Сопоставив образы Иуды в анализируемых произведениях, нетрудно заметить, что Предатели отличаются даже внешне. М. А. Булгаков в романе «Мастер и Маргарита» по-своему переосмысливает евангельский сюжет, Так Иуда Искариот становится Иудой из Кириафа:
Совместив образы Иуды в анализируемых произведениях, нетрудно заметить, что Предатели отличаются даже внешне.
Булгаков приписывает герою новые качества, Автор описывает его, как молодого человека «с аккуратно подстриженной бородкой, в белом чистом кефи, ниспадавшем на плечи, в новом праздничном голубом таллифе с кисточками внизу и в новеньких скрипящих сандалиях». Булгаков добавляет в костюм Иуды элементы одежды Иисуса - голубой хитон, кефи (платок на голову), сандалии. Иуда наделен внешней привлекательностью. Он красивый, опрятный, его вид располагает к себе читателя. Таким образом, у Булгакова внешняя красота, благообразие Иуды противопоставлено его внутреннему «несовершенству», душевному уродству Предателя.
В рассказе Андреева, Иуда предстает перед читателем совершенно в ином виде. Предатель выделяется на фоне других учеников даже внешне. Однако, в отличие от Булгакова, Андреев наделяет Иуду страшной внешностью. Сразу же бросается в глаза его череп, лицо: «точно разрубленный с затылка двойным ударом меча и вновь составленный, он явственно делился на четыре части и внушал недоверие, даже тревогу: за таким черепом не может быть тишины и согласия, за таким черепом всегда слышится шум кровавых и беспощадных битв. Двоилось так же и лицо Иуды: одна сторона его, с черным, остро высматривающим глазом, была живая, подвижная, охотно собиравшаяся в многочисленные кривые морщинки. На другой же не было морщин, и была она мертвенно-гладкая, плоская и застывшая, и хотя по величине она равнялась первой, но казалась огромною от широко открытого слепого глаза. Образ Иуды у Андреева соотносится с традиционным представлением о нечистой силе, которых принято изображать в профиль, то есть одноглазыми, кроме того писатель подчеркивает, что один глаз у Иуды был слепой. Двойная внешность Иуды тесно переплетается с поведением, поступками Предателя. Таким образом, автор через внешний облик передает внутреннюю суть героя. Андреев подчеркивает раздвоение в облике Иуды. В герое сочетается мертвое и живое. Темная сторона Андреевского Иуды - это притворное спокойствие, которое чаще всего проявлялось при общении с учениками, а «светлая» - это искренняя любовь к Иисусу. Интересная деталь: автор в тексте упоминает, что Иуда имел рыжий цвет волос. В мифологии это часто означает избранность богом, близость к Солнцу, право на власть. Боги войны часто рыжие или на рыжем коне. Многие вожди, известные личности имели этот огненный цвет волос. «Рыжий» является эпитетом божеств. Андреев недаром присваивает герою именно этот цвет волос, ведь по рассказам Предателя всегда оказывалось так, что именно ОН будет первый возле Иисуса. Иуда искренне верил в свою правоту и избранность, а главное он стремился к своей цели любыми средствами - предательство и стало способом приближения к Мессии. Кроме того, Иуда несколько раз «спасал» Христа от расправы толпы, проявляя воинственность.
Интересно, что в Евангелии портретная характеристика Иуды полностью отсутствует. Это можно объяснить нежеланием апостолов конкретизировать образ. Внешнее описание, портрет сделали бы героя «живым», что могло бы вызвать сочувствие у читателей. А может быть, воссоздание зрительного образа Предателя вступило бы в противоречие с основной идеей Евангелий, канонизируя ученика-отступника.
Булгаков в своем романе, изображает Иуду в сфере деятельности, связанной с деньгами. Предатель «работает в меняльной лавке у одного из своих родственников». Но, несмотря на внешнюю привлекательность, герой корыстолюбив. В романе начальник тайной стражи говорит Понтию Пилату об Иуде: «У него есть одна страсть, прокуратор... Страсть к деньгам». Иуда Булгакова легко провоцирует людей, умеет манипулировать ими. Он с легкостью добивается доверия Иешуа, заставляя высказать свои взгляды на государственную власть.
У Андреева, так же, как и у многих других авторов, Иисус доверяет Иуде. Благодаря искусному обращению со своими делами «в скором времени Иуда заслужил расположение некоторых учеников, видевших его старания». Но, с другой стороны, автор контрастно изображает Иуду лживым, что явно отталкивает других героев от него. Предатель желает дурачить людей, ему доставляет это удовольствие.
В основе сюжета повести лежит евангельская история, которую Андреев передал весьма субъективно. Обратим особое внимание на интерпретацию образа Иисуса Христа и Иуды Искариота - евангельского архетипа предательств в русской литературе.
Основным персонажем произведения является Иуда Искариот, образ которого не только не соответствует канону, но и в значительной степени апокрифичен. Писатель попытался представить Иуду необыкновенным человеком, придать его поступкам высокую мотивировку.
У Андреева Иуда в самом начале рассказа представлен как весьма отталкивающий персонаж: неприятна уже его внешность ("безобразная бугроватая голова", странное выражение лица, как бы разделенного пополам), странен переменчивый голос "то мужественный и сильный, то крикливый, как у старой женщины, ругающей мужа, досадно-жидкий и неприятный для слуха". Отталкивают его слова, "как гнилые и шероховатые занозы ". Итак, с самого начала повествования показана порочная природа Иуды, преувеличено его безобразие, асимметричность его черт.
Далее поступки Иуды будут удивлять читателя своей несуразностью: в разговорах с учениками он то молчалив, то чрезвычайно добр и радушен, что даже пугает многих его собеседников. С Иисусом Иуда подолгу не разговаривал, но Иисус любил Иуду, как и других своих учеников, часто искал глазами Иуду и интересовался им, хотя Иуда, казалось бы, недостоин этого. Рядом с Иисусом он выглядел низким, глупым и неискренним. Иуда постоянно лгал, так что нельзя было знать, правду говорит он в очередной раз или лжет. Вполне можно объяснить великий грех Иуды -- предательство Учителя своего - натурой Иуды. Ведь возможно, что его зависть к чистоте, непорочности Иисуса, его неоганиченной доброте и любви к людям, на которые Иуда не способен, привели к тому, что он решил погубить своего учителя.
Но это лишь первое впечатление от рассказа Л. Андреева. Автор в начале рассказа и потом много раз сравнивает Иисуса и Иуду, т. е. писатель ставит в один ряд два таких, казалось бы, противоположных образа, он сближает их: "Но (Иуда) был худощав, хорошего роста, почти такого же как Иисус"; "быстрым взглядом окинул Искариот их смятенные лица (учеников). И зажглась в его сердце смертельная скорбь, подобная той, какую испытал перед этим Христос". Между Иисусом и Иудой, как кажется, существует какая-то связь, они постоянно соединены невидимой ниточкой: глаза их встречаются и мысли друг друга они почти угадывают. Иисус и Иуда неотделимы друг от друга, неразлучны, как воплощение добра и зла, и существование их одинаково, так как и добро и зло трудно, если вообще возможно, различить. Но самое главное оба они стремятся к одному - возрождению человечества. Искариот всю жизнь отдал поискам "самого лучшего человека", а нашел свой идеал в Учителе: "Господи, затем ли в тоске и муках искал я тебя всю мою жизнь, искал и нашел!". Новый ученик откровенно "демонстрирует" всеобщую ложь, жестокость, бесчестность, для убедительности даже претворяясь носителем тех же пороков. Надежда владеет им: Учитель сам "порубит секирою сухую смоковницу", совершит чудо - исцелит людей от скверны. Сын божеский разрушает эту мечту, продолжая лишь проповедовать добро. Несовместимость страстного желания Искариота сотрясти мир с всепрощением Иисуса достигает высшей точки. Тогда Искариот и ступает на страшный для себя путь: отдать Назарета на страдания, которые пробудят в народе веру и совесть, то есть жертвует своей любовью и занимает навсегда подлое место возле Иисуса. Таков исток раздвоения, потрясений "предателя поневоле". Он не соглашается на временное случайное подчинение людей высшему началу, хочет полного их очищения. Вот откуда проистекает фраза "… я сам должен его удушить, чтобы сделать правду" . Но постоянно вплоть до смерти Иисуса, Иуда жаждет его спасения. То молит самого Учителя о чуде, то ищет сопротивления готовящейся казне извне. Он страстно хочет протеста горожан, даже тюремщиков против убийства и боится отсрочки великого перелома в их сознании, возможного лишь в ответ на жертвенные муки Иисуса. Потому для Иуды соединяются "ужас и мечта", рождается трагическая необходимость "поднять на кресте любовью распятую любовь".
Четко прочерчивается в повести граница между двумя главными героями. Иисус несет великую, светлую идею преображения жизни, но ничего не понимает в людях, в борьбе. Иуда обладает душой, которую смело бросает в огонь, когда захочет, способностью порвать ту тонкую пленку, что застилает глаза человеку, отстоять беспощадную истину, чтобы в будущем поднять землю к солнцу.
Поначалу Иуда выглядит циничным и лживым, потом вдруг меняется, превращаясь в гордую и трагическую фигуру. Меняется его поведение. "И вот пришел Иуда. Пришел он, низко кланяясь, выгибая спину, осторожно и пугливо вытягивая вперед свою безобразную бугровую голову". В конце же рассказа "Иуда выпрямился и закрыл глаза. То притворство, которое он так легко носил всю жизнь, вдруг стало невыносимым бременем; и одним движением ресниц он сбросил его". Меняется и отношение к нему у окружающих. Когда Иуда появился в кругу учеников Иисуса, то поначалу вызвал жгучую неприязнь к себе. Однако постепенно к нему привыкают, он завоевывает авторитет, становится казначеем, ему поручают все хозяйственные заботы. Весьма примечательна и речевая характеристика Иуды. С одной стороны, его отзывы о людях злы, колючи, язвительны. В своих рассказах он "приписывал людям такие наклонности, каких не имеет даже животное", о жителях встречных селений говорил всегда только дурное и предвещал беду. Себя же он видит красивым, смелым, прекрасным, сильным, с нежным сердцем. С другой стороны, его замечания, характеристики, реплики точны, остроумны, проницательны, самостоятельны, глубоки по смыслу. Они обличают мудрость героя.
С самого начала и на протяжении всего рассказа рефреном звучат слова "Иуда Предатель", такое имя укоренилось в сознании людей изначально, и Андреев принимает и использует его, но лишь как "прозвище", данное людьми. Для писателя Иуда во многом символический предатель.
Во всех четырех Евангелиях сам момент предательства Христа Иудой является эпизодическим. Андреев, используя текст Евангелий, переосмысляет их сюжет. В Евангелиях очень скупо описывается момент предательства Христа, а имя Иуды появляется только в связи с этим событием. Да и трактовка его поступка у евангелистов не совпадают. Наиболее полная информация об Искариоте содержится в Евангелии от Матфея. Именно в нем рассказывается о сумме (тридцать серебряников), которую первосвященники предложили ему за Иисуса Христа; о возврате этих денег Иудой после предательства; о раскаянии Иуды и о его самоубийстве. Но Матфей не объясняет ни причин, толкнувших Иуду на предательство, ни его внутреннего состояния; умалчивает автор и о взаимоотношениях Иуды и Христа, Иуды и других учеников. Авторы же других Евангелий (Лука, Иоанн, Марк) вообще умалчивают об указанных у Матфея подробностях предательства, но зато дают (Лука и Иоанн) свое объяснение поступку Иуды: в него вселился тот, кто уже давно стремился погубить Иисуса - дьявол. "Вошел же Сатана в Иуду, прозванного Искариотом… И пошел и говорил с первосвященником и начальниками, как его предать им" (Евангелие от Луки, 22;3,4). Андреев значительно расширяет рамки повествования и уже с первых страниц рассказа вводит описание внешности Иуды, отзывы о нем других людей, причем через них писатель дает психологическую характеристику Искариота, раскрывает его внутреннее содержание.
В повести Иуда не раз именуется одноглазым бесом, сатаной, дьяволом. Но уже в описании внешности подчеркивается неоднозначность, двойственность натуры Иуды. "Был достаточно крепок силою, но зачем-то претворялся хилым и болезненным, голос имел переменчивый: то мужественный и сильный, то крикливый, как у старой женщины, ругающей мужа, досадно-жидкий и неприятный для слуха: и часто слова Иуды хотелось вытащить из своих ушей, как гнилые, шероховатые занозы" . Как не приятен и ужасен голос Иуды, так и ужасно злодеяние, которое он совершил. Как двойственно его лицо, так и душа Иуды, с одной стороны, живая, отзывчивая, способная понять и сопереживать ближнему, но с другой стороны, есть в нем сила и способность совершить страшный поступок.
Итак, андреевский Иуда - фигура более емкая и глубокая по своему внутреннему содержанию и, главное, неоднозначная. Но есть еще одно отличие этого образа от первоисточника: евангельский Иуда почти лишен конкретных человеческих черт. Это своего рода Предатель в абсолюте - человек, оказавшийся в очень узком кругу людей, понимающих Мессию, и предавший Его. Вот почему поступок этот страшнее безумия иудейской толпы, выбравшей Варраву и пославшей на казнь Иисуса. Толпа ослеплена, она не ведает, что творит. Иуда ведает, и потому он настоящий преступник, справедливо проклятый навеки христианским миром. Ему нет прощения, которое может заслужить любой раскаявшийся грешник, творивший зло бессознательно.
Андреевский Иуда - не символ, а живой человек. В нем переплелось множество страстей и чувств. Несомненно, что любит он Христа искренне и сильно. Но Иуда обижен им и не может примириться с тем, что не он, а Иоанн является любимым учеником Иисуса. На все идет Иуда, чтобы привлечь внимание и завоевать любовь Учителя. Удивительно широк диапазон эмоциональных оттенков в поведении Иуды: от самоуничтожения до гневного обличения. Пробовал вести себя вызывающе, но не нашел одобрения. Стал мягким и покладистым - и это не помогло приблизиться к Иисусу. Не один раз, "охваченный безумным страхом за Иисуса", он спасал его от преследований толпы и возможной смерти. Неоднократно демонстрировал свои организаторские и хозяйственные способности, блистал умом, однако встать рядом с Христом на земле ему не удалось. Так возникло желание быть возле Иисуса в царствии небесном. В последние дни жизни Иуды окружил Иисуса "тихой любовью, нежным вниманием, ласкою", "он угадывал малейшие невысказанные желания Иисуса, проникая в сокровенную глубину его ощущений, мимолетных вспышек грусти, тяжелых мгновений усталости".
Андреевский Иуда не ради денег (как в одной из Евангелий) совершает свое преступление. Иуда из Кариота любит Иисуса, предан ему, готов отдать жизнь за него, но его правда противоположна правде Иисуса. Может быть именно поэтому Иисус выбрал Иуду, чтобы объяснить, доказать, что цель не оправдывает средства. Иуда солгал, чтобы спасти жизнь учителя, когда их хотели побить камнями. Он ждал похвалы, но увидел лишь гнев Иисуса. Искариот победил в честном соревновании, сбросив самый большой камень с обрыва. Иисус пытается объяснить Иуде свое отношение к нему, к его поступкам с помощью притчи. Иуда понимает, что Иисус никогда не согласится с его взглядом на жизнь. Христос ни при каких обстоятельствах не может признать ложь, даже во спасение, потому что он пришел в этот мир, чтобы духовно совершенствовать человечество. Всепрощающая любовь чужда, непонятна Искариоту, он убежден, что Иисус просто не разбирается в людях. Иуда понимает, что жить так, как живет Иисус, в этом мире невозможно. Иуда считает, что лишь слова Иисуса успокоили Его учеников, но это не их выбор. И поэтому он снова не признает правоты Иисуса. Сомнения, страх, неверие в возможность жизни согласно учению Христа - это то, что накопилось на душе Искариота.
Писатель стремится реабилитировать Иуду Искариота, выдавая его за ученика, который более других апостолов любит Христа и своим предательством желает заставить Его проявить Свою силу и власть. Однако делать привлекательным грешника, образ которого омерзителен не только для христиан, но и для всякого человека со здоровым нравственным чувством, само по себе является безнравственным.
Далее обратимся к тому, кто является первоначалом всех событий -- библейскому образу Христа в трактовке Л. Андреева, предполагая, что и этот образ здесь также будет являть собой отступление от канонической традиции. библейский образ андреев повесть
"Напитанным кровью и плотью мира" предстает перед читателем андреевский Иисус. Писатель видит в Иисусе, прежде всего, ипостась человеческую, подчеркивая и тем самым как бы освобождая пространство для утверждения человеческого, деятельного начала, уравнивания Бога и Человека. В повести Л. Андреева преобладает не религиозно-мистическая логика, но психологическая, культурно-историческая, укорененная в мировой культурной традиции и обоснованная М. Бахтиным. И смеющийся Иисус -- казалось бы, совершенно незначительная деталь -- свидетельствует о принципиальном отличии образа Иисуса Христа у Л Андреева от евангельского Иисуса, что тоже было отмечено исследователями: "Даже тот, кто мыслится как символ высшей идеальной цельности, в изображении Л. Андреева не свободен от двойственности" , -- утверждает Л.А. Колобаева, характеризуя образ Иисуса Христа. В андреевской концепции Иисуса смех ("хохот") логичен еще и потому, что он уравнивает, сближает его участников, выстраивая отношения не по религиозной (готической) вертикали, а по земной, человеческой горизонтали.
Иисус у Л. Андреева предстает, таким образом, не просто в своей человеческой (не божественной) ипостаси, но еще и обретает некоторые исконно русские национальные черты (лиризм, сентиментальность, открытость в смехе, которая может выступать как беззащитная открытость). Безусловно, образ Иисуса у Л. Андреева -- это проекция писателем поэтической русской души.
Иисус Л. Андреева, как можно заметить, также как и Иуда, представляет собой фантазию на евангельскую тему, и он близок в своем человеческом проявлении булгаковскому Иешуа из "Мастера и Маргариты". Это не "имеющий власть" (Евангелие от Матфея), знающий о своем божественном происхождении и своем предназначении Богочеловек, а отрешенный от реальной действительности, наивный, мечтательный художник, тонко чувствующий красоту и многообразие мира.
Андреевский Иисус загадочен. И эта загадка носит не столько религиозно-мистический, сколько подсознательно-психологический характер. В повести говорится о великой тайне "прекрасных глаз" Иисуса -- почему молчит Иисус, к которому мысленно с мольбой обращается Иуда.
Между Христом и Иудой в повести Л. Андреева существует таинственная подсознательная связь, не выраженная словесно и тем не менее ощущаемая Иудой и читателями. Эта связь (предощущение соединившего обоих навечно события) ощущается психологически и Иисусом -Богочеловеком, она не могла не найти внешнего психологического выражения (в загадочном молчании, в котором ощущается скрытое напряжение, ожидание трагедии), причем особенно явственно -- в преддверии крестной смерти Христа. Образ Иуды является символическим воплощением зла, персонажем с позиции художественной изобразительности условным, целенаправленно лишенным психологического измерения. Бытие евангельского Иисуса -- это бытие в другой системе координат.
Евангельские проповеди, притчи, гефсиманская молитва Христа не упоминаются в тексте, Иисус находится как бы на периферии описываемых событий. Эта концепция образа Иисуса была свойственна не только Л. Андрееву, но и другим художникам, в том числе А. Блоку, который также писал о наивности "Исуса Христа" (в поэме "Двенадцать"), женственности образа, в котором действует не его собственная энергия, а энергия других. Наивно (с точки зрения современников Иисуса -- жителей Иерусалима, отрекшихся от Учителя) и его учение, которое при помощи своего страшного "эксперимента" как бы проверяет и выявляет его нравственную силу Иуда: мир движим любовью, и в душе человека изначально заложена любовь, понятие о добре. Поверив в правду Иисуса и восторженно приветствовав его при его въезде в Иерусалим, жители города затем разочаровались в ее могуществе, разочаровались в своей вере и надежде и тем с большей силой стали упрекать учителя в несостоятельности его проповедей.
Божественное и человеческое начала предстают в повести Л. Андреева в еретическом взаимодействии: Иуда становится у парадоксалиста Андреева личностью, сыгравшей величайшую роль в истории, а Иисус представлен в своей телесности, человеческой плоскости, причем соответствующие эпизоды (прежде всего, избиение Иисуса римскими стражниками) воспринимаются как чрезмерно натуралистичные по отношению к Христу, но тем не менее возможные в той цепи аргументов, мотивировок, причин и следствий, которые были воссозданы художественной фантазией автора "Иуды Искариота". Эта сосредоточенность Л. Андреева на человеческой ипостаси Богочеловека оказалась востребованной, распространенной в литературе XX века, и, в частности, она определила концепцию образа Иешуи в романе "Мастер и Маргарита" М. Булгакова.
Загадочный образ Иуды для писателя казался особенно притягательным. Подлость, ложь и коварство, согласно христианским представлениям, привели к предательству одного из двенадцати апостолов Иисуса Христа или что-то иное? Писатель предлагает нам посмотреть на ставший уже привычным для всех собирательный образ предателей и лжецов под другим углом зрения.
«Дурной» и «чужой» человек, безобразный внешне и коварный в своих поступках, – таким представлен Иуда из Кариота в зеркале чужих мнений в начале повести. Он добывает хлеб воровством, бросил жену, сеет вокруг себя ссоры. Ученики Иисуса считают, что от этого «рыжего» можно ожидать только зло, не доверяют ему.
Описывая лицо Искариота, представляющее собой совершенно противоположные половинки, автор будто хочет показать нам: не так уж прост этот Иуда. Может быть, за «мертвенно-гладкой» стороной лица скрываются настоящие чувства, глубоко спрятанные от окружающих?
Кажется непонятным и поведение главного героя произведения: он весь состоит из противоречий. Сильный, крепкий от природы, он «притворялся хилым и болезненным». Берет на свои плечи важные обязанности по хозяйству, а сам крадет деньги. Заставляет учеников поверить в рассказанные им истории, а потом признается, что обманул их.
Но Иисус принял «коварного» Иуду в круг избранных, несмотря на недоумение апостолов. Может, не случайно, не только по причине безудержного влечения Христа «к отверженным и нелюбимым»? Он знал о предательстве Иуды, ждал дня, когда тот его предаст. Наверное, новый ученик был нужен, чтобы помочь ему обрести бессмертие.
Как физически, так и по духу, Иуда, изображенный Л. Андреевым, кажется самым сильным учеником Христа. В то время как апостолы ведут борьбу, чтобы занять первое место возле Учителя, он стремится быть полезным, занимается хозяйственными делами, проворен, все успевает, «все… делает очень искусно».
«Каждый человек… совершил в своей жизни какой-нибудь дурной поступок», — считает Иуда Искариот. И доказывает это, предъявляя факты. Он разоблачает неискренность радушной встречи жителей селения, которые ложно обвинили Христа и его учеников в краже козленка, а потом решили, что «Иисус — обманщик и, может быть, даже вор». «Яростно и слепо бросался в толпу, грозил, кричал, умолял и лгал» враждебно настроенным жителям другого селения, тревожась за судьбу своего Учителя.
«Я буду возле Иисуса!» — утверждает Иуда, считая, что никто из апостолов не любит Иисуса так, как он. «Теперь он погибнет, и вместе с ним погибнет Иуда», — говорит Искариот, жестоко обиженный невниманием Учителя.
Встав на путь предательства, Иуда надеется, ждет чуда: любовь и верность Иисусу одержат победу. Люди и, конечно, ученики должны спасти и пойти за ним. Душа Иуды находится в смятении, его поведением движет искренняя любовь к Учителю. Но ожидания не сбылись: оставив Иисуса в руках римских солдат, ученики разбежались. Чувствуя «смертную скорбь» в сердце, Иуда обвиняет апостолов в трусости, называет «холодными убийцами» первосвященника и судей, кидая в них полученные монеты.
Поступок главного героя произведения словно подтверждает ненадежность любви, добра, невозможность избежать страшного предательства. Автор подводит итог случившемуся: «Осуществился ужас и мечты» Искариота. Мечта быть первым около Учителя.
«… не будет конца рассказам о предательстве Иуды… И все – добрые и злые – одинаково предадут проклятию позорную память его…», — читаем мы в последних строках повести. А может быть, обрекая себя на вечный позор, Искариот пожертвовал собой, чтобы доказать силу своей любви и выполнить возложенное на него предназначение?
Каждый из нас может по-своему воспринимать образ главного героя книги. У кого-то он вызовет чувство недоумения, другой гневно возмутится… Но вряд ли изображенный писателем Иуда из Кариота оставит кого-то равнодушным.
Г.Е.Максимова
Среди учеников Христа, таких открытых, понятных с первого взгляда, Иуда из Кариота выделяется не только дурной славой, но и двойственностью облика: лицо его как будто сшито из двух половинок. Одна сторона лица — беспрерывно подвижная, усеянная морщинами, с черным острым глазом, другая — мертвенно гладкая и кажущаяся несоразмерно большой от широко открытого, незрячего, затянутого бельмом ока.
Когда он появился, никто из апостолов не заметил. Что заставило Иисуса приблизить его к себе и что влечет к Учителю этого Иуду — также вопросы без ответов. Петр, Иоанн, Фома смотрят — и не в силах постичь эту близость красоты и безобразия, кротости и порока — близость восседающих рядом за столом Христа и Иуды.
Много раз спрашивали апостолы Иуду о том, что понуждает его совершать худые поступки, тот с усмешкой ответствует: каждый человек хоть однажды согрешил. Слова Иуды почти похожи на то, что говорит им Христос: никто никого не вправе осуждать. И верные Учителю апостолы смиряют свой гнев на Иуду: «Это ничего, что ты столь безобразен. В наши рыбацкие сети попадаются и не такие уродины!»
«Скажи, Иуда, а твой отец был хорошим человеком?» — «А кто был мой отец? Тот, кто сек меня розгой? Или дьявол, козел, петух? Разве может Иуда знать всех, с кем делила ложе его мать?»
Ответ Иуды потрясает апостолов: кто ославливает своих родителей, обречен погибели! «Скажи, а мы — хорошие люди?» — «Ах, искушают бедного Иуду, обижают Иуду!» — кривляется рыжий человек из Кариота.
В одном селении их обвиняют в краже козленка, зная, что с ними ходит Иуда. В другой деревне после проповеди Христа хотели побить Его и учеников камнями; Иуда бросился на толпу, крича, что Учитель вовсе не одержим бесом, что Он — просто обманщик, любящий деньги, такой же, как и он, Иуда, — и толпа смирилась: «Недостойны эти пришельцы умереть от руки честного!»
Иисус покидает селение в гневе, удаляясь от него большими шагами; ученики шествуют за Ним на почтительном расстоянии, кляня Иуду. «Теперь я верю, что твой отец дьявол?», — бросает ему в лицо Фома. Глупцы! Он им спас жизнь, а они еще раз его не оценили...
Как-то на привале апостолы вздумали развлечься: мерясь силою, они поднимают с земли камни — кто больший? — и швыряют в пропасть. Иуда поднимает самый тяжелый обломок скалы. Лицо его сияет торжеством: теперь всем ясно, что он, Иуда, — самый сильный, самый прекрасный, лучший из двенадцати. «Господи, — молит Христа Петр, — я не хочу, чтобы сильнейшим был Иуда. Помоги мне его одолеть!» — «А кто поможет Искариоту?» — с печалью ответствует Иисус.Иуда, назначенный Христом хранить все их сбережения, утаивает несколько монет — это открывается. Ученики в негодовании. Иуда приведен к Христу — и Тот вновь вступается за него: «Никто не должен считать, сколько денег присвоил наш брат. Такие упреки обижают его». Вечером за ужином Иуда весел, но радует его не столько примирение с апостолами, сколько то, что Учитель опять выделил его из общего ряда: «Как же не быть веселым человеку, которого сегодня столько целовали за кражу? Если б я не украл — разве узнал бы Иоанн, что такое любовь к ближнему? Разве не весело быть крюком, на котором один развешивает для просушки отсыревшую добродетель, а другой — ум, потраченный молью?»
Приближаются скорбные последние дни Христа. Петр и Иоанн ведут спор, кто из них более достоин в Царствии Небесном сидеть одесную Учителя — хитрый Иуда каждому указывает на его первенство. А потом на вопрос, как он все-таки думает по совести, с гордостью отвечает: «Конечно, я!» Наутро он идет к первосвященнику Анне, предлагая предать суду Назорея. Анны прекрасно осведомлен о репутации Иуды и гонит его прочь несколько дней подряд; но, опасаясь бунта и вмешательства Римских властей, с презрением предлагает Иуде за жизнь Учителя тридцать сребреников. Иуда возмущен: «Вы не понимаете, что вам продают! Он добр, он исцеляет больных, он любим бедняками! Эта цена — выходит, что за каплю крови вы даете всего пол-обола, за каплю пота — четверть обола... А Его крики? А стоны? А сердце, уста, глаза? Вы меня хотите ограбить!» — «Тогда ты не получишь ничего». Услышав столь неожиданный отказ, Иуда преображается: он никому не должен уступить права на жизнь Христа, а ведь наверняка найдется негодяй, готовый Его предать за обол или два...
Лаской окружает Иуда Того, Кого предал, в последние часы. Ласков и услужлив он и с апостолами: ничто не должно помешать замыслу, благодаря которому имя Иуды навсегда будет в памяти людей называться вместе с именем Иисуса! В Гефсиманском саду он целует Христа с такой мучительной нежностью и тоской, что, будь Иисус цветком, ни капли росы не упало б с Его лепестков, не колыхнулся бы он на тонком стебле от поцелуя Иуды. Шаг за шагом идет Иуда по стопам Христа, не веря глазам, когда Его бьют, осуждают, ведут на Голгофу. Сгущается ночь... Что такое ночь? Восходит солнце... Что такое солнце? Никто не кричит: «Осанна!» Никто не защитил Христа с оружием, хотя он, Иуда, украл у римских солдат два меча и принес их этим «верным ученикам»! Он один — до конца, до последнего вздоха — с Иисусом! Осуществляются ужас его и мечта. Искариот поднимается с колен у подножия Голгофского креста. Кто вырвет победу из его рук? Пусть все народы, все грядущие поколения притекут в эту минуту сюда — они обнаружат лишь позорный столб и мертвое тело.
Иуда смотрит на землю. Какая она вдруг маленькая стала под его стопами! Не идет больше время само по себе, ни спереди, ни сзади, но, послушное, движется всей своей громадой лишь вместе с Иудой, с его шагами по этой маленькой земле.
Он идет в синедрион и бросает им в лицо, как властелин: «Я обманул вас! Он был невинен и чист! Вы убили безгрешного! Не Его предал Иуда, а вас, предал вечному позору!»
В этот день Иуда вещает как пророк, чего не смеют трусливые апостолы: «Я видел сегодня солнце — оно смотрело на землю с ужасом, вопрошая: «Где же здесь люди?» Скорпионы, звери, камни — все вторили этому вопросу. Если сказать морю и горам, во сколько люди оценили Иисуса, они сойдут со своих мест и обрушатся на головы ваши!..»
«Кто из вас, — обращается Искариот к апостолам, — пойдет со мною к Иисусу? Вы боитесь! Вы говорите, что на то была Его воля? Вы объясняете свое малодушие тем, что Он велел вам нести по земле Свое слово? Но кто поверит Его слову в ваших трусливых и неверных устах?»
Иуда „поднимается на гору и затягивает петлю на шее своей у всего мира на виду, довершая задуманное. По всему свету разлетается весть об Иуде-предателе. Не быстрее и не тише, но вместе со временем продолжает лететь эта весть...
