Жил-был один дворянин, и женился он вторым браком на самой гордой и самой высокомерной даме в свете. Она имела от первого мужа двух дочерей, которые во всем на нее походили. Дворянин тоже имел уже дочь — доброты и кротости беспримерной, характером далась она в свою покойную мать, которая была редких качеств.
Едва успели отпраздновать свадьбу, как мачеха уже показала свой нрав: стала гнать падчерицу, добрые свойства которой выказывали недостатки ее дочерей в еще более гнусном виде.
Она заставила ее справлять в доме самую черную работу. Падчерица и посуду мыла, падчерица в покоях барыни и барышень и полы натирала. Спала она под крышей, на чердаке, на соломенном тюфяке, тогда как сестры ее жили в комнатах с паркетными полами, где стояли самые модные кровати и венецианские зеркала, которые отражали их от головы до пяток.
Бедная девушка сносила все терпеливо и не смела жаловаться отцу, который ее же разбранил бы, ибо жена вертела им на все стороны. Окончив работу, она забивалась в уголок камина и садилась прямо на золу, отчего ее обыкновенно звали Грязнушкой. А младшая сестра, не такая злая, как старшая, называла ее Замарашкой. Однако Замарашка, хоть и в черном теле, была во сто раз прекраснее своих разодетых сестер.
Однажды сын тамошнего короля давал бал и пригласил к себе всех знатных особ. Наши две барышни тоже получили приглашение, ибо они принадлежали к высшему кругу. Вот они радуются, заботятся, как бы выбрать к лицу платья и уборы. Новые хлопоты для Замарашки, потому что никому как ей пришлось гладить воротнички сестер и крахмалить рукавчики. В доме только и речи, что о нарядах.
— Я, — говорит старшая, — надену красное бархатное платье, с кружевами.
— А я, — говорит младшая, — буду в своём простом платье, зато надену мантилью с золотыми цветами и брильянтовую наколку — этак будет лучше.
Послали за парикмахером, устроить похитрее прическу, и в первом магазине купили мушки для лица. Призвали к совету и Замарашку, ибо знали, что у нее хороший вкус. Замарашка подала им отличные советы, даже вызвалась причесать их, на что сестры согласились.
За прическою они и говорят ей:
— А что, Замарашка, хотелось бы тебе поехать на бал?
— Ах, барышни, вы все насмехаетесь надо мною! Куда уж мне!
— Правда твоя, правда. Вот бы смеху было, если бы Грязнушка да сунулась на бал.
Другая за такие речи испортила бы им пробор, но у Замарашки было доброе сердце, и она причесала сестер на славу. Дня два они ничего не ели, так все радовались. Когда надевали корсеты, изорвали больше дюжины шнурков, — до такой степени их затягивали, чтобы сделать талию потоньше. И все время они торчали перед зеркалом.
Наконец блаженный день настал. Сестры уехали. Замарашка долго провожала их глазами, пока можно было видеть карету. Потом принялась плакать.
Крестная, увидав ее всю в слезах, спросила, что с нею делается?
— Мне хотелось бы… хотелось бы…
Она рыдала так усердно, что не могла кончить. Крестная была волшебница и говорит:
— Тебе, верно, хотелось бы на бал, а?
— Ах, да! — ответила Замарашка со вздохом.
— Ну, так слушай: будешь умницею? — говорит крестная, — Я это устрою.
Она повела Замарашку в свою комнату и говорит:
— Ступай в сад, принеси мне тыкву.
Замарашка сейчас побежала, сорвала самую лучшую тыкву и принесла ее крестной, не понимая, как это тыква может ввести ее на бал.
Крестная вычистила тыкву и, оставив из нее только одну кору, ударила ее своею волшебною палочкою: тыква сейчас превратилась в отличную позолоченную карету.
Потом крестная пошла посмотреть в мышеловку, где нашла шесть живых мышей.
Она приказала Замарашке немножко приотворить дверку мышеловки и каждую мышку, которая оттуда выскакивала, трогала своею палочкою. Мышка сейчас обращалась в отличную лошадь, так что через минуту у них явилась прекрасная упряжка в шесть лошадей цвета мышиной шкурки с яблоками.
Но крестная не знала, из чего сделать им кучера.
— Постойте, — говорит ей Замарашка, — я пойду посмотрю, нет ли в большой мышеловке крысы: мы и сделаем из нее кучера.
— Правда твоя, — отвечала крестная, — сходи посмотри. Замарашка принесла большую мышеловку. В ней сидели три огромные крысы.
Волшебница взяла ту из них, у которой были усы побольше, и, тронув ее палочкою, обратила в толстого кучера с длиннейшими усами, каких никто и не видывал.
Потом она сказала Замарашке:
— Ступай в сад, там ты увидишь за колодцем шестерых ящериц: принеси их сюда.
Как только Замарашка их принесла, крестная сейчас обратила их в шестерых лакеев, которые сию же минуту стали на запятки и — все в галунах — стояли так, как будто всю жизнь свою только этим и занимались.
Тут волшебница и говорит Замарашке:
— Ну, вот тебе экипаж; есть в чем ехать на бал. Теперь ты рада?
— Конечно, рада. Но разве я так и поеду в этом скверном платье?
Крестная только тронула ее палочкой, и в ту же минуту платье сделалось матерчатым, вытканным из золота и серебра, и украсилось драгоценными камнями. Потом крестная дала ей пару хрустальных башмачков, самых красивых в свете.
Когда Замарашка так разубралась, она села в карету. Но крестная наказала ей крепко-накрепко пуще всего не оставаться дольше полуночи, предупреждая, что, если она пробудет на балу одну минутку лишнюю, ее карета сделается по-прежнему тыквой, кони — мышами, слуги — ящерицами, а платье станет по-старому тряпкой.
Замарашка обещала крестной непременно уехать с бала до полуночи.
Едет она, не чувствуя себя от радости.
Королевский сын, которому доложили, что приехала никому не известная знатная принцесса, побежал ей навстречу, высадил ее под руку из кареты и ввел в залу, где находились гости.
Тут наступило глубокое молчание: танцы прекратились, музыка перестала играть, так все засмотрелись на прелести неизвестной красавицы. Только и слышно было, что восклицания:
— Ах, какая красотка!
Сам король, несмотря на свои дряхлые лета, не переставал любоваться ею и все шептал королеве, что давно уже не случалось ему видеть такой милой, такой любезной особы.
Все дамы внимательно разглядывали ее головной убор и платье, для того чтобы завтра же заказать подобные наряды и себе, если только найдется такая богатая материя и попадутся такие искусные мастера.
Королевский сын посадил Замарашку на самое почетное место и потом пригласил ее танцевать. Она танцевала с такою ловкостью, что гости удивлялись ей еще больше.
Подали отличное угощение, но королевич и не дотронулся до него, так он был занят неизвестной красавицей.
А Замарашка подсела к сестрам и осыпала их любезностями: она поделилась с ними апельсинами и лимонами, которые поднес ей принц, что их очень удивило, ибо сестры ее не узнали. :
Пока они разговаривали промеж собою, Замарашка слышит — бьет одиннадцать часов и три четверти; она сейчас сделала компании книксен и поскорее отправилась восвояси.
Возвратившись домой, Замарашка сию же минуту пошла к крестной и, поблагодарив ее, сказала, что ей хотелось бы и завтра побывать на балу, потому что королевич просил ее приехать.
В то время как она рассказывала крестной про бал, в дверь постучались сестры. Замарашка побежала отворять.
— Как вы долго не возвращались! — сказала она, протирая глаза и потягиваясь, как будто только что проснулась. А ей спать еще даже и не хотелось!
— Если бы ты была на балу, — сказала одна из сестер, — там бы ты не соскучилась. На бал приезжала принцесса такой красоты, такой красоты, что никто еще и не видел! Она осыпала нас любезностями, угостила нас апельсинами и лимонами.
Замарашка не чувствовала себя от радости. Она спросила сестер об имени принцессы, но те отвечали, что никто ее не знает, что королевский сын очень огорчен этим и что он не пожалел бы ничего на свете, лишь бы узнать, кто она такая.
Замарашка улыбнулась да и говорит:
— Так вот какая красавица! Господи, какие вы счастливые! Нельзя ли и мне на нее посмотреть? Ах, старшая барышня, дайте мне ваше желтое платье, что вы носите по будням.
— Неужели! — отвечала старшая сестра. — Вот прекрасно! Так я сейчас и дам свое платье скверной Грязнушке! Вот нашла дуру!
Замарашка ожидала отказа и была ему очень рада, потому что она очутилась бы в большом затруднении, если бы сестра согласилась одолжить ей свое платье.
На другой день сестры опять поехали на бал, и Замарашка тоже, только она была еще наряднее, чем в первый раз.
Королевский сын все время ухаживал за нею и не переставал говорить ей комплименты.
Молодая девушка не скучала и совсем позабыла приказание крестной, так что уже начало бить полночь, когда, по ее расчету, еще не должно бы быть и одиннадцати часов. Она встала и убежала с такою легкостью, с какою бегает лань.
Принц погнался за нею, но не догнал.
На бегу Замарашка сронила с ноги один из своих хрустальных башмачков: принц старательно его поднял.
Замарашка прибежала домой вся впопыхах, без кареты, без лакеев, в своем скверном платье. От всей недавней роскоши у нее остался только один хрустальный башмачок, пара тому, что она сронила.
Принц спросил у часовых при дворцовых воротах, не видали ли они принцессу? Часовые отвечали, что видели лишь молодую, дурно одетую девушку, похожую скорее на мужичку, чем на барышню.
Когда сестры возвратились с бала, Замарашка спросила их, хорошо ли они веселились и приезжала ли опять неизвестная красавица?
Они отвечали, что приезжала, но в полночь убежала и с такою поспешностью, что сронила с ноги один из своих хрустальных башмачков, красивее которых нет на свете; что королевский сын поднял этот башмачок, что во весь конец бала он все на него смотрел и что он, наверное, влюблен в красавицу, которой принадлежит башмачок.
Сестры говорили правду, ибо немного дней спустя королевский сын приказал оповестить при трубных звуках, что он возьмет за себя ту девушку, чья ножка придется по башмачку.
Начали его примерять: сперва принцессам, потом герцогиням и остальным придворным дамам, но все напрасно. Принесли его и к сестрам: каждая изо всех сил старалась втиснуть ногу в башмачок, но не смогла.
Замарашка, которая была при этом и узнала свой башмачок, вдруг и говорит со смехом:
— Давайте и я посмотрю, не придется ли он на мою ногу.
Сестры принялись хохотать и насмехаться над нею.
Придворный, который примерял башмачок, внимательно поглядел на Замарашку и, находя ее очень красивою из себя, сказал, что, конечно, так и следует сделать и что ему приказано примерять башмачок всем девушкам без исключения. Он усадил Замарашку и когда поднес башмачок к ее ножке, то увидел, что ножка входит в него без труда и башмачок приходится ей как раз впору.
Сестры очень удивились; но они еще больше удивились, когда Замарашка вынула из кармана другой башмачок и надела на другую ножку.
Тут подошла крестная и, тронув палочкою платье Замарашки, превратила его в наряд еще более роскошный, чем в прежние разы.
Тогда сестры узнали в ней ту самую красавицу, которую видели на балу. Они бросились к ее ногам, прося извинить за дурное обращение, которое она от них выносила.
Замарашка подняла их и, обнимая, сказала, что прощает их от всего сердца и просит всегда ее любить.
После того ее повели во всем наряде к молодому принцу.
Она понравилась ему еще больше прежнего, и через несколько дней они обвенчались.
Замарашка, которая была столько же добра, сколько красива, поместила своих обеих сестер во дворец и в тот же самый день выдала их за двух знатных царедворцев.
12 января 1628-го в Пакетт Ле Клерк начались роды. Супруги Перро уже воспитывали четырех сыновей и в этот раз ожидали девочку. Однако родились близнецы. Отец решил назвать их в честь французских королей — Шарлем и Франсуа. Но через полгода Франсуа умер. Смерть одного из близнецов, даже в раннем детстве, становится глубокой травмой для другого. Шарль рос замкнутым, всего боялся, чуждался людей. Но отец все-таки решил дать ему образование, и 8-летний Шарль поступил в колледж Бове.
Учеба оказалась настоящим кошмаром. Учителя считали парня идиотом, а одноклассники сторонились. Задевать боялись, потому что с ним учились старшие братья. Зато доставалось его другу. Тот был толстуном, над ним издевались и насмехались. Как-то трое подростков толкнули парня в лужу и начали бить. Шарль не выдержал и бросился на них. Он кусался, царапался и выдирал волосы. Ребята растерялись. Они принадлежали к самым благородным семьям Франции и не привыкли, чтобы им давали такой отпор. На следующее утро впервые за пять лет Шарль в классе поднял руку. На удивление учителя и одноклассников он блестящей латынью ответил урок. И получил наивысший балл. Перро осмелел настолько, что впоследствии даже начал спорить с педагогом. А когда ему запретили принимать участие в диспутах, он вместе с товарищем бросил колледж и продолжил учиться самостоятельно.
Шарль успешно закончил университет, стал адвокатом. Но практиковал недолго. — Я бы охотно сжег все судебные дела, — говорил он. — Нет ничего лучшего в мире, как уменьшить количество судебных процессов. Перро начал писать поэмы. Некоторые посвятил королеве. 25-летнего юриста заметили при дворе, и министр финансов Никола Фуке пригласил Перро на работу. Шарль собирал налоги и писал стихотворения. В 1653-ем они были напечатаны. Он познакомился с политиками и писателями, посещал баллы и светские салоны. Писал легкие комедии, стихотворения и трагедии. Через несколько лет он был уже известным писателем. Но впоследствии его покровитель попал в немилость. Фуке обвинили в заговоре и приговорили к пожизненному заключению.
Шарлю удалось удержаться при дворе. Он понравился новому министру Жану-Батисту Кольберу, и тот сделал его своим первым секретарем. Кольбер прекрасно знал прихоти и слабости своего монарха. Он создал специальное ”бюро”, которое должно было прославлять Людовика XIV, а Шарля назначил его председателем. Перро стал заведовать королевским строительством и мастерскими гобеленов. Иногда он сам разрабатывал проекты и придумывал девизы и лозунги для триумфальных арок. Король был доволен, и даже иногда советовался с Шарлем. Перро разбогател, стал членом Французской академии наук. У него появились личные апартаменты в Лувре и Версале, восемь домов в Париже, а также замок Розье.
В 1672-ом 44-летний Шарль женился на 19-летней дочери королевского казначея Мари Гишон. До тех пор он избегал женщин из-за врожденной стыдливости. Но за девушкой давали хорошее приданое, и он соблазнился объединить капиталы. В свою жену Шарль влюбился уже после свадьбы. — Ты — моя волшебная принцесса, — любил он ей говорить. Мари родила ему троих сыновей. Но в октябре 1678-го она заболела оспой и умерла. Перро тяжело переживал потерю. Он оставил двор и решил посвятить себя детям. Шарль сам занялся их воспитанием и образованием.
В свои 67 решил написать для них несколько сказок с моральными наставлениями. Обычно придумывал не сам: некоторые помнил с детства, другие собрал его 15-летний сын Пьер. Первыми он опубликовал сказки ”Гризельда”, ”Смешные желания” и ”Ослиная кожа”. А в 1697-ом выдал сборник ”Сказки матушки Гусыни, или Рассказы и сказки прошедших времен с моральными наставлениями”. В него вошли ”Спящая красавица”, ”Красная Шапочка”, ”Синяя Борода”, ”Кот в сапогах”, ”Золушка”, ”Рикке с хохолком” и ”Мальчик-с-пальчик”. Ежедневно в парижском магазине Клода Барбена продавали до 50 книжек! На протяжении года издатель трижды повторял тираж.
Первые издания были подписаны именем Пьера. Шарля все знали как серьезного литератора, и он боялся, что теперь его засмеют. К тому же он хотел прославить любимого сына и помочь ему сделать карьеру при дворе. 19-летний Пьер получил дворянский титул и вошел в круг близких друзей принцессы. Однако через полгода в уличной драке он заколол ровесника, сына плотника. Пьера арестовали, а мать убитого начала против него судебный процесс. Перро с трудом удалось вытянуть сына из тюрьмы. Он заплатил женщине 2079 ливров, и Пьера отпустили. Отец купил ему чин лейтенанта в королевском полку, и тот отбыл на фронт. 2 мая 1700-го он погиб в бою. Шарль тяжело переживал трагедию. Он умер 16 мая 1703-го.
Всемирная энциклопедия сказок называет Перро самым добрым сказочником в истории. По-видимому, он был первым, кто создал настоящие детские сказки — добрые и со счастливым окончанием. Ведь народные рассказы, которые он использовал, были достаточно жестокими. В ”Золушке”, например, мачеха отрубает девушке ноги, чтобы та не бежала на бал. А Спящая красавица просыпается не от поцелуя, а от рождения двух детей, которых ”подарил” ей прекрасный принц и поехал себе. ”Красная Шапочка” тоже заканчивается трагически, а хеппи-энд ей ”дописали” братья Гримм. Авторы сайта ”Европейского общества охраны волков от Красной Шапочки” утверждают, что из-за этой сказки в Европе истребили этих хищников.
И.С.Тургенев Волшебные сказки Перро (1867)
Сказки Перро пользуются в целой Европе особенной популярностию; русским детям они сравнительно меньше известны, что происходит, вероятно, от недостатка хороших переводов и изданий. Действительно, несмотря на свою несколько щепетильную старофранцузскую грацию, сказки Перро заслуживают почетное место в детской литературе. Они веселы, занимательны, непринужденны, не обременены ни излишней моралью, ни авторскою претензиею; в них еще чувствуется веяние народной поэзии, их некогда создавшей; в них есть именно та смесь непонятно-чудесного и обыденно-простого, возвышенного и забавного, которая составляет отличительный признак настоящего сказочного вымысла. Наше положительное и просвещенное время начинает изобиловать положительными и просвещенными людьми, которым не нравится именно эта примесь чудесного: воспитание ребенка, по их понятиям, должно быть делом не только важным, но и сериозным, и вместо сказок ему следует вручать маленькие геологические и физиологические трактаты. Как бы то ни было, нам кажется весьма трудным и едва ли полезным до поры до времени изгонять все волшебное и чудесное, оставлять молодое воображение без пищи, заменить сказку рассказом. Учитель, бесспорно, нужен ребенку, да и нянька ему нужна.
Остроумный издатель сказок Перро, Ж. Гетцель, известный в литературе под псевдонимом П. Сталя, в предисловии своем замечает очень справедливо, что не следует опасаться чудесного для детей. Не говоря уже о том, что многие из них не дают себя в обман вполне и, забавляясь красотой и миловидностью своей игрушки, в сущности очень твердо знают, что этого никогда не случалось (вспомните, господа, как вы езжали верхом на палочках, ведь вы знали, что это под вами не лошади, а дело все-таки выходило совершенно правдоподобно и удовольствие получалось отличное); но даже и те дети (а это большей частью самые даровитые и умные головки), которые безусловно верят всем чудесам сказки, очень хорошо умеют тотчас отрешиться от этой веры, как только час тому настанет. Дети, как взрослые, берут в книжках только то, что им нужно и пока оно им нужно. Гетцель прав: не в этом направлении лежат опасности и трудности детского воспитания. Мы сейчас сказали, что одной из причин относительной неизвестности у нас сказок Перро мы полагаем недостаток хороших переводов и изданий. Публике предоставляется судить, насколько наш перевод удовлетворителен; что же касается до настоящего издания, то подобного ему не было еще не только у нас в России, но и за границей; а имя гениального рисовальщика Густава Дорэ стало слишком громким и не нуждается ни в каких похвалах.
Карл Перро родился в Париже в 1628-м году и умер там же в 1697-м.
В 1693-м году, будучи шестидесяти пяти лет от роду, он напечатал первое издание своих сказок Contes de ma me`re L`Oie под именем своего одиннадцатилетнего сына и написанных для него.
Карла Перро не должно смешивать с его братом, Клавдием, медиком и архитектором, автором Луврской колоннады. Статья была написана И.С.Тургеневым для издания: "Волшебные сказки Перро. Перевод с французского Ивана Тургенева. Рисунки Густава Дорэ. Санкт-Петербург, изд-во М.О.Вольфа, 1866".
Писатель работал над переводом около двух лет и остался им недоволен, о чем свидетельствует одно из его писем. Тем не менее, это был, скорее всего, самый лучший перевод Сказок Перро на русский язык за все время их издания в России (почти сто лет). А великолепные иллюстрации Г. Доре, впервые увиденные нашими читателями, придавали изданию особую прелесть. За прошедшие сто сорок лет историки литературы уточнили даты жизни и творчества великого сказочника - Ш.Перро скончался в 1703 году, а первое издание его Сказок вышло в 1697-м.
Но мысли И.С.Тургенева о сказочном вымысле, об отношении к нему детей и о "Сказках матушки Гусыни", переживших века, - ничуть не устарели. Актуальным остается и предупреждение: не путать Карла Перро с его братом Клавдием, медиком и архитектором. К сожалению, в нескольких изданиях 1993-2006 гг., поместивших статьи о Шарле Перро, ему приписывают познания в медицине и строительстве. Только в Иллюстрированной энциклопедии "Руссика. (История. 16-18 вв.)" есть несколько слов о братьях сказочника. Клод Перро был медиком, математиком, физиком и известным архитектором, а Николя - доктором богословия.
Братья Гримм родились соответственно в 1785 и 1786 годах в гессенском городе Ганау.
На долю семьи Якоба и Вильгельма выпало немало невзгод. Братья рано потеряли родителей, но со всеми жизненными трудными ситуациями они справлялись неутомимым трудом и с достойным восхищения мужеством. Более того, каждый удар судьбы вёл к новому успеху. Смерть родителей и необходимость добывать для семьи хлеб насущный не помешали им оставить государственную службу и заняться немецкой мифологией и фольклором. Вскоре Якоб и Вильгельм становятся профессорами в Геттингеме. Затем последовало почетное приглашение в Академию наук и университет в Берлине. Изучением, тщательным исследованием средневековых немецких текстов и переводами памятников других германских литератур братья Гримм будут заниматься на протяжении всей своей жизни и создадут целый ряд работ, которые окажутся, очень важными для истории немецкой литературы.
Весьма, ценными окажутся и такие труды Якоба Гримма, как "Немецкая мифология" (1835г.). "Немецкая грамматика" (1819-1837гг.), "История немецкого языка" (1848г.) и другие.
Однако величайшей заслугой братьев Гримм в области литературоведения и физиологии, в области искусства слова станет та реабилитация прозаической устной "народной сказки" и устного "народного сказания", то возвращение к жизни народной фантазии, народного воображения, образного народного мировидения, которое они осуществляли путем собирания и издания знаменитых "Детских и домашних сказок" и "Немецких сказаний".
Между тем, сегодня сказки братьев Гримм читают в Исландии, в Греции, во Франции, в Польше, в Чили и в Бразилии, в Индии и в Таиланде, Китае, Японии, Корее...
Чрезвычайно интересно проследить, какие сказки пользуются наибольшим успехом в отдельных странах или, например, какие изменения вносятся в тексты и как иллюстрации отражают культуру отдельного народа. И вопрос "А не устарели ли сказки?" лишен каких-либо оснований.
Da freuten sich die beiden Schwestern;
denn sie hatten schone Fu?e. Die alteste ging mit dem Schuh in die Kammer und wollte ihn anprobieren, und die Mutter stand dabei. Aber sie konnte mit der gro?en Zehe nicht hineinkom¬men, und der Schuh war ihr zu klein; da reichte ihr die Mutter ein Messer und sprach: hau die Zehe ab: wenn du Konigin bist, so brauchst du nicht mehr zu Fu? zu gehen = Das Madchen hieb die Zehe ab, zwangte den Fu? in den Schuh, verbi? den Schmerz und ging heraus zum Konigssohn. Da nahm er sie als seine Braut aufs Pferd und ritt mit ihr fort. Sie mu?ten aber an dem Grabe vorbei; da sa?en die zwei Taubchen auf dem Haselbaumchen und riefen:
rucke di guck, rucke di guck,
Blut ist im Schuck (Schuh):
Der Schuck ist zu klein,
die rechte Braut sitzt noch daheim.
Da blickte er auf ihren Fu? und sah, wie das Blut herausquoll. Er wendete sein Pferd um, brachte die falsche Braut wieder nach Haus und sagte, das ware nicht die rechte; die andere Schwester sollte den Schuh anziehen. Da ging diese in die Kammer und kam mit den Zehen glucklich in den Schuh, aber die Ferse war zu gro?. Da reichte ihr die Mutter ein Messer und sprach: »hau ein Stuck von der Ferse ab: wenn du Konigin bist, brauchst du nicht mehr zu Fu? zu gehen. «Das Madchen hieb ein Stuck von er Ferse ab, zwangte den Fu? in den Schuh, verbi? den Schmerz und ging heraus zum Konigssohn. Da nahm er sie… Als die Hochzeit mit dem Konigssohn sollte gehalten werden, kamen die falschen Schwestern, wollten sich einschmeicheln und teil an seinem Gluck nehmen. Als die Brautleute nun zur Kirche gingen, war die alteste zur rechten, die junste zur linken Seite: da pickten die Tauben einer jeden das eine Auge aus. Hernach, als sie herausgingen, war die alteste zur linken und die jungste zur rechten: da pickten die Tauben einer jeden das andere Auge aus. Und waren sie also fur ihre Bosheit und Falschheit mit Blindheit auf ihr Lebtag gestraft.
Обрадовались обе сестры - ноги у них были очень красивые. Старшая отправилась в комнату, чтобы примерить туфельку, и мать была тоже с нею. Но никак не могла она натянуть туфельку на ногу: мешал большой палец, и туфелька оказалась ей мала. Тогда мать подала ей нож и говорит:
А ты отруби большой палец; когда станешь королевой, все равно пешком ходить не придется.
Отрубила девушка палец, натянула с трудом туфельку, закусила губы от боли и вышла к королевичу. И взял он ее себе в невесты, посадил на коня и уехал с нею.
Но надо было и проезжать мимо могилы, а сидело там два голубка на ореховом деревце, и запели они:
Погляди-ка, посмотри,
А башмак-то весь в крови,
Башмачок, как видно, тесный,
Дома ждет тебя невеста.
Посмотрел королевич на ее ногу, видит - кровь из нее течет. Повернул он назад коня, привез самозванную невесту домой и сказал что это невеста не настоящая, - пускай, мол, наденет туфельку другая сестра.
Пошла та в комнату, стала примерять, влезли пальцы в туфельку, а пятка оказалась слишком большая. Тогда мать подала ей нож и говорит:
А ты отруби кусок пятки: когда будешь королевой, пешком тебе все равно ходить не придется.
Отрубила девушка кусок пятки, всунула с трудом ногу в туфельку, закусила губы от боли и вышла к королевичу. И взял он ее себе в невесты, посалил на коня и уехал с ней.
Когда пришло время быть свадьбе, явились и вероломные сестры, хотели к ней подольститься и разделить с ней её счастье:
И когда свадебный поезд отправился в церковь, сидела старшая по правую руку, а младшая по левую; и вот выклевали голуби каждой из них по глазу. А потом, когда возвращались назад из церкви, сидела старшая по левую руку, а младшая по правую; и выклевали голуби каждой из них еще по глазу. Так вот были они наказаны за злобу на всю свою жизнь слепотой.
В большой немецкой сказочной книге “Mein grosses Marchenbuch“, адаптированной для детей, также вносятся изменения:
Als die Diener schlie?lich an Aschenputtels Haus kamen, begannen sich die Schwestern gleich zu streiten, welche von ihnen den Schuh zuerst probieren durfe, Doch die erste hatte zu lange Zehen, und als sie nach langer Zeit endlich aufgab, frohlockte die zweite schon insgeheim. Aber ach, alles Drucken und Zwangen war vergeblich, ihre Ferse war zu grob.
"Когда, наконец, слуги проходили мимо дома Золушки, сестры начали спорить, кому из них сначала примерять туфельку. Однако, у одной были очень длинные пальцы, и когда она спустя время, наконец сдалась, другая уже тайно радовалась. Но, увы, все старания были напрасны, её пятка была слишком велика.
Не только в эпизоде "примерки туфельки”, но и “в отъезде Золушки во дворец к принцу” авторы убирают жестокие моменты.
Jetzt ersf erkanten die Schwestern die geheimnis¬volle Fremde, die sie auf dem Ball an der Seite des Prinzen gesehen hatten. Da knieten sie voll Reue und Scham nieder und baten Aschenputtel um Verzei¬hung fur all die Bosheiten, die sie ihr angetan hatten. Aschenputtels Schonheit wurde nur noch von der Reinheit und Unschuld ihres Herzens ubertroffen.
Подстрочный перевод:
"Только теперь узнали сестры таинственную незнакомку, которую они видели на балу с принцем. Они на коленях, стыдясь, попросили прощения у Золушки за все злые поступки.
"Я вас прощаю, - сказала она, - а теперь я должна идти. Принц ждёт меня во дворце".
Немцы осознают жестокости, описываемые в сказках, но они преднамеренно не упоминают о них в красивом детском издании.
Для анализа русских переводов мы возьмем сказки И. Юрьева, А. Введенского. В подлиннике эпизоды отрезания пятки и пальцев, выклевывание глаз отличаются от содержания в немецком издании для детей. Сестрам не подошли туфли, прощение сестер Золушкой. Русский переводчик И.Я. Юрьев сохраняет столь ужасный сюжет, а А. Введенский в эпизоде окончания просто не учитывает выклёвывание глаз. Сейчас эти сказки не пользуются спросом у детей, их родителей, т. к. они предпочитают традиционные русские добрые сказки.
И.Я. Юрьев
"Тут обе Золушкины сестры обрадовались. Ноги у них были красивые и маленькие, и они думали, что хотя бы одной из них эта туфелька непременно будет по ноге.
Пошла старшая сестра в комнату и стала примерять туфельку, а мать сидела и смотрела на, неё. Примеряла старшая сестра, примеряла - не лезет туфелька на ногу, не помещается в туфельке большой палец.
Тогда мать дала ей острый нож и сказала:
Отрежь этот палец, станешь королевой, не придется тебе пешком ходить, будешь в золотой карете ездить".
Старшая сестра взяла нож, отрезала себе палец, втиснула ногу в туфлю и, плача от боли, вышла к королевичу:
Королевич увидел ее и сказал:
Верно, ты и есть моя невеста-
Посмотрел королевич на ногу старшей сестры и видит: течет кровь из туфельки:
Нет, - говорит королевич, - это не моя невеста. Пускай другая сестра туфельку примерит.
Стала другая туфельку примерять, а мать сидит и смотрит на нее:
Примеряла младшая сестра, примеряла - не лезет туфелька на ногу: пальцы помещаются, а пятка не лезет: Тогда мать дала ей острый нож и говорит:
Отрежь кусок пятки, - станешь королевой, не придется тебе пешком ходить, будешь в золотой карете ездить.
Младшая сестра отрезала себе кусок пятки, втиснула ногу в туфлю и, плача от боли, вышла к королевичу. Королевич увидел ее и сказал:
Верно, ты и есть моя невеста...
Через несколько дней во дворе праздновали свадьбу, приехали и Золушкины сестры, хотели показать, что они очень любят Золушку.
И вот только приехали они во дворец, слетели голубки с Золушкиных плеч и выклевали у злых сестер по одному глазу. А вечером, когда сестры домой собрались, опять слетели голубки с Золушкиных плеч и выклевали у них по второму глазу. Так и остались сестры слепыми на всю жизнь в наказанье за свою злобу и лукавство".
В переводе текста А. Введенским, под редакцией С. Маршака конец сказки смягчен.
"Через несколько дней во дворце свадьбу праздновали. Золушкины сестры тоже приехали на свадьбу. Им хотелось показать всем, что они очень любят Золушку".
История юной девушки, именуемой Золушкой, помогает детям верить в лучший исход любых событий. Несмотря на достаточно солидный возраст, к сказке до сих пор не пропадает интерес: по ней рисуют мультики, снимают фильмы и кино. А некоторые творческие личности даже придумывают продолжение истории юной девушки.
Но на протяжении всех этих лет юных, да и взрослых читателей не покидает вопрос: кто написал Золушку? Известно, что сказка существует более чем в сотне вариантов. Причем лишь немногие из них имеют автора, большинство же берут корни в устном народном творчестве, фольклоре и даже в сказаниях времен фараонов Древнего Египта.
Если честно, то детям не очень важно, кто написал «Золушку». Они не задаются этим вопросом, ведь для них главной является кульминация действия. А она всегда одна: девушка становится невестой принца.
Считается, что Родопис (по другим источникам, Фодорис) была прародительницей всех историй о Золушке.
Однако даже эта версия не имеет единой сюжетной линии. По одной из них, Родопис - это греческая рабыня, которую еще в детстве похитили пираты. Хозяин, купивший девушку, подарил ей изящные позолоченные сандалии. Однажды, купаясь в реке, она потеряла их: их утащил сокол. Он оказался богом. Гор отнес сандалии Родопис самому фараону, который приказал искать обладательницу этой прелестной маленькой туфельки.
Вторая версия гласит, что Фодорис - египетская проститутка. Остальная история мало чем отличается от ранее упомянутого, только вместо сокола - орел.
Поиски в обоих случаях закончились свадьбами.
Кто написал «Золушку» - сказку, которая вдохновляет девушек трудиться и быть послушными? Если вопрос ставить таким ребром, то Джамбаттист Базиле к написанию истории о девушке вообще никакого отношения не имеет.
Объяснить это утверждение нетрудно. Зезолла, сходящая со страниц сказки Базиле, пугающе кровожадна. Находясь в сговоре с нянечкой, она собственными руками сломала своей мачехе шею. Совершив убийство, Зезолла женит отца на няне. И только тогда, после этой свадьбы, в нее влюбляется король. Здесь начинается схожий с другими версиями сюжет: потеря туфельки (пианеллы), поиски возлюбленной через примерку ее каждой женщине в государстве и, наконец, обретение любви. Только Золушка Джамбаттиста не горела желанием выходить за молодого принца и всячески с этим боролась.
Самой щадящей и подходящей для детей сказкой является версия, датированная 1697 годом. Поэтому если спросить у родителей: «Кто написал «Золушку»? - они в один голос ответят: "Шарль Перро". И, не кривя душой, можно сказать, что они, несомненно, правы. Не важен тот факт, что Шарль Перро - далеко не первый, кто пересказал историю бедной девушки. Важно то, что именно он создал детскую версию, которую не страшно прочитать ребенку на ночь.
Главной заслугой французского сказочника является адаптация к детскому мировоззрению. Он ввел новые, современные для тех реалий атрибуты: карету, кучеров, крестную, но перевел их из реального мира в волшебный. Карета - это заколдованная тыква; крестная - волшебница фея. А башмачок преобразуется в едва уловимый хрустальный стан.
В сказке Шарля Перро царит добрая волшебная атмосфера. Она повествует о бедной, но честной девушке. Отец после смерти ее матери повторно женился на злобной женщине, которая вместе со своими порядками приводит в дом двух дочерей. Золушка стала служанкой в собственном доме, однако все указания мачехи и сестер она выполняла кротко и смиренно. Попав на бал при помощи крестной-волшебницы, Золушка теряет хрустальную туфельку. Злая мачеха и дочки препятствуют воссоединению двух любящих сердец, но без кровожадных сцен (как у Базиле). Став принцессой, Золушка проявляет к угнетающим ее женщинам доброту и способствует становлению их личной жизни.
Сказка в редакции братьев Гримм немного пугает и шокирует. Сводные сестрицы уродуют свои ноги ради выгодного жениха, а затем еще и остаются без глаз благодаря верным помощникам Золушки - голубям.
Но в ней есть и позитивные стороны. Здесь явно прослеживается связь с умершей матерью. В сказке братьев Гримм именно она помогает дочери справиться со всеми невзгодами: этого нельзя отрицать, так как орешник рос на ее могилке. Символом и прообразом матери можно назвать и белую птичку.
В Чехословакии по мотивам сказки Якоба и Вильгельма Гримм был снят фильм «Три орешка для Золушки». Чем привлекает данная экранизация? В ней нет кровавых эпизодов из подлинника.
Некоторые интеллектуалы автором рассматриваемого нами произведения называют российского писателя советского периода Евгения Шварца. Эта теория - самая нереалистичная. Ведь он жил и творил намного позже появления сказки. Однако если рассматривать имя девушки, может, он и стал первым. Ведь, благодаря ему, его Золушка стала обычной Замарашкой.
Сказку «Хрустальная туфелька» литераторы до сих пор не изучили полностью, так как они не знают, какому автору отдать авторские права на нее: сыну, имя которого печаталось на первых изданиях «Сказок моей матушки Гусыни», или отцу, который писал в основном лирическим стихотворным языком. В 1697 году вышла первая версия сборника. На титуле красовалось имя творца: Пьер де Арманкур. Авторство за сыном Шарля Перро было закреплено вплоть до 1724 года.
Почему после смерти сказочника его имя было смешано с грязью? А имя его сына кануло в Лету? И кто на самом деле является автором всем известной сказки? На эти вопросы пытается ответить Сергей Бойко. Он посвятил изучению этого феномена целую книгу: «Волшебная страна Пьера и Шарля Перро». Бойко считает, что первоначальное авторство принадлежит Шарлю Перро. Однако он сочинял сказки исключительно в стихотворной форме. Современный прозаический вид они обрели благодаря стараниям сына Пьера. Поэтому можно говорить, что отец и сын являются равноправными соавторами произведений.
Бродячий сказочный сюжет закрепился не только на страницах книг и в памяти почитателей, но и на сотнях метров кинематографической пленки. Можно сказать, что прародителем диснеевской Золушки стал не кто иной, как Шарль Перро. Ведь нами уже ни раз затрагивались вопросы создания сказки: когда, где, а главное, кто?
Написал «Золушку» и «Кот в сапогах» французский сказочник Шарль Перро (и его сын Пьер). Поэтому нетрудно предположить, что диснеевская девушка по происхождению - кровная француженка.
Впервые Золушка обретает свои современные черты в 1950 году. Главная героиня мультфильма стала одной из главных официальных принцесс Walt Disney. Так же, как и фольклорная прародительница, диснеевская Золушка является блуждающим персонажем, однако не утрачивает своей доброты и честности.
Она появляется в нескольких мультипликационных лентах: «Золушка» (основная история), «Мечты сбываются» (продолжение), «Злые чары». Также нередко она становится эпизодическим персонажем: «София Прекрасная». Героиня также была запечатлена в главных ролях в серале «Однажды в сказке».
Исходя из всего вышесказанного, можно сделать вывод, что истоки происхождения девушки до сих пор скрыты под покровом тайны. Как же ответить на вопрос о том, кто написал «Золушку»? Автор (правда в этом вопросе важна скорее взрослым, чем детям) зависит от того, какая версия вас интересует: сказочная, детская или кровожадно-фантастическая.
В России сказки Шарля Перро вышли на русском языке лишь в 1768 году - когда душа автора уже давно покинула бренную землю.
Русский перевод сборника назывался «Сказки о волшебницах с нравоучениями», а каждый включенный в него сюжет имел заглавие, которое легко переводится на современный язык, но в оригинальном воспроизведении выглядит сегодня, прямо скажем, презабавно.
Судите сами: «Сказка о девочке с красненькой шапочкой», «Сказка о некотором человеке с синей бородой», «Сказка о батюшке котике в шпорах и сапогах», «Сказка о спящей в лесу красавице»… ну, и т.д. А потом без этих историй невозможно стало представить детство ни одного поколения в России, Советском Союзе и опять в России.
К сбору и обработке народных сказок Шарль Перро обратился в 65-летнем возрасте. А на тот момент, когда решился их издать, ему стукнуло уже 68.
Первая попытка, надо сказать, была весьма робкой: в 1696 г. в журнале «Галантный Меркурий» без указания авторства появилась сказка «Спящая красавица».
А на следующий год почти одновременно во французской и голландской столицах вышла тоненькая книжица под названием «Сказки моей матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времен с поучениями». Она была сопровождена простенькими иллюстрациями, но успех имела невероятный.
Первое издание «Сказок матушки Гусыни» вышло без указания истинного автора. И никакого плагиата в этом не было. И псевдонима не было тоже. Шарль Перро подписал первый сборник именем своего одиннадцатилетнего сына Д"Арманкура. Мало того, он посвятил книжку дочери Людовика XIV, поместив в нее следующее обращение:
«Ваше королевское высочество!
Никто не сочтет странным, что ребенку приятно было сочинить сказки, составившие это собрание, но удивление вызовет то, что он возымел дерзость преподнести их Вам. Однако, Ваше королевское высочество, какова бы ни была несоразмерность между простотой этих рассказов и просвещенностью Вашего ума, если со вниманием рассмотреть эти сказки, то станет видно, что я не столь достоин порицания, как это может показаться поначалу. Все они полны смысла весьма разумного и раскрывающегося в степени большей или меньшей, смотря по тому, насколько в него вникают читающие. К тому же, поскольку ничто так не отличает истинную широту ума, как его способность подыматься до предметов наиболее великих и в то же время снисходить до самых малых...
…кому же лучше подобает знать, как живут народы, как не тем особам, которым небо предназначило ими руководить! Стремление узнать это приводило доблестных мужей, притом и мужей, принадлежавших к Вашему роду, в бедные хижины и лачуги, дабы вблизи и собственными глазами увидеть то примечательное, что делается там, ибо такое знание казалось им необходимым для полноты их просвещения».
Но это только одна из малоизвестных подробностей. Другая заключается в нюансе, который ведом лишь дотошным исследователям из числа тех, кого ныне стали именовать «сказковедами»: в самом первом издании сюжеты далеко не всегда заканчивались «хеппи-эндом».
Та же Красная Шапочка… изначально не была спасена дровосеками, равно как и ее бабушка. Но затем, по просьбам «юных читателей», а более вероятно предположить, что их заботливых родителей, финал истории был переписан автором. Так что спас девочку «с красненькой шапочкой» не кто иной, как сам Шарль Перро.
Мало кто знаком с "оригинальным" Перро. Скорее всего в детстве мы слышали, да и детям своим читали адаптированные пересказы Т. Габбе, А. Любарской, Н. Касаткиной и др.
То, что пересказы неизменно "облегчены" – избавлены от второстепенных деталей и лишены морали (рассчитанной на взрослых) – понятно. Ведь Перро и сам был своеобразным пересказчиком, поэтому его знаменитые сказки имели не только историю, но и довольно увлекательную предысторию.
Также не стоит забывать, что одни и те же фольклорные сюжеты были "канонизированы" не только почтенным французом, но и не менее знаменитыми немецкими филологами – братьями Гримм, из-за чего порой возникает путаница.
Судите сами…
"Спящая красавица"
Начнем с того, что "летаргическая" сказка названа у Перро несколько по-другому – "Красавица в спящем лесу" – что, согласитесь, точнее передает ее волшебную атмосферу. Во-вторых, большинство пересказов сказки обрывается на моменте пробуждения и свадьбе, в то время как в оригинале влюбленной паре предстоит еще нелегкое испытание в виде свекрови-людоедки, желающей закусить внучатами. Если же в сказке все заканчивается поцелуем – то у вас в руках вариант не Перро, а упомянутых братьев Гримм.
На этом различия между французским и немецким каноном не заканчиваются. Например, в версии Гримм после злополучного укола принцессы засыпают все жители королевства, в то время, как у Перро король и королева, как и положено ответственным царствующим особам, продолжают бодрствовать, хотя до пробуждения дочери, естественно, не доживают.
К тому же целью месье Шарля была своеобразная раскрутка фольклорных сюжетов в среде знати, поэтому он старательно очищал их от всего грубого и вульгарного, стилизовал под куртуазную литературу и наполнял приметами своего времени. Манеры героев, их одежда и трапезы превосходно отражали дворянство XVII века.
Так, в "Спящей красавице" людоедка требует подавать ей мясо детей неизменно "под соусом Роббер"; принц, разбудивший красавицу, замечает, что одета она старомодно ("воротник у нее стоячий"), а сама разбуженная обращается к принцу тоном томной капризной дамы ("Ах, это вы, принц? Вы заставили себя ждать").
Кстати, мало кто помнит, что принц у Перро отнюдь не бросился вульгарно целоваться. Обнаружив принцессу, он "приблизился к ней с трепетом и восхищением и опустился подле нее на колени". Да и после пробуждения наша героиня и ее галантный кавалер не делали ничего предосудительного, а четыре часа говорили о любви, пока не перебудили весь замок.
Чтобы ввести народные сказки в высший свет, мало было облагородить их стиль и антураж. Нужно было доказать, что фольклор несет в себе и нравоучительное начало, тот "добрым молодцам урок", про который писал Пушкин.
"Я мог бы придать моим сказкам большую приятность, если бы позволил себе иные вольности, которыми их обычно оживляют; но желание понравиться читателям никогда не соблазняло меня настолько, чтобы я решился нарушить закон, который сам себе поставил – не писать ничего, что оскорбляло бы целомудрие или благопристойность".
(Ш. Перро)
В результате, каждую сказку Перро, подобно басням, снабжал одной (а иногда и двумя) поэтическими моралями. Правда, эти морали обращены в основном к взрослым читателям – они изящны, игривы, а порой, как говорится, имеют "двойное дно".
Даже там, где героине "Спящей красавицы" самим роком суждено уколоть руку веретеном, Перро не упускает случая пояснить, что это случилось и потому, что принцесса "отличалась… некоторым легкомыслием". А в заключительной морали осторожно критикует стремление дам побыстрее выскочить замуж:
"Немножко обождать,
чтоб подвернулся муж,
Красавец и богач к тому ж,
Вполне возможно и понятно.
Но сотню долгих лет,
в постели лежа, ждать
Для дам настолько неприятно,
Что ни одна не сможет спать…".
Сами же истоки сюжета "Спящей красавицы" теряются в глубинах Средневековья. Одна из древнейших обработок принадлежит итальянцу Джамбаттисте Базиле, опубликовавшем в 1636 году один из первых (хотя и не столь эпохальных, как "Сказки матушки Гусыни…") сборников сказок "Пентамерон" (видимо, как ответ знаменитому "Декамерону"). Стоит сказать, что этот вариант "Спящей красавицы" ныне звучит не менее скабрезно, нежели россказни Бокаччо. Героиню у Базиле зовут Талия.
Начинается сказка достаточно традиционно – со злого проклятия колдуньи и снотворного укола веретена. Правда, далее с принцессой особо не возятся, сажают ее на трон и помещают в заброшенную лесную избушку. Спустя время, как и положено, на избушку натыкается охотящийся чужеземный король, но обнаружив спящую красотку, он ведет себя совсем не куртуазно… По сути, он с точностью последовал известному пошловатому анекдоту ("– А с поцелуем торопиться не будем…"), то есть, попросту изнасиловал ничего не подозревающую принцессу (ах, извините, в сказке написано – "собрал плоды любви") и укатил восвояси. "Опыленная" красотка тихо забеременела и спустя положенный срок разродилась двойней. Волшебный "наркоз" оказался настолько силен, что она проснулась не от родов, а лишь тогда, когда малыш по ошибке начал сосать ее палец и отравленный кончик веретена выскочил. А тут и король решил вновь за "плодами любви" наведаться.
Увидев Талию с детьми, он наконец-то… влюбился, и стал проведывать их чаще. А так как наш герой был мужчиной женатым, его жена, заподозрив измену, поймала Талию с детьми и приказала из детишек котлетки мясные для муженька сделать, а любовницу в огонь бросить. Ясное дело, повар детишек пожалел, ягненка подсунул, а в итоге вместо Талии на медленном огне спалили злобную жену. Далее – полный катарсис и забавная мораль: "Некоторым всегда везет – даже когда они спят".
Теперь вам ясно, насколько "облагородил" сказку Шарль Перро. Образ вечно юной девы в летаргическом сне, ожидающей возлюбленного, оказался настолько привлекателен, что постоянно кочевал по литературе в разных обличьях. Достаточно вспомнить народную сказку "Белоснежка", "Спящую царевну" В. Жуковского, "Мертвую царевну и семь богатырей" А. Пушкина, песню группы НАУТИЛУС "Утро Полины" и многое-многое другое.
Васнецов В.М.Спящая царевна
"Под горою темный вход.
Он туда скорей идет.
Перед ним во мгле печальной,
Гроб качается хрустальный,
И в хрустальном гробе том
Спит царевна вечным сном".
(А. Пушкин "Сказка о мертвой царевне…")
"…Сонные глаза ждут того, кто войдет и зажжет в них свет,
Утро Полины продолжается сто миллиардов лет…
И все эти годы я слышу, как колышется грудь,
И от ее дыханья в окнах запотело стекло,
И мне не жалко того, что так бесконечен мой путь –
В ее хрустальной спальне постоянно светло…".
(И. Кормильцев "Утро Полины")
"…И если мрак пещеры
Сумел ты победить,
Служенью КОРОЛЕВЕ
Посвящаешь жизнь.
Готов? – Не готов, вот видишь,
Ведь мы не из тех времён
К ней легче прийти, чем быть с ней,
Наверно, такой закон.…
Ну что ж, мечты высокие
Оставим дуракам
Пусть спит себе, спит красотка,
Каких уже нет века.
И всё же… в гробу хрустальном,
На золотых цепях
Лежит Королева тайны
С рубином в волосах".
(С. Аксененко "Королева")
"Красная Шапочка"
"Красная Шапочка" – хороший пример той путаницы, которая может возникнуть вокруг разных версий народных сказок. Часто под обложкой детских изданий "Сказки Ш.Перро" можно встретить оптимистичный вариант, где Шапочку с бабушкой извлекают из брюха волка бравые дровосеки, хотя подобная развязка присутствует не у Перро, а у братьев Гримм. У Перро же на самом деле – все умерли, а волк торжествует, вот и берегут издатели детскую психику вопреки авторским правам.
Впрочем, если уж касаться детской психики (и авторских прав), то в оригинальной счастливой развязке братьев Гримм добро победило прямо-таки с недетской жестокостью. Распоротым брюхом злоключения волка не заканчиваются. "Добрая девочка" посоветовала набить волку живот камнями и зашить (даже сама натаскала для этого материал). Детские пересказы об этом, конечно, снова умолчали.
Насчет истоков самого сюжета доверимся чете цюрихских букинистов Вальдманов, много лет собирающей всевозможные экспонаты, имеющие отношение к "Красной Шапочке". Так вот, Вальдманы утверждают, что самый древний вариант сказки относится к XV веку. Судя по всему, он еще мрачнее, чем версии Перро и Гримм. Там волк съедает не только бабушку, но еще и полдеревни, а героиня, посыпав голову пеплом, объявляет серому разбойнику настоящую вендетту. В итоге она заманивает убийцу в яму с кипящей смолой.
Вскоре сюжет изменился, и в ловушку стал заманивать уже волк, красноречиво играющий роль коварного мужчины-соблазнителя. А жертва, соответственно, обзаводится кокетливой красной шапочкой.
Многие из тех, кто пытается попрактиковаться на разборе сказок, часто недоумевают – почему волк не съел Шапочку еще в лесу? Да потому, что, учитывая заложенную в сказке аллегорию, это было бы убийством "на людях" (Перро так и пишет: "…в лесу были дровосеки"), а не коварством. Цель волка – обмануть, приблизиться к жертве, выдав себя за близкого человека. Развязка наступает, лишь когда "потерявшая бдительность" героиня внезапно нащупывает у "милой бабушки" зубки, и преступник оказывается полностью раскрыт.
На второй вопрос – почему это Шапочка лезет к бабушке в постель? – ответить тоже можно. Во-первых, в те времена семьи простолюдинов нередко спали все в одной постели, а во-вторых – учитывая роль волка-соблазнителя, постель выглядит в сказке вполне органично.
Это окончательно подтверждает и мораль самого Перро:
"Детишкам маленьким
не без причин
(А уж особенно девицам,
красавицам и баловницам),
В пути встречая всяческих мужчин,
Нельзя речей коварных слушать, –
Иначе волк их может скушать.
Сказал я: волк! Волков не счесть,
Но между ними есть иные
Плуты, настолько продувные,
Что, сладко источая лесть,
Девичью охраняют честь,
Сопутствуют до дома их прогулкам,
Проводят их бай-бай по темным закоулкам…
Но волк, увы, чем кажется скромней,
Тем он всегда лукавей и страшней!".
Кстати, на ранних рисунках Красная Шапочка – вполне оформившаяся девица, а отнюдь не та пухлощекая малышка, которую нарисовал Г. Доре в пуританском XIX веке.
Сексуальный подтекст сказки приобрел особую популярность во времена фрейдистских толкований.
А уже цитируемый нами Э. Берн усмотрел в сюжете даже… женский заговор против волка. Это, конечно, имеет смысл только в версии братьев Гримм.
"Если брать результат таким, каков он есть на самом деле, то все в целом – интрига, в сети которой попался несчастный волк: его заставили вообразить себя ловкачом, способным одурачить кого угодно, использовав девочку в качестве приманки. Тогда мораль сюжета, может быть, не в том, что маленьким девочкам надо держаться подальше от леса, где водятся волки, а в том, что волкам следует держаться подальше от девочек, которые выглядят наивно, и от их бабушек. Короче говоря: волку нельзя гулять в лесу одному. При этом возникает еще интересный вопрос: что делала мать, отправив дочь к бабушке на целый день?".
(Э. Берн "Люди, которые играют в игры")
"Золушка"
Если "Красная Шапочка" пошла в народ в основном в оптимистической версии братьев Гримм, то "Золушку" предпочли все-таки французскую. И все по той же причине: слишком уж кровавой вышла сказка у знаменитых братьев. И не мудрено: в отличие от Перро они старались по возможности меньше вмешиваться в народные сюжеты.
Сам образ Золушки у Гримм в целом традиционен: она так же трудолюбива, добра и скромна, как и в сказке Перро. Правда, героине помогает не крестная, а настоящая мать. Помогает, естественно, через посредника: на ее могиле вырастает дерево, в ветвях которого живет белая птичка, исполняющая желания.
Знаменитые башмачки в варианте Гримм – золотые. Впрочем, и у Перро они сначала были далеко не хрустальные, а отороченные мехом. Некоторые считают, что этим мехом был знаменитый русский соболь, и в переводах пишут "соболевые башмачки". Однако случилось так, что со временем слово "vair" ("мех для оторочки") по принципу испорченного телефона преобразовалось в "verre" ("стекло"). В результате удобная и мягкая обувь превратилась в изысканные на слух, но совершенно садистские на практике "хрустальные башмачки". Золотые, впрочем, не намного удобнее.
Зато у Гримм значительно логичнее выглядит мотив побега Золушки с бала. Красавица здесь испугалась не боя часов, а попыток принца выяснить, чья же она дочь. Когда же в семью Золушки заявляется гонец с туфельками, вредным сестрам удается-таки их примерить, ради чего одна из них… отрубает себе палец, а вторая – пятку! Однако обманщиц разоблачают два голубя, напевающих:
"Погляди-ка, посмотри,
А башмачок-то весь в крови…".
На этом злоключения сестер не заканчиваются. Если в куртуазном повествовании Перро Золушка их не только прощает, но и устраивает их личную жизнь ("…выдала замуж за двух знатных придворных"), то у "народников" Гримм расправа над притеснителями героини неизбежна.
"А когда пришло время свадьбу справлять, явились и вероломные сестры – хотели к ней подольститься и разделить с ней ее счастье. И когда свадебное шествие отправилось в церковь, старшая оказалась по правую руку от невесты, а младшая по левую; и выклевали голуби каждой из них по глазу. А потом, когда возвращались назад из церкви, шла старшая по левую руку, а младшая по правую; и выклевали голуби каждой из них еще по глазу".
Вот такая сказочка, милые ребятишки...
Кстати, в последние годы в СМИ кочует информация о том, что самая древняя версия Золушки появилась из-под пера китайского писателя IX века Чуань Ченши. Мол, у него есть и мачеха, и меховые башмачки, и муж-император в награду. Тут и миниатюрная ножка героини (один из китайских канонов женской красоты) как нельзя кстати.
Как бы то ни было, "Золушка" все равно будет неизменно ассоциироваться с Шарлем Перро, как "Белоснежка" – с братьями Гримм.
И вот уже более трех веков этот с виду нехитрый сюжет служит источником вдохновения и утешения миллионам женщин планеты Земля. В глубине души каждой из них таится надежда, что они найдут своего "принца", несмотря на все жизненные неприятности.
