Макияж. Уход за волосами. Уход за кожей

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Биография

Является автором первой монографии о Николае Эрдмане в США (Silence’s Roar, The Life and Drama of Nikolai Erdman, 1992). Впервые перевёл на английский язык Сухово-Кобылина . Является автором книг об Эрдмане, в соавторстве с Камой Гинкасом написана книга Provoking Theater (Provoking Theater: Kama Ginkas Directs, 2003). Пишет сценарии (в 2001 году совместно с Евгением Лунгиным написал сценарий полнометражного художественного фильма «Allegro moderato»), переводит пьесы современных российских драматургов, российские фильмы на английский язык и наоборот.

Напишите отзыв о статье "Фридман, Джон"

Ссылки

Это интересно

В год Джон Фридман смотрит до 150 спектаклей.

Выступления/Интервью

Библиография

• John Freedman: Silence’s Roar: The Life and Drama of Nikolai Erdman: Mosaic Press, 1994. - 240 pages: ISBN 0-88-962489-5: ISBN 978-0-88-962489-4.
• John Freedman: Moscow Performances: The New Russian Theater 1991-1996: Routledge, 1998. - 295 pages: ISBN 9057021803: ISBN 978-9057021800.
• John Freedman: Moscow Performances II: The 1996-1997 Season: Routledge, 1998. - 140 pages: ISBN 9057550830: ISBN 978-9057550836.
• Kama Ginkas and John Freedman: Provoking Theater: Kama Ginkas Directs: Smith & Kraus, 2003. - 340 pages: ISBN 1-575-25332-1: ISBN 978-1575253329.

Да нет, конечно, ждать, что вслед за Жераром Депардье к нам на ПМЖ подтянутся Брэд Питт с Джонни Деппом и Аль Пачино, не приходится. Вероятность, что в ближайшее время кто-нибудь повторит экстравагантную выходку французской звезды, столь же велика, как и шансы на то, что в связи с кризисом в еврозоне благополучные Франция с Германией попросятся к нам в СНГ.

И все же - прецеденты были, и их было много.

Как здесь живется иностранцам из дальнего зарубежья, связавшим свою судьбу с культурой России? Когда для них заканчивается российская экзотика и начинается наш вечный русский морок? Оправдывались ли их профессиональные и человеческие надежды после переезда? Какие были самые большие трудности, с которыми им пришлось столкнуться в эмиграции, и самые нечаянные радости?

Сегодня мы говорим с американским театроведом, театральным обозревателем газеты The Moscow Times, драматургом Джоном Фридманом, уже двадцать четыре года живущим в Москве.

В феврале в Нью-Йорке со своей новой пьесой вы участвуете в необычном интернет-проекте современных спектаклей, которые будут играться по скайпу. В Москве подобное еще не распространено - расскажите, как такое возможно?

Джон Фридман: Зрители будут в Нью-Йорке, актриса - в Буэнос-Айресе, режиссер - в Бельгии, а автор - в Москве. Такой мультикультурный фестиваль, который раз в год проводится организацией "Международники", и называется в переводе с английского "Роман на длинной дистанции". Вся соль проекта - сделать так, чтобы люди из разных стран творчески влюбились друг в друга и одновременно работали, не покидая своих городов. Фестиваль будет идти весь февраль. Моя пьеса называется "Пять смешных рассказов из сердца Буэнос-Айреса". Оксана Мысина (ведущая московская актриса, жена Джона Фридмана. - Прим. ред.) тоже принимает участие. Она уже играла в прошлом году такой "скайп-спектакль", режиссер которого находился в Нью-Йорке, а автор был из Румынии.

Это очень популярная сейчас в Америке штука. Люди в Нью-Йорке приходят, покупают билет, но попадают не в театр, а в зал, где расставлены 20-40 компьютерных экранов. Садятся у экрана и минут десять смотрят короткий спектакль, скажем, в исполнении Оксаны Мысиной. Заканчивается ее спектакль, человек встает и идет к следующему экрану и смотрит, как в Буэнос-Айресе играется пьеса, например, Джона Фридмана. (В прошлом году на конкурсе "Лучшая пьеса года", проводимом "Международниками", двухактная пьеса Джона Фридмана "Танцевать, не умирая" была названа победительницей. - Прим. ред.) А далее на следующем экране смотрит спектакль, который, предположим, идет в Мехико. И так далее в течение полутора часов. Проект существует уже несколько лет и пользуется очень большим успехом - судить об этом можно по тому, как охотно покупают билеты зрители. Конечно, понятно, что спектакль по скайпу не заменяет театр. Но благодаря этой технологии возникают абсолютно новые возможности в театре, вот что интересно.

Джон, а традиционно русский театр в том виде, в котором он сейчас существует, стоил того, чтобы так кардинально менять место жительства?

Джон Фридман : Вот именно благодаря действительно великому русскому театру и благодаря любви к Оксане Мысиной (актриса - жена Джона Фридмана. - Прим. ред.), естественно, стоило переменить место жительства.

То есть за то время, что вы живете в России, театр вас не разочаровал.

Джон Фридман : Как потрясающий, разнообразный, богатейший русский театр может разочаровать? Русский театр может разочаровать только русского критика. Поэтому, наоборот, меня он пленит и держит на плаву. Могу абсолютно открыто сказать, что жить в России не просто...

...и еще как...

Джон Фридман : ...по многим причинам - от погоды до политики. Но когда живешь вместе с таким потрясающим театром и рядом с тобой такие потрясающие люди, наугад скажу - Александр Бакши, Дмитрий Крымов, Кама Гинкас, Оксана Мысина, Юрий Муравицкий, Максим Курочкин, Павел Руднев и еще 200 человек, не меньше, то, конечно, богатейшая жизнь получается.

Вы помните свои первые впечатления от Москвы, когда вы приехали сюда почти четверть века назад? Они были радужными?

Джон Фридман : Когда я приехал в 1988-м, я далеко не первый раз был в России. Я жил в России шесть месяцев в 1979 году. Был еще и в 1982-м. Поэтому я очень хорошо знал, куда еду. У меня здесь были знакомые и друзья. Я приехал, скажем так, в разгар перестройки. На Западе тогда только и говорили о перестройке, как все изменилось в России. Чтобы ответить конкретно на вопрос, первое, что бросилось мне в глаза, - это то, что ничего не изменилось. В 1988 году все было абсолютно похоже на то, что было, когда я жил здесь в 1979-м. Разве только появились какие-то киоски, где можно было покупать жареную курицу... Но с тех пор, естественно, вместе со всеми я пережил здесь удивительно много перемен. Считаю, что это уже пятая, шестая или седьмая Россия с тех пор, как я приехал сюда. Все время как будто снимает шкуру и превращается в какую-то новую другую страну.

А был ли момент, когда хотелось все бросить, уговорить жену, умолить ее переехать поближе к Голливуду, дескать, все, достаточно, насмотрелись, поехали?

Джон Фридман : На самом деле настолько богат тот театральный мир, в котором мы с Оксаной (Мысиной. - Прим. ред.) работаем, что мы понимаем: такого мира мы не найдем нигде. Он нас поддерживает и дает причину жить. С другой стороны, последнее время чувствуешь, что вокруг тебя намного больше людей, которые тебя не любят, не хотят, чтобы ты занимался тем, чем ты занимаешься. Это очень давит на психику. Но могу сказать, что если бы - это абсолютно сослагательное наклонение - если бы мы уехали, то в течение трех месяцев мы бы с ума сошли без московской жизни, без московского театра. Не сомневаюсь в этом.

Вы прекрасно говорите по-русски - так, как и не каждый русский может. А думать на иностранном языке вы уже научились?

Джон Фридман : Давно, еще до того, как я приехал в 1988-м. Но что я испытал: первые пять-семь лет, мы тогда жили в Люберцах, я жутко уставал к концу театрального сезона. Просто катастрофически мозги уставали из-за того, что они должны были все время работать на русском языке. И к лету, к моменту, когда мы летели в Штаты в отпуск к моей маме, уже сил не оставалось. Но на восьмом году это исчезло. Я уже не чувствую никакого напряжения. Бывает, что в Штатах, когда вокруг только английский язык, мой русский начинает рушиться, я начинаю говорить хуже. Но в Москве все восстанавливается.

С гражданством как вы для себя вопрос решили? Можно было взять двойное?

Джон Фридман : Я сохраняю американское гражданство, и у меня есть русский вид на жительство, который позволяет работать и свободно сейчас ездить. Долгое время с этим видом на жительство мне надо было каждый раз перед тем, как выезжать в Америку, за два месяца до того просить разрешение Российского государства на выезд из России. Несколько раз с выдачей разрешения опаздывали, нам приходилось менять рейсы, и так далее. Но, слава богу, чуть больше десяти лет назад это правило отменили, и теперь вид на жительство дает полное право жить здесь без проблем. Только один раз в год мне нужно появляться в милиции и подтверждать, что я живу там, где я живу. Они на меня смотрят, что-то пишут себе, дают мне бумажку, что Джон Фридман действительно живет там, где он говорит, что он живет.

И вся бюрократия?

Джон Фридман : Уже абсолютно нормальная. С этим у меня нет никаких проблем, потому что вид на жительство дает мне много свободы.

Если уж зашла речь о проблемах, с чем сложнее смириться: с русской погодой или с русской ленью?

Джон Фридман : Они же связаны: русская лень и русская погода! Русская лень идет именно от русской погоды. Зимой холодно и хочется остаться под одеялом в постели, а летом жарко и душно, и хочется лежать на полу...

...и молча завидовать людям, которые всю жизнь живут у моря.

Джон Фридман : Мы с Оксаной, как и многие русские, мечтаем уехать в Грецию жить на пляже. Строим планы, как будем жить бодро и молодо до конца своих дней.

Как боги.

Джон Фридман : Но почему-то продолжаем находиться тут в Москве и работать как сумасшедшие...

Видимо, русская лень заразна и не позволяет осуществляться планам.

Джон Фридман : Да-да... Но бороться с этим надо.

Джон Фридман : Слава богу, у меня интересная работа, которая поднимает меня над ленью. Хотя бывает, конечно: все, сегодня я ничего не делаю. В Америке я не могу представить себе, что я бы просто встал, и когда у меня миллион дел, позволил бы себе подобное. А в России есть такая возможность. Я считаю, это очень большой праздник для души.

Джон, ваши советы вновь прибывшим и решившим остаться в России иностранцам. Что обязательно нужно и что категорически нельзя делать в русском городе, на ваш взгляд? Как человеку вести себя правильно, чтобы не захотеть через пять дней сбежать? Если можно обобщить индивидуальный успешный опыт.

Джон Фридман : Действительно, это очень индивидуально. Я сейчас постараюсь что-то сказать, но, может, это у меня не получится... Абсолютно разные люди приезжают. Кто-то едет, чтобы работать в нефтяной фирме, и мне ему нечего сказать, потому что у нас с этим человеком ничего общего нет, и я понятия не имею, что ему нужно.

Давайте ограничимся актерским миром, который хорошо знаем.

Джон Фридман : Тогда, в первую очередь, - погрузиться в культуру, в искусство. Любому человеку, который приезжает сюда, открывается грандиозная культура. Музеи, литература, театр - стоит ходить по музеям, я имею в виду не только Пушкинский, но еще и музеи-квартиры Цветаевой, Белого, Пушкина, Достоевского или Гоголя. Это потрясающие места, в Москве таких музеев уйма, а в Америке почти нет. Это дает живой контакт с культурой, ты через эти музеи ощущаешь связь времен так же, как и в театре, когда смотришь спектакль по Островскому или по Пушкину. Далее, естественно, я сразу предлагаю этому новому иностранцу в Москве ходить на современные спектакли и современные пьесы - именно они, особенно за последние восемь-десять лет, стараются разобраться в том, что происходит, социально и политически, в новой России. Поэтому, конечно, я тут же скажу: не смотрите только новости, не следите только за тем, что происходит в политической сфере, а смотрите, что есть и куда мы идем в сфере искусства. Это и есть самое главное богатство России, и это богатство абсолютно не имеет себе равных. У каждой страны, конечно, есть свои сокровища, но русское искусство, русский театр, русская музыка, русская литература грандиозны. Я живу здесь 24 года, и до сих пор преклоняюсь перед художниками, которые занимались здесь искусством последние триста-четыреста лет, и теми, кто сейчас этим занимается. Это не моя родина, но это мой мир. Тот мир, в котором я живу.

Для кого еще Россия стала второй родиной

Теодор Курентзис , дирижер

Грек, родился в Афинах, учился, руководил оркестром Musica Aeterna Ensemble. В 90-х годах учился уже в Петербурге. С 2003 года - дирижер Национального филармонического оркестра России. С мая 2004-го руководит Новосибирской оперой.

Из интервью Курентзиса: "Можно сказать, что лучший период моей жизни неразрывно связан с Россией. Я вырос здесь. Не поверите, после выступления, скажем, в "Опера Бастий" в Париже - в одном из лучших оперных театров мира - я сижу со своими русскими ребятами и рассказываю им, как скучаю по России... Я принадлежу к числу людей, которые с гордостью могут сказать, что посвятили жизни великому русскому искусству".

Наджа Мэр , актриса

Француженка Наджа Сафо Матильда Мэр училась в Саратовской консерватории и в СПбГАТИ. С 2007 года - актриса "Мастерской Петра Фоменко". Играет в спектаклях "Носорог", "Сказки Арденнского леса", "Алиса в Зазеркалье", "Рыжий".

Из интервью Мэр: "Я впервые открыла французско-русский разговорник, когда летела в Россию в самолете. Самое страшное, первые полгода в институте я действительно ничего не понимала... И в Саратове, и в Петербурге мне говорили, что француженка никогда не сможет играть на российской сцене. Но я попробовала и меня взяли к Фоменко".

Фабио Мастранжело , дирижер

Итальянец уже 10 лет живет с семьей (жена - русская, у них растет сын) в Петербурге, работает с лучшими симфоническими коллективами - оркестрами Мариинского театра, Новосибирской филармонии.

Из интервью Мастранжело: "Я родился в Бари, где покоятся мощи святителя Николая Чудотворца, которого всегда почитали в России... Как объяснить, что я в 9 лет сам начал изучать русский алфавит?.. Девичья фамилия моей мамы - Руссо. Папа, пианист-любитель очень хорошего уровня, обожал Россию и русскую музыку. Он дал моей сестре имя Валентина - в честь Терешковой, первой женщины-космонавта... Все больше чувствую себя русским, вот и паспорт российский получил".

Даниэла Стоянович , актриса

Родилась в сербском городе Ниш, окончила Белградский университет искусств. С 2000 года живет в Петербурге. Сотрудничала с театром "На Литейном", "Формальным театром" Андрея Могучего, театрами "Приют Комедианта" и "Особняк".

Из интервью Стоянович: "Когда Югославию начали бомбить, мы жили с ощущением, что это вот-вот закончится... А получилось, что в Россию я приехала на 20 дней, а живу здесь уже 10 лет... Что мне здесь нравится? Русская баня - это рай. Обожаю после горячей парной поваляться в снегу или нырнуть в пруд. Этому меня научили в России друзья и муж".

Вилле Хаапасало , актер

Родился в финском городе Лахти. Учился в Петербурге. Все помнят его героя Райво из "Особенностей национальной охоты". Удостоен премии "Серебряный Святой Георгий" за роль в "Кукушке" Александра Рогожкина.

Из интервью Хаапасало: "Сначала хотел учиться в Англии. А зачем, если рядом страна с отличной актерской школой? В начале 90-х это была авантюра - ни языка, ни друзей. Меня грабили, обманывали. Ну а потом случайно попал на съемки "Особенностей национальной охоты". И вдруг мне стали предлагать новые роли. Здесь я стал более своим, чем в Финляндии. Есть два Вилле: в России я актер, в Финляндии - средней руки бизнесмен".

Подготовили Адиля Зарипова и Анастасия Кейзерова

– Джон Фридман, американский искусствовед, писатель, профессор Гарвардского университета. Но ради любимой он остался в России.

– Оксана, как вы познакомились с будущим мужем?

– Джон увидел меня в спектакле «Дорогая Елена Сергеевна» . Знаете, когда я была моложе, мне почему-то предлагали возрастные роли: в свои 25 я играла 42-летнюю героиню. У нас был очень жесткий, можно сказать, натуралистичный спектакль. Посмотрев его, моя мама даже выставила мне ультиматум: или я прекращаю играть в этой постановке, или домой могу не возвращаться. Тогда я выбрала сцену и несколько месяцев жила у друзей. А вот Джон ходил на этот спектакль раз сорок ради того, чтобы меня увидеть!

– Чем же вы его покорили?

– Говорит, что его потрясла моя игра. А еще он запомнил, как после спектакля я сидела и барабанила пальцами по столу. Долго глядя на них, он почему-то влюбился в мои пальцы. Во всяком случае, так говорит (смеется ).

– А какое впечатление Джон произвел на вас?

– Трудно передать словами! Сразу почувствовав опасность, я полгода его избегала, а Джон преследовал меня, как настоящий охотник (смеется ). Но однажды общий приятель пригласил нас на день рождения, и вот тут произошел перелом в отношениях. Я поняла, что от судьбы не убежишь! Через полгода мы поженились и вот уже 24 года вместе.

Секрет семейного счастья: мы одновременно живем и общей, и отдельной жизнью, стараясь беречь творческое пространство друг друга.

– Не страшно было выходить замуж за иностранца?

– Скорее, страшно было моим родителям. Они не понимали, почему дочь выходит за американца! Но как только увидели Джона, все вопросы и сомнения отпали. Они сразу поняли, что Джон – мой человек. Вернее, наш человек! Дело не в том, на каком языке говорят люди. Любовь – это алхимия. Есть вещи неуловимые, объяснить которые невозможно. И это прекрасно!

– А как американский писатель Джон Фридман оказался в России?

– Он любит нашу страну. Джон родился в Калифорнии и в детстве прочитал «Войну и мир» на английском языке, чтобы доказать учительнице, что он не оболтус, который ничем не интересуется. Этот роман его покорил, и Джон всерьез увлекся русским языком и литературой: перечитал всего Толстого, Достоевского, Гоголя, Тургенева, Чехова. В Москву приехал собирать материалы для докторской диссертации, посвященной творчеству Николая Эрдмана. А по вечерам ходил в театр – так мы и нашли друг друга.

– А у вас не было мысли перебраться в Америку?

– Разные мысли были… Когда мы только поженились, встал вопрос о том, где нам жить. Джон сказал, что верит в меня как актрису, и что мне лучше остаться там, где я чувствую себя свободной. Для актерской импровизации мне необходима та степень свободы, которая есть у меня только в России. «А заниматься писательским творчеством можно везде», – сказал Джон. Поэтому мы живем в Москве. На самом деле у нас все просто: мой дом там, где Джон, а его – там, где я.

Джон Фридман о супруге: «Я влюбился в Оксану с первого взгляда. Это самая необыкновенная женщина на свете! В среде коллег она не похожа на обычных актеров, среди женщин – не похожа на обычных женщин, среди русских – не похожа на русских, среди иностранцев – не похожа и на иностранцев. Она всегда сама по себе. Это потрясающе!»

– И какой он, ваш дом?

– В нем нет новомодного дизайна. Наша гордость – огромная библиотека. К тому же мы с Джоном – страстные коллекционеры современной живописи, картины у нас повсюду – в гостиной, спальне, в холле.

– Вы оба – творческие люди. Как решаете бытовые проблемы?

– С бытом все неоднозначно (смеется ). Но мы относимся к этому легко. У кого есть свободное время, тот и занимается бытовыми проблемами. Но все-таки больше делает Джон. Он мне даже пылесосить не дает!

– Создается впечатление, что в последнее время вы меньше снимаетесь в кино. Неужели вам, актрисе экстра-класса, предлагают мало ролей?

– Предлагать-то предлагают, да все какое-то однотипное. А мне нужно, чтобы было, что играть. Когда я кого-то интересую, это, как правило, означает, что нужен или рост, или длинный нос, или другие внешние данные. А мне должно быть интересно самой.

– Вы очень артистичны! Кажется, каждая прожитая секунда для вас – это театр. А дома вы играете?

– В жизни стараюсь не играть. Кому-то могу показаться даже скучной. Существует некий стереотип: «Раз ты артистка, давай покажи нам!» Когда мне хорошо, когда я в согласии с собой, то могу и рассмешить. А вообще я больше люблю наблюдать, созерцать, по природе своей я отшельница. Джон меня понимает, создает все условия для того, чтобы я могла побыть наедине с собой, собрать себя в кучку, позаниматься, набраться сил.

– Трудно, наверное, Джону с вами?

– Не знаю. Как-то он сказал: «Не трудно – невозможно. Но интересно (смеется )».

Факты об Оксане Мысиной и Джоне Фридмане

Факт № 1. Оксана Мысина – солистка группы «Окси-Рокс ». Окончив Высшее музыкальное училище им. Гнесиных по классу альта, она играет на нескольких музыкальных инструментах, в том числе на трубе.

Факт № 2. Супруги любят проводить отпуск в Америке, путешествуя по стране на машине.

Факт № 3. Джон пишет книги, переводит на английский современных российских авторов, делает обзоры премьер российских театров.

Беседовала Елена Чайкина

Марина Тимашева: Актриса Оксана Мысина и ее супруг, Джон Фридман - американский журналист, работающий в России, - рассказывали Павлу Ходасевичу про сотрудничество с американским театром ""Double Edge"" и его руководителем Стейси Клайн.

Оксана Мысина: Они нас пригласили посмотреть их спектакль в театре ""Double Edge"", недалеко от Нью-Йорка, это театр на ферме. Мы приехали, увидели этот городок, пришли на спектакль и смотрели этот спектакль в течение трех или четырех дней каждый день. Спектакль очень менялся. Например, на третий день пошел проливной дождь и те сцены, которые должны были быть вне помещения, на улице..... Мы посмотрели эти три спектакля и после третьего Стейси Клайн, режиссер, подходит ко мне и говорит: ""тебе понравилось?"" Я говорю: ""Да, очень интересно"". Она говорит: ""Ну, завтра ты будешь играть в нашем спектакле"". Меня вызвали к 11-ти, дали мне скрипку и сказали: ""Вот все скрипичные партии, можешь сыграть сегодня вечером"". Там профессиональные очень хорошие музыканты, кто-то закончил Бостонскую консерваторию, в общем - профессионалы. Они дали мне ноты и мы вместе стали разучивать что-то. Мне было безумно страшно, но каким-то образом от страха я запомнила эти скрипичные партии. Дальше я помню, что в темноте меня хватали за руки музыканты, тащили меня по каким-то кустам во время дождя, по каким-то канавам, мы где-то прятались, потом бежали на какую-то гору. Там для зрителей - безумно красивые, загадочные атмосферные вещи, и музыка должна звучать откуда-то из неведомой точки. Я помню, что такой был переизбыток адреналина и счастья, что после спектакля Стейси сказала: ""Ну, если тебе понравилось у нас, может быть, на следующий год приедете"". Джону было предложено написать книгу об этом театре, поэтому нас пригласили вдвоем.

Павел Ходасевич: Оксана и Джон уже целенаправленно приехали в театр ""Double Edge"" для работы над новым театральным проектом под названием ""Жар-Птица"", навеянном музыкой к балету Игоря Стравинского и произведениями Марка Шагала.

Что ты привезла в душе из Америки, Оксана?

Оксана Мысина: Я думала, я такой закаленный монстр, крутая девица, которая много чего повидала в профессии, оказалось, что с меня содрали все там, я приехала с оголенной душой, готовая начинать все с нуля, как в студенческое время. Я думала, я приеду, я их там научу русскому театру.... А выяснилось, что это взаимопроникновение было таким мощным, что я не знаю, чему я научила их, но то, что они научили меня как в Америке работают... Нет там такого понятия, что ты что-то знаешь. В каждой новой работе начинаешь доказывать каждую секунду, что ты имеешь право находиться на сцене. Это было потрясающе - я рыдала, я плакала...

Джон Фридман: Скажи, сколько раз ты хотела вернуться в Москву.

Оксана Мысина: В течение двух месяцев адский был труд, но мы сыграли 23 спектакля, были распроданы все билеты, это был огромный успех и американцы научились говорить по-русски, петь по-русски многоголосье, различные хоралы...

Джон Фридман: Не только по русски, по-болгарски и по-украински

Оксана Мысина: Да, по-испански мы пели, и это был спектакль на основе ""Жар-Птицы"".

Джон Фридман: Надо сказать, что театр называется ""Double Edge"" - ""Двойное лезвие"" - и у этого театра очень тесные и давние отношения с польским театром, с театром Гратовского и других учеников и актеров Гратовского. Как в этом театре работают, так и у Гратовского работали. Искусство - это жизнь, нет ощущения, что я прихожу в театр. Это находится на ферме, в городке маленьком старинном, красивом очень городке, и они живут на этой же ферме, где они тренируются, где они играют, где он делают все - кушают, готовят ужин, и так далее.. 24 часа они включены в работу этого театра, поэтому это театр очень непохож на другие американские театры, и делать какие-то выводы по поводу американского театра из этого театра никак нельзя, это абсолютно другое существование. В других театрах профсоюз не позволяет репетировать больше, чем 3 часа без перерыва, спектакль не может идти больше 2,5 часов без разрешения профсоюза. Оксана вставала в 8 утра, была на ферме в 10 утра и очень часто там была до часу ночи. Без перерыва. Правда, кормили очень хорошо. У основателя этого театра Стейси Клайн в крови славянская культура, она это чувствует, любит, ее бабушка говорила по-русски с ней, поэтому она это все ощущает и чувствует, но не знает, просто как-то шкурой это чувствует. Она очень любит Шагала. Она создала этот театр 28 лет назад и чуть ли не в первом спектакле она уже пользовалась картинами Шагала. И она в прошлом году решила делать такой цикл этник-спектаклей под влиянием Шагала. В прошлом году они сделали спектакль ""1001 ночь"", в этом году - ""Жар-Птица"". Шагал делал иллюстрации к ""1001 ночи"" и он делал декорации для балета ""Жар-Птица"". Но это на поверхности имеет мало чего общего с Шагалом - он как бы вдохновляет.

Павел Ходасевич: Пока актриса Оксана Мысина с утра до ночи репетировала, писатель Джон Фридман вместе с Стейси Клайн делал заготовки к будущей книге о ее удивительном театре ""Double Edge"".

Джон Фридман: Это, в принципе, книга о Стейси Класн, о женщине, которая создала этот театр, это ее книга будет, я ей только помогаю эту книгу писать. Она, в самом хорошем смысле слова, очень закрытый человек и, чтобы раскрываться, ей нужен или театр или, если не театр, то нужны другие люди, чтобы ей помогать открываться. Я думаю, что они читали или видели книгу, которую я сделал с Камой Мироновичем Гинкасом. Здесь, в Москве, выпустили на английском языке очень хорошую книгу, где мы с Камой Мироновичем рассказали историю его жизни и творчества. Может быть, Стейси почувствовала, что она со мной тоже может что-то такое сделать. Мы встречались почти каждый день, я ее записывал на пленки, задавал вопросы, вступал иногда в полемику с ней. Все лето я ее записывал. Это - сырье для книги. Мне нужно будет брать весь этот материал - 40-50 часов - и из этого я буду делать книгу. Это не просто будут разговоры, это будет что-то другое.

Павел Ходасевич: Почему ты взялся за эту книгу, это действительно выдающийся театр и выдающаяся женщина?

Джон Фридман: Я не хочу сказать, что выдающаяся, я могу сказать, что уникальнейшая. Люди работают в этом театре, занимаются тем, чем никто не занимается в Америке, это не коммерция, это не карьера, это люди, которые занимаются искусством и видят в себе художника. Они собирают людей со всего мира - из Аргентины, Польши, Болгарии, Англии, люди со всего мира приезжают на эту ферму, чтобы заниматься искусством. Это удивительная вещь, мне это очень нравится, это настолько не по-американски, что это сразу запало. Ты можешь представить себе, что я, как американец, который прожил уже очень много лет заграницей, в России (я уже 22 года живу в России), я все время пишу о русском театре, живу в русской культуре, в русском обществе, высказываюсь всегда по поводу русского искусства, русского театра, русской драматургии, и у меня накопилось уже очень много чего, что я хочу сказать об Америке. Эта книга для меня лично - возможность высказаться по поводу моей собственной родины. Стейси это прекрасно знает, и она не только об этом знает, но она это очень приветствует. Эта книга - возможность для нас обоих что-то сказать о себе, о творчестве, об Америке. О Польше и славянской культуре тоже, потому что, как я говорил, она очень связана с польским театром.

Павел Ходасевич: ""Это не по-американски"", - сказал Джон, и, Оксана, я тебе адресую вопрос подобный: в чем отличие школы твоей, в которой ты жила всю жизнь практически, от школы той?

Оксана Мысина: Например, у нас не карают актеров за то, что они задают вопросы во время репетиции, наоборот, режиссеры любят, когда актеры задают вопросы, они вступают с актером в диалог. На первой же репетиции, когда я сказала, что мне что-то непонятно, Стейси на меня посмотрела таким огненным взглядом, что я просто была парализована, и актеры все тоже на меня так посмотрели, как будто я камень бросила в лицо кому-то. И я затаилась, ушла в себя и начала потихоньку, со скипом, с трудом входить в другой метод, который заключается в том, что когда ты задаешь вопросы, ты задаешь их не режиссеру, ты задаешь их себе. Дальше они у тебя накапливаются, дальше ты хочешь удариться головой об стенку, вместо этого ты что-то начинаешь пробовать и это вырастает в некую импровизацию. Например, мы сделали очень много всяких этюдов, из которых, может быть, только крупицы вошли в спектакль, но вся эта работа была нужна для твоего собственного развития, во всяком случае я это так о себе говорю. И я просто вспоминаю, что там актеры умеют делать. Они все могут летать в воздухе. В этом помещении развешаны такие ткани, они передвигаются от одной стены к другой на этой ткани, они висят, держась мизинцами за какие-то крючки, они висят на стенах, они могут с огромной высоты упасть в абсолютно расслабленном состоянии, не удариться, дальше встать и что-то сделать. Они работают над телом, они владеют как животные, как тигры, как коты собственным телом. Это в русском театре приветствуется, но в реальности этого мало - в основном, люди пользуются словами, чтобы выразить что-то. Здесь совершенно другой взгляд на это.

Джон Фридман: Очень сильное в этом театре начало - уличный театр. Аргентинец, который сейчас является мужем Стейси, его зовут Карлос, он очень известный был уличный артист в Аргентине.

Павел Ходасевич: Судя по всему, в работе над спектаклем ""Жар- Птица"" в театре ""Double Edge"" было немало парадоксальных ситуаций. Но главный парадокс состоял в том, что в начале работы над спектаклем не было никакой пьесы - она была создана в процессе репетиций, на основе этюдов и упражнений этой замечательной театральной команды. И написал пьесу Джон Фридман.

Джон Фридман: Работал я со Стейси каждый день, мы встречались, записывались, разговаривали. И, вдруг, она говорит: ""Ты хочешь приходить на репетиции?"". Я говорю: ""Не очень, времени-то нет"". Я же знаю, что они начинают в 10 утра, заканчивают в час ночи. Когда я буду работать, писать? Она говорит: ""Дело просто в том, что нам нужна некоторая помощь, потому что пьеса как-то не складывается"". Надо сказать про этот театр, что они не берут текст, его разучивают и играют, они сами придумывают все спектакли, которые они делают. У них к этому времени были некоторые отдельные сцены, были тексты для этих сцен и там написано, что вот здесь мы говорим, об этом и об этом. Если были какие-то диалоги, то они были очень примитивные, глупенькие, и нужно было кому-то этим заниматься. Поэтому я на две недели отбросил книгу, вообще мы со Стейси не встречались, и каждый день я ходил в первой половине дня на репетиции, смотрел, что они делали, потом шел домой, вечером сидел перед компьютером и все это дорабатывал, придавал форму.

Оксана Мысина: Это он немножко прибедняется. Я видела, как горели глаза у Джона. Когда я приходила, он говорил: ""Я написал монолог! Это Шекспир! Послушай!""

Джон Фридман: Никогда я так не говорил!

Оксана Мысина: Не говорил, не говорил, это я говорю - это просто Шекспир. И он мне говорил: ""Никто не поймет, но я там веду полемику с Шекспиром, у меня здесь игра слов. Это никто не поймет, но это не важно - я это знаю"". Это был кайф.

Павел Ходасевич: Оксана, поскольку там была Вавилонская башня, то есть люди отовсюду, интересно, как уживались разные менталитеты людские?

Оксана Мысина: Мы очень дружили, нам безумно было интересно общаться. Карлос, который из Аргентины (представляешь, это другая часть мира!), у него был уличный театр там, и он рассказывал про историю этого театра, как они играли театр в метро, это был знаменитый спектакль, где они разыгрывали такую сцену, как будто девушка и парень влюбились и тут же решили пожениться. И тут же находился какой-то священник, и вся эта импровизация заканчивалась тем, что все метро вместе с ними танцевало и праздновало эту свадьбу. Девочка из Болгарии была замечательная, Милена, которая никогда раньше театром не занималась и пришла в этот театр почти случайно. И, вдруг, проявила такие актерские способности, принесла какие-то болгарские песни, какие-то наговоры. Даже я выучила такой распев на болгарском языке, очень красивый.

Павел Ходасевич: Спой!

(Оксана Мысина поет по-болгарски)