Распространен главным образом на Украине, в большей степени в западных и центральных районах Украины. Украинский язык имеет статус государственного языка Украины и рабочего языка ООН, им владеют около 40 млн. человек. Украинский язык относится к восточной группе славянских языков, входящих в индоевропейскую семью языков. Письменность создана на основе гражданского шрифта кириллицы.
В языке выделяют группы диалектов , складывавшиеся под влиянием соседних языков. Северо-западные (полесские) диалекты испытывали влияние белорусского языка; юго-западные - влияние польского языка; северо-восточные (слобожанские) - русского языка. Юго-восточные (приднепровские) диалекты были положены в основу литературного языка. Наречие населения Закарпатья рассматривается как самостоятельный русинский язык, испытавший влияние словацкого и венгерского языков. Значительная часть населения Восточной, Южной, Центральной Украины говорит на смеси украинского и русского языка (суржик), которая совмещает украинские произносительные нормы с русской лексикой.
Главными фонетическими особенностями украинского литературного языка являются различение переднего i и более заднего «и»; переход старых «о», «е» в закрытом слоге в i (сноп - снiп); последовательное изменение древнерусского «о» в i (лото - лiто); изменение «е» в «о» после шипящих и j перед твердыми согласными независимо от ударения (щока, пшоно); фрикативный «г» (голова); сохранение звонких согласных в конце слова и перед глухими (снiг, дуб, кладка); долгие мягкие согласные, возникшие в результате ассимиляции мягким согласным последующего j (буття, питання, пиччю); звук [w] (орфографическое «в») на месте древнерусского «л» перед согласным и в глаголах прошедшего времени мужского рода (вовк, ходив); варианты слова с начальным i - й, у - в (iти - йти, учитель - вчитель); протетические «в», «г» (вухо, гострий). Отличие от русского языка в морфологии: звательный падеж существительных (Петре); окончание -овi, -евi в дательном падеже существительных второго склонения (братовi); формы сравнительной степени прилагательных с суффиксом -iш- и -ш- (добрiший, ширший); утрата окончания -ть в третьем лице единственного числа настоящего времени глаголов первого спряжения (знае, пише); глагольное окончание -мо в первом лице множественного числа (знаемо); синтетическая форма глаголов будущего времени (ходитиму); деепричастия на -чи (знаючи, ходячи). Специфические черты синтаксического строя: безличные предложения с главным членом, выраженным неизменяемыми глагольными формами на -но, -то (роботу виконано); сложное именное сказуемое в форме винительного падежа с предлогом «за» (старший брат був нам за батька); своеобразие глагольного управления (дякувати кому - благодарить кого) и употребления предлогов (о першiй годинi - в первом часу). Основу лексики составляют слова общего восточнославянского происхождения, много слов в украинский язык пришло из польского и немецкого языков.
После монголо-татарского нашествия в южных районах Киевской Руси ускорился процесс формирования самостоятельной народности, складывались и местные языковые особенности. Одновременно здесь развивались традиции древнерусской письменности, литературного языка Киевской Руси - церковнославянского языка. С конца 15 века делались попытки приблизить книжный язык к живой речи местных говоров, в 16 веке появились переводы церковных книг: «Пересопницкое евангелие» (1556-1561), «Креховский апостол» (1560); возникают два типа литературного языка - «проста мова» и «славеноросский язык». В конце 16 - первой половине 17 века на Украине появились произведения полемического жанра, составлялись летописи, развивалась художественная литература. На стандартизацию языка оказали влияние грамматика М. Смотрицкого (1619) и словарь П. Берынды (1627). Воссоединение Украины с Россией (1654) содействовало более тесным взаимосвязям украинского и русского языков. В 17 - первой половине 18 веков украинский язык употреблялся во всех жанрах письменности. В массовом сознании он не воспринимался как самостоятельный язык, а рассматривался как местный говор, народно-разговорный язык. Русский язык в сознании украинцев воспринимался как «правильный язык», владение им отличало грамотного человека от неуча. Тем не менее, на народно-разговорном языке развивалась оригинальная литература («Энеида» И. Котляревского, 1798).
Основополагающее значение в создании литературного украинского языка имело творчество Т.Г. Шевченко . Во второй половине 19 века власти Российской империи предпринимали попытки сузить сферу применения украинского языка. После революции 1917 года на Украине прошла волна украинизации - насильственного внедрения украинского языка во все сферы общества. Новый этап украинизации начался после получения Украиной независимости в 1991 году.
Одним из основных вопросов культурной и политической жизни на Украине, безусловно, является вопрос о признании русского языка государственным. Политики, именующие себя демократами, с нелепым упорством противятся реализации международных норм, согласно которым «великий и могучий», как родной для более чем половины граждан, просто обязан иметь державный статус. Более того, идут повсеместные попытки дискредитировать русский язык, как «финно-татарское наречие», противопоставив ему якобы древний и подлинно славянский украинский язык, более известный как «мова». Поэтому, следует ещё раз обратиться к истории появления этого наречия.
Когда известный философ князь Евгений Трубецкой назвал «мову» «захолустным провинциальным диалектом», он был прав и не прав одновременно. Не прав, потому что определение это звучит обидно, и прав во всём остальном. Как и сама идея украинства, «мова» - искусственное, не органичное истории западной Руси явление, этакий филологический гомункул. Создавался украинский язык группой львовских (лембергских) учёных и литераторов на австрийские деньги, во второй половине XIX века. Власти Австро-Венгрии в принадлежавшей им тогда Галичине, активно фабриковали «украинскую» народность, дабы уменьшить польское и русское влияние. Таким образом, появление этого языка, прежде всего, факт политики, а не культуры. Новый язык создавался на основе западнорусского диалекта, в котором было множество полонизмов и латинизмов с расчётом на максимальное размежевание с русским языком. А ведь в 40-х годах того же XIX века известный славист Юрий Венелин, карпатский русин по происхождению, считал необходимым преодолеть языковые различия, которые он резонно считал следствием долгого владычества иноплеменников над большинством славянских земель.
Причём, новоизобретённый язык оказался недоступен украинскому простонародью, в чём честно признавались сами деятели украинства.
Так Н. Плешко вспоминал, как во время гражданской войны он попал на съезд мировых судей. Председатель «начал вести его на украинской «мове», члены суда делали доклады, защитники заговорили по-украински. Моё место находилось вблизи публики, состоявшей главным образом из крестьян, и они в недоумении стали переглядываться друг с другом, а один из них, нагибаясь к соседу, сказал: «Петро, а Петро, что это паны показились, чи шо?» Родившийся и проведший юность в Киеве певец и поэт Александр Вертинский в сталинское время, когда всё украинское якобы подвергалось гонениям, раздраженно писал жене: «Ломаю мозги над украинским текстом, смутно угадывая содержание, ибо таких слов раньше не было и это теперь они «создают» «украинский язык», засоряя его всякими «галицизмами», польско-закарпатскими вывертами, и никто в Киеве на этом языке говорить не может и не умеет»!
Ко всему прочему, это «чудесное» изобретение оторвало своих адептов от всего пласта древней русской литературы, в том числе созданной в Малороссии. Особенно трагикомическое положение складывалось при попытках совершать на «мове» богослужение в «украинской церкви». Вместо «Отче наш» надо было читать «Батько наш»! Как не вспомнить «Белую гвардию» Михаила Булгакова: «На каком языке служат, сынок? На божественном, бабка».
Авторы, объявленные классиками новоявленной украинской литературы, тоже с трудом укладывались в прокрустово ложе её инаковости в отношении большой русской культуры. Даже Тарас Шевченко, по происхождению украинский крестьянин, наиболее интимные свои записи, в том числе дневник, вёл на русском языке.
Нельзя обойти и прагматической составляющей в возникновении особой литературы малороссийского новояза. Утвердиться в большой русской литературе XIX века, после Пушкина, Лермонтова, Гоголя, конечно, было весьма непросто. Иное дело, писания на всевозможных диалектах, только обретавших письменность. Тем более, что московская и петербургская публика относилась к подобным опытам весьма сочувственно. Ведь только так смогли получить хоть какую-то известность Марко Вовчок или Леся Украинка.
Даже великий Гоголь, прибывший в столицу с «Гансом Кюхельгартеном», стал известен после своих украинских повестей. А сколько возились в Москве и Петербурге с Шевченко, лепя из него «регионального гения»!
Недаром, один из самых умных героев в тургеневском «Рудине» Пигасов утверждал, «если б у меня были лишние деньги, я бы сейчас сделался малороссийским поэтом. - Это что ещё? Хорош поэт! – возразила Дарья Михайловна, – разве вы знаете по–малороссийски? - Нимало; да оно и не нужно. Как не нужно? - Да так же, не нужно. Стоит только взять лист бумаги и написать наверху: Дума; потом начать так: Гой, ты доля моя, доля! Или: Седе казачино Наливайко на кургане; а там: По–пид горою, по-пид зеленою, грае, грае воропае, гоп! гоп! или что-нибудь в этом роде. И дело в шляпе. Печатай и издавай». Императорское правительство, не без влияния известной записки М.В. Юзефовича, представившего всё украинофильство плодом «польской интриги», запретило употребление украинского языка (Эмский указ 18 мая 1876 г.). Кстати, тогда же были обнаружены переводы на украинский язык «Тараса Бульбы» Гоголя, где слово «русский» «переводилось» как «украинский», (обычная ложь). Императорский указ, впрочем, фактически не исполнялся, но придал «мове» вкус запретного плода. Зато большевики проводили активную политику украинизации, заставляя несчастных жителей Малороссии учить это самое «грае воропае». Впрочем, все усилия по созданию хоть сколько-нибудь серьёзной украиноязычной литературы провалились.
Даже странно, что не только Платонова или Шолохова, но даже и Евтушенко не состоялось на ниве (правда, скудной) малороссийской словесности.
Возможно, поэтому, нынешние борцы за украинскую культуру так любят отыскивать хохлацкие корни у Волошина, Ахматовой, Маяковского и других классиков. Остапом Вишней и Павло Тычиной обойтись не удаётся.
Я, собственно, вовсе не против украинского языка, хотя местами он и кажется пародией русского. В советское время он был усвоен значительной частью жителей Украинской ССР и вошёл в общий культурный космос огромной страны. Однако попытки его насильственного внедрения, с очевидной целью разрыва единого пространства большой русской цивилизации, не могут не вызывать возмущения. Правда, попытки эти, в конечном счёте, обречены на провал, потому что не только не принимаются населением, но и противоречат всемирной тенденции к глобализации (как к ней ни относись). По-моему, проще сделать государственным языком Украины английский.
Один из образованнейших малороссов, либеральный политик, юрист И.И. Петрункевич в начале прошлого века писал академику Вернадскому: «На Украйне моя родина… с Украйной я связан не только холодными идеями права, но и чувствами, коренящимися в крови, в воспоминаниях и впечатлениях природы, в звуках народного языка… Но все эти местные влияния не заслоняют во мне всей родины, и единство России для меня не только государственная идея или сожительство двух национальностей, а живое и неделимое целое, имеющее своё удивительно художественное и бесспорное отображение в таких одарённых людях, как Гоголь и Короленко, у которых украинское и русское, как частное и общее, отразилось с необыкновенной ясностью. Попробуйте выделить в них украинское от русского: не получится ни того, ни другого, живое будет превращено в мёртвое». Именно как подлинный патриот Украины, Петрункевич хорошо осознавал, что оторванное от корней большой русской культуры, слабое деревце украинского наречия обречено чахнуть и умирать.
Как создавался украинский язык - искусственно и по политическим причинам. «Правда никогда не бывает сладкой», - заметила недавно Ирина Фарион, презентуя на Первом канале Национального радио Украины свою очередную книжку об украинском языке. И в чем-чем, а в этом с широко известной ныне депутатшей Верховной Рады трудно не согласиться. Правда для украинских «национально сознательных» деятелей всегда будет горькой. Уж слишком они с ней расходятся. Тем не менее знать правду необходимо. В том числе - правду об украинском языке. Для Галиции это особенно важно. Ведь это еще Михаил Сергеевич Грушевский признавал.
«Работа над языком, как вообще работа над культурным развитием украинства, велась преимущественно на почве галицкой», - написал он.
Вот на этой работе, начатой еще во второй половине ХІХ столетия, стоит остановиться подробнее. Галиция входила тогда в состав Австрийской империи. Соответственно, Россия для галичан являлась заграницей. Но, несмотря на это обстоятельство, русский литературный язык в крае не считался чужим. Галицкие русины воспринимали его как общерусский, общий культурный язык для всех частей исторической Руси, а значит - и для Руси Галицкой.
Когда на съезде галицко-русских ученых, состоявшемся в 1848 году во Львове, было принято решение о необходимости очищения народной речи от полонизмов, то рассматривалось это как постепенное приближение галицких говоров к нормам русского литературного языка. «Пускай россияне начали от головы, а мы начнем от ног, то мы раньше или позже встретим друг друга и сойдемся в сердце», - говорил на съезде видный галицкий историк Антоний Петрушевич. На русском литературном языке творили в Галиции ученые и писатели, выходили газеты и журналы, издавались книги.
Все это очень не нравилось австрийским властям. Не без основания опасались они, что культурное сближение с соседним государством повлечет за собой сближение политическое и, в конце концов, русские провинции империи (Галиция, Буковина, Закарпатье) открыто заявят о желании воссоединиться с Россией.
А потом придумали и корни у «мовы»
Из Вены всячески препятствовали галицко-российским культурным связям. На галичан пытались воздействовать уговорами, угрозами, подкупом. Когда не подействовало, перешли к более энергичным мерам. «Рутены (так официальные власти в Австрии называли галицких русинов - Авт.) не сделали, к сожалению, ничего, чтобы надлежащим образом обособить свой язык от великорусского, так что приходится правительству взять на себя инициативу в этом отношении», - заявил наместник Франца-Иосифа в Галиции Агенор Голуховский.
Поначалу власти просто хотели запретить использование в крае кириллицы и ввести в галицко-русскую письменность латинский алфавит. Но возмущение русинов таковым намерением оказалось столь велико, что правительство пошло на попятную.
Борьбу с русским языком повели более изощренно. Вена озаботилась созданием движения «молодых рутенов». Молодыми их назвали не из-за возраста, а по причине отказа от «старых» взглядов. Если «старые» русины (рутены) считали великорусов и малорусов единой нацией, то «молодые» настаивали на существовании самостоятельной нации рутенской (или малорусской - термин «украинская» был пущен в ход позднее). Ну а самостоятельная нация должна, конечно, и литературный язык иметь самостоятельный. Задача сочинить такой язык была поставлена перед «молодыми рутенами».
Украинцев начали растить вместе с мовой
Получалось у них, правда, с трудом. Хотя власти оказывали движению всяческую поддержку, влияния в народе оно не имело. На «молодых рутенов» смотрели как на предателей, беспринципных прислужников правительства. К тому же состояло движение из людей, как правило, ничтожных в интеллектуальном отношении. О том, что такие деятели сумеют создать и распространить в обществе новый литературный язык, не могло быть и речи.
На помощь пришли поляки, чье влияние в Галиции было в то время доминирующим. Будучи ярыми русофобами, представители польского движения видели прямую выгоду для себя в расколе русской нации. А потому приняли деятельное участие в «языковых» потугах «молодых рутенов». «Все польские чиновники, профессора, учителя, даже ксендзы стали заниматься по преимуществу филологией, не мазурской или польской, нет, но исключительно нашей, русской, чтобы при содействии русских изменников создать новый русско-польский язык», - вспоминал крупный общественный деятель Галиции и Закарпатья Адольф Добрянский.
Благодаря полякам дело пошло быстрее. Кириллический алфавит сохранили, но «реформировали», чтобы сделать его не похожим на принятый в русском языке. За основу взяли так называемую «кулишивку», придуманную когда-то российским украинофилом Пантелеймоном Кулишем все с той же целью - отмежевать малорусов от великорусов. Из алфавита изъяли буквы «ы», «э», «ъ», зато включили отсутствующие в русской грамматике «є» и «ї».
Чтобы русинское население приняло перемены, «реформированный» алфавит в приказном порядке ввели в школы. Мотивировалась необходимость нововведения тем, что подданным австрийского императора «и лучше, и безопаснее не пользоваться тем самым правописанием, какое принято в России».
Интересно, что против подобных новшеств выступил сам изобретатель «кулишивки», отошедший к тому времени от украинофильского движения. «Клянусь, - писал он «молодому рутену» Омеляну Партицкому, - что если ляхи будут печатать моим правописанием в ознаменование нашего раздора с Великой Русью, если наше фонетическое правописание будет выставляться не как подмога народу к просвещению, а как знамя нашей русской розни, то я, писавши по-своему, по-украински, буду печатать этимологической старосветской орфографией. То есть - мы себе дома живем, разговариваем и песни поем не одинаково, а если до чего дойдет, то разделять себя никому не позволим. Разделяла нас лихая судьба долго, и продвигались мы к единству русскому кровавой дорогой, и уж теперь бесполезны лядские попытки нас разлучить».
Но мнение Кулиша поляки позволили себе игнорировать. Им-то как раз и нужен был русский раздор. Вслед за правописанием настал черед лексики. Из литературы и словарей старались изгнать как можно больше слов, используемых в русском литературном языке. Образовавшиеся пустоты заполнялись заимствованиями из польского, немецкого, других языков или просто выдуманными словами.
«Большая часть слов, оборотов и форм из прежнего австро-рутенского периода оказалась «московскою» и должна была уступить место словам новым, будто бы менее вредным, - рассказывал о языковой «реформе» один из «преобразователей», позднее раскаявшийся. - «Направление» - вот слово московское, не может дальше употребляться - говорили «молодым», и те сейчас ставят слово «напрям». «Современный» - также слово московское и уступает место слову «сучасний», «исключительно» заменяется словом «виключно», «просветительный» - словом «просвітний», «общество» - словом «товариство» или «суспільство»...».
Усердие, с каким «реформировали» русинскую речь, вызывало удивление ученых-филологов. Причем не только местных. «Галицкие украинцы не хотят принять в соображение, что никто из малороссов не имеет права древнее словесное достояние, на которое в одинаковой мере Киев и Москва имеют притязание, легкомысленно оставлять и заменять полонизмами или просто вымышленными словами, - писал профессор славистики Берлинского университета Александр Брикнер (поляк по национальности). - Я не могу понять, для чего в Галичине несколько лет назад анафемизировано слово «господин» и вместо него употребляется слово «добродій». «Добродій» - остаток патриархально-рабских отношений, и мы его не выносим даже в польщизне».
Однако причины «новаторства» нужно было, конечно, искать не в филологии, а в политике. «По-новому» стали переписывать школьные учебники. Напрасно конференции народных учителей, состоявшиеся в августе и сентябре 1896 года в Перемышлянах и Глинянах, отмечали, что теперь учебные пособия стали непонятны. И непонятны не только для учащихся, но и для учащих. Напрасно сетовали педагоги, что при сложившихся условиях «необходимо издание для учителей объяснительного словаря».
Власть оставалась непреклонной. Недовольных учителей увольняли из школ. Чиновников-русинов, указывавших на абсурдность перемен, смещали с должностей. Писателей и журналистов, упорно придерживающихся «дореформенного» правописания и лексики, объявляли «москалями» и подвергали травле. «Наш язык идет на польское решето, - замечал выдающийся галицкий писатель и общественный деятель священник Иоанн Наумович. - Здоровое зерно отделяется как московщина, а высевки остаются нам по милости».
В этом отношении любопытно сопоставить различные издания сочинений Ивана Франко. Многие слова из произведений писателя, изданных в 1870-1880 годах, например - «взгляд», «воздух», «войско», «вчера» и другие, при позднейших переизданиях заменялись на «погляд», «повітря», «військо», «вчора» и т.д. Изменения вносились как самим Франко, примкнувшим к украинскому движению, так и его «помощниками» из числа «национально сознательных» редакторов.
Всего в 43 произведениях, вышедших при жизни автора двумя и более изданиями, специалисты насчитали более 10 тысяч (!) изменений. Причем после смерти писателя «правки» текстов продолжались. Так же, впрочем, как и «исправления» текстов произведений других авторов. Так создавалась самостоятельная литература на самостоятельном языке, названном потом украинским.
Вот только язык этот не принимался народом. Изданные по-украински произведения испытывали острый недостаток в читателях. «Десять-пятнадцать лет проходит, пока книга Франко, Коцюбинского, Кобылянской разойдется в тысяче-полторы тысячи экземпляров», - жаловался в 1911 году живший тогда в Галиции Михаил Грушевский. Тем временем книги русских писателей (особенно гоголевский «Тарас Бульба») быстро расходились по галицким селам огромными для той эпохи тиражами.
И еще один замечательный момент. Когда вспыхнула Первая мировая война, австрийское военное издательство выпустило в Вене специальный разговорник. Предназначен он был для солдат, мобилизованных в армию из различных частей Австро-Венгрии, чтобы военнослужащие разных национальностей могли общаться между собой. Разговорник составили на шести языках: немецком, венгерском, чешском, польском, хорватском и русском. «Украинский язык пропустили. Неправильно это», - сокрушалась по сему поводу «национально сознательная» газета «Діло». Между тем, все было логично. Австрийские власти прекрасно знали, что украинский язык создан искусственно и в народе не распространен.
Насадить сей язык на территории Западной Украины удалось (да и то не сразу) лишь после массовой резни коренного населения, учиненной в Галиции, Буковине и Закарпатье австро-венграми в 1914-1917 годах. Та резня многое изменила в регионе. В Центральной и Восточной Украине украинский язык распространился еще позднее, но уже в другой период истории...
Александр Каревин
Украинский язык был создан в 1794 году на основе некоторых особенностей южнорусских диалектов, бытующего и поныне в Ростовской и Воронежской областях и при этом абсолютно взаимопонимаемых с русским языком, бытующим в Центральной России. Создан он был путём нарочитого искажения общеславянской фонетики, при которой вместо общеславянских «о» и «ѣ » стали для комического эффекта применять звук «и», «хв» вместо «ф» а также путём засорения языка инославными заимствованиями и нарочно выдуманными неологизмами.
В первом случае это выразилось в том, что, например, конь, который звучит как конь и по-сербски, и по-болгарски, и даже по-лужицки, по-украински стал называться кiнь. Кот же стал называться кіт, а чтобы кота не путали с китом, кит стал произноситься как кыт.
По второму же принципу табуретка стала пiдсральником, насморк нежитью, а зонт - розчипіркой. Потом уже советские украинские филологи заменили розчипірку на парасольку (от французского parasol), табуретке вернули русское название, поскольку пiдсральник звучал не совсем прилично, а насморк так и остался нежитью. Но в годы незалэжности общеславянские и международные слова стали заменять на искусственно созданные, стилизованные под простанародные лексемы. В результате акушерка стала пупорезкой, лiфт - підйомником, дзеркало - люстром, процент - відсотком, а коробка передач - скринькой перепихунців.
Что же касается систем склонения и спряжения, то последние были просто заимствованы из церковно-славянского языка, выполнявшего до середины 18-го столетия функцию общего литературного языка для всех православных славян и даже у валахов, впоследствии переименовавших себя в румын.
Первоначально сфера применения будущего языка ограничивалась бытовыми сатирическими произведениями, высмеивающими безграмотную болтовню маргинальных социальных слоёв. Первым, кто синтезировал так называемое малороссійскій языкъ, был полтавский дворянин Иван Котляревский в 1794 году создал своего рода йазык падонкафф , на котором он написал шутливое переложение «Энеиды» величайшего ветхоримского поэта Публия Вергилия Марона.
«Энеида» Котларевского в те времена воспринималась как макароническая поэзия — род шуточных стихов, созданных по принципу, сформулированному тогдашней франко-латинской пословицей «Qui nescit motos, forgere debet eos» — кто не знает слов, должен их создавать. Именно так и создавались слова малороссийского наречия.
Создание искусственных языков, как показала практика, доступно не только филологам. Так, в 2005 году томский предприниматель Ярослав Золотарёв создал так называемый сибирский язык, «которой идьот ешшо со времьов Великово Новгорода и дошедшы до нашенских дньов в нареччах сибирсково народа». На этом псевдоязыке 1 октября 2006 года был даже создан целый раздел Википедии, насчитывавший боле пяти тысяч страниц и удалённый 5 ноября 2007 года. В плане содержания проект был рупором политически активных нелюбителей «Этой Страны». В результате каждая вторая статья СибВики представляла собой неиллюзорный шедевр русофобского троллинга. Например: « Опосля большевицка переворота большевики издеяли Центросибирь, а потом и вовсе приткнувшы Сибирь до Россеи ». К этому всему прилагались стихотворения первого поэта сибирского говору Золотарёва с говорящими названиями «Москальска сволочь» и « Москальски вы..дки ». Пользуясь правами админа, Золотарёв любые правки откатывал как написанные «на иностранном языке.
Если бы эту деятельность не прикрыли в самом зародыше, то уже сейчас мы бы имели движение сибирских сепаратистов, внушающих сибирякам, что те являются отдельным народом, что не следует кормить москалей (несибирские русские на этом языке назывались именно так), а следует самостоятельно торговать нефтью и газом, для чего надо учредить под патронажем Америки независимую сибирскую державу.
Идея создания на основе языка, придуманного Котляревским, отдельного национального языка была сначала подхвачена поляками - бывшими хозяевами украинных земель: Уже через год после появления «Энеиды» Котляревского Ян Потоцкий призвал называть земли Волынши и Подолии, недавно вошедшие в состав России словом «Украина», а народ их населяющий, именовать не русскими, а украинцами. Другой поляк, граф Тадеуш Чацкий, лишённый имений после второго раздела Польши, в своём сочинении «O nazwiku Ukrajnj i poczatku kozakow» стал изобретателем термина «Укр». Именно Чацкий произвёл его от какой-то никому до него не ведомой орды «древних укров», вышедшей якобы из-за Волги в VII столетии. Но самым большим шагом в пропаганде так называемого украинского языка стала крупная мистификация, связанная с искусственно созданным образом Тараса Шевченки, который, будучи неграмотным, на самом деле ничего не писал, а все его произведения были плодом мистификаторского труда сначала Евгения Гребёнки, а потом Пантелеймона Кулиша.
Австрийские власти рассматривали русское население Галиции как естественный противовес полякам. Однако в месте с тем они боялись, что русские рано или поздно захотят присоединиться к России. Поэтому идея украинства была для них как нельзя более удобна - искусственно созданный народец можно было противопоставить и полякам, и русским. 8 декабря 1868 года во Львове под эгидой австрийских властей было создано Всеукраїнське товариство «Просвіта» імені Тараса Шевченка.
Чтобы иметь представление о том, каким был настоящий малороссийский диалект в 19-м веке, можно прочесть отрывок тогдашнего украинского текста: « Читая благозвучный текстъ Слова, не трудно замѣ тити стихотворный розмѣ ръ его; для того старался я не только по внутренной части исправити текстъ того же, но такожь по внѣ шной формѣ , по возможности, возстановити первоначальный стихотворный складъ Слова ».
Общество задалось целью вести пропаганду украинского языка среди русского населения Червоной Руси. В 1886 году член общества Евгений Желеховский изобрёл украинскую письменность без «ъ», «э» и «ѣ ». В 1922 году эта письменность Желиховка стала основой для радяньского украинского алфавита.
Стараниями общества в русских гимназиях Львова и Перемышля преподавание было переведено на изобретённый Котляреским ради хохмы украинский язык, а воспитанникам этих гимназий стали прививаться идеи украинской идентичности. Из выпускников этих гимназий стали готовиться учителя народных школ, несшие украинство в массы. Результат не заставил себя ждать - до распада Австро-Венгрии удалось вырастить несколько поколений укроговорящего населения.
Одни “спецы” выводят украинский едва ли не из санскрита, другие распространяют мифы о мнимом польском или даже венгерском влиянии, хотя в большинстве своем не владеют ни польским, ни украинским, ни тем более венгерским языком.
Недавно опубликованная мной популярная статья о формировании русского языка вызвала значительный интерес среди посетителей сайта УНИАН. Читатели прислали нам множество отзывов, замечаний, вопросов из сферы языкознания. Обобщив эти вопросы, попробую ответить на них на “популярном языке”, не углубляясь в научные дебри.
Сравнивая различные языки, ученые пришли к выводу, что некоторые из них очень близки друг другу, иные являются родственниками более отдаленными. А есть такие, которые вообще не имеют между собой ничего общего. Например, установлено, что родственными являются украинский, латынь, норвежский, таджикский, хинди, английский и т.д. А вот японский, венгерский, финский, турецкий, этрусский, арабский, баскский и пр. с украинским или, скажем, испанским никак не связаны.
Доказано, что несколько тысячелетий до нашей эры существовало некое сообщество людей (племен), которые разговаривали на близких диалектах. Мы не знаем, где это было и в какое точно время. Возможно, 3–5 тысяч лет до н.э. Допускают, что эти племена проживали где-то в Северном Средиземноморье, возможно даже, в Поднепровье. Индоевропейский праязык не сохранился до наших времен. Древнейшие письменные памятники, дошедшие до наших дней, были написаны тысячу лет до нашей эры на языке давних жителей Индии, которая имеет название “санскрит”. Будучи самым давним, этот язык считается наиболее приближенным к индоевропейскому.
Ученые реконструируют праязык на основании законов изменения звуков и грамматических форм, двигаясь, так сказать, в обратном направлении: от современных языков – к общему языку. Реконструированные слова приведены в этимологических словарях, древние грамматические формы – в литераторе из истории грамматик.
Современные индоевропейские языки унаследовали большинство корней со времен былого единства. В разных языках родственные слова порой звучат очень по-разному, но эти различия подчиняются определенным звуковым закономерностям.
Сравните украинские и английские слова, имеющие общее происхождение: день – day, ніч – night, сонце – sun, матір – mother, син – son, око – eye, дерево – tree, вода – water, два – two, могти – might, сварити – swear, веліти – will. Таким образом, украинский, как и все остальные индоевропейские языки, имеет много общих слов с санскритом и другими родственными языками – греческим, исландским, древнеперсидским, армянским и пр., не говоря уже о близких славянских – российским, словацким, польским…
В результате переселения народов, войн, завоеваний одних народов другими языковые диалекты отдалялись друг от друга, образовывались новые языки, исчезали старые. Индоевропейцы расселились по всей Европе и проникли в Азию (потому и получили такое название).
Праиндоевропейская языковая семья оставила после себя, в частности, следующие группы языков: романские (мертвая латынь, французский, итальянский, испанский, португальский, румынский, молдавский и др.); германские (мертвый готский, английский, немецкий, шведский, норвежский, исландский, датский, голландский, африкаанс и т.д.); кельтские (валлийский, шотландский, ирландский и др.), индоиранские (мертвый санскрит, хинди, урду, фарси, таджикский, осетинский, цыганский, возможно, также мертвый скифский и пр.); балтийские (мертвый прусский, литовский, латышский и др.), славянские (мертвый старославянский, или “староболгарский”, украинский, болгарский, польский, великорусский, белорусский и т.д.). Отдельные индоевропейские ветви пустили греческий, армянский, албанский языки, у которых нет близких родственников. Достаточно много индоевропейских языков не дожили до исторических времен.
Как правило, формирование языка связано с географическим обособлением её носителей, миграцией, завоеваниями одних народов другими. Различия в языках индоевропейцев объясняются взаимодействием с другими – часто неиндоевропейскими – языками. Один язык, вытесняя другой, получал определенные признаки побежденного языка и соответственно отличался этими признаками от своего сородича (вытесненный язык, оставивший свои следы, называют субстратом), а также испытывал грамматические и лексические изменения. Возможно, существуют определенные внутренние закономерности развития языки, которые со временем “отдаляют” его от родственных говоров. Хотя, по всей видимости, причиной появления любых внутренних закономерностей является влияние других (субстратных) языков.
Так, в древнейшие времена в Европе были распространены многочисленные языки, влияние которых и привело к нынешней пестрой языковой картине. На развитие греческого языка повлияли, в частности, иллирийський (албанский) и этрусский. На английский – норманский и различные кельтские говоры, на французский – галльський, на великорусский – угро-финнские языки, а также “староболгарский”. Угро-финнское влияние в великорусском языке дало ослабление безударных гласных (в частности аканье: молоко – малако), закрепления g на месте г , оглушение согласных в конце слога.
Считается, что на определенном этапе языковой эволюции, до образования отдельных славянских и балтийских языков, существовало балто-славянское единство, поскольку эти языки имеют огромное количество общих слов, морфем и даже грамматических форм. Допускают, что общие предки балтов и славян населяли территории от Северного Поднепровья – до Балтийского моря. Однако в результате миграционных процессов это единство распалось.
На языковом уровне это отразилось удивительным образом: праславянский язык возникает как отдельный язык (а не балто-славянский диалект) с началом действия так называемого закона открытого слога. Праславяне получили этот языковой закон, взаимодействуя с каким-то неиндоевропейским народом, язык которого не терпел сочетания нескольких согласных звуков. Суть его сводилась к тому, что все слоги заканчивались на гласный звук. Старые слова начали перестраиваться таким образом, что между согласными вставлялись краткие гласные или гласные менялись местом с согласными, конечные согласные терялись или после них появлялись краткие гласные. Так, “ал-ктис” превратился на “ло-ко-ти” (локоть), “кор-вас” на “ко-ро-ва” (корова), “ме-дус” на “ме-до” (мед), “ор-би-ти” на “ро-би-ти” (работать) “драу-гас” на “дру-ги” (другой) и т.п. Грубо говоря, представление о “дославянском” языковом периоде дают балтийские языки, которые не затронул закон открытого слога.
Откуда нам известно об этом законе? Прежде всего, из древнейших памятников славянской письменности (Х – ХІІ века). Краткие гласные звуки передавались на письме буквами “ъ” (что-то среднее между коротким “о” и “ы”) и “ь” (короткий “і”). Традиция написания “ъ” в конце слов после согласных, перешедшая в великорусский язык по киевской традиции передачи церковнославянского, дожила до начала ХХ века, хотя, конечно, эти гласные в великорусском никогда не читались.
Этот язык просуществовал с І тысячелетие до н.э. до середины ІІ тысячелетия н.э. Конечно, не было какого-то целостного языка в современном понимании этого слова, а тем более его литературного варианта. Речь идет о близких диалектах, которые характеризовались общими признаками.
Праславянский язык, приняв закон открытого слога, звучал приблизительно так: зе-ле-нъ лие-съ шу-ми-тъ (читается “зе-ле-ни лие-со шу-ми-то” – зеленый лес шумит); къ-де і-доун-тъ медъ-вие-дъ и влъ-къ? (читается “ко-де і-доу-то ме-до-вие-до и влы-ко? (где идут медведь и волк?). Монотонно и равномерно: тра-та-та-та … тра-та-та… тра-та-та… Наше современное ухо вряд ли бы могло распознать в этом потоке знакомые слова.
Некоторые ученые считают, что субстратным языком для праславян, “запустившим” в действие закон открытого слога, был неиндоевропейский язык трипольцев, которые населяли нынешние украинские земли (субстратный язык – поглощенный язык, который оставил в победившем языке фонетические и другие следы).
Именно он не терпел скоплений согласных, слоги в нем заканчивались только на гласные звуки. И именно якобы от трипольцев к нам дошли такие слова неизвестного происхождения, характеризующиеся открытостью слогов и строгим порядком звуков (согласный – гласный), как мо-ги-ла, ко-бы-ла и некоторые другие. Мол, от трипольского языка украинский – через посредничество других языков и праславянских диалектов – унаследовал свою мелодику и некоторые фонетические особенности (например чередование у–в, і–й, которое помогает избегать неблагозвучных скоплений звуков).
К сожалению, невозможно ни опровергнуть, ни подтвердить эту гипотезу, поскольку каких-либо достоверных данных о языке трипольцев (как, кстати, и скифов) не сохранилось. В то же время известно, что субстрат на определенной территории (фонетические и другие следы побежденного языка) действительно очень живуч и может передаваться через несколько языковых “эпох”, даже через посредничество языков, которые не дожили до наших дней.
Относительное единство праславянских говоров продлилось до V–VI веков новой эры. Где жили праславяне – точно не известно. Считается, что где-то к северу от Черного моря – в Поднепровье, Подунавье, в Карпатах или между Вислой и Одером. В середине первого тысячелетия в результате бурных миграционных процессов праславянское единство распалось. Славяне заселили всю центральную Европу – от Средиземного до Северного моря.
С тех пор начали формироваться праязыки современных славянских языков. Точкой отсчета появления новых языков стало падение закона открытого слога. Такое же загадочное, как и его возникновение. Мы не знаем, что стало причиной этого падения – очередной субстрат или какой-то внутренний закон языковой эволюции, который начал действовать еще во времена праславянского единства. Однако ни одном славянском языке закон открытого слога не уцелел. Хотя и оставил в каждом из них глубокие следы. По большому счету, фонетические и морфологические различия между этими языками сводятся к тому, насколько различными являются рефлексы, вызванные падением открытого слога, в каждом из языков.
Приходил в упадок этот закон неравномерно. В одном говоре напевное произношение (“тра-та-та”) сохранилось дольше, в других – фонетическая “революция” состоялась быстрее. В итоге праславянский язык дал три подгруппы диалектов: южнославянские (современные болгарский, сербский, хорватский, македонский, словенский и др.); западнославянские (польский, чешский, словацкий и т.д.); восточнославянские (современные украинский, великорусский, белорусский). В древние времена каждая из подгрупп являла собой многочисленные говоры, характеризовавшиеся определенными общими чертами, которые отличали их от других подгрупп. Эти говоры далеко не всегда совпадают с современным делением славянских языков и расселением славян. Большую роль в языковой эволюции в разные периоды сыграли процессы образования государств, взаимное влияние славянских наречий, а также иноязычные элементы.
Собственно, распад праславянского языкового единства мог происходить следующим образом. Сначала территориально “оторвались” от остальных племен южные (балканские) славяне. Этим объясняется то, что в их говорах закон открытого слога продержался дольше всего – до ІХ–ХІІ веков.
У племен, являвшихся предками восточных и западных славян, в отличие от балканских, в середине первого тысячелетия язык испытал кардинальные изменения. Падение закона открытого слога дала старт развитию новых европейских языков, многие из которых не дожили до нашего времени.
Носители праукраинского языка представляли собой разрозненные племена, каждое из которых разговаривало на собственном наречии. Поляны разговаривали по-полянски, деревляне – по-деревлянски, сиверяне – по-сиверянски, уличи и тиверцы – по-своему и т.д. Но все эти наречия характеризовались общими чертами, то есть одинаковыми последствиями падения открытого слога, которые и сейчас отличают украинский язык от других славянских языков.
Имеется два реальных источника наших сегодняшних знаний о древнеукраинских говорах. Первый – письменные памятники, давнейшие из которых были написаны в Х–ХII веках. Однако, к сожалению, записей на том языке, на котором разговаривали наши предки, не велось вообще. Литературным языком Киева была “староболгарский” (церковнословянский) язык, пришедший к нам с Балкан. Это язык, на который в ІХ веке Кирилл и Мефодий перевели Библию. Он был не понятен для восточных славян, поскольку сохранила древний закон открытого слога. В частности, в нем звучали краткие гласные после согласных звуков, обозначавшиеся буквами “ъ” и “ь”. Однако в Киеве этот язык постепенно украинизировали: краткие звуки не читались, а некоторые гласные были заменены на свои – украинские. В частности, носовые гласные, которые до сих пор сохранились, скажем, в польском, произносились как обычные, “староболгарские” дифтонги (двойные гласные) читались на украинский манер. Кирилл и Мефодий очень бы удивились, услышав “свой” язык в киевской церкви.
Интересно, что некоторые ученые пытались реконструировать так называемый “древнерусский” язык, который был якобы общим для всех восточных славян, – опираясь на древние киевские тексты. И получалось, что в Киеве разговаривали едва ли не на “староболгарском” языке, что, конечно, никоим образом не соответствовало исторической правде.
Древние тексты можно использовать для изучения языка наших предков, но в весьма своеобразный способ. Что и сделал профессор Иван Огиенко в первой половине ХХ века. Он исследовал описки, ошибки киевских авторов и переписчиков, которые помимо воли испытывали влияние живого народного языка. Временами древние писари “переделывали” слова и “староболгарские” грамматические формы умышленно – чтобы было “понятнее”.
Второй источник наших знаний – современные украинские говоры, особенно те, которые долго оставались изолированными и почти не подвергались внешнему влиянию. Например, потомки деревлян до сих пор населяют север Житомирской области, а сиверян – север Черниговской. Во многих говорах сохранились древнеукраинские фонетические, грамматические, морфологические формы, совпадающие с описками киевских писарей и писателей.
В научной литературе можно найти другие даты падения кратких гласных у восточных славян – ХІІ – ХІІІ века. Однако подобное “удлинение жизни” закона открытого слога вряд ли обосновано.
Отсчет, видимо, можно начать с середины первого тысячелетия – когда исчезли краткие гласные. Именно это вызвало появление собственно украинских языковых признаков – как, в конечном итоге, и признаков большинства славянских языков. Перечень признаков, отличавших наш праязык от других языков, может оказаться несколько скучным для неспециалистов. Вот лишь некоторые из них.
Древние украинские говоры характеризовались так называемым полногласием: на месте южнославянских звукосочетаний ра-, ла-, ре-, ле – в языке наших предков звучало -оро-, -оло-, -ере-, -еле-. Например: солодкий (по-“староболгарски” – сладкий), полон (плен), середа (среда), морок (мрак) и т.п. “Совпадения” в болгарском и русском языках объясняются огромным влиянием “староболгарского” на формирование русского языка.
Болгарским (южнославянским) звукосочетанием в начале корня ра-, ла – отвечали восточнославянские ро-, ло-: робота (работа), рости (расти), уловлюю (улавливаю). На месте типичного болгарского звукосочетания -жд – украинцы имели -ж-: ворожнеча (вражда), кожен (каждый). Болгарским суффиксам -ащ-, -ющ – отвечали украинские -ач-, -юч-: виючий (воющий), спопеляючий (испепеляющий).
Когда краткие гласные звуки пали после звонких согласных, в праукраинских говорах эти согласные продолжали произноситься звонко, как и в настоящее время (дуб, сніг, любов, кров). В польской развилось оглушение, в великорусском тоже (дуп, снек, любофь, крофь).
Академик Потебня обнаружил, что исчезновение кратких звуков (ъ и ь) кое-где “заставило” продлить произнесение предыдущих гласных “о” и “е” в новом закрытом слоге, чтобы компенсировать “сокращение” слова. Так, сто-лъ (“сто-ло”) превратился на “стіел” (конечный ъ исчез, зато стал дольше “внутренний” гласный, превратившись в двойной звук – дифтонг). Но в формах, где после конечного согласного идет гласный, старый звук не изменился: сто-лу, сто-ли. Мо-стъ (“мо-сто”) превратился на міест, муест, міист и т.п. (в зависимости от говора). Дифтонг со временем трансформировался в обычный гласный. Потому в современном литературном языке “і” в закрытом слоге чередуется с “о” и “е” – в открытом (кіт – ко-та, попіл – по-пе-лу, ріг – ро-гу, міг – мо-же и т.д.). Хотя некоторые украинские говоры хранят древние дифтонги в закрытом слоге (кіет, попіел, ріег).
Древние праславянские дифтонги, в частности в падежных окончаниях, обозначавшиеся на письме буквой “ять”, нашли свое продолжение в древнеукраинском языке. В одних говорах они сохранились до сих пор, в других трансформировались в “і” (как и в литературном языке): ліес, на земліе, міех, біелий и пр. Кстати, украинцы, зная свой язык, никогда не путали написание “ять” и “е” в дореволюционной российской орфографии. В некоторых украинских говорах древний дифтонг активно вытеснялся гласным “і” (ліс, на землі, міх, білий), закрепившись в литературном языке.
Часть фонетических и грамматических особенностей праславянского языка нашла продолжение в украинских диалектах. Так, праукраинский унаследовал древнее чередование к–ч, г–з, х–с (рука – руці, ріг – розі, муха – мусі), которое сохранилось и в современном литературном языке. Издавна в нашем языке используется звательный падеж. В диалектах активной является древня форма “предбудущего" времени (буду брав), а также древние указатели лица и числа в глаголах прошедшего времени (я – ходивем, мы – ходилисьмо, ты – ходивесь, вы – ходилисте).
Описание всех этих признаков занимает целые тома в академической литературе…
Конечно же, не на современном литературном языке.
Любой литературный язык в известной мере искусственен – он вырабатывается писателями, просветителями, деятелями культуры в результате переосмысления живого языка. Часто литературный язык является чужим, заимствованным, а порой и непонятным для необразованной части населения. Так, в Украине с Х по ХVIII век литературным языком считался искусственный – украинизированный “староболгарский” язык, на котором написано большинство литературных памятников, в частности “Изборники Святослава”, “Слово о полку Игореви”, “Повисть времянных лит”, произведения Ивана Вишенского, Григория Сковороды и пр. Литературный язык не была застывшим: он постоянно развивался, изменялся на протяжении веков, обогащался новой лексикой, грамматика его упрощалась. Степень украинизации текстов зависела от образованности и “свободомыслия” авторов (церковь не одобряла проникновения народного языка в письмо). Этот киевский литературный язык, созданный на основе “староболгарского”, сыграл огромную роль в формировании великорусского («российского») языка.
Современный литературный язык был сформирован на основе надднепрянских говоров – наследников диалекта летописных полян (а также, видимо, антского союза племен, известного из иноязычных исторических источников) – в первой половине ХІХ века благодаря писателям Котляревскому, Гребинке, Квитке-Основяненко, а также Тарасу Шевченко.
Следовательно, до формирования общенационального языка украинцы разговаривали на разных украинских наречиях, используя на письме украинизированный “староболгарский”.
В княжескую эпоху в Киеве разговаривали на “общепонятном” для жителей стольного города языке (койне), который был сформирован на основе различных древнеукраинских племенных говоров, главным образом полян. Никто никогда его не слышал, и в записях он не сохранился. Но, опять же, описки древних летописцев и переписчиков, а также современные украинские диалекты дают представление об этом языке. Чтобы представить его, следует, видимо, “скрестить” грамматику закарпатских говоров, где древние формы сохранились лучше всего, черниговские дифтонги на месте “ять” и современного “і” в закрытом слоге, особенности “глубокого” произношения гласных звуков у нынешних жителей юга Киевщины, а такоже Черкащины и Полтавщини.
Способны ли были современные украинцы понять язык, на котором разговаривали киевляне, скажем, в первой половине ХІІІ века (до орды)?
Бесспорно, да. Для “современного” уха звучал бы он как своеобразное украинское наречие. Что-то наподобие того, что мы слышим в электричках, на базарах и строительных площадках столицы.
Можно ли называть древний язык “украинским”, если самого слова “Украина” не было?
Назвать язык можно как угодно – суть от этого не меняется. Древние индоевропейские племена тоже свой язык “индоевропейским” не называли.
Законы языковой эволюции никоим образом не зависят от названия языка, которое ему дают в разные периоды истории её носители или посторонние люди.
Мы не знаем, как именовали свой язык праславяне. Возможно, обобщенного названия не существовало вообще. Так же нам не известно, как называли свое наречие восточные славяне в доисторическую эпоху. Скорее всего, каждое племя имело свое самоназвание и по-своему называло свой говор. Имеется предположение, что славяне именовали свой язык просто “свой”.
Слово “руський” касательно языка наших предков появилось относительно поздно. Этим словом сначала обозначали простой народный язык – в противоположность письменному “славянскому”. Позже “руська мова” противопоставлялась “польскому”, “московскому”, а также неславянским языкам, на которых разговаривали соседние народы (в разные периоды – чудь, мурома, мещера, половцы, татары, хазары, печенеги и пр). Украинский язык назывался “руським” до Х VІІІ века.
В украинском языке четко различаются названия – “руський” и “російський”, в отличие от великорусского, где эти названия безосновательно путаются.
Слово “Украина” появилось тоже относительно поздно. В летописях оно встречается с ХІІ века, следовательно, возникло несколькими веками раньше.
Украинский язык принадлежит к “архаичным” языкам по своему словарному составу и грамматическому строю (как, скажем, литовский и исландский). Большинство украинских слов унаследованы из индоевропейского праязыка, а также из праславянских наречий.
Достаточно много слов пришли к нам из племен, которые соседствовали с нашими предками, вели с ними торговлю, воевали и т.д., – готов, греков, тюрков, угров, римлян и др. (корабель, миска, мак, козак, хата и пр.). В украинском имеются также заимствования из «староболгарского» (например, область, благо, предок), польского (шпаргалка, забавний, сабля) и других славянских. Однако ни один из этих языков не повлиял ни на грамматику, ни на фонетику (звуковой строй) языка. Мифы о польском влиянии распространяют, как правило неспециалисты, которые имеют весьма далекое представление как о польском, так и об украинском языке, об общем происхождении всех славянских языков.
Украинский постоянно пополняется за счет английских, немецких, французских, итальянских, испанских слов, что является характерным для любого европейского языка.
