывался назвать своё имя, за что его по приказу надворного советника высекли розгами (40 ударов) и отправили на шесть дней на общественные работы.

Однако в Симбирской удельной конторе подобные меры были признаны "насильственными" и совершенно излишними, и в распоряжениях от 18 и 22 января 1858 г. голове Шигалинского приказа и управляющему Буинским отделением было предписано оставить в покое упорствующих язычников "до собственного их убеждения в заблуждениях".

Во время христианизации в 1857 г. чувашей-язычников Симбирской губернии не все чуваши, отказавшиеся креститься, переходили в ислам, хотя и подавали прошения с просьбой зачислить их в магометанство. В действительности, под этим предлогом некоторые из них желали по-прежнему исповедовать языческую веру. Судя по документам, самыми последовательными в стремлении стать мусульманами были семь чувашских семей в д. Старое Шаймурзино. Их них, властям, в конце концов, удалось обратить в христианство шесть семей.

Отголоски миссионерской деятельности Симбирской удельной конторы не заставили себя долго ждать. Уже в начале 60-х гг. XIX века канцелярией МВД Симбирской губернии было издано следующее распоряжение: "Крестьян Илендея Ишмулина, Махмута Илендеева, Антипа Биккулова, Абдина Аблязова, Алексея Алексеева, Матвея Семёнова и Емельяна Федотова за совращение крестьян д. Новое Дуваново и окрестных селений из православия в магометанство на основании 184, 19, 25 статьи уложения о наказаниях лишить всех прав состояния, сослать на каторжную работу в крепостях на 8 лет [.]. С отступивших от православия, взыскать льготы, которыми они пользовались в течении трёх лет, и в рекрут." По архивным документам известно, что из названных крестьян в 1857-1858 гг. Антип Биккулов и Илендей Ишмулин в прошениях в разные правительственные ведомства жаловались на насильственное обращение в православную веру. В прошении от 15 июля 1864 г. чуваши селений Средние Алгаши (Симулла Симуков и Альгиней Альгеев), Новое Дуваново (Абдюш Абдельменев) и Три Избы Шемурши (Мархеб Мульеров) просили оставить их в языческой вере, как признававших пророка Магомета. В прошении, составленном на высочайшее имя, они писали, что с давнего времени исповедуют язычество, а в 1857 году удельное начальство стало теснить их в христианство, о чём ранее они уже не раз подавали прошения с просьбой о защите. По результатам следствия, проведённого в марте 1865 г., оказалось, что трое чувашей - С. Симухов (Семён Васильев), А. Альгеев (Александр Ефимов) и М. Мульеров (Юшан Трофимов) - желают быть язычниками, и только А. Абдульменев (Матвей Семенов) намерен перейти в магометанство. Считая себя некрещёными, чуваши отказались платить обязательный мирской сбор со всех христиан религиозного прихода (94 копейки с души) и доставить строительный материал (по одному бревну из лесной дачи с трёх душ) на ремонт церкви в с. Убеи. Эти обстоятельства и стали главной причиной, побудившей чувашей подать прошение на имя императора.

В середине 60-х гг. XIX - начале ХХ века во время неоднократных "отступнических" движений крещёных татар Симбирской губернии к ним нередко присоединялись и крещёные чуваши ряда селений. Об этом свидетельствуют архивные документы и наблюдения современников. В начале ХХ в. священник К. Прокопьев писал, что крещёные чуваши селений Буинка, Сиушево, Чепкасы, Ильметьево, Чикилдым, Дуваново, Шаймурзино и Трёх-Болтаево участвовали в таких движениях и наряду с татарами ходатайствовали "об официальном разрешении им исповедовать мусульманскую веру". Так, например, старшина Кайсаровского волостного правления 25 июня 1866 г. докладывал, что в д. Новоиркеево двое крещёных чувашей присоединились к "отпавшим" крещёным татарам. Правда, один из них, Семён Михайлов, вскоре вернулся в православную веру. А Филипп Григорьев, будучи "воспитан в татарском образе жизни, не может изменить таковой и исповедовать православную веру, и желает быть магометанином". Поэтому он и состоит, по собственному признанию, в "сообществе с крещёными татарами по ходатайству".

Старокрещеные чуваши д. Чепкас Ильметьево (33 человека) в прошении от 19 марта 1866 г. на имя императора называли себя магометанами и просили оградить от притеснения властей в соблюдении мусульманских обрядов. Кроме того, как отмечал священник Малов, они называли себя ещё и "природными татарами". Лидером этих чувашей был Василий Митрофанов, проучившийся в сельской школе шесть лет и считавшийся её лучшим учеником. Он поддерживал тесные контакты с отдельными лидерами "отступнического" движения крещёных татар, и с некоторыми из них в 1866 г. был сослан в Туруханский край Восточной Сибири.

Надо сказать, что в это время кроме названных крещёных чувашей, явно перешедших в ислам, практически все жители д. Чепкас Ильметьево были склонны к "отпадению" в мусульманскую религию. В их образе жизни прослеживалось религиозное и культурное влияние татар-мусульман. Чуваши соблюдали уразу, праздновали пятницу, носили татарские костюмы и в быту разговаривали на татарском языке. В дальнейшем, большинство этих чувашей остались в лоне православной церкви, и как отмечал священник Н. Крылов, в их религиозной жизни произошли заметные изменения. Они "оставили намерение" перейти в ислам, перестали праздновать пятницу и соблюдать уразу. От окончательного отпадения в мусульманство, по свидетельству православного священнослужителя Н. Крылова, их удержали высочайшие отказы царя на просьбу "отпавших" чувашей перейти в ислам.

В отступническом движении 1866-1868 гг. также участвовали новокрещенные чуваши д. Старое Шаймурзино, обращённые в православие ещё в 1857 году. Их уполномоченный Бикбав Исменеев ездил с прошением в Санкт-Петербург. Но поездка ровным счётом ничего не дала. В столице, его и ещё крещёного чуваша Махмута Ишметьева из д. Новое Дуваново задержали и препроводили к городскому полицмейстеру. Пробыв неделю в Санкт-Петербурге, Б. Исменеев вернулся в родную деревню и, несмотря на безрезультатность поездки, сообщил односельчанам, что их дело уладилось.

По признанию участников этого ходатайства на их переход в ислам повлияли принудительное обращение в христианство в 1857 г., обстоятельства тесного и совместного проживания с татарами-мусульманами, образ их жизни, с которым они уже свыклись и, кроме того, некоторые представления о преимуществах "татарской" веры над "русской", появившиеся в чувашской среде. О последнем, в частности, красноречиво высказался Бикбав Исменеев, заявив, что "русскую веру душа не принимает, татарскую веру мы больше знаем - кругом татары, а ваша русская вера тьма - исполнять нельзя.". Крещёный чуваш Абдульмень Абдреев, крестьянин д. Чепкас Ильметьево, говорил: "Я и другие одножители мои. сошлись на улице, разговаривали о верах: татарской и русской и порешили перейти в татарскую, как признанную за лучшую.".

Но, были и такие случаи, когда чуваши, побывавшие уже в мусульманской и православной верах, возвращались в прежнюю языческую религию. Так поступил Емелий Темиргалиев участник ходатайства крещёных чувашей д. Старое Шаймурзино. На допросе от 22 сентября 1871 г. он показал, что за пять лет до этого подписал приговор Бикбаву Исменееву о ходатайствовании у царя разрешения перейти в ислам. Теперь же, он "не хочет ни татарской, ни русской веры", а желает "остаться в прежней своей чувашской вере".

В конце 60-х гг. XIX века переходы крещёных чувашей в ислам были отмечены в деревнях Елховоозёрное, Средние Алгаши, в 70-80-х гг. - в селениях Трёх-Болтаево и Большая Акса. Кроме того, по наблюдениям современников влияние мусульманской религии на крещёных чувашей Симбирской губернии имело место в деревнях Новые Алгаши, Альшихово и Тиньгаши.

Обеспокоенные исламизацией чувашей, православные священники и чиновники министерства народного просвещения во второй половине XIX - начале XX века предпринимали различные меры для ограждения крещёных чувашей от татаро-мусульманского влияния и их укрепления в православной вере. Например, в тех чувашских селениях, где население было подвержено влиянию мусульманской религии, по инициативе инспектора чувашских школ Казанского учебного округа открывались миссионерские школы. Там преподавали закон Божий, практиковалось церковное пение, читали православные книги на чувашском языке. С взрослыми учителя проводили религиозные беседы и привлекали к чтению религиозных книг и церковному пению на чувашском языке вместе с детьми. Спустя некоторое время с разрешения министерства народного просвещения в этих школах были открыты "домовые" церкви, где священниками были чуваши.

В 70-х гг. XIX века инспектор чувашских школ по Симбирской губернии И.Я. Яковлев ходатайствовал в местном православно-миссионерском комитете об открытии подобной миссионерской школы в д. Средние Алгаши. Видный чувашский просветитель считал, что в вопросе религиозного выбора ислам вреден для этнической самоидентификации его народа. Симбирская духовная консистория поддержала инициативу И.Я. Яковлева, распорядившись ежегодно выделять на содержание школы 150 рублей и единовременно 60 рублей на первоначальное обзаведение.

В начале ХХ века священник К. Прокопьев отмечал, что "благодаря влиянию школы и христианских книжек на чувашском языке", убеждения и симпатии чувашей, "безусловно, перешли в сторону христианства". И важную роль в этом сыграло внедрение в учебно-воспитательную практику православных инородческих школ педагогической системы И.Н. Ильминского.

Кроме того, приходские священники и благочинные церковных округов проводили специальную антимусульманскую пропаганду среди чувашского населения, разъясняли ему преимущества христианства перед исламом и "доказывали его ложность". По свидетельству священников, эти мероприятия способствовали некоторому обособлению крещёных чувашей от татар-мусульман и возникновению между ними напряжённых отношений. Крещёные чуваши ряда селений со смешанным населением по инициативе священников возбуждали ходатайства об отделении от татар-мусульман в самостоятельное общество, и даже об образовании селения.

В Симбирской губернии в конце XIX века произошло новое отступническое движение крещёных татар. В нём приняли участие крещёные чуваши шести деревень: Большая Акса, Чепкас Ильметьево, Энтуганово, Новое Дуваново, Старое Шаймурзино и Старое Чекурское. Прошения также подавали крещёные татары селений Трёх-Болтаево, Елховоозёрной, Буинки и Чикилдым, в которых ранее уже отмечались отдельные переходы крещёных чувашей в мусульманскую веру. Правда, по имеющимся источникам невозможно выяснить, сколько их было к этому времени в составе "отпавших" крещёных татар. Но правительство в очередной раз отказало в удовлетворении прошений, и крещёные татары вместе с чувашами не получили официального статуса мусульман.

Мало что изменилось в правовом положении чувашей-мусульман в начале XX века. Принятые в ходе первой русской революции либеральные законопроекты - манифест 17 октября 1905 г. о свободе вероисповедания и высочайший указ 17 апреля 1905 г. - не изменили статус православных чувашей и чувашей-язычников, перешедших в ислам. Если "отпавшим" крещёным татарам был официально разрешён переход в ислам, то чувашам в этом было отказано, поскольку по указу от 17 апреля 1905 г. крещёные чуваши не имели права перехода в ислам, так как до принятия христианства они были язычниками, а не мусульманами. Указ гласил, что "лица, числящиеся православными, но в действительности исповедуя ту нехристианскую веру, в которой до присоединения к православию принадлежали сами или их предки, подлежат по желанию их, исключению из числа православных". Таким образом, по смыслу указа, православным чувашам следовало вернуться в язычество, но этого не могли допустить государство и церковь.

Руководствуясь положениями указа от 17 апреля 1905 г., Симбирское губернское правление и духовная консистория отказали в ходатайствах о переходе в ислам крещёным чувашам д. Тиньгаши и Сиушево Буинского уезда и д. Старое Шаймурзино Симбирского уезда. Чуваши двух последних деревень пытались обжаловать это решение, составив прошение в Сенат с просьбой о пересмотре их дела. В результате, по прошению чувашей д. Сиушево буинскому уездному исправнику пришлось провести повторное расследование, которое показало, что эти чуваши, "давно" и "упорно" - с 80-90-х гг. XIX в. - уклоняются от исполнения обрядов православной веры и тайно исповедуют ислам. Но духовная консистория летом 1907 г. вновь отвергла ходатайство этих чувашей. Не смирившись с таким решением, они, в октябре 1907 г. направили прошение на имя губернатора, а в мае 1908 г. - в Правительствующий Сенат. Дело было передано в Синод, который отклонил их прошения.

Тем не менее, несмотря на все отказы властей признать их право исповедовать ислам, крестьяне д. Сиушево в 1907 г. самовольно выстроили мечеть, и уже не таясь, стали исполнять обряды мусульманской религии. Но вскоре губернские власти пресекли все попытки чувашей организовать свой религиозный быт. Строительство мечети было признано незаконным, и в 1911 г. она была закрыта. Хотя попытка чувашей-мусульман д. Сиушево организовать религиозную общину потерпела неудачу, власти вынуждены были признать, что "все отпавшие чуваши твёрдо держатся магометанской религии" и надежды на их возвращение нет, тем более что родившиеся дети после окончательного "отпадения" родителей, воспитываются ими "в духе и обычаях этой религии".

Совсем по-другому сложилась судьба крещёных чувашей, принявших ислам ещё в 50-70-х гг. XIX вв. В начале ХХ столетия властями они официально именовались в посемейных списках крещёными татарами. И в 1905-1907 гг. в их составе смогли легализоваться и стать мусульманами, к примеру, чуваши селений Старое Шаймурзино, Елховоозёрное Симбирского уезда, Большая Акса, Старое Чекурское, Новое Дуваново, Буинка, Трёх-Болтаево и Чепкас Ильметьево Буинского уезда. К этому времени они уже не отличались от татар-мусульман и "отпавших" крещёных татар ни именами, ни одеждой, ни языком и даже называли себя татарами.

Согласно различным данным численность чувашей-мусульман Симбирской губернии в 1905-1907 г. составляла 400-600 человек. Так, по сведениям посемейных списков их насчитывалось 554 человека, а по данным волостных правлений к 1911 г. их было всего 483 человека. Надо полагать, что в действительности во второй половине XIX - начале XX вв. чувашей мусульман Симбирской губернии было несколько больше, чем указано в источниках. Возможно, их численность в это время составляла 600-800 человек. От общей численности чувашского населения (159766 чел.) по данным переписи 1897 г. их доля равняется 0,3-0,5 %, соответственно - татарского (133977 чел.) - 0,4-0,6%. Таким образом, говорить о крупномасштабной исламизации и ассимиляции чувашей татарами-мусульманами не приходится.

Чуваши-мусульмане положительно воспринимали новую самоидентификацию и саму возможность открыто исповедовать магометанскую веру, появившуюся в начале XX века в связи с заметными послаблениями в конфессиональной политике властей. Например, чуваш Имадетдин Измайлов (Иван Фёдоров), житель д. Сиушево, говорил по этому поводу: "Мы очень рады, что можем, открыто молиться, так как нам нравиться и что прятаться больше не нужно". Его односельчанин Ибрагим Шамшетдинов (Николай Спиридонов) признался: "Теперь мы можем открыто молиться по магометанскому закону. Мы все очень довольны, что перешли в магометанство: раньше русских священников бывало не дождёшься, а теперь всегда мулла под рукой. Прежде бывало, [что] священник всё смеялся над нами, что мы татары, а что же нам делать, когда это нам нравиться; как мы перешли в магометанство, то жить лучше стали, и татары помогают работой и не обижают больше". Чуваши, приняв ислам и став татарами, улучшили своё социальное положение в сравнении с чувашами, оставшимися в язычестве и православии. Однако православные чуваши не одобряли переход в ислам своих соплеменников, так как считали, что после этого неизбежно следовала этническая ассимиляция. К примеру, когда в 1906 г. решил стать мусульманином крещёный чуваш К. Степанов крестьянин д. Тиньгаши, как писал священник, сбитый с толку своей "недостойной женой", его родители не могли смириться с мыслью, что сын их сделается когда-нибудь "татарином".

В отдельных случаях исламизация большинства жителей какой-нибудь деревни сопровождалась напряженными отношениями в быту между оставшимися в православии чувашами и теми, кто принял ислам. Так, например, обстояло дело в д. Сиушево. Здесь в 1905 г. было 50 дворов с чувашами "отпавшими" в магометанство и 20 дворов с православными христианами. В частности, согласно показаниям крещёного чуваша А.З. Макарова: "Тем, кто остался в православии, стало от того трудно жить: в праздники нам давали общественную работу, обижали и били наших детей, обижали нас землёй, лугами. Возвращаясь из церкви, часто мы терпели от отложившихся насмешки, и они бросали в нас, кроме того, камни и грязь. Вообще тяжело стало жить среди татар и отложившихся, особенно с последними. Между нами и отложившимися происходят постоянные ссоры, и даже драки". Другой чуваш П.Г. Жарков отмечал, что между крещеными и мусульманами были постоянные недоразумения и драки, причём отложившиеся всегда побеждали, так как их было большинство . Их соседи, чуваши-мусульмане отрицали все эти обвинения, как несправедливые. Однако некоторые из чувашей-мусульман действительно относились к крещёным чувашам и к церкви с неприязнью. Так, в 1906 г. чуваш-мусульманин д. Сиушево Игнатий Леонтьев, был признан виновным и подлежал аресту на один месяц за оскорбление священника во время водоосвящения домов крещёных чувашей и за нанесение удара по Евангелию в руках сопровождавших священника мальчиков. Действия обвиняемого, согласно же объяснениям его двоюродной сестры, православной чувашки, были вызваны тем, что церковная служба проходила в её доме, где произошел этот инцидент. Ее брат намеривался обратить в мусульманскую веру живших у неё племянников и поэтому неодобрительно отнёсся к действиям священника, решившего провести службу в этом доме. Таким образом, религия разделяла не только жителей деревни, но и некоторые семьи, привнося в отношения родственников определённую долю конфликтности. Либерализация этноконфессиональных отношений обнажила всю сложность религиозных противоречий в чувашской среде.

В заключение можно подвести следующие итоги. Документально исламизация чувашей Симбирской губернии прослеживается с начала XIX столетия, на протяжении которого православные чуваши и чуваши-язычники неоднократно переходили в ислам, нередко совместно с крещеными татарами. Смена вероисповедания была обусловлена комплексом социокультурных и политических факторов, среди которых можно выделить близость языка и быта чувашей и татар, их тесное соседство, длительные культурные контакты и безусловно насильственная христианизация чувашей. По различным оценкам численность чувашей-мусульман Симбирской губернии в XIX - начале XX вв. не превышала 1000 человек. В представлениях чувашей-мусульман (и не только для них) ислам являлся "татарской" верой, и переход в мусульманское вероисповедание воспринимался ими как "переход в татары" ("Эпир тутара тухрамaр" - дословно: "Мы вышли в татары"). Ислам чуваши расценивали как более лучшую веру, чем язычество или православное христианство. В условиях исторически сложившегося исламо-христианского пограничья в Среднем Поволжье и Приуралье исламизация чувашей, о чем свидетельствуют материалы по Симбирской губернии, в конечном итоге, оборачивалась этнической ассимиляцией, что проявилось в смене самосознания, утрате родного языка и изменении культурно-бытовых черт.

Глава 2. Мифы и верования древних чувашей

2.1 Народная религия чувашей

Традиционные верования чувашей представляют собой мифологическое миропонимание, религиозные понятия и воззрения, идущие из далеких эпох. Первые попытки последовательного описания дохристианской религии чувашей принадлежит К.С. Мильковичу (конец 18 века), В.П. Вишневскому (1846), В.А. Сбоеву (1865). Материалы и памятники, связанные с верованиями, систематизировали В.К. Магницкий (1881), Н.И. Золотницкий (1891) архиепископ Никанор (1910), Дюла Мессарош (перевод с венгерского издания 1909 г. Осуществлен в 2000г.), Н.В. Никольский (1911, 1912), Н.И. Ашмарин (1902, 1921). Во второй половине 20 - начале 21 вв. появилась серия работ, посвященных традиционным верованиям чувашей.

Верования чувашей относятся к разряду тех религий, которые называют религией жертвоприношений, по мнению исследователей, восходящих в своих истоках к первой мировой религии - древнеиранскому зороастризму. Христианство, ислам были известны древним предкам чувашей уже на ранних этапах распространения этих двух религий. Известно, что суварский царь Алп - Илитвер в своем княжестве (17 в.) насаждал христианство в борьбе с древними религиями.

Христианство, ис лам, иудаизм сосуществовали рядом в Хазарском государстве, в то же время народные массы были весьма привержены мировоззрению предков. Это подтверждается абсолютным господством языческих погребальных обрядов в салтово-маяцкой культуре. В культуре и верованиях чувашей исследователями обнаружены также иудаистские элементы (Малов, 1882). В середине века, когда формировался чувашский этнос, традиционные верования испытывали длительное воздействие ислама. После присоединения Чувашского края к Русскому государству процесс христианизации был длительным и не завершился лишь актом насильственного крещения. Булгары-чуваши восприняли элементы традиционных верований марийцев, удмуртов, возможно буртасов, можоров, кыпчаков и других этнических общностей, с которыми они контактировали.

Приверженность к исламу после его принятия в 922 г. Булгарами при хане Алмуше, с одной стороны, древним верованиям, с другой, становится этноконфессиональным и этноразделительным признаком населения Волжской Булгарии, где знать и основная часть горожан стали мусульманами (или бесермянами), сельские жители преимущественно оставались поклонниками доисламской религии. В Булгарии утвердился ислам не ортодоксального образца, а как синкретический, обогащённый элементами традиционных культур и верований. Есть основания полагать, что переходы из одного состояния в другое (из чувашского в бесермянское и обратно) у населения, особенно сельского, имели место на протяжении всего булгарского периода. Полагают, что официальный ислам до образования Казанского ханства не слишком сильно преследовал немусульман, которые несмотря на синкретизацию традиционных верований, сохранили верность домусульманским канонам, общественному и семейно-родовому быту. В религиозно-обрядовой практике древних чувашей оставили след сложные процессы, происходившие в период Золотой Орды. В частности, в пантеоне отразились боги и духи в образах ханов и прислуживавших им чиновников.

В Казанском ханстве правящий класс и мусульманское духовенство роповедовали нетерпимость к иноверцам - т. н. ясачным чувашам. Сотные серпу и десятные вунпу князьки, тарханы и казаки-чуваши, приняв ислам, отатаривались. Предания свидетельствуют о том, что ислам вынужденно принимали и ясачные чуваши. Известны так же факты обратного возвращения в лоно носителей трдиционных верований. После взятия Казани в 1552 г., когда позиции ислама были сильно ослаблены, часть сельских жителей-мусульман переходила в "чувашское" домусульманское состояние. Это имело место ещё в период Золотой Орды в связи с распрями в Закамье, откуда население Булгарского улуса (вилаета) уходило на север - в Заказанье и северо-запад - в Предволжье, в результате этих миграций происходил трыв от мусульманских центров. Приверженцы немусульманских верований, как считают исследователи, составляли большинство жителей Заказанья и Предволжья. Однако по мере укрепления ислама, начиная с 17в., в этноконтактной чувашско-татарской зоне наблюдался перелив в ислам язычников (части или всех семей) в чувашских деревнях. Этот процесс продолжался до середины 19 в. (например, в д. Артемьевка Оренбургской губернии).

До середины 18 в. Приверженцы традиционных верований сохраняли канонизированные формы, насильственным актам крещения подвергались в незначительных масштабах (православие принимали служилые чуваши). Основная масса чувашей сохраняла верность дохристианской религии и после крещения их в 1740 г. В принудительном порядке, когда с помощью солдат члены Новокрещенской конторы сгоняли жителей деревень к реке, совершали обряд крещения и записывали их православные имена. Под влиянием православия, его развитой, в том числе сельской местности, церковной организации в конце 18 - первой половине 19вв. происходила синкретизация традиционных верований. Почитаемой стала, к примеру, икона святого Николая Чудотворца (Можайского), являвшаяся редким экземпляром деревянной скульптуры 16 века (находился в Никольском женском монастыре), превратившегося в Микула Тура и вошедшего в чувашский пантеон. Чувашские обряды и праздники сближаются с христианскими, однако тенденция сближенияне была простой и гладкой.

В период массового принудительного крещения в 18 и первой четверти 19 ввеков подвергались жестокому разрушению священные места общественных молений и родовых мольбищ (киреметей), крещеным чувашам запрещалось исполнение традиционных обычаев и обрядов в этих местах. Нередко здесь возводились церкви и часовни. Насильственные действия, духовная агрессия православных миссионеров вызывали протест и массовые движения в защиту народных верований, обрядов и обычаев а в целом - самобытной культуры. Воздвигнутые православные храмы, часовни, монастыри плохо посещались (хотя на месте древних святилищ в разных районах расселения чувашей возникли многие часовни), за исключением нескольких известных церквей, в том числе Ишаковской (Чебоксарский район), ставшей полиэтнической и межрегиональной.

В середине 19 века Казанской губернии оставалось около их, по признанию официальной статистики, было гораздо больше. В действительности, судя по данным 1897 года, в правобережных уездах Казанской губернии проживало 11 тысяч " чистых язычников". Как переходное состояние в религиозном отношении характеризуется вторая половина 19 - начало 20 веков. Этот период связан с введением Н.И. Ильминского, христианско-просветительской деятельностью И.Я. Яковлева и чувашских вославных миссионеров, к православию через образование потянулась молодежь, в результате чего ускорился процесс христианизации чувашей. Победа православия над этническими религиями была ускорена также буржуазными реформами. Деятели православия этого периода в целом уважительно относились к чувашским традициям и менталитету, пользовались доверием масс. Православие на чувашской почве закреплялось ускоренно, хотя и на синкретических началах.

В течение 20 века численность не принявших крещение приверженцев чувашских верований (себя они называют чан чаваш - "истинные чуваши") постепенно сокращалась, ибо поколение людей советского времени выросло вне религиозной почвы. Однако в крестьянской среде благодаря устойчивости народной обрядовой культуры, которую не могли вытеснить советские обряды и праздники, сохранялась этно-конфессиональная общность, локализованная главным образом за пределами Чувашской Республики в многонациональных регионах - в Ульяновской, Оренбургской, Самарской областях, Татарстане и Башкортостане. Из-за отсутствия статистических данных, о численности чувашей этой группы можно говорить только приблизительно - это несколько тысяч человек, но не менее 10 тысяч, причем две трети из них проживают в Закамье, особенно в бассейне Большого Черемшана и Сока.

На рубеже 20 - 21 веков усилилась тенденция перехода " язычников " в православие, в частности, в семьях, где супруги принадлежат разным конфессиям.

Православная религия, утвердившаяся как официальная религия среди чувашей, вобрала в себя значительные элементы традиционных верований, которые связаны с народными обычаями и обрядами, обрядовым календарем, названиями религиозных праздников. Термином Тура обозначался чувашский верховный небесный бог, а впоследствии - Иисус Христос. Христа чуваши называют также тураш, как и изображения других христианских богов и святых. Связано это с закреплением почитания икон как богов (тураш - "икона"). В 20 веке обычным было обращение к иконе и языческим богам одновременно. В течение этого столетия, несмотря на атеистическую пропаганду советской эпохи, функционировали, а во многих случаях активно бытовали народные (тем не менее настоящие чувашские, связанные с верованиями) религиозные обряды и праздники, прежде всего связанные с культом предков и производственной обрядностью - это первый выгон скота, обряды освящения нового урожая чуклеме и другие. С христианскими совпали или слились традиционные чувашские праздники зимнего, весеннего, летнего и осеннего циклов: Кашарни - Крещение, Манкун - Пасха, Калам - со Страстной неделей и Лазаревой субботой, Вирем - с Вербным воскресеньем, Симек - с Троицей, Синсе - с Духовым днем, Керр сари - с престольными праздниками.

Традиционные верования чувашей, как выше отмечалось, стали объектом внимания исследователей, миссионеров, бытописателей с 18 века. И уже тогда ярко выраженный дуализм с резким разграничением доброго и злого начал их религии послужил основанием для ее классификации как ветви зороастризма. В чувашском пантеоне и дохристианской концепции о сознании мира и сотворении человека исследователи находят сходства с древнеиранской мифологией. С пантеоном индоиранского круга перекликаются, к примеру, следующие названия чувашских богов: Ама, Аму, Тура, Аша, Пулех, Пихампар. Янавар.

Верования чувашей, связанные с огнепоклонством, космогоническими представлениями, многочисленностью богов домашнего очага и природы, обрядами в честь предков, сооружением антропоморфных каменных и деревянных памятников дали повод исследователям еще в 19 веке для заключения, что чуваши придерживались учения Зороастризма.

Во главе чувашского пантеона, сложного по своей структуре, стоит верховный небесный бог Султи Тура, который правит всем миром, выступает как основное лицо религиозного поклонения и веры. Этот главный персонаж чувашской религии совпадает с верховыми богами многих индоевропейских, тюркских и финно-угорских народов, в том числе по этимологии, функциями и другим параметрам.

В торжественной форме богу Тура совершалось благодарственное жертвоприношение во время общественных обрядов, семейно-родового обряда чуклеме, когда из нового урожая в его честь пекли новый хлеб и варили пиво. К Тура обращались во многих обрядах, в том числе общественных, семейных и индивидуальных, молитва имела специфику в каждом конкретном случае.

В торжественной форме богу Тура совершалось благодарственное

Что такое чувашская народная религия? Под чувашской народной религией понимается доправославная чувашская вера. Но четкого понимания этой веры нет. Как чувашский народ не однороден, так же чувашская доправославная религия неоднородна. Часть чувашей веровали в Тора и сейчас веруют. Это монотеистическая вера. Тора он один, но в веровании Тора существует Кереметь. Кереметь - это реликт языческой религии. Такой же языческий реликт в христианском мире как празднование нового года и масленицы. У чувашей кереметь был не богом, а образом зла и темных сил, которому приносили жертвы, чтобы они не трогали людей. Кереметь при дословном переводе означает вера в (бога) Кер. Кер (название бога) еметь (вера, мечта).

Структура мира

Для чувашского язычества характерно многоярусное представление о мире. Мир состоял из трех частей: верхний мир, наш мир и нижний мир. И было всего семь слоев в мире. Три слоя в верхнем, один в нашем, и еще три в нижних мирах.

В чувашской структуре мироздания прослеживается общетюркское деление на надземные и подземные ярусы. В одном из небесных ярусов живёт главный пирешти <#"center">2.2 Чувашские боги и духи

В Чувашской мифологии по В.К. Магницкому <#"center">Заключение

Человек изначально испытывает духовную потребность иметь целостное представление о мире. Проблема происхождения философии, отделения ее от мифа и превращения в самостоятельную сферу духовной жизни стоит в ряду важнейших философских проблем.

Тема моего исследования "Древние чувашские боги и культ предков". Почему выбрана нами эта тема? Выбор нашей темы не случаен. В прошлом году исполнилось 140-лет со дня рождения Николая Ивановича Ашмарина - выдающегося тюрколога и языковеда, основоположника современного научного языкознания, автора 17-томного "Словаря чувашского языка", где также отражены религия, верование, мифология, обряды чувашского народа.

Понимание культуры как совокупности традиций, обычаев того или иного народа в процессе развития переходит в понимание ее как системы образцов, парадигм деятельности, скрытых в жизни народа. Возникает актуальная потребность выявления этих скрытых мировоззренческих констант и определения форм их осознания народом. Особую значимость сегодня приобретает проблема сохранения и приумножения этнических ценностей в целях правильного регулирования деятельности и поведения членов общества. Знакомство с мифологией, традициями и обрядами, позволяет приобщить духовные ценности чуваш к системе общечеловеческих ценностей, дает возможность понять видение мира нашими предками и определить перспективы развития национальной культуры.

Цель работы - исследование миропонимания чуваш и становления их философской культуры на основе "Словаря чувашского языка" Н.И. Ашмарина. Кого считали древние чуваши своими богами и где сохранились эти обычаи до сих пор?

Примечания

Кудряшов Г.Е. Динамика полисинкретичной религиозности. Чебоксары, 1974. С. 38, 333; Димитриев В.Д. М.П. Петров: жизнь и научная деятельность // Историко-этнографические исследования в Чувашской АССР. Чебоксары, 1990. С. 8-10; Коблов Я.Д. О татаризации инородцев Поволжья. Казань, 1910; Можаровский А.Ф. Изложение хода миссионерского дела по просвещению казанских инородцев с 1552 по 1867 год. М., 1880; Руновский Н. Очерки по истории просвещения инородцев Волжско-Камского края в связи с историей переводов на их языки до первой половины XIX века // Симбирские епархиальные ведомости. 1901. № 2, 4, 7; Он же, Контора новокрещенских дел // Симбирские епархиальные ведомости. 1903. № 11; Чичерина С.В. У приволжских инородцев. Путевые заметки. СПб., 1905; Прокофьев К. К истории просвещения инородцев Казанского края в XVIII в. // Симбирские епархиальные ведомости. 1905. № 2.

Морозов И.Л. Экономика татарской пореформенной деревни и массовое движение татарского крестьянства 50-70-х гг. XIX в. // Материалы по истории Татарии второй половины XIX в. М.; Л.,1936; Григорьев А.Н. Христианизация нерусских народностей как один из методов национально-колониальной политики царизма в Татарии (с половины XVI в. до февраля 1917 г.) // Материалы по истории Татарии. Казань, 1948. Выпуск 1; Чернышев Е.И. Татария в период разложения крепостного права // Материалы по истории Татарии. Казань, 1948. Выпуск 1; Гриценко Н.Г. Удельные крестьяне Среднего Поволжья. - Грозный. 1959; Денисов П.В. Религиозные верования чуваш. Историко-этнографические очерки. - Чебоксары. 1959; Смыков Ю.И. Крестьяне Среднего Поволжья в борьбе за землю и волю. Казань. 1973; Димитриев В.Д. Чувашия в эпоху феодализма. Чебоксары, 1986.

Каховский В.Ф. Этногенез народов Среднего Поволжья и религиозный синкретизм // Проблемы развития атеизма в современных условиях. Чебоксары, 1973; Кудряшов Г.Е. Динамика полисинкретичной религиозности. Чебоксары, 1974; Димитриев В.Д. Распространение христианства и чувашские народные массы в период феодализма // Проблемы религиозного синкретизма и развития атеизма в Чувашской АССР. Чебоксары, 1978. Выпуск 86; Каховский В.Ф. Этногенез чувашского народа и религиозный синкретизм // Проблемы религиозного синкретизма и развития атеизма в Чувашской АССР. Чебоксары, 1978. Выпуск 1; Денисов П.В. Проявление язычески-православного синкретизма в религиозных верованиях чувашского крестьянства в конце XIX - начале XX века // Проблемы религиозного синкретизма и развития атеизма в Чувашской АССР. Чебоксары, 1978. Выпуск 86; Кудряшов Г.Е. Этноспецифика обыденной религиозности // Проблемы религиозного синкретизма и развития атеизма в Чувашской АССР. - Чебоксары, 1978. Выпуск 86.

Димитриев В.Д. О динамике численности татарского и чувашского населения Казанской губернии в конце XVIII - начале XX веков // Учёные записки ЧНИИ. Чебоксары, 1969. Выпуск 47. С. 242-246; Каховский В.Ф. Этноним "чуваши" в письменных источниках // Актуальные проблемы археологии и этнографии Чувашской АССР. Чебоксары, 1982. С. 75-94.

Исхаков Д.М. Расселение и численность татар в Поволжско-Приуральской историко-этнографической области в XVIII-XIX вв. // Советская этнография. 1980. № 4. С. 25-39; Он же, Об этнической ситуации в Среднем Поволжье в XVI-XVII вв. (критический обзор гипотез о "ясачных" чувашах Казанского края) // Советская этнография. 1988. № 5. С. 141-146.

Кабузан В.М. Народы России в XVIII в. Численность и этнический состав. М., 1990; Он же, Народы России в первой половине XIX в. М., 1992.

Таймасов Л.А. Христианизация чувашского народа в первой половине XIX в. Чебоксары, 1992.

Чичерина С.В. У приволжских инородцев. Путевые заметки. СПб., 1905; Гриценко Н.Г. Удельные крестьяне Среднего Поволжья. - Грозный. 1959.

Денисов П.В. Религиозные верования чуваш. Историко-этнографические очерки. Чебоксары, 1959. С. 63-64, 66-67, 75-77; Каховский В.Ф. Этногенез народов Среднего Поволжья и религиозный синкретизм // Проблемы развития атеизма в современных условиях. Чебоксары, 1973. С. 34; Кудряшов Г.Е. Динамика полисинкретичной религиозности. Чебоксары, 1974. С. 40, 64-65, 195; Димитриев В.Д. Распространение христианства и чувашские народные массы в период феодализма // Проблемы религиозного синкретизма и развития атеизма в Чувашской АССР. Чебоксары, 1978. Выпуск 86. С. 82; Михайлов Е.П. Золотоордынский и Казанскоханский периоды в истории Чувашии по археологическим данным // Исследование по истории Чувашии периода феодализма. Чебоксары, 1986. С. 17-18. В названных работах отмечается насильственное насаждение ислама в X-XVI вв. среди народов Среднего Поволжья, осуществляемого властями Волжской Булгарии, Золотой Орды и Казанского ханства. Но есть и противоположное мнение, высказанное М.Г. Худяковым. Он считал, что в Казанском ханстве сохранялась полная веротерпимость в соответствии с торговым характером городского населения и традициями Волжской Булгарии, а миссионерская проповедь совершалась мирным путём (Худяков М.Г. Очерки по истории Казанского ханства. - Казань, 1990. С. 197-198); Закиев М.З., Кузьмин-Юманади Я.Ф. Волжские булгары и их потомки. Казань, 1993. С. 21-28.

Каховский В.Ф. Этногенез чувашского народа и религиозный синкретизм // Проблемы религиозного синкретизма и развития атеизма в Чувашской АССР. Чебоксары, 1978. Выпуск 1. С. 62-63; История Чувашской АССР. Чебоксары, 1983. Т. 1. С. 57; Таймасов Л.А. Христианизация чувашского народа в первой половине XIX в. - Чебоксары, 1992, с. 86

Исхаков Д.М. Молькеевские кряшены: проблема формирования и демографическое развитие в XVIII - начале XX вв. // Молькеевские кряшены. Казань, 1993. С. 4-25.

Кабузан В.М. Народы России в первой половине XIX в. М., 1992. С. 197; Кабузан В.М. Народы России в XVIII в. Численность и этнический состав. М., 1990. С. 142; Можаровский А.Ф. Изложение хода миссионерского дела и просвещение в Казанском крае с 1552 по 1867 год. М., 1880. С. 89. Кроме того, по мнению В.Ф. Каховского и В.Д. Димитриева, в XVI-XVII вв. сотни чувашских деревень в Казанском и Свияжском уездах были ассимилированы татарами (Димитриев В.Д. О динамике численности татарского и чувашского населения Казанской губернии в конце XVIII - начале XX веков // Учёные записки ЧНИИ. Чебоксары, 1969. Выпуск 47. С. 242-246; Каховский В.Ф. Этноним "чуваши" в письменных источниках // Актуальные проблемы археологии и этнографии Чувашской АССР. Чебоксары, 1982. С. 75-94). В то же время Д.М. Исхаков считает, что состояние русскоязычных источников XVI-XVII вв. по Свияжскому уезду не позволяет однозначно отличить "собственно чувашей от тех групп, которые до середины XVII в. назывались чувашами, а позже стали именоваться татарами". Что же касается Казанского уезда, то высказанные ранее гипотезы об этнической принадлежности "ясачных чувашей" (1. "ясачные чуваши" Казанского уезда - это собственно чуваши, 2. татары, 3. группы булгарского населения, в языке которых кыпчакские элементы не одержали окончательной победы и 4. южные удмурты) аргументированы не достаточно (Исхаков Д.М. Об этнической ситуации в Среднем Поволжье в XVI-XVII вв. // Советская этнография. 1988. № 5. С. 141-146). Поэтому остаётся спорным вопрос о крупномасштабной ассимиляции чувашей татарами в указанный период на данной территории.

Кириллов Р.С. Миссионерская деятельность Русской православной церкви в Среднем Поволжье во второй половине XIX века // История христианизации народов Поволжья. Критические суждения и оценки. Межвузовский сборник научных трудов. Чебоксары, 1989. С. 60; Денисов П.В. Религиозные верования чуваш. Историко-этнографические очерки. Чебоксары, 1959. С. 238; Таймасов Л.А. Христианизация чувашского народа в первой половине XIX в. Чебоксары, 1992. С. 86; Димитриев В.Д. Чувашия в эпоху феодализма. Чебоксары, 1986. С.133.

Есть мнение, что именно в это время мусульманизация чувашей достигла своей кульминации (Кудряшов Г.Е. Динамика полисинкретичной религиозности. Чебоксары, 1974. С. 74).

ГАУО (Государственный архив Ульяновской области), ф. 318, оп. 3, д. 230, л. 6-6 об., 10, 11 об.

Там же, л. 10 об., 20, 24-24 об.

Там же, л. 6-6 об., 43-45.

Там же, л. 12, 19-20.

Там же, л. 6-6 об., 11.

Там же, л. 1

Там же, л. 89.

Там же, оп. 1, д. 1082, л. 218 об.

Там же, л. 218 об.

Там же, л. 95.

Там же, л. 177-179, 183-186, 189-191 об.; д. 1083, л. 10-10 об.

Там же, д. 1082, л. 213-213 об., 264-264 об., 289-289 об.

Там же д. 1083, л. 286-286 об.

Там же, л. 179, 182, 209-209 об., 212.

Там же, л. 215 об. - 217 об., 290-292 об.

Там же, д. 1083, л. 1-1 об.

Там же, л. 79.

Там же, л. 79 об.

Там же, л. 79 об. - 80.

Там же, л. 81 об.; д. 1082, л. 192.

Там же, д. 1083, л. 10-10 об., 63 об.; д. 1082, л. 289-289 об.

Там же, л. 183-186, 189-191 об.

Там же, л. 215 об. - 217 об.

Цит. по: Кудряшов Г.Е. Динамика полисинкретичной религиозности. Чебоксары, 1974. С. 73.

ГАУО, ф. 318, оп. 1, д. 1082, л. 213-213 об., 264-264 об., 289-289 об.; д. 1083, л. 10-10 об.

Там же, ф. 76, оп. 1, д. 22, л. 16-17.

В скобках указаны имени, принятые по крещению.

Там же, л. 15-15 об.

Там же, л. 9-10.

Чичерина С.В. У приволжских инородцев. Путевые заметки. СПб. 1905. С. 142.

ГАУО, ф. 134, оп. 7, д. 149, л. 24-24 об.

Там же, д. 70, л. 9-10.

Там же, л. 23 об.

Там же, д. 302, л. 3; ф. 108, оп. 1, д. 50, л. 119-119 об.

Там же, ф. 134, оп. 7, д. 302, л. 3-4 об.

Там же, ф. 108, оп. 50, д. 10, л. 3, 14-14 об.

Там же, л. 14 об. - 15 об.

Там же, л. 18 об. - 20 об.

Там же, л. 19-19 об.

Там же, ф. 134, оп. 7, д. 70, л. 6.

Там же, ф. 108, оп. 50, д. 10, л. 18-18 об.

Чичерина С.В. Указ. соч. С. 335, 382; Отношение Инспектора чувашских школ Казанского учебного округа № 209 от 17 сентября 1877 г. // Журналы очередного и экстренного Симбирского уездного земских собраний. Симбирск, 1877. С. 16; ГАУО, ф. 134, оп. 7, д. 578, л. 121-121 об.; д. 839, л. 34.

Чичерина С.В. Указ. соч. С. 380, 142-144.

ГАУО, ф. 99, оп. 1, д. 308, л. 1-3.

Прозоров С.Л. Особенности адаптации чуваш в условиях русского города (на примере Симбирска XIX - начала XX века) // Историко-этнографические исследования Симбирского Поволжья: сборник научных статей. Ульяновск, 2002. С. 64.

Отношение г. Инспектора чувашских школ Казанского учебного округа № 209 от 17 сентября 1877 г. // Журналы очередного и экстренного Симбирского уездного земских собраний. Симбирск, 1877. С. 17-18.

Чичерина С.В. Указ. соч. С. 142.

ГАУО, ф. 134, оп. 7, д. 839, л. 7, 28-28 об., 32, 32 об., 33, 54-54 об., 35 об., 52.

Там же, л. 28-29, 52; д. 625, л. 7-7 об., 10-11 об.; ф. 76, оп. 7, д. 1142, л. 19-20 об.; Чичерина С.В. Указ. соч. С. 142.

ГАУО, ф. 134, оп. 7, д. 578, л. 14, 16, 20, 24, 27-28, 35-36, 9-10, 51-54, 95 об., 116-123, 124-125 об., 127-128, 5 об. - 6, 97 об., 113-133 об.; д. 577, л. 15-18, 66-70.

Там же, д. 578, л. 17, 33, 37, 59-60, 98-101, 128-144 об.; д. 577, л. 53-62, 101-116.

Там же, ф. 88, оп. 4, ед. хр. 209, л. 108.

ГАУО, ф. 88, оп. 1, д. 1457, л. 1, 6-11; д. 1459, л. 1, 3, 8, 12; д. 1460, л. 1-1 об., 3-4, 12 об. - 13; оп. 4, д. 209, л. 101-102.

Там же, д. 1460, л. 7-7 об., 25-27 об., 30-36, 38 об., 42, 46-47, 53, 58-58 об., 62.

Там же, ф. 1, оп. 88, д. 2, л. 18, 28, 30-31 об.; оп. 93, д. 86, л. 4-4 об., 37-37 об.; ф. 88, оп. 1, д. 1460, л. 34-36.; д. 1930, л. 27-27 об., 40, 52-52 об., 81-81 об., 102-102 об., 111 об.; ф. 108, оп. 39, д. 25, л. 17.

Там же, ф. 1, оп. 93, д. 86, л. 18; ф. 88, оп. 1, д. 1930, л. , л. 16-16 об., 27-27 об., 37-38, 40, 48, 72, 114, 118.

Там же, ф. 88, оп. 1, д. 1457, л. 6-8; д. 1930, л. 102-102 об.

Там же, ф. 88, оп. 1, д. 1361, л. 15, 18, 20 об., 38-40; д. 1416, л. 4, 8-11; ф. 134, оп. 7, д. 70, л. 6-8 об.; д. 149, л. 1, 112-113 об.; д. 577, л. 15-18, 66-70; д. 578, л. 5 об. - 6, 118-123 об., 126-127 об., 133-133 об.; д. 807, л. 26, 34-40, 85, 104-105, 137-143, 189, 258-259; д. 816, л. 40-42, 47-51; ф. 318, оп. 1, д. 1082, л. 164-164 об., 180 об. - 181 об.

ГАУО, ф. 1, оп. 93, д. 86, л. 34, 45, 34-34 об.; ф. 88, оп. 1, д. 1361, л. 38-40; д. 1416, л. 8-10; д. 1457, л. 9; д. 1459, л. 1; д. 1460, л. 3-4, 11-11 об., 12, 31-32; д. 1930, л. 56-56 об., 64-71; ф. 134, оп. 7, д. 807, л. 104-105, 258-259; д. 816, л. 40-42, 47-51, 32.

Наиболее важные статистические сведения об инородцах Восточной России и Западной Сибири, подверженных влиянию ислама. Казань, 1912. С. 62.

ГАУО, ф. 76, оп. 7, д. 1142, л. 34.

Там же, л. 33-33 об.

Там же, ф. 88, оп. 1, д. 1457, л. 6-8.

Кудряшов Г.Е. Динамика полисинкретичной религиозности. Чебоксары, 1974. С. 279.

ГАУО, ф. 1, оп. 93, д. 86, л. 45.

Там же, ф. 76, оп. 7, д. 1142, л. 15-15 об.

Там же, л. 21-21 об.

Там же, л. 17-18 об., 33 об., 34 об.

Там же, ф. 1, оп. 88, д. 1, л. 2 об., 34-37, 41.

Там же, л. 9 об., 58 об., 59-61 об., 56, 63.

Список литературы

1.Чуваши: этническая история и традиционная культура / Афторы-сост.: В.П. Иванов, В.В. Николаев, В.Д. Димитриев. М.: Издательство ДИК, 2000.96 с.: ил., карт.)

2.Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.chuvsu.ru

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Чувамши (чуваш. чгвашсем) -- тюркский народ, основное население Чувашской Республики (Россия).

По результатам переписи 2002 года в Российской Федерации насчитывается 1 637 200 чувашей; 889 268 из них живут в самой Чувашской Республике, составляя 67,69 % населения республики. Наибольшая доля чуваш в Аликовском районе - более 98 %, наименьшая - в Порецком районе -- менее 5 %. Остальные: 126 500 живут в Аксубаевском, Дрожжановском, Нурлатском, Буинском, Тетюшском, Черемшанском районах Татарстана (около 7,7 %), 117 300 в Башкортостане (порядка 7,1 %), 101 400 в Самарской области (6,2 %), 111 300 в Ульяновской области (6,8 %), а также 60 000 в Москве (0,6 %), Саратовской (0,6 %), Тюменской, Ростовской, Волгоградской, Кемеровской, Новосибирской, Иркутской, Читинской, Оренбургской, Московской, Пензенской областях России, Красноярском крае, Казахстане и Украине.

Согласно последним исследованиям, чуваши делятся на три этнографические группы:

верховые чуваши (вирьямл или турим) -- северо-запад Чувашии;

средненизовые чуваши (анамт енчим) -- северо-восток Чувашии;

низовые чуваши (анатрим) -- юг Чувашии и за её пределами;

степные чуваши (хиртим) -- выделяемая некоторыми исследователями подгруппа низовых чувашей, проживающих на юго-востоке республики и в сопредельных областях).

Язык -- чувашский. Является единственным живым представителем булгарской группы тюркских языков. Имеет три диалекта: верховой ("окающий"), восточный, низовой ("укающий").

Основное вероисповедание -- православное христианство.

Монгольское нашествие и последовавшие за ним события (образование и распад Золотой Орды и возникновение на ее развалинах Казанского, Астраханского и Сибирского ханств, Hогайской Орды) вызвали значительные передвижения народов Волго-Уральского региона, привели к разрушению консолидирующей роли болгарской государственности, ускорили складывание отдельных этносов чувашей, татар и башкир, В ХIV - начале ХV в., в условиях гнета, около половины оставшихся в живых болгаро-чувашей переселились в Приказанье и Заказанье, где от Казани на восток до средней Камы образовалась "Чувашская даруга".

Формирование татарской народности произошло в Золотой Орде в ХIV - первой половине ХV в. из прибывших вместе с монголами центральноазиатских Татарских племен и появившихся в Hижнем Поволжье еще в ХI в. кыпчаков, с участием незначительного числа волжских болгар. Hа Болгарской земле имелись лишь незначительные группы татар, а на территории будущего Казанского ханства их было совсем мало. Hо в ходе событий 1438 - 1445 гг., связанных с образованием Казанского ханства, вместе с ханом Улук-Мухаммедом сюда прибывают сразу около 40 тыс. татар. В последующем в Казанское ханство переселяются татары из Астрахани, Азова, Саркела, Крыма и других мест. Tаким же образом татары, прибывшие из Саркела, основывают Касимовское ханство.

Болгары правобережья Волги, а также переселившиеся сюда с левого берега их соплеменники существенного кыпчакского влияния не испытывали. В северных районах Чувашского Поволжья они смешались, уже вторично, с марийцами и ассимилировали их значительную часть. Болгары-мусульмане, переселившиеся с левобережья и из южных районов правобережья Волги в северные районы Чувашии, попадая в среду язычников, отходили от ислама и возвращались к язычеству. Этим и объясняется языческо-исламский синкретизм дохристианской религии чувашей, распространение среди них мусульманских имен.

До ХV в. землю восточнее рек Ветлуги и Суры, занятую чувашами, знали как "черемисскую" (марийскую). Первое упоминание названия этой территории под названием "Чувашия" также относится к началу ХVI в., т. е. ко времени появления в источниках этнонима "чуваши", что конечно же, не случайно (речь идет о записках З. Герберштейна, сделанных в 1517 и 1526 гг.).

Полное заселение чувашами северной половины современной Чувашии произошло в ХIV - начале ХV вв., а до этого времени здесь численно преобладали предки марийцев - настоящие "черемисы". Hо даже и после того, как всю территорию нынешней Чувашии заняли чуваши, частично ассимилировав, частично вытеснив марийцев из ее северо-западных районов, русские летописцы и чиновники на протяжении ХVI-ХVII т. по традиции продолжали называть население, жившее восточнее нижней Суры, одновременно или "нагорными черемисами", или "черемисскими татарами", или же просто "черемисами", хотя собственно горные марийцы занимали уже лишь небольшие территории восточнее устья этой реки. Согласно сообщению А. Курбского, описавшего поход русских войск на Казань в 1552 г., чуваши еще во времена первых упоминаний о них называли себя именно "чувашами", а не "черемисами".

Tаким образом, в ходе сложных военно-политических, культурно-генетических и миграционных процессов ХIII - начала ХVI в. образовались два главных района обитания болгаро-чувашей: 1 - правобережный, в основном лесной район между Волгой и Сурой, ограниченный на юге линией рек Кубня и Киря; 2 - приказанско-заказанский район (здесь значительной была и численность кыпчако-татар). От Казани на восток, до р. Вятки, простиралась Чувашская даруга. Основу обеих территориальных групп этноса составило преимущественно сельское земледельческое болгарское население, не принявшее ислам (или отошедшее от него), вобравшее некоторое количество марийцев. В состав чувашской народности вошли в целом различные этнические элементы, в том числе остатки "именьковского" восточнославянского населения, часть мадьяр, буртасов, и, вероятно, башкирских племен. Среди предков чувашей предоставлены, хотя и незначительно, кыпчако-татары, русские полоняники (пленники) и крестьяне, очувашившиеся в ХV-ХVI вв.

Своеобразно сложилась судьба приказанско-заказанских чувашей, известных еще по источникам ХV - первой половины ХVII в. Многие из них в ХVI-ХVII вв. переселились в Чувашию, в ХVII в. - в Закамье (потомки их живут сегодня здесь же в целом ряде чувашских селений - Савруши, Киремет, Сережкино и др.). Оставшиеся вошли в состав казанских татар.

Согласно данным писцовых книг Казанского уезда 1565-15б8 гг. и 1б02- 1603 гг., а также другим источникам, во второй половине ХVI - первой половине ХVII в. на территории Казанского уезда было около 200 чувашских селений. В самом центре этнической территории казанских татар - Казанском уезде - на начало ХVII в. чувашей было намного больше, чем татар: здесь, только в смешанных татаро-чувашских селениях, согласно Писцовой книге 1602-1603 гг., насчитывалось 802 двора ясачных чувашей и 228 - служилых татар (тогда переписывались только селения, в которых были служилые татары; число чувашские селения не переписывались). Примечательно, что в Писцовой книге Казани 1565 - 1568 гг. были указаны и городские чуваши.

Как полагают некоторые исследователи (Г. Ф. Саттаров и др.), "ясачными чувашами" в Казанском уезде в ХVI - середине ХVII в. назывались те группы болгарского населения, в языке которых кыпчакские элементы не одержали окончательной победы, и "болгары с родным болгарским языком (чувашского типа) не должны были исчезнуть и потерять свой родной язык в период между ХIII и ХVI вв.". Об этом может свидетельствовать расшифровка названий многих деревень центральной части Казанского уезда - Заказанья, которые этимологизируются на основе чувашского языка.

Болгарское население издревле обитало также и на средней Вятке, на реке Чепец. Оно было известно здесь под названием "чуваши" еще в самом начале ХVI в. (с 1510 г.). Hа его основе сложились этнографические группы "бесермян" (с более чем сходной с чувашами культурой) и чепецких татар. Сохранились жалованные грамоты "ярских" (арских и каринских) князей ХVI в., в которых отмечается приход в бассейн р. Чепцы "чувашей из Казанских мест" в первой половине ХVI в.

В числе чувашей, принявших ислам в Заказанье, Закамье, бассейне Чепца, в Присвияжье, по словам татарского ученого-просветителя Каюма Hасыри и данным народных преданий, были и свои ученые мюдаристы, имамы, хафизы и даже мусульманские "святые", совершавшие хадж в Мекку, каким был, например, судя по его званию, Валихадж, известный среди чувашей как "Валюм-хуса".

Основной компонент чувашской народности составили болгары, передавшие ей "р"-"л"-язык и другие этнокультурные признаки. Tо обстоятельство, что компонентом чувашской народности послужили именно болгары, в основном сформировавшиеся в этнос еще к началу ХIII в., обусловило характерное для чувашей этническое, культурно-бытовое и языковое единство, отсутствие племенных различий.

Крупнейший тюрколог современности М. Рясянен пишет, что "чувашский язык, который так сильно отличается от остальных тюркско-татарских языков, принадлежит народу, который со всей уверенностью следует рассматривать в качестве наследника волжских болгар".

По утверждению Р. Ахметьянова, "как татарский, так и чувашский этносы окончательно сложились, видимо, в ХV в. При этом "строительным материалом" в обоих случаях послужили одни и те же элементы: булгары, кыпчаки, финно-угры. Различия были лишь в пропорциях этих составляющих. В чувашском сохранились некоторые уникальные в системе тюркских языков особенности булгарского языка, и этот факт говорит о том, что в этногенезе чувашского народа булгарский элемент сыграл большую роль... Булгарские особенности имеются и в татарском (особенно в системе гласных). Hо они малозаметны".

Hа территории Чувашии выявлено всего 112 болгарских памятников, из них: городищ - 7, селищ - 32, местонахождений - 34, могильников - 2, языческих могильников с эпитафиями - 34, кладов джучижских монет - 112.

Болгарские памятники Чувашского края составляют незначительную долю (около 8%) общего количества памятников, открытых в центральных районах бывшего Болгарского государства - всего 1855 объектов.

Согласно исследованиям В. Ф. Каховского, эти памятники являются остатками болгарских поселений, покинутых жителями во второй половине ХIV - начале ХV в., в связи с разорительными набегами золотоордынских эмиров, орд Tамерлана, ушкуйников и походов русских князей. По подсчетам В. Д. Димитриева, количество болгаро-чувашских памятников на правобережье Волги, включая территорию Ульяновской области и Чувашского Поволжья, превышает 500 единиц. Многие чувашские и татарские поселения правобережья Волги и Предкамья являются продолжением болгаро-чувашских селений ХIII - ХIV вв., они не подвергались разрушениям и не стали археологическими памятниками.

К числу позднеболгарских памятников времен Золотой Орды и Казанского ханства относятся и чувашские средневековые языческие кладбища, на которых были установлены каменные надгробные столбы с эпитафиями, выполненными обычно арабским шрифтом, редко - руническими знаками: в Чебоксарском районе - Яушский, в Моргаушском - Ирхкасинский, в Цивильском - Tойсинский могильники.

Основная масса могильников с каменными надгробиями и эпитафиями сохранилась в восточных и южных районах Чувашии (в Козловском, Урмарском, Янтиковском, Яльчикском, Батыревском).

Tипы жилищ (полуземлянки, рубленые избы), устройство подпола в них и расположение печи, планировка усадьбы, обнесение ее со всех сторон тыном или забором, постановка дома внутри усадьбы глухой стеной на улицу и т. п., характерные для болгар, были присущи чувашам ХVI-ХVIII вв. Веревочный орнамент, применяемый чувашами для украшения столбов ворот, полихромная раскраска наличников, карнизов и т. п. находят себе подобия в изобразительном искусстве волжских болгар.

Языческая религия сувар и болгар, описанная в армянских источниках VII в., была тождественна чувашской языческой религии. Примечательны факты религиозного почитания чувашами погибших городов - столиц Волжской Болгарии - Болгара и Биляра.

В культуру чувашского народа вошли и финно-угорские, прежде всего марийские, элементы. Они оставили след в лексике и фонетике чувашского языка. Верховые чуваши сохранили некоторые элементы материальной культуры марийских предков (покрой одежды, черные онучи и пр.).

Хозяйство, быт и культура сельского населения Болгарии, судя по данным археологии и письменным источникам, имели много общих черт с известной нам по описаниям ХVI-ХVIII вв. материальной и духовной культурой чувашского крестьянства. Сельскохозяйственная техника, состав возделываемых культур, виды домашних животных, приемы земледелия, Бортничества, рыболовства и охоты волжских болгар, известные по арабским письменным источникам и археологическим исследованиям, находят соответствия в хозяйстве чувашей ХVI- ХVIII вв. Для чувашей характерен сложный антропологический тип. Значительной части представителей чувашского народа присущи монголоидные черты. Судя по материалам отдельных фрагментарных обследований, монголоидные черты доминируют у 10,3% чувашей, причем около 3,5% из них являются относительно "чистыми" монголоидами, 63.5% относятся к смешанным монголоидно-европейским типам, 21,1% представляют различные европеоидные типы - как темноокрашенные (преобладают), так и русоволосые и светлоглазые, и 5,1% относятся с сублапоноидным типам, со слабо выраженными монголоидными признаками.

В антропологическом типе чувашей, характеризуемом специалистами как субуральский вариант уральской переходной расы, отражен их этногенез. Монголоидный компонент у чувашей, - как утверждает известный антрополог В. П. Алексеев, - центральноазиатского происхождения, но на данном этапе невозможно назвать ту этническую группу, которая внесла в антропологический тип чувашей монголоидные особенности. Болгары, вышедшие из монголоидной гуннской среды Центральной Азии, безусловно, были носителями именно того физического типа, однако позднее на длинном пути по Евразии ими были восприняты европеоидные черты у европеоидных динлинов Южной Сибири, североиранских племен Средней Азии и Казахстана, сарматов, аланов и народов Северного Кавказа, восточнославянских именьковских племен и угро-финнов в Поволжье. Как уже отмечалось, в состав чувашей в ХV- ХVII вв. вошло и некоторое число русских (в основном полоняников), что тоже отразилось на их физическом типе. По мере укрепления ислама в культуре татар утвердились среднеазиатские традиции, а среди чувашей-язычников влиятельным становится слой финно-угорской культуры, так как соседние финно-угорские народы оставались язычниками вплоть до ХVIII-ХIХ вв. В результате чуваши, по мнению Р. Г. Кузеева и др., оказались наиболее бикультуральным (т. е. с двойственной культурой) народом; чуваши, "сохраняя архаичный тюркский язык, - отмечал ученый, - в то же время развивали культуру, во многих отношениях близкую к культуре финно-угорского народа".

Этнографические группы

Традиционные праздничные костюмы верховых (вирьял), и низовых анатри) чувашек.

Первоначально у чувашской народности сложились две этнографические группы:

Вирьял (верховые, называемые также тури) - в западной половине Чувашского края,

Анатри (низовые) - в восточной половине, с отличиями в языке, одежде и обрядовой культуре. При этом этническое самосознание народа было единым.

После вхождения в состав Русского государства чуваши северо-восточной и центральной части края (в основном анатри) в ХVI-ХVII вв. стали переселяться на "дикое поле". В последующем, в ХVIII- ХIХ вв. чуваши мигрируют также в Самарский край, Башкирию и Оренбуржье. В результате сложилась новая этнографическая группа, к которой в настоящее время относятся почти все чуваши, проживающие в юго-восточных районах Чувашской Республики и в других регионах Среднего Поволжья и Приуралья. Их язык и культура испытали заметное влияние татар. Исследователи эту группу называют анатри, а их потомков, оставшихся на прежней территории - в центральной, северной и северо-восточной Чувашии, - анат енчи (средненизовые).

Полагают, что группа анат енчи сложилась в ХIII-ХV вв., вирьял - в ХVI в., анатри - в ХVI-ХVIII вв.

По культуре анат енчи ближе к анатри, а по языку - к вирьялам. Как полагают, анатри и анат енчи в большей мере сохранили этнические черты своих болгарских предков, а в культуре вирьялов заметно проявились финно-угорские (главным образом марийские) элементы.

В основе наименований этнографических групп лежит расселение относительно течения Волги: чуваши, расселенные ниже верховых, именуются анатри (низовые), а группа, расположенная между ними - анат енчи, т. е. чуваши нижней (низовой) стороны,

Уже в домонгольский период сложились два основных этнотерриториальных массива болгаро-чувашей, но тогда они выделялись, по-видимому, не по течению Волги, а по расселению на ее левом и правом берегах, т.е. на "горных" (тури) и на "степных" (хирти), или "камских", В ходе академической экспедиции ХVIII в. П. С. Паллас выделил именно две группы чувашей: верховую по Волге и хирти (степную, или камскую).

Издревле северо-восточные районы Чувашского края были своеобразным перекрестком миграционных движений болгаро-чувашских племен. Это -территория проживания современных анат енчи, которых первоначально и было принято называть анатри. Именно у последних как в языке, так и этнокультуре болгарские компоненты имели и имеют наиболее выраженное проявление.

Формирования анатри современных было связано с процессом освоения "дикого поля". Переселялись сюда и на новые земли вплоть до Приуралья в основном выходцы из Прицивилья и Прианишья, а также Присвияжья, т. е. с мест, где сейчас проживают анат енчи. Постоянные контакты с казанскими татарами и мишарами, ослабление связей с материнскими селами, жизнь в иной среде и в иных условиях, привели к изменениям в их культуре и быте. В результате южные чуваши обособились, сложилась отдельная этнографическая группа, получившая название анатри.

За пределами современных границ Чувашии проживают в основной массе анатри. Однако в Закамье (Татарстан), Ульяновской, Самарской, Оренбургской, Пензенской, Саратовской областях и Башкирии расселилось достаточно сложное и смешанное чувашское население. Hапример, село Саперкино Исаклинского района Самарской области возникло в середине ХVIII в., основали его чуваши-язычники - выходцы из селения Мокшины Свияжского уезда во главе с Сапером (Сапёр) Tомкеевым. В последующем в Саперкино переселились чуваши-мигранты не только из Свияжского, но и Чебоксарского, Ядринского, Симбирского, Козь-модемьянского уездов.

Этнографические группы чувашей различаются главным образом по женской одежде и диалектным особенностям повседневного языка. Hаиболее древней и основной у них считается женская рубашка анат енчи, которая кроится из четырех полотнищ белого холста. Снизу вставлялись клинья. Tакой вид имеет рубаха и у анатри. У вирьял она длиннее и шире, из пяти полотнищ и без клиньев. IIо мнению исследователей (H. И. Гаген-Tорн и др.), покрой рубахи у верховых чувашей и горных мариек, как и весь комплекс одежды, почти одинаков.

Во второй половине ХIХ в. анат енчи и анатри начали шить одежду из пестряди, а вирьялки эту ткань не переняли. Верховые чувашки носили 2-3 пояса (для создания напуска), а анат енчи и анатри - только один пояс причем служивший больше для подвешивания поясных украшений.

Лапти верховых были идентичны горномарийским и отличались от остальных чувашских. Вирьялы носили длинные портянки и онучи, оборы платей были длинней, чем у остальных. Hоги закутывали толсто, как и финно-угорские соседи. У вирьял портянки были из черного сукна, анат енчи - из черного и белого, анатри - только из белого.

Замужние чувашки всех групп носили хушпу - головной убор цилиндрической или конической формы, украшавшийся нашитыми монетами и бисером.

Полотенцеобразный убор сурпан у верховых и средненизовых был короче, чем у анатри.

Женщины анат енчи поверх сурпана носили также чалму - треугольную холщовую повязку.

Девичий головной убор тухья - полусферическая шапочка из холста - у верховых, а также у части средненизовых чувашей почти целиком покрыт монетами. У средненизовых - обшит бисером, несколькими рядами монеток и имел вверху обшитый бисером конус с металлической шишечкой.

Языковые особенности этнографических групп выражаются в существовании двух легко взаимопонимаемых диалектов - низового и верхового: для первого характерно уканье (напр.: укса - деньги, урпа - ячмень), для второго - оканье (окса, орпа).

Tаким образом, в отличие от ряда соседних народов (например, мари и мордвы, для которых характерны более чем значительные различия), у чувашей диалекты и вообще все специфические групповые культурные признаки сложились сравнительно поздно. Диалекты не успели выделиться в отдельные языки до появления общего литературного языка. Все это свидетельствует о том, что волжско-камские болгары ко времени появления на Средней Волге монголо-татарских орд - на рубеже ХII-ХIII вв. - в основном уже сложились в болгарскую народность, и она переживала этноконсолидационные процессы. Tогда же на базе консолидации отдельных племенных диалектов окончательно сложились все основные характерные черты единого болгарского языка, ставшего впоследствии основой чувашского.

Один из самых многочисленных народов Поволжья, давно стал "своим" в семье российских народов.
Тем любопытнее узнать, что его история и происхождение - предмет ожесточенных баталий историков и антропологов!
Чувашей роднили с самыми разными народами прошлого и настоящего и ни с кем они не имеют прямого родства.
Так кто же они на самом деле?

Народ-невидимка Поволжья

Несмотря на то, что Поволжье находилось на окраине цивилизаций древности, его народы были хорошо известны.
О мордве, марийцах и черемисах упоминают задолго до славян!
О хорошо узнаваемых приметах этих народов пишут Геродот и Иордан, а вот о чувашах-ни слова...

Арабский путешественник Ибн-Фахдлан, в 10 веке подробно описал местные народы, но не увидел чувашей.
Хазарский царь Иосиф, писал своему иудейскому единоверцу в Испании, о подчиненных народах, но снова без чувашей!
И даже в 13 веке венгерский монах Юлиан и известный Рашид-ад-Дин пересекали Чувашию вдоль и поперек, но такого народа не увидели.

Тем ни менее, есть устойчивая версия о том, что чуваши не просто коренные жители этих мест, а даже потомки гуннов Аттилы!

Всадники Аттилы или мирные земледельцы?

Гуннская гипотеза

Традиционно, чувашей считают потомками народа суар-сувар , который был родственен хазарам и булгарам, сложился где-то в степях Центральной Азии и вместе с гуннами пришел в Европу.
Неких савиров, как часть сарматского мира, упоминает Страбон, а в мифах сибирских татар, есть предание о том, как они отвоевали эти земли у народа суар , который ушел на запад.
Таким образом, савиры могли быть одной из восточных ветвей сармат, которые рано встретились с тюрками и гуннами, после чего пришли в Европу под знаменами Аттилы, будучи уже сильно смешанным народом.
После убийства Аттилы и поражения его сыновей с битве с гепидами, при Недао, остатки гуннов ушли в Причерноморье, а оттуда дальше на восток, где смешавшись с аборигенными фино-уграми, стали чувашами.

В доказательство приводится несомненно тюркский язык чувашей и выражено-смешанный монголоидный облик и, в общем-то, ничего больше!

Булгарская гипотеза

Другая версия, выводит чувашей от населения Волжской Булгарии, которая распалась после завоевания ее Батыем и некая часть племени поселилась в нынешней Чувашии.
В пользу версии говорит ДНК-генеалогия - показывая большой процент гаплотипов R1A у чувашей и у булгар, что роднит обоих сарматам.
А вот лингвисты решительно против, так как булгары говорили на типично западно-тюркском языке, который родственен, но сильно отличается от чувашского.
Это двоюродные братья, а не прямые родичи.

Хазарская версия

Есть основания, подозревать сильнейшее хазарское влияние на чувашей: огромное число параллелей у чувашского языка с языком еврейских правителей Хазарии (около 300 сходных слов).
Даже имя верховного божества "Торам" подозрительно совпадает со священной книгой иудаизма.
В 19 веке эта версия была очень популярной

Из Хазарского каганата вынесли чуваши и свой этноним «чуваш». Приобрели они его во времена восстания каваров, когда произошёл раскол среди хазар.
Как известно, восстание каваров произошло вскоре после религиозной реформы кагана Обадьи, возведшего иудаизм в ранг государственной религии.
Восстание это подняли хазары-мусульмане, возмущённые предоставлением привилегий иудаистам и ущемлением их собственных прав.
Именно тогда и произошел раскол хазарского народа на две ветви: на повстанцев, прозванных каварами (от чувашского слова кавар «заговор, заговорщики, фронда») и на мирных хазар, не участвовавших в мятеже и прозванных чувашами (от чувашско-тюркско-иранского джуаш, йуаш («мирные, смирные, тихие»).

Антропология чувашей

Чуваши - обычно обладают смешанными европеоиодно-монголоидными чертами.
Причем преобладают, как ни странно для этого региона, миксы с южными европеоидами , а не в северными, как у мордвы или пермяков.
Европеоидность, в целом, преобладает и типичных монголоидов не более 10% от популяции.
Но внешний вид чувашей довольно узнаваем: небольшого или среднего роста, с темными глазами и волосами, смуглой кожей, широким и уплощенным лицом, небольшими глазами и коротким,широким носом.
У мужчин ослаблен рост бороды и усов, у женщин часто избыточное накопление жира по мужскому типу в районе плеч и живота.
Длинна туловища больше, чем длина ног, форма головы круглая с массивной лицевой частью и слабо выраженным подбородком.

Язык чувашей

При всем влиянии хазарских слов, а также различий письменного языка Волжской Булгарии и чувашского, язык этого народа однозначно признается тюркским и единственным живым языком булгарской группы.

Кто же такие чуваши и от кого произошли?

На сегодня очевидно, что чуваши имеют большую долю гаплотипов индоевропейского населения, причем очень древнего - андроновцев Западной Сибири, которые были предками алтайских скифов и сарматов, а также и авар.
Этот народ рано смешался с ранними тюрками: гуннами, а затем булгарами и хазарами.
Затем к ним присоединились коренные жители Приволжья, близкие к финно-уграм, а возможно и западно-сибирские угры-остяки приняли участие в складывании этого народа.

Из такого коктейля нардов, получился очень смешанный этнос, где явные монголоидные признаки народа сочетаются с тюркским языком, финно-угорскими обычаями и явными влиянием татаро-монголов и хазар на языковую базу чувашей.

В разное время учеными были выдвинуты различные теории происхождения чувашей - то от хазар (А. А. Фукс, П. Хунфальви), то от буртасов (А. Ф. Риттих, В, А. Сбоев), то от гуннов (В. В. Бартольд), то от финно-угров (Н. М. Карамзин, И. А- Фирсов), то от древних авар (М. Г. Худяков), то от волжских болгар (В. Н. Татищев, Н. И. Ашмарин, 3. Гомбоц), то от шумер (Н. Я. Марр) и т. д. В общей сложности они сводятся к следующим концепциям:

1) основу чувашского народа (этноса) составляет местное финно-угорское (марийское) население, испытавшее сильное культурное и особенно языковое влияние со стороны пришлых тюрко-язычных болгаро-суварских племен;

2) как этнос чуваши сформировались главным образом на основе доболгарских тюрков, проникавших якобы большими массами в Среднее Поволжье вплоть до VI в. н. э., то есть до появления здесь болгар и суваров;

3) Так называемая казанская школа. Некоторыми казанскими исследователями ведутся поиски доказательств гипотезы о начале формирования чувашского этноса на основе тюркоязычных племен, проникавших в регион якобы еще во II-III вв. н. э. Утверждала, что предки чуваш появились раньше чем волжские болгары.

Первая из названных концепций ("автохтонная теория") не выдержала критики и сейчас никем не поддерживается, так как ее сторонники игнорировали роль тюркоязычных племен - одного из основных этнических компонентов чувашей -и в своих исследованиях ограничивались рамками территории Чувашского края и поздних этапов этнической истории.

Что касается второй концепции, то она активно начала разрабатываться лишь в последнее двадцатилетие. Ряд видных ученых (Р. Г. Кузеев, В. А. Иванов и др.) относят время массового проникновения тюрков в Волго-Уральскую область к последним столетиям I тысячелетия н. э. и связывают это именно с миграцией болгарских племен из Северного Кавказа и Приазовья. При этом одним из убедительных доказательств поздней миграции тюрков в Средневолжский регион является слабое и нечеткое по сравнению с соседними финно-угорскими народами выделение этнических групп у пришлых тюрков. Этническая дифференциация чувашей, татар, башкир - т. е. тех народов, которые своей историей тесно были связаны с волжскими болгарами, в самостоятельные народности завершилась относительно поздно, лишь в XIII-ХVI вв.

Возникает вопрос, в чем конкретно обнаруживается болгарское наследие у чувашей? Самый фундаментальный аргумент - язык, ибо чувашский - единственный сохранившийся язык болгарской ветви. Он отличается от всех других тюркских языков тем, что звуку "з" в них в чувашском языке соответствует звук "р" (так называемый ротацизм), а звуку "ш" соответствует звук "л" (ламбдаизм). Ротацизм и ламбдаизм характерны и для болгарского языка. Например, чув. хер "девушка" - общетюркск. кыз; чув. хёл "зима" - общетюркск. -кыш и т. д.

В развитии болгарской теории происхождения чувашей огромную роль сыграли открытие чувашских слов в текстах поволжско-болгарских надгробных надписей ХШ-XVI вв., сделанное в XIX в. казанским исследователем X. Фейзхановым, и обнаружение элементов языка чувашского типа в древнем славяно-болгарском источнике -"Именнике болгарских князей". О сходстве хозяйства, быта и культуры чувашей и болгар свидетельствуют и многочисленные археологические исследования. Первые унаследовали от своих сельских предков типы жилищ, планировку усадьбы, расположение дома внутри усадьбы глухой стеной на улицу, веревочный орнамент для украшения столбов ворот и т.п. Как утверждают специалисты, белая женская одежда, головные уборы (тухья, хушпу, сурбан), украшения (перевязь, накосники), бытовавшие у чувашей до недавнего времени, были распространены среди болгар, включая дунайских. В дохристианской религии чувашей, составляя важнейшую часть этнической специфики духовной культуры, традиционно и стойко сохранялись староболгарские языческие культы, содержащие некоторые черты зороастризма - религии древних этносов Ирана и Средней Азии.

Концепция болгаро-чувашской этнической преемственности, как полагают, находит подтверждение, дальнейшее развитие и конкретизацию в современных исследованиях по археологии, этнографии, лингвистике, фольклору и искусству народов региона. К настоящему времени накоплен и частично опубликован значительный материал, характеризующий основные этапы этногенеза и этнической истории чувашского народа. Большую ценность представляют работы В. Ф. Каховского, В. Д. Димитриева, М. Ф. Федотова и А. А. Трофимова, в которых, в отличие от некоторых других трудов, проблемы чувашской истории, культуры и языка рассматриваются с учетом многих факторов. В последние десятилетия появились крупные исследования чувашских ученых о различных сторонах традиционной культуры народа, хозяйственной деятельности, общественного и семейного быта, особенностях народных знаний и философии, художественного творчества, современных социальных и этнических процессов.

Предки болгарских племен, как и всех тюрков, вышли из Центральной Азии. На этой обширной территории еще с Ш тысячилетия до н. э. широко были расселены древние предки тюркоязычных народов – гунны. По соседству обитали так же монгольские, тунгусо-маньчжурские, финно-угорские, индоевропейские племена, которые в III-II вв до н. э. были покорены гуннами. Гунны находились под сильным языковым и культурным влиянием Китая. Некоторые ученые считают чувашский язык единств остатком языка древних гуннов. Более близкой этнической группой из которой вышли болгары, считаются огуро-оногуров, обитавших по северным остроган Тянь-Шаня и в верховьях Иртыша. Область формирования сабиров (суваров) тоже лежала в районах Иртыша. Время прибывания предков болгарских и суварских племен в Центральной Азии запечатлелось на столько отчетливо, что оно не меньшее отражение находит и в культуре, особенно языке чувашей. Чуваши имеют ряд устойчивых параллелей с тюркскими народами Алтая и Южной Сибири, в частности хакасами, уйгурами, шорцами, тувинцами, алтайцами. Проявляется в общности элементов утвари, жилища, орнаментов и т. д. Кроме того основные элементы древней религии саяно-алтайских тюрков находят проявление в комплексе языческого культа чувашей. Чувашский язык сохранил древнейшие слова, употреблявшиеся в эпоху слабой обособленности тюркских и монгольских языков.

Чуваши (чаваш) — тюркоязычный народ суваро-булгарского происхождения в Российской Федерации, титульная нация Чувашской Республики (столица — г. Чебоксары). Общая численность — около 1,5 млн., из них в России — 1 млн. 435 тыс. (согласно результатам переписи 2010 г.).

В Чувашии проживает примерно половина всех чувашей России; значительные группы расселены в Татарстане, Башкортостане, Самарской, Ульяновской, Саратовской, Оренбургской, Свердловской, Тюменской, Кемеровской областях и Красноярском крае; малая часть — за пределами Российской Федерации (наибольшие группы в Казахстане, Узбекистане и на Украине).

Чувашский язык является единственным живым представителем болгарской группы тюркских языков, имеет два диалекта: верховой (окающий говор) и низовой (укающий). Основное вероисповедание религиозной части чувашей — православное христианство, есть приверженцы традиционных верований и мусульмане.

Чуваши — самобытный древний народ с богатой монолитной этнической культурой. Они являются прямыми наследниками Великой Болгарии и позже — Волжской Болгарии. Геополитическое расположение чувашского края таково, что по нему текут многие духовные реки востока и запада. В чувашской культуре есть черты, схожие и с западной, и с восточной культурами, присутствует шумерская, хетто-аккадская, согдо-манихейская, гуннская, хазарская, булгаро-суварская, тюркская, финно-угорская, славянская, русская и другие традиции, но при этом она не тождественна ни одной из них. Эти особенности находят отражение и в этническом менталитете чувашей.

Чувашский народ, впитав культуру и традиции разных народов, «переработал» их, синтезировал положительные, подходящие для условий своего существования обычаи, обряды и ритуалы, идеи, нормы и правила поведения, способы хозяйствования и бытового строя, сохранил особое миропонимание, сформировался своеобразный национальный характер. Бесспорно, чувашский народ обладает своей самостью — «чавашлах» («чувашскость»), которая является стержнем его уникальности. Задача исследователей «извлечь» его из недр народного сознания, проанализировать и выявить его сущность, зафиксировать в научных работах.

Реконструкция глубинных основ менталитета чувашского народа возможна по осколкам древнечувашской рунической письменности, структуре и лексическому составу современного чувашского языка, традиционной культуре, узорам и орнаментам национальной вышивки, одежде, утвари, религиозным обрядам и ритуалам, по материалам мифологии и фольклора. Обзор историко-этнографических и литературно-художественных источников также позволяет заглянуть в прошлое булгаро-чувашского народа, понять его характер, «натуру», этикет, поведение, мировоззрение.

Каждый из этих источников на сегодняшний день затронут исследователями лишь частично. Немного приоткрыт занавес истории постностратической шумерской стадии развития языков (IV-III тыс. до н. э.), гуннского периода, восстановлены некоторые лакуны прабулгарского периода (I в. до н. э. — III в. н. э.) древнесувазских предков, оторвавшихся от остальных гуннско-тюркских племен и мигрировавших на юго-запад. Древнебулгарский период (IV-VIII вв. н. э.) известен переходом булгарских племен на Кавказ, Дунай, в Волжско-Камский бассейн.

Вершиной Среднебулгарского периода является государство Волжская Булгария (IХ-ХIII вв.). Для сувар-сувазов Волжской Булгарии трагедией стал переход власти к исламу. Затем в ХIII в., потеряв во время нашествия монголов все — свое имя, государство, родину, книгу, письменность, керемети и Керемы, в течение веков выбираясь из кровавой бездны, булгары-сувазы формируют собственно чувашский этнос. Как видно из исторических исследований, чувашский язык, культура, традиции гораздо древнее самого этнонима чувашского народа.

Многие путешественники прошлых веков отмечали, что характером и повадками чуваши заметно отличались от других народов. В записках известных и часто цитируемых исследователей Ф. Й. Т. Страленберга (1676-1747), В. И. Татищева (1686-1750), Г. Ф. Миллера (1705-1783), П. И. Рычкова (1712-1777), И. П. Фалька (1725-1774), И. Г. Георги (1729-1802), П.-С. Палласа (1741-1811), И. И. Лепехина (1740-1802), «проповедника чувашского языка» Е. И. Рожанского (1741-?) и других ученых, посещавших в XVIII-XIX вв. Горную сторону Казанской губернии, есть немало лестных отзывов о «чувашенинах» и «чувашанках» как о людях трудолюбивых, скромных, аккуратных, пригожих, смекалистых.

Дневниковые записи иностранца Товия Кенигсфельда, посетившего чувашей в 1740 г. в числе участников путешествия астронома Н. И. Делиля, подтверждают эти представления (цит. по: Никитина, 2012: 104): «Мужчины-чуваши в большинстве хорошего роста и телосложения. Их головы черноволосы и выбриты. Их одежда по своему покрою близка к английскому, с воротником, с кушаком, висящим за спиною и отороченным красным. Мы видели несколько женщин. С которыми можно было завязать знакомство, которые вовсе не были нелюдимы и даже обладали приятными формами… Среди них встречаются довольно красивые с тонкими чертами лица и изящной талией. Большинство из них черноволосы и очень опрятны…» (Запись от 13 октября).

«Мы провели несколько часов у этих добрых людей. И хозяйка, толковая молодая женщина, приготовила нам ужин, который нам понравился. Так как она была не прочь пошутить, то мы болтали непринужденно с ней с помощью нашего переводчика, хорошо владевшего чувашским языком. Эта женщина обладала густочерными волосами, прекрасным телосложением, миловидными чертами и немного напоминала своим видом итальянку» (Запись от 15 октября в д. Малый Сундырь ныне Чебоксарского района Чувашской Республики).

«Теперь сижу у моих друзей чуваш; я очень люблю этот простой и кроткий народ… Этот мудрый народ, столь близкий к природе, видит все вещи с положительной точки зрения и судит о достоинстве по их результатам… Природа производит больше людей добрых, нежели злых» (А. А. Фукс) (Чуваши…, 2001: 86, 97). «Все чуваши — природные балалаечники» (А. А. Коринфский) (там же: 313). «...Чуваши от природы народ настолько же доверчивый, насколько честный… Чуваши нередко в полной чистоте души… почти не понимают даже существования лжи, у которых простое пожатие руки заменяет и обещание, и поруку, и присягу» (А. Лукошкова) (там же: 163, 169).

Основу чувашской многовековой этнической ментальности составляют несколько опорных элементов: 1) «учение предков» (этнорелигия сардаш), 2) мифологическое миропонимание, 3) символьный («читаемый») орнамент вышивки, 4) коллективизм (общинность) в быту и повседневной жизни, 5) почтительное отношение к родоначальникам, преклонение перед материнством, 6) авторитет родного языка, 7) верность отчизне, присяге и долгу перед родиной, 8) любовь к земле, природе, животному миру. Чувашское миропонимание как вид духовной деятельности общества представлено в системе детской игровой школы (сереп), устного народного творчества, морали, особенностях государственного устройства, в обычаях и ритуалах, запечатлевших в себе важные и принципиальные в теоретическом отношении положения. Усвоение произведений устного народного творчества, мифов, легенд, преданий и сказок, пословиц и поговорок является специфической школой чувашского миропонимания и способом не только хранения знаний, но и развития ума в традиционном обществе.

Рубеж ХVII-ХVIII вв. является началом христианско-просветительского периода в культурно-исторической жизни чувашского народа. За четыре века православная идеология тесно переплелась с традициями, верованиями, умонастроением и мировосприятием чувашей, однако ценности русско-византийской церкви не стали базисными в этноменталитете чувашей. Об этом свидетельствуют, в частности, факты небрежного, нетрепетного отношения чувашских крестьян XIX в. к церквям, попам, иконам православных святых. М. Горький в письме заведующему редакцией журнала «Наши достижения» В. Т. Бобрышеву писал: «Оригинальность Чувашии не только в трахоме, а в том, что еще в 1990-х гг. крестьяне в награду за хорошую погоду мазали губы Николая Мирликийского сметаной, а за плохую — выносили его на двор и сажали в старый лапоть. Это после доброй сотни лет обучения христианству. И в данном случае преданность старине языческой — похвальна как признак сознания народом своего достоинства» (Москва. 1957. № 12. С. 188).

В наиболее крупном и ценном труде «Христианство среди чуваш Среднего Поволжья в ХVI-ХVIII вв. Исторический очерк» (1912 ) выдающийся чувашский этнограф, фольклорист, историк профессор Н. В. Никольский исследовал самый решающий и переломный период ново-булгарской (собственно чувашской) эпохи этнической истории, когда происходила трансформация традиционного религиозного сознания чувашей, разрушение структуры чувашского мироздания, и насильственно внедряемое православие служило лишь идеологическим оправданием колонизации Чувашского края со стороны Московии.

Вопреки своим изначальным миссионерским установкам, Никольский негативно оценивал результаты христианизации чувашей. Для него были неприемлемы дискриминация чувашей, насилие, исчезновение «класса служилой инородческой аристократии», методы насильственного обрусения и христианизации. Он особо подчеркивал, что «чуждый христианства по жизни чувашин не желал быть им и по имени... Неофиты желают, чтобы не считало их христианами и правительство». В православии они видели «вырас тене» (русскую веру), т. е. идеологизированную религию угнетателей. Далее, анализируя этот период, ученый отмечает факты духовного и физического сопротивления чувашей угнетению и бесправию и подытоживает, что «мероприятия культурно-просветительного характера не были приспособлены к народной жизни, почему не оставили значительного следа среди чуваш» (см.: Никольский, 1912). У замкнувшихся в своих общинах чувашских крестьян до ХХ в. случаи массового обрусения не встречались. Видный чувашский историк В. Д. Димитриев пишет, что «чувашская национальная культура до последнего времени сохранилась без деформации…» (Димитриев, 1993: 10).

Национальное самосознание, характер, менталитет чувашского народа в ХХ в. испытали несколько значительных преобразований, которые были вызваны народными революциями, войнами, национальным движением и государственно-общественными реформами. Заметно способствовали изменению этноменталитета технические достижения современной цивилизации, особенно компьютеризация и интернет.

В революционные годы начала ХХ в. в течение одного поколения общество, его сознание и поведение менялось до неузнаваемости, и документы, письма, художественные произведения отчетливо фиксировали духовные, экономические, политические, социальные трансформации, своеобразно отражая черты обновляющегося народного менталитета.

Создание Чувашской государственности в 1920 г., голодные моры 1921, 1933-1934, репрессии 1937-1940 гг. и Великая Отечественная война 1941-1945 гг. наложили заметные отпечатки на традиционный менталитет народа. Явные перемены в умонастроении чувашей наблюдались после создания автономной республики (1925) и после небывалого размаха репрессий. Освобожденный Октябрьской революцией дух нации целенаправленно вытеснялся идеологией 1937 г., начатой именно в Чувашской Республике уполномоченной комиссией контроля при ЦК партии во главе с М. М. Сахьяновой.

Положительные черты традиционного чувашского менталитета особенно ярко проявились в годы Великой Отечественной войны. Именно внутренние убеждения и ментальный дух стали причиной героического поведения нации. Создание президентской Чувашской Республики, организация всемирного Чувашского национального конгресса (1992) стали новой вехой в развитии самосознания и духовно-нравственной консолидации народа.

Каждое поколение этноса с течением времени вырабатывает свой вариант ментальности, позволяющий человеку и популяции в целом адаптироваться и оптимально функционировать в условиях сложившейся среды. Уже нельзя утверждать, что стержневые качества, фундаментальные ценности, ментальные установки остались неизменными. Первейшая и основная социальная установка для чувашского народа — убеждение в правоте завета предков («ваттисем калани»), жесткого свода правил поведения и законов этнического существования — потеряла свою актуальность в молодежной среде, не выдерживая конкуренции с поливариантностью и многоликостью бытия социальных сетей интернета.

Очевиден процесс размывания традиционной ментальности чувашей и других малых народов. Афганская и чеченская войны, перестройка в обществе и государстве 1985-1986 гг. повлекли за собой серьезные метаморфозы в различных сферах современной российской жизни. Даже «глухая» чувашская деревня на глазах претерпела глобальные изменения в социально-культурном облике. Исторически сложившиеся и географически обусловленные обыденные ориентации чувашей вытеснились западно-телевизионными нормами. Чувашская молодежь через СМИ и интернет заимствует иностранный образ поведения и общения.

Резко изменились не только стиль жизни, но и отношение к миру, мировоззрение, менталитет. С одной стороны, модернизация бытовых условий и ментальных установок идет на пользу: новое поколение чувашей учится быть смелее, увереннее в себе, коммуникабельнее, постепенно избавляется от комплекса неполноценности, доставшегося по наследству от предков-«инородцев». С другой стороны, отсутствие комплексов, пережитков прошлого приравнивается к искоренению нравственно-этических табу в человеке. Вследствие этого массовые отклонения от норм поведения становятся новым эталоном жизни.

В настоящее время в ментальности чувашской нации сохранились некоторые положительные качества. В чувашской среде и сегодня нет этнического фанатизма и амбициозности. При заметной скудости жизненных условий чуваши крепки приверженностью к традициям, не потеряли своего завидного качества терпимости, «аптраманлах» (несгибаемость, выживаемость, неунываемость) и исключительного уважения к другим народам.

Этнонигилизм, весьма характерный для менталитета чувашей второй половины XX в., теперь уже выражен не так четко. Явного пренебрежения родной историей и культурой, ритуалами и обрядами, ощущения этнической неполноценности, ущемленности, стыда за представителей родного этноса не наблюдается; нормальной для чувашей становится позитивная идентичность нации. Подтверждение тому — реальная востребованность чувашским населением изучения чувашского языка и культуры в детских садах, школах, вузах республики.

Обобщенный перечень основных черт чувашской ментальности рубежа ХХ-ХХI вв. имеется в одном из первых опытов, посвященных конкретно характеристике менталитета чувашей, — материале Т. Н. Ивановой (Иванова, 2001), собранном в ходе многолетней работы на курсах переподготовки учителей в Чувашском республиканском институте образования в 2001 г.:

— трудолюбие;

— патриархальность, традиционность;

— терпение, терпеливость;

— чинопочитание, высокая дистанция власти, законопослушность;

— зависть;

— престиж образования;

— коллективизм;

— миролюбие, добрососедство, толерантность;

— упорство в достижении цели;

— заниженная самооценка;

— обидчивость, злопамятность;

— упрямство;

— скромность, стремление «не высовываться»;

— уважительное отношение к богатству, скупость.

Учителя отмечали, что в вопросе, касающемся национальной самооценки, для дуалистической чувашской ментальности характерно «сочетание двух крайностей: обостренное национальное самосознание среди элиты и размывание национальных черт среди простого народа».

Многое ли из этого списка сохранилось спустя десять лет? Для чувашского менталитета, как и раньше, не свойственно стремление разрушать все до основания, после чего строить заново на пустом месте. Наоборот, предпочтительнее строить на основе имеющегося; еще лучше — рядом с прежним. Не характерна такая черта, как безмерность. Мера во всем (в делах и мыслях, поведении и общении) — основа чувашского характера («Не выпрыгивай наперед других: не отставай от народа»)? Из трех компонентов — чувства, воли, разума — в структуре чувашского национального сознания преобладают разум и воля. Казалось бы, поэтическая и музыкальная натура чувашей должна основываться на чувственно-созерцательном начале, но наблюдения показывают обратное. Видимо, дает знать о себе опыт прежних веков нерадостного бытия, глубоко хранящийся в памяти народа, и на первый план выдвигается рассудок и рациональный характер постижения мира.

Психолог Е. Л. Николаев и педагог И. Н. Афанасьев на основе сравнительного анализа профилей личности типичных чувашей и типичных русских делают выводы, что чувашскому этносу присущи скромность, замкнутость, зависимость, подозрительность, наивность, консервативность, конформность, импульсивность, напряженность (Николаев, Афанасьев, 2004: 90). Чуваши не признают за собой никаких исключительных достоинств (хотя и обладают ими), добровольно подчиняют себя требованиям общей дисциплины. Чувашских детей учат ограничивать свои собственные потребности соответственно существующим материальным условиям жизни, относиться ко всем людям с уважением, проявлять необходимую терпимость к мелким недостаткам других, одновременно критически относиться к своим собственным заслугам и недостаткам.

В воспитательной практике доминирует установка, что человек как природное существо бренен, а как социальное — силен принадлежностью к своему народу, поэтому скромность является формой осознания личностью своих обязанностей перед окружающими людьми. С детства в чувашах целенаправленно воспитывается тактичность — способность, переросшая в привычку, соблюдать меру в общении, не допуская действий и слов, которые могут быть неприятны собеседнику или окружающим людям, особенно старшим по возрасту.

Однако общепризнанные положительные отличительные характеристики чувашей, такие как трудолюбие (жандармский полковник Маслов), добрая душа и честность (А. М. Горький), основательность (Л. Н. Толстой), гостеприимство, радушие и скромность (Н. А. Исмуков), убиваются прагматическими требованиями капиталистического времени, эти душевные качества в обществе потребления становятся ненужными.

Испокон веков славилось особое отношение чувашей к военной службе. О боевых качествах чувашских предков-ратников времен полководцев Модэ и Аттилы сложены легенды. «В народном характере чувашей есть прекрасные свойства, особенно важные для общества: чуваш усердно исполняет раз принятую обязанность. Не было примеров, чтобы солдат чуваш бежал или в чувашской деревне скрывались беглые с ведома жителей» (Отечествоведение…, 1869: 388).

Верность присяге — выдающаяся черта чувашского менталитета, сохранившаяся до наших дней и заслуживающая пристального внимания при формировании подразделений современной российской армии. Недаром И. В. Сталин при беседе с югославской делегацией 19 апреля 1947 г. отметил эту особенность характера чувашского народа.

«В. Попович (посол Югославии в СССР):

— Албанцы очень храбрые и преданные люди.

И. Сталин:

— У нас такими преданными были чуваши. Русские цари брали их в личную охрану» (Гиренко, 1991).

Любопытным образом откликнулись в менталитете современных чувашей две специфические традиционные мировоззренческие установки — признание чувашскими старейшинами справедливою месть через один из видов суицида «типшар» и культ девственности, которые отличали в прошлом и отличают до сих пор чувашей от других, даже соседних народов.

Чувашский «типшар» относится к категории личного мщения, бытовой форме пассивного наказания негодяя-соплеменника через собственную смерть. «Типшар» — это защита имени и чести ценой своей жизни, что соответствует учению этнорелигии сардаш. В чистом виде в ХХI в. среди чувашей он встречается крайне редко, оставаясь лишь как личный суд над преступлениями в сфере интимных взаимоотношений между девушками и мужчинами.

Проявления «типшара» с иными мотивациями встречаются среди подростков и мужчин зрелого возраста. Кроме социальных причин, сказались отчасти, на наш взгляд, недочеты в воспитательно-образовательном процессе. Ошибались чувашские ученые-филологи, когда курс чувашской литературы, изучаемый в средней школе, строили на примерах самопожертвования. Суицидом кончают литературные героини Варусси Я. В. Турхана, Нарспи К. В. Иванова, Улькки И. Н. Юркина, к самопожертвованию призывают стихи М. К. Сеспеля, Н. И. Шелеби, М. Д. Уйпа, рассказ Л. Я. Агакова «Песня», повесть Д. А. Кибека «Ягуар».

Обращение к суициду также тесно связано с полом, возрастом, семейным положением человека. Однако при всех прочих равных условиях роковую роль играют социальные болезни, в первую очередь алкоголизм. Чувашские врачи объясняют рост числа самоубийств тяжелыми условиями жизни, чиновничьим гнетом, неустроенностью быта (ситуация весьма схожа с положением чувашей в XIX в., о чем писали С. М. Михайлов и симбирский жандарм Маслов), следствием которых являются натянутые взаимоотношения в семье, алкоголизм, наркомания.

Среди чувашских женщин самоубийцы редки. Чувашки к финансовым и житейским трудностям бесконечно терпеливы, острее чувствуют ответственность за детей и семью, стараются выбраться из беды любыми способами. В этом и есть проявление этноменталитета: роль жены и матери в чувашской семье, как и прежде, высока неимоверно.

Проблема суицида тесно переплетается с проблемой сохранения девственности до брака и гендерными отношениями: к «типшару» чаще прибегали девушки с поруганной честью, испытавшие обман и лицемерие со стороны мужчин. До ХХ в. у чувашей считалось, что потеря девичьей чести до замужества — это трагедия, которая кроме позора и всеобщего осуждения, пожизненного мытарства ничего не сулит. Жизнь для девушки теряла ценность, не оставалось перспектив на уважение, обретение нормальной, здоровой семьи, которую стремилась иметь любая чувашка.

Долгое время сохранявшиеся семейно-родовые отношения среди чувашей являлись эффективным средством сдерживания негативных факторов в их гендерном сознании и поведении. Именно этим можно объяснить единичность случаев отказа от рожденного ребенка или развитую у чувашей практику опекунства над осиротевшими детьми даже неблизкими родственниками. Однако сегодня традиция общественного внимания к взаимоотношениям девушек и парней и их половому воспитанию вытесняется социально-этической индифферентностью со стороны старших: свобода личности, свобода слова и активная защита права собственности обернулась вседозволенностью и индивидуализмом. Как ни странно, чувашская литература ХХI в. восхваляет именно безграничную безалаберность и анархию в отношениях и в жизни.

Из негативных черт характера чувашей сохраняются духовная обособленность, скрытность, завистливость — эти качества, складывавшиеся в трагические периоды истории народа и закрепившиеся в жестких условиях окружения его воинственными народами, на протяжении веков и особенно сейчас, в условиях неолиберализма, усиливаются безработицей и слабой материальной обеспеченностью большей части жителей региона.

В целом в исследованиях начала 2000-х гг. (Самсонова, Толстова, 2003; Родионов, 2000; Федотов, 2003; Никитин, 2002; Исмуков, 2001; Шабунин, 1999) отмечалось, что менталитет чувашей рубежа ХХ-ХХI вв. характеризуется практически теми же основными чертами, что и менталитет чувашей XVII-XIX вв. Сохраняется направленность чувашской молодежи на здоровую семейную жизнь, причем ответственность за благополучие дома и семьи, как и раньше, берут на себя женщины. Не исчезла, несмотря на дикие законы рынка, природная толерантность чувашей, стремление к аккуратности и добронравию. Актуальна установка «вперед людей не забегай, от народа не отставай»: чувашская молодежь уступает русской в настрое на активную жизненную позицию, по уровню самоуверенности и независимости.

Судя по новым социологическими и статистическим данным (Чувашская республика…, 2011: 63-65, 73, 79), в настоящее время основу ментальных характеристик чувашского народа составляют базовые ценности общечеловеческого характера, но при этом этнические особенности сохраняются. Большинство населения Чувашской Республики независимо от национальности поддерживает традиционные ценности: жизнь, здоровье, правопорядок, работа, семья, уважение к сложившимся обычаям и традициям. Однако такие ценности, как инициативность и независимость, в Чувашии популярны в меньшей степени, чем в целом по России. У чувашей более, чем у русских, заметна ориентация на поселенческую и региональную идентичность («для 60,4% чувашей жители своего поселения являются своими, в то время как для русских данный показатель равняется 47,6%»).

Среди сельских жителей республики по наличию лиц с послевузовским, высшим и неполным высшим образованием чуваши опережают три другие этнические группы (русские, татары, мордва). Для чувашей (86%) характерна более всего выраженная положительная установка на межнациональный брак (у мордвы — 83%, русских — 60%, татар — 46%). В Чувашии в целом отсутствуют такие предпосылки, которые могли бы в перспективе привести к усилению межнациональной напряженности. Традиционно чуваши толерантны к представителям иных конфессий, отличаются сдержанным выражением своих религиозных чувств, для них исторически характерно внешнее, поверхностное восприятие православия.

Не наблюдается особого различия в ментальности между сельскими и городскими чувашами. Хотя считается, что в сельской местности традиционная народная культура лучше и дольше сохраняется в первозданном виде, не теряя в целом архаичных элементов и национальной специфики, в контексте чувашской провинции граница «город — деревня» некоторыми исследователями (Вовина, 2001: 42) признается условной. Несмотря на сильные процессы урбанизации и усилившиеся за последнее время миграционные потоки в города, многие чуваши-горожане сохраняют связь с деревней не только по каналам родственных отношений, но и по духовным стремлениям и представлениям об истоках и корнях своего рода, узах с родной землей.

Таким образом, основными чертами менталитета современных чувашей являются: развитое чувство патриотизма, доверие к своим сородичам, признание равенства всех перед законом, приверженность к традициям, неконфликтность и миролюбие. Очевидно, что стержневые ментальные характеристики чувашского народа мало изменились, вопреки наблюдающемуся в современном мире процессу нивелировки национальных культур.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Александров, Г. А. (2002) Чувашские интеллигенты: биографии и судьбы. Чебоксары: ЧГИГН.

Александров, С. А. (1990) Поэтика Константина Иванова. Вопросы метода, жанра, стиля. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во.

Владимиров, Е. В. (1959) Русские писатели в Чувашии. Чебоксары: Чуваш. гос. изд-во.

Вовина, О. П. (2001) Традиции и символы в освоении сакрального пространства: чувашская «киреметь» в прошлом и настоящем // Чувашское население России. Консолидация. Диаспоризация. Интеграция. Т. 2. Стратегия возрождения и этническая мобилизация / авт.-сост. П. М. Алексеев. М.: ЦИМО. С. 34-74.

Волков, Г. Н. (1999) Этнопедагогика. М.: Издательский центр «Академия».

Гиренко, Ю. С. (1991) Сталин-Тито. М.: Политиздат.

Димитриев, В. Д. (1993) О происхождении и формировании чувашского народа // Народная школа. № 1. С. 1-11.

Иванова, Н. М. (2008) Молодежь Чувашской Республики на рубеже XX-XXI веков: социокультурный облик и тенденции развития. Чебоксары: ЧГИГН.

Иванова, Т. Н. (2001) Основные черты чувашской ментальности в определении учителей средних общеобразовательных школ Чувашской Республики // Анализ основных тенденций развития полиэтнических регионов России. Проблемы открытого образования: материалы региональной науч.-практич. конф. и семинара. Чебоксары. С. 62-65.

Исмуков, Н. А. (2001) Национальное измерение культуры (философско-методологический аспект). М.: МПГУ, «Прометей».

Ковалевский, А. П. (1954) Чуваши и булгары по данным Ахмеда Ибн-Фадлана: учен. зап. Вып. IX. Чебоксары: Чуваш. гос. изд-во.

Краткая чувашская энциклопедия. (2001) Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во.

Мессарош, Д. (2000) Памятники старой чувашской веры / пер. с венг. Чебоксары: ЧГИГН.

Никитин (Станьял), В. П. (2002) Чувашская народная религия сардаш // Общество. Государство. Религия. Чебоксары: ЧГИГН. С. 96-111.

Никитина, Э. В. (2012) Чувашский этноменталитет: сущность и особенности. Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та.

Николаев, Е. Л., Афанасьев И. Н. (2004) Эпоха и этнос: проблемы здоровья личности. Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та.

Никольский, Н. В. (1912) Христианство среди чуваш Среднего Поволжья в XVI-XVIII веках: исторический очерк. Казань.

Отечествоведение. Россия по рассказам путешественников и ученым исследованиям (1869) / сост. Д. Семенов. Т. V. Великорусский край. СПб.

Проблемы национального в развитии чувашского народа (1999): сборник статей. Чебоксары: ЧГИГН.

Родионов, В.Г. (2000) О типах чувашского национального мышления // Известия Национальной академии наук и искусств Чувашской Республики. № 1. С. 18-25.

Русские писатели о чувашах (1946) / сост Ф. Уяр, И. Мучи. Чебоксары. С. 64.

Самсонова, А. Н., Толстова, Т. Н. (2003) Ценностные ориентации представителей чувашского и русского этносов // Этнос и личность: исторический путь, проблемы и перспективы развития: материалы межрегиональной науч.-практич. конф. Москва-Чебоксары. С. 94-99.

Федотов, В. А. (2003) Нравственные традиции этноса как социокультурное явление (на материале устно-поэтического творчества тюркоязычных народов): автореф. дис. … д-ра филос. наук. Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та.

Фукс, А. А. (1840) Записки о чувашах и черемисах Казанской губернии. Казань.

Чуваши в русской литературе и публицистике (2001): в 2 т. Т. I. / сост. Ф. Е. Уяр. Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та.

Чувашская Республика. Социокультурный портрет (2011) / под ред. И. И. Бойко, В. Г. Харитоновой, Д. М. Шабунина. Чебоксары: ЧГИГН.

Шабунин, Д. М. (1999) Правовое сознание современной молодежи (этно-национальные особенности). Чебоксары: Изд-во ИЧП.

Подготовила Э. В. Никитина