«Аналитическая газета «Секретные исследования», №11, 2009
Новый фильм о Тарасе Бульбе стал в России лидером проката (его показывают также в Украине и Беларуси). Фильм был с восторгом воспринят российскими великодержавниками, о нем воодушевленно говорят российские политики: мол, картина показывает, что Украина и Беларусь - всегда принадлежали Москве. А лидер КПРФ Зюганов отправил в кинотеатры 700 российских коммунистов - в качестве «культпохода». Однако и фильм, и само произведение Гоголя - имеют весьма мало исторической правды, являясь, по сути, лишь великодержавной пропагандой царизма.
ВЕЛИКОДЕРЖАВНАЯ ИСТЕРИЯ
13 апреля 2009 года газета «The New York Times» опубликовала статью Эллен Бэрри «В культурное противостояние вступает дикий казак». Статья начинается так:
«Новейший киногерой ворвался в апреле на российские экраны, рубя польских шляхтичей своей саблей словно капусту. Тарас Бульба, казак из XV века, увековеченный в одноименном романе Николая Гоголя, презирает мирные переговоры, считая их «бабьим делом», и вдохновляет своих людей речами о русской душе. Когда в конце польские солдаты сжигают его на костре, он провозглашает верность русскому царю, хотя языки пламени уже коснулись его усов».
Уже неточность: события, описанные Гоголем, никак не могли происходить в XV веке: тогда не было ни «России» (Московия еще была улусом Орды), ни «русских царей» (первым таковым провозгласил себя только Иван Грозный в 1547 году), ни «Речи Посполитой», с которой воевал Бульба. Далее в статье:
«Премьера фильма с бюджетом в 20 млн. долларов состоялась в Москве 1 апреля. Зал был забит битком, а перед входом в кинотеатр гарцевали наездники в казачьих костюмах. Фильм Владимира Бортко, съемки которого были частично профинансированы российским министерством культуры, - это гимн воинственному патриотизму. На премьере многие зрители рыдали.
Кроме того, это залп в культурной войне между Россией и прозападным руководством Украины. Герои фильма - украинские казаки, но они сражаются с врагом, пришедшим с Запада и, умирая, говорят о «православной русской земле». Бортко стремился показать, что «никакой отдельной Украины нет», как он выразился в интервью, и что «русский народ един». Выходя из зала, зрители говорили, что надеются на то, что фильм усилит пророссийские настроения на Украине.
Сердцевина фильма - идея великой России. В самом начале Бульба, роль которого исполняет выдающийся украинский актер Богдан Ступка, проникновенно произносит перед казаками слова, которые учили наизусть поколения советских школьников: «Нет, братцы, так любить, как русская душа, - любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал Бог, что ни есть в тебе».
Высокопоставленные украинские чиновники не пришли на премьеру 2 апреля. Но зрители, выходившие из зала, говорили, что их глубоко тронул призыв Бортко к славянскому единству.
На премьере фильма в московском кинотеатре «Октябрь», вмещающем 3000 человек, зрители аплодировали речи Бульбы о «русской душе», и еще раз - когда казаки с факелами в руках проносятся по Западной Украине, изгоняя поляков. Среди экзальтированных зрителей был ультранационалистический политик Владимир Жириновский. «Это лучше сотен книг и сотен уроков, - заявил он Вести-ТВ после премьеры. - Все, кто посмотрит фильм, поймут, что русские и украинцы - это один народ, и что враг - с Запада»».
В этих высказываниях удивляет полное невежество тех, кто создавал и затем смотрел этот фильм. Как, например, понимать «призыв Бортко к славянскому единству», если «враг с Запада» - это и есть СЛАВЯНЕ-поляки? Или в представлениях Бортко и Жириновского поляки не являются славянами? Так почему же объединяться надо не с поляками, а почему-то с русскими? Но мало того: сами эти русские - никакие не славяне, а финно-угры Московии и татары Орды. Получается, что украинцев зовут объединяться с Великой Ордой.
Но самое интересное в том, что Тарас Бульба воевал не с поляками, а с беларусами - у Гоголя показана война 1654-1667 года, в которой украинские казаки и московиты уничтожили половину населения Беларуси...
ЗАБЛУЖДЕНИЯ ГОГОЛЯ
Когда вообще происходили описанные в повести события? Гоголь, похоже, сам в этом путался, так как начинает свое повествование так (цитирую по редакции 1842 года):
«Бульба был упрям страшно. Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый ХV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников...»
Итак, Гоголь относит события к XV веку - когда действительно Московия еще являлась улусом Орды, а земли Украины вовсе не были «оставлены своими князьями» и «опустошены», как он выдумывает, а вполне процветали в составе Великого княжества Литовского (о котором Гоголь нигде ни словом не упоминает). До 1569 года Киевщина, Запорожье (тогда «Поле»), Подолье, Волынь - часть ВКЛ.
Однако в этом же абзаце писатель сам себе противоречит:
«Короли польские, очутившиеся, наместо удельных князей, властителями сих пространных земель, хотя отдаленными и слабыми, поняли значенье козаков и выгоды таковой бранной сторожевой жизни».
Поляки стали властителями Украины только при заключении Унии 1569 года (создании Речи Посполитой), когда в обмен на помощь в освобождении оккупированного Иваном Грозным Полоцка - мы отдали полякам земли Украины. Потом была и церковная Уния 1596 года - после того, как Борис Годунов выторговал в 1589 году у греков право единой Москово-ордынской религии называться впервые «Русской православной Церковью» - вместо РПЦ Киева. Как следует далее из текста, события повести происходят в середине XVII века, а вовсе не в XV веке и даже не в XVI.
У Гоголя: «Не было ремесла, которого бы не знал козак: накурить вина, снарядить телегу, намолоть пороху, справить кузнецкую, слесарную работу и, в прибавку к тому, гулять напропалую, пить и бражничать, как только может один русский, - все это было ему по плечу».
В то время не существовало этноса «русские», а был этнос «русины», под которым понимались только и именно одни украинцы. Что же касается русских (именовавшихся московитами), то в XV веке в Московии был «сухой закон», поэтому фраза Гоголя «гулять напропалую, пить и бражничать, как только может один русский» - является выдумкой.
Историк ВКЛ Михалон Литвин в период отца Ивана Грозного, Василия III (которого современник Литвина Сигизмунд Герберштейн в своей книге «Записки о Московии» изображает и описывает в чалме, в персидском халате и с ятаганом), написал хорошо известную историкам книгу «О нравах татар, литвинов и москвитян». В ней Литвин четко указывал, что литвины (то есть беларусы) спиваются, а московиты ВООБЩЕ НЕ ПЬЮТ, так как им вера запрещает (вера не русская Киева, а своя московитская).
Михалон Литвин писал:
«Литвины [то есть ныне беларусы] питаются изысканными заморскими яствами, пьют разнообразные вина, отсюда и разные болезни. Впрочем, москвитяне, татары и турки хотя и владеют землями, родящими виноград, однако вина не пьют, но, продавая христианам, получают за него средства на ведение войны. Они убеждены, что исполняют волю божью, если каким-либо способом истребляют христианскую кровь».
«Крестьяне в Литве [то есть в Беларуси], забросив сельские работы, сходятся в кабаках. Там они кутят дни и ночи, заставляя ученых медведей увеселять своих товарищей по попойке плясками под звуки волынки. Вот почему случается, что когда, прокутив имущество, люди начинают голодать, то вступают на путь грабежа и разбоя, так что в любой литовской [беларуской] земле за один месяц за это преступление платят головой больше людей, чем за сто или двести лет во всех землях татар и москвитян, где пьянство запрещено.
Воистину у татар тот, кто лишь попробует вина, получает восемьдесят ударов палками и платит штраф таким же количеством монет. В Московии же нигде нет кабаков.
Посему если у какого-либо главы семьи найдут лишь каплю вина, то весь его дом разоряют, имущество изымают, семью и его соседей по деревне избивают, а его самого обрекают на пожизненное заключение. С соседями обходятся так сурово, поскольку считается, что они заражены этим общением и являются сообщниками страшного преступления.
…Так как москвитяне воздерживаются от пьянства, то города их славятся разными искусными мастерами; они, посылая нам деревянные ковши и посохи, помогающие при ходьбе немощным, старым, пьяным, а также чепраки, мечи, фалеры и разное вооружение, отбирают у нас золото.
Князь Иван [Иван III], обратив народ к трезвости, повсюду запретил кабаки. Он расширил свои владения, подчинив себе Рязань, Тверь, Суздаль, Володов и другие княжества… Новгород, Псков Север и прочие.
…Точно так же рожденный от него правящий ныне государь [Василий III] в такой трезвости держит своих людей, что ни в чем не уступает татарам».
Как это сопоставить со словами Гоголя о «русском пьянстве»?
Гоголь о Бульбе: «Вечно неугомонный, он считал себя законным защитником православия».
Писатель всюду смешивает в одну кучу веру Киева и веру Московии, но это были всегда РАЗНЫЕ РЕЛИГИИ. Киев был изначально частью Византийской религии - и следовал ей, а вот финская Московия, крещенная киевскими попами только при ее захвате Юрием Долгоруким, во время Орды переняла ордынское несторианство - схизматичную веру, наделяющую власть статусом «Бога на Земле». Что весьма нравилось царям Орды, а потом и царям Московии.
Московский историк А. Бычков в книге «Киевская Русь: страна, которой никогда не было?» (М., 2005) приводит множества примеров того, что веру московитов не считали христианской. Он, в частности, пишет:
«Как сообщает Георг Шлейзинг в своей книге «Религия Московитов» (1695 год), русские в это время (а это уже петровские времена) считают себя греко-православными, но вместо приветствия произносят «Салом» (собственно, написано «Шалом», но и слова «сваха» Шлезинг записывает как «шваха»)». Далее у Бычкова следует большая цитата из Шлейзинга, в которой религия московитов подана как непристойная и дикая, совершенно не христианская. Потом приводится масса прочих цитат и сведений, в том числе:
«Как доносил в Рим в начале XV века кардинал Д’Эли, «русские [то есть московиты Орды-Московии] в такой степени сблизили свое христианство с язычеством, что трудно было сказать, что преобладало в образовавшейся смеси: христианство ли, принявшее в себя языческие начала, или язычество, поглотившее христианское вероучение».
В представлениях Гоголя (и тех, кто читает его повесть или смотрит сейчас снятый по ней фильм) и в те времена, и сегодня - есть якобы только две веры в Украине: польская католическая и русская православная. Это огромная ложь.
Во-первых, униаты - это не католики, а те же истинные православные Византии, которые только вслед за самой Византией приняли главенство Папы Римского, но при этом сохраняют все свои православные обряды и традиции.
Во-вторых, православие Киева и «православие» Москвы, как я уже говорил, - это две совершенно разные религии. У Киевского православия (в средние века охватывавшего земли Украины, Восточной Литвы-Беларуси ВКЛ, Великого княжества Тверского и двух Республик - Псковской и Новгородской) - власть никогда не обожествлялась, православные крестились двумя пальцами, был свой пантеон святых. А у Московского «православия» (в средние века единого для всей Орды) - власть обожествлялась как «ровня Иисусу и Магомету» и как «наместники Бога на Земле», люди крестились тремя пальцами, а Иван Грозный в число «святых Московской веры» ввел за раз около 40 татарских мурз - за то, что они перешли в его услужение и его веру со всеми своими народами.
Так что тут «общего»?
Добавлю, что Иван Грозный при захвате Твери, Пскова, Новгорода и Полоцка всегда первым делом вырезал все наше православное духовенство и разрушал храмы. Вот так «единоверец»!
Важный нюанс: в XVII веке, при царе Московии Алексее Михайловиче, принадлежность к Московской вере означала автоматически присягу царю как своему «богоцарю». Казаки Восточной Украины приняли Московскую веру как условие вхождения под власть Москвы - только в 1654 году, а до этого Тарас Бульба и его сподвижники никак не могли быть людьми Московской веры - ибо московского феодала не считали своим «богоцарем» и не присягали ему. Так что и тут у Гоголя нестыковка.
Любопытная деталь: Тарас Бульба и его казаки бреют лица, а вот для своих московитов Алексей Михайлович издает жесткий указ: сурово карать всех, кто по литвинской моде стал тоже брить бороды. Царь писал, что борода - признак христианина, а безбородые - это нехристи. Ясно, что это представление московского сатрапа взято из восточных традиций Орды.
КТО ТАКОЙ ТАРАС БУЛЬБА?
Степень героизации Тараса Бульбы достигла буквально анекдотического размаха: в минских магазинах продаются вареники «Тарас Бульба». А почему бы еще не продаваться фрикаделькам «Отто Скорцени» и рубленым котлетам «Нестор Махно»?..
Когда на российском ТВ появился сериал «Бригада», героизирующий жизнь бандитской группировки, то многие общественные деятели России возмутились: чему учит людей этот сериал? Вести бандитский образ жизни и симпатизировать разбойникам, их грабящим? И чему он учит наших детей?
Но точно так и пресловутая Сечь казаков, которую воспевает Гоголь как некое «украинское образование и образ Украины как Отечества», - это точно такая БАНДА.
Тарас Бульба (как и остальные казаки этой банды Сечи) - НИЧЕГО САМ НЕ УМЕЕТ ДЕЛАТЬ, и - что печальнее всего - вообще не хочет заниматься созидательным трудом. То есть что-то вырастить или построить своими руками. Сей человек НЕ УМЕЕТ РАБОТАТЬ. Он, фактически, следует неписанным законам воров: мол, вор в законе работать не должен, а должен жить только воровством и разбоем. Чем этот «герой» всю жизнь и занимается.
Это неуч и лентяй, в нравственном и умственном плане - полный дегенерат и ничтожество, сволочь и кровопийца, который видит своим призванием убийство людей, а единственным средством кормления своей семьи - грабеж. Ничего другого он делать по жизни не умеет. В том числе даже лепить вареники - хотя его именем почему-то их назвали...
В ту пору государственная власть была слаба на окраинах и на стыках стран - там и образовывались всякие скопления бандитов. В Атлантике они известны как пираты, а на территории бывшего СССР точно так появились свои пиратские государства - из них наиболее известна страна казаков Степана Разина на Каспии, жившая разбоем торговых путей и всех соседей на все стороны света. Современником Разина был и Тарас Бульба в своей Запорожской Сечи - таком же бандитском образовании, жившем только одним разбоем. При этом кажутся НЕЛЕПЫМИ попытки Гоголя наделить этих бандитов какими-то рассуждениями «об Отечестве и Руси». Не было у них никакого Отечества, как не было и никакой Руси - само слово «Запорожье» означало «ЗА ПОРОГОМ РУСИ», то есть это уже не Русь-Украина, а Бог весть что иное нерусское и неукраинское.
Подобно тому, как Степан Разин носил чалму и увлекался исламом, запорожские казаки носят турецкие шаровары и воюют татарскими кривыми саблями. Ни грамма чего-то «русского» или «украинского» в этом нет.
Гоголь прямо пишет, что казаки Запорожья не знают, что такое созидательный труд, а могут только воровать и грабить у тех, кто созидательным трудом занимается (в первую очередь это их северные соседи беларусы), а потом пропивают награбленное. Когда Тарас Бульба пропил свое награбленное у беларусов (или еще ляхов, крымских татар, московитов - или своих галичан и волынян), то пошел к своему бандитскому начальству (гл. 3):
«Наконец в один день пришел к кошевому и сказал ему прямо:
Что, кошевой, пора бы погулять запорожцам?
Негде погулять, - отвечал кошевой, вынувши изо рта маленькую трубку и сплюнув на сторону.
Как негде? Можно пойти на Турещину или на Татарву.
Не можно ни в Турещину, ни в Татарву, - отвечал кошевой, взявши опять хладнокровно в рот свою трубку.
Как не можно?
Так. Мы обещали султану мир».
Вот ведь беда какая - Тарас Бульба теперь обречен на голодную смерть - ГРАБИТЬ НЕКОГО!..
Когда некого грабить вовне - приходится грабить «своих жидов»: ведь детишки Бульбы Андрей и Остап кушать просят. Что делать - приходится заниматься еврейскими погромами под надуманным предлогом (гл. 4):
«- Как? чтобы запорожцы были с вами братья? - произнес один из толпы. - Не дождетесь, проклятые жиды! В Днепр их, панове! Всех потопить, поганцев!
Эти слова были сигналом. Жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалобный крик раздался со всех сторон, но суровые запорожцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались на воздухе».
У Гоголя (гл. 10):
«Двести челнов спущены были в Днепр, и Малая Азия видела их, с бритыми головами и длинными чубами, предававшими мечу и огню цветущие берега ее; видела чалмы своих магометанских обитателей раскиданными, подобно ее бесчисленным цветам, на смоченных кровию полях и плававшими у берегов. Она видела немало запачканных дегтем запорожских шаровар, мускулистых рук с черными нагайками. Запорожцы переели и переломали весь виноград; в мечетях оставили целые кучи навозу; персидские дорогие шали употребляли вместо очкуров и опоясывали ими запачканные свитки».
Это героизация бандитизма и вандализма. Ну ладно, убили и украли - а зачем опорожняться в мечетях? Во славу чего?
Показательно, что сам Н.В. Гоголь был юдофобом - и своего главного героя делает таким же юдофобом. По фантазии Гоголя казаков при осаде Дубны предали «жиды» (гл. 9):
«Жиды, однако же, воспользовались вылазкою и пронюхали всё: куда и зачем отправились запорожцы, и с какими военачальниками, и какие именно курени, и сколько их числом, и сколько было оставшихся на месте, и что они думают делать, - словом, чрез несколько уже минут в городе всё узнали. Полковники ободрились и готовились дать сражение».
Или вот типичный отрывок (гл. 10):
«Тарас запер дверь и смотрел в маленькое окошечко на этот грязный жидовский проспект. Три жида остановились посредине улицы и стали говорить довольно азартно; к ним присоединился скоро четвертый, наконец, и пятый. Он слышал опять повторяемое: «Мардохай, Мардохай». Жиды беспрестанно посматривали в одну сторону улицы; наконец в конце ее из за одного дрянного дома показалась нога в жидовском башмаке и замелькали фалды полукафтанья. «А, Мардохай, Мардохай!» - закричали все жиды в один голос. Тощий жид, несколько короче Янкеля, но гораздо более покрытый морщинами, с преогромною верхнею губою, приблизился к нетерпеливой толпе, и все жиды наперерыв спешили рассказать ему, причем Мардохай несколько раз поглядывал на маленькое окошечко, и Тарас догадывался, что речь шла о нем. Мардохай размахивал руками, слушал, перебивал речь, часто плевал на сторону и, подымая фалды полукафтанья, засовывал в карман руку и вынимал какие то побрякушки, причем показывал прескверные свои панталоны. Наконец все жиды подняли такой крик, что жид, стоявший на стороже, должен был дать знак к молчанию, и Тарас уже начал опасаться за свою безопасность, но, вспомнивши, что жиды не могут иначе рассуждать, как на улице, и что их языка сам демон не поймет, он успокоился».
Если сегодня показать этот абзац европейцам, не говоря, что его написал Гоголь, - то любой в Европе скажет, что писал какой-то нацист и патологический юдофоб а-ля Гитлер. Как видим, с пера классика капала и редкостная грязь...
Гоголь (гл. 12): «В летописных страницах изображено подробно, как бежали польские гарнизоны из освобождаемых городов; как были перевешаны бессовестные арендаторы жиды...»
Врет писатель: казаками в захваченных ими районах были вырезаны ВСЕ жившие там евреи - около 80 тысяч, а не одни «бессовестные арендаторы жиды», коих были единицы (а сам еврейский народ в Украине жил намного беднее украинцев). Ведь надо же своих деток чем-то кормить этим бандитам - вот юдофобия и стала предлогом для разбоя.
С КЕМ ВОЕВАЛ ТАРАС БУЛЬБА?
Гоголь, что очевидно, ненавидел беларусов (которые при написании его повести еще назывались литвинами) и считал их «поляками», а саму Беларусь - Польшей. Вот характерный эпизод (гл. 7):
«Тарас посмотрел на жида и подивился тому, что он уже успел побывать в городе.
Какой же враг тебя занес туда?
Я сейчас расскажу, - сказал Янкель. - Как только услышал я на заре шум и козаки стали стрелять, я ухватил кафтан и, не надевая его, побежал туда бегом; <...> Гляжу - впереди отряда пан хорунжий Галяндович. <...> Хоть у него есть и хутора, и усадьбы, и четыре замка, и степовой земли до самого Шклова, а грошей у него так, как у козака, - ничего нет. И теперь, если бы не вооружили его бреславские жиды, не в чем было бы ему и на войну выехать. Он и на сейме оттого не был».
Галяндович - фамилия не польская, не русская, не жемойтская - а сугубо и только беларуская (на -вич). И Шклов - это далеко не Польша, а Восточная Беларусь.
Но для Гоголя мы, Беларусь, - это «чистая Польша», потому что вовсе не Украина, а наше ВКЛ создало с Польшей Речь Посполитую - единое союзное Государство, в котором наша шляхта и наш беларуский народ были интегрированы с поляками во всех сферах жизни. За это нас Гоголь так ненавидел - и эту ненависть к беларусам показывает и снятый сейчас фильм по его повести. И у Гоголя, и в этом фильме все беларусы - это «поляки» и «Польша».
Но мы не были ни «поляками», ни «Польшей», а были сами собой - литвинами и Литвой ВКЛ, лишь частью союзного с Польшей Государства. Увы, это вне понимания как Гоголя, так и авторов фильма (и, естественно, современных невежественных зрителей).
Гоголь пишет (гл. 12):
«Отыскался след Тарасов. Сто двадцать тысяч козацкого войска показалось на границах Украйны. Это уже не была какая нибудь малая часть или отряд, выступивший на добычу или на угон за татарами. Нет, поднялась вся нация, ибо переполнилось терпение народа, - поднялась отмстить за посмеянье прав своих, за позорное унижение своих нравов, за оскорбление веры предков и святого обычая, за посрамление церквей, за бесчинства чужеземных панов, за угнетенье, за унию, за позорное владычество жидовства на христианской земле - за все, что копило и сугубило с давних времен суровую ненависть козаков».
Интересно: я цитирую повесть по редакции 1842 года - неужели и в нынешних учебниках стран СНГ русской литературы тоже это есть: «за позорное владычество жидовства на христианской земле»? Или цензоры Министерств образования СНГ находят эти заявления Гоголя недопустимыми для ознакомления школьниками? Но ведь тогда это ЕРЕСЬ: подвергается цензуре КЛАССИК РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. Тот писал одно - а школьники читают совсем иное, не зная, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ писал Гоголь.
Уверен, что цензоры СССР абсолютно изменили содержание этой повести Гоголя (хотя бы убирая всю гоголевскую юдофобию и меняя везде «жид» на «еврей»), но сравнивать редакцию 1842 года (которая сегодня выложена в Интернете) с современной тут не буду - оставляю это как «домашнюю работу» наиболее любопытным читателям.
«В летописных страницах изображено подробно, как бежали польские гарнизоны из освобождаемых городов; как были перевешаны бессовестные арендаторы жиды; как слаб был коронный гетьман Николай Потоцкий с многочисленною своею армиею против этой непреодолимой силы; как, разбитый, преследуемый, перетопил он в небольшой речке лучшую часть своего войска; как облегли его в небольшом местечке Полонном грозные козацкие полки и как, приведенный в крайность, польский гетьман клятвенно обещал полное удовлетворение во всем со стороны короля и государственных чинов и возвращение всех прежних прав и преимуществ».
«Википедия» о Николае Потоцком сообщает:
«Миколай Потоцкий, Николай Потоцкий, по прозванию Медвежья Лапа (1595 - 20 ноября 1651) - польский магнат, государственный и военный деятель. Великий гетман коронный (1646-1651), боролся с казаками. В частности, в 1637-1638 гг. руководил подавлением казацких восстаний, возглавляемых Яковом Острянином и Гуней. В 1648 г., дважды разбитый Хмельницким, был в татарском плену. В 1651 г. принудил казаков к миру. ...История казацкого восстания 1637-1638 гг., подавленного гетманом Н. Потоцким, легла в основу романа Н.В. Гоголя «Тарас Бульба» и дала конкретные примеры драматических судеб героев».
Я в чем-то сочувствую борьбе украинцев за свою национальную свободу от Польши - но Гоголь тут ставит эту борьбу в совсем иное русло: дескать, украинцы боролись за то, чтобы, уйдя от Польши, не свое независимое Государство создавать, а стать точно таким же бесправным вассалом уже Москвы. Ведь заканчивает свою повесть Гоголь такими словами:
«Когда очнулся Тарас Бульба от удара и глянул на Днестр, уже козаки были на челнах и гребли веслами; пули сыпались на них сверху, но не доставали. И вспыхнули радостные очи у старого атамана.
Прощайте, товарищи! - кричал он им сверху. - Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи? Думаете, есть что нибудь на свете, чего бы побоялся козак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..»
Это - пропаганда московского великодержавия, тем более что слово «товарищ» Тарас Бульба никак не мог знать - это татарское слово, которое из Орды вошло в язык московитов. Бульба не был московитом, в Орде не жил - слова «товарищ» нет ни в одном славянском языке (кроме околославянского русского).
Про то, «что такое православная русская вера», говорилось выше. А фраза «Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..» - это явно крайне далеко от менталитета казаков и всей Украины - как прошлой, так и нынешней. Тем более что тогда московские цари не владели Русью-Украиной, но зато владели всей Ордой. Так что царей московских правильно следовало называть вовсе не «русскими царями», а ОРДЫНСКИМИ - каковыми они и являлись. И так называемое «воссоединение Украины с Россией» являлось фактически «ВОССОЕДИНЕНИЕМ С ОРДОЙ», с ее ордынскими финно-угорскими и тюркскими народами, ее менталитетом, ее нравами и обычаями, ее политическим и социальным укладом жизни. С ее культурой Орды и с ее историей Орды.
Конечно, это право Восточной Украины, с кем ей «воссоединяться». Но вся эта легенда о Тарасе Бульбе скрывает одновременно чудовищный геноцид над Беларусью и беларусами - геноцид войны 1654-1667 годов, в которой от рук московских и украинских оккупантов погиб КАЖДЫЙ ВТОРОЙ БЕЛАРУС.
ГЕНОЦИД КАЗАКОВ НАД БЕЛАРУСАМИ
Не вызывает сомнения, что именно об этой войне пишет в последней главе Гоголь, где относит злодеяния полковника Бульбы к «польским землям», а на самом деле казаки тогда занимались геноцидом только и именно в БЕЛАРУСИ, а не в Польше, куда они не дошли:
«А Тарас гулял по всей Польше с своим полком, выжег восемнадцать местечек, близ сорока костелов и уже доходил до Кракова».
«Всей Польшей» Гоголь тут называет нашу Беларусь, ибо не в Польше, а именно и только у нас занимались разбоем и геноцидом казаки Хмельницкого и Золотаренко. А слова «уже доходил до Кракова» следует, видимо, отнести к оккупации Бреста войсками казаков и московитов - которые вырезали там все местное население, включая каждого младенца.
«Много избил он всякой шляхты, разграбил богатейшие земли и лучшие замки; распечатали и поразливали по земле козаки вековые меды и вина, сохранно сберегавшиеся в панских погребах; изрубили и пережгли дорогие сукна, одежды и утвари, находимые в кладовых. «Ничего не жалейте!» - повторял только Тарас. Не уважали козаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц; у самых алтарей не могли спастись они: зажигал их Тарас вместе с алтарями. Не одни белоснежные руки подымались из огнистого пламени к небесам, сопровождаемые жалкими криками, от которых подвигнулась бы самая сырая земля и степовая трава поникла бы от жалости долу. Но не внимали ничему жестокие козаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя».
Это было не в Польше, а на нашей территории Беларуси. В войну 1654-67 гг. казачьи войска Хмельницкого и Золотаренко так и не добрались до территории Польши. Они истребили вместе с союзными войсками московитов царя Алексея Михайловича 80% населения Восточной Беларуси (Витебская, Могилевская, Гомельская области), 50% населения Центральной Беларуси (Минская область), около 30% населения Западной Беларуси (Брестская и Гродненская области). В Польшу и Жемойтию оккупанты не добрались.
Вот что об этой войне пишет беларуский историк Владимир Орлов в книге «Невядомая Беларусь»:
«В 1654 году царь Алексей Михайлович развязал очередную войну за “искони русские земли”. Прикрываясь словами о защите православия от гнета “проклятых ляхов”, в Беларусь вторглись три огромные армии общей численностью до 100 тысяч. Царские воеводы Трубецкой, Шереметьев и казачий атаман Золотаренко заняли Витебск, Полоцк, Оршу, Кричев, Мстиславль, Гомель, Шклов и другие города. Те, которые отказались от капитуляции и мужественно защищались, были по приказу царя разрушены, а их население - перебито или уведено в плен. Самая печальная судьба ожидала Мстиславль, где, как свидетельствуют российские исторические документы, “шляхты, литвы и иных служилых людей побито больши десяти тысяч”. В руины превратились Речица, Жлобин, Рогачев. В 1655 г. была занята Вильня.
Все данные Алексеем Михайловичем гарантии, что он сохранит права и имущество беларуской шляхты и обеспечит православным беларусам [отказавшимся под угрозой смерти от Унии и перешедшим в Московскую веру. - Прим. В.Р.] спокойную жизнь (обещания, которые, надо сказать, поначалу имели на пограничных с Россией землях довольно значительное влияние), были забыты. На захваченных землях царские вояки чинили неприкрытый грабеж и насилие. В ответ началось массовое партизанское движение, особенно активное на Мстиславщине (кстати, именно с той войны берет начало знаменитая на весь мир беларуская партизанская традиция). В июле 1654 г. отряд из трех тысяч беларуских крестьян Колесниковской волости героически атаковал 15-тысячное войско воеводы Трубецкого. Жители Могилева, сдавшие город царским стрельцам без боя, не выдержали измывательств и бесконечных грабежей: 1 февраля 1661 года они подняли восстание и за несколько часов вырезали весь 7-тысячный царский гарнизон. Народно-освободительное движение на оккупированных беларуских землях дало войскам Речи Посполитой возможность перейти к успешным боевым действиям. В результате Андрусовского перемирия 1667 г. Смоленское и Черниговское воеводства отошли к Российскому государству, но весь север Беларуси царю Алексею Михайловичу пришлось вернуть.
Наша страна вышла из той войны, понеся тяжелейшие потери. Беларусь недосчиталась свыше половины жителей, погибших в битвах, умерших от голода, переселенных в Россию. В абсолютных цифрах это выглядело так: из 2 млн. 900 тыс. в живых осталось около 1 млн. 350 тыс., а на востоке Беларуси не уцелело и трети населения. Пленных беларусов московские стрельцы продавали на астраханских рынках в персидское рабство по три рубля за душу. Как пишет исследователь тех событий Геннадий Саганович, война 1654-1667 гг. словно подменила нашу землю. Иным стало практически все: от условий жизни до национального генофонда. Беларусы почти лишились своей элиты, горожан, предпринимателей. Именно в результате этой войны на чужбине, в Москве и других российских городах оказались тысячи и тысячи образованных и мастеровитых беларусов, о которых шла речь выше. А крестьянскому народу подниматься до национальной консолидации было невероятно тяжело. Как раз в той экономической, культурной, демографической катастрофе - истоки многих национальных комплексов и бед сегодняшних беларусов».
Таким образом, Гоголь оказался «летописцем» ГЕНОЦИДА НАД БЕЛАРУСАМИ, да еще его и прославил в образе Тараса Бульбы - полковника, несшего беларусам этот геноцид. И ведь детали точны: «у самых алтарей не могли спастись они: зажигал их Тарас вместе с алтарями». Московиты и казаки ставили нашему населению ультиматум - принятие веры Московии с автоматической присягой ее «богоцарю», при отказе сгоняли все население в его храм, запирали там и сжигали всех скопом - вместе с грудными детьми.
Беларуские археологи нашли у нас сотни таких свидетельств ГЕНОЦИДА, на порядок более жуткого, чем геноцид гитлеровцев. Типичная картина той войны: сожженный в центре беларуского поселения храм (в основном униатский или католический, реже иудейский - у нас в ВКЛ 39% населения были униатами, 38% - католиками, 10% - иудеями). В нем скопление обугленных человеческих костей, причем в большинстве - кости матери обнимают кости ребенка или нескольких своих детей.
ТАРАС БУЛЬБА: БЕЛАРУСКАЯ ВЕРСИЯ
У зрителей фильма «Тарас Бульба» в РФ и Украине свои исторические ассоциации, а лично у меня - свои. Смею напомнить, что нашу Хатынь 22 марта 1943 года сожгли вовсе не немцы, а НАСЛЕДНИКИ МЕНТАЛЬНО литературного героя Гоголя Тараса Бульбы, ибо точно такие же юдофобы и беларусофобы, нацики, бандиты, изуверы и отмороженные садисты.
Это родня Тараса Бульбы - полицаи из Украины: 118-ый украинский полицейский батальон. В декабре 1986 года в ходе судебного процесса начальник штаба 118-го украинского полицейского батальона Васюра говорил:
«Это была шайка бандитов, для которых главное - грабить и пьянствовать. Возьмите комвзвода Мелешко - кадровый советский офицер и форменный садист, буквально шалел от запаха крови. Повар Мышак рвался на все операции, чтобы позверствовать и пограбить, переводчик Лукович истязал людей на допросах, насиловал женщин… Все они были мерзавцы из мерзавцев…»
По повести Гоголя, Тарас Бульба был точно таким же мерзавцем из мерзавцев, «рвался на все операции, чтобы позверствовать и пограбить». Именно такие украинские «Тарасы Бульбы» и сожгли тысячи наших «Хатыней» в войне 1654-1667 годов.
Однако историческая правда не на стороне Гоголя и российских великодержавников: в той войне победили вовсе не «Тарасы Бульбы» и московиты, а беларусы и поляки. Повесть Гоголя кончается на сценах кровавой оккупации казаками Беларуси - но почему же писатель не рассказывает о том, как беларуские партизаны сделали так, что у казаков и московитов тут ЗЕМЛЯ ПОД НОГАМИ ГОРЕЛА? При помощи поляков мы изгнали с Отечества этих бандитов (их войска из-за мародерства настолько морально разложились, что перестали быть армией), которые не только наши богатства караванами в свою Московию и Украину отправляли, но увели для продажи в рабство и 300.000 беларусов. Так что победа была все-таки за нами. А кто победил - тот и должен писать историю (так заявляют в Москве), поэтому нынешний российский фильм о Тарасе Бульбе - это фильм проигравших войну, а не победивших в ней, это версия проигравшей стороны - заведомо лживая.
В завершение скажу, что российское великодержавие становится в последнее время весьма активным: там государство финансирует заведомо лживые фильмы об истории (типа этого о Тарасе Бульбе или о «польской оккупации Москвы») и заодно создало «Комиссию по противодействию фальсификации истории в ущерб интересам России». То есть, полным ходом идет имперская пропаганда, нацеленная на подрыв государственности соседних стран - путем фальсификации их истории. Как сообщают СМИ, эта комиссия будет выделять гранды историкам бывших колоний царской России - для написания ими пророссийских книг и для утверждения «величия России». То есть, создается «пятая колонна», отрабатывающая иностранные подачки.
Считаю недопустимым дискредитацию и демонизацию и нашего ВКЛ, и нашего великого наследия беларусов и поляков - нашего союзного славянского государства Речи Посполитой. Что выглядит совершенно дико и странно на фоне того факта, что никто в мире не создает фильмы, которые бы аналогично дискредитировали и демонизировали средневековую Московию, показывая ее в неприглядном свете. Почему мы должны смотреть фильмы, в которых наши прадеды-беларусы поданы негативно? Ранее точно так возмущался Татарстан из-за антитатарского фильма о Ермаке.
ТАРАСЫ БУЛЬБЫ ХХ ВЕКА
Теперь понятно, почему и книга Гоголя, и фильм по ней - дики и неприемлемы для Беларуси. Но почему фильм не понравился даже самим «украинским сепаратистам»?
Что касается Восточной Украины, то она после «воссоединения с Москвой» и тут же последовавшим общим походом на ВКЛ - уже через два года разочаровалась в Московии и попыталась от нее освободиться, но не тут-то было. Как оказалось, казаки «поменяли шило на мыло»: в Польше у них было все-таки больше свобод, чем теперь под Москвой. Поэтому нынешним украинцам версия Гоголя кажется лживой.
Плюс от себя замечу: «единство украинцев и русских» (войск Хмельницкого-Золотаренко и Алексея Михайловича) ковалось в общем походе на Беларусь, где они уничтожили половину населения Беларуси. Как можно «ковать воссоединение России и Украины» в уничтожении половины Беларуси - уму непостижимо в рамках мифа о «трех ветвях единого древнерусского народа». Мол, чтобы две ветви объединились - им надо вместе третью свою ветвь наполовину уничтожить. Причем - планировалось вообще полностью нас, беларусов, уничтожить: «Унии - не быть, Латинству - не быть», а все беларусы тогда и были или католиками, или униатами...
Но этот временный коллаборационизм с Москвой (пиком которого, «актом единения», стала общая оккупация Беларуси) - был заблуждением, что доказала вся остальная история отношений Украины и России: все-таки не захотели украинцы быть «русскими» и частью «Великой России».
Однако Гоголь именно потому выделяет те события как «пик сближения Украины и Московии», что на волне антипольских настроений Москва виделась союзником. Когда антипольские настроения утихли - украинцы обнаружили, что оказались в еще большем национальном рабстве. Во всяком случае, Гоголь при написании своих книг и подозревать не мог, что в 1850-1860-х годах царизм запретит украинцам обращаться к Богу на своем языке, запретит Украинскую Веру и Библии на своем языке, запретит вообще все книгоиздание на украинском языке. (Как равно в 1839 г. указом царя это было сделано с беларусами.)
Если у Гоголя Тарас Бульба идет воевать с Речью Посполитой за куда как более мелкие и несущественные «притеснения», то теперь за этот уже настоящий национальный геноцид со стороны царизма - сей герой должен стать одиозным «Терминатором». То есть, плавно переходит в образ Петлюры или Степана Бендеры. Они - это и есть современное воплощение Тараса Бульбы. Почему-то россияне (в первую очередь, авторы фильма о Бульбе) этого не видят. Хотя Бульба - это типаж именно украинского националиста, а не человека с менталитетом Орды-России - как нелепо ошиблись и сам Гоголь, и авторы картины, не разобравшись в главном. И из-за этой ошибки сделали Бульбу «своим героем».
Это мне кажется поразительным заблуждением: все нынешние украинские «Тарасы Бульбы» объединились в УНА-УНСО, где ментально и есть ныне та же самая Запорожская Сечь - но уже в новом воплощении. Гоголь вырвал образ Бульбы из всего контекста Истории, попытавшись его «заморозить» на борьбе с беларусами и поляками, где союзником была Россия. Но если этот образ оживить из «заморозки» классика, то Бульба оказывается обычным украинским националистом. Причем, весьма махровым, промышляющим массовым уничтожением и евреев, и беларусов.
Почему-то созданный Гоголем образ Тараса Бульбы - мне навязчиво напоминает вполне реального начальника штаба 118-го украинского полицейского батальона Васюру, который руководил уничтожением нашей Хатыни 22 марта 1943 года. На мой взгляд, этот украинский нацик и бандит - и есть в самом чистом виде «гоголевский Тарас Бульба образца ХХ века». Меняются времена, а люди и характеры остаются в сути теми же - это Закон Истории...
суперский фильм.
делай домашку, не позорься)
Лен! Я так понимаю, что предыдущие ответчики дальше школьной программы не продвинулись в этом вопросе(((Насколько я правильно поняла, у самого Гоголя все перемешалось...
Вот несколько интересных фактов по данному вопросу:
1) Когда вообще происходили описанные в повести события? Гоголь, похоже, сам в этом путался, так как начинает свое повествование так (цитирую по редакции 1842 года):
«Бульба был упрям страшно. Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый ХV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников...»
Итак, Гоголь относит события к XV веку – когда действительно Московия еще являлась улусом Орды, а земли Украины вовсе не были «оставлены своими князьями» и «опустошены», как он выдумывает, а вполне процветали в составе Великого княжества Литовского (о котором Гоголь нигде ни словом не упоминает). До 1569 года Киевщина, Запорожье (тогда «Поле»), Подолье, Волынь – часть Великого Княжества Литовского.
2) А далее идет противоречие: «Короли польские, очутившиеся, наместо удельных князей, властителями сих пространных земель, хотя отдаленными и слабыми, поняли значенье козаков и выгоды таковой бранной сторожевой жизни».
Поляки стали властителями Украины только при заключении Унии 1569 года (создании Речи Посполитой), когда в обмен на помощь в освобождении оккупированного Иваном Грозным Полоцка – мы отдали полякам земли Украины. Потом была и церковная Уния 1596 года – после того, как Борис Годунов выторговал в 1589 году у греков право единой Москово-ордынской религии называться впервые «Русской православной Церковью» - вместо РПЦ Киева. Как следует далее из текста, события повести происходят в середине XVII века, а вовсе не в XV веке и даже не в XVI.
3) У Гоголя: «Не было ремесла, которого бы не знал козак: накурить вина, снарядить телегу, намолоть пороху, справить кузнецкую, слесарную работу и, в прибавку к тому, гулять напропалую, пить и бражничать, как только может один русский, – все это было ему по плечу».
В то время не существовало этноса «русские», а был этнос «русины», под которым понимались только и именно одни украинцы. Что же касается русских (именовавшихся московитами), то в XV веке в Московии был «сухой закон», поэтому фраза Гоголя «гулять напропалую, пить и бражничать, как только может один русский» - является выдумкой.
Но вся эта легенда о Тарасе Бульбе скрывает одновременно чудовищный геноцид над Беларусью и беларусами – геноцид войны 1654-1667 годов, в которой от рук московских и украинских оккупантов погиб КАЖДЫЙ ВТОРОЙ БЕЛАРУС.
Не вызывает сомнения, что именно об этой войне пишет в последней главе Гоголь, где относит злодеяния полковника Бульбы к «польским землям», а на самом деле казаки тогда занимались геноцидом только и именно в БЕЛАРУСИ, а не в Польше, куда они не дошли:
«А Тарас гулял по всей Польше с своим полком, выжег восемнадцать местечек, близ сорока костелов и уже доходил до Кракова».
«Всей Польшей» Гоголь тут называет нашу Беларусь, ибо не в Польше, а именно и только у нас занимались разбоем и геноцидом казаки Хмельницкого и Золотаренко. А слова «уже доходил до Кракова» следует, видимо, отнести к оккупации Бреста войсками казаков и московитов – которые вырезали там все местное население, включая каждого младенца.
«Много избил он всякой шляхты, разграбил богатейшие земли и лучшие замки; распечатали и поразливали по земле козаки вековые меды и вина, сохранно сберегавшиеся в панских погребах; изрубили и пережгли дорогие сукна, одежды и утвари, находимые в кладовых. «Ничего не жалейте!» – повторял только Тарас. Не уважали козаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц; у самых алтарей не могли спастись они: зажигал их Тарас вместе с алтарями. Не одни белоснежные руки подымались из огнистого пламени к небесам, сопровождаемые жалкими криками, от которых подвигнулась бы самая сырая земля и степовая трава поникла бы от жалости долу. Но не внимали ничему жестокие козаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя».
Это было не в Польше, а на нашей территории Беларуси. В войну 1654-67 гг. казачьи войска Хмельницкого и Золотаренко так и не добрались до территории Польши. Они истребили вместе с союзными войсками московитов царя Алексея Михайловича 80% населения Восточной Беларуси (Витебская, Могилевская, Гомельская области), 50% населения Центральной Беларуси (Минская область), около 30% населения Западной Беларуси (Брестская и Гродненская области). В Польшу и Жемойтию оккупанты не добрались.
Только читал обзор. После этого не захотелось смотреть.
300 Спартанцев?
Большой фильм с большой буквы.. Не сказать что псец шедевр но реально стоящий фильм.. съемки тоже стоит отметить, кадры неописуемые.. в конце вообще жестко совсем.. кости ломают, казни..
вобщем 5
Делай домашку сам(а)
Персонаж реальный списан с Тараса Федоровича поднявшего восстание на Украине в 1630 году.
Федоро́вич (также Тарас Тряси́ло, Хассан Тарасса, Гассан Трасса) (ум. ок. 1637 г.) - гетман запорожских нереестровых казаков (с 1629 года), активный участник борьбы за освобождение Украины из-под власти Польши.
По происхождению - крещеный крымский татарин. Участник Тридцатилетней войны 1618-1648 годов как наемник на стороне империи Габсбургов (воевал в Силезии и Венгрии), где отличился значительными жестокостями по отношению к протестантскому населению.
В 1625-1629 гг - Корсуньский полковник.
С 1629 г. - гетман запорожских казаков; в том же году возглавил казацкий поход в Крым. В марте 1630 г. стал во главе крестьянско-казацкого восстания против Польши, вызванного попыткой польского военного командования расквартировать польские части на казацких территориях. В боях под Корсунем и под Переяславом (битва 20 мая 1630, известная как «Тарасова ночь») повстанцы разбили польское войско под командованием С. Конецьпольського и С. Лаща и в июня 1630 г. заставили гетмана Станислава Конецпольского подписать соглашение в Переяславе.
Недовольный соглашением, Трясило был низвержен с поста гетмана и отошел с недовольными казаками на Запорожскую Сечь, где пытался поднять новое восстание.
Участвовал в русско-польской войне 1632-1634 гг, которая велась за Чернигово-Северскую и Смоленскую земли. На казацкой раде в Каневе зимой 1634-1635 гг. Трясило призвал к восстанию против шляхетской Польши; позднее с частью казаков ушел за Дон.
В 1635 г. вел переговоры с московским правительством о переселении 700 казаков на Слободскую Украину. Весной 1636 г., после возвращения с Дона, Трясило ездил в Москву с просьбой о переходе части украинского казачества на службу к Московскому государству. Однако его предложение было отклонено, поскольку московское правительство не желал обострять отношения с Речью Посполитой после неудачной московско-польской войны 1632-1634 гг.
Дальнейшая судьба Трясила неизвестна; по данным казацких летописей, он «находился со славой девять лет и умер спокойно» в 1639 г. По семейным преданиям, потомками Трясила считал себя казацко-старшинский род Тарасевич (XVII - XVIII века).
Предводитель казацкого восстания 1638 года Яков Остряница ранее участвовал в восстании под руководством Тараса Трясило.
Бульба был упрям страшно. Переосмыслению подвергся образ Тараса Бульбы. Филолог Елена Иваницкая видит в действиях Тараса Бульбы «поэзию крови и смерти» и даже «идейный терроризм». Наверное, да. И могло ли это побудить его к созданию именно такого образа Тараса Бульбы? Сто двадцать тысяч казаков, среди которых и полк Тараса Бульбы, поднимаются в поход против поляков.
Показались запорожцы!» В один месяц в битвах возмужали молодые казаки, и старому Тарасу любо видеть, что оба его сына - среди первых. Тарас Бульба приказывает казакам заманить его к лесу и там, встретившись с Андрием лицом к лицу, убивает сына, который и перед смертью произносит одно слово - имя прекрасной панночки. Оправившись от ран, Тарас уговаривает Янкеля тайком переправить его в Варшаву, чтобы там попытаться выкупить Остапа. Тарас присутствует при страшной казни сына на городской площади.
Тара́с Бу́льба» - повестьНиколая Васильевича Гоголя, входит в цикл «Миргород». При подготовке черновой рукописи к печати Гоголем были внесены многочисленные исправления. Три всадника едут молча. Старый Тарас вспоминает свою буйную жизнь, слеза застывает в глазах, поседевшая голова понурится. Прекрасную полячку он ещё раз видел в костеле, вскоре она уехала - и сейчас, потупив глаза в гриву коня своего, думает о ней Андрий. Татарка шепотом рассказывает, что панночка - в городе, она видела Андрия с городского вала и просит его прийти к ней или хотя бы передать кусок хлеба для умирающей матери.
Пять полков под предводительством того самого Потоцкого настигают, наконец, полк Тараса, ставшего на отдых в старой развалившейся крепости на берегу Днестра. Четыре дня длится бой. Оставшиеся в живых казаки пробиваются, но останавливается старый атаман искать в траве свою люльку, и настигают его гайдуки.
Он был впервые напечатан в 1835 году в сборнике «Миргород». В 1842 году во втором томе «Сочинений» Гоголя повесть «Тараса Бульба» вышла в новой, коренным образом переделанной редакции. Место в первой редакции, где говорится о том, что Тарас «был большой охотник до набегов и бунтов», заменено во второй следующим: «Неугомонный, вечно он считал себя законным защитником православия.
Поляки были возмущены тем, что в «Тарасе Бульбе» польская нация представлена агрессивной, кровожадной и жестокой. В Польше сложилось устойчивое мнение о повести как об антипольской, и отчасти такие суждения были перенесены на самого Гоголя.
Но карикатура - это не ложь. … Ярко и метко обрисован в поэме Гоголя талант еврейской приспособляемости. Эпическое и этическое начала не то чтобы вступают в противоречие - просто первое начисто исключает саму возможность проявления второго».
Мог ли он в тот период своей жизни узнать о своем известном предке, полковнике эпохи Хмельнитчины Остапе Гоголе? Итак, попытаемся исследовать жизнеописание казачьего полковника второй половины ХVІІ века Остапа Гоголя.
Известно лишь то, что накануне 1648 года он был ротмистром «панцерных» казаков в польском войске, дислоцировавшемся в Умани под командованием С.Калиновского. В связи с этим гетман приказал О.Гоголю освободить данный регион от польской шляхты, что тот успешно и исполнил - в конце августа здесь опять была установлена украинская власть.
На помощь подольскому полковнику Остапу Гоголю пришли части под командованием уманского полковника М.Ханенко и миргородского К.Андреева. Летом того же года его полк принял участие в Чуднивском походе, результатом которого стало подписание между поляками и украинцами Слободищенского трактата. Тогда же полковник О.Гоголь был нобилитован как шляхтич. После того, как польские войска начали наступление на Брацлавщину, он со своим полком переходит из Могилева в Брацлав и там укрепляется.
Одной из главных причин этого перехода было также то, что коронный гетман С.Потоцкий не отпускал из Львова двух сыновей Гоголя, учившихся там в одном из учебных заведений. Авт.)», - писал О.Гоголь в канцелярию коронного гетмана. Вместе они возвращаются на Правобережную Украину и помогают окруженному в Кальнике полковнику Григорию Дорошенко, родному брату гетмана.
Тарас Бульба» имеет большую и сложную творческую историю. К старому казацкому полковнику Тарасу Бульбе приезжают после выпуска из Киевской академии (Киев с 1569 года по 1654 год входит в состав Речи Посполитой) два его сына - Остап и Андрий.
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
Одним из прообразов Тараса Бульбы является предок известного путешественника Н. Н. Миклухо-Маклая , родившийся в Стародубе в начале XVII века куренной атаман Войска Запорожского Охрим Макуха, сподвижник Богдана Хмельницкого , который имел троих сыновей: Назара, Хому (Фому) и Омелька (Емельян), Хома (прототип гоголевского Остапа) погиб, пытаясь доставить Назара отцу, а Емельян стал предком Николая Миклухо-Маклая и его дяди Григория Ильича Миклухи, учившегося вместе с Николаем Гоголем и рассказавшего ему семейное предание. Прообразом является также Иван Гонта , которому ошибочно приписывалось убийство двоих сыновей от жены-польки, хотя его жена - русская, а история - вымышленная.
К старому казацкому полковнику Тарасу Бульбе приезжают после выпуска из Киевской академии (Киев с 1569 года по 1654 год входит в состав Речи Посполитой) два его сына - Остап и Андрий. Два дюжих молодца, здоровые и крепкие, лиц которых ещё не касалась бритва, смущены встречей с отцом, подшучивающим над их одеждой недавних семинаристов. Старший, Остап, не выдерживает насмешек отца: «Хоть ты мне и батька, а как будешь смеяться, то, ей-Богу, поколочу!» И отец с сыном, вместо приветствия после давней отлучки, совсем нешуточно мутузят друг друга тумаками. Бледная, худощавая и добрая мать старается образумить буйного своего мужа, который уже и сам останавливается, довольный, что испытал сына. Бульба хочет таким же образом «поприветствовать» и младшего, но того уже обнимает мать, защищая от отца.
По случаю приезда сыновей Тарас Бульба созывает всех сотников и весь полковой чин и объявляет о своём решении послать Остапа и Андрия на Сечь, потому что нет лучшей науки для молодого казака, как Запорожская Сечь . При виде молодой силы сыновей вспыхивает воинский дух и самого Тараса, и он решается ехать вместе с ними, чтобы представить их всем старым своим товарищам. Мать всю ночь сидит над спящими детьми, желая, чтобы ночь тянулась как можно дольше. Утром, после благословения, отчаявшуюся от горя мать еле отрывают от детей и уносят в хату.
Три всадника едут молча. Старый Тарас вспоминает свою буйную жизнь, слеза застывает в глазах, поседевшая голова понурится. Остап, имеющий суровый и твёрдый характер, хотя и ожесточившийся за годы обучения в бурсе, сохранил в себе природную доброту и тронут слезами своей бедной матери. Одно только это его смущает и заставляет задумчиво опустить голову. Андрий также тяжело переживает прощание с матерью и родным домом, но его мысли заняты воспоминаниями о прекрасной полячке, которую он встретил перед самым отъездом из Киева. Тогда Андрий сумел пробраться в спальню к красавице через трубу камина, стук в дверь заставил полячку спрятать молодого казака под кровать. Татарка, служанка панночки, как только прошло беспокойство, вывела Андрия в сад, где он едва спасся от проснувшейся дворни. Прекрасную полячку он ещё раз видел в костеле, вскоре она уехала - и сейчас, потупив глаза в гриву коня своего, думает о ней Андрий.
После долгой дороги Сечь встречает Тараса с сыновьями своей разгульной жизнью - признаком запорожской воли. Казаки не любят тратить время на военные упражнения, собирая бранный опыт лишь в пылу битв. Остап и Андрий кидаются со всею пылкостью юношей в это разгульное море. Но старому Тарасу не по душе праздная жизнь - не к такой деятельности хочет готовить он своих сыновей. Повстречавшись со всеми своими сотоварищами, он все придумывает, как поднять запорожцев в поход, чтобы не тратить казацкую удаль на беспрерывное пиршество и пьяное веселье. Он уговаривает казаков переизбрать кошевого, который держится мира с врагами казачества. Новый кошевой под напором самых воинственных казаков, и прежде всего Тараса, пытается найти обоснование для выгодного похода на Турцию, но под влиянием прибывших с Украины казаков, рассказавших о притеснениях польских панов и жидов-арендаторов над народом Украины, войско единодушно решает идти на Польшу, чтобы отомстить за все зло и посрамление православной веры. Таким образом, война приобретает народно-освободительный характер.
И скоро весь польский юго-запад становится добычею страха, бегущего наперед слуха: «Запорожцы! Показались запорожцы!» В один месяц в битвах возмужали молодые казаки, и старому Тарасу любо видеть, что оба его сына - среди первых. Казацкое войско пытается взять город Дубно , где много казны и богатых обывателей, но встречают отчаянное сопротивление гарнизона и жителей. Казаки осаждают город и ждут, когда в нем начнется голод. От нечего делать запорожцы опустошают окрестности, выжигают беззащитные деревни и неубранные хлеба. Молодым, особенно сыновьям Тараса, не нравится такая жизнь. Старый Бульба успокаивает их, обещая в скором времени жаркие схватки. В одну из темных ночей Андрия будит ото сна странное существо, похожее на призрак. Это татарка, служанка той самой полячки, в которую влюблен Андрий. Татарка шепотом рассказывает, что панночка - в городе, она видела Андрия с городского вала и просит его прийти к ней или хотя бы передать кусок хлеба для умирающей матери. Андрий нагружает мешки хлебом, сколько может унести, и по подземному ходу татарка ведёт его в город. Встретившись со своей возлюбленной, он отрекается от отца и брата, товарищей и отчизны: «Отчизна есть то, что ищет душа наша, что милее для неё всего. Отчизна моя - ты». Андрий остается с панночкой, чтобы защищать её до последнего вздоха от бывших сотоварищей своих.
Польские войска, присланные в подкрепление осажденным, проходят в город мимо пьяных казаков, многих перебив спящими, многих пленив. Это событие ожесточает казаков, решающих продолжить осаду до конца. Тарас, разыскивая пропавшего сына, получает страшное подтверждение предательства Андрия.
Поляки устраивают вылазки, но казаки пока ещё успешно их отбивают. Из Сечи приходит весть, что в отсутствие главной силы татары напали на оставшихся казаков и пленили их, захватив казну. Казацкое войско под Дубном делится надвое - половина уходит на выручку казны и товарищей, половина остается продолжать осаду. Тарас, возглавив осадное войско, произносит страстную речь во славу товарищества.
Поляки узнают об ослаблении неприятеля и выступают из города для решительной схватки. Среди них и Андрий. Тарас Бульба приказывает казакам заманить его к лесу и там, встретившись с Андрием лицом к лицу, убивает сына, который и перед смертью произносит одно слово - имя прекрасной панночки. Подкрепление прибывает к полякам, и они разбивают запорожцев. Остап пленён, раненого Тараса, спасая от погони, привозят в Сечь.
Оправившись от ран, Тарас уговаривает Янкеля тайком переправить его в Варшаву, чтобы там попытаться выкупить Остапа. Тарас присутствует при страшной казни сына на городской площади. Ни один стон не вырывается под пытками из груди Остапа, лишь перед смертью взывает: «Батько! где ты! Слышишь ли ты?» - «Слышу!» - отвечает над толпой Тарас. Его кидаются ловить, но Тараса уже и след простыл.
Сто двадцать тысяч казаков, среди которых и полк Тараса Бульбы, поднимаются в поход против поляков. Даже сами казаки замечают чрезмерную свирепость и жестокость Тараса по отношению к врагу. Так мстит он за смерть сына. Разгромленный польский гетман Николай Потоцкий клятвенно присягает не наносить впредь никакой обиды казацкому воинству. Один только полковник Бульба не соглашается на такой мир, уверяя товарищей, что прощённые ляхи не станут держать своего слова. И он уводит свой полк. Сбывается его предсказание - собравшись с силами, поляки вероломно нападают на казаков и разбивают их.
А Тарас гуляет по всей Польше со своим полком, продолжая мстить за смерть Остапа и товарищей своих, безжалостно уничтожая всё живое.
Пять полков под предводительством того самого Потоцкого настигают, наконец, полк Тараса, ставшего на отдых в старой развалившейся крепости на берегу Днестра. Четыре дня длится бой. Оставшиеся в живых казаки пробиваются, но останавливается старый атаман искать в траве свою люльку, и настигают его гайдуки. Железными цепями привязывают Тараса к дубу, прибивают гвоздями руки и раскладывают под ним костёр. Перед смертью успевает Тарас крикнуть товарищам, чтобы спускались они к челнам, которые сверху видит он, и уходили от погони по реке. И в последнюю страшную минуту предрекает старый атаман объединение русских земель, погибель врагам их и победу православной веры.
Казаки уходят от погони, дружно гребут вёслами и говорят про своего атамана.
Работе Гоголя над «Тарасом Бульбой» предшествовало тщательное, глубокое изучение исторических источников. Среди них следует назвать «Описание Украины» Боплана , «Историю о казаках запорожских» князя Семёна Ивановича Мышецкого , рукопиписные списки украинских летописей - Самовидца , Самуила Величко , Григория Грабянки и т. д. помогающими художнику постигнуть дух народной жизни, характеры, психологию людей. Среди источников, которые помогли Гоголю в работе над «Тарасом Бульбой», был ещё один, важнейший: украинские народные песни , особенно исторические песни и думы.
«Тарас Бульба» имеет большую и сложную творческую историю. Он был впервые напечатан в 1835 году в сборнике «Миргород». В 1842 году во втором томе «Сочинений» Гоголя повесть «Тараса Бульба» вышла в новой, коренным образом переделанной редакции. Работа над этим произведением продолжалась с перерывами девять лет: с 1833 года до 1842 год . Между первой и второй редакциями «Тараса Бульбы» был написан ряд промежуточных редакций некоторых глав. Благодаря чему второе издание является более полным, чем издание 1835 года, несмотря на некоторые претензии Гоголя из-за множества существенных несогласованных правок и изменений оригинального текста при редактуре и переписке.
Оригинал авторской рукописи «Тараса Бульбы», подготовленный Гоголем для второго издания, был найден в шестидесятые годы ХІХ в. среди подарков графа Кушелева-Безбородько Нежинскому лицею. Это так называемая нежинская рукопись, полностью написанная рукой Николая Гоголя, внёсшего немало изменений в пятой, шестой, седьмой главах, переработавшего 8-ю и 10-ю.
Благодаря тому, что граф Кушелев-Безбородько в 1858 году выкупил у семьи Прокоповичей этот оригинал авторской рукописи, появилась возможность увидеть произведение в том виде, который устраивал самого автора. Однако в последующих изданиях «Тарас Бульба» перепечатывался не с оригиналов рукописи, а с издания 1842 года, лишь с незначительными правками. Первая попытка сблизить и объединить авторские оригиналы рукописей Гоголя, отличающиеся от них писарские копии и издание 1842 года была сделана в Полном собрании сочинений Гоголя ([В 14 т.] / АН СССР; Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). - [М.; Л.]: Изд-во АН СССР, 1937-1952.).
В версию для издания «Сочинений» () был внесён ряд существенных изменений и значительных дополнений, по сравнению с оригиналом 1835 года. В целом версия 1842 года более цензурирована, частично самим автором, частично издателем, местами с нарушением оригинальной стилистики первоначальной версии произведения. В то же время эта версия более полная, и историко-бытовой фон повести значительно обогатился - дана более подробная характеристика возникновения казачества , запорожского войска, законов и обычаев Сечи. Сжатый рассказ об осаде Дубна заменён развернутым эпическим изображением сражений и героических подвигов казаков. Во второй редакции полнее даны любовные переживания Андрия и глубже раскрыт трагизм его положения, вызванный изменой.
Переосмыслению подвергся образ Тараса Бульбы. Место в первой редакции, где говорится о том, что Тарас «был большой охотник до набегов и бунтов», заменено во второй следующим: «Неугомонный, вечно он считал себя законным защитником православия. Самоуправно входил в сёла, где только жаловались на притеснения арендаторов и на прибавку новых пошлин с дыма». Вложенные во второй редакции в уста Тараса призывы к товарищеской солидарности в борьбе с врагами и речь о величии русского народа окончательно дорисовывают героический образ борца за национальную свободу .
Редакция 1835. Часть І
| Бульба был упрям страшно. Это был один из тех характеров, которые могли только возникнуть в грубый XV век, и притом на полукочующем Востоке Европы, во время правого и неправого понятия о землях, сделавшихся каким-то спорным, нерешенным владением, к каким принадлежала тогда Украйна … Вообще он был большой охотник до набегов и бунтов; он носом слышал, где и в каком месте вспыхивало возмущение, и уже как снег на голову являлся на коне своем. „Ну, дети! что и как? кого и за что нужно бить?“ - обыкновенно говорил он и вмешивался в дело. |
Редакция 1842. Часть І
| Бульба был упрям страшно. Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжёлый XV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия , оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников… Вечно неугомонный, он считал себя законным защитником православия. Самоуправно входил в села, где только жаловались на притеснения арендаторов и на прибавку новых пошлин с дыма. |
Оригинальный авторский вариант переработанной рукописи был передан автором Н. Я. Прокоповичу для подготовки издания 1842 г., однако отличается от последнего. После смерти Прокоповича рукопись была приобретена, в числе других рукописей Гоголя, графом Г. А. Кушелевым-Безбородко и пожертвована им Нежинскому лицею князя Безбородко (см. Н. Гербель, «О рукописях Гоголя, принадлежащих Лицею князя Безбородко», «Время», 1868, № 4, стр. 606-614; ср. «Русская Старина» 1887, № 3, стр. 711-712); в 1934 г. рукопись была передана из библиотеки Нежинского пединститута в рукописное отделение Библиотеки Украинской Академии Наук в Киеве.
Ни издание 1842 г., ни издание 1855 г. не могут быть положены в основу выработки канонического текста повести, так как они засорены посторонними редакторскими исправлениями. В основу опубликованного текста повести (Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений: [В 14 т.] / АН СССР; Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). - [М.; Л.]: Изд-во АН СССР, 1937-1952) положен текст, подготовленный к изданию самим Гоголем в 1842 г., то есть текст автографа; недостающие места взяты из писарской копии, куда они переписывались с исправленного экземпляра «Миргорода» (в нескольких случаях текст брался из «Миргорода» без изменений и таким образом может быть проверен непосредственно по изданию «Миргорода»). Лишь в нескольких случаях текст отступает от рукописи, исправляя предполагаемые описки или восполняя пропуски. Согласно общим принципам издания (см. вступительную статью к тому I), в основной текст не вводятся ни поправки, сделанные Н. Я. Прокоповичем по поручению Гоголя в издании 1842 г., ни позднейшие (1851-1852 гг.) поправки самого Гоголя, нанесенные в корректуре на текст издания 1842 г., поскольку отделение гоголевской правки от не-гоголевской не может быть произведено в этом тексте с полной уверенностью и последовательностью .
Наряду с общим одобрением, которым встретили критики повесть Гоголя, некоторые аспекты произведения были найдены неудачными. Так, Гоголю неоднократно ставили в вину неисторичность повести, чрезмерную героизацию казачества, отсутствие исторического контекста, что отмечали Михаил Грабовский , Василий Гиппиус , Максим Горький и другие . Критики считали, что это может быть объяснено тем, что писатель не обладал достаточным количеством достоверных сведений об истории Украины. Гоголь с большим вниманием изучал историю родного края, но информацию он черпал не только из довольно скудных летописей, но и из народных преданий, легенд, а также откровенно мифологических источников, вроде «Истории русов », откуда им были почерпнуты описания зверств шляхтичей, бесчинства евреев и доблести казаков . Особое недовольство повесть вызвала в среде польской интеллигенции. Поляки были возмущены тем, что в «Тарасе Бульбе» польская нация представлена агрессивной, кровожадной и жестокой. Негативно высказывался о «Тарасе Бульбе» Михаил Грабовский, хорошо относившийся к самому Гоголю, а также многие другие польские критики и писатели, такие как Анджей Кемпинский, Михал Бармут, Юлиан Кшижановский . В Польше сложилось устойчивое мнение о повести как об антипольской, и отчасти такие суждения были перенесены на самого Гоголя .
Антисемитизм
Повесть также критиковалась за антисемитизм некоторыми политиками, религиозными мыслителями, литературоведами. Лидер правого сионизма Владимир Жаботинский в статье «Русская ласка» так оценивал сцену еврейского погрома в повести «Тарас Бульба»: «Ничего подобного по жестокости не знает ни одна из больших литератур. Это даже нельзя назвать ненавистью, или сочувствием казацкой расправе над жидами: это хуже, это какое-то беззаботное, ясное веселье, не омрачённое даже полумыслью о том, что смешные дрыгающие в воздухе ноги - ноги живых людей, какое-то изумительно цельное, неразложимое презрение к низшей расе, не снисходящее до вражды » . Как отмечал литературовед Аркадий Горнфельд , евреи изображены Гоголем как мелкие воришки, предатели и безжалостные вымогатели, лишённые всяких человеческих черт. По его мнению, образы Гоголя «запечатлены заурядным юдофобством эпохи »; антисемитизм Гоголя исходит не от жизненных реалий, а от устоявшихся и традиционных теологических представлений «о неведомом мире еврейства »; образы евреев шаблонны и представляют собой чистую карикатуру. Согласно мнению мыслителя и историка Георгия Федотова , «Гоголь дал в „Тарасе Бульбе“ ликующее описание еврейского погрома », что свидетельствует «об известных провалах его нравственного чувства, но также о силе национальной или шовинистической традиции, которая за ним стояла » .
Несколько иной точки зрения придерживался критик и литературовед Д. И. Заславский . В статье «Евреи в русской литературе» он также поддерживает упрёк Жаботинского в антисемитизме русской литературы, включая в список писателей-антисемитов Пушкина , Гоголя , Лермонтова , Тургенева , Некрасова , Достоевского , Льва Толстого , Салтыкова-Щедрина , Лескова , Чехова . Но при этом он находит оправдание антисемитизму Гоголя следующим образом: «Не подлежит, однако, сомнению, что в драматической борьбе украинского народа в XVII-м веке за свою отчизну евреи не обнаружили ни понимания этой борьбы, ни сочувствия ей. В этом не было их вины, в этом было их несчастье». «Евреи „Тараса Бульбы“ карикатурны. Но карикатура - это не ложь. … Ярко и метко обрисован в поэме Гоголя талант еврейской приспособляемости. И не льстит это, конечно, самолюбию нашему, но надо признать, что зло и метко схвачены русским писателем некоторые исторические черты наши» .
В хронологическом порядке:
– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог"ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг"ом Ег"молов в немцы пг"осился. Тепег"ь авось и г"усским говог"ить можно будет. А то чег"т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г"ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог"ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг"ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г"ад, князь, очень г"ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг"ог"ву их; дайте мне пятьсот человек, я г"азог"ву их, это вег"но! Одна система – паг"тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег"а, – говорил Денисов, – что я г"азог"ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г"одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
Тарас Бульба.
К старому козацкому полковнику Тарасу Бульбе приезжают после выпуска из Киевской академии два его сына - Остап и Андрий. Два дюжих молодца, здоровых и крепких лиц которых ещё не касалась бритва, смущены встречей с отцом, подшучивающим над их одеждой недавних семинаристов.
Старший, Остап, не выдерживает насмешек отца: «Хоть ты мне и батька, а как будешь смеяться, то, ей-Богу, поколочу!» И отец с сыном, вместо приветствия после давней отлучки, совсем нешуточно тузят друг друга тумаками. Бледная, худощавая и добрая мать старается образумить буйного своего мужа, который уже и сам останавливается, довольный, что испытал сына. Бульба хочет таким же образом «поприветствовать» и младшего, но того уже обнимает, защищая от отца, мать.
По случаю приезда сыновей Тарас Бульба созывает всех сотников и весь полковой чин и объявляет о своем решении послать Остапа и Андрия на Сечь, потому что нет лучшей науки для молодого козака, как Запорожская Сечь. При виде молодой силы сыновей вспыхивает воинский дух и самого Тараса, и он решается ехать вместе с ними, чтобы представить их всем старым своим товарищам.
Бедная мать всю ночь сидит над спящими детьми, не смыкая глаз, желая, чтобы ночь тянулась как можно дольше. Её милых сыновей берут от нее; берут для того, чтобы ей не увидеть их никогда! Утром, после благословения, отчаявшуюся от горя мать еле отрывают от детей и уносят в хату.
Три всадника едут молча. Старый Тарас вспоминает свою буйную жизнь, слеза застывает в глазах, поседевшая голова понурится. Остап, имеющий суровый и твердый характер, хотя и ожесточившийся за годы обучения в бурсе, сохранил в себе природную доброту и тронут слезами своей бедной матери. Одно только это его смущает и заставляет задумчиво опустить голову. Андрий также тяжело переживает прощание с матерью и родным домом, но его мысли заняты воспоминаниями о прекрасной полячке, которую он встретил перед самым отъездом из Киева.
Тогда Андрий сумел пробраться в спальню к красавице через трубу камина, стук в дверь заставил полячку спрятать молодого козака под кровать. Татарка, служанка панночки, как только прошло беспокойство, вывела Андрия в сад, где он едва спасся от проснувшейся дворни. Прекрасную полячку он ещё раз видел в костеле, вскоре она уехала - и сейчас, потупив глаза в гриву коня своего, думает о ней Андрий.
После долгой дороги Сечь встречает Тараса с сыновьями своей разгульной жизнью - признаком запорожской воли. Козаки не любят тратить время на военные упражнения, собирая бранный опыт лишь в пылу битв. Остап и Андрий кидаются со всею пылкостью юношей в это разгульное море.
Но старому Тарасу не по душе праздная жизнь - не к такой деятельности хочет готовить он своих сыновей. Повстречавшись со всеми своими сотоварищами, он все придумывает, как поднять запорожцев в поход, чтобы не тратить козацкую удаль на беспрерывное пиршество и пьяное веселье. Он уговаривает Козаков переизбрать кошевого, который держится мира с врагами козачества. Новый кошевой под напором самых воинственных Козаков, и прежде всего Тараса, решается идти на Польшу, чтобы отметить все зло и посрамление веры и козацкой славы.
И скоро весь польский юго-запад становится добычею страха, бегущего наперед слуха: «Запорожцы! Показались запорожцы!» В один месяц в битвах возмужали молодые козаки, и старому Тарасу любо видеть, что оба его сына - среди первых. Козацкое войско пытается взять город Дубна, где много казны и богатых обывателей, но встречают отчаянное сопротивление гарнизона и жителей. Козаки осаждают город и ждут, когда в нем начнется голод. От нечего делать запорожцы опустошают окрестности, выжигают беззащитные деревни и неубранные хлеба.
Молодым, особенно сыновьям Тараса, не нравится такая жизнь. Старый Бульба успокаивает их, обещая в скором времени жаркие схватки. В одну из темных ночей Андрия будит ото сна странное существо, похожее на призрак. Это татарка, служанка той самой полячки, в которую влюблен Андрий. Татарка шепотом рассказывает, что панночка - в городе, она видела Андрия с городского вала и просит его прийти к ней или хотя бы передать кусок хлеба для умирающей матери.
Андрий нагружает мешки хлебом, сколько может унести, и по подземному ходу татарка ведет его в город. Встретившись со своей возлюбленной, он отрекается от отца и брата, товарищей и отчизны: «Отчизна есть то, что ищет душа наша, что милее для нее всего. Отчизна моя - ты». Андрий остается с панночкой, чтобы защищать её до последнего вздоха от бывших сотоварищей своих.
Польские войска, присланные в подкрепление осажденным, проходят в город мимо пьяных Козаков, многих перебив спящими, многих пленив. Это событие ожесточает Козаков, решающих продолжить осаду до конца. Тарас, разыскивая пропавшего сына, получает страшное подтверждение предательства Андрия.
Поляки устраивают вылазки, но козаки пока ещё успешно их отбивают. Из Сечи приходит весть, что в отсутствие главной силы татары напали на оставшихся Козаков и пленили их, захватив казну. Козацкое войско под Дубном делится надвое - половина уходит на выручку казны и товарищей, половина остается продолжать осаду. Тарас, возглавив осадное войско, произносит страстную речь во славу товарищества.
Поляки узнают об ослаблении неприятеля и выступают из города для решительной схватки. Среди них и Андрий. Тарас Бульба приказывает козакам заманить его к лесу и там, встретившись с Андрием лицом к лицу, убивает сына, который и перед смертью произносит одно слово - имя прекрасной панночки. Подкрепление прибывает к полякам, и они разбивают запорожцев. Остап пленен, раненого Тараса, спасая от погони, привозят в Сечь.
Оправившись от ран, Тарас большими деньгами и угрозами заставляет жида Янкеля тайком переправить его в Варшаву, чтобы там попытаться выкупить Остапа. Тарас присутствует при страшной казни сына на городской площади. Ни один стон не вырывается под пытками из груди Остапа, лишь перед смертью взывает: «Батько! где ты! слышишь ли ты все это?» - «Слышу!» - отвечает над толпой Тарас. Его кидаются ловить, но Тараса уже и след простыл.
Сто двадцать тысяч Козаков, среди которых и полк Тараса Бульбы, поднимаются в поход против поляков. Даже сами козаки замечают чрезмерную свирепость и жестокость Тараса по отношению к врагу. Так мстит он за смерть сына. Разгромленный польский гетман Николай Потоцкий клятвенно присягает не наносить впредь никакой обиды козацкому воинству. Один только полковник Бульба не соглашается на такой мир, уверяя товарищей, что прошенные ляхи не станут держать своего слова. И он уводит свой полк. Сбывается его предсказание - собравшись с силами, поляки вероломно нападают на Козаков и разбивают их.
А Тарас гуляет по всей Польше со своим полком, продолжая мстить за смерть Остапа и товарищей своих, безжалостно уничтожая все живое.
Пять полков под предводительством того самого Потоцкого настигают наконец полк Тараса, ставшего на отдых в старой развалившейся крепости на берегу Днестра. Четыре дня длится бой. Оставшиеся в живых козаки пробиваются, но останавливается старый атаман искать в траве свою люльку, и настигают его гайдуки.
Железными цепями привязывают Тараса к дубу, прибивают гвоздями руки и раскладывают под ним костер. Перед смертью успевает Тарас крикнуть товарищам, чтобы спускались они к челнам, которые сверху видит он, и уходили от погони по реке. И в последнюю страшную минуту думает старый атаман о товарищах, о будущих их победах, когда уже не будет с ними старого Тараса.
Козаки уходят от погони, дружно гребут веслами и говорят про своего атамана.
