Из всех чудес на свете, самое удивительное и неразгаданное – это чудо зарождения любви. Случается иногда, что это загадочное явление происходит прямо на наших глазах. Но даже и тогда, когда нам посчастливится стать очевидцами такого чуда преображения сердца человеческого, мы только и можем, что повторить евангельское «тайна сия велика есть».
Мне едва исполнилось шесть лет, когда я стал свидетелем и даже невольным участником такого чуда. Был я тогда воспитанником детского дома в небольшом районном городишке в самом центре России, родителей своих никогда не видел, и были у меня в то время, насколько я помню, две заветные мечты, причем одна исключала другую. Первая – жить в своем доме с мамой и папой, а вторая – мечта о дальних путешествиях. Последнюю осуществить было легче: для этого надо было просто убежать – сначала на попутке или рейсовом автобусе до ближайшей станции, а потом на поезде – и все, весь мир с его тайнами и приключениями был у твоих ног, а там, глядишь, и дом с настоящими мамой и папой как-нибудь да и нашелся. В одиночку бежать я боялся, но вот однажды, в самом начале памятного 1992 года, мне повезло: зайдя в туалет курнуть – а я уже тихонько покуривал, чем очень гордился, – я услышал, как двое ребят постарше – девятилетний Санька Чушманок и одиннадцатилетний Серый договаривались рвануть на юг, к морю. Зачем и почему именно в этот морозный день они решили бежать из нашего, в сущности неплохого детского дома, уже и не вспомню – видно, нашлись на то причины, но парни они были бывалые, поэтому я сразу смекнул, что это мой шанс. Помню, Чушманок был против того, чтобы брать меня, недоношенного, с собой, он даже отвесил мне подзатыльник – чтоб не лез в чужие дела, но Серый веско произнес: «Не боись, Санек, нам такой мелкий и сгодится!», – и уже через час мы, скрючившись, тряслись в рейсовом автобусе, забитом в честь праздника под завязку. Я тогда, оправдывая свою детдомовскую кличку, действительно, выглядел младше своих шести лет, был физически слабеньким, и только с годами занятия спортом сделали меня крепче, выправили осанку и развернули плечи. В автобусе, от духоты и тряски меня разморило, и пока Серый и Чушманок о чем-то загадочно шептались, я сладко грезил о неведомых странах и своем доме, и лишь иногда Серый, явно взявший меня под свое покровительство, прерывал мои мечтания, одобрительно толкая в бок и повторяя: «Ничего, что недоношенный, нам такой и пригодится!» Вообщем, в тот день мне крупно везло, и через два с половиной часа вся наша честная компания, оказалась на станции с чудесным названием «Грязи».
Когда мы, вольные, как птицы, вместе с толпой вывалились на промерзшую остановку, а потом вкатились в и так уже переполненный зал ожидания, Серый, мгновенно оценив обстановку, и, по-видимому, не оставив своего благоволения ко мне, сразу же посоветовал: «Жмись вон к тем, семейным, будто ты с ними – тогда менты не пропалят». «Будешь на шухере, – добавил он, – а мы с Саньком – на разведку», – и оставив меня рядом с каким-то шумным семейством, незаметно отчалил. Дело было к вечеру, устав наблюдать, как Серый с Санькой Чушманком независимо лавируют между рядами разморенных пассажиров, я и не заметил, как задремал. Очнулся я от того, что почувствовал какое-то необычное оживление. Открыв глаза, я увидел, как в противоположном конце зала, привлекая к себе всеобщее внимание, бежал Чушманок. За ним гнался какой-то верзила в распахнутой дубленке, а следом, чуть поотстав, создавая суматоху и что-то выкрикивая, еще несколько человек. На глазах у еще не опомнившейся публики, верткий Чушманок юркнул в дверь главного входа, откуда, как назло, навстречу его преследователям, уже ломилась новая порция промерзших пассажиров, вывалившихся из только что подъехавшего автобуса, и столкновение этих двух потоков не просто тормознуло невезучих преследователей Чушманка, но и создало невыразимую сумятицу. Вся эта куча мала кричала и ругалась, вовлекая в свою орбиту все новых и новых участников, от этого яркого зрелища было не оторваться, но тут кто-то толкнул меня, и, обернувшись, я увидел Серого, который, как будто не узнавая меня, прошмыгнул мимо, незаметно сунув мне прямо в руки какую-то папку и портмоне, и так же, не глядя на меня и продолжая движение, процедил: «Сныкай! Не дождешься нас – урою!» Сказал и растаял в малоприметной двери бокового выхода.
Казалось, никто кроме меня этот маневр не заметил, и только толстый малый из семьи, к которой я так старательно тулился, пытаясь изобразить, что я с ними, как-то очень уж подозрительно косился на меня. Похоже, этот жирдяй уже почти решился подойти к матери, чтобы заложить меня, но тут, на мое счастье, динамики громкоговорителя стали изрыгать из себя что-то невнятное, и вся живая бурлящая масса зала ожидания мгновенно замерла, пытаясь разобрать в этих хрипах и стонах, что же теперь ее ждет. А я, движимый не столько пониманием, что же произошло, сколько каким-то звериным чутьем, которое так рано появляется у всех детдомовских детей, тихонько смылся: надо было срочно найти себе убежище, где бы я мог спокойно дождаться своих горе-товарищей.
Вряд ли бы кто из наших, детдомовских, осмелился ослушаться Серого, хоть и скрывшегося в неизвестном направлении, поэтому я решил далеко не уходить. На счастье, укрытие нашлось быстро – недалеко от кухни я обнаружил закуток, нишу у батареи, где среди тряпок, ведер и швабр можно было отлично устроиться, и если бы не запахи, так настойчиво несущиеся из кухни, все было бы чудесно. Несмотря на голод, я опять задремал, причем, помню, что папку и портмоне я прижимал к самому сердцу. Сквозь дремоту я слышал, как на кухню прошествовал мент, как он рассказывал смеющимся поварихам, что у какого-то москвича-бизнесмена шпана тиснула документы и деньги. Помню, как он заверил всех, что деваться этим выродкам некуда – ни машин, ни поездов теперь до утра не будет, а на таком морозе не погуляешь, да тут еще этот бизнесмен такой фокус придумал, настоящий маскарад, так что не уйдут – все это я слышал, но сладкая дрема обволакивала меня, притупляя чувство опасности. Потом они все громко чему-то смеялись, а потом ушли, унося с собой дивный запах мандаринов и чего-то еще съестного.
Сколько я дремал, я и сам не знаю, но разбудило меня дикое чувство голода. Осмотревшись, я решил, что пора – дружки мои, наверное, давно уже ждали меня и могли, чего доброго, решить, что я, шкура, их предал. Запихнув папку и портмоне поглубже, за батарею, я вышел из своего укрытия. Зал, еще недавно переполненный, был почти пуст – три мужика, резавшиеся в карты, какой-то спящий бомж, нахально раскинувший свои ножищи чуть ли не на пол зала, и девушка, скромно примостившаяся за столиком недалеко от уже закрытого буфета. Дружков не было. Поразмыслив, я решил, что спокойней будет присесть к девушке.
Пушистые ресницы, ямочки на щеках, тонкие, изящные руки – я и сейчас не смогу описать, какой мама была в молодости красавицей, а тогда я такую вообще видел впервые. Поймав мой осоловелый взгляд, девушка смутилась и пододвинула ко мне бутерброд с сыром, давно уже лежавший рядом со стаканом остывшего чая – красавице, похоже, было не до еды. Несмотря на мое восхищение прекрасным, бутерброд был уничтожен в мгновение ока – думаю, я проглотил его не разжевывая. Тогда моя новая покровительница, грустно вздохнув, вытащила из сумки новый, но и его ждала та же участь. Тут уж девушка наконец-таки отвлеклась от своих горьких дум, посмотрела на меня повнимательней, и, нырнув в сумку, стала доставать оттуда невиданные для начала 90-х яства – банку шпрот, палку колбасы, кусок сыра, сгущенку… Но прежде чем начинать открывать и нарезать все это богатство, она вытащила из сумки носовой платок и тщательно вытерла им замызганный столик. Бомжара, почуяв добычу, зашевелился и как будто даже стал бессовестно придвигаться к нам все ближе и ближе. Тем временем, девушка извлекла из недр своей чудесной сумки белую с голубой каймой скатерть, потом маленькую нейлоновую елочку, и, наконец, красивую картинку: «Иконка! – пояснила она, – Бабушке везу, в подарок! Да вот, на автобус опоздала, теперь только утром…».
Под мое одобрительное чавканье, Нина, так звали девушку, поведала мне, что она учится на втором курсе Гнесинки, по классу фортепиано, что заболела ее бабушка, у которой она одна, что теперь надо будет брать академку, что заниматься она сможет и дома, но ей жалко, очень жалко расставаться с однокурсниками. Тут Нина начала всхлипывать, ее стройное повествование утратило свою стройность, и я с трудом мог разобрать что-то про какого-то там Мишу, который так и не пришел ее проводить, из-за чего, собственно, она и опоздала… Когда Нина плакала, она становилась еще прекрасней. Но не успел я осмыслить происходящее, как бомжара, наглец, придвинувшийся к нам уже почти вплотную, жестом короля в изгнании, сбросил с себя свой вонючий салоп, отшвырнув его в другой конец зала. Миг – и он уже сидел за нашим столиком и нес какую-то околесицу про то, что такие прекрасные девушки никогда не должны плакать, что сам он бизнесмен из Москвы, приехавший сюда ради выгодной сделки, что этот маскарад он затеял для того, чтобы…
Иногда я делаю что-то быстрее, чем соображаю. Сердце опережает мозг. Это был тот случай. Я летел к своему убежищу так быстро, как никогда потом. Если твое сердце отягощено грехом и злобой, ты ползешь подобно змее. Когда оно открывается любви, ты и летишь, окрыленный ею. Через три минуты папка с документами и портмоне – мой скромный дар в эту волшебную Рождественскую ночь – уже лежали под рукой у «бомжары», но он, похоже, ничего и не замечал, кроме огромных, по-детски удивленно распахнутых глаз Нины, в которых высыхала последняя слеза.
Дорогие,любимые!С рождеством!Пусть праздник рождения Спасителя наполнит волшебством каждый дом,каждое сердце!Будьте счастливы!Будьте Благословенны!С любовью - Соливита
Рождественская сказка
Крупными хлопьями падал за окном пушистый снег. Маша поняла, что еще немного – и сказочная картина за окном перестанет быть видна. Девочка задумчиво посмотрела на звезду, горевшую на верхушке елки, и решила пойти на кухню к бабушке.
Маша понаблюдала, как бабушка натруженными руками лепит пирожки, а потом громогласно объявила:
– Бабушка, милая, как бы я хотела, чтобы изобрели такого робота, в которого бы засыпал муку, дрожжи в него положил, и еще капусту туда, нажал на кнопочку – и вот, пожалуйста, получайте готовые пирожки! Тебе тогда бы не пришлось столько работать, это было бы настоящее чудо!
– Ну что ты, милая, – устало улыбнулась бабушка, – мне мой труд не в тягость. Вас кормить – одно удовольствие. Вот придут с работы мама, папа, Ваня из секции вернется, и все так обрадуются вкусненькому. А пирожки, без души испеченные, никому не понравятся. И хорошо, что нет такого робота, а если бы он и появился, это было бы вовсе не чудо.
– Не чудо? – удивленно переспросила Маша. – Почему не чудо?
– Ну, не настоящее чудо, что ли… – пояснила бабушка.
– Не настоящее? А я всегда думала, что компьютер, например, это самое что ни на есть чудесное чудо. А какое же тогда оно, настоящее чудо?
– Мала ты еще, милая, чтобы это понять, – вздохнула бабушка.
– Бабуль, ну бабуль, ну расскажи пожалуйста, какое чудо настоящее! – начала просить Маша.
Бабушка еще раз вздохнула, поставила противень с пирогами в духовку, вытерла руки, села рядом с внучкой на диван, с недоверием посмотрела на нее и сказала:
– Все равно ведь ты ничего не поймешь…
– Пойму, пойму, ты только расскажи пожалуйста, – продолжала упрашивать Маша бабушку.
– Все равно ведь не отстанешь, – укоризненно улыбнулась старушка. – Ну слушай…
Однажды давным-давно, перед самым Рождеством, когда погода была такая же снежная и морозная, как и сейчас, одна старая бедная женщина возвращалась с рынка. На ней было ветхое тонкое пальто, осенние поношенные сапоги и потертый вязаный платок. Она из всех сил пыталась согреть почти закоченевщие руки, но ничего не получалось: ветхие варежки не грели. Но не это расстраивало старушку. Женщина была огорчена тем, что к рождественскому столу ей удалось купить только кусок рыбы и хлеб, а на подарки для внуков денег не хватило. Почти все пришлось потратить на лекарства для детей: и брат, и сестра сильно кашляли, бабушка боялась, что они могут не дожить до следующего Рождества. А так хотелось порадовать внучат! Ведь жизнь у них и так трудная и невеселая. Живут втроем в сырой однокомнатной квартире, постоянно голодные и холодные, потому что на дрова денег нет. С тех пор, как в прошлом году их отца увезли темной ночью непонятно куда, мама ребятишек заболела. Вскоре молодая женщина умерла, и внуков взяла к себе в другой город бабушка, сама старая и больная. На душе у женщины было очень тяжело.
Дорога была скользкой, приходилось внимательно смотреть под ноги. Вдруг женщина заметила на тротуаре, почти у самой дороги, бумажку. Она подняла ее и не поверила своим глазам: это были три рубля. По тем временам деньги просто огромные. Старушка, вне себя от радости, уже собралась в магазин за подарками, представляя, сколько сможет накупить. Но что-то остановило ее.
А в это время на крыше церкви сидел ангел. Хорошо было ангелу видно, как борются в ее душе два желания: одно требовательное – немедленно пойти в магазин, накупить подарков и порадовать внуков; другое раздумчивое – найти хозяина денег и вернуть их. С радостью и облегчением увидел ангел, что мысли о хозяине этих денег, возможно, таком же голодном, как она сама, и жалость к нему возобладали в душе старушки. «Неужели, – читал ангел мысли женщины, – человек, потерявший деньги, копил их кому-то на подарок, и перед самым праздником потерял? Смогу ли я осчастливить своих внуков чужим горем?» Женщине стало стыдно, ведь это не ее деньги. Но и хозяина их не найдешь на пустынной зимней дороге. Как быть? Старушка постояла некоторое время, а потом поспешила в храм. Двери его еще были открыты, пожилая женщина вошла и быстро опустила купюру в ящик для пожертвований.
Ангел видел, как текли теплые слезы по щекам женщины, выходившей из храма. Она представляла глаза внучат, плакала и винила себя. Радовался ангел, видя ее слезы. Он захотел помочь доброй старушке и долго думал, как это сделать. И тут увидел он, что есть у старушки дальний родственник, ее троюродный брат. Только он ее за родню не считал. У него только одни родственники были – деньги. И тело его, и душа заросли жиром, и столько вокруг него темноты скользкой и липкой, что чуть было не засомневался ангел в успешном исходе своего намерения. Однако помолился Божий посланник, укрепился и полетел к брату в дом.
А тот тем временем заперся у себя в доме, деньги считает, сколько за год прибавилось. Уж ангел кружился вокруг него, кружился, крыльями своими его осенял, совсем было из сил выбился… Вспомнил тут мужчина, что есть у него сестра, и впервые за много лет решил ее навестить. Радостно смеялись ангелы, видя, как пошел старик в магазин, выбрал товары получше, сложил все купленное в сумки и направился к сестре в гости.
А старушка тем временем пришла к себе в квартиру, медленно разделась и уныло побрела в комнату. Внуки уже спали. Усталая, печальная и расстроенная, она села за стол и зажгла свечку. Смотря на пламя, вспоминала она прошлое, родительский дом, щедрое угощение для бедных, которые готовили к каждому Рождеству ее родители. Как бы хотела она сейчас подарить внукам хоть частичку того, что видела в детстве, того, что никогда не видели они… Вдруг в дверь квартиры кто-то несмело постучал. Подумав, старушка пошла открывать. Каково же было ее удивление, когда на пороге она увидела грузного человека с глазами, заплывшими жиром. В нем она с трудом узнала своего брата, с которым последний раз виделась еще в юности. Брат встал на колени перед сестрой, прижался к ней и сказал, что все эти годы вел себя совершенно неправильно. Долго плакали они, сидя вместе за пустым столом. А наутро дети, проснувшись, увидели в углу комнаты настоящую елку, а под ней – гору подарков: игрушечную деревянную лошадь, куклу в красивом платье, самолет, плюшевого мишку, целую коробку конфет, хлопушки, ленты серпантина, новые валенки и варежки. Сколько там было всего! Они даже не задумались, откуда появилось такое богатство в их скромном жилище, и не заметили, как тепло в комнате, сразу бросились есть конфеты, рассматривать игрушки и мерить обновки. А в дверном проеме стояли, обнявшись, брат с сестрой, и слезы радости катились по их лицам. Радовались и ангелы, глядя с небес на исправившегося скупца и умеющую прощать добрую женщину. Ангелы знали, что теперь с детьми все будет в порядке, знали они и то, что мальчик вырастет и станет храбрым летчиком, а девочка выберет профессию врача и спасет много-много людских жизней…
48-летний Скотт Беннетт из штата Нью-Гэмпшир получил самый большой в истории подарок от Санта-Клауса.
Житель города Хиллсборо в канун Рождества выиграл в лотерею… 2 миллиона 100 тысяч долларов.
Любопытно, что такого подарка его семья могла и вовсе не получить, если бы… не ошибка продавшицы. В тот день мужчина попросил дать ему в местном супермаркете две лотереи – один билет «Мегабакс» и один «Лаки Фор Лайф».
Девушка ошиблась и дала два билета «Мегабакс». Беннетт обнаружил это уже дома. Он так расстроился, что даже не стал смотреть розыгрыш по телевизору. А вот его сын посмотрел. После оглашения результатов тиража 20-летний Тревис позвонил родителям.
«Сказали по телеку, что счастливый билет был продан в Хиллсборо! Папа, проверь немедленно!»
Беннетт был на седьмом небе от счастья и тут же бросился обнимать и целовать продавщицу. А она, к слову, получила 21,5 тысячи долларов за то, что продала билет, сорвавший джек-пот.
Похожий подарок на Рождество получил и… безработный мигрант из Сенегала Нгаме, выиграв в испанской лотерее.
Джек-пот в размере 400 тысяч евро стал для Нгаме спасательным кругом. Ведь в последнее время 35-летний Нгаме сидел без работы из-за проблем с документами.
«Я не могу в это поверить. В былые дни у нас с женой не было и 5 евро на двоих. А теперь будет свой дом», – плакал от радости Нгаме, когда увидел деньги.
Проверено на себе: новогодний стол за две тысячи рублей
Иной раз, упав на улице, переломаешь руки и ноги. А вот трехлетний малыш из Харькова выжил, упав с восьмого этажа!
Был сочельник, и мама мальчика хлопотала на кухне над праздничным ужином. А малыш был предоставлен сам себе и возился с конструктором, когда что-то привлекло его внимание за окном.
Несмышленыш забрался на подоконник и за чем-то потянулся. Окно было приоткрыто, и ребенок, потеряв равновесие, пулей вылетел вниз.
К счастью, малыш приземлился в большой сугроб, что смягчило падение. Каково же было удивление, когда упавшее дитя громко заплакало. Позже выяснилось, что мальчик отделался переломами.
Проповедь митрополита Антония Сурожского на Рождество Христово
Сегодня для всей Вселенной, знают об этом люди или не знают, для всей природы, мы поем чудо прихода на землю Живого Бога. Как говорит один из Отцов Церкви, Феофан Затворник, до Воплощения Божие присутствие было подобно волнам морским, которые бьют о берег морской; теперь же, с приходом Господа Иисуса Христа на землю, Божественное присутствие пронизывает все. Принимая крещение, получая миропомазание, причащаясь Святых Тайн, мы делаемся, как говорит опять-таки один из больших наставников Православной Церкви, присутствием на земля воплощенного Христа. И какая радость думать, что Бог наш стал теперь как бы живой частью нашего, сотворенного Им, мира.
Но одно мы должны помнить: какой это случилось ценой. Мы всегда думаем о воплощении Христа как о радости: родился Ребенок у Пречистой Девы Богородицы; но мы не помним о том, что родился Он для того, чтобы нас спасти от греха, и что это Ему стоило жизни. Поэтому, празднуя сегодня Рождество Христово, будем радоваться, будем ликовать о том, что Бог стал одним из нас, человеком навсегда, и что мы стали Его братьями. Его сестрами по человечеству, но также и по благодати, потому что Он нам дал Духа Своего Святого, Который нас пронизывает и делает родными Ему, родными Воплощенному Богу.
Есть древняя икона рождества Христова, где Спаситель не лежит в яслях, а на жертвеннике, потому что Он родился для того, чтобы умереть за нас, чтобы Свою жизнь нам дать, чтобы мы приобщились вечной жизни и, поистине, Божественной жизни через Его смерть и Воскресение.
Поэтому с какой благодарностью должны мы сегодня праздновать этот день Рождества Христова, но также, с каким чувством глубокой ответственности! Мы не можем легко к этому отнестись; если Бог стал человеком ценой Своей жизни и смерти, потому что так Он нас возлюбил, так Он поверил в нас, мы должны ответить на Его веру в нас творческой верностью. Поэтому начнем сегодня, еще раз, еще раз новую жизнь, достойную той любви, которую Бог явил нам Своим воплощением, Своей жизнью. Своей смертью, Своим воскресением, тем, что Он стал одним из нас, чтобы мы стали детьми Божиими.
Рождество Христово , которое мы сегодня празднуем с такой легкостью сердца, с такой благодарностью и радостью, заслуживает внимания не только нас, людей, но и всей твари, потому что это Рождество Христово , воплощение Слова Божия, принесло нам небывалую, непостижимую, новую весть как о Боге, так и о человеке и обо всей твари.
Бог, во Христе, явился нам небывалым и непостижимым образом. Языческие народы могли себе представить Бога великого, Бога небесного, как бы воплощающего все великое, величественное, дивное, о чем человек может мечтать на земле. Но только Бог мог открыться человеку, каким Он открылся в Рождестве Христовом: Бог стал одним из нас. Но не в славе, а в немощи; беспомощным и обездоленным; уязвимым и как будто побежденным; презренным для всех, кто верит только в силу и в земное величие. В эту первую ночь, когда Бог стал человеком, когда Самый Живой Бог обитал плотью среди нас на земле, Он приобщился к самой тяжелой человеческой обездоленности. Никто не принял Его Мать под кров свой; все сочли Его чужим, все отослали Его на далекий, бесконечный путь, который простирался перед странниками без крова и без привета. И они пошли – и в эту первую ночь Христос приобщился всем тем, которые из века в век проходят через жизнь и телесно, и духовно отброшенными, презренными, нежеланными, исключенными из человеческого общества. А таких людей в истории человечества – несметное количество. И по сей день – увы! – в больших городах и на просторах земных сколько таких людей, которым некуда пойти, которых никто не ждет, о которых никто не воздыхает, которым никто не готов открыть свой дом, потому что они чужие или потому что страшно приобщиться судьбе людей, обездоленных не только несчастьем, но человеческой злобой: ставших чужими, потому что люди, другие люди из своего сердца и из своей судьбы их исключили. Одиночество – страшное, жгучее, убийственное одиночество, которое снедает сердца стольких людей, было долей Пречистой Девы Богородицы, Иосифа Обручника и только что родившегося Христа. Он был чужой, никем не желанный, исключенный и выброшенный. Это – начало пути Его; и на этом пути Он приобщился, как я сказал, всем, кто так живет и в наше время, чужим среди людей, которые должны быть для них братьями; презренны они, побеждены – подлостью, трусостью и злобой человеческой. Уязвимы они по хрупкости своей, по беззащитности своей. Наше дело, христиан, увидеть в них образ Того Бога, Которого мы благоговейно сегодня чтим, и таких принять, как мы приняли бы теперь Христа, если бы Он явился перед нами обездоленным, уязвимым, беспомощным, презренным, ненавидимым, гонимым…
Вот каким явился перед нами Бог, потому что Он захотел стать одним из нас, чтобы ни один человек на земле не стыдился своего Бога: будто Бог так велик, так далек, что к Нему приступа нет. Он стал одним из нас в нашем унижении и в обездоленности нашей; и Он не постыдился нас, “стал как мы все”, не только по материальной, земной, физической обездоленности, не только по душевной оставленности любовью людской, но потому, что Он сроднился – через Свою любовь, через Свое понимание, через Свое прощение и милосердие, – Он сроднился и с теми, которых другие от себя отталкивали, потому что те были грешниками. Он пришел не праведных, Он пришел грешников возлюбить и взыскать. Он пришел для того, чтобы ни один человек, который потерял к себе самому уважение, не мог подумать, что Бог потерял уважение к нему, что больше Бог в нем не видит кого-то достойного Своей любви. Христос стал Человеком для того, чтобы все мы, все без остатка, включая тех, которые в себя потеряли всякую веру, знали, что Бог верит в нас, верит в нас в нашем падении, верит в нас, когда мы изверились друг во друге и в себе, верит так, что не боится стать одним из нас. Бог в нас верит, Бог стоит стражем нашего человеческого достоинства. Бог – хранитель нашей чести, и ради того, чтобы мы могли в это поверить, это увидеть воочию, наш Бог становится обездоленным, беспомощным Человеком. Только те, которые верят в силу и ни во что иное, только те, которые верят в свою праведность, не найдут пути к Нему, пока не покаются, пока не увидят, что смирение, любовь, жалость, милосердие – закон жизни.
Но во Христе не только явился нам Бог с Его любовью, верой в нас, как страж нашего достоинства, как блюститель нашей правды – Он явил нам величие человека. Если Бог мог сущностно стать Человеком, неужели мы не понимаем, как велик
человек? Неужели не понимаем: человек так
велик, что Бог может стать Человеком и человек остается собой? И что так велика тварь, которую Бог призвал к бытию, что человек может вместить в себя Бога? И что вещество, наша плоть,
наша кровь, кость
наша, всё вещество наше способно быть Бого-носным, соединиться с Божеством и остаться собой? И явиться нам в славе, величии, которого мы не видим, но которое видит Бог, ради которого Он нас сотворил и все сотворил?
Всмотримся в этот образ Воплощения: Христос нам явил смирение и любовь Божию, веру Божию во всю тварь, в нас, грешников, падших, и нам явил одновременно, как
мы можем быть велики и как глубока, бездонно
глубока тварь Господня. Вот с этой верой мы можем жить, можем становиться людьми во всю меру Христова воплощения, и рассматривать мир, в котором мы живем, не только как мертвый материал, а как то, что призвано стать в конце концов как бы видимым одеянием Божества, когда Бог станет всем во всем.
Какая слава, какая радость и надежда! Воспоем с благоговением, любовию и трепетом Рождество Христово; оно для нас жизнь вечная уже на земле, и оно – слава всего тварного в вечности на небеси. Аминь!
И Бог призывает нас помнить это, и призывает нас такими быть не только в нашей христианской среде, но и среди всего окружающего мира: относиться к каждому человеку с такой
справедливостью, не судящей и осуждающей, а видящей в каждом
человеке всю красоту, которой Бог наделил его и которую мы называем образом Божиим в человеке, преклоняться перед этой красотой, помогать этой красоте воссиять во всей ее славе, рассеивая все злое и темное и, признавая ее в каждом, дать путь этой красоте стать реальностью и победить, восторжествовать.
Он открыл нам также такую любовь, какой прежний мир не знал, а современный мир, так же как и древний мир, так боится: любовь, которая согласна быть уязвимой, беспомощной, изливающейся, истощающей себя, щедрой, жертвенной; любовь, которая дает без меры; любовь, которая дает не только то, что имеет, но самое себя. Вот что Евангелие, вот что Воплощение принесли в мир, и это в мире пребывает. Христос сказал, что свет во тьме светит, и тьма не может объять его, но не может и погасить. И свет этот светит и будет светить, но победит он только, если мы станем его провозвестниками и делателями заповедей о правде и о любви, если мы
примем Божие видение о мире и принесем его всему миру – нашу веру, то есть нашу уверенность и надежду, единственную силу, которая может помочь другим начать жить по-новому. Но для того, чтобы начать жить заново, они должны увидеть новизну в нас. Мир зачаточно стал новым через соединение Бога с человеком, когда Слово стало плотью; мы
теперь должны стать откровением этой новизны, славой и сиянием Божиими во тьме или сумерках этого мира.
Да даст нам Господь смелость и любовь, великодушие быть Его провозвестниками и свидетелями, и да будет благословение Господне на вас. Того благодатию и человеколюбием, всегда, ныне и присно и во веки веков! Аминь.
Ребята, мы вкладываем душу в сайт. Cпасибо за то,
что открываете эту
красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook
и ВКонтакте
Новый год и Рождество - самое волшебное время в году. Время, когда с каждым может произойти чудо. И время, когда каждый может стать немножко волшебником.
сайт собрал для вас 26 примеров самой настоящей рождественской магии. А в конце статьи вас ждет бонус: история о том, что ничто на свете не может помешать быть самым счастливым в этот праздничный день.
