«Самая для меня важная вещь — это мимолётный импульс и невероятная тяга к абстракции. Выражение человеческих чувств, желаний — вот, что заботит меня по-настоящему, хотя я менее расположен выражать эти порывы души, чем писать видимое. Иначе говоря, я изображаю вспышки воображения, которые никто не знает, как трактовать, но я замечаю в них нечто божественное, передающееся через удивительную пластичность. Я вижу открытые волшебные горизонты, и всё это видение я бы назвал Возвышением и Очищением. »
— Гюстав Моро (1826-1898)
Гюстав Моро сильно выделяется из всех живописцев 19-го века. Он жил в Париже во времена расцвета выставок Салона, во время расцвета французских реалистов и ориенталистов, во время революции импрессионистов, но сумел сохранить свою уникальность и стать настоящим вдохновением для целого направления 20-го века — сюрреализма. А некоторые его считают и родоначальником фовизма.
Мастер в первый раз посетил Италию в 1841 году, то есть в свои 15 лет. Он настолько вдохновился живописью художников эпохи Ренессанса, что эта поездка определила его творческий путь. Про работы Леонардо да Винчи и Микеланджело он вспоминал: «Персонажи их картин будто бы спят наяву, будто бы их вознесли на небо живыми. Их самопоглощающая мечтательность направлена в другие миры, не в наш…». В общем, вещал аки волхв. Да и писал также. Влияние средневековой живописи и живописи эпохи Возрождения видны в его работе с цветом, композицией, перспективой.
А что бывает с художниками, которые немного «себе на уме», не приемлют новых модных тенденций? Правильно — «Здесь таких не любят». Во времена Второй Империи публика наслаждалась рококо, блеском и гламуром, а этот чудак видит иные измерения в средневековых картинах. Вот что про него сказал, например, Огюст Ренуар: «Гюстав Моро — никудышный художник! Он не умеет даже толком нарисовать ногу. Но чем он всех берет, и особенно евреев-ростовщиков: золотом. Да-да, он втискивает в свои картины так много золота, что никто не может устоять!». Критик и публицист Кастаньяри увидев его работы сказал — «Да ну, ретроград какой-то». А он имел весомое слово в то время. Но по всей видимости Гюстав видел чуть больше, чем Кастаньяри и остался верен своему методу.
А метод Моро сводился к следующему: он пытался зафиксировать сон. Ничего не напоминает? Да, почти этим позднее занимались сюрреалисты. А самый известный из них — Сальвадор Дали, так и вовсе бывало засыпал с монеткой в руке, под которую ставил медный таз, чтобы в тот момент, когда организм засыпает, а мышцы расслабляются, монетка выпадала и звук её удара о таз будил его, чтобы зафиксировать то, что он успел увидеть во сне. Гюстав скорее всего был не столь прямолинеен, когда говорил о своём «le rêve fixée» (лё рев фиксэ — остановленный сон). Он сознательно хотел «спровоцировать пробуждение от рутинного лунатического проживания жизни для того, чтобы узреть высшие духовные реальности, что в большей степени побуждающие, чем описательные и пронизаны непостоянными мистическими свойствами». Трудновато сразу разобраться в словах мастера-волхва, но по всей видимости повседневную жизнь он понимает, как сон, от которого можно пробудиться во сне физическом, когда подсознание освобождается от оков разума. И свои полотна он представляет как ключ к этому пробуждению наяву. Это и есть «le rêve fixée».
Вообще, идею такого столкновения двух миров позже воспринял Одилон Редон — видный представитель символизма. Он же сказал: «Усилия Моро были направлены на создание нового визуального словаря, который бы описывал как современные проблемы, так и общие тенденции». Тут чуть остановимся. Гюстава Моро относят к символистам. Но символизм очень непостоянен, даже скажу более, без контекста времени он невозможен. Вот, например, женщина в живописи 19-го века становится хрупким чувственным существом, часто ассоциирующаяся с матерью, заботой, нежностью, любовью. А тем не менее средневековый символизм, во многом основывающийся на библейских трактовках, трактует её противоположно — необузданные эмоции, хаос, непреодолимое желание, страх, смерть. (не путать с девой, девственницей). И Гюстав обращается именно к таким трактовках в своих работах «Саломея с головой Иона Крестителя» и «Эдип и Сфинкс». Кстати, упомянутый Редон сказал, что именно работа «Эдип и Сфинкс» вдохновила его избрать свой изолированный путь в искусстве.
А ниже его картины «Геракл и Стимфалийские птицы». Это сюжет о третьем подвиге Геракла, когда он победил с помощью барабана, дарованного Палладой, ужасных птиц, что убивали падающими с небес смертоносными перьями. Геракл ударил в барабан, птицы взвились в воздух, и в этот момент он их перестрелял из лука. Можно заметить, что скалы на полотнах написаны, как на полотнах мастеров эпохи Возрождения. Или даже заметить некую схожесть с работами китайских художников.
А тяга к абстракции и тёмным тонам хорошо заметна в его поздней работе «Томирис и Кир». Воюя с массагетами персидский царь Кир устроил им ловушку: он оставил большие запасы вина, а сам отступил. Массагеты, обнаружив запасы тут же напились в усмерть, и их атаковали персы, захватив в плен сына Томирис. Та собрав всё своё войско разбила Кира, а его голову сунула в винный мех, наполненный кровью. О правах человека тогда конечно не слышали, зато все поголовно были концептуалистами. А выражение «потерять голову» имело самое прямое значение. Об этом и повествует сей сюжет.
А ещё был интересный случай, который подчеркивает обособленность Гюстава Моро от остальных живописцев того времени. В зале Аполлона в Лувре Делакруа представил свою картину «Аполлон побеждает Пифона». Картина была написана на заказ для Второй Республики, как символ побед над мракобесием прошлого. А Моро в то же время выставляет своего Фаэтона, который очень уж напоминает Пифона. Вот только Фаэтон Гюстава ещё не поражён молнией Зевса. Смело!
Ещё я не упомянул тягу Густава к орнаментализму, который позднее станет одной из составляющих модернизма или ар-нуво. Моро порой мастерски вплетает арабески и прочие орнаменты в свои работы, создавая иллюзию каких-то магических рун, что будто бы светятся на полотне и пытаются что-то сказать. Но лучше посмотреть самому:
Гюстав Моро не отличался особой популярностью в своё время. Слава к нему пришла позднее, после его смерти. В прошлый раз я писал о , который умело чувствовал дух времени, Гюстав же на против, гнул свою свою линию, несмотря на всё давление со стороны коллег и критиков, тем самым дав пищу для размышлений будущим поколениям и фактически заложив основы сюрреализма. Нет пророка в своём отечестве, а точнее в своём времени. Я считаю его очень важным звеном между искусством средневековья, эпохи Возрождения и искусством века 20-го. Утерянным звеном, которое нашлось много позже, чем требовалось. А в какой-то мере и много раньше. Вот! Назовём его волхвом вне времени и пространства. А посему и сегодня он весьма актуален.
французский художник, представитель символизма
(фр. Gustave Moreau) (6 апреля 1826, Париж - 18 апреля 1898, Париж) - французский художник, представитель символизма.
Гюстав Моро родился в 1826 году в Париже в семье главного архитектора Парижа, в чьи обязанности входило поддерживать в надлежащем виде городские общественные здания и памятники. Рано обнаружил способности к рисунку и живописи. В 1842 году, благодаря отцовской протекции, Моро получает удостоверение копииста картин, которое позволяет беспрепятственно посещать Лувр и в любое время работать в его залах.
При поддержке и одобрении родителей в 1846 г. поступил в Школу изящных искусств, в мастерскую Франсуа Пико, мастера классицистической ориентации, который обучил его основам живописи. Обучение здесь было крайне консервативным и в основном сводилось к копированию гипсовых слепков с античных статуй, рисованию мужской обнаженной натуры, изучению анатомии, перспективы и истории живописи. Потерпев фиаско в конкурсе на Римскую премию, он уходит из мастерской Пико. Моро преклоняется перед Делакруа, влияние которого заметно в ранних работах (например, «Пьета», выставленная в Салоне 1852 г.).
Моро был учеником Теодора Шассерио в Школе изящных искусств в Париже. В 1849 году Моро выставляет свои работы в Салоне. В 1852 году отец Моро покупает для него дом под номером 14 на улице Ларошфуко , на правом берегу Сены, недалеко от дворца Сен-Лазар. В этом престижном месте, в роскошном особняке, обставленном шикарно и дорого, как и подобает лучшим буржуазным домам, Моро устраивает на третьем этаже мастерскую. Он живёт и работает в лучших условиях, продолжает получать государственные заказы, становиться вхожим в высшее общество и официальные художественные круги. 10 октября 1856 г. Делакруа записывает в дневнике: «Проводы бедного Шассерио. Видел там Доза, Диаза и молодого Моро, художника. Он мне вполне по душе».
Моро никогда не отрицал, что очень многим в творчестве обязан Шассерио, своему другу, рано ушедшему из жизни (в возрасте 37 лет). На его ранний уход Моро написал холст «Юноша и смерть» (1865). Влияние Теодора Шассерио очевидно и в двух больших полотнах, которые Моро начал писать в 1850-х годах, - в «Женихах Пенелопы» и «Дочерях Тезея». Работая над этими огромными, с большим количеством деталей, картинами, он почти не выходил из мастерской. Однако эта высокая требовательность к себе впоследствии часто становилась той причиной, по которой художник оставлял работы незавершенными.
Во время двух путешествий в Италию (1841 г. и с 1857 г. по 1859 г.), он посетил Венецию, Флоренцию, Рим и Неаполь, где Моро изучал искусство Ренессанса - шедевры Андреа Мантеньи, Кривелли, Боттичелли и Леонардо да Винчи . Привозит оттуда несколько сотен копий произведений великих мастеров Ренессанса. Пишет также пастели и акварели, напоминающие работы Коро. В этот период он встречается с Бонна, Эли Делоне, молодым Дега, которому помогает в его ранних поисках. Отныне Моро усваивает характерный проникнутый духом романтизма стиль - иератически-застывший, чуждый движению и действию. В 1862 году у художника умирает отец.
Теофиль Готье писал о живописи Г. Моро: она «…такая странная, непривычная для глаза и такая обдуманная в своей оригинальности, сотворена для разборчивого, осведомлённого и утончённого духа». («Gustave Moreau Museum», Paris, 1997, p. 16.). В 1864 году выставляет в Салоне «Эдипа и сфинкса» - картина вызывает бурную реакцию, не оставляя равнодушным никого из критиков. Это символико-аллегорическое произведение стало истинным творческим дебютом Моро. Существо с лицом и грудью женщины, крыльями птицы и туловищем льва - Сфинкс - вцепилось в торс Эдипа; оба персонажа пребывают в странном оцепенении, словно гипнотизируя друг друга взглядом. Четкий рисунок, скульптурная лепка форм говорят об академической выучке. Открытие «Эдипа и сфинкса» помогло Одилону Редону осознать свое призвание, и первые его полотна были навеяны работами Моро.
Теперь он берет мифологические или библейские сюжеты для своих картин и отдает предпочтение женским образам. Внутренний мир и внешность героинь Моро соответствуют его пониманию Вечной Женственности. Женщина-миф в изображении художника - существо ирреальное и прекрасное, чьи грациозные формы подчеркнуты дорогими украшениями. Она зовется Саломеей, Еленой, Ледой, Пасифаей, Галатеей, Клеопатрой, Далилой, воплощая то роковую силу, которая вершит судьбу мужчины, то соблазнительное животное. Она является, подобно призраку, в великолепных одеждах, осыпанная драгоценными камнями. Моро остался холостяком, единственной властительницей его дум и наперсницей была мать, дожившая до 1894 г. Быть может, в этом факте следует видеть объяснение тому, сколь велико место, занимаемое в его творчестве женщиной. В 1869 г. картина «Прометей и Европа», предложенная художником в Салон, вызвала резкую критику, после чего он долго не выставляется, а в 1876 г. возвращается в Салон с картинами «Саломея» и «Видение». Одна из самых известных его картин - «Явление» (1876, Париж, Музей Гюстава Моро) - написана на евангельский сюжет о танце Саломеи перед царем Иродом, в награду за который она потребовала голову Иоанна Крестителя. Из темного пространства зала перед Саломеей возникает видение окровавленной головы Иоанна Крестителя, источающей ослепительное сияние. Художник наделяет образ призрака тревожащей воображение убедительностью. В 1880 г. он последний раз участвует в выставке, показывая два полотна: «Елена у стен Трои», где женщина представлена как порочное создание, повинное в войне и гибели людей, и «Галатея»: здесь героиня - объект вожделения, к которому понапрасну приковано громадное око Циклопа. Моро добивался особого мерцающего эффекта, тщательно перемешивая краски. Художник увлекался разными творческими течениями, он отлично разбирался в музыке и ювелирных украшениях, искусстве и предметах роскоши.
В 1868 году Моро назначают председателем жюри конкурса Гран-при де Роме. В 1875 году Гюстав Моро получает высшую награду Французской республики - Орден Почётного Легиона. В 1884 году умирает мать художника. Эта утрата буквально подкосила художника, несколько месяцев Моро не подходил к мольберту. Он стал часто выезжать за город и за границу, в этих поездках художника сопровождает верная Александрин, на которой он так и не женился. Поклонник Моро Гюисманс отмечал, что «без явного предка, без возможных потомков, он (Моро) оставался в современном искусстве одиночкой».
Настоящий отшельник, Гюстав Моро чужд массовой публике; его творчество обращено к рафинированной элите, способной понять мир мифологической или средневековой символики, героини которого - Саломеи и Галатеи, застывшие в соблазнительных позах, или девы, расточающие двусмысленные ласки единорогам. Эти легендарные персонажи воспевались поэтами-парнасцами и символистами, включая Теодора де Банвиля и Жозе Марию де Эредиа, Жана Лоррена и Альбера Самена, Анри де Ренье и Гюисманса, Жюля Лафорга и Милоша. Моро был любимым художником салонов сен-жерменского предместья, его восхваляли Робер де Монтескью и Оскар Уайлд, а Марсель Пруст вспоминает о нём, изображая художника Эльстира в «Поисках утраченного времени». Увидев акварель «Фаэтон» на Всемирной выставке 1878 года, художник Одилон Редон, потрясенный работой, писал: «Это произведение способно влить новое вино в меха старого искусства. Видение художника отличается свежестью и новизной… При этом он следует склонностям своей собственной натуры». Редон, как и многие критики того времени, видели главную заслугу Моро в том, что он сумел придать новое направление традиционной живописи, перебросить мост между прошлым и будущим. Писатель-символист Гюисманс, автор культового декадентского романа «Наоборот» (1884), считал Моро «уникальным художником», не имеющим «ни реальных предшественников, ни возможных последователей».
Склонный к мизантропии, Моро отказывается выставлять свои картины, не разрешает их даже репродуцировать и неохотно соглашается продавать. «Я так люблю мое искусство, - пишет он, - что почувствую себя счастливым, только если буду писать для самого себя». В 1888 году Моро был выбран в Академию изящных искусств, а в 1891 он стал профессором в школе изящных искусств в Париже, сменив на этом месте Делоне. К его ученикам относятся Анри Матисс, Жорж Руо, Одилон Редон, Гюстав Пьер. В 1890 году умирает его спутница жизни Аделаида-Александрина Дюре. Любящий одну женщину в течение двадцати лет и убитый горем от её безвременной кончины, Моро в 1890 году создаёт картину «Орфей на могиле Эвридики». Здесь тоска и отчаяние выражены, прежде всего, через экспрессивно решённый пейзаж, где фигура Орфея - это некий акцент, деталь, в общем тревожно напряженном пейзаже-настроении. Неизвестно, писал ли французский мастер портреты Александрины Доре, однако, его многочисленные мифологические женские образы (нередко сближающиеся во внутреннем посыле с эстетикой Бодлера) лишены какой-либо индивидуализации: это обобщённо-типизированные лики-состояния, в которых, как правило, пребывает состояние загадочности и неизречённости. Его полотна, акварели и рисунки были посвящены в основном библейским, мистическим и фантастическим темам. Его живопись оказала огромное влияние на фовизм и сюрреализм. Моро был прекрасным знатоком старого искусства, почитателем древнегреческого искусства и любителем ориентальных предметов роскоши, шёлка, оружия, фарфора и ковров.
Моро умер в 1898 году и был погребен на кладбище Монмартр. В его бывшем ателье в IX округе Парижа с 1903 года находится музей Гюстава Моро. Полотна Моро находятся также в Нойсе.
Что мы знаем о художниках 19 века? Громкие имена на слуху у всех, но есть и те, кто остался неизвестен миру. Каждый из них сделал вклад в искусство своими полотнами. Художник Гюстав Моро был одним из тех, кто вошел в число великих живописцев, он по праву занимает там свое место.
Французский символист родился в Париже в 19 веке. Он сразу понимал, кем хочет быть, а поэтому долгое время обучался в школе изящных искусств. Уже с юношества проявилась направленность в его произведениях: библейская. Он творил картины на таинственные темы, поэтому его работы до сих пор завораживают и несут в себе нечто секретное и мистическое.
После школы Гюстав Моро решает поступить в академию. Благодаря отцу он получил возможность пребывать в Лувре, когда ему нужно, и работать там, вдохновляясь шедеврами мировых гениев. В 1848 году Моро поучаствовал в конкурсе Гран-при. Обе попытки оказались неудачными, и живописец ушел из академии.
Чтобы вдохновляться, великие художники 19 века любили путешествовать в поисках музы. Моро отправлялся в Италию два раза. В это время он смог попасть во все самые прекрасные уголки этой страны: Венеция, Флоренция, Рим, Неаполь. Помимо необычайно архитектуры того времени, здесь он изучал Ренессанс и знаменитых авторов того времени.
Помимо того что Гюстав Моро, картины которого уже пользовались успехом, работал над своими шедеврами, он выполнял заказ государства. Его задачей было создать громадную копию полотна Карраччи. Творение понравилось всем, и ему сделали еще один заказ на копию картины, но Моро отказался, сказав, что желает, чтобы покупали его произведения, а не копии коллег. После такого заявления Гюставу заказали сотворить собственное полотно.
Новый этап начался с покупки жилья. Отец очень любил сына, поэтому в 1852 году приобрел ему шикарный дом. Из окон виднелся вокзал Сен-Лазар, неподалеку шумела Моро сразу решил на одном из этажей создать личное творческое место и приступить к работе. Шикарный особняк помогал ему и вдохновлял. Гюстав жил в прекрасных условиях, выполняя заказы государства. Он понемногу стал вхож в круги знаменитых художников.
В этот период он узнал о беременности своей девушки, которая проживала в Риме. Живописец принял решение покинуть несчастную. С этим решением согласилась и его мама, она считала, что и свадьба, и маленький ребенок разрушат карьеру будущего великого живописца. Это затянулось на несколько лет. Сюда же приехали и родители Гюстава, решив сопровождать художника в его поездках. В Италии его вдохновляли Боттичелли, Леонардо да Винчи, Кривелли и другие великие художники. Поэтому домой он привез эскизы и готовые полотна, пропитанные итальянским колоритом.
После возвращения столицу Франции Моро начинает работать в своем особняке, иногда навещает друзей. В один из таких вечеров он заговорил с гувернанткой Александрин Дюро. Внезапная легкая влюбленность перерастает в невероятную страсть, но чувства любовники скрывают.
Смерть отца в 1862-м тронула художника, и в своем горе он решил отдаться искусству и образованию. БТворения Моро пользуются спросом, и он становится популярным как в Париже, так и далеко за его пределами. В конце 60-х годов Гюстав стал главой жюри того самого Гран-при, в котором дважды потерпел поражение в юности. В середине 70-х годов живописец получил высшую награду Франции - Орден Почетного легиона.
В 1884 году Гюстав лишился матери. Это трагическое событие не давало ему спокойно творить, и он полгода не мог плодотворно работать. Также о себе давал знать и возраст. Гюстав все чаще выезжает из Парижа, путешествует в другие страны в сопровождении любимой Александрин. Уже в 1888 году он стал членом Академии изящных искусств, а через 3 года занял пост профессора в Парижской школе искусства.
В начале 1890-х годов Александрин умирает, через пять лет Гюстав оканчивает свой исполинский труд «Юпитер и Семела» и решает организовать в своем доме музей. Умер художник в 1898 году, похоронен на кладбище Монмартр, где-то рядом почивает его возлюбленная Александрин Дюро.
Перед смертью Гюстав Моро, биография которого насыщенная и яркая, оставил городу в наследство свои произведения и имущество. Живописец сумел сохранить коллекцию своих полотен и эскизов, также собрал работы великих художников, скульпторов, редкую мебель и другие предметы 19 века.
Дом-музей Гюстава Моро ныне стал необычайно популярным местом в Париже. Хотя живописцу и не удалось претворить свои идеи в жизнь, парижская мэрия позаботилась о его наследии. Город создал необыкновенный дом-музей, в котором ныне находится самое полное собрание полотен
Этот «рай живописца» занял два этажа. На первом - все стены завешаны произведениями Моро. В помощь будущим ценителям искусства Гюстав сделал описания картин, в музее эти заметки перевели еще и на английский. Кроме того, среди готовых работ на мольбертах выставлены те, которые художник оставил неоконченными.
Второй этаж наполнен собранием картин других художников, также скульптурами, старинной мебелью - всем, что смог собрать Гюстав Моро самостоятельно. На данный момент пропуск в дом-музей стоит 6 евро для взрослых, а детям до 18 лет вход бесплатный.
Среди картин, которые оставил после себя живописец, есть известные всем и каждому. Одна из них - «Юпитер и Семела», написанная за два года до смерти художника. На полотне изображены аллегорические фигуры, которые несут определенное значение: Смерть, Страдание, Ночь и т. д.
Все пространство заполнено необычными растениями, фантастическими архитектурными решениями и скульптурными изваяниями. Очень важно и то, что все это обилие образов и фантазий художник комментирует, так как зрителю трудно самостоятельно определить всех персонажей. Сама же легенда о Семеле на полотне приобретает некий мистицизм и таинство.
Анализируя искусство Гюстава, становится понятно его стремление к «необходимому великолепию». Живописец утверждал, что нам следует обращать внимание на мастеров прошлого времени, которые не научат нас бедному искусству. Художники прошлого старались отображать на своих полотнах только самое богатое, редкостное и великолепное, что было в их времени. Наряды, которые они изображали в своих произведениях, драгоценности, предметы - все это перенял и Моро.
Еще одной популярной картиной Гюстава считается «Явление», которую он создал в 1876 году. Как и многие другие, она содержит религиозный сюжет, в данном случае - евангельский. На полотне идет речь о Саломее, которая танцует перед Иродом, за голову В это время перед Саломеей является голова Иоанна, создавая великолепное ослепительное сияние.
В 1860-1870-е годы, когда выступили импрессионисты, равнодушные к историческому, религиозному, литературному сюжету в живописи, на художественной сцене Франции появился один из самых загадочных художников XIX века, изобретатель фантастических сюжетов, изысканных, таинственно-мистических образов - Гюстав Моро.
Одна из самых известных его картин - «Явление» (1876, Париж, Музей Гюстава Моро) - написана на евангельский сюжет о танце Саломеи перед царем Иродом, в награду за который она потребовала голову Иоанна Крестителя. Из темного пространства зала перед Саломеей возникает видение окровавленной головы Иоанна Крестителя, источающей ослепительное сияние. Художник наделяет образ призрака тревожащей воображение убедительностью.
Моро получил хорошую профессиональную подготовку, учился у Пико, мастера классицистической ориентации, испытал влияние Делакруа и, особенно, Шассерио; два года провел в Италии, копируя старых мастеров, его привлекала живопись Карпаччо, Гоццоли, Мантеньи и других.
В Салоне 1864 была выставлена картина Моро «Эдип и Сфинкс» (Нью-Йорк, Музей Метрополитен). Существо с лицом и грудью женщины, крыльями птицы и туловищем льва - Сфинкс - вцепилось в торс Эдипа; оба персонажа пребывают в странном оцепенении, словно гипнотизируя друг друга взглядом. Четкий рисунок, скульптурная лепка форм говорят об академической выучке.
Тематика Моро и в дальнейшем концентрируется вокруг мифологии разных культур - античной, христианской, восточной. Однако художник расцвечивает миф в соответствии с собственной фантазией: на картине «Орфей» (1865, Париж, Музей Орсэ) изображена молодая женщина, несущая на лире голову прекрасного певца, - по преданию, Орфей был растерзан вакханками.
Гибели поэта посвящено и полотно «Мертвый поэт и Кентавр» (ок. 1875, Париж, Музей Гюстава Моро). Искусство, поэзия, красота обречены на земле на гибель - возможно, такова его идея, однако содержание работ мастера многозначно, и зрителю предоставляется возможность самому догадываться о смысле произведений.
Изучая картины мастеров прошлого, Моро приходит к убеждению, что художник в своем творчестве должен следовать принципу «необходимого великолепия». «Обращайтесь к великим мастерам, - говорил Моро. - Они не учат нас создавать бедное искусство. Художники разных времен использовали в своих картинах все, что им было известно наиболее богатого, блистательного, редкостного, даже наиболее странного, все, что в их среде считалось роскошным, драгоценным… Какие наряды, какие короны, какие драгоценности… какие резные троны! …Великие и простодушные гении включают в свои композиции неведомую и нежную растительность, восхитительную и причудливую фауну, охапки цветов, гирлянды небывалых плодов и грациозных животных.»
С годами работы Моро становятся все более многоцветными, заполненными деталями, великолепными ювелирными украшениями, драгоценными тканями, превращающими порой полотна мастера в подобия прекрасных гобеленов или эмалей.
Но, в отличие от импрессионистов, писавших раздельным мазком, чистыми красками, Моро тщательно смешивает краски на палитре, добиваясь особого мерцающего сплава, амальгамы, где переливаются мазки пылающей алой киновари, синего кобальта, золотистой охры, голубого, зеленого, розового цвета ("Саломея, танцующая перед Иродом", 1876, Лос-Анджелес, частное собрание; "Единороги", ок. 1885, Париж, Музей Гюстава Моро; "Галатея", 1880-1881, Париж, частное собрание).
В своих произведениях Моро стремится воплотить идеи и мысли, находящиеся порой за пределами возможностей живописи - искусства пространственного, а не временного; он мечтает выразить в пластических образах невыразимое. Этим можно объяснить подробные комментарии, которыми художник сопровождает свои работы. Так, обращаясь к мифу о Юпитере и Семеле, Моро пишет: «В центре колоссальных воздушных сооружений… возвышается священный цветок, на темной лазури звездоносного свода - Божество… являет себя в великолепии; ...Семела, вдохнувшая ароматы, источаемые Божеством, преобразившаяся.., умирает, как пораженная молнией. …Восхождение к высшим сферам, …то есть земная смерть и апофеоз бессмертия».
Полотно «Юпитер и Семела» (1896, Париж, Музей Гюстава Моро) заполнено аллегорическими фигурами, символизирующими Смерть, Страдание, чудовищ Ночи, Эреба, Гения земной любви, Пана и т. д. Пространство заплетено фантастическими растениями, причудливыми архитектурными формами, скульптурными изваяниями. Кисть не поспевает за воображением и фантазией живописца, поэтому многие работы оставались незавершенными, а главное, зрителю, без словесной интерпретации самостоятельно трудно разобраться в этом нагромождении символов. Легенда о Семеле (умолившей Юпитера предстать перед ней во всем его грозном могуществе и погибшей, дав жизнь в миг смерти богу виноделия Дионису), превращается в некий мистический трактат.
Более удачны полотна Моро, не обремененные слишком сложными символическими понятиями и аллегориям - "Павлин, жалующийся Юноне" (1881), "Елена под стенами Трои" (ок. 1885, обе - Париж, Музей Гюстава Моро).
Некоторое время в начале XX века имя Моро пребывало в забвении, но затем у него появились пылкие пропагандисты и почитатели - сюрреалисты Андре Бретон, Сальватор Дали, Макс Эрнст. Кроме того Моро был хорошим педагогом, вырастившим целую плеяду известных живописцев XX столетия - Матисса, Руо, Марке, Мангена, которые уважали и ценили Моро как тонкого колориста, умного, всесторонне образованного человека. В 1898 году художник завещал свою мастерскую со всем, что в ней находилось, государству. Там был организован Музей Гюстава Моро, первым хранителем которого был Жорж Руо.
Вероника Стародубова
Парадоксальное творчество Моро находится на пересечении течений искусства XIX века. Питер Кук в конце монографической работы о Гюставе Моро (1826-1898) называет его протосимволистом, реже историческим художником, но вообще-то его сложно отнести к какой-либо категории. Лучшие из его замысловатых библейских и мифологических полотен врезаются в память, но сложны для дешифровки. Gustave Moreau: History Painting, Spirituality and Symbolism (Гюстав Моро: историческая живопись, духовность и символизм) — попытка пролить свет на эту крайне своеобразную фигуру на периферии французского искусства.
На его классических композициях маслом изображены фигуры на изолированных светлых участках, окруженные крупными темными зонами, расцвеченными разноцветными пятнами, которые придают этим гротам и тронным залам вид украшенных драгоценными камнями. Выражения лиц его героев сдержанны, а их жесты неестественны и торжественны. Одежды и архитектура покрыты замысловатыми украшениями, придающими картинам псевдоорганический вид. К концу Второй империи салонная историческая живопись становилась упражнением в сенсационности и щекотала нервы. Трудно не увидеть Моро как добровольно мучающего себя верностью традиции исторической живописи, дни которой, он подозревал, были сочтены. Его творчество находится между неоклассическим подходом к исторической живописи и зарождавшимся символистским движением, которое Моро казалось недостаточно значительным. В крайне сложном и эклектичном мировоззрении художника преданность искусству сочеталась с пантеистической мифологией и католическим мистицизмом. Позиция Моро как антиреалиста была следствием его привязанности к идеализму. Его политические взгляды были крайне монархистскими и националистическими.
Кук предполагает, что негативные отклики на салонные произведения Моро после успеха его Эдипа и Сфинкса (1864) были связаны со смешением стилей и затрудненностью толкования живописных нарративов. Он использовал неоклассицизм в качестве основы своего подхода, но включал и эмоциональный колорит романтизма, и орнаментализм дальневосточного и исламского искусства. Кук сравнивает картины Моро с другими, выставлявшимися на Салоне того же года. Это поучительно, поскольку многие из тех полотен написаны малоизвестными художниками и утрачены или оказались в запасниках провинциальных музеев.
Смешанное восприятие его салонных произведений способствовало тому, что Моро начал считать себя неуслышанным пророком. Желая обеспечить свою позицию в следующих поколениях, он передавал собственные принципы многочисленным ученикам. И работал над картинами, которые, согласно замыслу художника, должны были оказаться в посмертном музее, посвященном его творчеству. И если никто из учеников так и не стал его последователем, то парижский дом-музей Моро оказался более прочным наследием. Моро создавал копии своих успешных холстов, чтобы они могли храниться здесь.
Будучи учителем Высшей школы изящных искусств, Моро контактировал с поколением художников, позднее создавших модернизм. Студенты Анри Матисс, Альбер Марке и Шарль Камуан составили костяк движения фовистов, противостоявших идеалам учителя. Кук показывает, что Моро был доброжелательным наставником, рекомендовавшим копировать широкий круг произведений и производившим на учеников положительное впечатление. Но из всех крупнейших учеников Моро лишь Жорж Руо стал художником аллегорий и последовательным противником реализма. Моро был последним поборником традиции, от которой окончательно отвернулись более поздние художники. Его творчество весьма привлекательно и достаточно утонченно, чтобы заслужить запоздалое внимание, которое ему уделил Кук.
Текст: Александр Адамс
