, Калужская губерния
Васи́лий Никола́евич Чекры́гин (19 января 1897 года , Жиздра Калужской губернии - 3 июня , станция Мамонтовка Московской области) - русский живописец, график, один из основателей и наиболее ярких художников «Маковца ».
Первым иллюстрировал и отпечатал в технике литографии стихи В. Маяковского . Зимой -1914 года выставил несколько своих новаторских работ на XXXV (Юбилейной) выставке МУЖВЗ. Скандал и годовое лишение стипендии заставляют Чекрыгина прекратить обучение. Покинув стены МУЖВЗ, он участвовал в выставке «№ 4», организованной Михаилом Ларионовым , и путешествовал по Европе. Возвратившись в Россию, попал на фронт. В составе пулемётной бригады воюет под Двинском . В 1918 году входит в состав Комиссии по охране художественных ценностей.
В начале 1920-х годов творчество художника переживает расцвет. Чекрыгин создает несколько графических циклов «Расстрел» (), «Сумасшедшие» (), «Голод в Поволжье» () и «Воскрешение мёртвых» ( -). Активно участвует в организации и написании будущего манифеста союза художников и поэтов «Искусство-жизнь» («Маковец »). Среди теоретических работ Чекрыгина наибольшую известность получил труд «О Соборе Воскрешающего музея» (1921), посвященный памяти философа Николая Федорова .
Творческий и жизненный путь художника оборвался очень рано. В возрасте двадцати пяти лет Чекрыгин трагически погиб, попав под поезд.
Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
График, живописец.
Родился в семье приказчика, был шестым из десяти детей в семье. Детство провел в Киеве. Учился в городской четырехклассной школе. В 1906 поступил учеником в иконописную мастерскую Киево-Печерской лавры. Ради заработка работал помощником ретушера в фотографической мастерской.
В 1910 поступил в МУЖВиЗ. За пейзажные этюды получил так называемую «левитановскую» стипендию и был освобожден от платы за обучения. В 1911–1912 познакомился в В. В. Маяковским, Д. Д. Бурлюком, В. Е. Татлиным, М. Ф. Ларионовым, Н. С. Гончаровой, М. В. Ле-Дантю. К этому же времени относится начало дружбы с Л. Ф. Шехтелем-Жегиным. Лето 1911 провел в Китаево, под Киевом. В Киеве познакомился с К. Н. Редько и И. М. Рабиновичем.
Проявлял интерес к новым течениям в искусстве. Неоднократно посещал собрание С. И. Щукина в Москве. Вместе с Жегиным посещал футуристические диспуты, выставку «Мишень». В 1913 создал иллюстрации к книге Маяковского «Я!». В том же году вместе с К. С. Малевичем, Бурлюком и Жегиным принял участие в эпатажном шоу «Футуристы. Первый в России вечер речетворцев», прошедшем в зале Общества любителей художеств. Ненадолго увлекся лучизмом.
В 1914 за «увлечение вредными влияниями» лишен стипендии в МУЖВиЗ, покинул Училище, не окончив курса обучения. Познакомился в Ф.-Т. Маринетти во время его первого приезда в Россию. Экспонировал свои работы на выставке футуристов, лучистов, примитивистов «№ 4», организованной Ларионовым. В апреле - сентябре 1914 предпринял путешествие по Европе: посетил Варшаву, Мюнхен, Дрезден, Вену, Париж, Лондон.
По возвращении в Россию создал несколько военных антигерманских плакатов для издательства Г. Б. Городецкого «Сегодняшний лубок». В 1915 по заказу издательства Некрасова создал иллюстрации к «Персидским сказкам», для издательства «Центрифуга» начал иллюстрировать книгу Н. Н. Асеева «Война».
В конце 1915 записался добровольцем в армию. В составе пулеметной бригады участвовал в боях под Двинском. По болезни был переведен в штаб Инженерного полка.
В 1917 демобилизован, возвратился в Москву. Вместе с П. В. Кузнецовым и К. С. Малевичем недолго работал в Художественной комиссии солдатских депутатов. Вступил в профессиональный союз художников-живописцев Москвы. Получил мастерскую в доме Титова в Калашном переулке, которую делил с А. А. Осмеркиным, П. И. Бромирским, Жегиным. В 1918 вошел в состав Комиссии по охране художественных ценностей. Вел занятия по живописи в Доме искусств в Сокольниках.
Осенью 1918 переехал в Киев. При содействии И. М. Рабиновича получил работу художника в кабаре «Би-ба-бо». В мастерской А. А. Экстер сделал доклад о своем понимании искусства. В 1919 ненадолго возвратился в Москву, числился студентом Московского университета для получения отсрочки от прохождения военной службы. В том же году Отделом ИЗО Наркомпроса Чекрыгин включен в список художников, чьи произведения предполагаются к приобретению для музеев Государственным художественным фондом.
В 1920 получил освобождение от военной службы. По заказу отдела ИЗО Наркомпроса создал эскиз плаката «Долой неграмотность». Работал над агитационным оформлением улиц и площадей Москвы к празднику 1 Мая. Активно разрабатывал курс лекций по философии искусства для ВХУТЕМАСа (чтение лекций было запрещено). Женился на В. В. Котовой-Бернштам, в 1921 у Чекрыгина родилась дочь.
В 1921 увлекся философией Н. Ф. Федорова, в частности его работой «Философия общего дела». Под влиянием идей Федорова начал работу над циклом «Воскрешение» и рукописью «О Соборе Воскрешающего музея». Осенью и зимой жил в Пушкино под Москвой. Отверг предложение И. И. Машкова вступить «Мир искусства», параллельно принимал активное участие в создании объединения «Искусство - Жизнь» («Маковец») и журнала. Первая выставка общества открылась 30 апреля 1922 в Музее изящных искусств.
3 июня 1922 трагически погиб, попав под поезд между станциями Пушкино и Мамонтовка. Похоронен на Акуловском кладбище в Мамонтовке (в настоящее время на месте кладбища, попавшего под затопление, находится водохранилище).
Персональные выставки Чекрыгина состоялись в 1923 в Государственной Третьяковской галерее, 1957 - в музее В. В. Маяковского (однодневная выставка), 1969 и 2006 - в ГМИИ им. А. С. Пушкина в Москве. Его работы также экспонировались на множестве выставок русского искусства в России и за рубежом, в том числе на Первой русской художественной выставке в галерее Ван Димена в Берлине (1922), выставках «Маковца» (1924–1925), венецианской биеннале (1924), «Художники РСФСР за 15 лет» в Музее изящных искусств (1933), «Москва - Париж» в Центре Жоржа Помпиду в Париже и ГМИИ им. А. С. Пушкина (1981), «Москва - Берлин» в Мартин-Гропиус Бау в Берлине и ГМИИ им. А. С. Пушкина (1996) и многих других.
Несмотря на раннюю трагическую смерть и активную художественную деятельность всего на протяжении двух-трех лет (1920–1922), Чекрыгин оставил значительное творческое наследие, в основном рисунки графитом, прессованным углем, сангиной. Насчитывается около 1500 рисунков, принадлежащих Чекрыгину. Подавляющее большинство из них относится к циклу «Воскрешение». Чекрыгин мечтал о фреске, хотя в 1920-х годах не было никакой возможности осуществить эту мечту. Поэтому свои замыслы он воплощал в графике. Его рисунки - это эскизы композиций и фрагментов будущих фресок, которые все вместе образуют грандиозный монументальный цикл. Произведения Чекрыгина выделяются своей необычностью в окружении русского искусства начала 1920-х. Эта необычность касается и образов с их очевидной метафоричностью, и стилистики рисунка, имеющей общие черты с работами немецких экспрессионистов, и последовательной преданности мастера одной теме.
Художник редко подписывал и датировал свои работы.
Самые значительные собрания произведений Чекрыгина в российских музеях находятся в Государственной Третьяковской галерее и ГМИИ им. А. С. Пушкина.
…Как сухо сообщают некоторые источники, 3 июня 1922 года на перегоне Пушкино–Мамонтовка при «загадочных обстоятельствах» попал под поезд и трагически погиб талантливый молодой художник Василий Николаевич Чекрыгин.
На самом деле ничего загадочного здесь не было. По воспоминаниям друга и биографа художника Л.Ф. Жегина, непосредственным толчком к трагедии была банальная «…ссора с тёщей, угрюмой и своенравной, смотревшей на него (Чекрыгина. – И. П.) как на какое-то инородное тело, случайно попавшее в их семейство. Был день Константина и Елены (3 июня) – именины брата и сестры Веры Викторовны Чекрыгиной (жены художника. – И. П.). Праздник справлялся в Пушкино, куда и приехали родственники и гости. Разгоряченный вином, обидевшись на какое-то замечание тёщи, Чекрыгин разорвал железнодорожные билеты и пешком направился в Мамонтовку, где находилась другая дача его тестя. Но это был путь к смерти. Чекрыгин погиб, пытаясь вскочить на подножку мчавшегося поезда. Было 9 часов вечера. Поезд остановили. В одном из вагонов оказалась жена Чекрыгина. Он ещё дышал, но был без памяти. Правая нога была отрезана по щиколотку, левая – раздроблена, на голове, у затылка, небольшая ссадина. Лицо спокойное, с обычной улыбкой, глаза полуоткрытые. Я увидел его уже в гробу. Никогда не забуду этого прекрасного, как бы преобразившегося лица. Таким он был, едва касаясь грубой стихии повседневности, всегда какой-то просветленный, таким и ушёл в вечность. Его похоронили 6 июня на кладбище в Мамонтовке, на опушке леса. Место это сейчас не существует – оно покрыто водой канала Москва-Волга. Кроме жены и её родственников, его провожали немногочисленные друзья, приехавшие из Москвы… В деревянный крест была вмонтирована фотография с рублёвской «Троицы».
Художник Н.М. Чернышев, тоже хорошо знавший Чекрыгина, позже писал: «4 июня, в Троицын день, Жегин пришёл ко мне с ошеломляющей вестью о трагической смерти Чекрыгина. Он долго не мог вымолвить ни слова. Накануне, в 9 часов вечера наш Василий Николаевич на ходу вскочил на подножку поезда и мгновенно погиб. Наутро Духова дня мне пришлось присутствовать при обмывании его тела в Мытищинской больничной часовне и класть Василия Николаевича в гроб и его отрезанную ступню. Сверх простыни, покрывавшей его всего, я положил… свежие голубые фиалки. 5-го отпевание и похороны в Пушкино, на сельском кладбище (Акуловском). В воскресенье, 11 июня, в церкви Флора и Лавра на Мясницкой была отслужена (в 5 ч. вечера) общественная панихида: Союзом «Искусство – жизнь», «Маковец» и мастерской Печатного дела. В среду, 14 июня, собрание союза, посвящённое памяти В.Н. Чекрыгина, в квартире его жены в Конюшенном переулке».
Вот такая печальная история…
А краткая биография художника такова.
Русский живописец, график, один из основателей и наиболее ярких художников объединения «Маковец» Василий Николаевич Чекрыгин (6/18 января 1897 года, Жиздра Калужской губернии – 3 июня 1922, ст. «Мамонтовская» Московской области) детство провёл в Киеве. Обучался в иконописной школе при Киево-Печерской лавре и четырёхклассном городском училище. В тринадцать лет в сопровождении старшего брата отправился в Москву поступать в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ) и легко выдержал конкурс. В 1912 г. три студента училища сами изготовили книжку стихов, которые написал один из них. Чекрыгин переписал стихи на специальную бумагу, с которой их можно было перевести на литографский камень, и добавил несколько рисунков. Это была первая книжка стихов В.В. Маяковского – «Я!». Зимой 1913–1914 года выставил несколько своих новаторских работ на XXXV выставке МУЖВЗ. Но сопутствующий скандал и годовое лишение стипендии заставляют Чекрыгина прекратить обучение. Покинув стены МУЖВЗ, он отправляется путешествовать по Европе. Возвратившись в Россию, уходит на фронт. В составе пулемётной бригады воюет под Двинском. В 1918 году входит в состав Комиссии по охране художественных ценностей. В начале 1920-х годов творчество художника переживает расцвет; от этого времени дошло до нас почти полторы тысячи его рисунков. Чекрыгин создаёт несколько графических циклов «Расстрел» (1920), «Сумасшедшие» (1921), «Голод в Поволжье» (1922) и «Воскрешение мёртвых» (1921–1922). Активно участвует в организации и написании будущего манифеста союза художников и поэтов «Искусство-жизнь» («Маковец»).
Среди теоретических работ Чекрыгина наибольшую известность получил труд «О Соборе Воскрешающего музея» (1921), посвящённый памяти философа Николая Федорова. Творческий и жизненный путь Чекрыгина оборвался очень рано: в возрасте двадцати пяти лет он трагически погиб, попав под поезд.
А вот некоторые факты из жизни художника.
…Василий Чекрыгин, несмотря на разницу в возрасте, был в весьма приятельских отношениях с Владимиром Маяковским.
Он даже позволял себе небольшие дерзости, вроде того, что «тебе, Володька, дуги гнуть в Тамбовской губернии, а не картины писать». Но, когда Маяковский захотел издать первый сборник своих стихов, художник решил, что ему надо в этом помочь. Поэт принес литографскую бумагу, чернила и стал диктовать Чекрыгину – тот писал своим характерным почерком, немного в славянском духе. Чекрыгин сделал несколько прекрасных рисунков, напоминающих новгородские фрески, но не имеющих ничего общего с текстом Маяковского.
«Ну вот, Вася, – бурчал тот,- опять ангела нарисовал – нарисовал бы муху, давно не рисовал!» Впрочем, особенно поэт не возражал. Текст первой книжки Маяковского «Я!» и рисунки были отнесены в маленькую литографию у Никольских ворот и изданы тиражом 300 экземпляров.
Однако близкие отношения с поэтом не помешали Чекрыгину с непримиримостью смотреть на отношения Маяковского с Лилей Брик и её супругом Осипом Бриком. Когда Маяковский с Бриками приезжал к Чекрыгину на дачу в Пушкино, художник обычно бурчал себе под нос: «Вот, приехала Бричка с двумя седоками!» Чекрыгин считал, что отношения с Бриками вредны для его друга Маяковского. Фактически из-за этого между художником и поэтом произошел разрыв.
Но это было потом.
…А пока, после заграничного путешествия, в конце 1915 года Василий Чекрыгин уходит вольноопределяющимся в действующую армию, воюя в пулеметной бригаде, участвует в боях под Двинском (ныне Даугавпилс, Латвия).
По словам самого художника, он наверняка погиб бы в «проклятых Пинских болотах», если бы не брат Иван. Запасшись нужными пропусками и рискуя собственной участью, Иван Чекрыгин перевел брата в штаб Инженерного полка, где сам служил старшим писарем. Работы в канцелярии штаба было много, но все же это было лучше окопов. Отсюда Чекрыгин прислал Л.Ф. Жегину рисунок, изображающий его за столом, на котором лежит бумага с надписью «Дорогой Лев!». Но на войне здоровье его сильно подорвалось (хронический бронхит и ревматизм); он становится нервным и раздражительным. Чтобы ободрить его, Жегин пишет, что, мол, время ему ещё не пришло. На что Чекрыгин ответил: «Никакого колокола мне нет. Быть самому звонарем, сочинить себе колокольню – я не хочу. Звонить напрасно, что может быть печальней или глупее. Надежда! Что же надежда, впереди то же, что позади. А у меня всегда были сумерки и даже ночь, когда ничего нельзя разобрать. С каждым днем меньше веры в людей». Из-за болезни художник неоднократно эвакуировался в тыл, и, наконец, в августе 1917 года он возвращается в Москву.
А через три года Василий Чекрыгин женится на Вере Викторовне Беренштам-Котовой. Как они познакомились и какую роль в этом сыграла война (где будущая спутница художника была сестрой милосердия), пока неизвестно.
Но как бы то ни было, зиму 1921–1922 года художник с женой и только что родившейся дочкой прожил в Пушкино на даче своего тестя.
И вот, буквально за месяц до трагической гибели Василия Чекрыгина, 30 апреля 1922 года в Государственном музее изящных искусств (с 1937 года Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина) открылась выставка, организованная союзом молодых художников и поэтов «Искусство-жизнь» («Маковец»), идейным вдохновителем которого он и являлся. Один из основных разделов экспозиции был посвящён творчеству самого Чекрыгина; из четырёхсот его работ, отобранных для выставки, экспонировалась половина – 201 произведение. И почти все это было создано в самый последний период творчества Чекрыгина, когда он жил в Пушкино, будучи одним из основателей группы «Маковец» и последователем «Философии общего дела» Николая Фёдорова. «Живописных работ Васи почти не было, но зато его рисунки блестящим кольцом опоясывали зал… Всё огромное количество рисунков, созданное им за этот год, было сделано ночами, когда он дежурил у постели тяжелобольного брата жены», – вспоминал друг и коллега художника Лев Жегин.
…Ну, а дальнейшее нам уже известно.
Добавим лишь, что после гибели В.Н. Чекрыгина осталась масса его произведений, многие из них ныне украшают самые разные собрания не только в России, но и за рубежом.
Говорят, что писатель К. Паустовский после посещения выставки художника написал: «Первое, самое явное и безошибочное ощущение от работ Чекрыгина – ощущение гениальности. Это художник мирового значения, мировой силы!..»
…Вспомним же добрым словом нашего «земляка», непосредственного участника Первой мировой войны, незаурядного человека и талантливого художника Василия Николаевича Чекрыгина!..
И. ПРОКУРОНОВ.
На снимках:
В. Чекрыгин (1920 г.).
В. Чекрыгин. Троица (1922 г.).
Рис. В. Чекрыгина «На фронте».
В. Чекрыгин с В. Маяковским.
Чекрыгин Василий Николаевич (1897, Жиздра – 1922, между городом Пушкино и селом Мамонтовка Московской области), живописец , график . В 1906–1910 учился в иконописной школе при Киево-Печерской Лавре. В 1910–1914 – в МУЖВЗ. В 1913–1914 совершил путешествие вместе с художником Л.Ф. Жегиным по Англии, Германии , Франции . По приглашению М.Ф. Ларионова участвовал в выставке "№4. Футуристы, лучисты, примитив" в Москве (1914). В 1914 с началом первой мировой войны добровольно отправился на фронт, откуда возвратился в 1916 по болезни. В 1917 жил в Москве, в 1918–1919 – в Киеве . Один из учредителей художественного общества "Маковец".
В.Н. Чекрыгин прожил недолгую, но необычайно плодотворную жизнь в искусстве . В юные годы в Москве он оказался в эпицентре событий зарождающегося авангарда: общался с В.В. Маяковским, братьями Бурлюками, интересовался кубизмом . Но в то же время большое воздействие оказало на него знакомство с древними культурами Египта, Индии , Византии , картинами старых мастеров. Кроме того, он практически избежал влияния искусства П. Сезанна. Главной задачей художник уже в эти годы считал передачу духовных идей в искусстве. С 1917 года он занимался преподаванием и чтением публичных лекций, посвященных теории искусства, увлекался философией, в особенности творчеством Н.Ф. Федорова, сам писал философские труды ("О Соборе Воскрешающего музея "). На рубеже 1910–1920-х годов Чекрыгин в совершенстве овладел техникой угольного рисунка , которую воспринимал как монохромную живопись. За последние несколько лет он создал около полутора тысяч большеформатных рисунков графитом и углем, преимущественно на темы воскрешения человечества и всеобщего восстания, навеянного образами революционного времени.
В 1921 году Чекрыгин – самый молодой организатор общества художников и поэтов "Маковец", в основании которого принимал участие знаменитый философ П.А. Флоренский. Участники "Маковца" искали "внутренний
Я исследовал мысль, и познавал, и рождал образы как художник, но не познал жизни, не постиг глубины ее…
В. Чекрыгин. «О Соборе Воскрешающего музея», Москва, 1921
Холст, масло. 1921-1922
Чекрыгин Василий Николаевич (1897-1922) – живописец, график, идейный вдохновитель группы художников «Мбковец». Родился в г. Жиздра Калужской губернии. Детские годы провел в Киеве. Обучался в иконописной школе при Киево-Печерской лавре и четырехклассном городском училище. В тринадцать лет поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ). Около 1913 года знакомится с Владимиром Маяковским и Давидом Бурлюком, разделяя их художественные вкусы становится «последователем футуризма». Первым иллюстрирует и отпечатывает в технике литографии стихи В. Маяковского. Зимой 1913-1914 года выставляет несколько своих новаторских работ на XXXV (Юбилейной) выставке МУЖВЗ. Скандал, годовое лишение стипендии заставляют Чекрыгина прекратить обучение. Покинув стены МУЖВЗ, он участвует в выставке «№ 4», организованной Михаилом Ларионовым и путешествует по Европе. Возвратившись в Россию, попадает на фронт. В составе пулеметной бригады воюет под Двинском. В 1918 году входит в состав Комиссии по охране художественных ценностей. В начале 1920-х годов творчество художника переживает расцвет. Чекрыгин создает несколько графических циклов «Расстрел» (1920), «Сумасшедшие» (1921), «Голод в Поволжье» (1922) и «Воскрешение мертвых» (1921-1922). Активно участвует в организации и написании будущего манифеста союза художников и поэтов «Искусство-жизнь» («Мбковец»). Среди теоретических работ Чекрыгина наибольшую известность получила статья «О Соборе Воскрешающего музея» (1921), посвященная памяти философа Николая Федорова. Творческий и жизненный путь художника оборвался очень рано. В возрасте двадцати пяти лет Чекрыгин трагически погиб, попав под поезд.