В настоящее время неофициальное искусство 1970-х годов все чаще стало привлекать внимание коллекционеров и исследователей, при этом, обескураживая и тех и других, как отсутствием содержательных публикаций, так и множеством мифов, выросших на почве недостоверной, а иногда и сознательно искаженной информации, исходящей из субъективных предпочтений художников, искусствоведов и собирателей.
БАННИКОВ Николай (1942)
ЮНОСТЬ. 1970-е
Эпоха от хрущевского разгрома левого крыла МОСХа в Манеже в 1962 году до «Бульдозерной выставки» 1974 года, сплотила небольшую группу шестидесятников — нонконформистов — инициаторов выставочной акции, закончившейся бульдозерным разгромом.
БАННИКОВ Николай (1942)
ДЕВУШКА. 1970-е
Последовавшая шумиха и скандал в западных СМИ вынудила советских идеологов немного ослабить давление на некоторых художников, и разрешить, под пристальным присмотром «органов», «дозированные» экспозиции в небольшом помещении. Таким местом стал профсоюз художников-графиков на Малой Грузинской 28, при котором была создана секция живописи, включившая в себя именно эту группу художников неофициального искусства. Первая выставка секции состоялась в марте 1976 года. До того имели место две выставки неофициального искусства: в феврале 1975 года в павильоне «Пчеловодство» и в сентябре того же года в павильоне «Дом культуры» на ВДНХ.
БАННИКОВ Николай (1942)
СУДАК. 1968
Решение о небольшом послаблении для узкой группы непокорных художников не было актом доброй воли, но вынужденным отступлением под натиском обвинений в варварстве, шедших с Запада после беспрецедентного скандала с уничтожением картин на выставке, прозванной «Бульдозерной».
МАХОВ Иван (1938)
ТАЙНА ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА. 1978
Таким образом, инициативное давление изнутри, со стороны актива группы художников-нонконформистов, и извне, со стороны Западной идеологической пропаганды, создало прецедент: власти открыли экспозиционное пространство, хорошо отслеживаемое и значительно снижающее повод для критики со стороны указанных ранее векторов давления.
БАРИНОВ Михаил (1947)
ПОЛДЕНЬ № 1. 1978
Таково начало истории «Малой Грузинки», являвшей наиболее яркие экспозиционные открытия вплоть до 1980 года. На решение властей оказали влияние не только названные выше события, но и факты проведения квартирных выставок в 60-х — начале 70-х годов, а так же деятельность некоторых квартирных салонов, таких как салон Сычевых на Рождественском бульваре или салон Ники Щербаковой на Садово-Каретной улице. Здесь бывали и иностранные дипломаты, которые встречались с диссидентами, приобретали картины, тем самым, поддерживая неофициальное искусство.
БЕЛЮТИН Элий (1925)
РАЗГОВОР. КОНВЕРГЕНЦИЯ. 1981
Существует мнение современников вышеописанных событий, что, создавая небольшой «отстойник» для выставочной деятельности художников-бунтарей, КГБ упрощало себе задачу по контролю над ситуацией и возможному пресечению отдельных идеологически окрашенных провокаций со стороны нонконформистов. Вместе с тем уменьшалась роль квартирных экспозиций, отслеживание которых требовало более сложной оперативной работы. Также бытует мнение, что КГБ стремилось расчленить группы неофициальных художников, не давая им выработать единую позицию, максимально сковывая их инициативу и творческий эксперимент.
ВОРОШИЛОВ Игорь (1939-1989)
ДВОЕ. 1980-е.
Неслучайно поколение художников-нонконформистов начавших свой творческий путь на заре 70-х годов, иногда называют поколением «отверженных». Презрение и вражда со стороны представителей официального искусства оставляли им мало поводов для оптимизма. Жёсткие рамки идеологической неприемлемости определили уникальные черты творчества художников-нонконформистов 70-х годов; за исключением протестного искусства, оно не могло быть ориентировано на значимый социальный резонанс, рефлексию, широкое обсуждение, или же коммерческий успех.
БЛЕЗЕ Сергей (1945)
КОМПОЗИЦИЯ № 20. 1975
В лучшем случае, зрителями был узкий круг друзей, почитателей. Работа «в стол», «в угол мастерской» кому-то открывала путь к свободе эксперимента, освоению внутреннего пространства сознания, его расширению; иных же загоняло в отчаяние, запои. Происходило расслоение небольшой группы нонконформистов – одни выбирали формальный эксперимент над синтаксисом, конструкцией композиции, технологическим и стилевым компонентом.
БЛЕЗЕ Сергей (1945)
КОМПОЗИЦИЯ № 13. 1974
Другая, меньшая часть, уходила в духовный поиск, вглубь метафизического содержания картины, в исследование образа, как трансформатора и сублиматора сознания как творца, так и зрителя. Именно этот аспект творческого поиска в сфере семантического пространства картины привёл некоторых художников этой группы к теоретическому осмыслению, а затем и практическому освоению религиозного опыта.
ВУЛОХ Игорь (1938)
ПЕЙЗАЖ. 1970-е.
Отсутствие прямых контактов с современным западным искусством и недоступность информации об отечественном авангарде 20-х годов создавало атмосферу вакуума, «варения в собственном соку», что придало творчеству нонконформистов 70-х определённые специфические особенности. Отрывочные сведения о западном авангарде поступали через журналы по искусству стран соц. лагеря и редкие издания «Скира», попадавшие через кордон.
ГАЙДУК Надежда (1948)
ОДЕССА. 1974
Это стимулировало процесс создания неких мифов, как индивидуальных, так и групповых, о творчестве и жизни художников. Не случайно, семидесятников иногда называют «персональными мифологами». Вопреки всем трудностям, скудная дозированная выставочная деятельность на Малой Грузинке, 28 стала творческой лабораторией художников в сфере стилевого эксперимента и технологии, полем взаимного профессионального обмена опытом, творческого поиска и роста. Концептуализм шестидесятников обогатился новыми открытиями в области формообразования, углублением содержания.
ГАЙДУК Надежда (1948)
ПРОГУЛКА. ПАМЯТИ А.ТИХОМИРОВА. 1981
Развивалась линия учеников Василия Ситникова, двигавшихся в сторону освоения метафизического и мистического уровней композиционного измерения. Развивалась оригинальная линия нео-наивного искусства, а также нео- и постсимволизма. Разрабатывались персональные версии сюрреализма, минимализма и гиперреализма. Возникло самобытное направление в живописи религиозной тематики.
ГАЙДУК Надежда (1948)
МОСКОВСКИЙ ДВОРИК. 1976
Материализовались перформанс и групповая медитация, эксперименты в области сценического движения и авангардной сценографии; достигло рассвета творчество «моментальной живописи» Анатолия Зверева; оформилось целое направление нео-экспрессионистов. Получила развитие нео-историческая живопись, метафизический пейзаж и даже новая версия жанровой живописи.
ГЛУХОВ Владимир (1937-1985)
ПЕЙЗАЖ.1970
Становление художественного языка нонконформистов-семидесятников происходило на фоне и в противостоянии официальной линии союза художников с его профессиональными установками, нормами, штампами и запретами. К середине 70-х происходит закат «сурового стиля» и «левое крыло» МОСХа пытается обрести новые пластические языки в рамках дозволенного.
ГОРДЕЕВ Дмитрий (1940)
ДВОРИК В КИШЛАКЕ. 1977
В основном это интерпретационные «ходы» с модных на западе стилей, которые можно было приспособить к «генеральной линии» соцреализма. Это, например, линия вариаций на тему «наивного искусства», которые «подсовывались» под идеологему «народного, родного» — или линия «неоклассики», отталкивающиеся от монументалистов итальянского проторенессанса.
ЖДАН Владислав (1940)
НАТЮРМОРТ – ПОРТРЕТ. ПОСВЯЩЕНИЕ Б.ПАСТЕРНАКУ. 1969
Или, к примеру, советская версия американского гиперреализма, подстраховавшая себя идеологически как «документальностью сюжета», так и «реализмом сделанности» и преподносившая себя как модная и новаторская линия соцреализма. Отдельной линией левого МОСХа к концу 70-х стала приспособившаяся к соцреализму вариация немецкого экспрессионизма 20-х годов в сочетании с технологическими новациями американского неоэкспрессионизма 40-60-х годов, линии Поллака и его последователей.
ПРЯДИХИН Владимир (1947)
КАНЦЕЛЯРИЯ. 1994
Таким образом, в 70-е годы рамки официального искусства значительно расширились, включив в себя некоторые пластические наработки западного мэйнстрима, приспособленные к отечественной идеологии и ментальности функционеров от искусства, осуществлявших распределение заказов, закупочную политику министерства культуры, худфонда, Союза художников.
ЗУБАРЕВ Владислав (1937)
КОМПОЗИЦИЯ. 1971
Отдельной пластической линией на фоне художественной жизни 60-70-х годов была школа Элия Белютина, а также ближе к началу 80-х, школа Зубарева.
КАЛУГИН Александр (1949)
ОЖИДАНИЕ. 1972-73
Это были попытки «легализовать авангард», через методологию обучения изобразительному искусству, конструкции и построению композиции. Эксперимент «легализовался» в этих школах в рамках метода обучения пластическому языку, рассматривая этот язык как формализованную закономерность. Эти методы хотя и осуществлялись в сугубо локальных рамках педагогического процесса оказали влияние на сознание и формирование художественного языка, ряда художников-нонконформистов.
КИСЛИЦЫН Игорь (1948)
ЛАМПА. 1974
В протяжении выставочной деятельности в 70-х годах подвала на Малой Грузинской, отдельные представители «левого крыла» МОСХа участвовали в ряде экспозиций, но в целом художники этого крыла находились в оппозиции художникам-нонконформистам, не говоря об основной массе членов Союза художников, ревниво и враждебно относившихся к их творчеству. Особенностью экспозиционной жизни подвала на Малой Грузинской было то, что в нем выставлялись художники разных поколений, вытесненные из официального искусства или открыто противопоставлявших себя ему.
КОЛОТЕВ Василий (1953)
АРЕСТ ПРОПАГАНДИСТА. 1979
К 1980 году часть этих художников покинула СССР. В 1981 году руководством профсоюза была произведена «чистка» рядов секции живописи и оттуда были выгнаны, под предлогом отсутствия справок о нештатном сотрудничестве с издательствами, целый ряд неугодных художников-оппозиционеров.
КОЛОТЕВ Василий (1953)
ДЕВЯТЫЙ ВАЛ. 1979
Выставочная деятельность продолжилась в 80-е годы, но к началу перестроечного времени нонконформизм все более оттеснялся различными версиями салонного, кичевого искусства, подделками-вариациями псевдоавангарда, которые к концу 80-х стали преобладать, создавая, увы, негативное мнение о живописи, выставлявшейся в ставшем знаменитым подвале.
КРОТОВ Виктор (1945)
ПОСВЯЩЕНИЕ ГОЙЕ. 1975
К сожалению, время безжалостно расправилось с наследием нонконформистов 70-х годов. Воссоздать, хотя бы в приближении, полную картину творческого процесса того времени не представляется возможным. Во-первых, из-за физической смерти многих участников этой эпохи, бесследным исчезновением их работ за рубежом.
ПРОВОТОРОВ Владислав (1947)
ВИДЕНИЯ. 1984
Во-вторых, отсутствие выставок, обсуждений, публикаций о таком явлении как неофициальное искусство 70-х годов, не по отдельным персоналиям, а о процессе в целом, привело к тому, что многое исчезло из социальной памяти, а оставшееся обросло мифологией, индивидуальной и групповой, как недоброжелателей, так и оставшихся в живых участников событий.
КУЗНЕЦОВ Константин (1944)
ЦАРИЦИНО. 1982
Предлагаемая небольшая экспозиция ставит скромную задачу – по возможности выявить и познакомить любителей живописи и коллекционеров хотя бы с частью художников-нонконформистов из «первого призыва» выставочной деятельности зала на Малой Грузинской 28, в их составе до начала 80-х годов. Большинство представленных художников участвовали в экспозиционном процессе с первой выставки секции живописи в марте 1976 года. Проекция на будущее заключается и в том, чтобы более полно, на персональном уровне, познакомить зрителей с творчеством этих художников.
ЛЕЩЕНКО Владимир (1939)
АРМЕНИЯ. 1982
Эта выставка – дань почтения и уважения знаменитому американскому коллекционеру советского неофициального искусства — Нортону Доджу (Norton Dodge) — автору термина «советский нонконформизм». Хотелось бы отметить тот факт, что этот исключительный исследователь, открыватель и меценат не только обратил внимание на протестный политический аспект данного культурного явления, но и на уникальность его как художественного события 20-го века.
ШИБАНОВА Наталья (1948)
НАТЮРМОРТ. 1972
В рамках истории мирового искусства, Н. Додж, благодаря своей музейной коллекции, сохранил и передал последующим поколениям ту страницу отечественной истории, которую умышленно хотели замолчать ангажированные отечественные искусствоведы и современные недоброжелатели – «актуальщики» и со-работники глобализации культуры.
Член МОСХ С.В. Потапов
Духовная ситуация конца XX в. ставит очевидную проблему осмысления советского культурного наследия во всей разноплановости его исторических и художественных особенностей. Эта проблема особенно актуальна в связи с теми изменениями в культурном бытии современной цивилизации, которые так характерны для конца XX столетия.
Отечественная культура советского периода, несомненно, принадлежит к разряду наиболее своеобразных явлений мировой истории. Это касается не только завершившегося века, но соотносится и с более широкой перспективой. Анализ развития советской культуры является плодотворной почвой для понимания современных общекультурных процессов.
Наиболее распространенные «означивания» культурного пространства конца XX в. (как отечественного, так и западноевропейского) связаны с понятием «постмодернизм», которое является своеобразной эмблематой современной культуры. Постнеклассические тенденции в современном естествознании, «постмодернизация» технико-экономической сферы, эпатажные политические технологии, «ризомы» культурного пространства составляют лишь отдельные абрисы этой большой проблемы.
Известная недиалектичность и эклектичность постмодерна вырастает из желания преодолеть стереотипы классического рационализма, что является основным объектом критики со стороны приверженцев последнего.
Вместе с тем, следует признать, что одной из особенностей советской культуры является удивительное сочетание эклектики, модернизма, революционности и строгого рационализма. Русские революции 1917 г. лишь продолжают тенденцию всеобщей радикализации и модернизации общественной и культурной жизни. Как пишет М. Эпштейн, «исторически соцреализм, как и вся коммунистическая эпоха в России, располагается между периодами модернизма (начало XX в.) и постмодернизма (конец XX в.). Эта промежуточность соцреализма - периода, не имеющего видимого аналога на Западе, - ставит вопрос о соотношении его с модернизмом и постмодернизмом и о том, где пролегает, в специфически российских условиях, граница между ними». Именно Россия является родиной ведущих тенденций модернистского искусства XX в. И именно здесь впервые проходят радикальную проверку и адаптацию новейшие тенденции в области социальной жизни и революционной практики. «Коллективное бессознательное» тех интерпретаторов советского периода русской истории, которые сознательно исключают из анализа начальную фазу - фазу братоубийственных войн и взаимного политического террора, в конечном итоге обнаруживает в советской истории одни лишь положительные качества. В такой форме анализа закономерно стираются и границы окончания советского периода. Советская история как бы и не заканчивалась вовсе (и никогда не закончится). Она всегда есть и будет «живее всех живых». Ностальгия по утерянной Родине замещает объективные реалии состоявшегося (и закономерно завершившегося) процесса эволюции общества, а само понятие «Родина» отождествляется исключительно с советским периодом великой истории России.
Удивительным свойством советской культуры является то, что в ней официально-тоталитарное пространство соседствует с высшими проявлениями человеческого духа, явно ремесленнические и идеологически ангажированные элементы культуры уживаются с гениальными прозрениями и высшими творческими свершениями. Как это не парадоксально, именно советское искусство довоенного периода (а не только русское начала века) в наиболее интересных своих вариантах выражает динамику становления мирового авангарда и пост-авангарда. Можно высказать гипотезу о том, что советская культура в своих развитых формах представляет собой качественный синтез прямо противоположных и, на первый взгляд, не сочетаемых между собой элементов. Иными словами, рациональность, доведенная до своих «несоизмеримых» (Фейерабенд) пределов, характеризует это ее своеобразие.
В этой связи закономерным является вопрос о том, каким образом в советской культуре функционировали контркультурные (нонконформистские) процессы, какие движущие мотивы этих процессов являются приоритетными и каким образом при внешнем сохранении рационалистических ориентации советская культура подготовила те явления, которые происходили в ней в 90-е годы XX в.
Осмысление в западной философской мысли ситуации постмодерна привело ко многим интригующим выводам. Западная идеология постоянно выказывает стремление к опережению культурного времени и пространства Итогом этого является рождение разнообразных моделей конца истории (от Шпенглера и Тойнби до Бодрийяра и Кожева). Вместе с тем данная ситуация проясняет мифологему о покорении пространства и времени «молодыми хозяевами Земли», так характерную для постсоветского сознания. Современность на отечественной почве предстает в виде поистине уникального феномена. В ней собраны в единый континуум политические реконструкции, идеологические мифы, художественные практики и философские дискурсы. Поэтому одной из отметин современной интеллектуальной жизни в России является не меньшее, чем на западе, смешение жанров и стилей интеллектуальной деятельности.
Вышеизложенная ситуация является следствием важных особенностей отечественного самосознания Советская культура ощущала свою полноценность и законченность в ситуации постоянно осуществляющейся борьбы противоположных тенденций. Так, движение шестидесятников в XX в. одновременно явилось и культурным, и контркультурным процессом. Именно на этом антитетическом срезе стали возможны такие уникальные и казавшиеся поначалу внутренне несовместимыми культурные явления, как киноискусство 50-70 годов (Калатозов, Тарковский, Иоселиани, Параджанов, Чухрай, Данелия), театральная режиссура (Эфрос, Товстоногов, Любимов), музыка (Шостакович, Свиридов, Шнитке, Бабаджанян, Хачатурян, Гаврилин, Соловьев-Седой), целая плеяда удивительных актеров (Урбанский, Демидова, Смоктуновский, Бондарчук, Даль), литература и драматургия (Некрасов, Владимов, Вампилов, Володин, Солженицын), авторская песня (Окуджава, Визбор, Высоцкий, Дольский), философское творчество (Ильенков, Батищев, Мамардашвили, Лотман) и многие др.
В ретроспективе конца XX в. первоначальная внутренняя несоизмеримость оборачивается закономерностью. Знаменитые строчки Б. Окуджавы о «комиссарах в пыльных шлемах» или же неклассические «прогулки с Пушкиным» А. Синявского, неоднократно бывшие предметом идеологических спекуляций, как раз и выражают эту уникальную совместимость в отечественном культурном пространстве противоречивых тенденций, которые, собственно, и составляют его неповторимое своеобразие.
В литературе по русскому постмодерну сегодня весьма сильна критика шестидесятников как людей, не выполнивших до конца свой долг по преобразованию тоталитарной идеологии советского типа. Вместе с тем шестидесятников критикуют и с других позиций, а именно за развал советской идеологии. Однако обе критические тенденции не учитывает того очевидного факта, что отечественная контркультура (в том числе и феномен шестидесятников) имела другие задачи. Эти задачи вытекали из своеобразия, иногда весьма трагического, эволюции как русской культуры в целом, так и советского ее этапа, в частности. Речь шла о конструировании особой модели посттоталитарного пространства, для которой был неприемлем путь революционного обновленчества. В этом отношении отечественный нонконформизм переосмыслил и, цели западной контркультуры, в которой нонконформизм и революционность 60-х годов были почти незаметно замещены примирением и «новой буржуазностью». Одним из афористических выражений этой, возможно, утопической, модели советской контркультуры являются поэтические строчки Ю. Шевчука: «Революция, ты научила нас / Верить в несправедливость добра… ».
Последние тенденции в отечественной культуре (музыка, театр, кино, гуманитарные науки) позволяют говорить о том, что наследие великой русской культуры XIX-XX в. не утеряно. Как не утеряны и основные антитетические черты ее своеобразия. Советская культура в этой перспективе занимает вполне достойное место и парадоксально-гармоническим образом вписывается в ситуацию постсовременности.
Тотальность постмодернизма набила оскомину. Сегодня гораздо легче иронизировать по его адресу, чем озадачить себя научной критикой: слишком очевидны болевые точки почти поверженного врага. Этот своеобразный пафос, игнорирует (сознательно либо нет) потенциальную неагрессивность постмодерна как возможной идеологии. Агрессию и «тайный умысел» вписывают в него критики, которые привыкли существовать в парадигме насилия (в том числе и интеллектуального). Проще всего систематически и логико-синергетически критиковать то, что не укладывается в прокрустово ложе раз и навсегда затверженной академичности. И не важно, что культурные жесты, напоминающие постмодерн, чаще всего в истории наполняли и углубляли ритм движения цивилизации. Не важно и то, что «воображаемые миры» постмодернизма хрупки и не способны к ответному насилию. Критик сам выбирает свои комплексы и бьет по ним. Хорошо известный путь: «у кого что болит, тот о том и говорит».
Но главная проблема состоит не в этом. Глобальность наступления на позиции современной культуры со стороны посткоммунизма на фоне всеобщего разгрома постмодерна кажется не столь опасной, вполне тривиальной. Что уж его, посткоммунизм, за это критиковать. Как-нибудь уживемся и с такой критикой. Или другой вариант: коммунизм сам собой исчезнет - зачем обращать внимание на разыгрываемый им идеологический спектакль.
Не уживемся. И не исчезнет. Синтез и ассимиляция, конечно, на время могут примирить многое, но ситуация «вызова и ответа», в конечном счете, поставит перед каждым из нас вопрос о глобальной ответственности перед постсовременностью, в русле которой сегодня и продвигается, часто вкрадчиво и незаметно, коммунистическая идея. Вместе с тем, очень важно понять, что конец коммунизма в России будет означать и завершение эпохи постмодернизма. Что придет на смену тому и другому, почему эти два процесса могут завершиться практически одновременно - это уже другая тема.
Советский Нонконформизм
Направление
Неофициальное искусство СССР (или другое искусство, альтернативное искусство, нонконформистское искусство, подпольное искусство, андерграунд) - под этим названием объединяют представителей различных художественных течений в изобразительном искусстве СССР 1950-1980-х годов, которые по соображениям политической и идеологической цензуры были вытеснены официальными властями из публичной художественной жизни. Вследствие «андеграундного» существования неофициальное искусство в СССР было тесно связано с неформальными молодёжными движениями (например, московские концептуалисты и хиппи, ленинградские Товарищество Экспериментального Изобразительного Искусства, митьки и рокеры).
Среди этапных точек в истории неофициального искусства - выставка МОСХа (1962), подвергшаяся разносу Н. Хрущева, «выставка двенадцати» (1967) в клубе «Дружба» на шоссе Энтузиастов в Москве, Бульдозерная выставка (1974), однодневная выставка того же года в Измайловском парке в Москве, выставки художников-нонконформистов в ДК им. Газа и ДК «Невский» в 1974-75 годах в Ленинграде, первая, разрешенная официально, персональная выставка художника-нонконформиста в Ленинграде в 1978 году (выставка Евгения Михнова-Войтенко в ДК им. Дзержинского), выставки Живописной секции Московского объединенного комитета художников-графиков в легендарном выставочном зале на Малой Грузинской, 28 (организован в 1976 г.). Многие представители неофициального искусства преследовались властями и КГБ и в разные годы эмигрировали из СССР.
Параллельно аналогичные явления происходили в литературной и музыкальной жизни, имели место в театре и кино («полочные» фильмы, запрещённые спектакли).
«Южным» направлением неофициального искусства СССР стало неофициальное искусство в Одессе второй половины XX века.
У истоков «второго одесского авангарда», по мнению искусствоведов, стоял Олег Соколов. Точкой же отсчёта «одесского нонконформизма» стал 1967 год, когда молодые художники Валентин Хрущ и Станислав Сычёв организовали «заборную» выставку своих работ «Сычик+Хрущик» на заборе одесского Оперного театра. Эта выставка продолжалась всего три часа. Так началось движение одесского неофициального искусства.
Художники, воплощавшие «чуждую» культуру, нашли выход к зрителю через «квартирные выставки». Ядром движения одесского нонконформизма стали В. Хрущ, Lucien Dulfan, С. Сычёв, Людмила Ястреб, А. Ануфриев, В. Стрельников. К этой основной группе, название которой дала Людмила Ястреб, - «нонконформисты», впоследствии присоединились Е. Рахманин, О. Волошинов, В. Цюпко. От московского неофициального искусства «одесский нонконформизм» отличался отсутствием политизации, уходом в «чистое искусство», поиском эстетических форм самовыражения.
Самиздатовское издание 1980-го года «Одесские художники» даёт перечень художников одесского авангарда: Валентин Хрущ, Евгений Рахманин, Николай Морозов, Владимир Цюпко, Игорь Божко, Александр Стовбур, Валерий Басанец, Михаил Ковальский, Сергей Князев, Владимир Наумец, Николай Степанов, Александр Дмитриев, Надежда Гайдук, Виталий Сазонов, Виктор Рисович, Михаил Черешня, Евгений Годенко, Руслан Макоев, Анатолий Шопин, Олег Соколов, Юрий Егоров, Александр Ануфриев, Владимир Стрельников, Людмила Ястреб, Виктор Маринюк.
Большинство участников группы в 1980-х годах эмигрировало, умерло или перебралось в Москву. Авангардный нонконформизм того времени продолжили - Александр Ройтбурд (р. 1961), художник и куратор, творческая деятельность которого послужила продвижению одесского и украинского искусства на международный уровень; Валерий Гегамян (1925-2000), ставший основателем художественно-графического факультета Одесского педагогического института и его деканом; Алексей Илюшин (р. 1926) - вероятно, последний представитель «одесского нонконформизма», живущий в Одессе и видевший все его периоды, - создатель ярких пейзажей и жанровых картин, мастер продуманной композиции.
В 1990-х годах многие образцы «неофициального искусства» вошли в фонд и экспозицию ГТГ, Русского музея, Московского музея современного искусства, Государственного центра современного искусства (ГЦСИ), не говоря о частных галереях.
Музей нонконформистского искусства в Санкт-Петербурге создан Товариществом «Свободная культура» в 1998 году в рамках Арт-центра «Пушкинская, 10».
В 2000 в Российском государственном гуманитарном университете (РГГУ) был открыт музей «Другое искусство». Основу его составила коллекция неофициального искусства, которую собрал легендарный московский коллекционер Леонид Прохорович Талочкин (1936-2002).
Это часть статьи Википедии, используемая под лицензией CC-BY-SA. Полный текст статьи здесь →
Википедия:Нонконформизм - это неофициальное советское искусство. Под названием советский нонконформизм объединяют представителей различных художественных течений 1950—1980-х годов, которые по соображениям политической и идеологической цензуры были вытеснены из публичной художественной жизни. В это время произошло деление изобразительного искусства СССР на конформизм и нонконформизм. Понятия конформизм и нонконформизм было заимствовано в психологии для обозначения пассивного и протестного принятия существующего порядка вещей. Нонконформизм в советском искусстве отражал сложившуюся психологическую и общественную ситуации. Пример нонконформизма в жизни советских людей показал, что длительное давление тоталитарного гнета невозможно. В поисках новой реальности изобразительное искусство смело преодолевало преграды канонов прошлого. В сфере неофициального искусства Советского Союза не действовали законы государственного регулирования художественного процесса. Развитие искусства было предоставлено своим собственным законам. Нонконформизм в целом многими рассматривается как «безумная смесь русофилов и западников, салона и глубокомыслия художников, работающих в самых разнообразных манерах, объединенных нахождением по одну сторону баррикад».
Нонконформизм признан уникальным явлением в истории изобразительного искусства, многие образцы «неофициального искусства» вошли в фонд и экспозицию ГТГ, Русского музея, Московского музея современного искусства и многих других.
Картины нонконформизма купить. Картины нонконформизма продать. Это очень популярные запросы, которые мы часто получаем на наш сайт. Наша галерея покупает для своего собрания живописи и графики 20 века значимые работы художников нонконформистов. В фондах нашей галереи представлено около 300 выдающихся работ различных авторов, они объединены в коллекцию Художники-нонконформисты.
Советский нонконформизм
включает несколько неформальных объединений, в том числе «Лианозовская группа» (Оскар Рабин, Николай Вечтомов, Лидия Мастеркова, Владимир Немухин, Лев Кропивницкий), «Московский концептуализм» (Илья Кабаков, Андрей Монастырский и арт-группа Коллективные действия, Эрик Булатов, Дмитрий Пригов, Виктор Пивоваров, Павел Пепперштейн, Никита Алексеев и др., группа «Гнездо»), Соц-арт (Виталий Комар и Александр Меламид), «митьки».
Купить произведения нонконформистов. В нашей галерее вы сможете приобрести работы этих и других советских неофициальных художников.
Отношение советской власти к современному искусству не всегда было негативным. Достаточно вспомнить, что в первые годы после революции искусство авангарда было чуть ли не государственным официозом. Такие его представители, как художник Малевич или архитектор Мельников, прославились на весь мир и одновременно приветствовались на родине. Однако вскоре в стране победившего социализма передовое искусство перестало вписываться в партийную идеологию. Символом противостояния власти и художников в СССР стала знаменитая «бульдозерная выставка» 1974 года.
После разгрома Хрущёвым от официального искусства отпочковалось неофициальное, оно же – нонконформистское, альтернативное, андеграундное. Железный занавес не мешал художникам давать о себе знать за рубеж, и их картины покупались иностранными коллекционерами и галеристами. Но у себя дома организовать даже скромную выставку в каком-нибудь доме культуры или институте было непросто.
Когда московский художник Оскар Рабин и его товарищ, поэт и коллекционер Александр Глезер открыли выставку 12 художников в клубе «Дружба» на шоссе Энтузиастов в Москве, то уже через два часа её закрыли сотрудники КГБ и партработники. Рабина и Глезера уволили с их мест работы. Через пару лет Московский горком партии и вовсе направил в столичные ДК инструкцию, запрещающую самостоятельную организацию художественных выставок.
В этих условиях Рабину пришла в голову идея выставить полотна на улице. Формального запрета власти дать не могли – свободное пространство, да ещё и где-нибудь на пустыре, никому не принадлежало, и закон художники нарушить не могли. Впрочем, тихо показать свои работы друг другу им также не хотелось – необходимо было внимание публики и журналистов. Поэтому, кроме распечатанных на машинке приглашений друзьям и знакомым, организаторы «Первого осеннего просмотра картин на открытом воздухе» предупредили об акции Моссовет.
Естественно, никакого показа картин не состоялось. Некоторые пришедшие даже не успели распаковать их. Тяжёлая техника и люди с лопатами, вилами и граблями стали сгонять художников с поля. Некоторые сопротивлялись: когда полотно Валентина Воробьёва участник организованного субботника проколол лопатой, то художник ударил его по носу, после чего завязалась драка. Корреспонденту газеты «The New York Times» в потасовке выбили зуб его же камерой.
Дело усугубляла плохая погода. Из-за прошедшего ночью дождя пустырь был полон грязи, в которой затаптывались привезённые картины. Рабин и двое других художников пытались броситься на бульдозер, но остановить его не смогли. Вскоре большинство из участников выставки увезли в отделение милиции, а Воробьёв, например, укрылся в автомобиле у знакомого немца.
Уже на следующий день скандальная популярность начала обрастать мифологией. За «бульдозеры», как стали называть картины с «бульдозерной выставки», стали выдавать другие работы, и за них иностранцы готовы были выложить немалую сумму. Пронеслись слухи, что на выставке участвовало не 13 человек, а 24. Иногда число художников в таких разговорах поднималось до трёх сотен!
Уже через две недели в Измайловском парке в Москве была проведена официально разрешённая уличная выставка. В последующие годы нонконформистское искусство понемногу просачивалось в павильон «Пчеловодство» на ВДНХ, в «салон» на Малой Грузинской и на другие площадки. Отступление власти было вынужденным и крайне ограниченным. Бульдозеры стали таким же символом подавления и репрессий, как танки в Праге во время «Пражской весны». Большинству участников выставки в течение нескольких лет пришлось эмигрировать.
Своё признание они в итоге получили: например, картина Евгения Рухина «Пассатижи» была продана на аукционе «Sotheby’s», работы Владимира Немухина попали в музей «Metropolitan» в Нью-Йорке, а Виталий Комар и Александр Меламид стали самыми известными в мире представителями соц-арта – направления, пародирующего советский официоз.
Репродукции некоторых работ «бульдозерных» художников представлены ниже. Возможно, какие-то из них могли оказаться и сентябрьским утром 1974 года на беляевском пустыре.
