В начале 1944 года Красная Армия приступила к освобождению западных областей Украины, на территории которой разместились и активно действовали в то время многочисленные очаги националистического подполья, в том числе организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА). Данные националистические структуры сумели поставить в свои ряды, по некоторым данным, за весь период борьбы с ними от 400 до 700 тыс. подпольщиков и бойцов. Статистика свидетельствует, что только в период с февраля 1944 г. до конца 1945 г. западноукраинские подпольщики-националисты и боевики осуществили около 7000 вооруженных нападений и диверсий против советских войск и административных структур, что составило почти 50 % от всех аналогичных акций (всего около 14 500), проведенных в тылах Красной Армии за тот период.
По другим источникам, согласно справке КГБ УССР 1973 г., в период с 1944 по 1953 гг. ОУН и УПА совершили 4 904 террористических актов, 195 диверсий, 457 нападений на истребительные батальоны из сельского актива, 645 нападений на колхозы, органы власти и заведения социально-культурной сферы, 359 вооруженных «экспрориаций». То есть в то время, когда Красная Армия приступила к освобождению от фашистов оккупированной ими Европы и вела самые интенсивные и кровопролитные бои с врагом, у нее в тылу националистами-бандеровцами был практически открыт второй фронт. А после окончания страшной разрушительной войны, когда советский народ приступил к восстановлению разрушенного войной народного хозяйства, националистические бандформирования на Западной Украине также продолжали кровавую деятельность против своего народа, но уже в мирное время. Поэтому руководство страны, понимая всю серьёзность положения, сложившегося в западных регионах Украины, предприняло беспрецедентную мобилизацию всех силовых и идеологических органов на борьбу с данным националистическим вооруженным движением, ведущая роль при этом принадлежала структурам НКВД-НКГБ (впоследствии МВД и МГБ), однако нередко для борьбы с бандформированиями привлекались и регулярные части РККА, особенно на начальном этапе борьбы.
Из всех повстанческих структур, с которыми пришлось столкнуться НКВД-НКГБ, противостоящая им УПА была создана со всеми возможными элементами регулярных вооруженных сил и стала своего рода армией без государства. Четкая организационная иерархия, жесткая дисциплина, шкала воинских званий и даже попытки создания уставов и введения единой формы сыграли определенную роль в повышении боеспособности бандеровцев. УПА имела даже систему школ для подготовки офицерского и младшего командирского состава, госпиталей, оружейных мастерских, складов и т. д. Впрочем, по ходу расширения советских антипартизанских операций на Украине все эти структуры все больше перемещались в подполье, что отражалось наэффективности их работы.
Самой сильной стороной УПА являлся ее личный состав. Подавляющее большинство бойцов осознанно разделяли идеи украинского национализма, Свыше 65 % бойцов составляла сельская молодежь, превосходно ориентировавшаяся в своих родных местах и имевшая связи среди населения. Боевые навыки многие украинские националисты приобрели в различных формированиях гитлеровской Германии. Однако были у УПА и очевидные слабости. Главная из них – недостаток современных вооружений и боеприпасов.
Еще в сентябре 1943 года так называемый третий «Великий Збip» украинских националистов поставил перед ОУН задачи:
– формирование, вооружение и оснащение УПА, ее обучение и подготовка для повстанческого, вооруженного наступления в тылу Красной Армии в целях создания Украинской Соборной Самостийной державы (УССД);
– совершенствование диверсионно-террористических актов в Советском тылу, физическое истребление офицеров Красной Армии и войск НКВД, партийного и советского актива;
– нарушение нормальной работы тыла Красной Армии путем разрушения фронтовых железнодорожных коммуникаций, поджога воинских складов; вербовка населения, в основном молодежи в диверсионно-повстанческие отряды;
– внедрение оуновцев в части Красной Армии для разложенческой, шпионской, диверсионной и террористической деятельности;
– националистическая агитация и пропаганда среди населения в целях восстановления его против Советской власти.
Руководителем ОУН-УПА на период отсутствия С. Бандеры был избран И.Рубан, он же М.Лебедь, а главнокомандующим УПА – К.Савур (Клячкивский).
Организационная структура ОУН-УПА выглядела так:
Территориально УПА была разделена на 4 группы: УПА-Північ, УПА-Захід, УПА-Схід и УПА-Південь.
Каждая группа делилась на военные округа.
Так, в группу «Північ» входило 4 военных округа, охватывавших территорию Волынской и Ровенской областей, северные районы Тернопольской области, которые ранее были в составе Волынской губернии. УПА оказывала влияние на южные районы Брестской и Пинской областей Белоруссии, где проживала значительная часть украинского населения.
Деятельность группы УПА-Захід, состоявшей из 6 военных округов, распространялась на территории Львовской, Станиславской, Тернопольской, Черновицкой и Дрогобычской областей, а также на некоторые восточные районы Польши (Перемышльский, Холмский, Замостский и Санокский повиты).
Под контролем УПА-Схід оказались Житомирская, Винницкая и Хмельницкая области. После освобождения этих областей Красной Армией группа УПА-Схід организационно прекратила свое существование; действовавшие там несколько вооруженных групп бежали на Тернопольщину и влились в округ УПА под командованием «Энея» – П.Олейникова, бывшего коменданта полиции в Полтавской области.
Группа УПА состояла их 3-4 «куреней» (батальонов) численностью до 300 человек каждый. В «курень» входило по три сотни (роты), численностью 70-80 человек, придавался взвод тяжелых пулеметов, взвод противотанковых пушек, взвод снабжения, санитарное отделение, отделение полевой жандармерии, взвод разведки.
Первичным формированием в УПА являлся рой (отделение) в составе 10-12 человек; три роя составляли чету (взвод) – примерно 40 человек, а 3-4 четы – сотню. В каждом курене, кроме командира, имелись его заместители, политвоспитатель, начальник штаба. В селах они имели своих «господарчих» – заготовителей провианта, фуража и других предметов первой необходимости.
Основу УПА состовляли бывшие легионеры расформированных спецбатальонов «Нахтигаль» и «Роланд», шуцманшафт-батальона – 201, украинские полицаи и предатели, дезертировавшие из Красной Армии.
В начальный период борьбы с данными бандформированиями привлекались в основном крупные войсковые части и соединения, так, в одной из первых таких операций в начале 1944г. участвовали даже войска 1-го Украинского фронта, но эффект от таких масштабных мероприятий был небольшим, поэтому руководство НКВД-НКГБ быстро сделали соответствующие выводы, что справиться с таким неприятелем можно, только отрезав ему связь с местным населением и разгромив крупные отряды УПА, но в решении этих задач чекисты в 1944 г. оказались не на высоте. При слабости на Западной Украине местных органов советской власти и, следовательно, сети информаторов, «синие фуражки» поначалу только и могли что прочесывать села. Однако на том этапе это вызывало только озлобление селян на советскую власть.
1945 г. стал на Западной Украине годом «больших облав». К этому времени в наиболее беспокойных районах постепенно начали становиться на ноги органы советской и партийной администрации. Комплектовалась местная милиция, из числа партийного и комсомольского актива формировались так называемые истребительные батальоны и отряды, появилась и сеть информаторов.
В 1945 г. облавы организовывались в основном на уровне административных районов под руководством местных управлений НКВД и НКГБ. На первом этапе проводилась «провокация боем», призванная вызвать местные отряды УПА на открытое боестолкновение. Небольшой отряд «синих фуражек» (обычно до роты) проводил несколько особенно жестких зачисток в селах и давал при этом понять, что он оторвался от своих. Чересчур уверенные в своих силах националисты быстро брали «подсадную роту» в оборот, и тогда в дело вступали главные силы облавы. Активно применяя авиацию и артиллерию, крупные силы войск НКВД при участии местного партактива, применявшегося в качестве проводников, начинали концентрическое наступление на район, где обнаружились бандеровцы. Преследовать втянувшиеся в бои курени и сотни УПА было технически гораздо легче, чем рыскать по лесам и горам в их поисках. После того как под ударами крупные формирования УПА распадались на небольшие отряды, большая облава превращалась в несколько малых, проводившихся на уровне отдельных частей НКВД. Они включали, в частности, прочесывание населенных пунктов в поисках раненых и укрывшихся бандеровцев и их пособников. Самая крупная из облавных операций была осуществлена в апреле 1945 г. в Прикарпатье на линии новой советско-польской границы с привлечением свыше 50 тыс. военнослужащих войск НКВД, Красной Армии и личного состава истребительных батальонов под руководством командующего Украинским округом внутренних войск НКВД М. Марченкова.
В результате были убиты около 500 и пленены более 100 бойцов УПА, а также арестованы несколько тысяч подозрительных лиц. Результат ощутимый, но отнюдь не ошеломляющий. То же самое можно сказать и об итогах 1945 года для органов НКВД-НКГБ вообще. УПА заметно ослабла, однако продолжала все так же дерзко наносить удары, а украинские крестьяне – помогать ей продовольствием и информацией, прятать раненых и поставлять новые тысячи добровольцев.
Малоизвестный факт, но большую роль в деле общего разгрома УПА внес бывший на то время первый секретарь ЦК КП(б)У Н. Хрущев, «Выбить почву из-под ног у бандеровских банд», — вот в чем видел основное условие победы Хрущев. А почвой, из которой черпала силы УПА, являлось западноукраинское село. Именно на то, чтобы прервать связь повстанцев с местным населением, была направлена внедряемая Хрущевым и его наркомом госбезопасности генерал-лейтенантом В. Рясным тактика «большой блокады». Она имела конкретную дату начала, 10 января 1946 г. Тогда во все населенные пункты Западной Украины начали вводиться постоянные гарнизоны войск НКВД. В селе обычно расквартировывались взвод или рота, а контроль над районом принимали полк или бригада. При этом в каждом райцентре создавались оперативные отделы НКГБ численностью 100–300 штатных сотрудников. В период «большой блокады» мобилизация сил НКВД-НКГБ достигла на Западной Украине 58,5 тыс. человек. Основным достижением оперативной работы периода «большой блокады» является создание густой сети информаторов, которая буквально пронизала все районы Западной Украины и все слои ее общества.
Оперативные и агентурные методы, вошедших в обиход НКВД-НКГБ в период «большой блокады» 1946 г. оказались гораздоэффективнее войсковых спец операций, именно в этот период был создан и вступил в действие тот механизм подавления западно-украинского национального движения, против которого оно, в конечном итоге, не сумело устоять. Таким образом, чекистам удалось взять под свой контроль главную опору УПА западно-украинское крестьянство, бандеровцам приходилось уходить с глухие леса и схроны, начались перебои с продовольствием, медикаментами и набором новых бойцов в отряды УПА. В 1947–1948 гг., несмотря на то, что гарнизоны «синих фуражек» продолжали занимать западно-украинские городки и села, крупные войсковые операции против бандеровцев проводились нечасто.
С 21 января 1947 г. особыми приказами по МВД и МГБ СССР борьба с национальными движениями была отнесена к исключительной компетенции органов госбезопасности, и агентурная составляющая на время стала ведущей. Однако враг еще был довольно силен и продолжал ожесточенное сопротивление, вероятно, предчувствуя свой скорый конец, УПА в период с 1948 по 1949гг. даже активизировали свои действия, в связи с чем, в начале 1949 г. командование МВД,МГБ опять было вынуждено вернуться к тактике проведения крупных чекистско-войсковых операций.
По приказу министра госбезопасности УССР М. Ковальчука, в Карпатский горный массив, оставшийся в то время единственным регионом организованных действий УПА, были переброшены четыре дивизии внутренних и конвойных войск (81-я и 82-я внутренних войск НКВД-МГБ Украинского округа, 65-я стрелковая внутренних войск НКВД-МГБ Украинского округа, 52-я конвойных войск МВД). Началось массированное прочесывание местности и зачистка населенных пунктов, проводившиеся в комбинации с максимальной активностью агентуры МГБ и информаторов. В условиях подавляющего численного превосходства «синих фуражек» и крайнего истощения сил УПА этого оказалось достаточно для решающей победы.
После разгрома всех основных отрядов УПА в Карпатах главнокомандующий повстанческой армией Р. Шухевич 15 сентября 1949 года издал приказ о роспуске последних оставшихся подразделений. Ненадолго пережив свою армию, 5 марта 1950 г. ее главком в результате агентурной операции МГБ УССР под руководством генерала П.Судоплатова был обнаружен в селе Белогороща близ Львова. Отбиваясь, Шухевич при попытке прорыва был убит. Последнюю точку в борьбе с ОУН-УПА советские спецслужбы поставили 15 октября 1959 года когда в Западной Германии, в ходе проведенной спецоперации был уничтожен лидер украинских националистов Степан Бандера.
По данным КГБ УССР, в 1944 – 1953 гг., безвозвратные потери советской стороны в боестолкновениях и от «бандпроявлений» составили 30 676 человек. Среди них 697 сотрудников органов госбезопасности, 1 864 – сотрудника МВД, 3 199 военнослужащих, 2 590 бойцов истребительных батальонов; 2 732 – представителей органов власти, 251 коммунист, 207 комсомольских работника, 314 – председателей колхозов, 15 355 колхозников и крестьян, 676 рабочих, 1 931 – представителей интеллигенции, 860 – детей, стариков и домохозяек.
За 1943 – 1956 гг. было уничтожено 156 тысяч участников бандподполья, по обвинению в принадлежности к ОУН и УПА были арестованы 103 866 человек, из которых были осуждены 87 756 человек, а около 77 тысяч «вышли с повинной»
В период с 1944 по 1953 год войскам НКВД-МВД, спецслужбам НКГБ-МГБ, применяя различные силы, средства и способы, удалось практически полностью уничтожить огромную партизанскую армию, обладавшую крупными лесными базами, разветвленной агентурно-подпольной сетью и имевшую широкую поддержку у местного населения. Подавление западно-украинского националистического движения потребовало от СССР концентрации усилий на пределе возможностей.
Борьба шла долго и с переменным успехом. Однако в конечном счете у НКВД-МВД и НКГБ-МГБ хватило твердости и умения добиться окончательного выполнения своих задач. Советские чекисты, бойцы и командиры войск НКВД-МВД продемонстрировали в борьбе против украинских националистов такой уровень профессионализма и результативности, который вполне может являться примером для современных российских силовых структур.
В мае 1945 года далеко не для всех жителей СССР наступило мирное время. На территории Западной Украины продолжала действовать мощная и разветвленная сеть Организации украинских националистов Украинской повстанческой армии ОУН-УПА, более известных в народе как бандеровцы. Для их разгрома советской власти потребовалось почти десять лет. Мы расскажем о том, как велась эта "война после войны".
Николай Федорович Ватутин.
Первые серьезные столкновения Красной армии и отрядов СМЕРШ с ОУН-УПА начались весной-летом 1944 года. По мере освобождения Западной Украины от немецких оккупантов полноправными хозяевами здесь себя почувствовали войсковые формирования националистов, которыми просто кишели местные леса. Старая власть ушла, новая еще не успела укорениться. И бандеровцы стали прикладывать все усилия, чтобы отбить у "советов" всякое желание возвращаться в "самостийную Украину". Надо признать, что сопротивление они оказали ожесточенное. Так что же собой представляла УПА?
Ее костяк составили легионеры расформированных в 1942 году батальонов "Нахтигаль" и "Роланд", и разгромленной в 1944 году дивизии "СС Галичина". Многие бойцы прошли подготовку в лагерях Абвера в Германии. Территориально повстанческая армия была разделена на три группы: "Север", "Запад" и "Юг". Каждая группа состояла из 3-4 куреней. В один курень входило три сотни. Сотня в свою очередь образовывалась из 3-4 чотов (взводов). А первичным формированием был рой, включающий 10-12 человек. В общем, причудливая и жуткая смесь Абвера с казачеством и партизанским движением.
Численность УПА по разным оценкам составляла от 25 до 100 тысяч бойцов. Вооружены они были как немецким, так и советским оружием. Имелась у повстанческой армии и своя служба безопасности, которая занималась разведкой и выполняла карательные функции.
Самолет в землянке
Так что советские войска столкнулись на отнюдь не с разрозненными бандами, а с мощной боевой организацией, имеющей жесткую структуру. Действовала УПА дерзко и уверенно, особенно в лесной местности. Вот какие свидетельства можно прочесть в сборнике документов "Внутренние войска в Великой Отечественной войне 1941-1945 годах":
"Первоначально крупные банды УПА сами бросали нам вызов. Заблаговременно укрепившись на выгодных рубежах, навязывали бой. В лесах на Кременецкой возвышенности бандитами была создана система оборонительных сооружений: окопы, блиндажи, завалы и т. д. В результате успешного завершения операции было захвачено много оружия, боеприпасов, в том числе два склада с немецкими снарядами и минами, даже исправный самолет У-2. Обнаружено много продовольственных и вещевых складов. Вместе с бандитами УПА было захвачено 65 немецких военнослужащих".
И все-таки на первых порах противника явно недооценили. Яркий пример тому - нападение бандеровцев на колонну, сопровождавшую командующего 1-м Украинским фронтом Николая Ватутина. В результате серьезного ранения генерал скончался.
Это вопиющий случай заставил армию и спецслужбы еще активней бороться с УПА. В результате к весне 1945 года органы госбезопасности, войска НКВД разгромили все крупные банды численностью от 300 человек и выше. По данным управления по борьбе с бандитизмом НКВД Украины, за 1944 год было уничтожено 57 405 и задержано 50 387 участников бандформирований.
В ожидании "Чумы"
Однако это была не окончательная победа. Наступала вторая и, пожалуй, самая сложная фаза борьбы с УПА. Бандеровцы сменили тактику, от открытого противостояния они перешли к террору и диверсиям. Уцелевшие при разгроме курени и сотни переформировали в более маневренные вооруженные группы из 8-12 человек. Руководство, находящееся за рубежом, дало подполью установку тянуть время и беречь силы до наступления "Чумы". Под таким названием в документах ОУН было зашифровано начало вооруженного конфликта между странами Запада и СССР. Спецслужбы США и Англии, по некоторым данным, подпитывали надежды на скорую войну с "советами". Время от времени они забрасывали с воздуха в леса Западной Украины своих эмиссаров, боеприпасы, деньги, спецтехнику.
С частями Красной армии ОУН-УПА теперь предпочитали не связываться. Удар был перенесен на администрацию и лиц, сочувствующих советской власти. А к их числу, как правило, относились учителя, врачи, инженеры, агрономы, механизаторы. С "лояльными" украинцами расправлялись очень жестоко - убивали семьями, часто пытали. На груди некоторых убитых оставляли записку "За соучастную работу с НКВД".
Впрочем, немалая часть сельского населения поддерживала "хлопцев из леса". Одни действительно воспринимали их как героев, борцов за независимую Украину, другие просто боялись. Они снабжали бандеровцев продовольствием, пускали на постой. Боевики расплачивались за продукты "карбованцами" из боевого фонда (БФ). Сотрудники госбезопасности называли их "бифонами". Как вспоминает в своей книге "Большая охота. Разгром УПА" ветеран МВД, МГБ и КГБ Георгий Санников, эти деньги были напечатаны типографским способом. На купюрах изображался повстанец с автоматом в руке, призывающий к свержению советской власти. Бандеровцы обещали селянам, что как только придут к власти, обменяют их на настоящие деньги.
Понятно, что многих мирных жителей и "оуновцев" связывали родственные отношения. Чтобы лишить ОУН-УПА материальной базы, власти были вынуждены идти на жесткие меры. Часть родственников бандеровцев переселяли в другие регионы страны, а активных пособников отправляли на спецпоселение в Сибирь.
Однако было немало людей, с оружием в руках готовых противостоять бандеровцам. Из них формировали истребительные отряды, бойцов этих подразделений местные называли "ястребками". Они оказывали серьезную помощь властям в борьбе с подпольем.
Бандеровцы-"невидимки"
Важнейшую роль для ОУН-УПА играла конспирация. В своей деятельности бандеровцы использовали опыт Ирландской республиканской армии и даже ненавистных им большевиков-революционеров. Все члены боевых подразделений имели псевдонимы, которые часто менялись. Связь между бандформированиями осуществлялась через проверенных связных. Как правило, братья по оружию из разных ячеек не знали друг друга в лицо. Приказы и донесения передавались через "грипсы" - миниатюрные записки, сделанные карандашом на папиросной бумаге. Они закатывались, прошивалась ниткой и запечатывалась свечным парафином. Оставляли их в условном месте. Вся эта хитроумная система, разумеется, затрудняла поиск банд, но выходила "боком" и самим подпольщикам. В случае разгрома роя или чота и гибели "провидныка" (руководителя), оставшиеся в живых не могли связаться с соратниками. Поэтому в лесах бродили сотни бандеровцев-одиночек.
Но главным ноу-хау ОУН УПА были подземные схроны ("крыивки"). Как гласила одна из инструкций бандеровцев: "… каждый подпольщик должен знать правила конспирации, как солдат - устав полевой службы. Подпольщик должен жить под землей". Систему тайных убежищ начали создавать еще в 1944 году в ожидании прихода советских войск, а к 1950-м годам она "опутала" всю Западную Украину. Схроны бывали разных видов: склады, пункты радиосвязи, типографии и казармы. Строились они по принципу землянок с той разницей, что вход был замаскирован. Как правило, "дверью" в схрон служил пень или ящик с землей, в который сажали молодое дерево. Вентиляцию выводили через деревья. Для создания подземного бункера на территории села или деревни боевикам приходилось быть более изобретательными. Вход в укрытие они маскировали под кучи мусора, стога сена, собачьи будки и даже могилы. Бывали случаи, когда путь в убежище пролегал через действующий колодец. Вот как описывает изощренное укрытие в книге "СМЕРШ против бандеровцев. Война после войны" один из ветеранов МГБ и КГБ: "На верху колодца, сделанного из дубового сруба, стоял ворот с накрученной цепью и ведром. Где-то на уровне пяти метров до воды в шахте из венцов колодца была сделана замаскированная дверь. За ней находился коридор с двумя замаскированными комнатками-бункерами. Одна предназначалась для радиста, членов отряда и столовой. Другая - для руководства и совещаний. Спускались в схрон на ведре, тот, кто дежурил, открывал дверь. Опускал бандеровцев доверенный односельчанин".
С такой системой укрытий бойцы ОУН УПА становились практически "невидимками". Казалось бы, окружил врага в лесу или в селе - и вдруг он исчез, испарился.
Достать из-под земли
На первых порах выявлять схроны сотрудникам советских спецслужб было непросто. Но со временем они научились доставать противника в буквальном смысле из-под земли.
Во время масштабных облав солдаты искали их с помощью двухметровых щупов и служебных собак. Зимой на восходе или закате солнца обнаружить подземное логово можно было по еле заметной струйке воздуха, колеблющейся на морозе.
Взять бандеровцев живыми в бункере было крайне сложно. Они либо вступали в заведомо гибельную для себя перестрелку, либо кончали с собой. Решение о самоликивидации принимал только руководитель группы. Боевики становились лицом к стене, и их по очереди выстрелом в затылок убивал командир. После этого он стрелялся сам.
Во избежание подобного исхода, схроны забрасывались газовыми гранатами. Позже при штурме бункеров стали применять специальный препарат "Тайфун" - снотворный газ мгновенного действия, без побочных последствий. Разработан он был специально для подобных операций в Москве. Вводился через вентиляционное отверстие из небольших ручных баллонов с тонким гибким шлангом.
Борщ с "Нептуном"
Впрочем, при всей важности таких операций, поиск и штурм бункеров не являлся для спецслужб первостепенной задачей. Главным направлением оставалось внедрение своих людей в националистическое подполье, вербовка агентов и идеологическое воздействие на противника. Велась не та война, где все решает сила оружия и численное превосходство. Враг был скрытен, коварен и изобретателен. И это требовало от спецслужб нестандартных методов борьбы. А время при этом работало на них. Люди устали от затяжной гражданской войны, постоянного страха за себя и близких. Вечно покрывать "хлопцев из леса" было уже невозможно. Да и многие боевики, измотанные физически и психологически, хотели вернуться из леса в родные села, но опасались расправы службы безопасности ОУН-УПА. В таких условиях МГБ в массовом порядке начинает вербовку агентов из числа обычных мирных жителей и пособников ОУН-УПА.
Цель была такая - превратить каждую хату, куда бандеровцы еще недавно смело заглядывали на постой, в западню. Но как хозяева дома, а в послевоенное время это были обычно пожилые люди или одинокие женщины, могли справиться с группой матерых боевиков? Во-первых, в их домах устанавливали портативный аппарат "Тревога", работающий от аккумуляторных батарей. Как только на пороге появлялись "гости" из леса, хозяин незаметно нажимал кнопку и посылал радиосигнал в райотдел МВД. А затем наступал черед химического препарата "Нептун-47", созданного в спецлабораториях КГБ. Это психотропное вещество можно было добавлять в разные виды жидкости: водку, воду, молоко, борщ. Кстати, у агентов имелись "хитрые" фляги немецкого образца, изготовленные в оперативно-техническом отделе МВД Украины. В них были встроены две кнопки. Одна действовала как предохранитель от ввода в содержимое фляги "Непутна-47". То есть, он мог за компанию с "хлопцами" хлебнуть горилки из одной емкости без вреда для себя. Люди, которые приняли это "зелье", через 7-8 минут начинали "плыть": рассудок туманился, движения становились медленными, они даже не могли передернуть затвор или нажать на спусковой крючок. А спустя еще пять минут крепко засыпали. Тяжелый, изнурительный сон с галлюцинациями длился 1,5-3 часа.
После того как бандеровцы засыпали, в хату входили сотрудники милиции и спецслужб. Имелся у "Нептуна-47" еще один неприятный для "оуновцев" побочный эффект. После пробуждения некоторое время человек не способен контролировать свои поступки и охотно отвечает на любые вопросы.
Как с иронией замечает автор книги "Большая охота. Разгром УПА" Георгий Санников: "Применение этого препарата было строжайшим секретом госбезопасности. Однако все население Западной Украины, включая детей, знало о нем". В народе его называли "отрута" - в переводе с украинского языка "отрава".
Имелся на вооружении у завербованных агентов еще один препарат - "Нептун-80". Им смачивали коврик на пороге дома. Если боевик, побывавший в хате, вытрет об него ноги, то собаки в течение нескольких дней легко найдут его по следу в лесу, а значат и обнаружат схрон со всей бандой.
Загнанные звери
Важную роль в выявлении бандеровцев играли легендированные бандформирования. Это группы наиболее опытных сотрудников МГБ, хорошо владевшие галицким наречием украинского языка, которые имитировали отряды ОУН-УПА. Часто в них входили и бывшие боевики, перешедшие на сторону советской власти. Они отправлялись в лес, жили в таких же подземных бункерах и пытались вступить в контакт с настоящими подпольщиками.
Использовались для этого и искусно "переписанные" умельцами МГБ "грипсы". Копировался почерк автора, сохранялась суть письма, но меняли время и место встречи. А бывали случаи, когда "грипсы" начиняли взрывчаткой - такие послания назвали "сюрпризами". Понятно, что адресат, вскрывший пакет, погибал.
По мере того как росла агентурная сеть, спецслужбы стали все ближе подбираться к руководству подполья. Ведь только обезглавив ОУН-УПА, можно было окончательно покончить с бандеровщиной. В 1950 году на своей конспиративной квартире был уничтожен неуловимый Роман Шухевич, он же "Тарас Чупринка", генерал-хорунжий, командующий УПА. Гибель ближайшего сподвижника Степана Бандеры нанесла серьезный удар по Организации украинских националистов. Далее началась медленная агония повстанческой армии. После смерти Шухевича руководство УПА взял на себя Василий Кук - псевдоним Лемеш. Тоже очень опытный, опасный и осторожный враг. Он обладал поистине звериным чутьем на опасность, практически не покидал бункеров, где серьезно подорвал свое здоровье. Условия проживания там были более чем суровые. Чтобы поймать его, МГБ потребовалось четыре года. По иронии судьбы, последним подземным убежиещем Василия Кука стал схрон, созданный специально для него сотрудниками госбезопасности. Заманил генерала-хорунжего в ловушку вместе с женой перевербованный "оуновец" Мыкола по кличке Чумак, которому он всецело доверял. Склонили матерого бандеровца к сотрудничеству довольно оригинально. Ему, десятилетие не вылезавшему из лесов, устроили что-то вроде экскурсии по всей Украине. Мыкола побывал в Киеве, Харькове, Одессе и был поражен цветущей, а отнюдь не угнетенной советской властью, родиной.
В отличие от Чумака, завербовать фанатично преданного идее украинского национализма Василия Кука не удалось. Тем не менее, он согласился призвать бойцов УПА сложить оружие, поскольку понимал, что их дело обречено. Последний руководитель подполья был на волоске от расстрела, но все же власти сохранили ему жизнь и освободили после шестилетнего заключения. Во-первых, они не хотели делать из него очередного мученика для националистов, во-вторых, подчеркнули тем самым силу и великодушие советского государства, которое может себе позволить оставит в живых серьезного врага. Василий Кук прожил в Киеве до глубокой старости и скончался в 2007 году.
За 10 лет борьбы с оуновским подпольем с 1945 по 1955 годы погибли 25 тысяч военнослужащих, сотрудников органов госбезопасности, милиции и пограничников, 32 тысячи человек из числа советского партактива.
Идея создания данного сборника воспоминаний появилась в сентябре 2013-го. Тогда во Львове собрался небольшой коллектив авторов ресурса «Я помню». Мы хотели записать воспоминания ветеранов войны, проживающих в западных областях Украины, а наши киевские коллеги намеревались опросить бывших боевиков УПА. К нашему удивлению, таковых там нашлось изрядное количество. Еще более удивительным оказалось то, что среди опрошенных оказались довольно интересные, с исторической точки зрения, персоналии: личная связная Шухевича, люди из его ближайшего окружения, руководитель отдела оуновской СБ (службы безопасности), эсэсовцы из дивизии «Галичина»…
Под впечатлением от результатов работы коллег у меня возникла мысль найти тех, кто занимался ликвидацией бандеровщины. Конечно, я предполагал, что дело нам предстоит весьма непростое, но даже не представлял насколько…
Ранее в воспоминаниях советских ветеранов изредка встречались короткие рассказы о столкновениях с бандеровцами. Но на фоне основного воспоминания – войны – для большинства из них это осталось лишь кратким эпизодом в насыщенной событиями военной биографии и не стало «делом всей жизни», как у оппонентов. Просматривая предлагаемые львовскими Советами ветеранов списки, я стал уделять больше внимания фамилиям, возле которых стояли пометки НКВД, МВД или же названия партизанских отрядов и соединений (очень много партизан было направлено на борьбу с бандитизмом и националистами).
Но недаром говорится: «Ищущий да обрящет». Первый интересный собеседник по интересующей теме попался мне в одном из районов Львова на праздновании Дня партизанской славы. Вначале, правда, ветеран был весьма сдержан, но постепенно раскрылся и дал исчерпывающее интервью, положившее начало циклу. Но и он в завершение беседы попросил убрать из интервью определенные моменты и фамилии. Да и по некоторым его оговоркам и паузам стало понятно, что многие яркие эпизоды боевой юности рассказчика навсегда растворятся в сумраке минувшего…
Львовские ветераны радушно принимали гостя с Большой земли и охотно делились своими воспоминаниями о военном периоде их жизни, но как только нить повествования приближалась к 44-му году, начинали осторожничать или вообще уходили от темы. На прямые вопросы отвечали осторожно и односложно, отговариваясь стандартным «ты напишешь, а нам еще тут жить с ними».
С подобными вещами мне еще не раз пришлось столкнуться в дальнейшем. К примеру, из нескольких киевских ветеранов госбезопасности лишь один дал интервью, да и то весьма пространное. Позднее нам стала понятна причина подобной сдержанности респондентов. Один из крымских ветеранов рассказал о некоей бумаге, которую в период правления Ющенко вынудили подписать всех, кто в прошлом имел отношение к ликвидации бандеровщины. В ней якобы от имени тогдашнего президента Украины ветеранов просили об ОУН-УПА не говорить ни хорошего, ни плохого…
Не способствовала откровениям и напряженная обстановка на Украине.
Вполне возможно, именно поэтому с нами отказался разговаривать бывший следователь МГБ из Полтавы, работавший на Волыни в конце 40-х. Совершенно случайно попавшие мне в руки фотографии молодого оперативника с ППС на плече, снятые на местах преступлений, совершенных националистами, будоражили воображение и обещали фактурный материал. Какую радость открытия принес этот случайно обнаруженный конец новой нити из клубка, эта спокойная фраза собеседника о том, что его боевой друг жив и в твердой памяти. И какое разочарование – отказ от интервью. Нам тогда не помогли ни уговоры, ни рекомендации.
Категорически отказался от встречи и ветеран госбезопасности из Сарн, легендарная личность, чьей фамилией, по рассказам бывших боевиков, на западе Украины пугали детей… Мы даже не могли представить, что «гроза» волынских бандеровцев еще жив! И как тяжело было примириться с невозможностью хоть на немного приоткрыть занавес тайны, скрывающий от нас былые деяния этих суровых и серьезных людей.
Да что говорить, не особенно горели желанием вспоминать то жестокое время и ветераны, проживающие на территории России. Мы получили несколько решительных отказов в Москве. Буквально в последний момент отказался от интервью ветеран внутренних войск, проживающий в моем родном городе и буквально на соседней улице!
Но тема увлекла своей остротой. Все более и более погружаясь в нее, я всевозможными способами пытался нащупать ниточки контактов. Искать приходилось в основном методом сарафанного радио – «кто-то где-то слышал, как чей-то дед рассказывал о бандеровцах…»
Лишь благодаря авторитету и связям Артема Драбкина мне довелось познакомиться с интереснейшим человеком, ветераном внешней разведки Георгием Захаровичем Санниковым. Он выделил для встречи всего полчаса, но каких! Мне удалось записать короткое, но весьма емкое и эмоционально насыщенное интервью. А самое главное, через него мы получили выход на киевских ветеранов госбезопасности, в том числе на легендарного полковника Бондаря – самого Бориса Ефимовича Стекляра.
Серьезнейший вклад в работу внес мой соавтор по сборнику Юрий Трифонов. Благодаря его настойчивости мы получили ряд прекрасных интервью от крымских ветеранов, а также нащупали цепочку контактов в Луцке, куда мы успели съездить буквально за неделю до переворота в Киеве.
Время было тревожное – в Киеве уже вовсю шли беспорядки. Председатель городского Совета ветеранов встретил нас весьма настороженно. Его больше интересовала материальная сторона дела и наше отношение к стрельбе на Майдане, нежели то, зачем мы приехали. Словно предчувствуя грядущие события, он бормотал: «Вот же спелись, Крым с Москвою…»
Сердечно благодарю за максимальное содействие и гостеприимство волынян, жителей Луцка: уважаемого полковника N, попечителя Музея МВД, братьев Кононенко из луцкого горкома КПУ, а также жителей Колкинского района. К сожалению, из Луцка потом пришли дурные вести: Музей МВД был сожжен, серьезно пострадал горком КПУ и сами братья Кононенко…
Хочется высказать слова благодарности и львовскому отделению КПУ, которое, помогая нам, приложило максимум усилий. Хотя львовским коммунистам хватало и своих проблем: регулярные нападения и поджоги на их штаб-квартиру были обыденным явлением еще в относительно спокойном 2013-м… С особой теплотой вспоминаю и нашего добровольного помощника Кузьмича из города Дрогобыч, который он сам называл не иначе как «Бандерштадт». Без всех этих добрых и честных людей книга бы не состоялась.
Несмотря на многочисленные трудности, нам в принципе удалось получить некий срез среди опрошенных ветеранов. В сборнике представлены воспоминания бывших партизан, служащего СМЕРШа, следователей и оперативников НКВД-МГБ-КГБ, «истребка» – бойца истребительного отряда, а также участников специальных войсковых групп и даже одного пограничника.
Не могу не поблагодарить и моего киевского коллегу Алексея Ивашина, чьи консультации и помощь в работе над сборником трудно переоценить. Первоначально мы хотели сформировать книгу из мемуаров и боевиков УПА и тех, кто занимался их ликвидацией. Однако пока сборник готовился, в Киеве произошла смена власти, а за этим последовал ряд известных всем событий. Обстановка в обществе и у нас, и на Украине накалилась до предела. Комментарии на сайте «Я помню» показывали неоднозначное отношение его посетителей к воспоминаниям бывших боевиков. Что греха таить, даже у подготовленного читателя некоторые откровения националистов могут вызвать оторопь. Поэтому по обоюдному согласию мы решили публиковаться отдельно. К сожалению, история совершила очередной виток: мы снова по разные стороны баррикад…
Интервью и литобработка: Юрий Трифонов
Я родился в 1927 году в селе Червоное Андрушевского района Киевской области. Мой отец, Павел Михайлович, грамотный по тем временам мужик, трудился агрономом в совхозе, а мама, Ксения Никифоровна, работала секретарем сельского совета. Родители были убежденными большевиками. Папа еще по молодости во время Гражданской войны служил в Красной Армии, затем прошел Советско-финскую и Великую Отечественную войны. На последней получил тяжелое ранение и умер в 1964 году. Сам понимаешь, убеждения родителей во многом определили мою собственную судьбу: в жизни нами руководила партия. В неполные восемнадцать лет я стал членом ВКП(б).
Мое родное село было очень большим, в нем насчитывалось два совхоза, один колхоз, а также спиртовой и сахарный заводы. В центре села располагался большой базар. Отец тогда пропадал в постоянных разъездах по партийной линии. Хатка у нас была справная, рядом рос хороший садик. Там стоял каштан, по которому я любил лазать.
Деловод-машинист Колковского райвоенкомата Рогак Алексей Павлович, 1946 год
Голод 1932–33 годов на всю жизнь врезался в мою память. Мне тогда шел седьмой год. В то время все зерно у крестьян забирали до последней крупинки. Мама как секретарь сельсовета получала немного хлебушка. Было и молоко от коровы, поэтому нас из-за относительной упитанности – меня и сестренку Любу 1924 года рождения – не выпускали на улицу.
Рядом с нами, через дорогу, жила моя одногодка Оля Грищук. Она бегала к нам, и мы ее подкармливали, как могли. Но как-то вдруг она исчезла на три дня. Мама сказала мне: «Леня (меня тогда так все называли), сбегай и узнай, в чем же дело, почему Оля не приходит?» Перешел я через дорогу, зашел в хату, только переступил через порог из кухни в комнату, вижу такую картину: стоит кровать, на которой лежат мертвая Оля и ее живая мама, и обезумевшая от голода женщина грызет нос и уши своей дочери… Увидев меня, она что-то закричала. Я страшно испугался и рванул через порог домой. Мама позвонила в район. Приехала милиция в сопровождении каких-то мужчин.
Олина мама умерла через три дня. Куда-то пропал муж-Грищук, не знаю. Рядом с нами умирал старичок дядька Денис и вся семья Михальских. Люди страдали от недоедания, умирали под заборами, падая от бессилия прямо на ходу. Через дорогу от нас жила семья, в которой девочка умерла в муках от голода. Спасались тем, что собирали по огородам гнилую картошку. Ели вареную лебеду и крапиву.
Вскоре приехал отец, в то время работавший в районном политотделе, и привез к нам на прокорм двух пацанов восемнадцати или девятнадцати лет от роду: Ивана Березняка и Сашу Огородника. Они от голода уже ходить не могли, папа их подобрал под забором. Мама недели две поила их молоком, чтобы восстановить силы. Потом они постепенно пришли в себя. Сашка, помню, пошел работать на пекарню, чтобы быть возле хлеба. Ваня тоже где-то трудился…
Интересуешься, отчего произошел голод? Отвечу откровенно. Перед голодом зерна хватало, но на местах начали происходить ужасные вещи. Мама приходила домой с работы из сельсовета и горько плакала. Специальные комиссии ходили по домам и, если замечали кусок хлеба или лишнее зерно, тут же забирали и куда-то увозили. Когда же осенью 1933-го этот произвол прекратился и зерно стали возвращать, люди сразу же ожили.
Но сложности с питанием все еще оставались. Мы как-то после приезда отца зарезали бычка… На ночь окна обычно закрывали деревянными ставнями, а двери – металлическими штангами. Вдруг в сумерках кто-то стучит в окно. Отец выхватил «наган» и говорит: «А ну-ка, все на печку лезьте!» Что-то стукнуло в ставню, посыпались осколки стекла. Тогда папа пару раз выстрелил в окно для того, чтобы напугать неизвестных. Когда же он вышел во двор, то встретил прибежавшего на шум соседа Костю. Больше там никого не было, но в кустах они нашли фуражку другого соседа, жившего неподалеку. Получалось, что если бы отца не было, то у нас бы все мясо забрали. Еще страшнее приходилось тем, у кого имелась корова. Приходилось приковывать ее за ноги к стенкам сарая и надевать железный ошейник за шею. И все равно не помогало: у моей тети какие-то воры отрезали корове голову и ноги, а тушу забрали. Таков был страшный 1933 год…
В 1934-м я пошел в школу, месяц проучился в первом классе, после чего учителя перевели меня во второй. Букварь я уже знал наизусть, потому что когда сестренка Люба ходила в школу, то я вместе с ней занимался. Неплохо рисовал. Учились мы на украинском языке, русский преподавали несколько раз в неделю.
Жизнь в предвоенные годы стала несколько лучше. Тракторов тогда еще не было, пахали на лошадях и волах. Автомобили тоже встречались редко, хотя помню, что отца из политотдела на выходные домой привозили на легковой машине. Но все равно: заработал магазин, пошли хорошие урожаи. Появилась в свободной продаже огромная буханка белого хлеба, которую называли «бонда». Кроме того, в магазине свободно продавались мясо, соль, спички и сахар. Жизнь налаживалась.
Рогак Павел Михайлович отец Алексея Павловича, 1941 год
В 1941-м, перед самым началом войны я окончил 7-й класс. В мае того года отца направили на работу в бывшую чешскую колонию Подзамче Волынской области. В Подзамче насчитывалось около сотни домов. Колонистов вывезли куда-то в Чехословакию, а на их место стали приезжать украинцы. Создали совхоз, отца назначили его председателем. Мы жили на квартире, нам уже готовили дом, но тут началась Великая Отечественная война. Хорошо помню 22 июня.
Рядом со мной жила девочка-соседка Валя. Поутру она предложила мне пойти в книжный магазин, чтобы заранее купить учебники для 8-го класса. Пошли с ней в магазин. Не доходя до моста через речку Стырь, видим, что около стропил лежит убитый майор с двумя прямоугольниками на петлицах. Несмотря на жару, погибший был одет в шинель. В небе летал немецкий самолет и куда-то стрелял. Мы кинулись тикать назад. Прибежали домой, рассказали обо всем родителям. Отец решил отправить нас обратно в Киевскую область. Но только мы выехали за Луцк, как нашу грузовую машину завернули какие-то военные. Пришлось вернуться и поехать в райцентр Колки.
Отец ушел в армию. Мама пошла дояркой на ферму. Детей в семье насчитывалось четверо: я, старшая сестра Люба, брат Коля и сестричка Таня. Жили мы в сарае над речкой.
В июле 1941 года в Колки без боя заехали немцы на бронемашинах, мотоциклах и велосипедах. Наш дядя Федор был секретарем Колкинского райкома комсомола, поэтому он сразу начал скрываться. Полицаи сразу стали его гонять как коммуниста. В полицаи в основном пошла молодежь. Дядя Федор в числе многих других вскоре ушел в лес, где создал партизанский отряд «За Родину!». Я стал его связным. В колкинской школе работала учительницей Ульяна, отчество ее позабыл. Она передавала мне данные на бумажке для партизан. Избежать обысков мне помогало то, что я неплохо знал немецкий язык. Наши соседи Махальские были урожденными «фольксдойч», и их дети говорили дома только по-немецки. А возле соседей и я сам научился. Свободно проходил через патрули, легко разговаривал с немцами, подробно отвечал на их вопросы. Так что они меня считали за своего. Секретную бумажку я относил в лес Черные Лозы, который тянулся вплоть до Бердичева. Заходил туда метров на тридцать, искал место, где стояло гнилое дерево, наклоненное к земле, в дупле которого я оставлял бумажку. Что характерно, за все время я так ни разу и не увидел партизан.
Мама во время оккупации перестала ходить на работу и занималась дома по хозяйству. В 1942 году немцы начали угонять молодежь в Германию. Меня по молодости лет не брали, а вот старших гребли за милую душу. Начались облавы. По ночам выходить на улицу запрещалось. Полицаи вели себя по-разному… Как-то один из них пришел и предупредил, чтобы мы уходили из дому, иначе нас немцы могут забрать из-за дяди-партизана. В результате в 1942 году мы вынуждены были уехать из села и спрятаться в Сытнице. Все знали, что в окрестностях района сидят бандеровцы. Но тогда они еще вели себя спокойно, ничего плохого местному населению не делали. Я же в то время пас стадо телят в 50 голов. Моим напарником был старичок-поляк.
В 1943 году мы услышали о Сидоре Ковпаке и о его боях с немцами. Говорили о нем совсем мало, ведь его отряды воевали вдали от нас. Новостей с фронта также никто не получал. В тот год случилась резня поляков, так называемая Волынская резня. Они, конечно, тоже хороши – нападали на местное население. К примеру, вырезали украинцев в селе Прибрежное. Ну и бандеровцы не остались в долгу. Поляки быстренько убрались из села, а вскоре их выселили в Польшу.
Освободили нас советские войска в начале 1944 года. И так получилось, что меня отправили в спецшколу войск МГБ, которая располагалась под Киевом в Пуще-Водице. Взяли меня туда по направлению сельского совета, хотя я по возрасту не подходил. Но за знание немецкого языка и за помощь партизанам приняли. До сентября занимался. В первую очередь нас учили ориентироваться на местности. Назначали кого-нибудь старшим в группе из четырех человек. После приказывали выйти на какое-то определенное место. Надо было идти через лес километра за три, и требовалось прийти к назначенному времени. Давали компас на группу. Каждый получал автомат с боезапасом, вещмешок, кусок хлеба, карту в руки. Часы выдавали только старшему группы. В первый раз я просчитался и куда нужно не пришел. Затем выходы стали совершать только в темное время суток – нас поднимали в два-три часа ночи. Днем же начали учить стрелять: сначала из «мелкашки», потом выдали по карабину, а под конец мы неплохо освоили ППШ, ППД и ППС. С последним я ходил в Колках на боевые задания. Очень удобный автомат, легкий, с откидным прикладом.
После выпуска в октябре 1944 года меня зачислили в состав истребительной группы войск МГБ СССР при Колковском райвоенкомате. В группу входило 18 человек. Среди них несколько крепких ребят, выпускников нашей спецшколы, специально присланных из Запорожья. Кроме того, группу усилили опытными бойцами. Это были бывшие партизаны Колковского района: Иван Федорович Шакур, Владимир Степанович Медлярский. Подключились и местные молодые хлопцы: Алексей Николаевич Мордык, Алексей Степанович Янчик, Николай Олефирчук, Григорий Заяц, Рейкин, Иван Андрущенко. Командовал нами лейтенант Иванов. Задачи ставил военный комиссар Николай Николаевич Торбеев, к сожалению, человек мягкий и слабохарактерный. На вооружении мы имели автоматы ППШ и ППС, два или три пулемета Дегтярева. Лично у меня, кроме автомата, всегда имелись две гранаты и пистолет ТТ. Моим напарником был пулеметчик Кузьма Кириллович Загоровец, который во время оккупации активно партизанил в Колковском районе.
Вообще же население поселка крепко поддерживало советскую власть. В местных «истребках» числилось 32 молодых бойца, в том числе 23 хлопца из села Колки. Остальные были из сел Староселье, Копылье и Розничи. Заместителем по воспитательной работе у нас был член бюро райкома комсомола Ульян Романович Лаврентьев, бывший партизан и мой хороший друг.
Стояли мы прямо в райцентре Колки, после оккупации в нем оставалось больше сотни неповрежденных хат. Несли караульную службу в райвоенкомате. Но в первую очередь поддерживали местные власти и вели работу по привлечению призывников к службе в Красной Армии. У нас в районе в 1944–45 годах существовало двоевластие: днем коммунисты, а ночами – бандеровцы. Вообще, название «бандеровцы» было не в ходу, мы их именовали попросту бандитами и фашистко-власовскими агентами. В основном с нами воевали группы по 20–30 человек. На Колки нападать они не рисковали, потому что здесь стоял гарнизон войск МГБ численностью в 200 штыков.
Мой первый бой с бандитами произошел в поселке Островы, если не ошибаюсь. По линии МГБ агенты из числа местных жителей сообщили, что там засела небольшая группа бандеровцев. Мы окружили село. Потом наша группа на лошадях ворвалась прямо в центр поселка. Началась пальба. Я тут же соскочил с седла, упал на землю и начал отстреливаться. Хаос, повсюду стрельба! Я давал очередь за очередью… Кто его знает, может, кого-то и пристрелил. Вражескую группу ликвидировали полностью. Мне запомнились два крепких рослых бандита.
Потом довелось столкнуться с врагом в Рудниках. Только я подошел к какой-то хате, навстречу выперлась бабка с пустым ведром. Увидев меня, бросила ведро, понаделала крику. Бандиты сразу же из окон открыли по нам сильный огонь из автоматов. Меня пулей легко зацепило по лбу. Повалился на спину, перевернулся, начал отстреливаться… В общем, кое-как спасся. Бандиты же ушли…
Рогак Алексей Павлович, 1944 год
В Куликовичах, когда шли по балке на окраине села под лесом, напоролись на засаду. Но выскочили из нее удачно, хотя никого и не убили, потому что бандиты быстро отошли. Потерь ни у нас, ни у них не было.
В Малой Оснице мы переходили через речку, когда по нам начали стрелять. И снова все прошло удачно, потерь с нашей стороны не было. Вообще, как таковых боев с бандеровцами не получалось: мы нарывались на засады или же участвовали в окружении обнаруженных бандитов. Происходили короткие стычки: враги давали несколько очередей, бросали пару гранат и сразу же отступали. О потерях бандеровцев судить трудно, потому что тела убитых и тем более раненых они всегда старались забирать с собой.
Самый тяжелый бой у нас произошел в селе Новоселки поздней осенью 1944 года. Вечером мы приехали туда на машине, взятой на МТС, и на своей тачанке со станковым пулеметом. Расположились над речкой в одном из домов. Перед рассветом нас окружила банда, начался бой. Мы отчаянно отстреливались в ответ. В этот раз без потерь не обошлось. Бандиты убили старшего лейтенанта Титова и двух жителей поселка Колки: Дьячинского и ездового тачанки Наглюка. Была сожжена машина МТС. Лейтенант погиб по своей вине: услышав стрельбу, он в панике выскочил из хаты и ринулся от нашей группы к мосту, чтобы скрыться. Там его бандиты и стрельнули. Тело нашли в 300 метрах от хаты. Кое-кого подстрелили и мы, в этом нам здорово помог пулемет. Но опять же, противник забрал тела и отошел.
Кем же на самом деле были боевики Украинской Повстанческой Армии - борцами за свободу и независимость или пособниками гитлеровцев, бандитами и убийцами? Отряды УПА являлись вооруженными формированиями Организации украинских националистов (ОУН). Разделять эти две организации нельзя. Идеологи ОУН руководили УПА, определяли ей цели и ставили задачи. Поэтому не случайно в научных исследованиях применяется аббревиатура ОУН-УПА.
Оуновцы активно сотрудничали со спецслужбами нацистской Германии при подготовке нападений на Польшу и СССР. Из членов ОУН были сформированы два батальона особого назначения. Один из них – «Нахтигаль» - «прославился» массовыми расстрелами поляков и евреев во Львове после захвата города немцами в конце июня 1941 г. Затем нахтигалевцы использовались в качестве зондеркоманд на Украине и в Белоруссии. Войсковые подразделения ОУН ликвидировали после того, как Степан Бандера попытался играть самостоятельную роль.
Немцы тогда быстро поставили националистов на место. Формирования оуновцев были преобразованы в полицейские батальоны, предназначавшиеся для выполнения охранных функций и участия в карательных операциях против партизан.
Под контролем гестапо
С началом планомерного ограбления гитлеровцами Украины, массовой отправкой молодежи на принудительные работы в Германию в народе резко возросло возмущение оккупационной политикой. Только одним приказом генерал-губернатора дискрита "Галиция" от 24 августа 1942 г. в рейх были вывезены 140 000 девушек, юношей, молодых женщин и мужчин. Всего же за годы оккупации из Западной Украины в Германию угнали 402 777 человек (в целом с Украины - 2 244 000). Перед немцами возникла реальная угроза, что население, способное носить оружие, уйдет в леса, где к тому времени уже действовало немало советских партизанских отрядов. Чтобы не допустить этого, а также не отвлекать свои части с фронта оккупанты решили вновь разыграть карту «самостийности».
Из сторонников Бандеры, более послушных и покладистых, гестапо создало полностью подконтрольный ему новый «подпольный» провод ОУН во главе с Романом Шухевичем, который являлся помощником командира батальона «Нахтигаль», затем 201-го полицейского батальона. О том, с кем оуновцы собирались бороться, убедительно говорит воззвание провода от 30 июня 1942 г.: «...Мы не ведем сегодня народ на баррикады, не идем в физический бой с новыми хозяевами Украины за завоевание территории. Нашим первым врагом является все-таки Москва».
В 1943 г. отряды УПА начали официально именоваться «Украинской повстанческой армией». Первоначально ее командующим был Дмитрий Клячкивский, а после его ликвидации в феврале 1945 г. - Роман Шухевич (псевдонимы Роман Лозовский, Тарас Чупринка). На первых порах УПА пополнялась за счет добровольцев из числа идейных националистов, полицаев, дезертиров из Красной Армии.
Немало было в УПА и людей, пострадавших от сталинских репрессий. Однако вскоре руководство оуновцев убедилось, что желающих бороться с оружием в руках за создание «самостийной державы» не так уж и много. Комплектование начали проводить силой, о чем свидетельствуют показания бывших «воинов» УПА.
Федор Купчишин, житель с. Городец Владимирского района Ровенской области: «...Насильно мобилизован в августе 1943 г. вместе с другими 30 односельчанами и назначен в 3-ю сотню батальона имени Коновальца. Добровольцев всего лишь 30 процентов, остальные насильно мобилизованы... Все находящиеся в отряде не имеют права называть друг друга по имени и фамилии, а только по присвоенной кличке». Василий Носик: «...Насильно уведен бандеровцами в сентябре 1943 года. Работал врачом группы УПА «Восток». 50 процентов личного состава мобилизованы насильно, а некоторые уведены ночью под силой оружия. Воевать против Красной Армии не хотят, но боятся, что их строго накажут или расстреляют. Националисты широко пропагандируют, что всех захваченных бандеровцев Красная Армия расстреливает...» Часто в оуновские банды шли из-за того, что боялись расправы с родственниками.
Например, жители села Белашув Здолбуновского района Ровенской области братья Леонид и Александр Охримчук оказались в УПА «ввиду того, что бандиты предупредили их: если они не вступят в банду, их мать будет повешена». Жестким наказаниям подвергались и дезертиры из УПА. Тот, кто совершал побег дважды, - уничтожался.
В целях экономии патронов казнь совершалась с помощью удавки. Политреферент по кличке Архип после инспекции бандформирований в Тернопольской и Станиславской областях писал: «Если разобраться в обстоятельствах, при которых попали наши стрельцы в ряды УПА, мы вынуждены сказать, что лишь незначительная часть пошла идейно, а остальные пошли по приказу». По мере увеличения численности армии провод ОУН уже был не в состоянии контролировать все мелкие отряды.
Некоторые из них под командованием далеких от политических амбиций руководителей оуновского движения, семьи или родственники которых, как правило, пострадали от гитлеровцев, по своей инициативе нападали на заготовителей продуктов для частей вермахта, стремились отбить у немцев оружие и боеприпасы. Отдельные отряды вели бои с оккупантами, чтобы воспрепятствовать угону молодежи в Германию. Но в директиве оуновской службы безопасности от 27 октября 1943 г. недвусмысленно указывалось: «Особое внимание необходимо обратить на самовольные выступления членов ОУН против немцев, применяя репрессивные методы, вплоть до расстрела».
Геноцид поляков
Помимо борьбы с советскими партизанами банды УПА «очищали» западные области Украины от поляков. Оуновцы хотели таким образом не только отомстить «нации угнетателей». Ведь боевиков УПА надо было кормить и одевать. Брать все необходимое у украинских крестьян означало вступить в конфронтацию со «своими».
Немецкие склады надежно охранялись. Следовательно, оставался один путь - в польские села. Боевики расстреливали, вешали, сажали на колы, жгли живьем, рубили на куски топорами, топили в прорубях, забивали колодцы трупами уничтоженных ими людей. Сотни сел и хуторов превратили они в сплошные кладбища. Подсчитано, что украинские националисты уничтожили почти 40 тыс. поляков. Настоящий геноцид подтверждают и многочисленные показания взятых в плен частями Красной Армии бандеровцев. Васюк (кличка Голуб): «...В июне 1943 г. вместе с отрядом совершал налеты на польские села. Грабили и убивали польское население.
В ноябре 1943 г. отряд совершил нападение на села Старики, Вязовку, Угла. Все жители были убиты. Имущество, скот, хлеб взяты. Хаты и трупы убитых сожжены. Всего отрядом в этих селах убито 1500 поляков всех возрастов». Пашковский: «...С отрядом в 200 чел. в октябре 1943 г. в одном из сел зарезали и задушили 10 человек польских партизанских семей, в их числе были женщины, дети, старики. При истреблении подвергали пыткам: резали ножами, а потом душили веревкой при помощи деревянной палки...» Бандиты вели тщательное документирование этнических чисток.
Об этом наглядно свидетельствует запись одного из оуновских протоколов о проведенной акции: «...Ночью 4 апреля 1944 г. боевка численностью свыше 50 чел. осуществила ликвидацию польского села Зады. Акция началась с окружения села. Основная группа боевиков во главе с комендантом ворвалась в центр села. В одном доме забаррикадировалось около 25 молодых людей. На наши требования двери не открыли. Даем серию выстрелов и поджигаем дом. В доме послышались выкрики: бери топор, бери вилы, бери лопату.
Они начали выскакивать из горящего дома - мы их расстреливали... Сожжены все польские хозяйства, школа. Убито 30 мужчин и 5 женщин. Неизвестное число людей сгорели в огне...»
Удары в спину РККА
После освобождения западных областей Украины Красной Армией отряды УПА развернули активную диверсионно-террористическую деятельность в ее тылу. Согласно резолюции 3-го съезда бандеровского течения ОУН перед формированиями УПА были поставлены задачи: совершать нападения на штабы и подразделения РККА, внутренних и пограничных войск НКВД; истреблять командный состав, сотрудников органов НКВД и НКГБ, партийно-советский актив; уничтожать транспорт, имущество, средства производства; готовиться к скоординированному удару в спину советским частям.
Служба безопасности «изымала и нейтрализовывала» из организаций 2людей большевистского воспитания». Нередко это делалось коварными методами. Бывших единомышленников преднамеренно подставляли под удары советских войсковых подразделений, объявляли «агентами НКВД», а потом убивали, а некоторых травили и доводили до самоубийства.
Подготавливались законспирированные укрытия, создавались крупные запасы продовольствия, оружия, боеприпасов, медикаментов. Боевики УПА обложили население постоянным продналогом. Кроме того, конфисковывали имущество казненных ими крестьян. Часть продуктов и одежды продавали на рынках с целью покупки на вырученные деньги необходимых предметов тылового и материально-технического обеспечения для отрядов УПА. Только в январе 1944 г. органы военной контрразведки 1-го Украинского фронта обнаружили 31 продсклад, изъяв 250 тонн муки, круп, колбас, сала, а также три склада с разнообразным оружием, включая минометы.
А вот что говорится в архивных документах (все происходило в Львовской области):
«В ночь на 3 января 1945 г. в с. Добростаны Яновского района бандеровцы ограбили две семьи - увели свиней, коров и т.д.;
12 марта 1945 г. в с. Корчин Радеховского района бандиты забрали у населения свиней 5 голов, овец - 20, коров - 2, птицы - 50 голов».
Для того чтобы восстановить местное население против Красной Армии, боевики УПА прибегали к различным провокациям. Нередко они под видом военнослужащих РККА, внутренних войск или пограничников нападали на мирных жителей, издевались над ними, подвергая мучениям. Так, в начале апреля 1944 г. в село Пукляки Тернопольской области ворвалась группа бандеровцев, переодетых в красноармейскую форму. По наводке агентуры службы безопасности они убили на глазах у многих селян двух местных жителей Екима Петриченко и Степана Паначука.
Вся вина этих крестьян состояла в том, что они высказывались за прекращение братоубийственной войны между самими украинцами. Самостоятельно и совместно с разведывательно-диверсионными группами абвера, оуновцы осуществляли сбор развединформации, совершали диверсии на коммуникациях, уничтожали народнохозяйственные объекты, запасы зерна, отравляли продукты питания и воду. Бывший полковник абвера Зигфрид Мюллер показал на допросах, что в октябре 1944 г. в отделе 1-Ц генштаба германской армии перед командировкой в абверкоманду-202, дислоцировавшуюся в Кракове, он получил подробную информацию о проходящих переговорах абвера с украинскими националистами.
В частности, с южным штабом УПА о совместных действиях против Красной Армии. Командование УПА дало принципиальное согласие, выдвинув при этом ряд условий: германские власти должны освободить Степана Бандеру и всех находящихся в немецких концлагерях украинских националистов; Германия гарантирует создание «самостийного украинского государства»; немецкая армия обеспечивает отряды УПА обмундированием, вооружением, средствами связи, медикаментами и деньгами; германские разведорганы должны создать диверсионные школы и вести обучение выделенных ОУН лиц радиосвязи и военной подготовке; диверсионные группы ОУН будут подчиняться абверкоманде-202 в оперативном отношении, а в остальном подчиняются и остаются в ведении штаба УПА.
Абвер принял условия УПА и выдвинул по указанию германского командования следующие требования: южный штаб УПА представляет в распоряжение абверкоманды-202 необходимое количество диверсантов; право комплектования диверсионных групп из этих лиц абверкоманда-202 оставляет за собой, она же определяет место и объекты для диверсий; штаб УПА представляет абверкоманде-202 все имеющиеся у него сведения о Красной Армии, а также информацию об общей деятельности ОУН в тылу советских войск, на участке южной группы войск немецкой армии, то есть на участке от Варшавы до румынской границы.
Последний пункт подтверждается приказом, захваченным 9 марта 1944 г. бойцами 866-го сп 287-й сд 1-го Украинского фронта. В этом документе, в частности, говорилось следующее:
«...Начатые в районе Дережно переговоры с руководителями национальной Украинской повстанческой армии были успешно проведены также в районе Верба. Достигнута договоренность. Немецкие части не подвергаются нападению со стороны УПА. УПА засылает лазутчиков, преимущественно девушек, в занятые противником районы и сообщает результаты развед. отделу... Пленные Красной Армии, а также советские партизаны препровождаются в развед(ывательные) отдел(ы) для допроса...
Бренер, генерал-майор и бригаденфюрер СС»
Связь между абверкомандой-202 и штабом УПА поддерживали полковник Мюллер и Иван Гриньох, бывший капеллан батальона "Нахтигаль". Последний активно содействовал немцам в вербовке, обучении и комплектовании диверсионных групп из украинских националистов и переброске их в тыл Красной Армии.
Бей своих...
Один из руководителей ОУН Реванюк писал в 1961 г. о директивах командования УПА после освобождения Украины: «Мы должны добиться, чтобы ни одно село не признало Советской власти. ОУН должна действовать так, чтобы всех, кто ее поддерживает, - уничтожать... Не запугивать, а физически уничтожать. Не нужно бояться, что люди осудят нашу жестокость... Мы должны уничтожать всех, кого заподозрим в связях с Советской властью. А семьи будем вырезать до третьего колена».
Совершенно очевидно, что бандиты в борьбе за политическую власть воевали прежде всего с народом Украины. У убитого в июле 1948 г. бандеровца были изъяты документы, в числе которых имелась программа действий УПА. В ней указывалось: «В связи с ситуацией на Западе, первостепенной задачей каждого члена УПА является вооружаться, усилить террор против совпартактива, уничтожать всех русских и украинцев, независимо, присланный или местный, но активно помогает советской власти». Боевики службы безопасности жестоко расправлялись с теми, чьи отцы, мужья, сыновья воевали на фронте, кто встретил части Красной Армии как освободителей и помогал красноармейцам.
Смертный приговор выносился любому, на кого падало даже малейшее подозрение в лояльности к властям. Приведем лишь некоторые факты, зафиксированные в архивных документах: "24 апреля 1944 г. в селе Антополь Черновицкой области бандеровцы расстреляли семью красноармейца Олевских из 4 душ - старика, старуху и двух внучат. В июле 1944 г. в деревне Лизино секретарю сельсовета Литовко бандеровцы косой отрубили голову в назидание другим.
6 декабря 1944 г. в селе Михалкув Коршевского района Станиславской области бандеровцы убили 7 мирных жителей. Над секретарем сельсовета (молодой девушкой) зверски надругались. Отрезали нос, губы, груди. В ночь на 11 декабря 1944 г. в селе Бужаны Бусского района Львовской области оуновцы вырезали 17 мирных граждан, в том числе стариков, женщин и детей.
В помещении сельсовета убит почтальон и его семья, проживающая в этом доме, и кровью убитых на стенах написали: «Господари села, не сдавайте хлеб для Красной Армии, «Поджигайте склады заготзерно», «Отомстим всем, кто помогает Советской власти». Каждое мероприятие, проводимое на освобожденных землях, оуновцы стремились сорвать любыми средствами, особенно - призыв в Красную Армию. Анонимные записки с угрозами расправы, убийства работников военкоматов, призывников и их родителей, насильный увод молодых парней в банды - все было пущено в ход. Чтобы отрезать новичкам все пути назад, не дать явиться с повинной, их заставляли убивать.
При этом не важно было, кто станет жертвой палача. Главное - повязать «рекрута» кровью. Руководители службы безопасности говорили: «...Если прошел хлопец аттентант (своеобразные «крестины»: участие в убийстве, налете на село и т.д. - Д.Н.), то кровь держит любого на привязи крепче всяких там слов и клятв».
Архивные документы свидетельствуют:
«15 февраля 1945 г. в селе Каменная Гора Магеровского района Львовской области бандой убиты две женщины в возрасте от 57 до 60 лет, старик 65 лет. У всех сыновья находятся в РККА. Бандеровцы были одеты в красноармейскую форму и старались говорить по-русски.
В июле 1944 г. в Вербском районе Ровенской области группа бандеровцев под силой оружия увела в лес 6 допризывников. В Костопольском районе по пути следования в военкомат бандиты захватили 19 человек и увели с собой в лес.
В ночь на 9 декабря 1944 г. в селе Яблуновка Бусского района Львовской области вырезали 10 человек, в том числе родителей призывников, детей в возрасте от 2 мес. до 1,5 года.
23 марта 1945 г. призывник Вегера из сельсовета Большие Ципцевичи Владимирского района Ровенской области возвратился домой с пересыльного пункта облвоенкомата, получив отсрочку по болезни на месяц. Придя домой, нашел своего отца и мать зарезанными бандой и зарытыми в навозе».
Своей диверсионно-террористической деятельностью националисты нанесли серьезный ущерб народу и государству. Только согласно официальным данным, к моменту полной ликвидации оуновского подполья (1953 г.) в западных областях совершено: 14 424 вооруженных нападения, в том числе 5099 террористических и диверсионных актов; 1004 поджога коллективного имущества, МТС, налета на сельсоветы и клубы, вооруженные ограбления.
Только в 1944-1946 гг. от рук боевиков ОУН-УПА приняли смерть: детей, домохозяек, стариков - 850; учителей и врачей - 1931; председателей сельсоветов - 1454; председателей колхозов - 600; секретарей райкомов партии и комсомола - 30; председателей и зампредседателей райисполкомов - 32; секретарей обкомов партии и комсомола - 37; священнослужителей - 50. Бандеровцы убили более 22 тыс. военнослужащих Советской армии, внутренних войск, пограничников, сотрудников органов госбезопасности и милиции. Как гибли они?
Достаточно взглянуть только на донесения командиров воинских частей и соединений Прикарпатского и Львовского военных округов и военных комиссариатов Львовской области:
«В ночь на 20 сентября 1945 г. в селе Глубочек бандиты захватили военнослужащих 167-й сд рядовых Козака и Котина. Захваченные подверглись пыткам. У красноармейца Котина бандиты оторвали ухо, выкололи глаз, топором разрубили челюсть, руки и ноги обожгли огнем...»
«В мае 1946 г. в селе Мильск Рожищинского района Волынской области 7 бандитов, одетых в красноармейскую форму, замучили председателя сельсовета Романюка и участкового милиционера Столярчука. Бандиты выкололи им глаза, искололи кинжалами, прикладывали к телу каленое железо, били шомполами».
«В ночь с 5 на 6 июля 1948 г. бандиты убили звеньевую колхоза «Леси Украинки» (Львовская область) Регету Марию Антоновну, 1918 года рождения, депутата сельского совета. После убийства бандеровцами в 1947 г. председателя колхоза она исполняла его обязанности. Бандиты неоднократно предупреждали ее о прекращении активности и выходе из колхоза. Ночью с 5 на 6 июля, постучав в ее дом и назвав себя представителями МВД, набросили на нее петлю и, вытащив в огород, расстреляли».
Нет ничего удивительного в том, что последователи ОУН-УПА в «незалежной Украине» поддерживали и поддерживают любые акции чеченских террористов, включая октябрьский захват заложников в Москве.
6 ноября 1943 года Красная армия вступила в Киев, оказавшись, таким образом, на правобережной Украине. Но солдат, два с половиной года сражавшихся с нацизмом, жители этого региона встречали не только цветами, но и пулемётными очередями из волынских и галицких лесов.
Крайне противоречивым является вопрос о численности УПА-ОУН. Многие украинские эмиграционные источники утверждают, что в 1944 г. ее численность достигала около 100 тысяч, может даже 150 тысяч. Орест Субтельний пишет, что «более обоснованные» подсчеты устанавливают цифру 30-40 тыс. бойцов /9, 411/. Владимир Косик считает, что «средняя численность действительно вояк УПА была наверное 40-50 тис. /10, № 6-7, с. ІІ /. Современные украинские историки оценивают ее численность на сентябрь 1943 г. в 35 тыс. /7, кн.І, с.129/.
Глава ОУН(б) на Украине Я.Стецько (слева) подносит хлеб-соль нацистам.
Исходя из данных сторонников и историков ОУН приходишь к поразительному выводу. Имея сравнимую с советскими партизанами численность, националисты убили меньше гитлеровцев, чем партизаны пустили под откос эшелонов. На всей территории действий ОУН-УПА армия националистов в количестве 35-150 тысяч человек убивала не более одного гитлеровца в сутки.
Кстати, генерал армии Николай Ватутин, руководивший операцией по освобождению Киева, был смертельно ранен украинскими националистами в феврале 1944 года. О войне украинских националистов против гнавшей немцев Советской армии рассказывает последний Главнокомандующий УПА - полковник Василий Кук, во время войны действовавший под псевдонимами Василий Коваль и Лемиш.
Василий Кук родился 11 января 1911 года в Австро-Венгерской империи - в селе Красное Золочаевского уезда Тернопольского воеводства (сейчас Буский район Львовской области) в крестьянской семье. Кроме Василия в семье было семеро детей, двое из которых умерло ещё в детстве, все остальные были членами Организации украинских националистов (ОУН). Двое братьев за деятельность в ОУН в 1930-х были казнены польской властью. Сам Василий начал работу в националистических организациях ещё в конце 1920-х, позже многократно арестовывался польской полицией за революционную деятельность.
Они станут руководителями УПА.
На фото майор вермахта Евген Побегущий, командир батальона "Роланд" (
на организованной фашистами во Львове манифестации (1943 г.) (немецкая хроника)
).
У жовтні 1941 руку "Роланд" було об"єднано з батальоном "Нахтігаль" у 201-й шутцманшафт-батальон, яким командував майор Побегущий, за ідеологічну роботу відповідав його зам гауптман Роман Шухевич.
С 1937 по 1954 год (ровно 17 лет) Кук находился в подполье. В 1940-м году, когда произошёл раскол ОУН, примкнул к фракции Степана Бандеры и стал одним из ведущих деятелей национального украинского сопротивления и организаторов повстанческой борьбы. С весны 1942 года возглавил Провод (Руководство) ОУН на Юго-восточных украинских землях. В конце 1943 года Василий Кук возглавил «армейскую группу» УПА-Юг, действовавшую на территории Советской Украины. С 1945 года непосредственно руководил деятельностью ОУН на Восточных украинских землях, а с февраля 1945 г. - также и на Северо-западных украинских землях.
С 1950-го года, после гибели главы УПА генерала Тараса Чупрынки (Романа Шухевича), возглавил УПА. В 1950-54 годах Василий Коваль был Главой ОУН на Украине, Главного Командования УПА и Генерального секретариата подпольного украинского предпарламента - Украинского главного освободительного совета (УГОС - украинская аббревиатура - УГВР). . В апреле 1954 года был внезапно захвачен спецгруппой МГБ, в 1954-60-м годах был в заключении (всего 6 лет при таком послужном списке.Вот уж действительно жестокий советский режим).
В 1960 году было опубликовано обращение с его подписью к заграничным членам ОУН. В письме осуждались проявления украинского коллаборационизма в годы Второй мировой войны и содержался призыв к прекращению подпольной деятельности на территории УССР. По его собственным словам, Василий Кук не отказался от содержания этого письма и в 1990-е годы.
В 1961-68 годах работал старшим научным сотрудником Центрального государственного исторического архива в Киеве, в 1968-72-м - в Институте истории АН УССР (ещё одно доказательство зверств большевиков).ВНИМАНИЕ! Под катом есть кроме интервью и документов очень жёсткие фотографии.
С 1972 по 80-й год - товаровед «Укрбытрекламы». В настоящий момент - на пенсии, возглавляет исследовательский отдел Братства бывших бойцов УПА, поэтому историю украинской национально-освободительной борьбы знает не только из богатого личного опыта, но и благодаря изученным документам и работам историков.
Легионеры из пресловутого батальона «Нахтигаль» - будущие командиры УПА.
С нескрываемой радостью они настигли беспомощного старика еврея, чтобы тут же лишить его жизни (Львов, 1941) (из фолианта W.Poliszczuk. Dowody zbrodni OUN i UPA , Toronto, 2000)
Боевые отделы ОУН были созданы ещё в 1939-40 гг. под Советами в оккупированной ими Западной Украине. НКВД арестовывал в массовом порядке украинцев и высылал их в Сибирь. Часть оуновцев бежала в оккупированную немцами Польшу. Вооружённые отряды ОУН были созданы уже тогда - на руках у населения было много оружия, оставшегося от польской армии, разгромленной в сентябре 1939 года. Почти в каждом селе тогда и позже, в 1941 году, была создана подпольная самооборона: надо обороняться, если тебя хотят арестовать и вывезти…
- А когда была создана сама УПА, встретившая Красную армию во всеоружии?
В 1941 году под немцами ОУН были созданы также и вооружённые отряды, они были использованы для переправки литературы, и вообще подполье без вооружённых сил сложно представить. Их численность на 1941-42 года составила около сорока тысяч человек, плюс к тому самооборона.
- А как такое могло быть, если численность ОУН на конец 1930-х была 15-20 тысяч?
Это было уже массовое движение, народ в массовом порядке вступал в эти полулегальны соединения - боёвки и самооборону. Если каким-то людям была угроза со стороны немецких властей, то они шли в эти вооружённые отряды, а подполье их уже обучало военному делу.
С самого начала, с 1929 году при ОУН существовал Войсковой штаб, а при Проводе (ЦК) ОУН был военный референт - руководитель войсковых дел. Штаб руководил военным обучением и планировал боевые акции.
Потом, когда в конце 1942 года начала разворачиваться УПА, Военный штаб стал уже независимой структурой. Ему подчинялось три, так сказать, штаба армий. УПА-Запад (Карпаты) в 1943 году возглавлял Василий Сидор, УПА-Север (Волынь, Полесье) - Дмитрий Клячковский (Клим Савур) и в УПА-Юг (Каменец-Подольская, Винницкая, Житомирская, Киевская области), который возглавлял я. Эти три штаба в разных местах организовали УПА, в соответствии с местными условиями…
Сложно сказать, сколько насчитывалось в УПА бойцов на конец 1942 года - это было уже массовое движение. По немецким и советским данным, УПА на 1943 год насчитывала 100-150 тысяч человек. Кроме того, УПА помогала сетка, подполье ОУН. Там были и госпиталя, и связь, и типографии, и разведка, и гражданские отделы. И УПА и подполье сложно разделить - это одна структура.
… Численность УПА на 1943-44 год можно оценить почти в 200 тысяч, плюс подполье. А если взять весь период деятельности украинского национально-освободительного движения - с 1939 по 1955 год - это армия около полумиллиона человек. Одних арестовывали, другие приходили…(то есть в 20 раз меньше, чем воевало в Советской Армии и партизанах. И это если верить в названные цифры).
- Борьба УПА-немцы - с 1942 по 1944 год, какие формы она принимала?
Она продолжалась всё время в разных местах по-разному. Разбивали тюрьмы, освобождали людей. С теми немцами, которые грабили украинцев, с ними мы бились (то есть с немуами не воевали. Только отбивали продовольствие). То, что немцы отнимали у населения, мы населению возвращали. Были стычки, бои. Мы отбивали то население, которое немцы хотели отправить на принудительную работу в Германию. В мае 1943 года на мине УПА подорвался начальник ополчения штурмовых отрядов, обер-группенфюрер СА, друг Гитлера Виктор Лютце (сказка, но многие верят).
- Хорошо известно про советские партизанские районы в годы немецкой оккупации, а были ли такие националистические районы на Западной Украине?
Было, например Ковельский район, там создалась своего рода повстанческая республика: издавались законы относительно земли, школ. Земли раздали, чтобы граждане могли ими пользоваться, была культурно-просветительская работа, школьная политика, своя администрация.
Это были небольшие районы в Карпатах и на Волыни - причём на Волыни больше: там леса, и территории, куда немцы не могли добраться. Там всюду стояли таблички: «Внимание, партизаны», и немцы в лес не совались (очень правдоподобно).
- В документах УПА и советских документах присутствует большая разница в оценках потерь. В советских документах потери УПА почти всегда многократно выше, чем потери НКВД-МВД-МГБ. А в документах УПА разрыв не столь велик, и часто потери красных больше, чем потери повстанцев. Чем объяснить такую разницу?
Они преувеличивали наши потери и преуменьшали собственные. Кроме того, они убивали мирное население, которое попадалось под руку, и записывали в графу «убитые повстанцы». Понятно, что в целом повстанцев было убито больше, чем чекистских войск (дальше он будет утверждать прямо противоположное) , так как коммунисты были лучше вооружены, обучены и имели больше возможностей, технику. Вообще же, надо сказать, что потери зависели от операций и боев. В тех случаях, когда УПА занимали оборону в лесу, и прорывались из окружения, а красные наступали, то чекисты несли больше потерь, чем мы (а когда и где были иные бои? Может УПА Киев захватывало?).
Я вспоминаю бой под Гурбами на Волыни: это было в апреле 1944 года - один из самых больших боёв УПА с красными, операцией руководил я. Со стороны большевиков билось около тридцати тысяч человек, танки, самолёты, с нашей - около десяти тысяч (обычно все называют цифру 5 тысяч) . Хотели окружить нас. Окружили, бились около недели, но потом мы нашли место послабее, прорвались и ушли. Они наступали, мы сидели в лесу, и у них были большие потери, мы же в том бою потеряли один процент бойцов - около сотни человек (при этом потери Советских войск называют несколько тысяч) . А в их отчётах наши потери составили две тысячи убитыми - это всё были мирные жители. Часто большинство «потерь УПА» - это убитое мирное население (в лесу на болоте - мирные жители. Да 2 тысячи - это все окрестные деревни).
Пока они в полиции. Потом их переведут в УПА.
Подсчеты немецких потерь в борьбе с УПА-ОУН по данным Петра Мирчука /Петр Мирчук. Украинская Повстанческая Армия. 1942-1952. Документы и материалы. -Мюнхен, изд-во им. Хвильового, 1953., с.29-44/ представляли более как 1 (одну) тысячу убитых
, а по данным французского историка Владимира Косика - около 6 тысяч
/Владимир Косик. УПА /Краткий исторический обзор. 1941-1944 р./ // Львов. - Летопись Красной Калины. - 1992. - №№ 4-5, 6-7, 8-9/. /Подсчеты сделаны автором из указанных источников./
(
6
).
Итак, как мы видим, налицо трагическое противоречие. 300-400 тысяч бандеровцев только за два года потеряв убитыми и пленными более половины ВСЕХ когда-либо находившихся в их рядах сумели уничтожить от 1 до 6 тысяч гитлеровцев и 25 тысяч советских военных. И это по их собственным исследованиям и на основании только бандеровских источников. Соотношение потерь прямо обратное заявлениям. Потери гитлеровцев просто теряются на фоне сотен тысяч убитых мирных жителей (поляков, евреев, цыган, украинцев). Так что с кем и против кого боролась ОУН(б) и её боевики из УПА ответили давным-давно сами националисты.
Был главный военный штаб, которому подчинялись штабы трёх краёв - УПА-Запад, УПА-Север и УПА-Юг. И ОУН имело точно такое же деление: ОУН-Галиция, ОУН-Волынь и ОУН-Юг. Там были разные бытовые условия, разные условия работы. Далее шли области, округи, районы, подрайоны, сёла - и оуновской сеткой была охвачена вся Западная Украина. А в краевых группах УПА были уже тактические отделы фронтового плана, в зависимости от того, где они будут воевать. Потом шли курени (батальоны) и сотни (роты), сотни делились на чоты (взводы) и рои (отделения).
Да, для нас окончание войны ничего не означало - продолжалась борьба за государственную независимость (смешно. Несколько тысяч человек в трех областях Украины - 10% территории, независимость всей Украины отвоевывали).
Только отряды Красной армии Советы хотели бросить против УПА, поскольку они шли маршем из Германии назад (хотели бы - бросили. Только это не армейские функции, с бандитами воевать). Но они шли через лес с шумом, свистом и фактически, армия с нами не воевала. НКВД и истребительные отряды - да (не истребительные отряды - таких не было. Был СМЕРШ, были части по охране тылов фронта, были комендантские роты и гарнизоны в населенных пунктах). Истребительные отряды были в основном из местных поляков, украинцам власть не доверяла, поэтому «ястребки» представляли для нас опасность (еще бы - вырезав несколько сот тысяч мирных поляков до, во время и после Волынской резни, глупо ожидать от выживших поляков любви).
- С кем было сложнее воевать - с немцами или с Советами?
С Советами пришлось дольше воевать. С немцами полтора-два года : с 1942-44-й (то есть он сам признает, что невзтрая на наличие боевых отрядов уже с 1939 года, с немцами они вообще не сталкивались до 1942 года, а потом только отбирали награбленное), а с Советами - десять лет - с 44-го по 54-й.
- А чьи методы борьбы с УПА были более эффективными?
- Советские методы страшно подлые. Немцы воевали прямо. Советы, в отличие от немцев, использовали провокации. Переодевались в отряды УПА, убивали мирное население, чтобы настроить его против нас. И агентура, и засылка внутренних агентов. Немцы и большевики не отличались по уровню террора - стреляли как одни, так и другие. Но большевики хотели придать убийствам какой-то законный вид: «Он сделал какое-то преступление, что-то нарушил и поэтому надо расписаться». А немцы без лишних церемоний убивали всех евреев и славян (Видимо УПА воевало иначе - без агентуры, не переодеваясь в советскую форму, без провокаций).
- Какая-то часть населения поддерживала большевиков?
Да никто их не поддерживал (наверное именно поэтому бандеровцам приходилось мобилизовывать насильно в свои ряды местное население. И это признают все историки
УПА)
. Агенты - те были запуганы репрессиями. Самые успешные методы борьбы с УПА были провокации. Переодетые повстанцами большевики входят в село, разговаривают с населением, люди им что-то рассказывают. А потом репрессируют население и используют полученную информацию против УПА.
- А высылки населения?
Да, они были постоянно, каждый год. И блокады лесов тоже были постоянно - они долго не продолжались. Проведут операцию, донесут о её выполнении, после мы снова на них нападём, они снова проводят блокаду. А так в каждом селе стояли гарнизоны, на каждых 10 хат у них был один сексот-доносчик. Эта система террора, доносов была такая массовая, что сами энкавэдэшники боялись между собой говорить.
Их освобождали и возвращали домой - они начинали убивать. Справка отделов ЦК КПСС о ситуации с бывшими участниками оуновского националистического движения на Украине на конец 1955 г. датированная сентябрём 1956 г.
РГАНИ. Ф.3. Оп.12. Д.113. Л.178-179
- Традиционное обвинение УПА в том, что её бойцы убивали мирное население.
Ну, что я могу сказать? Если мирное население это - агент, и выдаёт других людей, ясно, что вы его застрелите. Если «мирное население» ведёт против УПА войну - то тогда вы и его убьете. А председателей сельсоветов или колхозов мы убивали в редких случаях, если он силой загоняет людей в колхозы, отнимает у крестьян землю, издевается над населением. А большую часть никто не трогал. Никакого смысла не было воевать против населения, поскольку оно нам помогало, поддерживало - мы просто не могли этого делать. Слухи о том, что мы убиваем мирное население, как раз появились из-за деятельности «лжебандеровцев» - отделов НКВД.
КАТАРИНОВКА (KATARZYNÓWKA), повят Луцк, воеводство луцкое. 7/8 мая 1943.
На плане трое детей: двое сыновей Петра Мекала и Анели из Гвяздовских - Януш (3 года) с поломанными конечностями и Марек (2 года), заколотый штыками, а в середине лежит дочка Станислава Стефаняка и Марии из Боярчуков - Стася (5 лет) с разрезанным и открытым животиком и внутренностями наружу, а также поломанными конечностями. Преступления совершены ОУН - УПА (OUN - UPA).
Фотограф неизвестен. Фотокопия с оригинала А - 6816 опубликована благодаря архиву.
САРНЫ (SARNY), область, повят Сарны, воеводство луцкое. Август 1943.
Карол Имах, поляк, - житель Сарн, пойманный террористами УПА во время сбора грибов в лесу около Сарн, и убитый. На его теле насчитано 20 колотых ран от ударов, нанесённых ножом или штыком.
Фотограф неизвестен. Фотография демонстрируется благодаря сыну К.Имаха, а также профессору Эдварду Прусу.
ПОДЯРКОВ (PODJARKÓW), повят Бобрка, воеводство львовское. 16 августа 1943.
Результаты пыток, причинённых ОУН - УПА Клещинской, из польской семьи из четырёх человек в Подяркове.
Фотограф неизвестен. Фотография опубликована благодаря архиву.
ВОЛЯ ОСТРОВЕЦКА (WOLA OSTROWIECKA), район. Август 1992.
17 - 22 августа 1992 года была проведена эксгумация нескольких сотен жертв - поляков сёл Острувки и Воля Островецка, убитых УПА 30 августа 1945 года. На фотографии - часть длинных костей, вынутых из братской могилы на территории Воли Островецкой. Рядом стоит Леон Попек.
Фотограф Павел Вира. Публикация: Леон Попек и другие. Волынское Завещание, Люблин 1997. Общество Друзей Кременьца и Волынско-Подольской Земли, фото 141.
БЛОЖЕВ ГУРНА (BŁOŻEW GÓRNA), повят Добромил, воеводство львовское. 10 ноября 1943 года.
Накануне 11 ноября - Народного Праздника Независимости - УПА совершила нападение на 14 поляков, в частности, на семью Сухая, применяя различные жестокости. На плане убитая Мария Грабовска (дев. фамилия Сухай) 25 лет с дочкой Кристиной 3-х лет. Мать была заколота штыком, а у дочери была сломана челюсть и распорот животик.
Фотограф неизвестен. Фотография опубликована благодаря сестре жертвы - Хелене Кобежицкой.
ЛАТАЧ (LATACZ), повят Залещики, воеводство тарнопольское. 14 декабря 1943 года.
Одна из польских семей - Станислава Карпяка в селе Латач, убитая бандой УПА из двенадцати человек. Погибло шесть человек: Мария Карпяк - жена, 42 года; Йозеф Карпяк - сын, 23 года; Владислав Карпяк - сын, 18 лет; Зигмунт или Збигнев Карпяк - сын, 6 лет; Софья Карпяк - дочь, 8 лет и Геновефа Черницка (урожд. Карпяк) - 20 лет. Збигнев Черницки - полуторагодовалый раненый ребёнок, был госпитализирован в Залещики. Видимый на снимке Станислав Карпяк, спасшийся, потому что отсутствовал.
Фотограф из Чернелицы - неизвестен.
ПОЛОВЦЕ (POŁOWCE), область, повят Чортков, воеводство тернопольское. 16 - 17 января 1944 года.
Лес около Ягелницы, называемый Росохач. Процесс идентификации 26 трупов польских жителей села Половце, убитых УПА. Известны имена и фамилии жертв. Оккупационные немецкие власти официально установили, что жертвы были раздеты догола, их жестоко пытали и истязали. Лица были окровавлены вследствие обрезания носов, ушей, разрезания шеи, выбивания глаз и удушения при помощи верёвок, так называемых арканов.
Фотограф неизвестен - сотрудник «Kripo». Фотография, а также следующие, касающиеся Половец, опубликованы благодаря конспиративному начальнику Окружного Представительства Правительства страны в Чорткове Юзефу Опацкому (псевдоним «Могорт»), а также его сыну - профессору Иренеушу Опацкому.
- В некоторых работах встречается информация про элементы химической и бактериологической войны чекистов против УПА.
Да, нам подбрасывали отравленные вещи, травили источники. Иногда чекисты «выбрасывали» на чёрный рынок заражённые тифом медикаменты (и где эпидемия тифа?). Нужно было иметь свои антибиотики. Но это были отдельные случаи, и нельзя сказать, что подобные методы были эффективными.
Ну, вот, например, почту мы передавали через девчат в тюбиках из-под зубной пасты, так было удобнее с точки зрения конспирации. И вот, они перехватывают такую почту и через агента отсылают её мне. Они не знают, где я, но знают, что до меня она дойдёт. И мне приходит тюбик, наполненный газом. Я открываю его, и сразу мы начинаем слепнуть. Поэтому мы кинули всё и выбежали из помещения на воздух. В течение недели перед глазами стояла какая-то сетка, мы почти ослепли, а потом всё прошло. Если бы это произошло в закрытом помещении, то тогда мы бы все отравились.
То же самое - вот вы покупаете батарейку для радиоприёмника, и они знают, что это для подполья. И в эту батарею подсунут мину. Один раз при взрыве погибли люди. И мы потом проверяли эти батареи уже в лесу и были случаи, когда они взрывались.
Отравление еды - это нормальное явление.
Часто мы боялись брать у населения даже молоко, поскольку оно иногда было отравлено. Тогда мы что делали - пусть хозяин сам напьётся этого молока, тогда и я буду пить (вот прямо таки население - агенты НКВД. Сказал бы уже прямо - многие вас ненавидели. Люди хотели мирной жизни после освобождения от немцев, а вы их грабили и убивали. Еду ведь отбирали, платить нечем). Но иногда чекисты давали противоядие этим агентам, и тогда только один из нас пил молоко, а другие ждали. Ему плохо, а хозяин молчит. Что ж ты молчишь? Людей травишь, и молчишь! Что мы должны были делать с теми господами, которые знали, что молоко отравлено, а нам его давали? Господина застрелили (вот тебе и почти мирное население), а отравленного бойца пытались вылечить.
- Есть информация, что летом 46-го года прошла частичная демобилизация.
Это не было демобилизацией. В 1944 году мы могли действовать крупными соединениями, а у противника такой возможности не было. Когда у противника против ваших соединений есть ещё более крупные отряды, тогда вы должны свои соединения уменьшить. Они становятся более мобильными и маневренными, и хуже доступны вражеской разведке. А при необходимости они могли быть снова сведены в более крупные соединения. В 44-м году на Волыни у нас было соединение до десяти тысяч человек - несколько куреней. Но со следующего года необходимо было расформировать такое соединение по куреням. А позже, когда остро стал вопрос обеспечения наших отрядов провизией, курени в 1945-46-м расформировали на сотни. В, частности, на зиму наши курени должны были быть расформированы: как можно зимой в лесу обеспечить многие сотни людей? И в 46-м году большевики уже имели возможность противопоставить нам очень большие силы, поэтому была необходимость, особенно в случаях окружения, расформировать сотни на чоты. Всё это оставалось одной структурой, но сотни и чоты действовали самостоятельно (И так доуменьшались до ноля).
- Под Вашим руководством - в 1950-54-м годах - сколько действовало людей, и какие были основные направления борьбы?
У меня не было тогда данных, сколько человек находится под моим командованием - не было необходимости (очень смешно. Командир не знает сколько у него подчиненых и не видит в этом необходимости. Исходя из какой численности он планирует операции - непонятно. Хотя как раз понятно, ничего не планировалось. Просто выживали). К тому же отряды УПА часто меняли места дислокации, проводили рейды в Киевщину, Житомирщину, в Польшу, Чехословакию, Румынию (какую независимость они отвоевывали в других странах - непонятно). Только по донесениям советских органов власти, которые есть в архивах, можно сделать приблизительную оценку численности подполья в начале 1950-х.
У УПА было два фронта. Один - военный, на нём мы не могли выиграть войну ни с большевиками, ни с немцами, поскольку соотношение вооружённых сил и техники нельзя сравнивать. Второй фронт был фронт идеологический. И на нём мы вели сильную пропаганду о национально-освободительной борьбе и борьбе за Украинское государство. Прошли 50-е, 60-е, 70-е годы, тактика изменилась. Я встречался в советское время и с диссидентами, например, с Василием Стусом, и с другими. Часто бывшие бойцы УПА участвовали в диссидентском движении. Идеи, которые были провозглашены ранее, продолжали действовать. И в результате появилась независимая Украина.
А я-то, дурак, думал, что решение о создании независимых славянских государств принимали руководители коммунистической партии в республиках. В Беловежской пуще. А это оказывается агенты УПА.
Беседовал Александр Гогун
Интервью было проведено 4 апреля 2003 года в Киеве по адресу: бульвар Верховного Совета, д. 22-Б, кв. 31. 12 апреля перевод интервью на русский язык был заверен Василием Куком.
Сводные данные о потерях бандеровцев:
"Всего за период 1944-1955 гг. в процессе осуществления правоохранительными органами взаимодействия с частями советской армии и местными подразделами охраны общественного порядка мероприятий борьбы с терроризмом и другими антигосударственными проявлениями со стороны националистов, было убито 153262 и арестовано 103828 участников ОУН-УПА и их помощников, в том числе больше 7800 членов Центрального, краевых, областных, окружных сверхрайонных и районных проводов, руководителей округов и групп ОУН, «службы безопасности», а также «куреней» и «сотен» УПА.
При этом был изъят один самолет, две бронемашины, 61 артиллерийская пушка, 595 минометов, 77 огнеметов, 358 противотанковых ружей, 844 станковых и 8327 ручных пулеметов, около 26 тысяч автоматов, больше 72 тысяч винтовок и 22 тысяч пистолетов, больше 100 тысяч гранат, 80 тысяч мин и снарядов, больше 12 миллионов патронов. Разыскано и изъято больше 100 типографий с печатной техникой, больше 300 радиопередатчиков, 18 автомобилей и мотоциклов, обнаружено значительное количество составов с продуктами питания и хранилищ националистичной литературы. (Арх. дело. 372, т. 74, лист. 159-160; т. 100, лист. 73-75).
(Справка Службы безопасности Украины о деятельности ОУН-УПА от “30» июля 1993 года №113 «В соответствии с постановлением Президиума Верховной Рады Украины от 1 февраля 1993 года №2964-XII “О проверке деятельности ОУН-УПА»).
Заметьте - это не советские данные, а исследование СБУ независимой Украины.
Второй
- количество погибших от рук украинских националистов (по данным их же историков) совершенно очевидно определяет приоритеты и главных врагов. Прежде всего это поляки, потери среди которых больше всего (хотя по срокам - 90% уничтожено за один 1943 год). Следом идут условно назову их - советские украинцы, служившие с Советской Армии (ранее РККА), члены их семей, направленные на восстановление Западной Украины,местный актив et cetera. Разумеется среди них были и русские и буряты, но основная масса все-таки украинцы по национальности. Потом уже евреи, уничтожавшиеся в основном при погромах (наподобие Львовского в честь провозглашения "Акта видновлення державности" 30 июня-7июля 1941 года).
Потери же гитлеровцев укладываются в статистическую погрешность и простой "эффект исполнителя". Когда рядовой состав той же ОУН-УПА самостоятельно принимает решения на месте вопреки реальной политике организации.
1944 года апреля месяца 11 дня мы ниже подписавшиеся: Заместитель командира 1-го д-на 2-ой политчасти гв. л-нт Серибкаев Е, фельдшер гв. л-нт м/с Присевок П.А, комсорг д-на гв ст. с-т. Папушкин Н.Ф и жители села Нова Прыкуля Струсовского района Тарнопольской области тт. Гречин Ганька -45 лет, Гречин Марына -77 лет, Вадовиз Есафат - 70 лет, Бойчук Миля - 32 год, Бойчук Петро - 33 года, составили настоящий акт о нижеследующем:
23 марта 1944 года, примерно в 7-00 утра в село Нова-Брикуля Струсовского района Тарнопольской области, пришли бандеровцы переодетые в красноармейскую форму, окружили село и начали собирать людей на работу.
В числе расстрелянных оказались: т.т. Гречин Иван - 55 лет, Хомулек Максым, Дудо Андрей -65 лет.
Вывод: Украинско-немецки националисты-бандеровцы совершили это преступное дело, расстрел мирных жителей, с целью провокации и противопоставить мирных жителей Красной Армии.
Настоящий акт подписали:
Заместитель командира 1/206 гв.л-нт Серибкаев
Фельдшер 1/206 гв.л-нт Присевок
Комсорг 1/206 гв.л-нт Папушкин
+
Жители села Гречин
Водовиз
Бойчук»
(из Протокола допроса Кутковца Ивана Тихоновича. 1 февраля 1944г.)
"....В конце 1942 года и начале 1943 года в период подготовки и перевода ОУНовских организаций в подполье и создания УПА, националистами «нелегально» издавался информационный бюллетень «Информатор» и журнал «До зброи».
На обложках этих журналов указывалось, что они печатались при нелегальном штабе ОУН, а на специально выпущенных юбилейных бюллетенях, посвященных памяти погибшего «бандеровца» «ЛЕГЕНДЫ» и других, указывалось место печатания в организационной типографии в г.Одессе.
Фактически же вся эта литература печаталась в гор. Луцке, в областной типографии при генеральном комиссариате при непосредственном участии немцев...."
