Представляющий собой краткий назидательный рассказ в аллегорической, иносказательной форме. Действительность в притче предстает в абстрагированном виде, без хронологических и территориальных примет, отсутствует и прикрепление к конкретным историческим именам действующих лиц. Чтобы смысл иносказания был понятен, притча обязательно включает объяснение аллегории . Притчу иногда называют или сближают с «параболой» за особую композицию: мысль в притче движется как бы по кривой, начинаясь и заканчиваясь одним предметом, а в середине удаляясь к совсем, казалось бы, другому объекту. Так, Евангельская притча о нанятых в виноградник работниках начинается и заканчивается рассуждениями о Царствии Небесном, которые обрамляют рассказ о расчетах хозяина с работниками, нанятыми в разные часы. Смысл притчи состоит в том, что Богу предстоит Самому судить, кому быть первым, а кому последним в Царствии Небесном. Впрочем, построение притчи не всегда строго выдерживает параболический характер, кроме того, существует тенденция использовать термин «парабола» лишь применительно к литературе 19-20 веков. Жанр притчи известен с древнейших времен, на европейскую культуру особое воздействие оказали притчи из Библии, особенно из Нового Завета (притчи о сеятеле, о бесплодной смоковнице, о десяти девах). Притча близка басне, в 18 веке их даже не всегда различали, однако притчи, в отличие от басни, претендует на более глубокое, общечеловеческое обобщение, тогда как басня сосредоточивается на более частных вопросах.
В Древней Руси притча (или в более древнем варианте - «причта»), как переводная, так и оригинальная, пользовалась широкой популярностью. Были известны сюжетно-аллегорические («О душе и теле», «О емшане»), афористические («Премудрость Исусова, сына Сирахова, «Мудрость Менандра Мудрого»), пословичные притчи («Притча, или пословицы, Всенароднейшие по алфавиту») и притчи-загадки («О царегоде», «О теле человеческом»). Как вставные повествования притчи входили во многие произведения древнерусской оригинальной и переводной литературы: в «Повесть о Варлааме и Иоасафе», «Повесть временных лет», «Повесть об Акире Премудром», «Поучение» Владимира Мономаха, «Моление» Даниила Заточника, как самостоятельные произведения пополняли состав сборников (Пролог, Пчела, Великое Зерцало).
Жанр притчи использовался писателями 19 века (А.С.Пушкин, М.Ю Лермонтов, Н.А.Некрасов, А.Н.Майков, Л.Н.Толстой). В 20 веке в форме притчи стали создаваться не только рассказы (Ф.Кафка, В.Борхерг), но и пьесы (Б.Брехт, Ж.П.Сартр), и романы («Чума», 1947, А.Камю). Попрежнему притчи используется как вставное повествование в эпических произведениях (романы М.Павича, Ч.Айтматова и др.).
ст.слав. – при течь) – короткий рассказ, передающий главную идею в иносказательной форме, посвященный, как правило, нравственному поучению, но не содержащий прямого вывода или наставления. Это земная история, исполненная небесного смысла. Мораль из притчи-рассказа извлекает сам слушающий. Это как бы «поучение примером». «Притча» - слово старославянское, оно означает «случай» с указанием пути – «теча» в смысле «течь», идти. Это что-то необходимое в пути – «при пути». В русской культуре «путь» - это непреходящий символ жизненного пути человека. Так что «притча» - это моральное напутствие, которое заставляет думать, понимать себя, свои поступки, вглядываясь в события, изложенные в этом коротком рассказике. Притча всегда учит нравственности, ее понимание доступно, художественная форма делает ее легко запоминаемой и приятной на слух. В притчах в простых жизненных примерах выражена народная мудрость, обобщен результат наблюдений за человеческой природой, ее сильными и слабыми сторонами. Конечная цель притч – показать нормы нравственного поведения людей. Такими притчами часто пользовался Иисус Христос. Посредством чувств, земных примеров Он разъяснял небесную суть земной жизни. Этот речевой жанр сильно воздействует на человека. Учитель может использовать их при объяснении материала, при разрешении конфликтов, как аргумент в споре. Незаменимы притчи в семейном воспитании, они вполне могут заменить нотации.
Отличное определение
Неполное определение ↓
близкий басне небольшой рассказ, содержащий поучение в иносказательной форме, но без морали, без прямого наставления. Мораль каждый извлекает (или не извлекает) из П. сам. Словарь В.И. Даля толкует П. как «поучение в примере». В широкоизвестном сюжете, впервые зафиксированном у Эзопа, отец, видя, что никакие уговоры не могут заставить сыновей жить дружно, велел принести им пучок прутьев и предложил его разом переломить. Как ни силились сыновья, ничего не получилось. Тогда отец развязал пучок и стал давать сыновьям по одному прутику, каждый из которых они без труда переломили. Перед нами простейший вид П. - наглядный пример для доказательства моральной идеи: «Насколько непобедимо согласие, настолько бессилен раздор». Секрет популярности П. кроется не только в специфических особенностях ее содержания и художественной формы, но и в ее доступности для любого слушателя. Язык П. прост, безыскусен, близок к разговорному: слова и выражения даются в их прямом, непосредственном значении, что способствует ясности и точности смысла. П. легко запоминается, прочно держится в сознании. П. соединяет в себе стремление к оценке и обобщению явлений жизни, с одной стороны, с изысканностью содержания и формы в соединении с занимательностью и красочностью повествования - с другой. В отличие от басни, которая сразу преподносит недвусмысленный вывод-мораль, П. имеет более свободную, «открытую» форму. Она требует от слушателя или читателя перенести себя в ситуацию П., активно постигать ее смысл и в этом сближается с загадкой. Будучи аргументом в беседе или споре, П. должна быть разгадана, т. е. сопоставлена, сопережита и понята в результате самостоятельной интеллектуально-нравственной работы человека. Жанр П. дошел до нас из глубин дописьменной древности, возник он на Востоке, где любили говорить загадками, иносказаниями. На рубеже классической эпохи и эллинизма П. попадает в риторскую школу и начинает входить в число подготовительных упражнений, с которых начиналось обучение ритора. Ученика готовили к использованию П. как одного из средств аргументации в публичной речи. Об упражнениях, материалом для которых служила П., мы имеем самые подробные указания в «Приуготовлении к красноречию» Афтония (IV в. н. э.). С конца XVI в. чтение П. Эзопа на языке оригинала включается и в программы западнорусских школ. При составлении «Азбуки» Л.Н. Толстой широко использовал сюжеты П. древнегреческого поэта Эзопа, жившего, по преданию, в VI в. до н. э. Заимствуя сюжеты у Эзопа, Л. Толстой подвергал их коренной переработке, переделке. Фактически создавались произведения по мотивам оригинала, подчиненные учебно-педагогическим целям. Учитель использует в своей речи П. для того, чтобы научить ребят осознанно относиться к своим чувствам, к своему внутреннему миру; в качестве аргумента в беседе или споре. Это может быть и классически завершенная П., и упоминание о распространенных сюжетах, восходящих к древнейшим П. Форма изложения П. всецело определяется задачей речи: она может быть краткой и пространной, чаще - краткой, чтобы не отвлекать внимания от основного хода мысли. Учитель-словесник обращается к П. при анализе многих литературных произведений, так как сюжеты знаменитых П. введены в их художественную ткань (П. об умершем и воскресшем Лазаре в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание»; П. о Кифе Мо-киевиче и Мокии Кифовиче в «Мертвых душах» Н.В. Гоголя и др.). На уроках русского языка П. используется как занимательная форма сообщения новых знаний, возбуждающая интерес к определенным фактам языка, постановки проблемных вопросов, активизирующих деятельность учащихся, и в качестве дидактического материала. Учитель-словесник не только должен знать как можно больше П., но и уметь в той или иной ситуации рассказать их так, чтобы ученик за конкретным, понятным ему словом П. сумел открыть ее глубокое значение. Лит.: Прокофьев Н.И. Древнерусские притчи и их место в жанровой системе литературы русского средневековья // Литература Древней Руси: Межвузовский сборник научных трудов. - М., 1988; Его же. Древнерусская притча.- М., 1991; Товстенко 0.0. Специфика притчи как жанра художественного творчества / Притча как архетипическая форма литературы // Вестник Киев, ун-та. Ром.-герм. филология. - Киев, 1989. - Вып. 23. Л.Е. Ту мина
1 / 3
✪ Мудрость Поколений. ПРИТЧИ. Мини рассказы!
✪ Притча Трое нас трое Вас
✪ Притча о Правде и Истине
В русской Библии слово «притча» соответствует двум греческим словам «παροιμία» и «παραβολή», различным по смыслу. Παροιμία - это краткое изречение, выражающее правило жизни, умозрительную истину либо наблюдение за ходом человеческой жизни, таковы многие притчи Соломона . Слово «παροιμία» переводится буквально как «припутное», то есть указатель жизненного пути, таков же буквальный смысл слова «притча». Παραβολή - это целый рассказ, использующий образы и явления, взятые из повседневной жизни людей, но иносказательно выражающий высшие духовные истины и служащий для того, чтобы облегчить их познание духовно-огрубевшим людям. Такими притчами изобилует Евангелие. .
Основным источником притчевых структур в европейской литературе является Новый Завет . В Ветхом Завете нет ещё того чёткого жанрового образования, которое принято называть притчей. Отдельные сюжеты, например, об Иове , Аврааме и т. д. тоже можно условно назвать притчами, но в них ещё нет окончательного разделения времени и вечности, принципиально отличающего евангельскую притчу.
Притчи Соломона - это скорее премудрость, «изложенная как житейский совет, обоснованная волей единого Бога, придающий мудрости объективный и непреходящий характер » . Но толкование их по характеру не идентично евангельскому. Толкования, которые Иисус Христос дает своим притчам, говорят о вечной, небесной, истинной, духовной жизни, а соломоновы притчи целиком обращены к повседневной бытовой и ритуальной практике человека. Фабула , связующая земное, временное и небесное, вечностное, фабула, говорящая об индивидуальном нравственном выборе и индивидуальной ответственности за этот шаг - вообще отсутствует.
Толкование в евангельской притче - это её суть, главная задача фабулы проиллюстрировать толкование. Евангельская притча призвана сделать более «осязаемыми» какие-либо истины, идеи христианства. То есть существуют некие элементы сознания, не доступные чувственному человеческому восприятию, ведь и Бога, и Царствие Небесное нельзя ни увидеть, ни объять разумом, а притча делает эти идеи, принципиально лишенные зрительного и осязательного образа, «видимыми и ощутимыми». В притче происходит постепенное развоплощение земных реалий в сторону духовной абстракции. В евангельской притче толкование - часть неотъемлемая, в отличие от последующих эпох.
Именно евангельские притчи играют особую роль в эволюции этого жанра и, если можно так выразиться, «иносказательного типа сознания» вообще, которое можно назвать доминирующим для многих веков истории человечества.
ПРИТЧА. Словарь В.Даля толкует слово «притча» как «поучение в примере». Это весьма близко к толкованию современного литературоведения: притча – небольшой нравоучительный рассказ в иносказательной форме. Такое определение сближает притчу с басней . У этих жанров много общего, но есть и существенные различия. В притче может не быть развернутого сюжета. Вот, например, еврейская притча:
«Рабби Зуси решил изменить мир. Но мир – такой большой, а Зуси – такой маленький. Тогда Зуси решил изменить свой город. Но город – такой большой, а Зуси – такой маленький. Тогда Зуси решил изменить свою семью. Но семья у Зуси такая большая, одних детей десяток. Так Зуси добрался до того единственного, что он в силах изменить, будучи таким маленьким, – самого себя».
Главные герои басен – люди или животные, наделенные определенными человеческими качествами, обычно помещенные в ситуации бытового характера. Действующие лица притчи не имеют ни внешних черт, ни «характера». Вышеприведенная притча ничего не сообщает о рабби Зуси. Она – ответ на вопрос: «Что человек может? На что он способен?». И в этом еще одно отличие притчи от басни. Басня, как правило, формулирует мораль, притча предоставляет слушателю или читателю самому сделать вывод, как разрешить загадку.
«Премудрость» притчи более «высокого» характера, чем «премудрость» басни. Если басня часто обучает житейской мудрости, то притче обычно свойственна философская или религиозная проблематика. С этим, как правило, связан и более высокий стиль притчи. Любимые темы притчи – правда и кривда (библейские притчи о суде царя Соломона), жизнь и смерть (средневековая притча Прение живота со смертью ), человек и Бог (многочисленные евангельские притчи: о блудном сыне, о горчичном зерне и др.)
Притча, как правило, существует и может быть правильно понята только в определенном контексте. Например, евангельская притча о сеятеле.
«Вот, вышел сеятель сеять. И когда он сеял, иное упало при дороге, и налетел ветер и птицы и поклевали то. Иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была не глубока. Когда же взошло солнце, оно увяло, и так как не имело корня, засохло. Иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его. Иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать. Кто имеет уши, да слышит!» (Мф. 13: 1–9). Вне контекста притча непонятна. Другое дело, если знать, что это проповедь Христа, которую он произносит перед толпой народа. Тогда становится ясно, что «Сеятель» – Иисус Христос, «семя» – слово Божие, «земля», «почва» – сердце человеческое.
Древний и средневековый человек стремился отвлеченную мысль облечь в образ. В явлениях жизни, в каждом сюжете виделся не только прямой, но и иносказательный смысл. Практически любой рассказ осмысливался как притча. Поэтому притча не имела четких жанровых границ. При определенных условиях в роли притчи могли выступать и другие жанры: сказка , пословица, легенда, афоризм («Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать»).
Притчи существуют в фольклоре и литературе всех народов. Иногда они сходны по содержанию. Вот, например, античная притча (впервые зафиксированная Эзопом): отец, видя, что сыновья его живут недружно, велел принести пучок прутьев и попросил его переломить – ничего не вышло. Тогда отец раздал сыновьям по одному прутику – естественно, каждый был легко переломлен. Тот же смысл в монгольском фольклоре имеет «завещание» Чингисхана, который поведал сыновьям притчу о семиглавой и семихвостой змеях.
Не исчезла притча и в литературе Нового времени. Произведения других жанров часто несут в себе притчевое содержание. Так, по существу является притчей стихотворение А.Пушкина Сапожник :
Картину раз высматривал сапожник,
И в обуви ошибку указал;
Взяв тотчас кисть, исправился художник.
Вот, подбочась, сапожник продолжал:
Мне кажется лицо немного криво…
А эта грудь не слишком ли нага
?»…
Тут Апелесс прервал нетерпеливо:
Суди дружок не свыше сапога!
Есть у меня приятель на примете:
Не ведаю, в каком бы он предмете
Был знатоком, хоть строг он на словах;
Но черт его несет судить о свете:
Попробуй он судить о сапогах!
Часто сюжеты притч вводятся в ткань литературного произведения. Столкновение универсального смысла притчи с конкретными событиями как бы поднимает описание на более высокий, философский уровень. Так, притча об орле и вороне, рассказываемая Пугачевым, как бы «высвечивает» его собственную судьбу. В Преступлении и наказании Ф.Достоевского евангельская притча об умершем и воскресшем Лазаре как бы проецируется на судьбу Раскольникова, говорит о возможности нравственного возрождения героя.
На многовековые традиции еврейской и христианской притчи опирался Ф.Кафка (например, притча У врат закона в романе Процесс ). Тяготели к притче и такие европейские писатели 20 в., как Ж.П.Сартр , А.Камю , Ж.Ануй и др., придававшие особое значение не столько «характерам» и «обстоятельствам», сколько этическим вопросам.
Часто пользуются притчей (или другими жанрами, имеющими притчевый смысл) и современные российские писатели. (Например, легенда о манкуртах в романе Ч.Айтматова Буранный полустанок ).
Усложненная поэтика современной литературы то и дело оборачивается к притче как к противовесу: жанру несложному по форме и напоминающему об известных, но увы, часто забываемых истинах.
Людмила Поликовская
Содержимое статьиПоказать
Короткий поучительный рассказ в иносказательной форме, заключающий в себе нравственное учение (премудрость) .
Притча — это указатель пути, руководящий человеком на путях жизни, дающий ему средства к благополучному течению по этим путям и по жизни в целом. Это — краткое изречение, выражающее правило жизни, умозрительную истину либо наблюдение за ходом человеческой жизни, таковы многие притчи Соломона. Бывают притчи в форме рассказа, использующего образы и явления, взятые из повседневной жизни людей, но иносказательно выражающие высшие духовные истины и служащие для того, чтобы облегчить их познание духовно-огрубевшим людям — это уже православные притчи, взятые из Евангелия.
В основном выделяют два вида притч:
1. Обращены к повседневной бытовой и ритуальной жизни человека и изложены как житейский совет премудрость.
2. Так-же изложены в форме жизненного совета, но обоснованны волей единого Бога, придающие мудрости объективный характер. Связуют земное, временное и небесное, вечностное. Фабула, говорящая об индивидуальном нравственном выборе и индивидуальной ответственности за этот шаг. В таких притчах происходит постепенное развоплощение земных реалий в сторону духовной абстракции.
«Притча берет события из сферы обычной жизни, но придает им высший и более всеобщий смысл, ставя своей целью сделать понятным и наглядным этот смысл с помощью повседневного случая, рассматриваемого сам по себе» Гегель Георг Вильгельм Фридрих
Однако при этом следует отметить, что содержание притчи более глубокое, а форму притчи характеризует большая морально-дидактическая цель. Заставить человека думать, размышлять, докопаться до истины.
Чтобы дать толчок сознанию слушателя в нужном направлении, учителя различных духовных традиций часто обращались к притчам. Используя иносказание, притчи тонким, «непрямым» способом передают истинное знание . Притчи служат инструментом для того, чтобы сломать стереотипы нашего мышления и открыть ум для восприятия истины. Известно, что готовое, «чужое» знание не развивает, оно дает лишь иллюзию знания и гасит духовный поиск человека. Притчи применяются как средство косвенного указания. Именно размышление и толкование уже возбуждают саморазвитие.
Одно из главных условий передачи знаний — говорить «по сознанию». Притча говорит с каждым, кто ее воспринимает, именно «по его сознанию». Притча может дать каждому, кто ее воспринимает, ровно столько, сколько он способен взять. С помощью притч каждая традиция раскрывает тайны своего учения. Притча и проста, и сложна. Знания, заключенные в форму притчи, имеют несколько уровней смысла (обычно называют семь уровней), и каждый человек может воспользоваться только тем из них, который соответствует его уровню сознания, уровню бытия. Один из величайших духовных учителей, персидский поэт Д.Руми, дал название сборнику своих бесед «Фихи ма фихи». — «В них то, что в них» («Ты извлечешь из них то, что в них есть для тебя»).
« Каждая притча — выражение духовного опыта множества жизней, она — шифр духа. Каждая притча понимается слушателем по его сознанию. Мышление человека тройственно: ему отвечают мозг, сердце и сознание. Мозг разумен, сердце чувствительно, сознание мудро. В соединении этих трех составляющих — красота и радость познания» (Лавский В.В. «Притчи человечества»).
Читая притчу мы начинаем осознавать что семя истины, которое лежит в нашем сознании, прорастает и дает цветы и плоды понимания.
Правда вышла неодетой из райского сада. Так она и бродила по свету – ни чем не закрытая и не приукрашенная. А люди, которые еще помнили Бога, удивлялись ее красоте. Но проходило время, Правда старела, и вскоре ее стали избегать, называя уродливой и старой. Каждый искал свою, новую правду. Вот как-то печальная Правда повстречалась с Притчей, одетой в красивое платье. Притча спросила:
— О чем ты грустишь?
— Я стала старой, и теперь люди не любят меня… — отвечала Правда.
Но притча не согласилась:
— Разве мы можем состариться? Я так же стара как ты, но чем старше становлюсь, тем люди лучше меня встречают! Им не нравится все простое и понятное, они хотят тайного и приукрашенного. Они любят сами искать смысл. Вот если я дам тебе что-то из своей одежды, ты сразу увидишь, как полюбят тебя люди.
Правда одела красивые одежды, и после этого люди перестали бегать от нее, принимая ее с радостью и улыбкой. С тех пор Правда и Притча неразлучны.
Любовь к жизни, доверие к себе, доброе и активное отношение к окружающим - вот основные уроки притч…
